В ночь перед Рождеством Наташа решила погадать. Способов гадания было много, но она выбрала один – загадала на суженого, когда ложилась спать, для чего поставила на журнальный столик возле кровати графин и стакан с водой.
-А вдруг приснится? – подумала она, проговорив заговор и перед тем, как сон смежил ее веки.
Было еще темно. В промерзшее окно лился бледный свет полной восходящей луны. И в этом свете тень, замаячившая напротив ее кровати, вдруг шевельнулась и мягким тенорком хохотнула.
Рука Наташи метнулась к лампе, стоящей рядом.
В кресле напротив сидел некто. В белоснежной рубашке, черной тройке, шляпе-цилиндре, благородного вида с черными глазами и тонкими, почти бесцветными губами на бледном лице, он словно шагнул с картины начала прошлого века – этакий лондонский денди в обычной современной квартире.
-О суженном мечтаешь, - скорее констатировал, чем спросил он. – И как вы, люди, любите верить во всякую чушь!
-Ты кто? – испуганно натягивая одеяло до подбородка, спросила Наташа.
-Да уж не твой суженный, - рассмеялся гость. – Я так, мимо проходил, смотрю, огонек в окне, вот и зашел на него.
-Огонек? Так лампа не горела и дверь была закрыта!
-А я твою душу увидел – чистую, незапятнанную, мерцающую что та свеча в темноте. И решил полюбопытствовать, кому эта душа принадлежит. Двери же для меня не преграда.
Наташа села в кровати. Гость оказался необычным.
-Как можно видеть душу, если она нематериальная?
Гость закинул ногу за ногу.
-Ты не против, если я закурю? – спросил он.
Вынув из кармана тонкий портсигар, обтянутый коричневой кожей с тиснением, незнакомец открыл его одним движением тонких холеных пальцев, достал длинную белую сигарету и, проведя ею в воздухе, затянулся – сигарета сама затлела алым крохотным огоньком.
-Души людей похожи на горящие восковые свечи. Одни толстые и горят ярко, другие дешёвые, с трепещущим желтым огоньком. А еще одни души похожи на огарки, а другие на только зажженные свечи. Каждая душа имеет свой цвет, свою яркость, и у каждой свой срок горения.
-А моя какая? – Наташа совершенно перестала волноваться.
-Не самая дорогая и яркая, но и не огарочек. Зато пламя ровное и чистое, что сейчас большая редкость: человечество испорчено благами, привязанностями, желаниями. От них мутнеет любое пламя, кроме одного.
-Какого?
-Адского. Чем больше погрязает человечество в грехах, тем ярче горит огонь там, внизу, - и гость указал сигаретой на пол.
-Так ты оттуда? – озарилась догадкой Наташа. Встреча приобретала определенный смысл.
-Отовсюду, - рассмеялся гость. – Твой мир, как и ад – материален, и между ними невелик разрыв. А привязанности и грехи ведут людей по нисходящей вниз без особых препятствий.
-Я что, умерла? – вдруг пришли к ней испуг и волнение. – Но как же так?
-Нет, - коротко ответил гость. – Только теперь Наташа заметила, что у него необычные глаза – в них было больше звериного, чем человеческого, хищного, чем доброго. – Но ты как и миллиарды других – мертва духовно.
-Но ты же сам сказал – душа… - прошептала она.
-В этой жизни мало не грешить, нужно быть примером для других, светочем на их темном пути, спасаясь самой, спасать тех, кто вокруг тебя. А что проку от свечи, поставленной под сосуд – только себе и свет.
-И ты пришел забрать мою душу?
Гость снова рассмеялся: дробно, мелко, словно осколки стекла рассыпались по кафельному полу.
-Не стоит драматизировать ситуацию, - сказал он. – Душу нельзя забрать просто так, а только по обоюдному согласию. Ты же не согласишься отдать ее мне? – В этом вопросе Наташа уловила явные вопросительные интонации.
