Памятники духовной литературы времен великого князя Ярослава I

Предуведомление

Между памятниками древности Русской встречается в наших рукописях слово: о законе Моисеевом данном ему и о благодати и истине Иисусом Христом бывшим, к которому присовокуплена похвала Князю нашему Владимиру, именно Св. Владимиру, просветившему крещением землю Русскую¹ Но не во всех списках оно встречается в полном, первоначальном своем виде. Из четырех списков, нами виденных, в трех не достает обширного заключения, в котором проповедник, обращаясь к Св. Владимиру, просит его воззреть на украшающего престол земли Русской сына Владимирова Георгия или Ярослава, супругу его Ирину, их детей и внуков, и приносить молитву Господу Иисусу Христу о благоденствии новопросвещеннаго народа Русского. «В таком полном виде оно находится в рукописи Синодальной библиотеки (в 4. дол. под N 591. лист. 168 и след.), писанной на бумаге, вероятно, в ХVI в., разными почерками. В след за сим, словом в той же рукописи помещены: Символ Никейско-Цареградский и другое, более пространное изложение Веры, подписанное Илларионом, Митрополитом Киевским, избранным в 1051 г., при В. Князе Ярославе, из пресвитеров Русских. Все сии статьи писаны одною рукою, и так, как бы составляли одну статью, без всякого отделения одной от другой, исключая того, что только над второю надписано киноварью: молитва, что впрочем, часто встречается в рукописных житиях Святых, хотя сии молитвы принадлежат к тем же житиям. » «Против того, что последняя статья, то – есть изложение Веры, принадлежит Иллариону, не представляется никакого сомнения. Подпись говорить ясно: аз милостию человеколюбиваго Бога мних и прозвитер Илларион, изволением Его, от богочестивых Епископ священ бых и настолован в велицем граде Кыеве, яко быти в нем Митрополиту, пастуху же и учителю. Быша же си в лето (1051) владычествующу Кагану Ярославу, сыну Владимирю. » «Из той же подписи видно, что сие исповедание писано при посвящении Иллариона в Митрополита; на это указывает, присовокупление к имени Иллариона наименований инока и пресвитера. Исповеданию предшествует Символ Никейско-Цареградский, как основание сего исповедания. » «Что касается до слова, то оно носит очень ясные признаки современности тому же Ярославу, при котором избран и посвящен был Илларион. Проповедник, прославляя память Св. Владимира, указывает, как на особенное доказательство его благоверия, на дела сына его Ярослава или Георгия, еще продолжающиеся. «Добр зело послух сын твой Георгий, егоже сотвори Господь наместника по тебе твоему владычеству, не рушаща твоих устав, но утвержающа, ни умаляюща твоему благоверию положения , но паче прилагающа , не казяща, но учиняюща». Потом, призывая самого Св. Владимира, говорит: « встани, виждь чадо свое Георгия, виждь утробу свою, виждь милаго своего.... к семуже виждь и благоверную сноху твою Ерину.... и си вся видев возрадуйся и возвеселися ; видь же аще и не телом, но духом ». Все сие могло быть сказано только при жизни еще Ярослава и супруги его Ирины. Наконец проповедник молит Св. Владимира: «помолися о сыне твоем, благоверном Кагане нашем Георгии, в мире и сдравии пучину жития прелупи ». «После кончины Ярослава могла быть произнесена такая молитва. Посему-то понятно, от чего в других списках сего слова, наиболее встречающихся в рукописях, все, что так живо указывает на время Ярослава, опущено, и слово прекращается на этом пункте: «добр зело послух сын твой Георгие» и проч.

Точнее время составления сего слова определяется следующими признаками: 1) еще в живых упоминается супруга Ярославова Ирина, которая скончалась 1050 г².

2) упоминается о создании церкви Благовещения на великих или златых вратах, о построении которой у Нестора говорится под 1037 год³.

«В конце XIII ст., летописец Волынский⁴, прославляя память Князя Владимирского Владимира Васильковича и преемника его брата Мстислава, воспользовался с некоторою переменою словами проповедника времен Ярославовых в похвалу Св. Владимира, но так, что cие заимствование очевидно говорит в пользу древности сего проповедника. Для доказательства представим некоторые места из того и другого.

