Одно из последствий грехопадения человека — его болезненность (страстность), его уязвимость перед бесчисленными физическими опасностями и недугами; уязвимость не только тела, но и психики. Психическая болезнь — тяжелейший крест!
Но Творцу и Отцу нашему психически больной человек дорог не менее, а может быть, — в силу страдания — еще и более, чем любой из нас. Об этих людях, об их возможностях в Церкви, о здоровье психическом и духовном мы беседуем с Василием Глебовичем Каледой — врачом-психиатром, доктором медицинских наук, профессором кафедры практического богословия Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
— Вы выросли в глубоко верующей православной семье, Ваш дед прославлен в сонме священномучеников и исповедников Российских, Ваш отец и братья — священники, сестра — игумения, мама в старости тоже приняла постриг. Почему же Вы выбрали медицину, а затем именно психиатрию? Что определило Ваш выбор?
— Действительно, я вырос в семье с глубокими православными, церковными традициями. Кстати, мой дед, священномученик Владимир Амбарцумов, расстрелянный на Бутовском полигоне, родился в Саратове; у нашей семьи с вашим городом особая духовная связь, и мне приятно отвечать на вопросы журнала Саратовской митрополии.
Однако прежде чем стать священником, мой отец много лет отдал геологии; мама мечтала стать врачом, но стала биологом; двое моих братьев-священников по первому образованию геологи, а у сестер образование медицинское. Врачи были в роду и раньше. Возможно, здесь есть какая-то связь с именем: четыре Василия были в роду Каледа, и все четверо — врачи. Можно сказать, что, выбирая медицину, я продолжил семейную традицию.
А выбор психиатрии — это влияние личности отца. Папа с огромным уважением относился к медицине и среди всех медицинских дисциплин выделял психиатрию. Он считал, что компетенция психиатра где-то граничит с компетенцией священника. И говорил мне о том, как важно, чтоб именно среди психиатров были верующие, чтобы у человека, если уж ему или его ближнему понадобилась помощь психиатра, была возможность обратиться к православному врачу.
Другом моего деда, священномученика Владимира Амбарцумова, был Дмитрий Евгеньевич Мелехов, один из патриархов отечественной психиатрии. Вскоре после его смерти (он умер в 1979 году) в самиздате вышла его работа «Психиатрия и проблемы духовной жизни», предисловие к этому изданию написал мой отец. Позднее эта книга была издана уже вполне легально. Дмитрий Евгеньевич бывал в нашем доме, и каждый его визит становился для меня — тогда подростка — событием. Учась в мединституте, я окончательно понял, что психиатрия — это мое призвание. И в дальнейшем ни разу о своем выборе не пожалел.
— Что такое психическое здоровье? Можно ли с уверенностью сказать: вот этот человек, даже и при каких-то проблемах, психически все же здоров, а вот этот — болен?
— Проблема нормы в психиатрии очень важна и совсем не проста. С одной стороны, каждый человек индивидуален, уникален и неповторим. Каждый имеет право на свое мировоззрение. Мы очень разные. Но, с другой стороны, мы все очень похожи. Жизнь ставит перед всеми нами одни и те же, по сути, проблемы. Психическое здоровье — это совокупность установок и качеств, функциональных способностей, которые позволяют индивидууму адаптироваться к среде. Это способность человека справляться с обстоятельствами своей жизни, сохраняя оптимальный эмоциональный фон и адекватность поведения. Психически здоровый человек может и должен справляться со всеми трудностями, которые есть в его жизни. Конечно, трудности бывают очень разные. Бывают такие, что человеку их, кажется, не выдержать. Но давайте вспомним наших новомучеников и исповедников, прошедших все: тогдашние методы следствия, тюрьмы, голодные лагеря — и оставшихся душевно здоровыми людьми, психически здоровыми. Вспомним также крупнейшего психиатра и психотерапевта ХХ века Виктора Франкла, основоположника логотерапии, то есть направления психотерапии, в основе которого лежит именно поиск смысла жизни. Франкл основал это свое направление, находясь в нацистских концлагерях. Такова способность здорового человека справляться со всеми испытаниями, иначе говоря, искушениями, которые посылает ему Бог.
