Вопрос 173. О способе сообщения пророческого знания

Далее мы исследуем способ сообщения пророческого знания, под каковым заглавием наличествует четыре пункта:

1) созерцают ли пророки Бога в самой [Его] сущности;

2) обусловливается ли пророческое откровение всеванием некоторых видов или же только просвещением божественного света;

3) сопровождается ли пророческое откровение абстрагированием от чувств;

4) всегда ли пророчество сопровождается знанием того, о чём пророчествуют.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что пророки созерцают самую сущность Бога. Так, глосса на слова Исаии: «Сделай завещание для дома твоего – ибо ты умрёшь, не выздоровеешь» (Ис. 38:1), говорит: «Пророки могут читать в книге предвидения Божия, в которой написано обо всём». Но предвидение Божие есть самая Его сущность. Следовательно, пророки созерцают Бога в самой [Его] сущности.

Возражение 2. Далее, Августин говорит, что «в этой вечной истине, на основе каковой сотворено всё временное, взором ума мы созерцаем тот образ, в соответствии с которым мы существуем и действуем»⁶⁶⁶. Но пророки лучше всех остальных людей знают божественное. Следовательно, они созерцают божественную Сущность [каким-то] особенным образом.

Возражение 3. Далее, будущие случайности пророки предвидят «с неизменной истиной». Но будущие случайности существуют подобным образом исключительно в Боге. Следовательно, пророки созерцают Самого Бога.

Этому противоречит следующее: созерцание божественной Сущности на небесах не прекратится, тогда как «пророчество прекратится» (1Кор. 13:8). Следовательно, пророчество не сообщается посредством созерцания божественной Сущности.

Отвечаю: пророчество означает познание божественного как чего-то от нас далёкого. Поэтому о пророках сказано, что «они только издали видели» (Евр. 11:13). Но находящиеся на небесах в состоянии блаженства видят не издали, а скорее, так сказать, лицом к Лицу, согласно сказанному в Писании: «Непорочные будут обитать пред лицом Твоим» (Пс. 139:14). Отсюда очевидно, что пророческое знание отличается от совершенного знания, которым мы будем обладать на небесах, как несовершенное от совершенного, и, как явствует из слов апостола (1Кор. 13:10), когда настанет последнее, тогда первое прекратится.

Впрочем, некоторые, желая различить пророческое знание и знание блаженное, утверждали, что пророки видят самую сущность Бога (которую они называли «зерцалом вечности»), но не таким образом, каким она является объектом блаженных, а как вместилище образцов будущих событий. Однако это в принципе невозможно. В самом деле, Бог является объектом блаженства в самой Своей сущности, согласно словам Августина: «Блажен, кто знает Тебя, хотя бы он и не знал ничего другого»⁶⁶⁷, то есть сотворённого. Но невозможно видеть образцы сотворённого в сущности Божией и при этом не видеть Её саму – как потому, что божественная Сущность сама является образцом всего сотворённого (идеальным образцом, ничего не добавляющим к божественной Сущности за исключением отношения к сотворённому), так и потому, что знание вещи такой, какой она есть сама по себе (каковым является знание Бога как объекта небесного блаженства), предшествует знанию этой вещи в её отношении к чему-то ещё (каковым является знание Бога как вмещающего образцы всего). Следовательно, невозможно, чтобы пророки видели Бога как вмещающего образцы сотворённого, но не как объект блаженства. Из этого нам надлежит заключить, что пророческое видение не является видением сущности Бога и что пророки не видят видимое ими в само́й божественной Сущности, но что они видят это в некоторых образах в той мере, в какой они просвещены божественным светом.

Поэтому Дионисий, рассуждая о пророческих видениях, говорит, что «мудрые богословы то видение, которое проявляло в себе, как в образе, подобие лишённого телесных форм и восхищало созерцающих к горнему, справедливо называли божественным»⁶⁶⁸. И эти проявленные божественным светом образы обладают скорее природой зерцала, нежели божественной Сущности, поскольку зеркальные образы формируются из других вещей, чего никак нельзя сказать о Боге. Так что и просвещённый подобным образом пророческий ум может считаться зерцалом в той мере, в какой в нём сформировано подобие истины божественного Провидения, и называется он «зерцалом вечности» потому, что в нём отражается предвидение Бога, поскольку в вечности Бога, как уже было сказано (172, 1), всё видимо Им как уже существующее.