Тогда как в похвальном слове Св. Владимиpy справедливо могла быть названа памятником его благоверия церков в честь Пресвятыя Богородицы, им созданная, у летописца ставится в похвалу Владимиру Васильковичу церковь, созданная его прадедом. Притом и выражение: на правоверной основе, в летописи не имеет значения: между тем, как у проповедника оно указывает на распространеше Св. Владимиром православной веры.

Проповедник говорит о построении Ярославом храма Премудрости Божией , то есть Св. Софии, который в 1039 г. был освящен. Летописец не мог указать на подобное дело Мстислава, и потому затемнил речь, так что остается неизвестным, о каком именно храме идет речь, и кем он создан.

Твое верное всеание не изсушено бысть зноем неверия: у проповедника значит то, что семена веры, насажденные Св. Владимиром, не были заглушены неверием при Ярославе. И это справедливо. Но такой заслуги в собственном смысле нельзя приписать Владимиру и Мстиславу: потому что Князь Волынский не был распространителем Христианства в своей земле; да в конце ХIII ст. уже и нечего было опасаться, чтобы Вера Христианская, три века возраставшая, заглушена была неверием.

Наименование Владимира Волынскаго учителем и наставником благоверия очевидно нейдет к лицу Князя без особенных заслуг в сем роде, какими приобрел его Равноапостольный Владимир.

Итак, все cии выражения, перенесенные в летопись из похвального слова, служат новым доказательством его древности и вместе уважения, какое имели к нему древние Русские писатели.

Подобные заимствования из слова в похвалу Св. Владимиру встречаются в похвальном слове Князю Константину Муромском, коему приписывается обращеше Мурома в Христианство⁵.

Молитва, непосредственно соединенная со словом, не есть что-либо особенное, но составляет часть слова. Ибо 1) без того слово не имело бы своего заключения, обыкновенно состоящего в славословии имени Св. Троицы; а на конце молитвы оно есть. 2) В начальных словах молитвы видна связь мыслей с предшествующими словами проповедника. В заключении слова проповедник обращается с молитвою к Св. Владимиру, и просит его молитв о сыне его Георгии, да удостоит его Господь , «за труд паствы людей его, приятии от Него венец славы нетленныа со всеми праведными, трудившимися Его ради». А молитва начинается так: «Сим же, о Владыко Царю и Боже наш, высок и славне, человеколюбче, воздаяй противу трудом славу же и честь, и причастники творя Твоего царства, помяни, яко благ, и нас нищих Твоих». В сих словах продолжается мысль о воздаянии за труды; между тем молитва естественно переносится от угодника Божия к самому Богу, и после Князя испрашиваются милости Божии народу. 3) О молитве упомянуто в заглавии или изложении содержания самого слова, по списку Синодальному. Но и кроме сего, современность этой молитвы похвальному слову очевидна из того , что в ней встречаются указания еще на первые времена Церкви в России. «Мы люди Твои, – говорится в молитве, – и овцы паствы Твоей, и стадо, еже новоначать пасти». «Не отверзи нас, аще и еще согрешаем Ти, аки новокуплени раби, во всем неугодящи Господу своему. Не взгнушайся, аще и мало стадо, н рци к нам: не бойся малое стадо, яко благоизволи Отец ваш небесный дати вам царствие». «Не попущай на ны скорби и глада ... да не отпадут от веры не тверды верою». «Да не прозовется град Твой град пленен, и стадо Твое пришельци в земли не своей».

О сей молитве в Синодальном списке замечено в выноске, и на летопровождение си a молитва тожь, и подобни, – то есть сия же или подобная молитва читается в праздник новолетия, 1-го Сентября. Действительно, в древнем чиноположении молебствия, какое совершалось в сей день, есть молитва, почти во всем сходная с сею, только с некоторыми переменами и сокращениями. Она надписывается: молитва ко Господу нашему Иисусу Христу за Царя и за вся Христианы⁶. В 1555 году, при отправлении в новопокоренную Казань первого Архиепископа Гурия, повелено было сему Святителю в Москве и в других городах, чрез которые он будет проезжать, читать молитву: творение Митрополита Иллариона Русского за Царя и за все Православие⁷.Без сомнения, это была та самая молитва, которая составляет заключение похвального слова. Те выражения, которые относятся к первым временам Церкви Российской, весьма приличествовали настоящим обстоятельствам новопокоренного царства.

