Июль

1 июля

Память святых бессребреников Космы и Дамиана, живших в Малой Азии, Церковь совершает 1 ноября. Другие два брата с теми же именами прославились в Риме святой и богоугодной жизнью и скончались мученической смертью в III веке. Их прославляет Церковь 1 июля. Они с молодости были воспитаны в христианском благочестии и научились врачебному искусству для того, чтобы помогать ближним.

Бог даровал им чудотворную силу. Они исцеляли всякие недуги, но никогда не соглашались принимать даров от исцеленных, а говорили им: «Не своей силой исцелили мы вас, а силой Христа, Бога истинного. Уверуйте в Него». Вся жизнь Космы и Дамиана была посвящена Богу и ближним. Они помогали бедным имуществом своим, кормили алчущих, одевали неимущих, всех поучали закону Христову и с помощью Божией обратили многих язычников на путь спасения.

Святые врачи жили в окрестностях Рима, и вся страна пользовалась их благодеяниями; но язычники донесли, что они христиане, и их потребовали в суд в Риме, ибо тогда преследовали христиан. Как скоро узнали об этом в том селении, где они жили, народ приступил к ним, убеждая их скрыться. Долго Косма и Дамиан не соглашались, ибо не боялись смерти, а, напротив, считали счастьем умереть за имя Христа; но поселяне так настоятельно просили поберечь себя для них, что они наконец согласились укрыться в пещере. Воины царские, присланные за ними, долго искали их и, не найдя, взяли с собой некоторых поселян и повели в Рим, вероятно, для того, чтобы допросить их об убежище братьев. Но об этом узнали Косма и Дамиан и, не желая, чтобы кто-нибудь пострадал за них, вышли из пещеры своей и, догнав воинов, сказали им: «Отпустите невинных. Мы те самые, которых вы ищете». Воины отпустили поселян и, связав Коему и Дамиана, повели в Рим.

На следующее утро их призвали на суд к царю Карину. Великое множество народа окружало его.

– Вы ли, – сказал им царь, – оскорбляете богов наших и, исцеляя больных волшебной хитростью, обманываете простых людей и отвращаете их от отеческих законов и древнего богопочитания? Советую вам покаяться и принести жертву богам, которые в милосердии своем еще не наказали вас, а ждут вашего обращения.

– Мы никакой волшебной хитрости не знаем, – ответили святые, – и никого не обманываем, но исцеляем больных силой Спасителя нашего Иисуса Христа. Мы это делаем даром, ибо Господь наш сказал: «Даром получили, даром и давайте» (Мф. 10:8). Ищем мы спасения душ человеческих и служим больным и немощным, как Самому Христу. Всякую помощь, оказанную ближнему, Он принимает как помощь, оказанную Ему Самому, и скажет нам: «Я был голоден, и вы накормили Меня; Я жаждал, и вы напоили Меня; был наг, и вы одели Меня» (Мф. 25:35–36). Вот какому закону мы следуем. Мнимым же твоим богам мы не можем поклониться, ибо знаем, что они не боги. Сам ты, царь, познай истинного Бога, Творца всего, Который солнцем Своим сияет на злых и добрых, и дождь проливает на праведных и неправедных. Служи Ему и оставь бездушных идолов твоих.

– Я вас не для того призвал, чтобы вы рассуждали, а для того, чтобы совершили жертвоприношение, – сказал царь.

– Мы души свои приносим в жертву Богу истинному, – ответили святые. – Он избавил нас от власти диавола, дав за нас сына Своего единородного. Бог наш не создан, а Создатель всего, твои же боги созданы рукой человеческой.

Царь настаивал, чтобы святые совершили жертвоприношение, грозя им мучениями, если не послушаются, но Господь защитил их, внезапно поразив царя болезнью. Тогда народ стал восклицать: «Велик Бог христиан, и нет бога, кроме Него!» Царь молил об исцелении, исповедуя силу Бога истинного. По молитве святых врачей он выздоровел и отпустил их.

С невыразимой радостью встретили их друзья и знакомые. Косма и Дамиан продолжали человеколюбивые подвиги свои, обходили города и села, исцеляя больных и проповедуя веру истинную. Один врач позавидовал им и, пригласив к себе будто бы для того, чтобы собирать целебные травы, умертвил их.

2 июля воспоминается положение ризы Пресвятой Богородицы. Эта риза была обретена в Назарете у одной еврейки и двумя братьями, Галвием и Кандидом, привезена в Царьград, где ее положили в храме Божией Матери, построенном на берегу залива Влахернского; это было в 458 году.

3 июля

Римский император Траян в начале II века начал жестокое гонение против христиан, требуя, чтобы все подданные его поклонялись идолам. В то время служил у него во дворце двадцатилетний юноша по имени Иакинф, родом из Кесарии Каппадокийской, тайный христианин. В один торжественный языческий праздник царь со всеми своими придворными совершал жертвоприношение богам; юноша же Иакинф в комнате своей молился Богу истинному. Один из товарищей донес на него. Царь призвал его и стал принуждать есть жертвенное мясо, но Иакинф отказался, объявив, что он христианин. Стали бить и мучить его; он все твердил: «Я христианин, Христа чту и Ему поклоняюсь». Заключили его в темницу, запретив давать ему другую пищу, кроме жертвенной. Иакинф терпел голод, но не прикасался к принесенной пище. Так прошло тридцать восемь дней; сторож, однажды войдя в темницу, увидел ее, озаренной чудным светом, и ангелов, укрепляющих верного служителя Христа. Спустя некоторое время царь потребовал, чтобы Иакинфа опять привели к нему, но нашли его умершим в темнице. Вокруг его тела были светлые ангелы, и свет и благоухание наполняли мрачную темницу. Царь велел выбросить тело за город на съедение зверям; но честный пресвитер по имени Тимофей тайно взял его и схоронил у себя. Через несколько лет, после видения одного христианина и чудесного исцеления его от глазной болезни, тело святого мученика было перенесено в Кесарию Каппадокийскую.

В тот же день воспоминается перенесение мощей святого Филиппа митрополита из Соловецкой обители в Москву. Никон, тогда митрополит Новгородский, поехал в Соловецкую обитель с посланием от благочестивого царя Алексея Михайловича, в котором он умолял святителя простить прегрешения царя Иоанна Грозного. Святые мощи были торжественно внесены в Москву 3 июля 1652 года и при огромном стечении народа положены в соборный храм Успения.

4 июля

Святой Андрей родился в Дамаске в VII веке. До семилетнего возраста он был немым и вдруг исцелился чудесным образом после причащения Святых Таин. С этих пор отрок стал учиться с великим усердием и в особенности полюбил чтение божественных книг. Когда ему минуло четырнадцать лет, родители отвезли его в Иерусалим, и святой патриарх Софроний принял его в церковный клир. Тут Андрей вел жизнь самую строгую, и все полюбили его за его кротость и добродетели. При нем произошло горестное событие: Иерусалим был взят мусульманами, но Андрей продолжал пребывать в Святом граде.

В 680 году был созван в Константинополе Шестой Вселенский собор против монофелитов, которые во Христе признавали единую Божественную волю. Это лжеучение было осуждено на соборе. В числе самых ревностных защитников истины находился Андрей, который в то время был архидиаконом. Патриарх Иерусалимский прислал его на собор вместо себя, ибо Андрей был очень известен как благочестием, так и мудростью и глубоким знанием Священного Писания.

Возвратившись в Иерусалим по окончании собора, Андрей целиком предался молитве и делам, угодным Богу: заботился о нищих, странниках и больных и служил им с усердием и любовью. Через некоторое время его назначили архиепископом на Крит. Он с мудростью управлял паствой своей, поучая ее назидательным словом и благим примером. Силе его молитв благодарные критяне приписывали удаление сарацин, которые во время его святительства напали на остров. Будучи призван в Константинополь по делам церковным, Андрей на обратном пути предузнал близкую кончину свою и сказал своим спутникам, что более не увидит Крита. Действительно, достигнув острова Митилены, он заболел и мирно предал душу Богу.

Святой архиепископ Критский оставил несколько сочинений духовного содержания: беседы на разные праздники, каноны и праздничные стихиры. Нам особенно известен Великий канон святого Андрея Критского, который читается по частям в первые четыре дня Великого поста на повечериях и весь за утренней службой четверга на пятой неделе. В этом Великом каноне выражается глубокое покаяние и сокрушение духовное о грехах. Святой Андрей оплакивает горестное состояние грешника, который преступлениями омрачает красоту душевную и, как народ израильский в пустыне предпочитает пищу египетскую небесной манне, то есть блага земные непреходящему блаженству жизни вечной. Полный глубокого смирения, святой Андрей молит Господа не входить с нами в суд, не взирать на дела наши, но спасти нас по щедрости Своей, ибо единственная надежда наша – милосердие Бога. «Богатство душевное иждив грехом, пуст есмь добродетелей благочестивых, – восклицает он, – гладствуя же, зову: милости Подателю, Господи! Спаси мя!»

Он вызывает перед нами примеры из Ветхого Завета и из Нового, применяя их к состоянию души нашей, напоминает нам благодеяния, оказанные Господом нам, недостойным и грешным.

«Тело Твое и кровь, распинаемый о всех, положил еси, Слове: тело убо, да мя обновиши; кровь, да омыеши мя; дух же предал еси, да мя приведеши, Христе, Родителю Твоему. – Соделал еси спасение посреде земли, Щедре, да спасемся; волею на древе распялся еси, Едем затворенный отверзеся; горняя и дольняя тварь, язы́цы еси, спасеннии Тобою, молимся Тебе!» (Великий канон Андрея Критского).

Этот Великий канон был привезен святым Андреем в Константинополь вместе с повествованием о житии святой Марии Египетской, написанным патриархом Софронием, и тогда же оба эти творения были внесены в службу Великопостную.

в тот же день

Святая праведная Марфа родилась в Антиохии в семье благочестивых христиан. Когда она повзрослела, родители пожелали, чтобы она вышла замуж. Ей же этого не хотелось; она имела намерение посвятить всю жизнь Богу. В откровении ей было велено повиноваться воле родителей и по желанию их вступить в брак. Бог даровал ей сына, который впоследствии сделался великим подвижником и ублажается Церковью под именем преподобного Симеона Дивногорца⁸. Марфа недолго жила с мужем своим; овдовев, она с великой заботливостью воспитывала сына, учила его закону Господню и беспрестанно молила Бога, да будет сын ее верным и ревностным служителем Его. Эта молитва исполнилась: Симеон с самых ранних лет возлюбил Бога более всего в мире и старался угождать Ему. Он поселился на столпе, на горе, недалеко от Антиохии; служил Господу постом, молитвой, трудными подвигами и был прославлен Им, получив дар чудотворения. Гора, на которой он жил, стала впоследствии называться Дивной. Марфа радовалась, видя высокое благочестие сына, и благодарила Бога. Сама она поселилась близ церкви, всегда первая приходила к богослужению, молилась с сокрушением душевным, часто причащалась Святых Таин. Молитва была первой потребностью ее души; все помышления ее были устремлены к Богу, Которого любила всем сердцем, всей душой. Любя Бога, она любила и ближних, была милосердна к бедным, кормила и одевала нищих и убогих. Часто ходила она в больницу, ухаживала за больными, работала для бедных. Она была так кротка и смиренна, что никто не видел ее гневающейся; печаль свою она хранила в сердце и всегда казалась веселой. Никто не слышал от нее слова праздного или ложного, не богоугодного; все слова ее выражали чистоту и мир души ее. Ссорился ли кто из знакомых ее – она старалась помирить их, увещевала их к добру и всем подавала пример честной и богоугодной жизни.

Однажды, придя к столпу сына своего, Марфа увидела кругом множество больных, которые пришли к святому подвижнику, чтобы получить от него исцеление, ибо он был уже славен во всей стране. Марфа со страхом увидела это; она боялась, как бы сын не возгордился, и со слезами стала молиться о нем; потом сказала преподобному: «Сын мой, за все это надо славить Бога, действующего в тебе, ты же помни немощь свою и охраняй тщательно свое сердце».

Прожив в благочестии много лет, Марфа за год до кончины своей имела чудное видение, предвозвестившее ей, что она скоро умрет. Во время ночной молитвы она увидела множество ангелов, которые сказали ей: «На следующий год мы возьмем тебя в уготовленный тебе от Господа покой». То же самое было возвещено и преподобному Симеону о матери его. Она стала ожидать смерти с радостным спокойствием и с полным упованием на милость Божию. За несколько дней до кончины своей она пришла проститься с сыном и долго беседовала с ним о Господе, о всех благодеяниях, явленных ей Богом, о всей жизни своей. Ночью она увидела во сне, что она поднята на высоту и видит чудную, светлую обитель красоты неизреченной. Мать Божия явилась ей с ангелами и сказала, что эта чудная палата уготована для нее. Повелев ей следовать за собой, Пресвятая Богородица показала ей другую, еще более светлую палату, райские селения, уготованные тем, кто соблюдал на земле заповеди Господни и был милосерден к ближним. Это видение наполнило сердце Марфы неизреченной радостью. Она полностью посвятила последние дни молитве, причастилась Святых Таин и мирно отошла к Господу в Антиохии, в предместье, называемом Дафнэ. Преподобный Симеон похоронил тело матери близ столпа своего. Рассказывают, что, когда душа ее отходила ко Господу, услышаны были слова: «Я приняла благодать от Бога великого и нахожусь в свете и радости».

5 июля

Святой Афанасий жил в X веке. Он родился в Трапезонте и, осиротев во младенчестве, был воспитан благочестивой инокиней; впоследствии пребывание в Царьграде дало ему возможность усовершенствоваться в науках. С самого детства главным его желанием было служить Богу иноческими трудами. Он стал учеником преподобного Михаила, постригся под именем Афанасия (прежде его звали Авраамием) и, удалившись на гору Афонскую, стал вести жизнь трудную, смиренную, стараясь скрыть от всех и ученость свою, и великие дарования. Но это было невозможно, и ему стали оказывать великие почести. Два важнейших сановника и полководца империи, Лев и Никифор, очень уважали его, и Никифор, впоследствии сделавшись императором, много помогал преподобному Афанасию в постройке и распространении монастырей Афонских. Святой подвижник получил от Бога чудотворную силу.

В тот же день воспоминается обретение мощей преподобного Сергия, Радонежского чудотворца.

6 июля память преподобного Сисоя Великого, подвизавшегося шестьдесят лет в пустыне в Египте. По кончине преподобного Антония Великого он жил на горе его.

7 июля

Евдокия, дочь Суздальского князя, вышла замуж за великого князя Московского Димитрия Иоанновича. Этот брак обрадовал землю Русскую, ибо был залогом мира между двумя соперниками, а Россия нуждалась в мире: она так много страдала от междоусобных браней, истощавших ее силы. Великая княгиня Евдокия оказалась вполне достойной супругой будущего героя Донского, делила с ним радость и горе, воспитывала в благочестии детей своих, благоговейно внимала поучениям великих святых: Алексия митрополита, Сергия чудотворца.

Когда Димитрий, по благословению преподобного Сергия, решился вступить в бой с полчищами Мамая, княгиня горячо молилась за него и за Россию и во время войны раздавала много милостыни бедным, сама постоянно ходила в церковь, молясь днем и ночью. Куликовская победа над татарами была общей радостью для всей Руси, но не прекратилось еще тяготевшее над Русью иго татар, не прекратились и страшные, опустошительные набеги их. Прошло немного лет, и татары с ханом Тохтамышем явились под самой Москвой; в Переяславле они едва не захватили в плен великую княгиню, а в Москве оставили дымящиеся развалины и 24 тысячи трупов. Великокняжеская чета старалась горячим участием и щедрой благотворительностью смягчить скорбь народную.

Княгиня еще в молодости лишилась любимого супруга; он скончался сорока лет от роду, к великой скорби России и семьи своей. Овдовев, княгиня всецело предалась молитве и заботам о детях; изнуряла плоть постом и бдением, носила на теле вериги, но таила от людей молитвенные подвиги свои. Она построила несколько церквей: в Москве женский монастырь Вознесенский, в котором впоследствии постриглась, приняв имя Евфросинии; церковь Рождества Богородицы в Кремле, в память битвы Куликовской, произошедшей 8 сентября; близ Переяславля – монастырь Горицкий; жертвовала бедным пустыням, оказывала щедрую помощь всем нуждавшимся.

Сохранилось предание, что однажды, когда благочестивая княгиня выходила из Успенского собора, один нищий слепой подошел к ней, говоря: «Боголюбивая княгиня, кормилица нас, нищих! Ты во сне обещала мне возвратить зрение; исполни обещание свое». Княгиня, как бы нечаянно, опустила на него длинный рукав одежды своей; он отер им глаза и прозрел.

В 1407 году княгиня-инокиня предала душу Богу. Святые мощи ее почивают в Москве.

В тот же день память преподобного Фомы Малеина, который в молодости своей был храбрым и славным воином, а потом иноком и великим наставником иночествующих. Жил в X веке.

8 июля

Святой великомученик Прокопий, при рождении названный Неанием, жил в III веке. Он родился в Иерусалиме от христианина и язычницы. Отец его умер, когда Неаний был еще младенцем, а мать воспитала его в язычестве и потом определила на службу. Император Диоклетиан полюбил образованного и прекрасного юношу и сделал его начальником над частью войск своих.

Диоклетиан был, как известно, одним из самых жестоких гонителей христиан. Призвав однажды Неания, он повелел ему идти в Александрию (в Египте), чтобы убеждать тамошних христиан отречься от веры своей; а в случае неповиновения приказал предавать их мучениям и отдавать в казну имущество их.

– Государь, – сказал Неаний, – я слышал, что эти люди веруют в какого-то Христа, которого считают Сыном Божиим, и что они до такой степени тверды в убеждениях своих, что охотнее соглашаются идти на казнь, чем изменить вере своей.

В ответ на эти слова Диоклетиан начал хулить Господа Иисуса Христа.

– Этот Христос, – говорил он, – родился от жены и умер позорной смертью. Его иудеи били, венчали тернием и, наконец, распяли на кресте, как злодея. Если бы он был воистину Бог, разве он не мог бы спасти себя от рук врагов своих?

Неаний, взяв с собой воинов, отправился в путь. Так как погода стояла жаркая, то он больше шел ночью, а днем отдыхал. Однажды посреди ночи началось страшное землетрясение с громом и молнией. Все были в ужасном страхе. Вдруг Неаний услышал слова:

– Неаний, куда идешь и на кого восстаешь?

Изумленный Неаний отвечал:

– Я послан царем в Александрию, чтобы предавать казни всех верующих в Распятого.

– Неаний, ты ли идешь на Меня? – сказал тот же голос.

– Кто ты, Господи? – вопросил Неаний.

В это время показался в воздухе сияющий крест, и тот же голос сказал:

– Я – Иисус, распятый Сын Божий.

Вслед за тем Господь милостиво объяснил Неанию, что Он претерпел страдания и смерть, дабы даровать людям спасение и жизнь вечную; крест поднялся на небо, и с высоты услышаны были слова: «Сим знаменем побеждай врагов твоих, и мир Мой будет с тобой».

Сердце Неания исполнилось неизреченной радости от чудного видения, и он, как некогда Савл, гонитель Христа, сделался верным служителем Его.

Прибыв после этого в город Скифополь, Неаний велел сделать золотой крест наподобие того, который явился ему на воздухе. Золотых дел мастер, которого он для этого призвал, сначала не соглашался исполнить его заказ, боясь, как бы не подвергнуться опасности, если сделает знамение галилеян (так называли тогда верующих). Неаний успокоил его, обещав, что об этом никто не узнает, и тот сделал крест из золота и серебра. Когда крест был окончен, на нем вдруг появились невидимой рукой начертанные изображения трех лиц и надпись по-еврейски: Эммануил, Михаил и Гавриил. Удивленный художник старался изгладить эти изображения, но усилия его были напрасны. Когда же Неаний услышал об этом, он понял, что в кресте Божественная сила, и с тех пор с благоговением хранил его при себе.

Неаний посетил на пути Иерусалим, или Элию (так Иерусалим тогда назывался). Граждане просили его помочь им против варваров, которые часто нападали на них. Храбрый Неаний, вооруженный силой креста, вышел с воинами на варваров и разбил их совершенно, ибо сила Божия помогла ему, и он услышал с неба голос, говоривший ему: «Уповай, Неаний. Я, Господь Бог, с тобой».

С торжеством возвратился Неаний в город. Мать его встретила сына у входа дома своего и стала убеждать его совершить жертвоприношение богам в знак благодарности за дарованную победу, но Неаний воздал единому Богу славу и благодарение. Войдя с матерью в комнату, где хранились ее идолы, он умолял ее оставить идолопоклонство, доказывая ей суетность и бессилие мнимых богов ее. Полный ревности к Богу, он стал сокрушать кумиров и, раздробив на части, раздавал их бедным, ибо идолы были золотые и серебряные.

Однако же старания его обратить мать остались тщетными. Разрушение идолов рассердило ее, и она поспешила в Антиохию, где тогда находился царь, и объявила ему, что сын ее верует во Христа. Диоклетиан немедленно прислал повеление палестинскому игемону, или правителю, схватить Неания и стараться действовать на него убеждениями, если же не успеет в этом, то приступить к мерам строгости.

Правитель сообщил Неанию полученное им повеление, но тот сказал ему: «Я – христианин, делай со мной, что тебе приказано». Правитель стал убеждать его принести жертву богам, но на это Неаний отвечал ему: «Ты упоминаешь о жертвоприношении; я самого себя приношу в жертву Богу моему». Вслед за тем он снял с себя знаки воинского звания, объявляя, что хочет быть воином Царя Небесного.

Правитель велел вести его в Кесарию Палестинскую и там предал его истязаниям перед многочисленным народом. Язычники, встречая его, восклицали с гневом: «Это враг и губитель богов наших и ругатель царских велений!» Начали жестоко мучить Неания, терзая тело его острыми железными орудиями. Он терпеливо переносил ужасное мучение и, заметив, что некоторые из присутствовавших плакали о нем, говорил им: «Не плачьте обо мне, но плачьте о погибели душ ваших, ибо тот воистину достоин сожаления, кто будет вечно мучим в аду». Подняв очи к небу, он воскликнул: «Боже, укрепи меня, раба Твоего, на постыжение врага, на прославление пресвятого имени Твоего».

После долговременных истязаний, утомивших самих мучителей, заключили Неания в темницу. В полночь началось вдруг землетрясение, чудный свет озарил темницу, с узников спали оковы, темничные двери отворились, и два лучезарных ангела явились святому мученику и сказали, что они присланы ему Богом. Неаний, не считая себя достойным чудного посещения, сказал им: «Я знаю, что к трем отрокам в пылающей печи Бог послал ангела остудить огонь; но кто же я и что я такое сделал, чтобы удостоиться ангельского посещения?» Вдруг мученику явился Сам Господь Иисус Христос в славе неисповедимой и, коснувшись Неания, исцелил его раны, окрестил его водой и повелел ему вместо Неания называться Прокопием⁹. «Мужайся и крепись, – сказал ему Господь, – Я с тобой, и ты приведешь многих к Отцу Моему». Исполненный и радости, и страха, Прокопий поклонился Господу и молил Его даровать ему терпение в страданиях. Господь повторил ему обещание быть с ним. Прокопий, исцеленный от ран, почувствовал в себе новые силы и твердое, непоколебимое упование на помощь и милость Господа.

Поутру правитель послал в темницу одного из воинов своих, чтобы узнать, жив ли Неаний. Сторож рассказал посланному воину, что ночью что-то дивное происходило в темнице, что двери внезапно отворились, оковы спали с узников и мужи, необычайно светлые, беседовали с Неанием. Воин, услышав от самого мученика, что он жив и здрав благодатью Божией, поспешил передать этот ответ правителю, который призвал Неания к себе. Изумились все, когда увидели, что он здоров и бодр, что на теле его нет ни следа от нанесенных ран и что лицо его сияет удивительным светом. Некоторые из состоявших при правителе воскликнули даже: «Боже Неаниев, помоги нам!» Но правитель, повелев всем молчать, сказал громогласно:

– Чему удивляетесь? Боги милосердные исцелили его.

– Я действительно исцелен милосердием Божиим, – ответил мученик, – но если ты полагаешь, что меня исцелили боги, то пойдем в храм и укажи мне, которому из них я обязан исцелением.

Правитель обрадовался, полагая, что мученик согласен поклониться богам, и велел провозгласить перед народом, что Неаний кается и готов воздать богам подобающую им честь. Язычники радовались; находившиеся же в городе христиане скорбели о малодушии воеводы. Торжественно, в сопровождении знатнейших сановников и множества народа, правитель повел молодого христианина на идольское капище. Войдя, Прокопий помолился, сотворил крестное знамение, и вдруг все идолы пали и превратились в воду, которая с шумом потекла из капища. Изумленные чудом, многие воскликнули: «Боже христиан, помоги нам!»

