Борис Споров

О. Александру Егорову

1

Как во вселенную я в Божий храм вхожу:

Здесь служба вечная и литургия верных;

Здесь о себе я правду расскажу;

Здесь приобщусь, молебен закажу

И Божьей милостью освобожусь от скверны.

Здесь душу с ладаном возносит к небесам;

Здесь злобы нет и грешнику все рады;

Здесь тихие родные голоса

Нас не влекут в крамольные леса;

Здесь не стреляют насмерть из засады.

К распятью на коленях припаду

И помолюсь о тех, кто за оградой:

О грешниках, пылающих в аду;

Кто вдруг попал в тяжелую беду,

И о врагах, не знающих отрады.

О Господи, услышь наш вечный плач –

Прости нас, окаянных и ленивых!..

Молюсь как нераскаянный палач –

Прошу то милости, то нищенских удач.

А предо мной – Божественная нива.

2

Раб Божий... и раба... венчаются друг другу –

Сердца зовут, уста поют в уста.

И за руку влечет священник их по кругу –

По кругу вечности, смиренья и поста.

И певчий лик, и всесожженья свечи,

И возгласы молитв, и блеск воды,

И крест, возложенный на трепетные плечи, –

Здесь все благословляет молодых.

Примите мир,

Идите к жизни вечной,

И дарует вам Бог и на земле покой,

И счастье ваше в доброте сердечной

Расплещется весеннею рекой.

А в черный день иль в черную годину

Благословит на подвиг вас Господь,

Как Бог Отец, благословивший Сына

За искупление отдать живую плоть.

3

В приделе правом купель с водой,

И ангелы теснятся полукругом.

Аскет-священник, строгий и седой,

И дьякон, точно ангел – молодой,

О чем-то что-то говорят друг другу.

Пора: несут без имени младенца –

Родители, родня и крестный с полотенцем.

Молитва льется как святой ручей:

Во имя Троицы крещается раб Божий...

И никаких торжественных речей,

Лишь бряцает кадило, треск свечей

Да всплеск воды;

Да солнца луч погожий

Скользнул в купель и воду осветил –

То Божий Дух крещенье посетил.

Священник с дьяконом в алтарь дитя несут,

Чтоб с именем воцерковить навеки...

Вот так же все они на Страшный суд,

На зов трубы архангела придут –

И воссияет правда в человеке...

Теперь пора младенца причастить

И в жизнь земную с Богом отпустить.

А путь земной тяжел, знать, крестный путь:

Страданья, восхождения и битвы.

И ни минуты, чтобы отдохнуть –

Нужду, заботы с плеч своих стряхнуть

И встать без устали хотя бы на молитву...

Живи и верь в святое постоянство –

В купели ты обрел небесное гражданство.

4

В приделе левом скамья и гроб.

Молитвой краткой увитый лоб.

Свеча, иконка и пальцы в жгут –

Обрящет землю, таких не жгут.

И щеки впали, и нос торчком;

Лежит как будто чуть-чуть бочком,

Как глыба-камень – не человек,

Под гнетом власти прошедший век.

* * *

В гробу окаменелая усталость –

И это все, что от него осталось.

* * *

Скончался человек,

Свой путь он завершил.

Отныне он – далекий странник мира.

И с отвлеченных мировых вершин

Оценит он теперь на свой аршин

Рабов раба или рабов кумира.

Каждит священник, певчие поют...

И чудится родне, что он уже в раю.

И это все?

Зачем же ад земной?

Зачем вся жизнь, коль смысла никакого?

Чтоб нищенствовать летом и зимой,

Иль властвовать над призрачной казной,

Болтаясь на гвозде как старая подкова?!

Уж если нет за гробом ничего,

Зачем рабу высокое чело?

Путь к Истине – путь к Богу – это путь

Единственный, иного быть не может.

Страшись солгать в душе или уснуть,

Хотя бы захотелось отдохнуть,

Пусть даже если и сомненье гложет.

Мы жаждем совести, любви, мы ищем права...

Дорога к Истине – и есть святая Правда.

А телу бренному земля – один удел.

За гробом что – известно только Богу.

Иной всю жизнь на страже просидел,

До срока обеззубел, поседел.

Но так и не познал с мытарствами дорогу.

Иные измерения, миры

Нам вовсе неподвластны до поры.

Нам знать сверх меры что-то – не дано;

Но нам дана взамен святая вера.

