Какие люди наиболее подвержены алкоголизму и наркомании? Как правильно оградить ребенка от пагубной зависимости? Когда помогает и не помогает капсулирование? Совместимы ли Православие и тренинги? Нужна ли Церкви психология? На эти и другие вопросы отвечает настоятель храма Иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша» при Городской Наркологической Больнице, протоиерей Александр Гаврилов.
– Отец Александр, как человека, который уже многие годы несет непростое служение в реабилитационном центре, прежде всего хочется Вас спросить, какие люди находятся в зоне риска? Спиться может любой человек?
– Многие люди максимально предрасположены к употреблению. Если говорить простым языком, чтобы нас поняло большее количество читателей, и не уходить в умные термины, то людей можно разделить по психотипу на две категории: одни с мягким психотипом, другие с твердым.
Так как в мире много несправедливости, грубости, и уж точно не любви, то, когда на людей с мягким психотипом оказывается давление или по отношению к ним проявляется агрессия, они реагируют на это совсем иначе, чем люди с твердой психикой. У последних в одно ухо влетело, а из другого вылетело. Они не придают большого значения тому, что кто-то их обидел, и спокойно живут себе дальше. А человек с мягкой психикой раним, тонко чувствует, начинает накручивать, переживать.
Все это идет из детства, при том, что в одной семье, у одних родителей могут родиться два младенца, но у одного психика нормально воспринимает тяжесть жизни, а у другого она впечатлительная. Вследствие разного рода замечаний, наставлений и, к сожалению, порой насильственных действий, человек с мягкой психикой испытывает постоянную боль. Одна нерешенная боль накручивается на другую, а та – на третью. У детей же, как правило, нет психологов, собственных духовников. Часто они не имеют даже простого родительского внимания, никто не спросит: «Ну, расскажи мне, сынок, что тебя тревожит». По факту ребенком никто не занимается. И когда такой человек с детства встречается в жизни с несправедливостью, болью или чем-то подобным, его психика ищет, где бы получить анестезию, чтобы на какое-то время эта боль улеглась. Это как постоянно ноющий зуб, когда хочется, чтоб боль улеглась хоть на какое-то время, пусть на два часа. Поэтому мозг ищет анестезию.
Как правило, эта ситуация в дальнейшем развивается по одному из двух сценариев. Первый – человек находит свой наркотик, находит что-то, что вырабатывает эндорфины. Это может быть и собственно наркотик, и еда, и агрессивные, экстремальные виды спорта, и сексоголизм, и трудоголизм.
Второй возможный вариант – человек пользуется наркотиком, который предложил ему социум. Допустим, одноклассники употребляют алкоголь, и тогда ребенок будет заниматься тем же самым. Эта анестезия не сильно поможет снять стресс, но зато ты в социуме: делай так, и все будет «хорошо».
Вспоминаю одного молодого человека. Он рос без отца, а его мама ездила по стране, занималась сетевым маркетингом, продавала Гербалайф – это были 90-е годы. Ей нужно было куда-то деть сына, и когда ему было лет 10-12, она решила отдать его на борьбу. А рядом был интернат Школы олимпийского резерва по дзюдо и самбо. Туда она ребеночка и отдала, чтобы он стал там мужчиной, отца-то нет. Казалось бы, благое намерение, но оказалось, что тренер – педофил, который насиловал группу мальчиков, не всех, но многих. Парень попал в их среду, и после того, как произошло насилие, они ему сказали: «Слушай, если ты не хочешь повеситься, есть классная тема – героин». И он сразу же, в 12 лет, чтобы хоть как-то уравновесить свое внутреннее состояние, чтобы произошла обратная балансировка, стал употреблять героин. Без всяких предварительных травок-муравок. И когда я его спросил, почему он не рассказал маме, почему не убежал, он ответил: «Я как-то не догадался». Такая психика у детишек.
Понятно, человек с более твердой психикой, окажись он в подобной ситуации, рассказал бы родным или подрался или даже убил этого тренера. А мягкие люди становятся, как сейчас говорят, терпилами, конфликтность переживают внутри. Они не выкидывает ее во внешний мир.
