Вопрос 68. О ДАРАХ

Теперь мы подошли к рассмотрению [вопроса] о дарах, под каковым заглавием наличествует восемь пунктов: 1) отличаются ли дары от добродетелей; 2) о необходимости даров; 3) являются ли дары навыками; 4) о том, каковы они и сколько их; 5) о взаимосвязи даров; 6) сохраняются ли они на небесах; 7) о сравнении их друг с другом; 8) о сравнении их с добродетелями.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что дары не отличаются от добродетелей. В самом деле, Григорий, комментируя слова [Писания]: «И родились у него семь сыновей» (Иов. 1, 2), говорит: «Рождение у нас семи сыновей суть зарождение в нас через небесный промысел семи добродетелей Святого Духа»³³¹; и при этом он ссылается на слова из книги пророка Исайи: «И почиет на нем Дух Господень, Дух премудрости и разума...», и т. д. (Ис. 11,2, 3), в которых указываются семь даров Святого Духа. Следовательно, семь даров Святого Духа – это добродетели.

Возражение 2. Далее, Августин, комментируя слова [Писания]: «Тогда идет, и берет с собою семь других духов...», и т. д. (Мф. 12, 45), говорит: «Семь пороков противоположны семи добродетелям Святого Духа»³³², то есть семи дарам. Но о семи пороках обычно говорят как о противоположных семи добродетелям. Следовательно, дары не отличаются от добродетелей в общепринятом смысле слова.

Возражение 3. Далее, вещи, определения которых идентичны, также идентичны. Но определение добродетели справедливо и для дара, поскольку каждый дар – это «доброе качество ума, благодаря которому мы живем праведно...», и т. д. И точно так же определение дара применимо к всеянным добродетелям, поскольку дар, согласно Философу, это то, что «не подлежит возврату»³³³. Следовательно, добродетели и дары не отличаются друг от друга.

Возражение 4. [Кроме того] некоторые из упоминаемых даров являются добродетелями; в самом деле, как было показано выше (57, 2), мудрость, мышление и научное знание – это умственные добродетели, совет принадлежит рассудительности, благочестие – правосудности, а мужество – это нравственная добродетель. Следовательно, похоже на то, что дары не отличаются от добродетелей.

Этому противоречит следующее: Григорий отличает семь даров, которые, по его словам, обозначены семью сыновьями Иова, от трех теологических добродетелей, которые, по его же словам, обозначены тремя дочерьми Иова³³⁴. Он также отличает эти семь даров от четырех главных добродетелей, которые, по его словам, обозначены четырьмя углами дома³³⁵.

Отвечаю: если говорить о дарах и добродетелях с точки зрения выраженных словами определений, то в них нет никакого противоположения. Так это потому, что само имя добродетели сообщает представление о том, что она совершенствует человека в отношении добрых дел, в то время как имя дара сообщает о причине его появления. Но нет никаких оснований полагать, что нечто, исходящее от кого-то как дар, не может совершенствовать одаренного в отношении добрых дел, тем более что некоторые добродетели, как уже было сказано (63, 3), всеяны в нас Богом. Таким образом, в указанном отношении нельзя отличить дары от добродетелей. Поэтому некоторые утверждали, что не должно [вообще] отличать дары от добродетелей. Но тут возникает трудность, которую им следует разъяснить: почему некоторые добродетели называются дарами, а некоторые – нет? И почему некоторые из даров, например, страх, не числятся среди добродетелей?

В связи с этим другие говорили, что дары должно рассматривать как отличные от добродетелей, но при этом они не приводили строго обоснования для такого отличия, такого обоснования, когда нечто, если можно так выразиться, было бы или общо всем без исключения добродетелям и при этом не подходило бы ни одному из даров, или наоборот. В самом деле, исследуя эти семь даров, четыре из которых, а именно мудрость, знание, мышление и совет, принадлежат разуму, а три, а именно мужество, благочестие и страх, принадлежат желанию, они утверждали, что эти дары совершенствуют свободу воли как способность разума, в то время как добродетели совершенствуют ее как способность воли (так это потому, что в разуме, или уме, они усматривали только две добродетели, а именно веру и рассудительность, все же остальные помещали в желающую способность или аффекты). Если бы такое различение было истинным, то все добродетели должны были бы находиться в желании, а все дары – в разуме.

Другие, ссылаясь на слова Григория о том, что «дар Святого Духа, поселяясь в душу наделяет ее рассудительностью, умеренностью, правосудностью и мужеством, и она укрепляется в своем противлении любому искушению этим Его семикратным даром»³³⁶, утверждали, что добродетели даются нам ради добрых дел, а дары – ради того, чтобы противиться искушениям. Но и такое различение неубедительно. В самом деле, добродетели тоже противятся тем искушениям, которые ведут к противоположным добродетелям грехам (ведь все по природе противится противоположному себе, что особенно очевидно в случае любви, о чем читаем [в Писании]: «Большие воды не могут потушить любви» (Песнь. 8, 7)).

