Время совершения литургии в 1-й день Пасхи

«Последование литургии бывает порану», замечает наш Типикон о времени совершения литургии в первый день Пасхи. Выражение это вполне можно поставить в параллель с другими местами того же Типикона. «В сий (или сей) день бывает литургия порану, говорится в Типиконе о литургии в день Рождества Христова и в день Богоявления Господня, труда ради бденнаго» (л. 153 и 170 об.). Но как ни тождественны по-видимому эти места Типикона, как ни сходны по своим даже слововыражениям, тем не менее действующая ныне практика нашей церкви показывает, что им не придается везде одинакового значения. Литургия на Рождество и Богоявление действительно начинается раньше обыкновенного времени, чем это делается в простые будничные и другие праздничные дни. Так поступают священники сельских приходов и в первый день Пасхи¹, давая своим прихожанам некоторое время после утрени на отдых. Но в приходах городских почти повсеместно вошло в обычай начинать литургию непосредственно, не расходясь, после утрени. Некоторые, забывая о вышеуказанном сходстве выражений Типикона относительно времени совершения литургии на Пасху и в некоторые другие дни, стараются подыскать основания для этого неуказаннаго в Уставе обычая. «Так как пост Великой субботы, по древним церковным правилам, должно оканчивать в полночь (Трул. соб. прав. 89 сн. Дионис. архиеп. Александр. прав. 1. Книга Правил св. апостолов, св. соборов и св. отец. М. 1872 стр. 443) до куроглашения (Типик. послед. велик. субб.), – говорит о. Никольский, – то посему литургия в день Пасхи совершается в самые ранние часы»². На это нужно заметить, что и другие посты, по установившемуся преданию св. Церкви, оканчиваются тоже полночью и если говорится о посте св. Четыредесятницы в 89 правиле Трульского собора и 1 правиле Дионисия Александрийского, то это не то значит, что другие посты оканчиваются в иное время, а только то, что об этом именно посте подымались споры очень часто в древне-церковной практике и были даже рассуждения о нем на соборе Трульском, о других же постах не было и речи³. Поэтому священник не будет в противоречии с церковными канонами, если он отслужит литургию в праздники Рождества, Богоявления, Успения и св. апостолов Петра и Павла в два или три часа утра⁴. Следовательно, если у нас вошло теперь в обычай служить литургию на Пасху в «самые ранние часы», а в другие праздники, следующие за постом, этого не бывает, то причина сего явления кроется не в этих упомянутых сейчас нами правилах Трульского собора и др., а в чем то ином. По нашему мнению, мы не ошибемся, если укажем эту причину в современной нам богослужебной практике церквей христианского востока, от которых мы очень многое позаимствовали в наше современное пасхальное богослужение. По современному Уставу церкви Константинопольской начало литургии делается после пения стихир на хвалитех и именно стихиры Пасхи: «Воскресения день и просветимся торжеством» и троекратно тропаря: «Христос воскресе». «Благословившу иерею, – говорится в Типиконе, – поется от иерея трижды «Христос воскресе», потом от обоих хоров по трижды и снова от священника однажды. На литургии антифоны... Вместо «Буди имя Господне», «Христос воскресе» трижды (до субботы). Потом читает патриарх молитву (ευχἠν): «Аще кто благочестив и боголюбив» и поется «Уст твоих якоже светлость огня» и отпуст. (Τυπικ. edit. Κωνσταντ. 1838 pag. 192). Таков обычай и в практике современной болгарской церкви, принявшей свой Типикон от церкви Константинопольской (Типик. церковн. изд. Констант. 1860 г. стр. 300). «Безрасходно, непосредственно после утрени начинается литургия в храме Воскресения в Иерусалиме»⁵. Отсюда мы видим, что на всем востоке литургия в первый день Пасхи так тесно примыкает к утрени, что оканчивается с нею одним общим отпустом или, лучше сказать, отпустом утрени. А так как утреня в этот день, по важности воспоминаемого события, начинается в самую полночь и оканчивается в самые ранние часы утра, то и начало литургии весьма естественно поэтому совпадает с окончанием утрени и служится в самые ранние часы, в которые в другие праздники года никогда не служится.

