Земли малоазийские. Лидия

Освобождение Ирана от кочевых завоевателей решило судьбу западной Азии. Первенство Мидийцев было неоспоримо. Ниневия пала. Город не был уничтожен, ибо предания армянские (хотя не совсем достоверные) говорят об архивах ниневийских ещё несколько веков после P.X.; но Ниневия не имела торгового значения подобно Вавилону, и власть её была чисто государственная. Её важность исчезла с уничтожением туземной, воинственной династии, и остов великой столицы истлел, не замеченный ни историками, ни поэзией народных сказаний.

Победа Мидийцев сблизила их с другим воинственным народом, пытавшимся основать сильное государство на западе Малой Азии, с Лидийцами.

Этого имени не до́лжно искать, по дурному примеру некоторых учёных, в семье Луд еврейских преданий. Лудим принадлежали племени Хамидов, и географ находит их ещё в наше время в западных пустынях Африки, в земле Лудамар, точно так же как и родственное с ними племя Пут или Фута, известное по еврейским писателям и египетским памятникам. Имя Лидия связано с обще-иранским корнем люд, точно так же как имя Лигии, Лигурры, Ляхи связано с корнем санскритским леха (черта) и славянским леха (черта, границы).

Невозможно определить с точностью характер народа и царства Лидийского, принадлежащего вполне племенам мешанным и разносоставным. Когда усилившиеся Эллины отодвинули другие западно-иранские племена с берегов Эгейского моря и опрокинули старые колонии великих Вендов (Венетов и Ликиев), началась новая жизнь в новозданных эллинских городах Малой Азии. Страна побеждённой Трои досталась Эолийцам, семье, явно принадлежащей ветви ионийской. Новые полудикие поселенцы не вытеснили просвещённейших старожилов. Потомки Ассарака и древних царей пергамских жили и царствовали в долинах тенистой Иды, тогда как потомки Агамемнона владели равниной¹⁴⁴. Произошло смешение племён, давшее эолийскому наречию его особенности, эолийским мореходцам их смелую предприимчивость и эолийским певцам (или певцу Омиру) великое призвание пробудителей Эллады.

Здравомыслящая критика не может отрицать эолийского происхождения Омира: оно явно и из некоторых древних свидетельств, из его пристрастия к эолийским обычаям и, особенно, из выбора его героев, принадлежащих почти без исключения семье эолийской. Наречие эолийское, кроме многих важных особенностей, представляет характеристическую черту славянских языков, удаление от звуков θ (английского th) и ф.

Такое же смешение Эллинов с туземцами, такое же влияние восточно-иранских семей, такое же пробуждение дремлющего духа к жизни просвещения и искусства происходило, более или менее, по всему западному берегу Малой Азии. Оттуда и история, и философия, и небознание (Гекатей, Ксанф, Гелланик, Ксенофан, Фалес), оттуда восход эллинского дня.

Лидийцы не были причислены к Эллинам: они не принадлежали к их племени. Точно также были они чужды выходцам из восточного Ирана. За всем тем, кажется, можно определить приблизительно главный источник, из которого они получили своё начало.

Древность Ксанфа лидийского и частные сношения с Эллинами дают особенную достоверность показаниям Геродота и других греческих писателей.

