Вопрос 40. О ВОЙНЕ

Далее мы должны исследовать войну, под каковым заглавием наличествует четыре пункта: 1) может ли война быть справедливой; 2) дозволено ли духовным лицам участвовать в сражениях; 3) можно ли на войне устраивать засады; 4) допустимо ли сражаться в святые дни.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вести войну греховно всегда. Ведь не было бы греха, не было бы и наказания. Но тем, кто ведет войну, Господь посулил наказание, согласно сказанному [в Писании]: «Все, взявшие меч, мечом погибнут» (Мф. 26, 52). Следовательно, все войны беззаконны.

Возражение 2. Далее, все, что противоречит божественному предписанию, есть грех. Но война противоречит божественному предписанию, поскольку [в Писании] сказано: «А Я говорю вам – не противься злому» (Мф. 5, 39); и еще: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу [Божию]» (Рим. 12, 19). Следовательно, война греховна всегда.

Возражение 3. Далее, ничто не противостоит акту добродетели помимо греха. Но война противостоит миру. Следовательно, война греховна всегда.

Возражение 4. Кроме того, делание законного само по себе законно, как это можно увидеть на примере научных изысканий. Но вооруженные схватки, которые имеют место на турнирах, запрещены Церковью, а погибшие на этих ристалищах лишаются права на церковные похороны. Следовательно, похоже, что война греховна как таковая.

Этому противоречит сказанное Августином в его проповеди сыну центуриона: «Если бы христианская религия запрещала войны как таковые, то ищущим спасительный совет в Евангелии [воинам] было бы рекомендовано оставить оружие и уйти с военной службы. Однако им было сказано: «Никого не обижайте... и довольствуйтесь своим жалованием» (Лк. 3, 14). А коль скоро он⁴⁷⁹ наказал им довольствоваться своим жалованием, то это значит, что он не возражал против военной службы».

Отвечаю: для того чтобы война было справедливой, необходимы три вещи. Во-первых, полномочность правителя, по приказу которого ведется война. Ведь объявление войны – это не частное дело того или иного индивида, который должен искать защиты своих прав в суде того, кто выше. Кроме того, не является частным делом индивида объявлять военный сбор. И коль скоро забота об общественном благе возложена на власти, то именно их делом является печься об общественном благе вверенного им города, области или царства. Поэтому подобно тому, как они вправе использовать меч для защиты общественного блага от внутренних беспорядков, как когда они карают злодеев, согласно словам апостола: «Он не напрасно носит меч; он – Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим. 13, 4), точно так же их делом является поднимать меч войны ради защиты общественного блага от внешних врагов. Поэтому тем, кто наделен властью, сказано: «Избавляйте бедного и нищего, исторгайте его из руки нечестивых» (Пс. 81, 4). А Августин говорит, что «согласно служащему поддержанию мира среди смертных естественному порядку необходимо, чтобы право задумывать и объявлять войну принадлежало тем, кто обладает наивысшей властью»⁴⁸⁰.

Во-вторых, необходимо наличие справедливой причины, а именно чтобы атакованные были атакованы потому, что заслужили это некоторым своим проступком. Поэтому Августин говорит, что «война представляется справедливой тогда, когда она является возмездием за несправедливость, когда должно покарать народ или государство за отказ возместить причиненное зло или вернуть то, что несправедливо захвачено».

В-третьих, необходимо, чтобы воюющая сторона имела справедливое намерение, то есть чтобы ее намерением было утверждение добра или предотвращение зла. Поэтому Августин говорит, что «истинная религия полагает мирными те войны, которые ведутся не ради превозношения или жестокости, но ради укрепления мира, наказания злодеев и утверждения добра». В самом деле, подчас случается так, что война объявляется законной властью и по справедливой причине, но тем не менее является несправедливой в силу злого намерения, в связи с чем читаем у Августина: «Страсть к нанесению ущерба, жестокая жажда мести, безжалостность и неумолимость, лихорадочное отвращение, вожделение власти и тому подобное – все это по праву считается проклятием войны»⁴⁸¹.

