Пророки

Остальная часть Ветхого Завета представлена пророческими книгами, расположенными не в хронологическом порядке. Приведенная ниже таблица дает общее представление о предполагаемых датах жизни пророков, которые нам следует знать при чтении этих книг.

Пророк Исайя жил во второй половине VIII в. до н. э., в период, который был решающим для истории его народа и ознаменовался расцветом письменных пророчеств (Амоса, Осии, Михея и самого Исайи). В тот же период произошли падение и исчезновение большей части Израиля, десяти колен Северного царства.

В 740 г. до н. э. смерть царя Озии (см.: 6:1) стала концом «оттепели», во время которой как Иудея, так и Израиль наслаждались почти пятидесятилетней передышкой после долгого периода войн. Вскоре это станет только воспоминанием. Последние годы этого столетия охарактеризовались захватнической политикой ассирийских царей Тиглатпаласара III (745–727), Салманассара V (726–722), Саргона II (721–705) и Сеннахирима (705–681). Их честолюбивые замыслы были устремлены к созданию империи, поэтому им было мало просто грабить, но они уничтожали или переселяли целые народы, жестоко подавляя малейшее проявление неповиновения.

В 735 г. до н. э. Иерусалим вынужден был готовиться к осаде, когда объединенные армии Израиля и Сирии прибыли, чтобы вынудить царя Ахаза присоединиться к антиассирийской коалиции. Противостояние Исайи царю (гл. 7) проливает свет на истинное значение этого периода, когда предстояло сделать мучительный выбор между спокойной верой и отчаянной надеждой на союзников. Решение царя целиком и полностью положиться не на Бога, а на саму Ассирию вызвало вполне объяснимый протест против него и его сторонников, кроме того, было произнесено пророчество об идеальном Царе Эммануиле, Который восстановит династию потомков Давида.

За свое восстание Израиль заплатил потерей северных территорий (Галилеи, 9:1) в 734 г. до н. э., а в 722 г. до н. э. Северное царство прекратило свое существование. Иудея, отделенная теперь от космополитической ассирийской провинции (4Цар. 17:24), занимавшей территорию бывшего Израиля, лишилась почвы для любого проявления патриотизма.

Но на смену царю Ахазу на иудейский престол взошел Езекия (ср.: 4Цар. 18:1), чей пламенный патриотизм не раз вынуждал Исайю всеми силами удерживать царя от неосмотрительных поступков в отношении Ассирии (см.: 14:28–32; 18:1–7; 20:1–6). Возникает жестокий конфликт между пророком и проегипетски настроенными сановниками при дворе Езекии, отмеченный в гл. 28 – 31. Результатом стало восстание Езекии против Ассирии (гл. 36, 37), когда мощь Сеннахирима была сломлена в 701 г. до н. э., а маленькое царство Иудея осталось практически беспомощным, несмотря на чудесное спасение Иерусалима.

Отношения царя Езекии с Исайей никогда не ограничивались вопросами политического характера или проблемами ближайшего будущего. Последняя встреча с царем продемонстрировала различия между этими двумя верующими людьми. В 39:5–7 Исайя заглядывает в далекое будущее – вавилонский плен, явившийся плодом непослушания царя. Но единственной реакцией царя было облегчение: «Мир и благосостояние пребудут во дни мои». Такое довольство вполне понятно для государя, но немыслимо для пророка. Поэтому пророческая миссия продолжалась до финала этой драмы.

События, о которых повествуется в гл. 40 – 55, безусловно, связаны с именем Кира (44:28; 45:1), что сразу же переносит нас к середине VI столетия. Кир, царь Аншана, расположенного в южной Персии, к 550 г. до н. э. захватил власть над Мидийской империей, а к 547 г. до н. э. ему уже принадлежала большая часть Малой Азии. Это давало ему преимущества в борьбе с Вавилонской империей (где иудеи находились в плену еще до падения Иерусалима в 587 г. до н. э.). К этому времени империя уже была слабой и раздробленной, ее царь Набонид оставил столицу (где вместо него правил его сын Валтасар) и был не в ладах со жрецами. В 539 г. до н. э. воины Кира разбили вавилонское войско и без сопротивления вошли в Вавилон. В соответствии со словами Господа, записанными в Ис. 44:28, Кир вернул на родину евреев (наряду с другими плененными народами), приказав восстановить их Храм (Езд. 1:2–4; 6:2–5). Из его собственных слов, запечатленных на так называемом «Цилиндре Кира» (который теперь хранится в Британском музее), становится ясно, что такова была его великодушная политика, вызванная желанием заручиться поддержкой богов, которым он вернул их святилища (см.: 41:25).

Множество иудеев возвратилось домой, но вскоре они пострадали от предательства самарян, которые отказались принять участие в постройке Храма (Езд. 4). Работа полностью прекратилась почти на двадцать лет, пока Аггей и Захария в 520 г. до н. э. не воодушевили иудеев на новую попытку, которая завершилась в 516 г. до н. э. Многие комментаторы рассматривают данную ситуацию, когда напряженные человеческие отношения сказывались на судьбе Иерусалима и Храма, как основание для пророчества в гл. 56 – 66. Однако в наших комментариях последние главы рассматриваются не в историческом ракурсе, а скорее тематически, поэтому посвящены они уже не Вавилону, но отчизне и родному городу, земным и несовершенным, но символизирующим новые небеса и землю и горний Иерусалим.

До недавнего времени Книга Пророка Исайи рассматривалась как произведение одного автора – пророка, носившего имя Исайя и жившего в VIII в. Эта точка зрения основывалась не только на кумранских находках, но также и на текстах Нового Завета, например, Лк. 4:17–18, где цитируется одна из самых последних глав книги. Как цельное произведение Книга Пророка Исайи была известна и автору Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, написанной лет за 200 до новозаветной эпохи (Сир. 48:22–25). Несколько мест из Ис. 40 – 60 цитируются в Новом Завете, например: Рим. 9:27–29; 10:20–21; Ин. 12:37–41 и т. д.

Оставляя в стороне некоторые сомнения средневекового еврейского ученого Ибн Эзры (чьи замечания, однако же, подтверждают традиционную точку зрения), можно сказать, что идея множественности авторов Книги Пророка Исайи возникла в последние два столетия. Гл. 1 – 39 считаются написанными Исайей, а 40 – 66 – анонимным пророком, жившим в VI в. до н. э. в вавилонском плену. Считается, что последняя часть, являясь естественным продолжением повествования Исайи, вполне могла быть присоединена к работе Исайи, тем более, что автор ее неизвестен, и, следовательно, книга его утратила свое самостоятельное значение.

Главными основаниями для такой точки зрения были, во–первых, так называемая «аналогия пророчеств», то есть привычка пророков чаще обращаться к своим современникам (а гл. 40 – 66 обращены преимущественно к вавилонским пленникам), а во–вторых, определенный стиль, словарь и богословский акцент гл. 44 – 66. Но этот вопрос мы рассмотрим позднее.

В действительности же ни один ученый не придерживается данной теории в ее простейшей форме. Типологический анализ показывает, что гл. 1 – 39 (часть книги, приписываемая Исайе) неоднородны по своему составу. В основе этой части книги лежит собрание пророчеств VIII в. до н. э., дополненное материалом, взятым у последователей, живших в разное время (напр., гл. 13, 14 взяты из источников периода вавилонского плена в VI в. до н. э., гл. 24 – 27 могли быть взяты из текстов, написанных в конце персидского владычества в IV в. до н . э). К этому добавлен материал, включающий в себя множество кратких дополнений примерно из 250 стихов (т. е. около одной трети текста), а некоторые из более длинных дополнений в результате анализа оказываются самостоятельными произведениями со своей собственной историей развития.

Гл. 40 – 66 обычно делят на два раздела. Второ–или Девтороисаия (гл. 40 – 55) относится приблизительно к 545 г. до н. э. Тритоисаия (третий Исайя; гл. 56 – 66) относится к послепленному периоду (ок. 520 г. до н. э.). Если первая из этих частей (гл. 40 – 55) считается написанной одним неизвестным гениальным учеником пророка Исайи, то последняя (гл. 56 – 66) может быть последним произведением школы Исайи, то есть его учеников и последователей из нескольких различных богословских школ, которые пересказали его послания следующим поколениям. Комментаторы при анализе текста Тритоисаии отмечают следы множества исторических ситуаций и различных группировок (напр., моралистов, законников, патриотов и универсалистов); во всех одиннадцати главах выделяется по крайней мере четыре источника.

Очень важно понять, что все эти данные предполагают наличие бесчисленного множества авторов и, следовательно, то, что эти приложения не вполне произвольны. Изначально принятые критерии разделения книги нельзя сбросить со счетов, но следует пользоваться ими постоянно (результаты этого мы уже видели) или же не пользоваться вообще. Таким образом, несмотря на привлекательную простоту идеи о двухтомной работе (написанной Исайей и его последователем), единственной обоснованной альтернативой одному автору можно считать не двух авторов, а не менее дюжины.

Стоило бы добавить, что до недавнего времени особое внимание ученых–критиков было обращено на единство этого многообразия. Дополнительные источники рассматриваются как школа последователей, продолжавших идеи Исайи и пророчествовавших новым поколениям в духе его посланий. Поэтому с этой точки зрения его учение было передано новым поколениям через века после его смерти, и все собрание сочинений, вдохновленных его пророчествами, должно быть по праву названо его именем.

Поскольку традиция приписывает Книгу Пророка Исайи одному автору, сторонникам разделения книги следует обосновать свою гипотезу. Их доводы, безусловно, сильны, но отнюдь не безупречны.

1. Аналогия в пророчествах. Несомненно, если считать автором гл. 40 – 66 самого Исайю, поражает прежде всего, насколько подробно пророк излагает события, которым надлежало произойти два века спустя. Его прозрение выглядит совершенно уникальным. Но, во–первых, отвергать возможность подобного духовного опыта означало бы придавать аналогиям в этой области чрезмерное значение, что противоречит и образу Бога в этих главах, Который представлен производящим перемены в мире и постоянно обновляющим его (43:19). Во–вторых, очевидно, что различие духовного опыта, отразившегося в данных главах, является скорее различием в уровне, чем в качестве. В гл. 1 – 39 тоже содержится немало экскурсов в узнаваемое будущее, которые критики, пользуясь той самой «аналогией пророчеств» (которая, таким образом, основывается на текстах, способствующих ее подтверждению), относят скорее к позднейшим добавкам, нежели к работе самого Исайи. Более того, в некоторых из этих пророчеств говорится о событиях (как в гл. 40 – 66) как бы изнутри описываемого будущего, например, в формах совершенного вида пророчество о рождении Младенца в 9:2–6 или видение плена и суда в 5:13–16 (в NIV переведено будущим временем). Поражение Вавилона Иеремия, например, описывает как бы с точки зрения последнего поколения пленников и при этом уговаривает их выйти отсюда (Иер. 50:8; 51:45; ср.: Ис. 48:20), хотя своим настоящим современникам он строго–настрого запрещал даже помышлять об этом (Иер. 29:4–14).

Добавим к нашей основной теме, что в 13:1 – 14:23 (названных пророчеством «Исайи, сына Амосова») Вавилон изображен таким, каким он видится в гл. 40 – 66, то есть не как неуправляемая ассирийская провинция времен Исайи, но как мировая держава, чье приближающееся падение будет означать конец плена Исайи. К этому пророчеству необходимо добавить сон–видение из 21:1–10, в котором падение Вавилона представлено с потрясающей силой.

Учитывая вышесказанное, следует признать, что уроки и последствия вавилонского плена, которым посвящены гл. 40 – 66, читателям могут показаться преувеличением, но для пророка Исайи это было благословенным завершением его миссии, связанной с борьбой между Вавилоном и Израилем, и исполнением давних замыслов Господа, а следовательно, исполнением его собственных пророчеств.

Стоит также добавить, что даже такое поразительное явление, как предсказание имени царя–освободителя Кира, который появился 150 лет спустя (44:28; 45:11), не является уникальным (для сравнения см. 3Цар. 13:2, где предсказано рождение Иосии). Во–вторых, сила пророческого дара лишний раз доказывала, что Господь – единственный истинный Бог (ср.: 41:21–23,26–29; 44:7–8,25–28; 46:10–11; 48:3–8. Причем в 48:8 говорится не о молчании Господа, а о глухоте Израиля, т. е. о нежелании иудеев знать свою судьбу).

2. Отличительные черты гл. 40– 66. Они могли бы свидетельствовать против авторства Исайи, будь они адресованы той же аудитории, что и гл. 1 – 39. Но если эти главы все же принадлежат Исайи, то они были написаны пророком уже в старости для того, чтобы утешить будущее поколение, а не с тем, чтобы предупредить современников о грозящих им бедах. И в этом заключается существенная разница. Пусть эти утешительные строки кажутся невероятными, но еще более странным было бы, если бы на творчестве Исайи не отразились перемены, происшедшие с его родной страной.

Конечно, если считать Исайю единственным автором, естественным будет и ожидание встретить как в гл. 1 – 39, так и в гл. 40 – 66 какие–то общие мысли и положения. И это действительно так и есть. Одна из основных тем гл. 40 – 66 посвящена утверждению того, что Господь Сам вершит историю. Выражения, в которых об этом говорится Сеннахириму в Ис. 7:26 (701 г. до н. э.), весьма сходны с выражениями в более поздних главах: «Разве не слышал ты?» (ср.: Ис. 40:28); «Я издавна сделал это» (ср.: Ис. 41:4); «в древние дни» (ср.: Ис. 45:21; 46:10); «предначертал это» (ср.: Ис. 46:11), «а ныне выполнил» (ср.: Ис. 48:3). Тот же стиль и та же тема встречаются и в Ис. 22:11. Тема «большой дороги» («пути святого») из гл. 35 не только соответствует великолепному красноречию гл. 40 – 66 (с которыми ее следовало бы соединить ради подтверждения теории о множественности авторов), но, кроме этого, в ней почти в каждом стихе использованы особенные идиомы, постоянно встречающиеся в гл. 1 – 39. И опять же, принимая во внимание удивительную согласованность, отрывки 11:6–9 и 65:25 едва ли возможно отделить друг от друга. В них могут быть сравнительно редко встречающиеся выражения, но в них невозможно не признать первые плоды общего урожая.

3. Язык книги. В самом начале целью Исайи было обличение, поэтому преобладали такие слова, как «терны и волчцы», «буря», «тьма» и «остаток». Позже, ободряя иудеев, пророк стал чаще говорить об «избранных» и «искупленных», «всей земле», и «всех народах», и «всякой плоти». Он призывал людей «не бояться», «не смущаться», «славить Господа». Даже вспомогательные части речи отражают перемену в звучании темы, так как для последних глав нужны были такие выражения, с помощью которых можно было бы донести теплое чувство и особо оттенить смысл.

Среди различных терминов можно отметить некоторые выражения, которые характерны для обеих частей Книги Пророка Исайи, но редко или почти никогда не встречаются в других текстах Писания. «Святой Израилев» (двенадцать раз встречается в гл. 1 – 39 и тринадцать раз в гл. 40 – 66) – это хорошо известный пример. Но помимо этого еще несколько выражений, пусть и в меньшей степени, но все же свидетельствуют о том же. Например, выражение «Тот, Кто делает или формирует, создает» употребляется с притяжательным местоимением (22:11; 29:16; 44:2): «Сильный Израилев/Иаковлев» (1:24; 49:26; 60:16). Здесь также присутствуют редкие или уникальные определения Израиля, встречающиеся в обеих частях, такие, как «слепой» (29:18; 35:5; 42:16–18), «глухой» (29:18; 35:5; 42:18; 43:8), «оставившие Господа» (1:28; 65:11), «избавленные Господом» (35:10; 51:11), «дело рук Моих» (29:23; 60:21). (Эти примеры взяты из более полного списка в книге R. Margalioth. The Indivisible Isaiah, 1964.) Именно обилие таких выражений, присущих Исайи, вызвало к жизни теорию (для подтверждения которой существует очень немного свидетельств) о том, что круг учеников Исайи пронес сквозь столетия мыслеформы учителя. Гораздо проще предположить, что это творение одного разума.

4. Богословие. Теперь должно стать совершенно ясно, что эти две основные части книги посвящены различным ситуациям и служат различным целям. Но более того, как отмечает Мотиер (Motyer J. А. The «Servant Songs» in the Unity of Isaiah, TSF Bulletin, Spring 1957. P. 3–7), пророчества гл. 1 – 39 предсказывают разрушительное историческое наказание, а это ставит серьезные богословские проблемы в области взглядов на доктрины и обетования, повсеместно упоминающиеся в этих главах. Следовательно, гл. 40 – 66 – это более чем дополнение; их можно назвать развязкой, без которой гл. 1 – 39 заканчивались бы неразрешенным противоречием. И «если пророк может вдохновиться на провозглашение Божественных откровений… то нельзя назвать чрезмерным требование к нему вдохновиться на решение богословских проблем, возникающих в связи с подобными откровениями…»

Подводя итоги вышесказанному, отметим, что теория множества авторов (поскольку именно в это выливается идея о двух авторах) создает немало проблем. (Кроме того, возникают противоречия с другими текстами Писания, в которых есть ссылки на пророка Исайю. Но это уже отдельная тема.) Она делает Исайю автором основной части текста, позволяет принять критерии анализа, который почти не допускает, что кто–то из пророков мог быть единственным автором своего труда. Эта теория предполагает столетия творческой деятельности не только «школы Исайи», но также и последователей других пророков, чье вольное отношение к трудам своих учителей позволяет вносить в них дополнения или даже переделывать их. Такое отношение странным образом сочетается с заботой о сохранении первоначального вида этих произведений. А само существование этих последователей является не более чем плодом логических умозаключений. Кроме того, эта теория должна объяснить нерушимую раннюю традицию, утверждающую единство Книги Пророка Исайи. Помимо всего этого, теория множественности авторов противоречит новозаветным свидетельствам в пользу этой традиции.

Конечно, можно не соглашаться с тем, что Новый Завет действительно следует принимать во внимание в данном вопросе. Можно предположить, что авторство пророчеств в текстах Евангелия указывалось в соответствии с традиционной точкой зрения. Однако проще будет принять на веру, что в Евангелии под «Исайей» подразумевается именно этот конкретный, реально существовавший человек, и с любой точки зрения это все упрощает. Альтернативные же варианты (которых гораздо больше, чем мы здесь упомянули) создают сложности в большей степени, нежели упрощают дело, а это неблагоприятный признак.

Grogan G. W. Isaiah, EBC (Zondervan, 1990).

Oswalt J. N. The Book of Isaiah, NICOT, vol. 1, (chs. 1 – 39) (Eerdmans, 1986; vol. 2,

forthcoming). Motyer J. A. The Prophecy of Isaiah (IVP, 1993).

1:1–31 Критическая ситуация

1:1 О пророке и времени его служения

1:2–4 Великое обличение

1:5–9 Опустошение Иудеи

1:10–20 Религиозная развращенность и очищение от нее

1:21–31 Сетования Бога и Его намерения

2:1 – 4:6 Иерусалим Бога и Иерусалим людей

2:2–5 Город Бога

2:6–9 Город идолов

2:10–22 Страх Господень

3:1 – 15 Наказание распадом государства

3:16 – 4:1 Вместо пояса будет веревка

4:2–6 Грядущая слава

5:1–30 Виноградник, принесший дикие ягоды

5:1–7 Притча

5:8–23 Шестикратное «горе»

5:24–30 Мстители Господа

6:1–13 Призвание пророка

7:1 – 12:6 Буря и солнце: Ассур и Эммануил

7:1–17 Исайя противостоит царю Ахазу

7:18 – 8:22 Объяснение выбора

9:1–7 Мессианская заря

9:8 – 10:4 Тень над Самарией

10:5–34 Секира Господа над Иудеей

11:1 – 12:6 Мессианское царство

13:1 – 23:18 Пророчества о народах

13:1 – 14:23 Вавилон

14:24–27 Ассирия

14:28–32 О Филистимской земле

15:1 – 16:14 Моав

17:1 – 14 Дамаск и северный Израиль

18:1–7 Эфиопия

19:1–25 Египет

20:1–6 Азотский кризис

21:1–10 Вавилон, «Пустыня приморская»

21:11–12 Дума

21:13–17 Аравия

22:1–25 Иерусалим

23:1–18 Тир

24:1 – 27:13 Заключительная победа Господа

24:1–23 Суд Божий над небом и землей

25:1 – 12 Великое освобождение

26:1 – 27:1 Торжество после тягот

27:2–13 Народ для Бога

28:1 – 31:9 Ассирийский кризис: помощь Бога или помощь людей?