-Нет!
-А если на определенных условиях?
-Ни за что!
-Ничего не зная о душе, не заботясь о ее сохранении, ее будущем, ты, тем не менее, борешься за нее, разве это не абсурд? – Гость прищурился и глубоко затянулся сигаретой. Алый огонек вспыхнул огнем. – Ведь тебе все равно, есть она или ее нет. Ты живешь простыми чувствами, инстинктами, желаниями, ты человек стада. Зачем тебе то, во что ты все равно не веришь?
-Раз ты здесь, то есть и душа! – сделала неожиданный вывод Наташа.
-И это знание как-то изменит твою жизнь? – гость стряхнул пепел на пол.
Наташа промолчала.
-Да и зачем тебе перемены? Скажем, ходить в церковь? Но таким как ты там скучно: нужно выстоять на ногах час или два, пока идет богослужение, нужно каяться, а тебе такое не понравится. Куда интереснее поболтать с подружками по телефону, сходить на фитнес, сделать прическу, ногти, приятно провести время у телевизора. Ты молода и так много интересного впереди. А тут душа – помеха и только! Отдай ее мне.
-Нет.
Гость нахмурился. Наташа заметила, как в его глазах словно бы отразился кончик сигареты – два пламенеющих уголька замерцали в глубине их.
-Ты пока лишь ярко горящий огонек свечи. Придет время, а оно быстротечно, и свеча превратится в чадящий огарочек. Ты постареешь, озлобишься на жизнь, людей, уйдут красота и молодость, останутся только воспоминания. О чем будешь вспоминать в часы старческого одиночества, не нужная государству и детям? Не о церкви же, куда не ходила. Не о праведной жизни, которую не вела. Твои воспоминания превратятся в пыль под моими ногами, и тогда я приду, чтобы забрать твою душу уже без твоего на то согласия.
-Ты жесток!
-Я просто реалист, - ухмыльнулся гость. – Его сигарета догорела до мундштука и он зашвырнул ее щелчком в угол квартиры, где та исчезла, не оставив даже следа. – Придет время, ты, как и миллиарды других людей, окажешься в моей власти, и тогда о разговоре на равных не будет и речи.
-Хочешь, - наклонился он из кресла к Наташе, - я дам тебе красивого и богатого мужа, хорошо оплачиваемую работу? Человеку так мало нужно для счастья и это все у меня есть.
От гостя пахло дорогим парфюмом и еще чем-то, что заглушал благородный запах…
-Серой! – ойкнула про себя Наташа.
Гость рассмеялся.
-Деньгами пахнет! Довольствием! Счастьем! Мне за подобные блага сильные этого мира зад целуют, а от тебя всего-то душа требуется.
-Пусть целуют, - огрызнулась Наташа. – А я свою душу тебе не отдам!
-Смотри! – погрозил пальцем гость. – Прижмет жизнь – долги, кредиты, маленькая зарплата, сопливые дети и пьющий бесполезный во всем муж, позовешь меня еще. Да только условия будут другие, ценник возрастет.
-Уходи, - снова натянула к подбородку одеяло Наташа.
-Как скажешь, - улыбнулся гость. – Но я не прощаюсь. Знаешь, столько вокруг искушений, соблазнов и материальных благ, что прощаться с тобой мне не имеет смысла. Святой ты не станешь, разве в церковь с перепугу походишь, да ненадолго - бросишь, замотанная делами. А дальше все пойдет по-прежнему. И будет огонек твоей души светить лишь тебе, постепенно выгорая и становясь тусклее.
Гость встал. Лампа щелкнула и погасла, наверное, перегорела. А в бледном лунном свете, льющимся через промерзшее оконное стекло, он показался просто тенью, которая тут же и растаяла.
«Суженый мой, ряженый, если в дороге устанешь, сойди с пути и приходи ко мне воды напиться…» - донеслось до Наташи откуда-то с улицы, потом девичий смех, голоса молодежи. Полная луна давно взобралась на самую верхушку небосклона и скатывалась с него вниз. Миновала полночь.
