ПАПИНА ВОЙНА
Очерк двенадцатый:
Мария Арманд. Весть от погибшего бойца...
Архитектор Михаил Дмитриевич Забелин, 1912 года рождения, ушёл на фронт добровольцем из Москвы. Дома осталась большая семья — мама, сестра, тётя, жена Анастасия, дочки Людмила и Маргарита, восьми и четырёх лет от роду. Родные получили от него одно-единственное письмо — уже после его гибели. В апреле 1943 года Анастасии Забелиной прислали извещение, что её муж пропал без вести. А вслед за похоронкой пришло письмо из села Верхне-Обливка Ростовской области. Местные жители, семья Сорокиных, прятавшиеся в подполе во время боя, сами занялись похоронами погибших. В кармане гимнастёрки одного из воинов нашли обгоревший военный билет, неотправленное письмо и фотокарточку дочерей.
Действующая армия
6 декабря 1942 года
Мои дорогие и любимые!
Сегодня получил сразу 5 писем. Все они шли более месяца, так как догоняли меня, поскольку мы совершали большое путешествие на всех видах транспорта, кроме авиации.
Я теперь на другом фронте, но как вам объяснить, не знаю, если поймете, там, где родина Шолохова. Так что, как видите, в дороге почта застревала, да и самому писать некогда, как и сейчас. Не сидим на месте, а следуем по пятам отступающих фрицев. Сегодня ночью приехали на хутор, который всего несколько дней назад очищен от немцев. Он изрядно покорёжен, и здесь как бы еще пахнет чужим духом. Валяются каски, стройматериалы походных построек, кладбище устроено нашими уже без них. Есть и неубранные трупы этих негодяев, и самое ужасное, что кажется, что это место бывшего лагеря наших военнопленных. Я видал и раньше трупы умерших в таких количествах, но здесь другое положение тел и они раздеты. Видно, что это работа карателей.
Пишу дальше карандашом, кончились чернила. Их трупы настолько высохли, вернее, их тела еще до смерти так исхудали, что трудно представить себе этот ужас, не видя своими глазами.
Сам лагерь — это бывший колхозный скотный двор, состоящий из двух холодных неотапливаемых свинарников, обнесённый фашистами колючей проволокой. В этих-то бараках и содержались наши военнопленные прямо на земле, на навозе. И вот смотришь на эту картину, и кровью обливается сердце, сжимаются зубы, и даешь себе клятву отомстить за замученных товарищей.
Теперь несколько слов о себе. Я в последнее время работаю фотографом в политотделе нашей части. В настоящее время нахожусь в резерве штаба части. Ну, а в общем — жив. Здоровым особо назваться не могу. Мне пишите по новому адресу: 2343 полевая почта, часть 52. Жду вестей от вас, сам буду писать, пока жив. Что-то нехорошее предчувствие... Ну, пока всё! Целую вас всех!
Очерк двенадцатый:
Мария Арманд. Весть от погибшего бойца...
Архитектор Михаил Дмитриевич Забелин, 1912 года рождения, ушёл на фронт добровольцем из Москвы. Дома осталась большая семья — мама, сестра, тётя, жена Анастасия, дочки Людмила и Маргарита, восьми и четырёх лет от роду. Родные получили от него одно-единственное письмо — уже после его гибели. В апреле 1943 года Анастасии Забелиной прислали извещение, что её муж пропал без вести. А вслед за похоронкой пришло письмо из села Верхне-Обливка Ростовской области. Местные жители, семья Сорокиных, прятавшиеся в подполе во время боя, сами занялись похоронами погибших. В кармане гимнастёрки одного из воинов нашли обгоревший военный билет, неотправленное письмо и фотокарточку дочерей.
Действующая армия
6 декабря 1942 года
Мои дорогие и любимые!
Сегодня получил сразу 5 писем. Все они шли более месяца, так как догоняли меня, поскольку мы совершали большое путешествие на всех видах транспорта, кроме авиации.
Я теперь на другом фронте, но как вам объяснить, не знаю, если поймете, там, где родина Шолохова. Так что, как видите, в дороге почта застревала, да и самому писать некогда, как и сейчас. Не сидим на месте, а следуем по пятам отступающих фрицев. Сегодня ночью приехали на хутор, который всего несколько дней назад очищен от немцев. Он изрядно покорёжен, и здесь как бы еще пахнет чужим духом. Валяются каски, стройматериалы походных построек, кладбище устроено нашими уже без них. Есть и неубранные трупы этих негодяев, и самое ужасное, что кажется, что это место бывшего лагеря наших военнопленных. Я видал и раньше трупы умерших в таких количествах, но здесь другое положение тел и они раздеты. Видно, что это работа карателей.
Пишу дальше карандашом, кончились чернила. Их трупы настолько высохли, вернее, их тела еще до смерти так исхудали, что трудно представить себе этот ужас, не видя своими глазами.
Сам лагерь — это бывший колхозный скотный двор, состоящий из двух холодных неотапливаемых свинарников, обнесённый фашистами колючей проволокой. В этих-то бараках и содержались наши военнопленные прямо на земле, на навозе. И вот смотришь на эту картину, и кровью обливается сердце, сжимаются зубы, и даешь себе клятву отомстить за замученных товарищей.
Теперь несколько слов о себе. Я в последнее время работаю фотографом в политотделе нашей части. В настоящее время нахожусь в резерве штаба части. Ну, а в общем — жив. Здоровым особо назваться не могу. Мне пишите по новому адресу: 2343 полевая почта, часть 52. Жду вестей от вас, сам буду писать, пока жив. Что-то нехорошее предчувствие... Ну, пока всё! Целую вас всех!
