Вопрос 49. О каждой из как бы неотделимых частей рассудительности

Теперь нам предстоит рассмотреть каждую из как бы неотделимых частей рассудительности, под каковым заглавием наличествует восемь пунктов: 1) о памяти; 2) о разумности, или умности; 3) о понятливости; 4) о проницательности; 5) о разуме⁷²; 6) о предусмотрительности; 7) о бдительности; 8) о предосторожности.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что память не является частью рассудительности. Ведь память, как указывает Философ, находится в чувственной части души, в то время как рассудительность – в разумной части. Следовательно, память не является частью рассудительности.

Возражение 2. Далее, рассудительность возникает и совершенствуется благодаря опыту, тогда как память находится в нас по природе. Следовательно, память не является частью рассудительности.

Возражение 3. Далее, память относится к прошлому, тогда как рассудительность, как сказано в шестой [книге] «Этики», направлена на будущие поступки, относительно которых можно принимать решение⁷³. Следовательно, память не является частью рассудительности.

Этому противоречит следующее: Туллий в числе других частей рассудительности приводит и память.

Отвечаю: рассудительность, как уже было сказано (47, 5), направлена на случайные предметы действий. Затем, в такого рода вопросах человек может определяться посредством не того, что является просто и необходимо истинным, а того, что происходит в большинстве случаев, поскольку начала должны быть адекватны своим заключениям и «подобное должно выводиться из подобного». Но для обнаружения того, что истинно в большинстве случаев, нам необходим опыт, по каковой причине Философ говорит, что для возникновения и возрастания умственной добродетели требуется опыт и время⁷⁴. Но опыт, как сказано в первой [книге] «Метафизики», «появляется благодаря памяти»⁷⁵, и потому рассудительность нуждается в памяти о многих вещах. Следовательно, память по праву считается частью рассудительности.

Ответ на возражение 1. Как было показано выше (47, 6), рассудительность прилагает универсальные начала к частностям, которые являются объектами чувства. Следовательно, рассудительность использует много принадлежащих чувственной способности вещей, и одной из них является память.

Ответ на возражение 2. Как склонность к рассудительности находится в нас по природе, в то время как её совершенство возникает благодаря практике или благодати, точно так же и память, как говорит Туллий в своей «Риторике», возникает не только благодаря природе, но и с помощью усердия и искусства.

Всего же вещей, посредством которых человек совершенствует свою память, четыре. Во-первых, когда человек желает что-либо запомнить, он должен подобрать некоторую уместную, но в то же время несколько необычную ассоциацию. Ведь необычному свойственно нас поражать, по каковой причине оно сильнее всего запечатлевается в уме, чем объясняется то обстоятельство, что лучше всего нам запоминается виденное нами в детстве. Притом когда разум выискивает эти ассоциации или образы, необходимо иметь в виду, что простые и духовные впечатления легко забываются, если они не ассоциируются с каким-либо материальным образом, поскольку человеческое знание теснее всего связано с чувственными объектами. По этой причине память усваивается чувственной части души. Во-вторых, когда человек желает что-либо запомнить, он должен тщательно рассмотреть это и упорядочить, и тогда он сможет легко переходить от одного воспоминания к другому. Поэтому Философ говорит, что «подчас [само] место пробуждает наши воспоминания, поскольку от него мы быстро переходим к воспоминаниям о том, что с ним связано». В-третьих, мы должны проявлять озабоченность и со всей серьезностью относиться к тому, что мы хотим запомнить, поскольку чем сильнее что-либо запечатлено в уме, тем труднее его забыть. Поэтому Туллий в своей «Риторике» говорит, что «озабоченность сохраняет целостные фигуры образов». В-четвёртых, мы должны часто раздумывать о том, что мы хотим сохранить в памяти. Поэтому Философ говорит, что «раздумывание сохраняет воспоминания», поскольку, по его же словам, «обычай – второе естество». В самом деле, когда мы часто задумываемся о чем-либо, то [приучаемся] быстро его припоминать, мысленно переходя от одной вещи к другой в своего рода естественном порядке.