28:1–29 Отповедь насмешникам

29:1–8 Последняя отсрочка для «Ариила»

29:9–24 Духовное помрачение Израиля, углубившееся и рассеявшееся

30:1–31:9 О будущем Египта и Ассирии

32:1 – 35:10 Спасение и мрачные события перед ним

32:1–8 Царство праведников

32:9–20 Нет простого пути к миру

33:1–24 Стремление к освобождению

34:1 – 17 Вселенский суд

35:1–10 Цветущая пустыня

36:1 – 39:8 Тяжелые испытания Езекии

36:1 – 37:38 Нападение ассирийцев

38:1–22 Болезнь Езекии

39:1–8 Послы из Вавилона

40:1 – 48:22 Далекая ночь, проведенная в Вавилоне

40:1 –11 Долгожданный Господь

40:12–31 Несравненный Бог

41:1–29 Боги история

42:1–17 Свет для народов

42:18–25 Неверный раб и неизменный Господь

49:1 – 55:13 Заря искупления

49:1–13 Вторая «Песнь о Рабе Господнем»

49:14–23 Утешение Иерусалиму

49:24 – 50:3 Утешение пленникам

50:4–9 Третья «Песнь о Рабе Господнем»

50:10–11 Эпилог песни

51:1–8 Подкрепление веры

51:9–52:12 Растущая надежда

52:13 – 53:12 Четвертая «Песнь о Рабе Господнем»

54:1–17 Распространившаяся отчизна

55:1–13 Щедрая милость

56:1 – 66:24 Слава и позор Сиона

56:1–8 Призыв к иноплеменникам

56:9 – 59:15а Позор Сиона

59:156–21 Единственный Спаситель

60:1–62:12 Слава Сиона

63:1–6 Единственный Мститель

63:7 – 64:12 Вопиющая нужда Сиона

65:1 – 66:24 Великое разделение

Имя Исайя означает «Спасение Яхве», что как нельзя лучше подходит к «евангельскому пророку». Перечень царей, при которых он жил, показывает, что его пророческое служение длилось как минимум сорок лет, начиная с последнего года правления царя Озии (см.: Ис. 6:1, приблизительно 740 г. до н. э.). Год смерти пророка точно не известен. Очевидно, он пережил осаду Иерусалима в 701 г. до н. э. во время царя Езекии, чье правление продолжалось до 687/6 г. до н. э.

Обращение к небесам и земле напоминает прощальный наказ Моисея (Втор. 30:19), и выразительное сыновья добавляет ноту личной страстности. Прямое обращение Бога в ст. 26, 3 (Я… Мне… Мои) и подкрепляющие его замечания ст. 4 сразу же переносят нас в самый разгар кризиса: семья Бога порвала с Ним отношения. (Ст. 3 звучит еще более резко в немногословном оригинале, потому что в нем опущен предлог а. В ст. 4 смысл вполне может быть таким: «[Божий] народ грешный!» – тот же парадокс, что и в ст. 26.) Эпитет Святой Израилев весьма характерен именно для Исайи и появляется двенадцать раз в гл. 1 – 39 и тринадцать в гл.40 – 66. Во всех прочих текстах Писания он встречается всего дважды. Ему вторят возгласы серафима (6:3), однако высокая недоступность слова «святой» смягчается тем, что Бог отдает Себя Израилю. Раньше эта мысль звучала в Ос. 11:9.

Неизвестно, помещено ли здесь одно из поздних пророчеств Исайи, или же мы видим результат прозрения (слово как в ст. 7д, 8д свидетельствует скорее в пользу последнего, поскольку кажется, что пророк описывает только то, что видел собственными глазами), очевидно, что освещаются темы, предписанные его пророческим призванием. Проследив развитие мысли от ст. 5а к ст. 7 и 9 (ср.: 6:9–10, 6:11–12 и 6:13), мы отмечаем мотив «остатка», который по мере развития пророчества становится все более отчетливым (особенно см.: 10:20–22). В ст. 5–6 изображается не больной, но оказавшийся на пороге гибели, однако продолжающий выдвигать свои требования. Ст. 5 передает суть этого, а перечисленные в ст. 6б симптомы – это симптомы поражения грехом; ср.: раны с «язвами» в 53:5. Настоящая действительность отражена в ст. 7–8: это земля Иудеи, она вытоптана конями чужеземцев, и только Иерусалим (Сион) еще остался уцелевшим. Очевидно, это последствия вторжения Сеннахирима, о котором мы знаем из 4Цар. 18:13, его воздействие передано в Ис. 37:30–32, а факты были записаны на Призме Тейлора, где Сеннахирим утверждал, что взял в плен сорок шесть укрепленных городов вместе с «бесчисленными поселениями» и двумястами тысячами людей. Шалаш – это хибарка полевого работника или дозорного, забытая после сбора урожая. Для некогда славного Сиона достаточно и того, что он оказался на волосок от судьбы Содома, но все же не был стерт с лица земли (9).

Обращение к иудеям как к жителям Содома было одновременно обличением и приговором. С одной стороны, катастрофа, происшедшая в Содоме, для людей древнего мира была тем же, чем для нас должна быть трагедия Помпеи или Хиросимы. Содом пользовался ни с чем не сравнимой дурной репутацией, пока Исайя не произнес слова из ст. 10. Его поддержали Иезекииль (Иез. 16:48) и Наш Господь (Мф. 11:23), Который мерил (и все еще мерит) вину возможностью. Из всех пророческих вспышек гнева по поводу поддельной религиозности (ср.: 1Цар. 15:22; Иер. 7:21–23; Ос. 6:6; Ам. 5:21–24; Мих. 6:6–8) эта была самой мощной и подкрепленной. Ее страстность осталась непревзойденной даже для пророка Амоса, а форма и содержание тесно связаны. Сначала отвергаются жертвы, затем те, кто их приносил (11–12); в то время как тон Бога меняется от неприятия к отвращению, Его конкретное обвинение откладывается до момента страшного окончания ст. 15: ваши руки полны крови.

Теперь упрек уступает место повелению, выраженному в восьми громоподобных призывах покончить со злом (16) и начать творить добро (17). Это – покаяние в полной мере, неповторимо личное, неизмеримо полезное (ср.: Дан. 4:27; Мф. 3:8; Лк. 19:8). Но эти проникновенные требования подготавливают к предложению незаслуженного спасения, которое следует тут же.

Поразительно, что столь значительное предложение выражено (18), как и великое обвинение ст. 2–4, на языке судебного процесса: придите и рассудим, то есть давайте судиться по нашему делу (ср.: Иов. 23:7). Бог ждет от нас открытости, и, принимая ее, Он может изменить неизменное и стереть неизгладимое (багряное и пурпур были не только яркими, но и стойкими красителями). Только в таком случае в призыве омойтесь (16) не звучит насмешки. Ст. 19–20 еще раз напоминают нам о жизненно важном выборе, о котором уже говорилось во Втор. 30:15–20 (ср. коммент. к ст. 2).

1:21–23 Утраченная чистота. Эти строки звучат как погребальный плач («Как пали сильные на брани!», 2Цар. 1:25; ср.: «Как…» в 14:12; Плач. 1:1 и т. д.) по исчезнувшей славе; даже метафоры ее изменяются с трагических на бытовые (жена… серебро… вино). Оплакиваются исключительно моральные потери; не империя Давида или богатство Соломона, но царившая в них справедливость. В ст. 23 дается изображение социальной несправедливости, которое, как и на протяжении всей главы (от ст. 2 до ст. 17), следует за повествованием о духовной нечистоте.

1:24–26 Огонь очищающий. Бог повторяет Свою собственную метафору из ст. 22, чтобы открыть огненную сторону любви и милосердную сторону суда и наказания. Именно любовь – противоположность равнодушия – отделяет вредные примеси, причисляя их к врагам Божьим (ср.: 62:1; Отк.3:19).

1:27–31 Огонь попаляющий. Проведенная Богом граница между другом и врагом, спасенными и истребившимися проходит прямо через Сион; она разделяет не евреев и язычников, но обратившихся (т. е. тех, кто «повернулся») и отступников. Для последних огонь станет концом, а не началом. Ключ к метафоре дубрав и садов (29–30) находим в ст. 31; они здесь означают человеческие силу и устроения, надежность которых кто–то пытается испытать. Иначе можно сказать, что они означают сильного и дело его, которые могут только произвести впечатление силы и крепости, но не могут быть надежными (ср.: Ам. 2:9). (Необязательно усматривать здесь намек на идолов или на обряды, связанные с плодородием, например, миниатюрные «сады Адониса», увядание которых символизировало ежегодную смерть бога, хотя необычная метафора может предполагать и это.) Эти слова выглядят предупреждением о том, что искусство человека может обратиться против него самого, стать искрой (31), которая приведет к страшному пожару.

Новый заголовок предполагает, что эти пророчества могли передаваться как отдельные самостоятельные произведения, прежде чем были включены в общее собрание. В них тема конечной славы Иерусалима резко сменяется темой его жалкого нынешнего состояния.

Здесь, как и в Мих. 4:1–5, отмечается истинное высокое положение Сиона, на котором обитает Господь (ср. Пс. 67:16–17, где высокие горы с завистью смотрят на гору Господню); и в этом только и заключается слава Церкви. Ее роль в том, чтобы привлекать к себе людей (2–3), а не муштровать их. Им нужны слово истины Божьей и Его закон (3б, 4а; ср.: 42:4), как любой совершенной окружности нужен твердый центр. Идиллическая картина, близкая к пророчеству (4бв), не может быть оторвана от начальных строк, иначе нам останется лишь горькая карикатура на эту сцену, нарисованная в Иоил. 3:9–10. Итак, и здесь, и у пророка Михея видение заканчивается призывом (5) не мечтать о том дне, когда обратится весь мир, но откликнуться немедленно и сейчас же.

Может быть, наш Господь вспомнил это место в Писании, когда первые из стекавшихся к Нему язычников реализовали Его пророчество о том, что Он будет вознесен (тот же самый глагол, но в более глубоком смысле, употреблен в переводе LXX Ис. 2:2б) и привлечет к Себе всех людей (Ин. 12:32).

Поток суеверий (6), связей (6в), богатства (7а), вооружения (7б) и идолов (8), делавших космополитическую Иудею чем угодно, только не светом для народов, как только что было описано, позволяет предположить, что изображаемый период относится к дням Иоафама или Ахаза, самому началу пророческой деятельности Исайи, между процветанием при Озии и реформами Езекии. Страна хотя и переполненная, но нуждающаяся; у нее есть все, кроме Бога (6а).

О репутации филистимлян как чародеев (6) см.: 1Цар. 6:2–6; 4Цар. 1:2–4. О материальном уровне, изображенном в ст. 7, см.: Втор. 17:16–17. Слово идолы – излюбленный термин Исайи, возможно, потому, что оно звучит одинаково с прилагательным «бесполезный» (ср.: Иов. 13:4). Народ и человек ('adam… 'is общая и личная формы слова «люди») переведены в Пс. 48:2 как «простые и знатные». В ст. 11 и 17 они появляются в значении «каждый».

Зловещие повторы (10б, 19б, 21б; 11 и 17) и безграничность сцены превращают этот отрывок в поэму необычной мощи. Они завершают помещенное в начале видение Бога «высокого и превознесенного» (ср.: 6:1), в них приводится заключительный довод против упования на земные силы, что является постоянной темой пророчеств Исайи. То, что грядет день Господа Саваофа (12), придает проповеди Исайи ту же стремительную страстность, которой отмечена проповедь апостола Павла (ср.: Деян. 17:31) и которую постепенно утрачивает современная церковь. В этом отрывке говорится не о неком промежуточном кризисе, но, что совершенно ясно, о дне последнем. В апокалиптических гл. 22 – 27 будет более подробно рассматриваться эта тема.

Под пышным личиной «высокого людского» скрывается многое из того, что впечатляет человека в природе и ее ландшафтах (13–14), в оборонительных укреплениях, возведенных руками человеческими (15), в достижениях культуры и техники (16; см. ниже) и более всего в самом человеке и созданной им религии (17–18). Но тем поразительней окончание в его трагической молниеносности (как в Отк. 6:15–17), наглядно подчеркивающее нынешнее терпение Бога, способного в один момент обратить нас в позороное бегство и заставить отбросить все то, что Он так давно велел нам оставить (20).

Фарсис (16; см.: NIV mg.), вероятно, означает плавильный завод, а корабли с таким названием должны быть теми, на которых перевозились слитки. Или же здесь подразумевается Фарсис испанский, а фарсисские корабли – это суда, совершающие дальние рейсы (ср.: 23:6). Редкое слово, обозначающее украшения (AV: «картины», RV: «скульптуры»), кажется, употреблено здесь в значении «корабли», что подчеркивает скорее их красоту (вожделенные), нежели размер. Ст. 22 в LXX отсутствует, однако он несет ту же смысловую нагрузку, что и ст. 5, переключаясь с видения на действие. Ссылка на дыхание в ноздрях. .. подчеркивает бренность человеческого существования, она служит действенным вступлением к следующей главе.

Если в предыдущей сцене все было космическим и сверхмощным, то здесь все выглядит нищенски жалким. Изучается разрушительное воздействие нужды на безыдейных людей. Нужда двойная: во–первых, людям отчаянно не хватает материальных благ (хлеб и вода, 1; одежда, 7), а во–вторых – руководства (2–4). В некоторых районах Иудеи пророчество начало сбываться к тому времени, когда ассирийцы закончили грабеж и ушли (см.: 1:5–9), однако по–настоящему оно исполнилось век спустя, когда Навуходоносор угнал в Вавилон цвет нации (ср.: 4Цар. 24:14), оставив после себя правителей слабых и безответственных.

Перечень вождей (2–3) дает нам самое первое впечатление об обществе во времена Исайи; среди этих уважаемых людей – шарлатаны (советник… искусный в слове). Но, несмотря на весь этот беспорядок, самое худшее еще впереди; вначале их совершеннейшая несостоятельность приведет к анархии (4–5), а в конце концов – к разрушению столь полному, что оно будет казаться непоправимым (6–8). Отроки и дети в ст. 4 такая же метафора, как и дети и женщины в ст. 12; однако эти развалины (6) вполне можно понимать буквально. Несмотря на уверенность, что Иерусалим не будет взят Сеннахиримом (напр.: 37:33–35), Исайя, как и пророк Михей, ясно видел, что конечной славе города (ср.: 2:2–4) будет предшествовать его разрушение (напр.: 22:4–5; 32:14; 39:6; ср.: Мих. 3:12; 4:1–8). В проповеди Исайи никогда не звучала уверенность в безусловной защите Бога (хотя часто предпринимались попытки доказать обратное).

Парадоксально, но дух пораженчества, который был предсказан в ст. 6–7, в следующих стихах сменяется открытой бравадой. Яркая демонстрация вольномыслия и свободы от оков нравственности, приведенная в ст. 86 и 9, не только оскорбительна для Самого Бога, Который является единственным источником благодати (как становится ясно из устрашающего окончания ст. 8), но и губительна для любой попытки сохранить веру во что–либо. После того как скептик насладится бурной жизнью, его бросают странствовать в пустыне, сотворенной его собственными усилями. Итак, в ст. 13–15 объявляется приговор безжалостным современникам Исайи, которые сами привели в движение смертоносный механизм. Гл. 5 будет более подробной, но столь же устрашающей.

Нигде прежде ограниченность не изображалась так безжалостно и так быстро не приводила к трагедии. Уже самое начало неприятно поражает и выглядит нелогичным на фоне ст. 15, в котором дается оценка человеческой жизни. Здесь не возникает потребности в карикатуре; двадцать одно наименование бижутерии (18–23) составляет маленькое отдельное царство, достаточное, чтобы полностью занять собой человеческий разум, однако предельно уязвимое. Разыгрываются ужасные картины (3:24 – 4:1), а в ст. 24–25 судьба отдельных жителей становится символом того, что ждет их родной город. Этот образ часто использовался и в отношении Вавилона, и в отношении Иерусалима (ср.: 47:1–3; 52:2).

Хотя может показаться, что эти частные проявления ограниченности со временем исчезли, однако всем поколениям и обоим полам присущи свои собственные нелепые пристрастия, которые могут оказаться слишком всепоглощающими. В контексте этих глав нам показывают еще одну сторону земной славы, ее пустоту, которую должно считать позором по сравнению со славой Божьей. Великолепие ее начинает обрисовываться в следующем отрывке.

Общий смысл этого отрывка заключается в том, что спасение находится по ту сторону суда. Неверный Израиль будет лишен славы за свое нечестие. И только после того как иудеи очистятся страданием, Господь вновь сделает их могущественным народом посредством «Shekinah» – Своего Божественного присутствия, как во время первого исхода.

Отрасль (2) здесь обозначает «побег новой поросли», что однозначно с плодом новой земли. Смысл в том, что Израиль должен возродиться; когда Божий суд уничтожит всю его былую славу и останется лишь несколько выживших, на его корнях прорастут новые побеги. Имеется в виду обновленное общество, а впоследствии к этому будет добавлено, что один Человек Сам станет этой новой отраслью (ср.: Иер. 23:5; Зах. 3:8; 6:12 и подобное выражение в Ис. 11:1).

В NIV затеняется индивидуализм ст. 3 (буквально «тот, кто останется… кто уцелеет… каждый, кто будет написан в книгу…»). Новый Иерусалим будет состоять из святых людей, чьи имена будут записаны в книге жизни (ср.: Исх. 32:32–33; Мал. 3:16; Отк. 20:12–15). Но ст. 5 показывает, что между членами этого общества будут существовать совсем иные отношения, чем те, которые описаны в 1:13, и увенчается это общество славой Божьей. Эта слава будет почивать на всей горе, а не только в святилище, как прежде, поскольку тогда все станут святыми. В гимне «Glorious things of thee are spoken», основанном на словах ст. 5 и 6, совершенно справедливо говорится о Божественном присутствии «ради славы и покрова» над Церковью и вокруг нее. Ср. ст. 6 с 25:4–5.

Эту главу вполне можно рассматривать как отдельное законченное произведение. Тем не менее в ней немало общих с предшествующими главами элементов (о метафоре виноградника ср.: 3:14; о смирении гордых ср. 2:9 с 5:15), и она жестоко критикует некоторые из социальных грехов, с которыми мы уже сталкивались. Здесь пространное вступление книги подходит к своей кульминации.

Это маленький шедевр. Начало его, напоминая песнь любви, привлекает внимание и будит воображение, думается, что виноградник, подобно обнесенному стеной саду из Песни Песней Соломона (напр.: Песн. 4:12–15), безусловно, будет говорить нам о невесте и ее красоте, сберегаемой для жениха. Однако слушатели скоро убеждаются, что ошиблись (3–4), и осознают, что, подобно Давиду перед Нафаном (2Цар. 12:1–7), они согласились выслушать обвинение против самих себя (ср. также: Мф. 21:40–43). В подлиннике в незабываемой последней строке этого фрагмента выдигается обвинение, язвительное, как эпиграмма (7). Двойная игра слов в ней не поддается переводу, но примерно ее можно перевести так: «И ждал Он правосудия, но вот – кровопролитие; ждал правды, и вот – вопль».

Эта притча, как ничто другое, заставляет понять явное безумие и неоправданность греха. Мы понимаем, что хотим найти причину несостоятельности виноградника, а ее не существует, потому что такая реакция свойственна только людям.

Здесь мы видим, как в самых простых выражениях описаны «дикие ягоды Иудеи» (по выражению G. A. Smith). Провозглашения «горя» следуют одно за другим все быстрее и быстрее, передавая ощущение усиливающейся страстности, достигающей предела в 1:12–17. Это не простой перечень, в нем раскрывается то, что имел в виду Исайя, говоря о человеческой самонадеянности и падения гордых; иными словами, здесь описаны грехи, присущие в основном знатным и могущественным.

