О том, что нужно в простоте душевной повиноваться своим о Господе настоятелям и принимать от них наказания как исходящие от Бога и не сомневаться в них, не исследовать и не исправлять их, как бы они ни казались нам неполезными в настоящий момент

А. Из Григория Двоеслова

Благоговейнейший епископ Фортунат своими молитвами избавил одного одержимого от беснования, и злой дух вышел из человека. Когда день уже стал клониться к вечеру, лукавый обратился странником, пошел бродить по городу и кричать:

– Ну, и Фортунат! Ну, и епископ! Нет, вы только послушайте, что он со мной сделал! Выгнал странника из своей кельи. Мне даже негде преклолнить голову. Нужели во всем городе не найду приюта для себя?

В это время один человек с женой и ребенком сидел у домашнего очага. Он услышал крики прохожего, подозвал его и спросил, что у него произошло с епископом. Потом пригласил диавола в дом, посадил рядом с семьей поближе к огню. Так они сидели и разговаривали. В это время злой дух вошел в ребенка, бросил его в огонь и мгновенно убил. Только тут несчастный отец догадался, кого епископ прогнал и кого он пригрел в своем доме и на деле убедился, что нельзя считать себя лучше и человеколюбивее епископа.

Б. Из жития святого Евфимия

В лавре преподобного отца нашего Евфимия находился брат Авксентий, родом из Азии. И хотя он был умелым погонщиком мулов, но сколько лаврский эконом Дометиан ни просил его взять на себя заботу о животных как послушание, Авксентий все время отказывался и не хотел даже слышать об этом. Но кто-то же должен был ухаживать за мулами. Тогда Дометиан, взяв с собой священников Иоанна и Кариона, пошел к несговорчивому брату, чтобы снова просить его принять на себя эту работу. Но тот даже и слушать не захотел. Настала суббота. В этот день каждый мог обратиться к преподобному Евфимию. Тогда эконом пошел и рассказал святому про Авксентия. Старец тотчас же вызвал к себе непокорного брата и стал увещевать его, что нельзя, мол, жить только по своей воле, отказываться от дела, которое нужно всей братии, да еще проявлять такое упрямство и несговорчивость.

Но Авксентий даже бровью не повел, не устыдился даже самого святого и продолжал упорно отказываться. Какие только доводы он ни приводил в оправдание своеволия: и что он иноземец и не знает местного наречия, и что боится плотских искушений и бесчисленных козней лукавого.

– Вот враг заметит, – сказал он, – что я удалился куда-нибудь от вас, сразу совратит меня и сделает орудием зла. Кроме того, я погрязну в мирской суете и многопопечительности, забуду о главном и утрачу мир и душевный покой.

Тем самым он рассчитывал, что, говоря о вреде, который может быть нанесен его душе, переубедит преподобного. Но Евфимий Великий сказал ему:

– Чадо, мы будем молиться Богу, чтобы за твое послушание ничто тебе не навредило. Ведь Сам Господь говорил: Я пришел не для того, чтобы Мне служили, но чтобы послужить (Мф. 20:28). И еще: Не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца (Ин. 5:30).

Но Авксентий еще больше уперся и даже не думал уступать. Тогда божественный Евфимий заговорил с ним строже.

– Так вот что, чадо, – сказал он, – мы советовали тебе то, что, по нашему мнению, тебе самому полезно. Но ты упорствуешь в своем заблуждении. Тогда ты, как никто другой, узнаешь, каков плод непослушания.

Не успел великий святой произнести эти слова, как Авксентия всего скрутило, и несчастный упал на землю. Его было жалко до слез. Стоявшие рядом братья преисполнились сострадания к нему и принялись упрашивать святого Евфимия помолиться и помочь бедняге – тот лежал на земле, претерпев всю тяжесть расплаты за непослушание. Святой и сам был не прочь пожалеть ослушника и упрямца. Он взял Авксентия за руку и поднял его, еще дрожавшего и страдавшего от ломоты во всем теле, затем, вместо лекарства, наложил на него крестное знамение, и бедняга тут же избавился от страданий и исцелился.

Авксентий пришел в себя. Он вспомнил о своем прегрешении, о постигшем его несчастьи и осознал, что виной всему – только его непокорность. Беднягу стала мучить совесть, и в раскаянии о содеянном он пал в ноги авве Евфимию и стал просить у него прощения за то, что натворил, и заступничества в будущем. Преподобный Евфимий тут же его простил, (а как же иначе, при виде раскаявшейся души кто не сменит гнев на милость!). Осененный молитвой святого на будущее, брат охотно и даже с радостью взялся за труды, (от которых недавно отказывался). Как говорится в Писании, наказание Господне отверзает уши (Ис. 50:5) и исправляет ум: тот, кто раньше страдал непокорством, получив наказание, стал послушным.