Итак, вне всякого сомнения, существующий у нас обычай служить литургию в первый день Пасхи непосредственно после утрени, или как выражается автор «Великого поста в св. граде Иерусалиме», «безрасходно», в самые ранние часы, несмотря на одинаковость выражений Типикона по этому поводу с другими местами его относительно литургии в другие дни года, находится в прямой генетической связи с современною практикою относительно этого в церквах всего без исключения христианского востока. Оставаясь верными современной практике церквей христианского востока до конца, мы думаем было бы не излишне, если бы наша высшая церковно-административная власть разрешила для облегчения молящихся, проведших всю ночь Воскресения Христова, без сна, те сокращения в пасхальной службе и отступления от господствующего Устава, какие мы видим в практике церквей восточных. Т. е. начинать литургию непосредственно после стихир Пасхи с припевами: «Да воскреснет Бог», во время которых священник, как и в церквах греческих, может совершать проскомидию. Чтение поучения Иоанна Златоустого перенести на конец литургии. Здесь же, после отпуста, при целовании креста, священник и причт могут совершить и обряд «христосования» с молящимися в храме. Можно отложить этот обряд и до вечерни, после совершения которой он исполняется в Греции⁶. Не только Устав церкви Константинопольской, но даже современный Устав греческий иерусалимский говорит, что совершение литургии в этот светлый и радостный для всех день должно быть скорее обыкновенного. «Ἡ δἐ τῆς λειτουργίας ἀκολουθία, – говорится в Пендикостарии 1801 г., – γίνεται ταχύτερον (Πεντηκοσταρ. edit. Venet. 1801 an. φ. 12).

Между множеством обычаев, совершаемых у нас за богослужением на Страстной неделе и в первые дни Пасхи и перенесенных к нам с востока негласно, без занесения этих обычаев на страницы нашего действующего Типикона, довольно видное место занимает прочно установившийся обычай – читать в первый день Пасхи на литургии евангелие на различных языках. Обычай этот не только практикуется по городам, где действительно есть между молящимися люди, разумеющие и знающие языки, на которых читается евангелие, но в последнее время, со времени назначения священников из окончивших курс в духовных семинариях, он перенесен, по примеру городов, и в деревни и села, где, кроме самого чтеца, да и то зачастую с грехом пополам, никто не разумеет «яже чтется». Таким образом обычай, вполне естественный на месте своего происхождения и имеющий там глубокое значение, у нас, как подражание, теряет свой смысл и важность и превращается в пустое биение воздуха и ненужное удлинение богослужения. Между тем, если этому по традиции установившемуся обычаю дать у нас на Руси несколько иную постановку, то он может иметь громадное воспитательное значение и принесет несомненную пользу Церкви и молящимся.

Наш нынешний Типикон вот что говорит о чтении евангелия на литургии в первый день Пасхи: «времени же приспевшу чтения святаго евангелия, начальный диакон хотяй евангелие чести глаголет: „Благослови, владыко, благовестителя». Таже настоятель глаголет: „Бог молитвами святаго славнаго» и прочая, якоже указася в литургиарии. Исходит диакон, и на обычном месте прямо царских врат, на восток лицем станет. И настоятелю прежде возгласившу пред престолом: „Премудрость, прости услышим святаго евангелия». Тожде и вси иереи, елицы суть служащии. По сих же и диакони глаголют на различных местах ставше от святаго престола и до западных врат церковных един по единому. Последи же всех стоит архидиакон. И чтут вси по настоятели, един по единому, по статиям, якоже настоятель расположит. И предначинает настоятель: „От Иоанна святаго евангелия чтение». Прочии тожде. Настоятель „Вонмем». Прочии тожде. Настоятель, стоя пред престолом на восток лицем, чтет: „В начале бе слово» и прочая. Прочии тожде. И на всяком возгласе, или статии евангелия ударают в Церкви по единажды в кандию. Параекклисиарх же вне церкве в великое било, и в великий кампан. На последнем же возгласе ударяют во вся кампаны и в великое било» (л. 401 об.). Этого замечания нет ни в нынешнем греческом иерусалимском Типиконе⁷, ни в современном Уставе Константинопольской Церкви; не было его и в древнейших богослужебных памятниках Церкви греческой. Очевидно, это примечание выработалось у нас на Руси под влиянием самого обычая, читать евангелие на Пасху по отделам священнику и диакону вместе, который (т. е. обычай), как увидим ниже, целиком был перенесен к нам с востока и существует у нас с весьма давнего времени.