В язвительных нападках Исайи угадываются изображения с натуры. Здесь все разновидности великих людей; это любители наживы (8–10), гуляки (11 – 12; ср.: 22–23) и циники, которые способны оценить лишь то, что можно перевести в наличность (18–23).

5:8–10 Вымогатели. Закон о земле, соблюдение которого некогда стоило Навуфею жизни (ср.: Лев. 25:23; 3Цар. 21:3), утратил свое значение для современников Исайи, однако стремление овладеть пустующей землей получит полное иронии удовлетворение. 1 бат – мера жидкости, соответствует 1 ефе, мере упругих тел, и составляет около 8 галлонов (36 литров). Хомер (не путать с гомором из Исх. 16:36) был в десять раз больше (ср.: Иез. 45:11). То есть урожай будет катастрофически меньше того, что было посеяно.

5:11–17 Гуляки. Отказ задуматься, то есть посмотреть в лицо фактам – «делу рук Господа» (12б, 13а), всегда навлекал проклятия пророков (Иер.8:7; Ос.4:6; Ам. 6: 1–7), принимал ли он форму бездумной религии (1:3,10–17), софистики (5:20–21), оккультизма (8:19–20) или бегства от реальности в пьянство, как изображено здесь. В наказание эти сластолюбцы, как и свихнувшиеся на моде женщины в 3:16 – 4:1, лишатся единственного, ради чего они живут (13б), и окажутся объектами еще более неумеренного аппетита, нежели их собственный (14). Преисподняя – буквально «шеол» (см. коммент. к 14:9,15; 38:10,18).

5:18–23 Насмешники. Поскольку в иврите часто используется одно и то же слово для обозначения и самого понятия и его следствия, ст. 18 может означать «которые влекут на себя наказание… и кару». (Ср. еврейский текст Быт. 4:13; Зах. 14:19). Следующий стих подтверждает это. С другой стороны, метафора может быть намеренно странной, ибо упорствующего насмешника никто не затаскивает в пучину греха, но он сам страстно стремится туда. В большинстве поколений есть такие «бесстрашные мыслители», те, кто откровенно богохульствует (19), и те, кто извращает понятия добра и зла (20) или же мнит себя мудрее Господа (21). Они производят такое же впечатление, как и беззаботные пьяницы ст. 22 и прагматики ст. 23, которые ценят только деньги и больше ничего.

Повторяющееся За то вдвойне усиливает ощущение неотвратимости суда как логически неизбежного следствия (24) и как проявления праведного гнева (25). И то и другое всегда сопутствует Божьей каре. Образ руки, простертой для наказания, еще повторится в 9:12,17,21; 10:4; поэтому эта отдельная ссылка могла быть вызвана неверным помещением данных строк при переписке. Однако лучше воспринимать этот отрывок как отголосок надвигающейся грозы, позволяющий увязать данное повествование о суде с предыдущими. Армия, ужасающая своей жестокостью и педантичностью, описанная в заключительных стихах, – машина и дикий зверь одновременно – точный портрет ассирийской армии. Однако эта военная мощь, величайшая на то время, явилась по знаку и призыву Господа (26), что вряд ли может послужить утешением для отступников, которым не остается ни единого проблеска надежды в этом собрании глав.

И только сейчас мы остановимся на описании первого видения, настолько неотложным был вступительный призыв к покаянию и настолько необходимы были подробные описания, данные в этих главах, открывающие нам, что исторгло у Исайи его признание (5), и поясняющие обстановку, в которой пророк получил повеление идти и говорить с ожесточившимися иудеями (9–10). В этом видении можно заметить основные темы книги: неизменная святость Господа и Его исключительное величие; Его слава и чистота, как необходимое условие этой славы; очищение покаянной и восстановленной отрасли Израиля.

Царь Озия умер после, а не до того, как был призван пророк Исайя, что становится ясно из 1:1. Если в его смерти что–то еще имело значение, кроме даты, то это болезнь, от которой он умер, – проказа, постигшая его за то, что он презрел святость Господа, когда «возгордилось сердце его» (2Пар. 26:16; ср.: Ис. 2:17). Мотивы престола, храма (1) и Царя (5) наталкивают некоторых писателей на мысли о празднике в честь Божественного воцарения, однако для этого нет достаточных оснований; в любом случае, эти упоминания важны, потому что показывают, перед кем должно склоняться всем власть имущим на земле.

Серафимы значит «огненные», этот эпитет давался змеям в Чис. 21:6,8 и Ис. 14:29; 30:6. В данном отрывке серафимы – крылатые небесные человекоподобные существа (с ногами и руками, 6), но описание их приведено для того, чтобы подчеркнуть святость Господа, в присутствии Которого даже сияющие и безгрешные существа трепещут, боясь увидеть Его или быть увиденными Им, но они скоры в услужении (2) и безостановочно восхваляют Господа (3). Их антифон (3), несмотря на краткость, способен потрясти природу (ср.: 4). В первых строках упоминается имя и сила Господа (Саваоф буквально означает «Господь сил», т. е. небесных воинств, которыми Он управляет как на небе, так и на земле), а во вторых строках говорится о границах и природе Его владений. Слава – это проявление Его сущности, а следовательно, Его святости; не только Израиль, но вся земля была сотворена Им для этого. Этот же подтекст виден в стихах о суде и спасении; см.: Ис. 11:9; 40:5; Чис. 14:21–23; Ав. 2:14. Вариации на тему полноты святости см. в ст. 1, 3, 4.

Сотрясение верхов врат, тьма и испуг пробуждают в памяти гору Синай (Исх. 19:16–18) и предостережения о суде.

(См. новозаветный коммент. обо всем этом в Евр. 12:18–29, а также Мф. 5:8). Существенно для послания Исайи то, что его слова должны были исходить из уст прощенного человека, бывшего таким же грешником, как и те, кому он предложит выбор жизни или смерти. Также очень характерно, что суд проявляется как очищение. Огненный посланник и горящий уголь с первого взгляда могут показаться обозначающими что угодно, только не спасение (ср.: 1:25–26; 4:4), однако они появились из жертвенника и говорят об искупления (прощать происходить от еврейского глагола «искупать», «возмещать»). Горящим углем, символизирующим весь жертвенник, от которого он был взят, совершена была плата за грех в месте, уготованном грешникам. Приложенный к устам Исайи (чистота которых была преимущественно необходима ему) уголь символизирует прощение его личных грехов.

Реплика Исайи: «Вот я, пошли меня!» – вдвойне замечательна. Во–первых, эта готовность к служению значительно отличается от первоначального состояния Исайи, объятого благоговейным страхом и мучительно сознающим, что недостоин высокого предназначения (5). Так же и Моисей или пророк Иеремия в свое время тоже не были готовы немедленно повиноваться, когда Господь призвал их возвещать Его волю людям. Во–вторых, замечателен факт призвания Исайи среди сонма небесных сил. Для сравнения можно прочесть Отк. 5: 1 – 14 и 3Цар. 22:19–23. Следующие далее строки об ожесточении сердец израильского народа (9–10) в текстах Нового Завета встречаются по крайней мере шесть раз, где частично, а где и целиком (напр., см.: Мф. 13:14–15; Деян. 28:26–27 и т. д.). Надо читать их сквозь призму ст. 11–13, тогда становится ясно, что грядущий суд и великое опустошение – необходимая предпосылка возрождения. Исайя готов проповедовать народу слепому и глухому, хотя Господь здесь единодушен с Исайей в скептическом отношении к результатам его пророческой миссии. Таким образом, получается, что проповедь Исайи должна будет послужить толчком к дальнейшему ожесточению иудеев и их противлению воле Господа. Пророк осознает, что для грешного Израиля не осталось ни малейшего шанса на спасение, потому что обличительная правда не будет воспринята. Единственная фраза, в которой подается надежда на спасение (ср.: 11:1; Иов. 14:7–9), отсутствует в LXX (опущен ст. 13в). Однако текст кумранских рукописей Книги Пророка Исайи подтверждает нашу версию перевода. В противном же случае учение Исайи об «остатке» Израиля (напр.: 10:20–23) вошло бы в противоречие с его собственным утверждением в ст. 13а. Итак, описание видения пророка Исайи заканчивается оптимистической нотой. На смену «племени злодеев» (1:4, английская и русская Библии) придет святое семя – величайшее обетование, если воспринимать его в свете ст. 3 о святости и в контексте повторяющихся обещаний победоносного «семени» в Быт. 3:15; 22:18; Гал. 3:16.

Эти главы были названы «Книгой Еммануила» по имени обещанного Младенца из 7:14; 8:8, чьи природа и царственность проявляются в 9:1–7 и 11:1 –10 на фоне опасности, грозящей данному месту (7:1–9), и на фоне рассеяния по всему миру (11:11–16). Пророчества появляются в связи с современным им кризисом, однако они распространяются на последние дни (9:1) и на всю землю (11:9–10; 12:4–5).

7:1–9 Призыв к вере. Это пророчество датируется 735 г. до н. э., когда Сирия и Израиль предприняли отчаянную попытку объединить своих соседей против настроенной захватнически Ассирии. Получив от Иудеи отказ сотрудничать, они пытались применить силу, чтобы заменить иудейского царя собственным ставлеником, неким сыном Тавеиловым (6).

Вмешательство Исайи на фоне всеобщей паники выглядит значительным и впечатляющим. Его сын Шеарясув («остаток обратится») был живым знамением суда и спасения (см.: 1:27; ср.: 8:18). Само место их встречи позже станет подтверждением пагубности того пути, на котором стоял царь Ахаз (36:2). Приказ будь спокоен; не страшись стал первым из длинной череды призывов уповать на Бога, а не заниматься интригами (ср.: 7:9б; 8:12–13; 28:16 и особенно 30:15). Это было вполне логично, поскольку Сирия и Израиль, две дымящиеся головни или «окурка», вскоре были погашены. Сирия была сокрушена в 732 г. до н. э., в то время как Израиль лишился своих северных территорий уже в 734, а в 722 прекратил существовать как государство, постепенно утрачивая национальные признаки в процессе нескольких заселений, продолжавшихся вплоть до правления Асардана (ср.: 4:2). А к концу этого периода Израиль поистине перестал быть народом (8).

Сила ст. 7б–9а заключается в том, что косвенно Иудея находится во власти Единого Бога, в то время как ее враги неизбежно оказываются во власти людей, и каких людей! Одни их имена уже говорят сами за себя! В призыве к вере (9) заключена самая суть проповеди Исайи, игра слов в нем напоминает боевой клич и так же не поддается переводу, как и 5:7. Ее можно передать примерно следующим образом: «Сомневаясь в Боге, протянешь ноги!» или «От сомнения все огорчения!»

7:10–17 Знамение Эммануила. Из предложения представить любое доказательство, которое выбрал бы Ахаз, становилось совершенно ясно, что призыв к вере был (и остается) прежде всего призывом к покорности воле Божьей (ср.: Ин. 7:17). Отмахнуться от этого предложения означало бы откровенно воспротивиться Богу, но Ахаз уже принял решение. Вера не играла большой роли в его религии (4Цар. 16:3–4, 10–20) или политике. За благочестивыми речами (12; ср.: Втор. 6:16) скрывался план перехитрить врагов, подружившись с самыми могущественными из них (ср.: 4Цар. 16:7–10). Какой друг может выйти из Ассирии, Исайя объяснил в ст. 17, развернув целую картину в ст. 18–25.

Тем временем Господь Сам послал знамение, предназначенное не только для царя Ахаза (обращение в ст. 13–14 имеет форму множественного числа, т. е. подразумевается вся династия Давида) и имеющее гораздо большее значение, чем простое доказательство могущества. Сопутствующие подробности частично ободряют (15,16), частично предупреждают (17). Мед и молоко здесь непонятны, поскольку они символизируют земное изобилие (ср.: 22; Исх. 3:8) и одновременно страну обезлюдевшую (22б) и невозделанную (23–25). Но самое главное знамение – это Эммануил. Кто Он, здесь пока не говорится; это прояснится позднее в 9:6–7; 11:1–5. Как видим, пока царь собирает армию, Господь собирается послать в мир Сына (ср.: Быт. 17:19).

Много споров возникало по поводу того, насколько знамение соответствовало ситуации. Как прямое пророчество о Христе (ср.: Мф. 1:22–23), оно было слишком далеко от Ахаза, хоть и предназначалось для находившегося под угрозой дома Давидова (6, 13; см. предыдущий отрывок), подтверждением чему служило видение грядущего Князя. Ср. 37:30; Исх. 3:12; Рим. 4:11 о знамениях, скорее поддерживающих веру, нежели принуждающих к ней. Также см. ниже коммент. к 8:1–4. Однако Бог мог открывать значение будущего на примерах из настоящего. Некоторые полагают, что большое значение знамения заключалось в следующем: а) был указан промежуток времени (с момента зачатия ребенка – какого–то ребенка – и до достижения им сознательного возраста; 16); или б) из–за имени ребенка («С нами Бог»), которое современная мать по внушению свыше даст своему сыну, в противоположность Ихаводу (1Цар. 4:21); или в) происхождение, поскольку было объявлено, что Он будет царского рода, что внушало некоторую надежду. (Однако в любом случае ребенок не мог быть Езекией, который уже родился за несколько лет до этого.) Все эти предположения не обязательно противоречат друг другу или заблаговременному предсказанию о рождении Христа.

Выражение Дева (14) поддерживается LXX, поскольку цитируется в Мф. 1:23. Ближайшим к нему словом будет «девица». Еврейское слово в Быт. 24:43 означает потенциальную невесту, а также отнесено к молодой Мариам в Исх. 2:8; девственность здесь скорее предполагается, чем утверждается; выражение это употреблялось, когда говорилось о достижении брачного возраста. До момента чудесного исполнения в Новом Завете это слово оставалось незамеченным, ему придавали вышеуказанные значения. (Для более полного рассмотрения данного вопроса см.: E.J. Young. Studies in Isaiah, IVP, 1954. P. 143–198). Из текста трудно понять, какое время подразумевается в выражении: во чреве приимет и родит.

Доколе (15) означает «до тех пор пока».

7:18–25 Вторжение и его последствия. Две метафоры в ст. 18–20 показывают, что полчища солдат–грабителей – это не только неприятная перспектива, но и несомненная кара Божья (тема, получившая развитие в 10:5–11). О нанятой бритве (20) ср.: Иез. 29:18–20. Ирония заключается в том, что царь Ахаз воображал, будто сам нанял ее. Смысл ст. 21–25 в том, что, к сожалению, земля обетованная превращается в джунгли из–за того, что осталось слишком мало иудеев и они не в состоянии ее возделывать; ее изобилие (22) – это порицание их разбросанности, а ее запустение подтверждает их падение. Это своего рода упрек, который потерпевшая неудачу церковь заслужила, оказавшись не в состоянии исполнять унаследованные ею обязательства и утратив свою славу.

8:1–4 Знамение Магер–шелал–хаш–база. Хотя пророчество о рождении Эммануила (7:14–17) касается заключительных событий, в нем подразумеваются и обещания, касающиеся ближайшего будущего, – как бы скоро ни произошло рождение Эммануила, нынешняя опасность рассеется прежде, чем это сможет вызвать в Нем тревогу. Однако время Его рождения остается скрытым от нас; поэтому новое знамение имеет отношение только к современной ситуации, причем к ее темной стороне. Этот ребенок появится на свет обычным образом, и благодаря своему имени – «Быстрое–воровство–легкая–пожива» (J. В. Phillips) – станет живым свидетелем (ср.: 8:18) предсказаний Бога и о врагах у ворот (4; ср.: 7:16), и о следующей жертве Ассирии – самой Иудее (ср.: 7:17). Свидетельство верных людей (2) привлечет внимание и послужит подтверждением тому, что имя опередило событие. (О следующем имени–лозунге см.: 30:7–8.)

8:5–8 Тихий ручей Господа и стремительный поток Ассирии. Поскольку Силоам (ср.: Ин. 9:7) – это другое название «водопровода» (в данном случае это открытый акведук, а не тоннель Езекии, о котором еше будет идти речь), то вполне вероятно, что встреча с царем (7:3) дала толчок к использованию этого образа для изображения спокойной помощи Бога. Взывая ко злу в борьбе со злом, Иудея должна была неминуемо оказаться на пути потока, который сама и освободила; а земля, которую она подвергала опасности, принадлежала Еммануилу. Однако во фразе дойдет до шеи (8) скрыта не только угроза, но и надежда, потому что ради Эммануила установлен предел этому потоку (ср.: 10:24–27).

8:9–15 Бог – наше прибежище или наша погибель. В этих великолепных и дерзких стихах содержится отклик пророка на значение имени Эммануил (С нами Бог, 10в) и на настойчивое требование Бога (держа на мне крепкую руку, 11), обращенное к народу, изменить свой образ мышления, включая даже формулировки и эмоциональные реакции, если рядом находится Он Сам. (Ср.: призыв к обновлению взглядов в Рим. 12:2.) Заговор (12) может относиться к устрашающей коалиции из 7:2; или же это может означать всего–навсего «союз» или «альянс», и царь Ахаз мог использовать это выражение для того, чтобы охарактеризовать свои отношения с Ассирией. В последнем случае слова Исайи надо понимать так: «Эти отношения недостойны называться союзом», то есть «Не доверяй Ассирии и не бойся Сирии; но верь Богу и Его бойся».

Ст. 12б–13 цитируются в 1Пет. 3:14–15, поражая тем, что одни и те же слова относятся как ко Всемогущему Господу, так и к Христу, на что указывал и Сам Иисус, ссылаясь на Ис. 8:14–15, как рассказывается в Лк. 20:18а (ср.: Рим. 9:33; 1Пет. 2:7–8). Также см. ниже: Ис. 28:16. Необходимо осознавать, что Господь – главная реальность нашей жизни, Он всегда явно или таинственным образом присутствует в ней, вездесущий и всемогущий.

8:16–22 И будут повержены во тьму. Главная идея отрывка заключается в том, что Израиль отвергает свет (19–22), тем самым лишаясь Божественного благословения (16–17). Они не приняли указания… от Господа, и теперь их удел – горе и мрак (22).

Но в то же время в ст. 16–18 заключено великое обетование. Употребляя выражение ученики Мои, Господь дает новое определение Своему народу и Своим отношениям с ним (ср.: Ин. 6:45). (Здесь сделано исключение в сравнении с 6:9–10.) За них говорит вера Исайи (17), а маленькая группка в ст. 18 в Евр. 2:13 рассматривается как модель церкви, собравшейся вокруг Христа, – настоящий образец церкви, обучаемой, верной, ожидающей, привлекающей к себе. О том, что сыновья Исайи послужили указанием и предзнаменованием, см. 7:3; 8:1–4. В ст. 16 речь, очевидно, ведется от лица Господа, а в ст. 17–22 – от лица пророка; повелительное наклонение в ст. 16 имеет форму единственного числа, но нет конктретного лица, к которому обращается пророк. Вполне вероятно допустить, что объектом Божьего послания мог быть Эммануил (ср.: ст. 8в; Евр. 2:13), а кроме того, подразумеваются и сыновья Исайи, ставшие живыми знамениями (см.: ст. 18).

В ст. 19–22 дается картина, контрастная образу этой богоугодной общины. Если пророков заменили чревовещатели, вместо учения – тарабарщина, а мертвые указывают путь живым, то нет ничего удивительного в том, что нет в них света. О запрещении подобной практики см., напр.: Втор. 18:9–12.

В еврейской Библии ст. 1 отнесен к предыдущей главе, но в свете евангельского взгляда на события (см. значение Мф. 4:15–16) он помещен в самое начало нашего отрывка. Завулон и Неффалим здесь весьма актуальны, поскольку они были сокрушены Ассирией в течение тех месяцев, когда Исайя встречался с царем Ахазом (см.: 7:1–9). Итак, та часть Израиля, которая первой умалится, будет первой и прославлена (1б) – пугающее пророчество, которое было оставлено без внимания (ср.: Ин. 1:46; 7:52). Ст. 1–5 проникнуты радостью и весельем. Уничтожение орудий угнетения и войны (за ненадобностью) означает, что на земле воцарится мир с приходом Спасителя. Эта победа будет столь же сверхъестественной, как та победа, которую Господь даровал Гедеону над мадианитянами (4, ср.: Суд. 7:1–24). Но вместо древнего Гедеона Победителем станет младенец (6), о котором уже упоминалось в пророчестве об Эммануиле в 7:14; 8:8.

