Илья Голенищев-Кутузов

Голенищев-Кутузов Илья Николаевич (1902–1969) – литературовед, поэт, переводчик. Из древнего дворянского рода, к которому принадлежали поэт «чистого искусства» Арсений Голенищев-Кутузов, поэтесса Авдотья Глинка и ее отец Павел Голенищев-Кутузов. В январе 1920 года вместе с родителями эмигрировал в Белград. В 1921 году окончил русско-сербскую гимназию, в 1925-м – философский факультет Белградского университета. Продолжил учебу в Италии и Франции. В 1933 году в Париже защитил докторскую диссертацию о франко-итальянских литературных связях в эпоху позднего Средневековья и Раннего Возрождения. Эта тема станет главной во многих его последующих исследованиях. Входил в литературный кружок «Гамаюн». В 1934 году основал в Белграде кружок «Литературная среда». В 1935 году в Париже вышла первая поэтическая книга «Память», в предисловии к которой Вячеслав Иванов писал: «Благожелательное напутствие старого поэта молодому (ведь в нынешней быстрой смене литературных поколений Гумилев, наша погибшая великая надежда, годился бы ему чуть не в отцы, а пишущий эти строки, в деды, будь мы только друг другу родней, а не просто земляками по баснословному краю, по тридевятому царству Жар-Птицы и Серого Волка, откуда все трое родом) – это сердечное напутствие, провозглашая перед людьми веру старика в молодую силу, отнюдь не указывает, однако, на теснейшую, непосредственную связь художественного преемства. Во избежание недоразумений полезным кажется мне предупредить, что Илья Николаевич Голенищев-Кутузов вовсе не мой ученик... Мы не связаны друг с другом взаимною порукой и не отвечаем: я – за недовершенность того или другого из этих первых и сильных созданий художника, по своему складу взыскательного и строгого, но еще не довольно опытного, он – за грехи моего личного мастерства и наставничества».

«Память» оказалась его первой и последней поэтической книгой. Война застала его в Париже. Арестованный как активный участник антифашистского движения «Народный фронт», он с 1941 по 1944 год был заточен в концлагере Баницы в Болгарии, а в 1944 году стал офицером Югославской народно-освободительной армии и участвовал в боях за Белград. В августе 1946 года принял советское гражданство, а с 1949 по 1953 год был заключен в югославскую тюрьму, вернувшись в Россию лишь в 1954 году, и оказался среди немногих возвращенцев, избежавших тюрьмы или ссылки. Жил в Москве, выпустив целый ряд исследований по истории Итальянского Возрождения и славянским литературам, книгу «Жизнь Данте» и другие. Классикой стали его переводы мировой поэзии.

* * *

Как будто отстраняясь от мира и людей,

Дает победу злу – и в мраке смутных дней

Царят вражда и ложь, насилье и тревога;

Когда завет веков минувших позабыт,

А смысл грядущего еще покрыт туманом,

Когда глас истины в безсилии молчит

Пред торжествующим обманом.

В такие дни хвала тому, кто, с высоты

На оргию страстей взирая трезвым оком,

Идет прямым путем в сознаньи одиноком

Безумия и зла всей этой суеты;

Кто посреди толпы, не опьяненный битвой,

Ни страхом, ни враждой, ни лестью не объят,

На брань враждующих ответствует молитвой:

«Прости им, Господи,–не знают, что творят!..»

* * *

Н.А. Поццо-Тургеневой

Связуют скорбный дух.

Узнаю вновь смертельные боренья

И призраки разрух,

Твоих путей, грядущая Россия,

И зной, и хлад, и пыль.

Перворожденная мне чужда вечно Лия,

Мила одна Рахиль.

Торжественную, избранную скудость

Возлюбленных полей

Как позабыть? К чему иная мудрость?

Иных земель елей!

Меня тоска сжигает родовая,

И путь окольный – пуст.

О, да не минет чаша роковая

Усталых уст.

* * *

Безнадежно двурукое тело.

Дальнозоркое сердце, спеша,

Покидает родные пределы.

Разум мерит вседневный обман;

Прорастает сознание глухо.

Только знаю – придет Иоанн,

Переставит светильники духа.

Мне часто снится тот же вещий,

Мучительный, последний сон.

Вокруг меня безмолвье плещет –

Я в душном склепе погребен.

Лежу бездольный, безучастный;

Лишь кажется – на краткий миг –

Склоняется суровый, властный

Отеческий печальный лик.

«Отец, Отец, перед Тобою

Твоей любви извечный плод.

Ты жертву предпочел покою

И создан этот душный свод».

И сердце мертвое томится

Любовью смертной и тоской,

И хочет вспыхнуть и забыться,

Отвергнуть призрачный покой.

И в нестерпимой бездне света

Все ближе скорбные глаза,

И падает на сердце это

Животворящая слеза.