Глава 10. УЧЕНИЕ О ЖИЗНИ

Все учение старцев может быть понято как учение о жизни; вместе с тем, некоторые вопросы этого учения могут быть выделены в отдельную тему. К этой теме здесь отнесены те вопросы, которые важны для понимания течения и содержания человеческой жизни. А именно: добрые дела, заповеди, трезвение и крест, мир душевный, брак и семья, болезни и смерть.

Старцы указывали на предназначение человека к добрым делам, ведущих к вечной жизни. Преп. Моисей говорит:

… Мы созданы есьмы на дела благая, и средством коих в краткой сей жизни стяжаваем вечную блаженную жизнь, к которой все благодатию Божиею призваны. Так здешний век наш есть время непрестанных дел телесных и душевных, а будущий век приятие по делам. Но надобно твердо знать, какие дела принести имеют благополучную вечность и какие несчастливую, дабы одних уклоняться, а других придерживаться всегда [2, т.1, с. 190].

Благодать Божия призвала нас к благим делам, т.е. заложила в нас стремление к ним, дала понимание, что этими делами должна наполняться наша земная жизнь. И если душа человеческая приемлет дар благодати, то человек стремится к постоянной деятельной, трудовой жизни, посредством которой он творит добрые дела и обретает вечную жизнь. Но надо обладать хорошим пониманием, какие дела и как ведут в благополучную вечность. При правильном выборе совершенство и обилие дел определят долю человека в этой блаженной вечности.

Эта доля неодинакова у людей, так как они имеют различное устроение, и оттого различна и ценность того, что они делают. Преп. Варсонофий отмечает:

Различны устроения людей, различную славу унаследуют они и в жизни будущей. Апостол Павел пишет: «Ина слава солнцу, ина слава звездам…» (1Кор. 15, 41). Даже Ангелы Божии не в одинаковой степени и славе у Бога. Ближе всех к престолу Божию пламенные Серафимы, затем Херувимы, потом Престолы, Господствия, Силы, Власти, Начала, Архангелы, Ангелы. Но эти девять чинов ангельских совершенствуются ежесекундно, так и души людей, смотря по тому, насколько они были приготовлены на земле, не остаются в одном состоянии, а переходят из клеточки в клеточку [2, т.1, с. 253].

Важно то, что люди, практикуясь в совершении добрых дел, совершенствуются в том, к чему призваны. Это сближает их с ангельской иерархией, все чины которой непрерывно совершенствуются, и приводит их в меру, которая необходима для того, чтобы в конечном счете примкнуть к Ангелам в Царстве Небесном.

Старец указывает, что способность человеческих душ к совершенствованию среди Ангелов зависит от того, насколько эти души были приготовлены на земле. Т.е. те люди, которые на земле много трудились на благо ближним, обрели и навык совершенствования. Последний не развивается в бездеятельных натурах, а только в деятельных, благодаря чему они становятся способными и к жизни, подобной ангельской.

Какое же дело является добрым? Преп. Никон разъясняет:

Доброе дело не есть всякое доброе дело, а лишь такое доброе дело, которое делается ради Бога. Внешность дела не есть его сущность, Бог зрит на сердце. Как должны мы смиряться, видя, что ко всякому доброму делу примешивается страсть [2, т.1, с.190].

Старцы считают критерием доброго дела не столько содержание самого очевидно доброго по форме поступка, сколько доброе расположение сердца человека, когда он совершает такой поступок. Они более озабочены чистотой сердца, его неподвластностью страстям, ибо страсти порождают зло, которое обесценивает внешне доброе дело, превращая его в свой инструмент.

Видя, что ко всякому доброму делу примешивается страсть, мы должны смиряться и смиряться. Иначе добрые дела в их истинном смысле будут для нас попросту недоступны. Лишь смирение способно нейтрализовать страсти и сохранить для нас пользу наших дел.

Преп. Макарий напоминает:

… Не забывайте о смирении, которое нужно сопрягать со всяким добрым делом, без коего дела нам не принесут пользы, а паче повредят, что на многих видим исполнившимся. Хотя вы поститесь, хотя молитесь или милостыню даете – опасайтесь мысли, что добро делаете, которую враг старается приносить, дабы все плоды погубить и душу отщетить <удалить> от Бога [2, т.1, с. 190].

Если полезность доброго дела для нас определяется лишь расположением нашего сердца творить добро ради Бога, то, конечно, должно опасаться мысли о том, что делаем добро. Так как мысль эта, хотя и выглядит убедительной (действительно, а разве не добро делаем?), вызывает в нас действие тщеславия, которое пленяет наше сердце и начинает свидетельствовать, что не ради Бога, а ради ублажения наших страстей мы постимся, молимся или даем милостыню.

В таком свидетельстве человеческого сердца перед Богом заинтересован враг, который и старается мысль о том, что мы делаем добро, постоянно нам приносить. И хотя добрые дела его раздражают и злят, он все же мстительно надеется, что мы окажемся неразумны, и сами доброе дело превратим в злое. Т.е. под действием страстей удалимся от Бога и таковым результатом превратим пост, молитву или милостыню в нечто, что удаляет нас от Бога – вместо того, чтобы приближать к Нему. Поэтому старческий совет прост и убедителен – со всяким добрым делом нужно сопрягать смирение, которое и не допустит, чтобы мы мыслили о себе высоко.

О сопряжении трудов со смирением преп. Макарий говорит следующее:

Ты имеешь ревность не по разуму, ищешь воздаяния своим трудам – ошибаешься; милость Божия изливается особенно на смирение, а один труд не получит воздаяние. «Виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя,» – глаголет Пророк (Пс. 24, 18). Труд – наш посев, а надобно плоды снискать: мир, любовь, кротость, смирение и прочее; все снискивается при прохождении нами послушаний, ибо там случаются укоризны, досады, неудобство, препятствие; когда оные принимаем с самоукорением, терпением и смирением, тогда смягчается наша самолюбивая часть и мы получаем свободу от страстей, – любим не только ближних, но и врагов, вот в сем-то и польза от трудов! А когда только трудимся и думаем иметь за сие воздаяние, а между тем нравом не изменяемся, то еще и в горшее приходим, в раздражение и прочее, – то никакой пользы труды не принесут [2, т.1, с. 193–194].

В искании воздаяния за свои труды заключена ошибка. Ведь в этом случае человек полагает, что для привлечения милости Божией внешние результаты труда важнее внутренних. Старец разъясняет, что внешний труд (выполняемое послушание) – это только посев, только начало того процесса, который должен принести нам внутренние результаты, или плоды: мир, любовь, кротость, смирение и другие. Именно эти плоды, особенно смирение, и вызывают большей частью благоволение и милость Божию к человеку.