Правитель велел снова отвести мученика в темницу. В тот же вечер толпа воинов с военачальниками Никостратом и Антиохом пришла к Прокопию просить его, чтобы он сделал их воинами Христа, ибо они уверовали в Бога истинного. Прокопий убедил сторожа выпустить его ненадолго из темницы и повел уверовавших к епископу Леонтию, чтобы тот окрестил их, сам же он возвратился в темницу; воины, приняв Святое крещение, пришли к нему и провели с ним всю ночь в беседе и молитве.

На следующий день обращенные воины сами объявили правителю, что они веруют во Христа и готовы идти на страдания и смерть за имя Его. Удивился правитель и начал убеждать их образумиться и обратиться снова к поклонению богам, но уверовавшие остались тверды и непоколебимы, и правитель осудил их на смертную казнь. Приговор был исполнен в присутствии Прокопия, который все время молил Бога, да дарует Он новым служителям Своим силу остаться верными Ему до конца и да приимет их души в Небесное Царство. Некоторые благочестивые христиане похоронили тела убиенных, Прокопий же был опять отведен в темницу.

Но, несмотря на строгие меры против христиан, число верующих умножалось. Двенадцать жен пришли к темнице святого мученика и через окно сказали ему: «И мы веруем во Христа!» Узнав об этом, правитель велел и их заключить в темницу; они радостно вошли в нее и, наставленные святым Прокопием, потом с твердостью вытерпели ужаснейшие мучения за веру свою. Безжалостно терзал их правитель, когда убедился, что они решительно не согласны отречься от Христа. В толпе народа, присутствовавшего при истязании их, находилась мать Прокопия, Феодосия, ревностная поклонница языческих богов. Она не могла без слез видеть страдания святых жен; вдруг и ее души коснулась благодать; она познала истинного Бога и воскликнула громогласно:

– И я раба Христа распятого!

Правитель услышал ее восклицания.

– Что с тобой, Феодосия? – сказал он. – Неужели и ты, забыв честь и благородство свое, обратилась в эту ложную веру?

– Эта вера не ложная, а истинная, – отвечала Феодосия. – Я заблуждалась до сих пор, поклонялась бесчувственным идолам вместо Бога, создавшего вселенную.

– Эти жены прельстили тебя и ввели в заблуждение, – сказал правитель.

– Они не прельстили меня, но примером своим доказали мне истину, – отвечала Феодосия. – Могли ли бы они терпеливо перенести эти ужасные мучения, если бы не помогал им всемогущий Бог?

Правитель начал увещевать Феодосию.

– Проси прощения у богов, – говорил он ей.

– У Христа Бога распятого прошу прощения за прежние заблуждения и за злые дела мои, – отвечала Феодосия.

Правитель, рассердившись, велел отвести Феодосию в темницу. Туда же повели и святых мучениц. Как обрадовался Прокопий, когда увидел мать свою. Он беспрестанно молил Бога, чтобы Он помог ей уразуметь истину.

– Любезная мать, – сказал он ей, – по какому случаю пришла ты сюда? Как оставила богов своих?

– Милый сын мой, я нынче уразумела истину, – отвечала она. – Взирая на страдания этих честных жен, я поняла, что слабые женщины не могли бы перенести таких истязаний, если бы не помогал им Тот, за Которого они страдают; а если бы Христос не был Богом всемогущим, то Он не мог бы укрепить их. Вдруг сердце мое исполнилось умиления, свет истинный воссиял в душе моей, и ныне я верую в Бога, Которого ты исповедуешь.

Прокопий пламенно возблагодарил Господа, призвавшего мать его ко спасению. Она в темнице усердно служила святым женам, омывала и обвязывала раны их. Прокопий, наставив ее в святой вере, повел ее к епископу, от которого она и приняла Святое крещение.

Через некоторое время правитель призвал ее к себе вместе со святыми мученицами и долго убеждал ее не навлекать позора на славный род ее и отречься от Христа; но Феодосия осталась непреклонна, вынесла терпеливо страшные мучения и наконец была осуждена на казнь, равно как и остальные двенадцать христианских жен. Все они пошли радостно на смерть и были казнены мечом.

После кончины их правитель, призвав снова Прокопия, сказал ему с гневом:

– Доволен ли ты, что был причиной погибели стольких душ?

– Я не погубил их, но избавил от погибели, – отвечал Прокопий, – и привел от смерти к жизни.

Правитель был в страшном гневе, видя, что никак не может победить твердости святого мученика. Досада и волнение подействовали на него так сильно, что он занемог и вскоре скончался.

Прокопий же пребывал в темнице; туда приходили к нему толпами желавшие слышать от него слово спасения, и великое число язычников уверовало в Бога. Господь прославил святого мученика, даровав ему чудотворную силу.

Новый правитель прибыл в Кесарию. Услышав о Прокопии, он призвал его к себе и старался убедить его поклониться богам, но Прокопий с великой мудростью доказывал ему ложность язычества. Ни угрозы, ни увещания, ни мучения не могли склонить его к отречению. Правитель решился употребить силу; чтобы, по крайней мере, добиться от Прокопия исполнения внешнего обряда, он велел принести жертвенник и развести на нем огонь. Прокопию в руку положили ладан и в течение двух часов держали ее над горячими угольями в надежде, что он не стерпит боли и уронит ладан на жертвенник; тогда бы язычники объявили, что он исполнил обряд в честь богов. Но и это не удалось им. Прокопий, держа руку над горячими угольями, хвалил и славил Господа, к изумлению присутствовавших.

После этого правитель вновь предал Прокопия истязаниям и, наконец потеряв всякую надежду склонить его к отречению, осудил его на смертную казнь. Перед смертью святой мученик выпросил себе время на молитву. Он помолился о городе, о всех живущих в нем, о бедствующих, больных, странниках, сирых и вдовствующих, об обращения неверующих, о распространении и умножении Церкви Христовой. Окончив молитву, он услышал с неба голос, призывавший его к наследию Царства Небесного, и радостно преклонил голову под меч палача.

в тот же день

Блаженный Прокопий был богатым купцом родом из Германии. В XIII веке прибыл он с товаром в Новгород. Новгород в это время находился в частых сношениях с немецкими городами. Молодому купцу полюбилась вера православная; он пожелал узнать ее подробнее и с этой целью отправился в Хутынскую обитель, незадолго перед тем устроенную преподобным Варлаамом. Поучившись у благочестивого старца, он исполнился такой ревности и любви к Богу, что решился отказаться от богатства своего, от всех временных благ и посвятить всю жизнь служению Господу. Он постригся в иноки, построил храм в обители Хутынской, раздал имущество бедным и весь предался молитве.

Добровольная нищета Прокопия, его глубокое смирение, строгое воздержание внушали удивление всем братьям; они говорили, указывая на него: «Этот человек велик перед Господом; он пришел сюда с большим имуществом, но все раздал бедным и сделался нищим и убогим ради любви к Господу».

Такая слава и такие похвалы смущали смиренное сердце Прокопия. Он пожелал уйти в такое место, где бы никто не знал о том, что он делал. Через некоторое время он исполнил свое желание, отправившись в город Устюг, в пределы Вологды. Желая скрыть от людей свою высокую добродетель, он притворился юродивым. Много терпел он насмешек, оскорблений, иногда побоев и все это переносил с величайшим терпением, с удивительной кротостью молясь за хулителей своих. Он поселился в ветхой лачужке, жил в крайней бедности и проводил все ночи без сна, молясь на папертях церковных о живущих в городе и о всех христианах. Впоследствии он оставил даже бедную хижину свою и поселился на паперти соборного храма Богородицы. Он жил тут зимой и летом, едва защищенный от холода и зноя бедной, изорванной одеждой и питаясь только подаянием. Часто терпел он голод, ибо не хотел ничего просить; подавал ли ему добрый человек немного хлеба, он принимал это с любовью и благодарностью, но охотнее от бедных, чем от богатых. От людей неправедной жизни он не принимал ничего, но всегда усердно молился за них, да подаст им Бог покаяние и исправление.

Так прошло много лет. Бедный старец, презираемый людьми, сподобился чудных откровений от Бога. Однажды он предузнал, что великое бедствие угрожает городу. Жалея о бедных жителях Устюга, он в день воскресный начал в храме увещевать их к покаянию. «Братия, – восклицал он, – покайтесь в прегрешениях ваших; постарайтесь умилостивить Бога постом и молитвой; если не покаетесь, то все погибнете, ибо гнев Божий приближается». Удивились все бывшие тут, но никто не обратил должного внимания на слова Прокопия. «Это юродивый, – говорили в народе, – он сам не знает, что говорит». Прокопий вышел из храма в великой скорби и, встав на паперти, продолжал умолять входящих и выходящих покаяться в грехах. Так стоял он день и ночь, молясь и рыдая; но никто не внимал ему. На третий день он оставил церковную паперть и пошел проповедовать покаяние по улицам города, восклицая со слезами: «Покайтесь, плачьте и рыдайте о грехах, молите Господа, чтобы Он отвратил праведный гнев Свой и не погубил бы города вашего, как Содом и Гоморру». Но и тут никто не обратил внимания на слова юродивого; многие даже бранили его и смеялись над ним. Он возвратился на паперть храма и пламенно молил Бога о спасении города.

В следующее воскресенье около полудня страшная черная туча показалась над городом, и началась ужаснейшая гроза. Стало вдруг темно, как посреди ночи; только молния разгоняла мрак по временам; громкие раскаты грома оглушали испуганных жителей. Тогда только народ понял, что об этом возвещал ему Прокопий; вспомнив пророчество его, он в ужасе устремился в святые церкви, в особенности же в соборный храм Пресвятой Богородицы, и молился со слезами. Пришел и Прокопий; упав на колени перед иконой Богоматери, он стал умолять Пречистую Богородицу исходатайствовать спасение городу; он предлагал себя в жертву за ближних и молил Господа, чтобы гнев Божий обрушился на него и миновал жителей Устюга.

Когда весь народ молился с воплем и рыданием, вдруг случилось чудо: с иконы Богоматери полилось миро; в то же время гроза утихла и настала тишина; мрачная туча стала удаляться, и верст за двадцать от города, в пустыне, называемой Котольской, разразилась страшным каменным градом, от которого был поломан огромный лес. В городе же и окрестностях никто не погиб, и больные получили исцеление от мира, текшего от иконы Богоматери. Общая радость заменила смятение и ужас; все прославляли Господа и Пречистую Богородицу и благодарили Прокопия.

И после этого блаженный Прокопий не изменил своего обычая: он продолжал жить также бедно, молился целые ночи и скрывал высокий разум и добродетели под видом юродства. Часто приходил он на берег реки Сухоны и тут, сидя на камне, следил за рыбачьими лодками, которые плыли по реке, и молил Господа даровать им мирное плавание и охранять их от бурь и бед. Он полюбил это место и просил, чтобы под этим камнем похоронили его, когда он умрет.

Продолжая свой трудный образ жизни, Прокопий достиг глубокой старости. За год до его кончины настала в Устюге необыкновенно суровая зима. Многие в городе и окрестностях замерзали от стужи, звери и птицы падали мертвые на землю. Ужасное это было время для нищих и бездомных, но Прокопий продолжал и в это время жить на паперти храма, одетый в ветхое рубище, которое не могло защищать его от мороза. Многие жалели его, ибо полюбили доброго старца.

Между друзьями его находился один церковнослужитель по имени Симеон. Когда уже миновала стужа, Прокопий однажды вошел к нему. Симеон обрадовался и начал спрашивать у него, где он укрывался и как жил во время ужасных морозов. «Хранит Господь любящих Его, – отвечал старец. – Не проливай слез обо мне, ибо великая радость бывает человеку, который всей душой скорбит и всем сердцем уповает на Господа и в сем веке, и в будущем».

Слыша такие слова, Симеон понял, что Господь дивным промыслом Своим охранял старца, и просил его рассказать ему, что с ним было. Взяв с Симеона обещание никому не говорить об этом, пока он жив, Прокопий рассказал, что, когда началась стужа, он впал в отчаяние, не надеясь остаться в живых. Однажды, будучи не в силах более терпеть холод, он решился искать убежища в бедных хижинах, но нищие, которые жили в них, выгнали его, говоря: «Отойди от нас, лживый юродивый! Нет нам от тебя спасения». Он оттуда отправился в бедную лачужку, где в одном углу жили собаки, и лег около них, но собаки с лаем убежали от него. Это огорчило Прокопия; тогда он решился вновь возвратиться на паперть церковную. «Да будет имя Господне благословенно отныне и вовеки!» – подумал он и возвратился, вполне предавшись воле Бога и уповая на одну милость Его. Он сел в углу, скорчившись от стужи; все члены его дрожали; тело его посинело; он ждал кончины своей и только молился, да приимет Господь душу его, как вдруг ему было чудное видение. Он внезапно почувствовал какую-то теплоту и, открыв глаза, увидел перед собой светлого юношу, державшего в руке ветку райских цветов. Ангел коснулся веткой лица Прокопия, и тот почувствовал аромат весенних цветов, и жизненная теплота проникла вдруг в коченевшие члены его. Как молния блеснуло и скрылось чудное видение, но старец, укрепленный и оживленный дивной помощью Господней, мог продолжать тяжкий подвиг свой.

Этот Симеон, которому Прокопий поведал такой дивный пример милости Господней, сделался впоследствии отцом великого святителя Стефана Пермского.

Об этом святителе предузнал блаженный Прокопий. Однажды, стоя на паперти церковной, он увидел трехлетнюю девочку, которая с матерью своей входила в храм. Прокопий поклонился ей до земли и сказал во всеуслышание: «Вот идет мать великого Стефана епископа, учителя Перми». Все дивились: Пермь была тогда страной дикой, в которую еще не проникла вера христианская, была известна только как страна чар и волшебства. Эта девочка, Мария, дочь посадского, действительно вышла потом за церковнослужителя Симеона и сделалась матерью великого угодника Стефана.

Незадолго до кончины Прокопию было откровение, что он скоро отойдет от мира сего. В ночь на этот день он отправился к обители Святого Михаила, находившейся близ моста, долго молился и потом, отойдя от храма, мирно скончался 8 июля 1303 года. В ту же ночь выпал вдруг снег, который покрыл всю землю, к великому огорчению жителей Устюга, испугавшихся за поля и плоды свои; но снег вскоре растаял, не повредив ничему.

Заутренней службой священнослужители заметили, что Прокопия нет в церкви; не видели его и за обедней. Это удивило всех, потому что он никогда не пропускал ни одного богослужения. Стали искать его и только на четвертый день нашли у моста тело его, лежавшее под сугробом нерастаявшего снега. Священнослужители подняли тело и с пением перенесли его в соборный храм. Скоро жители Устюга узнали о кончине блаженного Прокопия, и все собрались в храм, где, молясь об упокоении души праведника, со слезами вспоминали кротость его, терпение и любовь к ближним. Потом с великой честью понесли тело умершего и похоронили его близ реки Сухоны, на том самом месте, где он часто сидел и молился о плавающих по бурной реке.

Более чем через полтора века после кончины преподобного Прокопия один убогий человек по имени Иоанн своими руками соорудил маленькую часовню над гробницей его и написал его образ. Но эту часовню вскоре разрушили. Лет через тридцать после этого начал преподобный прославляться благотворными явлениями. Великий князь Иоанн Васильевич созвал рать со всех областей, подвластных ему, потому что он собирался идти на Казань. Часть войска этого стояла в Нижнем Новгороде; в это время началась эпидемия. Тут блаженный Прокопий начал являться во сне больным ратникам Великого Устюга и многим даровал исцеление.

Возвратившись по окончании войны на свою родину, они рассказали священнослужителям и гражданам о бывших им видениях, и после общего совета соорудили малую деревянную церковь во имя блаженного Прокопия над его гробом. С этих пор Православная Церковь установила совершать память его 8 июля, в один день со святым великомучеником Прокопием.

Много чудесных исцелений совершалось при гробе святого угодника.

9 июля

Родители святого Феодора жили в городе Одессе, в Сирии. Они были очень благочестивыми, милосердными к бедным и вообще угождали Богу добрыми делами. Была у них одна дочь, но они очень желали иметь сына и часто о том молили Бога. Однажды, на первой неделе Великого поста, когда совершается память святого Феодора Тирона, они оба имели видение, из которого поняли, что у них родится сын. Это действительно сбылось, и они назвали младенца Феодором, что значит «дар Божий».

Полные благодарности к Господу, они постарались так воспитать сына, чтобы он сделался верным служителем Христа, и с ранних лет обучали его закону Господню, но мальчик плохо успевал. Наконец он понял, что Господь Бог помощник тем, кто от всего сердца обращается к Нему, и стал усердно молиться, чтобы Господь даровал ему разум и понятливость. Он беспрестанно ходил в Церковь и проводил целые часы в пламенной молитве. Господь услышал его и помог его усердным стараниям. Феодор стал хорошо учиться и вместе с тем преуспевал в добродетелях и любви к Богу.

Не было ему еще двадцати лет, когда скончались родители его, оставив ему богатое наследство. Он разделил имение с сестрой своей, часть раздал бедным, а сам отправился поклониться гробу Господню. Вскоре за тем он постригся в лавре Святого Саввы. Любя безмолвие и уединение, он стал жить в отдельной, отшельнической келье, молился день и ночь, соблюдая самый строгий пост. К нему через некоторое время пришел один молодой родственник по имени Михаил и стал подражать его житию. Они трудились и молились вместе и провели так много лет, любимые всеми.

В это время, в IX веке, святые места были уже во власти магометан, которые налагали на христиан тяжкие дани, а иногда угрозами и мучениями старались обратить их в свою веру. Подобное испытание послал Бог молодому Михаилу, родственнику Феодора. Неверные употребляли все средства, чтобы совратить его с пути истины. Сперва предлагали ему великое богатство, но Михаил не прельстился этим. Любя Господа всем сердцем, он с твердостью отверг предложение и отвечал: «Я некогда был пленником мирских наслаждений, но Владыко мой, Христос, избавил меня благостию Своей; я был рабом греха, но Господь Бог освободил меня, Сам приняв на Себя образ раба; я был болен, и Господь, взяв на Себя немощи мои, исцелил меня; я был нищ и убог, и Сын Божий, ради меня обнищав, неизреченно обогатил меня; и потому мне теперь ничего не нужно, никаких богатств; милостью Божией я имею и богатство, и здравие, и свободу, и все блага в изобилии». Старались угрозами преклонить молодого монаха к отречению от веры своей; но он остался непоколебимо тверд, с терпением перенес ужасные мучения и наконец по повелению царя был усечен мечом. Феодору было откровение о кончине его; братия лавры с честью похоронила у себя тело святого мученика, при гробнице которого стали совершаться чудесные исцеления. Феодору в ночных видениях часто являлся Михаил, укрепленный мученическим венцом и сияющий необычайным светом. «Не скорби о мне, отец, – говорил страстотерпец, – ибо я получил милость от Христа Бога моего, Который и тебе готовит воздаяние».

Недолго после этого оставался и Феодор в отшельнической келье своей; Господь призвал его на иное служение. В родном городе его Эдессе скончался епископ. Патриарх Антиохийский, от которого зависело назначение нового епископа, посоветовался по этому поводу с патриархом Иерусалимским. Патриарх Иерусалимский указал ему на Феодора как на мужа, достойного по праведности своей занять сан епископа. Все отцы палестинские были того же мнения, но сам Феодор долго сопротивлялся этому назначению. Он полюбил тихую, отшельническую жизнь, и ему было грустно оставить ее. Патриарх, однако, настаивал, и Феодор вынужден был наконец согласиться. Пройдя все церковные степени, он был посвящен в епископы и через несколько дней отправился в Эдессу, со слезами простившись с уединенной кельей, в которой провел столько лет. Но он продолжал неутешно скорбеть; наконец скорбь его усилилась до того, что во время путешествия он задумал тайно убежать от спутников своих. Однажды остановились они ночевать при реке Евфрате, и тут Феодор решился воспользоваться ночной темнотой, чтобы исполнить свое намерение. Но, заснув, он услышал во сне, что Господь говорит ему: «Не уподобись рабу ленивому, который скрыл талант свой в землю, но будь подобен тому, который, получив пять талантов, приобрел другие пять; не отказывайся нести возложенного на тебя ига Христова». Эти слова вразумили Феодора. Он понял, что грешно отказываться от трудов, которые могут принести пользу ближним, и что надо всегда быть готовым жертвовать для этого собственным желанием. Он постарался умерить скорбь свою и продолжал путь, полностью предавшись воле Божией. Прибыв в Эдессу, он с усердием принялся за обязанности свои. Нелегко ему было, ибо различные лжеучения смущали эдесских христиан. Феодор старался просветить паству свою мудрыми наставлениями, удалять ее от заблуждений и подавать ей пример добродетельной жизни.

В то самое время жил недалеко от Эдессы, близ монастыря Святого Георгия, один святой подвижник, Феодосий столпник, которого Господь прославил чудесными явлениями благодати Своей. Избрав для себя многотрудную жизнь, столетний старец уже несколько десятков лет стоял на столпе, весь преданный молитве. Он с любовью принимал всех приходивших к нему и наставлял их на путь спасения, ибо был просвещен разумом свыше. Ведя жизнь совершенно отрешенную от мирских помышлений, всю преданную богомыслию, святой подвижник постиг тайны, недоступные тем, кто беспрестанно обуревается страстями и мирскими заботами. Он получил от Господа дар пророчества и прозорливости, угадывал помышления людей, и наставления его были исполнены неземной мудрости. Феодор стал часто посещать его, и святой муж рассказал ему много назидательного о явлениях промысла Божия к людям, о милости Господней к кающимся и вообще о неисчислимых благодеяниях Отца Небесного. Однажды Феодор попросил столпника рассказать ему жизнь свою, и Феодосий сообщил ему следующее: «Нас было два брата, старшего звали Иоанном. Еще в ранней молодости отреклись мы от мира и стали жить в монастыре. Пробыв в нем года три, мы пожелали пустынного жития, посоветовались с нашим отцом духовным, который благословил нас, и поселились в пустыне, недалеко от Вавилона. Мы жили в двух отдельных пещерах, питались кореньями и плодами, которые росли в пустыне, и целые дни молились и помышляли о Господе. Иногда являлся нам ангел наш, и явления его исполняли нас радостью и новой силой. По субботам и воскресеньям мы с братом сходились для общей молитвы, а потом снова возвращались в пещеры свои. Так прошло несколько лет.

Однажды, собирая травы в пустыне, я увидел издали брата своего Иоанна, который был занят тем же. Вдруг заметил я, что он остановился, наклонился, как будто с удивлением рассматривая что-то, постоял немного в раздумье и потом, перекрестясь, внезапно перескочил через то место и поспешно побежал к пещере своей. Это показалось мне странным; я подошел к тому месту, через которое перескочил брат, и с изумлением увидел груду рассыпанного золота. Помолившись, я снял с себя верхнюю одежду и всыпал в нее найденный клад. С трудом дотащил я ношу свою до пещеры и на другой же день, не повидавшись даже с братом, я отправился в город. Там я построил церковь, устроил монастырь, а при нем больницу и странноприимный дом, обеспечил все это значительным вкладом, а оставшиеся деньги раздал бедным, не удержав для себя ничего. Очень довольный тем, что я сделал, я пошел обратно в пустыню. По пути высокомерные мечты стали вкрадываться в ум мой. „Вот, – думал я, – какое я совершил великое и богоугодное дело, а брат, который прежде меня увидел клад, не сумел воспользоваться им“. Занятый подобными мыслями и возносясь над братом своим, я уже приближался к пещере, в которой он жил. Вдруг я увидел пред собой ангела, который прежде часто являлся мне. На этот раз вид его был грозен, и он с укоризной обратился ко мне. „Почему тщеславишься, – сказал он, – и гордым помыслом возносишься над братом твоим? Воистину, говорю тебе, все дела твои не стоят того чувства, которое побудило брата твоего перескочить через золото. Не через груду золота перескочил он, но легкими крылами перелетел ту бездну, которая утвердилась между Лазарем убогим и гордым богачом, и лоно Авраамово ждет его. Его подвиг несравненно выше твоего перед Богом. В сей жизни ты его не увидишь боле и меня тоже не узришь, но постарайся раскаянием и молитвой умилостивить Господа“.

