Вопрос 89. ОБ УПОТРЕБЛЕНИИ ИМЕНИ БОГА [И В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ] О КЛЯТВАХ

Далее мы должны рассмотреть те Внешние акты религии, посредством которых человек принимает нечто божественное, и таковыми являются причастие и имя Божие. О причащении мы будем вести речь в третьей части, теперь же поговорим об употреблении имени Бога. Имя Божие может быть употреблено человеком трояко. Во-первых, при клятве, дабы подтвердить собственное утверждение; во-вторых, при заклинании, дабы воздействовать на других; в-третьих, при произнесении его во время молитвы или превозношения.

Таким образом, сначала нам надлежит исследовать клятву, под каковым заглавием наличествует десять пунктов: 1) что есть клятва; 2) законна ли она; 3) какие условия сопутствуют клятве; 4) актом какой добродетели она является; 5) насколько желательны клятвы и должно ли прибегать к ним часто как к чему-то хорошему и полезному; 6) законно ли клясться тварью; 7) обязывает ли клятва; 8) что больше обязывает, клятва или обет; 9) может ли клятва быть предметом освобождения; 10) кто и когда может законно клясться.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что клясться не означает призывать Бога в свидетели. Ведь всякий, кто ссылается на авторитет Священного Писания, призывает в свидетели Бога, поскольку Священное Писание содержит Его слово. Следовательно, если бы клясться означало призывать Бога в свидетели, то всякая ссылка на авторитет Священного Писания была бы клятвой. Но это ложь, а потому и первый член отношения ложен.

Возражение 2. Далее, никто не возвращает человеку что-либо за то, что призывает его в свидетели. Но тот, кто клянется Богом, возвращает нечто Ему согласно сказанному [в Писании]: «Верни Господу клятвы твои»⁵¹⁶ (Мф. 5, 33); и Августин в своей проповеди говорит, что «принести клятву (jurare) означает вернуть право (jus reddere) на истину Богу». Следовательно, клясться не означает призывать Бога в свидетели.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (67; 70), обязанности судьи отличаются от обязанностей свидетеля. Но иногда человек, клянясь, просит божественных судов, согласно сказанному [в Писании]: «Если я платил злом тому, кто стал моим врагом, то пусть враг преследует душу мою и настигнет»⁵¹⁷ (Пс. 7, 5, 6). Следовательно, клясться не означает призывать Бога в свидетели.

Этому противоречат слова, сказанные Августином в проповеди о лжесвидетельстве: «Когда человек говорит: «Ей-богу», то что ещё это может означать, как не то, что его свидетелем является Бог?».

Отвечаю: как говорит апостол, клятвы даются «во удостоверение» (Евр. 6, 16). Затем, созерцательные суждения удостоверяются разумом, который опирается на известные по природе и неизменно истинные начала [доказательства]. А вот связанные с человеком частные события, которые носят возможный характер, не могут необходимым образом быть удостоверены разумом, и потому суждения относительно таких вещей нуждаются в удостоверении со стороны свидетелей. Но человеческое свидетельство во удостоверение подобных вещей бывает недостаточным по двум причинам. Во-первых, по причине недостатка человеческой правдивости, поскольку многие склонны ко лжи, согласно сказанному [в Писании]: «Лживо говорят устами своими»⁵¹⁸ (Пс. 16, 10). Во-вторых, по причине недостатка знаний – ведь человеку не ведомы ни будущее, ни тайные помыслы, ни далекие от него вещи, и все же люди говорят о подобных вещах, поскольку определенная уверенность в них нужна нам в нашей повседневной жизни. Поэтому существует необходимость в обращении за помощью к божественному свидетельству – ведь в Боге нет никакой неправды и нет ничего, что было бы от Него сокрыто. Назван же призыв в свидетели Бога принесением клятвы (jurare) потому, что утверждение человека, подкрепленное призывом [в свидетели] Бога, учреждено как своего рода начало закона (jure), поскольку Его свидетельство должно приниматься как истинное. При этом в одних случаях Бога призывают в свидетели при утверждении чего-либо из того, что связано с прошлым или настоящим, и тогда речь идет о «разъясняющей клятве», а в других Бога призывают в свидетели для подтверждения чего-то в будущем, и тогда речь идет о «клятве обязательства». Но никто не прибегает к клятвам для обоснования необходимых вещей и тех, которые могут быть исследованы разумом. Действительно, было бы нелепо в научном диспуте доказывать свое мнение посредством клятвы.

Ответ на возражение 1. Одно дело обращаться к уже приведенному божественному свидетельству, как это имеет место в случае ссылки на авторитет Священного Писания, и совсем другое – просить Бога выступить в качестве свидетеля, как это имеет место в случае клятвы.

Ответ на возражение 2. О человеке говорят как о возвращающем свои клятвы Богу или потому, что он исполняет все то, в чем он поклялся, или потому, что сам факт его призвания Бога в свидетели означает признание им того, что Бог обладает всеведеньем и непогрешимой истиной.

