О разводе по материалам Высочайше учрежденного при Святейшем Синоде Особого Присутствия 1906 года

ВЫСОЧАЙШЕ учрежденное при Святейшем Синоде Особое Присутствие для разработки и подготовки вопросов, предложенных к рассмотрению на Поместном Всероссийском Церковном Соборе

Вот краткая история учреждения Особого (Предсоборного) Присутствия, о котором в настоящей книге мы упоминаем лишь потому, что и в нем среди других более важных предметов было уделено некоторое внимание и вопросам брака и бракоразвода. Предложением от 13-го Марта 1905 года Обер-Прокурор Святейшего Синода Победоносцев объявил Святейшему Синоду, что «ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР, известясь о назначенном к обсуждению в Особом Совещании Комитета Министров и Представителей Департаментов Государственного Совета предположений о желательных преобразованиях в постановке у нас Православной Церкви, для поставления ея в соответственное достоинству положение, изволит находить, что вопрос сей не относится к числу дел, подлежащих обсуждению в Особом Совещании, а относится исключительно до ведения Святейшего Синода, и потому в Собственноручной резолюции начертать изволил: «Изъять вопрос из Совещания и передать на разсмотрение Святейшаго Синода».

По выслушанию объявленной воли ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, Святейший Синод обратился к ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ с всеподданнейшим докладом, в коем, признавая с своей стороны существенно необходимым пересмотреть нынешнее Государственное Положение Православной Церкви в России, ввиду изменившегося положения иносословных исповеданий, глаголемых старообрядцев и сектантов, и преобразовать управление церковное, руководствуясь церковными канонами и историей церковного управления, как в Российской, так и в других поместных церквах, и полагая для сего:

1) в состав Синода ввести наряду с »членами постоянными» членов, вызываемых поочередно из архиереев Российской Церкви, и возглавить оные, чести ради Российского Государства, патриархом, со всеми каноническими полномочиями областного митрополита;

2) в первопрестольном граде Москве созвать волею ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Поместный Собор из всех епархиальных епископов Православной Российской Церкви или представителей оных для обсуждения следующих вопросов: о разделении России на церковные округа, под управлением митрополитов, вызываемом необходимостью передачи дел второстепенной важности из высшего управления в местные установления; о пересмотре законоположений о существующих органах епархиального управления и суда и преобразовании оных согласно с каноническими соборными началами; о благоустроении прихода в религиозно-нравственном, благотворительном и просветительном отношениях; об усовершении духовно-учебных школ; о пересмотре законов, касающихся порядка приобретения церковно собственности; об епархиальных съездах духовенства; о представлении высшим представителям церковной иерархии права участвовать в заседаниях Государственного Совета и Комитета Министров по тем делам, которые касаются интересов Церкви; о предоставлении священникам права участвовать в местных городских, земских и сельских учреждениях,

испрашивал ВЫСОЧАЙШЕГО ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА соизволения на созвание в первопрестольном граде Москве волею ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, в благопотребное время поместного Собора из всех епархиальных епископов Православной Российской Церкви (или представителей оных), для устроения Синодального управления, избрания Всероссийского Патриарха и разрешения вышепоставленных и других вопросов, имеющих быть предварительно разработанными в Святейшем Синоде.

