Крымские ощущения
Второй год мы в Крыму, весной и ранним летом. Хотелось бы поделиться своими ощущениями. У каждого свой Крым. У меня – такой.
«Куда мне до нее, она была в Артеке!...» – напевал, перефразируя Высоцкого, мой однокурсник. Да, я была в Артеке. Детские воспоминания врезались намертво в память. Лагерь Горный. Дружина Хрустальная. Отряд… вот отряд не помню. Белые корпуса. Яркие мозаичные паруса на светлом панно. Мы фотографировались возле него. Много белого цвета и синего. Дружный строй, шагающий в столовую. Речевки. Соревнования. По настольному теннису, например. У меня – второе место неожиданно так оказалось! Спуск к морю. И оно такое синее-синее, хотя это май и купаться еще холодно. Песни, костры, походы. Фиолетовая глициния и белая сирень. Восхождение на Аю-Даг. Медведь, уткнувшийся теплым носом в морскую воду. Никитский ботанический сад с его фантастическими коллекциями роз. Сапун-гора. Севастополь. Памятник затопленным кораблям. Его пластмассовую копию крепко сжимает моя детская рука. Старый аэропорт, он уже тогда был старым. Пионы, черешня. У меня всего три рубля, и я покупаю маме цветы и ягоды.
***
Время задержалось на новом витке. Май 2015 года. Мы в Крыму.
Тот же старенький аэропорт, припадающий на свои белые колонны, как старик на узловатую палку, но уже с новыми современными пристройками. Взлетная полоса, пожалуй, не ремонтировавшаяся с моего артековского детства. Ничего, скоро и до нее дойдет очередь. Автобус, медленно везущий толпу пассажиров безразмерного аэробуса. Те же кусты сирени, из которых выходит тетка с душистыми пионами, которые я покупала маме. Дежавю!
***
…Прошел год. Начало июня 2016-го. Старый аэропорт? Да он абсолютно новый! Прилетели ранним утром. Никакого автобуса от самолета, лайнер подъехал к самому зданию вокзала. «Трубы» еще нет, а удобства от близкой доставки к зданию уже есть. И отремонтированная взлетная полоса. И масса строительной техники на перекрытых полосах – строится все и везде! Новые здания аэропорта. Два терминала. Чистота, порядок, четкая работа. Багаж получили минут через десять. И Питер может позавидовать такой скорости! Не могу не дополнить, как аэропорт работал на вылет! Прекрасно! Четко! Мы вылетели минута в минуту. И кондиционеры, которые давали живительную прохладу в тридцатиградусную жару. И масса работающих (!) на вход «рамок». Не выстраивается гигантская очередь, как в Египте. Все быстро и четко. Молодые работники в форме. Приветливые лица. Хорошие кафе с удобными креслами. Интернет! Отдых не был испорчен, наоборот. Улетели с хорошим настроением и желанием вернуться…
***
Ялта 2015.
Как пьют глубокими глотками
– Непереносен перерыв! –
Так – в памяти – глаза закрыв,
Без памяти – любуюсь…!
Это Марина Цветаева о любимом. А я – теми же словами, но о Крыме.
Крым – это чудо, это радость, это счастье! Ты глотаешь впечатления огромными глотками, как в приступе неодолимой жажды. Кипарисовый очерк небосвода. Черненое галечное серебро у воды. Мерный шум волн. Воздух. Воздух! Воздух!!! Дышать, не наглядеться, не нарадоваться!
Я никак не могу понять, чего хочу: купаться в море или путешествовать по Крыму. Сошлись на том, что с утра выходим на пляж, а потом… потом было много всего.
Сначала Массандра, потому что экскурсия во второй половине дня. Дворец. Винные подвалы. История страны. История вина, любимого императорами.
Дворец маленький, легкий, воздушный, с небольшими помещениями, без парадных роскошных залов. Строился сначала для графа Воронцова, но после его смерти перешел, вернее, был куплен императором Александром III. Но и ему не удалось пожить вдосталь в этом чудесном месте. После аварии на железной дороге, когда семья императора спаслась чудесным образом, а сам он несколько часов удерживал своими руками крышу вагона, чем и спас семью, у него начались проблемы с почками, которые и привели к ранней смерти. О его смертном усилии, о неизмеримой тяжести, в буквальном смысле слова свалившейся ему на плечи, говорит тот факт, что золотой портсигар, который император вытащил из своего кармана, после того, как подоспела помощь, превратился в скомканный комок драгоценного металла.
Дворец достроил и обживал со своей семьей уже Николай II. Получился комфортный уютный дом для своей семьи, тут даже и гостевых комнат не было. В таком легком французском стиле, в котором выстроено множество дворцов и в самой Франции в долине реки Луары.
Я вижу остатки цветущей глицинии. Мы приехали в 20-х числах мая. Это время сирени, ирисов и роз. Глициния цветет раньше. На майские праздники все стены увиты фиолетово-сиреневым ковром. Есть люди, которые специально приезжают на сезон цветения этой великолепной лианы.
Желтая акация. Дивный запах. В этом парке вообще фантастический лечебный воздух. Предгорье, уже выше уровня моря. И уникальные сосны. Для легких просто нет лучшего места.
Из-за деревьев свечой возносится ввысь каменная труба.
Это не просто труба. Это кухонная труба, для печи, в которой и на которой готовился обед императора. А уже готовую еду вез маленький паровозик по подземному ходу во дворец. Так что никаких лишних запахов. Только цветы и сосны. И никаких лишних людей. Только семья, небольшой штат приближенной прислуги и желанное одиночество.
Перебираемся вниз, в долину. Винзавод, основанный давно-давно, еще князем Голицыным. Уникальные вина, пережившие даже гитлеровскую оккупацию. Замечательный настоящий красный портвейн, любимое вино Последнего императора, который в этом году выпустили под названием «Вино Победы».
Внутренний двор. Штабеля дубовых бочек.
Хранилище живых сокровищ.
Стенды с фотографиями военных лет и ветеранов.
Так коллектив завода праздновал День Победы в этом году. Чествовали своих ветеранов. И радовались, что они снова в строю. И история такова, какова она есть. И можно плакать и веселиться. И носить георгиевскую ленточку. И портреты своих воевавших отцов и дедов.
***
…2016. В этот раз мы приехали в Алушту. Не знаю, почему мы ее выбрали. Возможно, потому, что сохранилась фотография, где моя мама трехлетней девочкой сидит на гальке у воды именно в Алуште. Алушта – шероховатый шепот сосновых иголок и шелест бирюзовых волн. Море чистое и прозрачное. Мелкие рыбьи стайки тыкаются носами в водоросли, покрывающие ватерлинию каменного мола. Водоросли колышутся, меняют цвет в зависимости от высоты солнца, круглая галька просвечивает сквозь толщину воды. Утро. Тишина. Лишь издали слышен механический говор мотора рыбачьей лодки. Бухту обнимают горы. Слева виден судакский Меганом, справа – гурзуфский Аю-Даг.
Это ощущения сразу по приезду. Раннее утро, но нас встретили и определили в номер гостиницы «Легенда». Никто не ждал расчетного часа, и это было удобно. Гостиница небольшая, всего на 35 номеров. Первая линия, солнце, которое заглядывает к тебе в окна из-за стены балкона. Море и пляж на расстоянии вытянутой руки. Владельцы гостиницы и охранники – морские пехотинцы эпохи распада Советского Союза. Громадные мужики под два метра ростом. Один такой, шофер Дима, вез нас из аэропорта.
***
2015. А на следующий день мы уехали в Симферополь. Это была настоящая паломническая поездка, сначала к святителю Луке, а потом в Топловский монастырь, в глубь полуострова.
Симферополь. Воскресенье. Солнце. Простой серый дом возле Собора – здесь жил Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Просто человек. Врач. Целитель человеческих тел. Через дорогу – Свято-Троицкий женский монастырь и Собор Святой Троицы, старейший в городе. В нем служил священник Лука, врачеватель человеческих душ. Святитель.
В Соборе служба. Солнечные брызги слепят глаза, от позолоченных куполов трудно оторвать взгляд. Еще труднее войти внутрь Собора. Толпы народа. Южный храм далек от нашей северной холодноватости. Людей так много, что ногу некуда поставить. Но все такие открытые, доброжелательные, родные. Все мы родственники. Во Христе. Тут это родство ощущаешь очень четко. Любовь разлита в воздухе. Всюду цветы и веночки. Много зелени, принесенной прихожанами, зелень малахитовой отделки храмовых стен. Зелень Троицы и золотое солнечное свечение неба. Яркая весна.
