Многие дискуссии о Церкви сводятся к теме отношений т.н. «консерваторов» и «либералов». Первые скептически относятся к попыткам церковного «обновления», вторые – раздраженно отзываются о якобы неспособности Церкви отвечать на «вызовы времени». Кто прав, кто виноват, что делать? Вместе с нами на эту тему рассуждает кандидат философских наук, богослов и религиовед, диакон Тарасий Борозенец.
– Для начала определимся с понятиями. Либерализм – светская идеология прав и свобод индивидуума, ограничиваемых лишь правами и свободами других индивидуумов. Человек провозглашается мерой самого себя и всех вещей. Все, кроме произвола человека, объявляется относительным и необязательным. Отрицается абсолютная истина, абсолютное благо. Для либерала существует лишь множество субъективных представлений и мнений о том, что считать добром и истиной. Каждый волен понимать их так, как пожелает, или не понимать вовсе.
Таким образом, человеческий субъект становится не подотчетным никаким абсолютам, лукаво выводится за пределы добра и зла. Ценности из сферы должного переводятся в сферу рынка, становятся товарами и услугами, выбираемыми и приобретаемыми по личному произволу. Ценностный релятивизм, гедонистическое потребительство, толерантность – вот постулаты либерализма. Либеральное стремление максимально освободиться от всех мировоззренческих и социальных ограничений приводит сегодня к отказу индивидуума от самой человеческой природы, к переходу от человека к постчеловеку, от гуманизма к трансгуманизму. Либерализм манипулятивно отождествляет себя с идеями прогресса, открытости и модернизации. Все, кто против либерализма, объявляются врагами развития и современности.
Декларируемая конечная цель либерализма так же утопична, как и коммунизм. Это построение общества всеобщего благоденствия, некоего рая на Земле, в котором все те, кто до него доживет, будут счастливы. По мысли русского православного мыслителя Константина Леонтьева, точнее всего эту идеологию называть эвдемонизмом.
Как связан церковный либерализм и светский?
– Церковный либерализм формируется под влиянием либерализма светского. Для церковного либерализма свойственно «свободное» отношение к церковному Преданию и Церкви вообще. Это красиво называется открытостью миру или готовностью к диалогу с ним. Верующие либералы полагают, что догматы и канонические постановления Церкви можно и нужно менять, сообразовывая их с образом жизни современного достаточно светского человека и общества, с последними политическими, культурными, идеологическими, эстетическими веяниями. Догматы и каноны, все церковное Предание исторически обусловлено, – заявляют либералы, – поэтому их следует реформировать и осовременивать. Это, в частности, выражается во всевозможных послаблениях, в либерализации канонической дисциплины, минимизации требований к мирянам и духовенству.
Либералы хотят, чтобы Церковь была в мире, с миром и от мира. Им чужд ее неотмирный характер. Классическим примером либерализма является русское обновленчество революционных годов прошлого столетия, украинское автокефальное движение, как в прошлом, так и настоящем. И первое, и второе были спровоцированы революционными событиями в обществе. Последние выступили поводом, стали спусковым механизмом. Настоящей же глубинной причиной стало то, что в широком смысле определяется как ересь этнофилетизма, когда церковные вопросы решаются исходя не из церковного Предания, но из сиюминутной политической злобы дня.
А как насчет отношения либералов к инославным? Когда говорят о модернизме, обычно вспоминают экуменизм
– Для либералов характерно широкое инклюзивное понимание единства Церкви, признание за неправославными, в крайних случаях и нехристианскими конфессиями церковного достоинства. Либерал – всегда экуменист. Он считает, что необходимо восстановить утраченное единство Церкви за счет отказа от фанатичного православного догматизма и каноничности путем нахождения некоего минимального вероучительного компромисса со всеми христианскими конфессиями. В этом контексте ставится знак равенства между толерантностью и христианской любовью, христианство провозглашается совершенным воплощением толерантности.
Хорошо, а что такое «церковный консерватизм»?
– Церковный консерватизм во всем противоположен либерализму. Он выступает против каких-либо сущностных, содержательных изменений Предания, за его полное, неизменное сохранение, проповедь и насаждение. В этом усматривается необходимое условие достижения человеком спасения и обожения. При этом, подчеркнем, изменение форм проповеди, Богослужения, административного устройства Церкви, то есть внешних средств донесения до людей Евангельской Вести в зависимости от исторических процессов допускается. В этом нет ничего страшного. Это можно и нужно делать. История Церкви, по сути, представляет собой историю постоянных изменений внешних форм при сохранении внутреннего благодатно-спасительного содержания церковной жизни.