Но для получения внутренних, духовных плодов нам нужен и внутренний труд по смягчению нашей самолюбивой части. Во время внешних трудов мы сталкиваемся с критикой, препятствиями, разного рода неудобствами, которые уязвляют наше самолюбие; укрощая и смягчая в этих ситуациях свое самолюбие, мы освобождаемся от страстей. Будучи свободными от страстей, можем любить других и даже врагов – и в этом старцы видят пользу трудов для нас. Потому что такое благое устроение души и приносит нам желанное воздаяние.

А вот если хотим иметь воздаяние только за внешний труд, тогда упускаем из виду ту связь внешнего и внутреннего труда, о которой говорят старцы. И тогда внутренний труд смягчения самолюбия не совершается, оно получает простор для своего действия и усиления, и мы можем стать в трудах даже хуже, чем были раньше. Тщетно надеяться на милость Божию за труды, которые делают нас не лучше, а хуже!

Подчеркивая, что в трудах нужно, прежде всего, добиваться внутреннего результата, духовных плодов, старцы отнюдь не умаляли и результаты внешние. Напротив, они показывали, что при хорошем внутреннем результате открывается путь и к хорошему внешнему результату. Вот как высказался по этому поводу преп. Амвросий :

Желание трудиться на благо человечества – весьма благовидное, но поставлено не на своем месте. Царственный пророк святой Давид говорит: сперва «уклонися от зла», а потом уже «сотвори благо» (Пс. 33, 15). У нынешних же людей дело выходит навыворот. Все хотят, на словах, трудиться на благо ближним и нисколько или весьма мало заботятся о том, что наперед нужно самим уклониться от зла, а потом уже заботиться о пользе ближних. Широкие затеи молодого поколения о великой деятельности на пользу всего человечества похожи на то, как если бы кто, не закончив курса в гимназии, много мечтал о себе, что он мог бы быть профессором и великим наставником в университете. Но, с другой стороны, думать, что если мы не можем двинуть вперед всего человечества, то вовсе не стоит трудиться, – это опять другая крайность. Каждый христианин обязан по силам своим и сообразно своему положению трудиться на пользу других, но с тем, чтобы все это было вовремя и в порядке, как выше сказано, и чтобы успех наших трудов представлять Богу и Его святой воле [2, т.1, с. 612–613].

Даже благовидное желание трудиться на благо человечества может оказаться неуместным, если люди не смягчают своей самолюбивой части. Самолюбие, тщеславие толкают людей на переоценку своих возможностей и принятие «грандиозных» планов, которые превосходят силы их авторов и оказываются только мечтаниями. Менее масштабные задачи, хотя и более осуществимые, для тщеславных людей обычно неинтересны.

Значит, возникает разрыв между целями и средствами: цели высоки (благо большого количества людей), а средства (мудрость, знания, понимание того, что надо делать и как правильно организовать дело и т.д.) скудны. При таком разрыве «широкая деятельность» на благо человечества часто приносит лишь незначительные плоды, а то и вред. Понятно, что старцы смотрят в корень, когда говорят о необходимости сначала уклониться от зла – т.е. не давать страстям руководить человеком. Страсти производят зло, и даже благо человечества при их действии становится всего лишь инструментом для их удовлетворения (тщеславия, например).

Но если человек получает свободу от страстей, совершая свой внутренний труд по их преодолению, у него вырабатывается спокойный и абсолютно правомерный взгляд на собственную деятельность. Этот взгляд заключается в том, что надо трудиться на пользу других в соответствии со своими силами и положением, и делать это своевременно и упорядоченно. При этом успех предоставлять Богу, т.е. принимать тот результат свой деятельности, который в жизни имеет место, и не испытывать недовольства, если он не таков, каким виделся в планах. Рассуждая подобным образом, человек обретает привычку к регулярному и уместному труду, который обыкновенно и дает достаточный для данного человека результат. Этот результат будет свободен от горьких разочарований, крайнего недовольства и озлобления, что бывает, когда человек берется за дело, не уклонившись от зла.

Более того, всегда надо помнить, что наши добрые дела, наши добродетели не настолько велики, чтобы спасти нас. О чем и говорит преп. Анатолий (Зерцалов):

Да разве нас могут спасти наши ничтожные добродетели? Разве не помнишь слова Божии: «Вся правда человеча пред Богом есть рубище жены нечистыя» (Ср.: Ис. 64, 6). Ищи-ка лучше милости у Владыки нашего, а не платы за труды. И спасешься скорее, чем неразумные труженики [2, т.1, с. 196].

Так старцы приводят нас к смиренному и правильному пониманию роли добрых дел, трудов в нашей жизни. С одной стороны, мы призваны к делам и трудам, и мера, в которой мы способны выполнять это призвание, является мерой нашего места в Царстве Небесном. Чем больше человек выполняет свое призвание, тем больше он совершенствуется, и это готовит его к месту рядом с Ангелами, которые совершенствуются непрерывно.

С другой стороны, совершая данный путь, нужно уклониться от зла, не дать врагу превратить добрые дела в злые. Для этого в трудах, прежде всего, ищутся духовные плоды, которые помогают добиться и внешнего результата. Этот внешний результат – т.е. то, что мы делаем для других, и то, как другие это оценивают – надлежит отдавать Богу. И каков бы он ни был с нашей точки зрения, хорош или плох, надежду спасения связывать с милостью Божией, а не с наградой за внешний результат.

Добрые дела творятся ради Бога, следовательно, они вытекают из воли Божией, заповедей. Выполнение заповедей есть суть всех добрых дел. Преп. Макарий учит:

Господь даровал нам Свои заповеди и повелел оные исполнять; когда будем жизнь нашу по оным провождать, то получим благая Божия и здесь, и в будущей жизни, а ежели явимся преступниками заповедей Божиих, то не только здесь наказуемся, но, аще не покаемся, и в будущем веке не избегнем наказания [2, т.1, с. 268].

Самый верный ориентир добра и самый надежный способ получить благое воздаяние хоть в этой, хоть в будущей жизни – это заповеди и их исполнение. Не удивительно, что в учении старцев детально раскрывается способ усвоения заповедей и даются советы по их исполнению.

Главное – это добиваться, чтобы заповеди были в сердце. Преп. Никон наставляет:

«Закон Бога его в сердце его, и не запнутся стопы его» (Пс. 36, 31). Как достигнуть того, чтобы закон Бога был в сердце? Прежде всего, закон Бога надо помнить. А для того, чтобы помнить, надо его знать, или через слышанное, или через прочитанное. А чтобы узнать его, надо иметь желание, стремление к познанию закона Божия. Но недостаточно, чтобы только знать и помнить закон Божий. Холодное, умственное знание закона Божия безжизненно. Только принятие закона Божия сердцем дает ему жизнь. Сердце же у всех развращенное, и поэтому надо себя понуждать к принятию закона. «Царствие Божие нудится, и только нуждницы восхищают е» (Мф. 11, 12). Надо стараться, чтобы вся жизнь, целиком, а не в известные часы и дни, была построена по закону Божию. Надо всю свою деятельность расположит так, чтобы она была согласна с волею Божией. Только при таких условиях чисто будет наше сердце, и только «чистые сердцем Бога узрят» (Мф. 5, 8) [2, т.1, с. 269–270].