Очередь к раке святителя Луки. Роскошная греческая работа по серебру. Такое чувство, что святитель как бы приобнимает и утешает каждого, к нему пришедшего. Вокруг много болящих деток. Всех так жалко, что начинают течь слезы. Верю, что святитель всем поможет.
Эта личность не дает мне покоя. Человек нашего времени, практически. Переживший войну, и не просто переживший, лечивший и оперировавший раненых. Выдающийся хирург. Лауреат Сталинской премии – и жертва сталинских репрессий. Один из самых почитаемых русских святых. Исповедник. Святитель.
Вот как давал оценку своему пастырскому и врачебному служению сам святитель-хирург, в одном из своих писем:
«Верно, конечно, то, что Вы пишете о лечении больных. Но Вы не знаете, как необычайно ценят меня как духовного врача. Очень многие говорят и пишут, что я оживил их духовно, возродил к новой жизни, и в самых трогательных выражениях изливают свою благодарность и любовь. Они пишут, что, как ни высока моя медицинская деятельность, но архипастырская – неизмеримо важнее. Я и сам так думаю».
***
За горами, за жёлтыми долами
Протянулась тропа деревень.
Вижу лес и вечернее полымя,
И обвитый крапивой плетень.
Там с утра над церковными главами
Голубеет небесный песок,
И звенит придорожными травами
От озёр водяной ветерок.
Не за песни весны над равниною
Дорога мне зеленая ширь –
Полюбил я тоской журавлиною
На высокой горе монастырь.
Каждый вечер, как синь затуманится,
Как повиснет заря на мосту,
Ты идёшь, моя бедная странница,
Поклониться любви и кресту…
(Сергей Есенин)
Нет плетня, обвитого крапивой, равнина сужается, ей на смену идут предгорья, и зеленая ширь карабкается вверх, множится какой-то тягой к небу. А все остальное здесь, во внутреннем Крыму, такое же, как и в рязанской России. Все, как у Есенина. И идут, идут к монастырю странницы и странники… Есть Любовь, и есть Крест…
Едем выше в горы, если по карте, то правее и выше Симферополя, нависаем над Феодосией. Маковые алые поляны сменяются белым ковылем. Думаешь, что это вытоптанная земля, а это серебристый ковыль. Белогорье. Жеребята, пасущиеся возле домов. Не так уж бедна твоя сакля, Хазбулат Удалой! Коровы и овцы. Кони. Великолепная брынза, которую мы купили в Ялте, желтоватая и маслянистая, малосоленая. Она совсем не похожа на белую и сухую болгарскую, что продается у нас. Лаваш, брынза со слезой на срезе, розовые мясистые помидоры. Они напоены солнцем этой степной части Крыма. Они пахнут степью. Они сама степь.
Солнце высоко. Горячий воздух, легкое дрожание листвы. Аллеи, увитые девичьим виноградом и плетистыми розами.
Топловский женский монастырь.
По преданию, на этом месте казнили Параскеву Римскую. В том месте, где она погибла, забил родник. Вода исцеляла, и к нему, роднику, потянулись люди. Монастырь, киновия, начался с подвижницы Константины, болгарки из соседнего села, которая обосновалась в крошечной пещерке возле родника. Семь лет она молилась в одиночестве. В пещерку Константины войти было нельзя. Можно только вползти. Сама келья – в виде креста – располагала к постоянной исступленной молитве. И по этой искренней молитве возник женский монастырь.
В монастыре несколько церквей. Одна – во имя Параскевы Пятницы. Здесь находятся мощи канонизированной первой игуменьи монастыря, тоже Параскевы. Тут не перепутаешь: все игуменьи – Параскевы. Отстраивается Собор во имя Святой Троицы. Он уже подведен под купол. Работа идет быстро. Старый Собор взрывали на протяжении 50 лет. Последний взрыв прозвучал в 70-х годах. Так хотелось уничтожить! Но не получилось. И как памятник стоит часть уцелевшей стены со старинной каменной кладкой. А рядом возводятся новые стены нового – старого Собора.
Святой источник Параскевы – вода помогает при болезнях глаз. Бывали случаи и исцеления слепых! В монастыре три источника. К источнику Георгия Победоносца нужно подниматься в гору, примерно 1,5 км. А к источнику Всех Святых – и пять километров вверх. Не каждому по силам. Но вода из этого самого верхнего источника выведена вниз, к монастырю. Люди толпятся возле него с канистрами. Причем, и православные, и мусульмане.
Мы выбрали один источник, Георгия Победоносца. Как-то окунаться сразу в воды нескольких источников не решились. Это же не баня с бассейнами. Хотелось благоговения и тишины. Молитвы. Раздумья.
Шли круто в гору. Половина пути довольно трудная. Глинистая земля. Переплетенные жилистые корни вековых деревьев. Воздух горячий и разреженный, все-таки высоко. И после не обжигающего, но ощутимо горячего соснового дыхания гор – ледяная, я не преувеличиваю, именно ледяная благословенная вода источника! У нас на холодном Северо-Западе вода в источниках теплее. Сердце зашлось, будто кто-то сжал его твердой, но доброй рукой. И оно, захолонувшее, распустилось, открылось навстречу, застучало ровно, дыхание, замершее было, восстановилось и ощущение Благодати уже не покидало весь оставшийся день. Говорят, вода этого источника помогает от суставных болей и проблем с позвоночником.
Да будет вам по вере вашей!
А монастырь очень теплый, живой, приветливый, намоленный. Очень много зелени, чистый воздух, аллеи, укрытые от солнца розами и виноградом. Скамеечки для усталых паломников. Топленое молоко и вкусные творожные сочни. Все свое, монастырское. Во Славу Божью.
Тут же котята и собачата, которых добрые монашки раздают в добрые руки. Здесь мирно уживаются все.
***
Следующий день, свободный от далеких экскурсий, посвятили Ялте. Хотели дойти до домика Чехова, принципиально, пешком. Но не сумели. Все-таки далеко, да мы и находились до этого. Жемчужно-серая дымка над морем. Город отдыхает, готовится к летнему сезону. В витринах магазинов раковины, в которых упорно шумит морская волна и призывает отдыхающих сюда еще вернуться. Моя первая маленькая раковинка была куплена еще в артековском детстве. Мы с набережной идем к Собору Александра Невского. Но его не видно из-за густой зелени. Навигатор сломал себе голову, и мы задумались о дальнейшей дороге за чашечкой кофе. Выглянуло солнце, и тут же золотом заиграли купола среди буйной весенней листвы. Собор выходит из горы и нависает над нижней частью города. Храм нарядный, праздничный, построенный в стиле московской и ярославской архитектуры 17-го века. После революции его закрыли, но в 1942 году богослужения возобновились и с тех пор не прерываются.
***
…2016. Ялта хороша! Но как мне понравилась Алушта! Она просторная, с бесконечными набережными. Их три, восточная, наша, самая простая, но она вся обсажена пиниями, и дыхание южных сосен смешивается с морским бризом… Центральная, роскошная, и западная, бесконечная, красивая и утонченная. Можно идти километров десять без остановки. Она не хуже, чем знаменитая набережная в испанской Марбелье.
В Алуште реликтовые парки. По тенистым дорожкам можно дойти до рынка. Масса развлечений для детей: дельфинариум, аквариум, аквапарк, веревочный город, качели-карусели всякие разные. И ровная поверхность, по которой удобно гулять среди роз с колясками или кататься на велосипедах. И очень много всякой еды! Хотите – кафе, рестораны, но и множество прекрасных современных столовых с очень демократичными ценами. За 300-400 рублей можно очень хорошо пообедать на двоих, что мы и делали. Или великолепные чебуреки по 50 р. За штуку. Кстати, в Судаке они стоят 70 р. Наверное, там меньше конкуренция. И легкое холодное шардоне Бахчисарайского винзавода. И кафе «Барабулька-бар» с замечательными морепродуктами местного, черноморского происхождения. Устрицы свежайшие каждый день. Их привозят из-под Евпатории. Там устричное хозяйство, их разводят. Жареная барабулька, бычки. Запеченная камбала. И фантастическая уха! Рынок тоже хорош. Он ярок, шумлив, неоднозначен. Весь увешан связками ялтинского лука. Лук сладкий, как яблоки. Но фрукты и овощи достаточно дороги. Почти как в Питере. Наверное, такую цену специально и держат для курортных. Узнали про рыночек для своих, местных, на Первомайской улице, туда и пошли. Там и покупали черешню, абрикосы и помидоры.
***
2015. А на следующий день мы едем в Севастополь. Остановка – Сапун-гора. Очень интересно, много военной техники, даже такая же «эмка», как у моего деда, бригадного комиссара Павла Елизаровича Филатова. Я возле нее сфотографировалась.