В то время как 7:14 сосредоточивается на Его рождении, а 11:1 –16 – на Его царстве, то ст. 6–7 в основном характеризуют Его как Личность. Эти имена раскрывают Его природу и характер. Другие места в Писании подтверждают, что они отражают Его Божественную природу, например: Чудный, Советник (соединить эти слова позволяет аналогия с другими именами) значит «сверхъестественный» (ср. особенно Суд. 13:18), а в 28:29 эти слова относятся непосредственно к Самому Богу. Существовали попытки низвести Бога крепкого до «богоподобного героя» (ср. Иез. 32:21, где тем не менее это выражение употреблено во множественном числе), однако в 10:20–21 используется аналогичное выражение наряду с «Господом, Святым Израилевым» (10:20). Отец вечности – этому выражению нет точной параллели, однако парадокс здесь в том, что так называют ребенка, который еще даже не родился. Отец означает отеческую заботу совершенного Правителя по отношению к народу, который Он любит как Своих детей. Мир в еврейском языке подразумевает как покой, так и процветание, а в ст. 7 соединены еврейское Князь (в слове владычество) и слово мир, впервые добавляя откровенное заверение, что князь будет из рода Давидова (ср.: 11:1). О заключительной фразе ст. 7 см.: Иез. 36:22; Зах. 8:2.

Образ руки Господа, простертой, чтобы наказать виновных, уже встречался в 5:25; та же угроза пронизывает весь отрывок, подчеркнутая в 9:12,17,21; 10:4. В то время как в основном здесь имеется в виду Северное царство (9, 21), заключительный отрывок этого раздела (10:1–4) может подразумевать и Иудею, как уже было в 5:24–25.

9:8–12 Осуждение напускной храбрости. Высмеивая действительность (10), можно подбодрить слушателей, однако это может означать отказ взглянуть в лицо тому, о чем свидетельствует эта действительность. Ничто не может отвратить наказание. Враги Рецина (11) – это по преимуществу ассирийцы (см.: 7:1–9); нападения из ст. 12 могли происходить в период между завоеванием Дамаска Ассирией в 732 г. до н. э. и падением Самарии в 722 г. до н. э.

9:13–17 Осуждение небрежения. Вначале суду подлежат вожди (ср.: Иак. 3:1), но это не оправдывает тех, кто следует за ними (17). Среди первых находятся и пророки, которые навлекли на себя порицание и презрение Господа (15), уподобившись, как говорит об этом Delitzsch, «хвосту подлизывающейся собаки».

9:18–21 Осуждение междоусобиц. Грех действует вдвойне разрушительно, вначале развращая общество, превращая его в джунгли, а затем стремительно распространяя повсюду пожар. Свидетельство тому – наши современные распри. Но навлеченная на самих себя кара все равно остается Божьей карой (ст. 19а, 216).

10:1–4 Осуждение несправедливости. К наивысшей точке напряжения нас подводят не грубые страсти, описанные в предыдущих отрывках, но узаконенное зло, совершаемое правительством (1). Неотступный вопрос ст. 3 способен низвергнуть все наши жизненные достижения и успехи.

Здесь приведена очень важная трактовка того, как Бог управляет историей всего мира в целом и Своего избранного народа в частности. Слова ст. 9–11, очевидно, были произнесены пророком после падения Самарии (722 г. до н. э.); однако не следует упускать из виду совершенную уверенность Исайи, что это событие непременно произойдет (ср.: 8:4).

10:5–19 Ассирия – орудие Божьего гнева. Через действия Ассирии осуществлялась воля Господа. Знание этого помогает правильно воспринять победу жестоких язычников над богоизбранным народом (6–7). Ассирия руководствовалась в своих завоеваниях политическими мотивами, Господь же использовал эту державу как орудие Своего гнева. Наделив силой ассирийских воинов, Господь в положенное время отнимает ее у них, наказав возгордившихся (7, 12, 15). Идолопоклонство ассирийцев (10–11), их самоуверенность и жадность (13–14) не останутся безнаказанными. Укрепленные города, перечисленные в ст. 9 (ср:. 36:19), отмечают продвижение неумолимого врага и даны в соответствии с еврейским порядком слов, от Кархемиса на Евфрате до близлежащей Самарии. Ср. более четкое указание местонахождения в описании стремительного продвижения врага в ст. 28–31.

Из двух метафор, чахлость и пламя огня (16), переплетающихся друг с другом в ст. 16–19 (в еврейском языке нет правила, запрещающего употребление смешанных метафор), в первой больше язвительности, возможно, из–за упоминания о действенных мерах, которые Господь примет против ассирийской армии (см.: 4Цар. 19:35), а в последней вновь повторяется одна из основных тем Исайи о смирении гордых (ср.: ст. 33–34; 2:12–13).

10:20–23 Остаток обратится. В этом многозначном отрывке приводятся оба значения обоих слов в выражении Остаток обратится (Шеарясув, ср.: 7:3). С одной стороны, лишь малая часть народа уцелеет и возвратится из плена (22–23; ср.: 11:11), с другой стороны, обратится… к Богу сильному (21) подразумевает религиозное обращение. Бог призрит людей, которые принесут покаяние, которые, в отличие от Ахаза из 4Цар. 16:7, уповают больше на Него, чем на человеческие силы (20–21). Таков истинный Израиль; это не все вообще потомки Авраама (см. в ст. 22а намек на Быт. 22:17; ср.: Рим. 4:16; Гал. 3:7–9). Апостол Павел не только цитирует этот отрывок (Рим. 9:27–28), но и усиленно доказывает, что именно «остаток», сохранившийся «по избранию благодати» (Рим. 11:5), служит ключом к пониманию отношений Господа с Израилем и со всем миром.

О Боге сильном (21) см. коммент. к 9:6. По поводу определенного Господом истребления (22–23) следует отметить предусмотрительность, присущую деяниям Бога в этой главе, например, замечание о простертой руке Его в ст. 4 (а также в 9:12,17,21 и т. д.), о справедливости в ст. 12, 25, о стремлении к правосудию в ст. 2, 22б и о положительном результате, который предвидится в ст. 20–21.

10:24–34 Остановленный враг. В этом отрывке содержится двойной призыв положиться на Господа. Сначала в напоминании о «Его любви в прежние времена» (24–27), затем в описании ассирийской угрозы, внезапно превратившейся в ничто (28–34). Она изображается как нападение с севера, покрывающее последние 10 или 20 миль (16 – 32 км) до Иерусалима. Поскольку настоящий маршрут войска Сеннахирима начинался в Лахисе (ср.: 36:2), к юго–западу от Иерусалима, то цель пророчества, по–видимому, не в том, чтобы передать информацию, но в том, чтобы вдохновить, сперва вызвав в воображении наиболее живую картину северного врага, устремившегося на Иерусалим, а затем внезапно сменив ее сценой падения лесных гигантов (33–34) – самой прозрачной метафорой суда в данном пророчестве (ср.: 2:12–13; 6:13; 10:18–19). Это сравнение придает драматическую силу призыву Исайи не бойся (24) – его паролю на протяжении всего критического периода (ср.: 7:4; 8:12–13).

Мы вновь возвращаемся к теме Эммануила, и пока утраченные возможности царского дома (1) открывают нам темную сторону знамения, данного Ахазу (7:13–25), все остальное светло и радостно.

11:1–5 Совершенный царь. Срубленное древо, в корнях которого сохранилась жизнь, резко контрастирует с образом Ассирии, уподобленной могучим лесным гигантам, поверженным Господом (ср.: 10:33–34). В 6:13 под корнем дерева подразумевается Израиль, продолжающий жить в своем семени, обращенном остатке (см. также коммент. к 4:2); здесь же мы видим, что эта отрасль из дома Давидова – один человек.

1–За Дух Господень (2), а не только происхождение из царского рода, сделает его пригодным к исполнению своих обязанностей, как уже бывало с судьями и ранними царями (ср.: Суд. 3:10; 6:34 и т. д.; 1Цар. 10:10; 16:13). Поэтому он будет Соломоном, Гедеоном и Давидом в одном лице, однако наделен способностями он будет не частично или достаточно для исполнения обязанностей, но постоянно (2а) и обильно. Все дары можно подразделить на три группы: премудрость и разум для управления (ср.: 3Цар. 3:9–12), совет и крепость для войны с неприятелем (ср.: 9:6; 28:6; 36:5) и ведение и благочестие для того, чтобы быть истинным духовным пастырем (ср.: 2Цар. 23:2). В ст. За восторг несет в себе намек на то, что здесь могло быть сказано страх Господень (как в синодальном переводе. – Примеч. пер.)

В ст. 3б–5 показано, как эти способности испытываются в Нем по очереди, делая его советником, попечителем и примером для своего народа. В ст. 4б уже подчеркивалось, что он будет сверхъестественно одаренным, что станет совершенно ясно из последующих стихов.

11:6–9 Вновь обретенный рай. В этой идиллической сцене полностью раскрывается смысл выражения «Князь мира» (9:6). Важно, что мир этот приобретается дорогой ценой; он следует за судом (ср.: ст. 4б) и вытекает из правды (ср.: ст. 5) в соответствии с последовательностью, указанной в 32:17. Однако смысл этого – в отношениях, названных здесь ведением Господа (9; ср.: Иер. 31:34). Это не просто обладание определенной информацией, но сердечное влечение к Богу и желание жить в соответствии с Его словом, вверить себя Его святой воле. Царство Христа уже положило начало подобным переменам в области человеческого характера и впоследствии полностью преобразует все мироздание (ср.: Рим. 8:19–25). Другое дело, будет ли это осуществлено буквально в соответствии с написанным здесь; но лучше воспринимать пророчество как выражение «нового неба» и «новой земли» (65:17,25), в которых не будет вражды, а слабые из жертв превратятся в естественное дополнение сильных. Со ст. 9б ср.: Ав. 2:14.

11:10–16 Великое возвращение домой. Ст. 10, повторяющийся в ст. 12а, стирает границы национальности, почеркивая, что нет другого имени под небом, в котором для нас заключается спасение (ср.: Деян. 4:12). Этот царь одновременно корень и отрасль (ср.: ст. 1) царского рода (ср.: Отк. 22:13,16). Отметим добровольный отклик народов в ст. 10, 12а (ср.: 2:3; 42:4; 51:5). В то же самое время не все народы соберутся вокруг Него, и в этом отрывке, как и в других, ясно говорится о том, что всех избравших вражду ожидает гибель, что вполне логично (14; ср.: ст. 4). Прекращение зависти (ср.: 9:20–21) – это исполнение в отношении людей сказанного в ст. 6–9, когда в Божьем народе пробудившийся боевой дух будет очищен от «вожделений плоти» (14; ср.: Иак. 4:1,7).

Тема великого исхода (15–16) получит подробное развитие в последующих главах (напр.: 35:1–10; 48:20–21), а тема большой дороги из Ассирии приобретет более глубокий смысл в 19:23–25.

12:1–6 Песнь избавления. После ссылок на исход (11:16), здесь мы видим соответственно отголоски песни Моисея (ср. ст. 2б с Исх. 15:2а и, в меньшей степени, ст. 5а с ответом Мариам в Исх. 15:21а).

Гнев, который был обращен на Израиль (9:12,17 и т. д.), наконец отвращен от него, и песня прославляет окончание разрыва отношений (1), страха (2) и нужды (3). Очень характерно для Исайи, что спокойное упование – это последствие плена (1; ср., напр.: 40:1; 66:13). Но и Сам Господь является центральной темой этого псалма: Господь и Его отношения с псалмопевцем (1–2); Господь, узнаваемый по Его делам (4–5) и Его имени, то есть Его свидетельство о Самом Себе (отметим необычное сочетание Бог, Господь, Господь в ст. 2, подчеркивающее значение личного имени, истолкованного в Исх. 3:14–15, а также особый термин Исайи – Святый Израилев в ст. 6); более того, Господь присутствует в силе, велик посреди тебя (6).

Несмотря на всю расплывчатость деталей, эти главы учат первостепенной и главной истине: Царство Божье находится в этом мире. Это легко выразить на общих примерах, подробно же рассмотреть эту идею, как это сделано в данном отрывке, значит показать, что верховная власть Бога не номинальная, но действенная и взыскательная.

Пророчества произносились в разное время (ср.: 14:28; 20:1). Собранные воедино, они служат вступлением к миру видений в гл. 24 – 27 и промежуточным эпизодом между предсказанием ассирийского кризиса в гл. 1 – 12 и его исполнением в гл. 28 – 39.

То, что Исайе, сыну Амосову (1; ср.: 1:1) надлежит пророчествовать о Вавилоне как о великом угнетателе в предвидении роли, которую он сыграет столетие или два спустя, имеет боольшое значение для установления авторства глав 40 – 66 (см.: «Вступление»).

Напротив, С. Эрландссон, один из исследователей Книги Пророка Исайи (Erlandsson S. The Burden of Babylon [Lund, 1970]), полагает, что «Вавилон» здесь просто город, каким он был при жизни Исайи и до того, когда он превратился в империю, и что гибель Вавилона означает разрушение его в 689 г. до н. э. его сюзереном, царем Ассирии. Но такой взгляд подразумевает, что лишь шесть из сорока пяти стихов относятся непосредственно к Вавилону; тогда возвращение Израиля из плена в 14:1–2 не имеет ничего общего с вавилонским пленом, а насмешливая песнь в 14:4–23 посвящена Сеннахириму Ассирийскому, поскольку его вторым титулом был титул «царь Вавилонский». Несмотря на то что детали данного предположения производят впечатление, вызывает недоумение, с какой стати провинциальный Вавилон времен Исайи должен был вдохновить на такое грозное пророчество, если в его истории не было и намека на ту роль, которую Вавилон сыграет в пленении и втором исходе Израиля. Более того, анализ гл. 13, в которой Вавилон становится почти воспоминанием (19–20), и переход к Ассирии в гл. 14 делает подобное толкование большой натяжкой.

13:1–16 День Господень. Поэма переносит нас прямо в гущу сражения, исполненного боевых кличей, которое на поверку оказывается карой Божьей (4–5). Избранные Мои (3) – буквально «освященные Мои», независимо от того, служат ли они Богу сознательно или неосознанно. Как видно из ст. 16, здесь это выражение не несет никакой моральной нагрузки.

Будучи центральной фигурой, Вавилон в данной главе (1, 19) – нечто большее, чем исторический город, поскольку еврейское слово, обозначающее страну (5), землю (9 и 13), здесь уступает место другому значению – мир (11). Здесь мы видим картину мирового переворота, подобного тому, который в Новом Завете используется для изображения последних дней (ср. ст. 10, 13 с Мф. 24:29).

13:17–22 Падение Вавилона. Мидянам (17) как главенствующим партнерам в Мидо–Персидском царстве Кира было суждено завоевать Вавилон под предводительством Кира в 539 г. до н. э. Их военную мощь (17–18), сокрушившую Вавилонскую империю, не пришлось применять против самого города, который сдался без боя. Тем не менее это стало началом конца для Вавилона. Ст. 19–22 вкратце описывают процесс его упадка, ставший необратимым, когда Селевк Никатор покинул город в конце IV в. до н. э., чтобы выстроить свою собственную столицу Селевкию в 40 милях (64 км) от Вавилона. Но даже тогда его опустошение не было окончательным вплоть до II в. н. э. Сложно точно установить, о каких существах идет речь в ст. 21–22 (ср.: 14:23; 34:11–15, но также 35:7). Несомненно одно – это должны быть ритуально нечистые животные. Следовательно, «косматые» (разновидность демонов; ср.: Лев. 17:7) в ст. 21 вряд ли означают диких козлов, поскольку козлы считались ритуально чистыми. Контраст между красой царств (19) и этим «пристанищем всякому нечистому духу… всякой нечистой и отвратительной птице» (ср.: Отк. 18:2) вновь появится в описании последнего нападения безбожного мира в Отк. 18, названного Вавилоном мира, чью славу сатана предлагал Иисусу в Мф. 4:8–9.

14:1–2 Поменялись местами. Здесь мы видим зачаток идеи, звучащей в гл. 40 – 66 и частично в гл. 56 – 66, а именно мысль о превосходстве Израиля. Отправная точка здесь, как и в гл. 40, – милосердие Бога, описываемое в выражениях, обозначающих чувства («помилует» в ст. 1, что резко отличается от бессердечности в 13:18) и намерения (поселит). В этом коротком отрывке бегло изображено будущее отношение к Израилю язычников, которым суждено стать либо обращенными, либо рабами, а также присоединившихся к общине иноземцев (1; ср.: 56:3–8).

В ст. 2 отображены разные уровни служения, от дружеской поддержки (2а) до вынужденного прислуживания (2б) (см. коммент.).

14:3–23 Насмешка над царем Вавилона. Бог дает напоследок высказаться о великих завоевателях их жертвам, а не поклонникам (3–4а). Сложно со всей определенностью сказать, кто этот царь Вавилона, но совершенно очевидно, что это не Набонид, который последним правил в Вавилоне, и не его старший сын и соправитель Валтасар. Скорей всего в этих язвительных стихах выведен собирательный образ жестоких и надменных царей вавилонских. См. также нижеследующий комментарий к ст. 12–21.

Саму песню можно условно разделить на две части (4б–11 и 12–21). Ее обрамляют (3–4а) вступление и эпилог (22–23). Обе части, объявляя свою тему, начинаются с восклицания Как … ! (ср.: 1:21). Ср. с гл. 47.

Темой первой части является поверженный мучитель, в его эпитафии звучит невыразимое облегчение, которое испытает мир после его смерти (7). Настоящее название для таких выскочек и проныр не «вожди земли», а «козлы» (буквальное значение еврейского слова, переведенного как вожди, 9), определение, подобно их плачевному будущему сбивающее спесь. Царский покров в ст. 11 – это последняя грубая подробность для любителя наслаждений. Преисподняя (буквально «шеол») – общий термин для мира мертвых; это не место наказания грешников, для обозначения которого Новый Завет использует термин «геенна». Неясно происхождение слова, обозначающего загробных духов (9). Поэтическое описание здесь, и в 16:14, и в Пс. 87:10 позволяет предположить видимое прекращение существования, однако Новый Завет в учении о телесном воскрешении заглядывает дальше (см.: 26:19; Дан. 12:2).

Темой второй части является падение денницы, т. е. скорее всего роковое честолюбие тирана. Некоторые библеисты полагают, что речь идет о поражении сатаны, последнего воплощения гордыни и зла как такового (ср.: Иез. 28:12–19). Однако совсем не много свидетельств в пользу такого понимания. История падения гордыни всегда похожа на то, что было сказано о падении сатаны (напр.: Лк. 10:18; 1Тим. 3:6). Как правило, когда в Писании действительно говорится о низвержении сатаны, то подразумевается конец его власти на земле (ср.: Отк. 12:9–12).

Некоторые полагают, что в основу этого поэтического отрывка могла быть положена существующая легенда об утренней звезде, захватившей власть над всем миром и упавшей на землю (в языке древнего Ханаана есть словесные параллели, в которых персонифицируются денница и заря, параллели к титулу Всевышний и к картине северной горы – месту собрания небесных жителей), однако если такая легенда когда–либо и существовала, она осталась неизвестной. Зато идея бури в небесах несомненно связана с Вавилоном (ср.: Вавилон в Быт. 11). Ирония заключается в том, что уподобиться Всевышнему (14) означает не эгоизм, а самоотдачу (ср.: Флп. 2:5–11). Уродливость и одновременно скоротечность ложной славы великолепно показана в ст. 16–21.

Выражение глубина («углубление») преисподней (15) на пару с вожделенными высотами святой горы (13, 14) дает начальное представление о назначении шеола, уточненное в текстах Нового Завета (ср.: Лк. 16:26).