Начало этого обычая можно видеть в практике нашей Церкви XI-XII века. По уставу студийскому, в первый день Пасхи литургия совершалась вся внутри алтаря, кроме антифонов, которые пелись народом в храме. Здесь же у престола читался прокимен, апостол, аллилуйя и евангелие. Последнее читалось на руках двух диаконов⁸. Этот обычай в более позднее время принял и более сложную форму. С появлением на Руси так называемого иерусалимского устава, обычай совершать всю литургию в алтаре прекратился, но обычай читать евангелие священнику за престолом, лицом на запад, на руках двух лиц, прислуживающих ему в алтаре⁹, сохранился почти целиком. Изменилось только положение священника, который теперь должен был стоять за престолом, обратившись на запад, и двух диаконов заменили два лица, прислуживавшие священнику в алтаре. Изменения же по отношению к чтению евангелия собственно сделаны были самые незначительные. Однако неудобство положения священника в алтаре и неудобства для молящихся в храме, которым многое из читаемого священником не могло быть слышно ясно и отчетливо, побудило сделать и допустить некоторые изменения и отступления по отношению к обычаю, установившемуся у нас почти с самых первых веков христианства. Поэтому в богослужебных памятниках ХVI века мы видим этот обряд уже с значительными осложнениями и изменениями. Прочитанный отдел священником, стоящим за престолом, повторял для большей ясности диакон, стоя на солее. После каждого отдела из евангельского чтения ударяли «в кандилию» (опаницу), висящую в церкви, а параекклисиарх ударял «в великий камбан и великое било». По прочтении всего евангелия ударяли «напрасно во вся камбаны и в великое било ясно»¹⁰. Окончательно выработалась настоящая форма чтения евангелия на Пасху уже в ХШ веке. Излагается она, как это можно видеть из чтения нынешнего Типикона, применительно к соборному служению священников.

Но говоря выше, что настоящее замечание нынешнего Типикона относительно чтения евангелия на Пасху не имеет оригинала в Типиконах древнейших и новейших греческой Церкви, и что оно выработалось у нас на Руси под влиянием самого обычая, мы вовсе не хотим сказать, что это примечание и вместе с сим и наш нынешний обычай ничего не имеют общего с практикою восточных церквей, и что как то, так и другой есть произведение чисто русского творчества, продукт развития жизни русской Церкви, русско-церковной практики. Напротив, мы положительно уверены, что наш настоящий обычай во всех своих самых мельчайших деталях представляет положительное тожество с практикою церквей христианского востока. Здесь мы видим его целиком, хотя и в другой службе, а именно на вечерне первого дня святой Пасхи. По уставу Константинопольской Церкви, о чтении евангелия в это именно время делается довольно глухое замечание. Потом, говорит этот Устав, читается по обычаю (κατὰ τό σύνηθες) святое евангелие: «Сущу позде», конец «не поверю»¹¹ Как нужно понимать выражение Устава: «по обычаю» – ответ на это дает нам нынешний болгарский Типикон. «Таже чтется святое евангелие, – говорится в нем, – от патриарха и от святых архиереев (на различныя языки, якоже обычно)"¹². Таким образом ясно, что чтение евангелия по статьям, всеми архиереями и при том на различных языках приурочено в практике церквей греческой и юго-славянских именно к этой вечерне.

Обряд этот, совершаемый на востоке с особенною торжественностью и пышностью, всегда обращал на себя внимание наших русских путешественников, которые дали самые обстоятельные описания его. «Служба сначала шла быстро на греческом языке и особенного ничего не представляла, – пишет некая А. Селиванова о совершении вечерни в Иерусалиме в этот день св. Пасхи, – пока греческий диакон не провозгласил: «И осподобитися нама». «Вонмем» отвечал из глубины алтаря по-гречески голос патриарха. Невольно все притихли и среди наступившей тишины ясно раздались первые слова евангелия на славянском языке. Читалось о втором явлении Христа своим ученикам, отчего и вечерня называется вторым воскресением. Чтение длилось недолго: минут через 7–8 читавший остановился. По церкви вдруг раздался странный металлический звук и затем над головами пронесся громкий удар колокола. Все вздрогнули. «И осподобитися нам» снова слышится звонкий спокойный голос диакона и опять тоже евангелие читается на греческом языке. Едва замерло его последнее слово, как тот же странный звук, звук ударившегося о железо железа, разнесся по храму и повторился: колокол прозвучал два раза. Снова читается евангелие и опять раздается таинственный звон.

