Слово на четвертую пассию
В нашем современном обществе, крайне неустойчивом в своих воззрениях и убеждениях, весьма часто приходится слышать два совершенно противоположных суждения или взгляда на семейную жизнь вообще и на священные обязанности матери в частности. С одной стороны, мы слышим сетования и жалобы, чтобы не сказать более, на трудность и тяжесть семейной жизни и обязанности матери, а с другой, по преимуществу в молодом подрастающем поколении, мы слышим легкомысленные суждения об односторонности этих взглядов зрелой и умудренной житейским опытом половины нашего общества и о возможности мать семейства вывести на арену общественной жизни. Будучи призваны на сие святое место благочестивым обычаем наших приснопамятных предшественников, делателей в нашем духовном вертограде, мы решились в эти священные минуты воспоминания о крестных страданиях Господа нашего Иисуса Христа предложить вашему, возлюбленные братия, благочестивому вниманию краткий обзор жизни ближайшей соучастницы Его тяжелых страданий, возлюбленной Его Матери Пресвятой Девы Марии, которая представляет вам замечательный образец женщины как матери. В этом чистейшем и святейшем образце матери-христианки, изнемогающие под тяжестью добровольно поднятого на себя креста – семейной жизни и воспитания детей – не только найдут полезный и назидательный урок, но и живое слово ободрения и утешения безропотно и с покорностью нести этот крест, а празднословие и препретельность неопытного ума отыщет в нем ответы на многие интересующие его вопросы.
По человеческим соображениям, казалось бы, кому, как не той, которая названа «благословенною в женах» (Лук. 1:42), которая чтится Святой Церковью выше херувимов и серафимов, которой выпало счастье называться Матерью Господа (Лук. 1:43), кому, как не ей, наслаждаться в сей земной юдоли миром, счастьем и полным благополучием с тем, чтобы потом, переселясь на лоно возлюбленного Сына своего, вкусить сладости неизреченные? Но если мы приблизимся к ее скорбному лику, окруженному необыкновенным для людей мира сего ореолом святости и чистоты, всмотримся в него, приведем себе на память ее праведную святую жизнь, то постигнем, что вся она от колыбели до честного ее успения преисполнена была лишений и таких страданий, которые редко выпадают на долю матерей обыкновенных смертных людей.
Желанное дитя, как плод пламенных молитв к Богу и неутешных слез праведных старцев Богоотец Иоакима и Анны, Пресвятая Дева Мария была недолго предметом утехи и радости своих одиноких престарелых родителей. Трехлетним дитятею она лишилась нежных забот своего отца, горячих ласк своей матери и отведена была под сень священного храма, во святая святых; отдана на воспитание первосвященнику и священникам. Да и в какое другое более лучшее место, как не в священный храм, могли отдать на воспитание свое желанное чадо праведные Иоаким и Анна? Кому, как не служителям алтаря Божия, могли вверить свою юную горлицу праведные родители, цель жизни которых состояла главным образом и прежде всего в исполнении воли Божией, Его святого закона? Где же в ином месте и под руководством каких других воспитателей могла юная Богом дарованная дщерь их узнать полнее и обстоятельнее этот святой закон и научиться сообразовать жизнь и деятельность свою с его требованиями и предписаниями, как не в храме и не под руководством тех лиц, которые приставлены быть хранителями и блюстителями предписаний закона и сами были первыми его исполнителями?
Воспитание Пресвятой Богородицы при храме было направлено ее воспитателями к тому, что может служить «к животу и благочестию» и к тому, что полезно ей знать как домоправительнице, жене и матери. Пресвятая Дева Мария весьма быстро научилась под руководством священников чтению и письму и так полюбила первое, что все свободное время от обычных женских работ посвящала ему. Но не сказки, басни и повести, дающие пищу воображению и льстящие чувственности, были предметом чтения ее, любимым развлечением, а святейшая книга книг, с которой, к стыду нашего времени, не знакомы и которую даже не видят в глаза не только многие дети, но и весьма многие родители. По этой великой книге Пресвятая Дева Мария познакомилась не только с историческою судьбою своего народа и узнала важное назначение и призвание своего царственного рода, но и научилась безусловной покорности воле Провидения, необыкновенному смирению и спокойному безропотному перенесению всех житейских невзгод, выпавших на ее долю.