Были еще и такие, которые, исходя из того, что эти дары установлены в Святом Писании как находившиеся в Христе (Ис. 11,2, 3), говорили, что добродетели даются нам просто постольку, поскольку мы должны делать доброе, а вот дары – дабы сообразовывать нас с Христом, в особенности же с Его страстями, поскольку именно тогда эти дары сияли наиболее ярко. Но и такое различение не кажется удовлетворительным, поскольку наш Господь Сам пожелал, чтобы мы сообразовывались с Ним в первую очередь в кротости и смирении, согласно сказанному: «Научитесь от Меня (ибо Я – кроток и смирен сердцем)» (Мф. 11, 29), а также в любви, согласно сказанному: «Любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин. 15, 12), тем более что именно эти добродетели наиболее отчетливо проявлялись во время страстей Христовых.

Итак, чтобы отличить дары от добродетелей, нам следует обратить внимание на то, какие именно выражения использует само Святое Писание, и мы увидим, что оно куда чаще использует термин «дух», нежели «дар». Так, мы читаем: «И почиет на нем Дух Господень, Дух премудрости и разума...», и т. д. (Ис. 11, 2, 3), и эти слова нам ясно дают понять, что перечисленные семь даров установлены как находящиеся в нас по божественному вдохновению. Но вдохновение обозначает движение извне.

Тут следует заметить, что начал движения у человека два: одно в нем самом, и это разум, другое вне него, и это Бог, о чем нами уже было сказано прежде (9, 4, 6), и то же самое мы можем прочесть у Философа в том месте, где он рассуждает об удаче³³⁷.

Далее, как известно, движимое должно быть адекватным движущему, а совершенство движущегося как такового заключается в таком его расположении, при котором он наилучшим образом расположен к тому, чтобы приводиться в движение движущим. Следовательно, чем возвышенней движущий, тем более совершенным должно быть расположение, благодаря которому движимый становится адекватным движущему. Так, мы видим, что ученику для получения высших форм обучения от мастера необходимо быть расположенным наиболее совершенно.

Но очевидно, что человеческие добродетели совершенствуют человека в отношении тех внутренних и внешних действий, к которым он естественным образом подвигается своим разумом. Следовательно, человеку нужны еще более возвышенные совершенствования, посредством которых он был бы расположен к тому, чтобы быть движимым Богом. Эти совершенствования называются дарами, и не только потому, что они всеяны Богом, но еще потому, что ими человек располагается к восприимчивости божественного вдохновения, согласно сказанному [в Писании]: «Господь, Бог, открыл мне ухо – и я не воспротивился, не отступил назад» (Ис. 50, 5). И Философ, рассуждая об удаче, говорит, что охваченные божественным вдохновением люди не нуждаются в правильном рассуждении и следуют своим внутренним побуждениям, поскольку движутся превосходящим человеческий разум началом³³⁸. Таким образом, правы те, которые говорят, что дары совершенствуют человека в отношении действий более возвышенных, чем действия добродетелей.

Ответ на возражение 1. В широком смысле слова эти дары иногда называют добродетелями, хотя они превышают и превосходят добродетели в широком смысле слова постольку, поскольку являются своего рода божественными добродетелями, совершенствующими человека как приводимого в движение Богом. Поэтому Философ над всеми общеизвестными добродетелями располагает так называемые «героические» или «божественные» добродетели, и говорит, что по их имени некоторых [обладающих большими добродетелями] людей называют «божественными»³³⁹.

Ответ на возражение 2. Пороки противоположны добродетелям постольку, поскольку они противоположны определенному разумом благу, а дарам они противоположны постольку, поскольку они противоположны божественному наитию. В самом деле, одна и та же вещь может быть противоположной как Богу, так и разуму свет которого берет свое начало в Боге.

Ответ на возражение 3. Это определение применимо к добродетели, понимаемой в широком смысле слова. Следовательно, если мы хотим отличить эту добродетель от дара, то нам следует разъяснять слова «благодаря которому мы живем праведно» как сказанные о правоте жизни, соизмеряемой с правотой разума. Дары же, в отличие от всеянной добродетели, можно определить как нечто, дарованное Богом для соизмерения с Его движением, т.е. как нечто, побуждающее человека следовать добру по божественному наитию.

Ответ на возражение 4. Мудрость называется умственной добродетелью постольку, поскольку она проистекает из суждения разума, а даром – поскольку она действует по божественному наитию. То же самое можно сказать и о других добродетелях.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что дары не являются необходимыми для человеческого спасения. В самом деле, дары определены к совершенству, превосходящему обычное совершенство добродетели. Но человеку для своего спасения нет необходимости в достижении совершенства, превосходящего обычную норму добродетели, поскольку такое совершенство есть следование не заповеди, а премудрости. Следовательно, дары не являются необходимыми для человеческого спасения.

Возражение 2. Далее, для спасения человека достаточным является то, что он поступает правильно и в отношении Бога, и в отношении человека. Но поведение человека в отношении Бога правильно направляется теологическими добродетелями, а его поведение в отношении людей – нравственными добродетелями. Следовательно, дары не являются необходимыми для человеческого спасения.

Возражение 3. Далее, Григорий говорит, что «Святой Дух дарует мудрость против глупости, мышление против тупости, совет против безрассудства, мужество против страха, знание против невежества, благочестие против ожесточения нашего сердца и страх против гордыни»³⁴⁰. Но добродетели предоставляют достаточно средств против всего вышеперечисленного. Следовательно, дары не являются необходимыми для человеческого спасения.