После этих слов ангел сделался невидим. Я дошел до пещеры; она была пуста – брат оставил ее. Я начал громко плакать и рыдать. В неутешной скорби, один, провел я семь дней и вдруг услышал, как бы издалека, знакомый голос ангела, повелевавший мне идти в Эдессу. Я пришел сюда и избрал теперешний образ жизни, надеясь добровольным трудом изгладить прегрешение свое. Сорок девять лет провел я на этом столпе, не зная покоя душевного. Дурные помыслы, как темное облако, омрачали душу мою и наполняли сердце неутешной скорбью. На пятидесятый год, однажды в субботу вечером я почувствовал, что какой-то тихий свет воссиял в душе моей и разогнал мрак. Целую ночь я провел без сна, молясь усердно и не переставая лить слезы умиления и радости. Настало утро, воскресенье, я все еще молился и пел духовные песни; вдруг увидел я перед собой ангела. „Мир тебе и спасение!“ – сказал он мне. Я пал к ногам его и со слезами воскликнул: „Зачем отверг ты меня от лица своего и разлучил с братом?“ Ангел, взяв руку мою, поднял меня и сказал: „За гордость твою и за то, что ты в мыслях уничижил брата своего, я отступил от очей твоих, но не думай, чтобы я совсем тебя оставил; я был невидимо с тобой и охранял тебя, как повелел мне Господь. Ныне же Господь, видя смирение твое и раскаяние, простил тебя и послал меня, да буду с тобой в сем веке и в будущем. И вот дает тебе Господь Бог благодать Свою – силу узнавать праведных и грешных, чтобы радоваться о праведных и молиться о грешниках. Брат твой жив и беспрестанно молится о тебе, но ты увидишь его только в будущей жизни“».

Выслушав рассказ святого подвижника, Феодор спросил у него, каким образом он узнает праведных и злых. «Когда идет мимо меня муж праведный и боящийся Бога, – ответил столпник, – то вижу благодать Божию, сияющую над ним, и ангелов пресветлых, шествующих с ним, бесы же стоят поодаль и не смеют прикоснуться к нему. Когда же идет грешник, то вижу полчище бесов, окружающих его; ангел же следует издали, плача и скорбя о погибели его».

Однажды по делам Одесской Церкви пришлось Феодору ехать в Вавилон, чтобы просить защиты тамошнего калифа. Столпник благословил его, предсказал ему успех и попросил его повидаться с его братом, ибо он знал теперь, что брат его Иоанн живет в окрестностях Вавилона. Когда Феодор прибыл в Вавилон, его сначала не хотели допустить к калифу: калиф был очень болен, и врачи, считая его болезнь смертельной, не хотели беспокоить его делами. Но Феодор настаивал, надеясь, что Господь по милости Своей дарует его молитвам силу исцелить царя. Наконец он был допущен к царю и действительно исцелил его силой благодати Господней. Благодарный царь тогда с радостью исполнил все, о чем просил святой епископ, и, полюбив его, часто призывал к себе. Феодор воспользовался этим, чтобы проповедовать царю слово Божие; приходя к нему, он читал ему Евангелие и объяснял учение Христово. Семя упало на добрую землю; сердце царя воспламенилось любовью к Спасителю, и через некоторое время он и трое из любимых служителей его, уверовав искренне, приняли Святое крещение, при чем царь назван был Иоанном. И после этого Феодор часто посещал новообращенного царя и, по его поручению, ходил в Царьград с письмом к императору Михаилу, которого Иоанн извещал об обращении своем. Обрадованный император прислал ему частицу от Животворящего Креста и икону Спасителя.

Обращение царя оставалось, однако, тайной для подданных его, которые ненавидели христиан и христианскую веру. Некоторые из них, завидуя милости, которую царь оказывал епископу Эдесскому, замышляли злое против него; но Бог даровал святому епископу великую мудрость духовную и силу творить чудеса, и многие, будучи свидетелями чудес его, обратились к Богу, но хранили в тайне веру свою, боясь преследования.

Феодор не забыл о поручении эдесского столпника и отыскал брата его, Иоанна, который жил в дикой, необитаемой пустыне. Царь, услышав о святой жизни отшельника, пожелал видеть его. Он отправился в пустыню будто бы для охоты и, когда приблизился к пещере отшельника, отослал приближенных своих, а сам с епископом и тремя любимыми служителями своими зашел в пещеру. Святой подвижник, узнав Духом Божиим об обращении царя, приветствовал его словами любви и благословения. «Блажен ты, царь, – сказал он, – что, отвергнув суетное и ложное, возлюбил животворящую истину; блажен ты, ибо увенчаешься мученическим венцом и вместо временного, земного царства получишь Царство Небесное, вечное! Слава Богу, извлекшему тебя изо рва страстей и из мрака заблуждений, поставившему на камень ноги твои и вложившему в уста твои песнь новую!» Царь с радостью и умилением слушал слова старца, ибо он все более и более привязывался к закону Христову. Его начинала тревожить мысль, что он только втайне христианин; желание исповедать явно веру свою все сильнее и сильнее появлялось в его душе.

Через некоторое время Феодор, проживший уже довольно долго в Вавилоне, пожелал возвратиться в Эдессу и объявил об этом царю. Царь очень огорчился и, со слезами обняв учителя своего, сказал ему: «По отшествии твоем, отец мой, не надеюсь остаться долго в живых. Я не хочу только втайне называться христианином. Иди с миром и возьми с собой часть животворящего древа, ибо не хочу, чтобы по смерти моей эта святыня оставалась в поругании. Если на будущий год ты услышишь, что я жив, то приди ко мне, если же узнаешь о смерти моей, то не забудь меня в твоих молитвах». Эти слова встревожили епископа, он оставил в Вавилоне одного из бывших при нем и, благословив царя, отправился в Эдессу.

Вскоре после отъезда его Иоанн решился объявить всенародно, что он верует во Христа. Призвав однажды вельмож своих, он сказал им: «Я знаю, что мне недолго остается жить, что я скоро оставлю вас, и желаю открыть вам великую тайну. Завтра поутру пусть народ и воины соберутся в поле, близ города». После этих слов он отпустил их, а сам весь день и ночь провел в пламенной молитве. Поутру он призвал к себе христианского епископа, который совершил у него литургию и приобщил его Святых Таин. Со слезами и глубоким умилением молился новообращенный царь; потом, надев богатое царское одяние, сел на коня и выехал за город в поле, где уже собралось бесчисленное множество народа. Тут были персы, израильтяне и несколько тайных христиан, ибо христиане скрывали веру свою, боясь гонений. Толпясь около высокого престола, приготовленного для царя, сановники, воины и народ с нетерпеливым любопытством ждали его и спрашивали друг друга, что это все значит и что царь желает открыть им. Наконец царь прибыл, сошел с коня и сел на престол, приготовленный для него. Народ шумел и волновался; царь, дождавшись, когда волнение утихнет, и сделав знак, чтобы все молчали, встал с престола своего и среди общего молчания громко сказал: «Услышьте персы, агаряне и евреи и вы, избранные служители Христа! Я – христианин! Имя мое Иоанн! Верую во единую нераздельную Троицу, во Отца и Сына и Святого Духа, ибо это единая истинная вера. Господь мой, Иисус Христос, сказал: всякого, кто исповедует Меня перед людьми, того исповедую и Я перед Отцом Моим Небесным. Ныне я исповедую Его перед небом и землей, перед ангелами и людьми!»

Произнеся эти слова, царь взял находившийся у него на груди золотой крест, подняв, показал его всему народу, потом перекрестился, поклонился до самой земли и воскликнул: «Кресту Твоему честному поклоняюсь, Христос! Тебя исповедую, Бога и Спасителя моего, и Тебе славу воссылаю со безначальным Твоим Отцом и с Пресвятым и Животворящим Твоим Духом!»

Народ в изумлении молчал, но князья и начальники исполнились ярости. Они воскликнули: «Да погибнет ругатель веры нашей!» – и, бросившись на царя с мечами и копьями, убили его и трех любимых служителей его. Тело царя оставили в поле, но христиане похоронили его.

В следующую же ночь убиенный царь явился епископу Эдесскому, облеченный в белую, блестящую одежду и с сияющим венцом на голове. Он сказал ему: «Честный отец, Господь Бог прославил меня славой великой и причислил клику святых мучеников. Вчера я исповедовал всенародно пресвятое имя Его и был убит, и душа моя, выйдя из темницы тленной, наслаждается благами, о которых ты возвещал мне. Благословен ты от Бога, что сделался орудием моего спасения!»

Проснувшись, Феодор сообщил столпнику о своем видении и через несколько дней от оставленного им в Вавилоне христианина узнал все подробности кончины царя Иоанна. Епископ возрадовался и благодарил Господа. Феодосий столпник вскоре после этого скончался; Феодор с благоговением предал тело его земле. Через три года после убиения царя Феодор снова увидел Иоанна в ночном видении; святой мученик сказал ему: «Гряди, отец любезный, Христос зовет тебя!» Феодор понял, что близок час его кончины; он устроил все дела паствы своей, благословил эдесских христиан и отправился в Иерусалим. Поклонившись гробу Господню, он пошел в лавру Святого Саввы, занял прежнюю свою отшельническую келью и через три недели мирно предал душу Богу.

В тот же день Церковь совершает память святого Панкратия, родившегося в Антиохии во дни земной жизни Господа Иисуса Христа. Когда еще он был отроком, родители ходили с ним в Иерусалим, где сподобились видеть и слышать Самого Господа, после чего уверовали и приняли Святое крещение. После смерти их Панкратий слушал проповедь апостольскую и был назначен епископом сицилийского города Тавромении апостолами Петром и Павлом. Там он распространял слово Божие, творил много чудес и скончался мученически от рук язычников.

10 июля

Преподобный Антоний Печерский почитается основателем русского монашества. Он родился в 983 году в городе Любече и был назван Антипой. Это было в то самое время, когда отечество наше начинало просвещаться светом христианской веры. Антипа был воспитан в благочестии и с детства возлюбил Господа. В очень раннем возрасте пришло ему желание посетить святую гору Афонскую¹⁰, ибо он много слышал о святой жизни отшельников. Антипа исполнил желание свое и вскоре так полюбил иноческую жизнь, что принял постриг в одном из афонских монастырей, при чем был назван Антонием. Он поселился в тесной пещере, высеченной в скале над морем, и начал вести самую строгую жизнь, полностью преданную подвигам духовным.

Через некоторое время игумену, постригшему Антония, было от Бога откровение, чтобы он отпустил в Россию юного пустынножителя. Он призвал Антония и сказал ему: «Возвратись в Россию, да будешь там на утверждение многим, и благословение святой горы да будет над тобой». Антоний повиновался. Прибыв в Киев, он обходил некоторые монастыри, основанные греческими иноками, но они не понравились ему, потому что иноки не хранили строгого устава общежития. Тогда он начал искать тихое, уединенное место для жительства и нашел себе маленькую пещеру, когда-то выкопанную варягами на горе, возвышающейся над Днепром, близ Берестова, села великого князя. Он поселился в ней, но жил тут недолго. После смерти великого князя Владимира начались в Киеве раздоры и кровопролития, и Антоний, оставив пещеру свою, вновь удалился на Афон.

Через некоторое время игумен снова послал его в Россию и, благословив его, предсказал, что вокруг него соберется много иноков. Антоний прибыл в Киев, недалеко от первой пещеры своей, среди дремучего леса нашел он другую, выкопанную священником Илларионом, сделавшимся впоследствии митрополитом Киевским. «Господи! – воскликнул Антоний. – Утверди меня на месте сем, и да будет на нем благословение святой горы Афонской!» Помолившись, преподобный поселился в пещере. Тут он проводил дни и ночи в молитве и труде и расширил тесную пещеру, в которой некоторое время жил совершенно один. Некоторые добрые люди, узнав о нем, стали приносить ему все нужное. Потребности его были очень умеренными: немного хлеба и воды – вот все, что он вкушал, и то не каждый день. Вскоре народ стал приходить за благословением к святому отшельнику, потом некоторые пожелали подражать ему и поселились с ним. Одним из первых был Никон, священник, который впоследствии постригал приходящих; вскоре после этого пришел Феодосий.

Святая жизнь Антония привлекала к нему все больше посетителей. Один молодой человек, сын богатого боярина, часто приходил к отшельнику и любил слушать его беседы о Боге, о будущей лучшей жизни. Познав суетность временных благ, он решился отречься от них и принять добровольно труд и нищету. Однажды он приехал в богатой боярской одежде, сопровождаемый многочисленными служителями. Увидев Антония, он слез с коня, снял с себя богатую одежду и пал к ногам преподобного, говоря, что желает быть иноком и служить Богу в бедности и труде. Никон постриг его и назвал Варлаамом. Один из любимых служителей великого князя последовал этому примеру и при пострижении был назван Ефремом. Но эти два события навлекли гонения на иноков. Отец Варлаама пожаловался великому князю, который призвал Никона и грозил ему гневом своим, если не убедит Варлаама и Ефрема оставить иноческую жизнь.

«Делай со мной что хочешь, – ответил Никон, – а я не могу отнимать воинов у Царя Небесного». Отец Варлаама силой забрал сына своего и вновь одел его в боярское платье; но через некоторое время, видя его неутешное горе, позволил ему возвратиться в любимую его пещеру. Великий же князь в гневе своем велел было разогнать иноков и разрушить пещеру. Тогда Антоний удалился; но вскоре великий князь, убежденный супругой своей, уговорил его возвратиться.

Преподобный Антоний стал опять мирно жить в пещере, любимый и уважаемый всеми. Число учеников его возрастало; вскоре собралось двенадцать братьев. Это уже показалось ему многолюдным, и он, созвав братьев, сказал им: «Бог собрал вас, и над вами почивает благословение святой горы. Теперь живите в мире, я поставлю вам игумена, ибо сам желаю жить в уединении, как прежде». Вслед за тем он назначил игуменом Варлаама, а сам начал копать себе новую пещеру на расстоянии ста сажен¹¹ от первой и потом переселился в нее.

Живя в уединении, преподобный Антоний не переставал руководить братьями; они обращались к нему за советом и благословением. Он благословил их на построение малой деревянной церкви над пещерами и на избрание нового игумена, когда великий князь вызвал к себе Варлаама. Новым игуменом этим был Феодосий. С беспрестанно прибывающим числом иноков становилось тесно; тогда преподобный Антоний выпросил у великого князя ту гору, в которой находились пещеры. Иноки выстроили новую церковь, поставили несколько келий и оградили здания. С этих пор монастырь стал называться Печерским.

Вот скромное начало славной Киево-Печерской лавры, которая доныне привлекает такое множество богомольцев со всех концов России. Основателями ее были бедные иноки, не имевшие ни золота, ни серебра, но полные искренней любви к Богу и желания угодить Ему. Господь благословил дело их. Благочестивый летописец, передавший нам известие о построении Киево-Печерской лавры, справедливо замечает, что «много монастырей поставлено князьями и богатыми боярами, но не таковы они, каковы поставленные слезами, постом и молитвою». Для всякого дела не столь нужны нам внешние средства, сколько помощь и благословение Господа, а Господь всегда благословляет тех, кто предпринимает дело с добрым и чистым намерением и старается действовать «во славу Божию», а не для себя.

Господь Бог прославил преподобного Антония даром чудотворения. Больные, приходившие к нему, получали исцеление по его молитве, но, полный смиренномудрия, преподобный Антоний старался хранить в тайне эти проявления милости Божией к нему. Однако же слава его возрастала. Великий князь Изяслав и братья его, собираясь на войну, пришли просить благословения его. Антоний предсказал им, что они потерпят поражение, и вместе с тем предсказал варяжскому князю Шимону, что он спасется от смерти в бою и первым будет потом похоронен в каменном храме Печерском. Оба пророчества сбылись. Князья действительно были побеждены при реке Альте. Вслед за этим произошел в Киеве мятеж; великий князь Изяслав был изгнан. Когда же он через некоторое время возвратился, то хотел изгнать Антония, подозревая его в доброжелательстве к врагам его. Святослав, князь Черниговский, узнав об этом, послал взять преподобного тайно ночью и привезти его к себе в Чернигов. Там Антоний жил некоторое время в пещере, которую выкопал себе в горе Болдине. Над этим местом устроился впоследствии Елецкий монастырь.

Однако же Изяслав, убедившись в невинности преподобного Антония, упросил его возвратиться в Киев. Вскоре после того Изяслав был низвержен братьями, и его престолом овладел Святослав.

Так как число иноков беспрестанно возрастало, то святые основатели Печерской обители пожелали построить обширную каменную церковь. Чудесные знамения доказали им, что Господь благословил это намерение. Так, многие видели необычайный свет, сияющий по ночам над местом, где должна была основаться церковь. Шимон, о котором мы уже упомянули, рассказал Антонию, что, лежа среди мертвых на поле битвы, он в чудном видении видел церковь, обширную и прекрасную, построенную в Печерской лавре. Подобное видение имел он однажды и прежде и вследствие этого принес преподобному золотой венец для иконы Богоматери и драгоценный пояс, которым должно было измериться основание храма. Каменщики пришли из Царьграда и рассказали, что Антоний и Феодосий явились им и звали в Киев, по повелению Богородицы. Сам Антоний получил от Господа указание на место, где должен был основаться храм. Это было поле великого князя, который охотно дал землю свою. Преподобный Антоний благословил основание каменного храма в честь Успения Пресвятой Богородицы и вскоре после этого мирно предал душу Богу, в 1073 году, будучи девяноста лет от роду. Перед кончиной своей он созвал иноков, благословил их и утешил обещанием, что духом пребудет с ними и будет молить Господа, да благословит и охранит Он обитель. Братия похоронила преподобного в той пещере, в которой он скончался, но мощи его остались сокрытыми от взора людей.

Обитель продолжала расти при преемниках преподобных Антония и Феодосия. Через некоторое время она была разорена половцами, но воздвиглась вновь. Дух веры, любви к Богу и смиренномудрия продолжал одушевлять подвижников, и многие из них прославились святой жизнью и различными проявлениями благодати Божией. Полные любви и благоговения к святой обители, некоторые иноки описали подвиги святых мужей, прославившихся в ней. Первые сведения об основании ее переданы нам преподобным Нестором Летописцем, тоже иноком Печерской лавры. Блаженный Симон, сперва инок печерский, а потом епископ Владимирский и Суздальский, в послании своем к Поликарггу описывает жития многих святых мужей: Евстратия Постника, скончавшегося мученической смертью от иудеев; Кукиш, проповедовавшего у вятичей; Никона, замученного половцами; князя Святополка-Николая, презревшего княжескую власть, чтобы сделаться иноком; Эразма, Арефы, Тита и пр. Поликарп, архимандрит Печерской лавры, продолжал труд Симона и в красноречивом повествовании передал нам жития Григория чудотворца, Прохора, Феодора и Василия, Алипия иконописца, Агапита, безмездного врача, Моисея Угрина, испытанного тяжкими страданиями, Пимена и Иоанна Многострадальных и других. Эти описания житий святых Киево-Печерской лавры, переданные Симоном и Поликарпом, составляют книгу, которая называется Патериком Печерским.

В тот же день память святых сорока пяти мучеников, пострадавших в Армении при Ликинии.

11 июля

Память святой Ольги дорога нам потому, что Ольга была первой русской правительницей, которая приняла христианскую веру. Она родилась в конце IX века простой поселянкой в окрестностях нынешнего города Пскова. Однажды молодой князь Игорь, сын Рюрика, нашего первого великого князя, охотясь, пришел к берегу реки Великой. Ему захотелось переправиться на другой берег, но ладьи у него не было. Вдруг увидел он юношу, плывшего на челноке. Он призвал его и приказал перевезти себя. Во время плавания, вглядевшись пристально в лицо гребца, князь увидел, что это не юноша, а молодая девушка необыкновенной красоты. Он вступил в разговор с ней и был поражен разумом и скромностью девицы.

Через некоторое время после этого Олег, опекун Игоря, пожелал женить князя. Он предлагал ему богатых и знатных невест, но князю так полюбилась девица, которую он видел на реке Великой, что он не захотел иметь другой жены. Опекун его согласился на этот брак, и молодая поселянка сделалась супругой князя Игоря и стала называться Ольгой. После смерти правителя Олега князь Игорь стал княжить в Киеве. Киев был в то время столицей Руси. Как и предместник его, Игорь воевал с греками и с соседними народами и на побежденных налагал дань, которую потом делил с дружиной своей. Игорь был корыстолюбив, и его корыстолюбие и неблагоразумие стали причиной его смерти. Победив древлян, он наложил на них дань, которую они уплатили, но Игорь после этого возвратился к ним и стал требовать с них новой дани. Такое несправедливое требование возмутило их; под предводительством князя своего, Мала, они восстали на Игоря и умертвили его близ своего города Коростеня (в нынешней Волынской губернии). У Игоря остался сын Святослав; но так как он был еще мал, то княгиня Ольга стала править государством.

Ольга была очень огорчена смертью мужа и решилась отомстить убийцам его. Ольга не была еще христианкой; а у древних славян месть считалась священной обязанностью. Потому и древние предания прославляют Ольгу за то, что она хорошо отомстила древлянам. В то время летописцев не было; рассказы о событиях передавались устно, из рода в род, и предания об Ольге имеют характер несколько сказочный. Вот что рассказывает о ней предание.

Умертвив Игоря, древляне пожелали завладеть Киевом, для чего князь их, Мал, задумал было жениться на Ольге. Послы его приплыли в лодке к Киеву и сказали Ольге: «Мы убили мужа твоего за его хищности, но князья древлянские добры и великодушны; их земля цветет и благоденствует. Будь супругою нашего князя Мала». Ольга скрыла гнев свой и ласково отвечала послам: «Мне приятна ваша речь. Не могу уже воскресить супруга моего. Завтра окажу вам всю должную честь. Теперь же возвратитесь в ладью свою, и когда люди мои придут за вами, то прикажите им, чтобы они понесли вас на руках».

Когда послы удалились, Ольга велела выкопать у себя на дворе глубокую яму и на следующий день послала звать послов. Они, помня ее слова, гордо сказали людям ее: «Не хотим ни ехать, ни идти; несите нас на руках». – «Что же нам делать, – ответили посланные, – мы люди подвластные; Игоря нет, а наша княгиня идет замуж за вашего князя; извольте, мы понесем вас». Они подняли ладью на руках; послы гордились почетом, который оказывали им. Но как только принесли их на двор теремный, сбросили в яму и засыпали землей, не внимая воплям их.

После этого Ольга велела сказать князю Малу, что она согласна идти за него, но что он должен прислать за ней многочисленное посольство, ибо без этого киевляне не отпустят ее. Мал прислал знатнейших сановников своих. Ольга велела растопить для них баню и в ней сжечь их. Потом она послала сказать, что она уже идет и просит его приготовить мед, ибо хочет совершить тризну на могиле Игоря. Совершать тризны над могилой умерших было одним из обычаев древних славян. Родственники, друзья и знакомые собирались на его могилу, ели и пили, насыпали высокий курган над могилой и потом тешились воинскими играми и песнями. Ольга действительно прибыла к городу Коростеню на могилу Игоря. Множество древлян встретили ее и приняли участие в тризне. Но Ольга заранее приказала сопровождавшим ее киевлянам пить умеренно и усердно угощать древлян. Когда древляне напились допьяна, то киевляне бросились на них и умертвили около пяти тысяч человек.

Но и это жестокое мщение не удовлетворило княгиню, она пожелала овладеть землей древлянской.

Возвратившись в Киев, она собрала большое войско и выступила в поход. Побежденные в битве древляне затворились в столице своей, но Ольга осадила Коростень. Долго оборонялись древляне. Когда уже их начал мучить голод, Ольга послала сказать им, чтобы они сдались, не опасаясь ее мести, и обещала поступить с ними великодушно. Они предложили ей щедрые дары, чтобы она сняла осаду. «Нет, – отвечала Ольга, – даров мне не нужно; я с вас возьму только по три воробья и по три голубя с каждого двора». Древляне охотно исполнили ее требование; хитрая Ольга велела привязать зажженный трут с соломой к птицам и пустить их на волю. Разумеется, птицы полетели к гнездам своим, и в ту же ночь пламя объяло весь город. Жители в ужасе бежали; Ольга взяла многих в плен и, обложив данью древлянскую землю, возвратилась в Киев.

После этого Ольга деятельно занялась благоустройством государства. Она объезжала все области и везде оставляла следы мудрой заботливости своей, вводя в управление порядок и правосудие. Этим она приобрела любовь народа и славу мудрой правительницы. Когда же Святослав повзрослел, она передала ему правление.

