Глава 5. Конец стабильности

Шел двадцатый год правления Хишама, четвертого из сыновей Абдалмалика, занимавших халифский престол. Ему было 52 года,⁶³⁷ но какая-то внутренняя болезнь, сопровождавшаяся болями, изнуряла его, и 6 февраля 743 г.⁶³⁸ он скончался в своем дворце в Русафе. Его наследник ал-Валид б. Йазид находился в это время в семистах с лишним километрах, в ал-Азраке.⁶³⁹ Несмотря на его отсутствие и нелюбовь к нему сыновей Хишама, присяга преемнику была проведена в тот же день без осложнений и противодействия, из чего можно заключить, что в окружении Хишама было много сторонников ал-Валида, которые не считали его завзятым пьяницей и закоренелым грешником, недостойным возглавить мусульман.

Ал-Валид в своем далеке получал достаточно информации из Русафы и знал о болезни дяди-халифа, ждал его смерти и скорого своего вступления на престол, поэтому 11 февраля,⁶⁴⁰ завидев издали гонцов, сразу понял, что долгожданный час настал. Прочитав официальное послание из халифской канцелярии, он первым делом осведомился о судьбе своего секретаря и товарища по вечеринкам Ийада б. Муслима, арестованного Хишамом, и узнав, что он вышел на свободу, приказал опечатать сокровищницу, отчего Хишам не мог быть похоронен в достойном халифа саване.⁶⁴¹ Ал-Валид не поехал в ненавистную Русафу, а послал туда своего двоюродного брата, ал-Аббаса б. ал-Валида, поручив ему принять государственную казну и арестовать средства сыновей Хишама, кроме Масламы, который был ему близок по пристрастию к вину.⁶⁴² Сам ал-Валид 15 февраля⁶⁴³ появился в Дамаске, где руководил пятничной молитвой и принял присягу жителей столицы.

Новому халифу было немногим более 30 лет, но голова его уже заметно поседела. Источники отмечают, что у него были необычно длинные пальцы рук и ног. Более ничего примечательного о его облике не сообщается. Средневековых авторов больше всего привлекала тема пьянства и связанных с этим стихов, хотя, без сомнения, эта сторона его жизни несколько преувеличена, во всяком случае она не была настолько предосудительна, чтобы сделать его недостойным сана халифа. Иное дело, что по характеру он не был создан возглавлять государство. Повышенная эмоциональность, свойственная большинству поэтов, порождала непредсказуемость действий, не позволяла собрать вокруг себя влиятельных и надежных сторонников, а государство для него было только источником для удовлетворения своих желаний, а не организмом, о котором надо заботиться.

Начало правления было вполне благополучным и могло понравиться подданным. Он восстановил размер жалованья, сокращенного Хишамом, и даже прибавил всем по 10 дирхемов в год (а сирийцам – по 20), возобновил выплату жалованья мединцам, которой их лишил Хишам, наконец, по примеру своего тезки ал-Валида б. Абдалмалика назначил содержание слепым и параличным сирийцам и приставил к ним услужающих⁶⁴⁴ (если только историческая память не перенесла на него сделанное ал-Валидом I).

Одним из первых среди наместников свое удовлетворение приходом к власти ал-Валида выразил наместник Джазиры и Арминийи Марван б. Мухаммад. Поддержка этого влиятельного и энергичного деятеля имела для нового халифа большое значение. Марван писал, что рад окончанию правления Хишама, который в опьянении властью пренебрегал предписаниями Аллаха, и выражал надежду, что теперь этому наступит конец.⁶⁴⁵ Приветствовали его приход также Йусуф б. Умар и Наср б. Саййар, оказывавшие ему моральную и материальную поддержку до прихода к власти.⁶⁴⁶ Все они сохранили свои прежние посты.

Знакомясь с документами канцелярии Хишама, ал-Валид обнаружил письма, в которых некоторые наместники советовали лишить его права наследования. Они, понятно, были смещены, как и сыновья Хишама.

Ал-Валид II, так долго дожидавшийся осуществления своего права на высшую власть, поспешил закрепить право наследования ее за своими сыновьями, ал-Хакамом и Усманом, хотя они еще не достигли совершеннолетия. В провинции были направлены послания с предложением провести им присягу, а также обосновывалась законность и полезность этого акта для мусульманской общины. Образец этого бюрократического велеречия, направленного Йусуфу б. Умару, сохранил для нас ат-Табари. Документ вышел из канцелярии через 99 дней после того, как ал-Валид узнал о своем воцарении: «во вторник, когда оставалось восемь дней месяца раджаба 125 года» (21 мая 743 г.). Йусуф, в свою очередь, разослал копии этого послания нижестоящим администраторам. В четверг 15 ша‘бана (13 июня) такая копия была отправлена Насру б. Саййару с таким сопроводительным письмом: «Посылаю тебе копию письма амира верующих, в котором он пишет тем, кто мне подчинен, о том, что назначает наследниками после себя ал-Хакама, сына амира верующих, и Усмана, сына амира верующих, с Акалом, сыном Шаббы ат-Тамими, и Абдалмаликом ал-Кайни, которым я велел рассказывать об этом. А когда они прибудут к тебе, то собери тех, кто будет читать людям письмо амира верующих, и прикажи им собраться быстро, и прочти им то, что написал амир верующих, а когда окончишь чтение, то разреши тем, кто хочет, выступить с речью, потом приведи людей к присяге этим двоим во имя Аллаха и с его благословением, и возьми с них письменное подтверждение».⁶⁴⁷

Интересно, что между отправкой халифского послания и рассылкой копии из Куфы прошло более трех недель, хотя оно без всякой спешки прибыло к Йусуфу за 10 дней. Видимо, какое-то время ушло на обсуждение и принятие решения. Такое поспешное решение об утверждении наследниками двух несовершеннолетних вряд ли было всеми встречено одобрительно. Впрочем, о затруднениях с проведением присяги ничего не сообщается. По некоторым данным, эти малолетние престолонаследники были назначены наместниками Дамаска и Химса, реальное управление которыми осуществляли доверенные лица ал-Валида.⁶⁴⁸

Одновременно с проведением присяги престолонаследникам ал-Валид сместил с почетного поста наместника Хиджаза Мухаммада б. Хишама б. Исма‘ила ал-Махзуми и назначил брата своей матери (племянника ал-Хаджжаджа) Йусуфа б. Мухаммада б. Йусуфа, поручив ему присматривать за Мухаммадом б. Хишамом и его братом Ибрахи­мом, которые советовали Хишаму лишить его права престолонаследования. Затем, получив донос о присвоении ими казенных денег, отослал к Йусуфу б. Умару, у которого они умерли в тюрьме от пыток.⁶⁴⁹

А за пределами сравнительно узкого круга людей, вовлеченных в борьбу за места у власти, продолжалась та же, мало менявшаяся жизнь. В очередной раз был предпринят поход в Малую Азию. Очередной тур борьбы за обладание Кипром окончился, видимо, в пользу Византии, так как киприотам, желавшим переселиться в Сирию (т.е. мусульманам), было предложено сесть на суда, подошедшие к острову, и многие воспользовались этойвозможностью.⁶⁵⁰

В Хорасане покой и порядок нарушил один из Алидов, Йахйа б. Зайд б. Али б. Хусайн. За антиумаййадскую пропаганду он был арестован Насром б. Саййаром, но освобожден по приказу ал-Валида. Наср постарался удалить его из Хорасана, где было немало шиитов разных направлений, и отправил его в Дамаск, выдав на дорогу 2000 дирхемов и двух мулов. Йахйа доехал до Серахса и там задержался. Наср приказал амирам округов, расположенных на главной почтовой дороге, не давать ему останавливаться и следить за ним. По дороге к Йахйе присоединились его почитатели, и в Байхаке, на границе подвластной Насру территории, у него собралось 70 человек. Чтобы превратить эту группу в подвижный боевой отряд, нужны были кони, и он отобрал их у какого-то каравана. Это был уже прямой вызов Насру. Наср приказал наместнику Нишапура нагнать и наказать мятежника, который направился на восток. Амр б. Зурара настиг его где-то в области Мерверруда, но потерпел поражение и погиб в бою. Другой отряд, посланный Насром из Мерва, настиг Иахйу, направлявшегося к Балху, в Джузджане и разгромил его. Йахйа погиб в этом бою, голову его Наср отправил вместе с победным донесением Йусуфу б. Умару, а тот, видимо, отослал ее ал-Валиду. Полюбовавшись на голову уничтоженного врага Умаййадов, он распорядился, чтобы Йусуф сжег ее, а обгоревшие остатки бросил в Евфрат.⁶⁵¹

Некоторое время при ал-Валиде находился бывший наместник Ирака Халид б. Абдаллах ал-Касри, впавший затем в немилость, по одной версии за то, что отказался присягать сыновьям ал-Валида, а по другой – из-за того, что, оберегая ал-Валида от опасности, которая могла его подстерегать в пути, отговорил от хаджжа, сказав, что хаджж в этом году отсрочен; ал-Валид разгневался, что это сделано без его ведома, и арестовал Халида.⁶⁵² Из последнего, полуанекдотического, рассказа мы узнаем, что уже к лету в среде куда‘итов возник заговор с целью убийства халифа.

Лояльность Йусуфа б. Умара не избавила его от неприятностей. Ал-Валиду захотелось назначить на доходное место другого своего дядю, сместив Йусуфа. Ему было приказано явиться с дарами к халифу. Предупрежденный одним из придворных, он согласился выкупить долг, числившийся уже пять лет за Халидом б. Абдаллахом, и гарантировать уплату 50 млн. дирхемов, сохранив свой пост. Халида он увез с собой, пытками выколачивая деньги. Получил ли он хоть что-то, не сообщается, известно только, что Халид умер от пытки, когда на грудь ему положили какую-то «зубчатку» (мидраса), в мухарраме 126/25.X.‒23.XI.743 г.⁶⁵³

В конце лета 743 г. группа руководителей аббасидской пропаганды из Хорасана, среди которых были Сулайман б. Касир, Малик б. ал-Хайсам, Кахтаба б. Шабиб и, возможно, Букайр б. Махан, прикрываясь, как обычно, паломничеством в Мекку, посетили главу Аббасидов Мухаммада б. Али в Хумайме, привезли ему 200 000 дирхемов, собранных как садака его сторонниками, и подарки, получив от него необходимые наставления. Букайр задержался у него, присутствовал при его кончине в начале зу-л-ка‘да (конец августа) и передаче имамата его сыну, Ибрахиму б. Мухаммаду.

Конец 743 г. не был отмечен политическими событиями, зато дала о себе знать природа, наслав зимние холода, ливни, попортившие каналы в Джазире,⁶⁵⁴ и, наконец, чуму, спутницу голодных лет. Спасаясь от нее, состоятельные горожане покидали города, покинули их и арабские амиры, располагавшие, как мы видели, прекрасными имениями с дворцами в сирийских степях.

Амир Дамаска уехал в Катану, ал-Аббас, старший сын ал-Валида I, перебрался из Химса в Кастал, а ал-Валид II наслаждался весенним солнцем и воздухом в любимом ал-Азраке, где каким-то способом изгонял боли из руки с помощью молока. Жизнь была прекрасна: днем верховые прогулки по цветущей степи и охота, вечерами – упоение музыкой, пением и вином.

