В книге свт. Игнатия «Приношение современному монашеству» изложены основные указания о правильной манере чтения:
«Читать должно просто, с благоговением, в один тон, без излияния своих чувствований переливами и изменениями голоса… Отнюдь не должно чрезмерно и непристойно кричать, увлекаясь тщеславием; напротив, должно читать природным голосом, без отяготительного для слуха и совести напряжения, благоговейно, внятно, величественно, чтобы наша жертва хвалы была благоприятна Богу»[26].
Характерной особенностью церковной манеры чтения является растянутое окончание фраз. В каждой фразе есть, кроме конечной, еще и промежуточные растяжки, а также чередование ударных и безударных слогов, которые определяют ритмику чтения и применяются интуитивно каждым чтецом. Разнообразие ритмических рисунков чтения не устраняет общего закона – церковное чтение должно быть ритмичным. В качестве дефектов чтения встречаются:
– неритмичное чтение,
– резко обрубленное окончание фразы вместо растянутого,
– ослабленное, почти не слышное окончание фразы,
– излишне усиленный нажим на окончание фразы, а также на ударные слоги, из-за чего при чтении создается впечатление глухих ударов молотком.
Дыхание при пении и клиросном чтении особенное: короткий, почти незаметный, вдох и длинный-длинный выдох. Такой режим требует, время от времени, сделать несколько обычных вдохов и выдохов, отдышаться. Поэтому, если вся литургия или всенощное бдение поются одним псаломщиком, то чтец при нем является не роскошью, а необходимостью.
Нередко хор неопытных певцов, постепенно замедляя пение, попадает в ритм, при котором ум неудержимо погружается в состояние тупого оцепенения. В этом случае необходимо несколько ускорить пение и точнее соблюдать длительности нот.
Иногда люди, не знакомые с традициями церковного чтения и пения, особенно имеющие светское музыкальное и театральное образование, пытаются применить на клиросе известные им средства художественной выразительности. Эти средства состоят в убыстрении и замедлении ритма, усилении и ослаблении громкости, паузах и акцентировании некоторых слов, повышении и понижении высоты звука при чтении. Причем эти приемы применяются искусственно и в чрезмерном количестве, без связи со смыслом текста, который исполнителю понятен лишь частично. Такое чтение и пение прихожане ворчливо называют театральным. Если же к вышесказанному присоединяются еще и странные интонации: угрожающие, пафосные, трагические, плаксивые, крикливые, - к чему особенно склонны душевнобольные люди, то возникает эффект, получивший название «шизофренического чтения». Смешливые интонации, появляющиеся у чтеца, если его что-то рассмешило, выглядят кощунственно при чтении священных текстов и бывают причиной смущения и возмущения молящихся. Постепенное наращивание силы и высоты звука вызывает ощущение напряженности, тревоги и ожидания неминуемой развязки, что также неуместно при церковном чтении. Все это не должно ускользать от внимания уставщика и служащего священника, и своевременно исправляться замечаниями, а при необходимости, и заменой чтеца.
Через характеристики голоса молящиеся воспринимают внутреннее состояние клирика. Для них не так важна художественная красота чтения, как правильное молитвенное состояние служителя, в котором они ищут опору своей, пока еще слабой, молитве. В чтение надо «вкладываться», то есть читать достаточно бодро, энергично. Нельзя читать как умирающий лебедь, расслабленным, изнемогающим или сонным голосом.
Продолжительное пение в холодном храме и на морозе выводит из строя голосовые связки: вместо пения из горла начинают вылетать хриплые, некрасивые звуки. При попытках заставить себя петь в этот момент усилием воли, можно надолго лишиться голоса. Употребление «теплоты» помогает, но не надолго.
Многие ли из нас понимают всё, что читается и поется в храме? Даже те, кто давно ходит в храм, едва ли могут этим похвалиться. Однако читать по-настоящему хорошо, с правильной расстановкой знаков препинания и выделением ключевых слов в предложениях, можно только при понимании смысла текста.