Вот почему замечено давно

Земное правило одно:

Душа спокойная – всему ответ и мера.

В спокойствии и наш священник пребывает:

Он сына своего с любовью отпевает.

Душа уйдет, останется лишь плоть,

А сроки нам определит Господь.

5

Как во вселенную вхожу я в Божий храм –

Селенье Господа, где вечности дыханье.

Здесь было запустение и срам

Еще вчера,

А ныне святость и благоуханье.

И дышат вечностью иконы и алтарь,

Седые камни шелестят веками.

И ангел – долговременный вратарь –

Озвучивает храм священными стихами.

Горит маяк – всеобщая свеча,

Иконы мироточат в мир трехмерный.

И Матерь Божия со своего плеча

Снимает плат, чтобы покрыть им верных.

В страстях погрязший ветхий человек –

Блудливый, лживый, суетный и хилый! –

Он входит в храм и обретает силы

И с верою идет в грядущий век.

О, жизнь земли – смешная быстротечность! –

Дорога через храм в чарующую вечность.

Верую в безсмертие души;

Верую в Святое Воскресенье;

Верую и в личное спасенье...

Господи, сомненья сокруши!

Господи, уныние мое

Ты пусти как по ветру полову!

На коленях припаду я к Слову –

И больное сердце запоет.

Господи, не отврати лица –

До конца.

* * *

Лучший из всех стихий...

Господи, дай мне силы

Преодолеть грехи.

Пусть долетит до слуха

С горних вершин завет...

Господи, крепость духа

Даруй на склоне лет.

В душу струится млечность,

Может, иного дня...

Господи, Ты на вечность

Благослови меня.

Кате

Сядь со мною рядом, посиди,

Расчеши мне волосы седые.

Ты сама, родная, посуди:

Сердце надрывается в груди –

Мы теперь уже не молодые.

Осень к нам подкралась невзначай.

Только ты ее не замечай.

К утрене звонят колокола:

Голосистый – давний наш приятель!

Так отложим все свои дела,

Поле перейдем мы до села –

В Братовщине служит настоятель:

Ликом кроток и голубоглаз,

Он, наверно, молится о нас.

Встанем мы на исповедь к нему.

Может быть, и мне грехи простятся:

Тяжесть я с груди своей сниму,

Лишь тогда глаза и подниму...

Спросит он: «А дети как – постятся?»

И проводит нас коротким взглядом.

И пойдем к причастию мы рядом.

* * *

Когда изношены одежды;

Когда уходит и надежда, –

Тогда Господь приходит к нам.

Сквозь слезы видишь грешный путь –

И жизнь черна, и воздух серый...

А в сердце тихо входит вера,

Неся возможность отдохнуть.

По-прежнему страдает плоть:

Добро и зло – как прежде битва.

Но теплится в душе молитва,

А значит – в храм пришел Господь.

Легко стоять и на краю,

Когда ты веришь – Он поможет...

И я молюсь:

«Помилуй, Боже,

Ты душу грешную мою...»

* * *

Ю. Селезневу

Захлебнулся соловьиный смех.

Не моя ль душа осиротела,

Вырвавшись из трепетного тела?..

На зеленых ветвях белый снег.

Листья точно слезы по реке –

Я в дорогу вышел налегке.

Дивная дорога! Свет незримый,

И на перепутье тихий крест.

Друг мой, как и прежде нелюдимый,

Точно парус проплывает мимо...

Умер я?

А может, он воскрес?

В поисках чудесного спасенья

Заблудился в поле крест осенний.

* * *

Памяти М. П. Споровой

Ты ушла в немыслимую вечность,

Где иные твердь и безконечность...

Я один, усталый и больной,

Я оцепенел на полуслове.

Вот и все – и выпал черный снег:

Тишина,

И лишь гнусавый смех –

Сатана неистово злословит.

Тихо в полдень опустилась ночь,

Мрачная, без звезд и без просвета.

Я зову тебя, но нет ответа –

Этот мрак, увы, не превозмочь.

Мне теперь тебя не разгадать

И пути свои не соразмерить...

Буду ждать, надеяться и верить –

Буду жить, молиться и страдать.

* * *

Вот так бы идти и идти по дороге,

Чтоб видеть лишь небо, поля и леса,

Чтоб плыли восходы, туман и роса.

И жизнь познавать на дороге, в пути,

Где не проехать, а только пройти.

И угадать свой таинственный день:

Присесть отдохнуть на источенный пень.