Те люди, которые хранят заповеди в сердце, не искажают своего пути, не спотыкаются о грех. Но как достигнуть того, чтобы заповеди запечатлелись в сердце в виде внутреннего закона человека? Старец отмечает, что для этого надобно иметь первоначальное стремление к познанию закона Божия. Ум человека должен нуждаться в заповедях, чтобы найти опору в них для своей деятельности. Но холодное, чисто рассудочное принятие закона Божия безжизненно. Оно будет в этом случае абстрактным, оторванным от реальности и существующим как некая идеализация жизни.

Ситуация меняется, когда заповеди Божии принимаются не только умом, но и сердцем. Тогда человек не удовольствуется согласием своего ума с законом Божиим, но стремится обрести выполнение этого закона в своей жизни. Именно воплощение заповедей в жизни человека и есть собственно жизнь по воле Бога – когда преодолевается грех, осваиваются начатки праведности, когда человек движется горячим желанием своего сердца пребывать в истине.

Для того, чтобы прийти к такому состоянию души, человек должен познать закон Божий, внимательно прочитав Священное Писание и ознакомившись со Священным Преданием, или выслушав наставления сведущих лиц. И после этого всегда помнить заповеди, постоянно поверяя с ними свои мысли, чувства и поступки. Постоянное памятование заповедей и сверка с ними всей своей жизни и есть, как учат старцы, способ хранить закон Божий в сердце. И идеалом нашим должно быть положение, когда в любое время и на любом месте, а не только в некоторые часы и дни, наши жизнь строилась по закону Божию.

Добиться этого нелегко, потому что сердца наши развращены и желают исполнения своих похотей, а не заповедей. Поэтому крайне необходимо понуждать себя к выполнению заповедей, чтобы раз за разом укреплялось в сердце желание творить волю Божию – до тех пор, пока не отойдет все нечистое и противное ей. Так обретается чистота сердца, в которой человек получает возможность увидеть Бога.

Следование закону Божию позволяет нам жить целостной жизнью, потому что и сами заповеди образуют целостное, интегрированное выражение праведной жизни. Преп. Никон дает нам хороший пример такого видения заповедей блаженства:

«Блажени нищие духом, яко тех есть Царство Небесное» (Мф. 5, 3). Это надо понимать так: блаженны смиренные, сознающие свою греховность, свое недостоинство. Из первой заповеди вытекает вторая: «Блажени плачущие» (Мф. 5, 4). Кто сознает себя недостойным грешником, тот плачет о своих грехах. А сознающий свое недостоинство и плачущий о своих грехах не может подвергаться гневу. Он будет кроток по примеру Спасителя, Который сказал: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем» (Мф. 11, 29). Исполняющие третью заповедь о безгневии и кротости всей душой будут желать исполнения правды Божией и таким образом будут исполнять четвертую заповедь: «Блажени алчущие и жаждущие правды» (Мф.5:6). При исполнении всех заповедей сердце человека делается чистым. «Блажени чистии сердцем» (Мф. 5, 8). Исполнение заповедей преисполняет душу любовью ко Господу. Никакие страдания, ради Господа переносимые, не тягостны. «Блаженны вы, когда будут поносить вас, гнать и злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах. Так гнали и пророков, бывших прежде вас» (Ср.: Мф. 5, 11–12) [2, т.1, с. 270].

Старец показывает, что заповеди блаженства образуют причинно-следственную цепочку, так что необходим и естественен переход от принятия одной заповеди к принятию другой. Первая заповедь утверждает смирение. Смиренные люди, ставящие себя ниже всех, остро сознают свои грехи, видят их без прикрас и глубоко, до плача, раскаиваются в них. Подлинное смирение приводит к плачу именно потому, что оно позволяет человеку увидеть действительную тяжесть грехов и остро, до боли пережить неправильность своей жизни. Сознавая, сколько грехов совершено, и соответственно, сколько зла принесено другим, мы уже не гневаемся на других за их грехи, ибо видим себя греховнее других и начинаем считать себя более заслуживающими чужого гнева.

Безгневие, кротость приходят как следствие смирения и плача о своих грехах. Человек начинает понимать, что кротким надо быть всегда, потому что в земном мире нет людей, включая его самого, которые бы в своей жизни не грешили и не подавали повода для гнева на себя. Но гнев связывает людей оковами ненависти и толкает на еще большие грехи. Единственное, что может помочь – это научиться кротости у Спасителя.

Принимая кротость, готовность без гнева выносить прегрешения людей, человек отнюдь не примиряется с грехами и не становится к ним безразличным. Напротив, терпеливо неся бремя кротости, человек постоянно видит и чувствует противоестественность присутствия греха в человеческой жизни. И он начинает всей душой желать правды, искать жизни, полностью устроенной по заповедям и свободной от зла.

И это желание, эта жажда правды, очищает сердце от всех неправедных желаний, замешанных на страстях и зле. В чистом сердце действует закон Божий, выполнение которого наполняет душу любовью к Богу. И эта любовь уже ничего не страшится…. Таков правильный путь человеческой жизни, и старцы его всесторонне раскрывали. При этом они устраняли и ошибки своих подопечных, которые (подопечные) порой даже допускали мысль, что в евангельском учении что-то могло быть сказано не так.

Вот как отчитал свою подопечную преп. Амвросий :

Меня очень огорчило твое самосмыслие безразсудное касательно Евангелия, что будто бы в евангельском учении могло быть что-нибудь сказано и не так. Причину выставляешь, что твое желание и прошение давнишнее не исполняется, вопреки будто бы сказанного в Евангелии: просите и дастся вам. Поэтому дура ты из дур, и безразсудное твое мнение есть не что иное, как прелесть из прелестей вражиих, началом которой была твоя же горделивость, которая хотя и прикрывалась до времени личиною внешнего смирения, но, наконец, показала великий свой рожон. Подумай сама. Как велика гордость: если прошение наше не исполняется, то выходит, что в евангельском учении, может быть, что-нибудь не так. Это меня тем более огорчает, что, помнится мне, я уже писал тебе о сем слово святого Лествичника, Степень 26, отделение 60, где он говорит: «все чего-либо у Бога просящие и не приемлющие, конечно, по которой-нибудь из сих причин того не получают: или что прежде времени просят, или не по достоинству и с тщеславием; или потому, что, получивши просимое, возгордились бы, или потому, что по исполнении их желания впали бы в нерадение»… смирись, оставь безумие свое, – и за грех этот в продолжение 40 дней клади по 15 поклонов с молитвою: «Господи, прости безумие и прегрешение мое!» [2, т.1, с. 246].