Один за другим с разных сторон церкви читают монахи Слово Божие, кажется, на двенадцати языках: славянское, греческое, латинское, французское, итальянское, турецкое, арабское, еврейское и другие наречия звучат попеременно в необъятном, полном безмолвною толпою храме, и сопровождаются громким звоном. Впечатление, – заключает свое описание г-жа Селиванова, – производится сильное. Быть может потому народ так и любит эту вечерню»¹³.

Из описаний другого русского путешественника этой вечерни мы узнаем и о том положении, какое занимают чтецы евангелия в храме. Патриарх читает евангелие на горнем месте, один архиерей на престоле, другой в царских вратах, священники и иеродиаконы в храме на кафедрах¹⁴.

Таким образом, вне всякого сомнения, что наш обычай читать евангелие с разделениями по отделам священнику и диакону и со звонами после каждого отдела, выработался во всех своих подробностях под влиянием подобного обычая церквей греко-восточных, обычая, имеющего место за вечернею первого дня Пасхи. Мало этого, мы эту зависимость простираем дальше. Мы думаем, что здесь кроется причина появления у нас другого обычая, прочного, утвердившегося по городам и перешедшего даже в деревни, обычая – читать пасхальное евангелие на различных языках, как напр., греческом, латинском, еврейском и др.

Выше мы видели, что уставы константинопольской Церкви и особенно нынешний болгарский приурочивают этот обычай именно к этой пасхальной вечерне. Что же касается евангелия на литургии Пасхи, то оно, по Уставу, читается обычным образом, да и вся вообще литургия и пасхальная служба, как мы видели, совершается скоро и со значительными сокращениями против иерусалимского устава. Единственно в Иерусалиме за литургиею читают евангелие на различных языках¹⁵. Но и здесь все детальные подробности настоящего чтения несомненно перенесены с вечернего богослужения.

Обычай, называемый у греков «девтера анастасис» (Δευτέρα ἀνάστασις), или второе воскресение, или второе православие, пользуется, по словам наших путешественников, особенным уважением и привлекает массы народа. Громадное стечение народа бывает и доселе в храме бывшей греческой Михаило-Архангельской церкви в городе Нежине¹⁶, где этот обычай практикуется с давних пор. Такая любовь к этому обычаю у народа объясняется прежде всего тою физическою бодростью, какую чувствуют все богомольцы, уже достаточно подкрепившие свои силы отдыхом, а также и тою праздничною настроенно­стью их, которая ищет соответственно великому торжеству и величественных церемоний¹⁷, и необыкновенного духовного торжества. Не без некоторого любопытства прослушивают чтение евангелия на различных языках за литургиею и у нас уставшие и полусонные богомольцы этого дня, хотя решительно от этого чтения не получают никакой пользы. Читаемое для большинства их пустой звук и удовлетворение одного праздного любопытства. Вот поэтому-то, не имея ничего в принципе против существования у нас на Руси подобного обычая, мы намерены сказать несколько слов о его лучшей и более целесообразной постановке у нас.

