Вопрос 107. Об Ангельской речи

Теперь мы исследуем ангельскую речь, в связи с чем будет рассмотрено пять пунктов: 1) разговаривают ли ангелы друг с другом; 2) разговаривает ли низший [ангел] с высшим; 3) говорит ли ангел с Богом; 4) является ли ангельская речь субъектом пространственной протяженности; 5) знают ли остальные ангелы, о чем разговаривают двое из них.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ангелы не разговаривают друг с другом. Ведь сказал же Григорий, что в состоянии воскресения «никакое тело не сокроет помыслы от сотоварищей»⁵⁵⁶. Следовательно, ангельские умы в еще большей степени открыты друг другу. Но речь призвана сообщать другому то, что скрыто в уме говорящего. Следовательно, нет никакой необходимости в том, чтобы ангелы разговаривали друг с другом.

Возражение 2. Далее, речь бывает двоякой: внутренней, посредством которой говорят сами с собой, и внешней, посредством которой говорят с другими. Но для внешней речи необходим некий телесный знак, например, голос или жест, а также некоторый телесный орган, например, язык или пальцы, но ничего подобного нельзя усваивать ангелам. Следовательно, ангелы не разговаривают друг с другом.

Возражение 3. Далее, говорящий побуждает слушателя к слушанию того, о чем он говорит. Но трудно представить, чтобы один ангел побуждал другого к слушанию так, как это происходит у нас, а именно с помощью какого-нибудь чувственного знака. Следовательно, ангелы не разговаривают друг с другом.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими...» (1Кор. 13, 1).

Отвечаю: ангелы в определенном смысле разговаривают друг с другом. Ведь сказал же Григорий, что «для нашего ума совершенно естественно восходить от свойств телесной речи к возвышенному и непознанному способу внутренней речи»⁵⁵⁷. Дабы прояснить вопрос о том, как ангелы разговаривают друг с другом, должно припомнить, что, как уже было показано выше при рассмотрении действий и сил души (82, 4), воля приводит в движение ум. Далее, интеллигибельный объект может присутствовать в уме трояко: во-первых, по навыку, или, как говорит Августин, в памяти⁵⁵⁸; во-вторых, как актуально воспринимаемый или рассматриваемый; в-третьих, как соотнесенный с чем-то другим. При этом очевидно, что интеллигибельный объект переходит из первого состояния во второе вследствие распоряжения воли, по каковой причине навык определяется, в том числе и как то, «что можно использовать по своему пожеланию». Аналогично, т. е. согласно воле осуществляется переход интеллигибельного объекта и из второго состояния в третье, поскольку умственные понятия определяются к чему-либо, например, к выполнению действия или к информированию другого, согласно воле. Но если ум обращает самого себя к актуальному рассмотрению какого-либо знания по навыку, то в таком случае происходит [как бы] разговор с самим собой, поскольку понятие ума называется «внутренним словом». И когда понятие ангельского ума согласно его воле определяется к тому, чтобы стать известным другому, оно тем самым возвещается другому, и таким вот образом один ангел разговаривает с другим, ибо разговаривать с другим означает сообщать свое умственное понятие другому.

Ответ на возражение 1. Препятствие открытости нашего умственного понятия двояко. Первое связано с волей, которая может как сохранять умственное понятие внутри, так и сообщать его вовне. В этом смысле умы открыты одному только Богу, согласно сказанному: «Кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем» (1Кор. 2, 11). Другим препятствием открытости умственного понятия познанию другого является тело, в связи с чем даже в том случае, когда воля направляет умственное понятие к сообщению другому, оно открывается ему не непосредственно, а через посредство какого либо чувственного знака. Григорий имеет в виду именно это, когда говорит, что «в глазах других мы как бы спрятаны за стеною тела, и потому когда мы хотим сообщить им о себе, то выходим через дверь языка, дабы показать, каковы мы на самом деле»⁵⁵⁹. Но ангел не встречает такого препятствия и потому может непосредственно сообщать свое понятие другому.

Ответ на возражение 2. Внешняя, осуществляемая с помощью голоса речь нужна нам в связи с препятствием со стороны тела. Поэтому ангелу приличествует только внутренняя речь, и она включает в себя не только внутреннюю речь через посредство понятий ума, но также и его волевую интенцию к сообщению знания другому. В связи с этим ангельский язык метафорически называют ангельской силой, посредством которой он выявляет свои умственные понятия.