Ирония судьбы заключается в том, что именно эти люди и являются креативщиками, которые двигают нашу цивилизацию. Напротив, люди с твердой психикой совершенно далеки от творчества, они не фантазеры, не видят мир по-другому, но благодаря им мир обеспечивается. К таковым, например, относятся слесарь, сантехник, продавец, клерк. А люди с мягкой психикой – это режиссеры, актеры, певцы, художники, проповедники. Они видят все иначе, они интересные. Благодаря им наш мир растет и развивается, и, сожалению, здесь имеется побочный эффект: когда у них нет гармоничного и, скажем так, экологичного выплеска внутренней составляющей (через музыку, через творчество в целом), они становятся алкоголиками, наркоманами, занимаются порнографией. То есть пытаются снять внутреннее напряжение через то, что предлагает им общество.
Допустим, такая творческая личность в силу каких-то обстоятельств вынуждена работать на заводе, делать какие-то болванки. Вокруг все пьют, и он будет, но будет делать это творчески. Те просто – щелк-щелк, а этот если уж и войдет в запой, то войдет творчески. И будет переживать, что бригадир его как-то оскорбил. А потом оказывается, бригадир всех так оскорбляет. Но один из-за этого «загнался», а другой не придал значения.
Таких тонко чувствующих, творческих людей меньше, чем людей с твердой психикой. И они «спасаются» чем-то, что вызывает изменение их внутреннего мира, вот такая эндорфиновая зависимость у них. А откуда они берут эндорфины, это уж или как получилось, или они нашли что-то свое.
– «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом», – говорит апостол Павел (Евр.11:1). Поэтому можно сказать, что и верующие люди по-особенному чувствуют и отчасти попадают в разряд тонко чувствующих, творческих людей. Какие опасности здесь кроются?
– Чтобы углубиться в этот вопрос, нужно представлять иерархию того, как эндорфины вызывают отклик внутри у людей в целом. Главная проблема заключается в том, что самые сильные эндорфины вырабатываются от веществ, изменяющих сознания, то есть наркотиков, имеющих как природное, так и химическое происхождение.
На втором месте, но с большим отрывом, стоит похоть, некие интимные радости, сексуальные утехи.
На третьем месте, с еще большим отрывом, стоит чревоугодие, и это уже ловушка для православных. Им тоже надо каким-то образом «подравняться», ведь они творческие люди, поэтому они приходят вечером и начинают наедаться. Таким образом они просто пытаются заглушить едой тяжесть сегодняшнего дня или тяжесть некой ситуации, которая может длиться порой и месяц, и два.
Потом с большим отрывом, но уже с очень маленькими процентами идут спорт, дела милосердия, молитва.
На последней ступени этой иерархии располагается выработка эндорфинов через осуждение. Сложность заключается в том, что осуждение подобно маленьким пузырькам: сидя на диване, не прикладывая никаких усилий, можно осудить этого, этого, этого и в результате поднять уровень эндорфинов до уровня алкоголя в голове. Вот почему многие православные, к сожалению, осуждают, постоянно находятся в оценочном состоянии. Физиологически это тоже выработка эндорфина, хоть и маленькая, в больших количествах и она ощутима: осудил тут, осудил там. В результате уровень серотонина уже такой, как если бы человек съел тортик. Поэтому нужно понимать, осуждение есть не только духовный момент, но и физиологический.
В то же время молитва, дела милосердия, спорт имеют небольшой выход радости. Например, спорт. Ведь надо доехать до клуба, полтора часа отзаниматься, и только потом человек может ощутить радость от сегодняшней тренировки.
С делами милосердия и молитвой все еще сложнее. Если никому не рассказал о своем добром поступке, то и серотонин почти не выработался. И на молитве можно отстоять полтора часа, не ощутив внутреннего подъема. Да, бывают моменты, когда, молясь, испытываешь радость, но далеко не всегда. Другое дело, когда съел тортик или печенюшку, а если еще человек употребил вещества…
– Но верующие едва ли будут употреблять вещества.
– Да, верующий человек, как правило, не употребляет наркотики. Однако существует ловушка для православных, о которой мы редко задумывается. Что греха таить, многие верующие употребляют алкоголь, потому что в православной среде он не считается наркотиком. И это чудовищная ошибка!