Русские в это время были еще язычниками и поклонялись разным богам; они веровали доброму духу, которого звали Белым богом, и злому – Чернобогу, и, кроме того, имели еще много других богов, которым поклонялись и совершали жертвоприношения: так, например, был Перун, бог молнии, Купала, бог земных плодов, Лада, бог веселия, Каляда, бог торжества и мира, и много других. В честь этих богов были установлены различные обряды и празднества на холмах, при источниках и в дубравах. Но уже христианская вера начинала распространяться в Киеве. Еще в 867 году Аскольд и Дир, первые князья Киева, приняли ее от греков, и с тех пор частые сношения с Грецией способствовали ее распространению. Уже при Игоре стояла в Киеве церковь во имя святого пророка Илии, и христиане могли беспрепятственно совершать богослужение. Вероятно, честная и святая жизнь христиан обратила на себя внимание правительницы, и она пожелала узнать веру их. По милости Господней она уразумела ложность идолопоклонства и, искренне полюбив веру христианскую, пожелала креститься. Для этого она в 955 году отправилась в Царьград, сопровождаемая священником Григорием и некоторыми из придворных своих. Император Константин Багрянородный принял ее с почетом, и патриарх, наставив ее в вере, сподобил Святого крещения, при чем она была названа Еленой. «Благословенна ты в народе твоем, – сказал ей патриарх, – ибо возлюбила свет и оставила тьму; благословят тебя сыны русские».

Ольга жила довольно долго в Царьграде, постигая закон Христов. Оттуда привезла она с собой утварь церковную, иконы и крест, которым благословил ее патриарх. Несколько священников тоже приехали с ней из Греции. Вера христианская глубоко проникла в душу княгини, и она, укрепленная благодатью Божией, стала вести самую благочестивую жизнь, молилась беспрестанно, щедро помогала бедным и старалась просветить киевлян светом истины. К великому огорчению ее, сын ее Святослав не хотел внимать убеждениям матери и сделаться христианином. Ольга говорила ему о духовной радости, которая исполнила ее сердце с тех пор, как она уверовала в Бога истинного; но Святослав отвечал на увещания ее: «Могу ли принять новый закон, чтобы дружина моя смеялась надо мной?» Однако, равнодушный к вере, Святослав не запрещал никому креститься, и много киевлян приняло христианскую веру. Ольга выстроила церковь во имя святителя Николая на могиле Аскольда и, посещая города Руси, старалась везде распространить познание Бога истинного.

Еще до обращения своего Ольга, посещая однажды родную область свою, имела чудное видение. При впадении реки Псковы в реку Великую увидела она три светлых луча, которые воссияли вдруг среди темного леса. Вспомнив это, Ольга на том месте соорудила церковь во имя Пресвятой Троицы и заложила город, который был назван Псковом.

Сын Ольги, князь Святослав, мало жил в Киеве, а воевал беспрестанно с соседними народами: греками, печенегами, болгарами. Завладев болгарским городом Переяславцем, он так полюбил его, что почти всегда жил там, а столица и семейство его оставались на попечении Ольги. Управляя делами, она вместе с тем заботилась и о воспитании трех внуков своих: Ярополка, Олега и Владимира; но, к сожалению, не могла воспитать их в христианской вере, потому что этого не желал отец их.

Печенеги, давнишние враги Руси, воспользовались отсутствием Святослава, чтобы напасть на Киев. Плен угрожал семейству великого князя, но нашелся смелый воин, который с опасностью для своей жизни прошел через военный стан и дал знать войску об опасности, угрожавшей Киеву. Киев и семейство великого князя были спасены, и вскоре Святослав прибыл сам. Но скоро наскучила ему мирная жизнь; его все тянуло в Переяславец. Ольга удерживала его. «Подумай, – говорила она ему, – на кого оставляешь ты детей своих? Я стара и больна и скоро отойду к Господу. Исполни последнее мое желание: останься здесь, пока я жива».

Вслед за тем Ольга завещала, чтобы по смерти ее не совершали над могилой ее языческой тризны, а похоронили ее по христианскому обряду в церкви, сооруженной ею. Предчувствие близкой кончины не обмануло Ольгу. Она заболела и на четвертый день после этого скончалась, в 969 году, оплакиваемая и семейством своим, и всем народом. В ней чтили и благочестивую христианку, и мудрую правительницу, постоянно заботившуюся о благе подданных. Летописец называет ее зарей, предшествовавшей свету дневному, то есть просвещению Руси верой Христовой.

Спустя более двадцати лет после кончины святой Ольги нетленные мощи ее были перенесены в храм Богоматери. Святая Церковь воспевает:

«Крилами богоразумия вперивши твой ум, возлетела еси превыше видимыя твари, взыскавши Бога и Творца всяческих, и Того обретши, паки рождение крещением прияла еси, древа животного наслаждающися, нетленна вовеки пребывавши, Ольго приснославная».

12 июля Церковь совершает память святых мучеников Прокла и Илария, пострадавших за Христа при Траяне; преподобного Михаила Малеина, подвизавшегося близ Афона, на горе Малеоне, в Кименской обители; он был наставником преподобного Афанасия Афонского и славился высокой добродетелью и мудростию; и киевских мучеников: Феодора Варяга и сына его Иоанна, о которых будет рассказано в житии святого Владимира.

13 июля Церковь собирается для празднования святому архистратигу Гавриилу.

В тот же день память великого подвижника, преподобного Стефана Савваита.

14 июля

Святой Акила, еврей из Понта, уверовавший в Господа Иисуса, жил в Риме с женой своей Прискиллой. Из-за волнений среди иудеев кесарь Клавдий изгнал их всех из Рима, и тогда Акила переехал в Коринф, где жил ремеслом своим; он делал палатки. Когда из Афин прибыл в Коринф апостол Павел, он поселился в доме Акилы, и оба они работали вместе, занимаясь одним ремеслом. Акила и жена его ревностно помогали ему распространять слово Божие, радостно подвергаясь гонениям и опасностям за святое дело. Они последовали за Павлом и в Ефес и там трудились с тем же усердием. В Деяниях упоминается, что, когда Аполлос из Александрии стал проповедовать о Господе, Акила и Прискилла приняли его и также объяснили ему пути Господни, ибо Аполлос знал только крещение Иоанново. Когда же Аполлос ушел в Ахаию, Акила и Прискилла дали ему письма к тамошним ученикам, чтобы его приняли с любовью. Так единодушно действовали тогда верующие, с усердием и духом горящим, служа Богу всеми силами, всеми средствами своими. Горячая любовь соединяла их; все они считали себя братьями во Христе и, как братья, любили друг друга. Во многих посланиях своих апостол Павел упоминает о верных сотрудниках своих; между прочим, в Послании к Римлянам говорит: «Приветствуйте Прискиллу и Акилу, сотрудников моих во Христе Иисусе, которые голову свою полагали за мою душу, которых я не один благодарю, но и все церкви из язычников, – и домашнюю их церковь» (Рим. 16:3–4).

Акила и Прискилла в то время уже опять жили в Риме, ибо кесарь Клавдий умер и закон его потерял силу свою; но недолго оставались они там. Посвятив всю жизнь свою служению Богу, они возвратились в Малую Азию и опять жили в Ефесе; полагают, что Акила проповедовал и во многих странах и принял мученическую смерть от противников христианской веры.

15 июля

Вскоре после смерти матери своей Ольги Святослав разделил государство между тремя сыновьями своими, а сам отправился в Болгарию. В этом разделе Киев достался старшему сыну его Ярополку; древлянская земля – второму, Олегу; а младшему, Владимиру, дан был Новгород. Владимир был очень молод и правил областью под руководством дяди своего Добрыни, брата матери его. Мать Владимира по имени Малуша была ключницей у княгини Ольги. Владимира Господь предназначил быть просветителем земли Русской, на нем явил благодать Свою, просвещающую и обновляющую человека.

Через три года после разделения государства между сыновьями Святослав был убит на войне, и тотчас же начались ссоры и распри между братьями. Ярополк пошел войной на Олега; побежденный Олег захотел спастись бегством, но, упав с моста, был раздавлен бежавшими воинами. Владимир, устрашившись властолюбия Ярополка, удалился за море к варягам, а Ярополк в это время завладел его областью, Новгородом. Но через два года Владимир возвратился с сильной варяжской дружиной, изгнал из Новгорода посадников Ярополковых и велел сказать брату, что идет на него войной.

Владимир был жесток и мстителен. Зная, что брат его Ярополк должен был жениться на Рогнеде, дочери князя полоцкого, он захотел отнять у него невесту и послал просить руки ее. Рогнеда гордо ответила, что не пойдет замуж за сына рабыни. Этот ответ вызвал ярость Владимира. Он прибыл в Полоцк, на глазах Рогнеды умертвил отца и братьев ее и женился на ней. Совершив это ужасное преступление, Владимир продолжил путь свой, хитростью овладел Киевом и предал смерти брата своего, после чего сделался единодержавным государем и с 980 года начал княжить в Киеве.

Завладев престолом таким образом, Владимир продолжал вести самую порочную жизнь и давать полную свободу страстям своим. Вместе с тем он был ревностным идолопоклонником. Он соорудил нового истукана Перуну с серебряной головой и поставил его на холме близ своего дворца, посылал ставить идолов и в других городах и требовал, чтобы в честь их совершались разные обряды и жертвоприношения. Может быть, тревожимый совестью, он думал этим умилостивить богов, ибо и язычество не могло извинить его преступлений. Однажды после победы над врагами Владимир решил в знак благодарности богам принести им жертву человеческую. Бросили жребий, кому из юношей или девиц киевских стать жертвой. Жребий пал на юного варяга по имени Иоанн. Он с отцом своим Феодором жил в Киеве, и оба были христианами. Пришли требовать юношу. Отец начал объяснять пришедшим, что идолы – не боги, что следует поклоняться единому Богу, Творцу вселенной, и решительно отказался выдать сына. Тогда народ с криком устремился к дому Феодора, требуя юношу. Отец и сын, обнявшись, вышли на крыльцо. «Дай нам сына твоего в жертву богам!» – кричала толпа. «Если идолы ваши действительно боги, то пусть извлекут его из моих объятий!» – твердо отвечал отец, и, подняв глаза к небу, Феодор и Иоанн молились. Народ в исступлении начал разрушать дом варягов, который падением своим задавил этих верных служителей Христа. Церковь чествует 12 июля память святых мучеников варяжских Феодора и Иоанна, первых и последних христианских мучеников в языческом Киеве.

Владимир с успехом воевал с соседними народами и распространил владения свои до самого Балтийского моря. Он достиг высокой славы и могущества, но среди собственного семейства грозила ему опасность. Мы уже рассказали, что он заставил невесту брата, Рогнеду, выйти за него замуж, умертвив родных ее. Он имел кроме нее очень много жен, что допускалось законом, но это многоженство возбудило ревность Рогнеды, которая захотела умертвить его во время сна. Владимир проснулся внезапно, отразил удар и решил предать казни преступницу. Уже он поднял нож над головой Рогнеды, когда юный сын ее Изяслав бросился между ней и отцом и помешал Владимиру совершить ужасное преступление. По совету бояр он простил несчастную и отправил ее с сыном в Полоцкую область.

До сих пор жизнь Владимира являет нам ряд темных деяний, но Господь Бог, всеблагий и милосердый, не дал ему погибнуть в прегрешениях его, а указал ему путь истины. Владимир понял, что бездушные идолы – не боги, и в его душе возникло сильное желание узнать и принять истинную веру. «Блаженны алчущие и жаждущие правды, – сказал Господь, – ибо насытятся» (Мф. 5:6). Эта спасительная жажда истины привела Владимира к уразумению христианского закона; и вера, обновив его душу, совершенно изменила жизнь его.

Первый летописец наш Нестор рассказывает, что разные народы присылали в Киев послов, чтобы убедить великого князя принять их веру. Пришли прежде всех послы от камских болгар и убеждали Владимира принять веру магометанскую. Владимир выслушал их объяснения, но обряды магометанские показались ему нелепыми. Потом пришли послы от немцев, но Владимир сказал им: «Идите обратно: отцы наши не принимали веры от папы». Евреи хазарские пришли из Тавриды и хвалили Владимиру свою веру, говоря, что они поклоняются Единому Богу, Творцу неба и земли. Владимир спросил у них: «Где земля ваша?» Они смутились. «Земля наша – Иерусалим и Палестина, – отвечали они, – но мы прогневали Бога грехами, и Он рассеял нас по всей земле». – «Как же вы можете учить других, когда сами отвержены Богом и рассеяны по всей земле? – сказал Владимир. – Мы не хотим, подобно вам, лишиться отечества своего».

Наконец и греки прислали в Киев мудрого и благочестивого философа, который объяснил Владимиру христианскую православную веру. Начав с сотворения мира, философ рассказал о грехопадении первого человека, об изгнании его из рая, о бедствиях и прегрешениях человеческого рода, об обещании Искупителя, Который, по милосердию Своему, возьмет на Себя грехи людей и дарует спасение миру. Перейдя от Ветхого Завета к Новому, философ указал на исполнение этого обещания, на смиренное рождение Сына Божия в пещере и яслях. Он объяснил Владимиру учение Христа, рассказал о жизни Его на земле, чудесах Его, страданиях и смерти на кресте за спасение людей. Он возвестил ему о воскресении мертвых и о вечной жизни за гробом. Князь слушал с глубоким вниманием. Наконец философ развернул свиток, на котором был изображен Страшный суд. «Когда Христос придет судить живых и мертвых, – сказал он, – то поставит добрых одесную Себя и дарует им вечное блаженство в Царстве Небесном; злых же, поставленных ошуюю, пошлет Он в ад, на муку вечную». Владимир вздохнул и воскликнул: «Благо добродетельным и горе злым!» – «Крестись! – сказал ему философ. – И будешь в раю с первыми».

Отпустив философа, Владимир созвал бояр и старейшин и сообщил им о предложениях магометан, немцев, евреев и греков. Они отвечали ему: «Государь, всякий человек хвалит веру свою; если желаешь узнать лучшую, то пошли в разные страны мудрых мужей, чтобы они испытали, какой народ достойнее поклоняется божеству».

Князь послушался этого совета и послал в разные страны десять мудрых мужей. Когда они возвратились, то с восторгом рассказывали о богослужении и вере у греков. «Нам казалось, – говорили они, – что во время богослужения ангелы с небес поют вместе с клиром. Мы не знали, на небесах ли мы или на земле. Всякий человек, вкусив сладкое, уже имеет отвращение от горького, так и мы, узнав веру греческую, не хотим иметь иной». Но Владимир пожелал услышать мнение бояр и старцев; они сказали ему: «Если бы закон греческий не был лучше других, то бабка твоя Ольга, мудрейшая из людей, не вздумала бы принять его».

Все эти мнения были согласны и с мнением самого Владимира, на которого сильно подействовал греческий философ. Память об Ольге, поучения, которые он, вероятно, слышал от нее в детстве, наконец, пример киевских христиан – все это склонило Владимира к принятию православной веры, и он решился сделаться христианином. Любя пышность и торжественность, Владимир пожелал принять новый закон от самих царей и патриархов греческих, но просить наставников у греков казалось унизительным гордому языческому князю, еще не познавшему христианского закона смирения. Он решился идти войной на греков.

Собрав многочисленное войско, Владимир в 988 году отправился в Херсонис Таврический, взял Кафу и осадил город Херсон, или Корсунь. Жители оборонялись мужественно, и осада длилась уже шесть месяцев, без успеха для русских. Но в Корсуни нашелся один доброжелатель Владимира, по имени Анастас, священник. Он пустил в русский стан стрелу с надписью: «Если хочешь овладеть городом, то захвати колодези, которые через подземные трубы снабжают город водой». Владимир воспользовался советом и велел перекопать водопроводы. Тогда жители Херсона, томимые жаждой, принуждены были сдаться, и русские вошли торжественно в город.

После этого Владимир послал сказать греческим императорам Василию и Константину, что желает иметь супругой сестру их, царевну Анну, а в случае отказа возьмет Царьград. Императоры устрашились; в это время в Греции были смуты и беспорядки; они знали, что не в силах отразить могучего врага, а между тем родственный союз с государем языческим, которого они считали варваром, казался им унизительным. Однако же, не видя исхода из этого затруднительного положения, они отвечали, что греческая царевна не может выйти за язычника, но что если великий князь российский примет веру христианскую, то получит руку царевны. «Мне и так полюбилась вера ваша, – ответил Владимир, – пришлите мне сестру вашу, а я возвращу вам город Корсунь». Трудно было императорам уговорить сестру свою; брак с властителем страны дикой и необразованной казался ей тяжелее смерти. Они представляли ей, что этим она спасет отечество свое от нападения сильного врага; говорили ей, что она, может быть, обратит целый народ к Богу истинному, и царевна наконец согласилась. Проливая горькие слезы, она села на корабль и отправилась в Корсунь. Ее сопровождали знатные сановники и множество священнослужителей. В Корсуни народ встретил ее как избавительницу и с радостными восклицаниями проводил до княжеского двора.

Летописец рассказывает, что за несколько дней перед этим у Владимира разболелись глаза и он ничего не видел. Он упал духом и начал колебаться в намерении своем. «Не наказывают ли меня русские боги за то, что хочу оставить их и принять новую веру?» – подумал он.

Царевна, услышав о болезни Владимира, послала сказать ему: «Если хочешь исцелиться, прими Святое крещение – и избавишься и от слепоты телесной, и от слепоты душевной». – «Если это исполнится, – воскликнул Владимир, – то воистину велик Бог христиан!» Немедленно послал он за епископом Корсунским, который огласил его и объяснением закона христианского приготовил к Святому крещению. Таинство было потом совершено с великой торжественностью в христианском храме, стоявшем на городской площади, при чем князь был назван Василием. Лишь только епископ возложил руку на князя, чтобы погрузить его в купель, и произнес над ним имя Отца и Сына и Святого Духа, как он внезапно прозрел, как будто чешуя спала с глаз его, и он воскликнул в радостном восторге: «Ныне познал я Бога истинного!» Множество из приближенных Владимира, видя это чудо, пожелали также принять Святое крещение. За крещением последовало обручение Владимира с царевной Анной, и через несколько дней было торжественно совершено венчание.

Некоторые богословы полагают, что в рассказе о прозрении Владимира надо разуметь его прозрение духовное. Действительно, отвергнув в Святом крещении заблуждение язычества, Владимир отверг и «дела тьмы». С этого времени вся жизнь его являет ряд светлых и богоугодных дел.

После крещения и брака Владимир возвратил грекам завоеванный им город, заложив в нем церковь, однако он еще пробыл некоторое время в Херсоне, учась закону христианскому у херсонского митрополита. Уезжая в Киев, он взял с собой часть мощей святого Климента и ученика его Фифы, много церковных сосудов и икон, вывел также из Херсона Анастаса и других священников. Сопровождали его несколько греческих епископов, в том числе епископ Михаил, который, как говорит летописец, сделался первым митрополитом Киевским.

По прибытии в Киев Владимир тотчас приказал истребить идолов; иные были изрублены, другие сожжены; Перуна сбросили с холма в Днепр. Потом Владимир перед лицом всего народа окрестил двенадцать сыновей своих и велел звать всех киевлян креститься. Народ, вероятно, был склонен к христианской вере, которая уже давно начала распространяться в Киеве, и к означенному дню бесчисленное множество народа стеклось к берегу Днепра. На берегу стояли великий князь, семейство его, духовенство со свечами, кадилами и иконами. Освятив молитвой воды Днепра, митрополит приступил к крещению народа; когда же священный обряд был совершен, то великий князь, подняв глаза к небу, воскликнул радостно: «Творец неба и земли! Благослови сих новых чад Твоих, дай им познать Тебя, Бога истинного, утверди в них веру правую! Будь мне помощником против искушения зла, да восхвалю достойно святое имя Твое!» Это было в 988 году.

После этого Владимир начал строить в Киеве церкви; воздвиг деревянную церковь во имя святого Василия на том месте, где стоял Перун, и призвал из Царьграда искусных мастеров для строительства великолепного храма во имя Пресвятой Богородицы на том месте, где за несколько лет перед этим пострадали варяжские мученики. На содержание этой церкви Владимир определил десятую часть доходов своих, и потому она называлась Десятинной. Греческие епископы и священники ходили по городам и селам, проповедуя Бога истинного. Сам князь делил труды их и, обходя области свои, положил основание многих городов и строил церкви. Множество народа приняло Святое крещение, но многие чуждались новой веры, и долго еще язычество до конца не искоренялось в России. Владимир не хотел принуждать народ свой принять христианскую веру, но он старался просветить его. В городах и даже в селах устраивал он училища, в которых самые бедные дети могли учиться чтению и закону Христову; но нелегко было ему достигнуть цели своей, ибо родители, считая грамоту опасным чародейством, оплакивали детей своих, как умерших, когда их брали в училища.

Вера христианская, просветив душу Владимира, изменила совершенно нрав и обычаи его, он сделался новым человеком. Во Владимире-христианине не находим мы уже следа того, чем был Владимир-язычник. Вместо прежней гордости, жестокости видим мы в нем теперь плоды духа: «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание» (Гал. 5:22–23). Полный любви к подданным своим, он неусыпно заботился об их благоденствии, старался просветить их светом истины, сам вел жизнь воздержанную и честную.

Сострадание Владимира к бедным было безграничным; нищие могли в любое время приходить на великокняжеский двор и получать пособие; но, рассуждая, что больные не в силах дойти до двора его, он повелел развозить по улицам съестные припасы и наделять ими несчастных. Жалея даже преступников, Владимир смягчал наказания, но разбои сильно умножились. Тогда епископы сказали Владимиру: «Почему не казнишь злодеев?» – «Боюсь греха», – отвечал князь. Епископы объяснили ему, что он должен заботиться о порядке в государстве своем. «Ты поставлен Богом на казнь злым, а добрым на помилование, – сказали они, – ты должен наказывать преступников; но только со справедливостью и рассмотрением».

Владимир отразил нападение печенегов, победил волжских болгар и послал к ним мудрого грека для благовествования слова Божия. Некоторые из них приняли христианскую веру. В Киеве крестился также один князь печенежский. Распространение веры Христовой радовало Владимира более всяких побед, ибо кто узнал и полюбил истину, тот пламенно желает, чтобы узнали ее и другие. Полный христианского смирения, Владимир не гордился успехами своими, а воздавал за них славу Богу, созидая церкви и умножая милостыни в знак благодарности.

Во всякий великий праздник три трапезы оставались на княжеском дворе: одна для духовенства, другая для нищих и убогих, третья для великого князя и дружины его. Кроме того, Владимир угощал еженедельно бояр и приближенных своих; он был приветлив и гостеприимен, любил дружину свою и советовался с ней в делах. Однажды дружина возроптала из-за того, что ей к столу подают деревянные ложки, а не серебряные. Это дошло до князя; он нисколько не оскорбился, а велел сковать серебряные ложки, говоря: «Серебром и золотом не добуду себе верной дружины; верной же дружиной добуду себе и золото, и серебро».

Приветливость и добродушие князя привлекали к нему любовь народа, а между тем иностранные державы уважали его как славного и могучего властелина. Из памяти народной изгладился совершенно образ Владимира-язычника, омраченный преступлениями и пороками, но сохранился светлый и живой образ милосердного, доброго христианского князя. Благодарность России к просветителю своему выразилась в бесчисленном множестве песен и преданий, которые прославляют его, называя «Красным Солнышком», «ласковым князем Владимиром». Они представляют нам добродушного князя, ласково угощающего славных витязей своих, могучих богатырей, богатых бояр и купцов, которые со всех концов Руси сходились в его светлые палаты, «во стольный город Киев».

Любимый всеми Владимир достиг старости, но последние годы его жизни были омрачены скорбью: в 1011 году скончалась супруга его Анна, с которой он прожил двадцать три года в совете и любви. Другое горе было, вероятно, принято как наказание за прежние преступления. По примеру отца Владимир при жизни разделил государство между сыновьями своими; один из них восстал против него и призвал к себе варягов на помощь. В это время печенеги опять напали на Русь. Владимир был болен; он послал против них любимого сына своего Бориса, князя Ростовского, и вскоре после этого, в ночь на 15 июля 1015 года, предал душу Богу в селе Берестове. Не было в это время при Владимире никого из сыновей. Один усыновленный племянник его, Святополк, князь Туровский, находился в Киеве. Бояре, зная, что он жесток и властолюбив, постарались скрыть от него смерть великого князя, чтобы дать Борису время возвратиться. Они проломили пол во дворце и, завернув в ковер тело Владимира, тихонько спустили его по веревке и положили в храм Богоматери. Предосторожность эта оказалась напрасной: печальная весть скоро разнеслась по городу; бояре, воины, народ толпами устремились в храм, оплакивая любимого государя. Но Святополк не разделял общей печали; он только и думал о том, как бы отнять престол у сыновей Владимира, и замышлял ужасные злодейства. Он вскоре и осуществил замыслы свои.