Этому противоречит следующее: из всех даров мудрость кажется наиболее возвышенным, а страх – низким [даром]. Но оба они необходимы для спасения; так, [в Писании] сказано и о мудрости: «Бог никого не любит, кроме живущего с премудростью» (Прем. 7, 28), и о страхе: «Не имеющий страха не может оправдаться» (Сир. 1,21). Следовательно, расположенные между ними другие дары также необходимы для спасения.

Отвечаю: как уже было сказано (1), дары совершенствуют человека таким образом, что он располагается к восприятию божественного вдохновения. Поэтому необходимость в дарах возникает в тех случаях, когда побуждения разума недостаточно и существует потребность в наитии Святого Духа.

Далее, человеческий разум совершенствуется Богом двояко: во-первых, путем достижения естественного для него совершенства, а именно благодаря естественному свету разума; во-вторых, путем достижения сверхъестественного совершенства, а именно, как было показано выше (62, 1), благодаря теологическим добродетелям. И хотя это последнее совершенство превосходит первое, тем не менее, первым человек обладает более возвышенным образом, нежели последним, так как первым человек обладает полностью, в то время как последним – отчасти, поскольку мы любим и знаем Бога отчасти. Но очевидно, что тот, кто обладает совершенной природой, формой или добродетелью, действует через посредство них самостоятельно, если не считать деятельности в нем Бога, Который внутренне действует в каждой природе и в каждой воле. С другой стороны, тот, кто обладает природой, формой или добродетелью несовершенно, не может действовать через самое себя и нуждается в том, чтобы быть подвигнутым к этому кем-то другим. Так, солнце, которое обладает светом совершенно, может светить само по себе, тогда как луна, которая обладает природой света несовершенно, всего лишь отражает чужой свет Точно так же и в совершенстве знающий медицинское искусство врач может работать один, а вот его ученик, который еще не полностью постиг это искусство, не может работать один, но – только под руководством врача.

Таким образом, в делах, подчиненных человеческому разуму и направленных к врожденной человеку цели, человек может действовать через посредство суждения своего разума. Впрочем, и в отношении этого благодаря сверхизобилию божественной благости человек может получать помощь в виде особых божественных наитий (поэтому, согласно философам, не каждый из тех, кто обладает приобретенными нравственными добродетелями, обладает также и героическими или божественными добродетелями). Но в делах, направленных к сверхъестественной цели, к которым вооруженный теологическими добродетелями разум подвигает человека так, как умеет, то есть несовершенно, одного только обусловленного разумом движения не достаточно, и потому необходимы также еще и побуждение и водительство со стороны Святого Духа, согласно сказанному [в Писании]: «Все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии... а если – дети, то – и наследники» (Рим. 8, 14, 17); и еще: «Дух Твой благой да ведет меня в землю правды» (Пс. 142, 10), поскольку, если так можно выразиться, нельзя наследовать эту землю правды иначе, как только будучи движимым и приводимым туда Святым Духом. Следовательно, для достижения этой цели человеку необходимы дары Святого Духа.

Ответ на возражение 1. Дары превосходят обычное совершенство добродетелей не со стороны самих дел (как премудрость превосходит заповедь), а со стороны способа делания, а именно постольку, поскольку человек подвигается более возвышенным началом.

Ответ на возражение 2. Теологические и нравственные добродетели совершенствуют человека в отношении его конечной цели не настолько, чтобы ему уже не было никакой необходимости в приведении к ней более возвышенными наитиями Святого Духа, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 3. Независимо от того, является ли человеческий разум совершенным благодаря естественному совершенствованию или же благодаря совершенствованию через посредство теологических добродетелей, он все равно не знает ни всего, ни [тем более] всего в возможности. По этой причине он не способен избежать глупости и других упомянутых в возражении вещей. А вот знание и сила Бога простирается на все, и Он Своим движением сохраняет нас от всяческой глупости, тупости, безрассудства, ожесточения сердца и проч. Поэтому о дарах Святого Духа, благодаря которым мы становимся восприимчивыми к Его побуждениям, говорят как о данных нам в качестве средств от таких пороков.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что дары Святого Духа не являются навыками. В самом деле, навык – это устойчивое качество, которое в «Категориях» определяется как «качество, которое не легко поддается изменениям»³⁴¹. Но именно Христу свойственно то, что в Нем почиют дары Святого Духа, согласно сказанному [в Писании]: «И почиет на нем Дух Господень, Дух премудрости и разума...», и т. д. (Ис. 11,2, 3), каковые слова Григорий комментирует следующим образом: «Святой Дух нисходит на всех верных, но особым образом он почиет на Посреднике»³⁴². Следовательно, дары Святого Духа не являются навыками.

Возражение 2. Далее, дары Святого Духа, как уже было сказано (1), совершенствуют человека постольку, поскольку он подвигается Духом Самого Бога. Но если человека рассматривать как того, кто движется Духом Бога, то в этом отношении он выступает в качестве своего рода Его инструмента, в то время как с помощью навыка совершенствуется не инструмент, а основной действователь. Следовательно, дары Святого Духа не являются навыками.

Возражение 3. Далее, дары Святого Духа, как и пророческий дар, обусловливаются божественным вдохновением. Но пророческий дар не является навыком, поскольку, как говорит Григорий, «дух пророчества не всегда пребывает в пророке»³⁴³. Тем более не являются таковыми и дары Святого Духа.

