Андрей Шацков
Размышление в сочельник
Царапая пальцами стылую твердь,
Кружит, завывая, метель-коловерть
Средь сосен.
Но словно «безсмертье» в наградных листах
Сочится сукровицей клюквы в лесах:
Жди весен!
Суставами веток скрипят дерева,
Спеша одолеть ледяной перевал
Николы.
И прахом снегов по погостам пыля,
Идет в наступленье зима на поля
И долы.
Белее венчального платья парчи.
И ярого воска молебной свечи, –
Свет снега.
И с лютым морозом бороться устав,
Река начала слюдяной ледостав
От брега.
Пусть выпьет простор лубяные глаза
Того, кто забыл голоса, образа
России!
Их душ купину не согреют костры,
И вороном ночь упадет на кресты
Косые.
Мне вечно блуждать между русских равнин,
Рождеств и Крещений, святых именин
Любимых,
И слышать, как мерзлую землю грызет
Стремящийся к солнцу зеленый народ
Озимых.
Рождественское
Непроглядны сумерки под елками...
В таинстве рождественской ночи,
Холода сквозят меж рамы щелками,
Щелкают поленьями в печи.
Вся Россия ждет, на небо глядючи,
Первозвездья драгоценный дар:
Кривичи, радимичи и вятичи,
По деревням, селам, городам.
На земле, где мною столько хожено,
Где делил с друзьями черный хлеб,
Вьюгой бездорожье запорошено,
Долог путь в рождественский вертеп.
От острога и горючей паперти
На Руси не зарекаться стать.
В женщине с глазами Богоматери
Узнаю свою родную мать.
Над землей, которой
Богом дадено
Мужества на долгие века,
Проплывают облаки из ладана,
Мчатся снеговые облака.
Но в сугробы страхи и сомнения
Опадут, как прошлого листва.
В полночи высокое мгновение
Светлого начала Рождества!
Рождество на Святой Земле
Святая ночь, святое торжество –
Настало,
и шагами пилигрима
Спускается на стогны Рождество
Со стен и башен Иерусалима.
В небесной грусти Гефсиманский сад.
Песок и камень овамо и семо.
Здесь пуп земли, так книги говорят.
Здесь луч Звезды достигнул Вифлеема.
Здесь нет лесов, где правят волшебство
И колядуя, втайне тешат беса,
Но все равно встречают Рождество
Желанное и жданное...
Завеса.
В сочельник расточается пурги,
Ложась пуховым платом на дороги.
Здесь не слышны тяжелые шаги
И к валенкам привычны с детства ноги.
Отсюда так далек Ершалаим
Библейский,
над Гихона берегами.
Здесь торжествует в силе Третий Рим –
Московия, над грузными снегами!
Здесь я рожден, и будит сердце зря
Загадочной страны призыв и вызов,
Восточная лимонная заря,
Русскоязычный шепот кипарисов.
Сретение
Не рассветает... Смутен зимний сон.
Метели бьют на вылет и на вынос.
На аналое – инея антиминс,
На колокольнях – куколи ворон
Чернеют...
Непрогляден окоем.
Не рассветает... Сон медвежий смутен,
И не понять, толь сумерки, толь сутемь
Витают над разбуженным огнем
Лампады...
Но простуженный тропарь
Вещает, что близка весны примета –
День встречи с Новым – Ветхого Завета,
День Сретенья, говаривали встарь
В России...
Здесь весомы, но нежны
Снега ложатся в тракты и дороги.
И чаще встреч – разлуки на пороге,
И чаще песен – ектеньи слышны.
Под небом,
на которое рассвет
Вернется, и с надеждой будет встречен
В день Сретенья, который свят и вечен,
Для тех, кто верит, что разлуки нет!
Воинам России
Вдоль речки дымится порез
Не сомкнутых льдов по стремнине.
Никак не кончается лес
На русской безкрайней равнине.
В галопе крещенской пурги,
Под платом рождественской ночи,
Таятся в чащобах враги,
Мерцают разбойные очи.
Каким мне ключом запереть
Границу от края до края?
Россия – вселенская твердь,
Отнюдь не преддверие рая.
Какой заповедной строкой
Пришедшей на память молитвы,
Хоть на год продлить твой покой,
Чтоб силы достало для битвы!?
Но нет, не расходится мгла,
И рваные тучи теснятся.
На струганых досках стола
Харлуг и прадедовы святцы.
Застыли в углу образа
Небесным, летучим отрядом,
И сын поднимает глаза
И смотрит внимательным взглядом.
И дланью обнял рукоять,
Расслышав отцовское слово:
Рожденным в России – опять
Средь поля стоять Куликова!
И падать от стрел и от смут
За Правду – в Великом походе...
А мертвые – срам не имут,
Они – по ночам к нам приходят
Затем, чтоб внести в литию
Забытого воина имя.
И места все меньше в строю
Осталось
меж нами и ними!
Великий пост
Канон византийских слов
Псалтиря покрыл страницы.
На утлых плечах крестов –
Смольё прилетевшей птицы.
С утра тверёз пономарь,
И дьякона рык раскатист.
Сейчас допоют тропарь,
Но не начнут акафист.
А в поле – уже весна,
И робкая всходит озимь,
И клетка поста тесна
Душе, устремленной в просинь.
Но грузом вериг на ней
Лежит в ледяных оковах
Россия апрельских дней,
Россия страстей Христовых.
Распята меж двух миров,
На двух веков перекрестке...
И отблеск свечей багров
Над черным оплывом воска.
Вербное
На Вербное кружился снег,
И дрожь метельных лихорадок
Ломала птичьих стай порядок,
Устроенный из века в век.
России вечная зима!..