Ответ на возражение 1. Пророки названы читающими книгу предвидения Божия потому, что в уме пророка отражается истина предвидения Божия.

Ответ на возражение 2. О человеке говорят как о созерцающем в Первой Истине тот образец, в соответствии с которым он может существовать, постольку, поскольку образ Первой Истины просветляет ум человека так, что он может познавать самого себя.

Ответ на возражение 3. Коль скоро будущие случайности пребывают в Боге с неизменной истиной, из этого следует, что Бог может запечатлевать подобное знание в пророческий ум без созерцания пророком Бога в Его сущности.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что пророческое откровение связано не с впечатлением, в ум пророка каких-либо новых видов вещей, а только лишь с новым светом. В самом деле, глосса на [слова Писания]. (Ам. 1:2) говорит, что пророки, проводя сравнение, обращаются к тому, в чём они сведущи. Но если бы пророческое ви́дение осуществлялось посредством недавно впечатлённых видов, то весь предшествующий опыт пророка был бы недейственен. Следовательно, в душе пророка отпечатлевается не тот или иной новый вид, но – только пророческий свет.

Возражение 2. Далее, согласно Августину, «пророком делает не образное ви́дение, а умственное созерцание»⁶⁶⁹, в связи с чем в [книге пророка Даниила] (Дан. 10:1) сказано о необходимости уразумения видения. Но умственное созерцание, как сказано в той же книге [Августина], обусловливается не образом, а самой сутью вещи⁶⁷⁰. Следовательно, похоже, что пророческое откровение не обусловливается впечатлением в душу видов.

Возражение 3. Далее, сообщая человеку пророческий дар, Святой Дух наделяет его тем, что превосходит естественные способности. Но человек может формировать все типы видов вещей посредством своих естественных способностей. Следовательно, похоже, что пророческое откровение связано не с впечатлением новых видов вещей, а только лишь с умственным светом.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Я [говорил к пророкам, и] умножал видения, и чрез пророков употреблял притчи» (Ос. 12:10). Но умножение следствий видения связано не с умножением умственного света, который общ каждому пророческому видению, а с умножением видов, следствиями чего являются также и притчи. Таким образом, похоже, что пророческое откровение связано не только с умственным светом, но и с впечатлением новых видов.

Отвечаю: как говорит Августин, «пророческое знание принадлежит в первую очередь уму»⁶⁷¹. Затем, в отношении знания, которым обладает человеческий ум, до́лжно усматривать две вещи, а именно восприятие, или представление, вещи, и суждение о представленной вещи. Далее, вещи представляются человеческому уму в форме видов, и согласно порядку природы они должны быть представлены, во-первых, чувствам, во-вторых, воображению, в-третьих, пассивному уму, причём в последнем случае они претерпевают изменения, связанные с просвещающим воздействием активного ума. Кроме того, в воображении наличествуют формы чувственных вещей не только так, как они получены от чувств, но также и изменённые различными способами – либо по причине тех или иных телесных изменений (как это бывает в случае спящих или лишившихся чувств), либо по причине сообразования представлений с предписаниями разума ради достижения понимания. В самом деле, подобно тому, как различные комбинации букв алфавита сообщают разуму различные идеи, точно так же различные комбинации образов производят в уме различные интеллигибельные виды.

Что же касается сформированного человеческим умом суждения, то оно зависит от силы умственного света.

Но дар пророчества сообщает человеческому уму нечто, превосходящее естественную способность в обоих указанных отношениях, а именно в отношении суждения, которое зависит от притока умственного света, и в отношении восприятия, или представления, вещей, которое обусловливается посредством тех или иных видов. Во втором (но не в первом) отношении с пророческим откровением схоже обучение человека. Действительно, учитель представляет те или иные вещи своему ученику посредством речевых знаков, но он не может, подобно Богу, просветить его изнутри.