Этому противоречит следующее: Господь, говоря о Святом Духе, сказал Своим ученикам: «Он с вами пребывает и в вас будет» (Ин. 14, 17). Но Святой Дух пребывает в человеке через Свои дары. Следовательно, Его дары пребывают в человеке. Поэтому они суть не просто действия или страсти, но – устойчивые навыки.

Отвечаю: как было показано выше (1), дары – это совершенствования человека, посредством которых он становится восприимчивым к побуждениям Святого Духа. Далее, из уже ранее сказанного очевидно (56, 4; 58, 2), что нравственные добродетели совершенствуют желающую способность в той мере, в какой она некоторым образом причастна разуму а именно постольку, поскольку она, если так можно выразиться, обладает естественной склонностью повиноваться разуму. Так вот, дары Святого Духа в соотнесении их с Самим Святым Духом связаны с человеком точно так же, как нравственные добродетели в соотнесении их с разумом связаны с желающей способностью. Но нравственные добродетели – это навыки, посредством которых способности желания располагаются к неукоснительному повиновению разуму. Следовательно, и дары Святого Духа – это навыки, посредством которых человек совершенствуется к тому, чтобы с готовностью повиноваться Святому Духу

Ответ на возражение 1. Григорий отвечает на это возражение, говоря, что «посредством тех даров, без которых нельзя обрести жизнь, Святой Дух всегда пребывает во всех избранных, но не посредством других Своих даров»³⁴⁴. Но, как уже было сказано (2), [рассматриваемые нами] семь даров необходимы для спасения. Следовательно, посредством них Святой Дух всегда пребывает в святых.

Ответ на возражение 2. Этот аргумент справедлив в том случае, когда речь идет о не обладающем способностью к самостоятельным действиям инструменте. Но человек не является таким инструментом, поскольку помимо того, что он испытывает воздействие Святого Духа, он также может действовать и сам, а именно постольку, поскольку он наделен свободной волей. По этой причине он и нуждается в навыке.

Ответ на возражение 3. Пророческий дар – это один из тех даров, в которых Дух являет Себя не ради спасения, и потому приведенная аналогия неуместна.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что семь даров Святого Духа перечислены не должным образом. В самом деле, в известном перечислении четыре дара, а именно мудрость, мышление, знание и совет, который приписывается рассудительности, установлены в соответствии с умственными добродетелями, в то время как ничего не установлено в качестве соответствия пятой умственной добродетели, а именно искусству. Кроме того, установлено нечто, соответствующее правосудности, а именно благочестие, и нечто, соответствующее мужеству, а именно дар мужества, в то время как не установлено ничего, что бы соответствовало благоразумию. Следовательно, дары перечислены неполно.

Возражение 2. Далее, благочестие – это часть правосудности. Но при этом мужеству соответствует не какая-либо из частей мужества, но – само мужество. Следовательно, и вместо благочестия надлежало устанавливать правосудность.

Возражение 3. Далее, теологические добродетели более остальных определяют нас к Богу. И коль скоро дары совершенствуют человека в отношении того, что он подвигается Богом, то похоже на то, что надлежало включить в перечисление и такие дары, которые соответствовали бы теологическим добродетелям.

Возражение 4. Далее, Бог является не только объектом страха, но также и объектом любви, надежды и наслаждения. Но любовь, надежда и наслаждение – это отдельные от страха страсти. Следовательно, коль скоро среди других даров перечислен страх, то вместе с ним надлежало указывать и три остальные.

Возражение 5. Кроме того, мудрость нужна для того, чтобы направлять мышление, совет – чтобы направлять мужество, знание – чтобы направлять благочестие. Следовательно, в перечисление надлежало добавить еще один дар, который направлял бы страх. Таким образом, семь даров Святого Духа перечислены неправильно.

Этому противоречит авторитет Святого Писания (Ис. 11, 2,3).

Отвечаю: как уже было сказано (3), дары – это совершенствующие человека навыки, посредством которых он становится восприимчивым к побуждениям Святого Духа, что подобно тому, как нравственные добродетели совершенствуют желающие способности с тем, чтобы они повиновались разуму, но как для желающих способностей естественно приводиться в движение распоряжениями разума, точно так же и для всех человеческих сил естественно быть движимыми божественным наитием как превосходящей их силой. Поэтому те способности в человеке, которые являются началами человеческих действий, а именно разум и желание, могут выступать в качестве субъектов даров даже в тех случаях, когда они являются добродетелями.

Далее, разум бывает созерцательным и деятельным, и им обоим присуще как схватывание, то есть обнаружение истины, так и вынесение суждения об истине. Так вот, в целях схватывания истины созерцательный разум совершенствуется «мышлением», а практический разум – «советом»; в целях вынесения правильного суждения созерцательный разум совершенствуется «мудростью», а практический разум – «знанием». Желающая же способность в делах, затрагивающих отношение человека к другому совершенствуется «благочестием», а в делах, затрагивающих его самого, она совершенствуется «мужеством», чтобы противостоять страху перед опасностями, и «страхом», чтобы противостоять невоздержанной жажде удовольствий, согласно сказанному в Писании: «Страх Господень отводит от зла» (Прит. 16, 6); и еще: «Трепещет от страха Твоего плоть моя, и судов Твоих я боюсь» (Пс. 118, 120). Из сказанного очевидно, что эти дары простираются на то же, на что простираются и умственные, и нравственные добродетели.