В. Из жития святого Пахомия

Ученик Великого Пахомия Федор, о котором уже говорилось в предыдущих темах этой книги⁸⁰, хотя и был юн, но, укрепляясь духом, весьма преуспел в добродетелях, потому что во всем подражал своему учителю и ради Бога подчинялся ему, как Самому Господу. Но поскольку душу обычно учат терпению, закаляя ее преодолением многих трудностей, то святой часто укреплял юношу, давая ему всякие поручения. Если он велел Федору сделать что-нибудь, то как бы ученик хорошо ни исполнил поручение, старец приходил, ругал его и говорил, что работа никуда не годится и велел переделать ее. Так Великий Пахомий учил его постоянно бороться с помыслом самодовольства.

Эти отеческие упреки Феодор принимал спокойно и благоразумно. И даже в мыслях не держал спорить или оправдываться перед ним. Об учителе он всегда говорил всем, что это непревзойденнейший подвижник и смиренный раб Христов. «Неопытным, – говорил Федор, – многие вещи кажутся в одном свете, знающие же люди видят их совершенно иначе. Вот так и мне, грешному, нужно оплакивать себя, пока Господь не управит моего сердца ко благу и я не удостоюсь послушания святых отцов. А без помощи Господа дела человека, особенно его уверенность в себе, – прах и пепел».

Г. Из повествованиия о путешествиях святого апостола Петра, составленного святым Климентом⁸¹

Однажды, когда вся община собралась в Риме, первоверховный апостол Петр, которому уже надлежало оставить жизнь, взял меня, Климента, за руку и вывел на середину храма.

– Послушайте меня, чада мои и братья, – сказал он. – Путь мой подходит к концу. Сегодня я рукополагаю вам Климента в епископа. Вверяю ему проповедь с кафедры и передаю власть вязать и решать. Он хорошо знает каноны церкви и будет вязать то, чему следует быть связанным, и решать то, что должно быть решено.

Слушайтесь его и не забывайте: кто огорчает епископа, предстателя истины, грешит перед Христом и гневит Бога Отца всяческих и потому жить не будет. И вы никогда не забывайте воздавать честь и слушаться вашего Отца. Тогда и вы, паства, будете благоденствовать, и он станет вашим истинным пастырем, а не наемником и позаботится о стаде. Я говорил и еще раз скажу: кто огорчает пастыря и наставника в делах Божиих, тот огорчает Дух Божий, ибо в ведении пастыря и место и кафедра Святого Духа. Кто отвергает слово пастыря, отвергает Христа и становится нарушителем закона.

Д. Из Патерика

Кто-то из старцев рассказывал, как однажды святой Василий прибыл в киновию. После надлежащего наставления он спросил игумена:

– Нет ли у кого-нибудь из вашей братии (настоящего) послушания?

– Все здесь твои рабы, владыко, и стараются спастись, – ответил игумен.

– И все же есть ли брат, стяжавший истинное послушание? – спросил святой Василий.

Тогда старец подвел к нему одного брата, и святой велел ему прислуживать за трапезой. После обеда брат принес воды, чтобы гость омыл руки. Василий омыл руки и сказал:

– А теперь я тебе омою руки.

Брат повиновался, и Василий полил ему воды на руки.

– Когда войду в алтарь, – сказал он, – напомни, чтобы я рукоположил тебя в диакона.

Брат без ропота все исполнил, и за такое послушание святой Василий рукоположил его в пресвитера и взял с собой в епархию.

Про авву Силуана рассказывали, что у него был ученик по имени Марк. Он был писцом и отличался великим послушанием. За это авва очень любил его. У Силуана было еще одиннадцать учеников, и они весьма завидовали, что отец больше всех любит Марка, и пожаловались старцам. Узнав об этом, те крайне огорчились и, придя к авве Силуану, стали укорять его. Тогда авва взял их с собой и повел по кельям, постучался в одну, другую со словами:

– Брат, выйди, ты мне нужен.

Однако ни один из них не вышел. Когда же он подошел к Марковой келье, постучался и позвал:

– Марк! – тот, как только заслышал голос своего наставника, тотчас выбежал к нему, и старец дал ему поручение.

– Ну, а где же остальные братья, отцы мои? – спросил Силуан спутников. Он вошел в келью, взял работу Марка и увидел, что ученик только начал писать. Когда старец позвал его, он не стал заканчивать начатое и сразу выбежал на зов. Силуан взял рукопись и показал ее старцам, и те сказали:

– Воистину, авва, кого любишь ты, того и мы любим, потому что его любит Бог.

Про того же авву Силуана говорили, что как-то он прогуливался по Скиту вместе со старцами и решил показать им послушание своего ученика, дабы они поняли, за что он любит его. Авва, указав на маленького дикого кабана, спросил ученика:

– Чадо, видишь вон того буйволенка?

– Да, отче, вижу, – ответил юноша.

– А видишь, какие у него здоровенные рога? – снова спросил авва.

– Да, отче.

Старцы изумились его ответам и убедились в его послушании.

Как рассказывали, у аввы Муиса был ученик авва Саис. Как-то старец, желая искусить ученика, сказал ему:

– Иди воруй.

Тот пошел и стал воровать вещи у братьев ради послушания и благодарил Бога за все. А старец брал эти вещи и тайно возвращал братьям.