Тело Владимира было положено в Десятинной церкви, рядом с могилой Анны, и вскоре после кончины его, вероятно при Ярославе, установлено было совершать по всей России память того, кто просветил ее светом истинной веры.

В 1639 году митрополит Киевский Петр Могила, открыв гробницу Владимира, обрел голову равноапостольного князя. Она теперь хранится в киевском храме Успения Богоматери.

Прославляя Владимира, Церковь воспоминает евангельскую притчу о купце, ищущем доброго бисера.

Подобно ему, Владимир усердно искал и обрел бесценное сокровище – веру истинную. «Уподобился еси купцу, ищущему доброго бисера, славнодержавный Владимире, испытуя же и посылая к Царскому граду уведети Православную веру, обрел еси бесценный бисер Христа, избравшего тя, яко второго Павла, и оттрясшего слепоту во святей купели, душевную вкупе и телесную…»

в тот же день

Во время страшного гонения на христиан при Диоклетиане жила в городе Иконии молодая вдова христианка по имени Иулитта. Иулитта была рода царского, очень богата и имела одного сына, которого звали Кириком. До Иконии дошли повеления Диоклетиана, и правитель области, человек злой и жестокий, стал усердно отыскивать христиан и предавать их мучениям. Тогда Иулитта решилась оставить город, ибо, не доверяя себе, боялась, как бы мучения не привели ее к отречению от Христа, и захотела удалиться от такого искушения. Она оставила все: сродников, друзей, огромные богатства свои, приятную и покойную жизнь – и с трехлетним сыном и двумя служанками отправилась в Селевкию, где стала жить в нищете. Но она охотнее соглашалась терпеть тяжкие лишения, нежели подвергаться опасности изменить вере своей.

В Селевкии, однако же, гонение свирепствовало с такой же силой, как и в Иконии, и Иулитта решилась идти далее. Она прибыла в город Таре и там жила между убогими, но вскоре приехал туда правитель Александр, и ему кто-то донес, что Иулитта – христианка. Он тотчас потребовал ее к себе на суд, и Иулитта пришла, держа на руках маленького сына своего. На вопрос правителя об имени, роде и отечестве ее она отвечала, что она христианка. «И в этом, – прибавила она, – заключается и имя мое, и благородство; отечество же мое – Небесное Царство Христа моего».

Правитель, разгневанный ответом, велел взять ребенка из рук Иулитты и жестоко бить ее воловьими жилами. Ребенок кричал и бился в руках, державших его, просясь к матери. Правитель, пораженный красотой маленького Кирика, велел принести его к себе и, посадив его на колени свои, начал гладить по головке, но ребенок, взирая на мать, продолжал плакать и кричать и руками и ногами старался освободиться. Когда Иулитта среди мучений восклицала: «Я – христианка!», ребенок твердил за нею: «Я – христианин!», царапал ручонками своими лицо правителю и бился у него в руках. Правитель в страшном гневе бросил ребенка на пол и толкнул его ногой. Невинный младенец покатился по каменным ступеням, обагряя их кровью своей, и предал Богу душу свою.

Когда Иулитта увидела умершего ребенка своего, она воскликнула: «Благодарю Тебя, Господи, что Ты сподобил сына моего Твоей благодати и дал ему прежде меня скончаться мученической смертью за имя святое Твое!» Затем правитель, видя, что твердость ее не поколебалась, велел усилить истязания ее: терзать ее железными орудиями и кипящей смолой обливать раны ее.

– Пожалей себя, Иулитта, – говорил он ей, – пощади юность свою и согласись поклониться богам.

– Не поклонюсь идолам глухим и немым, – отвечала с твердостью мученица, – а поклоняюсь Господу моему Иисусу Христу, единородному Сыну Божию.

Убедившись, что Иулитту никак нельзя склонить к отречению от Христа, правитель осудил ее на смертную казнь. Перед исполнением приговора она испросила себе несколько минут для молитвы, встала на колени и воскликнула: «Благодарю Тебя, Господи Боже мой, Иисусе Христе, что призвал сына моего прежде меня и, сподобив его пострадать за имя святое Твое, дал ему вместо суетной земной жизни жизнь вечную со святыми Твоими! Прими и меня, недостойную рабу Твою, и сподоби меня получить милость Твою быть причисленной к мудрым девам, вошедшим в вечный чертог Твой; да благословляет Тебя дух мой и Твоего безначального Отца и соприсносущего Святого Духа вовеки, аминь».

После этих слов Иулитта была усечена мечом. Тела ее и святого Кирика были брошены за городом на съедение зверям и птицам. Но верные служанки, пришедшие тайно ночью, предали их земле, и в царствование Константина, когда вера истинная воцарилась в Римской империи, указали христианам место, где лежали останки святых Кирика и Иулитты.

16 июля

При взятии города Карфагена одна девочка из христианского семейства по имени Юлия попала в плен к неверным. Взявшие ее продали одному купцу, тоже идолопоклоннику, который увез ее с собой в Сирию палестинскую. Окруженная идолопоклонниками, девочка, однако же, постоянно держалась правил, внушенных ей с детства, и хранила твердую веру во Христа. Она усердно исполняла возложенные на нее обязанности и верно служила господину своему, по словам апостола: «В простоте сердца, не при глазах только работая, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не человекам» (Ефес. 6:6–7). Но, хотя Юлия была послушна и кротка, ее никакими средствами нельзя было убедить сделать что-либо противное заповедям Христовым. Немало убеждал ее купец отречься от Христа и жить по языческим обычаям; она скорее была готова умереть, чем согласиться на это. Купец сердился, хотел было даже убить ее; но, видя, до какой степени она верна и усердна, наконец оставил ее в покое. Он дивился ее кротости, терпению, трудолюбию и через некоторое время, когда она повзрослела, доверил ей важнейшие дела свои. Юлия трудилась целый день, а после работы молитва и чтение священных книг были ей отдыхом и отрадой.

Юлии было уже за двадцать лет, когда господин ее предпринял путешествие по делам своим и взял ее с собой. На пути корабль пристал к Корсике, острову Средиземного моря; на этом острове было еще в то время много идолопоклонников. Купец увидел, что у берега совершается жертвоприношение богам; ему захотелось принять в нем участие, и он сошел с корабля со всеми бывшими с ним, кроме Юлии. Она осталась, скорбя глубоко о заблуждениях язычников.

Во время отсутствия купца некоторые из жителей острова взошли на корабль, увидели Юлию и узнали от нее самой, что она христианка. Они тотчас же донесли старейшине своему, что у приехавшего купца есть на корабле девушка, которая не воздает чести богам их. Старейшина спросил у купца:

– Почему не все твои служители пришли воздать честь богам?

– Они все здесь, – ответил купец.

– Почему же я слышу, что у тебя на корабле есть девушка, которая не хочет поклониться богам? – спросил старейшина.

– Раба моя Юлия? – ответил купец. – Ее никакими мерами нельзя отвратить от заблуждений христиан. Я сам немало старался об этом, употреблял и ласку, и угрозы и давно бы предал ее смерти, если бы она так усердно не служила мне.

– Надо ее принудить поклониться богам нашим, – сказал старейшина. – Если хочешь, я куплю ее у тебя и заставлю ее воздать честь богам.

– Я говорю тебе, что она скорее умрет, чем отречется от веры своей; а продать ее я не могу: все твое имение не сравняется со службой ее.

Рассерженный отказом купца, старейшина решил во что бы то ни стало взять христианскую девицу и заставить ее принести жертву богам. Он подпоил купца и, когда тот заснул, послал нескольких людей за девицей. Привели ее.

– Принеси жертву богам, – сказал ей старейшина, – и я выкуплю тебя у господина твоего и дам тебе свободу.

– Моя свобода состоит в том, чтобы служить Христу с чистой совестью, – ответила девица. – Я не могу присоединиться к заблуждениям вашим.

Тогда старейшина велел бить девицу по лицу. Она спокойно вытерпела это, говоря:

– Ради меня Христос вытерпел заушения и плевки; я готова страдать за имя Его.

Всячески мучили девицу: терзали ее за волосы, били жестоко все тело, но ничто не поколебало ее твердости. «Я исповедаю Того, Который ради меня был бит, венчан тернием и распят на кресте, – говорила она. – Я раба Его и готова быть подражательницей Его страданий». После долгих и жестоких истязаний распяли ее на кресте.

Когда купец, проснувшись, увидел, что без него сделали, он очень опечалился; но помочь уже было нельзя: девица была при последнем издыхании. Когда святая душа ее отошла к Господу, некоторые из присутствовавших увидели белую как снег голубицу, вылетевшую из уст ее; другие же увидели ангелов вокруг усопшей. Устрашенные, они убежали, оставив на кресте честное тело мученицы. Но в ту же ночь иноки, жившие на соседнем острове, получили во сне откровение о случившемся и повеление взять тело и похоронить у себя, что они и сделали. Впоследствии христиане построили церковь на том самом месте, где пострадала святая Юлия, и стали благоговейно совершать память мученицы, которую Господь прославил чудесами.

17 июля

Святая великомученица Марина была дочерью идольского жреца, жившего в Антиохии Писидийской в III веке. Отец воспитывал ее в язычестве, но Господь Бог, по милости Своей, дал ей узнать истину и призвал ее к Себе. В это время правительство римское, как известно, преследовало христиан; многие из них скрывались в пустынях и горах, многие же оставались в городах и, принимая на себя образ нищих, старались проповедовать и распространять слово Божие. От одного из этих христиан двенадцатилетняя Марина впервые услышала о Господе Иисусе Христе. Когда она узнала, что Единородный Сын Божий сошел с неба, сделался человеком, претерпел страдания и смерть, чтобы спасти нас, грешных и недостойных, то ее сердце исполнилось любви к Господу. Всеми мыслями устремилась она к Богу и искала любых возможностей услышать что-нибудь о Господе. В этом находила она величайшую радость. Она очень желала получить Святое крещение, но по причине гонения не было ни в городе, ни в окрестностях священника, который бы мог совершить это таинство. Марина положилась на Бога, ожидала Его воли, а между тем, уверовав сердцем, не боялась громко исповедовать имя Господа, хотя и знала, что может за это подвергнуться гонению. И действительно, первым ее гонителем сделался сам отец ее; он был ревностным почитателем идолов, и когда узнал, что дочь его верует во Христа, то возненавидел ее и стал обращаться с ней чрезвычайно жестоко. Марина грустила о том, что лишилась любви отца, но вера ее осталась тверда, и она еще более возлюбила Отца Небесного, Который никогда не оставляет верующих в Него. Вскоре Он призвал молодую девушку на подвиг мученичества за святое имя Его.

Марине уже пошел шестнадцатый год. Однажды в окрестностях города она встретила епарха, или губернатора, восточных стран, Олимврия, который шел в Антиохию Писидийскую. Необыкновенная красота Марины так поразила губернатора, что ему пришла мысль взять ее себе в жены; он вступил в разговор с ней, расспрашивал о родителях, об имени и звании ее. Марина скромно отвечала на все эти расспросы, не утаила и того, что она верует в Бога христиан и что желает посвятить себя служению Ему. Епарх же именно шел в Антиохию с тем, чтобы предавать суду христиан. Он тотчас же велел воинам, бывшим с ним, взять Марину и вести ее за собой в город, не делая ей, впрочем, никакого зла; по молодости ее, он надеялся, что ему будет легко убедить ее отречься от веры. Марину взяли воины; она же начала громко молить Господа, да ниспошлет Он ей помощь Свою; ибо она знала, что все люди бессильны, но что Бог может каждому верующему даровать силы на самые трудные подвиги. «Господи, – говорила она, – пошли мне помощь с высоты престола Твоего и вложи премудрость в уста мои, да утверждаемая силой Твоей без страха дам ответ на вопросы мучителей».

На следующее утро епарх велел привести Марину к себе на суд и сказал ей ласково:

– Видят боги, что я жалею юность твою и желаю спасти тебя. Послушайся меня, принеси жертву богам, и я дам тебе богатые дары и устрою участь твою так, что тебе будут завидовать сверстницы твои.

– Я научилась знать Отца и Сына и Святого Духа, единое в Троице Божество, и Ему приносить жертву хваления, – отвечала девица. – Не могу воздать бездушным идолам той чести, которая принадлежит Создателю моему.

Епарх стал увещевать девицу, стараясь то прельстить ее обещаниями, то испугать угрозами; но все было тщетно; девица говорила: «Я хочу остаться верной рабой Бога моего, добровольно пострадавшего за меня. Он за меня не пощадил пречистого тела Своего и претерпел крестную смерть. Не должна ли и я быть готовой страдать и умереть за Него, не щадя грешного тела моего? Ты не испугаешь меня угрозами, ибо среди страданий укрепит меня Тот, на Кого я уповаю».

Рассерженный этим ответом, епарх велел бить Марину; кровь ее лилась под жестокими ударами, и многие из присутствовавших, жалея ее, убеждали ее послушаться епарха, но мученица, полная пламенной веры, отвечала им, что никакие мучения не заставят ее отречься от Бога. Она твердо надеялась на помощь Господа, Который не оставляет уповающих на него. Епарх велел усилить истязания. Пригвоздили Марину к дереву и терзали ее тело острыми оруднями, но девица, укрепленная силой свыше, вынесла терпеливо ужасное мучение. После этого ее, едва живую, заключили в темницу.

В темнице Марина пламенно молилась. «Боже Вышний! – говорила она. – Ты, Которому со страхом предстоят все небесные силы и силой Которого живет и охраняется всякое создание, Ты, Владыко, призри с высоты небесной от престола славы Твоей на меня, смиренную и непотребную и недостойную рабу Твою, ибо я на Тебя Единого уповаю и ради имени Твоего страдаю. Призри на меня, Милосердый, исцели истерзанное тело мое, обнови душу мою и соблюди ее для царства Твоего! Дай мне силу одолеть врага моего, чтобы во мне прославилось имя святое Твое!»

Новое испытание ожидало Марину в темнице. Враг человечества старался смутить ее силой своей и наполнить ее душу страхом и унынием, представляя ей ужасные образы и явления; но девица, устремив все мысли к Богу, не переставала молиться, и Господь помог ей и утвердил веру ее чудным знамением. Она вдруг увидела над собой сияющий крест, который внезапно озарил мрак темницы; белая голубица показалась над крестом, и с высоты послышались слова: «Радуйся, Марина, разумная голубица Христова! Ибо ты победила злобу врага; радуйся, ибо скоро, как мудрые девы, войдешь ты в чертог Жениха твоего, бессмертного Царя Небесного!» Сердце Марины исполнилось неизреченной радости; в то же время она почувствовала, что раны ее заживают и что в тело ее возвращаются силы. «Благословляю Тебя, Владыко, – воскликнула она, – что Ты, в милосердии Своем, посетил меня, укрепил душу мою и исцелил тело мое! Молю благость Твою, сподоби меня крещения Святого, да омовенная им войду в пресветлый чертог Твой». В благодарственной молитве и в радости провела Марина всю ночь заточения своего в мрачной темнице. Злоба людей бессильна над теми, кто искренне верует. И во мраке темницы, и среди бедствий Господь дает им ту радость духовную, которая выше всех благ земных. Как утешительно для истинного христианина знать, что ничто не может отлучить его от любви Господней!

Когда поутру вновь привели Марину на суд, то все изумились, видя ее здоровой и радостной. Некоторые из язычников познали силу Божию, другие приписывали волшебству исцеление девицы; епарх же убеждал ее поклониться богам, которые, по его мнению, даровали ей исцеление, и оставить веру свою.

– Не могу оставить Бога моего, явившего мне милость Свою, – отвечала Марина, – а тебе следует уверовать в Него, видя во мне доказательство Его могущества; Он есть Целитель души и тела.

Снова начались ужасные истязания. Растерзав опять тело мученицы, опаляли огнем раны ее. Она же, спокойно перенося мучения, молилась. «Господи, сподобивший меня пройти чрез огонь за имя Твое, – восклицала она, – сподоби меня также пройти сквозь воду крещения, да омовенная от грехов войду в покой Твой!»

Эти слова подали епарху мысль утопить святую мученицу; он велел принести огромный чан с водой и ввергнуть туда крепко связанную девицу. Она же воскликнула: «Господи Иисусе Христе, разрешивший узы смерти и ада, призри на рабу Твою, разреши узы мои, и да будет мне вода сия в желаемое Святое крещение и в возрождение к жизни вечной!»

Едва она окончила молитву свою, как узы ее расторглись; неизреченный свет осиял ее, и белая голубица, державшая венец золотой, стала летать над ней. Святая же, стоя в воде, пела хвалу Богу Вышнему. В то же время услышаны были слова: «Мир тебе, невеста Христова, ныне приимешь от руки Господней венец неувядаемый!» Многие из присутствовавших сподобились также видеть над мученицей огненный столп и крест, сияющий дивным светом. Исполненные благоговейного изумления, они начали славить Господа, изъявляя готовность умереть за имя Его. Епарх испугался, видя, что многие уверовали, и велел их всех предать смерти; он осудил тоже и Марину на смертную казнь.

Перед казнью Марина обратилась к собравшемуся народу, увещевая его познать Бога истинного и не поклоняться бездушным истуканам. Она потом помолилась о всех и, сподобившись увидеть Самого Христа, призывавшего ее в вечный покой, склонила голову под меч палача.

18 июля

Мы не раз упоминали о пустыне Нитрийской в Египте. Преподобный Аммон, современник преподобных Антония и Пахомия, был основателем иноческой жизни в этой суровой пустыне, в которой вскоре поселилось великое множество подвижников. Их святая жизнь, целиком преданная молитве, их полное отречение от всех благ земных, их смирение, милосердие и покорность приводили в изумление современников, которые сравнивали их с ангелами небесными. Древние писатели оставили довольно много подробностей о жизни этих святых подвижников. Преподобный Памва, память которого совершается 18 июля, был одним из славных подвижников Нитрийской пустыни.

Надо полагать, что Памва был простого звания и в молодости не получил образования, ибо повествуется, что когда он решился оставить мир, то попросил одного пустынника выучить его некоторым псалмам, потому что сам не знал грамоты. Слова 38-го псалма «Рех, сохраню пути мои, еже не согрешати ми языком моим» так поразили Памву, что он сказал отшельнику: «Теперь с меня довольно, отец мой, я буду стараться на деле изучать этот урок». Через шесть месяцев пустынник, встретив Памву, спросил, почему он не пришел опять. «Я еще первый стих не выучился исполнять наделе», – ответил Памва. Он возлюбил молчание, и много лет спустя, когда уже он был известен и святой жизнью, и высокой мудростью, он говорил, упоминая о мудром изречении царя Давида: «Девятнадцать лет я твержу этот урок и только едва начинаю исполнять его».

Действительно, какая важная обязанность для каждого из нас – стараться так владеть собой, чтобы не грешить языком! Господь все дал нам на добро и пользу, а как употребляем мы дары Его? Дар слова – один из величайших даров Его. Мы должны пользоваться им на прославление Бога, на вещание правды, на назидание ближних, на истинную пользу себе и другим, а вместо того не употребляем ли мы его беспрестанно на пустословие, брань, ссоры, неправду, обращая таким образом на зло то, что дано нам Богом для добра?

Впоследствии Памва выучился грамоте и вскоре сделался известен святой жизнью своей. Целый день он был занят ремеслом, плел рогожи и корзинки, которые потом менял на хлеб; в течение всей пустынной своей жизни он не съел и куска хлеба, который получил бы даром. При этой работе ум его был постоянно занят молитвой и богомыслием и все более и более просвещался небесной мудростью. С приветливостью принимал он всех, приходивших к нему за советом, старался внушать им милосердие и любовь к ближним. Полный глубочайшего смирения и не доверяя собственному уму, он был весьма осмотрителен и осторожен в ответах своих. Предлагал ли ему кто-нибудь вопрос, касающийся Священного Писания или другого важного предмета, он часто говорил вопрошавшему: «Я еще не имею ответа на вопрос твой» – и отходил на молитву, прося Господа просветить ум его. И иногда только через несколько дней отвечал он на предложенный вопрос. Потому и наставления его принимались с великим благоговением, как внушенные Самим Богом. Знали, что ум великого подвижника постоянно погружен в богомыслие и озарен молитвой, а молитва дает истинную мудрость.

Случилось Памве быть однажды в ближайшем городе. Ему навстречу попалась одна грешная женщина в богатом наряде. Памва заплакал. «О чем плачешь, отец?» – спросили у него спутники его. «Две причины слез моих, – ответил подвижник, – во-первых, плачу о погибели этой женщины; во-вторых, плачу о самом себе, о том, что не столько забочусь об украшении души своей, сколько эта женщина заботится об украшении тела. Она желает нравиться и угождать людям и тщательно украшается; а я мало стараюсь украсить душу, чтобы угодить Богу».

В пустыне Нитрийской жили два брата, Паисий и Исаия. Отец их был испанским купцом, который торговлей нажил себе огромное состояние. После смерти его сыновья, разделив между собой имущество, решились посвятить всю жизнь свою Богу и пошли в монахи. Один из них раздал свою часть имущества бедным, наделил церкви и монастыри и потом удалился в пустыню, где жил в строгом подвижничестве. Второй брат построил монастырь для небольшого числа братьев и при нем странноприимный дом и больницу, в которых принимал бедных и странников, лечил больных, служа ближним со всевозможным усердием. После кончины этих двух братьев иноки нитрийские стали спорить между собой о том, кто из них поступил лучше, и спросили мнение Памвы. Святой подвижник объяснил им, что оба равно совершенны перед Богом, ибо оба были движимы одной любовью к Господу: один следовал за Господом, неся с любовью и терпением крест подвижнической жизни, другой – служа ближним; но иноки все еще расходились в мыслях. Господь в видении явил Памве обоих братьев, стоявших вместе в раю.

Незадолго перед кончиной преподобного Памвы в Египет прибыла благочестивая римлянка по имени Мелания. Мелания была чрезвычайно богата и из любви к Господу употребляла все огромное имущество свое на помощь бедным инокам и на украшение Божиих церквей. В Александрии она услышала о преподобном Памве и пожелала посетить его. Войдя в келью святого подвижника, она подала ему богатое приношение – триста литр золота. Памва плел корзину и, не оставив работы своей, сказал Мелании:

– Да воздаст тебе Бог по усердию, которое ты к Нему имеешь, дочь моя.

Потом, обратившись к стоявшему тут ученику своему, сказал ему:

– Возьми осторожно это золото и доставь его братьям, которые в Ливии и на островах. Они очень бедны, потому что земля их бесплодна; но египетским монахам золото не нужно, ибо земля у них плодородная и они могут кормиться трудами своими.

– Отец мой, – сказала Мелания, – да будет известно тебе, что тут триста литр золота.

– Дочь моя, – ответил подвижник, – Богу, Которому ты принесла дар твой, не нужно знать, сколько тут золота. «Кто измерил землю горстию, Кто поставил горы в мериле и холмы в весе» (Ис. 40:12), Тот знает вес твоего золота. Если бы ты мне его отдала, то действительно следовало бы известить меня о количестве его, но так как отдаешь его Богу, Который не презрел и двух лепт вдовицы, но принял их как самое дорогое приношение, то будь покойна.

Через некоторое время Памва, чувствуя приближение смерти, призвал к себе благочестивую Меланию и, простившись с ней, дал ей на память последнюю корзину, которую сплел. Эту корзину Мелания берегла, как драгоценность.

Преподобный Памва скончался семидесяти лет от роду. Прощаясь с братьями, он сказал им: «С тех пор как я поселился в пустыне, я всякий день работал до утомления руками своими, а не съел корки хлеба, даром мне данной; не помню я тоже, чтобы произнес слово, в котором бы теперь каялся, но вместе с тем чувствую, что отхожу к Богу, как бы еще не начав служить Ему».

19 июля

Преподобная Макрина была сестрой святого Василия Великого. Она была старшей дочерью Василия и Емелии, благочестивых родителей Василия Великого, и родилась в Каппадокийской области. Ей дали при рождении имя первомученицы Феклы, но сродники и домашние привыкли звать ее Макриной, именем бабки ее. Мать Макрины тщательно занималась воспитанием дочери своей, и первой учебной книгой ее было Священное Писание. Емелия выбирала из священной книги все, что могло быть доступно понятию отроковицы: то молитву, то славословие, то доброе поучение. Таким образом ребенок с ранних лет знакомился с вдохновенными псалмами Давида, с мудрыми изречениями Соломона и Сираха; с ранних лет Макрина привыкла руководиться во всем словом Божиим, в нем искать совета и наставления, в нем находить утешение и отраду. Когда она вставала поутру, когда принималась за работу, когда отдыхала и когда ложилась спать, всегда молитва была у нее на устах и в сердце. Никакого дела не предпринимала она, не испросив сперва благословения Божия. Емелия не позволяла дочери быть праздной, целый день Макрина была занята: то она училась, то работала, то помогала матери по хозяйству, то учила младших братьев и сестер.