Ответ на возражение 3. Человека вызывают для дачи свидетельских показаний для того, чтобы он раскрыл правду относительно [рассматриваемого] утверждения. Затем, существует два способа, посредством которых Бог раскрывает нам то, являются ли утверждаемые факты истинными или нет. Один способ есть раскрытие Им истины просто – то ли посредством внутреннего вдохновения, то ли посредством обнаружения фактов, а именно так, что бывшее ранее тайным становится явным. Другой способ состоит в наказании лгущего свидетеля, и в таком случае Он является одновременно свидетелем и судьей, поскольку, наказывая лжеца, он делает его ложь явной. Поэтому существует два вида клятв, первым из которых является простой призыв Бога, как когда человек говорит: «Бог мне свидетель», или: «Говорю как перед Богом», или: «Ей-богу», что, по словам Августина, суть одно и то же, другим же является проклятие, которое состоит в том, что человек призывает на себя или на то, что с ним связано, наказание в том случае, если утверждаемое [им] не является истинным.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что клясться незаконно. Ведь все, что запрещено божественным Законом, незаконно. Но клятвы запрещены [согласно сказанному в Писании]: «А Я говорю вам – не клянись вовсе» (Мф. 5, 34); и еще: «Прежде всего, братия мои, не клянитесь» (Иак. 5, 12). Следовательно, клясться незаконно.

Возражение 2. Далее, все, что исходит от худого, представляется незаконным, поскольку, согласно [сказанному в Писании], «не может., дерево худое приносить плоды добрые» (Мф. 7, 18). Но клятва исходит от худого, о чем читаем: «Да будет слово ваше: «Да, да!», «Нет, нет!» (а что сверх этого, то – от лукавого!)» (Мф. 5, 37). Следовательно, похоже на то, что клясться незаконно.

Возражение 3. Далее, искать знамение божественного Провидения означает искушать Бога, а это в целом незаконно, согласно [сказанному в Писании]: «Не искушайте Господа, Бога вашего» (Вт. 6, 16). Но клянущийся, похоже, ищет знамение божественного Провидения, поскольку просит, чтобы Бог дал свидетельские показания посредством некоторого очевидного следствия. Таким образом, похоже на то, что клясться незаконно.

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «Господа, Бога твоего, бойся... и Его именем клянись!» (Вт. 6, 13).

Отвечаю: ничто не препятствует тому, чтобы то, что само по себе является добрым, могла стать источником зла для того, кто пользуется им неподобающим образом; так, причащение является благом, но тот, кто делает это «недостойно, тот ест и пьет осуждение себе» (1Кор. 11, 29). Поэтому на поставленный в этом пункте вопрос нам надлежит отвечать, что сама по себе клятва является законной и похвальной, что можно доказать как с точки зрения её происхождения, так и с точки зрения её цели. В самом деле, своим происхождением клятва обязана вере, благодаря которой человек уверен в том, что Бог обладает непогрешимой истиной, всеведеньем и предвидением всего, а целью клятвы является оправдание людей и окончание всяких их споров (Евр. 6, 16).

Однако при этом клятва может стать источником зла для того, кто дурно её использует, а именно клянется без нужды и должной осмотрительности. В самом деле, если человек призывает в свидетели Бога по какой-то пустяшной причине, то это, по-видимому, показывает, что он недостаточно почитает Бога, поскольку такое обращение непозволительно даже с просто хорошим человеком. Кроме того, такой человек часто рискует стать лжесвидетелем, поскольку человек легко согрешает в слове, согласно [сказанному в Писании]: «Кто не согрешает в слове, тот – человек совершенный» (Иак. 3, 2). В связи с этим читаем [в Писании]: «Не приучай уст твоих к клятве... [Человек, часто клянущийся] исполнится беззакония» (Сир. 23, 9–11).

Ответ на возражение 1. Иероним в своем комментарии [к евангелию от Матфея] (Мф. 5, 34) говорит: «Заметь, что Спаситель запретил нам клясться не Богом, а небом и землей, ибо ни для кого не тайна, что у евреев существовал дурной обычай клясться элементами». Однако такое разъяснение не представляется достаточным, поскольку Иаков добавляет: «И никакою другою клятвою» (Иак. 5, 12). Поэтому нам надлежит отвечать так, как это сделал Августин, сказав: «Когда апостол в своем послании запрещает клясться, он этим показывает нам, как надлежит понимать сказанное: «А Я говорю вам – не клянись вовсе», а именно, чтобы мы, клянясь, не приучились, так сказать, клясться с легкостью, клянясь с легкостью, не обрели навык клясться, а, клянясь по навыку, не впали в лжесвидетельство. Поэтому мы видим, что сам он клялся только в письменной форме, поскольку на письме мысли излагаются осмотрительно и неспешно».

Ответ на возражение 2. Как пишет Августин, «если от тебя требуют клятвы, то обрати внимание, что эта необходимость проистекает от немощи тех, кого ты убеждаешь, и эта-то немощь поистине зла. Потому-то Он и сказал не «что сверх этого, то – зло», а «то – от лукавого». В самом деле, правильно пользуясь клятвой для убеждения других в чем-то добром, ты не совершаешь ничего дурного, и все же та человеческая немощь, вследствие которой ты вынужден клясться, она «от лукавого""⁵¹⁹.