Вот уже 20 лет я занимаюсь этим служением и начинал, естественно, с православных реабилитационных центров. Как правило они создаются при монастырях или епархиальных отделах. Помню, начинается церковный праздник, и мы с воспитанниками из ребцентра отправляемся в паломническую поездку в монастырь. Приезжаем, а на столе уже стоит вино, и даже на запивке вино! Это при том, что мы заранее с игуменом или игуменьей договариваемся, чтобы никакого вина не было. Приезжаем, и все равно оно стоит. То есть получается, вино – это уже некий атрибут Церкви: «Ну как же мы предложим вам какой-то там морс? Это же запивка!»
А теперь давайте посчитаем. У нас 12 двунадесятых праздников, плюс Пасха, плюс день рождения местного игумена или архиерея, плюс день рождения обители. То есть минимум 15 раз в году на стол ставится вино, или, проще говоря, раз в три недели накрывается трапеза, на который присутствует вино. При том, что вино бьет сильнее, чем иной алкоголь. А в результате получается, что в Церкви мы видим немало людей, которые, будучи творческими личностями, тоже хотят поднять эндорфины через употребление алкоголя. А если они и не пьют, то заедают. К сожалению, церковная среда не осмысливает того, что вино – это тоже алкоголь, а алкоголь – это тоже наркотик. Этиловый спирт – это тоже яд, влияющий на нашу психику.
– Многие верующие относятся к психологии с недоверием. Почему?
– Иисус Христос нередко использовал психологические приемы, например, приводил метафоры. Он со всеми общался на понятном им языке, учитывал особенности Своих собеседников. Эту традицию потом поддержали апостолы.
«Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых», – пишет апостол Павел (1Кор.9:20-22).
Поэтому если рассматривать донесение своих концепций, своих мыслей до людей, то мы бы сейчас сказали, что Христос и апостолы использовали психологические приемы в своей проповеднической деятельности, чтобы всем стало удобнее и понятнее.
Другое дело, что из нас, увы, выбито понимание души. Обычное население, не церковное, отрицает веру, грубо говоря, верующих людей не любят. В свою очередь сами верующие по факту любят веру, но не любят психологию, а значит не любят и тему души, потому что психология – это психо и логос, наука о душе. То есть у нас не любят психологию и не любят веру. Советская власть убрала из своего концепта именно тему психо, тему души, и, надо сказать, у нее это получилось.
Отсюда наш менталитет, с недоверием относящийся ко всему, что связано с душой. Порой даже священники, люди начитанные, веру признают, но все, что касается психо, души, считают «бабскими баснями», бреднями.
– Нередко те или иные проблемы духовной жизни мы объясняем исключительно нападками «духов злобы поднебесных». Нужна ли Церкви психология?
– В этом нет ничего нового. И раньше люди не понимали многие явления, объясняли их колдовством. В разряд таких «колдунов» нередко попадали математики, физики, астрономы, химики. Со временем все становилось на свои места. И это естественный процесс: не принимать, не понимая.
Лет 10-12 назад в Петербурге проводилась конференция православных психологов, на которую меня пригласили, поскольку я проводил тренинги. Там обсуждался вопрос, позволительно ли в Церкви проводить тренинги. А сейчас уже в каждом отделе епархии проводятся тренинги.
А что такое тренинг? Представим автошколу, вождение машины: там есть теория и практика. В психологии практика называется тренинг. Но мы же все, сдавая на права, идем на этот тренинг под названием практика. И никого это не смущает. Вот и сейчас проведение психологических тренингов в Церкви считается нормальным и необходимым, хотя всего 12 лет назад представить такое было невозможно.
– Однако не всякий тренинг может принести пользу душе человека…
– Слово «тренинг» подразумевает практику. Пришедшее к нам из английского языка, оно поначалу многих настораживало, но постепенно стало привычным на слух. Конечно, оно используется и в психологии, хотя по факту, это то же самое, что практика.
С другой стороны, нужно действительно учитывать, что существуют различные психологи, различные практики. Одни из них прошли апробацию, одобрены сообществом психологов и существуют уже многие десятилетия. Люди понимают, там с ума не сойдешь.