Да так и остаться навеки сидеть –

Песни унылые петь.

И будет дождями меня омывать,

И станут туманы меня одевать;

И может быть, чудной весенней порой

Тенистая липа взойдет надо мной.

И птицы, гнездясь, запоют по весне –

Я это услышу как будто во сне...

Но вздрогнет земля, и окончится сон –

Тогда я услышу и скрежет, и стон;

Тогда же услышу: взывает Господь

На Суд и мою иссеченную плоть.

И станет душа по дорогам искать –

И старые липы ласкать.

* * *

Уже пылает и кипит

И солнце в царственной короне

Багрянец с пурпуром струит,

Когда ручьи и птичье пенье

Сливаются в единый хор –

И грезится всему спасенье

Со дна морей до гребней гор,

Когда игривый юный ветер

Врывается через порог,

В неотвратимости, в рассвете

Я вижу – Бог.

* * *

Мудрец заплечный знал, что говорит:

И рушились полуденные царства,

И кровью истекали государства –

Вот и Россия пламенем горит...

Победу торжествует враг лукавый,

Разнузданный и пятиглавый.

Когда Отечество охвачено огнем

И кажется – последние мгновенья!

И праведники гибнут...

День за днем

Мы силимся согнуть и не согнем

Упругую спираль сопротивленья.

Тогда в отчаянье и мы взываем к Богу –

И очищаемся, и крепнем понемногу.

И он ушел к холодным валунам,

Где пост и труд, где истины сверяют...

Светили звезды, солнце и луна,

И врачевала душу тишина,

Гордыню одиночеством смиряя.

Часы бежали, дни, тянулись годы –

И ничего не ведали народы.

А он о них молитву возносил

И день, и ночь молил Творца и славил.

Когда совсем уже не стало сил,

Пустынник милости всего лишь попросил,

И Господи воззвал и не оставил.

И он ушел в божественной тоске,

А тело бренное рассыпалось в песке.

Что-то очень душно, что-то мне не спится..

Над опушкой липы месяц серебрится;

Чудное раздолье на равнине звездной –

Грезится безкрайность, но, увы, не бездна;

Далеко-далече мир незримо-горний:

Встал бы и ушел бы – не пускают корни;

Весь пророс корнями я в сырую землю,

Потому безкрайность разум не приемлет;

На земле я вечный – здешний, не приблудный,

Потому и с плотью расставаться трудно.

Господи, помилуй, выведи из плена...

Предо мной распятье, подо мной – колена.

* * *

Е. С.

Тебе я оставляю поле

И милый лес.

С собой я забираю слово,

Пустые сети, без улова,

И глубину небес.

Тебе я оставляю вечер,

Как веко трепетные свечи,

Молитвы свет...

С собой я забираю «Песни»

И упование:

Воскреснем!

Иного – нет.

Друзья мои, и вновь я вам пишу –

Родной октябрь блещет позолотой:

Холодным маревом с соседнего болота

Грядет мой век, шурша по камышу.

Я вижу все, поэтому спешу;

И крестным знаменьем –

Единственным оплотом! –

Отгородясь от сатанинской роты,

У Бога милости прошу.

В любимцах я – и милость мне дана!

Ведь даже в этой круговерти ложной

Я не один, теперь со мной жена:

И ангел мой, и друг она надежный.

На склоне лет мы заложили сад.

А завтра едем в Сергиев Посад.

Скажи мне, Господи, и тайну мне открой,

Что ждет меня еще на этом свете?..

И смысл какой в безумной эстафете

Бегущих дней, неистовых порой?

Скажи мне:, Господи, а там, что будет там,

Где у Отца обители так много?..

Кудрявый дуб – кривой и одноногий! –

Преследует столетья по пятам;

А человек, как тать, не может знать –

Когда и где?

И что потом, за гробом? –

Вот почему нередко дышит злобой

И все спешит, боится запоздать.

Что человек – зачаток вечной лжи?

Лукавый зверь – игра дурной природы?

Иль, как свиное стадо, все народы

Рванутся с кручи?!

Господи, скажи...

Но Господи молчит – Он миру все сказал.

Воскрес Иисус – голгофская победа:

И людям Он безсмертье заповедал,

И образ жизни людям показал.

Во что же верить нам, когда несут гробы,

Когда любой из нас повенчан с гробом,

Когда с крестами, даже с громом

Воюют грешные рабы?!