Ответ на возражение 3. Клянущийся не искушает Бога, поскольку мольба о божественной помощи не может быть тщетной или излишней. Не подвергает он себя и опасности в том случае, если Бог не желает предоставлять свидетельство здесь и сейчас, поскольку в будущем Он предоставит окончательное свидетельство, когда Он «осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения» (1Кор. 4, 5). И этого свидетельства будет достаточно всем, независимо от того, кто и в чем клялся.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что правосудность, суд и истина неправильно установлены как сопутствующие клятве условия. В самом деле, при перечислении вещей как различных нельзя допускать, чтобы одни из них являлись частями других. Но в нашем случае одно включает в себя другое, поскольку истина, согласно Туллию, является частью правосудности, и суд, как было показано выше (60, 1), является актом правосудности. Следовательно, три сопутствующих условия клятвы установлены неправильно.

Возражение 2. Далее, для клятвы необходимо наличие многих других вещей, например набожности и веры, благодаря которым мы знаем, что Бог всеведущ и не может солгать. Следовательно, сопутствующие условия клятвы перечислены неполно.

Возражение 3. Далее, три вышеприведенные вещи должны сопутствовать любому человеческому поступку, поскольку человек не вправе делать что-либо противное истине и правосудности и без вынесения им какого-либо суда, согласно сказанному [в Писании]: «Ничего не делай по предубеждению»⁵²⁰ (1Тим. 5, 21). Следовательно, эти три связаны с клятвой точно так же, как и со всяким другим человеческим действием.

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «И будешь клясться: «Жив Господь!» в истине, суде и правде» (Иер. 4, 2), каковые слова Иероним разъясняет так: «Заметь, что клятве должны сопутствовать эти три условия, истина, суд и правда».

Отвечаю: как уже было сказано (2), клятва является благом только для того, кто правильно ею пользуется. Затем, для правильного использования клятвы необходимо соблюдение двух условий. Во-первых, того, что клятва обусловливается не пустяшной, а серьезной причиной, и дается с должной осмотрительностью, для чего клянущийся человек должен вынести свой суд, или суждение. Во-вторых, того, что относится к подтверждаемому клятвой, а именно что оно не является ни ложным, ни незаконным, и для этого нужна как истина, чтобы клянущийся подтверждал то, что истинно, так и правосудность, чтобы он подтверждал то, что законно. Поспешной клятве недостает суда, ложной – истины, а нечестивой, или незаконной, – правосудности.

Ответ на возражение 1. В настоящем случае суд означает не исполнение правосудности, а благоразумное суждение, о чем уже было сказано. И истина понимается не как часть правосудности, а как условие речи.

Ответ на возражение 2. Набожность, вера и подобные им необходимые условия правильного принесения клятвы связаны с судом, поскольку два других [сопутствующих условия] относятся к тому, что подтверждается клятвой, о чем же было сказано. А ещё можно ответить, что правосудность относится к причине клятвы.

Ответ на возражение 3. С клятвой связана большая опасность – как по причине величия Бога, Которого призывают в свидетели, так и по причине ненадежности человеческого языка, слова которого подтверждаются клятвой. Поэтому соблюдение этих условий при клятве гораздо важнее, чем при совершении других человеческих действий.

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что клятва не является актом религии, или «latria». Ведь акты религии связаны со святым и божественным. Но клятвы, как говорит апостол, используются в связи с человеческими спорами (Евр. 6, 16). Следовательно, клятва не является актом религии, или «latria».

Возражение 2. Далее, как говорит Туллий, религия состоит в божественных поклонениях. Но клянущийся ничего не предлагает Богу, а призывает Его в свидетели. Следовательно, клятва не является актом религии, или «latria».

Возражение 3. Далее, целью религии, или «latria», является почитание Бога. Но целью клятвы является не это, а, пожалуй, подтверждение некоторого утверждения. Следовательно, клятва не является актом религии.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Господа, Бога твоего, бойся, и Ему одному служи, и к Нему прилепись, и Его именем клянись!» (Вт. 6, 13). Но все это сказано о религиозном служении. Следовательно, клятва является актом религии.

Отвечаю: как это явствует из того, что было говорено выше (1), клянущийся просит Бога подтвердить Своим свидетельством то, что он утверждает. Затем, что-либо может быть подтверждено только тем, кто представляется надежным и могущественным. Поэтому человек, клянясь Богом, тем самым утверждает, что Бог могущественен с силу Своего всеведенья и неизменной истинности, и этим выказывает свое почтение к Богу. По этой причине апостолом сказано, что «люди клянутся высшим» (Евр. 6, 16), а Иероним, комментируя [слова из евангелия от Матфея] (Мф. 5, 34), говорит, что «клянущийся либо почитает, либо любит то, чем он клянется». И Философ, со своей стороны, утверждает, что «то, чем клянутся, – наиболее почитаемое»⁵²¹. Но почитание Бога принадлежит религии, или «latria». Следовательно, очевидно, что клятва является актом религии, или «latria».

Ответ на возражение 1. В клятве можно усматривать два момента: призываемого свидетеля, и это божественное, и то, о чем свидетельствуют или в связи с чем необходимо призывать свидетеля, и это человеческое. Таким образом, клятва принадлежит религии по причине первого, но не второго.

Ответ на возражение 2. Сам тот факт, что человек, клянясь, призывает в свидетели Бога, говорит о том, что он признает Его превосходство, то есть благоговеет и почитает Бога. Таким образом, он [все-таки] что-то предлагает Богу, а именно почитание и благоговение.