Но в благорастворении весенней пасторали, в разбросанных по весенней благодати многочисленных кочевнических и некочевнических шатрах формировался заговор против халифа.

Инициатором его стал не кто-то из сыновей и других близких родственников Хишама, ущемленных ал-Валидом, а сын ал-Валида I, Иазид. Он не был обездолен ал-Валидом II и по старшинству не мог претендовать на власть, когда имелся родной брат старше него: им двигала ненависть к образу жизни ал-Валида. В отличие от него он был благочестив, вечерами предавался не музыке, а молитвам и разделял идеи ранних му‘тазилитов (кадаритов) о свободе воли и ответственности человека за свои поступки. Отсюда следовал и принцип «наставлять на благое и препятствовать предосудительному» (амр би-л-ма‘руф ва нахй ан ал-мункар). Ал-Валид нес зло, и его надо было остановить.

Неизвестно, какие страсти рассказывал Йазид, разъезжая по степным соседям из своей ставки около Кастала. Вряд ли пристрастие халифа к вину особенно возмущало сирийских арабов, нужны были более страшные обвинения в безбожии и богохульстве. Не тогда ли появился рассказ о том, что пьяный ал-Валид прострелил Коран, да еще сочинил издевательское двустишие:

Грозишь тому, кто противостоит,

Вот, я такой, кто противостоит.

И встретив Господа, ты в день Страшного суда

Скажи Аллаху: «Меня поранил ал-Валид».⁶⁵⁵

При этом добавлялось, что вскоре после произнесения этих стихов ал-Валид был убит. Причина и следствие оказывались тесно увязанными.

Достоверность этого рассказа более чем сомнительна, неясно только, использовался такой рассказ в агитации Йазида или появился поз­же, как сочный мазок, дополняющий портрет разгульного и грешного халифа. Во всяком случае, у Халифы, ат-Табари и ал-Йа‘куби этот рассказ отсутствует, и никто из врагов ал-Валида такое страшное богохульство ему не вменяет.

Йазида слушали, но не рвались в бой свергать халифа, обладателя законной власти, имевшего возможность направить против мятежников многочисленное войско. Ему посоветовали заручиться поддержкой ал-Аббаса, авторитет которого обеспечил бы приток сторонников и успех движения. Йазид обратился к ал-Аббасу и получил отповедь.⁶⁵⁶ Это не охладило пыл Йазида, продолжавшего свою агитацию.

Это не могло остаться в совершенном секрете. Слухи дошли до окружения ал-Валида и ему доложили о происходящем, но он не придал этому значения. Зато это обеспокоило наместника северных провинций Марвана б. Мухаммада, сидевшего в Мосуле. Он написал своему двоюродному брату Са‘иду в Дамаск, прося успокоить это брожение умов своим авторитетом (Са‘ид славился праведным образом жизни и был признанным знатоком хадисов). Тот тоже проявлял озабоченность, но ограничился пересылкой письма Марвана ал-Аббасу.⁶⁵⁷

Между тем, действуя вопреки предостережениям ал-Аббаса, Йазид приобрел сторонников в Дамаске и решился на рискованный шаг – захватить столицу. Он отправился в Дамаск в сопровождении спутников. Скромная группа путников на ослах не привлекла ничьего внимания и через четыре дня, дождливым вечером пятницы 9 апреля Йазид благополучно въехал в Дамаск.⁶⁵⁸ Проехал через него в Меззу, где склонил на свою сторону главу жителей этого города, и так же беспрепятственно возвратился в Дамаск.

Губернатор Дамаска Абдалмалик б. Мухаммад, внук ал-Хаджжаджа, уехал от чумы в Катану, оставив город на попечение сына и начальника полиции. Время было ночное, начальник полиции под хмельком готовился спать и отмахнулся от сообщения, что в городе появился мятежный Йазид. Йазид с дюжиной сопровождающих вошли в ворота Фарадис, прошли в мечеть и вместе со всеми совершили вечернюю или ночную молитву, а когда все, кроме сторожа, оставили мечеть, взяли сторожа с собой и направились к дворцу. По дороге отряд постепенно увеличивался: у Ослиного рынка к нему присоединилось 40 человек, а у Пшеничного рынка в нем уже насчитывалось более 200 сторонников. Они подошли к двери дворца, требуя впустить посланца ал-Валида. Слуга открыл ворота, мятежники ворвались к Абу Адже и схватили его пьяного. Дальше уже не было никаких затруднений. Была захвачена казна и арестован начальник почты, к ничего не подозревавшему Абдалмалику б. Мухаммаду в Катану за 20 км от Дамаска были посланы люди арестовать его. Городские ворота были заперты цепями, и въехать в город можно было только по паролю. В мечети хранилось много оружия, его роздали восставшим, а утром в Дамаск вошли полторы тысячи⁶⁵⁹ воинов из Меззы, затем через Восточные ворота к мечети подошли 300 воинов бану сакасик, племени из южноарабской группы, которое преследовал ал-Валид, а через Малые ворота – воины из Думы, Дейр Муррана и других окрестных селений.

Для ареста Абдалмалика б. Мухаммада из Меззы в Катану был послан отряд из 200 человек. Абдалмалик приготовился к обороне, но вскоре понял безвыходность положения и сдался под гарантию неприкосновенности. В замке были найдены две переметные сумы с динарами, доставшиеся победителям. Начальник отряда устоял перед настоянием своих воинов поделить эту добычу и доставил ее Йазиду. Эти 60 000 динаров позволили выплатить участникам восстания полное жалованье, а тем, кто не состоял в списках, выдать по 1000 динаров «вспомоществования» (ма́уна). Тем же, кто изъявлял желание участвовать в походе на ал-Валида, были обещаны полторы тысячи, и на это откликнулись полторы тысячи человек.

Немедленный арест начальника почты привел к тому, что ал-Валид не смог получить официальное сообщение о захвате Дамаска. Слух об этом дошел до мавлы ал-Валида во время поездки по степи. Он примчался к халифу с этой важной новостью, но вместо благодарности получил от повелителя, разъяренного своей оплошностью и бессилием, сто ударов плетью. Тут же ал-Валид поручил Зийаду б. Абдаллаху, правнуку Му́авии (больше известному под именем Абу Мухаммад ас-Суфйани), отправиться в Дамаск и узнать, что там происходит. Абу Мухаммад остановился в Занабе под Дамаском и, когда к нему прибыл посланец Йазида, присягнул ему.

В ал-Азраке тем временем решали, что предпринять. Совет перебраться в Химс и оттуда созвать войско для войны с мятежником ал-Валид отверг, как неприемлемый для халифа, на которого не напали, отверг он и совет обосноваться в хорошо укрепленном Тадмуре и остановил свой выбор на ал-Бахра, бывшей римско-византийской пограничной крепости в нескольких милях от Тадмура. Покидая ал-Азрак, ал-Валид затребовал подкрепление из Химса, и на подходе к ал-Бахра к нему присоединились 500 кавалеристов. Из-за нехватки фуража ал-Валид закупил на корню недозревшие хлеба, но кавалеристы сказали, что на таком корме кони ослабнут и потребовали деньги для закупки фуражного зерна.⁶⁶⁰ За это время к нему успел прискакать перебежчик, предупредивший о приближении опасности. Против полутора тысяч воинов Абдал'азиза ал-Валид располагал максимум семью-восьмью сотнями. Тем не менее он вывел их из крепости, расположил в боевом порядке, а сам сел на кресло у ворот, что по понятиям того времени означало уверенность в победе своего войска. Для подъема боевого духа каждому, кто принесет голову убитого врага, было обещано по 500 дирхемов.

Первое столкновение не принесло преимущества ни одной из сторон, войска разошлись, готовясь к новому бою. Ал-Валид потерял около 60 человек убитыми, но у него оставалась еще надежда на приход ал-Аббаса с подкреплением, хотя он не знал, что один из командиров дамаскинцев, Мансур б. Джумхур, перехватил гонца ал-Аббаса и узнал о его маршруте и времени прихода. Приход небольшого (не более 150 человек) отряда мавл ал-Аббаса без кавалерии имел скорее моральное, чем военное значение. Но Мансур лишил его и этой поддержки. Высланный им конный отряд встретил ал-Аббаса и доставил его под своим эскортом в лагерь Абдал‘азиза.⁶⁶¹ Присягнул ал-Аббас Йазиду сразу, или нет, но глашатай возгласил, обращаясь к воинам ал-Валида: «Кто приедет к ал-Аббасу ибн ал-Валиду, тот помилован. А он – между ними и вами».⁶⁶² Появление знамени ал-Аббаса в стане врагов и его объявление сломили боевой дух воинов ал-Валида: одни бросились сдаваться, другие побежали в крепость. Ал-Валид потребовал коня и сам вступил в бой, но это уже не могло спасти положение. Осыпаемый градом камней под крики: «Убейте врага Аллаха, как убили людей племени Лота»,⁶⁶³ он отступил в крепость. Все стало ясно, и ал-Валид приготовился достойно встретить смерть, сказав: «День, как день [убиения] Усмана», взял Коран и стал его демонстративно читать, затем вышел во двор с мечом на перевязи в ножнах. В это время осаждающие принесли лестницы и полезли через стену. Первый из перелезших сказал: «Обнажай меч». На что ал-Валид будто бы ответил: «Если бы я хотел меча, то дело между нами было бы другим». Йазид б. Анбаса хотел взять его за руку, чтобы объявить своим пленником, но тут подскочил еще десяток перелезших через стену, один из них ударил ал-Валида мечом по лицу, тот упал, ему тут же отрубили голову, а заодно и кисть левой руки. В толпе слуг и домочадцев нашли двух сыновей ал-Валида, объявленных наследниками, и забрали в плен. Гонец с главным трофеем, головой убитого халифа, помчался во весь опор в Дамаск. Ал-Валид был убит в четверг 16 апреля, а уже в пятницу,⁶⁶⁴ самое большее через 50 часов, гонец одолел 230 км от ал-Бахра.

Убедительное доказательство победы заставило дамаскинцев, в массе холодно встретивших мятеж Йазида, смириться со свершившимся. Йазид хотел выставить голову на копье на стене мечети, но остальные Умаййады воспротивились – на такое позорище выставляли головы хариджитов, а это все-таки был законный халиф и к тому же родственник. Мятежником и преступником был сам Йазид, впервые за столетнюю историю Халифата убивший предшественника. Об этом ему не говорили, но так думали многие.

Позже в Дамаск доставили пленных сыновей ал-Валида и поместили как почетных пленников во дворце ал-Хадра.⁶⁶⁵

1 раджаба/19 апреля, в воскресенье,⁶⁶⁶ Йазид выступил с речью, в которой объяснял причины мятежа и давал обещания на будущее: «О люди! Я восстал не из-за злости и не из-за неблагодарности, и не из-за стремления к [благам] этого мира, и не из-за жажды власти, и нет у меня желания прославиться, а из-за угнетенности моей души тем, что Господь мой не помилует меня. И восстал я, ревнуя об Аллахе и его посланнике – да благославит его Аллах и да приветствует, – и религии его, призывая к Аллаху и Книге его и сунне его пророка – да благословит его Аллах и да приветствует. А когда разрушились путеводные знаки правильного пути, и погас свет праведников, и появился разрешивший все запретное и грешащий всякими новшествами, притом что он, клянусь Аллахом, не верил Книге и не был убежден в Дне Расчета. А ведь он сын моего дяди по родству и равный мне по происхождению. И когда я увидел это, осведомился у Аллаха о его дяде и спросил Его, не поручит ли он мне [это]. И призвал я тех, кто откликнулся на мой призыв из моей области, и старался я, пока Аллах не освободил рабов [Своих] и страну от него мощью и силой Аллаха, а не моей мощью и силой.

