Бесстрашие

...Нимало не упадай духом, и не приходи в боязнь, если люди низкие, безбожные и ненавистные поносят тебя за добрую о тебе славу, за доброту нравов твоих и за видимое для всех благочестие (прп. Нил Синайский, 71, 8–9). Источник.

* * *

...Сердце ощутившего любовь сию не может вмещать и выносить ее. Но, по мере качества нашедшей на него любви, усматривается в нем необычайное изменение. И вот ощутительные признаки сей любви: лицо у человека делается румяным и радостным, и тело его согревается. Отступают от него страх и стыд, и делается он как бы восторженным. Сила, собирающая воедино ум, бежит от него, и бывает он как бы изумленным. Страшную смерть почитает радостию, созерцание ума его никак не допускает какого-либо пресечения (прекращения) в помышлении о небесном. И в отсутствии, не зримый никем, беседует как присутствующий. Ведение и видение его естественные преходят, и не ощущает чувственным образом движения, возбуждаемого в нем предметами; потому что хотя и делает что, но совершенно того не чувствует, так как ум его парит в созерцании, и мысль его всегда как бы беседует с кем другим (прп. Исаак Сирин, 59, 363–364). Источник.

* * *

Рассказывали, что когда авва Иосиф Панефосский был при смерти и у него сидели старцы, то, смотря на дверь, <он> увидел диавола, сидевшего у двери. Подозвав ученика своего, авва сказал: «Подай мне палку, – он думает, что я состарился и не могу одолеть его». Как скоро авва взял палку, старцы увидели, что диавол, как собака, прокрался через дверь – и исчез (93, 115).

* * *

Шел однажды авва Макарий из скита в Теренуф, и на пути зашел в капище отдохнуть. В капище находились древние языческие мумии. Старец взял одну из них и положил себе под голову, как подушку. Демоны, видя такую смелость его, позавидовали и, желая устрашить его, кликали будто женщину, называя ее по имени: «Такая-то, иди с нами в баню!» А другой демон из-под Макария, как будто мертвец, отвечал им: «На мне лежит странник, я не могу идти». Но старец не устрашился, а смело ударил труп и сказал: «Восстань, если можешь, ступай во тьму!» Демоны громко закричали: «Победил ты нас!» И со стыдом убежали (93, 145).

* * *

Однажды старец <отшельник авва Иоанн> совершал прогулку в окрестностях Соха, поблизости от своей пещеры. Вдруг он увидел огромного льва, который приближался к нему. Шли они по очень узкой тропе, лежащей между двух изгородей, которыми поселяне огораживают свои пашни, разводя колючие растения. Тропа была так узка, что едва мог пройти даже один человек, и притом без всякой ноши, да и то небеспрепятственно. Старец и лев приближались друг к другу. Ни старец, ни лев не возвращались, чтобы дать проход. Лев не мог повернуться по крайней тесноте. Увидев, что слуга Божий желает пройти и вовсе не желает вернуться, лев, став на задние лапы, выпрямился и, прижавшись к изгороди с левой стороны от старца, надавил на нее всею тяжестью своего тела, чем образовал небольшое пространство, так что праведник смог пройти, задев слегка спину зверя. После прохода старца лев продолжил свой путь (99, 215).

* * *

Ужаснейший дракон опустошал соседние местности, и много народу погибло от него, Жители пришли к святому Аммону и молили его, чтобы он изгнал зверя из той местности. Чтобы склонить его к милосердию, принесли с собою мальчика, сына пастуха, который помешался от испуга при одном взгляде на дракона. Зверь точно отравил его своим дыханием, и он, бесчувственный, весь опухший, был принесен домой. Старец помазал елеем отрока и возвратил ему здоровье. В душе он, конечно, хотел гибели зверя, но поселянам не дал никакого обещания – как бы сознаваясь в своем бессилии помочь им. На другой день, вставши рано, отправился к логовищу зверя и, склонив колена, начал молиться. Зверь стремительно бросился было к нему, уже слышно было его ужасное дыхание, сопровождающееся резким шипением. Бесстрашно взирал на него старец... Обратившись к дракону, он произнес: «Да поразит тебя Христос, Сын Божий, имеющий некогда поразить еще более страшного зверя!» И лишь только он сказал это, как вдруг ужасный дракон, изрыгнув вместе с дыханием ядовитую пену, с треском лопнул посредине. Сбежались соседи и оцепенели от изумления; поднялось нестерпимое зловоние... Поспешили набросать на него огромные груды песку. Авва Аммон стоял тут же, потому что и к мертвому чудовищу не смели приблизиться одни, без святого старца... (96, 55).