Ответ на возражение 3. Нам свойственно рассуждать о будущем, опираясь на прошлое, и потому память о прошлом необходима нам для того, чтобы принимать верные решения относительно будущего.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что разумность не является частью рассудительности. Ведь когда две вещи являются членами разделения, одна из них не может быть частью другой. Но, согласно сказанному в шестой [книге] «Этики», умственная добродетель разделяется на рассудительность и разумность⁷⁶. Следовательно, разумность нельзя полагать частью рассудительности.

Возражение 2. Далее, разумность перечислена среди даров Святого Духа и, как было показано выше (8, 8), принадлежит вере. Но рассудительность – это отличная от веры добродетель, что со всей очевидностью следует из того, что уже было сказано (4, 8; 62, 2). Следовательно, разумность не принадлежит рассудительности.

Возражение 3. Далее, рассудительность имеет дело с единичными обстоятельствами, с которыми связаны поступки⁷⁷, тогда как разумность познает универсальные и бестелесные объекты⁷⁸.

Следовательно, разумность не является частью рассудительности.

Этому противоречит следующее: Туллий считает разумность частью рассудительности, и то же самое утверждает Макробий.

Отвечаю: разумность в настоящем случае означает не умственную способность, а правильную оценку некоторого целевого начала, которое мыслится как нечто самоочевидное наподобие того, как мы разумеем первые начала доказательств. Затем, любое умозаключение следует из некоторых утверждений, которые принимаются как первичные, и потому любое рассуждение необходимо проистекает из некоторого разумения. Поэтому коль скоро рассудительность есть прилагаемый к действию правый разум, то вся рассудительность как процесс необходимо должна зиждиться на разумности. И эта-то вот разумность и полагается частью рассудительности.

Ответ на возражение 1. Рассуждение рассудительности завершается как в своем заключении в частном предмете действия, к которому, как было показано выше (47, 3), она прилагает знание некоторого универсального начала. Но единичное заключение выводится из универсальной и единичной посылок. Поэтому рассуждение рассудительности должно проистекать из двоякой разумности. Одна из них – это знание универсалий, и такая разумность является умственной добродетелью, посредством которой нам по природе известны не только созерцательные начала, но, как было показано выше (47, 6), также и практические универсальные начала, например: «Никому не причиняй зла». Другая разумность, как сказано в шестой [книге] «Этики»⁷⁹, есть знание предела, то есть некоторого изначально единичного и случайного практического вопроса, а именно меньшей посылки, которая, как уже было сказано (47, 3), в силлогизме рассудительности необходимо должна быть единичностью. Но это изначально единичное, как сказано в том же месте, суть некоторая единичная цель. Поэтому та разумность, которая является частью рассудительности, есть правильная оценка некоторой частной цели.

Ответ на возражение 2. Та разумность, которую полагают даром Святого Духа, является, как было показано выше (8, 1), быстрым проникновением в божественное. И это совсем не та разумность, которую полагают частью рассудительности, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 3. Правильная оценка некоторой частной цели называется и «разумностью», поскольку её объектом является начало, и «чувством», поскольку её объект является частным. Именно это имеет в виду Философ, когда говорит, что «нужно обладать чувством в отношении такого рода вещей, и оно-то и есть разумность»⁸⁰. Но это должно понимать как сказанное не о частном чувстве, посредством которого мы познаем связанные с ним чувственности, а о внутреннем чувстве, посредством которого мы судим о частностях.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что понятливость нельзя считать частью рассудительности. В самом деле, то, что является необходимым условием всякой умственной добродетели, не может быть усвоено [только] одной из них. Но понятливость необходима каждой умственной добродетели. Следовательно, её нельзя считать частью рассудительности.

Возражение 2. Далее, то, что принадлежит человеческой добродетели, находится в нашей власти, поскольку то, за что нас хвалят и обвиняют, находится в нашей власти. Но понятливость не находится в нашей власти, поскольку она принадлежит некоторым в силу их естественного расположения. Следовательно, она не является частью рассудительности.

Возражение 3. Далее, понятливость находится в ученике, в то время как рассудительность, которой надлежит наставлять, похоже, скорее приличествует преподающему, которого ещё называют «наставником». Следовательно, понятливость не является частью рассудительности.