О люди! Для вас на мне лежит обязательство не класть камень на камень и сырцовый кирпич на кирпич, и не проводить каналов, и не накапливать деньги, и не дам их жене и ребенку,⁶⁶⁷ и не буду перемещать деньги из одной области в другую область для ее защиты...

...И будет у меня для вас каждый год жалованье и пайки каждый месяц, чтобы изобиловало пропитание у мусульман, и были бы отдаленнейшие из них как ближайшие».⁶⁶⁸

При общей пропагандистской направленности речи Йазид мог искренне верить, что устранение нечестивого разгульного халифа и добрая воля сменившего его праведного имама могут решить проблемы общества в том духе, как было заявлено в речи.

Йазид отличался от ал-Валида не только взглядом на жизнь, но и происхождением. У ал-Валида оба родителя были арабами, а у Йазида мать была иранкой, внучкой Йездигерда III, захваченной во время одного из походов Кутайбы. Такое происхождение не было унизительным, и Йазид гордился им, о чем заявил в стихотворной форме:

Отец мой – Хосрой и отец мой – Марван,

Мой дед – император и дед мой – хакан.⁶⁶⁹

Трудно сказать, как происхождение матери могло повлиять на формирование мировоззрения, несколько отличающегося от мировоззрения Умаййадов чисто арабского происхождения. Пока это загадка для историков, так как внутренняя жизнь человека не заслуживала в то время фиксации. Мы знаем, что потомки иноверцев, принявших ислам, сыграли большую роль в развитии идеологии этой религии, но что здесь было свойством индивидуального сознания, а что каким-то образом закладывалось неосознанным способом семейным воспитанием – понять нельзя.

Йазид был не просто благочестив, а разделял идеи, чуждые большинству арабов-мусульман, идеи ранних му‘тазилитов или мурджи‘итов о свободе воли человека и ответственности его за свои поступки и, как свидетельствует ал-Мас‘уди, был сторонником принципа «поведения должного и пресечения осуждаемого» (амр би-л-ма ‘руф ва нахй ан ал-мункар).⁶⁷⁰ В этом отношении на него мог повлиять Гайлан б. Марван, и современники нередко называли его кадаритом, вкладывая в это определенный смысл – «еретик». Так что Йазид в глазах многих был совсем не лучше ал-Валида с его понятными человеческими слабостями.

Одним из его первых важных решений было смещение Йусуфа б. Умара, запятнавшего себя умерщвлением под пытками в застенке двух сыновей Хишама. Вместо него управлять востоком Халифата был назначен Мансур б. Джумхур ал-Амири, которого характеризовали как грубого бедуина и плохого мусульманина, но у него в глазах Йазида было два достоинства: враждебность к ал-Валиду и следование учению Гайлана.⁶⁷¹ Узнав об этом, Йусуф заметался. Сначала он арестовал йеменитов из своего окружения и попытался найти опору у мударитов. Поддержки у них не получил и освободил йеменцев. Командиры заслонов, выставленных им на дороге из Сирии, не смогли, или не захотели задержать людей, посланных Мансуром для ареста правителей крупнейших городов Ирака. Командиры сирийцев, стоявших в Хире, подчинились приказу нового наместника. По прибытии в конце апреля‒начале мая⁶⁷² Мансура с небольшим эскортом Йусуф укрылся в доме одного из приближенных, нашедшего ему проводника через Сирийскую пустыню. Йусуф скрывался некоторое время в Сирии, затем перебрался в Заиорданье. О нем донесли, он пытался укрыться от отряда, присланного для ареста, в женской одежде среди жен и дочерей, но был опознан и увезен под стражей в Дамаск.⁶⁷³

Мансур выплатил жалованье воинам, освободил арестованных, среди которых был Амр б. Мухаммад б. ал-Касим, наместник Синда и сын его завоевателя. Мансур отправил его в Синд, сменил наместника Сиджистана, но не тронул Насра б. Саййара.⁶⁷⁴

Совершенно безболезненно прошла и смена наместника Хиджаза, которым управлял дядя ал-Валида по матери. Но это не значило, что приход нового халифа встретили с одобрением. Для очень многих он был первым халифом, расчистившим себе путь к власти убийством предшественника – ведь ни Усман, ни Али, ни Му́авийа не были повинны в смерти предыдущего правителя. Вдобавок ко всему Йазид отменил прибавку к жалованью, сделанную ал-Валидом; это не прибавило ему симпатии, а только добавило к имени прозвище «Убавитель» (ан-Накис).⁶⁷⁵

Весть об убиении ал-Валида возмутила жителей Химса. Они провели траурную церемонию с оплакиванием убиенного и заговорили о мести за него. Первой жертвой негодования химсцев стал ал-Аббас б. ал-Валид, ставший на сторону новой власти. Недовольные напали на его дом, разгромили его и ограбили, ограбив даже женщин, что считалось верхом наглости. Сыновей ал-Аббаса арестовали, а самого с позором изгнали из города, и он уехал к Йазиду в Дамаск.⁶⁷⁶ Химсцы стали рассылать в другие города и округа письма не признавать власти Йазида, признать халифом того из детей ал-Валида, кто еще жив, а если никого нет – выбрать из своей среды лучшего, и чтобы жалованье платили за целый год (а не только за время нахождения в походе). Подобное послание получил и Марван б. Абдаллах б. Абдалмалик, наместник Химса, назначенный еще ал-Валидом. Он одобрил его содержание, но остался в стороне от движения. Возглавили его Му́авийа б. Йазид б. Хусайн, ас-Саммит б. Сабит и Абу Мухаммад ас-Суфйани, недавно предавший ал-Валида.

Узнав о мятежных замыслах химсцев, Йазид отправил им послание, в котором, как и в тронной речи, утверждал, что не претендует на власть для себя и готов советоваться с ними. Представитель горожан заявил посланцу, что они желают халифом сына ал-Валида. Разгневанный посланец схватил его за бороду и закричал: «Чего захотел! Воистину, ты ошибаешься, и разум твой тебя покинул! Ведь то, чего ты хочешь, так же недопустимо, как отдать сироте, находящемуся под опекой в твоем доме, его состояние».⁶⁷⁷

Понятно, что после этого ни о каких переговорах речи быть не могло, и обе стороны стали готовиться к более решительным действиям.

Йазид отправил отряд, состоявший из калбитского племени амир, к Хувварину, а еще два отряда разместил на перевалах к северу от Дамаска. Командовать всеми войсками был поставлен Сулайман б. Хишам, непримиримо настроенный против ал-Валида, который наказал его 100 ударами кнутом, заточил в Аммане и конфисковал все имущество. Йазид возвратил ему конфискованное и мог надеяться на его непримиримость к сторонникам ал-Валида. Сулайман с основными силами встал у Азра на главной дороге из Химса в Дамаск, в 29 км от него.

Химсцы также собрали свое ополчение и решили идти на Дамаск. Перед воинами выступил Марван б. Абдаллах. Он напомнил им, что они идут на святое дело, желая отомстить за убийство халифа, однако в конце опрометчиво добавил, что следовало бы подождать, когда враги сами подставят шею под удар. Ас-Саммит крикнул: «Клянусь Аллахом, это – ближний враг в доме, который хочет погубить всех вас! Он – представитель кадаритов!». Ас-Саммит хотел разжечь этим вражду между главными своими соперниками, Марваном и Му́авией б. Йазидом, но результат получился неожиданный. Разъяренные воины набросились на Марвана, убили его и его сына и вздели их головы на копья.

Взбодренные таким образом воины отправились к Дамаску, возглавляемые Абу Мухаммадом ал-Суфйани. Сулайману было отправлено послание, по краткости достойное Юлия Цезаря: «Мы идем к тебе. Стой на своем месте». Они подошли к Азра и заняли удобную позицию, естественно прикрытую с трех сторон, с холмом в центре лагеря. Бой начали химсцы. Обе стороны то атаковали, то отступали под контратаками. Были и поединки, один из которых интересен тем, что в нем со стороны Сулаймана участвовал Ирак ас-Сугди «из сыновей царей Согда».⁶⁷⁸

Тем временем от У кабы с трехтысячным отрядом подошел Абдал‘азиз б. ал-Хаджжадж, и это изменило ход боя. Его воины ворвались в лагерь и, пробиваясь к холму в центре, убивали без пощады всех встречных. Побоище прекратил Йазид б. Халид б. Абдалмалик ал-Касри, напомнив, что убивают своих же. Беспощадность Сулаймана и Абдал‘азиза вызвала недовольство даже среди их воинов, и едва не произошло столкновение бану закван, поддержавших Сулаймана, с калбитами бану амир.

Абу Мухаммад ас-Суфйани и Йазид б. Халид, внук Йазида I, были взяты в плен. Их повели к Сулайману. Увидев по дороге ат-Туфайла б. Харису ал-Калби, они закричали: «О дядя по матери! Заклинаем Аллахом и родством!». Туфайл пошел вместе с ними к Сулайману. Тот арестовал их, а бану амир выставили около них пост, чтобы не дать их казнить. Затем оба руководителя мятежа были перевезены в Дамаск и содержались под арестом вместе с детьми ал-Валида.

Химсцы принесли присягу Йазиду, он распорядился выплатить им жалованье и отправить в Химс. Возвратиться туда было разрешено и нескольким знатным химсцам, в том числе Му́авии б. Йазиду б. Хусаину(назначенному наместником Химса) и ас-Саммиту, но многим пришлось поехать в Дамаск и доказывать свою преданность при подавлении других мятежей.⁶⁷⁹

Другим очагом противостояния Йазиду стали Палестина и Урдунн. Вожди палестинских арабов, Са‘ид б. Раух б. Зинба‘ и ад-Диб‘ан б. Раух, узнав о гибели ал-Валида, решили предупредить возможную в период междуцарствия междоусобицу и обратились к авторитетному в Палестине умаййаду Зийаду б. Сулайману с предложением взять на себя управление Палестиной, а когда он согласился, предложили наместнику ал-Валида оставить свой пост. Новый правитель призвал палестинцев к войне с Йазидом, который, кстати, был его племянником. Арабы Урдунна последовали примеру палестинцев, отстранили своего наместника и попросили править округом Мухаммада б. Абдалмалика, бывшего в молодости наместником Египта, а теперь доживавшего свои дни на покое в Табарийи.

К этому времени Сулайман б. Хишам расправился с химсцами, и Йазид направил его на подавление мятежа в Палестине и Урдунне. С большим войском,⁶⁸⁰ в которое вошли и химсцы во главе с Абу Мухаммадом ас-Суфйани, Сулайман проделал недальний путь и остановился в ас-Санбаре.

На этот раз дело обошлось без кровопролития. Вожди палестинцев, не собиравшиеся мстить за ал-Валида и наученные горьким опытом химсцев, предпочли сразу же согласиться на переговоры. Посланец Сулаймана предложил сыновьям Рауха б. Зинба‘ власть в Палестине и деньги, и они согласились присягнуть Йазиду.