На изложенном всеподданнейшем докладе Святейшего Синода ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ благоугодно было в 31-й день Марта 1905 года Собственноручно начертать: «Признаю невозможным совершить в переживаемое ныне тревожное время столь великое дело, требующее и спокойствия и обдуманности, каково созвание Поместного Собора. Предоставляю себе, когда наступит благоприятное для сего время, по древним примерам православных императоров, дать сему великому делу движение и созвать Собор Всероссийской Церкви для канонического обсуждения предметов веры и церковного управления». Таковое Высочайшее повеление Святейший Синод 1-го Апреля 1905г. постановил воспринять к сведению. Вслед за сим, в Июне того же года, поступило в Святейший Синод предложение Синодального Обер-Прокурора Победоносцева, положившее собою начало учреждению Предсоборного Присутствия. В этом предложении Обер-Прокурор между прочим заявляет Святейшему Синоду, что возможное в будущем созвание Поместного Собора Всероссийской Церкви, как событие столь чрезвычайной важности, требует ныне же заблаговременно подготовительных трудов, кои по важности своей и многосложности должны занять немалое время. Намеченное Святейшим Синодом во всеподданнейшем докладе в самых общих чертах переустройство всего церковного управления, сложившегося в двухвековой период Синодального управления, представляет великую реформу, объемлющую духовную жизнь всей страны, и возбуждает множество самых серьезных и важных вопросов, требующих предварительной обширной обработки, которая может быть совершена только при содействии людей глубокой осведомленности с историей Церкви вообще и существующим положением нынешнего церковного управления, и притом стоящих на высоте разумения церковных и государственных интересов в их взаимодействии. Ответом на это предложение со стороны Святейшего Синода было постановление его от 13–24 Июля 1905г., коим Святейший Синод, имея в виду, что епархиальные преосвященные до Поместного Собора должны тщательно ознакомиться с вопросами, подлежащими их рассмотрению и приведенными в упомянутом всеподданнейшем Синодальном докладе, равным образом и Поместный Собор должен иметь пред собою весь необходимый для суждения по означенным вопросам материал, разработанный и приведенный в систему, поручил: «Епархиальным преосвященным войти в суждение по означенным вопросам и соображения свои представить Святейшему Синоду не позднее 1 Декабря 1905г. для дальнейшей разработки и приведения в систему доставленных материалов и отзывов». По мере поступления этих отзывов подготовительная комиссия занималась систематизацией заключающихся в них сведений по каждой отдельной группе вопросов и печатанием. В видах заблаговременного ознакомления с мнениями и отзывами епархиальных архиереев о преобразовании церковного управления (как будущих участников Всероссийского Собора, так и всех преданных Православной Церкви), отзывы епархиальных преосвященных были также печатаемы и в журнале «Церковные Ведомости». Когда к началу 1906г. все подготовительные работы по систематизации и печатанию отзывов и мнений епархиальных преосвященных были закончены, Святейший Синод (по определению от 14 Января 1906г.) постановил – с целью успешной разработки и подготовки к рассмотрению на поместном Всероссийском Соборе как первоначально намеченных, так и вновь возникших вопросов, учредить при Святейшем Синоде под председательством Митрополита С.-Петербургского Антония Особое Присутствие с участием нескольких поименованных преосвященных, Обер-Прокурора и его Товарища и других названных лиц, по преимуществу из профессоров Академии, с тем, чтобы Присутствие, по исполнении возложенных на него работ во всей их совокупности, представило их на благоусмотрение Святейшего Синода со своим заключением. В 16-й день того же Января последовало ВЫСОЧАЙШЕЕ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА соизволение на учреждение означенного Особого Присутствия. 8 Марта того же 1906г. состоялось открытие Особого Присутствия; занятия его продолжались беспрерывно до четверга 6 недели поста и со среды Фоминой недели до 14 Июня. Вторая сессия Предсоборного Присутствия началась 2 Ноября, а 15 Декабря состоялось его закрытие.

Вопросам брачного права вообще и в частности бракоразводного процесса как и в подготовительных к Предсоборному Присутствию работах-отзывах епархиальных преосвященных, так и в самом Присутствии уделено весьма мало внимания, но мы останавливаемся и на этом малом, имея в виду (см. введение в книгу) представить в настоящей книге по возможности весь материал, касающийся развода, и так или иначе проходивший чрез Святейший Синод.

Обращаясь к отзывам епархиальных преосвященных⁶, мы видим, что в отношении к разводу они касаются лишь одного вопроса, а именно – вопроса о том, ведению какого суда, духовного или светского, должен подлежать бракоразводный процесс. В двух категориях этих отзывов высказывается: в одной – возможность или даже необходимость оставить бракоразводный процесс как и было доселе, в ведении суда духовного, но с тем, по отзыву некоторых преосвященных, чтобы формы бракоразводного процесса, покоящиеся на Уст.Дух. Конс. и вообще на началах старого (дореформенного) судопроизводства, были радикально пересмотрены и переработаны; в другой – решительное пожелание передать бракоразводный процесс в ведение суда светского. В отзывах первой категории основным мотивом служит утверждение той мысли, что изъятие брачных дел из духовного ведомства не д олжно быть, как дела противо-церковного, ибо брак есть Таинство, и как таковое – должен подлежать ведению суда церковного. В отзывах же второй категории, наоборот, указывается, что для удержания бракоразводного процесса в ведении суда духовного нет достаточных оснований, ни исторических, ни канонических, ни практических; приводятся в качестве доводов желательности и необходимости передачи бракоразводного процесса в ведение суда светского те соображения, что настоящие формы судопроизводства в суде духовном, особливо по делам брачным, совершенно несостоятельны, что суд светский, как преобразованный, располагает лучшими данными для более успешного и справедливого рассмотрения бракоразводных исков; однако же при передаче бракоразводных дел в суд светский проектируется такой порядок, что суду светскому принадлежит лишь следственная часть в этих делах, самое же решение о разводе брака остается правом суда духовного: суд гражданский устанавливает факты нарушения брачного союза, дающие повод к разводу, а суд духовный на основании данных суда гражданского расторгает брак как Таинство; при чем с решительностью отмечается, что за Церковью должно быть оставлено право признавать или не соглашаться с постановлениями по брачным делам гражданской власти (светского суда) и самой определять, может ли в каждом данном случае быть расторгнут брак или нет, а также, кому может быть разрешен другой брак по разводе.