Женским рукоделиям Пресвятая Дева Мария обучалась под руководством своих, старших ее по возрасту, сожительниц при храме. Она пряла лен и шерсть, вышивала шелками и искусно ткала. Предание свидетельствует, что «нешвенный хитон», поразивший искусством воинов, распинателей Божественного Страдальца, был соткан пречистыми руками Богоматери. Здесь при храме Пресвятая Дева Мария привыкла к мудрому распределению времени, которое Она не тратила напрасно. С раннего утра до 3 часа дня, как гласит предание, она стояла на молитве, а от 3 до 9 часа упражнялась в рукоделии и чтении Св. Писания, а потом снова молилась, пока не наступало время вкушения пищи. В нравственном отношении жизнь ее здесь в период воспитания представляет образец совершенства. «В храме она жила так, говорит св. Иоанн Дамаскин, что, будучи удалена от сообщества неблагонравных мужей и жен, представляла образец жизни лучшей и чистейшей в сравнении с прочими.
Но пора юности и воспитания, мирно и безмятежно протекшая под благодатною сенью святого храма, быстро миновала. Какие же думы, мысли, и чувства волновали четырнадцатилетнюю отроковицу, стоящую теперь на пороге от беззаботной детской жизни к жизни семейной, трудовой? Воспитанная в строгом уважении к закону Божию и ближайшим хранителям и исполнителям его, под благодатною сенью святого храма, удаленная от житейской суеты, чуждая красотам и прелестям жизни за оградой храма, Пресвятая Дева Мария не простирала своих мыслей далее церковной ограды. Ее излюбленною мечтою, ее пламенным желанием было навсегда остаться здесь при храме и быть самою верною и точною исполнительницею велений Божиих. Четырнадцатилетняя юная отроковица, в своей особенной любви к храму, пред лицом Всемогущего Бога произносит беспримерный в истории ветхозаветной обет навсегда остаться девою и всецело посвятить себя на служение Богу при храме.
Свято соблюдая закон, говоривший: «Человек, аще обещает обеты Господу, да сотворит», изумленные величием данного обета отроковицею Мариею, ее воспитатели не могли, однако, удовлетворить пламенному желанию ее сердца – остаться на всю жизнь при храме. Сила обычая была такова, что Пресвятая Дева Мария должна была оставить горячо любимый ею кров, храм Зоровавеля, и войти в семейную жизнь. Но чтобы не нарушить ее обета, священники руководители решаются обручить ее тому, кто бы был в состоянии соблюсти ее святой обет. И здесь, как и в других случаях, покорная раба Господня отдает себя в руки Провидения и в распоряжение своих руководителей. И вот близ юной четырнадцатилетней отроковицы, цветущей красотою и добродетелями души и сердца, девицы царственного происхождения становится для произнесения обетов, требуемых от обрученника, 80-летний старец, убеленный сединами, бедный плотник, с трудом прокармливавший свое семейство; но, правда, человек праведной жизни, тоже царственного происхождения и даже далекий родственник Богоматери. Безропотно и покорно она меняет блестящую шумную столицу на бедный Назарет, пользовавшийся нехорошею славою в своем отечестве (Иоан. 1:46), прекрасные постройки при храме Зоровавеля на убогую хижину плотника, свою одинокую и безбедную жизнь на трудовую и полную всякого рода лишений семейную жизнь.