Если справедлива сия догадка, то и само слово должно принадлежать Иллариону Митрополиту. Сходство некоторых выражений исповедания Илларионова с выражениями сего слова, именно в изложении учения об Иисуе Христе, наименование Ярослава Каганом в подписи под исповеданием, также как в слове именуются Св. Владимир и сам Ярослав, наконец высокое достоинство слова и молитвы, подкрепляют мысль, что все слово сие писано тем же Илларионом, которого сохранилось исповедание Веры.

Сведений о самом Илларионе, Митрополите Kиeвском, мы имеем очень мало. Пр. Нестор, повествуя в летописи о начале Печерского монастыря, пишет: «Боголюбивому князю Ярославу, любящу Берестовое, и церковь ту сущу Святых Апостол и попы многи снабдящу, в них же бы пресвитер, именемъ Иларион, муж благ, и книжен, п постник, и хожаше с Берестового на Днепр на холм, где ныне ветхий монастырь Печерский, и ту молитву творяше; б бо лъес ту велик- ископа печерку малу двусажну, и приходя с Берестоваго отпеваше часы и моляшесь Богу ту втайне. Посем же вложи Бог в сердце Князю, и постави его Митрополитом святой Софии , a cиa печерка тако оста». О сем поставлении в Митрополита выше Нестор говорит так: «в лето 6551 (1051) постави Ярослав Иллариона Митрополитом Русина в святой Софии, собрав Епископы⁸». Вот все, что известно об Илларионе.

Итак Илларион был родом Русский. Первое образование, конечно, он получил в том училище, которое завел в Киеве еще Св. Владимир, и куда приказал брать детей знатных лиц⁹. Особенные его дарования, или другие какие-либо обстоятельства – доставили ему место Священника. В cеле Берестов (близ нынешней Лавры), где был дворец великокняжеский¹⁰. Ярослав, покровитель просвещения, щедрый к духовенству, часто бывая в своем загородном дворце, знал тамошних священников, и особенно обратил его внимание своими познаниями, своим благочестием, Илларион. Ревностный служитель Христов не довольствовался обыкновенным исправлением, своих обязанностей, но, устремляясь к высшим подвигам, часто оставлял свой дом и уходил в соседнюю гору, покрытую лесом, чтобы там в уединении предаваться молитве, и бoгoмыcлию, устроил там себе другое жилище убогое, тесное в пещере. Такие подвиги должны были еще более расположить к нему благочестивого Ярослава. И вот, когда не стало в Киеве Митрополита Феопемпта, Великий Князь вознамерился, поставить на его место Иллариона. Летописец не говорит, по какому побуждению Ярослав не отправил его в Константинополь для рукоположения, но, конечно, не с тем, чтобы прервать зависимость Церкви Киевской от Константинопольской; в самый год, рукоположения Илларионова (1051) были сношения между Pocсиею и Императором Константинопольским по смутным делам Церкви Константинопольской; по сим-то сношениям должно заключать, что были Pусские послы в Константинополь¹¹. Как бы то ни было, Илларион был поставлен собором Русских Епископов. Долго ли правил он Церковью, летописец не говорит; но в 1072 году упоминается уже другой Митрополит, Георгий. В некоторых списках Русских Святых, имя Иллариона , Митрополита Киевского, стоит в числе Русских Св. мужей¹², хотя по историческим памятникам и неизвестно, чтобы сие признано было всею Церковью Русскою.

Слово, которое, по изложенным соображениям, должно принадлежать Иллариону, Митрополиту Киевскому, показывает в сочинителе глубокое познание догматов Веры, обширную начитанность в Св. Писании, знание истории Церкви, сильное христианскoe чувство, светлый ум, живое воображение, и вообще великого духовного оратора. Как тонко и верно изображаются им отношения Закона и Благодати в символических образах Агари и Сарры! Как часто и счастливо проповедник пользуется словами Священного Писания из Псалмов и пророков, вообще из Ветхого и Нового Заветов!¹³

Как хорошо приводит он замечание, что в Иерусалиме долгое время не было Епископов из необрезанных! Как живо возбуждается его чувство, когда говорит он о св. Владимире! Как сильна его молитва! – Не говорим о правильности расположения и развития мыслей, об остроумных сравнениях и оборотах речи, о силе и обилии слова.¹⁴