Переходя засим к Предсоборному Присутствию, мы здесь должны отметить, что область брачного права и особенно бракоразвода затрагивается им как бы мимоходом; в многотомных своих трудах Присутствие отводит этой области лишь несколько страниц, и при том на самом исходе своих занятий. С особенной обстоятельностью разобран Присутствием вопрос о допустимости смешанных браков, ему-то и посвящены почти целиком эти несколько страниц. Так как исключительная цель нашей книги – представить материал, касающийся не вообще брачного права, а лишь бракоразвода, то мы остановимся на суждениях Присутствия о смешанных браках лишь в его выводах, и то лишь потому, что вопрос о смешанных браках имеет близкое соприкосновение с вопросом о поводах к разводу, о чем и будет в нашей книге речь впереди (см. статью «Особое Совещание о поводах к разводу»). В посвященных вопросу о смешанных браках пяти заседаниях (одно – 3-го отдела и четыре – соединенные заседания III, VI и VII отделов Присутствия) были выслушаны:

1) доклад Самарского епархиального миссионера-священника Д.Александрова «К вопросу о смешанных браках», в коем автор путем церковно-исторических и канонических обоснований доказывает, что II пункт Указа 17 Апреля 1905г. о веротерпимости, гласящий об уравнении старообрядцев (раскольников) и сектантов в отношении заключения ими с православными браков с лицами инославных исповеданий, находится в прямом противоречии с церковными канонами и, следовательно, такие браки, не должны быть допускаемы без предварительного формального присоединения раскольника или сектанта к Православной Церкви и, как изданные только светскою властью, необязательны для пастырей Православной Церкви (Журн. и проток. заседан. Высоч.учр. Предсоборн. Присутствия, Т.II, стр. 320–323);

2) доклад Харьковского епархиального миссионера И.Айвазова «О церковной дисциплине по отношению к сектантам», в коем автор заявляет, что, стоя на библейской и канонической почве, Православная Церковь должна воспретить смешанные браки православных с неправославными, но вынужденный считаться с печальною действительностью, он предлагает средства для уменьшения вреда от подобных браков для Церкви; одним из таких средств допускается расторжение брака (ibid. Т.IV, журн. VI отд. № 36, стр. 11–13 и 37–44);

3) доклад члена Предсоборного Присутствия В.Шеина, представившего обширный и весьма обстоятельный очерк истории вопроса о смешанных браках в России и современного состояния законодательства по сему предмету; на основании данных доклада автор, поставляя решение вопроса о смешанных браках в зависимость от государственных и чисто церковных интересов, приходит к выводу, что в качестве общего правила смешанные браки недопустимы, изъятие же из этого правила, имея лишь значение уступки со стороны Церкви во внимание к особо уважительным причинам, могут быть допускаемы лишь при условии принадлежности неправославного брачующегося к христианскому исповеданию и обеспеченности Православной Церкви в том, что брачующийся не будет совращен, а дети будут крещены и воспитаны в православной вере; несоблюдение брачующимся этих условий, являясь обманом, должно влечь за собою расторжение церковного брака и отлучение виновного от Церкви (ibid. Т.IV, журн. Соединен, заседаний № 1, стр. 2–28) и

4) мнения отдельных членов, принимавших участие в соединенных заседаниях отделов Присутствия, из коих отметим:

а) мнение архиепископа Антония, решительно отвергающего смешанные браки и заявившего, что если смешанный брак оказался заключенными, нужно отлучить от Церкви всех: и венчавшего, и венчавшихся, и присутствовавших при браковенчании (ibid. стр. 31). К этому мнению присоединился архиепископ Серий (ibid. стр. 57) и архиепископ Иаков, высказавший, что как общее правило – православные всячески должны быть отклоняемы от заключения смешанных браков, но по снисхождению, во внимание к уважительным обстоятельствами – можно и допускать, в надежде спасения неправославного чрез православного (ibid. стр. 55–57);

б) мнения профессоров Алмазова и Заозерского, допускающих смешанные браки, но, по мнению Алмазова, при уважительных причинах и при должной осмотрительности, с принятием всевозможных мер к ограждению Православной Церкви от могущего быть для неё ущерба (ibid. стр. 32–36) и, по мнению Заозерского, с тем, чтобы пастыри предварительно приготовляли брачующихся к венчанию назиданием и пастырским воздействием (ibid. стр. 37–38) и

в) мнение-профессора Глубоковского, высказавшего, что Церковь принципиально допускает браки православных только с лицами одного исповедания; смешанные же браки допускает по необходимости, по снисхождению, но исключительно ради спасения своих немощных чад, для воздействия на иноверцев и для умножения членов своего православного стада (ibid. стр. 43–48).