Этот отрывок вкратце передает смысл 10:5–34 об угрозе, нависшей над Иудеей. Заявление Господа как Я определил… (24) опровергает каждое слово из намерении Ассирии в 10:7а («помыслит»). То, что враг должен быть повержен почти в самый момент его победы в земле Моей, очень характерно для Божественной стратегии (ср.: Деян. 4:27–28). О простертой руке Господа (26–27) ср.: 9:12; 10:24–27.

Ст. 28–32 показывают осуществление этого пророчества. Проассирийски настроенный царь Ахаз умер, для Ассирии наступили тяжелые времена (29а), теперь филистимские послы (32а) прибывают в Сион, чтобы предложить участие в мятеже – идея, которая всегда была по сердцу Езекии. Если это происходило в 727 г. до н. э., когда умер ассирийский правитель Тиглатпаласар III, то ст. 29 добавил бы силы к общему впечатлению, однако более вероятно датировать это событие 716/715 г. до н. э. Для царя Езекии крушение Ассирии и появление филистимских послов было такой же проверкой на послушание и веру, как для царя Ахаза конфликт с Рецином и Факеем (см.: гл. 7). Тем более, что в этот период древней истории филистимляне смогли не только ослабить свою вассальную зависимость от Иудеи, но даже осмелели настолько, что захватили несколько иудейских городов (ср.: 2Пар. 28:18–19).

Что же говорит Господь устами пророка? Во–первых, радость филистимлян не будет долгой, так как худшее ждет их впереди, и ассирийские цари еще не раз заставят пострадать филистимскую землю (29). Во–вторых, филистимлян ждет гибель от руки ассирийцев по воле Божьей (306–31), а в–третьих, убежище и благоденствие можно обрести только с Богом (30а, 32). А вне Бога никакие блага не пойдут на пользу, даже если на какой–то момент покажется, что это не так. Как видим, в этом пророчестве повторяется одна из основных мыслей пророка Исайи: разумным и благочестивым людям следует уповать на Бога, не полагаться на помощь человеческую, а тем более на заговоры и интриги.

Моавитяне находились в кровном родстве с израильтянами (ср.: Быт. 19:36–37) и частично с родом Давида (ср.: Руф. 4:17; 1Цар. 22:3–4), но на протяжении столетий враждовали с ними (ср.: 4Цар. 3:4–27). Моавитяне были язычниками, и в текстах Писания упоминается об их дурном влиянии на богоизбранный народ и отдельных его представителей (ср.: Чис. 25; 31:15–17). Все пророчество о Моаве пронизано сочуствием, даже скорбью о горькой судьбе моавитян и сознанием того, что их судьбу изменить невозможно.

15:1–9 Поражение и бегство. Местонахождение Ара (1) неизвестно; согласные могут означать слово «город», образовывая другое выражение со значением Кир, то есть Кирхарешет (ср.: 16:7,11) – главная крепость Моава (современный Керак), расположенная на юге. С падением Кира все было потеряно, однако попытка населения южной части страны спастись бегством в Сигор (5) в Эдоме позволяет предположить, что вторжение началось с северной части страны, и население северных городов, упоминаемых здесь (в основном расположенных по Царской дороге; ср.: Чис. 21:21–30), ожидало найти временное пристанище в Кире. Душевные переживания, описанные в ст. 5, вновь звучат в 16:7,9,11. Нельзя сказать, что в Ветхом Завете редко встречаются эмоциональное восприятие военных бедствий (ср.: Иер. 4:19–21) или великодушное отношение к врагу (ср., напр.: Исх. 23:4–5; Прит. 25:21–22), однако редко где они так тесно переплетаются, как здесь. Беженцы, спасая свое имущество (7; ср.: Лк. 12:21), по–видимому, пересекают границу; Тополиным ущельем здесь может быть названо Вади аль–Хеси, лежащее между Моавом и Эдомом. Однако несмотря на то что Бог сострадает людям, Он не отменит, а наоборот, только увеличит наказание (ср.: Мф. 23:37–38).

16:1–5 Моав может обратиться к Сиону. Моавитянам был дан совет переселяться «на гору» (евр. Села; ср.: 4Цар. 14:7; то есть эдомитская крепость, ныне известная как Петра), подобно вьющим гнезда ласточкам (ср.: Иер. 48:28). Но в данном случае Господь выбросил их из гнезда (2), чтобы вынудить их искать лучшее укрытие – в качестве вассалов Сиона. Ягнята были обычной данью в этой овцеводческой стране (ср.: 4Цар. 3:4). В ст. 1 стоит или посылайте, или «они послали» (RSV), но первое предпочтительней.

Пафос ст. 2 говорит яснее, чем любая дань, выражают ли ст. 3–4а мольбу беглецов или же повеление Господа Сиону принять их. (Вместе с RSV читаем ст. За как «Составь совет, постанови решение»). Это прошение или повеление все еще наполняют драматизмом призыв использовать свой разум (совет), сознание (решение) и ресурсы (покров) для помощи неудачникам (очевидно, тем, кого Господь называет «мои изгнанные» здесь, в неисправленном тексте 4а; ср.: RV). Затем от Сиона как убежища и места для восстановления сил (ср.: 14:32; 2:3–4) повествование переходит к другому видению Исайи – о появлении совершенного царя. Среди четырех добродетелей, которыми было отмечено его правление (5), отметим стремительность в установлении правосудия по контрасту со стремлением ко злу в 59:7 и бессилием правосудия в Ав. 1:4.

16:6–14 Гордость и падение Моава. Горькая участь Моава и причины, приведшие к этому, лучше всего выражены в метафоре о вине у пророка Иеремии (ср.: Иер. 48:11–12): «Моав от юности своей был в покое, сидел на дрожжах своих и не был переливаем из сосуда в сосуд…»

Моавитяне владели огромными виноградниками, из их винограда приготавливали очень крепкое вино, которое шло на экспорт (8). Страна процветала, и моавитяне возгордились, проводя жизнь в веселье и ликовании (10)

В ст. 12 говорится о тщете всякой языческой религии. Если народ попал под суд Господа, то никакие боги не помогут, даже если до утомления им молиться (ср.: Мф. 6:7). Относительно срока исполнения пророчества трудно сказать что–либо определенное. Три года, считая годами наемничьими, означает «скорее раньше, чем позже», так как хозяин может выгнать с работы никчемного слугу, не дожидаясь окончания срока заключенной сделки.

Очевидно, что это одно из ранних пророчеств Исайи, когда Сирия и северный Израиль еще были сильными и дружественными государствами (см.: гл. 7). Дамаску вкратце предсказывается его судьба, но Израиль получает жесткий выговор и выражение негодования; поскольку он причтен к язычникам, пророчество о его судьбе помещено среди пророчеств о языческих народах.

В ст. 36–4, возможно, призванных напомнить об ушедшей славе дней Илии (ср.: 1Цар. 4:21), представлена тревожная картина исчезающей красоты, а ст. 5 дополняет ее напоминанием о методичном грабеже. Вместе с последующими строками в этих стихах предрекается грядущее излияние гнева Господня на израильтян, чтобы заставить их вновь обратиться к своему Творцу (7), оставив языческих богов и суетные попечения (ср.: 2Пар. 30:10–11). Укрепленные города его (9) – это города, некогда оставленные хананеями и достоявшие до дней пророка Исайи. Теперь в результате агрессии Израилю предстоит сделаться «тощим», но эта горькая судьба будет плодом собственных действий израильтян, ибо они отреклись от Бога спасения (10). Черенки от чужой лозы означают союз Израиля с языческим Дамаском против Иудеи и Ассирии, принесший ему уничтожение (см.: 7:5–8). Ст. 12–14 обобщают уверения, высказанные ранее, напр., в 7:8; 8:4; также см.: Пс. 45.

В ст. 1 Ефиопия – это Куш (современный Судан); пророк Исайя включает сюда территорию, лежащую по ту сторону рек (Атбара и Голубой Нил), то есть южный Египет, Судан и северную часть современной Эфиопии. В этой стране было очень много мух, отсюда образ земли, осеняющей крыльями. В оригинале тут стоит глагол, сходный со словами «це–це», то есть изображающий жужжание насекомых. Из текста видно, что пророк воспринимает посланцев из Эфиопии как людей чуть ли не с края света. Он отмечает их необычную с точки зрения иудея внешность, обращая внимание на их рост и гладкую блестящую кожу (в некоторых переводах стоит: крепких и бодрых, 2). Со второй трети VIII в. эфиопы, благодаря своим завоевательным войнам, приобрели славу народа «все попирающего» (26), во дни пророка Исайи Египет управлялся эфиопской династией. Однако Иудея, хранимая Богом, не нуждается в поддержке языческих стран, даже сильной Эфиопии (ср.: 14:28–32). Те, кто прибегает к помощи Господа, знают истинную цену человеческим силам. Господь не станет заниматься интригами, подобно земным правителям. Он «спокойно» смотрит на то, как разворачиваются на земле события (4), намереваясь попустить Ассирии послужить бичом в Его руке (ср.: 10:24). И лишь когда враг поднимется на горы Иудеи (3, ср.: 14:25), тогда «Он отрежет ножем ветви и отнимет, и отрубит отрасли» (5). Эти строки вместе со словами ст. 6 иносказательно повествуют о гибели могучей ассирийской державы. Дальше Исайя предсказывает, что, увидев поражение Ассирии, эфиопы обратятся к истинному Богу и принесут Ему дары «на гору Сион» (7). (В еврейском тексте отсутствует предлог от, благодаря чему получается, что эфиопы сами будут принесены в «дар Господу Саваофу», 7а.) Таким образом, здесь повторяется пророчество о том, что языческие народы, включая эфиопов, станут поклонятся Господу в Его Тысячелетнем царстве на горе Сион (ср.: 2:3; 11:10 и дал. гл. в 60 – 62. О том же прекрасно сказано в Пс. 67:32–36; 86:4).

В данном пророчестве убедительно выражена извечная истина о том, что Господь поражает, чтобы исцелить (ср.: 22). За наказанием следует обновление, которое превосходит все, что когда–либо было обещано языческим народам в Ветхом Завете. Похоже, что Египет здесь обрисован с двух сторон: во–первых, как одна из мощнейших на тот период держав, к которой все время приглядывался Израиль (ср.: 20:5), а во–вторых, как часть Божьего мира, о котором Он заботится, для которой уготовано место в Его царстве, где нынешние разделения на ранги и расы будут полностью отменены.

19:1–15 Египет, поставленный на колени. Образ Господа, быстро грядущего на облаке легком (1), указывает на то, что повествование о Египте, который лишится всего, чем обладал раньше, будет вестись на языке поэтических метафор. Первыми истощатся его духовные ресурсы: его вера, мораль (1), единство (2) и известная во всем мире мудрость (3). Далее он утратит свободу (4). Свирепый царь мог быть одним из эфиопских правителей, например Тиргаком, царствовавшим при жизни Исайи, или одним из более поздних завоевателей Египта, персидским или греческим; здесь мог подразумеваться даже один из собственных тиранов Египта. Однако здесь важней не личность тирана, а последовательный переход от упадка государства к тирании. Затем Господь коснется физического источника жизни – Нила, и постепенно придет в упадок вся промышленность Египта. Конечной стадией будет беспомощная анархия (11 – 15), особенно унизительная для народа, который более двух тысячелетий гордился дисциплинированностью своих государственных учреждений. Ср. ст. 12 с 3Цар. 4:30. Цоан и Мемфис (13) были древней и современной Исайи столицами Египта. Цоан (вероятно, город Танис, расположенный в дельте Нила) был известен как место, где царило жестокое угнетение (ср.: Пс. 77:12,43). Ср. ст. 15 с 9:14–15.

19:16–25 Обратившийся Египет. Пятикратно повторяющееся В тот день… указывает (как и во всех остальных местах, напр.: 2:11 – 12) надень Господень. Исайя предвидел обращение язычников–египтян, общение с которыми было иудеям всегда не на пользу (ср.: 30:2–5). Процесс обращения идет от страха перед Богом (16–17) к повиновению (18) и к дарованному Богом доступу к Нему (19–22; жертвенник и жертвы), к праву на дружественные отношения (23) и совершенному принятию (24–25).

Если пять городов понимать буквально, то в настоящее время невозможно установить, что это были за города. Гораздо вероятней, что это выражение означает либо «несколько», либо содержит намек на случай, описанный в Нав. 10, когда поражение пяти хананеиских городов привело к окончательной победе. Город Солнца (18б)– может быть, город под названием Он, впоследствии известный как Гелиополис; однако еврейское написание этого слова здесь означает (вероятно, в большой степени как игра слов) Город Разрушения. Другими словами, здесь говорится о духовном поражении сильнейшей власти язычества. Примерно в 170 г. до н. э. храм был построен в Леонтополисе, в Египте, первосвященником Онией IV, о чем и говорится в оправдательном ст. 19. Однако похоже, что в данном стихе говорится вообще о том, что некогда на месте, где раньше жили язычники, будет святая земля. С памятником ср. установленный в Вефиле святым Иаковом памятник в знак присутствия там Господа (Быт. 28:13–19).

В ст. 23–25, где наравне с Египтом упоминается Ассирия (так часто соединенная с Египтом в самых неприглядных ситуациях; ср.: Ос. 7:11, 9:3), изображается непревзойденная картина абсолютного принятия язычников в Царство Божье. Израиль получит равную с ними часть (будет третьим, 24; но не на третьем месте), а его исключительные титулы будут разделены с его злейшими врагами. (О Моем народе – ср.: Ос. 2:23; 1Пет. 2:10; о деле рук Моих – ср.: Ис. 29:23; о наследии Моем – ср.: Втор. 32:9.)

Эта сцена посвящена краткому упоминанию о Саргоне. Филистимский город Азот восстал против ассирийцев, которые немедленно низложили их царя. Новый правитель Ямани продолжил борьбу при поддрежке Египта и Эфиопии и также приблизился к Иудее. Настойчивые попытки Исайи отговорить царя оказались полностью оправданными: Египет проиграл битву, Азот был взят, а Ямани, бежавший в Эфиопию, был выдан на сомнительную милость Ассирии.

Титул верховного главнокомандующего у ассирийцев – это turtanu (отсюда «Тартан» у AV и RV). Стоял 711 г. до н. э., мятеж был подавлен в 713 г. до н. э., и одеяние Исайи, больше подходящее для раба (нагой скорее всего означало прикрытый лишь набедренной повязкой), было принято без объяснений, как видно из ст. 3. (Ст. 2 – это вводное предложение, см.: RSV.) Теперь Господь объясняет символику как наказание за мятеж против Ассирии.

Поскольку Иудея не была наказана Ассирией за мятеж, можно считать, что предостережение было принято во внимание. Г. А. Смит (G. A. Smith) полагает, что это символическое действие (ср.: 8:18) было предназначено для всего народа, а не только для царского двора. Неудобство и унижение Исайи были ценой безопасности его народа.

Это пророчество, подобно предыдущему, отличается красочными описаниями (метафоры «очевидца») и носит символический заголовок. В ст. 9 поясняется тема отрывка – падение Вавилона. В выражении пустыня приморская (1), очевидно, соединены вместе два образа: дикой природы, не поддающейся укрощению, и дикой природы, вторгающейся на чужую территорию, более подробно описанных в Иер. 51:42–43. Но одни и те же согласные могут обозначать просто «пустыню», а возможно, «разрушителей».

Отрывочные яркие описания (2–7) посвящены атаке персов (Елам принадлежал Персии) и мидийцев (2), которые застали защищающихся врасплох во время праздничного пира (5), совсем как это описано в Дан. 5. Но здесь больше всего впечатляет полная вовлеченность Исайи в происходящее в его видении. Охватившее его волнение, описанное в ст. 34, похоже на состояние Иеремии в Иер. 4:19–26, несмотря на то что падение этого города–тирана, этого места стенаний (2), – как раз то, чего он так давно желал, что должно было стать его отрадой (4). Но эти противоречивые чувства помогают лучше понять то, о чем пойдет речь в последних главах, потому что эти чувства принадлежат тому, для кого (как и для всех пленников) Вавилон был одновременно тюрьмой и домом. Если Исайя в самом деле должен был «утешать» (говорить «к сердцу», 40:1) следующее поколение, как если бы он был одним из них, то эта глубокая вовлеченность была необходимым условием. Такова обратная сторона его пророческого служения. Надо отметить двойственность его сознания. В некотором смысле он абстрагируется от своего «я», исполняющего функции сторожа (6), и просто описывает все, что видит и слышит (ср.: Авв. 2:1–3). Эта объективность всячески подчеркивается (6, 7, 10).

В ст. 8а (трогательная неуместность которого очаровывает после сухого ст. 7; см.: AV) NIV совершенно справедливо следует кумранской рукописи. В тот момент, когда бодрствование сторожа начинает казаться ему бесконечным, он внезапно видит обещанный отряд всадников и знает, что это означает конец Вавилону. Отк. 18:2 перенимает возглас «пал, пал» и трактует Вавилон как типичный образ безбожного мира. Заключительное восклицание «О, измолоченный мой и сын гумна моего!» выражает не только страдание, но и цель длительного испытания Израиля.

Дума – сокращенное название Эдома, однако здесь название Дума (ср.: Быт. 25:14) могло быть выбрано за его зловещее значение «тишина». Смысл вопроса «сколько ночи?» относится к времени страдания. Ответ вовсе не банальный, но содержит предупреждение о том, что любая отсрочка бывает временной (ср.: Прит. 4:18–19). Три еврейских глагола в повелительном наклонении, буквально означающие «спросите, обратитесь, придите» (126), можно воспринимать в их прямом значении, а можно увидеть в них более глубокий смысл – основной призыв Господа «взыщите, покайтесь, придите». Но ответ Эдома может быть взят из пророка Авдия и, напр., из 34:5–17.

В ранних версиях в ст. 13 вместо второй Аравии читают «вечер», поскольку в этих словах одинаковые согласные. Возможно, это второй заголовок (ср. ст. 11 и символические заголовки в 21:1; 22:1). Особенное значение этого пророчества в том, что оно предупреждает самое независимое и свободолюбивое из племен о том, что по воле Господа и до него доберется длинная рука Ассирии. Самые южные земли, Фемайская и Деданская, будут вынуждены прийти на помощь своему наиболее прославленному племени Кидару. Это может означать, что торговые караваны будут избиты и ограблены, вернувшись домой с пустыми руками и страдая от голода. Записи о вторжении Саргона в Аравию в 715 г. до н. э. говорят, скорее всего, о том, что беженцы подверглись прямому нападению. Ср. ст. 16–17 с 16:14 и коммент.

22:1–14 Пророчество о долине видения. Символический заголовок (ср.: 21:1,11,13) показывает, что и родная для пророка местность, откуда он производит обзор остальных народов, не избежит суда. Долина, заимствованная из ст. 5, может относиться к Иерусалиму, поскольку тот был окружен горами (ср.: Пс. 125:2), или к какому–то более конкретному месту (см.: Иоил. 3:12,14).

В ст. 2а, 13 очевиден контраст между беззаботной веселостью жителей столицы и их горестной судьбой. Не вполне ясно, продолжается ли пирушка в то время, как говорит Исайя (очевидно, это происходило после поражения Сеннахирима; 37:37), или же следует воспринимать ст. 2а в прошедшем времени – «ты был шумным…», как в плаче 1:21. В любом случае, только Исайе дано предвидеть, чем закончится это бегство от действительности, выраженное крылатой фразой ст. 13б (ср.: 1Кор. 15:32).

Предсказание судьбы Иерусалима начинается с характерного для Исайи подробного описания (ср.: 21:1–10). Он говорит о падении Иерусалима, которое произойдет столетие спустя (в 586 г. до н. э.), упомянув и панику, охватившую город (2б; ср.: Пл. 4:9), и спасающихся бегством вождей (3; ср.: 4Цар. 25:4–5), и дома, разрушенные ради укрепления стен (10; ср.: Иер. 33:4). О роли воинов Елама и Кира (6) больше нигде не упоминается, но Кир был одной из ассирийских провинций (ср.: 4Цар. 16:9), и личный состав национальной армии или же армия наемников из этих поселений вполне могли быть унаследованы Навуходоносором от Ассирии.