Окопы в полный рост, вырытые немцами. Они собирались здесь держаться 8 лет, потому что русские держали оборону 8 месяцев.
Их смяли за два дня…
Артековцы! «Мы – ребята-молодцы! Артековцы!» Такие сегодня речевки. Мне нравятся. Оранжевые кепки, рюкзачки, походная одежда цвета беж. Цвет прибрежного песка и яркого крымского солнца. Красиво! Лучше, чем было у нас. Мы вчера плыли на кораблике мимо гурзуфского берега, где расположен лагерь. Помахали моему Горному рукой. Все тот же Аю-Даг. Хочется погладить его по пушистой зеленой спине. Но я помню, как тяжко было взбираться в эту такую ласковую со стороны гору. Прошли на катере мимо Двух Братьев, Адаларов. Заглянули в грот Шаляпина. Медведь, оттопырив попу, все так же пьет воду, поводя от ветра чутким ухом, на котором растут сосны. Мы прошли рядом, его не побеспокоив.
В Севастополе хорошо! Вот, просто хорошо!
Графская пристань. Пират – серб Олич – сам объявил себя графом, ему поверили, и он взял на себя командование русским флотом. Каждый день, утром и вечером, сам выходил на рейд на своем адмиральском катере и проверял готовность боевых судов. И каждый день причаливал к этой пристани. Так она и стала Графской.
Памятник адмиралу Нахимову. Напротив – Оборонам Севастополя.
Перед ним – почетный караул. Я бы сказала, пионерский. Но это просто школьники, не пионеры. Девочки с бантами. Ленты через плечо, цвета российского флага. Мальчики тянут ногу. Не Красная площадь, но очень красиво и щемит сердце. Все по-взрослому. Искренне. С любовью. Они уже сопричастны к истории своей страны, своего Города-Героя.
Моряков в черной форме мало, только штабные. Весь плавсостав сейчас на учениях в Средиземном море, с китайцами. Впервые в истории.
Мы не пошли на катере на прогулку по рейду. Было пасмурно и туманно. Постояли перед Памятником затопленным кораблям. Ту пластмассовую статуэтку-копию, за давностью лет, я потеряла. Купили сейчас такую же, но бронзовую. Пошли пешком в Артиллерийскую бухту по Приморскому бульвару.
Первая оборона Севастополя – белый город превратился в белую пыль после жестоких бомбардировок англо-французских войск. Вторая оборона – немцы тоже не оставили камня на камне. Черчилль даже предлагал Сталину отстроить город в другом месте. Сталин не согласился: «Севастополь здесь всегда был и будет!»
Белый город у синего моря… Здания роскошные – сталинский ампир. Белые колонны, сияющие окна. Розы, розы, розы… Все вокруг утопает в зелени. Белый, синий, зеленый. И красавцы-моряки в черном с золотом. Нет города красивее.
Опять пересеклись с артековцами. Они поют свои кричалки-речевки. Здорово, что их сюда привезли. Запомнят на всю жизнь.
***
Мы поехали в Херсонес. Ну, думала, раскопки. А я их не люблю. И была уверена, что душа моя не дрогнет.
Как нам повезло с экскурсоводом! Наталия Манчини, кажется, такая у нее фамилия. Историк, археолог, влюбленный в свою профессию и в этот древний город. Она говорит великолепным русским языком, ведет свой рассказ через века и эпохи, с отсылками к Библии. Слушать безумно интересно. Часа, отведенного на экскурсию, мало.
Раскопки продолжаются и сегодня. Работает Эрмитаж. Вся беда в том, что если раскапывать что-то еще в этих древних слоях, то будет погребено то, что уже отрыто. Вот ученые и мучаются. Нужно какое-то Соломоново решение, а его нет.
Фантастика – стоим на камнях восемнадцатого века, чуть ступил в сторону – и уже пятый век до Нашей Эры…
Греки, римляне, славяне, театр, зрелище, поиск Истины. Христос.
«Здесь могила нашего язычества, купель нашего христианства, рождение нашего народа» – св. Иннокентий.
Князь Владимир привел в Херсонес встречать свою порфирородную невесту Анну разные племена, а увел после крестильной купели единый народ. В христианском Крещении все стали братьями.
Мы иногда теряем это чувство родства.
Собор св. Кн. Владимира. Возможно, именно здесь он и крестился. При строительстве храма обнаружили фундамент еще семи церквей на этом мысу. На фундаменте самого большого построили современный Собор. Справа от алтаря – плита. Под плитой – предполагаемая купель кн. Владимира.
Идем дальше. Знаменитые портики Херсонеса. Фундаменты исчезнувших домов, свидетельства чужой жизни. Прорастающие сквозь Вечность маки. Сиреневое пламя репейника. Простота и изысканность формы. Колокол, обладающий уникальным голосом, на который позарились французы и увезли его в Париж после Крымской войны. 50 лет он услаждал слух прихожан Нотр-Дам де Пари. В 1913 г. его вернули.
Еще одна точка Севастополя - Малахов курган. Панорама Обороны. Поручик Толстой. Гибнущие адмиралы. Сражающиеся и умирающие солдаты. Хотелось бы побыть одной и услышать голос за кадром, читающий «Севастопольские рассказы» Толстого.
Севастополь бесконечен. Город русской воинской славы. Честь имеет!
***
…2016. Мы едем в Судак и Новый Свет. Это Восточный берег Крыма. Алушта – Южный. ЮБК.
Дорога – горный серпантин. Обрывы и море внизу. И вдруг возле поселка Рыбачий – удивительная церковь на мысу, выступающем в море. Она освящена во имя св. Николая Мирликийского. Церковь памяти всем, погибшим на водах. Она потрясающе красива, эта стройная церковь, с маяком на куполе. Здесь молятся обо всех моряках. «Да отвратит судьба свой лик суровый от всех идущих в море кораблей»…
Русская свеча в Крыму, как в Иерусалиме, видна отовсюду…
Едем дальше. Природа постепенно меняется. И буйство зелени Южного берега сменяется лаконичностью Восточного. И везде, везде на свободных от камней и сосен местах – виноградники. И много ново высаженных сосен, и фисташки, и каперсы. Но главное чудо – можжевельники.
Судак просто проехали, остановились в Генуэзской крепости. Крепость настоящая, стены с зубцами, башни, смотровые площадки. В общем, сплошной французский Каркассон. Очень эффектное фортификационное сооружение. Море, крепость, горы. Взять такие мощные стены сложно.
Поели в кафе «Готье». Вкусно и недорого. Нежное алиготе местного разлива. Оказывается, есть фирменный завод «Солнечная долина», который создан еще князем Голицыным. Он производит чудесные сухие вина. И совсем не дорого, в районе 300 рублей за бутылку. Но это настоящие вина, отвечаю.
Новый Свет. Еще кусочек серпантина – и дивная бухта притягивает взор. Просто французский Канкаль! Изысканная простота и яркая зелень воды! Песчаный пляж и горы, обнимающие бухточку. Виноградники. Наверное, здесь всегда тепло.
Князь Лев Сергеевич Голицын. Шампанское. Ему мы обязаны тем, что сегодня имеем.
Знаменитая Голицынская тропа начинается от его белого дома с башнями. Сейчас в нем располагается все сразу, от жилых квартир до поселковых учреждений.
Чуть поднимаемся в гору. Сворачиваем в лес. Встречают лесники. Начинается царство можжевельника высокого, так он называется. Никогда не видела, как растет можжевельник. Джин пробовала, ягодки на этикетке видела, а самого дерева – никогда. Вроде похож на игольчатые пинии, только корявые. Голубоватые стволы, будто сплетенные из множества ремней. Мохнатые ветки усыпаны голубенькими шариками – вот они и благоухают. Запах джина в горном воздухе. Идем по этой роще долго. Пьянеем. Кругом цветет лен. Опять голубенькие цветы. Над вершинами гор зависли тучи, клубятся облака и спасают нас от жары. С моря дует легкий бриз. Или не очень легкий, пытается сорвать шляпу. Эту тропу еще называют тропой Унесенных шляп.
Стоим на спине горной перемычки, отделяющей Царскую бухту от Разбойничьей. К Царской вниз ведет узенькая тропка, но очень опасная. Когда-то в эту бухту пришла яхта императора и пришвартовалась. Князь Голицын встречал Николая, и они поднимались по этой тропе и шли нашими путями к Монастырскому гроту, в котором князем была устроена знаменитая винотека. Мы спускаемся по опасной тропе к Разбойничьей бухте. Царская бухта – Синяя, Разбойничья – голубая. А самая большая – Зеленая.