Ответ на возражение 1. Как говорит Августин, «взять меч – значит вооружиться, чтобы отнять у кого-то жизнь без приказа или дозволения начальствующего или законной власти»⁴⁸². С другой стороны, обращение за помощью к мечу по приказу властителя или судьи либо же из рвения к правосудности и, если так можно выразиться, по велению Божию, означает не «взять меч», а использовать его как уполномоченное другим [лицо], и потому это не заслуживает наказания. Впрочем, те, кто пользуется мечом греховно, не всегда погибают от [чужого] меча, хотя они всегда погибают от собственного меча, поскольку если не раскаются, то будут навечно покараны за то, что греховно пользовались мечом.

Ответ на возражение 2. Такого рода предписания, как замечает Августин, нужно относить к готовности ума повиноваться им и в случае необходимости воздерживаться от сопротивления или защиты⁴⁸³. Однако подчас человеку ради общественного блага или [даже] блага его противников нужно действовать иначе. Поэтому Августин говорит, что «с теми, кого нам надлежит с благожелательной строгостью наказывать, приходится часто и многообразно обходиться против их воли. Ведь когда мы очищаем человека от беззаконий греха, ему благо быть побежденным, поскольку нет ничего более безысходного, чем торжество грешника, из которого, подобно внутреннему врагу, возникают безнаказанность вины и злобность воли».

Ответ на возражение 3. Ведущие войны ради справедливого мира не противостоят миру, разве что – злому миру, который Господь не «пришел принести на землю» (Мф. 10, 34). Поэтому Августин говорит: «Мы не ищем мира ради войны, но идем на войну ради мира. Поэтому и в состоянии войны будь миротворцем, побеждая противников и приводя их к процветанию мира».

Ответ на возражение 4. Состязание в мужестве с оружием в руках запрещается не всегда, а только тогда, когда оно неупорядочено, сопряжено с риском [для жизни] и завершается убийством или грабежом. В прежние времена, как пишет в своем послании Иероним, воинские схватки не были столь опасны и потому назывались «упражнениями с оружием» или «бескровными войнами».

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что клиру и епископам законно принимать участие в сражении. Так, нами уже было сказано (1) о том, что войны законны в той мере, в какой они защищают бедных и общественное благосостояние в целом от причиняемых противником бедствий. Но, похоже, что именно такова обязанность прелатов, поскольку, по словам Григория, «волк нападет на овцу – это когда неправедный и жадный угнетает тех, кто скромен и верен. А считавшийся пастырем, но не бывший таковым, – это тот, кто оставил овцу и бежал, убоявшись, как бы волк не загрыз и его, и не осмелился восстать против несправедливости»⁴⁸⁴. Следовательно, прелатам и клиру законно принимать участие в сражении.

Возражение 2. Далее, папа Лев IV пишет: «После получения дурных известий о сарацинах, поползли слухи, что сарацины высадятся в римском порту тайно и скрытно, по каковой причине мы приказали всем нашим людям собраться вместе и спуститься к побережью». Следовательно, епископам законно принимать участие в сражении.

Возражение 3. Далее, очевидно, что делать что-либо самому или одобрять делание этого кем-то другим суть одно и то же, согласно сказанному [в Писании]: «Делающие такие дела достойны смерти, – однако не только их делают, но и делающих одобряют» (Рим. 1, 32). Затем, похоже, что одобряют что-либо в первую очередь те, которые побуждают делать это других. Но епископы и клир вправе побуждать других к сражению; так, можно прочитать о том, что Карл выступил на войну с ломбардцами по настоятельной просьбе римского епископа Адриана. Следовательно, и им дозволено принимать участие в сражении.

Возражение 4. Кроме того, все, что праведно и заслуживает награды, законно для прелатов и клира. Но объявлять войну подчас бывает праведным и заслуживающим награды, поскольку сказано, что если «человек погибнет, защищая истинную веру, свою страну или христиан, то Бог дарует ему награду на небесах». Следовательно, епископам и клиру законно принимать участие в сражении.

Этому противоречит следующее: Петру, представлявшему епископов и клир, было сказано: «Вложи меч в ножны» (Ин. 18, 11). Следовательно, им не дозволено принимать участие в сражении.