Смерть и неверие – безсмертие и вера:

Отсюда всё – и Церковь, и Господь,

Дары Христа – и Кровь Его и Плоть;

И Бытию цена и мера.

* * *

Враги мои, которые остались, –

Прошло уже так много тяжких лет,

В глазах усталых меркнет белый свет,

И опоясала последняя усталость –

Я вас зову, с камнями, без камней! –

Придите все на брачный пир ко мне!

Нет мест для вас – придется постоять;

И занят стол начинкою особой...

Не огорчайтесь, братья, просто я

Всех угощу вином из хрусталя –

И вознесем бокалы мы над гробом.

Достойный миг – сегодня вы с уловом!

Доверьте ж мне приветственное слово:

«Мои враги, благодарю я вас

За кабалу, за камни и за голод –

И за Мордовский памятный Явас,

Где клялся я друзьям несчетно раз,

Что видел короля – король-то голый!

Вы помогли мне протоптать тропу

К родной семье и к мудрому попу...

Уже давно вас нет, друзья мои, –

Я растерял их в юношеских бедах.

Но жажду бранную под старость утолив,

Вас поминаю я в часы молитв

Без трепетного горя, без победы...»

Ушли мои друзья, неслышно их шагов:

И я молюсь за них –

И за врагов.

Осенний день: уют, уединенье –

Вся наша жизнь овеяна теплом.

А за окном бушует наважденье –

И государство пущено на слом.

Кому не лень – и грабят, и несут;

Друг друга бьют, насилуют и режут...

Воистину как будто адский суд,

Воистину – зубовный скрежет.

И рвань иноплеменная кишит –

Она и власть сегодня оглавляет.

А русский – бомж, он в переходе спит

И за бутылку ордена сплавляет.

И никого не удивит теперь,

Что по миру пошел старик-учитель...

Гуляет на Руси с блудницей зверь,

Посланник сатаны – мучитель.

О Господи, а мы в тепле живем,

Не голодаем, любим, верим оба –

И потому-то жить не устаем,

И потому не ведома нам злоба.

Ты говоришь мне: «Потерпи еще,

У Господа и волос каждый взвешен.

Покаешься – и будешь ты прощен,

Помолишься – и будешь ты утешен».

И я терплю,

И гаснет боль в груди...

А за окном, увы, сюжет обратный:

В летучем смраде, рыкая, гудит

Рогатый зверь – и пьяный, и развратный.

Нам от него, наверно, не спастись...

Мы, грешные, к причастию постимся:

Любимая, за все меня прости,

И я прощу...

А может быть – простимся?

Ты руку правую на грудь мне положи,

И я усну спокойно и без звука...

О Господи, всяк человек во лжи –

Не потому ли и разлука?

* * *

Все наше небо омрачат,

Когда с дымящей черной кручи

Сорвется вдруг огонь летучий

И дети в страхе закричат, –

Поверится: весь мир во зле кипит

И ось земная, лопнувши, скрипит.

Но кончится разбойничий погром:

И ветер тучи злобные разгонит –

Лишь огрызнется за кордоном гром, –

И солнце радости расплещется кругом,

И отразится мир на небосклоне!

Тогда исчезнет страх, развеется тревога

И сердце верное откроется для Бога.

* * *

Звезды ярые под рукой.

Говорят, и они стареют,

Гаснут исподволь и чернеют,

И уносит их на покой...

Но откуда-то вновь возвращаются

И над миром горят, прощаются.

В постоянном живом движении

Постоянный огонь и лед,

Постоянное преображение –

Жизни вечное продолжение

Идет.

Смотришь в небо – и чувство страха:

Вот оно – воскресение праха.

* * *

На колени тихо опущусь...

Был и я, повязанный законами,

Дерзкий и отчаянно рискованный,

А сегодня каюсь и пощусь.

Господи, плутал я слишком много –

Укажи мне верную дорогу.

Я пойду по той дороге вечной

В мир берез и ландышей лесных,

В мир любви, где в простоте сердечной

Жизнь и мне представится безпечной,

Как объятья солнечной весны.

Я тогда на все рукой махну,

Упаду в цветы – и отдохну.

Я буду ждать весеннюю грозу,

Мой вечный сон она стрелой разрушит;

И воскресит замерзшую лозу, –

И я уйду в небесную лазурь,

Туда, где ждут меня родные души.

Пути небесные вовек не разгадать,

Но жду грозу, как Божью Благодать.