В незапамятные времена здесь облюбовали себе пристанище разбойники. И прятали в скальных гротах свои сокровища. Однажды их капитан решил погубить своих товарищей и забрать все богатства себе. Он так и сделал, но умирающие разбойники прокляли своего предводителя. И капитан окаменел после своего злодеяния. Так с тех пор он и нависает каменной глыбой над своим кладом. А тропа в скалах носит название тропы Неверных жен. По ней в древности рыбаки заставляли проходить своих жен после своего длительного отсутствия на промысле. Тропа опасная, узкая, кругом обрывы, пропасть, камни и пенное море внизу. Если женщина проходила испытание, значит, чиста. Если дрогнула и оступилась…
Мы все прошли. Теперь тропа ограждена перилами.
Спуск, острые камни, бухточка, и снова крутой подъем. 33 каменные ступени вверх. Достаточно тяжело. И опять спуск среди черных и острых камней прямо в прохладный грот. Это тот самый, Монастырский грот. Сохранилась кладка винотеки. Небольшая эстрада, со сцены которой, по преданию, пел Шаляпин. Надпись на старинной открытке: «Здесь пивал Голицын и певал Шаляпин…»
Император сказал, что после этого шампанского он жизнь увидел в новом свете! (Игра слов, обыграно название места). Князь Голицын о шампанском: «Вино королей и король вин!»
В фирменном магазинчике купили пару бутылок шампанского «Новый Свет». И пошли пить чай в кафе на берегу. Купаться не хотелось. Вечерело. Горячий чай со штруделем был просто необходим.
Уникальное заповедное место с дивными соснами, которых больше нигде в мире нет, с можжевельником, фисташками, каперсами. Все это –краснокнижные растения. Сама тропа – пять с половиной километров. Мы шли часа полтора. Яркие картинки этого путешествия теперь навсегда перед глазами.
Домой ехали быстрее. Остановились один раз на побережье возле гитары Виктора Цоя. Вернее, памятника его гитаре. Такое знаковое место для его поклонников. Это место начала группы «Кино». Здесь музыканты, еще никто, просто талантливые ребята, отдыхали дикарями, сочиняли музыку, стихи, пили вино, пели свои песни местным жителям, по вечерам играли на пляже. Их слушали люди и дельфины. И началась, вернее, сложилась, их группа. «Группа крови на рукаве…» Страна захотела перемен…
Дома уже силы кончились, и со своим шампанским еле добрели до гостиницы.
***
Дворцы…
Особняки, а не дома,
Где однодумы – генералы
Свой коротают век усталый.
Особняки, а не дома…
(Это Мандельштам)
А здесь, в Крыму, – дворцы. Ливадия. Простая красота. Без излишеств. Все для своей семьи. Бывший царский дворец – теперь кардиологический санаторий. Парки. Воздух. Внизу синеет море. Тропа Императора: шесть километров вдоль побережья до имения в Гаспре. Горизонтальная. Хочется по ней походить!
Крестовоздвиженская домовая церковь. Соединена со дворцом. Скромная. Удивительные лики Божьей Матери и Иоанна Кронштадского, вырезанные из дерева.
Пирожки возле церкви у бабушки. Домашние. Вкусные.
Готический дворик, на который из окон своего кабинета могла любоваться императрица. Скамья, на которой сидела Маргарита Терехова в фильме «Собака на сене». Розовая галерея, увитая душистыми цветами, по которой шел к ней герой Боярского.
Ощущение света, белизны, радости. Мушмула. Олеандры. Магнолии. Кипарисы. И над всем этим великолепием короной возвышается благородная вершина Ай-Петри (Святой Петр).
Церетели. Памятник великой Тройке военных лет: Черчилль. Рузвельт. Сталин. Мощно. Уверенно. Победительно.
В Ливадийском дворце жил Рузвельт.
Воронцовский дворец в Алупке. Английский стиль. Дерево, обои ручной работы, рисовая соломка в китайском кабинете Елизаветы Ксаверьевны. Старинное зеркало над камином, в котором отражается ее портрет. Я долго смотрела в глубину этого завораживающего зеркала. Эпохи плывут, время сгущается, голубоватый сумрак перетекает из одной яви в другую, чуть подрагивает воздух и проступают лики иных людей. Хозяйка благосклонно улыбается. Ее тайна остается с ней. Пушкин еще не добрался до Одессы. Пока он все еще в доме Раевского в Гурзуфе.
Кабинет, столовая, зимний сад с уникальными скульптурами. И выход на террасу. Все в арабском стиле. Вязь древнего письма. Копия пушкинского Фонтана Слез из Бахчисарайского дворца. И роскошная лестница в нижний парк, украшенная тремя парами львов на каждой из трех площадок. В самом низу – спящие львы. Повыше – сидящие. Перед самым входом львы уже стоят и внимательно смотрят на людей. Охраняют.
Черчилль жил в этом дворце, и уж очень ему львы приглянулись, особенно один спящий лев. Очень хотел его купить!
***
…2016. Пароходиком плывем в Гурзуф. Судно идет в сопровождении дельфинов. Почему им это так нравится? Прыгают, летают. Делают поворот «все вдруг» и втроем четко идут навстречу кораблю. Только плавники торчат из воды. Потом прыжки, и три стремительных тела разлетаются в разные стороны. Народ ахает от восторга.
Гурзуф – городок в горе. Небольшая бухта. Живописные скалы. Братья Адалары - ворота в Артек. Местные забираются на камни и прыгают с них в воду. Смотреть страшно. Сплошные «пираты двадцатого века»!
Узенькие улочки, ведущие в гору. Знаковое место для художников. Писать эти дворики, стены домов, покрытые известкой, белые солнечные лучи на беленых стенах – это отдельное удовольствие. Есть известный петербургский художник Олег Теняев. Эти светотени – его тема. Я узнаю натуру, сошедшую с его полотен. Как будто картинная галерея перенеслась в эту волшебную бухту.
Пошли к Чехову. Это его дача. Просто купил себе кусочек бухты. Неожиданный разброс скал и черных камней. Опять море с полотен Теняева и его друга Тумана. Тоже известный петербургский художник. Оказывается, по их картинам я уже была знакома с Гурзуфом. И картины теперь ожили для меня.
Сам домик очень прост. Маленький, беленький, утопает в цветах и зелени. Просто гениально, или гениальная простота. Здесь написаны «Три сестры».
Потом вышли на набережную. В парк с фонтанами не успели, там экскурсии по часам, а мы задержались у Чехова. Зато попали к Пушкину! В дом генерала Раевского.
Изначально этот дом носил название «Воздушного замка» и был построен Ришелье. Небольшой дом с мансардой, пятью анфиладными комнатами. Бельведер, где спали мальчики, Пушкин и Николенька Раевский, не сохранился. А так дом вообще не перестраивался. За двести-то лет! Экспонатов немного, и все копии, но зато присутствует дух Пушкина. Он чувствуется. Здесь нелюбимому родителями юноше впервые стало по-семейному хорошо. В доме прохладно и много воздуха.
Александр Сергеевич плыл в Гурзуф мимо Коктебеля, мимо скал Кара-Дага с таинственной дырой посередине, мимо Нового Света с его разноцветными бухтами. И скала над Разбойничьей бухтой приняла облик Пушкина. Четко выражены брови, нос, африканские губы. Удивительно, но это так. А легенда Кара-Дага о том, что это отверстие в скале – вход в потусторонний мир, откуда в бурю вылетает всякая нечисть, так потрясла Поэта, что через несколько лет в черновиках «Евгения Онегина» он нарисовал эту скалу, роковую дыру в ней и Бабу Ягу в ступе, вылетающую через нее из преисподней. Этот рисунок висит на стене музея.
Мне очень понравился дом. Никаких излишеств, как в Михайловском.
Потом прошлись по парку, пообнимались с платаном, чинарой, которая была посажена через год после гибели Поэта. Поздоровались с его кипарисом, живым свидетелем пребывания здесь Пушкина. Прогулялись по набережной. Она в разы меньше алуштинской, но тут отовсюду виден Аю-Даг и Адалары. Роскошные виды!
Дождались парохода. Вечер. Солнце садилось. Дельфины танцевали и дарили хорошее настроение.
Алушта поразила множеством людей на Западной набережной. Мы в такое позднее время тут еще не бродили. На Центральной тоже ногу было некуда поставить. Толпы гуляющего народа! И только на нашей Восточной набережной было темно и тихо. Весь народ ушел в центр. Полная луна, ясное небо. Вызвездило. В отсутствие фонарей таинственный сумеречный свет ночного светила накрыл собою колышущееся море. Оно дышало, вздыхало, охало и легонько плескалось возле выступающего в глубину волнореза. Кругом серебрилась и мерцала вода...