По обсуждении приведенных докладов и мнений, на поставленный вопрос – допустимы ли смешанные браки вообще – получился по большинству голосов (11-ти против 10) ответ утвердительный (ibid. стр.70). В частности приняты следующие три положения:

(а) о допустимости вообще смешанных браков лишь под условием воспитания детей, происходящих от этих браков, в Православии;

(б) в отношении старообрядцев и сектантов – о допустимости браков лишь с теми из них, которые веруют в Господа Иисуса Христа как воплотившегося Сына Божия и Искупителя мира, имеют водное крещение, правильно совершаемое и неповторяемое и

(в) о недопустимости браков с последователями изуверных учений (ibid. стр. 81–82).

О смешанных браках в историческом освещении этого вопроса ссылаемся на «Сборник мaтepиaлoв о смешанных браках и о вероисповедании детей, от сих браков происходящих», изд. 1906г. Из обширной области бракоразводного права Присутствие подвергло своему обсуждению лишь два вопроса, а именно: а) вопрос, особенно выдвинутый и в отзывах епархиальных архиереев – о передаче бракоразводного процесса из суда духовного в суд светский или оставлении в первом, в связи с недостатками и возможными улучшениями в современной постановке бракоразводного процесса и б) вопрос о введении в действующее право новых поводов к разводу. На первом из этих вопросов, порешенном в Присутствии в смысле оставления бракоразводного процесса по-прежнему в ведении суда духовного, но с непременным условием его улучшения и преобразования, не будем здесь останавливаться – вопрос этот большой сложности, он имеет свою обширную истоpию, начавшуюся вскоре после введения у нас в действие в 1864 году новых Судебных Уставов и доселе еще не завершившуюся; этому вопросу мы посвящаем в нашей книге особый отдел, а теперь перейдем прямо ко второму вопросу – о введении новых поводов к разводу.

Относительно ныне действующих поводов к разводу (прелюбодеяние, неспособность, ссылка по приговору уголовного суда и безвестное отсутствие) Присутствием были высказаны такие соображения и положения.