Две линии прокладывает человек в своей жизни – линию праведности и линию греха. В заповедях блаженства мы видели путь устранения линии греха, который шел от смирения и покаяния (плача о грехах) к чистоте сердца и выполнению заповедей. Этот путь Бог и поддерживает, подавая нам то, что способствует его совершению, и устраняя или не допуская то, что мешает.

Если мы что-то не получаем, хотя и просим об этом Бога, это означает, что нам надо вернуться к первой заповеди о смирении и снова терпеливо идти по цепочке заповедей блаженства. Потому что мы не получаем, как обращает наше внимание старец, именно потому, что это нам не нужно или вредно.

Причины ненужности или вредности называются конкретно. Так, мы можем просить что-то, что для нас преждевременно. Например, дело, к которому мы еще не подготовились хорошо. Прошение может быть и не по достоинству человека и с тщеславием. Так бывает, когда человек просит что-то явно превышающее его место в жизни, труды или способности, отчего сама просьба густо замешивается на тщеславии. Может быть также и то, что наша подверженность страстям слишком велика, и, получив нечто, не сможем не загордиться или разлениться. Во всех этих случаях Бог, несомненно, не дает просимое только по одной общей причине – чтобы не возвращалась в нашу жизнь линия греха и не усиливалась.

Преп. Никон обобщает данный вывод, приложив его к просьбам о желаемом образе жизни:

Некоторые, видя, что Господь им не дает долгое время желаемого образа жизни, в коем они надеются получить пользу душевную и успокоение своему мятущемуся сердцу, впадают в нерадение, заразив себя ложною, внушенной врагом мыслью, что, мол, буду понуждать себя на добродетель тогда, когда буду иметь к тому удобства (например, когда сподоблюсь монашества или уединенного жития или по удалению себя от тех или иных обязанностей и т.д.), а сейчас мне это невозможно.

Такие пусть знают, что наша жизнь устрояется не самочинно, а Промыслом Божиим, что успокоение обретается в отречении своей воли, что полного удобства никогда нельзя найти, что невозможного Господь не требует от нас и что посильное исполнение заповедей Божиих возможно везде и всегда. За посильное понуждение себя в данном месте и положении ко благочестию Господь, увидев человека приуготовленным, исполняет во благих желание его [2, т.1, с. 277–278].

Здесь старец отмечает всегдашнюю нашу ошибку, когда мы, долго не получая желаемого образа жизни, не задумываемся о причинах этого неполучения, которые коренятся в наших страстях и грехах. Вместо этого мы начинаем ставить свою добродетель в зависимость от желаемого образа жизни, и впадаем в нерадение.

Между тем поступать надо ровно наоборот. Не ждать, сложа руки, когда придет желаемый образ жизни и не думать, что вот тогда-то мы и покажем себя с лучшей стороны. А принять свое нынешнее положение, которым мы не слишком довольны, как устроенное Промыслом Божиим. И именно в этом положении посильно исполнять заповеди, отсекая свою волю, толкающую нас на нерадение под предлогом неудобного для нас жизненного положения. Полного удобства все равно не будет – предупреждает старец. И обнадеживает: за понуждение себя к благочестию в данном месте и положении, и по мере готовности понести, не уклоняясь в грех, желаемый образ жизни – Господь и дает его.

Об этом и надлежит помнить: если Господь не дает нам желаемого образа жизни, значит, мы еще не готовы понести его. Готовность же эта приобретается в борьбе с собой, а сама борьба начинается с мелочей.

Преп. Никон :

Человек, не сдерживающий себя в мелочах, думая, что мелочь ничего не значит, отвыкает от борьбы с собой, разслабляется в духовном отношении. Отвыкнув от борьбы в вещах ничтожных и малых, по его мнению, он вообще отвыкает от борьбы с собой и не выдерживает уже искушения, когда требуется оказать доблесть о Господе и в важном деле&hellip;

В такое состояние самоугодия и нежелания бороться с собой можно прийти незаметно для себя, постепенно. Да не обольщает нас враг! Будем бдительно следить за собой [2, т.2, с. 473].

Самоугодие, нежелание пожертвовать даже малым комфортом – такова причина того нашего положения, в котором мы только мечтаем о праведной жизни и рисуем ее картины в своем воображении. Но на деле не готовы понести и сотую часть того, что она требует, в чем и убеждаемся, когда самые мелочи успешно борют нас. Приходим же в такое положение постепенно, незаметно для себя, все время откладывая исправления на завтра. И вот уже преодоление мелких препятствий для нас становится чуть ли не подвигом.

Дальше еще горше. Приходит час, когда и в серьезном деле надо проявить и стойкость, и терпение, – а мы видим, что это уже не под силу. Пришедшее искушение проверяет нас на готовность к желаемому образу жизни. Если же видим свое бессилие в следовании этому образу, то должны признать и свое недостоинство для него. И смиренно признать, что то, что имеем в действительности, то и заслуживаем – и понять, наконец, почему всеведущий Бог так нам определил обстоятельства нашей жизни.

В этом случае бесполезно уповать и на духовного отца, который может указать нам путь, но не может за нас его пройти. О чем и говорит преп. Никон :

Духовный отец, как столп, только указывает путь, а идти надо самому. Если духовный отец будет указывать, а ученик его сам не будет двигаться, то никуда и не уйдет, а так и сгниет у этого столпа [2, т.1, с. 222].

Состояние духовной неподвижности небезобидно, ибо за ним кроется деградация души. Душа, не преодолевающая трудностей, обрастает немощами, порабощается страстями и пороками. В этих немощах, страстях и пороках человек не столько живет, сколько, по образному выражению старца, гниет.

Следовательно, по жизни обязательно нужны две вещи. Первое, как мы видели, это внимание к себе – с целью вовремя замечать нашу склонность к отказу от борьбы с собой, нежелание нести трудности духовной жизни. А вторая – взять свой крест, даже если он кажется слишком тяжелым.

Преп. Анатолий (Зерцалов) говорит:

Сказать нужно без сомнения, что всякому дается свой евангельский крест для спасения, и он вырос на почве нашего сердца, и этим крестом только можем мы спастись. Отсюда следует, что если мы отрицаемся нести свой крест послушания без благословной вины, то мы отрицаемся идти путем Христовым, путем спасительным, и хотим для себя сочинить иной путь безтрудный к восхищению Царства Небесного, а этого быть не может, нудится Царствие Божие, и нуждницы восхищают оное [2, т.1, с. 366].

