Юргис Балтрушайтис

Балтрушайтис Юргис Казимирович (1873–1944) – поэт, переводчик, дипломат. Выходец из литовской крестьянской семьи. В 1893 году, после окончания Ковенской гимназии, поступил на естественное отделение Московского университета. В студенческие годы сблизился с однокурсником Сергеем Поляковым. Вместе с Поляковым, Бальмонтом и Валерием Брюсовым принимал участие в создании издательства московских символистов «Скорпион» и журнала «Весы». В 1900 году совместно с Поляковым перевел драму Г. Ибсена «Когда мы мертвые проснемся». В эти же годы опубликовал первые свои стихи. Брюсов писал в 1911 году: «Балтрушайтис как-то сразу, с первых своих шагов в литературе, обрел себя, сразу нашел свой тон, свои темы и уже с тех пор ни в чем не изменял себе». Первая книга стихов на русском языке «Земные ступени» вышла в 1911 году. Вторая книга «Горная тропа» – в 1912 году. С 1921 года – посол Литовской Республики в Советской России. С 1939 года жил в Париже.

Публикуемые молитвенные стихи из первых сборников наиболее характерны для его русской поэзии.

Мой светлый храм – в безбрежности

Развернутых степей,

Где нет людской мятежности,

Ни рынков, ни цепей, –

Где так привольно, царственно

Пылает грудь моя

Молитвой благодарственной

За чудо бытия...

Мой тайный храм – над кручами

Зажженных солнцем гор,

Мой синий храм за тучами,

Где светел весь простор,

Где сердцу сладко дышится

В сиянии вершин,

Где лишь туман колышется

Да слышен гул лавин...

Моя святыня вечная –

В безгранности морской,

Где воля безконечная –

Над малостью людской,

Где лишь тревога бурная

Гремит своей трубой,

Где только высь лазурная

Над бездной голубой...

1903

С. А. Полякову

Забвенья, забвенья! Всей малости крова!

Всей скудной, всей жалкой отрады людской –

Усталым от дали пути рокового,

Бездомным, измученным звездной тоской!

Мгновенья покоя средь вихря мгновений –

Свершающим заповедь зыбкой волны,

Во мраке без искры, средь зноя без тени

Всей смертною кровью питающим сны!

Убежища бедной душе, осужденной

На горестный подвиг томленья в пыли,

И жребий изгнанья, и трепет безсонный

На вечном распутье в пустынях земли!

Ночлега влачащим свой посох железный

И боль и убожество смертной сумы,

И ждущим забвенья от выси, от бездны,

От горькой повторности света и тьмы!

Входит под сирую кровлю

Вечер... И тесен мой кров!

Малое сердце готовлю

К таинству звездных миров...

Явное в свете и в зное

Призрачно в лунной пыли...

Лживо томленье дневное,

В мире не стало земли!

Реет в ночном океане

Дух мой свободной волной...

Огненно зыблясь без грани,

Тайна – лишь тайна – со мной...

День – его крики и лица –

Бред обманувшего сна!

Каждая дума – зарница,

Каждая мысль – тишина...

Радостен детский мой лепет

Богу, представшему вдруг...

Весь я – молитвенный трепет

К звездам протянутых рук!

К. Бальмонту

Безсмертный Боже! Грустно мне

В Твоей великой тишине

Считать часы наедине...

В томленье праздной суеты

Моей души коснулся Ты

Живым алканьем красоты...

И, трудной жаждою томим,

Я приникал к сердцам людским

И был глашатаем Твоим...

Ты мудр, призвав меня на пир,

Но так велик Твой грозный мир,

Я в нем так мал, я в нем так сир...

Взываю к чуду Твоему!

Ты в жизни входишь светом в тьму,

Мне стало страшно одному...

Разлей Свой звон в глухой тиши

И сирый вздох моей души

Слияньем с миром разреши!

Опять венчая круг суровый,

Зажглась вечерняя заря,

И – верный жрец – до жертвы новой

Я отхожу от алтаря.

Хвала и мир свершенной грани!

Хвала и мир пустым садам!

Живой тоске каких алканий

Мой вещий дух я вновь предам?

Повторна ночь, и свет повторен.

Неисчерпаем трепет лет...

И вся безмерность тайных зерен

Еще раскроется, как цвет...

Еще в великом зное Бога

Не все пылание зажглось,

И в далях праха много, много,

Никем не вспаханных полос...

И солнце пламенным восходом

Сверкнет над новью снов и мест...