За умиротворение Урдунна взялся Мухаммад б. Са́ид, начальник финансового ведомства, только что назначенный Йазидом. Получив от Сулаймана по распоряжению халифа 5000 воинов, он отправился к Табарийи, где собралось урдуннское войско. В плодородной долине Иордана севернее Тивериадского озера халифское войско рассеялось и стало грабить имения, оставленные без присмотра хозяевами, собравшимися в Табарийи. Мухаммад б. Са‘ид с частью войска пошел на Табарийу. Собравшиеся там воины обеспокоились судьбой своих имений и разохотились сражаться за Табарийу. Они напали на дома Йазида б. Сулаймана и Мухаммада б. Абдалмалика и разошлись, чтобы защищать свои имения. Сулайман переправился через озеро в Табарийу, провел там пятничную молитву и принял присягу. Вскоре присяга была проведена и в Рамле.⁶⁸¹ Таким образом, Палестина в широком географическом смысле без боя прекратила свою фронду, скорее всего к концу мая. Однако положение в дальних провинциях оставалось неустойчивым.

Наместник Джазиры, назначенный ал-Валидом, покинул вверенную ему область, не дожидаясь смещения, как только узнал о смене власти, и уехал в Сирию. Провинция оказалась без твердой власти, и это активизировало хариджитов, выступивших в разных районах. Первым, в конце мая‒начале июня, в районе Кафр Тусы (между Дара и Рас ал-Айном) выступил Са‘ид б. Бахдал. Собрав вокруг себя около двух сотен сторонников и объявив себя халифом, он ушел за Тигр, а затем 1 рамадана/17 июня появился под Мосулом. Здесь он встретился с другим хариджитским халифом, Абу Карбом, тот согласился, что Са‘ид выступил раньше его, и признал его главенство. Теперь с пятью сотнями воинов Са́ид осадил Мосул. Через несколько дней мосульцы предложили ему отступное, и он ушел в Шахразур,⁶⁸² в горный Курдистан.

Это отступление, скорее всего, было связано с возвращением в Харран из летнего похода на Византию Абдалмалика, сына наместника Арминийи Марвана б. Мухаммада. Он восстановил в Джазире твердую власть, поручил управление ею Сулайману б. Абдаллаху б. Уласу и известил отца о положении дел, советуя скорее появиться в Джазире. Марван прежде всего позаботился об укреплении гарнизона Дербента, послал туда Исхака б. Муслима, главу кайситов, и главу йеменитов Сабита б. Ну‘айма ал-Джузами, йеменита из Палестины, с посланием к дербентцам и деньгами для выплаты жалованья. Непосредственно ведать делами Дербента с ними был послан палестинец же Хумайд б. Абдаллах ал-Лахми, пользовавшийся расположением дербентцев. Сабит возвратился к Марвану, объявившему поход для отмщения за убийство ал-Валида, и стал подговаривать вождей сирийцев и палестинцев, составляющих значительную часть войска Марвана, отделиться от него и разойтись по своим округам. В одну из ночей часть войска пошла за Сабитом и стала отдельным лагерем. Опасаясь ночного нападения, Марван до утра не снимал оружия, а наутро выстроил оба войска и спросил, что заставило их отколоться. Ему ответили, что прежде подчинялись ему по воле халифа, теперь он убит, сирийцы присягнули Йазиду, и они, избрав предводителем Сабита, возвращаются по домам. В ответ Марван обвинил их в том, что целью их является грабеж зиммиев и что он не остановится перед применением оружия. Решительность Марвана, и несомненно, численный перевес верных ему джазирцев сыграли свою роль. Отколовшиеся сирийцы присмирели, выдали Сабита и четырех его сыновей, их заковали в кандалы и повезли, как пленников.

Джазирцы, которых в войске было около 20 000, потребовали денег. Марван роздал им деньги и двинулся дальше. В Харране он получил от Йазида предложение присягнуть ему и назначение наместником Джазиры, Арминийи и Азарбайджана. Это, видимо, расширяло подвластную ему прежде территорию, он сразу забыл о мести, принял предложение и присягнул.⁶⁸³

Далекий Хорасан встретил смену высшей власти без потрясений и противодействия, но обстановка там была неспокойной. Здесь обострилось соперничество между южными арабами (йеменитами), представленными в основном аздитами, и северными арабами, персонифицированное в борьбе вождя аздитов Джудайа б. Али ал-Кирмани с главой северных арабов и наместником Насром б. Саййаром. Враждебность этих группировок племен, зародившаяся в Хорасане в годы второй гражданской войны, постоянно подогревалась различными столкновениями интересов, прежде всего из-за предпочтений, отдаваемых сменяющимися наместниками из разных групп. Было бы неверно видеть в этой враждебности только противостояние этих этнических групп. В разных ситуациях формировались различные коалиции, и иногда большую роль в этом играла принадлежность к тому или иному административно-племенному формированию, состоявшему из представителей разных племен (см. т. III, с. 296‒297) и определявшему многие стороны повседневной жизни, чем довольно условная принадлежность к северной или южной группам.⁶⁸⁴

В качестве конкретных причин в данном случае называют арест ал-Кирмани, невыплату жалованья части войска и грамоту наместника Ирака о назначении Насра наместником. Что из этого было первопричиной, сказать трудно, так как более или менее точно определяется только получение грамоты. Она была подписана Абдаллахом б. Умаром, сыном халифа Умара II, назначенным в конце рамадана (в первой половине июля) вместо Мансура б. Джумхура, смещенного за грубость и притеснения.

Очень важный момент в обострении конфликта – арест ал-Кирмани, который в одном случае отнесен ко времени до назначения Насра, в другом – оказывается следствием враждебности ал-Кирмани, вызванной назначением Насра.⁶⁸⁵

Наиболее вероятна такая последовательность событий: узнав о гибели ал-Валида, Наср раздал часть даров, собранных для ал-Валида, в счет жалованья. Видимо, при этом были обделены йемениты, которые подняли скандал в мечети, также требуя выплаты жалованья. Наср ответил на это резкой и уничижающей речью, отказавшись платить. Дело, скорее всего, происходило в конце мая (в середине ша‘бана 126 г. х.), а регулярное жалованье платили в мухарраме, была середина мусульманского года, формально Наср и не обязан был платить, обида заключалась в дискриминации: одни получили дополнительную выплату, а другие – нет.

Оскорбленные йемениты обратились к Джудайу с предложением стать их вождем. Джудай согласился. Неясно, какую роль в разжигании страстей играла грамота о назначении Насра, пришедшая от Абдаллаха б. Умара не ранее второй половины июля, т.е. через два месяца после возможного времени скандала из-за жалованья. Конечно, это назначение уязвляло самолюбие ал-Кирмани, но нельзя исключить того, что йемениты могли надеяться, что калбит Мансур сместит Насра, но вместо него был назначен нейтральный курайшит Абдаллах б. Умар.

Наср пытался смягчить опасную конфронтацию, напоминал ал-Кирмани о прежних благодеяниях, предлагал породниться через браки детей, но тот был непримирим.

Люди из североарабского окружения Насра рекомендовали ему самый простой и радикальный способ справиться с упрямцем – убить его, и даже предлагали взять на себя выполнение этого замысла. Наср отказывался от такой крайней меры и кончил тем, что заточил его в цитадели Мерва, а для успокоения йеменитов, опасавшихся, что с их вождем там могут тайно покончить, разрешил быть при нем троим его сторонникам.

Цитадель Мерва, известная в археологической литературе как Эрк-Кала,⁶⁸⁶ была сложена из кирпича и глинобитных блоков, и это облегчало побег ал-Кирмани. Его сторонники обнаружили старый подземный водосток, расширили его и на двадцать девятый день помогли ему выбраться наружу. Вдобавок к страхам, вызванным возможностью застрять под землей, ал-Кирмани натолкнулся на змею, которая обвилась вокруг него, но, к счастью, не укусила. После один из спасителей с облегчением пошутил: «Наверное, эта змея – аздитка». Под цитаделью ал-Кирмани ожидал человек с лошадью, на которой он доехал до селения, где жили аздиты, и объявил, что выступает против Насра. Его поддержали 3000 йеменитов.⁶⁸⁷ Это была сила, вполне способная доставить Насру серьезные затруднения.

Тогда же в наместничестве Абдаллаха б. Умара появилась тень еще одного человека, способного нарушить спокойствие в Хорасане – вождя хариджитов Хариса б. Сурайджа, много лет воевавшего вместе с тюрками против своих собратьев-мусульман. Обострение отношений с ал-Кирмани побудило Насра искать контактов с Харисом, за что Йазид сделал ему выговор. Вскоре, однако, мнение Йазида переменилось. Делегация хорасанских сторонников ал-Хариса, заручившись рекомендательным письмом от прославленного уже тогда правоведа Абу Ханифы, попала на прием к халифу и ходатайствовала о помиловании ал-Хариса. Их аргумент был неотразим: ты ради укрепления веры пошел на убийство двоюродного брата, но и ал-Харис боролся за то же самое. Йазиду нечего было возразить, и он написал Абдаллаху б. Умару об амнистии ал-Харису и приказал возвратить конфискованную у того собственность; далее это распоряжение было передано Насру. Реализовано это распоряжение было не сразу, наверняка шли еще какие-то переговоры, и ал-Харис вернулся в Мере только через полгода.⁶⁸⁸

Власть Йазида III, достигнутая кровавой ценой, оказалась недолгой. В конце пятого месяца правления он тяжело заболел и в предчувствии смерти назначил преемником своего брата Ибрахима, а после него – Абдал'азиза б. ал-Хаджжаджа б. Абдалмалика. Ибрахим (как и Абдал'азиз) был сыном невольницы, и его не чисто арабское происхождение было заметно по светлым волосам и цвету лица с румянцем. Он отличался храбростью и удостоился лестного прозвища «Ибрахим – два клинка»,⁶⁸⁹ но, несмотря на это, его кандидатура вызвала неодобрение многих Умаййадов, возможно, именно из-за его происхождения. Начавшаяся после смерти Йазида междоусобица стерла из исторической памяти точную информацию об этом событии. Неясно, была ли проведена присяга преемником при жизни Йазида или это произошло де-факто после смерти халифа, неясно, был ли оформлен письменный указ о наследовании власти, а главное, когда умер Йазид III и началось правление Ибрахима. Указывается пять дат: последний день зу-л-ка‘да 127 г., первый день зу-л-хиджжи, после 10 зу-л-хиджжи, за десять ночей до конца этого месяца и в его последний день.⁶⁹⁰ Этот разнобой не позволяет правильно понять хронологию последовавших бурных событий, разыгравшихся в различных областях.

Египет и Ирак, а затем и области к востоку от последнего принесли присягу Ибрахиму. Наступал мухаррам, месяц выдачи жалованья, и Абдаллах б. Умар заплатил его с добавкой 100 дирхемов, подкрепляя законность прихода к власти нового халифа. Однако прежние противники Йазида снова подняли голову. Химсцы отказались присягнуть Ибрахиму, не признал его и могущественный наместник Арминийи и Джазиры – Марван б. Мухаммад. На усмирение химсцев Ибрахим послал Абдал'азиза б. ал-Хадджаджа, но те, наученные горьким опытом, остались под защитой городских стен и заставили Абдал'азиза начать осаду хорошо укрепленного города. Тем временем Марван, находившийся в Харране, собрал свое войско, состоявшее из 24 000 кайситов и 7000 раби‘итов,⁶⁹¹ выплатил ему жалованье и привел к присяге сыновьям ал-Валида. После этого, послав одного из своих сыновей с большим отрядом в Ракку для защиты фланга, сам направился в Сирию.