О доме кедровом как складе оружия (8) см.: 3Цар. 10:17; о водных ресурсах (9, 11) ср. приготовления Ахаза и Езекии (7:3; 4Цар. 20:20) при жизни Исайи. Две стены (11), очевидно, были «сходившимися в одной точке стенами, окружавшими юго–восточный холм и захватывавшими оба пруда» (J. Gray).

В связи с этим отметим, что жители столицы разрывались между активной деятельностью по укреплению города (9– 11) и бегством от действительности (12–14); первое означало отсутствие веры (11б), второе – отказ от покаяния. Слова ст.11б (и 37:26) во многом предваряют гл. 40 – 66, где Господь постоянно называется «создавшим» и «образовавшим» (буквально Тот, Кто делает… Тот, Кто определил) и поступающим так с древних времен (ср.: 43:7; 44:2,24). Это еще одно подтверждение теории об одном авторе (см.: «Вступление»).

22:15–25 «Этот царедворец, Севна». Этот человек, занимающий высокую должность при дворце, вновь упоминается вместе с Елиакимом (ср.: ст. 20) в 36:3; 37:2. Очевидно, Севна был одним из вождей проегипетской партии (см.: гл. 30 – 31), члены которой смеялись над пророчествами Исайи; но здесь его осуждают за высокомерие и хвастовство. Каждая мелочь в послании Господа к Севне, от слов этот царедворец (15) до поношения (18), подчеркивает пренебрежение. В нем разоблачается человеческое стремление к известности и власти и мирское пристрастие к знакам и внешним атрибутам высокого положения в обществе (гробница, колесницы), ко всему внешнему и наносному. В Силоаме была обнаружена гробница такого же чиновника с описанием его как «начальника дворца» (ср.: ст. 15); она вполне могла бы принадлежать Севне, но пробитое отверстие разрушило надпись, содержавшую имя.

Елиаким показан полной противоположностью Севне, над которым его, судя по всему, поставили (36:3). Господь называет его Моим рабом (20; ср.: «этот царедворец», 15); люди станут называть его отцом его общины (21). Однако его падение (24–25) произойдет именно из–за этого отцовского отношения, неверно используемого, то есть из–за неспособности сказать «нет» любому прихлебателю из своего рода, претендующему на его покровительство. Хотя он и руководствовался благими намерениями, однако это стало злоупотреблением служебным положением, и никакие самые верные обещания Господа не могут загладить такую ситуацию. О последовательности ст. 23 и 25 ср.: 1Цар. 2:30; Иер. 22:24; Отк. 2:1,5.

Ключ дома Давидова (22) в данном контексте символизирует право сановника допускать к царю посетителей. Ключ был очень важным предметом и носился в связке или на ремне через плечо; однако начальные слова ст. 22 (и отклик на них в 9:6) указывают, что к ключу прилагалась Богом данная ответственность за использование его исключительно в интересах царя. «Отворит» и «запрет» означает власть принимать решения, которые не может отменить никто, кроме царя. Это предпосылка миссии апостола Петра в Царстве Божьем (ср.: Мф. 16:19) и церкви в мире (ср.: Мф. 18:18), но с предостережением от злоупотребления. Высшая же власть в этом смысле принадлежит Самому Христу (ср.: Отк. 3:7–8).

Тир находился от Израиля еще дальше, чем Вавилон, его торговцы были хорошо известны повсюду от Индийского океана (ср.: 3Цар. 10:22) и до Ла–Манша. В Отк. 17 и 18 соединены пророчества о Тире и Вавилоне (ср.: 14; Иез. 27), чтобы дать образ мира как соблазнителя (ср.: ст. 17) и противника Божьего города.

23:1–14 Причины и последствия падения Тира. Печальная новость возвещена финикийским мореходам на острове Кипр, ближайшей колонии (1; см. 2:16 о Фарсисе), – теперь они стали бездомными. Само море кажется бездетным из–за нехватки мореходов (4); весть наводит ужас на Египет (5) и вынуждает жителей Тира бежать прочь (остров, 6) и из далекого Фарсиса (6), и из соседнего Кипра (12).

Переселение Тира и развитие его ремесел – это ссылка на ст. 8; не вполне понятный ст. 10 может изображать анархию, наступившую в далекой колонии из–за падения ее города–хозяина. «Ханаан» (NIVmg) используется в ст. 11 как наименование исконной территории Тира и Сидона, впоследствии это название распространилось на всю Палестину; слово торговцы в ст. 8, близкое к названию местности, показывает, насколько синонимичными были названия царства и его основного занятия.

Народ, виновный в поражении Тира, в ст. 13 изображен скорее похожим на Вавилон, чем на Ассирию. Оба эти государства по очереди покоряли Тир. (Впоследствии греки, а еще позже сарацины и крестоносцы вновь и вновь завоевывали его.) Но вопрос об основной причине задается в ст. 8, а ответ на него дан в ст. 9: Кто определил это ?… Господь Саваоф определил это… Это частный случай Его суда над надменностью (9) в любом ее проявлении, и это же – одна из основных тем всей книги (см.: 2:10–22).

23:15–18 Тир – забытая блудница. Как мы знаем из истории, после каждой катастрофы (вплоть до средних веков) Тир через какое–то время отстраивался заново и возобновлял свою торговлю. Семьдесят лет, скорее всего, приведены в значении средней продолжительности человеческой жизни, как «семьдесят лет» плена вавилонского. Но метафора забытой блудницы (15–17) придает возрождению одновременно оттенок трогательности и развращенности. Нам показаны вечные соблазны материального мира, хотя в заключительном стихе говорится о надлежащем их использовании. Здесь одновременно выражены идеи Отк. 18:3 и 21:24.

После пророчеств о судьбах различных народов (гл. 13 – 23) главной темой становится последний суд Божий над всем миром. Эти четыре главы, известные как «Апокалипсис Исайи», показывают падение сверхъестественных и земных врагов (24:21–22; 27:1) и поражение самой смерти (25:8). Здесь приводится (26:19) одно из двух содержащихся в Ветхом Завете ясных обещаний телесного воскресения. Однако эта более широкая перспектива рассматривается по–прежнему с пункта наблюдения Исайи – Иерусалима с Иудеей, Моава (25:10–12) и великих государств Египта и Ассирии (27:12–13), с близкого и среднего расстояния. Доминирующим чувством в этих главах является радость, выражаемая в песнях хвалы Господу, часто перерастающих в пророчества.

24:1–13 Господь опустошает землю. Впечатляющие описания усиливаются при помощи повторов, рифм и игры слов. В выражении уничтожает лицо ее читаем «изменяет вид ее» (ср. яркий термин Иерусалимской Библии «сгибает», «гнет»). Причиной суда названо (отметим двойное за то ст. 6) нарушение человечеством всех законов и обязательств. Не факт, что под вечным заветом подразумевается обещание Бога всему живому на земле в Быт. 9:9–11, поскольку выражение в ст. 5 может означать просто «наиболее постоянное из всех соглашений» (но отметим намек на потоп в ст. 18б). 7 Упор на безрадостности – это поразительное пояснение тому, что в Евр. 11:25 названо «временным, греховным наслаждением» (RSV), а выражение, взятое оттуда же, – «опустевший город» (10; ср.: Быт. 1:2) – свидетельствует о разрушительном действии греха, превращающего установленный Богом порядок в изначальную бесформенность. Единственным проблеском надежды можно назвать упоминание об обирании винограда (13), о том, что немного осталось людей (6), как в 17:6 и в отрывках об «остатке», напр., 10:20–23.

24:14–16 Песнь о величии Господа и нынешние лишения. Песнь хвалы, судя по всему, принадлежит рассеянному «остатку» (см.: ст. 13), среди которого, говорится в Евангелии, могут находиться как обратившиеся язычники, так и еврейский народ (ср.: Ин. 11:52). Выражение на востоке (15) буквально звучит «при свете», перевод NIV подтверждается соответствующей фразой с запада (с моря; 14). Но здесь автор забегает вперед, а затем мы опять возвращаемся в напряженное настоящее ст. 16 (ср. те же метафоры в 17:4–6).

24:17–23 Вселенский суд. Первые три существительных в ст. 17, поразительно похожие в оригинале, возвращают нас к теме неизбежности суда. О тщетном бегстве в ст. 18а – ср. с Ам. 5:19. (О предпосылках ст. 18б см. ст. 5.) Воинство выспреннее (буквальный перевод, вариант NIV – «силы небесные») может в некоторых контекстах означать просто «звезды» (ср.: 40:26); однако здесь, в дополнение к царям земным, которые будут заключены и наказаны (ср.: 2Пет. 2:4), фраза означает «духов злобы поднебесных» (Еф. 6:12). Наиболее полно о подобных существах в Ветхом Завете говорится в Дан. 10:2–21; ср., вероятно, Пс. 81. В Новом Завете – см. дальше, напр.: Рим. 8:38–39; Кол. 2:15; Отк. 12:7–12. Но в самом конце говорится об абсолютной славе (23). Если солнце и луна потеряют свой свет, то только потому, что их затмит сияние Самого Света, Господа, воцарившегося в полной славе. По сути, это то же видение, что и в Отк. 21:22–27.

25:1–5 Конец тирании. Эта хвалебная песнь начинается без всякого вступления (в отличие от таких же песен в ст. 9; 26:1–21; 27:2–11). Повторение слова безжалостные в ст. 3, 4, 5 в переводе NIV (в синодальном переводе «страшные племена», «тираны», «притеснители». – Примеч. пер.) подчеркивает особенные страдания и соответствующую благодарность слабых и угнетенных. Это Magnificat Ветхого Завета. Два определения действиям Господа («дивные дела», «предопределения» или «советы»; AV, RV) уже встречались в именах обещанного царя (9:6) и еще будут повторяться в 28:29. О долгом вынашивании Его планов (древние), которое любил подчеркивать Исайя, см.: 22:11. Таким образом, песня восхваляет не только грядущую победу (когда крепости врагов будут повержены [2], Он будет прославлен [3], а ликование притеснителей подавлено [5]), но и убежище, уже обретенное в Господе, пока зло царило в мире (4) – его нападение изображено в терминах стихийного бедствия, бури и испепеляющего зноя.

25:6–8 Конец тьмы и смерти. Описание трапезы (6) вносит позитивную ноту в то, что в ином случае показалось бы просто сухим отчетом об устранении различных бедствий. Звучит радость по поводу достигнутого (потому что трапеза – это празднование), об изобилии (6б) и о разделенном восторге (следует отметить пятикратное повторение слова все в ст. 6–8). Наш Господь наслаждался такими трапезами, хотя и предлагал Своим ученикам совсем другую чашу (ср.: Мф. 26:29).

Покров или пелена (лучше перевести «покрывало») могут означать или траур (7б), или слепоту (ср.: 2Кор. 3:15) падшего человечества; оба варианта вполне уместны. Перевод навеки (8а) наиболее точный (ср. напр.: 28:28), но корень слова также содержит намек на понятие «победа» (ср.: 1Кор. 15:54) или превосходство, а в 1Цар. 15:29 и 1Пар. 29:11 используется также в значении «Слава» и «величие» соответственно. В другом смысле это обещание подводит итог Ветхому и Новому Заветам. В одном стихе (ср. также: Отк. 21:4) исчезает последний враг и утирается последняя слеза.

25:9–12 Конец гордости. Ст. 9 принадлежит предыдущему отрывку так же, как и этому; но слово «ибо» (10), опущенное в NIV, более тесно связывает эти стихи. В глаголе, использованном в значении уповали, присутствует оттенок страстного ожидания (ср.: 26:8; 33:2; 40:31, где NIV выражает это понятие глаголами «ждали», «жаждали», «надеялись»).

Поражает отдельное упоминание о Моаве в отрывке такого вселенского масштаба (ср.: Едом в 34:5), здесь же он предстает как воплощение гордыни (116; ср.: 16:6), вероятно, в особенности такой гордыни, которая бывает характерна для маленьких людей. Образ соломы в навозе или выгребной ямы выражает презрение и окончательность суда над гордыми (ср. последствия в 14:14–15,19).

26:1–6 Вечный город. Наконец темой пророчества становится родной город Исайи, одолевший противника, который назван здесь по–новому, высоко стоящим городом (5), вдобавок к определениям из 25:2 («твердая крепость») и 25:3 («города страшных племен»). Наш город крепкий силен не грубой силой, но спасительными действиями (1б) Бога Живого, твердыни вечной. Поэтому наше ликование об этой личной незримой защите также должно быть личным, проявляющимся в истине (2) и уповании (3–4). Эти стихи также последовательны, как и прекрасны, поскольку в основе их лежит истина о Боге. Совершенный мир (буквально «мир, мир») – это Его дар преуспевания и полноты разума не просто твердому духом, но верному (здесь слово стоит в пассивной форме, «уповающий»). Призыв к вечному упованию (4) тоже вполне логичен, полагая в основу нашей веры непоколебимую как скала верность Господа, а в основу наших обязательств во веки – Его вечное существование. В дальнейшем Иисус указывал на вечность Божьих обязательств перед Своим народом (Мф. 22:31–32).

26:7–18 Долгая ночь ожидания. «Стремление» или «ожидание» в этом отрывке частично относятся к свержению зла путем судов праведных (9–11) или уничтожением (Ив, 13–15) злых врагов, но в основном это стремление к Самому Господу (к Тебе… к Тебе, 8–9). Перевод NIV уравниваешь и делаешь гладким (7) неверен, поскольку контекст не содержит в себе ни намека на беззаботность. Стих следует читать: «…прям; Ты обдумываешь путь…» (ср.: Прит. 5:6). Воззвание к имени Господа (8) может относиться к практике общественного поклонения Ему (ср.: Пс. 33:3; 67). Последняя фраза ст. 13 намекает на это и порицает тиранов, осмеливавшихся посягнуть на царственные права Яхве. То, что речь идет о земных правителях, а не о лжебогах, указано в ст. 14а (см. 14:9 о Рефаимах, духах загробного мира). Это предсказание сделано с такой уверенностью, что в нем даже использовано прошедшее время (так называемое «пророческое»). Еще об одной причине общего стремления к добру говорится в ст. 16–18, где звучит полное признание своей духовной несостоятельности (что тоже вполне применимо к христианской церкви). Похожие чувства выражены во второй «Песне о Рабе», 49:4. Здесь, как и там, ответ Господа выводит ситуацию на новый уровень, который и становится темой следующего отрывка.

26:19 – 27:1 Воскресение и Страшный суд. Теперь, после молитвы в ст. 7–18, Господь дает Свой ответ. Ст. 19, пусть и неясный в деталях, ясно обещает физическое воскресение. В подобное утверждение в Дан. 12:2 здесь добавлены еще два момента будущей перспективы: воскресение грешников и вечная жизнь или посрамление. Нам следует читать (вместе с RV) «Мои мертвецы», потому что рабы Господа и в смерти остаются Его рабами, включая их тела. Для последней строки существует несколько вариантов перевода, но среди других перевод NIV справедливо сохраняет контраст между победоносной метафорой рождения в ст. 19б и полной трагизма фразой о родах ст. 18б, соединенных отличительным еврейским глаголом в единое целое.

В ст. 20 говорится о возможности спасения во время суда, подобно тому как Господь укрыл Ноя в ковчеге или указал Израилю в Египте, как спастись от карающего ангела (Исх. 12:22). Суд (21; 27:1) так же всеобъемлющ, как и в 24:21, где «воинство выспреннее» соответствует левиафану в данном стихе (ср. «дракон и ангелы его» в Отк. 12:7–9). Необычные эпитеты (прямобегущий, изгибающийся) в точности соответствуют тому, что сказано в древнем ханаанском эпосе о Ваале, который победил морское чудовище. Здесь языческий материал наполнен новым содержанием, Божественная истина, которая теперь в нем содержится, затмевает языческое звучание. И данный фрагмент, и 51:9–10 следует рассматривать в контексте суда, а не предполагаемой борьбы (как в языческом эпосе), в процессе которой созидающее божество вначале, прежде чем сможет продолжить столь желанный ему процесс сотворения упорядоченного мира, должно победить противостоящих ему богов хаоса.

27:2–6 Плодоносный виноградник. Любовную заботу (2–4) и обильное принесение плодов (6) следует рассматривать как противопоставление гл. 5, где виноградник принес дикие плоды и был отвергнут. Здесь мы видим окончание трудов Господа. Ст. 4–5 загадочны, но их можно понять так, что гнев Господа больше не обращен на Его виноградник, но только на волчцы и терны (то есть врагов Его народа), которые заглушили его в 5:6. Но даже с этими противниками Он скорее готов заключить мир, чем предать их уничтожению. Плоды (7), которые наполнят вселенную, в 5:7 трактуются как правосудие и правда. Отметим в оставшейся части отрывка, как и в 37:31, что как в моральном, так и в физическом отношении корень – это залог плода.

27:7–11 Полезные лишения и бесполезная власть. В этом отрывке выясняется разница между отмеренным наказанием Израиля (7–9) и полнейшей катастрофой, которая сломит тирана (10–11).

Начальное слово ст. 8 для нас неясно. LXX предполагает переводить его как военные действия. Другие варианты – это «мера за мерой», то есть метр за метром, галлон за галлоном или же «изгоняя прочь» (если «sa–sa» равнозначно нашему «кш–ш, кш–ш»), в вавилонский плен, на что намекает остальная часть стиха. Отказ от идолопоклонства (9) показан одновременно как условие (через это) и продолжительное следствие (плод) Божественного искупления (ср.: Прит. 16:6). Если плен сможет стать шагом на пути к этому, то он будет не напрасным. Укрепленный город (10–11) – это определенно противник (ср.: 25:2). Описание, данное в ст. 106–11а, может быть оттенено контрастным изображением возлюбленного виноградника из ст. 2–3. Ср. ст. 11б с 44:18–19; 45:6–7.

27:12–13 Собирание Израиля домой. Собирание урожая может происходить или в саду, или в поле, поскольку глагол трясти (буквально «бить») используется как для обмолачивания вручную зерна (28:27), так и для обивания плодов олив с верхних веток (Втор. 24:20), так сказать, один к другому. Смысл здесь в том, что Господь тщательно собирает Своих верных, чтобы не пропал ни один из них (ср.: 40:26–27). Для Израиля, находящегося на родной земле (12), упор делается на том, что немногие будут отделены от общей массы (ср.: 10:20–23). Для рассеянных по чужим странам вострубит труба, призывая их домой (13). В Новом Завете показано, что в евангельском призвании уже соединились оба этих действия, отсев и спасение (1Кор. 1:23–24), как среди иудеев, так и среди язычников. Таким образом, эти два стиха показывают конечную победу Господа не как завоевание или новое созидание (как это может представиться), но просто как собирание народа и возвращение его домой. В конце концов, это самое главное (ср.: Отк. 7:9).

Гл. 28 представляет собой не целостное повествование, а беглые и яркие наброски. В ней пророк бросает вызов некудышним правителям Иерусалима, ставя их перед фактами истории, морали и действий Господа. Отрывочные эпизоды яростных споров отложены до ст. 7–13 и дал. Фоном служит период безостановочных интриг с Египтом, которые привели к восстанию Езекии против Ассирии и последовавших за этим репрессий 701 г. до н. э., описанных в гл. 36 – 37. Но пророчества зачастую выходят за узкие рамки этих исторических событий.

28:1–6 Пьяные ефремляне. Совершенно очевидно, что это одно из ранних пророчеств, произнесенное до падения Самарии в 721 г. до н. э. О его назначении в данном контексте см. ст. 7–13. В ст. 1–4 говорится о внешней красоте этого богатого города, расположенного на холме, однако она сравнивается с венком, надетым пьяницей (1б), – удивительно выразительная метафора славы незаслуженной и скоротечной (4а). Последнее подчеркивается угрозой ливня с градом в ст. 2 (намек на Ассирию), вновь упоминающегося в ст. 17, и метафорой «спелой смоквы» в ст. 4б. В одном–единственном отрывке Исайя вкратце излагает все предупреждения пророка Амоса, обращенные к этому красивому и упившемуся городу (ср.: Ам. 2:12; 4:1; 6:6). Что характерно, на какой–то момент облака уходят, открывая истинный венец (5), украшающий верный Израиль – остаток (см.: 10:20–23). Отметим, что дух правосудия и мужество – это Сам Господь, Который присутствует среди Своих рабов и действует в них.