Мы уже говорили, что у греков в Иерусалиме, куда стекаются к пасхальным дням богомольцы со всех стран, а также в Константинополе и др. восточных городах, где за богослужением присутствуют люди разных племен и наречий, чтение пасхального евангелия (за литургиею ли то будет, или за вечернею – это пока безразлично) на различных языках и именно: на греческом, турецком, арабском, еврейском, – имеет смысл и вполне целесообразно. Каждая из присутствующих народностей в храме может слышать евангельское слово на языке ей понятном. Совсем иное дело у нас на Руси, где греческий и латинский языки понимают только люди книжные, а большинство молящихся, простой народ, об этих языках и народах знают только понаслышке от других. Следовательно, для них чтение евангелия на этих языках будет совершенно непонятно и бесцельно. Поэтому в России, населенной множеством племен, народностей и наречий, можно заменить чтение евангелия на языках греческом, латинском и др. чтением на наречиях тех народов, какие населяют ту или другую местность нашего обширного отечества и которым славянский и русский язык совершенно непонятен. Так напр., в приходах Петербургской епархии священники с успехом могут читать евангелие на языке финском, в Казанской губернии на татарском, черемисском и мордовском наречиях, в Вятской губернии – на вотском, в сибирских – на языке тех народностей, какие населяют ту или другую местность, в Астраханской губернии – на калмыцком и т. д. Одним словом желательно, чтобы в этот день Светлого Христова Воскресения «вся тварь» выслушала бы Слово Божие на языке для всех и каждому понятном, а не оставалась бы безучастной слушательницею чуждых звуков. Особенно такого чтения нужно желать в приходах инородческих, где более половины молящихся трудно понимают славянский язык. Слышать Слово Божие в этот светлый праздник на родном наречии будет приятно¹⁸ для наших христиан-инородцев. Они поймут, что и их св. Церковь считает своими преискренними чадами и с готовностью дает им духовную пищу, которую они примут в веселии сердца и с хвалою Божиею на устах. Для этой цели можно издать пасхальное евангелие русским алфавитом¹⁹ на всех наречиях, какие встречаются в пределах обширной России, чтобы могли читать пасхальное евангелие и священники, служащие в приходах с инородцами, но не знающие языка этих последних. Чтение евангелия подобным образом было бы прямым ответом на слова Спасителя: «шедше научите вся языки... проповедуйте евангелие всей твари». А это в свою очередь может быть прекрасною проповедью о Христе к неверующим еще в Него. Наше пасхальное богослужение своею торжественностью и необыкновенною величественностью весьма нередко привлекает в наши храмы и язычников, иноверцев и т. п., которые, заинтересовавшись нашим богослужением, могут выслушать Слово Божие на своем языке. Мы даже уверены, что если обычай читать евангелие на языках той местности, в которой совершается пасхальное богослужение, войдет во всеобщую практику, то иноверцы и язычники пойдут в наши храмы прямо с тою целью, чтобы послушать свой язык в применении к христианскому богослужению. А семя учения Христова, случайно упавшее на сердце не огрубелое, может принести обильный плод... Вот поэтому-то возникает сам собою вопрос: не лучше ли перенести, согласно с практикою церквей восточных, чтение евангелия на различных языках за вечерню пасхальную. Это облегчит значительно молящихся, которые целую ночь проводят без сна, и даст им возможность с полною бодростью тела и духа прослушать вечернее богослужение, которое от присоединения к нему чтения евангелия на различных языках сделается еще более интереснее и торжественнее. Это одна сторона настоящего дела. Другая, более серьезная, заключается в том, что настоящее пасхальное евангелие, излагая возвышенное богословское учение о Боге Слове, с трудом может быть усвоено чисто православными людьми, а о единоверцах и нечего говорить... Тогда как вечернее евангелие, трактующее о втором явлении Господа своим ученикам, собранным в одно место, – это евангелие, так сказать, чисто миссионерского характера и для всех верующих и неверующих может давать обильный урок назидания. Здесь мы слышим Христа, наделяющего своих учеников дарами благодати: «Приимите дух свят»... Здесь мы слышим укор тем, кто желает все осязать и на опыте узнать: «Блажени невидящие, но веровавшие» (Иоанн. 20, 22, 29). Такое евангелие, будучи прочитано на понятном наречии, и само по себе может быть легко усвоено присутствующими в храме и может дать обильный материал для слова научения пастырям. В этом случае об употреблении разных языков при богослужении нужно помнить мудрое наставление учителя языков св. апостола Павла. «Кто говорит на незнакомом языке, – пишет он в послании к Коринфеянам, – тот назидает себя... Так если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер... Ибо если ты будешь благословлять духом, то стоящий на месте простолюдина как скажет: аминь, при твоем благодарении? Ибо он не понимает, что ты говоришь. Ты хорошо благодаришь, но другой не назидается... Но в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке... Языки суть знамение не для верующих, а для неверующих...» (14, 4, 9, 16, 17, 19, 22).

