Как получается, что во имя любви к одному существу допускается оставление других, кто, возможно, любит безответно любящего. Хорошо бы, чтобы все друг друга любили одинаково. Но в миру так не выходит.
Что же делать? Выбрать одно то, что истинно и оставить все остальное, даже если подобные расставления приоритетов кого-то ранят, лишают любви?
Если любовь большая и настоящая, то лишить ее человека невозможно. Любовь вообще измеряется расставанием – от времени и расстояния она только возрастает. А если взамен тихой радости и доброго благожелания любимому приходит истерика утраты дорогого предмета, осуждение с раздражением, ревность и зависть и т.п., то на самом деле была подмена любви удовольствием от обладания другим, самолюбванием как тебя любят, как я хороша, как за мной ухаживают… Данте поэтически точно выразил это свойство любви, что, впрочем не мешало ему находить утешения в мимошедших женщинах - по-видимому такое двоедушие, словно наркотик, будящий засыпающую музу, всегда было свойственно поэтам.
Но давайте простимся с идеалом Данте, повернувшись к старой земной теме
"возлюбить и... помочь", смысл которой в действительности отражается в Ваших вопросах, не так ли? Чтобы избежать докучливых повторов, лучше расскажу, как проблему христианского выбора любви решил один уже немолодой священник. Задолго до рукоположения к нему в душу, как свежий ветер в широко распахнутное окно, подобно дантевской Беатриче, ворвался обольстительный образ милой, доброй и рассудительной женщины. Но любой союз с ней стал бы каноническим препятствием к священному служению, эгоистическим предательством брачных клятв и прямым нарушением седьмой заповеди. После долгих мучительных колебаний, поездок к духоносным старцам и наложенной ими ептимии был сделан единственно правильный выбор –
любовь к Богу выше всех земных привязанностей. А рукоположение в священный сан - это высшее венчание, брачный союз со Святой Церковью: вот почему священникам не разрешается повторно венчаться.
И, парадоксально, что спустя многие и многие годы расставания, его любовь к земной «Беатриче» никуда не ушла, но очистившись от всего плотского, стала безгрешной и радостной, питая его светом великой милующей любви ко всем людям:
Кончается любовь, летит прозрачным пухом,
Как с дерева, цветка - щекочущий озноб.
Я дух перевожу и постепенно Духом
Спокойным становлюсь, прижав к лазури лоб.
Я знаю, что скажу, откроюсь - не сегодня,
Немного погодя, но именно, как есть:
Теперь я не с тобой, - у Алтаря Господня,
И глаз тебе моих, как раньше, не прочесть.
В них влага полных рек, иных миров скольженье,
Двух ласточек игра и Божья благодать.
Теперь мне ни к чему твое отображенье
Держать перед собой и все им заслонять.
Ты только не скорби по поводу разлуки,
Ведь у земных разлук свой привкус высоты...
От сердца отвожу ладонь, раскинув руки,
И пробую обнять весь мир, где есть и ты.