— Из Вашего ответа следует, по сути, то, что вера есть или важнейшее условие, или, скажем так, неисчерпаемый источник душевного здоровья. Любой из нас, верующих, слава Богу, людей, на личном опыте в этом убеждается. Мы совершенно иначе воспринимали бы наши трудности, горести, беды, потери, если бы не были верующими людьми. Обретенная вера поднимает нашу способность преодолевать страдания на совершенно иной, невозможный для неверующего уровень.
— С этим нельзя не согласиться! Способность человека преодолевать трудности зависит от его мировоззрения и мировосприятия. Вернемся к Виктору Франклу: он говорил о том, что вера обладает мощнейшей протективной способностью, и с нею в этом смысле не может сравниться никакое другое мировоззрение. Человек верующий на порядок устойчивее человека, не имеющего веры. Именно потому, что он воспринимает эти трудности как ниспосланные Спасителем. В любом своем несчастье он ищет и находит смысл. На Руси издавна было принято говорить о беде: «Господь посетил». Потому что беда заставляет человека задуматься о его духовной жизни.
Если говорить все же не о норме, а о болезни, то при этом важно понимать: тяжелое, генетически обусловленное психическое заболевание может развиться у любого человека — вне зависимости от его мировоззрения. Другое дело — пограничные психические расстройства, возникающие у людей с определенными чертами характера и, опять-таки, с определенным мировоззрением. Именно в этих случаях мировоззрение больного имеет огромное значение. Если он воспитывался в религиозной среде, если он с молоком матери впитал убеждение в том, что жизнь имеет высший смысл и страдание тоже имеет смысл, это тот крест, который посылает человеку Спаситель, — тогда он все происходящее с ним воспринимает с этой именно точки зрения. Если же у человека нет такого взгляда на жизнь, он каждое испытание, каждую трудность воспринимает как жизненный крах. И здесь я могу уверенно сказать: расстройства пограничного типа, невротические заболевания у людей, ведущих полноценную духовную жизнь, встречаются значительно реже, чем у неверующих.
— Вы преподаете пастырскую психиатрию. В чем суть этого предмета? Почему он необходим при обучении будущих пастырей?
— Пастырская психиатрия — это раздел пастырского богословия, связанный с особенностями душепопечения лиц, страдающих психическими расстройствами. Это требует координации усилий, соработничества пастыря и врача-психиатра. От священника в данном случае требуется понимание границ психического здоровья, о чем мы только что говорили, умение вовремя увидеть психопатологию и принять адекватное решение. Психические расстройства, как тяжелые, так и пограничного уровня, встречаются часто: по данным медицинской статистики, 15% населения страдают тем или иным заболеванием этого рода, вопрос только в степени выраженности. А люди, страдающие душевными недугами, склонны обращаться в Церковь, к священникам. Вот почему в церковной, приходской среде людей с этими проблемами относительно больше, чем в среднем по популяции. Это нормально! Это говорит как раз о том, что Церковь — врачебница, и душевная, и духовная. Любому священнику приходится общаться с людьми, у которых налицо те или иные расстройства, — повторюсь, степень выраженности может быть разной. Часто бывает так, что именно священник, а не врач становится первым, к кому человек обращается с проблемой, имеющей психиатрический характер. Пастырь должен уметь вести себя с этими людьми, помогать им и, главное, четко видеть те случаи, когда человека нужно отправлять к психиатру. Как-то мне попалась на глаза американская статистика: 40% людей, обращающихся к психиатрам, делают это по совету священнослужителей различных конфессий.
Следует добавить, что у истоков курса пастырской психиатрии, который читается сейчас во многих духовных учебных заведениях, стоял архимандрит Киприан (Керн), профессор пастырского богословия Свято-Сергиевского института в Париже: в своей книге о пастырском богословии он отдельную главу посвятил именно этому предмету. Он писал о тех человеческих проблемах, которые нельзя описать критериями нравственного богословия, которые не имеют никакого отношения к понятию греха. Эти проблемы — проявления психопатологии. А вот автором первого специального пособия по пастырской психиатрии был как раз профессор психиатрии Дмитрий Евгеньевич Мелехов, о котором мы говорили, сын репрессированного священника. Сегодня уже совершенно ясно, что в стандарт (если мы не побоимся этого слова) пастырского образования должен входить и курс психиатрии.