Наш крест вырос на почве нашего сердца. Иначе говоря, нам тяжело принять праведный образ жизни, о котором мы мечтаем, именно потому, что наше сердце своими неправедными желаниями развило в нас привычку и к неправедной жизни. Поэтому чем больше мы грешили, тем тяжелее прийти к праведности. Но если мы набираемся решимости и, преодолевая себя, начинаем идти к праведности, это означает, что мы берем свой крест, который нам дан для спасения.

Старец предупреждает, что если человек этого не делает, он отказывается идти путем Христовым и хочет придумать для себя легкий путь в Царство Небесное. А так быть не может, ибо, не имея навыка праведности – как человек может жить в Царстве праведных и святых?

Навык праведности вырабатывается великодушным терпением креста. Преп. Макарий замечает:

Ты скорбишь, что нет покоя от молвы и встречающихся скорбей; куда ж от них деваться? Пройди весь мир, везде они усрящут <встретят>: не та, так другая, не внешние, так внутренние, а мы должницы есмы, и должны нести яко свои оброки, веруя, что Бог посылает всякий крест, как внешний, так и внутренний. Ты жалуешься, что тебя снедает тоска и грусть, а это-то и есть внутренний твой духовный крест; разве ты одна только подвержена такому томлению? Как древние, так и нынешние искатели спасения подвергаются таковому испытанию: мрак, томность, безотчетная грусть и тоска; всем сим испытуется любовь наша к Богу: терпим ли великодушно даруемый крест? А между тем сим самым восполняются недостатки наших деланий и подвигов и приводит нас к смирению [2, т.1, с. 364].

Здесь старец указывает на неизбежность скорбей, внешних или внутренних, в нашей жизни. Причина заключается в том, что по нашим грехам мы должники – т.е. есть в нас нечто неправильное, за что должно приходить воздаяние к нашему исправлению. В искушениях, которые есть наш крест, мы должны преодолеть эту неправильность и научиться смиренно жить по заповедям, а не воздавать на любую обиду или несправедливость злом. Это относится к искушениям внешним, когда терпеть приходится от людей.

Но и при внутренних искушениях вести себя надлежит точно так же. Томление, мрак, тоска и другие неприятные состояния души не должны «разряжаться» агрессией и недовольством на других. Нельзя, что называется, «срывать зло» на близких. Причиной подобных состояний часто является враг, наводящий всякую безотрадность на душу, но и наша склонность к печали и унынию здесь тоже имеет место.

Нужно помнить, что в искушениях испытывается любовь человека к Богу – способен ли человек быть нищим духом, кротким, желать правды в любых обстоятельствах и т.д. И если терпим великодушно крест, то это восполняет всегдашний недостаток наших дел, не говоря уж о подвигах.

Глубокий духовный смысл несения креста выразил преп. Варсонофий :

Все несут свой крест, и вы несете свой крестик, хоти и одним пальчиком, а все-таки несете. Несение креста необходимо потребно для спасения всякому христианину, а не только монаху. Да, все несут крест и несли, даже вочеловечивыйся Бог нес крест, и Его крест был самый тяжелый, как заключавший в себе все кресты всех людей. И заметьте: Бог несет крест, а человек помогает (Симон Киринейский) тем, что берет от Него крест и сам несет его. Значит, и мы, неся свои кресты, помогаем Господу в несении креста, т.е готовимся быть Его слугами на небесах в лике бесплотных Духов… Какое высокое назначение!.. [2, т.1, с. 369].

Безгрешный Господь нес крест, выросший на почве человеческих сердец, совокупность человеческих крестов. И Ему было угодно, чтобы грешный человек хотя бы в малом помог Ему в этом. Мы должны это делать посредством несения собственного креста хотя бы, по выражению старца, «одним пальчиком» – хотя бы терпеть несправедливые упреки или досады от близких, или выносить грусть и печаль, или творить самое малое добро врагам… Через это христиане готовятся быть слугами Бога на небесах. Значит, отвергающий свой крест отвергает и свое служение Господу.

Смиренное несение креста приводит человека к покою, миру душевному. Преп. Макарий объяснял это так:

Ты желаешь мира и спокойствия душевного, но ведь это награда от Божией благодати за труды, подвиги и понесение искушений… а ты что понесла, а ищешь награды? Смиряйся и считай себя недостойною сего. И напомню от старцев духовных: «кто ищет покоя, он бежит от него, а кто предает себя на крест смиренным мудрованием, обретает покой» [2, т.1, с. 407].

Стремление к покою без принятия своего креста ошибочно. Не смирившись, человек будет терзаем страстями, на каждом шагу встретит противодействие своей воле и будет этим раздражаться. Подлинный мир душевный является наградой от Божией благодати, которую надо еще заслужить. Заслуживается она, как указывают старцы духовные, смиренным преданием себя на крест – т.е. не избеганием всего того, что требует по жизни терпения, выдержки, жертвы, а принятием ради исполнения заповедей.

По мере несения трудов, подвигов, искушений человек получает за послушание награду от Божией благодати – многожеланный мир душевный. Но если таковой награды еще нет, т.е. в душе нет мира и спокойствия, то само отсутствие этого мира и спокойствия надо принять как собственный крест и нести его.

Старцы указывали, что несение креста приводит к смирению, а смирение есть состояние мирного сердца и привлекает благодать Божию. Поэтому преп. Анатолий (Зерцалов) наставляет:

…Бог Сам живет в том человеке, у которого мирное сердце. Главное: считай себя хуже всех, не ищи ни любви, ни чести ни от кого, а сама ко всем оные имей – вот и улучишь мир! А как только начнешь искать, чтобы другие тебя заметили да отыскали бы в тебе достоинства и некоторые добродетели, тогда прощай, мир душевный! [2, т.1, с. 405].

До тех пор, пока страсти в человеке не обессилили, они неустанно толкают его на то, чтобы быть замеченным другими, чтобы эти другие непременно отыскали в нем достоинства и оценили добродетели, проявили любовь и воздали честь. При таком устроении души мир не приходит в нее, что бы ни произошло. Похвалят люди – еще больше разгорится тщеславие и желание дальнейших похвал; не похвалят – разгорится обида и недовольство. Да еще при этом человек забывает и о собственном долге замечать и ценить чужие добродетели – по причине увлеченности своим эгоизмом.

Для того, чтобы улучить мир, надо смирением побороть страсти, как о том и говорит старец: считать себя хуже всего, не искать ни любви, ни чести ни от кого, но самому проявлять любовь и воздавать честь другим. Именно это и очищает душу от грубых страстей, отгораживающих человека от благодати.

Поэтому много вернее не обижаться на несправедливости, не считать себя невинно страдающим праведником, но принимать все происходящее как должное и с покаянием просить Господа о помощи, которая и принесет мир.

Вот совет преп. Нектария:

При разных неудачах <старец> советовал говорить: «Господи, верю, что терплю должное и получаю то, что я заслужил. Но Ты, Господи, по милосердию Твоему, прости и помилуй меня» – и так повторять, пока не почувствуешь мир в душе [2, т.1, с. 406].