Из всего сказанного ясно вытекают следующие положения:

1.    Нынешнее замечание Типикона о чтении пасхального евангелия с разделениями на статьи и с чтением последних священниками и диаконами выработалось под влиянием самого обычая, появившегося у нас в России с самых давних времен.

2.    В своем настоящем виде этот обряд окончательно установился в XVI или XVII веке, когда появилось в Типиконе и наше нынешнее примечание о нем.

3.    Детальные подробности заимствованы были несомненно из практики церквей восточных, где обычай подобного чтения евангелия практикуется на вечерне первого дня Пасхи.

4.    Чтение евангелия на литургии первого дня Пасхи на языках греческом, латинском и др. появилось у нас под влиянием современной нам практики церквей восточных, где этот обычай имеет место на вечерне первого дня Пасхи.

5.    Подобное разноязычное чтение пасхального евангелия, имея глубокий смысл и значение на месте своего происхождения, у нас на Руси может быть заменено чтением на языках тех наших инородцев, которые живут в той или иной губернии, в том или ином приходе.

6.    В видах, наконец, чисто миссионерских чтение евангелия на разных языках, согласно с практикою церквей восточных, можно перенести с литургии на вечерню первого дня Пасхи, которая от этой церемонии сделается более торжественною и привлечет во храм даже язычников инородцев. С тою же целью необходимо издать пасхальное евангелие на всех инородческих наречиях, какие можно встречать у нас в России и непременно русским алфавитом, чтобы этим изданием могли пользоваться и священники, не знающие языков окружающих их инородцев.

В настоящий (1885) год праздник Благовещения приходится в понедельник пасхальной недели, или, что то же, на второй день Пасхи. В так называемых «Марковых главах» подобный случай стечения праздников предусмотрен в статье «О том же празднице, аще случится Благовещение Пресвятыя Богородицы в понедельник, во вторник, или в среду светлыя недели» (Типик. изд. Киев. 1824 года. Слич. Πεντηκοστάριον edit. Venet. 1801 an. pag. 18), в которой и изложен порядок службы на этот случай. Упомянутой нами «Марковой главой» должны и без сомнения будут руководиться в данном случае наши пастыри. Но глава эта, при всей своей полноте и последовательности, на практике может породить некоторого рода недоумения и затруднения, вполне, однако, легко устранимые. Сделаем небольшие разъяснения по поводу ее.