Так что главным в пророчестве является первое из двух, поскольку суждение дополняет знание. Поэтому если те или иные вещи божественно представляются человеку во сне, как это имело место с фараоном (Быт 41:1–7) и Навуходоносором (Дан. 4:2), или даже наяву, как это имело место с Валтасаром (Дан.5:5), то в том случае, когда ум этого человека не просвещается для вынесения суждения, он не может считаться пророком. Что же касается такого представления, то оно суть нечто несовершенное в роде пророчества, по каковой причине некоторые называли его «пророческим экстазом», а связанные с ним предсказания – грёзами. С другой стороны, можно считать пророком того, чей ум просвещён для вынесения суждения относительно чужих представлений, как это имело место с Иосифом, который растолковал сон фараона. Но всё же, по словам Августина, «истинным пророком является тот, кто обладает тем и другим, то есть видит в духе знаменующие подобия телесных предметов и живо понимает их умом»⁶⁷².

Затем, чувственные формы божественно представляются уму пророка иногда внешне через посредство чувств (так Даниил видел письмена на стене (Дан. 5:25)), иногда посредством сновидений – либо имеющих божественное происхождение и не полученных через посредство чувств (как, например, когда образы цветов запечатлеваются в воображении слепорождённого), либо божественно сообразованных с теми, которые были получены через посредство чувств (так Иеремия видел «кипящий котёл... со стороны севера» (Иер. 1:13)), а иногда путём прямого впечатления в ум интеллигибельных видов, как это имело место в случае обретших всеянное знание или мудрость, например Соломона и апостолов.

Далее, божественное впечатление умственного света в человеческий ум происходит в одних случаях ради вынесения суждения о том, что было явлено другим, как это имело место с Иосифом, о чём уже было сказано, а также с апостолами, ум которых Господь отверз «к уразумению Писаний» (Лк. 24:45), и то же самое можно сказать об «истолковании языков», в других – ради вынесения суждения в соответствии с божественной истиной о том, что человек схватывает в обычном порядке природы, а в третьих – ради истинного и действенного распознания того, что должно быть исполнено, согласно сказанному [в Писании]: «Дух Господень вёл их» (Ис. 63:14).

Отсюда очевидно, что пророческое откровение сообщается иногда посредством простого просвещения, а иногда – или нового впечатления видов, или их нового сообразования.

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано, подчас в пророческом откровении приснившийся вид был прежде получен через посредство чувств и [просто] божественно сообразован с являемой истиной, и в этих случаях предшествующий опыт при формировании образов действенен. Тогда же, когда они запечатлеваются в ум полностью [как бы] ниоткуда, [предшествующий опыт] недейственен.

Ответ на возражение 2. Умственное созерцание обусловливается не телесными и индивидуальными образами, а образами интеллигибельными. Поэтому Августин говорит, что «душа содержит некоторое подобие тому виду, который она знает»⁶⁷³. Иногда этот интеллигибельный образ в пророческом откровении запечатлевается непосредственно Богом, а иногда он возникает из того, что представляется воображению, благодаря свету пророчества, поскольку просвещение высшим светом позволяет постигать глубинную суть представляемых воображению вещей.

Ответ на возражение 3. Действительно, человек может посредством своих естественных способностей формировать все типы представлений в воображении путём простого рассмотрения этих представлений, но он не может определять их к отображению интеллигибельных истин, поскольку это превосходит возможности его ума. Поэтому в указанном отношении он нуждается в помощи со стороны сверхъестественного света.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что пророческое видение всегда сопровождается абстрагированием от чувств. В самом деле, [в Писании] сказано: «Если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении (во сне говорю с ним)» (Чис. 12:6). А глосса на эти слова в начале псалтыри говорит, что «видение, которое имеет место во снах и явлениях, состоит в том, что что-то представляется сказанным или сделанным». Но когда что-то представляется сказанным или сделанным, в то время как оно не сказано и не сделано, тогда налицо абстрагирование от чувств. Следовательно, пророчество всегда сопровождается абстрагированием от чувств.