Второй год мы в Крыму, весной и ранним летом. Хотелось бы поделиться своими ощущениями. У каждого свой Крым. У меня – такой.
«Куда мне до нее, она была в Артеке!...» – напевал, перефразируя Высоцкого, мой однокурсник. Да, я была в Артеке. Детские воспоминания врезались намертво в память. Лагерь Горный. Дружина Хрустальная. Отряд… вот отряд не помню. Белые корпуса. Яркие мозаичные паруса на светлом панно. Мы фотографировались возле него. Много белого цвета и синего. Дружный строй, шагающий в столовую. Речевки. Соревнования. По настольному теннису, например. У меня – второе место неожиданно так оказалось! Спуск к морю. И оно такое синее-синее, хотя это май и купаться еще холодно. Песни, костры, походы. Фиолетовая глициния и белая сирень. Восхождение на Аю-Даг. Медведь, уткнувшийся теплым носом в морскую воду. Никитский ботанический сад с его фантастическими коллекциями роз. Сапун-гора. Севастополь. Памятник затопленным кораблям. Его пластмассовую копию крепко сжимает моя детская рука. Старый аэропорт, он уже тогда был старым. Пионы, черешня. У меня всего три рубля, и я покупаю маме цветы и ягоды.
***
Время задержалось на новом витке. Май 2015 года. Мы в Крыму.
Тот же старенький аэропорт, припадающий на свои белые колонны, как старик на узловатую палку, но уже с новыми современными пристройками. Взлетная полоса, пожалуй, не ремонтировавшаяся с моего артековского детства. Ничего, скоро и до нее дойдет очередь. Автобус, медленно везущий толпу пассажиров безразмерного аэробуса. Те же кусты сирени, из которых выходит тетка с душистыми пионами, которые я покупала маме. Дежавю!
***
…Прошел год. Начало июня 2016-го. Старый аэропорт? Да он абсолютно новый! Прилетели ранним утром. Никакого автобуса от самолета, лайнер подъехал к самому зданию вокзала. «Трубы» еще нет, а удобства от близкой доставки к зданию уже есть. И отремонтированная взлетная полоса. И масса строительной техники на перекрытых полосах – строится все и везде! Новые здания аэропорта. Два терминала. Чистота, порядок, четкая работа. Багаж получили минут через десять. И Питер может позавидовать такой скорости! Не могу не дополнить, как аэропорт работал на вылет! Прекрасно! Четко! Мы вылетели минута в минуту. И кондиционеры, которые давали живительную прохладу в тридцатиградусную жару. И масса работающих (!) на вход «рамок». Не выстраивается гигантская очередь, как в Египте. Все быстро и четко. Молодые работники в форме. Приветливые лица. Хорошие кафе с удобными креслами. Интернет! Отдых не был испорчен, наоборот. Улетели с хорошим настроением и желанием вернуться…
***
Ялта 2015.
Как пьют глубокими глотками
– Непереносен перерыв! –
Так – в памяти – глаза закрыв,
Без памяти – любуюсь…!
Это Марина Цветаева о любимом. А я – теми же словами, но о Крыме.
Крым – это чудо, это радость, это счастье! Ты глотаешь впечатления огромными глотками, как в приступе неодолимой жажды. Кипарисовый очерк небосвода. Черненое галечное серебро у воды. Мерный шум волн. Воздух. Воздух! Воздух!!! Дышать, не наглядеться, не нарадоваться!
Я никак не могу понять, чего хочу: купаться в море или путешествовать по Крыму. Сошлись на том, что с утра выходим на пляж, а потом… потом было много всего.
Сначала Массандра, потому что экскурсия во второй половине дня. Дворец. Винные подвалы. История страны. История вина, любимого императорами.
Дворец маленький, легкий, воздушный, с небольшими помещениями, без парадных роскошных залов. Строился сначала для графа Воронцова, но после его смерти перешел, вернее, был куплен императором Александром III. Но и ему не удалось пожить вдосталь в этом чудесном месте. После аварии на железной дороге, когда семья императора спаслась чудесным образом, а сам он несколько часов удерживал своими руками крышу вагона, чем и спас семью, у него начались проблемы с почками, которые и привели к ранней смерти. О его смертном усилии, о неизмеримой тяжести, в буквальном смысле слова свалившейся ему на плечи, говорит тот факт, что золотой портсигар, который император вытащил из своего кармана, после того, как подоспела помощь, превратился в скомканный комок драгоценного металла.
Дворец достроил и обживал со своей семьей уже Николай II. Получился комфортный уютный дом для своей семьи, тут даже и гостевых комнат не было. В таком легком французском стиле, в котором выстроено множество дворцов и в самой Франции в долине реки Луары.
Я вижу остатки цветущей глицинии. Мы приехали в 20-х числах мая. Это время сирени, ирисов и роз. Глициния цветет раньше. На майские праздники все стены увиты фиолетово-сиреневым ковром. Есть люди, которые специально приезжают на сезон цветения этой великолепной лианы.
Желтая акация. Дивный запах. В этом парке вообще фантастический лечебный воздух. Предгорье, уже выше уровня моря. И уникальные сосны. Для легких просто нет лучшего места.
Из-за деревьев свечой возносится ввысь каменная труба.
Это не просто труба. Это кухонная труба, для печи, в которой и на которой готовился обед императора. А уже готовую еду вез маленький паровозик по подземному ходу во дворец. Так что никаких лишних запахов. Только цветы и сосны. И никаких лишних людей. Только семья, небольшой штат приближенной прислуги и желанное одиночество.
Перебираемся вниз, в долину. Винзавод, основанный давно-давно, еще князем Голицыным. Уникальные вина, пережившие даже гитлеровскую оккупацию. Замечательный настоящий красный портвейн, любимое вино Последнего императора, который в этом году выпустили под названием «Вино Победы».
Внутренний двор. Штабеля дубовых бочек.
Хранилище живых сокровищ.
Стенды с фотографиями военных лет и ветеранов.
Так коллектив завода праздновал День Победы в этом году. Чествовали своих ветеранов. И радовались, что они снова в строю. И история такова, какова она есть. И можно плакать и веселиться. И носить георгиевскую ленточку. И портреты своих воевавших отцов и дедов.
***
…2016. В этот раз мы приехали в Алушту. Не знаю, почему мы ее выбрали. Возможно, потому, что сохранилась фотография, где моя мама трехлетней девочкой сидит на гальке у воды именно в Алуште. Алушта – шероховатый шепот сосновых иголок и шелест бирюзовых волн. Море чистое и прозрачное. Мелкие рыбьи стайки тыкаются носами в водоросли, покрывающие ватерлинию каменного мола. Водоросли колышутся, меняют цвет в зависимости от высоты солнца, круглая галька просвечивает сквозь толщину воды. Утро. Тишина. Лишь издали слышен механический говор мотора рыбачьей лодки. Бухту обнимают горы. Слева виден судакский Меганом, справа – гурзуфский Аю-Даг.
Это ощущения сразу по приезду. Раннее утро, но нас встретили и определили в номер гостиницы «Легенда». Никто не ждал расчетного часа, и это было удобно. Гостиница небольшая, всего на 35 номеров. Первая линия, солнце, которое заглядывает к тебе в окна из-за стены балкона. Море и пляж на расстоянии вытянутой руки. Владельцы гостиницы и охранники – морские пехотинцы эпохи распада Советского Союза. Громадные мужики под два метра ростом. Один такой, шофер Дима, вез нас из аэропорта.
***
2015. А на следующий день мы уехали в Симферополь. Это была настоящая паломническая поездка, сначала к святителю Луке, а потом в Топловский монастырь, в глубь полуострова.
Симферополь. Воскресенье. Солнце. Простой серый дом возле Собора – здесь жил Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Просто человек. Врач. Целитель человеческих тел. Через дорогу – Свято-Троицкий женский монастырь и Собор Святой Троицы, старейший в городе. В нем служил священник Лука, врачеватель человеческих душ. Святитель.
В Соборе служба. Солнечные брызги слепят глаза, от позолоченных куполов трудно оторвать взгляд. Еще труднее войти внутрь Собора. Толпы народа. Южный храм далек от нашей северной холодноватости. Людей так много, что ногу некуда поставить. Но все такие открытые, доброжелательные, родные. Все мы родственники. Во Христе. Тут это родство ощущаешь очень четко. Любовь разлита в воздухе. Всюду цветы и веночки. Много зелени, принесенной прихожанами, зелень малахитовой отделки храмовых стен. Зелень Троицы и золотое солнечное свечение неба. Яркая весна.