Первоначальное имя Лидийцев, – Меонийцы, связано с корнем мен или ман (Манес был родоначальник первых царей) и поэтому имеет совершенно одно значение с последующпм Лидийцы (от люд). Перемена имени указывает, может быть, на изменение наречий, но всё в кругу языков иранских. Первые цари вели род свой от сына Манеса, Атиса, любимца Кивелы. В этой горной богине, соединяющей эмблемы природы саможивущей, упряжь изо львов (следовательно, эмблему небесного огня, пожирающего земное, как явно из мифов ликийских и др.), свирепые обряды и ненависть против вещественного воспроизведения, легко узнать мысль иранскую в её ожесточении и в последовавшем смешении с Кушитством. С полной уверенностью можно причислить древних Лидийцев к колониям, вышедшим из западного Ирана или из араратского предгорья после эпохи религиозного синкретизма и после отделения племён германского и пеласгийского. Вторая династия, царей Гераклидов, представляет весьма любопытную родословную и явные указания на прибережья Евфрата. Основатель династии – Геркулес, сын его Алкей, внук Вел или Бел, правнук Нин. Главное божество при-евфратских и сирийских народов представляется внуком Геркулеса, но в то же время и сыном Алкея, который сам отец Иракла (Алкида). Тождество обоих богов, Геркулеса и Бела или Вела выказывается очень явно (как уже давно следовало заключать по всему характеру мифов) и в то же время соединение Бела с Нином не оставляют никакого сомнения насчёт завоевания Лидии выходцами из северной Ассирии, или во время ванского владычества, или (что́ вероятнее по летосчислению) во время вторичного усиления Ниневии, после изгнания Бактрийцев. Таким образом, народ лидийский мог и должен был почерпнуть просвещения из богатых источников сиро-вавилонских, но просвещения нестройного и не твёрдого, скоро исчезающего в дикой жизни воинственных горцев, каковы были Лидийцы.

Тождество Вела и Геркулеса не подлежит сомнению. Прибавим, что хотя корень имени Геркулес или Гер-кул весьма сомнителен и был отыскиваем в разных наречиях без полного успеха, кажется, можно смело его причислить к чисто иранским Гер или, по славянскому умягчению, яр (или, по его италийской форме, вер) вообще означает светлое, пламенное или сильное, Вторая часть слова кул указывает на корень коло (круг, греч. κυλινδω кружу и др.), и тогда имя Гер-кул значило бы светлый круг, солнце или самоё небо, по смыслу, по которому коло составило латинское coelum. Понятно, почему слово Гер-кул было принято так же и в смысле круга годового. Отыскивая корни, которые случайно сохранились в славянском языке, мы не думаем отыскивать самое божество в мифах вано-бактрийских: оно чуждо им, по крайней мере, под этим именем¹⁴⁵.

Последняя династия царей лидийских, Мермнадов, принадлежит уже вполне эпохам историческим. В VIII веке до P.X. основатель её Гигес упоминался в стихах современных Эллинов (как известно, Архилоха паросского) и был в частных сношениях с дельфийским оракулом (так же как Гордий фригийский). Очевидно, наступила эпоха, когда Азия стала занимать свет наук от своей ученицы Эллады. Ближайшие и беднейшие самобытным просвещением более других подверглись новому влиянию. Такова была судьба Лидии¹⁴⁶. Мермнады со дня на день усиливали своё царство. Киммерийцы или Приволжские Кумри, гонимые Скифами, бежали по берегам Чёрного моря. Ворвавшись в Малую Азию, уже и прежде страдавшую от их набегов, они опустошили её до самых берегов Эгейского моря с той же жестокостью, с которой победители их Скифы, прорвавшись почти в то же время через Кавказ по берегам Каспия, опустошали Ассирию, Мидию и Палестину до самого Египта. Началась долгая и кровавая борьба между Лидией и северными опустошителями. Победа досталась туземцам. Лидия освободила Малую Азию почти в то же время, как Мидийцы уничтожили скифские полчища. Киммерийцы погибли в битвах, погибли в долгом бегстве перед победителями, и немногие остатки их спаслись, может быть, в ущельях Тавра или Кавказа, где учёная критика не отыскала их следов.

Изучение горных наречий покажет, вероятно, остатки погибшего народа. В Тавре мало надежды, потому что трудно будет их отличить от позднейших Галатов; но в Кавказе успех вероятнее. Имя Аваров, горцев в Лезгистане, победителей великого Надир-шаха, – имя, принадлежащее также семье галльской (кажется из отрасли болго-кумрийской), может быть указывает на потерянный след.

Мермнады, победители Киммерийцев и избавители соседних областей, скоро подчинили их своей власти до берегов Галиса. Перед многочисленными войсками Лидии пали многие эллинские колонии (Колофон, Приепа, Смирна и др.) Устрашённые Ионийцы платили им дань; но победители сами покорялись вполне могуществу эллинского духа и впивали из Эллады все духовные начала, кроме того, в котором жила её сила, – любви к свободе и поклонения высокой личности человека.