Старец рассказывал: «Как-то я пошел к авве Сисою, он жил тогда на Клисме⁸², и попросил его сказать слово. Но тот ответил:

– Прости меня, я человек простой.

Тогда я пошел к авве Ору и авве Афре. Авва Ор болел вот уже восемнадцать лет. Я поклонился обоим святым до земли и попросил их сказать мне слово.

– Что сказать тебе? – начал авва Ор. – Иди и делай, что сочтешь необходимым. Бог всегда с тем, кто понуждает себя.

Авва Ор и авва Афре, хотя и родились в разных местах, но прожили в согласии между собой всю жизнь до самой кончины. Ибо велико было послушание аввы Афре, и смиренномудрие аввы Ора тоже было немалым. Я провел у них несколько дней, видел не только их жизнь, но и чудеса, о которых расскажу. Кто-то принес им небольшую рыбу, и авва Афре решил приготовить ее старцу. Только он начал потрошить рыбу ножом, как его позвал авва Ор. Он тотчас же пошел на зов, оставив нож в рыбе, не доведя дело до конца. Я удивился его великому послушанию. Ведь он мог бы сказать: «Погоди немного – я сейчас управлюсь с рыбой». Я спросил его:

– Откуда у тебя такое послушание, авва?

– Послушание не у меня, – ответил он, – а у моего старца. Если хочешь, сейчас сам убедишься в этом.

Он стал готовить рыбу и нарочно пережарил ее, потом так и подал ее старцу. Тот съел и ничего не сказал. Авва Афре спросил:

– Ну, как, хороша рыбка, отче?

– Очень хорошая, – ответил старец.

Потом он принес еще кусочек рыбы, хорошо приготовленный, и подал ее старцу со словами:

– А эта пережарена, отче.

Старец попробовал и сказал:

– Да, немножко пережарена.

После этого авва Афре спросил меня:

– Теперь ты убедился, каково послушание у старца.

Я покинул старцев и с тех пор всеми силами храню то, что увидел у них.

Е. Из святого Ефрема

Брат спросил старца:

– Авва велел мне работать в пекарне, печь хлеб для братьев. А работники там мирские, говорят неподобающее, а мне не полезно это слушать. Даже не знаю, что делать?

Старец ответил:

– Разве ты не замечал, как дети учатся грамоте? Они сидят все вместе, но каждый учит свой урок, а не чужой. Так и ты, внимай себе и изучай свое сердце. Если тебя начнут одолевать страсти, скажи авве об этом и поступи так, как он посоветует, ибо он лучше знает, что тебе полезно.

Ж. Из аввы Исаии

Если авва собрался послать тебя на чужбину по делу, задай ему только один вопрос:

– Куда ты велишь мне пойти и что я должен сделать?

Исполни то, что он скажет. Ничего не прибавляй и не убавляй, даже милостыни не подавай нищему, если заранее не спросишь авву об этом. А если сделаешь что-нибудь втайне, без его ведома, согрешишь.

З. Из святого Варсонофия

Брат спросил старца:

– В каких делах должно отсекать свою волю, в хороших, средних или в тех, которые, как кажется, нарушают Божию заповедь? И если поручение окажется выше моих сил, должен ли я отказаться от него, чтобы потом не впасть в скорбь и смущение?

– Брат, – ответил старец. – Кто хочет быть монахом, тот вообще ни в каком деле не должен проявлять свою волю. И Господь учит нас этому. Я пришел в мир, сказал Он, не для того, чтобы творить волю Мою (Ин. 6:38). Кто хочет одно делать, а от другого отказывается, тот либо стремится показать себя рассудительней приказавшего ему старца, либо стал игрушкой бесов. Но и то, и другое суть дела злые и диавольские. Так что тебе следует повиноваться во всех случаях. Приказавший тебе авва берет на себя твою вину и ответит за тебя. Если приказание выше твоих сил и кажется тебе тяжелым, поговори с аввой и оставь все на его усмотрение.

А если тебе приказали братья, и ты видишь или считаешь, что дело тебе не полезно или выше твоих сил, опять же спроси авву, и что скажет, то и делай. Если хочешь различать не только дела, но и людей, навлечешь на себя скорбь. Однако когда дело окажется благим, яви послушание братьям. Если же твой помысел колеблется, или дело тебе не по силам, или вредно, обратись к своему авве, и действуй по его рассуждению, ибо он знает, что делать и как позаботиться о твоей душе. Поэтому будь спокоен и верь: все это, что бы тебе ни говорили, – от Бога. А то, что от Бога, полезно и не приносит ни скорби, ни смущения. Потому что от добра зла не бывает. Всякое дерево доброе приносит и плоды добрые (Мф. 7:17).

– А что такое отсечение воли? – снова спросил брат.

– Отсечение воли, брат, – ответил старец, – означает преуспеяние в Боге. Оно в том, чтобы во всем благом исполнять волю не свою, а святых, а в плохом ты и сам избежишь того, что не подобает.