В этой истории всегда появляются и деструктивные «тренеры», например, саентологи. Они придумывают что-то свое, хитрое, не опробованное ни на ком. Их деятельность не идет на пользу никому и вызывает негативные последствия, особенно у определенного типа людей. Скажем так, если нормальный человек столкнется с ними, они не смогут на него никак воздействовать. Но есть же и психически нездоровые, тревожные люди. Конечно, они могут повредиться. Поэтому, казалось бы, и там, и тут практика, но вопрос, какая именно. Поэтому, конечно же, тренинг тренингу рознь.
Если же мы говорим о том, что тренинг есть практика, то практика есть и в христианстве. Допустим, практика постов, молитвенная практика. Им предшествует теория, когда мы знакомимся с душеполезными книгами.
– Если рассматривать зависимость как недуг, значит должна быть и профилактика болезни. Что могут сделать родители, чтобы оградить ребенка, подростка от пагубного влияния зависимых сверстников?
– В моей семье четверо детей, и мы с женой, конечно, старались оградить их от негативного влияния. Сначала мы думали, что будет лучше переводить их из школы в школу, чтобы менялось окружение. В результате мы столкнулись с парадоксом: в обычной школе употребляют алкоголь, а в дорогой – наркотики. При чем этих школьников привозят водители, охранники вокруг, а эти ребята распространяют наркотики. И трудно сказать, где лучше: там, где «пивасик» и дешевый алкоголь или там, где наркотики.
В 12 лет сын бежал после уроков в спортивную секцию, а весь класс собирался и пил у одноклассника, у которого в тот момент дома не было родителей. Во всем классе только два человека занималось спортом, все остальные у кого-то зависали и пили. Это была обычная школа.
Чтобы избежать беды, родителям необходимо разговаривать со своими детьми, ни в коем случае не манипулировать, честно признавать свои ошибки, просить у ребенка прощения, если где-то поступили некрасиво. А ведь часто бывает наоборот: сначала ребенок с мягким психотипом загружается некачественными отношениями в школе, тем более он немного не от мира сего, а там обычные ребятишки над ним подтрунивают, подшучивают, и в результате он начинают вариться в себе. А потом еще и родители его не психологи ведь: где-то подзатыльник дали, где-то наказали, проманипулировали, наорали. «Меня так воспитывали, и ничего, вырос нормальным человеком, значит, и я так буду делать». Но потом их дети становятся нашими клиентами, причем с самого раннего возраста.
Родителям нужно изучать отношения, и, на мой взгляд, это искусство. Если бы сейчас нашим читателям предложили нарисовать коня, то кто бы из них смог сделать это хорошо, если не учился на художника? Вот и отношения – это искусство. Надо читать книги, посещать семинары, в Youtube много полезной информации. Все это станет залогом грамотного отношения с ребенком, и когда у него накопится внутри, он будет спускать пар экологично. Такой человек не станет нашим клиентом.
– Расскажите, пожалуйста, о вашей методике и вашем центре.
– Мы много работаем с чувствами. Все дело в том, что зависимые люди не понимают, что с ними происходит. В раздражении, злости, гневе у них нет понимания, что они чувствуют. Это так называемые замороженные чувства. Мы прорабатываем эти чувства.
Кроме того, мы учим их отслеживать деструктивное поведение в конкретной семье, показываем, как в этой ситуации поступить конструктивно.
Много внимания уделяется границам, чтобы человек мог самостоятельно отстаивать свои границы, если его позвали употребить. Ведь обычно как? Если ты не употребляешь, ты больной. А если употребляешь, вроде как здоровый.
Кроме того, мы берем на вооружение так называемую двенадцатишаговую программу Анонимных Алкоголиков. Она получила большое распространение в США. В мире только два государства взяли ее на вооружение, как государственную – США и Польша. Эта программа в настоящее время считается самой востребованной не вследствие свой универсальности, а потому что в 1970-е годы американцы взяли ее на вооружение, на ее развитие были направлены большие государственные средства. Были открыты исследовательские институты, защищались научные работы. И вот благодаря тому, что программа получила государственную поддержку, она стала ощутимым инструментом в работе с зависимостью.