Ответ на возражение 3. Все, что мы делаем, мы должны делать во славу Божию, и потому ничто не препятствует тому, чтобы мы, желая заверить человека, оказывали почтение Богу. Действительно, мы должны делать все во славу Божию так, чтобы наши поступки способствовали также и благу ближнего, равно как и Бог соделывает все и в Свою славу, и ради нашего блага.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что клятвы желательны и к ним должно прибегать часто как к чему-то хорошему и полезному. В самом деле, клятва, как и обет, является актом религии. Но нами уже было сказано (88, 6) о том, что делание чего-либо заслуживает большей награды тогда, когда оно делается во исполнение обета, и так это потому, что обет является актом религии. Поэтому по той же причине делание или утверждение чего-либо под клятвой заслуживает большей награды и, следовательно, клятвы желательны постольку, поскольку они сущностно благи.

Возражение 2. Далее, Иероним, комментируя [слова из евангелия от Матфея] (Мф. 5, 34), говорит, что «клянущийся либо почитает, либо любит то, чем он клянется». Но почитание и любовь к Богу желательны постольку, поскольку они сущностно благи. Следовательно, такова и клятва.

Возражение 3. Далее, целью клятвы является подтверждение или удостоверение. Но подтверждение утверждения человека для него благо. Следовательно, клятва желательна как то, что благо.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Человек, часто клянущийся, исполнится беззакония» (Сир. 23, 11). А Августин говорит, что «Господь запретил клятву, чтобы мы не приохотились к ней и не стали искать во всем случая принести клятву, как если бы она была чем-то добрым».

Отвечаю: то, в чем возникает нужда как в просто средстве от немощи или изъяна, является не тем, что желательно ради него самого, а тем, что необходимо, как это имеет место в случае лекарства, которое необходимо как средство от болезни. Но в клятве возникает нужда именно как в средстве от изъяна, а именно недостатка доверия одного человека другому. Поэтому клятву нельзя полагать тем, что желательно ради него самого, но – тем, что в нынешней жизни является необходимым, а подобные вещи используются незаконно всякий раз, когда они используются без особой на это надобности. Поэтому Августин говорит, что «тот, кто разумеет, что к клятве не следует прибегать как к чему-то хорошему», то есть желательному ради него самого, «удерживает себя, насколько может, от клятв, прибегая к ним только в случае крайней необходимости»⁵²².

Ответ на возражение 1. Не следует приравнивать клятву к обету, поскольку благодаря обету мы определяем нечто к почитанию Бога, по каковой причине обет и является религиозным актом. С другой стороны, когда мы клянемся, то почитаем имя Божие ради подтверждения [нашего] уверения. Поэтому то, что подтверждается клятвой, не является причиной религиозности акта – ведь моральные акты получают свой вид от цели.

Ответ на возражение 2. Тот, кто клянется, действительно клянется тем, что он почитает или любит, однако он определяет свою клятву не к его почитанию или любви, а к чему-то из того, что является необходимым в нынешней жизни.

Ответ на возражение 3. Подобно тому, как лекарство полезно для выздоровления, но чем более сильнодействующим оно является, тем больший вред оно может причинить при неправильном его использовании, точно так же и клятва полезна как средство для подтверждения, но чем большим является благоговение, с которым она связана, тем большей является и опасность при неправильном её использовании. Поэтому [в Писании] сказано: «Если он согрешит», то есть если он обманет брата, «грех его – на нем, и если он вознерадел», клянясь лицемерно и ложно, «то сугубо согрешит», поскольку, как говорит Августин, «мнимая справедливость – это двойная несправедливость», «и если он клялся напрасно», то есть неосмотрительно и без нужды, «то не оправдается» (Сир. 23, 12, 13).

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что клясться тварью незаконно. Ведь сказано же [в Писании]: «Я говорю вам – не клянись вовсе, ни небом,... ни землею,... ни Иерусалимом..... ни головою твоею»

(Мф. 5, 34–36), а Иероним, комментируя эти слова, говорит: «Заметь, что Спаситель запретил нам клясться не Богом, а небом и землей», и т. д.

Возражение 2. Далее, наказание назначается за преступление. Но для клянущихся тварью назначено наказание, поскольку в [духовном послании] сказано: «Если священник клянется тварью, то он подлежит осуждению, а если он продолжает упорствовать в этом порочном навыке, да будет отлучен». Следовательно, клясться тварью незаконно.

Возражение 3. Далее, нами уже было сказано (4) о том, что клятва является актом религии. Но мы знаем, что нельзя поклоняться и служить твари (Рим. 1, 23, 25). Следовательно, клясться тварью незаконно.

Этому противоречит следующее: Иосиф клялся «жизнью фараона» (Быт. 42, 16). Кроме того, у нас принято клясться Евангелием, мощами и святыми.

Отвечаю: как уже было сказано (1), существует два вида клятв. Первый – это просто привлечение или призыв Бога в свидетели, и этот вид клятвы, подобно вере, зиждется на божественной истине. Но вера сущностно и по преимуществу является верой в Бога, Который и есть сама Истина, и только вторично относится к тварям, в которых истина Божия находит свое отражение, о чем уже было сказано (1, 1). И точно так же в клятве по преимуществу упоминается Бог, Который призывается во удостоверение [клятвы], и только вторично клятва обращается к некоторым рассматриваемым тварям, но не самим по себе, а как отражающим божественную истину. В указанном смысле мы клянемся Евангелием, то есть Богом, истину Которого нам открыло Евангелие, а также верившими и хранившими эту истину святыми.