Семейство было очень многочисленным: оно состояло из четырех сыновей и шести дочерей, и все они воспитывались в том же духе христианского благочестия. Им были даны и все средства к умственному образованию; прежде и более всего старались о том, чтобы они сделались истинными христианами. Благочестивые родители помнили, что они должны воспитать детей не для этой только жизни, а для вечности и что изучение и исполнение закона Божия должны быть первой заботой христиан с самых ранних лет.

Господь благословил труды и старания добрых родителей. Мы уже знаем, как свято жили святой Василий Великий и святой Григорий Нисский, с какой твердостью и с каким самоотвержением выполняли обязанности свои. Та же пламенная вера, которая укрепляла этих святителей на трудные подвиги общественной деятельности, одушевляла и сестру их Макрину, помогая ей исполнять все обязанности семейной и домашней жизни, ибо вера есть источник всех добродетелей – она дает каждому силу на добро.

Когда Макрина достигла пятнадцатилетнего возраста, то не было в целом городе девицы, равной ей по красоте. Все знали, что она сверх того кротка, благонравна и трудолюбива; множество женихов стало свататься к ней. Родители ее были равнодушны к внешним преимуществам, к богатству и знатности; но нашелся между женихами юноша, который соединил в себе все: и добродетели, и богатство, и знатность рода. Они обручили с ним дочь свою, но из-за молодости ее свадьба была отложена на некоторое время. Господу угодно было испытать девицу скорбью: незадолго до дня, назначенного для брака, жених ее скончался. Это был тяжкий удар для Макрины, которая нежно любила жениха своего. Она решилась не выходить за другого; и, когда впоследствии родители убеждали ее избрать себе супруга, она говорила им: «Я желаю хранить верность обрученному мне жениху; ибо, в надежде воскресения, не считаю его умершим, но живым у Бога и как бы отшедшим в далекую страну, где опять увижусь с ним».

Скорбя о горестной утрате, Макрина не позволяла, однако же, печали отвлечь ее от обязанностей и деятельности. Она совершенно покорилась воле Божией и, забыв о себе, стала постоянно заботиться о счастье и спокойствии семьи своей. Когда нас постигает тяжелая утрата, не кажется ли нам иногда, что, потеряв то, чем была дорога для нас жизнь, нам не для чего более жить, что мы вправе предаться совершенно скорби нашей и не думать о других? Но такое состояние души неприлично христианину. Истинный христианин не может скорбеть, как «не имеющий утешения». Он знает, что не земное счастие – цель его жизни, что у него много обязанностей, много дела на земле. По благому произволению Божию, в исполнении обязанностей своих он находит и облегчение скорби своей. Этот путь избрала Макрина; она видела, что у нее много дела, что мать удручена хозяйственными заботами, что малолетние дети требуют беспрестанного надзора, неусыпных попечений. Испросив помощи Божией, она бодро и усердно принялась за дело. Через некоторое время отец умер, а у Емелии родился младший сын Петр. Это умножило семейные заботы, но Макрина умножила и труды. Она взяла совершенно на свое попечение маленького брата, ходила за ним в детстве, потом выучила его читать и занималась его образованием до его юношеского возраста. Это не мешало ей исполнять и остальные домашние дела; не было работы, которую бы она сочла слишком трудной или унизительной для себя; она трудилась, как последняя из служанок матери, подавала всем пример деятельности и распорядительности, правила домашним хозяйством, утешала мать, наставляла братьев и сестер и была для них второй нежной и заботливой матерью.

Труды Макрины не остались без награды и в земной жизни. С какой радостью должна она была видеть, что все семейство преуспевает в добре и что ее благое руководство приносит душевную пользу братьям и сестрам.

Когда брат ее Василий, окончивший учение в Афинах, возвратился, то Макрине показалось, что он несколько возгордился познаниями своими; она старалась предостеречь его от гордости, объясняя, что душевные и умственные способности даны во славу Божию. Слова и советы ее сильно подействовали на Василия. Не менее благодетельное влияние имела она и на Григория, сделавшегося впоследствии епископом Нисским, на Панкратия, умершего в молодости, и на Петра, младшего брата, которого она сама воспитала.

Когда воспитание детей было окончено, братья избрали себе звание, а сестры вышли замуж, Макрина убедила мать удалиться с ней от мира. Емелия отпустила на волю рабов своих и, оставив себе весьма малое имущество, поселилась с дочерью в прекрасном и уединенном месте близ реки Ириса, недалеко от пустынного жилища Василия. За ними последовали некоторые из служанок их, не захотевшие их оставить, и еще несколько благочестивых жен. Все они, отрекшись от мира, вели жизнь тихую, всю преданную молитве; все было у них общее, все трудились вместе, изучали Священное Писание и жили в любви и согласии, повинуясь избранной ими начальнице.

Достигнув глубокой старости, Емелия отошла ко Господу. При ней в последнее время находились Макрина и Петр. Они с любовью ходили за больной матерью и приняли ее последнее благословение для остальных членов семейства.

Прошло с тех пор девять лет. Василий Великий скончался; Григорий, бывший долго в изгнании из-за происков ариан, возвратился в отечество и пожелал видеть сестру свою Макрину. Он отправился к ней, и Бог дал ему присутствовать при ее смерти. Он оставил нам трогательное описание ее тихой, безмятежной кончины, достойно увенчавшей ее смиренную и добродетельную жизнь.

Приблизившись к тому месту, где жила Макрина, Григорий узнал от встретившегося ему человека, что она больна. Встревоженный этим известием и скорбным предчувствием, Григорий ускорил шаги свои и достиг обители. Прежде всего пришел он в церковь, ибо в то время шла Божественная служба; в церкви не было Макрины. Григорий вошел в ее келью; тут она, больная, лежала на полу, покрытая ветхим рубищем. Она очень обрадовалась, увидев брата, и хотела привстать, но великая слабость ее не позволила ей подняться. Поцеловав брата, она воскликнула: «Благодарю Тебя, Владыко, Боже мой, что даровал мне и это благодеяние!» Потом начала она беседовать с братом, стараясь скрыть страдания свои и хранить спокойный и веселый вид, чтобы не опечалить его. Она упомянула о Василии; при этом имени Григорий не мог удержать слез своих. Макрина, видя его печаль, тотчас переменила разговор и стала говорить о дивном Божием промысле, о мудрости и благости Господа, о том, для чего создан человек и как из сей временной, скорбной жизни он переходит к жизни нескончаемой. Убедив брата спокойно смотреть на смерть, она уговорила его отдохнуть от долгого пути. Он ушел в сад, но через некоторое время Макрина вновь призвала его к себе. Полная радости духовной, она припоминала благодеяния, явленные Богом всему ее семейству, и славила и благодарила Господа. «Как от некоего источника, текла благодать от уст ее, – говорит Григорий, – и весь ум ее был на небесах. Я с наслаждением слушал ее, думая: „О, если бы продлился день сей, чтобы долее насладиться ее беседой!“ Но уже преклонился день; вечернее пение призывало нас в церковь, больная отпустила меня и сама начала молиться».

Когда Григорий на следующее утро пришел к сестре, он понял, что видит ее в последний раз. Она, видя скорбь его, начала его утешать, ибо сама была полна радости духовной; не было в ней ни страха смерти, ни сомнений, но твердое упование на Господа укрепляло сердце ее. Долго беседовала она с братом и с присутствовавшими инокинями. Слабость ее все возрастала. Около полудня начала она молиться тихим голосом. Все хранили молчание, прислушиваясь к слабым звукам ее голоса. «Благодарю Тебя, Господи! – говорила она. – Ты отстранил от нас страх смерти, ибо из конца нашей временной жизни сделал начало жизни вечной!.. Ты сном смерти успокоиваешь на малое время тела наши и вновь возбудишь их последней трубой!.. Как сокровище, вверяешь Ты земле бренные наши тела, и то, что Ты ей даешь, Ты взыщешь опять, преобразуя смертное и безобразное в бессмертие и благолепие! Ты избавил нас от греха и гибели! Ты сокрушил врата ада и, поправ силу смерти, сотворил нам путь к воскресению!.. Господи, Боже вечный, к Которому привязалась я с детства, Которого возлюбила всеми силами души, помяни меня во царствии Твоем, как помянул разбойника, вверившегося милосердию Твоему, и прости мне, что согрешила перед Тобой словом, или делом, или помыслом!» Окончив молитву, святая Макрина перекрестилась и спокойно, радостно предала душу Богу. Казалось, что она заснула – так тиха и безмятежна была ее смерть, лицо ее сияло небесной радостью и красотой необычайной. Все стоявшие вокруг нее хранили благоговейное молчание, чтобы не нарушить тишины ее последних минут; но когда убедились, что она уже почила, то инокини громко зарыдали, ибо все любили ее, как мать.

Когда надо было одеть тело усопшей для погребения, Григорий спросил у одной из живших с ней, есть ли у нее что новое. «Она себе ничего не приготовила, – сказала сестра, – ибо все раздавала бедным. Вот власяница, вот ряса, ветхая мантия; другого она ничего не имела, а стяжала себе великое сокровище на небесах».

При большом стечении народа похоронили тело добродетельной Макрины, так верно и неизменно служившей Богу в продолжение всей жизни.

В тот же день воспоминается обретение мощей преподобного Серафима, Саровского чудотворца.

20 июля

Святая Церковь издревле совершает с торжественностью память великого пророка Божия Илии, который жил за девятьсот лет до пришествия Спасителя, при израильском царе Ахаве. Он происходил от племени Аарона и родился в галаадском городе Фесвии, почему в Библии и называется фесвитянином. Сохранилось предание, что отец Илии, Савах, имел о сыне своем странное видение; он видел, что мужи благообразные беседуют с ребенком, пеленают его огнем и кормят его пламенем огненным. Отец, встревоженный этим видением, рассказывал о том священникам, и один из них сказал ему: «Не убойся видения твоего. На ребенке почиет благодать Божия, и слово его будет как огонь, сильно и действительно, и житие его – благоугодно Богу; и будет он судить Израиля мечом и огнем». Имя Илии значит «крепость Господня».

Забывая бесчисленные благодеяния Господа, цари израильские поклонялись идолам и жили нечестиво. Всех недостойнее был Ахав и жена его Иезавель. Они поставили в Самарии капище идолу Ваалу и преследовали и избивали пророков и верных служителей Господа. Тут впервые Библия упоминает об Илии. Исполненный Духа Божия, он пришел к нечестивому царю и сказал ему: «За грехи твои не будет с сего дня ни дождя, ни росы, пока я не умолю о том Господа» (3Цар. 17:1). Вместо того чтобы раскаяться, Ахав и жена его хотели умертвить Илию, но Господь спас пророка от руки врагов. Он сказал ему: «Иди и скройся у потока Хорафа, близ Иордана; ты будешь пить от вод потока, и Я повелю вранам питать тебя» (3Цар. 17:3). Илия исполнил веленное и жил при потоке; враны вечером и поутру приносили ему пищу, ибо Господь может и чудесным образом охранить тех, кто верно служит Ему и надеется на Него.

Между тем слова пророка сбылись: началась страшная засуха; ни капли дождя, ни росы не падало на землю, и голод был ужасный во всем Израиле. От продолжительного бездождия высох и поток, близ которого жил Илия. Тогда Господь сказал ему: «Иди в Сарепту Сидонскую; там одна вдовица будет кормить тебя». Илия пошел и у самых городских ворот увидел женщину, которая собирала дрова. Он попросил у нее воды, и женщина, оставив дело свое, тотчас пошла за водой.

– Уж принеси мне и хлеба, потому что я голоден, – сказал ей пророк.

– Как жив Господь Бог, – ответила женщина, – нет у меня хлеба. Осталось только с горсть муки в ведерке и немного масла в склянке. Вот я возьму здесь немного дров и испеку лепешку для себя и сына, съедим ее и потом умрем.

– Не бойся, – сказал пророк, – сперва испеки мне хлеба и принеси сюда, а потом приготовишь попить и себе, и сыну; ибо вот что говорит тебе Господь Бог Израилев: «Не убавится мука в ведерке и не оскудеет масло в склянке твоей до того дня, когда Господь сошлет дождь на землю».

Благочестивая женщина поверила словам пророка и из последнего запаса своего испекла ему хлеб. И действительно, во все время страшного голода мука и масло не убавлялись у нее, и она кормила и сына, и весь дом свой, и святого пророка, который стал жить у нее. Эта женщина была вдовой, и у нее был один сын. Через некоторое время вдруг сын ее заболел и умер. Бедная мать ужасно горевала; она говорила пророку: «Зачем пришел ты, человек Божий, наказать меня за грехи мои и уморить сына моего?» Илия взял ребенка, положил его на постель свою и стал молить Бога возвратить ему жизнь. Он дунул на него три раза, и Господь, услышав молитву святого пророка, возвратил жизнь умершему. «Видишь, сын твой жив», – сказал Илия вдовице, которая воскликнула радостно: «Ныне вижу, что ты человек Божий и что слова Господа в устах твоих истинны». Предание говорит, что воскресший ребенок был тем самым пророком Ионой, которого Господь впоследствии послал проповедовать в Ниневию.

Засуха продолжалась уже три года и шесть месяцев. Израильтяне страшно бедствовали: все пересохло, и нечего было есть ни людям, ни скотине. Господь сжалился над израильтянами и услышал молитву их, ибо во время скорби они познавали суету идолов и обращались с молитвой к Богу. В милосердии Своем Господь повелел Илии идти к Ахаву и возвестить ему об окончании засухи. Илия повиновался. На пути он встретил Авдия, доброго и благочестивого домоправителя царского, который когда-то спас от гнева Иезавели сто верных служителей Господних. Авдий по приказанию царя отыскивал долины с потоками, где бы пасти царских лошадей. «Возвести царю о прибытии моем», – сказал ему Илия. Но Авдий испугался этого поручения. «Во всех странах искал тебя царь, – сказал он пророку, – если я ему теперь скажу, что ты пришел, а тебя вдруг Дух Господень удалит отсюда, то царь велит умертвить меня». Но

Илия обещал в тот день явиться к Ахаву, и Авдий возвестил царю, что Илия идет. Ахав вышел навстречу пророку и с гневом сказал ему: «Ты ли возмущаешь народ мой?» – «Не я, – спокойно отвечал Илия, – но ты сам и дом отца твоего, ибо вы забыли Бога истинного и поклоняетесь кумирам. Прикажи народу твоему собраться на гору Кармильскую, и пусть придут туда и пророки, и жрецы Ваала, да узнают Бога истинного».

Царь исполнил желание Илии; множество народа, жрецы и пророки Ваала собрались на гору Кармильскую. Илия пришел и сказал им: «Доколе будете вы хромать на обе стороны? Если Господь – истинный Бог, то служите и поклоняйтесь Ему; если же – Ваал, то почитайте его одного!» Народ молчал. «Я здесь один из пророков Божиих, – продолжал Илия, – а Бааловых пророков четыреста пятьдесят. Приведите двух волов; пусть приготовится жертва Ваалу, а я приготовлю жертву Богу; и того мы признаем за Бога истинного, кто пошлет огонь на жертвенник». Весь народ согласился на предложение Илии.

Лжепророки взяли вола и, возложив его на жертвенник, стали просить Ваала, чтобы он послал огонь для жертвоприношения. Но напрасно молились они ему с самого утра до вечера, напрасно кричали: «Ваал, услыши нас!» – напрасно становились на колени, умоляя идола исполнять прошение их; огонь не падал на жертвенник. «Кричите громче, – говорил им Илия, – может быть, бог ваш спит или занят чем-нибудь».

Вечером, когда все убедились, что моления Ваалу напрасны, Илия сказал лжепророкам: «Теперь дайте мне приготовить мое жертвоприношение». Он взял двенадцать камней, по числу колен Израилевых, и сложил из них жертвенник, потом велел выкрут выкопать глубокую канаву, заколол вола и возложил его на жертвенник. «Теперь, – сказал он народу, – принесите воды и лейте ее на жертву».

Это сделали трижды, так что водой наполнилась вся глубокая канава вокруг жертвенника. Тогда святой пророк поднял глаза к небу и воскликнул: «Господи! Бог Авраамов, Исааков и Иаковлев, услыши меня, Господи! И да обратятся к Тебе сердца людей сих!» Внезапно огонь спал с неба на жертвенник и сжег жертву, камни, дрова и иссушил в канаве всю воду до последней капли. Видя это, народ пал на землю, исповедуя Единого Бога. Жрецов же и лжепророков Бааловых, по повелению Илии, предали смерти.

После этого Илия сказал царю: «Теперь иди домой, чтобы не застиг тебя дождь»; сам же он взошел на гору и долго молился. И вдруг поднялся ветер, небо покрылось тучами, и обильный дождь пал на иссохшую землю.

Кажется, все неверующие должны бы после этого обратиться к Богу с раскаянием и любовью, но жестокая Иезавель не смирилась перед Господом, а, полная гнева за избиение пророков своих, грозила умертвить Илию. Господь спас пророка, который удалился в пустыню в Аравию. Скорбя о неверии и ожесточении людей, Илия просил себе у Бога смерти, но Господь дивными знамениями доказывал пророку, что никогда не надо унывать и падать духом, но всегда твердо уповать на всемогущего и всеблагого Бога. Он посылал ангела Своего кормить пророка в пустыне. Однажды, проснувшись, Илия нашел у изголовья своего хлеб и кружку воды. «Ешь и пей», – сказал ему ангел. Укрепленный этой дивной помощью, Илия отправился в путь и через сорок дней пришел в Хорив; тут он поселился в пещере и не переставал скорбеть духом о прегрешениях и идолопоклонстве Израиля. Однажды услышал он голос Господень, вопрошавший его: «Что ты здесь делаешь, Илия?» Пророк отвечал: «Горю ревностью к Богу Вседержителю. Оставили Тебя, Господи, сыны Израиля, разорили алтари Твои, умертвили пророков Твоих, остался я один, и на мою жизнь покушаются!» – «Иди поутру на гору, – сказал голос Господень, – Господь пойдет мимо».

Поутру Илия взошел на гору ожидать Господа; вдруг поднялся страшный вихрь, который потрясал гору и сокрушал каменные скалы; но Духа Господня не было в этом бурном вихре. Вслед за тем началось землетрясение, но и в нем не было Духа Господня; молния раздирала тучи, но и в молнии не было Духа Господня. Наконец повеял тихий, свежий воздух, и в нем Илия почувствовал близость Господа. Он покрыл себе голову, встал перед пещерой своей, и Бог беседовал с ним. Господь утешал скорбящего пророка, объявив ему, что в Израиле больше благочестивых людей, чем он думает, ибо семь тысяч мужей не поклонились идолам.

Как нам понимать чудное явление Духа Господня не в вихре, не в буре и пламени, но в тихом веянии свежего воздуха? Этим явлением Господь ответил на жалобу пророка, горевшего гневом и негодованием против врагов Господних. Он показал ему, что не гневом и яростью, но любовью и кротостью обращаются к Богу сердца людей, ибо где Дух Господень, там и любовь, и радость, и мир.

По повелению Господа Илия взял себе в ученики Елисея, который возделывал тогда поле свое, и с этих пор Елисей следовал всюду за ним.

Между тем царь Ахав и жена его Иезавель, не вразумленные чудными явлениями силы Божией, продолжали творить дела, неугодные Богу. В городе Израиле, близ царского дворца, находился виноградник, который принадлежал одному бедному человеку, Навуфею. Царь пожелал иметь этот виноградник, чтобы развести на том месте сад, и предложил Навуфею продать ему виноградник или поменяться с ним на другой. Но Навуфей не согласился ни продать, ни променять наследство, полученное им от отца. Это так огорчило Ахава, что, возвратившись домой, он не захотел даже принимать пищи. «О чем ты так грустишь?» – спросила его Иезавель. Царь рассказал ей о случившемся.

«Ты ли царь Израилев? – сказала Иезавель. – Будь покоен, я достану тебе виноградник Навуфея».

Вслед за тем злая Иезавель написала к городским начальникам письмо и приказала им найти лжесвидетелей, которые бы обвинили Навуфея в преступлении, дабы был повод казнить его. Это письмо она запечатала царской печатью. Повеление ее было исполнено. Лжесвидетели обвинили Навуфея; несчастного вывели за город и побили каменьями. Иезавель, узнав о смерти его, сказала Ахаву: «Теперь поди, возьми даром виноградник, который Навуфей не хотел продать тебе». И Ахав овладел виноградником.

Но Господь, призвав Илию, велел ему идти к Ахаву и сказать ему: «Ты убил Навуфея и неправдой завладел виноградником его. На том месте, где убит был Навуфей, псы будут лизать и твою кровь». Илия передал царю эти слова. Царь смирился и покаялся перед Богом и со слезами молил Его о прощении. Господь дал ему три года жизни. Через три года он был смертельно ранен в сражении. Колесница, в которой везли его с поля битвы, наполнилась кровью, исходящей из ран его, и псы лизали эту кровь на том самом месте, где убит был Навуфей. Несчастную Иезавель тоже постигла казнь: она была растерзана псами.

Но и такие ужасные свидетельства гнева Господня не отвратили Израиля от идолопоклонства. Наследник Ахава, Охозия, занемог и послал вопросить идола о выздоровлении своем. Илия встретил посланных и сказал им: «Разве нет Бога во Израиле, что вы идете вопрошать идола? Вот что говорит Господь: царь умрет от болезни». Эти слова, переданные царю, рассердили его, и он послал пятьдесят человек под предводительством начальника, чтобы схватить святого пророка; но по молитве Илии огонь с неба погубил посланных. Царь послал других пятьдесят человек, но и они погибли таким же образом. В третий раз послал царь за Илией; начальник посланных, видя пророка, пал перед ним на колени, говоря: «Человек Божий, пощади души сих пятидесяти человек!» В то же время ангел Божий сказал Илии: «Иди с ними и не бойся»; и Илия пошел к царю Охозии и повторил ему пророчество свое, которое и исполнилось.

Илия достиг старости, и приблизилось время отшествия его к Господу. Об этом было откровение не только ему, но и ученику его Елисею и сынам пророческим, живущим в городах Вефиле и Иерихоне. Они говорили Елисею: «Знаешь ли, что Господь скоро возьмет от тебя учителя твоего?» – «Знаю», – отвечал им Елисей и продолжал следовать за Илией. В Иерихоне опять сыны пророческие говорили ему: «Знаешь ли, что ныне Господь возьмет от тебя учителя твоего?» – «Знаю», – отвечал Елисей. Илия желал оставить ученика своего в Иерихоне; но Елисей не соглашался отстать от него, и оба пришли к берегу Иордана. Илия снял с себя верхнюю одежду и ударил ею по воде. Вода расступилась, и он с учеником своим прошел Иордан посуху. Тут сказал он Елисею: «Проси у меня, чего хочешь, пока я еще не взят от тебя». Елисей просил не благ земных, но Духа Господня; и Господь исполнил прошение его.

Илия и Елисей продолжали путь свой. Вдруг огненная колесница с огненными конями показалась между ними; и в этой колеснице Илия был взят вихрем на небо на глазах изумленного ученика его, на которого спала мантия святого пророка.

Народ израильский хранил глубокое благоговение к памяти Илии, считая его величайшим из пророков и как бы представителем всех пророков своих. «Воста Илия пророк яко огнь, и слово его яко свеща горяше», – говорит Сирах (Сир. 48:1).

Когда ангел возвестил Захарии о рождении сына, то он сказал, что Иоанн Предтеча предыдет пред Господом в духе и силе Илии; когда же Иоанн начал с силой проповедовать в пустыне Иорданской о скором пришествии Мессии, то иудеи спрашивали у него, не Илия ли он, ибо ожидали, что перед явлением Мессии Илия вторично придет на землю. Сам Господь уподоблял Илии Иоанна Предтечу, «светильника горящего и светящего». Он однажды говорил ученикам, что Илия уже пришел, но не узнали его и поступили с ним, как хотели, и «ученики, – прибавляет святой Евангелист, – поняли, что Он говорил о Иоанне Крестителе» (Мф. 17:12–13).

Во время преображения Господа Илия и Моисей явились на горе Фавор и беседовали с Господом о страданиях Его. Эти два величайших представителя Ветхого Завета тем засвидетельствовали пред учениками Христовыми, что Иисус есть действительно Тот, о Котором предвещали Моисей и пророки.