Ответ на возражение 1. Дары Святого Духа совершенствуют человека в отношении дел, относящихся к благой жизни, искусство же направлено не на такие дела, а на внешние вещи, которые могут быть сделаны, поскольку искусство – это правильное суждение не относительно вещей, которые будут выполнены, а относительно вещей, которые будут сделаны. Впрочем, говоря о всеянии даров, не будет ошибкой сказать, что и искусство привходит со стороны Святого Духа, Который является главным двигателем, а не со стороны людей, которые – при таком движении – выступают в качестве Его органов. Дар же страха некоторым образом соответствует благоразумию; в самом деле, как благоразумие в строгом смысле слова ограждает человека от злых удовольствий ради достижения определенного разумом блага, точно так же и дар страха удерживает человека от злых удовольствий ввиду страха Божия.

Ответ на возражение 2. Правосудность получила свое название от правоты [суждения] разума, что более приличествует добродетели, нежели дару. Имя же благочестия указывает на почтение, с которым мы относимся к отцу или отечеству. И коль скоро Бог – это Отец всего, то поклонение Богу, как говорит Августин, тоже называется благочестием³⁴⁵. Поэтому тот дар, благодаря которому человек из почтения к Богу совершает благие поступки, по справедливости назван благочестием.

Ответ на возражение 3. Человеческий ум движется Святым Духом только тогда, когда тем или иным образом соединяется с Ним, что подобно тому, как и инструмент движется ремесленником только тогда, когда соприкасается или каким-либо иным образом взаимодействует с ним. Но первичным образом человек соединяется с Богом посредством веры, надежды и любви и, следовательно, эти добродетели, будучи корнями даров, предшествуют им. Поэтому этим трем добродетелям соответствуют все дары как такие, которые в них укоренены.

Ответ на возражение 4. У любви, надежды и наслаждения объектом является благо. Но Бог Сам по себе является Благом, и потому названия этих страстей приписываются теологическим добродетелям, которые соединяют человека с Богом. С другой стороны, объектом страха является зло, которое никак не может быть приписано Богу. Следовательно, страх означает не соединение с Богом, а отказ от некоторых вещей вследствие почитания Бога. Поэтому его имя придано не теологической добродетели, а дару, который удерживает нас от зла по более возвышенным, нежели у нравственной добродетели, причинам.

Ответ на возражение 5. Мудрость нужна человеку для того, чтобы направлять равно ум и аффекты. В соответствии с этим под начало мудрости устанавливаются два дара: со стороны ума – дар мышления, со стороны аффектов – дар страха. В самом деле, главной причиной для страха Божия является представление о божественном превосходстве, которое созерцает мудрость.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что дары не взаимосвязаны, поскольку по словам апостола, «одному дается Духом слово мудрости, другому – слово знания (тем же Духом)» (1Кор. 12, 8). Но мудрость и знание являются дарами Святого Духа. Следовательно, дары Святого Духа даются людям порознь и не связаны друг с другом в одном и том же человеке.

Возражение 2. Далее, Августин говорит, что «большинство верующих не сильны знанием, хотя они сильны верой»³⁴⁶. Но некоторые из даров, по крайней мере, дар страха, сопутствует вере. Следовательно, похоже на то, что в одном и том же человеке дары не обязательно взаимосвязаны.

Возражение 3. Далее, по словам Григория, «мудрость не имеет большого значения, если ей недостает мышления, и мышление бесполезно, если оно не основывается на мудрости... Совет ничего не стоит, когда ему недостает мужества, и мужество слабо, когда оно не поддержано советом... Знание ничтожно, когда оно – без благочестия, и благочестие весьма бесполезно, если ему недостает проницательности знания... И, конечно же, когда недостает всех этих добродетелей, тогда и страх может подвигнуть на недоброе действие»³⁴⁷, из чего, похоже, следует, что можно обладать одним дар без другого. Таким образом, дары Святого Духа не взаимосвязаны.

Этому противоречит следующее замечание Григория, которым он предваряет вышеприведенную цитату: «Особо же важно в этом пиршестве сынов Иова, что, взаимно обращаясь, они угощают друг друга». Но сынами Иова он называет дары Святого Духа. Следовательно, дары Святого Духа взаимосвязаны и укрепляют друг друга.

Отвечаю: правильный ответ на этот вопрос следует из установленного нами ранее. В самом деле, уже было сказано (3), что как нравственные добродетели располагают способности желания к тому, чтобы они руководствовались разумом, точно так же все душевные способности располагаются дарами к тому, чтобы быть движимыми Святым Духом. Но Святой Дух пребывает в нас любовью, согласно сказанному [в Писании]: «Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5, 5), в то время как наш разум совершенствуется рассудительностью. Поэтому как нравственные добродетели соединяются в рассудительности, точно так же дары Святого Духа являются взаимосвязанными в любви, а именно так, что имеющий любовь обладает и всеми дарами Святого Духа, и ни одним из них никто не может обладать без любви.

Ответ на возражение 1. В одном смысле мудрость и знание можно рассматривать как данные через благодать, а именно так, что человек настолько преуспел в знании божественных и человеческих вещей, что может и наставлять верующего, и опровергать неверующего. И именно в этом смысле апостол говорит о мудрости и знании в приведенном отрывке, по каковой причине особо указывает на «слово» мудрости и «слово» знания. Их можно понимать и в другом смысле, а именно как дары Святого Духа, и в этом смысле мудрость и знание суть не что иное, как совершенства человеческого ума, побуждающие его следовать наитиям Святого Духа при познании божественных и человеческих вещей. Следовательно, очевидно, что этими дарами обладают все те, кто обладает любовью.