Только покаяние и есть наш правильный ответ на всякого рода неудачи, которые, как мы нередко считаем, лишают нас мира. На самом деле лишают нас мира наши собственные грехи. Так, ища особой оценки себя у других, начинаем враждовать на других за отсутствие какого-либо предпочтения нас. А враждуя, терпим неудачи.

Преп. Макарий говорит:

Мы, согрешая пред Богом, теряем мир, а покаянием оный возвращается – милосердием Божиим. Подобно лишаемся мира, приемля скорбь и враждуя на людей, а когда самоукорением угасим сей пламень, то водворяется и мир [2, т.1, с. 408].

Причина, по которой теряется мир, заключена в грехах пред Богом. Порой человек не видит и не чувствует своих грехов по невнимательности, черствости сердца или увлеченности самооправданием, которое представляет удобные поводы не считать себя грешным. Но зло, которое грех принес, видит Бог и удерживает благодать. А без нее грешник тщетно пытается уловить в своей душе опору для мира, и соскальзывает в беспокойство и тревожность. Если он прислушается к себе, то услышит голос совести, которая посылает ему обличающие сигналы – а если при этом еще и покается, тогда Бог по милосердию примет его покаяние, простит и благодатью снова установит в его душе мир.

Точно также человек лишается мира, когда уступает действию страстей – скорбит выше меры и преувеличивает свои обиды, отчего в его душе набирает силу враждебное отношение к людям. В состоянии вражды все постоянно ждут обиды или притеснения от других, выискивают возможности ответных недружелюбных действий и т.д. В таком состоянии душевный мир, конечно, недостижим. Надо самоукорять себя до тех пор, пока не развеется сгустившаяся скорбь и не исчезнет враждебность к людям. Самоукорение сродни покаянию, и вызывает покаяние, потому и мир им также восстанавливается.

Преп. Макарий подчеркивал, что мир надо искать в себе, а не требовать его от других:

Вопрос твой на Евангельские слова: «и на земли мир» (Лк. 2, 14) – «где же мир?» – не совсем ловок. Мир дан нам, но мы сами причиною, что лишаемся его; исполним заповеди Божии, то ничто не может отнять от нас мира. Мы должны сами в себе искать любви и мира, а не от людей оных требовать. Когда не могло быть нам оскорблений к нашему искусу, то на что ж бы и заповедь о терпении и люблении врагов? До пришествия Христова люди были под клятвою и мира не имели, а оным (пришествием) примирены с Отцем [2, т.1, с. 408–409].

Искание мира в себе означает, во-первых, твердую приверженность исполнению заповедей и немедленному покаянию, когда соблюсти их не удалось. Здесь человек полностью сознает, что корень немирного состояния души заключен в грехе. Потому и переход к миру возможен на основе избегания греха или немедленного покаяния, если грех все же допущен.

Во-вторых, оскорбления от других должны не уничтожать наше мирное настроение. Путь к этому, как поясняет старец, лежит через отношение к таким оскорблениям как искусу, т.е. проверке, нашей способности выполнять заповеди. Особенно о терпении и люблении врагов. Следовательно, мы ни сами не должны склоняться к греху, ни под воздействием оскорблений других, в любой ситуации понуждая себя к исполнению заповедей.

Преп. Амвросий учит:

Дело спасения нашего требует на всяком месте, где бы человек ни жил, исполнения заповедей Божиих и покорности воле Божией. Этим только приобретается мир душевный, а не иным чем, как сказано в псалмах: «мир мног любящим закон Твой, и несть им соблазна» (Пс. 118, 165). А ты все ищешь мира внутреннего и успокоения душевного от внешних обстоятельств. Все кажется тебе, что ты не на том месте живешь, не с теми людьми водворилась, что сама не так распорядилась, и что другие будто бы не так действовали. В Святом Писании сказано: «на всяком месте владычествие Его» (Ср.: Пс. 102, 22), т.е. Божие, и что для Бога дороже всех вещей целого мира спасение одной христианской души [2, т.1, с. 411].

Не во внешних обстоятельствах должны мы искать внутренний мир, хотя склонны именно к этому. Все нам кажется, что если переехать в более спокойное или удобное место, или поддерживать отношения с более достойными людьми, или действовать более удачно самим и уклоняться от неудачных действий других – то и придет мир. Так часто считаем, и – ошибаемся. Мир не придет ни от каких внешних перестановок и смен, потому что он приходит на исполнения закона Божия на любом месте. Надо помнить всегда, что достигается внутренний мир праведностью.

Старцы не оставляли без наставления своих подопечных и в такой области жизни как брак и семья. Возможные супруги, конечно, хотели бы знать, верен ли их выбор и полезно ли будет предполагаемое супружество для них. И им дается совет прибегать в этом случае с молитвою к Богу и Божией Матери.

Преп. Макарий говорит:

… даю вам такой совет: во-первых, надобно прибегать к Господу Богу с молитвою и к Пречистой Божией Матери – Ее ходатайство сильно у Бога: да устроит Он участь вашу по святой Его воле, а если будет вам полезно вступить в предлагаемый вам брак, то да ниспошлет к содействию Свою помощь и благословение, а если не на пользу, то судьбами Своими да разстроит это дело [2, т.1, с. 93].

Суть молитвы заключается в том, что человек хочет, чтобы решающую роль в его решении о вступлении в брак сыграла не человеческая воля, а Божия. Мы многое не знаем о последствиях своего выбора, особенно в молодости, когда люди чаще всего женятся. Конечно же, не можем отрицать и возможность ошибки, которая сделает брак с конкретным лицом неполезным для данного человека (или для обоих супругов).

Но всеведущий Бог знает, полезен или неполезен намечаемый союз. Поэтому и нужно искать воли Божией, которая всегда к нашей пользе, обращаясь к Нему с молитвой об устроении нашей участи. Старец подсказывает, как сформулировать просьбу к Богу: просить Его содействия, если брак полезен, или расстройства этого дела, если неполезен.

Преп. Макарий далее разъясняет, как узнать в чем состоит воля Божия относительно рассматриваемого дела:

Если оное будет Ему благоугодно, то желание твое усилится к исполнению, и тогда, призвав помощь Божию, отслужа молебен Господу и Божией Матери, приступить к делу, а ежели по молитве будет изглаживаться из памяти, то так и оставить [2, т.1, с. 95].

Признаком угодности предстоящего брака Богу является усиление желания будущих супругов к вступлению в брак – до степени, когда появится готовность исполнить желаемое. Тогда нужно снова прибегнуть к молитве (отслужить молебен), затем приступить к делу. Такой путь наиболее правильный и он, при внимании и благоразумии обеих сторон, обеспечивает вступление в нормальный брак.