Под Халебом или Киннасрином ему попытались преградить путь два сына Йазида, посланные Ибрахимом. Марван легко справился с этим заслоном и взял в плен командующих. По пути к Халебу к нему присоединилось еще 4‒5 тыс. кайситов. Приближение такой большой армии заставило Абдал'азиза снять осаду с Химса, его жители присягнули сыновьям ал-Валида и присоединились к Марвану, продолжившему марш на Дамаск.

Ибрахим собрал все свои силы и направил против Марвана столь же многочисленное войско под командованием Сулаймана б. Хишама.⁶⁹² Марван шел на Дамаск не прямой дорогой из Химса на Дамаск через Думайр, а через Баалбек. Оба войска встретились 1 ноября в 40 км южнее Баалбека, у Айн Джарра (совр. Анджар), на противоположных берегах речки Нахр ал-Джарр. В сражении, длившемся до вечера, ни одна сторона не получила преимущества. Тогда Марван отправил 3000 конников в сопровождении рабочих с топорами в обход, к горам. Рабочие срубили деревья, навели мост через Нахр ал-Джарр, и этот отряд с тыла напал на лагерь Сулаймана, еще продолжавшего бой. Это неожиданное нападение обратило войско Сулаймана в паническое бегство. Химсцы, горя желанием отомстить за недавнее поражение, бросились преследовать и убивать бегущих, остальные воздержались от преследования. Многие сдались в плен. Сулайман, Абдал'азиз, Йазид б. Халид б. Абдаллах ал-Касри и другие из окружения командующего поспешно покинули поле боя и к утру принесли Ибрахиму весть о гибели его войска. Ибрахим стал грузить на повозки свои ценности, а верхушка его окружения поручила Йазиду б. Халиду покончить с опасными заключенными, прежде всего с сыновьями ал-Валида. Он легко расправился с несчастными подростками, размозжив им головы палицей. С Абу Мухаммадом ас-Суфйани расправиться так же легко не удалось. Он закрылся в своей камере, дверь не удалось взломать, ее решили поджечь, но слух о вступлении в город конницы Марвана обратил б. Халида и его людей в бегство.⁶⁹³ Сулайман забрал, что было в казне, и бежал. Абдал‘азиз б. Хаджжадж хотел увести семью и имущество, но мавлы ал-Валида напали на его дом, убили его и обезглавили, затем выкопали тело Йазида и распяли на воротах Баб ал-Джабийа.⁶⁹⁴

Марван не слишком торопился вступить в столицу, только через четыре или пять дней после сражения подошел к ней, милостиво принял делегацию Умаййадов, просивших пощадить горожан, а затем вошел в город. По одной из версий рассказа об этих событиях, в Дамаске Марвану доставили тела убитых сыновей ал-Валида и принесли закованного ас-Суфйани, который впервые приветствовал его как халифа.⁶⁹⁵ 25 ноября Марван принял присягу как халиф.⁶⁹⁶ Вскоре к нему с изъявлением покорности и с отказом от сана халифа явился Ибрахим, он был помилован, для жительства ему была указана Ракка, где он заведомо не мог надеяться на поддержку. Помилован был и Сулайман, из осторожности просивший об этом в письменной форме.⁶⁹⁷

Добровольное отречение Ибрахима в пользу Марвана делало власть последнего вполне законной, по крайней мере для того подавляющего большинства мусульман, которые признавали законность власти Умаййадов. Это должно было бы обеспечить спокойное начало правления нового халифа. Однако ослабление центральной власти в предшествовавшие годы поощрило все оппозиционные силы и усилило внутренние трения в самом мусульманском обществе.

Все халифы, начиная с Абдалмалика, опирались на сирийских арабов, посылая их в провинции для подкрепления власти наместников, и за пределами Сирии. В чужом окружении они держались как единая сила, забывая о противоречиях между северными и южными группами, между йеменитами и кайситами. Марван лишился поддержки этой силы, придя в Сирию с армией, состоящей в основном из кайситов, что сразу настроило против него южноарабские племена Сирии.

Египет поначалу спокойно отнесся к новому халифу. Его наместник, назначенный еще Хишамом, Хафс б. ал-Валид ал-Хадрами, изъявил покорность и был оставлен на своем посту. Оба священных города также спокойно приняли новую власть и нового наместника, внука халифа Сулаймана. Однако месяца через два арабы Химса восстали против Марвана. Восстание вспыхнуло в самом сердце Сирии, в Химсе, являвшемся цитаделью южных арабов в этом районе [Пиотровский, 1970, 1]. Марван, возвращавшийся в Северную Месопотамию, в Харран, повернул назад и осадил Химс.

Вероятно, именно это обстоятельство побудило Марвана заменить Хафса б. ал-Валида на посту наместника Египта сирийцем (племенная принадлежность не указывается) Хассаном б. Атахийей, но это не успокоило, а наоборот, взбудоражило Египет. Хассан б. Атахийа прибыл в Египет 12 джумады 127/21.III.745 г., но пробыл в нем всего 16 дней. Хафс принял свою отставку спокойно, но войско решительно воспротивилось новому наместнику. Во время пятничной молитвы, т.е., скорее всего, 27 марта, один из руководителей недовольных обратился к присутствующим с речью, в которой призывал заодно свергнуть и Марвана, и нашелся только один человек, решившийся возразить ему. Обстановку подогрело прибытие посланца из осажденного Химса, жители которого призвали египтян последовать их примеру. Недовольные осадили резиденцию Хассана и предложили ему убираться из Египта, куда хочет. Перепуганный глава финансового ведомства, прибывший вместе с Хассаном, бежал, не дожидаясь расправы. Увидев безвыходность своего положения, Хассан подчинился требованиям недовольных, и 27 джумады II/6.IV покинул Египет.

Марвану, занятому делами Сирии и Ирака, было не до Египта. Укрепить там свою власть силой было невозможно, и он уступил египтянам, восстановив на прежнем посту Хафса, однако и его правление на этот раз оказалось непродолжительным. Через два месяца в Египет возвратился из Ифрикийи Ханзала б. Сафван, смещенный за неудачи в войне с берберами.

Еще более беспокойным оказался Ирак, где куфийцы всегда были готовы встать в оппозицию к центральной власти. Первое известие о событиях в Сирии принес в Ирак Исма‘ил б. Абдаллах ал-Касри, бежавший после поражения Сулаймана. Решив воспользоваться неясной обстановкой, он подделал грамоту от имени Ибрахима о назначении его наместником Ирака и тайно сообщил об этом йеменитам Куфы, которые его поддержали. Абдаллах б. Умар узнал об этом и сразу же послал отряд для подавления мятежа. После первого же столкновения Исма‘ил, струсив, что раскроется его подделка, с хорошей миной при плохой игре призвал поверивших ему людей прекратить сопротивление, чтобы не проливать кровь собратьев, поскольку Ибрахим бежал и власть принадлежит Марвану.

Эта новость породила шатания среди куфийцев. Абдаллах б. Умар, законность власти которого теперь находилась под сомнением, поспешил выдать жалованье (внеочередное?) мударитам и раби́итам, но обошел двух влиятельных людей, что чуть не привело к вооруженному столкновению. В этой неопределенной ситуации шииты вспомнили об Абдаллахе б. Му‘авийи б. Абдаллахе, правнуке Джа́фара, родного брата Али, приехавшем в Куфу с двумя братьями искать материальной поддержки у Абдаллаха б. Умара, и побудили его как человека, имеющего больше права на власть, чем Умаййады, объявить себя халифом. Ибн Му́авийа согласился, собравшиеся шииты привели его во дворец, а затем присягнули ему в соборной мечети. Среди присягнувших были Мансур б. Джумхур, один из вождей раби‘итов Умар б. ал-Гадбан и Исма́ил б. Халид ал-Касри и сирийцы, находившиеся в Куфе. К Аб- даллаху б. Му‘авийи стали прибывать для присяги люди из ан-Нила и ал-Мадаина. Через несколько дней, уверившись в своих силах, Абдаллах б. Му‘авийа повел своих сторонников на Хиру, где располагался Абдаллах б. Умар. В завязавшемся сражении Абдаллах б. Му‘авийа потерпел поражение, отступил в Куфу, несколько дней держал оборону во дворце, а затем Умар б. Гадбан выторговал у Абдаллаха б. Умара помилование для своих раби́итов и всех остальных повстанцев с условием, что Абдаллах б. Му́авийа со всеми своими сторонниками покинет Куфу и беспрепятственно уйдет, куда захочет. Ибн Му́авийа направился в район Хамадана.⁶⁹⁸

Изгнание Абдаллаха б. Му́авийи из Ирака не помогло установлению единства в его столице. Абдаллах б. Умар, остававшийся наместником и при Марване, сидел в Хире, опираясь на йеменитов и сирийцев, а Куфа находилась в руках ан-Надра б. Са́ида ал-Хараши, возглавлявшего северных арабов, и между их сторонниками нередко происходили вооруженные столкновения.⁶⁹⁹

Гораздо опаснее, чем вспыхивающие и столь же быстро бросающие своих вождей и кумиров куфийцы, были сравнительно немногочисленные, но хорошо организованные, отчаянно и умело сражавшиеся отряды неистребимых хариджитов. Их тылом были предгорья Загроса, в которые уходили остатки разгромленных отрядов.

В последние годы этот район находился под контролем Са‘ида б. Бахдала. В 744/745 г. отряд Са‘ида б. Бахдала укрывался в Шахразуре (район современной Сулеймании). Серьезно заболев, Са‘ид в предчувствии смерти в соответствии с хариджитским учением провел выборы нового главы общины. Сначала были выдвинуты десять выборщиков, которые выбрали из своего состава четверых, а уже те назвали имя преемника – ад-Даххака б. Кайсу. Новый вождь хариджитов оказался энергичнее предшественника. Возможно, его успехи определялись не только личными качествами, но и тем, что центральная власть утратила контроль над Ираком, где установилось двоевластие. Марван назначил наместником этой провинции главу кайситов ан-Надра б. Са‘ида ал-Хараши вместо Абдаллаха б. Умара б. Абдал‘азиза, опиравшегося на южных арабов. Абдаллах б. Умар отказался сложить полномочия. Образовалось два центра: ан-Надр был в Куфе, а Абдаллах б. Умар – в Хире. Кроме того, в распоряжении Ибн Умара было еще значительное число сирийцев.⁷⁰⁰ Крупных столкновений между соперниками не происходило, но такое положение долго продолжаться не могло.

Ад-Даххак воспользовался удобным моментом и послал отряд к Тикриту. Этот важный центр на полдороги между Мадаином и Мосулом был захвачен без труда. Другой отряд был направлен к Мадаину. Ибн Умар и ан-Надр перед лицом общей опасности примирились и согласились действовать сообща, но объединенного командования не появилось. Договориться об этом они не смогли. Заслон, высланный Ибн Умаром, столкнулся с хариджитами на канале Нахраване, у селения Хаулайа, был разгромлен, командир – убит, и остатки отряда бежали в Мадаин. Для защиты этого важного центра Ибн Умар послал дополнительные силы под командованием ал-Асбага б. Зуалы. Тот вошел в город, но когда к нему подступили оба отряда, из Хаулайа и из Тикрита, решил не вступать в бой, а оставить Ктесифон, переправиться через Тигр и разрушить за собой мост. Вслед за передовыми отрядами к Куфе подошел и сам ад-Даххак с тремя или четырьмя тысячами воинов и расположился в Дейр ас-Са‘алиба,⁷⁰¹ монастыре в округе Нахр Иса,⁷⁰² западнее или юго-западнее Багдада, из чего следует, что он шел несколько иным путем, чем передовая часть войска.