Очередь к раке святителя Луки. Роскошная греческая работа по серебру. Такое чувство, что святитель как бы приобнимает и утешает каждого, к нему пришедшего. Вокруг много болящих деток. Всех так жалко, что начинают течь слезы. Верю, что святитель всем поможет.
Эта личность не дает мне покоя. Человек нашего времени, практически. Переживший войну, и не просто переживший, лечивший и оперировавший раненых. Выдающийся хирург. Лауреат Сталинской премии – и жертва сталинских репрессий. Один из самых почитаемых русских святых. Исповедник. Святитель.
Вот как давал оценку своему пастырскому и врачебному служению сам святитель-хирург, в одном из своих писем:
«Верно, конечно, то, что Вы пишете о лечении больных. Но Вы не знаете, как необычайно ценят меня как духовного врача. Очень многие говорят и пишут, что я оживил их духовно, возродил к новой жизни, и в самых трогательных выражениях изливают свою благодарность и любовь. Они пишут, что, как ни высока моя медицинская деятельность, но архипастырская – неизмеримо важнее. Я и сам так думаю».
***
За горами, за жёлтыми долами
Протянулась тропа деревень.
Вижу лес и вечернее полымя,
И обвитый крапивой плетень.
Там с утра над церковными главами
Голубеет небесный песок,
И звенит придорожными травами
От озёр водяной ветерок.
Не за песни весны над равниною
Дорога мне зеленая ширь –
Полюбил я тоской журавлиною
На высокой горе монастырь.
Каждый вечер, как синь затуманится,
Как повиснет заря на мосту,
Ты идёшь, моя бедная странница,
Поклониться любви и кресту…
(Сергей Есенин)
Нет плетня, обвитого крапивой, равнина сужается, ей на смену идут предгорья, и зеленая ширь карабкается вверх, множится какой-то тягой к небу. А все остальное здесь, во внутреннем Крыму, такое же, как и в рязанской России. Все, как у Есенина. И идут, идут к монастырю странницы и странники… Есть Любовь, и есть Крест…
Едем выше в горы, если по карте, то правее и выше Симферополя, нависаем над Феодосией. Маковые алые поляны сменяются белым ковылем. Думаешь, что это вытоптанная земля, а это серебристый ковыль. Белогорье. Жеребята, пасущиеся возле домов. Не так уж бедна твоя сакля, Хазбулат Удалой! Коровы и овцы. Кони. Великолепная брынза, которую мы купили в Ялте, желтоватая и маслянистая, малосоленая. Она совсем не похожа на белую и сухую болгарскую, что продается у нас. Лаваш, брынза со слезой на срезе, розовые мясистые помидоры. Они напоены солнцем этой степной части Крыма. Они пахнут степью. Они сама степь.
Солнце высоко. Горячий воздух, легкое дрожание листвы. Аллеи, увитые девичьим виноградом и плетистыми розами.
Топловский женский монастырь.
По преданию, на этом месте казнили Параскеву Римскую. В том месте, где она погибла, забил родник. Вода исцеляла, и к нему, роднику, потянулись люди. Монастырь, киновия, начался с подвижницы Константины, болгарки из соседнего села, которая обосновалась в крошечной пещерке возле родника. Семь лет она молилась в одиночестве. В пещерку Константины войти было нельзя. Можно только вползти. Сама келья – в виде креста – располагала к постоянной исступленной молитве. И по этой искренней молитве возник женский монастырь.
В монастыре несколько церквей. Одна – во имя Параскевы Пятницы. Здесь находятся мощи канонизированной первой игуменьи монастыря, тоже Параскевы. Тут не перепутаешь: все игуменьи – Параскевы. Отстраивается Собор во имя Святой Троицы. Он уже подведен под купол. Работа идет быстро. Старый Собор взрывали на протяжении 50 лет. Последний взрыв прозвучал в 70-х годах. Так хотелось уничтожить! Но не получилось. И как памятник стоит часть уцелевшей стены со старинной каменной кладкой. А рядом возводятся новые стены нового – старого Собора.
Святой источник Параскевы – вода помогает при болезнях глаз. Бывали случаи и исцеления слепых! В монастыре три источника. К источнику Георгия Победоносца нужно подниматься в гору, примерно 1,5 км. А к источнику Всех Святых – и пять километров вверх. Не каждому по силам. Но вода из этого самого верхнего источника выведена вниз, к монастырю. Люди толпятся возле него с канистрами. Причем, и православные, и мусульмане.
Мы выбрали один источник, Георгия Победоносца. Как-то окунаться сразу в воды нескольких источников не решились. Это же не баня с бассейнами. Хотелось благоговения и тишины. Молитвы. Раздумья.
Шли круто в гору. Половина пути довольно трудная. Глинистая земля. Переплетенные жилистые корни вековых деревьев. Воздух горячий и разреженный, все-таки высоко. И после не обжигающего, но ощутимо горячего соснового дыхания гор – ледяная, я не преувеличиваю, именно ледяная благословенная вода источника! У нас на холодном Северо-Западе вода в источниках теплее. Сердце зашлось, будто кто-то сжал его твердой, но доброй рукой. И оно, захолонувшее, распустилось, открылось навстречу, застучало ровно, дыхание, замершее было, восстановилось и ощущение Благодати уже не покидало весь оставшийся день. Говорят, вода этого источника помогает от суставных болей и проблем с позвоночником.
Да будет вам по вере вашей!
А монастырь очень теплый, живой, приветливый, намоленный. Очень много зелени, чистый воздух, аллеи, укрытые от солнца розами и виноградом. Скамеечки для усталых паломников. Топленое молоко и вкусные творожные сочни. Все свое, монастырское. Во Славу Божью.
Тут же котята и собачата, которых добрые монашки раздают в добрые руки. Здесь мирно уживаются все.
***
Следующий день, свободный от далеких экскурсий, посвятили Ялте. Хотели дойти до домика Чехова, принципиально, пешком. Но не сумели. Все-таки далеко, да мы и находились до этого. Жемчужно-серая дымка над морем. Город отдыхает, готовится к летнему сезону. В витринах магазинов раковины, в которых упорно шумит морская волна и призывает отдыхающих сюда еще вернуться. Моя первая маленькая раковинка была куплена еще в артековском детстве. Мы с набережной идем к Собору Александра Невского. Но его не видно из-за густой зелени. Навигатор сломал себе голову, и мы задумались о дальнейшей дороге за чашечкой кофе. Выглянуло солнце, и тут же золотом заиграли купола среди буйной весенней листвы. Собор выходит из горы и нависает над нижней частью города. Храм нарядный, праздничный, построенный в стиле московской и ярославской архитектуры 17-го века. После революции его закрыли, но в 1942 году богослужения возобновились и с тех пор не прерываются.
***
…2016. Ялта хороша! Но как мне понравилась Алушта! Она просторная, с бесконечными набережными. Их три, восточная, наша, самая простая, но она вся обсажена пиниями, и дыхание южных сосен смешивается с морским бризом… Центральная, роскошная, и западная, бесконечная, красивая и утонченная. Можно идти километров десять без остановки. Она не хуже, чем знаменитая набережная в испанской Марбелье.
В Алуште реликтовые парки. По тенистым дорожкам можно дойти до рынка. Масса развлечений для детей: дельфинариум, аквариум, аквапарк, веревочный город, качели-карусели всякие разные. И ровная поверхность, по которой удобно гулять среди роз с колясками или кататься на велосипедах. И очень много всякой еды! Хотите – кафе, рестораны, но и множество прекрасных современных столовых с очень демократичными ценами. За 300-400 рублей можно очень хорошо пообедать на двоих, что мы и делали. Или великолепные чебуреки по 50 р. За штуку. Кстати, в Судаке они стоят 70 р. Наверное, там меньше конкуренция. И легкое холодное шардоне Бахчисарайского винзавода. И кафе «Барабулька-бар» с замечательными морепродуктами местного, черноморского происхождения. Устрицы свежайшие каждый день. Их привозят из-под Евпатории. Там устричное хозяйство, их разводят. Жареная барабулька, бычки. Запеченная камбала. И фантастическая уха! Рынок тоже хорош. Он ярок, шумлив, неоднозначен. Весь увешан связками ялтинского лука. Лук сладкий, как яблоки. Но фрукты и овощи достаточно дороги. Почти как в Питере. Наверное, такую цену специально и держат для курортных. Узнали про рыночек для своих, местных, на Первомайской улице, туда и пошли. Там и покупали черешню, абрикосы и помидоры.
***
2015. А на следующий день мы едем в Севастополь. Остановка – Сапун-гора. Очень интересно, много военной техники, даже такая же «эмка», как у моего деда, бригадного комиссара Павла Елизаровича Филатова. Я возле нее сфотографировалась.