— Конечно, это вопрос скорее богословский, чем медицинский, но все же — на Ваш взгляд: есть ли связь между психическим заболеванием и грехом? Почему основные виды бреда являют собой как бы гримасы основных греховных страстей? Бред величия, например, и как бы его тень, изнанка — бред преследования — что это, как не гримаса гордости? А депрессия — разве не гримаса уныния? Почему так?
— Бред величия, как и любой другой бред, имеет к греху гордости лишь отдаленное отношение. Бред — это проявление тяжелого психического заболевания. Связь с грехом здесь уже не прослеживается. Но в иных случаях можно проследить связь между грехом и возникновением психического расстройства — расстройства, подчеркну, а не эндогенного, генетически обусловленного заболевания. Например, грех печали, грех уныния. Человек предается печали, потерпев ущерб, понеся какую-то утрату, впадает в уныние от своих трудностей. Психологически это вполне объяснимо. Но здесь особенно важно мировоззрение этого человека и его иерархия ценностей. Верующий человек, имея в жизни высшие ценности, будет стараться правильно расставить все по местам и постепенно преодолеет свои трудности, а вот у человека неверующего скорее может возникнуть состояние отчаяния, полной утраты смысла жизни. Состояние будет уже соответствовать критериям депрессии — человеку понадобится психиатр. Духовное состояние, таким образом, отразилось на состоянии психическом. Такому пациенту психиатра есть с чем обратиться и к священнику тоже, есть что сказать на исповеди. И помощь он должен получить — с обеих сторон, и от пастыря, и от врача. При этом очень важно, чтоб в священнике жила любовь, чтоб он был милосерден к этому человеку и способен реально его поддержать. Необходимо отметить, что, по данным ВОЗ, к 2020 году депрессия выйдет на второе место по заболеваемости во всем мире; и главные причины этого эксперты ВОЗ видят именно в утрате традиционных семейных и религиозных ценностей.
— А насколько возможна духовная, церковная жизнь для людей, страдающих тяжелыми психическими заболеваниями, например, различными формами шизофрении?
— Нет никакой вины человека в том, что он пришел в этот мир с тяжелым, генетически обусловленным заболеванием. И если мы действительно верующие христиане, мы не можем допустить и мысли о том, что эти люди ограничены в своей духовной жизни, что Царство Божие для них закрыто. Крест психического заболевания — это очень тяжелый, может быть, самый тяжелый крест, но верующий человек, неся этот крест, может сохранить для себя полноценную духовную жизнь. Он ни в чем не ограничен, это положение принципиальное — ни в чем, включая возможность достижения святости.
Следует добавить: шизофрения — она ведь очень разная бывает, и пациент с шизофренией может находиться в различных состояниях. Он может перенести острый психотический приступ с бредом и галлюцинациями, но затем в некоторых случаях наступает ремиссия очень высокого качества. Человек адекватен, успешно работает, может занимать ответственную должность, благополучно устроить свою семейную жизнь. И его духовная жизнь ничуть не затруднена и не искажена болезнью: она соответствует его личному духовному опыту.
Бывает, что больной в состоянии психоза испытывает некое особое духовное состояние, чувство особой близости к Богу. Затем это чувство во всей его глубине утрачивается — хотя бы уже потому, что с ним трудно вести обычную жизнь, — но человек помнит о нем и после приступа приходит к вере. И в дальнейшем живет совершенно нормальной (что важно), полноценной церковной жизнью. Бог приводит нас к Себе разными путями, и кого-то, как ни парадоксально, вот так — через психическую болезнь.
Но бывают, конечно, и другие случаи — когда психоз имеет религиозную окраску, но все эти квазирелигиозные переживания суть только порождение болезни. Такой больной воспринимает духовные понятия искаженно. В подобных случаях мы говорим о «токсической» вере. Беда еще и в том, что эти больные нередко оказываются очень активными. Они проповедуют свои совершенно искаженные понятия о Боге, о духовной жизни, о Церкви и таинствах, они пытаются передать свой ложный опыт другим людям. Это нужно иметь в виду.