Лети, пчела, за новым медом!

Прими, невольник, новый крест!

Валерию Брюсову

Высился, в славе созвучий,

С песней венчально-святой,

Колокол вещий, могучий,

В пламени утра литой...

В звоне на версты и мили,

В зове за смертный предел,

Сильный, гремел он о силе,

Тайный, о тайне гудел...

Много надежд заповедных,

Чаяний света во мгле,

В трепете уст его медных

Стройно звучало земле...

Но, раздаваясь все строже,

Часа тоскующий крик

Отзвуком суетной дрожи

В вечное пенье проник...

Тайная горечь без срока

Утренний звон облекла.

И – зарыдав одиноко –

Стала проклятьем хвала...

Кланяйся, смертный, дневной синеве!

Кланяйся листьям, их вешней молве,

Кланяйся – ниже – осенней траве!

Звонко в горячей молитве хвали

Алую розу, нарядность земли,

Звонче же – ветку в дорожной пыли!

Падай пред солнцем, раскрывшим свой зной,

Славь и величие бездны ночной,

Празднуй и малость песчинки земной...

Кланяйся звездам, что ярко зажглись,

Жарко сверканью зарниц умились,

Жарче на малую искру молись!

Желтеет колос – пробил срок!

Угрюмый раб, готовь оброк...

Кончая труд, и стон, и дрожь,

Богатства Бога приумножь!

С молитвой руки ввысь воздень,

И что поил ты в долгий день,

И что лелеял в час зари –

В земную меру собери...

Свой вечный вздох, свой горький пот,

И трепет всех твоих хлопот,

Твой долг Небесному Царю,

Неси к святому алтарю...

И вспыхнув сам в костре твоем,

Твой дым над жертвенным огнем,

Как малый дар твоих полей

В вечернем зареве разлей!

Когда пред часом сердце наго

В кровавой смуте бытия,

Прими свой трудный миг, как благо,

Вечерняя душа моя.

Пусть в частых пытках поникая,

Сиротствует и плачет грудь,

Но служит тайне боль людская

И путь тревоги – Божий путь...

И лишь творя свой долг средь тени,

Мы жизнью возвеличим мир

И вознесем его ступени

В ту высь, где вечен звездный пир.

И вещий трепет жизни новой,

Скорбя, лишь тот взрастит в пыли,

Кто возлюбил венец терновый

И весь отрекся от земли...

Знаю я в яви вселенной

Плач на рассветном пороге,

Путь человеческий в зное,

Длящийся ложно...

Знаю, как сердце земное

Хило во сне и в тревоге,

Немощно в радости тленной

В скорби ничтожно...

Вижу я в смертной истоме

Годы заботы и крохи

Блага, блаженство и рядом

Горе у двери –

Юность с седеющим взглядом,

Старость с проклятьем во вздохе,

В нищем и княжеском доме

Те же потери...

Снится мне в жизни, однако,

Цвет человеческой доли.

Полдень души безпечальной

В мире и в споре –

Верю я в жребий венчальный,

В царствие часа без боли,

В посох, ведущий средь мрака

Вечные зори...

Верую, верую, Боже,

В сумрак о звездах поющий,

Свет воскресенья сулящий

Чудом страданья...

Верую в молот дробящий,

В пламя и в меч создающий,

В жертву зиждительной дрожи,

В дар оправданья.

Дрогнул в мире звон пасхальный,

Вспыхнул свет в душе опальной!

Ярче, ярче искра Божья

Средь земного бездорожья...

Люди, дети сна и тени,

Становитесь на колени!

Сладок гулкий звон воскресный,

Голос вечный, зов небесный...

В мире смерти, в мире боли,

Молкнет ропот темной воли...

Побеждает искра Божья

Тьму земного бездорожья, –

Дети сна и дети тени,

Припадайте на колени!

Когда придет метель и мука запустенья,

Чтоб мы могли, как пышные растенья,

Взойти, расцвесть и Твой украсить трон,

Пошли, Творец, и нам глубокий зимний сон

грядущею весной!

Когда ж, нежданно, вьюга задымится

И в снежном поле вихри побегут,

Пошли упорство верить и стремиться,

Свершать, не дрогнув, тайный жизни труд,

назначенный Тобой!

Когда душа, наперсница печали,

Утратит путь с приходом темноты,

Пусть ярче вспыхнут звезд Твоих скрижали,

Пусть каждый, вспомнив заповедь мечты,

пойдет на подвиг свой!