Указанная нами «Марковая глава» Устава содержит в себе изложение четырех церковных служб, а именно: малой вечерни, великой, утрени и отчасти литургии. Общий же обыкновенный Устав пасхальной службы знает только три чина великой вечерни, утрени и литургии. О малой вечерне в нем не говорится и не может говориться, потому что на вечерне через всю неделю совершается малый вход – в первый день Пасхи с евангелием, а в остальные – с кадилом, и поется великий прокимен, что и составляет неотъемлемую и отличительную особенность только великой вечерни. Следовательно, появление в данном случае малой вечерни, кроме великой, есть некоторое отступление от того же Устава и изложение службы для этих великих дней подобное с изложением ее, если бы праздник Благовещения Пресвятой Богородицы приходился не на Пасху, а в какой-либо иной день. Кроме того, у нас на Руси прочно укоренился обычай, вопреки, впрочем, указаниям Типикона и Октоиха, служить великую вечерню при малой не накануне праздников, а в самый праздник вместе с утренею. Накануне же служится одна малая вечерня, и лишь только по городским и монастырским церквам – всенощное бдение, которое во время пасхальной недели не служится даже и в этих храмах. Теперь, руководясь названною нами «Марковою главою», относительно службы на Благовещение в понедельник Пасхи и не отступая от укоренившихся у нас на Руси прочно обычаев, священник в первый день Пасхи вечером должен будет отслужить только одну малую вечерню, а великую оставить до утра и служить ее вместе с утренею. Так без всякого сомнения и сделали бы наши пастыри, и быть может некоторые и сделают, но тут является такого рода затруднение: когда же читать пасхальное евангелие – на малой вечерне или утром на великой за утренею? Вопрос этот весьма естественный и вполне резонный, так как в чине малой вечерни, изложенном в упомянутой нами главе, говорится: «Свете тихий без входа (ἄνευ εὶσόδου), прокимен великий²⁰: Кто Бог велий и стих его первый, таже Сподоби Господи» и т. д. (л. 247 об.). Т. е. в Уставе не говорится ни о малом входе с евангелием, ни о чтении самого пасхального евангелия: «Сущу позде», которое, по той же статье, включено в чин великой вечерни. Следовательно, если священник пожелает держаться общепринятого на Руси обычая – служить великую вечерню вместе с утренею и не сочинит из этих служб всенощного бдения, которое по деревням никогда не служится, а в городах, как мы заметили, принято, по крайней мере, на Пасху, служить непременно утреню, то пасхальное евангелие, положенное, по Уставу, на вечерне, должно быть оставлено без прочтения. Этого требует и характер евангельского чтения, приуроченного к вечеру именно этого дня, и следующее замечание Типикона: «аще в неделю вечера, по сем (т. е. но прочтении пяти паремий праздника) иерей: „И осподобитися нам», Евангелие от Иоанна зачало 65: „Сущу позде в день той» (л. 248)». Т. е. если великая вечерня накануне Благовещения будет совершаться в понедельник или во вторник утром вместе с утренею или вечером в те же дни, так как праздник Благовещения Пресвятой Богородицы может быть и в эти дни, то вышеуказанное примечание не будет иметь места. В греческом Пендикостарии, в котором служба для Благовещения в понедельник Пасхи излагается самостоятельно, вышеприведенного замечания нашего Типикона о чтении евангелия мы и не видим (edit. Venet. 1801 an. pag. 19). Чтобы не осталось на самом деле без прочтения вечернее пасхальное евангелие, священник должен непременно вопреки установившемуся у нас на Руси обычаю непосредственно после малой вечерни служить другую великую...

По-видимому, настоящая «Марковая глава» изложена применительно к службе в храмах престольных, где, кроме малой вечерни, должно совершаться по Уставу непременно²¹ и всенощное бдение. Но, во-первых, если мы обратимся к так называемым «храмовым главам», то ясно увидим, что такого обилия служб, какое представляет рассматриваемая нами «Марковая глава», и они не требуют, а напротив, прямо указывают, что в престольных храмах должны иметь место только три службы: великая вечерня, утреня и литургия. Так, 48 «храмовая глава» гласит следующее: «Аще ли храм святаго случится от понедельника светлыя недели до 4 недели по Пасце, и поем в те дни службу храма, „якоже Георгия ²² писася в Месяцеслове» (л. 479 об.). Находим «Марковую главу», на которую указывает поцитованная сейчас «храмовая глава», и ясно видим, что в ней и помину нет о малой вечерне, а говорится только о чине великой вечерни, утрени и литургии (л. 258). Во-вторых, разбираемая нами «Марковая глава» не устраняет всех затруднений и в том случае, если в первый день Пасхи вечером будет отслужено всенощное бдение. Дело в том, что на этом всенощном бдении, следуя буквальному предписанию настоящей «главы», священник должен будет прочесть два евангелия: одно во время великой вечерни, после паремий праздника, а другое на утрени после великой ектеньи и степенных (л. 248). Такое явление в нашем всенощном бдении, на котором в обычное время читается только одно евангелие на утрени, повторяется не часто...

Все эти затруднения легко могут быть устранимы, если наши пастыри, руководясь рассматриваемою нами «Марковую главою» для службы праздника Благовещения Пресвятой Богородицы в понедельник Пасхи нынешнего Типикона и следуя примеру древнегреческой богослужебной практики²³ и нашей древнерусской, оставят без исполнения чин малой вечерни и отслужат, как требует того нынешний Типикон для службы вообще в пасхальную неделю, только великую вечерню, утреню и литургию. В храмах же престольных, и где в первый день Пасхи вечером будет совершаться всенощное бдение, можно отслужить и малую вечерню, но непременно с присоединением к ней входа с евангелием и чтением вечернего пасхального евангелия, чтобы не читать два евангелия на всенощном бдении и не отступать таким образом от общепринятых у нас обычаев по отношению к всенощному бдению.