Ответ на возражение 2. Августин в данном случае говорит о знании, разъясняя вышеприведенную цитату апостола, то есть он имеет в виду знание как данное через благодать, о чем уже было сказано. Это со всей очевидностью явствует из того, что он говорит далее [а именно]: «Ибо одно дело – знать только то, чему человек должен верить для того, чтобы достичь блаженной жизни, каковая суть жизнь вечная; и другое дело – знать, каким образом одно и то же, что, как мы видим, апостол называет именем знания собственно, может поддержать благочестивых и утвердиться против нечестивых».

Ответ на возражение 3. Как взаимосвязь главных добродетелей доказывается на основании того факта, что каждая из них совершенствуется остальными, о чем уже говорилось выше (65, 1), точно так же Григорий, желая доказать взаимосвязь даров, отталкивается от того факта, что ни один из них не может быть совершенным без остальных (подтверждением могут служить уже приведенные нами ранее его слова о том, что «одна частная добродетель без другой или вообще ничего не стоит, или же крайне несовершенна»³⁴⁸). Поэтому [сказанное им] должно понимать не так, что будто бы один дар может существовать без другого, но так, что если бы мышление было без мудрости, то оно не было бы даром, что подобно тому, как и благоразумие без правосудности не было бы добродетелью.

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что дары Святого Духа на небесах не сохраняются. Так, Григорий говорит, что посредством этого семикратного дара «Святой Дух утверждает ум против всяческих искушений»³⁴⁹. Но на небесах не будет никаких искушений, согласно сказанному [в Писании]: «Не будут делать зла и вреда на всей Святой fope Моей» (Ис. 11,9). Следовательно, на небесах не будет и никаких даров Святого Духа.

Возражение 2. Далее, дары Святого Духа, как было показано выше (3), являются навыками. Но навыки бесполезны, если их акты невозможны. Однако акты некоторых даров на небесах невозможны; так, Григорий говорит, что «мышление... постигает услышанные истины... Совет... удерживает нас от опрометчивых поступков... Мужество... не боится бедствий... Благочестие... утоляет сокровенное сердца делами милосердия»³⁵⁰, а все это несовместимо с небесным состоянием. Следовательно, эти дары в состоянии славы не сохраняются.

Возражение 3. Далее, некоторые дары совершенствуют человека в делах созерцательной жизни, например, мудрость и мышление, а некоторые – в делах жизни деятельной, например, благочестие и мужество. Но, по словам Григория, деятельная жизнь завершается вместе с этой³⁵¹. Следовательно, в состоянии славы сохраняются не все дары Святого Духа.

Этому противоречат следующие слова Амвросия: «Град Божий, небесный Иерусалим, омывается не водами земных рек, но – Духом Святым, проистекающим из Самого Источника жизни, преизобильно изливающимся на те небесные духи бурным потоком семикратной небесной добродетели».

Отвечаю: о дарах можно говорить двояко: во-первых, со стороны их сущности, и в этом смысле наиболее совершенно они будут присутствовать на небесах, о чем говорит нам Амвросий в вышеприведенном отрывке. И так это потому что дары Святого Духа приводят человеческий ум в состояние расположенности к движению Святого Духа, каковая расположенность совершенна только на небесах, где «будет Бог все во всем» (1Кор. 15, 28) и человек полностью подчинится Ему. Во-вторых, их можно рассматривать со стороны материи, в которой осуществляются их деятельности; в таком случае, действительно, в нынешней жизни они осуществляют деятельность в материи, в которой они не будут осуществлять никакой деятельности в состоянии славы. В указанном отношении они, как и главные добродетели (о чем шла речь выше (67, 1)), в состоянии славы не сохранятся.

Ответ на возражение 1. Григорий в настоящем случае говорит о дарах как о таких, которые совместимы с нынешним состоянием, в котором они защищают нас от искушений зла. Но в состоянии славы, когда прекратится всякое зло, посредством даров Святого Духа мы будем совершенны в добре.

Ответ на возражение 2. Григорий, говоря о дарах, в большинстве случаев упоминает как нечто из того, что завершится вместе с завершением нынешнего состояния, так и нечто из того, что сохранится в будущем состоянии. Так, он говорит, что «мудрость укрепляет ум надеждой и уверенностью в вечных вещах», и из упомянутого надежда проходит, а уверенность остается. О мышлении он говорит, что оно «постигает услышанные истины, укрепляя сердце и просвещая его тьму», и из упомянутого слушание проходит, поскольку «уже не будут учить друг друга, брат брата» (Иер. 31, 34), а просвещение ума остается. О совете он говорит, что он «удерживает нас от опрометчивых поступков», что необходимо нам в нынешней жизни, и еще, что он «делает ум мыслящим совершенно», что необходимо также и в будущем состоянии. О мужестве он говорит, что оно «не боится бедствий», что необходимо в нынешней жизни, и далее, что оно «питает нашу уверенность», которая сохранится и в будущей жизни. Что касается знания, то оно упоминается только в одном аспекте, а именно что оно «преодолевает пустоту неведения», что [безусловно] относится к нынешнему состоянию. Впрочем, когда Григорий прибавляет «в недрах ума», то это может быть истолковано как метафорически сказанное о полноте знания, полнота же относится к будущему состоянию. О благочестии он говорит, что оно «утоляет сокровенное сердца делами милосердия», каковые слова в буквальном смысле относятся только к нынешнему состоянию; тем не менее, внутреннее отношение к ближнему, выраженное словами «сокровенное сердца», принадлежит также и будущему состоянию, когда благочестие будет проявляться не в делах милосердия, а в соучастии в наслаждении. О страхе он говорит, что он «удручает ум, дабы тот не превозносился [знанием] существующих вещей», что относится к нынешнему состоянию, и что он «укрепляет пищей надежды на будущее», что тоже относится к нынешнему состоянию в том, что касается надежды, но может быть также отнесено и к будущему состоянию в том, что касается «укрепления» со стороны того, на что мы сейчас надеемся, а там обретем.