Отвечаю: для блага человеческого сообщества необходимо несколько вещей, причем, как замечает Философ, многие вещи делаются многими лучше и быстрее, чем одним, в то время как некоторые настолько несовместимы друг с другом, что не могут хорошо делаться одновременно. Поэтому тем, кому вменено в обязанности что-то важное, запрещают отвлекаться на незначительное. Так, человеческие законы запрещают солдатам, которым вменены воинские занятия, вести торговлю.

Но воинские занятия в целом несовместимы с обязанностями епископа и клирика, и причины на то две. Первая из них является общей и состоит в том, что воинские занятия, если так можно выразиться, преисполнены треволнений, что крайне препятствует уму созерцать божественные вещи, славословить Бога и молиться за верных, то есть делать то, что входит [в прямые] обязанности духовного лица. Таким образом, подобно тому, как церковникам запрещено участвовать в торговле, поскольку она излишне озабочивает ум, точно так же им запрещены и воинские занятия, согласно сказанному [в Писании]: «Никакой воин Божий не связывает себя делами житейскими»⁴⁸⁵ (2Тим. 2, 4). Вторая причина является частной, а именно той, что, так сказать, все церковные порядки определены к служению у алтаря, на котором в обрядовом священнодействии представлены страсти Христовы, согласно сказанному [в Писании]: «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1Кор. 11, 26). Поэтому им подобает не столько проливать чужую, сколько быть готовыми пролить собственную кровь за Христа, чтобы на деле уподобиться [Ему] в том, что они представляют в своем служении. В связи с этим [особым] декретом было предписано, что пролившие чужую кровь, пусть и безвинно, освобождаются от служения. Но никто из тех, кому вменено нечто как его обязанность, не может законно делать то, что лишает его пригодности для ее исполнения. Поэтому, коль скоро война связана с кровопролитием, духовным лицам принимать участие в сражении незаконно.

Ответ на возражение 1. Прелатам надлежит противостоять не только волку, несущему духовную смерть стаду, но и причиняющему телесный вред грабителю и угнетателю, однако делать это с помощью не телесного, а духовного оружия, согласно сказанному апостолом: «Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом» (2Кор. 10, 4). А таковыми являются спасительные увещания и благочестивые молитвы, а для особо противящихся – осуждающие отлучения.

Ответ на возражение 2. Прелаты и клирики могут по распоряжению старших принимать участие в войнах, но не с оружием в руках, а посредством оказания духовной поддержки тем, кто сражается за правое дело, наставляя их, отпуская грехи и тому подобное. Так, в Ветхом Завете священникам было предписано участвовать в битве, трубя в священные трубы (Нав. 6, 3). Поэтому епископам и клиру дозволено первыми выступать на передовую, но они злоупотребили бы этим дозволением, если бы сами взяли в руки оружие.

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (23, 4), любая способность, искусство или добродетель, которая определена к [конечной] цели, должна правильно располагать то, что определено к [вторичным] целям. Но верные должны рассматривать телесные войны как ведущиеся ради их [конечной] цели, а именно божественного духовного блага, заниматься которым поручено церковникам. Поэтому обязанностью духовных лиц является располагать и побуждать участвовать в справедливых войнах других людей – ведь самим им запрещено браться за оружие не потому, что это греховно, а потому, что это не подобает их сану.

Ответ на возражение 4. Хотя вести праведную войну достойно награды, однако для церковников это незаконно, поскольку им поручено дело, которое достойно ещё большей награды. Так, хотя само по себе вступление в брак и похвально, тем не менее оно предосудительно для тех, кто принес обет девственности, поскольку они связаны обязательствами с ещё большим благом.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что на войне незаконно устраивать засады. Ведь сказано же [в Писании]: «Правды, правды ищи» (Вт. 16, 20). Но засады, коль скоро они суть своего рода обман, похоже, являются неправдой. Следовательно, даже на справедливой войне незаконно устраивать засады.