Другим способом принесения клятвы является проклятье, и в этом виде клятвы тварь упоминается в том смысле, что над нею может быть произведен Божий суд. В указанном смысле человек часто клянется своей головой, собственным сыном или какой-то иной любимой им вещью, как [например] поклялся апостол, сказав: «Бога призываю во свидетели на душу мою» (2Кор. 1, 23).

Что касается клятвы Иосифа жизнью фараона, то её можно понимать в обоих смыслах – либо в том, что он как бы вверял жизнь фараона Богу, либо же посредством привлечения последнего [к клятве], как если бы он обратился к истине божественной правосудности, которую земные правители призваны блюсти.

Ответ на возражение 1. Господь запретил нам клясться тварью, чтобы мы не стали воздавать ей божественные почести. Поэтому Иероним добавляет, что «евреи, клянясь ангелами и т. п., служили твари так, как подобает служить одному только Богу».

По той же причине канон предписывает наказывать клянущихся тварью священников, [а именно постольку] поскольку это отдает богохульством неверия. Поэтому далее сказано: «Если кто-либо клянется волосами Бога, или Его головой, или как-то иначе возводит хулу на Бога, и при этом имеет духовный сан, да будет его лишен».

Сказанного достаточно для ответа на возражение 2.

Ответ на возражение 3. Божественное поклонение оказывается тому, кого клятвенно призывают в свидетели, относительно чего [в Писании] есть [соответствующий] запрет: «Имени других «богов» не упоминайте» (Исх. 23, 13). Но если в клятве твари упоминаются так, как было показано нами выше, то религиозное поклонение им не оказывается.

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что клятва не обладает обязательной силой. В самом деле, к клятве прибегают для того, чтобы подтвердить истинность утверждения. Но когда человек утверждает нечто о будущем, он может говорить правду, но это нельзя проверить. Так, Павел не лгал, когда обещал прийти в Коринф (1Кор. 16, 5), хотя впоследствии не пришел (2Кор. 1, 15–24). Следовательно, похоже, что клятва не обязывает.

Возражение 2. Далее, добродетель не является противоположностью добродетели. Затем, клятва, как сказано (4), это акт добродетели. Но подчас исполнение того, относительно чего была принесена клятва, может быть противным добродетели или препятствовать ей, как, например, если бы кто-либо поклялся согрешить или воздержаться от некоторого добродетельного поступка. Следовательно, клятва обязывает не всегда.

Возражение 3. Далее, иногда человека вынуждают клясться в чем-либо против его воли. Но «такой человек может быть освобожден от обязанности исполнения клятвы римским папой». Следовательно, клятва обязывает не всегда.

Возражение 4. Кроме того, никто не может находиться под двумя противоположными обязательствами. Однако подчас случается так, что у клянущегося и того, кому клянутся, намерения противоположны. Следовательно, клятва не может обязывать всегда.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Исполняй пред Господом клятвы твои!» (Мф. 5, 33).

Отвечаю: обязательство подразумевает нечто такое, что должно быть исполнено или опущено, что никак не связано ни с разъясняющей клятвой (которая относится к чему-то в настоящем или прошлом), ни с теми клятвами, которые приносятся в отношении того, что обусловливается какой-либо иной причиной (как, например, если бы кто-то поклялся, что завтра будет идти дождь), но связано только с теми вещами, которые будут исполнены дающим клятву.

Затем, разъясняющая клятва, которая относится к чему-то в прошлом или настоящем, должна содержать истину, и точно такой же должна быть и та клятва, которая дается относительно того, что будет исполнено нами в будущем. Однако между ними существует различие, поскольку в клятве, которая дается в отношении прошлого или настоящего, это обязательство касается не вещи, которая была или есть, а поступка клянущегося, а именно в том, насколько его клятва относительно того, что было или есть, истинна, в то время как в клятве, которая дается относительно того, что будет нами исполнено, обязательство касается той вещи, которую мы клятвенно обязуемся исполнить. В самом деле, человек обязан поистине исполнить то, в чем он поклялся, иначе его клятва окажется ложной.

Но если эта вещь такова, что он над нею не властен, то его клятве недостает благоразумной осмотрительности, за исключением тех случаев, когда то, что было для него возможным во время клятвы, впоследствии стало для него невозможным по причине некоторого несчастья, как [например] когда человек поклялся заплатить столько-то денег, которые затем были у него украдены или отняты силой. Тогда он, похоже, должен быть освобожден от исполнения своей клятвы, хотя и обязан стараться сделать все, что в его силах, о чем мы уже говорили тогда, когда речь шла об обязательстве обета (88, 3). Если же, с другой стороны, эта вещь такова, что человек может её исполнить, но не должен (либо потому, что она сущностно зла, либо потому, что она препятствует благу), то его клятве недостает правосудности, и потому клятву, исполнение которой может обусловить некое зло или воспрепятствовать благу (а то и другое суть зло), соблюдать не нужно.

Из всего этого следует заключить, что поклявшийся нечто сделать обязан сделать все ради торжества истины, но только в том случае, если соблюдены два [других] сопутствующих условия, а именно суд и правосудность.