Совсем не так у нас в России. Если кто-то создал собственную уникальную программу, у него чисто технически не будет возможности испытать ее в деле, привлекая большое количество зависимых. Кроме того, у него пока нет временного ресурса, поэтому он не может сказать, как эта программа будет себя вести с клиентом через 20-30 лет, а американцы работают в этой области уже 40-50 лет. Где наш уникум возьмет испытания на таком длительном промежутке времени? И плюс ко всему, чем больше специалистов привлекается к работе над программой, тем более выкристаллизованной она становится. А у нас нет такого количества исследователей. Поэтому, к сожалению, отечественные варианты в сравнении с американскими – это как самокат и Mercedes. Чтобы достигнуть более-менее серьезного уровня, мы проходили обучение в Америке, приходил его и я. Таким образом мы использовали американский вариант, но наполнили его православным содержанием. То есть в итоге мы имеем своего рода слепок американской системы реабилитации и православную духовность. В этом плане у нас, скажу не без гордости, получается хорошо, потому что мы пользуемся накопленным мировым опытом.
– Вы могли привести пример удачного взаимодействия Православия и психологии? Имеются ли в подобной практике какие-нибудь нюансы?
– Такой пример. Человек проанализировал причины конфликта с женой. Он понял, что она хотела его задеть, потому что была обижена, и теперь нужно что-то делать. Анализ ситуации проведен с помощью психологии, а благодаря Православию, он смог простить жену, переступить через собственную обиду, гордыню. Он нашел силы обнять ее, они помирились.
Таким образом психология дает качественный самоанализ ситуации, и все. Благодаря одной психологии этот человек, которого мы привели как пример, может проанализировать причины возникшей у него с женой проблемы, но не простить. И как бы качественно психолог ни разбирал ситуацию, он не сможет ничего сделать с гордыней своего клиента. Ее ведь никуда не деть. Возможность работы с гордыней дает христианство, потому что преодолеть ее может помочь только Бог.
Что тут может сделать психолог? Да, он разбирает ситуацию, да, он может посоветовать помириться. И супруги с ним согласны, они все понимают. Но откуда взять силы? У нас же поврежденная душа, мы гордецы, эгоцентристы. И все, на этом психология стопорится. Но когда мы молимся, взываем о помощи к Богу, постимся, причащаемся, исповедуемся, читаем Евангелие (вспомним хотя бы притчу о немилосердном должнике, Мф.18:23-35), мы можем и обнять, и просить прощения, и простить. А через несколько месяцев такой человек приходит и говорит, что он начал молиться за свою жену. Он не хочет мстить, он жалеет ее, прощает и принимает. В психологии этого не достичь.
Большую пользу такому человеку может оказать и по-настоящему опытный, мудрый духовник, способный, даже не будучи дипломированным психологом, провести хороший самоанализ. Но у нас, к сожалению, не так много мудрых опытных духовников в возрасте. А если мы все-таки найдем такого, то его, как правило, все время окружает множество людей. Он не может уделить каждому из них и 10-15 минут. Вот он идет, его ведут под ручки, а он успевает только благословить всю эту толпу, с ним даже не поговоришь. В итоге самостоятельное принятие решений в духовной жизни человеком, не имеющим опытного помощника, может завести в тупик. Так, например, человек начинает оправдывать свои немощи и обвинять другого человека.
– Тем не менее, мне кажется, каждый православный встречал в своей жизни хотя бы одного обычного приходского священника, который помог ему провести внутренний самоанализ не хуже психолога.
– Это действительно так. Опытный священник может помочь провести самоанализ, руководствуясь своим опытом, даже если он не изучал психологию. Большое значение имеет и его молитва.
Приведу пример. У нас в храме служит священник. Он родился в благополучной верующей семье, и сам человек замечательный. Он никогда не учился служению в реабилитационном центре, но говорит те же вещи, что и я, хотя я много лет работаю с зависимыми, и я очень долго этому учился. Он говорит то же самое, только другими словами. И вот я смотрю на него и удивляюсь, думаю: «Как так? Я это постигал, старался, а ему уже дано». Да, в Церкви есть люди, которым психология не нужна, потому что им дано от Бога. А есть те, которым, чтобы получить знание, нужно учиться и учиться.