Даже теперь, когда хариджиты подошли вплотную к Куфе, Ибн Умар и ан-Надр не пожелали выступить совместно против общего врага: первый с йеменитами и сирийцами стоял в Хире, второй с му- даритами – в Куфе. Несколько вариантов сообщений о столкновениях под Куфой, собранных ат-Табари, не дают ясной картины происходившего, поэтому приходится ограничиться констатацией того, что до подхода ад-Даххака с основными силами, то по одну сторону моста через Евфрат, то по другую происходили мелкие столкновения. В среду 12 мая⁷⁰³ к Куфе подошел ад-Даххак с тремя или четырьмя тысячами воинов, но даже и теперь Куфу прикрывали сирийские воины, окопавшиеся рвом. А куфийцы перекрыли входы улиц (Куфа не имела оборонительной стены). Передовой отряд хариджитов прорвался через ров, потерял 27 человек и отступил.⁷⁰⁴ Ад-Даххак послал конницу, которая прорвалась через ров и обратила сирийцев в бегство. Хариджиты преследовали их до Куфы, а потом вернулись в свой лагерь. В четверг произошло серьезное столкновение,⁷⁰⁵ в котором погиб брат Абдаллаха б. Умара, а войско его бежало. На следующий день Ибн Умар отправил ал-Асбага б. Зуалу с 10 000 воинов, которые должны были сделать вид, что уходят в Сирию, обойти хариджитов и напасть на их лагерь сзади. Однако ад-Даххак узнал об этом, оставил часть войска в лагере, а с остальными неожиданно напал на Ибн Умара. Сражение продолжалось до ночи, а ночью часть сирийцев оставила Куфу и разошлась в разные стороны. Утром, обнаружив, что лишился единственной опоры в Куфе, Ибн Умар ушел из нее в Васит, а ан-Надр ушел из Куфы в Кадисийу, намереваясь степными дорогами пройти в Сирию. Наместник Куфы, назначенный ад-Даххаком, напал на него и был убит в бою.

Ад-Даххак торжественно вступил в Куфу в субботу. Его глашатай объявил, что никого не будут преследовать, а сирийцам будут предоставлены три дня, чтобы присоединиться к победителям или беспрепятственно уйти. В Куфе ад-Даххаку досталась вся казна и арсенал. Теперь он мог потягаться с самим халифом. Впрочем, сначала надо было добить Ибн Умара, что ад-Даххак попытался сделать. Можно предполагать, что это случилось в следующем месяце, шаввале, т.е. в июле.⁷⁰⁶

Ад-Даххак был не единственным противником Марвана в Месопотамии, в Ираке восстал Сулайман б. Хишам. Когда Марван уходил из Русафы в Ракку, Сулайман попросил у него разрешения задержаться на несколько дней для улаживания каких-то дел. Марван разрешил. Вскоре к Русафе подошло войско из Сирии, шедшее вдогонку за Марваном. Было их будто бы около 10 000. Сулайман призвал их отречься от Марвана и выступить против него. Часть этих воинов признала Сулаймана халифом и последовала за ним. Кроме того, он обратился с тем же призывом к остальным сирийцам, и к нему будто бы прибыло много сторонников.

К этой части рассказа ат-Табари приходится относиться критически: от Русафы до Киркисийи менее 200 км, и Марван возвратился бы к Сулайману (если только у Сулаймана не было с ними предварительной договоренности). В общем, в повествовании ат-Табари, несмотря на некоторую многословность, мало конкретного. Сообщается, что Марван приказал Йазиду б. Хубайре арестовать братьев Сулаймана и его мавл и идти в Васит, городок на Хабуре, в районе Киркисийи. Где был в это время сам Марван, не сообщается. На призыв Ибн Хубайры сдаться, засевшие в крепости ответили отказом, а когда Марван ушел из Джазиры, стали нападать на сторонников Марвана, грабить их и отбирать оружие. При известии об этом Марван возвратился. К этому времени крепость, видимо, стала центром сбора противников халифа, и собралось их немало. Они преградили путь авангарду Марвана и обратили его в бегство. Согласно рассказу ат-Табари, Марван прямо с марша атаковал противника, но тут же говорится, что сражение произошло «между двух лагерей»,⁷⁰⁷ значит, Марван успел стать лагерем.

Ход сражения не описывается, и неясно, руководил ли им Сулайман и где находился. Сражение окончилось полным разгромом сторонников Сулаймана: был убит его старший сын, Ибрахим. Победителям достался лагерь и много пленных. Начальник полиции приказал не приводить их в качестве добычи, а убивать. Всего будто бы погибло около 30 000 мятежников. Сулайман с остатками войска ушел в Химсу. Другая часть разгромленного войска укрылась в упоминавшейся крепости, заделав проемы в стене, сделанные Марваном. Им предложили сдаться, они ответили, что лучше умрут, но после обстрела камнеметами все-таки сдались. Марван отдал их в рабство жителям Ракки, разлучив семьи. Всего их было около 300 человек.

Сулайман воспользовался задержкой Марвана у этой безымянной крепости и объявился в Химсе, жители которого поддержали его выступление против Марвана, последовавшего за ним. На дальних подходах к городу, в горах ас-Саммах, Марвана встретили 900 всадников, бой с которыми шел от полудня до заката. Сражение с главными силами, несомненно, было ближе к городу, также закончилось победой Марвана. Сулайман и на этот раз избежал смерти или плена. Дорогой через степь, мимо Тадмура, он ушел в Ирак, чтобы найти поддержку у Ибн Умара.⁷⁰⁸ Разгромив Сулаймана, Марван принялся за осаду Химса. Вероятно, это произошло незадолго до занятия Куфы хариджитами.⁷⁰⁹

Ад-Даххак, подкрепленный переходом на его сторону части сирийцев, вскоре после завоевания Куфы в первый день рамадана (6 июня 745 г.) отправился добивать Абдаллаха б. Умара в Басите. В отличие от Куфы Васит имел оборонительную стену, и ад-Даххак не смог добиться быстрого успеха. Месяца через два стороны заключили соглашение, по которому за Ибн Умаром оставалась власть над областями от Васита до Фарса, а за ад-Даххаком признавалась власть над уже завоеванными землями. Сулайман, присягнув ад-Даххаку, присоединился к нему с 3000 своих сторонников.⁷¹⁰ Это демонстрирует, насколько далеко зашла деморализация общества, если представитель правящего рода счел возможным присягнуть идейному противнику рода.

До сих пор Абдаллах б. Умар б. Адал‘азиз, назначенный Йазидом ал-Валидом, оставался наместником Ирака, но после его позорного соглашения с предводителем хариджитов Марван в зу-л-ка‘да 127/24.VIII‒2.Х.745 г., уходя в Сирию, поручил Ирак Йазиду б. Умару б. Хубайре. Впрочем, Ирак ему еще предстояло завоевать.

Теперь ад-Даххак мог без опасений отправиться на завоевание Джазиры, тем более что его сторонники в Мосуле писали, что откроют ему ворота города. В зу-л-ка‘да (августе) ад-Даххак с большим войском, в котором кроме его последователей были хариджиты (названные здесь аш-шурат),⁷¹¹ как уже было сказано, и 3000 сторонников Сулаймана двинулись к Мосулу. Сообщению о том, что его армия насчитывала 120 000 человек, невозможно поверить. Зная закономерности рождения преувеличений вполне можно говорить о 20 000.

Комендант Мосула, пытавшийся с небольшим отрядом преградить ему путь, был разгромлен и убит, а горожане, действительно, открыли ворота ад-Даххаку. Здесь стоит отметить любопытную деталь. Комендант Мосула был из бану шайбан, как и ад-Даххак и многие его последователи, но они оказались в противоположных лагерях, что лишний раз доказывало, что далеко не все симпатии и антипатии в политических конфликтах той поры определялись племенной принадлежностью. Планы ад-Даххака явно не ограничивались овладением всей Месопотамией.

Вероятно, в это время ад-Даххак, опьяненный легкими победами, назначил наместником Арминийи одного из своих последователей, Мусафира б. Касира, мясника из Байлакана. Это могла быть просто присылка грамоты о подчинении человеку, уже добившемуся некоторых успехов в этой области. Утвердившись в Байлакане, ал-Мусафир с несколькими тысячами воинов пытался захватить Барда́а. Наместник Арминийи Асим б. Йазид вышел из города и стал лагерем на реке Тертер. Но один из жителей Барда‘а ночью провел хариджитов к лагерю, и перед рассветом они напали на спящее войско. В этой ночной резне погиб и Асим. Остатки войска сын Асима увел в город. Хариджиты не пытались осадить город, а лишь пограбили поместья Асима и возвратились в Байлакан. Марван назначил новым наместником Арминийи и Азарбайджана Абдалмалика б. Муслима, прибывшего в Барда‘а с пятитысячным отрядом. Его попытка расправиться с мятежниками закончилась неудачей. В двух днях пути от Барда́а по дороге к Байлакану в сражении с хариджитами он также был убит, но, видимо, ни одна из сторон не получила перевеса, и оба войска вернулись в исходные пункты.⁷¹²

Узнав о захвате Мосула, Марван приказал своему сыну Абдаллаху, управлявшему Джазирой, укрепиться в Нисибине, чтобы прикрыть Руху (Эдессу) и Харран. Абдаллах оставил в Харране заместителя с 1000 воинов, а сам с семью или восемью тысячами воинов из пограничных гарнизонов (равабита) засел в Нисибине. Ад-Даххак осадил город, но в течение двух месяцев не мог его взять, а Абдаллах не имел достаточно сил, чтобы дать бой в поле. Все это время конные отряды хариджитов беспрепятственно грабили округу. Наконец ад-Даххак решил овладеть Раккой, которую обороняло 500 воинов. Против них был послан вдесятеро превосходивший их отряд. Но он столкнулся с Марваном, шедшим на помощь сыну, и был отброшен. Три десятка пленных, захваченных при этом, были демонстративно обезглавлены в Ракке. Из Ракки Марван прошел к Айн Варде (Рас ал-Айн), а оттуда – в Нисибину. В районе Кафр Тусы, в 70‒80 км западнее Нисибина, его встретил ад-Даххак. Сражение было упорным и затянулось до темноты. На поле боя осталось 3000 убитых, из которых более половины составляли хариджиты. Одних только аш-шурат погибло 800 человек. Убит был и ад-Даххак, но в темноте ни та, ни другая сторона не заметила этого сразу. Только собравшись на ночь в лагере, хариджиты обнаружили, что потеряли вождя, узнали об этом и в стане Марвана. Наутро Марван прибег к проверенному средству морального разложения потрепанного боем противника: водрузил на поле боя «знамя помилования», придя к которому воины противника получают помилование. Пришел ли кто-то за помилованием, не сообщается. Зато известно, что хариджиты избрали новым вождем ал-Хайбари,⁷¹³ и все, включая Сулаймана, присягнули ему.