-А вдруг приснится? – подумала она, проговорив заговор и перед тем, как сон смежил ее веки.
Было еще темно. В промерзшее окно лился бледный свет полной восходящей луны. И в этом свете тень, замаячившая напротив ее кровати, вдруг шевельнулась и мягким тенорком хохотнула.
Рука Наташи метнулась к лампе, стоящей рядом.
В кресле напротив сидел некто. В белоснежной рубашке, черной тройке, шляпе-цилиндре, благородного вида с черными глазами и тонкими, почти бесцветными губами на бледном лице, он словно шагнул с картины начала прошлого века – этакий лондонский денди в обычной современной квартире.
-О суженном мечтаешь, - скорее констатировал, чем спросил он. – И как вы, люди, любите верить во всякую чушь!
-Ты кто? – испуганно натягивая одеяло до подбородка, спросила Наташа.
-Да уж не твой суженный, - рассмеялся гость. – Я так, мимо проходил, смотрю, огонек в окне, вот и зашел на него.
-Огонек? Так лампа не горела и дверь была закрыта!
-А я твою душу увидел – чистую, незапятнанную, мерцающую что та свеча в темноте. И решил полюбопытствовать, кому эта душа принадлежит. Двери же для меня не преграда.
Наташа села в кровати. Гость оказался необычным.
-Как можно видеть душу, если она нематериальная?
Гость закинул ногу за ногу.
-Ты не против, если я закурю? – спросил он.
Вынув из кармана тонкий портсигар, обтянутый коричневой кожей с тиснением, незнакомец открыл его одним движением тонких холеных пальцев, достал длинную белую сигарету и, проведя ею в воздухе, затянулся – сигарета сама затлела алым крохотным огоньком.
-Души людей похожи на горящие восковые свечи. Одни толстые и горят ярко, другие дешёвые, с трепещущим желтым огоньком. А еще одни души похожи на огарки, а другие на только зажженные свечи. Каждая душа имеет свой цвет, свою яркость, и у каждой свой срок горения.
-А моя какая? – Наташа совершенно перестала волноваться.
-Не самая дорогая и яркая, но и не огарочек. Зато пламя ровное и чистое, что сейчас большая редкость: человечество испорчено благами, привязанностями, желаниями. От них мутнеет любое пламя, кроме одного.
-Какого?
-Адского. Чем больше погрязает человечество в грехах, тем ярче горит огонь там, внизу, - и гость указал сигаретой на пол.
-Так ты оттуда? – озарилась догадкой Наташа. Встреча приобретала определенный смысл.
-Отовсюду, - рассмеялся гость. – Твой мир, как и ад – материален, и между ними невелик разрыв. А привязанности и грехи ведут людей по нисходящей вниз без особых препятствий.
-Я что, умерла? – вдруг пришли к ней испуг и волнение. – Но как же так?
-Нет, - коротко ответил гость. – Только теперь Наташа заметила, что у него необычные глаза – в них было больше звериного, чем человеческого, хищного, чем доброго. – Но ты как и миллиарды других – мертва духовно.
-Но ты же сам сказал – душа… - прошептала она.
-В этой жизни мало не грешить, нужно быть примером для других, светочем на их темном пути, спасаясь самой, спасать тех, кто вокруг тебя. А что проку от свечи, поставленной под сосуд – только себе и свет.
-И ты пришел забрать мою душу?
Гость снова рассмеялся: дробно, мелко, словно осколки стекла рассыпались по кафельному полу.
-Не стоит драматизировать ситуацию, - сказал он. – Душу нельзя забрать просто так, а только по обоюдному согласию. Ты же не согласишься отдать ее мне? – В этом вопросе Наташа уловила явные вопросительные интонации.
-Нет!
-А если на определенных условиях?
-Ни за что!
