Ларисса Андерсен

Андерсен Ларисса Николаевна – поэтесса, балерина. Родилась за полгода до Первой мировой войны, в которой ее отец получил ранение, попал в плен. В конце октября 1922 года полковник при штабе Колчака Николай Андерсен вывез жену и восьмилетнюю дочь из Владивостока с остатками Сибирской флотилии адмирала Карла Старка, взявшей на борт тридцати кораблей 10 000 беженцев. Она училась в Русской харбинской гимназии, но настоящими ее университетами была литературная студия «Молодая Чураевка», образованная поэтом Алексеем Ачаиром при Христианском союзе молодых людей (ХСМЛ), ставшим в Харбине «независимым национальным центром культуры христианского, рыцарского, русского братства».

Лариссу Андерсен уже в пятнадцать лет называли гордостью этого «чураевского питомника» поэтической молодежи. Валерий Перелешин вспоминал: «Ее скандинавское имя веяло сказками Андерсена, феями и русалками, и дальше возникали образы Ибсена, и Ларисса воспевалась почти непрерывно как новоявленная Сольвейг». Такой она предстала в этапном для «Молодой Чураевки» поэтическом сборнике «Семеро», изданном в 1931 году ХСМЛ. «Живопись и поэзия. И отсутствие шаблона. С самого детства. Вероятно, на всю жизнь...» – писал о ней Алексей Ачаир.

Первый авторский сборник Лариссы Андерсен «По зеленым лугам...» вышел в 1940 году в Шанхае благодаря Александру Вертинскому. Рецензии в газете «Шанхайская заря» тоже принадлежали Вертинскому. Считается, что песня «Дансинг-гёрл», созданная знаменитым поэтом-шансонье в 1937 году в Шанхае, связана с судьбой танцовщицы Андерс (таковым было ее сценическое имя на эстраде). Закончив «ускоренный курс» хореографической школы воспитанницы Петипа Лидии Дроздовой, она зарабатывала на жизнь как профессиональная танцовщица и балерина. «Ларисса, – вспоминала Юстина Крузенштерн, – разрывалась между поэзией и танцами. Танцы победили... выручили грация и прирожденный талант. В течение пятнадцати с лишнем лет она была звездой дальневосточной эстрады, танцевала в оперетте, иногда в больших балетных постановках». Но песня Вертинского – не «портрет» Лариссы Андерсен, а драматизированный образ русской девушки, ставшей в Китае танцовщицей:

Это бред. Это сон, это снится...

Это прошлого сладкий дурман,

Это юности Белая Птица,

Улетевшая в серый туман.

Вы в гимназии. Церковь. Суббота.

Хор так звонко весеннее поет...

Вы уже влюблены, и кого-то

Ваше сердце взволнованно ждет.

И когда золотые лампады

Кто-то гасит усталой рукой,

От высокой церковной ограды

Он один провожает домой...

К этому же шанхайскому периоду относятся и другие песни Александра Вертинского о трагедии русских изгнанников. Была среди них и знаменитая песня-молитва, созданная самими сибирскими казаками: «Молись, кунак, в стране чужой...».

Александр Вертинский, как и первый поэтический наставник Алексей Ачаир, увидели в стихах Лариссы Андерсен черты нового поэтического поколения. «Я хочу отметить, – писал рецензент Вертинский, – появление „странного» цветка, прекрасного и печального, выросшего в „Прохладном свете просторного одиночества». И еще не затоптанного жизнью». Сама же Ларисса Андерсен много позже выразит свое отношение к поэзии в словах: «Думаю, что стихи – это как молитва у монахов: если молиться постоянно – то выходит, а если нет – наступает „сухость» души. И стихи не звучат. А как хорошо, когда они звучат!»

Эту сухость души ей придется в полной мере испытать после 1945 года, когда ее друзья-чураевцы окажутся кто в ГУЛАГе, кто в новой эмиграции – в Австралии, Парагвае, Бразилии, Чили, США. Она смогла выехать из Китая только через десять лет. В том же 1956 году вышел на свободу Алексей Ачаир, ей даже удалось получить от него весточку из Сибири с ответом на вопрос о лагерных стихах: «..В такой зверином жизни было не до стихов». О своем десятилетнем молчании она скажет: «Писать стихи, когда их некому читать, все равно, что танцевать при пустом зале».

Стихи вернулись к ней во второй половине жизни, когда в течение более чем полувека ей суждено было стать неотъемлемой частью уже не Русского Китая, а Русской Франции.

В час, когда замирает земное согретое лоно,

И звенит тишина. И приходит вечерний Христос,

Усыпляет ягнят, постилает покровы по склонам,

Развевает в степи благовонное миро берез

И возносит луну, как икону...

Это строки из поздних стихов. В 2006 году в издательстве «Русский Путь» вышло первое в России прижизненное издание Лариссы Андерсен «Одна на мосту– Стихотворения, воспоминания, письма».

Ветер кинулся к строгим людям,

Звонко тьмою в лицо плеснул.

Бьется колокол медной грудью,

Льет расплавленную весну.

Прижимается воздух вешний,

Тает терпкая боль молитв...

У меня от молитвы, грешной,

Только сердце сильней болит...

Ах! Томит меня даже ладан,

Словно запах лесных гвоздик!

Я девчонкой в лесу когда-то

Припадала к земной груди...

Я не стану святой и строгой, –

Так привычно моим ногам

Уставать по земным дорогам,

Танцевать по земным лугам...

Кроткий лик, удаляясь, тает...

О, Святая, простишь ли Ты,

Лишь за то, что я понимаю,

Чем прекрасны Твои черты?

Впервые: журнал «Рубеж» (1939, № 20).

Знаю – бывает тяжко,

Страшно за каждый шаг...

А вот одна монашка

Мне говорила так:

«Надо молиться Богу,

Чтобы рассеять страх...

С Богом найдешь дорогу,

Что с фонарем впотьмах.

Надо молиться много,

Долго и не спеша,

Чтобы добралась до Бога,

Как ручеек, душа...

Надо молиться часто,

Чтоб не нарушить связь,

Чтоб ручеек несчастный

Не превратился в грязь...

Надо молиться сильно –

Вырваться из тисков,

Чтоб он рекой обильной

Вышел из берегов!

Надо молиться страстно,

А не зевать кругом –

Не бормотать напрасно,

Думая о другом.

Надо молиться строго,

Не потакать себе,

Не торговаться с Богом

Лишь о своей судьбе.

Надо молиться чисто,

Радуясь и любя,

Так, чтобы круг лучистый

Вырос вокруг тебя...

Чтобы такой кольчугой

Сердце облечь ты смог –

Вот... И тогда, как чудо,

В нем засияет Бог».