В наших рукописях встречаются и другие сочинения с именем Иллариона; обыкновенно они надписываются именем Иллариона Великого, жившего в IV столетии. Но одна, по списку Иосифова Волоколамского монастыря, прямо приписывается Иллариону, Митрополиту Киевскому. Преподобный Илларион, ученик Великого Антония, не оставил никаких собственных писаний; ни в изданных творениях Св. Отцов, на Греческом и на Латинском языках, ни в рукописях Греческих, сколько известно по Греческой Библютеке Фабриция, нет слов или поучений с именем Иллариона Великого. Они не встречаются и между сочинениями других Иларионов, писавших на Греческом языке, коих произведения исчислил Фабриций (Т. XI. р. 439. Edit. Harles). Посему мы считаем обязанностью перечислить здесь сочинения, известные в наших рукописях с именем Иллариона, и показать: могут ли они быть приписаны Иллариону иноку и потом Митрополиту Киевскому, которого просвещение духовное и дарования открываются нам из его Слова и Исповедаиня.

1.               Поучение святого Иллариона о пользе душевной ко всем православным Христианом. Начало: «потщитеся, молю вы, братие и сестры, к вечной жизни светлей, юже нам Господь по своей милости даром дает»¹⁵. В одной из рукописей Волоколамской библиотеки сие поучение надписывается так: слово святого Иллариона Митрополита Киевского. Такою надписью слово сие отличается от прочих, ниже упомянутых, равно как и тем, что в Академическом его списке Илларион не именуется Великим, но только Святым, и наконец, тем, что сие поучение есть не иноческое наставление, но поучение к мирянам. И так как слог поучения, по списку Волоколамскому, показывает глубокую древность сочинения; а в содержании его не представляется ничего такого, по чему бы нельзя было приписать его Митрополиту Киевскому: то мы не сомневаемся признать его за поучение сего Архипастыря.

2.           Наказание святого Иллариона к отрекшимся мира Христа ради.¹⁶ Оно начинается так: «к старейшему ми брату и Христову рабу убогий аз инок и последний в братстве Илларион». В послании Царя Иоанна Васильевича к Кирилловскому Игумену Косме приводятся из него большиe отрывки.¹⁷ В Потребнике иноческом, печатанном в Москве при Патриархах, оно помещено вполне, но с некоторыми исправлениями. – Из обличений Илларионовых против слабости жизни иноческой видно, что при жизни писателя монастыри были уже многолюдны и богаты, что у них были свои нивы, озера, села, что правила жизни иноческой, от сближения с миром, пришли в пренебрежение.¹⁸ Видно также, что в той стране, где жил писатель, монашество не было новым учреждением, но давним, что оно широко распространилось и успело уже испортиться. Сего нелъзя сказать о состоянии монашества у нас в первой половине XI столетия. Кроме сего в послании Иллариона, по рукописи, представляющей текст в более древнем виде,¹⁹ читаются слова Иисуса Христа: иго Мое благо, в таком виде: иго Мое помазано. Очевидно, что это произошло от неправильного чтения Греческого слова: χριςoς (помазанный), вместо: χρηςoς (благий). – А так как в современном Иллариону Киевскому списке Остромирова Евангелия слова Евангельские читаются в таком же виде, как и ныне, то есть иго Мое благо; то отсюда должно заключить, что послание Иллариона первоначально было писано по-Гречески, и что Славенский переводчик вовлечен был в ошибку неправильным чтением: χριςoς, в послании, писанном на Греческом языке. Правда, в других списках читается сие место в послании Иллариона согласно с Остромировым и с нынешнем текстом Евангелия; но нельзя представить себе, чтобы сие чтение в послании было древнейшим; скорее должно согласиться , что оно в последствии исправлено, согласно тексту Евангельскому.²⁰3.            Тогожде преподобнаго Отца нашего Лариона о отвержении мира. Начало: «потщитеся, братие, паче всего безмолвно работати Богови»²¹ Также напечатано в Потребнике иноческом, со значительными исправлениями, и не все; прерывается пред приведением слов Моисея подвижника.4.            Поучение святого Отца нашего Иллариона Великого. Начало: « не милуй тела своего, брате, слабость ти приносяща, ни мастита его створи различными бранны »²² В обоих поучениях нельзя открыть признаков времени их происхождения: но так как они приписываются тому же Иллариону, которому и вышеупомянутое обширное послание, и нигде не приписываются Иллариону Киевскому, то нет основания признавать их за произведение сего Архипастыря.