О разводе по прелюбодеянию. В отношении этого повода к разводу прежде всего был поставлен на обсуждение вопрос о том, не имеется ли основания для признания необходимым допускать расторжение брака не только по вине прелюбодеяния одного из супругов, но и обоих. Существенные мнения по этому запросу, обнимающие собою в общем и мнения прочих членов Совещания, высказаны С. Григоровским и проф.-прот.<протоиереем> Горчаковым. Первый из них заявил, что до начала прошлого столетия не было случая, чтобы по вине обоих супругов брак не расторгался, и только в начале XIX столетия появилось новое течение – нерасторжение брака по вине обоих супругов, и то, по-видимому, совершенно случайно. При рассмотрении одного из бракоразводных дел Синод, приняв во внимание имевшийся в деле встречный иск и приведя в основание своего решения ст.45 Т.X, которая между прочим гласит, что брак может быть расторгнут по прелюбодеянию одного из супругов, почему-то, совершенно произвольно, внес в эту статью в своем определении добавление: «а не обоих» и брак оставил без расторжения. Какой, спрашивается, внутренний мотив нерасторжения брака при виновности обоих супругов? Цель и обязанность церковного суда защищать брак как Таинство. А если так, то не более ли оскорбляется Таинство, когда оба супруга виновны, нежели тогда, когда виновен один? Мыслим ли брак как чистое, христианское, общение двух лиц при явном оскорблении, загрязнении его нечистым общением с третьим лицом? (Журн. и проток, заседан. Высоч.Учр. Предсоборн. Присутствия, Т.IV, № 24, стр. 120). Проф.-прот. Горчаков высказал между прочим, что если на брак смотреть исключительно с религиозной точки зрения и признавать брак исключительно религиозным установлением, то нельзя обосновать, почему вина прелюбодеяния лишь одного супруга должна считаться поводом и причиною расторжения брака, а обоюдное прелюбодеяние супругов не следует включать в число оснований к расторжению их брака. Святость брачного союза как Таинства и церковного установления нарушается прелюбодеянием не только одной стороной брачной четы, но при обоюдном прелюбодеянии обоих супругов – сугубо оскорбляется с обеих сторон. С нравственной и общественной стороны рассматриваемое явное и обнаруженное пред общественною властью обоюдное прелюбодеяние супругов – явление крайне предосудительное. Это – открытый разврат. Фактически, при означенных отношениях супругов, брачного союза их не существует. По существу брака муж и жена должны жить в мире, согласии, вместе, в плотской связи, исключительно им дозволенной морально и по закону; а явные прелюбодеи-супруги обыкновенно живут во взаимной непримиримой неприязни, нередко раздельно. Каких только деяний противонравственных, оскорбляющих и возмущающих нравственное настроение общества не происходит между такими супругами. А какое ужасно вредное влияние производят таковые отношения супругов на несчастных детей, происшедших в их законном браке, юридически продолжающемся. Вредные последствия взаимных отношений супругов-прелюбодеев для их детей неисчислимы и неописуемы. Распространение разврата в обществе нередко объясняется и оправдывается примерами обоюдной прелюбодейной жизни лиц, состоящих в нерасторгнутом супружестве. Общественная власть, пред которою супруги открыто обвиняют друг друга в прелюбодейной жизни, лишена справедливых оснований признавать их брак подлежащим юридическому продолжению и фактически, по существу учреждения, продолжающимся. Государство, в котором уважается брачный союз как основа семьи, семейного, общественного и государственного порядка, как нормального источника народонаселения, здорового физического, нравственного и умственного воспитания и образования детей и подготовки их к самостоятельной жизни, личной, общественной и государственной, соответственно своему назначению: водворять, укреплять и развивать правовой порядок и культуру (всестороннее благосостояние), должно охранять брак (как институт общественный и государственный) от извращения его обоюдною прелюбодейною жизнью супругов предоставлением судебной власти законного права прекращать юридическое продолжение брачного союза в случаях взаимного обвинения их, основанного на доказательствах, и решительного отказа во взаимном примирении и прощении. Насильственное оставление в браке обоих виновных супругов, против их воли, невозможно, и потому следует расторгать браки и при прелюбодеянии обоих супругов, если они не могут ужиться вместе и ищут расторжения (ibid. стр. 121–124).

По обмене мнений было постановлено признать и обоюдное прелюбодеяние поводом к разводу и вместе с тем в отношении процессуальной стороны развода по прелюбодеянию выражено пожелание:

1) чтобы в основу преобразования бракоразводного процесса были положены судебные уставы ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА II, поскольку, конечно, они применимы в суде духовном,

2) отменить ныне действующую в бракоразводном процессе теорию формальных доказательств (252ст. Уст.Дух. Конс.), приняв за доказательный материал факта прелюбодеяния так называемую совокупность обстоятельств и

3) оставив в силе 241ст. Уст.Дух. Конс. о допущении к ведению бракоразводных дел взамен тяжущихся – поверенных, редактировать последнюю часть этой статьи, определяющую формальный путь их допущения, с возможною полнотою и ясностью (ibid. стр. 116–125).

О разводе по неспособности. В отношении этого повода к разводу обсуждался лишь вопрос о том, не следует ли сократить З-хлетний срок для начатия иска о разводе, полагаемый ныне ст.242 Уст.Дух. Конс., или ввиду того, что для развода закон (ст.244 Уст.Дух. Конс.) требует наличия природной и, во всяком случае, добрачной неспособности, совсем не устанавливать ограничения в сроке предъявления иска. Вопрос этот остался открытым (ibid. стр. 118–138).

О разводе по безвестному отсутствию и за ссылкою. Оставляя в силе материальную сторону этих поводов к разводу, как она признана ныне действующим законом, Совещание высказало пожелание полнейшей реформы самого процесса по делам о разводе по безвестному отсутствию. «Процесс этот, – заявил один из членов Совещания – С.Григоровский, – неверен и несостоятелен, так как весь материал, служащий основанием для признания безвестного oтсутствия, представляется самим просителем, а ведь никто сам себе не враг, и не в его интересах указывать именно такие данные, которые могли бы привести к открытию местопребывания якобы пропавшего супруга; что же касается до пропечатываемого в «Церковных Ведомостях» объявления о розыске безвестноотсутствующего супруга, то эта публикация совсем не достигает своей цели, короче сказать, она бесполезна«. Вообще, настоящая постановка процесса развода по безвестному отсутствию будто сознательно издана для того, чтобы при соглашении супругов дать самый простой и легкий способ развода. Лучшим доказательством несостоятельности этого закона служит то, что обычно вскоре же после расторжения брака обнаруживается и местопребывание якобы безвестноотсутствовавшего супруга, заявляющего о себе возбуждением ходатайства о дозволении и ему, совершенно неповинному в укрывательстве своего местопребывания, вступить в новый брак (ibid. стр. 137).