21 июля

Святой пророк Иезекииль был священником и происходил из колена Левина. Он был взят в плен Навуходоносором во время второго пленения Иерусалима при царе Иехонии и отведен в Халдею. Он жил там у реки Ховара и в пятый год пленения, около 595 лет до Рождества Христова, было ему от Господа повеление проповедовать иудеям и убеждать их к покаянию. Иезекиилю было в то время тридцать лет. В чудном видении явился ему Господь. Иезекииль увидел отверстые небеса и среди сияющего облака подобие четырех животных, имеющих каждое четыре лица, обращенные на четыре стороны: лицо человеческое, лицо львиное, лицо телячье и лицо орлиное. Все они имели крылья и блистали, как медь, раскаленная в огне; они были как бы впряжены в колесницу, которая двигалась за ними и шествовала с шумом, похожим на шум вод многих или многолюдного полка. Над ними возвышался блестящий свод и на своде престол, на котором сидело подобие человеческое пресветлое, окруженное огнем и сиянием (святые Отцы Церкви объясняют это видение четырех лиц как преобразование четырех евангелистов, просветивших всю землю проповеданием слова Божия).

Исполненный страха и изумления, Иезекииль пал ниц и услышал голос Господень, говоривший ему: «Сын человеческий, встань, и Я буду говорить с тобой!» – «И прииде на мя Дух, – говорит пророк, – и воздвиже мя, и постави мя на ногах моих, и слышах Его глаголюща ко мне» (Иез. 2:2).

«Сын человеческий, – сказал Господь, – Я посылаю тебя к дому Израилеву, к народу, который беспрестанно огорчает Меня, как огорчали Меня отцы его, к людям упрямым и жестокосердым. Я посылаю тебя к ним, и ты передай им слова Мои. Не убойся их, сын человеческий, если они даже будут восставать против тебя и преследовать тебя, но смело передавай слова Мои!» Вслед за этим к Иезекиилю протянулась рука, державшая свиток книжный. Она развернула перед ним свиток, исписанный с обеих сторон, и в нем Иезекииль прочел «рыдание, и жалость, и горе» (Иез. 2:3–10).

По слову Господню Иезекииль съел свиток и вторично получил от Бога повеление передавать в точности, что в нем написано, и убеждать Израиль к покаянию и покорности. Затем Дух взял пророка и понес его; и он услышал за собой шум крыльев и колес и великого землетрясения и слова: «Благословенна слава Господня от места Его!» (Иез. 3:12). Сердце его было полно скорби, но он чувствовал, что рука Господня укрепляла его.

Однако же целых семь дней после этого Иезекииль не решался пересказать единоплеменникам своим слова и откровения Господни. Тогда Господь повторил ему повеление Свое: «Сын человеческий, – сказал ему Господь, – Я поставил тебя стражей над домом Израилевым, чтобы ты передавал ему слова Мои. Когда Я говорю тебе, что грешник погибнет, если не раскается, а ты не передаешь слов Моих и грешник умрет в беззаконии, то Я с тебя взыщу за душу его!» Вслед за тем Иезекиилю было вновь то же видение славы Божией.

С этих пор Иезекииль безбоязненно передавал народу, что слышал от Господа. В продолжение двадцати двух лет проповедовал он пленным, увещевая их отстать от пороков своих, покаяться и обратиться к Богу. Наставленный Духом, он возвещал бедствия, которые постигнут Иерусалим и Иудею, предвещал разорение других стран: Тира, Египта – и, наконец, указывал и на возвращение Израиля из плена и на пришествие Избавителя. В пророчествах Иезекииля Мессия изображается как Пастырь, Который придет спасти заблудившихся овец Своих. Пророк называет его Давидом, как долженствующего произойти от племени Давида.

«Взыщу овец Моих, – говорит он от имени Господа, – и изведу их от всякого места, где они рассыпались в день облачный и мрачный… На пажитях добрых упасу их, на горе высокой Израилевой. Аз упасу овцы Моя, и уразумеют, яко Аз есмь Господь. Погибшее взыщу, заблудившееся обращу, и немощное укреплю, и крепкое снабжу, упасу их с судом… И возставлю им Пастыря единого, и упасет их, раба моего Давида… Аз же Господь буду им в Бога, и раб Мой Давид князь среде их. Аз Господь глаголах. И завещаю Давидови завет мирный» (Иез. 34:12,14,16,23–25).

Увещевая народ к покаянию, Иезекииль указывает на милосердие Бога, всегда готового простить кающегося. «Отвергните от себя все нечестия ваши, – говорит он от имени Господа, – и сотворите себе сердце ново, и дух новый, и сотворите все заповеди Мои; и зачем умирать дому Израилеву? Понеже не хочу смерти грешника, но еже обратитися ему от пути своего и жити души его. Обратитесь, и живы будете» (Иез. 18:31–32).

Господь многократно наставлял Иезекииля чудными знамениями и видениями. Однажды пророк был восхищен Духом и поставлен в храм Соломонов, видел идолов, стоявших на месте святом, начальников израильских, служивших идолам, и священников, поклонявшихся солнцу (гл. 8). В более отрадном видении Господь показал ему возобновление храма и славу Господа, наполняющую его, и благодать, изливающуюся на верующих в потоках воды. «И живо будет всякое, на неже аще приидет река», – говорит он (47:9). В этом некоторые видят указание на таинство крещения.

Было также пророку откровение о воскресении мертвых. Он рассказывает (гл. 37), что рука Господня поставила его среди поля, усеянного костями умерших, и Господь вопросил его: «Сын человеческий, оживут ли кости сии?» – «Господи Боже, Ты знаешь», – отвечал пророк. И тот же голос сказал ему: «Сын человеческий, прорцы на кости сухие: услышьте слово Господне. Се глаголет Адонаи Господь костям сим: се Аз введу в вас дух жизни, и дам дух Мой в вас, и оживете, и увесте, яко Аз есмь Господь». Иезекииль исполнил повеленное, прорек на кости и увидел, что кости соединяются и растет на них плоть, но духа еще нет в них. И вновь голос Господень сказал ему: «Прорцы о духе, сын человеческий, и прорцы духу: сие глаголет Адонаи Господь: от четырех ветров прииди дух, и вдуни на мертвыя сии, да оживут». – «И прорек я, как повелевал мне Господь, – говорит Иезекииль, – и вниде в них дух жизни, и сташа на ногах своих, собор мног зело» (37:1–10).

Это пророчество о всеобщем воскресении мертвых читается у нас за утреней Великой субботы.

Святая Библия сообщает мало подробностей о жизни пророка Иезекииля. Сохранилось предание, что пленные иудеи в гневе за праведные его укоры умертвили его, растерзав лошадьми, и что тело его было положено в гробе Сима и Арфаксада, прародителей Авраамовых.

22 июля

Когда Господь Иисус Христос ходил по Галилее, творя знамения и чудеса Божественной силой Своей, к Нему приступила женщина, которую звали Марией Магдалиной, и молила Его о помощи. Господь изгнал из нее семь бесов и совершенно исцелил ее от болезни, которой она страдала. С этих пор благодарная Мария служила Господу, слушала учение Его и следовала Ему до самой крестной смерти Его. Вместе с другими святыми женами она смотрела на страдания Христа и плакала о Нем. Она с Матерью Господа стояла у креста и видела, как положили Господа в гроб.

Святые жены, полные печали из-за смерти Господа, приготовили благовонное миро, чтобы, по обычаю иудейскому, помазать им тело Иисуса Христа, и, по прошествии субботы, рано поутру пошли ко гробу; но прежде всех, еще до рассвета, пришла Мария Магдалина и, к удивлению своему, увидела, что камень отвален и гроб пуст. Она поспешно побежала к Иоанну и Петру и сказала им: «Взяли Господа из гроба, и не знаю, куда положили Его». Иоанн и Петр тотчас же пошли за ней и, войдя в пещеру, увидели, что тела Иисусова в ней нет и что в углу лежат одни пелены, которыми оно было обернуто. Они отошли; Мария же, оставшись у гроба, стояла и плакала. Наклонившись, она вдруг увидела двух ангелов в белых блестящих одеяниях, сидящих – один в головах, а другой в ногах, где лежало тело Иисусово. Они сказали ей: «Жена, что ты плачешь?» – «Унесли Господа моего, – ответила она, – и не знаю, где положили Его» (Ин. 20:13).

Сказав это, она обернулась назад и увидела Самого Иисуса, но не узнала Его и подумала, что это садовник.

– Жена, – сказал Он ей, – о чем плачешь и кого ищешь?

– Если ты взял Его, – сказала она, – то скажи мне, куда ты Его положил.

– Мария! – сказал тогда Господь.

Тут только Мария узнала Его и воскликнула радостно:

– Учитель!

– Не прикасайся ко Мне, – сказал Господь, – но иди к братьям Моим и скажи им, что восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему (Ин. 20:17).

Между тем и другие жены пришли ко гробу; с ними опять пришла и Мария Магдалина. Они увидели двух ангелов, которые сказали им: «Что ищете живого между мертвыми? Нет Его здесь! Он восстал; идите и скажите ученикам Его и Петру, что Он воскрес от мертвых» (Лк. 24:5,6).

Исполненные радости и страха, жены-мироносицы отошли от гроба и на пути вдруг встретили Самого Христа, Который сказал им: «Радуйтесь!» Они пали к ногам Его и поклонились Ему.

Таким образом, святые жены, ревностно служившие Господу во время Его земной жизни, сподобились быть первыми благовестниками Его славного воскресения. Мария Магдалина, первая увидавшая Господа воскресшего, утешила скорбящих учеников радостными словами: «Христос воскрес!» Как первая благовестница воскресения, она признана Церковью равноапостольной.

После вознесения Господня Мария Магдалина пребывала с Пресвятой Богородицей и с апостолами в постоянной молитве и была свидетельницей первых успехов христианского учения в Иерусалиме. Полная усердия и веры, она сама проповедовала слово Божие и для этого посещала разные страны. Предание церковное говорит, что она посетила Рим и императору Тиверию подала красное яйцо, сказав ему: «Христос воскрес!» Вслед за тем она рассказала императору о крестной смерти Господа и обвинила Пилата в несправедливом осуждении Иисуса на казнь. Издревле было обыкновение у иудеев, особенно у бедных, подносить яйца знакомым, друзьям и покровителям в день рождения их и в день Нового года. Это принималось как выражение радости и изъявление уважения от людей, которые не могли принести более драгоценного дара. После приношения святой Марии Магдалины вошло в обычай у христиан дарить друг другу красные яйца в воспоминание воскресения Христова.

Из Рима Мария Магдалина прибыла в Ефес, где помогала святому Иоанну Богослову в его апостольских трудах до самой кончины своей. В V веке мощи ее перенесены из Ефеса в Константинополь.

23 июля память святых мучеников Трофима и Феофила и тринадцати христиан, пострадавших с ними в гонение Диоклетианово.

23 июля

Когда при императоре Клавдии прибыл в Рим святой апостол Петр, чтобы проповедовать Христа, то с ним пришел из Антиохии и ученик его Аполлинарий. Через некоторое время Петр, благословив его, послал его в Равенну, чтобы он там проповедовал неверующим и правил бы Церковью христианской как епископ. Аполлинарий, прибыв в Равенну, остановился у одного воина, которого звали Иринеем, и не утаил от него, для чего пришел в город; при этом рассказал он ему о милости и силе Господа Иисуса Христа. Ириней же сказал ему: «Сын мой слеп; если ты проповедуешь правду, исцели его, и я уверую в Бога твоего».

Аполлинарий не сомневался, что Господь Бог поможет ему силой Своей. Он велел привести к себе слепого юношу, созвал всех домашних Иринея и, сотворив крестное знамение на глазах слепого, сказал громким голосом: «Боже вездесущий, внеси познание Сына Твоего в город сей, да не только просветятся плотские очи людей сих, но и душевные, и уразумеют они Тебя, истинного Бога, и Того, Которого Ты послал для спасения мира, Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа».

Едва Аполлинарий кончил молитву, как юноша прозрел и с родителями своими пал к ногам святого благовестника. Ириней вскоре крестился со всем домом своим.

В Равенне была больна жена трибуна, одного из городских начальников. Сколько ни призывали искуснейших врачей, никто не мог исцелить ее; положение ее становилось все опаснее, и муж ее горевал неутешно. Увидев его, Ириней рассказал ему о чудном иностранце, который возвратил зрение сыну его, и трибун попросил Иринея, чтобы он привел его к нему. Аполлинарий охотно согласился и, войдя к трибуну, громко сказал:

– Да почиет на вас мир Господа нашего Иисуса Христа.

– О ком это ты говоришь? – спросил трибун.

– О Сыне Бога живого, обновившем весь мир погибший.

– Вижу, что ты галилеянин, – сказал трибун (язычники в то время так звали христиан).

– Да, – отвечал Аполлинарий.

– Знаешь ли врачебную науку? – спросил трибун.

– Ничего не знаю, кроме имени Иисуса, – отвечал Аполлинарий.

– Какая в нем сила? – сказал презрительно трибун.

– Призови сюда всех домашних твоих и воинов, которые под твоим начальством, и увидишь силу Господа моего.

Затем трибун, указав Аполлинарию на больную, попросил его исцелить ее, если может.

Аполлинарий отвечал: «Да отверзет Бог очи сердец ваших, чтобы, узрев чудеса Его, вы уверовали в Него», и, подойдя к больной, он взял ее за руку и сказал: «Во имя Господа Иисуса Христа встань и веруй в Него!» Больная тотчас же встала с постели и воскликнула: «Нет другого Бога, кроме Того, Которого ты проповедуешь». С той минуты она выздоровела совершенно, и трибун со всем семейством и со всеми присутствовавшими при этом уверовал во Христа и принял Святое крещение.

Такими чудными знамениями приготовил Бог сердца жителей Равенны к принятию святой истины, и множество людей уверовало. Тайно приходили они к святому проповеднику, слушали поучения его и поручали ему детей своих, чтобы он наставлял их в святой истине. И дом трибуна сделался церковью, в которой верующие слушали Божественную службу и причащались тела и крови Христовой; уверовавших Аполлинарий посвящал во священников и диаконов, и слово Христово распространялось все более и более.

Это не могло долго оставаться тайной для языческих властей: в то время было гонение на христиан. Начальник города призвал к себе Аполлинария и, когда он отказался поклониться идолам, предал его на мучения; святого едва живого вытащили за город. Но Господь помог ему оправиться, и одна благочестивая женщина скрыла его в доме своем.

Прошло месяцев шесть; язычники считали Аполлинария умершим; но вдруг по городу разнесся слух, что он именем Господа вернул речь немому, и после этого чуда множество народа уверовало. Языческие власти стали искать святителя и, отыскав, предали его новым истязаниям. Били его, ставили на горящие угли, но святой продолжал исповедовать и славить имя Христово. Вероятно, исполнители казни пожалели о нем и не захотели убить его; завязав ему ноги, они вытащили его за город, но там сказали ему: «Здесь твори исцеления, но в город не входи, если хочешь остаться живым». И святой Аполлинарий жил несколько лет близ города Равенны, с любовью принимая всех приходивших к нему, поучая их слову Божию и исцеляя недуги их именем Христа.

Новые гонения заставили Аполлинария оставить место жительства, но это только способствовало распространению слова Божия, ибо он проповедовал в другой, соседней области. Возвратившись же спустя некоторое время, с помощью Божией он обратил новых чад в веру в Христа. Именем Христовым он воскресил дочь вновь назначенного начальника города, и весь дом начальника уверовал.

В Риме стало известно об успехах христианской веры в Равенне, и император прислал одного из сановников своих, чтобы отнять власть у уверовавшего начальника и предать суду христиан. Много тяжких истязаний вытерпел святой Аполлинарий, не переставая славить Христа; он был заключен в темницу, где его томили голодом; но ангел Божий питал его. Наконец начальник, боясь мятежа народного, если казнит его, послал его в заточение.

Корабль, на котором плыл святой, потерпел крушение; спаслось с ним только несколько человек, которых он обратил к Господу. Разные страны услышали слово Божие, проповеданное верным его рабом: Мидия, Фракия, берега Дуная, – и везде сила Божия помогала ему. Совершались великие чудеса, и имя Божие славилось и призывалось многими. После трехлетнего странствования святитель возвратился в любимую свою Равенну, где верные приняли его радостно, но язычники возбуждали новые гонения. Однако Аполлинарий жил там еще много лет, благовествуя и помогая людям. Ненавидевшие его язычники, напав однажды на него по пути, нанесли ему множество ран и оставили его на дороге едва живым. Христиане, однако, нашли его и перенесли бережно в дом; но святой знал, что пришел час его кончины. Несколько дней подряд все христиане собирались ежедневно вокруг смертного одра любимого пастыря, и он поучал их, убеждал их оставаться верными Христу, какие бы ни пришлось терпеть скорби за имя Его, предрекал новые гонения и окончательное торжество веры христианской. Святитель почил мирно и тихо, правив Церковью Равеннской двадцать восемь лет в царствование Веспасиана.

24 июля память святой мученицы Христины, пострадавшей от отца-язычника, и память святых Бориса и Глеба.

25 июля

Господь Иисус Христос сказал, что весь закон Его содержится в сих двух заповедях: «Люби Бога всею душою и ближнего, как самого себя». «Все, – говорил Он, – что сделаете вы одному из братьев Моих меньших, то Мне сделаете» (Мф. 25:40). Древние христиане, свято исполняя эти заповеди, всегда соединяли служение Богу со служением ближним. При церквах устраивались больницы, приюты для вдов и сирот, училища, странноприимные дома; и все это содержалось добровольными приношениями христиан, которые считали священной обязанностью уделять значительную часть имущества своего на нужды Церкви и ближних. Они щедро помогали проповедникам, ходившим в дальние страны для распространения слова Божия, посылали пособие гонимым христианам, облегчали участь узников, простирали свои благодеяния даже на язычников. Женщины ревностно принимали участие и в этом деле. Между тем как в языческом обществе, которое во время появления христианства было очень развратным, женщины большей частью занимались только нарядами, увеселениями, зрелищами, – христианские жены явились достойными сонаследницами Христовой благодати. Их чистая и добродетельная жизнь, их твердость среди гонений и бедствий, неустрашимость, с какой они исповедовали веру свою, приводили в изумление самих язычников. Все члены христианского общества, соединенные между собой взаимной любовью, трудились по силам для общего блага. Так, женщины, не связанные семейными обязанностями, принимали на себя служение бедным и больным и под руководством епископов и пресвитеров приготовляли к крещению новообращенных жен, поучая их правилам христианского закона. Эти благочестивые служительницы Церкви назывались диакониссами. В это звание вступали преимущественно вдовы одинокие, ибо те, которые имели детей или внучат, должны были исполнять семейные обязанности свои, «свой дом благочестиво устроити», как повелевал им святой апостол Павел в послании к Тимофею (1Тим. 5:4). Впоследствии вступали в эту должность и девы, решившиеся на безбрачную жизнь.

Мы уже упоминали о диакониссах Феозве, Татиане. В IV веке жила в Константинополе благочестивая диаконисса Олимпиада.

Родители Олимпиады принадлежали к одному из самых знатных домов столицы. Мать ее была сперва замужем за армянским царем Арсаком, а потом вышла за знатного сановника в Константинополе. Олимпиада была ее единственной дочерью и воспитывалась в роскоши и богатстве. В ранней молодости она была обручена со знатным юношей, который скончался, и тогда Олимпиада решилась не выходить за другого, а посвятить всю жизнь свою и имущество на служение Церкви и ближним. После родителей ей досталось огромное состояние. Олимпиада была тогда молода и прекрасна, но ее не прельстили ни светские удовольствия, ни роскошь. Она себе отказывала во всем, хранила строгий пост, носила простую, даже бедную одежду, но щедрой рукой помогала бедным и больным, строила церкви, содержала больницы, выкупала из рабства пленных, посылала пособия даже в отдаленные страны.

В то время царствовал Феодосий Великий. Один из сродников его пожелал жениться на Олимпиаде и просил покровительства царя, который и стал убеждать ее вступить в брак. Но Олимпиада не согласилась; тогда представили царю, что она расточает имение свое, и он, досадуя на ее отказ, велел епарху, или губернатору города, отобрать имущество ее и владеть им до тех пор, пока ей не исполнится тридцать лет. Епарх, думая строгими мерами склонить Олимпиаду на брак, переступил повеление царское. Он не только лишил Олимпиаду всякой возможности располагать имуществом своим, но даже стеснял ее собственную свободу. Олимпиада долго переносила с терпением все притеснения епарха как испытание, посланное ей Богом, не жаловалась на личные обиды и оскорбления; но, огорчаясь тем, что бедные лишены ее помощи, она наконец решилась написать царю письмо, в котором, в частности, говорила ему: «Ты сделал мне милость, государь, освободив меня от бремени управления имуществом моим; но прошу тебя, прикажи тому, кому ты поручил его, раздать его бедным; ты этим избавишь и меня от суетной славы».

Царь велел возвратить Олимпиаде имение ее, и она стала по-прежнему употреблять все доходы свои на дела милосердия. Своей добродетельной жизнью она приобрела общее уважение, и патриарх Нектарий поставил ее диакониссой. С величайшим усердием исполняла она обязанности свои. Близкими друзьями своими считала она великих святителей: святого Григория Богослова, Григория Нисского, Петра Севастийского, Епифания Кипрского, но в особенности святого Иоанна Златоуста, за которого она даже подверглась гонениям.

Когда святой Иоанн Златоуст был обвинен врагами своими и приговорен к изгнанию, все друзья его глубоко скорбели о нем, в том числе и Олимпиада. Призвав ее и других диаконисе, он простился с ними, умолял их не оставлять трудов своих и повиноваться тому епископу, который будет поставлен вместо него. Но в ночь после отъезда Иоанна начался вдруг в соборной церкви пожар, который распространился по городу. Враги Златоуста обвинили в этом приверженцев его; вместе с другими Олимпиада была призвана к суду. Она с твердостью объявила, что безукоризненная ее жизнь и щедрые подаяния церквам ограждают ее от подобного обвинения. Правота ее была очевидна, однако ее подвергли денежному взысканию. Вскоре она оставила Константинополь и удалилась в Кизик. Но и там враги не оставили ее в покое, она была сослана в заточение в Никомидию. Святой Иоанн Златоуст, сам подвергшийся изгнанию, не переставал в письмах своих утешать Олимпиаду. Он убеждал ее не терять бодрости духа, не предаваться чрезмерной печали и сносить терпеливо временные бедствия.

«Одно только ужасно, – писал он ей, – это грех. Все прочее – басня. Укажешь ли ты мне на коварства, или на притворство, или на обманы, на злоречия, на обвинения, на потерю имения, на изгнание, на мечи самые острые, на море, хоть на борьбу с целой вселенной! Каковы бы ни были все эти неприятности, но они временны и кратковременны, существуют для смертного тела, но не вредят бодрому духу».

«Пусть ничто случайное не возмущает тебя; не зови того и того, не гоняйся за тенью, ибо помощь человеческая – тень. Иисуса, Которому служишь, Иисуса зови непрестанно».

Видно из писем святого Иоанна, что Олимпиада переносила бедствия и гонения со спокойствием истинной христианки и примером своим ободряла и других. Он пишет ей, «что радуется за нее, что она делами своими и поведением подает всем ясный голос и знак, терпением своим научая людей обоего пола, чтобы они скоро готовились на битву, чтобы со всем мужеством выступали на поприще борьбы и чтобы легко переносили труды и пот на этой битве».

«Удивительно, – продолжает он, – ты не бросаешься на середину города, нет – ты сидишь в маленьком домике, сидишь больная на своем ложе; а между тем даешь присутствующим дух, помазуешь их на брань. Море так бешено; волны поднимаются так высоко; повсюду выказываются подводные камни, скалы, пропасти, свирепые чудовища морские, а ты, как в полдень и в ясную погоду, при благополучном ветре стоишь на корме корабля; развернувши паруса терпения, плывешь легко и спокойно; жестокая буря современных происшествий не только не погружает тебя в волны, но даже и слегка не брызжет на тебя».

Святая Олимпиада скончалась в Никомидии. Ее нетленные мощи были впоследствии перенесены в Константинополь и положены в девичий монастырь, ей самой сооруженный.

В тот же день воспоминается успение святой Анны, матери Пречистой Богородицы.

26 июля память священномученика Ермолая, пресвитера Никомидийского, о котором будет рассказано в житии великомученика Пантелеймона.

27 июля

Святой великомученик Пантелеймон родился в городе Никомидии в III веке и был назван Пантолеоном, что значит «лев во всем». Впоследствии первое название было заменено другим, Пантелеймоном, что значит «всемилостивый».

Мы станем называть его этим последним именем, объясняющим, какими добродетелями прославился в особенности святой мученик. Действительно, Церковь ублажает святого Пантелеймона как безвозмездного врача, милосердного целителя недугов душевных и телесных.