Кто не знает из нас, возлюбленные братия, что счастье, мир и благополучие в семье, хотя бы она состояла из самых разнородных членов, почти всецело зависит от женщины? Во всяком семейном круге достаточно бывает нежного влияния одной любящей души, чтобы во всем окружающем водворить мир и полное счастье. Женщина с истинно любящим сердцем, с чистою душою, высоконравственная по природе, умная и со светлым правильным взглядом на цели и задачи жизни имеет в семье умиротворяющую силу подобно сиянию вечернего света; ничто грубое, ничто жестокое не может устоять против ее благодетельного влияния; никакой злобный раздор не может держаться при ее умиротворяющем очаровании. Если же такова сила женщины вообще, то во сколько крат выше должна быть благословенная между женами, вошедшая в семейство престарелого Иосифа! Пресвятая Дева Мария явила в своем лице образец для всех других жен. Дом праведного Иосифа со времени поселения в нем Пресвятой Девы Марии представлял из себя приют искреннего благочестия, ангельской чистоты и невозмутимого мира. Все в доме были заняты своим делом и каждый жил счастьем другого. Праведный Иосиф занимался плотничеством, а Пресвятая Богоматерь с раннего утра до ночи несла обязанности домоправительницы, уделяя лишь некоторые свободные минуты от этих трудов на молитву и на любимое свое занятие – чтение Св. Писания.
Трудовая и мирная жизнь Пресвятой Девы Марии была нарушена явлением к ней архангела Гавриила, явившегося с радостною вестью о непорочном зачатии ею от Духа Свята Богомладенца Иисуса (Лук. 1:26–37). Как ни поразительна была эта радостная весть для Пресвятой Девы Марии, как ни велико было ее счастье называться Матерью Господа, она с покорностью рабы Господней приняла радостное благовестие архангела Гавриила (ст. 38) и, скрыв его от Иосифа, поспешила в дом праведных своих родственников Захарии и Елисаветы (ст. 39–40) поделиться этим радостным известием, а главное – разделить радость своей родственницы Елисаветы, готовящейся быть матерью величайшего из пророков, Крестителя Господня Иоанна (ст. 36). И что это за чудная была встреча двух величайших матерей на земле! Не обычные вопросы о здоровье, не новости домашние и соседей, не слухи городские служат предметом беседы их при первой встрече, а пророчески вдохновленные речи той и другой о той великой радости, которая явится в недалеком будущем в мир. На пророческое неожиданное приветствие праведной Елисаветы: «Благословенна Ты в женах, и благословен плод чрева Твоего. И откуду мне сие да приидет Мати Господа моего?» (Лук. 1:42–43), Пресвятая Дева Мария, объятая Духом святым, произносит чудную и величественную песнь, которою она прославляется церковью с первых веков христианства до настоящего времени. Бесспорно, и все три месяца жизни под кровом своих родственников (ст. 56) были проведены святыми женами в благоговейных и поучительных беседах и в чистых размышлениях.
Когда же возвратилась в Назарет Пресвятая Дева Мария, в душе благочестивого старца, по выражению церковной песни, поднялась целая «буря сумнительных помышлений», так как он, не зная, как говорит св. Прокл, «тайны, происходившей в Деве», остановился на мысли, что Пресвятая Дева Мария, по выражению той же церковной песни, была кем-то «бракоокрадована». «Увидел Марию (св. Иосиф), говорит упомянутый нами святой отец, и уязвилось сердце его; увидел непразднство и считал тайну чистоты ее потерянною; увидел имущую во чреве и впал в величайшее смущение, предполагая ее обольщенною».
Что же происходило в душе Пресвятой Девы Марии, когда «буря сумнительных помышлений волновала душу доброго старца? Чистая душа ее испытывала невыразимые страдания. Пресвятая Дева Мария чуяла своим добрым нежным сердцем, какие мысли обуревали праведного старца, она видела, что в его глазах она потеряла невинность, чистоту и уважение и не могла сама ни вывести его из сомнения, ни сказать слова оправдания в свою защиту. Чтобы не показать себя, как выражается св. Димитрий Ростовский, тщеславною, она не могла открыть своей тайны без особенной на то воли Божией и, привыкшая к смирению и молчанию, она решилась страдать, но молчать, пока Господь Бог не выведет старца на путь действительной правды. Высоту смирения и глубину страданий Пресвятой Девы Марии в это время трудно изобразить обыкновенным человеческим языком, и эти страдания ее были лишь началом ряда более тяжелых страданий, выпавших на ее долю впоследствии.