Окопы в полный рост, вырытые немцами. Они собирались здесь держаться 8 лет, потому что русские держали оборону 8 месяцев.
Их смяли за два дня…
Артековцы! «Мы – ребята-молодцы! Артековцы!» Такие сегодня речевки. Мне нравятся. Оранжевые кепки, рюкзачки, походная одежда цвета беж. Цвет прибрежного песка и яркого крымского солнца. Красиво! Лучше, чем было у нас. Мы вчера плыли на кораблике мимо гурзуфского берега, где расположен лагерь. Помахали моему Горному рукой. Все тот же Аю-Даг. Хочется погладить его по пушистой зеленой спине. Но я помню, как тяжко было взбираться в эту такую ласковую со стороны гору. Прошли на катере мимо Двух Братьев, Адаларов. Заглянули в грот Шаляпина. Медведь, оттопырив попу, все так же пьет воду, поводя от ветра чутким ухом, на котором растут сосны. Мы прошли рядом, его не побеспокоив.
В Севастополе хорошо! Вот, просто хорошо!
Графская пристань. Пират – серб Олич – сам объявил себя графом, ему поверили, и он взял на себя командование русским флотом. Каждый день, утром и вечером, сам выходил на рейд на своем адмиральском катере и проверял готовность боевых судов. И каждый день причаливал к этой пристани. Так она и стала Графской.
Памятник адмиралу Нахимову. Напротив – Оборонам Севастополя.
Перед ним – почетный караул. Я бы сказала, пионерский. Но это просто школьники, не пионеры. Девочки с бантами. Ленты через плечо, цвета российского флага. Мальчики тянут ногу. Не Красная площадь, но очень красиво и щемит сердце. Все по-взрослому. Искренне. С любовью. Они уже сопричастны к истории своей страны, своего Города-Героя.
Моряков в черной форме мало, только штабные. Весь плавсостав сейчас на учениях в Средиземном море, с китайцами. Впервые в истории.
Мы не пошли на катере на прогулку по рейду. Было пасмурно и туманно. Постояли перед Памятником затопленным кораблям. Ту пластмассовую статуэтку-копию, за давностью лет, я потеряла. Купили сейчас такую же, но бронзовую. Пошли пешком в Артиллерийскую бухту по Приморскому бульвару.
Первая оборона Севастополя – белый город превратился в белую пыль после жестоких бомбардировок англо-французских войск. Вторая оборона – немцы тоже не оставили камня на камне. Черчилль даже предлагал Сталину отстроить город в другом месте. Сталин не согласился: «Севастополь здесь всегда был и будет!»
Белый город у синего моря… Здания роскошные – сталинский ампир. Белые колонны, сияющие окна. Розы, розы, розы… Все вокруг утопает в зелени. Белый, синий, зеленый. И красавцы-моряки в черном с золотом. Нет города красивее.
Опять пересеклись с артековцами. Они поют свои кричалки-речевки. Здорово, что их сюда привезли. Запомнят на всю жизнь.
***
Мы поехали в Херсонес. Ну, думала, раскопки. А я их не люблю. И была уверена, что душа моя не дрогнет.
Как нам повезло с экскурсоводом! Наталия Манчини, кажется, такая у нее фамилия. Историк, археолог, влюбленный в свою профессию и в этот древний город. Она говорит великолепным русским языком, ведет свой рассказ через века и эпохи, с отсылками к Библии. Слушать безумно интересно. Часа, отведенного на экскурсию, мало.
Раскопки продолжаются и сегодня. Работает Эрмитаж. Вся беда в том, что если раскапывать что-то еще в этих древних слоях, то будет погребено то, что уже отрыто. Вот ученые и мучаются. Нужно какое-то Соломоново решение, а его нет.
Фантастика – стоим на камнях восемнадцатого века, чуть ступил в сторону – и уже пятый век до Нашей Эры…
Греки, римляне, славяне, театр, зрелище, поиск Истины. Христос.
«Здесь могила нашего язычества, купель нашего христианства, рождение нашего народа» – св. Иннокентий.
Князь Владимир привел в Херсонес встречать свою порфирородную невесту Анну разные племена, а увел после крестильной купели единый народ. В христианском Крещении все стали братьями.
Мы иногда теряем это чувство родства.
Собор св. Кн. Владимира. Возможно, именно здесь он и крестился. При строительстве храма обнаружили фундамент еще семи церквей на этом мысу. На фундаменте самого большого построили современный Собор. Справа от алтаря – плита. Под плитой – предполагаемая купель кн. Владимира.
Идем дальше. Знаменитые портики Херсонеса. Фундаменты исчезнувших домов, свидетельства чужой жизни. Прорастающие сквозь Вечность маки. Сиреневое пламя репейника. Простота и изысканность формы. Колокол, обладающий уникальным голосом, на который позарились французы и увезли его в Париж после Крымской войны. 50 лет он услаждал слух прихожан Нотр-Дам де Пари. В 1913 г. его вернули.
Еще одна точка Севастополя - Малахов курган. Панорама Обороны. Поручик Толстой. Гибнущие адмиралы. Сражающиеся и умирающие солдаты. Хотелось бы побыть одной и услышать голос за кадром, читающий «Севастопольские рассказы» Толстого.
Севастополь бесконечен. Город русской воинской славы. Честь имеет!
***
…2016. Мы едем в Судак и Новый Свет. Это Восточный берег Крыма. Алушта – Южный. ЮБК.
Дорога – горный серпантин. Обрывы и море внизу. И вдруг возле поселка Рыбачий – удивительная церковь на мысу, выступающем в море. Она освящена во имя св. Николая Мирликийского. Церковь памяти всем, погибшим на водах. Она потрясающе красива, эта стройная церковь, с маяком на куполе. Здесь молятся обо всех моряках. «Да отвратит судьба свой лик суровый от всех идущих в море кораблей»…
Русская свеча в Крыму, как в Иерусалиме, видна отовсюду…
Едем дальше. Природа постепенно меняется. И буйство зелени Южного берега сменяется лаконичностью Восточного. И везде, везде на свободных от камней и сосен местах – виноградники. И много ново высаженных сосен, и фисташки, и каперсы. Но главное чудо – можжевельники.
Судак просто проехали, остановились в Генуэзской крепости. Крепость настоящая, стены с зубцами, башни, смотровые площадки. В общем, сплошной французский Каркассон. Очень эффектное фортификационное сооружение. Море, крепость, горы. Взять такие мощные стены сложно.
Поели в кафе «Готье». Вкусно и недорого. Нежное алиготе местного разлива. Оказывается, есть фирменный завод «Солнечная долина», который создан еще князем Голицыным. Он производит чудесные сухие вина. И совсем не дорого, в районе 300 рублей за бутылку. Но это настоящие вина, отвечаю.
Новый Свет. Еще кусочек серпантина – и дивная бухта притягивает взор. Просто французский Канкаль! Изысканная простота и яркая зелень воды! Песчаный пляж и горы, обнимающие бухточку. Виноградники. Наверное, здесь всегда тепло.
Князь Лев Сергеевич Голицын. Шампанское. Ему мы обязаны тем, что сегодня имеем.
Знаменитая Голицынская тропа начинается от его белого дома с башнями. Сейчас в нем располагается все сразу, от жилых квартир до поселковых учреждений.
Чуть поднимаемся в гору. Сворачиваем в лес. Встречают лесники. Начинается царство можжевельника высокого, так он называется. Никогда не видела, как растет можжевельник. Джин пробовала, ягодки на этикетке видела, а самого дерева – никогда. Вроде похож на игольчатые пинии, только корявые. Голубоватые стволы, будто сплетенные из множества ремней. Мохнатые ветки усыпаны голубенькими шариками – вот они и благоухают. Запах джина в горном воздухе. Идем по этой роще долго. Пьянеем. Кругом цветет лен. Опять голубенькие цветы. Над вершинами гор зависли тучи, клубятся облака и спасают нас от жары. С моря дует легкий бриз. Или не очень легкий, пытается сорвать шляпу. Эту тропу еще называют тропой Унесенных шляп.
Стоим на спине горной перемычки, отделяющей Царскую бухту от Разбойничьей. К Царской вниз ведет узенькая тропка, но очень опасная. Когда-то в эту бухту пришла яхта императора и пришвартовалась. Князь Голицын встречал Николая, и они поднимались по этой тропе и шли нашими путями к Монастырскому гроту, в котором князем была устроена знаменитая винотека. Мы спускаемся по опасной тропе к Разбойничьей бухте. Царская бухта – Синяя, Разбойничья – голубая. А самая большая – Зеленая.