По порядку изложения у средневековых авторов получается, что в тот же день ал-Хайбари возобновил сражение, хотя нужен был хотя бы один день для того, чтобы собрать и похоронить убитых. Начало нового сражения ознаменовалось успехом ал-Хайбари: с четырьмястами пятьюдесятью воинами из аш-шурат он прорвал строй центра войск Марвана и пробился к его ставке. Хариджиты повалили шатер Марвана, и ал-Хайбари воссел на него. Падение шатра и знамени командующего вызвало массовое бегство воинов центра. Бежал и сам Марван. Обычно разгром центра и бегство командующего вело к полному поражению. Однако на этот раз все повернулось иначе. Несмотря на разгром центра, фланги (правым из которых командовал сын Марвана Абдаллах) продолжали упорно сражаться, а воины ал-Хайбари рассеялись по захваченному лагерю. В это время начальник личной охраны Абдаллаха б. Марвана обратился к рабам с обещанием освобождения тем, кто пойдет за ним в бой. На этот призыв откликнулось три или четыре тысячи рабов. Это новоявленное подкрепление, хотя и плохо вооруженное, переломило ход сражения. Рассеявшееся войско ал-Хайбари не выдержало неожиданного удара, ал-Хайбари был убит и обезглавлен. К Марвану, успевшему отойти на 10‒12 км, помчался гонец с вестью о победе. Узнав об этом, Марван возвратился в свои лагерь.⁷¹⁴

Второе подряд поражение не сломило противников Марвана. Они избрали новым вождем Шайбана б. Абдал‘азиза и были готовы к новым боям. Присягнул ему и Сулайман, сблизившийся с ним настолько, что женился на его сестре. Сулайман посоветовал Шайбану отойти к Мосулу, где можно было опереться на поддержку горожан. Шайбан предпочел не запираться в городе, а организовать лагерь на восточном берегу Тигра, соединившись с городом мостом. Последовавший за ним Марван тоже переправился через Тигр и стал лагерем выше течения. Когда началось это стояние под Мосулом и сколько оно длилось, установить не удается. Отдельные столкновения, иногда довольно значительные, не приносили перевеса ни одной из сторон.

Исход затянувшихся боев за Мосул был определен событиями в центре Ирака. Йазид б. Умар б. Хубайра, назначенный наместником Ирака еще до гибели ад-Даххака и сидевший в Киркисийи, получил приказ отвоевать Куфу, и с присланными ему 7000 воинов двинулся вниз по Евфрату. Соотнести это с каким-то этапом боев в Джазире не представляется возможным, скорее всего, все-таки это произошло после гибели ад-Даххака.

Узнав о движении Ибн Хубайры, наместник ад-Даххака в Куфе ал-Мусанна выслал ему навстречу Мансура б. Джамхура, который встал со своими воинами в ал-Анбаре. Ибн Хубайра не стал пробиваться через этот заслон, а свернул направо, к Айн ат-Тамру. Мансур поспешил наперерез ему. В завязавшемся сражении Йазид одержал верх, и раз­громленные хариджиты бежали в Куфу. Тогда сам ал-Мусанна б. Имран вышел навстречу Йазиду б. Хубайре. Сражение у ар-Ракки, уже неподалеку от Куфы, также закончилось победой Йазида. Ал-Мусанна был убит, а остатки войска, бежавшего в Куфу, ночью тайно покинули ее. Йазид не стал сразу же вступать в город, а остановился в ан-Нухайле.

Через некоторое время откуда-то с севера, возможно, из Мадаина, против Йазида выступил хариджит ибадитского толка Убайда б. Сазар ат-Таглиби. Йазид разгромил его авангард и, преследуя его, дошел до канала ас-Сарат и разрушил мост через него, чтобы преградить Убайде путь в низовья Междуречья, в Каскар, а сам встал на канале. Примерно в то же время, когда Йазид б. Умар б. Хубайра выбивал хариджитов из Куфы, в помощь ему за Тигром был послан четырехтысячный отряд, состоявший в основном из сирийцев, под командованием Амира б. Дубары. Первое столкновение с хариджитами, происшедшее на Тигре в районе ас-Синна, решилось не в его пользу, он вынужден был от­ступить, дождался подкрепления, переправился через Тигр и переломил ситуацию, преследуя хариджитов, отступавших на север.⁷¹⁵

Этот удар в тыл оказался для хариджитов, противостоявших Марвану под Мосулом, опаснее возможного генерального сражения с основной армией халифа. Сулайман б. Хишам посоветовал Шайбану уходить из-под Мосула, чтобы не оказаться между двух огней. В одну из ночей их войско, оставив на месте палатки и громоздкое имущество, налегке покинуло лагерь. Утром марванцы не сразу поняли, что противник ушел у них из-под носа. Мосульцы, брошенные союзниками, развели мост, чтобы обезопасить себя от неожиданного нападения, вступили в переговоры с Марваном, подошедшим к городу с запада, получили помилование и сдали город.⁷¹⁶

Все эти события, важные для судьбы Халифата, происходили в течение 128 г. х., окончившегося 21 сентября 746 г., но даже и в определении года средневековые авторы расходятся.⁷¹⁷ Логика вроде бы подсказывает, что при общей обстановке напряженности Марван не мог слишком долго стоять под Мосулом.

Разгром хариджитов на Тигре у ас-Синна позволил Иазиду б. Умару б. Хубайре освободить Васит от своего непокорного предшественника, Абдаллаха б. Умара. Тот к этому времени растерял свой авторитет, и как только горожане узнали о приближении Ибн Хубайры, то восстали и заблокировали его в резиденции, заложив ее ворота кирпичом. Куфийцы вышли навстречу законному наместнику. Абдаллах б. Умар был вызволен из замурованного дворца и отправлен в Харран к Марвану, который заточил его в темницу. За ним последовал еще один Умаййад, Бишр б. Абдалмалик б. Бишр б. Марван, бывшего наместника Басры при Абдалмалике (см. т. III, с. 264, 271). Он встретил Ибн Хубайру, и обнажив меч, предложил войти в какую-то комнату (чтобы поселиться в ней?). Ибн Хубайра сообщил об этом халифу, и тот приказал казнить Бишра. Ибн Хубайра не захотел убивать родственника халифа и отослал его к Марвану в Харран, где тот также был заключен в темницу.⁷¹⁸ Тем временем Марван направил Амира б. Дубару добивать Шайбана, ушедшего в Шахразур. Шайбан, не вступая в сражение, ушел через горы в район Хамадана, а оттуда – через ал-Байда к Истахру, где нашел прибежище Абдаллах б. Му‘авийа. Эти два противника существующей власти не смогли договориться о совместных действиях против общего врага, и Шайбан ушел дальше на восток к Джируфту. Ибн Дубара разгромил Абдаллаха б. Му‘авийу. Войско Ибн Му‘авийи, составленное из разнородных элементов: хариджитов, остатков сирийцев, пришедших с Сулайманом б. Хишамом, и, конечно, шиитов, не выдержало удара тысячного отряда, посланного Амиром б. Дубарой, и бежало, оставив в руках победителей чуть ли не тысячу пленных. Абдаллах б. Му‘авийа ушел то ли в Сиджистан, то ли в Хорасан, а по другим сведениям, оказался в темнице в Харране, где собрались не по своей воле весьма знатные обитатели.⁷¹⁹

Прямых указаний на то, что Ибн Дубара первым делом разгромил Ибн Му‘авийу, а потом продолжил преследование Шайбана, в источниках не имеется, но вряд ли он мог продолжить преследовать Шайбана, оставив позади себя Ибн Му‘авийу. Пока Ибн Дубара задерживался у Истахра, Шайбан ушел на восток до Джируфта. Здесь и настиг его Ибн Дубара. Шайбан потерпел поражение и бежал, бросив лагерь со всем имуществом. Направился он то ли в Оман, где вскоре был убит, то ли в Сиджистан, где ждал его тот же конец. В любом случае в середине 129 г. х., т.е. к весне 747 г., этого опасного для Халифата врага не стало.⁷²⁰

Описанная выше борьба за власть в Ираке, которая могла решительно изменить судьбу правящей династии, затмевала происходившее в отдаленных провинциях Халифата. Между тем и в них накапливалось немало взрывчатого материала. Не был исключением и Хорасан. Здесь главную опасность представлял спор из-за власти между наместником, Насром б. Саййаром, и вождем южно-арабских племен Джудайем б. Али ал-Кирмани. Пока, без вмешательства извне, он имел локальный характер, не выходя за пределы Мервского оазиса, и обе стороны воздерживались от вооруженных столкновений. Но так не могло долго продолжаться.

За три ночи до конца джумады второй, в воскресенье 4 апреля 745 г. равновесие в Мерве нарушилось прибытием из тюркских земель хариджитского вождя ал-Хариса б. Сурайджа во главе отряда испытанных воинов; отряд был невелик, но легко мог стать ядром, вокруг которого концентрировались бы недовольные, до того стоявшие в стороне от конфликта двух мервских вождей.

Ал-Харис получил помилование и гарантию неприкосновенности от Йазида б. ал-Валида, но пока он неспешно двигался через Мавераннахр, расстановка сил в Халифате резко изменилась: Йазид б. ал-Валид умер, а его преемника сверг Марван б. Мухаммад. Известие о присяге Марвану должно было в любом случае дойти до Мавераннахра не позднее середины декабря 744 г. или, уж если работа почты совсем разладилась – к концу декабря. Во всяком случае, ал-Харис должен был знать, что идет навстречу неизвестности.

Наср б. Саййар поспешил расположить ал-Хариса к себе и встретил его, как дорогого гостя: поселил его во дворце бухар-худата, прислал ковры, подушки и другие предметы обихода, установил ему содержание в 56 дирхемов в день, что в три раза превышало жалованье, установленное Умаром б. ал-Хаттабом ближайшим сподвижникам пророка. Но ал-Харис все делил со своими соратниками и вел спартанский образ жизни. Даже когда Наср через свою жену послал ему соболью шубу, ал-Харис продал ее за 4000 динаров и разделил их между соратниками. Насру он заявил, что мирские блага его не прельщают, но если Наср пообещает следовать Корану и обычаю, то он будет сражаться на его стороне против лютых врагов, а если это пообещает кто- то другой, то будет на стороне того. Это означало, что ал-Харис может стать на сторону врагов Насра, несмотря на всю его щедрость. Наср не откликнулся на призыв хариджита, но и ал-Кирмани не поспешил приобрести союзника-хариджита. Все осталось в прежнем неопределенном положении.

Оставаясь нейтральным, ал-Харис приобретал новых сторонников. Его призывы к борьбе за справедливость в сочетании со спартанским образом жизни и славой храброго воина привлекали к нему многочисленных новых сторонников. Вскоре их уже насчитывалось около трех тысяч. Между тем ситуация в центре менялась. Через два месяца после прибытия ал-Хариса хариджиты захватили Куфу, а к концу лета превратили Абдаллаха б. Умара, отступившего в Васит, в своего вассала. Затем Марван назначил наместником Ирака Йазида б. Умара б. Хубайру. Весть об этом могла прийти в сентябре 745 г. Наср б. Саййар присягнул ему. Это нарушило шаткое равновесие, сохранявшееся в Хорасане. Новая ситуация обеспокоила ал-Хариса, поскольку гарантия безопасности, данная ему Йазидом б. ал-Валидом через Абдаллаха б. Умара, была необязательна для Марвана, и ал-Харис мог надеяться на то, что вскоре весь мусульманский мир будет завоеван хариджитами. Тогда ал-Харис предпринял решительный шаг: он покинул дворец бухар-худата, стал лагерем около него и начал открытую пропаганду своих идей.