«Буря помышлений сумнительных» в душе праведного старца была превращена явлением ему во сне Ангела, который возвестил: «Иосифе, сыне Давидов, не убойся прияти Мариам жены твоея: рождшеебося в ней от Духа есть Свята» (Матф. 1:20). С этого времени в семье праведного старца водворились снова мир и тишина, и началось нетерпеливое ожидание появления на свет Спасителя мира (Матф. 1:21), рождение Которого было новым испытанием для любящего сердца святой Приснодевы. Пред самым днем рождения Спасителя Пресвятая Дева Мария должна была совершить утомительное трехдневное путешествие по гористой местности из Назарета в Вифлеем, куда она отправилась, по повелению кесаря Августа, со своим обрученником написатися (Лук. 2:4–5). В Вифлееме же, так как «исполнишася дние родити ей (ст. 6), по неимению места в домах жителей, она с праведным Иосифом поместилась в пещере, куда в непогоду пастухи загоняли свой скот. Здесь Пресвятая Дева Мария «И роди Сына своего первенца и повит Его и положи Его в яслех» (ст. 7). С смирением и кротостью взирала она на Бога-младенца и безропотно переносила убогую обстановку своего временного, но отселе навсегда прославленного помещения. Поклонение пастырей новорожденному Младенцу, посланных Ангелами, было великим утешением для Богоматери, запечатлевшей все совершившееся в сердце своем глубоким молчанием (ст. 19).
Из Вифлеема св. Богоматерь и праведный Иосиф «егда исполнишася дние очищения его, по закону Моисееву, вознесоста его в Иерусалим, поставити пред Господем» (ст. 22). Пресвятая Богоматерь, несмотря на непорочность своего зачатия и на безболезненное безгрешное рождение Богомладенца, решилась исполнить то, что требовал закон от обыкновенной женщины, чтобы своим личным примером научить Мать-христианку нашего времени свято блюсти церковные уставы. Да и как иначе могла поступить Богоматерь, привыкшая с самого детства к строгому и точному исполнению закона? Кроме того, душа ее, преисполненная необъятною радостию по поводу рождения Богомладенца, теперь рвалась ко храму, чтобы там излиться в чувстве благодарения за счастье быть не только материю, но и Богоматерью. Держа на своих пречистых руках содержащего «всяческая», Богоматерь, как бедная женщина, весла с собою в жертву двух молодых голубей (Лук. 2:24) вместо однолетнего агнца во всесожжение и молодого голубя в жертву за грех, что требовалось законом от достаточных людей (Лев. 12:6–8).
Но не приветствия и обычные пожелания по поводу радостного семейного события встречает Пресвятая Богородица в Иерусалиме, а пророческие грозные предсказания о судьбе новорожденного Богомладенца и о тяжести испытаний, какие ждут юную Богоматерь впереди из-за этого Младенца. «Се лежит сей па падение и на востание многим во Исраили, и в знамение пререкаемо», говорил богодухновенный старец Симеон, уже стоящий на краю могилы. «И тебе самой душу пройдет оружие, яко да открыются от многих сердец помышления» (Лук. 2:29–35).
Ради сокращения времени пройдем благоговейным молчанием ряд последующих событий в скорбной жизни Пресвятой Богоматери и перенесемся мыслью, возлюбленные братия, на Голгофу к Честному Кресту Господа нашего Иисуса Христа, страсти Которого мы воспоминаем сегодня, так как здесь душевные муки и страдания Богоматери достигли самого высокого своего напряжения и силы. В самом деле, можно ли представить более тяжелое и мучительное зрелище для материнского любящего сердца, как то, которое было здесь на Голгофе пред очами Пресвятой Богородицы? Можно ли материнскому нежному сердцу без жгучей боли и горьких слез вынести столь тяжелую и мучительную пытку – видеть собственного своего любимого сына, пригвожденного ко кресту? Мать горько плачет, когда теряет кого бы то ни было из своих чад. Невыносимо больно чувствуется и сердце обливается кровью, когда невольно становишься свидетелем тяжелой разлуки матери с единственным своим чадом. Но смерть вообще есть естественный удел всякого человека, и никто не избегнет его, а посему и с потерею даже самых дорогих и милых сердцу нашему людей приходится мириться. А здесь пред нами не обычная естественная смерть, а смерть позорная и мучительная на кресте, и мать, стоящая у этого креста. Пресвятая Богоматерь видела Сына своего в крайнем поношении, видела, когда грубые воины издевались над Ним, созерцала, когда Он, царь неба и земли, был облечен в багряницу и украшен терновым венцом, следовала за ним, когда возлюбленное ее чадо изнемогало под тяжестью несомого креста, слышала удары молота в гвозди, приковывавшие пречистые длани и ноги Божественного Страдальца, и каждый удар был ударом в собственное ее сердце, слышала на Голгофе издевательства толпы над Божественным Страдальцем и, наконец, Она видит теперь Сына своего, чистейшего праведника, висящим на кресте посреди «двою разбойник». Можно ли представить более тяжелое и более мучительное зрелище для материнского сердца? Чье сердце осталось бы спокойно, у кого не полились бы слезы из глаз, при виде той потрясающий картины, которую представляли последние дни земной жизни Божественного Страдальца. И если плакали и рыдали народ мног и жены, идущие за Иисусом Христом на Голгофу, при виде Его ужасных страданий (Лук. 23:27), если «вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающия, биюще перси своя возврящахуся» (ст. 48), то могла ли равнодушно вынести все Пресвятая Богоматерь, душа которой переполнена была страданиями?