— О психических заболеваниях часто вспоминают в связи с бесовской одержимостью (или тем, что так называют). Зрелище так называемых отчиток заставляет предположить, что в храме собраны просто больные люди. Что бы сказали об этом Вы? Как отличить психическое заболевание от одержимости? Кого надо лечить препаратами, а кому требуется помощь духовная?
— Прежде всего хочется напомнить о том, что приснопоминаемый Святейший Патриарх Алексий II был решительным противником распространившейся как раз в те годы широкой и бесконтрольной практики «отчитывания». Он говорил о том, что чинопоследование изгнания злых духов должно совершаться только в крайне редких, исключительных случаях. Лично я никогда не присутствовал при массовых отчитках, но мои коллеги — люди, заметьте, верующие — наблюдали это. И с уверенностью говорили, что большинство «отчитываемых» — это, что называется, наш контингент: страдающие психическими расстройствами. Психическое заболевание того или иного типа имеет определенную структуру, характеризуется многими параметрами, и профессиональный врач всегда видит, что человек болен, и видит, чем болен. Что же касается состояния бесоодержимости, духовного повреждения — оно проявляется в первую очередь в реакции на святыню. Это проверяется «слепым методом», как выражаются врачи: человек не ведает, что его подвели сейчас к мощевику или к чаше со святой водой. Если он, тем не менее, реагирует, значит, есть смысл говорить об одержимости бесом. И о помощи священника, конечно, — не любого, а того, у которого есть благословение архиерея на чтение определенных молитв над мучимыми от нечистых духов. В противном случае это чисто психиатрическая проблема, не имеющая отношения к духовному состоянию. Это распространенный случай, у нас много больных, имеющих в структуре бреда какую-то религиозную тематику, в том числе и такую: «Во мне сидит бес». Многие из этих пациентов — верующие, православные люди. Если при клинике, где они находятся, есть церковь, они посещают службы, исповедуются, причащаются, и никакой бесоодержимости у них на самом деле нет.
К сожалению, мы сталкиваемся со случаями, когда священники, не имеющие достаточного опыта и не прослушавшие в семинариях курса пастырской психиатрии, отправляют совершенно «классических» больных на так называемые отчитки. Совсем недавно ко мне привели девушку, студентку, которая вдруг стала заворачиваться в фольгу, надела на голову кастрюлю — защищалась от неких «лучей из космоса». Действительно, классика психиатрии (так называемый студенческий случай)! Но вместо того, чтоб немедленно вести дочь к врачу, родители повезли ее к какому-то «старцу», шесть часов стояли в очереди к нему, а потом он послал их на отчитку, которая, конечно же, не помогла. Сейчас состояние этой пациентки удовлетворительное, болезнь удалось купировать с помощью лекарств.
— Вы говорили уже здесь о том, что больной, бред которого имеет религиозную окраску, может быть очень активен. А ведь найдутся люди, которые ему поверят! Бывает ли так, что обычного больного человека принимают за святого?
— Конечно бывает. Точно так же бывает, что человек говорит о своей бесоодержимости или о каких-то необыкновенных видениях, о своей особой близости к Богу и особых дарах — а все это на самом деле просто болезнь. Вот почему мы, психиатры, преподающие пастырскую психиатрию, говорим будущим священникам: есть повод насторожиться, если ваш прихожанин уверяет вас, что достиг уже каких-то высоких духовных состояний, что его посещают Богоматерь, святые и т. д. Духовный путь долог, сложен, тернист, и лишь единицы выдерживают его и становятся великими подвижниками, которых посещают Ангелы, святые и Сама Божия Матерь. Мгновенных взлетов здесь не бывает, а если человек уверен, что именно это с ним произошло, — в абсолютном большинстве случаев это проявление патологии. И это еще раз показывает нам важность сотрудничества врача-психиатра и пастыря, при четком разграничении сфер их компетенции.
Журнал «Православие и современность» № 26 (42)
Беседовала Марина Бирюкова