Пантелеймон был с детства воспитан в христианской вере, ибо мать его была христианкой; она объясняла ребенку заповеди Господни и старалась внушить ему отвращение к язычеству. Но к сожалению, благочестивая мать умерла, когда Пантелеймон был еще ребенком, а отец его был убежденным язычником. Он стал заниматься воспитанием сына, водил его в идольский храм, и уроки доброй матери изгладились из памяти мальчика.

Отец Пантелеймона Евсторгий отдал сына в школу, а потом поручил его знаменитому врачу Евфросину, чтобы он от него научился врачебному искусству. Юноша был очень умен и понятлив, и учитель вскоре так полюбил его, что брал всюду с собой. Он с ним посещал и дворец, ибо Евфросин был царским врачом. Императору Максимиану понравился красивый и умный юноша, и он повелел Евфросину заняться им со всевозможным старанием, потому что он желал иметь впоследствии Пантелеймона при себе. Под руководством славного учителя юноша делал быстрые успехи в науке и в скором времени превзошел всех товарищей своих.

Пантелеймон ходил каждый день к учителю своему; дорога его шла мимо бедного домика, в котором жил престарелый христианский священник по имени Ермолай. С ним жили и некоторые другие христиане, скрываясь от язычников, потому что в это время христиан преследовали и недавно еще никомидийский епископ Анфим скончался мученической смертью. Святому старцу полюбился Пантелеймон, и Господь вложил ему в сердце благое желание просветить юношу светом истинной веры. Он однажды пригласил его войти к себе в дом и тут вступил с ним в разговор. Он стал расспрашивать его, кто его родители, какой они веры, чем он занимается. Юноша охотно отвечал на вопросы доброго старца.

– Мать моя была христианкой, – сказал он, – и служила единому Богу; она умерла; а отец мой эллинской веры и поклоняется многим богам.

– Ты же, добрый юноша, какой держишься веры? – спросил старец.

– Когда мать моя была жива, то учила меня своему закону, и я очень полюбил веру христиан, но отец воспитывает меня в эллинской вере, ибо желает, чтобы я служил во дворце царя нашего.

Порасспросив еще юношу о звании и занятиях его, Ермолай стал говорить ему о Боге истинном, о благости Иисуса Христа, о чудесах, которые Он творил, будучи на земле, о том, как Он единым словом Своим исцелял больных, очищал прокаженных, воскрешал мертвых. «Но кто расскажет подробно все дела Его? – так заключал старец. – Как невозможно исчислить песок морской и звезды небесные, так невозможно поведать все чудеса и все величие Господа. Он – крепкий и несокрушимый Помощник рабам Своим; Он утешает скорбящих; Он избавляет их от бед, предваряя даже молитву их, ибо видит сердце человека и знает, в чем он нуждается; Он дарует благодатную силу любящим Его и по смерти их вселит их в царство Свое и даст им жизнь нескончаемую».

Слова старца напомнили Пантелеймону поучения доброй матери, которая так часто говорила ему о Господе. Он полюбил наставления его и стал каждый день заходить к нему, когда возвращался от учителя своего. Святой старец продолжал объяснять ему учение и заповеди Христа, и сердце юноши воспламенилось любовью к Богу. Господь в милости Своей утвердил веру его чудесным событием.

Однажды, возвращаясь от учителя своего, Пантелеймон увидел на дороге ребенка, ужаленного ядовитой змеей и лежащего мертвым. Сначала он испугался, потому что змея живая лежала близ ребенка; но потом, вспомнив, что говорил ему старец о благости и могуществе Божием, он обратился с молитвой к Господу Иисусу Христу, призывая Его святое имя и всесильную помощь, и вдруг ребенок проснулся как бы от глубокого сна. Пантелеймон уверовал всей душой. Радуясь и благодаря Господа, он поспешил к Ермолаю, рассказал ему о случившемся и просил у него Святого крещения.

Сделавшись христианином, Пантелеймон молил Бога, чтобы и отец его уразумел истину, ибо очень любил отца своего и жалел о том, что он еще язычник. Часто старался он доказать ему ложность и бессилие мнимых богов. Евсторгий, слушая его, начинал колебаться; наконец милосердый Господь и его просветил благодатью Своей. Пантелеймон уже сделался известным врачом, и многие больные обращались к нему за помощью. Однажды привели к нему слепого, который рассказал, что его уже лечили все врачи в городе, но не принесли ему никакой пользы.

– Я только растратил на них почти все имение свое, – говорил несчастный, – но охотно дам тебе, что у меня осталось, если ты исцелишь меня.

Движимый Духом Божиим, Пантелеймон сказал слепцу:

– Исцеление дает тебе Отец света, Бог истинный, мною, недостойным рабом Его. Все же, что ты мне обещал, раздай бедным.

Евсторгий, слыша эти слова, сказал сыну:

– Сын мой, не берись за то, чего ты не можешь сделать. Ты слышишь, что никакие врачи не могли исцелить этого слепца: как же ты надеешься в этом преуспеть?

– Те врачи не могли исцелить его, – отвечал Пантелеймон, – но великая разница между их учителями и моим Учителем.

Евсторгий, думая, что он, говоря об учителе своем, разумеет знаменитого Евфросина, сказал ему:

– Я слышал, сын мой, что учитель Евфросин лечил этого слепца, но без успеха.

Пантелеймон подошел к слепцу и, коснувшись глаз его, сказал:

– Во имя Господа моего Иисуса Христа говорю тебе: прозри.

И в ту же минуту глаза слепого отверзлись, и он стал видеть. Пораженные этим знамением силы и благодати Божией, и Евсторгий, и бывший слепец уверовали в Господа. Пантелеймон повел их к Ермолаю, который, научив их закону христианскому, окрестил обоих во имя Пресвятой Троицы.

Вскоре после этого Евсторгий скончался, оставив сыну очень богатое наследство. Пантелеймон тотчас же освободил всех рабов своих, наградил их щедро, а имение свое стал раздавать неимущим. Он ежедневно посещал заключенных, больных, несчастных и помогал им. Господь дал ему силу исцелять всякий недуг именем Своим: ни один несчастный не уходил от него, не получив облегчения и помощи; больные стекались к нему во множестве, и весь народ славил искусного и безвозмездного врача Пантелеймона. Это возбудило зависть прочих врачей. Однажды некоторые из них встретили на улице того слепца, которого они не могли исцелить. Они удивились, видя его зрячим, и спросили у него, кто его исцелил. Он назвал Пантелеймона. «Неудивительно, – сказали они, – он великий ученик великого учителя, славного врача Евфросина». Но, громко восхваляя его, они тайно возненавидели Пантелеймона и стали искать случая вредить ему.

Наблюдая беспрестанно за его действиями, они узнали, что он часто посещает темницы, где в то время содержалось множество христиан, что он исцеляет их болезни, помогает им деньгами и сам верует во Христа. Они поспешили пожаловаться на него императору Максимиану. «Государь, – сказали они ему, – этот юноша, которого ты велел обучать врачебному искусству, употребляет во зло милости твои. Он часто посещает хулителей богов наших, помогает им да и сам верует в какого-то Христа и воздает Ему славу исцелений своих. Если ты не примешь каких-нибудь мер против него, то он наделает много зла и отвратит многих от истинного богопочитания». Вслед за тем и в подтверждение слов своих они привели к царю слепца, исцеленного Пантелеймоном.

– Скажи мне, – спросил у него царь, – каким образом Пантелеймон возвратил тебе зрение?

– Он коснулся очей моих, призвав имя Иисуса Христа, и я стал видеть, – отвечал бывший слепец.

– Как же ты думаешь, – спросил царь, – Христос ли исцелил тебя или наши боги?

– Многие врачи старались исцелить меня и призывали Эскулапа¹² но я от них не получал никакой пользы, а лишь только Пантелеймон призвал Христа, я стал видеть. Рассуди же сам, государь, кто исцелил меня?

Царь не смог возразить, однако же начал убеждать бывшего слепца поклониться богам. Но тот искренно уверовал в Господа, и ни увещания, ни угрозы, ни самые мучения не могли склонить его к отречению от Господа Иисуса Христа, даровавшего ему исцеление. Наконец царь, исполнившись ярости, осудил его на смертную казнь. По совершении казни Пантелеймон выкупил у воинов тело этого твердого исповедника веры своей и предал его земле.

После этого царь велел призвать к себе Пантелеймона. Пантелеймон мог легко догадаться, какая участь ожидает его; мучение и смерть за имя Христово не страшили его, и он спокойно и радостно шел к царю. Максимиан, скрыв сначала гнев свой, принял Пантелеймона ласково и сказал ему:

– Что я слышу о тебе, Пантелеймон? Говорят, что ты хулишь богов и воздаешь славу какому-то Христу, погибшему, как злодей. Ужели ты забыл все милости и благодеяния мои и сделался мне врагом? Нет, я не хочу верить этому и надеюсь, что ты сам обличишь клевету ненавистников твоих, совершив перед всеми жертвоприношение великим богам нашим.

– Верь тому, что тебе сказали обо мне, государь! – бесстрашно ответил Пантелеймон. – Я действительно отрекся от ложных богов ваших и прославляю Христа, ибо по делам Его убедился, что Он есть Бог истинный. Он сотворил вселенную, Он воскрешает мертвых, отверзает очи слепым, расслабленным дает силу и здравие.

Вслед за этим Пантелеймон, чтобы доказать царю ложность его богов, предложил ему принести тяжелобольного и призвать жрецов, чтобы они умолили богов исцелить его. Языческие жрецы напрасно умоляли богов за больного, который тотчас же выздоровел, когда Пантелеймон призвал над ним Господа Иисуса Христа.

Видя это чудо, многие из присутствовавших уверовали в Господа, но благодать не коснулась сердца царя. Идольские жрецы, полные негодования на Пантелеймона, говорили Максимиану: «Если он останется жив, то многих прельстит, и мы будем посмешищем для христиан. Вели его казнить, государь!» Максимиан начал убеждать Пантелеймона поклониться богам и грозил страшными мучениями за непослушание, напоминая ему о мученической кончине старца Анфима. «Если старец Анфим мог с твердостью перенести страдания, то тем более следует мне не страшиться их, – отвечал Пантелеймон, – ибо я молод и крепок телом. Смерть за Христа для меня блаженство».

Тогда царь велел предать Пантелеймона мучениям: железными острыми орудиями терзали тело его, потом опаляли раны огнем. Юноша же молился, говоря: «Господи Иисусе Христе, будь со мной и даруй мне терпение, да снесу до конца мучения сии!» Господь услышал его молитву и явился ему Сам, укрепляя и поддерживая его среди тяжких мучений. И бессильна сделалась ярость мучителя. Напрасно он придумывал самые ужасные истязания, приказав ввергнуть святого в котел с кипящим оловом: святой остался невредим. Приписывая это волшебству, Максимиан велел привязать ему к шее тяжелый камень и бросить его в море. Но Господу угодно было показать на нем силу и благость Свою: мученик остался жив и невредим, хранимый среди опасности всесильной десницей.

Царь решился отдать Пантелеймона на съедение зверям. Весь народ в назначенный день столпился на приготовленном за городом месте смотреть, как лютые звери будут терзать юного христианина. Сам царь прибыл туда и, указывая

Пантелеймону на разъяренных зверей, говорил ему: «Пощади юность твою и принеси жертву богам». Но Пантелеймон предпочитал смерть отречению от Господа. Выпустили на него лютых зверей; но Господь опять оказал ему помощь Свою и, как некогда для Даниила, заградил и для Пантелеймона уста свирепых зверей, сделав их кроткими, как агнцы. Они не повредили христианину, а ласкались к нему и лизали его ноги. Многие, видя это, восклицали: «Велик Бог христиан!» Все это усиливало гнев Максимиана. Он предал смерти тех, которые дерзали славить Христа, а для Пантелеймона придумал новое мучение: он велел привязать его к колесу, покрытому лезвиями, но хранимый Богом юноша остался и тут невредим.

– Кто научил тебя волшебству? – спрашивал разгневанный Максимиан.

– Не волшебству, а христианскому благочестию научил меня священник Ермолай, – отвечал святой мученик.

Пантелеймон хорошо знал, что Ермолай не побоится умереть за имя Христа, а потому и не думал скрывать его имени.

Действительно, царь послал самого Пантелеймона за Ермолаем.

– На добро пришел, сын мой, – сказал святой старец вошедшему к нему Пантелеймону, – пришло время и мне умереть за Господа, ибо я в сию ночь видел Господа, Который возвестил мне об этом. Пойдем.

Приведенный к царю, Ермолай без малейшего страха объявил, что он христианин, и на вопрос царя, есть ли у них единомышленники, назвал двух, живших с ним, Ермиппа и Ермократа. Их тоже привели на суд.

– Вы ли отвратили Пантелеймона от поклонения богам нашим? – спросил царь у христиан.

– Сам Христос, Бог наш, призывает к Себе тех, которых считает достойными, – ответили христиане.

– Постарайтесь снова обратить Пантелеймона к богам нашим, – сказал царь, – и тогда не только первая вина будет вам прощена, но получите от меня награду.

– Мы этого не можем сделать и скорее сами готовы умереть за имя Бога нашего, – отвечали все христиане с твердостью.

Сказав это, они начали молиться, и Господь явился им и укрепил их на подвиг. Вдруг началось землетрясение, и царю донесли, что идолы, стоявшие в храме, упали с мест своих. Не уразумев и в этом десницы Божией, царь воскликнул:

– Если я не предам смерти волшебников этих, то весь город погибнет.

И он велел отвести Пантелеймона в темницу, а Ермолая, Ермиппа и Ермократа бить и потом казнить. Церковь совершает память этих трех мучеников 26 июля.

После казни Максимиан вновь призвал Пантелеймона и, думая уловить его обманом, сказал ему:

– Ты один противишься воле моей. Учитель твой Ермолай и друзья его поклонились богам и награждены великими почестями. Последуй и ты их примеру.

Но святой мученик не поверил словам этим.

– Вели их призвать, – сказал он, – я бы желал их видеть.

– Нет их здесь, – отвечал царь, – я послал их в другой город получить огромное богатство.

– Ты теперь сказал правду, – ответил мученик. – Ты их действительно послал в небесный град, где Господь Бог наградит их несметным богатством.

Царь, видя, что ничем нельзя склонить Пантелеймона к отречению, велел жестоко бить его и потом казнить мечом. Святой мученик шел на смерть радостно, воспевая псалмы Давида. Когда пришли на место казни, его привязали к масличному дереву. Воин опустил меч над ним, но меч не повредил мученику, не окончившему еще молитвы своей. Видя это, воины, бывшие тут, ужаснулись и пали к ногам его, восклицая: «Велик Бог христиан!» – и прося мученика простить им и молиться за них. В это время был голос с неба, называвший мученика Пантелеймоном, до сих же пор он был известен как Пантолеон. Мученик, помолившись, велел воинам совершить казнь. Когда казнь была совершена, масличное дерево вдруг покрылось плодами сверху донизу. Многие из присутствовавших при этом уверовали. Царь повелел срубить масличное дерево и сжечь тело Пантелеймона, но оно осталось невредимым в огне. Христиане похоронили благоговейно тело святого великомученика и, описав житие и кончину, послали это повествование святым Церквам, да вечно чтут память его. Это было в 296 году.

На Святой горе Афонской находится монастырь Святого Пантелеймона, в котором хранится часть его мощей. Этот монастырь был издревле населен преимущественно русскими.

28 июля

Святые апостолы Прохор, Никанор, Тимон и Пармен были избраны во диаконы вместе со Стефаном, Филиппом и Николаем, когда в обществе верующих возникло некоторое неудовольствие по поводу раздачи пособий. Им поручено было раздавать пособия нуждающимся; кроме того, они деятельно занимались проповедью слова Божия и почти все скончались мученической смертью. Святой Прохор сопровождал некоторое время апостола Петра, но впоследствии сделался постоянным спутником святого Иоанна Богослова, с которым делил и труды, и заточение в Патмосе, и записывал боговдохновенные откровения, бывшие Богослову. Он был впоследствии епископом в Никомидии и умерщвлен язычниками.

Святой Никанор был убит иудеями, когда после кончины первомученика Стефана началось великое гонение на Церковь Божию.

Святой Тимон был, как полагают, епископом в одном аравийском городе, претерпел жестокие истязания и был распят на кресте.

Святой Пармен, верно исполнив порученное ему служение, скончался тихо перед глазами апостолов. Некоторые же полагают, что кончина его была мученической.

29 июля

Святой Каллиник родился в Киликии и воспитан был в христианском законе. Глубоко скорбел он, видя, что народ в заблуждении своем поклоняется бездушным идолам и не знает Бога истинного; он решился посвятить жизнь свою проповеданию святой веры. Обходил он много городов и сёл, обращая язычников от идолов ко Христу Богу. Прибыл он и в галатийский город Анкир и, трудясь там в Христовом благовестии, обратил многих к Богу. Язычники же схватили его и представили городскому начальнику как развратителя народа и проповедника закона запрещенного. Начальник Сакердон, человек злой, жестокий и ненавидевший христиан, стал его строго укорять за то, что отвращает народ от богов. «Я раб Христов, – кротко, но твердо отвечал Каллиник, – не могу без скорби видеть людей погибающих и потому стараюсь добрым учением обратить их от тьмы к свету. Писано в наших книгах: „Кто обратит грешника отложного пути его, спасет душу от смерти и покроет множество грехов“ (Иак. 5:20). Желал бы я тебя спасти от гибели и наставить на путь истинный».

Эти кроткие слова возбудили гнев начальника; он говорил христианину: «Я заставлю тебя поклониться богам, предам тебя страшным истязаниям; увидим, придет ли твой

Бог избавить тебя; не пощажу тела твоего, пока не познаешь силы и власти богов и не принесешь им жертвы».

На это твердый служитель Христа объявил, что не боится страдать за имя Господа, а, напротив, желает этого. Предали его ужасным истязаниям, которые он вынес терпеливо, исповедуя Бога, а потом отправили в город Гангры, чтобы там погубить его огнем. В этом городе Каллиник обратил наибольшее число людей ко Христу, и Сакердон надеялся устрашить обратившихся казнью учителя их. Путь был труден и мучителен для христианина; измученный и ослабевший от вынесенных истязаний, он должен был последовать за воинами, которые ехали на конях; железные сапоги с острыми гвоздями причиняли ему на каждом шагу жесточайшую боль; но мученик уповал на Господа, молился Ему во все время пути, и Бог не оставлял его Своей милостью. Погода стояла знойная; воины, сопровождавшие его, изнемогали от жажды и зноя; христианин, жалея о них, обратился к Господу с молитвой, и по молитве его вдруг из камня полилась вода. Язычники воскликнули: «Велик Бог христиан!» Однако мученика привели в город Гангры, где должна была совершиться казнь. Увидев приготовленный для него огонь, он воскликнул радостно: «Благодарю Тебя, Отец Небесный, что счел меня достойным страдать за имя Твое. Приими в мире дух мой!» С этими словами он вошел в огонь и предал святую душу Богу. Тело его осталось невредимым в огне и было благоговейно похоронено христианами.

30 июля

Святой Иоанн был стратилатом, то есть начальником военного отряда, в царствование Юлиана Отступника в IV веке. Этот государь, воспитанный в юности в христианской вере, отрекся от нее, как только вступил на престол, и стал усердно служить идолам. Ненавидя христианскую веру, он всеми мерами старался полностью уничтожить ее в своем государстве. Для этого он не прибегал к явным гонениям, но действовал более хитрыми способами: требовал, например, от христианских воинов исполнения некоторых языческих обрядов, чтобы за непослушание предать их казни, закрывал училища христиан, разорял их храмы и так далее.

Узнав, что в одной области очень много христиан, он послал туда отряд воинов, которым было поручено всячески угнетать верующих. Начальником этого отряда был Иоанн. Вероятно, Юлиан не знал, что он ревностный христианин. Прибыв на место назначения, Иоанн стал тайно благодетельствовать единоверцам своим; он помогал им укрыться от преследователей, снабжал их всем нужным – деньгами, пищей и одеждой. Когда же, несмотря на старания его, христиан, по повелению городских начальников, заключали в темницу, Иоанн усердно посещал их, стараясь утешить их словами любви и сочувствия, увещевал их к твердости, напоминая им, что скорби века сего ничтожны в сравнении с воздаянием, уготованным для верующих в будущей жизни. Иоанн сам был готов претерпеть всевозможные истязания, лишь бы облегчить участь братьев; беспрестанно молил Бога о них и, помогая им всеми средствами, подвергался сам ежечасно опасности.

Действительно, вскоре донесли царю на Иоанна. Юлиан, заменив его другим начальником, потребовал его тотчас в Царьград, чтобы судить и казнить его. Иоанна заковали в тяжелые цепи и повели. Много вытерпел он страданий во время пути. Воины, которые вели его, были язычниками и, считая его злодеем и ослушником царских повелений, обращались с ним самым жестоким образом: били его, мучили голодом и жаждой.

Царя не было в Константинополе, когда привели Иоанна; он находился в походе, ибо в это время он воевал с персами. Заключили Иоанна в темницу до возвращения царя. Там он терпел всякие лишения и, изнемогая от страданий, только в молитве находил утешение и опору, ибо, по человеческой слабости, его иногда смущали греховные мысли. Бывали минуты, когда все радости мира представлялись его воображению в самом пленительном виде; теперешняя участь его казалась невыносимой, и как будто тайный голос говорил ему: «Зачем страдаешь, Иоанн? Чего ожидаешь? За непокорность царю ты будешь предан страшным мучениям и позорной смерти. Думаешь ли пересилить могучего царя? Не лучше ли тебе покориться ему, поклониться идолам и затем жить в почете и безопасности, пользуясь всеми благами мира?» Против таких внушений помогала одна молитва. «Господи! – восклицал Иоанн. – Ты видишь, что я слаб и немощен. Помоги мне! Сомнения колеблют ум мой, поддержи меня! Утверди ноги мои на камне заповедей Твоих! Не устою, если Ты не поможешь мне!» И Господь исполнил молитву верного служителя Своего, подавал ему силу на внутреннюю борьбу. Победив грешные мысли и внушения, Иоанн восклицал, полный радости духовной: «Верую в Господа моего, сотворившего все и благостью Своей даровавшего мне жизнь! Ради славы и любви Его я готов все вытерпеть в мире сем».

Заточение Иоанна продолжалось уже несколько месяцев. Ожидали царя и грозили страшными мучениями всем заключенным в темницы за имя Христово, когда вдруг получили весть о смерти Юлиана. Он был убит стрелой на войне на втором году царствования своего. Все внезапно изменилось в государстве. Иоанн, наследник Юлиана, был ревностным христианином. Он тотчас же освободил узников, выпустил из заточения изгнанных епископов, вообще отменил все постановления Юлиана против христиан.

В это время и Иоанн был освобожден. Испытанный скорбью, он с еще большим усердием стал служить Господу Богу. С этих пор уже вся жизнь его была посвящена Богу и ближним. Он жил в великой святости и чистоте, раздавал все имущество свое бедным, посещал беспрестанно больных и скорбящих. Всей душой сочувствовал он страданиям их, старался их облегчить и утешал несчастных указанием на милость Бога. «Переносите терпеливо скорби ваши, возлюбленные, – говорил он им. – Господь щедр и милостив; Он не возложит на вас бремени выше сил ваших. Бог знает, что каждому из нас нужно, и, как чадолюбивый отец, Он все делает на пользу нам, да причастимся святыни Его и сделаемся угодны Ему. Как после бури наступает тишина, так и горе сменяется радостью; но среди радости и тишины не позабудем о бывшей скорби и сохраним свято заповеди Господни, утверждая сердце любовью к Богу».

Святой Иоанн дожил до старости и почил в мире. Перед смертью он попросил похоронить его на том месте, где погребали нищих и убогих, которых он любил от всей души.

Это было исполнено. Впоследствии, когда уже многие забыли о месте погребения святого Иоанна, он явился одной благочестивой женщине. Тогда обрели вновь его святые останки, которым Бог даровал целебную силу, и перенесли их во храм Святого Иоанна Богослова.

В тот же день память святых апостолов Силы, Силуана, Крискента, Епенета и Андроника. Обо всех них упоминается в Деяниях и Посланиях.

31 июля память святого праведного Евдокима, бывшего при императоре Феофиле воеводой в Каппадокии. Он верно служил Богу, управляя с правосудием и милосердием и стараясь усердно соблюдать заповеди. Угодив Господу и любимый и уважаемый всеми, скончался он мирно на тридцать третьем году от роду. Господь прославил его останки чудотворной силой.