На Благовещенье сурово
Упали памятью Покрова
Снега, как оттиски клейма.
Из високосного былого,
Из продувного октября...
Но провозвестная заря
Сочилась с неба голубого
И зажигала краснотал
Великопостными свечами,
И под холодными лучами
На склонах вереск расцветал!
И шла шуга по руслам рек
Зимы исходом и итогом...
И, как неправда, по дорогам
На Вербное ложился снег!
Светлый канун
Хмурень, просинец, снежень проминули;
Март низринул зимы алтари.
Божьи длани над Русью раздвинули
Занавески пасхальной зари.
В небе белые лебеди маются,
Под шугой мечут щуки икру,
Колоколенки звонами каются
На простылом осеннем ветру.
И горит обветшалою лопотью
Прошлогоднего лета трава.
В мире пасмурно, сыро и хлопотно,
И безсмысленны всуе слова.
В кисее фиолетовой сутеми,
На исходе ненастного дня
Перед ликом Вселенского Судии
Строг молитвенный сполох огня.
И лежит за Великими поймами
Рек, смывающих прошлого груз,
Гулевая, святая, пропойная,
Неуемная – вечная Русь!
Третины
Видишь, мама, тепло полуночное,
Что нежданно настало на май,
Не прогрело могилу песочную,
Где и мне предначертанный край.
Где моей забубенной головушке,
Пятаками прикроют глаза...
Холодна ты лежала... Ни кровушки...
Только с неба скатилась слеза
И осталась печатью на венчике,
Положившем земному предел...
А из кущи Ваганьковской – женщине,
Самой нежной – соловушка спел!
Аллилуйя его безымянная,
За оградой слышна на версту!
Мне бежать бы в места покаянные,
Да куда от погоста уйду?
И пускай распускается поросль,
И шиповника острый венец...
Нам лежать, слава Богу – не порознь:
Я, да ты, да чуть ближе – отец.
Расцветает сирень и черемуха.
На кресте золотятся слова...
Черным страхом могильного омута
Цепенеет с утра голова.
Но над старого кладбища ветлами,
Неба купола нимб голубой.
Там и встретимся, милая, светлая,
Незабвенная, в пору с тобой!
Успение
И снова август – венценосный гость,
В моем отдельно избранном районе,
Пришел в июле, опершись на трость
Кленовою,
чтоб замереть в проеме
Открытых глаз, упершихся в черту
Успенья лета и успенья воли,
Познавших безполезную тщету
Возвыситься до той, что на Престоле
Средь Горних высей пребывает днесь...
Под омофором пурпура и злата
Желтеет отраженным светом лес
В молчании прощального заката.
До сентября дождливого успеть
Услышать неземного хора пенье,
Чтоб стала продолженьем жизни смерть,
Отмеченная праздником Успенья!
И прозревали вековую тьму
На Елеоне собранные гости:
Елабугу, Елань и Елатьму
Российские укромные погосты.
Нам всем на них встречаться в скорбный час,
И каждому содеется по вере...
И осыпает жито третий спас,
И зажигает свечи поздний клевер.
Успенье лета
Лето кануло солнцем за раменье.
Медь заката пошла за пустяк.
Спас ореховый – осени знаменье
На утиный встает перетяг.
Затихает церковное пение,
Неподвижна осока в пруду,
Богородицы кроткой Успение
Бабье лето ведет в поводу.
Стадо кленов гусиными лапами
Вперевалку топочет жнивье,
И развешано белыми флагами
Облаков кучевое белье.
Вот и все... Улыбаясь измученно,
Жаркий август бредет на погост,
Лишь пылится дороги излучина,
Да Успенский кончается пост,
Да ложится роса на обочины,
На которых не видно души,
И ведут заполошные кочеты
Перекличку в осенней тиши.
Осенний морок
Крыто небо облаков овчинами,
В бездорожье увязает взгляд...
Над холмами, рощами, лощинами
Лебеди усталые летят.
Пестрых листьев шутовской заплатою,
По лешачьей просеке бредя,
Вдосталь налюбуешься, крылатая
Вынет осень душу у тебя!
И помчит немереными верстами,
Под мерцаньем отгоревших звезд,
Над заросших пажитей коростами,
Над землей, безмолвной, как погост.
Где рубили конники Батыевы
Для костров на щепоть образа.
Где в пустынных храмах веки Виевы
Прятали змеиные глаза.
Но пока притихшая околица
Слушает врага разбойный скок,
За дубравой скрыта княжья конница,
И со стягов грозно смотрит Бог.
И звучат от праздника Успения.
Через Рождество – на Покрова,
В каждом вещем сердце – песнопения,
К мужеству зовущие слова!
Да не занесет степной порошею
Крест отцов, не сорванный с груди!..
Осень, осень, сбереги хорошее,
А плохим – души не береди!
И покуда стаи в небо млечное,
Запоздав, уходят до зари,
Подари им бабье лето вечное,
На путях спаси и сохрани!
* * *
Вернись, я шаги твои слышу
Такими уходит судьба...
А небо все ниже и ниже,
И значит – скорее мольба
Дойдет, долетит, достучится
В закрытые рая врата.
Души белокрылая птица
Над месивом снега и льда
Забьется в немом исступленье,
Не в силах покинуть июнь,
И ладана дымом, как тенью,
Замглится церковный канун.
Свечой опаленные руки
Выводят уставной строкой:
«Господь, упаси от разлуки,
А если конец – упокой...»
И эти неровные строки,
Как помыслы детства, чисты.
И встанут на крае дороги
Процветшего древа кресты.
И будет рассыпано брашно
Печалью поминной кутьи,
И лягут легко и нестрашно
На плечи ладони твои.
10 февраля 2008