Напротив, если по молитве начнет слабеть интерес к браку с данным лицом, изглаживаться из памяти все то, что побудило задуматься о браке – это признак, что Господу это дело неугодно. И признак того, что Бог помогает освободиться от неугодного Ему замысла. В этом случае надо оставить женитьбу и переключить внимание на другие обстоятельства и события жизни.

Старцы благословляли брак, обращая внимание на существенные условия его благоприятности. Преп. Амвросий ответил на просьбу о совете и благословении так:

Испрашиваешь моего грешного совета и благословения вступить в законный брак с избранною тобою невестою. Если ты здоров и она здорова, друг другу нравитесь, и невеста благонадежного поведения и мать имеет хорошего, некропотливого характера, то и можешь вступить с нею в брак [2, т.1, с. 98].

Для нормального брака, как следует из приведенного ответа, требуется, во-первых, здоровье обоих супругов. Это важно в отношении рождения детей, способности полноценно трудиться и т.д. Во-вторых, необходимо чтобы муж и жена нравились друг другу – и не только в физическом смысле. Нравиться должна личность человека, ее интересы, цели, проявления, способность составить гармоничную и интересную пару супругу.

В-третьих, невеста и жених должны быть благонадежного поведения, т.е. неукоснительно соблюдать заповеди, особенно относящиеся к супружеской жизни. Наконец, в-четвертых, следует обращать внимание на характер родителей жениха и невесты. Если у родителей характер хороший, то и отношения мужа и жены будут лучше.

Преп. Нектарий особенно подчеркивал важность исполнения в браке заповедей и отношения к нему как таинству, без чего не может быть счастья:

Счастье в брачной жизни дается только тем, кто исполняет заповеди Божии и относится к браку как к Таинству христианской Церкви [2, т.1, с. 99].

Таинство брака должно признаваться и не забываться супругами, потому что из этого таинства вытекает возможность служить Богу в рамках семьи. Поэтому счастье в христианском браке оказывается связанным со служением Богу.

Преп. Нектарий учит:

…Замужество для женщины есть служение Пресвятой Троице – вот как велика для женщины участь быть женой и матерью [2, т.1, с. 98].

Духовное понимание брака, как мы видим из этого высказывания старца, наполняет его высоким смыслом, который должен быть реализован в семье. И этот смысл не должен утрачиваться людьми даже в скорбных обстоятельствах. В жизни подобное возможно, когда любовь к супругу вытесняет память о Боге.

Преп. Антоний напоминает:

Жены, сколько бы добры и красны ни были, но любить их неограниченно, до обоготворения не должно. Все мы обязаны от всего сердца любить точию Единого Господа Бога, а жен или ближних наших любить, по Евангельской заповеди, якоже себе самих. И когда бы мы все так поступали, то о смерти любимых так горько и не рыдали. Есть мужья такие, которые так прилепляются к жене своей, что не точию оставляют отца своего и матерь, но и Самого Бога забывают [2, т.2, с. 263].

Чрезмерная любовь к мужу или жене не приветствуется старцами, так как из такой любви вытекает два последствия. Первое, это сильная привязанность, которая заставляет крайне тяжело переживать смерть любимых. Остающийся на земле человек должен надеяться на будущую встречу с мужем или женой в Царстве Небесном, и этим утешать себя.

Второе – увлеченность любимым человеком до такой степени, что забывается Сам Бог. Это уже в корне неправильно, так как нарушает первую заповедь о любви человека к Богу и искажает вторую заповедь о любви человека к человеку. Ведь получается, что вторая заповедь перемещается на место первой, а первая забывается вовсе.

Другая крайность в браке заключается в недолжном недовольстве супругом, готовности легко покинуть его. Преп. Антоний наставляет:

… Душевное спокойствие приобретается от совершенной преданности себя воле Божией, без которой ничтоже с нами бысть, еже бысть. И если бы муж ваш действительно был нехорош, то спросите себя по совести пред Богом: «да стою ли я, грешная, хорошего и доброго мужа?» И совесть ваша непременно скажет, что ты совершенно хорошего не стоишь, и тогда во смирении сердца, с покорностию воле Божией будете от души любить его и находить много хорошего, чего доселе не видали. Расторгнуть же брачный союз по легкомыслию и неопытности своей хотя и нетрудно в нынешние мудрые времена, но каково будет отвечать на Страшном Суде Божием? Ибо Сам Бог брачным союзом сочетает человека, а посему судите сами, что лучше – терпение или нетерпение! [2, т.2, с. 263–264].

Недовольство супругом часто проистекает от завышенной самооценки недовольной стороны. Человек, если не противодействует своему самолюбию, не колеблясь, высоко оценивает себя. Настолько высоко, что и в целом нормальное поведение его или ее партнера выглядит на этом фоне самолюбивого мечтания как нехорошее. А хорошим супругом признается только человек высокого совершенства – равного тому совершенству, которое приписывают себе люди под влиянием самолюбия.

Старец развенчивает это заблуждение, указывая, что если брак был заключен по воле Божией, то этой воле себя и надлежит предать. Т.е., если жене кажется, что ее муж нехорош, или мужу представляется, что его жена нехороша – надо спросить себя по совести пред Богом, стоит ли он или она лучшей пары. Если человек признает свою греховность и недостоинство, которые его самолюбие скрывает, но на которые указывает его совесть, тогда он придет к правильному выводу о равенстве в его браке.

Отсутствие неоправданных ожиданий, которое вызывает смирение, позволяет совсем иначе посмотреть на супруга – его образ будет намного лучше, чем это виделось раньше в искаженном самолюбием восприятии. А недостатки, которые есть у любого мужа или жены, должны преодолеваться терпением и смиренной любовью ради сохранения брака, за который придется отвечать, как указывает старец, на Страшном Суде Божием.

Жизнь на земле временна, и эта временность познается человеком через болезни и смерть. Порой кажется, что болезни – это только очевидное и неприятное движение к смерти. Старцы, однако, думают иначе. В их учении болезни рассматриваются как посещение Божие, которое приводит человека к лучшей доле.

Преп. Антоний отмечает, что Бог посылает человеку болезнь как наказательное, освободительное и предупредительное средство:

…Болезни телесные посылаются человеку от Бога не всегда за грех в наказание, но иногда и по благоволению для освобождения или для предохранения нас от недугов душевных, которые не в пример опаснее телесных [2, т.1, с. 75].

В болезни нам надо задуматься, прежде всего, о том, что она, может быть, постигла нас за наши грехи. В этом случае болезнью Бог направляет к покаянию и исправлению. На больничной койке довольно времени, чтобы вспомнить грехи, и довольно страдания, чтобы осознать их тяжесть.