Этому противоречит следующее: Макробий, следуя Плотину, указывает на понятливость как на одну из частей рассудительности.

Отвечаю: как уже было сказано (47, 3), рассудительность связана с частными предметами действий, и так как таких предметов бесконечное множество, никто не в состоянии ни исследовать их в полной мере, ни исполнить мгновенно, поскольку для этого требуется некоторый отрезок времени. Поэтому в вопросах, связанных с рассудительностью, человек нуждается в обучении со стороны других, а особенно старших, которые в практических делах приобрели здравое разумение целей. По этой причине Философ говорит, что «недоказательным утверждениям и мнениям опытных, старших и рассудительных внимать следует не меньше, чем доказательствам, поскольку опыт дал им «око», благодаря которому они видят начала»⁸¹. А [Писание об этом] говорит так: «Не полагайся на рассудительность твою»⁸² (Прит. 3, 5); и еще: «Бывай в собрании старцев – и, кто мудр, прилепись к тому» (Сир. 6, 35). Но готовность к обучению является признаком понятливости, и потому понятливость по справедливости считается частью рассудительности.

Ответ на возражение 1. Хотя понятливость идет на пользу любой умственной добродетели, тем не менее, она по преимуществу принадлежит рассудительности в силу приведенной выше причины.

Ответ на возражение 2. Человек обладает естественной склонностью к понятливости, равно как и ко всему остальному, что связано с рассудительностью. Однако для достижения совершенной понятливости ему необходимо прилагать собственные усилия, тщательно, часто и с должным почтением используя свой ум для обучения у научившихся, не пренебрегая этим из-за лени и не отвергая из-за гордости.

Ответ на возражение 3. Посредством рассудительности человек наставляет не только других, но и самого себя, о чем уже было сказано (47, 12). Поэтому и в подчиненных есть место для рассудительности, частью которой является понятливость. При этом и научившиеся должны быть в некоторых отношениях понятливыми, поскольку в том, что касается рассудительности, никто не может быть полностью самодостаточным, о чем уже было сказано.

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что проницательность не является частью рассудительности. В самом деле, проницательность, как сказано в первой [книге] «Второй аналитики», «есть способность мгновенно найти средний термин»⁸³ доказательства. Но рассуждением рассудительности не является доказательство, поскольку она имеет дело со случайностями. Следовательно, проницательность не относится к рассудительности.

Возражение 2. Далее, рассудительности, как сказано в шестой [книге] «Этики», надлежит принимать верное решение⁸⁴. Но, как сказано в той же [книге], «проницательность отличается от принятия решения, ибо проницательность есть своего рода наитие», то есть удачная догадка, а «наитие обходится без рассуждения и является внезапно, тогда как решение принимают в течение долгого времени»⁸⁵. Следовательно, проницательность нельзя считать частью рассудительности.

Возражение 3. Далее, проницательность есть удачная догадка. Но использование догадок – это риторический прием. Следовательно, проницательность, пожалуй, надлежит относить не к рассудительности, а к риторике.

Этому противоречат следующие слова Исидора: «Заботлив тот, кто проницателен и бдителен»⁸⁶. Но, как было показано выше (47, 9), забота свойственна рассудительности. Следовательно, ей свойственна и проницательность.

Отвечаю: рассудительность заключается в правильной оценке предметов действий. Но правильную оценку, или мнение, причем в отношении как практических, так и созерцательных вопросов можно приобрести двояко: во-первых, путем самостоятельного открытия; во-вторых, путем обучения этому другим. И как понятливость состоит в правильной расположенности человека к тому, чтобы получить правильное мнение от другого, точно так же проницательность – это надлежащая расположенность к тому, чтобы приобрести правильную оценку самостоятельно, по каковой причине проницательность принимается за наитие, частью которого она является. В самом деле, наитие – это удачная догадка относительно чего бы то ни было, тогда как проницательность – это «способность мгновенно найти средний термин». Однако назвавший проницательность частью рассудительности философ⁸⁷ понимает её именно как наитие и потому говорит, что «проницательность – это навык, благодаря которому мгновенно обнаруживается надлежащее».