Эта демонстрация непримиримости вызвала сильное беспокойство сторонников Насра. Целая делегация явилась к ал-Харису просить его не разрушать единство мусульман и не развязывать кровопролитную междоусобицу. Ал-Харис соглашался лишь на то, чтобы власть была поделена между ал-Кирмани и Насром: первый ведал бы гражданскими делами, второй – военными. Наср на это, конечно, не соглашался, хотя и был вынужден пойти на создание совета из своих представителей и представителей ал-Хариса для решения, каких достойных людей следует выбрать правителями Тохаристана и Самарканда. Соглашения, видимо, так и не удалось достичь. К этому добавился какой-то конфликт между тамимитами и кайситами, из-за которого Насру пришлось сместить с поста начальника полиции верного Салма б. Ахваза. Салм просил Насра разрешить ему убить ал-Хариса, но Наср не дал согласия на это, все еще надеясь соблазнить упорного соперника обещанием богатства. Этот расчет снова провалился: ал-Харис отказался и от поста наместника Мавераннахра с 300 000 дирхемов в придачу, и от возможности приумножить славу борца за веру в походе, который Наср сулил щедро обеспечить. А его устраивал только совет (шура). Теперь даже некоторые из окружения Насра видели выход из образовавшегося тупика в формировании совета, решение которого было бы обязательным для всех. Среди сторонников такого решения был и Мукатил б. Хаййан ан-Набати, представитель военной верхушки мавл Хорасана, которому Наср доверил переговоры с ал-Харисом, другие мавлы в окружении Насра начали прислушиваться к хариджитской пропаганде. Насру пришлось напомнить им о своих благодеяниях и о том, что он никогда их не унижал.

Мы не знаем, каким числом воинов располагал в это время Наср б. Саййар, похоже, что их было немного, если на помощь к нему пришлось прийти сторонникам из Бухары и Тохаристана. Напряжение нарастало. Ал-Харис разослал проповедников по хорасанской дороге читать в мечетях его воззвание. Это взорвало долго накапливавшееся напряжение. Взрыв произошел почти точно через год после прибытия ал-Хариса в Мерв, в последнюю неделю марта 746 г. Какой-то из проповедников ал-Хариса осмелел настолько, что стал читать воззвание у ворот дворца Насра в западном пригороде Мерва на канале Маджан. Наср послал людей, его прогнали и побили. В отместку ал-Харис в ночь на 27 марта 746 г. с полусотней приверженцев проник в город через пролом в стене у ворот Балин, который ему указал какой-то мясник из местных жителей. Пройдя по городу с кличем «О Победоносный» (один из эпитетов Аллаха) и забрав коней и оружие из дома Салма б. Ахваза, этот отряд вышел из ворот Ник⁷²¹ и подошел к лагерю успевшего окопаться Салма. По-видимому, отряд ал-Хариса, пройдя через город, пополнился людьми, так как говорится о нападении и на другой отряд Насра. Оба командира известили Насра о происходящем, и тот запретил им что-либо предпринимать до рассвета, что не удержало наиболее воинственно настроенных от индивидуальных стычек.

Несмотря на распоряжение Насра, отдельные забияки вступали в схватки с хариджитами и ночью, а с рассветом Салм б. Ахваз разогнал противостоявших ему хариджитов и через ворота Ник вошел в город. Серьезного сражения не было, происходили стычки небольших групп. Ал-Харис в утреннем бою не участвовал, на него напали, когда он молился в какой-то квартальной мечети. Его не преследовали, и видимо бой на этом прекратился. Наср не был заинтересован в убиении ал-Хариса, не желая увеличивать число своих и без того многочисленных противников.

Неудачная попытка ал-Хариса разрешить разногласия с Насром силой оружия изменила соотношение сил в Мерве, и ал-Кирмани откликнулся на предложение Насра возобновить переговоры. Они встретились в мечети, каждый с несколькими приближенными, и были настроены миролюбиво. Наср призывал к восстановлению единства, и ал-Кирмани согласился, что Наср наиболее подходящий человек для этого. Едва наметившееся согласие разрушил воинственно настроенный Салм б. Ахваз, обозвавший ал-Кирмани грубыми словами. Его пытались образумить, но он не унимался. Ал-Кирмани заподозрил, что ссора подстроена, чтобы убить его, несмотря на данную гарантию безопасности, приказал подать коня, сел на него тут же в мечети и уехал. Это ободрило ал-Хариса. Он заявил, что Наср не может возглавлять мусульман, и поехал искать поддержки у ал-Кирмани. Они нашли общий язык, вместе помолились, причем на молитве предстоял ал-Кирмани. После отъезда ал-Хариса приближенные советовали ал-Кирмани держаться в стороне и предоставить тем двоим уничтожить друг друга. Однако ал-Кирмани не послушался совета и завязался вооруженный конфликт, который погубил всех троих.

Первое столкновение приверженцев ал-Хариса с воинами Насра произошло между старым городом и западным пригородом, у ворот Майдана Йазида. Сторонники ал-Хариса потерпели поражение и бежали, тогда в дело вмешался ал-Кирмани, стоявший лагерем у ворот Масарджисан, в фарсахе от старого города. Он послал подкрепление ал-Харису, отступившему в старый город, а сам вступил в бой с воинами Насра, который свелся в основном к перестрелке. Следующий день прошел мирно. Сражение возобновилось в пятницу. Поначалу верх одерживали сторонники Насра и аздиты побежали, тогда ал-Кирмани лично возглавил контратаку. На этот раз отступить пришлось воинам Насра. Сын Насра Тамим был сбит с лошади, но противники не стали его добивать, а только захватили двух его коней. Раздались радостные крики, что сын Насра убит. Это еще больше расстроило ряды воинов Насра. Бой происходил у западной стены города, с которой их не только осыпали стрелами, но и поражали камнями из камнеметов. Один из камней попал в шатер Насра, который тем не менее не стронулся с места. Изрядно помятый в бою, Салм б. Ахваз укрылся под мостом через канал Разик. Теперь пришла очередь Насра личным участием в бою исправить положение. Его выручил ал-Харис, вышедший из игры, будто бы из-за того, что бегство воинов ал-Кирмани было позорно. Ал-Харис и Наср вновь примирились, и Наср решил уехать из Мерва, предписав ал-Харису разбираться с ал-Кирмани без него.

Покидая Мерв, Наср оставил женскую половину своей семьи под защитой вчерашнего противника. Подождать развязку он решил в Нишапуре, где его приняли без восторга. Амир Нишапура осуждал его за разжигание межплеменной вражды, но после переговоров с посланцами Насра все-таки организовал подобающую встречу при подъезде к городу. Тем временем ал-Кирмани переместился в старый город и начал разрушать дома своих противников, что вызвало недовольство даже в его окружении. Не были довольны своим предводителем и приверженцы ал-Хариса, упрекавшие его за близость с ал-Кирмани и за то, что он борется не за светлые идеалы, а за личные интересы. Дело дошло до того, что в одном из селений Мервского оазиса, Харкане, некий Бишр б. Джурмуз ад-Дабби поднял восстание и отделился за это от него. К нему будто бы присоединилось четыре или пять тысяч человек.

Примирение в Мерве длилось не более месяца и кончилось тем, на что и рассчитывал Наср – вооруженным столкновением его соперников. Конфликт между ними возник так же неожиданно и нелогично, как и все повороты во взаимоотношениях этих трех мервских предводителей. Поначалу Ал-Харис вместе с ал-Кирмани выступил против Бишра б. Джурмуза, однако после нескольких стычек решил уладить дело мирным путем. Предупредив об этом своего союзника, ал-Харис поехал к Бишру, а тот убедил его, что ал-Кирмани недостойный человек, и они объединились против него.

Противостояние приобрело тот же характер, что и противостояние Насра и ал-Кирмани: на одной стороне южные арабы и раби́иты, на другой – мудариты. И все же не стоит думать, что разделение шло исключительно по племенной принадлежности: в войске ал-Кирмани были и мудариты, которые стали тайком перебегать к ал-Харису. Это, видимо, и заставило ал-Кирмани начать войну с ал-Харисом. Поначалу успех сопутствовал ал-Харису, и, воодушевившись, он вывел свое войско из укрепленного лагеря и приказал проломить городскую стену, чтобы добить противника в его собственном расположении. Это было роковой ошибкой: бой в стесненных условиях города обернулся против ал-Хариса. И он, и Бишр были убиты, а их войско разбежалось. Обезглавленное тело ал-Хариса было распято. Произошло это, по све­дениям ат-Табари, за шесть [ночей] до конца раджаба, в воскресенье, т.е. 22 апреля 746 г. (правда, этот день приходится на четверг), так что эту дату приходится принимать с оговоркой.⁷²²

Оказавшись хозяином положения, ал-Кирмани насладился местью врагам. Он завладел собственностью Насра и тех, кто уехал с ним, пострадали и те мудариты, что остались в Мерве. Наср б. Саййар, несмотря на это, не вернулся в Мерв, а продолжал управлять Хорасаном и Мавераннахром из Нишапура. Вероятно, к этому периоду относится рассказ ат-Табари о трех столкновениях Салма б. Ахваза с войском Джудайа б. Али.⁷²³

Ал-Кирмани не удовлетворился тем, что после гибели ал-Хариса стал полновластным хозяином Мерва, а решил распространить свою власть на всю долину Мургаба, захватив Меррверуд. На защиту последнего был послан Салм б. Ахваз во главе тамимитов. После трехдневного сражения, не давшего решительного преимущества ни одной из сторон, было заключено перемирие, по которому Салм размещался в самом городе, а ал-Кирмани – в каком-то селении под названием «Ворота Абдалкайса». Затем сюда подошел Наср б. Саййар. Столкновения в этом районе продолжались шесть месяцев, до начала зимы 746/747 г. Ал-Кирмани оказался в трудном положении, и его сын Али отправил из Мерва обоз с одеждой и снаряжением. По дороге на него напали тамимиты и захватили весь груз. Известие об этом настолько воодушевило тамимитов, оставшихся в районе Мерва, что они восстали под предводительством Арфаджи б. ал-Варда ас-Са‘ди, осадили Али б. ал-Кирмани и изгнали его из города. Это изменило расстановку сил. Ал-Кирмани пришлось смириться с возвращением Насра в Мерв и даже несколько дней пробыть там вместе с ним, затем он ночью уехал в верные ему аздитские селения. Предположительно это могло произойти в конце зимы 747 г.⁷²⁴

Предложенный выше порядок событий может быть оспорен во многих пунктах, так как у ат-Табари различные версии приводятся с нарушением хронологического порядка и противоречат друг другу, ни одна из них не согласуется с рассказом Халифы; «Аноним» во многих случаях приводит рассказы, почти точно совпадающие с ат-Табари, но, как мы увидим дальше, в целом порядок изложения событий нельзя признать удовлетворительным.

Ситуация в Мервском оазисе еще больше усложнилась с появлением в нем Абу-Муслима.