Да и как было не плакать и не страдать Пресвятой Богоматери? Мать обыкновенного человека плачет над гробом сына потому, что лишается с его смертию кормильца. Пресвятая же Богоматерь лишалась теперь такого Сына, Который пять тысяч народа насытил пятью хлебами (Мф. 14:17–21). Мать плачет потому, что со смертью сына она лишается опоры в старости, услуги в тяжелых болезнях, поддержки в трудные тяжелые минуты жизни. Пресвятая Богоматерь лишалась Сына, Который прокаженных очищал, слепым давал прозрение, исцелял всяку болезнь и всяку язву в людех, воскрешал даже мертвых и всех обездоленных и страждущих от житейских невзгод кротким гласом призывал к Себе: Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и аз упокою вы (Мф. 11:28). Мать плачет над сыном, потому что испытала с его стороны нежные ласки, покорность своей воле и заботу о себе, чего с его смертью она лишается. Пресвятая Богоматерь лишалась Сына, Который всегда был предан ей и Который не забыл о ней в последние минуты страданий на кресте. Среди самых тяжких крестных страданий, когда уста сгорали от палящей внутренней жажды, Божественный Страдалец шлет слово утешения и ободрения с креста своей возлюбленной страдалице Матери. Иисус же видев Матерь, повествует ныне чтенное Евангелие, и ученика стояща, егоже любляше, глагола Матери своей: жено, се сын твой. Потом глагола ученику: се мати твоя. И от того часа поят ю ученик во свояси (Иоан. 19:26–27). Мать, наконец, плачет над сыном потому, что видела его в жизни, окруженного почетом и славою и сама из-за него пользовалась общим вниманием. Пресвятая же Богоматерь лишалась Сына, за Которым всегда следовали толпы народа, Которого народ желал провозгласить своим царем, Которого наконец, всего пять дней тому назад, тот же народ приветствовал, при вшествии Его на осляти во Иерусалим, с вайями и ветвьми и с радостными кликами: «Осанна, благословен грядый во имя Господне, царь израилев» (Ин. 12:13; сравн. Мф. 21:8). Можно ли было стерпеть, можно ли было удержать слезы, при виде страданий такого Сына? И Святая Церковь, проникая в глубину страждущей души Богоматери при кресте, изобразила силу ее страданий и горечь слез в своих священных песнопениях для назидания нам. «Днесь зрящи тя непорочная Дева, на кресте Слове возвышаема, поет Святая Церковь в Великий пяток, рыдающе матернею утробою, уязвляшеся сердцем горце, и стенящи болезненно из глубины души, лице со власы терзающи, взываше жалостно: Увы мне, Божественное чадо! Увы мне, Свете мира! Что зашел от очию моею, Агнче Божий?» (Стих. на вечерни). Како не возрыдаю и утробы моея не бию, зрящи Тя нага, яко осуждена, на древе висяща? (Стих. на хвалитех в велик. пят.). Сыне мой, где доброта зайде зрака твоего? не терплю зрети Тя неправедно распинаема: потщися убо возстани, яко да вижу и аз твое из мертвых тридневное воскресение (Стих. на вечерне). Едину надежду и живот Владыко Сыне мой и Боже, во очию свет раба твоя имех, ныне же лишена бых тебе, сладкое мое чадо и любимое… Радость мне николиже отселе прикоснется, рыдающи глаголаше непорочная: свет мой и радость моя во гроб зайде: но не оставлю его единого, зде же умру и спогребуся ему (из канона на повечерии в пяток). Какою же неизреченною радостью преисполнилось сердце Пресвятой Девы Марии, истерзанной муками предшествующих дней, когда «Ангел вопияше Благодатней: чистая Дево, радуйся, и паки реку: радуйся. Твой Сын воскресе тридневен от гроба, и мертвыя воздвигнувый. Людие, веселитеся» (из канона на Пасху).