Ответ на возражение 3. Благим ангелам нет никакой нужды привлекать к себе внимание других, поскольку они всегда видят друг друга в Слове; и так как они всегда видят друг друга, то всегда видят, когда кто-либо обращает другого к себе. Но поскольку они по самой своей природе могут говорить друг с другом, и даже теперь дурные ангелы говорят друг с другом, то следует говорить, что ум приводится в движение интеллигибельным объектом подобно тому, как чувство испытывает воздействие от чувственного объекта. Таким образом, как чувство побуждается чувственным объектом, так и ум ангела может побуждаться к вниманию некоторой интеллигибельной силой.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что низший ангел не разговаривает с высшим. В самом деле, в глоссе на текст: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими...» (1Кор. 13, 1) сказано, что ангельская речь является просвещением, посредством которого высшие [ангелы] просвещают низших. Но, как было разъяснено выше (106,3), низший [ангел] никогда не просвещает высшего. Следовательно, никто из низших [ангелов] не разговаривает с высшими.

Возражение 2. Далее, как уже было сказано (106, 1), просвещение есть не что иное, как сообщение другому некоторой проявленной истины, но для того же служит и речь. Таким образом, говорить и просвещать – это одно и то же, из чего следует вышеприведенное заключение.

Возражение 3. Далее, Григорий сказал, что «Бог говорит ангелам посредством явления их сердцам Своего невидимого и сокровенного»⁵⁶⁰. Но это как раз и означает просвещать. Поэтому всякая речь Бога является просвещением. Значит, и ангельская речь является просвещением. Следовательно, низший ангел никоим образом не может говорить с высшим.

Этому противоречит следующее: согласно толкованию Дионисия низшие ангелы спрашивали у высших: «Кто сей Царь славы?»⁵⁶¹.

Отвечаю: низшие ангелы могут разговаривать с высшими. Дабы прояснить это положение, надлежит иметь в виду, что каждое ангельское просвещение суть ангельская речь, но, с другой стороны, не каждая речь суть просвещение, поскольку, как было показано выше (1 ), разговор одного ангела с другим есть не что иное, как его волевое определение своего умственного понятия таким образом, чтобы оно стало известным другому. Затем, воспринимаемое умом может быть возведено к двум началам: к Самому Богу, Который суть первичная истина, и к воле мыслящего, посредством которой осуществляется переход к актуальному мышлению. Но коль скоро истина является светом ума, а Сам Бог является началом всяческой истины, то проявление того, что воспринимается умом как зависящее от первичной истины, является вместе речью и просвещением, как, например, когда один человек говорит другому: «Небо было создано Богом; человек – это животное». Проявление же того, что зависит от воли мыслящего, не может быть названо просвещением, но – только речью, как, например, когда некто говорит другому: «Я хочу изучить вот это; я хочу сделать вот то». Причину этого следует усматривать в том, что сотворенная воля не является ни светом, ни началом истины; она лишь причастна свету. В силу этого сообщение, исходящее от сотворенной воли, не является просвещением, поскольку мой ум совершенствуется не познанием того, что вы можете хотеть или что вы можете мыслить, а только лишь познанием истины.

Итак, коль скоро ангелы являются высшими или низшими вследствие их соотнесенности со своим началом, Богом, то зависящее от этого начала, т.е. Бога, просвещение сообщается только высшими ангелами низшим. Но коль скоро воля в первую очередь является началом волящего, то проявление того, что относится к воле, сообщается другим именно волящим. Поэтому в том, что касается воли, и высшие ангелы говорят с низшими, и низшие – с высшими.

Из сказанного очевидны ответы на возражения 1 и 2.

Ответ на возражение 3. Всякая обращенная к ангелам речь Бога является просвещением, ибо, коль скоро воля Божия суть начало истины, познание воли Божией является совершенствованием и просвещением сотворенного ума. Но все это, как было показано выше, не имеет никакого отношения к воле ангелов.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ангел не говорит с Богом. В самом деле, речь является способом сообщения чего-то другому. Но ангелу нечего сообщить Богу, Которому ведомо все. Следовательно, ангел не говорит с Богом.

Возражение 2. Далее, как было показано выше (1), говорить – значит определять свое умственное понятие к другому. Но ангел всегда определяет свои умственные понятия к Богу. Поэтому, если ангел говорит с Богом, то он всегда говорит с Богом, каковое суждение кажется в некотором смысле неразумным, поскольку ангел иногда разговаривает с другим ангелом. Таким образом, похоже на то, что ангел никогда не говорит с Богом.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «И отвечал ангел Господень, и сказал: «Господи Вседержителю! Доколе Ты не умилосердишься над Иерусалимом"» (Зах. 1, 12). Следовательно, ангел говорит с Богом.

Отвечаю: как было сказано выше (1, 2), речь ангела является определением его умственного понятия к кому-то другому. Но определяться к другому можно двояко. Во-первых, так, чтобы предоставить нечто другому, подобно тому, как в природных вещах действователь определятся к воспринимающему воздействие и в человеческой речи учитель определяется к ученику, и в этом смысле ангел никоим образом не говорит с Богом ни о том, что касается истины, ни о том, что зависит от сотворенной воли, поскольку Бог суть начало и источник любой истины и воли. Во-вторых, к другому можно определяться так, чтобы обрести нечто от другого, подобно тому, как в природных вещах воспринимающий воздействие определяется к действователю и в человеческой речи ученик – к учителю, и в этом смысле ангел говорит с Богом как с тем, чтобы получить указание божественной воли о том, что надлежит быть исполнено, так и с тем, чтобы выразить восхищение божественным превосходством, которое для него непостижимо. Поэтому Григорий пишет, что «ангелы говорят с Богом, когда, созерцая превышающее их, не могут удержаться от восхищения»⁵⁶².