28:7–13 О пьянстве чиновников. Слова но и эти делают ясным, насколько уместно предыдущее пророчество в данном контексте. Настали дни скорби для спившегося Ефрема, теперь на очереди Иудея с ее опустившимися духовными вождями. Шатающиеся, блюющие священники и пророки изображены настолько живо, что этот отрывок, скорее всего, передает происшедшее в действительности между Исайей и их группировкой во время тайного собрания.

В таком случае в ст. 9–10 переданы их насмешки (он… он – здесь Исайя), а в ст. 13 – его угрожающий ответ, в котором он возвращает им их же слова. Ст. 10 в еврейском оригинале построен по принципу аллитерации, что–то вроде наших детских дразнилок, однако не такой бессмысленный. (О правиле, буквально «линии» ср.: ст. 17а.) Ср. слова Дж. Филлипса (J. В. Phillips): «Разве мы дети малые? Надо ли нам учиться тому, что заповедь–есть–заповедь–есть–заповедь, правило–это–правило–это–правило? …Да, лепечущими устами и на незнакомом языке станет говорить Господь с этим народом». Другими словами, раз вы посмеялись над словами Господа, над вами так же посмеется Ассирия (11) и причиной вашей скорби будут слова, которые несли вам спасение (12–13). Отвергнутое послание ст. 12 станет классическим выражением из 30:15; ср.: 7:9б. Цитирование апостолом Павлом ст. 11 в 1Кор. 14:21 в этом контексте так же подразумевает, что иные языки и уста станут выражением не приветственного обращения Господа к верующим, но Его отвержения неверующих (ср.: С. Ходж [С. Hodge] о 1 Послании к Коринфянам).

28:14–22 Надежное основание и отказ от лжи. Как и в 8:11 – 15, только здесь на фоне беззаботной доверчивости, тема строится на контрастах союза, договора и краеугольного камня. Союз со смертью и договор с преисподней (буквально шеол) могли, вероятно, быть обращениями к божествам подземного мира, то есть речь идет о некромантии (ср.: 8:19), или же подразумевать договор с Египтом. Однако ст. 15б правильнее воспринимать так, что иудеи похвалялись ложью и обманом, то есть здесь в их уста вложена Божья оценка их надеждам. Без сомнения, они считают, что «нам ничто не может повредить, наши союзники совершенно надежны». Господь же знал, кто их настоящий враг и кто их верные друзья. Обещание краеугольного камня вместе с 8:14 цитируется в Рим. 9:33; 1Пет. 2:6; ср.: Пс. 117:22. В 8:14 эта фраза обозначает Господа, но в данном случае Сам Господь кладет камень; из Нового Завета становится ясно, что оба утверждения сочетаются во Христе. Рим. 9:32–33 показывает связь между фразой о камне и условием веры – всякий, верующий в Него, не постыдится. В еврейском буквально сказано: «не поспешит», поскольку спешка подразумевала беспокойство и смятение.

Среди изобилия метафор буря и ливень появлялись в ст. 2, обозначая Ассирию; мерило и весы (17) напоминают законченность 30:13–14 и Ам. 7:7–8; короткая постель и узкое одеяло (20) подводят итог ресурсам, которых определенно недостаточно. О Перациме и Гаваоне (21) см.: 1Пар. 14:11,16. Господь, некогда истребивший врагов Давида, теперь истребит и его царство. Следующий отрывок проливает свет на эти необычайные перемены. Лютер, в частности, находил немалое утешение в том, что суд – необычайное для Христа действие, а спасение – «присущее Ему действие».

28:23–29 Искусство земледельца: притча. Частые изменения и различные виды действий земледельца, столь прихотливые на первый взгляд, однако выказывающие полное знание дела, дают ключ к пониманию всех действий, «путей» Господа, Который учит и наставляет земледельца (26, 29). Необычайные дела Господа (ср.: ст. 21) в точности соответствуют случаю и варьируются в зависимости от перемены времени (24), разновидности (25) и особенностей (27–28) того, с чем Он имеет дело. По поводу выколачивания палкой (27) см.: 27:12; притча учит нас тому, что не существует одного золотого правила на все случаи жизни. Отметим, что слова дивный и премудрость (29) уже встречались как определения к имени божественного Князя в 9:6 и в 25:1, но в переводе NIV утрачена эта словесная перекличка.

Из окончания ст. 8 видим, что Ариилом тут назван Сион, а в Иез. 43:15–16 это слово дается в значении верхней части жертвенника, т. е. «очага»; исходя из этого Моффат (Moffatt) называет Иерусалим (подчеркивая высокое призвание) «очагом и жертвенником Божьим». Культовая аллюзия в ст. 1б подтверждает это, однако ст. 2б привносит мрачную ноту метафорой, намекающей на катастрофу; также и ст. За отмечает, что слава города отошла в прошлое (ср.: ст. 1а, «в котором располагался станом Давид» [RSV]. В переводе NIV – жил – теряется перекличка со ст. За).

Обещание внезапного и чудесного избавления (5–8) частично исполнилось в 701 г. до н. э. (ср.: 37:33–37). Однако собрание народов (7–8), воздвижение укреплений (3; ср.: 37:33) и зримые знамения ст. 6 предполагают, что будет еще большая битва (ср.: Зах. 14:1–21). Разочарование народа красочно описано в стихах 7–8; существует немало примеров тому, как мир преждевременно предвкушал гибель церкви.

29:9–12 Ослепшие прозорливцы. Многозначительная фраза ст. 10 глаза ваши (пророки) показывает, что темой пророчеств продолжает быть Израиль. Это распространяется и на Прит. 29:18 и 1Цар. 3:1–14. Мимолетный отблеск такого состояния, когда Господь станет запечатанной книгой, дан в Пс. 73:9. Возвратные глаголы в ст. 9 предполагают, что слепота будет наказана, своеволие само навлекает на себя наказание. Ср.: 6:9–10; 30:10–11.

29:13–14 Формальная вера. Иисус видел в ст. 13 точный образ фарисейства (Мк. 7:6–7). Ст. 14 – это его прямые последствия, потому что поверхностная мудрость работает сама против себя, делая неясным все, с чем сталкивается. Ср.: Рим. 1:22; 1Кор. 1:19.

29:15–16 Презрение Творца. Смесь бравады и безрассудства (ср.: 30:1) может бессознательно выражаться, к примеру, в отрицании неприятых истин (ср.: 30:9–11). Пророки Иеремия (Иер. 2:26) и Иезекииль (Иез. 8:12) в свое время сталкивались с такой же несознательностью. Неопровержимый пример горшечника (16) вновь использован в 45:9 и с оттенком раскаяния в 64:8; апостол Павел приводит его в Рим. 9:20–21.

29:17–21 Великие перемены. Абсурдность противостояния воле Господа (15) станет очевидной, когда суд Божий будет завершен, когда лучшее из того, что мы знали, превратится в свою противоположность (17) и несовершенство и несправедливость нынешнего времени исправятся (18–21). На это указывают глаголы ст. 17, то есть нынешний Ливан (невозделанный, как пустыня в 32:15) превратится в сад, в то время как нынешние сады будут как лес в сравнении с обретенной плодородностью.

29:22–24 Народ, чтящий имя Господа. Под Иаковом в ст. 22б–23а несомненно подразумевается конкретный человек, несмотря на мнение NIV (в еврейском оригинале использовано единственное число: «лицо его… когда [он] увидит… детей своих [его]»), ср.: 63:16. Больше ему не придется переворачиваться в могиле (говоря современным языком) из–за поведения своих потомков. О том, как Божий народ прославляет святость Его (это первое прошение в Господней молитве «Да святится…»), более подробно говорится в Иез. 36:23 и в контексте, а также в Еф. 1:4,6 и т. д.

30:1–5 Тень Египта. Здесь наконец–то названо иллюзорное убежище лжи, о котором упоминалось прежде в 28:14–22. Десятью годами раньше Исайя отговорил Иудею от участия в игре Египта против Ассирии (гл. 20). Теперь политическая ситуация осложнилась, и иудейские послы уже в пути. Князья (4) – это, очевидно, египетские вельможи, в таком случае Ханес должен находиться неподалеку от Цоана (Таниса, который был самым близким к израильской границе важным городом), а не в 50 милях (80 км) вверх по Нилу, как принято считать. Для наиболее полного представления об этом см. статью NBD «Hanes».

30:6–8 Союзник, остающийся дома. Исайя описывает опасности и тяготы путешествия через пустыню (6) как типичные явления для подобных предприятий, а богатства (6б), столь неуместные в пустыне Негев, символизируют впустую потраченные усилия и средства. Раав (7) (не путать с именем блудницы из Нав. 2, которое пишется по–другому) – это прозвище Египта, означающее «высокомерный» или «непокорный» и часто сочетается с «чудовищем» (крокодилом?) в Ис. 51:9, что также является одним из прозвищ Египта в Иез. 29:3.

30:9–14 Неправильно возведенное строение. Правда и праведность (10) изображены настолько же необходимыми для общества, насколько крепость и аккуратность постройки необходимы для здания (13). Это одно из наиболее ясных подтверждений логичности судов Божьих; ср.: Иез. 13:10–16 об обмазывании стены грязью; Ам. 7:7–8 о свинцовом отвесе и Авв. 2:9–11 о камнях и перекладинах домов, свидетельствующих против тирана.

30:15–17 Цена неверия. Ст. 15 следует выделить из отрывка как откровенный вызов Исайи (см.: 7:1–9). Покаяние буквально – «обращение» к Богу (ср.: 10:21); покой и тишина противопоставляются паническому бегству из ст. 16 (ср.: 28:16); упование придает этим откликам оттенок любовности. Угроза ст. 17 – это оборотная, грустная сторона обещания из Лев. 26:8 и Втор. 32:30.

30:18–26 Блага про запас. От Ассирии и Египта повествование переходит к заре славы, вначале касающейся человеческих отношений (18–22), а затем и материальных благ (23–26). Следует отметить, как отличается долготерпение Бога от нетерпения людей, как велика Его доброжелательность как Судьи (18б,в; ср.: 5:15–16). Близкие отношения, описанные в ст. 20–21, это скорее отношения Нового Завета (ср.: Иер. 31:33–34), нежели отношения после окончательного воцарения Славы Божьей, потому что еще не исключены «уклонения», то есть вероятность оступиться, хотя такая возможность и будет сведена к минимуму (21). Существительное учители здесь во множественном числе, которое означает полноту величия Божьего (как в RSV), а само слово имеет отношение к научению моральному закону, tora (закон). Его голос, призывающий нас, слышен позади (21) только тогда, когда мы отступаем от Него вместо того, чтобы приступить к Нему. Ст. 23–26, по контрасту со ст. 20а, выражают в терминах знакомого мира новую реальность, неизмеримо превосходящую его (ср.: 60:19–22; 65:17–25).

30:27–33 Огонь очищающий. Эти стихи возвращают нас к текущему моменту и посвящены «Ассуру» (31), но в дальнейшем они уже касаются конца времен. Однажды безбожные силы окажутся захваченными поднимающимся потоком (как Иудея в 8:8) и ведомыми за уздечку Господом (как Ассирия в 37:29) к собственному разрушению. Однако для нас это означает освобождение (29): каждый удар карающего жезла будет вызывать радостные звуки тимпанов (32), как в истории с Мариам (ср.: Исх. 15:20), хотя на этот раз могилой врагам станет не Красное море, но Тофет, то есть огненная пропасть конечного уничтожения, которая в Новом Завете названа геенной или адом. В Иер. 7:31–32 описано, каким образом возникло это название. Под царем здесь, вероятно, подразумевается Молох (RSV: ср.: 4Цар. 23:10), поскольку это имя созвучно слову «царь».

31:1–5 Некоторые надеются на коней… Сравнительное соотношение силы плоти и духа (3) в представлении Исайи полностью противоречило представлениям его современников (ср.: 30:15–16) и в большой мере нашим с вами. В этом заложен ключ к пониманию его образа мышления, правильность которого была драматически подтверждена (ср. иронию в 36:8–9 с развязкой в 37:36–38.). В ст. 2 бедствие правильней будет понимать как широкий термин, обозначающий «зло» вообще (ср.: 45:7; Ам. 3:6). Ревущий лев и птицы в полете – это то, что свободно от человеческого вмешательства, под этими образами также может подразумеваться грозность и нежность Божьей защиты (ср.: Втор. 32:11).

31:6–9 Разгром Ассирии. Сверхъестественное поражение Ассирии описано в 37:36. Но Исайю больше тревожит обращение, чем освобождение; отметим проницательность его оценки ситуации (столько буквально «глубоко»; ср.: 29:15; Ос. 9:9). Ср. стих 7 с 2:20; 30:22. Об огне Господа на Сионе (9) – см. о его свойствах в 33:14.

Здесь мы видим четвертое пророчество о грядущем Царе (ср.: 7:14; 9:6–7; 11:1–5), изображающее Его величайшее торжество и процветание в Его подданных – от чиновников и до простолюдинов – присущих Ему свойств (дарованных Ему Святым Духом, 11:2; ср.: 32:15). (Отрывок можно перевести как «Если Царь будет царствовать по правде… то…» и т. д. Но знакомый нам вариант одновременно отличается более простым построением и в большей степени соответствует учению Исайи из 7:14 и дал.)

Учитывая множественное число слова князья, верным переводом данного в оригинале слова «человек» будет каждый, как в NIV. Здесь говорится о людях, облеченных властью, которые используют ее также, как Господь использует Свою (ср.: 32:2 с 25:4–5; 26:4). Кроме того, здесь люди используют данные им способности (ст. 3; контрасте 30:10–11; 42:20) и желают обрести новые (4). Более того, истина уничтожит обман, служащий покровом пороку. Со ст. 5 ср. Лк. 22:25–27 о нелицеприятии Господа. Ст. 6–8 – это не предсказание, но пояснение к сказанному в ст. 5, что справедливо подчеркнуто употреблением настоящего времени в NIV.

Образ беспечных женщин в ст. 9–13 (ср.: 3:6–26) – это пример в основном пораженчески настроенного общества того времени (ср.: 22:13; 28:15). 10 Если NIV верно передает ст. 10а, то это означает, что пророчество можно примерно отнести ко времени мятежа, направленного против Ассирии, царя Езекии, в ответ на который последовали репрессивные меры 701 г. до н. э. Однако в равной мере ст. 10а может означать «в течение долгого времени». В любом случае, и катастрофа ст. 14, и описание славы в ст. 15–20 превосходят все, что случалось при жизни пророка Исайи. В описании Божьего народа, вышедшего из земного Иерусалима (14, 19), может подразумеваться нынешний век с момента сошествия Святого Духа (ср.: ст. 15).

Основная идея данного отрывка заключается в том, что мир – это не тот дар, который Господь может ниспослать погрязшему в грехе обществу: земля должна быть очищена и вновь засеяна правдой, плодом которой и станет мир (16–17). Для этого необходимо излияние Святого Духа (15), именно в этом секрет разделения с Мессией даров, описанных выше в ст. 1–2. О ст. 15б см. коммент. к 29:17. Образы мирной и утучненной водами земли (напр., в ст. 20) показывают, как действуют на мир новые благословения Господа.

Эта глава, поэтичностью образов и резкой сменой тематики и настроения напоминающая псалмы, очевидно, была предназначена для публичного чтения в моменты национальных бедствий (ср. ответные слова Господа в ст. 10–12 с Пс. 59:6–8 и диалог в ст. 13–19 с Пс. 23:3–6).

33:1–9 Жажда возмездия. Открытое обличение (1), молитва (2–4), хвала Господу (5–6) и плач (7–9) резко сменяют друг друга. 1 Опустошитель не назван, возможно, чтобы указать на всех, кто ослеплен безнаказанностью своих преступлений и продолжает творить зло. 2–4 Но обращение к Господу подразумевает нечто большее, нежели простое восстановление справедливости. С Его помощью можно не только достигнуть конечного торжества над врагами (3–4), но также обрести ежедневную поддержку (ср.: 50:4) Его мышцы (2). 5–6 А дальше, по контрасту со ст. 4, упоминаются неиссякаемая радость и вечное сокровище, которые сведены в одно понятие страха Господня, то есть правильного отношения между небесным Владыкой и земным рабом, что само по себе и есть сокровище, а не ключ к нему (как во вставке NIV). 7 Ср.: 36:2–3,22. 8 Опустевшие дороги напоминают времена Деворы (ср.: Суд. 5:6), чья победа изменила отчаянную ситуацию.

33:10–16 Ответное обличение. Вмешательство Господа не ограничится уничтожением врагов (10–12), но выжжет зло Сиона (13–16). 14 Пожирающий огонь означает не только нетерпимость Господа к греху, но и самоуничтожение грешников (11–12), к которому ведет их преданность суетным устремлениям (11а) и злобность (11б). Относительно темы саморазрушения см. также 1:31 и 30:13 с другой метафорой.

Диалог в ст. 14–16 напоминает Пс.14 и 23:3–6. Выдвигалось предположение, что эти строки были созданы на основе текстов, произносимых во время очистительных ритуалов в святилищах (напр.: Исх. 19:14–15), только взятых в этическом контексте. 15 Отметим строгость нравов: ограничения касаются всего, что может привести ко греху – обычаев, слов, мыслей и представлений. Отрицание, заложенное в этом стихе, должно дать верное понимание того, что такое «чистота сердца», и готовит нас к восприятию ст. 17.

33:17–24 Радость о свершении. Незабываемое обетование ст. 17а, необходимым условием для которого является последняя фраза ст. 15 (ср.: Мф. 5:8, контраст с испугом в Ис. 6:5), лежит в основе всего отрывка. Отсюда вытекает все остальное (отдаленная земля, 17б; мирный Сион, вновь ставший местом паломничества, 20), в то время как воспоминания о ныне ушедших тиранах и унижениях только оттеняют настоящее (18–19); однако все взоры обратятся к Господу как Силе и Повелителю. Титулы – судия, законодатель, царь, – которые Иудея неохотно признавала (впрочем, как и мы с вами), представляются основанием для этой безмятежности.

Картина города, защищенного надежней, нежели (21) Нилом или Тигрисом (ср.: Наум. 3:7–8) – ибо в эти реки не сможет войти ни одно вражеское судно, – положена в основание следующей метафоры из ст. 23 о замешательстве беззаконных (кто бы они ни были, язычники или «грешники на Сионе»; ср.: ст. 14). Но это лишь небольшой эпизод; весь отрывок заканчивается уверением Господа в том, что Он ниспошлет изобильную, исцеляющую и всепрощающую благодать (23б–24).

Подобно тому, как гл. 24 – 27 подвели итог пророчествам о судьбах различных народов, предвозвестив им приближение суда Божьего над ними, так и гл. 34 – 35 оставляют войну с Ассирией далеко в прошлом, подводя к кульминационному моменту темы суда и спасения. Дальнейшее сходство этих мирового значения событий, представленных величественными картинами ст. 4, перекликающимися с Отк. 6:13–14, состоит в том, что Эдом, как и Моав в 25:10–12, противостоит Сиону, чье освобождение вот–вот грядет (ср. ст. 8 с 35:4), поэтому тема суда внезапно переходит в картину рукопашного боя. 5–7 После того, как гнев Божий объял всю вселенную, он обращается на Эдом (5) и остается с ним, потому что в Писании Едом символизирует все «нечестивое» (ср.: Евр. 12:16) и «притеснителя» (ср.: Авд. 10 – 14), противника церкви. Метафора в ст. 5–7 – это жестокий вариант сцены пира (ср.: 25:6), где священная трапеза превращается в бойню. Распространенная идиома показывает обреченность всего народа от мала до велика (7а), включая самых незначительных (6) (ср.: 63:1–6).

8–17 Картина гибели и запустения в этих стихах напоминает одновременно Содом и Вавилон серой и горящей смолой из ст. 9–10, опустевшими руинами ст. 11–15 (ср.: 13:19–22). 11б Разорение и уничтожение здесь – это «безвидность» и «пустота» Быт. 1:2; эти образы употреблены и здесь, и в Иер. 4:23 как символы разрушения всего сотворенного. Упоминание верви и отвеса придает этому разрушению оттенок тщательности, дополненный разве что заботой (16–17), с которой эти руины будут заселены соответствующими чудовищами. 14 О леших см.: 13:21. Ночное привидение может обозначать как разных странных животных, так и духов зла. Следует отметить, что и здесь, и в других местах сцены суда являют собой нечто более ужасное, нежели вымирание целого народа; конечное состояние напоминает пародию на первоначальное, непристойную и бесконечную (17б).