Ответ на возражение 1. Проницательность направлена на нахождение среднего термина не только в доказательном, но также и в практическом силлогизме, как, например, когда, по словам Философа, два человека дружат между собой потому, что они враги одного и того же третьего⁸⁸. Следовательно, проницательность принадлежит рассудительности.

Ответ на возражение 2. Философ приводит истинную причину того, почему разумное решение не является наитием, которое мгновенно схватывает то, что должно быть выполнено. Однако хотя человеку для принятия верного решения и требуется определенный промежуток времени, это отнюдь не означает, что при поиске такого решения удачная догадка бесполезна. Ведь подчас от нас требуется незамедлительное выполнение чего-либо, и тогда она бывает весьма кстати. Следовательно, проницательность совершенно справедливо считают частью рассудительности.

Ответ на возражение 3. Риторика тоже является рассуждением относительно практических вопросов, и потому ничто не препятствует тому, чтобы одна и та же вещь была свойственна и риторике, и рассудительности. Однако в настоящем случае догадка понимается не только в том смысле, в каком её используют ораторы, но также и как относящаяся ко всему тому, в отношении чего о человеке говорят как о догадавшемся об истине.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что разум нельзя считать частью рассудительности. В самом деле, субъект акциденции не может являться её частью. Но рассудительность находится в разуме как в своем субъекте⁸⁹. Следовательно, разум нельзя считать частью рассудительности.

Возражение 2. Далее, то, что общо многим, не может считаться частью кого-либо из них, а если и считаться, то только того, кому оно принадлежит преимущественным образом. Но разум необходим всем умственным добродетелям, а преимущественным образом – мудрости и науке, которые используют доказательный разум. Следовательно, разум не должно считать частью рассудительности.

Возражение 3. Далее, как было показано выше (I, 79, 8), разум как сила сущностно не отличается от ума. Таким образом, если ум считается частью рассудительности⁹⁰, то добавление [к перечню] разума является излишним.

Этому противоречит следующее: Макробий, следуя Плотину, считает разум⁹¹ одной из частей рассудительности.

Отвечаю: как сказано в шестой [книге] «Этики», «дело рассудительного – это, прежде всего, разумно принимать решения»⁹². Но принятие решения связано с переходящим от одних вещей к другим поиском, а это является делом разума. Поэтому для того, чтобы быть рассудительным, человеку необходима способность рассуждения. И коль скоро то, что требуется для совершенства рассудительности, называется необходимой или как бы неотделимой частью рассудительности, то из этого следует, что разум по справедливости считается одной из таких частей.

Ответ на возражение 1. Разум в настоящем случае означает не [душевную] силу, а правильное использование.

Ответ на возражение 2. Уверенность разума исходит от ума. Однако сама потребность в разуме связана с недостаточностью ума – ведь когда умственная сила в полной мере действенна, в разуме нет никакой необходимости, поскольку тогда ум постигает истину посредством простой интуиции, как это имеет место в Боге и ангелах. С другой стороны, частные вопросы действия, которыми распоряжается рассудительность, весьма далеки от состояния интеллигибельных вещей, причем тем более далеки, чем менее они установлены и определенны. Так, предметы искусства, будучи единичностями, тем не менее, в достаточной степени установлены и определенны, и потому относительно большинства из них, как сказано в третьей [книге] «Этики», для принятия решения не остается места по причине их несомненности⁹³. Поэтому хотя в ряде других умственных добродетелей разум является более определенным, чем в случае рассудительности, тем не менее, именно рассудительности преимущественным образом требуется способность к рассуждению, благодаря которому человек может правильно прилагать универсалии к многоразличным и неопределенным частностям.

Ответ на возражение 3. Хотя ум и разум и не являются различными силами, тем не менее, они различаются согласно различию их актов. В самом деле, ум [или разумение (intelligere)] называется так потому, что он внутренне постигает истину ^{(8, 1)}, тогда как разум называется так потому, что он любознателен и дискурсивен. Поэтому их обоих принято считать частями разума, о чем уже было сказано (2).