Возражение 2. Далее, когда одна способность поглощена своей деятельностью, другие способности отвлекаются от своих; так, крайне сосредоточенные на слушании чего-либо люди часто не замечают того, что происходит вокруг них. Но при пророческом ви́дении ум в высшей степени возвышен и поглощён своим актом. Следовательно, похоже, что пророческое ви́дение всегда сопровождается абстрагированием от чувств.

Возражение 3. Далее, одно и то же не может одновременно стремиться к противоположностям. Но при пророческом ви́дении ум стремится воспринимать от него и, следовательно, не может в то же самое время стремиться к чувственным объектам. Следовательно, представляется необходимым, чтобы пророческое откровение всегда сопровождалось абстрагированием от чувств.

Возражение 4. Этому противоречит сказанное [в Писании]: «И духи пророческие послушны пророкам» (1Кор. 14:32). Но это было бы невозможно, если бы пророк не владел своими способностями и абстрагировался от своих чувств. Следовательно, похоже, что пророческое видение не сопровождается абстрагированием от чувств.

Отвечаю: как было показано в предыдущем разделе, пророческое откровение может иметь место четырьмя способами, а именно: посредством всевания интеллигибельного света, посредством всевания интеллигибельного вида, посредством впечатления или сообразования представлений в воображении и посредством внешних представлений чувственных образов. Но, очевидно, что ни о каком абстрагировании от чувств не может быть и речи в тех случаях, когда нечто является уму пророка посредством чувственных видов – либо как божественно сформированное именно ради этого, например явленный Моисею куст (Исх. 3:2) и явленные Даниилу письмена (Дан. 5:25), либо как произведённое другими причинами, но определённое божественным Промыслом к тому, чтобы пророчески что-то ознаменовать, как, например, Церковь была ознаменована ковчегом Ноя.

Затем, абстрагирование от внешних чувств не представляется необходимым и тогда, когда ум пророка просвещается умственным светом или в него запечатлеваются интеллигибельные виды, поскольку в нас совершенное суждение ума обусловливается его обращением к чувственным объектам, которые являются первыми началами нашего знания, о чём мы уже говорили в первой части (I, 84, 6).

Если же пророческое откровение сообщается посредством образов в воображении, то абстрагирование от чувств необходимо для того, чтобы не путать воображаемые образы с объектами внешних ощущений. При этом в одних случаях имеет место совершенное абстрагирование от чувств, и тогда человек полностью лишается каких бы то ни было ощущений, а в других – несовершенное, и тогда он сохраняет некоторые ощущения, не до конца различая, что он воспринимает извне, а что видит в воображении. В связи с этим Августин говорит, что «являющиеся в духе телесные образы созерцаются так же, как созерцаются тела при посредстве тела; так что в одно и то же время бывает видим глазами какой-нибудь присутствующий человек, а другой, отсутствующий, духом, но как бы и глазами»⁶⁷⁴.

Однако это абстрагирование от чувств происходит в пророках без какого-либо нарушения естественного порядка, как это бывает с теми, кто утрачивает самообладание или лишается чувств, но [напротив] в силу некоторой упорядоченной причины. Такая причина может быть либо естественной, как, например, сон, либо духовной, как, например, напряжённость пророческого созерцания. Так, мы читаем о Петре, что он во время молитвы «пришёл в исступление» (Деян. 10:10) или, возможно, был вознесён божественной силой, согласно сказанному [в Писании]: «Была на нём там рука Господня» (Иез. 1:3).

Ответ на возражение 1. В приведённом тексте речь идёт о пророках, в которых формируются или сообразуются кажущиеся представления, причём либо в спящих, на что указывают слова «во сне», либо же в бодрствующих, на что указывают слова «в видении».

Ответ на возражение 2. Когда ум поглощён актом, связанным с тем, что крайне удалено от чувств, то интенсивность его обращения приводит к абстрагированию от чувств, но когда он поглощён актом, связанным с сообразованием или вынесением суждения в отношении чувственных объектов, то в абстрагировании от чувств никакой необходимости нет.