Также возможно, что недугом Господь вывел человека из состояния бессилия перед совершаемым им грехом, вывел из обстоятельств, в которых грех возможен. И благодатью помог преодолеть неодолимую ранее тягу к греху. Старец по праву называет это действие Божие освобождением. Наконец, болезнью Бог посещает и в тех случаях, когда Он благоволит не допустить поражения человека опасными душевным недугами, и заменяет их на недуги физические. Эти последние гораздо заметнее, чем первые, но существенно менее опасны.

Если болезнь постигла нас за наши грехи, тогда важно терпеливо переносить болезнь. Преп. Амвросий учит:

…За терпеливое перенесение болезни даруется и милость, и прощение грехов [2, т.1, с. 81].

Терпение и покаяние – вот что требуется в болезни по наказанию. Тогда Господь прощает грехи человеку и оказывает ему милость. Наказание, таким образом, оказывается к нашему же благу.

Если же недуг был послан с целью освобождения и предупреждения в вышеназванном смысле, то нужно осознать этот недуг как проявление Божией любви, и принести в ответ благодарность, любовь и смирение. Преп. Макарий наставляет:

…Он от любви посещает и болезнями, которые примет вместо делания, да и избавит чрез оные от того, чему бы могла подвергнуться, бывши здоровая. Истинно, когда обратим внимание на наше жительство, увидим, как оное далеко отстоит от того пути, каким шли отцы наши и матери святые и нам оставили образ – в описании жития их и учения. Мы все ищем отрадного пути, и убегаем тесного и прискорбного, то как нам не благодарить Господа, когда Он невольными скорбями или болезнями соделывает наше спасение. Благодарите Господа за любовь Его к нам грешным и приносите по силе, сколько можно, любовь и смирение, могущие заменить недостаток наш в жительстве и ходатайствовать о нас пред Богом о помиловании&hellip;[2, т.1, с. 90–91].

Да, мы действительно ищем комфорта и покоя в жизни, и настолько привыкли к желанности этого для нас, что не проявляем большого рвения идти путем тесным и прискорбным. Оттого-то и далеко отстоит наша жизнь от пути отцов и матерей наших святых. Другими словами, мы ничего или почти ничего не делаем для нашего спасения.

Господь любит нас и желает нам спасения, поэтому посещает нас болезнями, которые примет вместо отсутствующих дел – ибо и болезни требуют и терпения, и смирения. С другой стороны, в добром здравии и нерадении человек склонен многим соблазняться и впадать в грехи, которые могут привести к тяжелым душевным недугам. Болезнь, как уже говорилось выше, может избавить от такого течения жизни.

Болезни приходят не по нашей воле, потому несут невольные скорби, которые подвигают нас на жалобы, а то и на ропот. Старцы учат духовно понимать происходящее с нами как не случайное, но предопределенное Богом по Его любви к нам ради нашего спасения. Поэтому надлежит нам в болезнях приносить, насколько возможно, благодарение Богу, любовь и смирение. И при этом помнить, что много причин может быть у наших болезней.

Преп. Макарий замечает:

Любвеобильный Отец наш все творит на пользу нашу: иногда телесными болезнями врачует душевные недуги, а иногда посылает болезни для испытания нашего терпения и для вящей награды душевными дарованиями, здесь или в будущем веке, и многие есть причины <болезней>, кои мы постигнуть не можем. Кто бо испыта ум Господень? [2, т.1, с. 89].

Не стоит гадать, какова конкретная причина той или иной болезни – но нужно твердо верить, что Отец Небесный все творит на пользу нашу. Указывая на частые причины болезней и наставляя нас правильно себя вести при недугах, старцы не упускают из виду, что многое мы постигнуть не можем. Они говорят о том, что причиной болезни может быть испытание нашего терпения, за которое Господь награждает большими душевными дарованиями. Причем, награда может последовать не только в этом, но и в будущем веке. Конечно, судить о такого рода обстоятельствах крайне затруднительно, если вообще возможно.

Ту же логику старцы применяют и по отношению к смерти. Преп. Антоний говорит:

Господь Бог глубиною мудрости Своея человеколюбно все строит и полезное всем подает, т.е. если чью жизнь продолжает, благодетельствует; и если чьи дни сокращает, то того ради, да не злоба изменит разум его, или лесть прельстит душу его. Так Господь Бог истинно человеколюбно все строит и полезное всем подает. А наш долг – и в том и в другом случае с детскою покорностию ко Отцу Небесному должны говорить: Отче наш, да будет воля Твоя! [2, т.2, с. 318].

Вопреки обычной человеческой логике, которая истолковывает как благо только продолжение жизни, старцы указывают, что Бог благодетельствует человеку всегда – и продолжая его дни на земле, и сокращая их. Важно не то, сколько человек проживет на земле, а то, каким он в результате своей жизни станет. Если долгая жизнь улучшает человека – Господь ее дает. Но если человек в будущем подпадет под влияние зла, отчего злоба изменит его разум или лесть запутает его сердце, то ради лучшего для человека Господь может отнять у зла возможность восторжествовать. Т.е. сократит время пребывания такого человека на земле, чтобы сохранить его для лучшей участи в вечности.

Вот почему не следует представлять смерть в виде ужасного события, каковым она обычно представляется в земных обстоятельствах. Преп. Макарий советует:

Смерть не представляй себе у ужасном виде, но веруй, что она служит токмо преселением от времени в вечность, а время Господь положил во Своей власти [2, т.2, с. 313–314].

К смерти нужно иметь спокойное отношение как к неизбежному условию переселения в вечность, время которого положил Господь. Бояться нужно не самой смерти, но отягощенности души грехами в момент смерти. И потому истинная память смерти должна вызывать не ужас перед смертью как явлением прекращения земного существования, но стремление к исправлению своей жизни.

Об этом преп. Макарий говорит так:

Сердечно прискорбно читать о частых твоих недугах… Да ты же еще стала так малодушна и боязлива смерти; милостив Господь, ты еще поживешь с нами, не устрашайся так, как ты боишься смерти. Истинная память смерти не имеет такого малодушного страха, какой вижу в тебе, но оная побуждает к любомудрию и к доброму жительству [2, т.2, с. 315].

Болезни и память смерти побуждают нас стать лучше. Если мы будем всегда помнить, что и за тем, и за другим стоит воля любящего нас Господа, то духовным размышлением признаем в болезнях для себя благо. А в смерти – рубеж, которого надо не бояться, но к которому надо подойти, имея за собой хорошо прожитую жизнь. И веру, что Господь по великой милости определит нам место в Царстве Небесном.

Преподобные Старцы Оптинские. Жития и наставления. Издание 2-е, исправленное и дополненное. Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2001.

Душеполезные поучения преподобных Оптинских старцев. Издание Введенской Оптиной пустыни, 2000, тт. 1–2.

Составитель В. Афанасьев. Преподобный Антоний, старец Оптинский. Свято-Введенская Оптина пустынь, 2003.