В незапамятные времена здесь облюбовали себе пристанище разбойники. И прятали в скальных гротах свои сокровища. Однажды их капитан решил погубить своих товарищей и забрать все богатства себе. Он так и сделал, но умирающие разбойники прокляли своего предводителя. И капитан окаменел после своего злодеяния. Так с тех пор он и нависает каменной глыбой над своим кладом. А тропа в скалах носит название тропы Неверных жен. По ней в древности рыбаки заставляли проходить своих жен после своего длительного отсутствия на промысле. Тропа опасная, узкая, кругом обрывы, пропасть, камни и пенное море внизу. Если женщина проходила испытание, значит, чиста. Если дрогнула и оступилась…
Мы все прошли. Теперь тропа ограждена перилами.
Спуск, острые камни, бухточка, и снова крутой подъем. 33 каменные ступени вверх. Достаточно тяжело. И опять спуск среди черных и острых камней прямо в прохладный грот. Это тот самый, Монастырский грот. Сохранилась кладка винотеки. Небольшая эстрада, со сцены которой, по преданию, пел Шаляпин. Надпись на старинной открытке: «Здесь пивал Голицын и певал Шаляпин…»
Император сказал, что после этого шампанского он жизнь увидел в новом свете! (Игра слов, обыграно название места). Князь Голицын о шампанском: «Вино королей и король вин!»
В фирменном магазинчике купили пару бутылок шампанского «Новый Свет». И пошли пить чай в кафе на берегу. Купаться не хотелось. Вечерело. Горячий чай со штруделем был просто необходим.
Уникальное заповедное место с дивными соснами, которых больше нигде в мире нет, с можжевельником, фисташками, каперсами. Все это –краснокнижные растения. Сама тропа – пять с половиной километров. Мы шли часа полтора. Яркие картинки этого путешествия теперь навсегда перед глазами.
Домой ехали быстрее. Остановились один раз на побережье возле гитары Виктора Цоя. Вернее, памятника его гитаре. Такое знаковое место для его поклонников. Это место начала группы «Кино». Здесь музыканты, еще никто, просто талантливые ребята, отдыхали дикарями, сочиняли музыку, стихи, пили вино, пели свои песни местным жителям, по вечерам играли на пляже. Их слушали люди и дельфины. И началась, вернее, сложилась, их группа. «Группа крови на рукаве…» Страна захотела перемен…
Дома уже силы кончились, и со своим шампанским еле добрели до гостиницы.
***
Дворцы…
Особняки, а не дома,
Где однодумы – генералы
Свой коротают век усталый.
Особняки, а не дома…
(Это Мандельштам)
А здесь, в Крыму, – дворцы. Ливадия. Простая красота. Без излишеств. Все для своей семьи. Бывший царский дворец – теперь кардиологический санаторий. Парки. Воздух. Внизу синеет море. Тропа Императора: шесть километров вдоль побережья до имения в Гаспре. Горизонтальная. Хочется по ней походить!
Крестовоздвиженская домовая церковь. Соединена со дворцом. Скромная. Удивительные лики Божьей Матери и Иоанна Кронштадского, вырезанные из дерева.
Пирожки возле церкви у бабушки. Домашние. Вкусные.
Готический дворик, на который из окон своего кабинета могла любоваться императрица. Скамья, на которой сидела Маргарита Терехова в фильме «Собака на сене». Розовая галерея, увитая душистыми цветами, по которой шел к ней герой Боярского.
Ощущение света, белизны, радости. Мушмула. Олеандры. Магнолии. Кипарисы. И над всем этим великолепием короной возвышается благородная вершина Ай-Петри (Святой Петр).
Церетели. Памятник великой Тройке военных лет: Черчилль. Рузвельт. Сталин. Мощно. Уверенно. Победительно.
В Ливадийском дворце жил Рузвельт.
Воронцовский дворец в Алупке. Английский стиль. Дерево, обои ручной работы, рисовая соломка в китайском кабинете Елизаветы Ксаверьевны. Старинное зеркало над камином, в котором отражается ее портрет. Я долго смотрела в глубину этого завораживающего зеркала. Эпохи плывут, время сгущается, голубоватый сумрак перетекает из одной яви в другую, чуть подрагивает воздух и проступают лики иных людей. Хозяйка благосклонно улыбается. Ее тайна остается с ней. Пушкин еще не добрался до Одессы. Пока он все еще в доме Раевского в Гурзуфе.
Кабинет, столовая, зимний сад с уникальными скульптурами. И выход на террасу. Все в арабском стиле. Вязь древнего письма. Копия пушкинского Фонтана Слез из Бахчисарайского дворца. И роскошная лестница в нижний парк, украшенная тремя парами львов на каждой из трех площадок. В самом низу – спящие львы. Повыше – сидящие. Перед самым входом львы уже стоят и внимательно смотрят на людей. Охраняют.
Черчилль жил в этом дворце, и уж очень ему львы приглянулись, особенно один спящий лев. Очень хотел его купить!
***
…2016. Пароходиком плывем в Гурзуф. Судно идет в сопровождении дельфинов. Почему им это так нравится? Прыгают, летают. Делают поворот «все вдруг» и втроем четко идут навстречу кораблю. Только плавники торчат из воды. Потом прыжки, и три стремительных тела разлетаются в разные стороны. Народ ахает от восторга.
Гурзуф – городок в горе. Небольшая бухта. Живописные скалы. Братья Адалары - ворота в Артек. Местные забираются на камни и прыгают с них в воду. Смотреть страшно. Сплошные «пираты двадцатого века»!
Узенькие улочки, ведущие в гору. Знаковое место для художников. Писать эти дворики, стены домов, покрытые известкой, белые солнечные лучи на беленых стенах – это отдельное удовольствие. Есть известный петербургский художник Олег Теняев. Эти светотени – его тема. Я узнаю натуру, сошедшую с его полотен. Как будто картинная галерея перенеслась в эту волшебную бухту.
Пошли к Чехову. Это его дача. Просто купил себе кусочек бухты. Неожиданный разброс скал и черных камней. Опять море с полотен Теняева и его друга Тумана. Тоже известный петербургский художник. Оказывается, по их картинам я уже была знакома с Гурзуфом. И картины теперь ожили для меня.
Сам домик очень прост. Маленький, беленький, утопает в цветах и зелени. Просто гениально, или гениальная простота. Здесь написаны «Три сестры».
Потом вышли на набережную. В парк с фонтанами не успели, там экскурсии по часам, а мы задержались у Чехова. Зато попали к Пушкину! В дом генерала Раевского.
Изначально этот дом носил название «Воздушного замка» и был построен Ришелье. Небольшой дом с мансардой, пятью анфиладными комнатами. Бельведер, где спали мальчики, Пушкин и Николенька Раевский, не сохранился. А так дом вообще не перестраивался. За двести-то лет! Экспонатов немного, и все копии, но зато присутствует дух Пушкина. Он чувствуется. Здесь нелюбимому родителями юноше впервые стало по-семейному хорошо. В доме прохладно и много воздуха.
Александр Сергеевич плыл в Гурзуф мимо Коктебеля, мимо скал Кара-Дага с таинственной дырой посередине, мимо Нового Света с его разноцветными бухтами. И скала над Разбойничьей бухтой приняла облик Пушкина. Четко выражены брови, нос, африканские губы. Удивительно, но это так. А легенда Кара-Дага о том, что это отверстие в скале – вход в потусторонний мир, откуда в бурю вылетает всякая нечисть, так потрясла Поэта, что через несколько лет в черновиках «Евгения Онегина» он нарисовал эту скалу, роковую дыру в ней и Бабу Ягу в ступе, вылетающую через нее из преисподней. Этот рисунок висит на стене музея.
Мне очень понравился дом. Никаких излишеств, как в Михайловском.
Потом прошлись по парку, пообнимались с платаном, чинарой, которая была посажена через год после гибели Поэта. Поздоровались с его кипарисом, живым свидетелем пребывания здесь Пушкина. Прогулялись по набережной. Она в разы меньше алуштинской, но тут отовсюду виден Аю-Даг и Адалары. Роскошные виды!
Дождались парохода. Вечер. Солнце садилось. Дельфины танцевали и дарили хорошее настроение.
Алушта поразила множеством людей на Западной набережной. Мы в такое позднее время тут еще не бродили. На Центральной тоже ногу было некуда поставить. Толпы гуляющего народа! И только на нашей Восточной набережной было темно и тихо. Весь народ ушел в центр. Полная луна, ясное небо. Вызвездило. В отсутствие фонарей таинственный сумеречный свет ночного светила накрыл собою колышущееся море. Оно дышало, вздыхало, охало и легонько плескалось возле выступающего в глубину волнореза. Кругом серебрилась и мерцала вода...