Перейдя засим к обсуждению вопроса о том, сознается ли необходимость в принятии новых поводов к разводу, Присутствием была высказана общая мысль о недостаточности в действующем законодательстве поводов к разводу и необходимости расширить их постольку, поскольку они будут вытекать из невозможности при их наличности осуществлять назначение брака. Исходя из этого начала, Присутствие признало необходимым включить в число поводов к разводу следующие причины: злонамеренное оставление одним супругом другого; сумасшествие; болезненное состояние, устраняющее возможность супружеского сожития и вредно отражающееся на потомстве (сифилис, проказа); жестокое обращение и уклонение из Православия.

О разводе по злонамеренному оставлению. Настоящий повод к разводу, при условии, если таковое оставление продолжается не менее пяти лет, принят Присутствием исключительно на основании доводов и соображений, высказанных Присутствию членом оного – проф. Заозерским, в свою очередь находившим для сего точку опоры в сопоставлении 9, 35 и 46 пр. св. Василия Велик., в законодательстве Византийских императоров (Юстинианово право, Прохирон императора Василия Македонянина, Льва Мудрого и др.) и в современных нравственно-бытовых условиях. Вот что о сих последних говорить проф. Заозерский: «В настоящее время нередко такого рода явление: повенчанные супруги, прожив более или менее долгое время вместе, прекращают потом совместное сожительство и расходятся. Иногда это делается по взаимному согласию, явившемуся результатом обоюдного сознания невозможности продолжать далее совместную жизнь; иногда – лишь по одностороннему решению одного из супругов при желании другого, более выносливого и терпеливого, не делать скандала и продолжать совместное сожительство в надежде, что со временем наступит взаимное сближение. Требование закона (ст.103 Т.X) – «супруги обязаны жить вместе», в прежнее время гарантированное правом мужа водворять беглянку-жену принудительно полицейским путем, в настоящее время имеет значение лишь нравственной обязанности, в исполнении своем зависящей от доброй воли супругов. Жена, отдельно от мужа живущая, и муж, отказывающийся принять к себе жену, сделались явлениями обычными, никого особенно не поражающими, приобрели себе так сказать право гражданства даже в глазах высшего блюстителя и толкователя законов – Правительствующего Сената. Единственным остатком юридической гарантии разсматриваемой обязанности служит право жены требовать себе содержание от мужа, отказывающегося принять ее в сожительство, и право мужа отказывать в выдаче содержания жене, не желающей совместного с ним сожительства. А между тем выход из ненормального положения (фиктивного супружества) прост; продолжительное разножитие есть уже сам по себе факт, очевидно убеждающий всех и каждого в разрушении брака. Суду церковному приходится здесь не разлучать мужа от жены и обратно,ибо они уже разлучились, а только констатировать состоявшееся событие разлучения, уже состоявшееся расторжение брака. В частности, для законодательной власти не представляется никакого формального затруднения в издании проектируемого нами закона; ибо в действительности речь идет не об установлении нового закона, а о возстановлении стараго, опирающегося на весьма устойчивыя основания – каноническия или церковныя и гражданския (ibid. стр. 129–130)».

О злонамеренном оставлении одного супруга другим как поводе к разводу, подробно изложено здесь же, в статье «Особое Совещание при Св. Синоде» и отдельно изданной в 1904г. брошюре проф. Заозерского под заглавием «Злонамеренное оставление одного супруга другим как основание расторжения брака».