-Ничего не зная о душе, не заботясь о ее сохранении, ее будущем, ты, тем не менее, борешься за нее, разве это не абсурд? – Гость прищурился и глубоко затянулся сигаретой. Алый огонек вспыхнул огнем. – Ведь тебе все равно, есть она или ее нет. Ты живешь простыми чувствами, инстинктами, желаниями, ты человек стада. Зачем тебе то, во что ты все равно не веришь?
-Раз ты здесь, то есть и душа! – сделала неожиданный вывод Наташа.
-И это знание как-то изменит твою жизнь? – гость стряхнул пепел на пол.
Наташа промолчала.
-Да и зачем тебе перемены? Скажем, ходить в церковь? Но таким как ты там скучно: нужно выстоять на ногах час или два, пока идет богослужение, нужно каяться, а тебе такое не понравится. Куда интереснее поболтать с подружками по телефону, сходить на фитнес, сделать прическу, ногти, приятно провести время у телевизора. Ты молода и так много интересного впереди. А тут душа – помеха и только! Отдай ее мне.
-Нет.
Гость нахмурился. Наташа заметила, как в его глазах словно бы отразился кончик сигареты – два пламенеющих уголька замерцали в глубине их.
-Ты пока лишь ярко горящий огонек свечи. Придет время, а оно быстротечно, и свеча превратится в чадящий огарочек. Ты постареешь, озлобишься на жизнь, людей, уйдут красота и молодость, останутся только воспоминания. О чем будешь вспоминать в часы старческого одиночества, не нужная государству и детям? Не о церкви же, куда не ходила. Не о праведной жизни, которую не вела. Твои воспоминания превратятся в пыль под моими ногами, и тогда я приду, чтобы забрать твою душу уже без твоего на то согласия.
-Ты жесток!
-Я просто реалист, - ухмыльнулся гость. – Его сигарета догорела до мундштука и он зашвырнул ее щелчком в угол квартиры, где та исчезла, не оставив даже следа. – Придет время, ты, как и миллиарды других людей, окажешься в моей власти, и тогда о разговоре на равных не будет и речи.
-Хочешь, - наклонился он из кресла к Наташе, - я дам тебе красивого и богатого мужа, хорошо оплачиваемую работу? Человеку так мало нужно для счастья и это все у меня есть.
От гостя пахло дорогим парфюмом и еще чем-то, что заглушал благородный запах…
-Серой! – ойкнула про себя Наташа.
Гость рассмеялся.
-Деньгами пахнет! Довольствием! Счастьем! Мне за подобные блага сильные этого мира зад целуют, а от тебя всего-то душа требуется.
-Пусть целуют, - огрызнулась Наташа. – А я свою душу тебе не отдам!
-Смотри! – погрозил пальцем гость. – Прижмет жизнь – долги, кредиты, маленькая зарплата, сопливые дети и пьющий бесполезный во всем муж, позовешь меня еще. Да только условия будут другие, ценник возрастет.
-Уходи, - снова натянула к подбородку одеяло Наташа.
-Как скажешь, - улыбнулся гость. – Но я не прощаюсь. Знаешь, столько вокруг искушений, соблазнов и материальных благ, что прощаться с тобой мне не имеет смысла. Святой ты не станешь, разве в церковь с перепугу походишь, да ненадолго - бросишь, замотанная делами. А дальше все пойдет по-прежнему. И будет огонек твоей души светить лишь тебе, постепенно выгорая и становясь тусклее.
Гость встал. Лампа щелкнула и погасла, наверное, перегорела. А в бледном лунном свете, льющимся через промерзшее оконное стекло, он показался просто тенью, которая тут же и растаяла.
«Суженый мой, ряженый, если в дороге устанешь, сойди с пути и приходи ко мне воды напиться…» - донеслось до Наташи откуда-то с улицы, потом девичий смех, голоса молодежи. Полная луна давно взобралась на самую верхушку небосклона и скатывалась с него вниз. Миновала полночь.