Возражение 2. Далее, засады и обман, похоже, будучи ложью, противоположны верности. Но так как мы обязаны в отношении со всеми быть верными, то, как говорит Августин, было бы неправильным, если бы мы кому-либо солгали. Следовательно, коль скоро каждый обязан быть верным даже со своим врагом, то похоже на то, что устраивать засады врагу незаконно.

Возражение 3. Далее, [в Писании] сказано: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, – так поступайте и вы с ними» (Мф. 7, 12), и мы должны следовать этому во всех наших отношениях с ближними. Но наши враги – это наши ближние. Следовательно, коль скоро никто не желает быть обманутым или попасть в засаду то похоже на то, что никто не должен, ведя войну устраивать засады.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Главное, чтобы была праведной сама война, а ведется ли она открыто или с использованием засад не имеет никакого отношения к праведности», в доказательство чего он приводит слова Господа, Который приказал Иисусу [Навину] сделать «засаду позади города» Гая (Нав. 8, 2).

Отвечаю: засады устраиваются ради того, чтобы обмануть врага. Затем, один может обмануть другого словом или делом двояко. Во-первых, сказав нечто ложное или нарушив обещание, и это всегда незаконно. Подобным образом никто не вправе обманывать врага, поскольку, как говорит Амвросий, существуют «правила войны и договоров, которые должно блюсти, даже имея дело с врагом».

Во-вторых, человек может быть обманут тем, что мы говорим или делаем, потому что мы не объявляем ему нашу [истинную] цель или намерение. Но мы не всегда обязаны это делать – ведь даже в Священном Учении многое было сокрыто, особенно от неверующих, чтобы они это не попрали, согласно сказанному [в Писании]: «Не давайте святыни псам» (Мф. 7, 6). Поэтому тем более нам надлежит скрывать от врага план военной кампании. Из этого следует, что помимо всего прочего, как говорит Фронтиний в своей книге о стратегии, солдат должен учиться искусству утаивания своих намерений от врага. Такого рода утаивание предполагает устройство засад, которые законно использовать на справедливой войне.

При этом такие засады в строгом смысле слова не являются обманом и не противоречат правосудности и хорошо расположенной воле – ведь воля была бы неупорядоченной, если бы человек не желал, чтобы другие что-либо от него скрывали.

Сказанного достаточно для ответа на все возражения.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что сражаться в святые дни незаконно. В самом деле, святые дни установлены для того, чтобы мы посвящали их Богу. Поэтому они предписаны заповедью о памятовании дня субботы (Исх. 20, 8), в которой «суббота» означает «почить от забот». Но войны преисполнены забот. Следовательно, никоим образом не может быть дозволено сражаться в святые дни.

Возражение 2. Далее, некоторых упрекали за то, что в дни поста они не исполняли того, что от них требовалось, но ссорились и занимались рукоприкладством (Ис. 58, 3, 4). Следовательно, сражаться в святые дни тем более незаконно.

Возражение 3. Далее, не должно делать что-либо дурное ради избежания преходящей пагубы. Но сражаться в святой день, похоже, само по себе дурно. Следовательно, никто не должен сражаться в святой день даже ради избежания преходящей пагубы.

Этому противоречит сказанное [в Писании] о том, что евреи были правы, когда постановили: «Кто бы ни пошел на войну против нас в день субботний – будем сражаться против него» (1Мак. 2, 41).

Отвечаю: соблюдение святых дней не может являться помехой тому, что определено к безопасности человека, в том числе и телесной. Поэтому Господь, споря с евреями, сказал: «На Меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил в субботу?» (И. 7, 23). Следовательно, врачи могут законно заботиться о больных в святые дни. Но у сохранения общественного блага, а именно спасения многих от гибели и предотвращения неисчислимых преходящих и духовных бедствий, имеется куда более весомая причина, чем у телесной сохранности индивида. Поэтому если возникнет такая необходимость, то ради сохранения общего блага верных можно продолжать боевые действия и в святые дни – ведь мы бы искушали Бога, если бы при наличии такой необходимости предпочли отказаться от борьбы. Однако с исчезновением указанной необходимости исчезает и приведенная причина, и тогда продолжать сражаться в святой день незаконно.

Сказанного достаточно для ответа на все возражения.