Ответ на возражение 1. Простое утверждение и клятва, когда в свидетели призывается Бог, совсем не одно и то же, поскольку для истинности утверждения достаточно, чтобы в тот момент, когда человек сообщает о том, что он намеревается сделать, это было истинным в своей причине, а именно в намерении утверждающего. Но к клятве надлежит прибегать только тогда, когда клянущийся абсолютно уверен в том, в чем он дает клятву, и потому если человек дал клятву, то из почтения к призванному в свидетели Богу он обязан сделать все, чтобы то, в чем он поклялся, стало истинным, за исключением тех случаев, когда это может обусловить дурное следствие, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 2. Клятва может обусловливать дурное следствие двояко. Во-первых, когда она изначально содержит в себе дурное следствие – то ли потому, что сама по себе дурна (например, если человек поклялся совершить прелюбодеяние), то ли потому, что препятствует большему благу, как если бы человек поклялся не постригаться в монахи, или не становиться священником, или не принимать прелатства, хотя это могло бы быть для него благом, или что-то подобное. Такого рода клятвы сами по себе незаконны, хотя здесь нужно проводить различение. В самом деле, если человек клянется совершить грех, то он согрешает и в самой клятве, и в том грехе, который он совершает во исполнение клятвы, тогда как если человек клянется не делать то, что является большим благом (а делать это он не обязан), то хотя он и согрешает в самой клятве (чиня препятствия Святому Духу, Вдохновителю добрых намерений), тем не менее, он не согрешает в том, что он совершает во исполнение клятвы, хотя было бы лучше, если бы он её не исполнил.

Во-вторых, клятва может обусловливать дурное следствие по причине возникновения нового и непредвиденного обстоятельства. Таким был тот случай, когда Ирод с клятвою обещал плясавшей пред ним девице дать ей то, что она попросит Такая клятва могла бы быть изначально законной, если бы ей сопутствовало необходимое условие, а именно что девица попросит что-либо законное. Но исполнение этой клятвы оказалось незаконным, в связи с чем Амвросий говорит, что «иногда не следует исполнять обещанное и быть верным клятве, как это имело место в случае Ирода, который не пожелал отказываться от своего обещания и казнил Иоанна».

Ответ на возражение 3. В клятве, данной человеком против его воли, содержится двоякое обязательство. Одним он обязан тому, кому он поклялся, и это обязательство отменяется принуждением, поскольку тот, кто использовал силу, заслуживает того, чтобы обещанное ему [таким образом] не исполнялось. Другим является обязательство перед Богом, почитание Которого обязывает человека исполнить то, что именем Его он поклялся исполнить. Это обязательство перед судом совести является неустранимым, и потому человек должен предпочесть временные утраты нарушению своей клятвы. Однако он может стремиться к тому, чтобы правосудный суд возместил ему потери или осудил дело его насильника, даже если это противоречит клятве, поскольку такая клятва могла бы обусловить дурные следствия, что было бы противно общественной правосудности. Римские папы, освобождая людей от такого рода клятв, не говорили, что такие клятвы ни к чему не обязывают, но находили праведную причину для того, чтобы ослабить обязательство.

Ответ на возражение 4. Когда намерение клянущегося отличается от намерения того, кому он клянется, по причине хитрости клянущегося, он обязан соблюсти свою клятву так, как её понял на слух тот, кому он поклялся. Поэтому Исидор говорит: «Как бы ни ловчил, формулируя свою клятву, хитрец, являющийся свидетелем его совести Бог принимает его клятву так, как понял её человек, которому она была принесена»⁵²³. А то, что это сказано о ложной клятве, явствует из [его] дальнейших слов: «Кто произносит имя Божие всуе и вероломно обманывает ближнего, тот виноват вдвойне». Но если клянущийся не прибегал к хитрости, то его обязательство совпадает с его намерением. Поэтому Григорий говорит, что «человеческое ухо воспринимает такие слова в их естественном внешнем смысле, но божественный суд раскрывает их замысел в соответствии с нашим внутренним намерением»⁵²⁴.

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что клятва обязывает больше, чем обет. Ведь обет – это просто обещание, тогда как клятва помимо обещания содержит ещё и призвание в свидетели Бога. Следовательно, клятва обязывает больше, чем обет.

Возражение 2. Далее, то, что слабей, нуждается в подтверждении со стороны более сильного. Но обет подчас подтверждается клятвой. Следовательно, клятва наделена большей силой, чем обет.

Возражение 3. Далее, обязательство обета, как было показано выше (88, 1), возникает из обдумывания ума, тогда как обязательство клятвы связано с истиной Бога, Которого призывают в свидетели. И коль скоро истина Бога есть нечто большее, чем человеческое обдумывание, то похоже на то, что обязательство клятвы превосходит таковое обета.

Этому противоречит следующее: обет связывает человека с Богом, в то время как клятва, как правило, связывает его с человеком. Но всякий обязан Богу больше, чем человеку. Следовательно, обет обязывает больше, чем клятва.

Отвечаю: обязательства равно обета и клятвы являются следствиями чего-то божественного, но по-разному. Так, обязательство обета зиждется на той преданности, которой мы должны быть преданы Богу, и эта преданность обязывает нас исполнить то, что мы Ему обещали. С другой стороны, обязательство клятвы зиждется на почтении, которым мы должны почитать Бога, и это почтение обязывает нас сделать истинным то, что мы обещали [клянясь] Его именем. Затем, любой акт неверности содержит в себе непочтительность, но не наоборот, поскольку неверность подданных своему господину, похоже, и есть наибольшая непочтительность. Поэтому обет по самой своей природе обязывает больше, чем клятва.

