Проблема изменяемости церковных канонов: обзор мнений отечественных исследователей XIX–XX вв.

Аннотация:

Данная статья посвящена обзору мнений отечественных исследователей XIX–XX вв. касательно проблемы изменяемости церковных канонов. Актуальность статьи обусловлена насущностью вопроса о применимости канонов в полном объеме в современных исторических реалиях существования Церкви. В статье приводятся и анализируются мнения восьми отечественных исследователей указанного периода, которые четко обозначили свою позицию по данной теме.

* * *

Проблема применимости в полном объеме церковных канонов, принятых в первом тысячелетии, представляется актуальной для современной церковной жизни и обсуждается на протяжении более ста лет [4, с. 17–18].

В 2000 г. на юбилейном Архиерейском Соборе эта тема была поднята в докладе главы Синодальной богословской комиссии митрополита Минского и Слуцкого Филарета, который подчеркнул, что «актуальной задачей является четкое определение, какие именно каноны применимы в условиях современного церковного бытия. Для этого необходимо провести соборное обсуждение существующих проблем» [11].

Тем не менее, подчеркивая актуальность проблемы применения канонов в современных исторических реалиях, митрополит Филарет в своем докладе не изложил четкой позиции о возможности или невозможности изменения самих канонов. «Утверждая высокий авторитет и неприкосновенность канонического корпуса для ревизии, – сказано в докладе, – мы не можем одновременно настаивать на том, что все нормы права, заключенные в канонах, действуют или должны действовать в любое время и в любом месте по своему буквальному смыслу. <…> ...в идее всякого канона содержится неизменный, догматически обусловленный момент, но в своем конкретном и буквальном смысле канон отражает и преходящие обстоятельства церковной жизни» [11].

Для решения обозначенной проблемы применяемости канонов необходима кодификация свода церковных правил и их пересмотр. Подобная попытка уже предпринималась на Поместном Соборе Православной Российской Церкви 1917–1918 гг., но результатов она не принесла [2, с. 63–67].

Для решения вопроса о применимости или неприменимости канонов и возможной кодификации церковно-правовых норм необходимо выработать единую позицию по ряду следующих вопросов. Во-первых, возможно ли в принципе изменение принятых и вошедших в Книгу правил канонов? Во-вторых, если такое изменение возможно, то где допустимый его предел? И в-третьих, если такое изменение возможно, то каким органом церковной власти оно должно проводиться? Решение этих вопросов на разных уровнях представляется актуальным для современной церковной действительности.

Предлагаемая статья содержит первичный обзор мнений отечественных исследователей XIX–XX вв., которые четко выразили свою позицию касательно изменяемости и неизменяемости церковных канонов.

Первым, кто подошел к рассмотрению данного вопроса, был профессор Московской духовной академии Василий Федорович Кипарисов (†1899). Его доводы и рассуждения изложены в труде «О церковной дисциплине» (Сергиев Посад, 1897). Предварительно часть исследования была опубликована в «Богословском вестнике» [7].

Рассматривая вопрос об изменяемости церковной дисциплины, В. Ф. Кипарисов делает акцент на том, что дисциплина в церковной истории никогда не была неизменяемой. Изменения в ней происходили с участием церковных властей, а не сами по себе. Этот вопрос стоял с древности и его затрагивали такие церковные писатели, как Тертуллиан, по мнению которого, оставаться в одной точке состояния дисциплины невозможно [6, с. 134–140]; сщмч. Ириней Лионский, который, по утверждению В. Ф. Кипарисова, «показал, что дисциплина в Церкви в известных пределах не только разнообразится, на даже и нужды нет в том, чтобы она была приведена к единообразию» [6, с. 140]; Ориген и сщмч. Киприан Карфагенский, указывавшие на развитие и возможность изменения церковной дисциплины [6, с. 140–143].

В. Ф. Кипарисов также обращает внимание, что не было в истории Церкви Собора, который в числе своих постановлений не имел замечаний к существующему дисциплинарному строю [6, с. 146]. Приведя исторические примеры изменения дисциплинарных правил на Соборах [6, с. 146–150], автор рассматриваемого трактата задается вопросам о пределах допустимых изменений в церковной дисциплине [6, с. 150]. В результате своих рассуждений он приходит к выводу, что в Церкви есть неизменные положения дисциплины (догматические каноны), а есть положения, которые могут и должны меняться в зависимости от исторических реалий [6, с. 175–176]. Причем первые определяются своим отношением к «залогу Откровения», то есть руководством для определения пределов изменяемости церковных канонов служит их связь со Священным Писанием [6, с. 176]. Завершая свои рассуждения, В. Ф. Кипарисов делает вывод, что все правила, которые были назначены для удовлетворения потребностей в рамках конкретных исторических реалий, могут не применяться в более поздней практике [6, с. 221].

Таким образом, по мнению В. Ф. Кипарисова, церковные правила могут изменяться, если их изменение не противоречит догматам и нравственному содержанию, изложенному в Священном Писании, и касается дисциплинарных норм, применение которых не актуально в текущей исторической действительности.