О разводе по сумасшествии. Принимая формулу, что послебрачное сумасшествие, продолжающееся от трех до пяти лет, смотря по форме заболевания, может служить поводом к расторжению брака, Присутствие руководилось в данном вопросе исключительно бывшим к тому времени в распоряжении Святейшего Синода отзывом Медицинского Совета. Отзыв этот, ввиду его важности, мы приведем, по возможности, целиком. «С медицинской точки зрения, – говорится в этом отзыве, – в настоящее время сумасшествие знаменует собою психическую, а следовательно и гражданскую, смерть в том случае, если оно становится навсегда неизлечимым. Но помимо того, неизлечимое сумасшествие одного из супругов неизбежным образом отягощает положение другого супруга. Это обстоятельство не раз уже заставляло психиатров добиваться введения сумасшествия в число законных поводов к расторжению брака. Впервые этот вопрос был поднят в 1896 году на VI Киевском Пироговском съезде, который и поручил правлению Пироговского общества передать возбужденный вопрос на обсуждение психиатрических и юридических обществ и собранный таким образом материал представить VII Пироговскому съезду. Поступившие по этому вопросу в правление Пироговского съезда ответы от психиатрических обществ Петербургского, Московского и Казанского, от научных собраний врачей клиники душевных и нервных болезней в С.-Петербурге и С.-Петербургского юридического общества сводились к следующим положениям: 1) душевная болезнь одного из супругов, не подающая надежды на выздоровление, должна служить законным поводом к расторжению брака; 2) только в том случае неизлечимое душевное разстройство может служить причиною развода, когда оно продолжалось не менее 5 лет; 3) определение неизлечимой болезни должно быть предоставлено экспертам-психиатрам в числе не менее трех; 4) решение о расторжении брака постановляется судом на основании экспертизы, и 5) развод допускается при том условии, чтобы призрение душевнобольного супруга, при неимении у него собственных средств, было обезпечено в материальном отношении или на средства здорового супруга, или на общественный и государственный счет». Правление Пироговского общества составило из этих ответов доклад, в который вошли положения упомянутых выше обществ, и который затем подвергся обсуждению на секции нервных и душевных болезней VII Казанского Пироговского съезда при участии юристов. Как на съезде, так и в ученых обществах против указанных положений были сделаны возражения, которые сводятся в общем к следующим; против введения душевной болезни как законного повода к расторжению брака, прежде всего высказывались голоса в том смысле, что брак есть Таинство, основанное на твердо установленных канонических правилах, которые может изменить лишь одна Церковь. Вторым существенным возражением является то обстоятельство, что огромная масса русского населения, именно крестьянство, не будет в состоянии вчинять дела о разводе по сумасшествию, а для меньшинства населения не стоить и издавать закон о разводе по сумасшествию. Однако, по мнению Медицинского Совета, статистические данные указывают совершенно иное: большинство дел (до 60%) возбуждается именно крестьянами, и, таким образом, приведенное возражение падает само собою. Далее в числе возражений указывалось то, почему только случаи неизлечимого сумасшествия, а не другие тяжелые неизлечимые болезни, должны служить поводом к разводу. В том и другом случае больной супруг требует постороннего ухода и часто лишен возможности навсегда участвовать физиологически в браке. Если же допустить развод и для других неизлечимых болезней, то каким тяжелым нравственным ударом явится для несчастного страдальца еще и этот новый повод к разводу. "Однако,– заявляет Медицинский Совет, – нужно принять во внимание, что неизлечимое душевное заболевание есть болезнь, при которой больной не только требует постороннего за собою ухода, но он прежде всего утрачивает возможность психического общения с другими людьми. При этом душевная болезнь иногда настолько меняет личность человека, что в нем умирает все человеческое; к тому же неизлечимый душевнобольной обыкновенно лишен понимания своего состояния и понимания окружающего. Он даже не может оценить ту жертву, которую приносит ему своим уходом здоровый супруг или супруга, не вступая в новый брак. Наконец, в нравственном отношении он даже не испытывает потери в том, что здоровый супруг или супруга вступает в новый брак. Точно также и с чисто-материальной стороны неизлечимое душевное заболевание нередко совершенно разстраивает жизнь здорового супруга или супруги, мешая воспитанию детей, ведению домашнего хозяйства, иногда разстраивая совершенно средства семьи, подвергая физическому насилию и даже опасности её членов, приводя к развитию душевно-нездорового потомства или ставя здорового супруга и супругу в нелегальное положение в случаях внебрачных связей и прижития детей от сожительства с посторонними лицами». Наконец, как самый существенный аргумент против расторжения брака по неизлечимому сумасшествию, приводилось то обстоятельство, что признание неизлечимости душевной болезни с абсолютной точностью невозможно, и что всегда можно ожидать такого положения, что душевное расстройство, признанное неизлечимым, может окончиться выздоровлением в то время, когда развод уже состоялся и здоровый супруг вступил в новый брак. Возможность такого положения, по мнению Медицинского Совета, как редкого исключения, отвергать было бы трудно, но исключение не может составлять правила, а потому оно и не может устранять необходимость закона о расторжении брака по сумасшествию. Против же возможных ошибок в указанном отношении должны быть поставлены известные гарантии. Такими гарантами и являются 2 и 3 положения, о которых упомянуто выше. Вторым положением является наличность неизлечимой болезни, длящейся не менее пяти лет. Вопрос о том, кем и как должны быть обеспечены уход и призрение душевнобольного супруга в случае развода, является одним из наиболее существенных, а потому необходимо, чтобы было законом установлено, чтобы призрение душевнобольного по разведении судом было принимаемо на общественный и государственный счет в том случае, если по бедности его самого или разведенного супруга (или супруги) оно не обеспечивается их частными средствами. На основании всего вышеизложенного Медицинский Совет признал, что введение закона о расторжении брака по сумасшествию одного из супругов является не только своевременным, но и необходимым, но при том условии, когда душевная болезнь существует у другого из супругов не менее трех лет, и если болезнь, согласно заключения экспертов специалистов, уже выражается явными признаками неизлечимого состояния. Периодические и циркулярные психозы могут служить законной причиной к разводу в тех случаях, когда по истечении пяти лет существования болезни данный случай экспертами будет признан неизлечимым и сопровождающимся уже признаками психической слабости. Решение о расторжении брака постановляется судом при участии не менее трех экспертов – врачей- психиатров (ibid. стр. 131–135). О настоящем поводе к разводу сказано еще в этой же книге, в статье «Особое Совещание при Св. Синоде».