Ответ на возражение 1. Обет – это не просто обещание, а обещание, данное Богу. Неверность же Богу является тягчайшим [из грехов].

Ответ на возражение 2. Обет подтверждается клятвой не потому, что клятва сильнее обета, а потому, что ещё большее постоянство обнаруживается «в двух непреложных вещах» (Евр. 6, 18).

Ответ на возражение 3. Обдумывание ума сообщает обету его неизменность со стороны того, кто приносит обет. Однако куда большую причину его неизменности должно усматривать со стороны Бога, Которому приносится обет.

С девятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что никто не может освободить от клятвы. Ведь подобно тому, как истина необходима для разъясняющей клятвы, которая относится к чему-то в прошлом или настоящем, точно так же необходима она и для клятвы обязательства, которая относится к чему-то в будущем. Но никто не может освободить человека от того, чтобы его клятва относительно нынешнего или прошедшего была истинной. Следовательно, никто не вправе освобождать человека и от делания им истинным того, что он клятвенно обещал сделать в будущем.

Возражение 2. Далее, клятва обязательства служит выгоде того, кому она принесена. Но очевидно, что он не может освободить поклявшегося от его клятвы, поскольку это противоречило бы почитанию Бога. Следовательно, кто-то другой тем более не может освободить его от его клятвы.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (88, 12), любой епископ может освободить от обета, за исключением тех немногих обетов, освобождать от которых имеет право один только папа. Поэтому в тех случаях, когда клятва допускает освобождение, любой епископ может освободить и от клятвы. И все же это считается незаконным. Следовательно, похоже, что клятва не допускает освобождения.

Этому противоречит следующее: обет, как было показано выше (8), обязывает больше, чем клятва. Но обет допускает освобождение. Следовательно, допускает его и клятва.

Отвечаю: как уже было сказано (88, 10), необходимость в освобождении от исполнения закона или обета связана с тем, что то, что является полезным и нравственно добрым само по себе и в целом, в некотором особом частном случае может оказаться нравственно злым и пагубным, и этот случай законом или обетом не предусмотрен. Но что-либо нравственно злое или пагубное несовместимо с предметом клятвы, поскольку как нравственно злое оно противно правосудности, а как пагубное – суду Следовательно, клятва тоже допускает освобождение.

Ответ на возражение 1. Освободить от клятвы не означает разрешить делать что-либо противное клятве. Последнее невозможно, поскольку соблюдение клятвы связано с божественным предписанием, которое не допускает освобождения. Это [освобождение] следует понимать так, как было разъяснено нами выше (88, 10) в отношении [освобождения от] обетов, а именно что бывшее прежде предметом клятвы впредь не является её предметом, поскольку оно перестало быть надлежащим предметом клятвы. Но предмет разъясняющей клятвы, которая относится к чему-либо в прошлом или настоящем, уже обрел некоторую необходимость и стал неизменным, и потому освобождение относилось бы не к предмету, а к самому акту клятвы, вследствие чего такое освобождение само по себе было бы противным божественному предписанию. С другой стороны, предмет клятвы обязательства является чем-то в будущем, которое допускает изменение, и потому в некоторых особых случаях он мог бы стать незаконным или пагубным и, следовательно, ненадлежащим для клятвы предметом. Поэтому клятва обязательства допускает освобождение – ведь такое освобождение относится к предмету клятвы и не противоречит божественному предписанию о соблюдении клятв.

Ответ на возражение 2. Один человек может клятвенно пообещать что-либо другому двояко. Во-первых, так, что он обещает ему что-то ради его же пользы, например, когда он обещает служить ему или дать ему денег. От такого обещания он может быть освобожден тем, кому он пообещал, поскольку принято считать, что его добровольная готовность делать тому что-то [доброе сама по себе] является соблюдением обещания. Во-вторых, один человек может пообещать другому то, что связано с божественным поклонением или пользой других, например, когда человек клятвенно обещает другому постричься в монахи или совершить какой-то добрый поступок. В этом случае тот, кому дано обещание, не может освободить того, кто дал обещание, поскольку такое обещание было дано не столько ему, сколько Богу (за исключением тех случаев, когда было оговорено некоторое условие, например, «если он согласится» или что-либо в том же роде).

Ответ на возражение 3. Иногда то, что стало предметом клятвы обязательства, является очевидным образом противным правосудности – то ли потому, что оно суть грех, как когда человек клянется совершить убийство, то ли потому, что оно препятствует большему благу, как когда человек клянется не стричься в монахи, и такая клятва не нуждается ни в каком освобождении. Однако если в первом случае человек обязан не соблюдать такую клятву, то в последнем он вправе как соблюдать, так и не соблюдать клятву, о чем уже было сказано (7). Иногда о том, что обещано в клятве, нельзя с уверенностью сказать, правильно оно или неправильно, полезно или вредно, [является таким] само по себе или в связи с некоторым обстоятельством. В таком случае освободить [от клятвы] может любой епископ. А ещё иногда то, что было обещано в клятве, является очевидным образом законным и полезным. Такая клятва, понятно, может допускать не столько освобождение, сколько изменение, а именно в тех случаях, когда оказывается, что для общественного блага можно сделать что-либо лучшее. Принятие такого рода решения, похоже, по преимуществу является прерогативой папы, который руководит всей Церковью. Что же касается полного освобождения, то право на него в целом принадлежит только папе, [по крайней мере] в том, что касается руководства всем, что связано с церковной жизнью. И точно так же любой [человек] может отменить клятву в том случае, если она дана одним из его субъектов в отношении того, что подчинено его власти; например, отец может отменить клятву своей дочери и муж – жены (Чис. 30), о чем уже было сказано, когда речь шла об обетах (88, 8).

С десятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что клятву не может сделать недействительной условие, которое связано с личностью или временем. Ведь клятва, согласно апостолу, дается «во удостоверение» (Евр. 6, 16). Но всякий и во всякое время может удостоверить свое утверждение. Следовательно, похоже, что клятву не может сделать недействительной условие, которое связано с личностью или временем.

Возражение 2. Далее, поклясться Богом есть нечто [гораздо] большее, чем поклясться Евангелием, о чем Златоуст говорит так: «[Иные полагают] что когда есть причина для клятвы, то если она незначительна – надлежит клясться Богом, а если значительна – Евангелием. Таким должно ответить: «Что за вздор! Священные Писания были даны ради Бога, а не Бог – ради Священных Писаний"». Но люди при всех условиях и всегда имеют обыкновение клясться Богом. Следовательно, они тем более могут законно клясться Евангелием.

Возражение 3. Далее, из противоположных причин не может возникнуть одно и то же следствие, поскольку противоположные причины обусловливают противоположные следствия. Но некоторым запрещено клясться по причине некоторого личного изъяна, например, детям до четырнадцати лет и тем, кто был уличен в лжесвидетельстве. Следовательно, похоже, что человеку нельзя запрещать клясться ни по причине его достоинства (например, если он является духовным лицом), ни по причине торжественности момента.

Возражение 4. Кроме того, никто из живущих в этом мире по своему достоинству не равен ангелу, по каковой причине [в Писании] сказано: «Меньший в царстве небесном – больше его» (Мф. 11, 11), то есть Иоанна Крестителя, доколе он жив. Но ангелу дозволено клясться, поскольку читаем, что ангел «клялся Живущим во веки веков» (Откр. 10, 6). Следовательно, никто не может быть освобожден от клятвы по причине его достоинства.

Этому противоречат следующие слова канона: «Да не клянется священник, но да будет испытан» своим святым посвящением; и еще: «Недозволительно никому из посвященных в духовный сан клясться мирянину на Святом Евангелии».

Отвечаю: в клятве должно усматривать две вещи. Первую – со стороны призываемого в свидетели Бога, и в этом отношении мы должны относиться к клятве с великим благоговением. Поэтому дети до достижения ими совершеннолетия освобождены от необходимости клясться, и никто не вправе потребовать от них клятву потому, что они ещё не научились настолько совершенно пользоваться разумом, чтобы быть способными приносить её с должным благоговением. И лжесвидетелям запрещено клясться постольку, поскольку их предшествующие действия дают основания полагать, что они не будут относиться к клятве с приличествующим ей благоговением. По этой же причине, а именно что к клятве должно относиться с приличествующим ей благоговением, закон гласит: «Пусть тот, кто решился поклясться на священных вещах, прежде постится со всей пристойностью и страхом Божиим».

Другую вещь должно усматривать со стороны человека, утверждение которого подтверждается клятвой. Ведь утверждение человека нуждается в подтверждении только тогда, когда оно представляется сомнительным. Но если слова человека вызывают сомнение в том, правду ли он говорит, то это умаляет его достоинство, и потому «не должно клясться тем, чье достоинство велико». Поэтому закон гласит, что «священники не должны прибегать к клятвам без серьезной на то причины». Однако в тех случаях, когда этого от них требуют, а также ради защиты большого блага они вправе приносить клятвы. Особым случаем являются духовные празднества, тем более, если речь идет о тех торжествах, когда они должны полностью посвящать себя духовным вопросам. В таких случаях они не должны без крайней на то необходимости клясться относительно чего-либо преходящего.

Ответ на возражение 1. Одни не могут подтвердить свои утверждения по причине собственного изъяна, тогда как слово других столь весомо, что не нуждается ни в каком подтверждении.

Ответ на возражение 2. Как говорит Августин, чем значительней то, что подтверждается клятвой, тем священней и более обязательной является сама клятва, и потому в отношении наиболее значимого следует клясться скорее Богом, чем Евангелием. Однако с точки зрения способа принесения клятвы возможно и обратное, например, если клятва Евангелием приносится обдуманно и торжественно, а клятва Богом – легкомысленно и впопыхах.

Ответ на возражение 3. Ничто не препятствует тому, чтобы вследствие избыточности и недостаточности одна и та же вещь могла обусловливаться противоположными причинами. Поэтому в то время как одни освобождаются от клятвы постольку, поскольку их достоинство столь велико, что им не подобает клясться, другие занимают столь низкое положение, что их клятвы не имеют никакого значения.

Ответ на возражение 4. Клятва ангела представлена не по причине какого-либо изъяна в ангеле, как если бы кто-либо не поверил просто его слову, а для того, чтобы показать, что его утверждение проистекает из неизменной расположенности Бога. Ведь и [Сам] Бог в Священном Писании иногда клянется, дабы этим, по словам апостола, показать «непреложность Своей воли» (Евр. 6, 17).