В огне и грохоте разъялись небеса –

И содрогнулись города и села,

И почернели светлые леса,

И прозвучали грозно голоса,

И я упал на стонущий проселок –

И умирал на почерневших листьях...

А гром все рокотал: «Хочу – чистись!»

Разрушен храм, город градов пал –

И мерзость запустенья до предела...

А я, седой, раскинув руки, спал,

Как если бы смертельно был устал –

И до стихии никакого дела.

Когда же, наконец, поднялся я –

Сияла радостью омытая земля.

* * *

«Унынье, брат, и тайно смерть тревожит –

Ни для кого безсмертья в жизни нет.

Горит земли шагреневая кожа,

И на иконах лики стали строже,

И постоянно меркнет белый свет –

Вся в черных дырах наша атмосфера...» –

Вот образец страданий маловера.

И сатана по-своему могуч,

Он разлагает и творенья Бога.

Но как слепую тьму пронзает луч

Летящей молнии из грозных туч,

Так и Господь пронзит соперника любого.

Живой лозой для Бога мир обвит –

Он в час любой творенье обновит.

* * *

Нас кручинушка извела.

Мы утратили силу главную:

Были мачехой православною,

Стали матерью лжи и зла.

И спасут нас теперь не битвы –

Дни всеобщей святой молитвы.

А. С.

Пророк в отечестве своем,

Увы, гоним и презираем...

Кого мы в судьи выбираем,

Кого в правители зовем?!

О Господи, молю Тебя, молю:

Храни его, ведь он в чужом краю;

Пусть будет ныне, завтра и всегда

Ему и хлеб, и воздух, и вода;

Пусть будет труд его благословен,

Пусть будет голос нам его доступен...

И мы когда-нибудь искупим

Свою вину за долгий плен.

Когда мой дух изнемогал

И смерть казалась избавленьем,

Пришел я в Сергиев Посад

И попросил благословенья.

Перед гробницею святой

Я, грешник, слезно умилился.

И Сергия нетленный дух

В меня воистину вселился.

Когда ж я телом изнемог –

Иссякла Родины частица,

Тогда к Непрядве я пришел

Отваги ратной причаститься.

И Куликовские полки

Воздали мне такую силу,

Что даже мать-сыра земля

И та с трудом меня носила.

Покуда Сергиев Посад

И Куликово поле с нами –

Жива душа и устоят

Многострадальные славяне.

Мне это Поле – Символ веры,

Мне это Поле – Дух живой.

Мне это Поле – вечный бой

И компас верный.

Земля моя, Россия, Русь!

Вот здесь, на Куликовом поле,

Твой блудный сын,

По доброй воле

Я присягаю и клянусь:

Погибшие – и память на века;

Отечество – славянство и твердыня,

Чтоб Церковь – вечная святыня,

Чтоб Вера – чистая река;

С нашествием любым не примирюсь,

А грянет клич: «Да свергнем иго!» –

Я отложу все рукописи, книги

И выйду в Поле за Святую Русь.

* * *

Памяти А.И. Солженицына

и патриарха Алексия II

Они ушли в достоинстве спокойном...

Так за волной спешит еще волна,

Живой любви и горечи полна,

С последнею молитвой и с поклоном...

Как молния и гром сопряжены навек,

Так с плотью дух венчает человек.

И в немощи постигли горний глас,

И в одиночестве одолевали землю...

Когда же и светильник вдруг угас –

Они живут и трудятся для нас!

Мы их и слушаем, и внемлем.

Один с молитвою благословляет жизнь,

Другой – взывает к жизни не по лжи.

Вот так и мы всегда и впредь должны

Служить земле безропотно – и небу.

Дела и подвиги для Господа важны;

Для ближних мы – и строги и нежны,

Когда насыщены духовным хлебом.

А за волной в накат еще волна –

Неотвратима и вольна...

Слова, слова – им нет теперь цены.

Уже давно сказали всё пророки...

Сыны отечества, достойные сыны,

Какие вам о нас приходят сны,

Какие днесь живут еще пороки?..

Труд и молитва – наш удел земной:

Блажен, кто в крепости – и летом, и зимой.

2008, декабрь

* * *

Не знаю как – во сне, иль наяву

Вдруг подняла меня с постели совесть.

Молюсь и слушаю: друзья зовут...

Друзей моих от века не осталось.

Они ушли поспешной чередой...

И для меня душевная усталость

Да впереди таинственный покой.

2009, 10 ноября