Знаете, с детства я занимался борьбой, я мастер спорта по дзюдо. И я, вот, помню, тренируешься-тренируешься, ну, что-то начинает получаться. А приходит парнишка, никогда раньше борьбой не занимался и у него сразу же все получается. Думаешь, ну как так, я два месяца на ковре с утра до вечера, а он пришел и тут же все схватил. Такие бывают люди, но их мало, на самом деле.
– Вернемся к зависимым. Капсулирование, вытеснение психотравмы в бессознательное помогает зависимому человеку или мешает?
– У нашей психики есть шикарнейшая возможность забывать. Проще говоря, забывать – это и значит капсулирование. Но сложность заключается в том, что забывает только голова. Нервные клетки перестают добираться до памяти, они как бы окружают ее вакуумом. Получается капсула. К сожалению или к счастью, мы многое забываем. Забыли, и нам хорошо. В этой истории минус в том, что память может забыть факт, но не эмоцию. И тогда, если, например, женщину когда-то обидел мужчина, она его уже и не помнит, но ко всем другим мужчинам испытывает раздражение, злость и гнев. Ее спрашиваешь, почему она такая злющая, а она не знает, но они ей противны.
Применительно же к творческому человеку получается так, что первопричину проблемы он, может, и забыл, а эмоции остались, и тогда он становится заядлым алкоголиком. Спросишь его: «Почему?». Но ответить, конкретику назвать он не может: «Ну, жизнь такая». Вот эту эмоцию он теперь заглушает алкоголем, а как ему кажется, – противоядием, болеутолителем. И реабилитация позволяет выявить эти капсулирования. Чтобы он вспомнил, что, допустим, жена ему когда-то изменила. А когда он вспомнил, следующая задача, благодаря Православию, научить его простить свою жену. И тогда эмоция уйдет, ему незачем будет применять анестезию: боли нет, потому что он отпустил, простил.
Единственная сложность заключается в том, что таких причин может быть много. Он же пьет не только из-за жены, много обид накапливается. И мы достаточно активно прорабатываем тему обид, это называется у нас «переворачивать обиды»: увидел обиду и отпустил ее.
Но и тут не все так просто. Вспоминаю случай. Я читал лекцию, темой которой была 5-я заповедь – «Чти отца твоего и матерь твою…». После лекции ко мне подходит парнишка и говорит: «Да, я согласен, но как мне простить отца, который меня до 16-ти лет насиловал? Мы уже давно с ним не живем, но недавно встречались по делу, и у него был такой взгляд, что он и сейчас был бы не против меня изнасиловать. Сказать, что я хочу его убить, это не сказать ничего. Да, я хочу его убить, расчленить, снять кожу, но меня останавливает только религиозная составляющая и то, что я боюсь сесть в тюрьму. А вы говорите отпустить, простить». Вот такой человек придет в храм, а ему скажут простить. А как простить? Это правильные слова, но нужна же какая-то методика, чтобы ему помочь. Поэтому, когда люди приезжают к нам с подобными травмами, мы 3-4 месяца с утра до вечера занимаемся с ними, чтобы у него по максимуму получилось раскапсулироваться и простить за то, что стало причиной его зависимости. Самостоятельно он с этим справиться не может.
– Получается, что человек не может правильно выйти из зависимости, минуя реабилитационный центр?
– Употребление вещества – это самая крайняя точка заболевания. Это покажется странным, но очень многие алкоголики и наркоманы не употребляют вещество.
Приведу пример. Девочка видела, что ее папа был алкоголиком. У нее в голове стоит запрет на употребление алкоголя, но ее семейная дисфункция дает такое же мировоззрение, какое было в ее семье, и по факту она зависимая, только не употребляет алкоголь. Получается, само употребление алкоголя – это лишь последняя стадия заболевания. И если человеку хватает силы воли перестать употреблять алкоголь самостоятельно или он делает это через кодирование, у него внутри все равно накапливается напряжение. Просто он скидывал его через алкоголь, а теперь запретил себе пить, но напряжение-то все равно растет, просто теперь он будет сублимировать его через что-то другое.