Особую остроту вопрос об изменяемости канонов приобрел в начале ХХ в. в контексте возможной церковной реформы.

Так, Николай Константинович Никольский (†1936), профессор кафедры русской церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, в своей статье «К вопросу о церковной реформе», опубликованной в «Христианском чтении» (№ 2 за 1906 г.), затрагивал указанный вопрос. По мнению ученого, нельзя беспрекословно следовать букве канонов. «На основании буквы канонов можно устроить управление еретической общины, но это управление еще не обеспечивает появления в ней истинного учения. Поэтому нельзя, преклоняясь раболепно перед священною силою древних канонов, как в XVII в. староверы перед буквою богослужебных книг, применять поместные и даже вселенские постановления к текущей жизни» [9, с. 181], – пишет Н.К. Никольский.

Профессор также утверждает, что канон во время своего установления является живым законодательным церковным актом и его появление всегда связано с отклонением от нормы. В церковной истории каноны постоянно менялись. Изменению были подвержены не только каноны, касающиеся дисциплины и церковного быта, но и важные постановления, которые затрагивают источники вероучения (корпус книг Священного Писания) [9, с. 183–184]. Принять буквальную неизменяемость всех постановлений, как это делала Древняя Русь, является равносильным тому, чтобы «идти против фактов» [9, с. 183].

Таким образом, по мнению Н. К. Никольского, каноны нельзя воспринимать как неизменяемые постановления. Они создавались для Церкви, чтобы восстановить нарушенный в конкретный исторический момент порядок, и главная их функция – сохранение Христова учения.

Вопрос об изменяемости канонов также затрагивал профессор Московской духовной академии Сергей Сергеевич Глаголев (†1937) в своем очерке «Задачи русской богословской школы», опубликованном в «Богословском вестнике» (№ 11 за 1905 г.).

По утверждению ученого, «каноны – не догматы, они отменялись и изменялись, они – продукт опыта, руководящая норма, которую, однако, обстоятельства могут заставить заменить другою, более подходящею к современным условиям» [3, с. 442].

Таким образом, С. С. Глаголев придерживается мнения, что каноны могут изменяться в зависимости от исторических реалий. В своих рассуждениях он добавляет, что сейчас Церковь не может требовать, чтобы все имущество было роздано бедным, но может ввести новые требования, которые для ранее живущих людей показались бы недопустимыми [3, с. 442].

В рамках дискуссии о браках с иноверцами на Предсоборном присутствии¹ свое отношение к проблеме изменяемости канонов выразил Николай Александрович Заозерский (†1919), русский правовед и специалист по церковному праву. Он указал, что в законодательстве Вселенских Соборов следует различать правила о церковном устройстве и правила о церковной дисциплине. Первая категория правил должна быть устойчивой, так как охраняет церковное устройство от искажений; другая же группа правил не должна отличаться устойчивостью, и «чем подвижнее они, тем лучше» [5, т. 4, с. 118]. Культура и исторические реалии жизни всегда изменяются, и поэтому нельзя применять одну мерку ко всем ситуациям [5, т. 4, с. 118]. «Каноны, как пастырско-руководственные принципы и образцы, не имеют значения догматов, но, конечно, в качестве руководств ценны и очень полезны» [5, т. 4, с. 119], – говорит Н. А. Заозерский. Таким образом, по мнению ученого, каноны, которые относятся к дисциплине, могут и даже должны меняться, а каноны, относящиеся к церковному устройству, должны быть устойчивыми.

Профессор Московской духовной академии и Московского университета Николай Кириллович Соколов (†1874) писал, что «мнение о неотменяемости и неизменяемости канона не может быть усвоено, потому что не имеет оснований ни канонических, ни исторических…» [10, с. 154].

Н. К. Соколов считает, что второе правило Трулльского Собора (692 г.) об утверждении свода церковных канонов, недопустимости их подделки и принятия других правил относится к людям неблагонамеренным и недобросовестным, а не к действиям законной церковной власти. Никакой мысли об неизменяемости или непоколебимости канонических постановлений в указанном правиле Трулльского Собора нет. Также профессор обращает внимание на то, что сами Соборы меняли церковное законодательство сообразно с обстоятельствами времени [10, с. 150–153].

Таким образом, каноны могут изменяться. Идея, что они неизменны, не может быть принята православным сознанием.

В противовес рассмотренным мнениям существовало и прямо противоположное – о неизменяемости церковных канонов. Так, например, Николай Никанорович Глубоковский (†1937), профессор Санкт- Петербургской духовной академии, считал, что в отличие от государственного устройства, которое всегда меняется, природа Церкви неизменна, и эта неизменность касается и внешних форм. «Внешне регулирующие нормы церковные вовсе не столь временны и текучи, чтобы их сметала всякая волна житейского моря... Наоборот, сами каноны решительно объявляют себя “твердыми и нерушимыми”» [5, т. 1, с. 187], – заявляет Н. Н. Глубоковский на заседании Предсоборного присутствия, тем самым обозначая свою позицию сторонника неизменяемости церковных канонов.