Ответ на возражение 3. В этом аргументе дары рассматриваются со стороны их материи. Действительно, акты деятельной жизни в материи даров не сохранятся, но все дары сохранят присущие им акты в отношении вещей, связанных с созерцательной жизнью, каковой и будет жизнь небесного блаженства.

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Исайя расположил дары не в порядке [убывания] их достоинства. Так, главным даром, пожалуй, является тот, который в первую очередь требует от человека Бог. Бог же более всего остального требует от человека страх, о чем читаем [в Писании]: «Итак, Израиль, чего требует от тебя Господь, Бог твой? Только того, чтобы ты боялся Господа, Бога твоего» (Вт 10, 12); и еще: «Если Я – Господь, то где страх предо Мною?»³⁵² (Мал. 1, 6). Следовательно, похоже на то, что страх, который Исайя расположил в конце, является не низшим, а [напротив] высшим даром.

Возражение 2. Далее, благочестие, похоже, является некоторым образом общим благом. В самом деле, по словам апостола, «благочестие – на все полезно» (1Тим. 4, 8). Но общее благо предпочтительнее частных благ. Следовательно, похоже на то, что благочестие, которому отведено предпоследнее место, является наиболее возвышенным даром.

Возражение 3. Далее, знание совершенствует человеческое суждение, в то время как совет связан с исследованием. Но суждение превосходит исследование. Следовательно, знание является более превосходным даром, нежели совет, и, тем не менее, оно помещено после совета как нечто низшее.

Возражение 4. Кроме того, мужество принадлежит желающей способности, в то время как наука принадлежит разуму. Но разум является более превосходной способностью, нежели желание. Следовательно, знание является более превосходным даром, нежели мужество, и, тем не менее, последнее в перечислении предшествует. Следовательно, дары расположены не в порядке [убывания] их достоинства.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Мне кажется, что это семикратное действие Святого Духа, о котором говорит Исайя, с точки зрения степеней и способа выражения согласуется с тем³⁵³, однако существует различие со стороны порядка, поскольку тут³⁵⁴ перечисление начинается с наиболее превосходных даров, а там – с наиболее низких»³⁵⁵.

Отвечаю: превосходство даров можно оценивать двояко: во-первых, просто, а именно путем сопоставления проистекающих из них как из своих начал присущих им актов; во-вторых, относительно, а именно путем сопоставления их материй. Если оценивать превосходство даров просто, то в таком случае действует правило, которое применялось нами при сравнении добродетелей друг с другом, поскольку дары, как и добродетели, как уже было сказано (4), совершенствуют человека в отношении всех актов способностей души. Итак, умственные добродетели [в порядке достоинства] предшествуют нравственным добродетелям, а из умственных добродетелей созерцательные, а именно мудрость, мышление и наука, предпочтительней деятельных, а именно рассудительности и искусства. И при этом мудрость [в порядке достоинства] предшествует мышлению, мышление – науке, рассудительность – сообразительности и так далее. И точно так же дары мудрости, мышления, знания и совета превосходят дары благочестия, мужества и страха, а из последних благочестие превосходит мужество, а мужество – страх точно так же, как правосудность превосходит мужество и мужество – благоразумие. А вот со стороны материи мужество и совет предшествуют знанию и благочестию, поскольку мужество и совет связаны с затруднительными вопросами, тогда как благочестие и знание – с обычными. Следовательно, порядок, в котором перечислены дары, соответствует превосходству даров, но первое место, отведенное мудрости и мышлению, связано с тем, что их превосходство оценивается просто, а предпочтение, которое отдано совету и мужеству перед знанием и благочестием, связано с тем, что они оцениваются со стороны их материй.

Ответ на возражение 1. Страх требуется в первую очередь потому, что он является, так сказать, основанием совершенства других даров, поскольку «начало мудрости – страх Господень» (Пс. 110, 10; Сир. 1, 18), а не потому, что он превосходит все остальные [дары]. В самом деле, в порядке порождения, т.е. до того, как человек начнет совершать те добрые поступки, которые являются следствиями других даров, страх Господень отводит его от зла (Прит. 16, 6).

Ответ на возражение 2. Апостол в приведенных словах сопоставляет благочестие не с дарами Божьими, а только с «телесным упражнением», о котором он [несколько выше] говорит, что оно «мало полезно».

Ответ на возражение 3. Хотя знание [в порядке достоинства] предшествует совету со стороны суждения, тем не менее, совет превосходит знание со стороны материи. В самом деле, совет имеет отношение только к трудным вопросам³⁵⁶, тогда как суждение знания охватывает все вопросы.

