Здравствуйте!
P. S. начало см. в:
Духовное родство
Вы совершенно правы: христианский брак и действительно представляет собой одну из теснейших форм единения людей, приводящего к образованию родства. Однако в данном «родстве» нельзя видеть противоречие «духовному» родству. Замечу, что законное супружество, также как и «духовное родство» (образующееся между восприемником и его крестником) подразумевает ограничение в возможностях заключения браков в отношении сроднившихся между собой кровных родственников мужа и жены. Такое сродство обыкновенно именуется «свойством» и определяется степенями.
Согласно Каноническому Праву, «Свойство приравнивается к кровному родству, ибо муж и жена — одна плоть. Свойственниками являются: тесть и зять, свекровь и невестка, отчим и падчерица, шурин и зять, деверь и невестка» [1, с. 682] («Для определения степени свойства складываются обе родственные линии, а между мужем и женой, связывающими их, степени не существует. Таким образом, теща и зять состоят в 1-й степени свойства, равно как и мачеха и пасынок, невестка и деверь — во 2-й, племянник мужа и племянница жены — в 6-й степени свойства; двоюродный брат жены и тетка мужа — в 7-й степени. Такое свойство называется двухродным. Но церковное право знает и трехродное свойство, то есть когда через два брака соединяются три рода. Например, между конкретным лицом мужского пола и женою его шурина 2-я степень трехродного родства; между этим лицом и второй женой его тестя (не матерью его жены) — 1-я степень трехродного свойства» [1, с. 682]).
Вы пишите: «
Мне не понятно в отношении плотского и духовного родства между супругами? Разве при венчании брак заключается не на Небесах? И разве брак это не высшее духовное единение?». Отвечаю. Применительно к нашему контексту разница между «родством» супругов и кровным родством заключается в следующем.
Возможность формирования супружеских отношений между близкими родственниками не допускается в силу наличия между ними ближайшей родственной связи. Нечто похожее можно сказать и о «духовном родстве», возникающим между восприемником и крестником: поскольку крестный становится по отношению к крестнику «духовным отцом», постольку вступает в родство и с его кровной матерью. Отсюда и препятствие к браку: «Понеже сродство по духу есть важнее союза по телу, а мы уведали, что в некиих местах, некоторые восприемлющие детей от святаго и спасительного крещения, после сего поступают в брачное сожительство с матерями их, вдовствующими, то определяем: дабы от настоящего времени ничто таковое не было творимо. Аще же которые, по настоящем правиле, усмотрены будут творящие сие: таковые, во-первых, да отступят от сего незаконного супружества, потом да будут подвергнуты епитимии любодействующих» [3, с. 96-97].
Что же касается родства между супругами, оно не только не предшествует браку, но и напротив, является целью союза и образуется именно потому, что мужчина и женщина становятся законными мужем и женой (то есть, если «духовные» сродники, равно как и ближайшие кровные родственники супругов роднятся между собою («просто») как родственники, сами супруги роднятся именно как муж и жена).
Вы недоумеваете: «
И такой вопрос, почему отец не может быть восприемником своего ребёнка, если он будет заниматься его духовным воспитанием чуть ли не ежедневно?».
На ранних этапах развития Церкви, такое препятствие к восприемничеству, как кровное отцовство (или материнство), не имело единогласного, всеобщего признания. (А из «Сказания о жизни преподобных Варлаама и Иоасафа царевича» узнаём, что духовным воспитателем и воспримеником мог быть даже и сын по отношению к кровному отцу: «Воспользовавшись благоприятным случаем, сын, по милости Христа, одержал полную победу над злыми духами, господствовавшими доселе над душой его отца, освободил его от заблуждения, внушаемого ими, преподал ему совершенно ясно и понятно спасительное слово и обратил к небесному Богу... Тогда... епископ наставил царя Авенира в догматах веры, после чего крестил его во имя Отца и Сына и Святого Духа. Иоасаф был его восприемником из священной купели, — сын стал родителем отца. Получив от отца телесное рождение, сын сделался главным виновником духовного его возрождения» [2, с. 44-45]).
Однако впоследствии Церковь закрепила настоящий запрет рядом законодательных актов, а также прописала те требования, которым должны удовлетворять потенциальные восприемники. Целессобразность такого законотворчества усматривается, в частности, в том, что кровный родитель, увы, далеко не всегда бывает способным воспитывать кровное чадо согласно идеалам христианства. А удовлетворяющий каноническим требованиям потенциальный восприемник ДОЛЖЕН быть способен и готов к такому труду. Так, например, кровные родители могут быть безответственными или безнравственными людьми (бийцами, пропойцами, лентяями, тиранами), не владеть необходимым запасом вероучительных знаний и пр. Это, конечно, не лишает их звания кровных родителей, однако минимизирует возможность правильного христианского воспитания детей. С восприемниками же дело обстоит совершенно иначе: «Поскольку на восприемниках лежит обязанность участвовать в религиозно-нравственном воспитании своих крестников, от восприемничества следует устранять лиц, не имеющих твердой и основательной веры, а также лиц с сомнительными нравственными качествами» [1, с. 271].
Другое дело, что в настоящее время нередко к выбору восприемников подходят формально: положено специальное лицо — будет такое лицо! Как следствие, и забота "формальных" восприемников о воспринятых не соответствует той мере ответственности, которая определена церковными законодателями; но это — не их вина, ведь называя крестного духовным родителем, Церковь как раз и настаивает: ответственность восприемника за духовно-нравственное воспитание крестника ничуть не меньше, чем ответственность кровного родителя за родное дитя.
Спаси Господи!
1.Цыпин В. прот. Каноническое Право. М.: Изд. Сретенского монастыря, 2012.
2.Святой царевич Иоасаф Индийский. М.: Изд. Прихода храма Святаго Духа сошествия, 2003.
3.Книга Правил святых апостол, святых Соборов Вселенских и поместных и святых отец. М.: Изд. Русский Хронограф, 2004.