Но кто, возлюбленные братия, исчерпал бы море и при том в краткое время? Конечно, никто и это не в силах человеческих. И мы как бы далеко не простирали наше слово, все-таки не исчерпали бы всего того назидания, какое может представлять нам жизнь Пресвятой Богоматери.
Мать-христианка! Великое и священное имя! Счастлива та женщина, которой судил Господь Бог носить священное имя матери. Высоко твое призвание и велико твое назначение, а посему старайся быть вполне достойною того и другого. Ты добровольно берешь на себя крест – семейную жизнь, и неси его до конца жизни безропотно, с покорностью воле Божией. Не озирайся вспять, не оглядывайся в беззаботную прошлую девическую жизнь, не ищи себе того, что искала ты, будучи свободною, потому что как земледелец, взявшийся за плуг и озирающийся назад, оказывается плохим земледельцем, так и женщина, принявшая на себя священные обязанности матери и тяготящаяся ими, будет всегда плохою матерью. Мать должна все свое внимание, все свои помышления сосредоточить на своем доме и на своих детях. Их, как бесценный дар Божий, мать должна беречь и воспитывать, памятуя, что за них она должна дать ответ пред Богом. Работай прилежно над воспитанием детей, потому что, как говорит премудрый Соломон, сын премудр веселит отца, сын же безумен печаль матери (Притч. Солом. 10:1). От тебя всецело зависят жизнь и нравственный облик дитяти: захочешь работать над воспитанием дитяти – оно выйдет хорошим, не захочешь – выйдет плохим, какие бы потом ни принимались к тому самые лучшие меры. Обязанности матери не чужды болезненного рождения, душевных тяжелых мук, бессонных ночей и горьких слез, но они и не лишены больших радостей и наслаждения, которые весьма часто с избытком вознаграждают первые. К кому, как не к тебе, мать, обращен первый сознательный взгляд дитяти, чью, как не твою шею обвивают нежные его руки, к чьим, как не к твоим устам прижимаются его невинные уста? Твое первое имя лепечет дитя, твоим именем напутствуется оно во все важные моменты своей жизни, твое имя оно произносит и на смертном одре. И какой сын (да и можно ли назвать такого сына сыном?) не разделит со своею матерью своих успехов в жизни, своего счастья? А какое великое удовольствие должна испытать мать, когда услышит о своем детище общественный приговор: «Се человек!» Какою радостью должно наполниться в это время ее сердце! В минуты же тяжелых мук сердечных, когда собственных сил не хватает покорно и безропотно нести взятый на себя крест, мать, спеши под сень святой обители сей, припади к чудотворной иконе Богоматери и проси, чтобы Она, как мать Божественного Страдальца Господа нашего Иисуса Христа, подкрепила тебя и дала силы спокойно нести свой крест до края могилы. Та, жизнь которой была преисполнена самых тяжелых и мучительных страданий, не оставит тебя без своей помощи. А мы, возлюбленные братия, имея в виду высочайший пример в лице голгофского Богострадальца, будем чтить, любить и заботиться о своих нежных матерях от юных дней до могилы. Это сделаем не столько для их пользы, сколько для своей собственной, потому что нам за почтение родителей обещаны от Господа Бога и благо, и долголетие на земле (Втор. 5:16). Аминь.