Ответ на возражение 4. Управляющие дары, которые принадлежат разуму превосходят исполнительные дары в случае их оценки путем сопоставления проистекающих из них как из своих способностей актов, поскольку разум превосходит желание как управляющее – управляемое. А вот со стороны материи совет соединен с мужеством как управляющая способность с управляемой, и точно так же знание соединено с благочестием, и при этом совет и мужество связаны с затруднительными вопросами, а знание и благочестие – с обычными. Поэтому в случае оценки путем сопоставления материи совет и мужество предпочтительней знания и благочестия.

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что добродетели превосходят дары. Так, Августин, рассуждая о любви, говорит: «Нет ничего более превосходного, нежели тот дар Божий. Он один отделяет сынов Царства вечного от сынов вечной погибели. Другие даяния даются также Святым Духом, но без любви от них нет никакой пользы»³⁵⁷. Но любовь – это добродетель. Следовательно, добродетель превосходит дары Святого Духа.

Возражение 2. Далее, первое в порядке природы является, похоже, наиболее превосходным. Но добродетели предшествуют дарам Святого Духа. В самом деле, по словам Григория, «дар Святого Духа действует в уме таким образом, что в первую очередь возникают правосудность, рассудительность, мужество, благоразумие... и, действуя далее, сообщает сдерживание посредством семи добродетелей», то есть даров, так, что дарует «мудрость против глупости, мышление против тупости, совет против безрассудства, мужество против страха, знание против невежества, благочестие против ожесточения нашего сердца и страх против гордыни»³⁵⁸. Следовательно, добродетели превосходят дары.

Возражение 3. Далее, Августин говорит, что «добродетели нельзя использовать ради злой цели»³⁵⁹. Но дары можно использовать ради злой цели. Так, по словам Григория, «мы молимся... чтобы мудрость не превозносилась, чтобы мышление в своем быстром беге не отклонялось от истинного пути, чтобы совет, умножаясь, не приводил в замешательство, чтобы мужество, придавая уверенность, не делало нас безрассудными, чтобы знание, если оно – знание без любви, не наполняло гордыней ум, чтобы благочестие, буде оно свернет в сторону, не извращалось, чтобы страх, тревожась по пустякам, не погружал нас в омут отчаяния»³⁶⁰. Следовательно, добродетели превосходят дары Святого Духа.

Этому противоречит следующее: дары, как было показано выше (Возражение 2), пожалованы нам для содействия добродетелям и исправления некоторых несовершенств, и потому они, по-видимому, могут то, чего не могут добродетели. Следовательно, дары превосходят добродетели.

Отвечаю: как было показано выше (58, 3; 62, 1), существует три вида добродетелей, а именно теологические, умственные и нравственные. Посредством теологических добродетелей ум человека соединяется с Богом, посредством умственных совершенствуется сам разум, а посредством нравственных совершенствуется повиновение разуму способностей желания. Дары же Святого Духа, со своей стороны, располагают все способности души к следованию божественному движению.

В связи с этим представляется логичным сопоставлять дары с теологическими добродетелями, посредством которых человек соединяется со своим Двигателем, Святым Духом, таким же точно образом, каким мы сопоставляем нравственные добродетели с умственными, которые совершенствуют движущее начало нравственных добродетелей, разум. Следовательно, как умственные добродетели превосходят нравственные добродетели и руководят ими, точно так же теологические добродетели превосходят дары Святого Духа и направляют их. Поэтому Григорий говорит, что «семь сыновей», то есть семь даров, «никогда не достигнут совершенства десятерицы, если не будут исполнены верой, надеждой и любовью»³⁶¹.

Но если сравнивать дары с другими добродетелями, то есть с умственными и нравственными, то в таком случае дары предшествуют добродетелям [в порядке достоинства]. В самом деле, дары совершенствуют способности души в отношении Святого Духа как их Двигателя, тогда как добродетели совершенствуют или непосредственно разум, или другие способности в отношении разума. Но очевидно, что чем возвышенней двигатель, тем более возвышенным является и расположение, каким должно быть расположено движимое. Поэтому [в таком смысле] дары совершеннее добродетелей.

Ответ на возражение 1. Любовь – это теологическая добродетель, а мы уже пришли к выводу, что [теологические добродетели] совершеннее даров.

Ответ на возражение 2. Одна вещь может предшествовать другой двояко. Во-первых, в порядке совершенства и достоинства (как любовь к Богу предшествует любви к ближнему), и в этом отношении дары предшествуют умственным и нравственным добродетелям и последуют теологическим добродетелям. Во-вторых, в порядке порождения или расположения (как любовь к ближнему в том, что касается действия, предшествует любви к Богу), и в этом отношении нравственные и умственные добродетели предшествуют дарам, поскольку человек через посредство правильного подчинения собственному разуму располагается к правильному подчинению Богу

Ответ на возражение 3. Мудрость, мышление и т. п. как дары Святого Духа оживлены любовью, которая «не мыслит зла» (1Кор. 13, 5). Следовательно, мудрость, мышление и т. п. как дары Святого Духа не могут быть использованы ради злой цели. Но для того чтобы они не отступили от совершенства любви, они должны поддерживать друг друга, и именно об этом в настоящем случае говорит Григорий.