С точки зрения «здорового» консерватизма, христиане призваны хранить Предание, ничего не убавляя и ничего не прибавляя, поскольку оно Богооткровенно по своему происхождению и сути, то есть происходит от Самого Господа, Который есть Путь, Истина и Жизнь. Безумно пытаться совершенствовать, улучшать, развивать, реформировать, осовременивать абсолютную, божественную Истину. Это может привести лишь к Ее извращенному пониманию, к отпадению от Нее. Мы не должны менять Предание под себя, но менять себя под Богооткровенное Предание. Для этого следует его изучать, исповедовать и проповедовать, делами любви воплощать в практической жизни. Эта позиция находится в полном согласии со Священным Писанием, святыми отцами, догматическими и каноническими постановлениями Церкви, Ее литургической практикой.
Как консерваторы относятся к пресловутому экуменизму? В чем особенность их понимания Церкви?
– Консерваторы бескомпромиссно отстаивают реальное единство и единственность Православной Церкви, Ее тождество Церкви Христа и апостолов. Консервативная экклесиология принципиально эксклюзивна. Единство Церкви – это ее сущностное свойство; оно никогда не было и не могло быть утрачено. Православная Церковь – это та самая Церковь, Которая была основана Христом и Его апостолами, Которая вопреки всем ухищрениям сатаны и его слуг Промыслом Божиим сохранилась в истории. Поэтому абсурдно говорить о восстановлении единства Церкви. Нельзя восстановить то, что не терялось.
Богословски корректно говорить о восстановлении единства с Церковью тех людей и сообществ, которые от Нее когда-либо отпали, на основе их искреннего покаяния, полного отказа от своих еретических заблуждений и принятия всего православного Предания. В связи с этим православные консерваторы или вообще отказываются участвовать в экуменическом движении, или допускают такую возможность исключительно для того, чтобы использовать экуменические форумы для проповеди истинности Православия.
Что необходимо делать, чтобы сохранить церковную идентичность? В чем главная проблема на этом пути?
– Полагаю, что главная проблема нашей православной общественности состоит в недостаточном знании Православного Предания. В свою очередь это связано с низким уровнем православного образования и степени воцерковления большинства верующих. По меткому выражению писателя Николая Лескова, «Русь была крещена, но не была просвещена». К сожалению, такая ситуация во многом сохраняется и сегодня, хотя для того, чтобы ее изменить, сделано и делается достаточно много.
Именно недообразованность, недовоцерковленность в большинстве случаев, конечно, за исключением сознательной злонамеренности, приводит к непониманию православной Традиции. Отсюда возникает подверженность человека всевозможным внешним, чуждым Православию влияниям. Под их воздействием человек начинает шарахаться из крайности в крайность – от фанатичной ревности не по разуму до либеральной вседозволенности. Не имея трезвого и ясного знания существенного содержания Богодухновенного Предания Церкви, его источников и критериев, не будучи практически укорененным в нем, человек соблазняется его многочисленными извращениями и подменами.
Так фундаментальное учение о христианской любви, в основе которой лежат смирение и страх Божий, подменяется учением о будто бы присущих христианству всетерпимости, всепрощении, вседозволенности и радикального пацифизма. Христианство представляется религией слабых, готовых все вытерпеть, все снести людей, даже если речь идет о реальной угрозе ближним, твоей семье, твоим соотечественникам, церковным святыням. Учение о свободе верующего во Христе извращается в утверждение эгоистического произвола, маскируемого громкой псевдохристианской риторикой. Учение о вселенском характере Церкви и Ее миссии ложно трактуется как проповедь некоего варианта безродного космополитизма, согласно которому человек должен чуть ли не отказаться от связи с историей и культурой своего народа, своей страны, отвергнуть свою изначальную социальную самоидентификацию, патриотизм как таковой.
В чем заключаются недостатки консервативной позиции? Может, в чем-то либеральная критика права?
– Люди, относящие себя к консервативному лагерю, из-за недостатка духовного образования и ревности не по разуму часто не понимают разницы между вселенским апостольским церковным Преданием и местными, локальными, исторически и культурно обусловленными преданиями, преданиями с маленькой буквы, делают последние мерилом первого. Для консерваторов также опасен соблазн уже упоминаемого этнофилитизма, но уже в узком смысле, когда все свое, родное, отечественное воспринимается совершенно некритически и провозглашается критерием истины. В этом случае укорененные в Предании патриотизм, вселенская отзывчивость, миссионерская ненавязчивость, о которых в свое время писал Федор Михайлович Достоевский, извращаются в антихристианский национализм, агрессивный империализм и слепой фанатизм, в некоторых случаях доходящие до радикализма и даже экстремизма.