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что предусмотрительность нельзя считать частью рассудительности. В самом деле, ничто не может быть частью самого себя. Но предусмотрительность, похоже, есть то же, что и рассудительность, поскольку, как говорит Исидор, «рассудительным является тот, кто глядит далеко вперед»⁹⁴, а это, согласно Боэцию, и означает предусматривать, или предвидеть⁹⁵. Следовательно, предусмотрительность не является частью рассудительности.

Возражение 2. Далее, рассудительность является исключительно практической, тогда как предвиденье [или предусмотрительность] может быть также и созерцательным – ведь «видение», от которого происходит слово «предвиденье», в большей степени имеет дело с созерцанием, нежели с действием. Следовательно, предусмотрительность не является частью рассудительности.

Возражение 3. Далее, главным актом рассудительности является предписание, в то время как вторичными актами – вынесение суждения и принятие решения. Но ничто из этого, похоже, не предполагает никакой предусмотрительности. Следовательно, предусмотрительность не является частью рассудительности.

Этому противоречит авторитет Туллия и Макробия, которые, как уже было сказано (48), считали предусмотрительность частью рассудительности.

Отвечаю: как уже было сказано (47, 6), рассудительность по преимуществу относится к средствам достижения цели и присущим ей делом является упорядочение их к цели. Затем, некоторые вещи являются необходимыми для достижения цели, и они подчинены [только] божественному Провидению, тогда как другие, а именно случайные предметы действий, подчинены человеческой предусмотрительности и могут быть выполнены человеком ради достижения цели. Но прошедшее является своего рода необходимым, поскольку сделанное не может стать несделанным. И точно так же нынешнее является своего рода необходимым, поскольку Сократ, пока он сидит, необходимо сидит.

Таким образом, будущие случайности – в той мере, в какой они могут быть определены человеком к цели человеческой жизни – являются предметами рассудительности, а все подобное и входит в понятие предусмотрительности, которое указывает на что-то в будущем, к чему должно быть определено то, что происходит в настоящем. Следовательно, предусмотрительность является частью рассудительности.

Ответ на возражение 1. Когда некое множество является необходимым для единства, что-то одно [из этого множества] должно быть тем главным, от которого зависит все остальное. Поэтому в любом целом одна из его частей является формообразующей и доминирующей и благодаря ей целое обладает единством. Так и предусмотрительность является главной частью рассудительности – ведь независимо от всего того, что ещё необходимо для рассудительности, ей точно необходимо, чтобы некоторая частная вещь была правильно определена к цели. Поэтому даже самое свое имя рассудительность получила от предусмотрительности (providentia) как от своей главной части.

Ответ на возражение 2. Созерцание направлено на универсальное и необходимое, которое само по себе не является чем-то отдаленным, поскольку оно находится везде и всегда, хотя оно далеко от нас в той мере, в какой недоступно нашему познанию. Поэтому предусмотрительность в строгом смысле слова относится не к созерцательным, а только к практическим вопросам.

Ответ на возражение 3. Правильная упорядоченность к цели, которая входит в понятие предусмотрительности, включает в себя правильность и решения, и суждения, и предписания, без которых невозможна никакая правильная упорядоченность к цели.

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что бдительность не может являться частью рассудительности. Ведь быть бдительным, похоже, означает осматриваться по сторонам. Но таких [осматриваний] может быть бесконечно много, и потому они не могут быть предметом рассмотрения разума, в чем [собственно] и заключается рассудительность. Следовательно, бдительность не следует считать частью рассудительности.

Возражение 2. Далее, с обстоятельствами, похоже, связана не столько рассудительность, сколько нравственные добродетели. Но бдительность, похоже, означает внимательность к обстоятельствам. Следовательно, бдительность, пожалуй, принадлежит нравственным добродетелям, а не рассудительности.

Возражение 3. Далее, если кто-либо способен видеть далекое, то он тем более способен видеть и близкое. Но предусмотрительность позволяет человеку видеть далекое. Следовательно, нет никакой необходимости в дополнение к предусмотрительности считать частью рассудительности ещё и бдительность.