Ответ на возражение 3. Движение пророческого ума обусловливается не его собственной силой, а силой, воздействующей на него свыше. Поэтому абстрагирование от чувств происходит не тогда, когда пророческий ум подвигается к сообразованию или вынесению суждения о том, что касается чувственных объектов, а только тогда, когда ум воздвигается к созерцанию чего-то более возвышенного.

Ответ на возражение 4. Приведённые слова апостола относятся к произнесению пророчеств, и когда он говорит, что дух пророчества послушен пророкам, то имеет в виду пророческие речи. В самом деле, когда пророки говорят о своих видениях, они руководствуются собственным умом, а не утрачивают самообладания, как утверждали Присцилла и Монтан⁶⁷⁵. Что же касается самого пророческого откровения, то можно по справедливости сказать, что пророки послушны духу пророчества, то есть пророческому дару.

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что пророкам всегда ве́домо то, о чём они пророчествуют. В самом деле, по словам Августина, «ещё не обладают даром пророчества те, которые при посредстве каких-либо подобий телесных предметов изрекают знамения в духе, если к этому не присоединяется разумение ума для их понимания»⁶⁷⁶. Но понимаемое не может быть неведомым.

Следовательно, пророку не может быть неведомо то, о чём он пророчествует.

Возражение 2. Далее, свет пророчества превосходит свет естественного разума. Но тот, кто овладел наукой посредством своего естественного света, сведущ во всём, что касается этой науки. Следовательно, и пророчествующий о чём-либо посредством света пророчества не может быть в этом несведущ.

Возражение 3. Далее, пророчество определено к просвещению человека, в связи с чем читаем: «Мы имеем вернейшее пророческое слово – и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в тёмном месте» (2Петр. 1:19). Но просветить других может только то, что само по себе светло. Следовательно, похоже, что сам пророк первым просвещается знанием того, что он сообщает другим.

Этому противоречит сказанное [о Каиафе]: «Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрёт за народ» (Ин. 11:51). Но сам Каиафа этого не знал. Следовательно, не всякому пророку ве́домо то, о чём он пророчествует.

Отвечаю: при пророческом откровении ум пророка подвигается Святым Духом как орудие, которое по сравнению с главным действователем несовершенно. Затем, ум пророка подвигается не только к схватыванию чего-либо, но и к говорению или деланию, причём иногда налицо все эти три, иногда – два из них, а иногда – только что-то одно, и в любом случае в знании пророка может наличествовать изъян. В самом деле, когда ум пророка подвигается к мышлению или схватыванию вещи, то подчас он подвигается просто к тому, чтобы схватывать эту вещь, а подчас он подвигается дальше и приводится к познанию того, что ему божественно явлено.

Далее, иногда ум пророка подвигается к тому, чтобы говорить нечто при понимании им того, что хочет означить Святой Дух теми словами, которые он произносит, как это имело место с Давидом, сказавшем: «Дух Господень говорит во мне» (2Цар. 23:2). С другой стороны, иногда человек, ум которого подвигнут к произнесению тех или иных слов, не знает, что означает ими Святой Дух, как это имело место с Каиафой (Ин. 11:51).

Далее, когда Святой Дух подвигает ум человека к какому-либо деянию, то иногда тот понимает, что означает это [деяние], как это имело место с Иеремией, который спрятал свой льняной пояс в Евфрате (Иер. 13:1–11), а иногда – не понимает; так, солдаты, разделившие одежды Христа, не понимали значения содеянного.

Таким образом, если человек знает, что он подвигается Святым Духом к тому, чтобы помышлять о чём-либо или ознаменовывать что-либо посредством слов или дел, то речь идёт о пророчестве в истинном смысле этого слова, тогда как если он подвигается без подобного знания, то речь идёт не о совершенном пророчестве, а о пророческой интуиции. Впрочем, до́лжно иметь в виду, что коль скоро пророческий ум, как уже было говорено, является несовершенным орудием, то даже истинные пророки не знают всего, что означает Святой Дух посредством того, что они видят, говорят или делают.

Сказанного достаточно для ответа на все возражения, поскольку все приведённые аргументы относятся к истинным пророкам, умы которых получили совершенное просвещение свыше.