О разводе по болезненному состоянию. При обсуждении этого повода к разводу Присутствие сначала останавливалось на отдельных видах и болезни, как-то: сифилис, проказа и т.д., но в результате приняло такое общее положение; поводом к разводу служат такие неизлечимые болезненные состояния супругов, которые исключают всякую возможность супружеского сожительства, или при допустимости его (супружеского сожительства) могущие опасно отразиться на потомстве от такого брака, но с тем, чтобы болезненное состояние супруга было надлежаще засвидетельствовано Врачебным Отделением Губернского Правления и Медицинским Советом Министерства Внутренних Дел (ibid. стр. 136). Наряду с этим поводом поднимался вопрос и о признании поводом к разводу жестокого, опасного для здоровья и жизни обращения одного супруга с другим, если оно установлено уголовным судом; но вопрос этот остался не разрешенным (ibid. стр. 136). О разводе по сифилису, жестокому обращению и проказе смотри в этой же книге статью «Особое Совещание при Св.Синоде».

О разводе за уклонением из Православия. При обсуждении настоящего повода к разводу Присутствие расчленило его на три вопроса:

а) о расторжении смешанного брака, если православный супруг совратится из Православия в какое-либо иное христианское исповедание;

б) о расторжении смешанного брака, когда неправославный супруг совращает православного супруга или детей, или вообще не исполняет принятых при заключении брака обязательств и

в) о расторжении православного брака, т.е. когда оба супруга православные, если один из супругов совратился из Православия.

По первому (а) из этих вопросов Присутствие высказалось, что в данном случае не может быть речи о расторжении, так как с уходом при смешанном браке православного в другое исповедание брак с православной точки зрения уже не существует, прекратился сам собою и во всяком случае расторжение такого брака, согласно уже принятой практике Святейшего Синода, должно подлежать духовному суду инославного исповедания, ибо, как высказался один из членов, принимавших участие в обсуждении этого вопроса – С.Григоровский: «Надлежит ли Православной Церкви производить суд о расторжении такого брака, раз она не может настоять на применении последствий расторжения».

По второму (б) вопросу было высказано общее положение, что раз нарушаются условия, на которых заключен смешанный брак (подписка неправославного супруга о воспитании детей в Православии и о несовращении православного супруга в свою веру), то брак существовать не может, а потому Присутствие признало в данном случае полную допустимость расторжения брака по просьбе православного супруга. При этом Присутствие постановило распространить те же условия и на брачную чету, которая заключила брак в иноверии, инославии, расколе или сектантстве, а затем один из супругов принял Православие.

По третьему (в) вопросу состоялось постановление Присутствия такое же, как и по второму вопросу, т.е. о допустимости расторжения брака, если совратившийся из Православия супруг станет совращать другого супруга, оставшегося верным Православию.

Что же касается до последствий расторжения брака за уклонением из Православия, то по сему предмету Присутствие приняло положение о недопустимости отступникам от Православия новых браков с православными (Журн. и прот.засед. В ы с о ч.учр. Предсоборн. Присут., Т.IV, журн. соединен. Засед. № 4, стр. 86–88). По вопросу о праве отступника от Православия на вступление в новый брак с православным в случае возвращения его в Православие, Присутствие не приняло никакого решения, но один из членов Присутствия – г.Айвазов высказался, что такой брак может произойти только с разрешения местного епископа (ibid. стр. 12).