Такого же мнения придерживался епископ Волынский и Житомирский Антоний (Храповицкий, †1936)². Свою позицию он изложил в «Первой ответной докладной записке Святейшему Правительствующему Синоду», которая была опубликована в 1905 г. в «Богословском вестнике» (№ 12).

Епископ Антоний утверждал, что каноны священны и неприкосновенны, а любая попытка восстать против них равнозначна попытке восстать против православия. Изменение канонов же равносильно изменению Богом учрежденного строя христианства. Каноны в принципе не подлежат никакому изменению, так как установлены Духом Святым и являются поэтому вечными и неизменными [1, с. 703, 707–708].

С резкой критикой такого категоричного подхода выступил профессор А[нтон] Чирецкий. Критикуя высказывания епископа Антония, он замечает: «Недоумеваем только, почему епископ Волынский не предложил полагать Книгу св. правил не на полках библиотеки, а на престоле вместе со св. Евангелием, а то, б. м., и взамен его» [12, с. 458–459].

Далее А. Чирецкий излагает свое мнение касательно неизменяемости канонов. Каноны – это средство упорядочения внешнего строя. Их функция – ограждение церковной жизни от злоупотреблений, поэтому и значение канонов служебное и практическое. Они всегда изменялись, и даже отменялись, в зависимости от условий, в которых находилась Церковь. «Итак, каноны, прежде всего, явление историческое, подлежащее переменам и развитию; назначение же их служебно-практическое» [12, с. 461], – делает вывод А. Чирецкий. То есть, по его мнению, каноны подлежат изменению.

С позицией епископа Антония относительно неизменяемости церковных канонов был не согласен и Николай Дмитриевич Кузнецов (†1936), церковный правозащитник и специалист в области канонического права. Он отмечал, что «большинство канонических правил, как показывает самое их содержание, создавались, так сказать, отрицательным путем или ввиду замеченных беспорядков в церковной жизни, необходимости их уничтожения или под влиянием чисто местных и временных причин, а вовсе не как начертание каких-либо основных норм церковной жизни, вытекающих из самого существа Церкви и необходимых для всех времен и народов» [8, с. 98].

Н. Д. Кузнецов отмечает, что каноны надо отделять от евангельских и догматических норм, да и сами каноны должны делиться по степени важности и обязательности в зависимости от актуальных реалий церковной жизни [8, с. 98]. Ученый подчеркивает, что Церковь предназначена для распространения во всем мире и во все времена, должна охватить все народы, у которых самые различные условия жизни, поэтому она не может придерживаться неизменяемых дисциплинарных правил и норм [8, с. 99–100].

Таким образом, по мнению Н. Д. Кузнецова, изменение канонов возможно, и даже необходимо, применительно к обстоятельствам церковной жизни. Но при этом следует отличать каноны, которые могут меняться, от евангельских и догматических норм, которые не подлежат изменению.

Из приведенного обзора видно, что большинство отечественных исследователей XIX–XX вв. придерживались мнения о том, что изменение церковных канонов допустимо. Некоторые ученые определяли и предел данного изменения: варьироваться могут те правила, которые относятся к церковной дисциплине, а не те, которые связаны с нормами Священного Писания и представляют собой основополагающие для церковного устройства постановления.

1. Антоний (Храповицкий), еп. Первая ответная докладная записка Святейшему Правительствующему Синоду / еп. Антоний (Храповицкий) // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1905. Т. 3. № 12. С. 698–710.

2. Белякова, Е. В. Церковный суд и проблемы церковной жизни / Е. В. Белякова. М., 2004.

3. Глаголев, С. С. Задачи русской богословской школы / С. С. Глаголев // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1905. Т. 3. № 11. С. 412–448.

4. Григорий (Матрусов), иерод. Каноны: правила Церкви и правила жизни / иерод. Григорий (Матрусов). М., 2017.

5. Журналы и протоколы заседаний высочайше учрежденного Предсоборного присутствия (1906 г.). М., 2014. Т. 1–4.

6. Кипарисов, В. Ф. О церковной дисциплине / В. Ф. Кипарисов. Сергиев Посад, 1897.

7. Кипарисов, В. Ф. Вопрос об изменяемости церковной дисциплины / В. Ф. Кипарисов // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1897. Т. 3. № 7. С. 1–26; Т. 3. № 8. С. 103–136; Т. 4. № 10. С. 44–73.

8. Кузнецов, Н. Д. Преобразования в русской церкви / Н. Д. Кузнецов. М., 1906.

9. Никольский, К. Н. К вопросу о церковной реформе / К. Н. Никольский // Христианское чтение. СПб., 1906. № 2. С. 177–203.

10. Соколов, Н. К. Из лекций по церковному праву / Н. К. Соколов. М., 1874. Вып. 1.

11. Филарет (Вахромеев), митр. Доклад митрополита Минского и Слуцкого Филарета, Патриаршего Экзарха всея Беларуси, председателя Синодальной богословской комиссии / митр. Филарет (Вахромеев) // Официальный сайт Московского Патриархата. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/422565.html (дата обращения: 15.09.2020).

12. Чирецкий, А. О. О церковной реформе / А. О. Чирецкий // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1906. Т. 2. № 7–8. С. 448–496.