В одном из документов Критского Собора утверждается, что «любые попытки разделить единство Церкви, предпринимаемые отдельными лицами и группами под предлогом якобы охранения или защиты истинного Православия, подлежат осуждению». Однако в документе ничего не говорится относительно тех, кто раскалывает Церковь под видом необходимости ее якобы «усовершенствования», «обновления» и т.д. Получается, одна из крайностей церковного самосознания – фундаментализм – осуждается, а другая – модернизм – лишена какой-либо оценки. От кого сейчас исходит большая угроза для Церкви – от т.н. «зилотов», или от людей, пытающихся подчинить Церковь светской логике развития?
– Действительно, постановления так называемого Критского Собора страдают неточностью и односторонностью. Его решения явно недоработаны. Сказалась поспешность в его подготовке на последнем этапе, нежелание учитывать позиции ряда поместных Православных Церквей, в том числе и Русской. В силу этого наша Церковь отказалась от участия в собрании на Крите и не акцептировала его документы.
Думаю, опасность для Церкви, как и всегда, исходит от греха, в каком бы обличии он не представал, от кого бы не исходил. Единство Церкви необходимо защищать от нападок как справа, так и слева. Главное, чтобы это единство было выражением и воплощением апостольского и святоотеческого Предания. Диаволу не важно, под каким предлогом уводить людей из Церкви, будь то либерализм или ложный фундаментализм. Для него главное, чтобы люди предали Истину, извратили Предание, отпали от Церкви и отреклись от Христа. Остальное – дело техники, вопрос методологии, тех ключей, вернее, отмычек, которые он подбирает к каждому человеку.
Наверное, священноначалию сейчас нелегко, поскольку приходится лавировать между разными церковными «партиями»?
– Хотелось бы заметить, что распределение людей в Церкви на консерваторов и либералов достаточно условно и схематично, как и распределение людей на интровертов и экстравертов в психологии. Чистые либералы или консерваторы встречаются в реальности крайне редко. Сплошь и рядом один и тот же человек в одних вопросах придерживается консервативных позиций, в других – либеральных, при этом зачастую не отдавая себе в этом отчета. Консерватизм и либерализм – это скорее некие идеальные типы, определенные мировоззренческие направления в современной церковной жизни, чем некие устоявшиеся институализированные группы или даже партии. Хотя тенденции к этому, безусловно, присутствуют.
Поэтому священноначалию приходится проявлять немалое терпение, снисходительность и пастырскую мудрость, «кротость голубиную и мудрость змеиную», чтобы утихомиривать периодически то справа, то слева возникающие споры и конфликты для предотвращения расколов и сохранения единства Церкви. Борьба между консерватизмом и либерализмом прежде всего разворачивается в сердцах людей, а потом уже выплескивается в публичную сферу. Здесь дьявол с Богом борются, а поле битвы – сердца людей.
Как избежать крайностей фундаментализма и модернизма в Церкви? Каким образом должна действовать Церковь, чтобы отвечать на «вызовы времени»?
– Нужно следовать путем «золотой середины». Для нас это путь осознанного, осмысленного традиционализма, путь усиленного теоретического изучения и практического воплощения всего того, что передано нам от апостолов и святых отцов, Священного Писания, святоотеческого наследия, догматического, канонического, аскетического и литургического богословия. Путь этот длинною в жизнь. Он невозможен без и вне Церкви, без Ее благодати, Таинств, молитв, миссионерской, просветительской, огласительной и катехизической работы.
Сегодня среди священноначалия, духовенства и мирян нашей Церкви есть ясное понимание стратегической, насущной, экзистенциальной важности сферы образования для Ее настоящего и будущего. Церковному образованию, которое понимается как нераздельное единство духовного учения и воспитания, сегодня уделяется огромное внимание.
В этом и состоит самый действенный ответ на пресловутые «вызовы времени». Вызовы времени приходят и уходят вместе с их временами. Церковь же, верная Своему Преданию, остается, проходя через века. Останемся и мы, если по слову Апостола будем держаться Предания. «Итак, братья, стойте и держите Предания, которыми вы были научены или чрез слово, или через послание наше» (2Фес. 2:15). Верность Церкви, Ее верность Христу и наша верность Ей, превозмогает любые земные вызовы и искушения, вводит человека в вечную блаженную жизнь в Царстве Божием.