Ответ на возражение 1. Речь не всегда является сообщением чего-то другому Иногда она вызвана необходимостью прояснения чего-то говорящему, например, когда ученики испрашивают наставления у учителя.

Ответ на возражение 2. Ангелы всегда говорят с Богом в смысле вознесения хвалы и восхищения Им и Его делами, а вот для получения указания от Него о том, что надлежит исполнить, они обращаются к Нему только тогда, когда им необходимо прояснение относительно какого-то нового для них дела.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что пространственная протяженность оказывает воздействие на ангельскую речь. Ведь сказал же Дамаскин, что «ангел действует в том месте, в котором находится»⁵⁶³. Но речь – это ангельское действие. Следовательно, коль скоро ангел находится в определенном месте, то похоже на то, что речь ангела ограничена этим местом.

Возражение 2. Далее, говорящий вынужден кричать вследствие удаленности слушателя. Но о серафимах сказано, что они «кричали друг другу»⁵⁶⁴ (Ис. 6, 3). Следовательно, пространственная протяженность некоторым образом сказывается на ангельской речи.

Этому противоречит следующее: находящийся в аду богач, несмотря на пространственную протяженность, беседовал с Авраамом (Лук. 16, 24). Тем более пространственная протяженность не может служить препятствием разговору ангелов.

Отвечаю: ангельская речь является умственным действием, о чем уже было сказано (1, 2, 3). А умственное действие ангела абстрагировано от «здесь и сейчас». В самом деле, даже наше умственное действие, если только речь не идет о представлениях, которых у ангелов нет, абстрагировано от «здесь и сейчас». Но то, что абстрагировано от «здесь и сейчас», не зависит ни от времени, ни от расстояния. Следовательно, пространственная протяженность не может служить препятствием ангельской речи.

Ответ на возражение 1. Ангельская речь, как было показано выше (1 ), является внутренней, хотя при этом она и воспринимается другим, и потому она существует в говорящем ангеле; следовательно, она находится там же, где находится и говорящий ангел. И поскольку пространственная протяженность не препятствует тому чтобы один ангел созерцал другого, то она не препятствует и тому, чтобы ангел воспринимал обращение к нему другого ангела, а это и значит, что первый воспринимает речь последнего.

Ответ на возражение 2. Тот крик, о котором сказано [в приведенной цитате], назван таковым не потому что он является зависящим от расстояния телесным восклицанием, а потому, что тем самым указывается на силу сказанного и на интенсивность чувств, ибо, согласно Григорию, «чем меньше что-либо желается, тем слабее и речь о нем»⁵⁶⁵.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что все ангелы знают то, о чем говорят двое из них. В самом деле, причиной того, почему не все люди знают то, о чем говорят двое из них, является пространственная протяженность. Но, как было показано выше (4), пространственная протяженность никоим образом не сказывается на ангельской речи. Следовательно, все ангелы знают то, о чем говорят двое из них.

Возражение 2. Далее, умственная сила обща всем ангелам. Поэтому если умственное понятие, которое один ангел определяет к другому известно одному, то, следовательно, оно известно и всем.

Возражение 3. Далее, просвещение – это своего рода речь. Но просвещение одного ангела другим простирается на всех ангелов, ибо, как сказал Дионисий, «всякой небесной сущности подобает изливать свою промыслительную мощь на других'11. Следовательно, разговор двух ангелов известен всем.

Этому противоречит следующее: коль скоро двое людей могут вести беседу наедине, то тем более могут это делать и ангелы.

Отвечаю: как было показано выше (1,2), умственное понятие одного ангела может быть воспринято другим тогда, когда обладающий этим понятием ангел согласно своему пожеланию сообщает его другому. Но в силу той или иной причины нечто можно определять к одному и не определять к другому; следовательно, понятие одного [ангела] может быть известным одному и не известным другому, и потому один ангел может воспринимать разговор одного ангела с другим, в то время как другие – нет, и не вследствие препятствия со стороны пространственной протяженности, а согласно воле определяющего, о чем уже было говорено.

Из сказанного очевидны ответы на возражения 1 и 2.

Ответ на возражение 3. Просвещение связано с теми истинами, которые исходят от первого начала истины, каковое начало обще всем ангелам, и потому это просвещение обще им всем. Но речь некоторым образом восходит к началу сотворенной воли, которая у каждого ангела своя, и потому вовсе не необходимо, чтобы эти речи были общи им всем.