Приведу пример, не совсем приятный, но близкий. Представьте простуженного человека, и у него на спине три фурункула. Их нужно обрабатывать: один залечили, другой залечили, а потом берете и массажными движениями с поясницы начинаете ввести по спине и из всех дырок начинает литься. То есть мы видим подкожное заболевание. Так вот это психологическое напряжение – то же самое. Оно может выйти через алкоголь. Закроем алкоголь – выйдет через еду. Еду закрыли – выйдет через секс. Секс закрыли – будет трудоголизм. Психологическое напряжение будет постоянно сублимироваться через что-то еще.
Да, такой человек может самостоятельно или с помощью кодирования бросить пить, но потом родственники ему, как правило, говорят: «Слушай, лучше б ты пил, потому что теперь постоянная злость, раздражение, гнев». Конечно! Ему же надо куда-то выкидывать все то, что теперь накапливается в нем. Вот он на родственников или на подчиненных эту злость и выливает. А накапливаться будет всегда, это уже его природа, потому что он не может жить здесь и сейчас в раю, где все его любят. Но его будут не любить продавцы, сотрудники ДПС, соседи, жена. Напряжение все равно будет накапливаться, но именно реабилитация предлагает инструменты для преодоления данной проблемы.
– А к вам обращались, у которых не получилось решить проблему самостоятельно?
– Конечно. Как правило, такой человек держится от четырех месяцев до года с небольшим. Он держится и считает, что он красавчик. Но потом приходят его родственники и говорят: «С ним невозможно жить, потому что он агрессивный». А он этого либо не замечает, либо не хочет замечать. Так мы начинаем работать с родственниками, чтобы они, так скажем, не проглатывали эту ситуацию. Чтобы они ему честно рассказывали о том, что они чувствуют, о том, что он их унижает, оскорбляет. В психологии это называется поставить границы. И в результате, если они это все делают правильно, экологично, без криков, без ругани, этот человек или приходит, увидев ситуацию такой, какая она есть, или приходит тоже сам, но благодаря работе с родственниками. Либо, увы, снова начинает употреблять.
– Как уговорить человека идти лечиться?
– Сами зависимые, как правило, не хотят лечиться. Зачем? Ведь они нашли способ заглушать свою боль на какое-то время и так стали профессиональными употребляющими. Человек знает: когда стресс накопится, он уйдет в запой на три дня, а потом еще несколько месяцев все будет нормально. У него сложилась схема, «помогающая» ему с этим жить. А у родственников такой схемы нет, они же не алкоголики. В итоге родственники страдают даже больше, чем он сам. Поэтому и в храмы, и на консультации в первую очередь приходят именно родственники, а не сами алкоголики. В психологии они называются созависимыми.
Сегодня существуют методики, помогающие правильно, конструктивно вести себя с зависимым человеком, позволяющие способствовать тому, чтобы он прошел реабилитацию. У нас тоже есть такой центр для созависимых. В отличие от реабилитационного центра, которая функционирует для зависимых людей и работает в традиционном офлайн-режиме, центр для созависимых работает онлайн. Потому что все созависимые, как правило, работают, чего не скажешь об алкоголиках. Созависимые мама, папа, жена не всегда могут приехать. Поэтому для них и открыт онлайн-центр, где мы их учим правильно выстраивать работу с зависимыми родственниками.
– Что вам хотелось бы пожелать всем, кто прочтет это интервью?
– Мне хотелось бы пожелать, чтобы люди стали внимательнее друг к другу. Это важно. Очень часто мы замыкаемся на чем-то внешнем: я сплю, чтобы выспаться, чтобы пойти на работу, чтобы прийти домой, поесть-поспать, и снова все повторяется. Крутимся как белка в колесе и забываем, что рядом с нами дети, жены, мужья, нуждающиеся в человеческом внимании. Когда мы вспомним о ближних, тогда и зависимых будет меньше, а любви – больше. Сможем построить малые церкви, получится и в большой Церкви хранить мир, иметь взаимопонимание, быть дружными, никого не осуждать. Желаю всем сердечного внимания к близким!