Этому противоречит авторитетное мнение Макробия, которое было приведено выше (48).

Отвечаю: как уже было сказано (6), рассудительности в первую очередь присуще правильно упорядочивать нечто к цели, а это возможно только в том случае, когда и цель хороша, и средства хороши и соответственны.

Однако коль скоро рассудительность, как было показано выше (47, 3), связана с единичными предметами действий, что предполагает наличие всевозможных сочетаний обстоятельств, то подчас случается так, что вещь и сама по себе хороша, и соответствует цели, но при этом может стать дурной и не приличествующей цели в силу определенного стечения обстоятельств. Так, может показаться, что для побуждения любимого к взаимности будет правильным явить ему признаки своей любви, но если в ответ в его сердце возникнет превозношение или подозрение в лести, то такое средство уже не будет соответствовать цели. Следовательно, рассудительность нуждается в бдительности, то есть в сопоставлении средств с обстоятельствами.

Ответ на возражение 1. Хотя количество возможных обстоятельств бесконечно, количество актуальных обстоятельств ограничено, и [таким образом] на суждение разума в вопросах действия влияют немногочисленные вещи.

Ответ на возражение 2. Обстоятельства связаны с рассудительностью постольку, поскольку рассудительности необходимо их устанавливать; с другой стороны, они связаны с нравственными добродетелями постольку, поскольку нравственные добродетели совершенствуются посредством установления обстоятельств.

Ответ на возражение 3. Предусмотрительности надлежит усматривать то, что по своей природе приличествует цели, а бдительности надлежит выяснять, насколько оно приличествует цели ввиду [сложившихся] обстоятельств. И так как то и другое по-своему трудно, то обе они считаются отдельными частями рассудительности.

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что предосторожность нельзя считать частью рассудительности. В самом деле, когда зло невозможно, в предосторожности нет никакой необходимости. Но, как говорит Августин, «никто не пользуется добродетелью дурно»⁹⁶. Следовательно, предосторожность не принадлежит направляющей добродетели рассудительности.

Возражение 2. Далее, предвидение блага и избегание зла принадлежит одной и той же способности подобно тому, как одно и то же искусство сообщает здоровье и излечивает болезнь. Но предвидение блага принадлежит предусмотрительности, поэтому [ей принадлежит] также и избегание зла. Следовательно, предосторожность нельзя считать отличной от предусмотрительности частью рассудительности.

Возражение 3. Далее, рассудительный не станет домогаться невозможного. Но никто не может проявлять предосторожность в отношении всех возможных зол. Следовательно, предосторожность не принадлежит рассудительности.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Итак, смотрите, поступайте осторожно» (Еф. 5, 15).

Отвечаю: рассудительность имеет дело со случайными предметами действий, в которых по причине их великого многообразия зло подмешано к благу и к истине – ложь, благу часто препятствует зло, а само зло имеет видимость блага. Поэтому рассудительность нуждается в предосторожности, чтобы благодаря ей мы могли так схватывать благо, что при этом избегали бы зла.

Ответ на возражение 1. При совершении нравственных поступков нужно проявлять предосторожность ради собственной безопасности, и она направлена не против актов добродетели, а против того, что препятствует актам добродетели.

Ответ на возражение 2. Следовать благу и избегать противоположного ему зла есть по сути одно и то же, тогда как избегание внешних препятствий – это совсем другое. Поэтому предосторожность отличается от предусмотрительности, хотя обе они принадлежат одной добродетели рассудительности.

Ответ на возражение 3. Из тех зол, которых должен избегать человек, некоторые возникают достаточно часто и потому могут быть схвачены разумом. Против них и направлена предосторожность, целью которой является или полностью их избежать, или [по крайней мере, сделать так], чтобы они причинили как можно меньше вреда. Другие же возникают редко и от случая к случаю, и поскольку их количество бесконечно, они не могут быть схвачены разумом и человек не может в отношении них проявлять осторожность, хотя, будучи рассудительным, он может подготовиться к всевозможным сюрпризам и благодаря этому меньше от них пострадать.