Сияние славы Божьей в этой главе подчеркивается, насколько это возможно, тем, что упоминание о ней помещено между описанием пустыни в гл. 34 и историей о войне, бедах и безумии в гл. 36 – 39.

Тема данного отрывка – грядущий исход, более великий, чем первый. 1–2 Почему вся пустыня должна вдруг превратиться в ковер из весенних цветов (крокусы или «нарциссы» вполне справедливо заменили традиционные «розы»), почему она будет затенена кронами огромных деревьев (слава Ливана)! На эти вопросы отвечают радостные новости о том, что вскоре по этому пути пройдет Господь (3–6), а в ст. 4 подчеркивается, ради чего Он придет: ради того, чтобы вернуть домой Свой народ. В Евр. 12:12 ст. 3 (Ис.35:3) трактуется как все еще имеющий отношение к христианской надежде; и если евангельские исцеления доказывают, что уже забрезжила заря нового века, о которой повествуется ст. 5 и 6, то окончательное исполнение обещанного в ст. 4 еще впереди (ср.: 61:2; Лк. 4:19–21; 2Фес. 1:7–10).

Если в начальных стихах о явлении Господа говорилось как о расцветающей пустыне, приливе надежд и чудесах исцеления (1–6а), то о возвращении домой Его народа подобным же образом говорится в ст. 6б–10. В пустыне забьют ручьи и появятся луга, возникнет безопасная дорога, и наконец в последнем стихе упоминаются сами путники, радостно воспевающие свое возвращение на Сион.

Итак, пророчество достигает кульминационного момента после того, как уже были оплаканы времена Исайи и предвосхищены стиль и мысли гл. 40 – 66 (ср. цитирование ст. 10 в 51:11) в поэтическом изображении нового исхода, явления Самого Господа, вновь заселенного Сиона и безграничной радости искупленных.

В этих четырех главах политическая ситуация в стране, непрерывно развивающаяся на протяжении всего пророческого служения Исайи, обостряется до предела, что еще больше подчеркивают два испытания веры и чистоты царя, имевшие далеко идущие последствия.

Исключая псалом Езекии, который можно найти только в 38:9–20, эти главы почти слово в слово совпадают с 4Цар. 18 – 20.

Подробности см. в 4Цар. 18:13 – 19:37. Исайя опускает фрагмент, соответствующий 4Цар. 18:14–16 и часть ст. 17а.

36:1–22 В гл. 36 в ст. 4–10, 13–20 в основном обыгрывается техника проведения государственного переворота. Здесь мы видим, как искусительны речи посланца ассирийского царя, умело манипулирующего истиной и весьма тонко подтасовывающего факты. Таковы его речи о предательской сущности Египта (6) и несостоятельности богов (19), его насмешки (8), угрозы (126) и лесть (16–17), его извращенное богословие, позволяющее придать неверный смысл реформам Езекии (7), выборочные цитаты из проповедей Исайи (10; ср.: 10:6,12) и вредоносные выводы из языческих религий (18–20). Приказ царя не отвечайте ему (21) справедливо подчеркивал тот факт, что посол добивался победы, а не истины.

37:1–38 Гл. 37 (более подробно см. в 4Цар. 19) демонстрирует, как правильно следует отвечать на запугивание. Непоколебимость Езекии основывалась исключительно на его полнейшей надежде на лучшее; доказательством тому послужило его вретище (1). То, что он просил Исайю помолиться (4), указывало на истоки его уверенности, а его метафора родов (4) выставляла его человеком проницательным, стремившимся не к сохранению старого порядка, но к обновлению (также отметим свидетельство его смелых реформ в 36:7). Его упоминание об оставшихся (4) позволяет предположить, что он со вниманием относился к проповедям Исайи (ср.: 10:20–23). Когда Сеннахирим возобновил психическую атаку (9–13), Езекия вновь проявил достаточно мудрости, чтобы избежать преувеличения или недооценки опасности. Чтение письма пред лицом Господа, по сути, является молитвой, а искренность его слов полностью соответствует поступку. Как бывало и в псалмах, в процессе молитвы ситуация постепенно прояснилась (19), а его побуждения достигли высочайшего уровня (20).

В последующих ответах Исайи (37:5– 7,21–35) отметим отсутствие личной затаенной вражды по отношению к тем, чья политика оказалась несостоятельной (ср.: 28:14–15; 30:1–5; о Елиакиме и Севне (2) см.: 22:15–25). В яркой победной песне наконец–то дается ответ на вызов Сеннахирима – «На кого ты уповаешь?» (36:50) – вопрос: «Кого ты порицал и поносил?» (23), уязвляющий тем, что говорит о непонимании собственного назначения (26; отметим характерное для Исайи ударение на том, что Господь в древние дни предначертал это; см.: 22:11).

История показывает, что все успехи, питающие человеческое высокомерие (в любые времена), демонстрируют, как выясняется, высшую власть Господа.

Для пояснения 38:1–8,21–22 см.: 4Цар. 20:1–11.

38:9–20 Плач Езекии. Он очень близок жалобам Иова (ср.: Иов. 7) и различным псалмам (ср., напр.: Пс. 87), в особенности тем, которые переходят в хвалу. Заключительные слова, где единственное число сменяется множественным, позволяют предположить, что этот псалом использовался в коллективной молитве (ср.: Пс. 24:22; 51:18–19).

10 Смерть (буквально шеол, подробнее см. коммент. к ст. 18 и 14:9) здесь поэтически представлена в образе города или темницы, в ст. 18 как некий социум, а в 5:14 как прожорливое чудовище. 12 Здесь суть заключается в окончательности действий ткача; в Иов. 7:6 это скорость челнока.

13–15а Эти стихи напоминают нам об Иове, когда инстинктивное обращение Езекии к Богу сдерживается мыслью о том, что его тяготы тоже от Господа (15а). И хотя это заостряет проблему, однако здесь же заложено и ее решение, поскольку единственная совершенная воля превосходит все. См. ниже: ст. 17–20.

156–16 Судя по тому, что существуют различные трактовки этих стихов, их значение неясно. В ст. 15б, вероятно, употреблен еврейский глагол, имеющий оттенок длительности (ср.: Пс. 41:4), учитывая значение которого можно перевести фразу так: «Я буду ходить в благоговении». Упоминание всего этого в ст. 16 неясно, и неуклюжесть построения текста на языке оригинала наводит на мысль о повреждении рукописи; однако ст. 15 указывает на приятие Божьей воли как жизненно важного порядка (ср., напр.: Пс. 118:50,67,71).

17–20 Здесь все более явной становится любовь Господа, начиная с самого первого заявления, что во благо мне была сильная горесть, продолжая удивительной фразой (буквально): «Ты вылюбил душу мою из рва погибели» и доходя до уверенности в прощении в ст. 17в. Использование «шеола» (могилы) в качестве синонима смерти дает ключ к пониманию ст. 18 и 19 и к ветхозаветному словоупотреблению вообще, для которого свойственно помещать в этот круг терминов все, что есть негативного в смерти: отлучение людей от молитвенного собрания, утрата ими власти и общественного положения, забвение, превращение в прах. В то же самое время из ст. 17 ясно, что царь Езекия считал себя умирающим, не будучи уверенным в прощении грехов, и именно в этом контексте он представляет себе загробную жизнь неблагодарной и безрадостной, как это, вероятно, и есть на самом деле. Однако в других ветхозаветных текстах повсеместно встречаются ясные указания на положительные аспекты загробной жизни, например: быть «взятым» Богом (Быт. 5:24, 4Цар. 2:9, 48:16); быть «с» Ним (Пс. 72:23; ср.: Пс. 138:18 и Пс. 16:15). Ср. в Ис. 26:19: «оживут… восстанут… воспряните… торжествуйте» и Дан. 12:2. И тем не менее здесь нет никакого противоречия как такового. Езекия может радоваться (19–20) множеству ободряющих обещаний (4Цар. 20:4–6). Все остальное ему предстоит узнать достаточно скоро (см.: 1Кор. 2:9).

См. более подробный коммент. к 4Цар. 20:12–19.

Вера царя Езекии, проявленная во время тяжелейшего удара, не устояла перед лестью (отметим его восторженный рассказ в ст. 3–4), еще один пал жертвой мирской дружбы. Из истории достаточно известно о Меродах–Валадане, чтобы можно было предположить, что этот визит был прикрытием его замыслов о восстании против Ассирии. Но Библия молчит об этом, и Езекия осуждается за то, что польстился на богатство и человеческое заступничество.

За свою неверность он заплатил очень дорого (39:5–7). Причем Езекия обрел утешение в отсрочке приговора (8), но для Исайи это было невозможно. Очевидно, эту ношу он взял на себя и так и жил под ее тяжестью, поэтому в тот момент, когда Господь вновь заговорил с ним, он душой оказался среди тех, кто долгое время прожил в Вавилоне (6–7), и мог «говорить к сердцу» (ср.: 40:2) поколения пленников, которые еще не родились.

Каким бы ни был наш взгляд на отношение гл. 40 – 48 к их великой прелюдии в 1 – 39 (см.: «Вступление»), в 40:1 мы оказываемся в мире, совершенно отличном от мира Езекии, счастливо избежавшего предсказанной ему в 39:5–8 ситуации. Ничего не сказано о пропущенных полутора столетиях; мы словно бы просыпаемся от сна и видим себя в глубине бедствия, жаждущими избавления от вавилонского плена. В гл. 40 – 48 освобождение уже близится; мы видим постоянное обещание нового исхода, возглавляемого Господом; мы видим наступление завоевателя, наконец–то названного по имени, который завоюет Вавилон; мы видим начало новой темы, открывающей славу призвания быть рабом и светом для народов. Все это выражено весьма красноречиво, ликование стремительно нарастает, а стиль речи напоминает отдельные отрывки, встречающиеся до этого (ср., напр.: 35:1 – 10; 37:26–27). Теперь это ликование вполне обоснованно, что позволяет придать определенное звучание оставшимся главам книги.

40:1–2 Утешение для Израиля. Здесь утешайте употреблено в привычном для нас значении, а не как в староанглийском в значении «поддерживать». Этому слову вторит женская мягкость 66:13, усиленная ст. 2, где фраза «говорите к сердцу» (букв.) чаще всего употребляется в ситуациях, когда требуется подбодрить или убедить кого–либо (ср., напр.: Быт. 50:21; Суд. 19:3; 2Цар. 19:7; Ос. 2:14). Бросается в глаза, что народ Мой и Иерусалим в этих главах разделены до тех пор, пока город–мать не соединится вновь со своими детьми (ср.: гл. 54).

Фразу вдвое за все грехи свои (2) можно объяснить либо в смысле щедрости, как, например, в 61:7; Зах. 9:12 (здесь для «вдвое» использовано другое слово), либо, следуя большинству комментаторов, в смысле наказания, как, например, в Лев. 26:18, 43; Отк. 18:6. В первом случае лучше выражено милосердие, лежащее в основе этих глав, а в последнем – звучит только твердая уверенность, что приговор Иерусалиму уже более чем заслужен им, и нет никаких намеков на заслуженное спасение. Между прочим, нет ничего невероятного в том, что вдвое может обозначать «соответственно» или «равноценно».

40:3 – 5 Глас вопиющего в пустыне. Великий путь (который должен быть пройден всем человечеством, 5) сводит на нет обрядовые дороги языческих верований. Пустыня имеет двоякое значение, во–первых, как пример препятствий, которые должны сдаться перед царственным продвижением вперед (4; см.: гл. 35), и как напоминание о первом исходе. В Ос. 2:14 пустыня с ее аскетичностью изображается как место покаяния и обновления; Иоанн Креститель, по обычаю пророков, для своего символического действа использовал настоящую пустыню (ср.: Мф. 3:1–3). Однако явление Господа (ср.: Мф. 3:13–17) и «исход», который Он должен был свершить (ср.: Лк. 9:31), проявились совершенно неожиданным образом.

40:6–8 Слово проповедника. 6 Здесь говорится о пророке и мере его ответственности (прочтение RSV«И я сказал» сохраняет все согласные еврейского оригинала и звучит достоверно). Всякая плоть (букв.) в значении «все люди» перекликается с впечатляющей фразой всякая плоть ст. 5 в смысле «все человечество», но относится к моменту всезатмевающего присутствия Бога. 8 Без великого окончания ст. 8 весь отрывок имел бы значение скоротечности, как, например, в Иов. 14:1 – 12, но с этой концовкой стих продолжает неустанную проповедь Исайи о необходимости веры (ср., напр.: 7:9; 31:3). Самое полное его истолкование дано в 1Пет. 1:23–25, где слово, приняв окончательную форму благовествования, уже не просто противопоставляется нашей скоротечности, но исцеляет от нее. Ср.: 1Ин. 2:17.

40:9–11 Новость благовествующего. 9 Благовествующий – это эквивалент греческому «евангелист» (но не как специальный термин). В тексте оригинала это слово женского рода, как и Сион, то есть посланец здесь, вероятно, Сион. В 41:27 и Ис. 52:7 Сион, напротив, выступает в роли слушателя.

Эти торжественные стихи – упрек нашим ничтожным понятиям и шаткой вере, нечто вроде отповеди Бога Иову (Иов. 38 – 41), где говорится о Боге как о Создателе (12 – 20) и Промыслителе (21 – 26) вселенной, ничтожной в Его присутствии. Основной смысл отрывка заключен в ст. 31, где говорится, что все человеческие представления (18) и сомнения (27) отступают перед смиренным упованием, к которому нас призывают во всей книге (ср.: 26:8; см.: 7:1–9).

40:12–20 Создатель. Материя (12), разум (13–14) и все живые создания (15–17) занимают свои места перед великим Создателем, они видятся Его глазами. Это не лишает их собственного значения, но показывает их абсолютную зависимость от Него (ср.: Прит. 8:22–31; Рим. 11:34). Такой Создатель вряд ли нуждается в наших нетерпеливых советах или разделяет наше бессилие! Взгляд на нас с точки зрения Господа делает человеческие представления о Нем (18–20) вдвойне абсурдными. Жалкие усилия идолопоклонников подробно рассмотрены в 44:9–20; 46:1–7; а в Рим. 1:18–23 говорится о своеволии как причине духовной слепоты.

40:21–26 Промыслитель. Величественные сравнения продолжаются и требуют поэтического, а не научного подхода (со ст. 22, где тонкая ткань в английском передана словом вуаль, ср. сравнения в Пс. 101:26; 103:2). 23–24 Эти стихи о мимолетности силы властителей приближают смысл ст. 6–8 к частной ситуации пленников; ст. 26 из величественного движения звезд помогает извлечь урок о том, что Бог действительно управляет миром. Эта мысль будет развиваться дальше в заключительном отрывке.

40:27–31 Неизменная помощь. 27 Выше говорилось о том, что ошибочно предположение, будто Господь слишком велик, чтобы заботиться о малом. Зато совершенная правда то, что Он «не утомляется и не изнемогает» (28). В ст. 29–31 показано, что люди, надеющиеся на Господа, сердцем устремленные к Нему, как бы приобщаются к Его силе и таким образом «обновятся в силе», «не устанут, пойдут, и не утомятся». Примечательна фраза обновятся в силе, будто силу можно переменить словно одежду. В ст. 31 истощению физической силы у людей противопоставляется вечное «обновление в силе» тех, кто уповает на помощь Господа. В этом залог конечного избавления от врагов и спасения Израиля.

41:1–7 Вызов Бога народам. Ст. 1 открывается призывом к благоговейному молчанию, пока языческие народы будут состязаться в суде с Самим Господом. Фраза обновят свои силы, очевидно, попала в этот стих случайно, по аналогии с 40:31, но может обозначать предупреждение языческим народам, что противостояние Богу им не по силам.

2 Муж правды, которого Господь воздвиг от востока, – это персидский царь Кир (44:28). «Муж правды» не значит праведный. Смысл в том, что Бог «воздвиг» его ради совершения суда и правосудия. (Слово «правда» в этих главах близко по смыслу слову «спасение», напр., ср.: 45:8; 56:1). Призвал следовать за собою, потому что на самом деле главный начальник здесь – Яхве (ср.: Суд. 4:10; Ис. 45:2, 4).

4–7 Слова Господа в ст. 4 подчеркивают панику, охватившую языческие народы с приближением армии Кира. С иронией говорит пророк Исайя о попытке язычников совместно противостоять воле Творца этого мира. Тщетны их надежды на укрепленные стены и рукотворных идолов (см. дал.: 44:24–45:8).

41:8–20 Заверение Израиля в Божьей защите. В следующих словах звучит неожиданно теплое обращение к Израилю со словами любви и утешения. Долгое перечисление обещаний в ст. 10б–20 выражено глаголами как прошедшего, так и будущего времени. В ст. 8 и 10а подтверждаются близкие отношения, в ст. 9 – избранность иудейского народа. Здесь впервые звучит понятие раба (8а), которому будет уделено особое внимание во второй половине книги. В этой главе оно пока просто указывает на защиту Господа, Который не отступит от Своего народа (10), посрамит врагов (11 – 13), даст силы преодолеть все невзгоды и быть хозяевами положения (14–16; ср.: Мф. 21:21)

Ст. 17–20 можно понимать как буквально, так и в переносном смысле. Господь позаботится о бедных и нищих в Израиле, одновременно он утолит духовную жажду людей (ср.: Ин. 7:37). Об эпитетах Господа: Святой Израилев (14, 16, 20; см. коммент. к 1:2–4); Искупитель твой (14; ср.: Лев. 25:25), Царь Иакова (21) означает «Господин Иакова».

Господь ободряет Свой народ, который действительно напуган (10–11) и ослабел в борьбе с многочисленными врагами (14). Господь сделает Израиль подобным молотилу – крайне тяжелому инструменту, при помощи которого обмолачивали зерно, – а мякину будет развеивать по ветру (15–16). Эта поэтическая гипербола, несомненно, относится ко времени окончательной победы Господа, а также подчеркивает влияние иудеев на историю языческих народов.

41:21–29 Господь повторяет отповедь. Возвращается настрой ст. 1–7, однако на этот раз Он обращается к самим лжебогам (ср.: ст. 23). 22 – 24 Смысл обвинения в ст. 22 заключается в том, что они не способны даже верно истолковать события (прежде, нежели оно произошло), не говоря уже о том, чтобы предсказать их (см.: 26–27). Если к этому прибавить их несостоятельность (23б), то единственным выводом будет их ничтожность (24, 29), и слово мерзость (24) неожиданно превращает насмешку в более чем серьезное обвинение. Обычно это слово используется для определения языческих ритуалов или идолов (ср., напр.: 44:19), но то, что здесь оно отнесено на счет поклонения, показывает, насколько извращенным является путь лжи для Того, Кто способен на безфаничную верность. Эта идея получила развитие в Рим. 1:18–32.

Ст. 25–29 добавляют к теме, поднятой в ст. 2–4, некоторые подробности. 25 Север и восток (восход) здесь упоминаются вместе (ср.: ст. 2), более точно определяя победы Кира на пути через Вавилонскую империю от Персидского залива и до Каспийского и Черного морей. Замечание будет призывать имя Мое следует воспринимать вместе с 45:4, то есть Кир будет ссылаться на имя Яхве (ср.: Езд. 1:2–3), однако это не означает, что он обратился в истинную веру. Косвенно это подтверждается сделанными при нем записями, в которых одержанные им победы были дипломатично отнесены на счет богов побежденных им народов (напр., Мардука в Вавилоне, но также и Сина, бога луны в Уре).

26–29 Делая упор на способности предсказывать события, эти стихи затрагивали чувствительную сторону языческого мира, в котором предсказания были основным занятием (ср.: 47:13), и Крез Лидийский дорого заплатил за двусмысленность пророчества дельфийского оракула о том, как сложатся его отношения с Киром. (Ему было предсказано, что он разрушит великую империю; руководствуясь этим, он вступил в бой, и разрушенной оказалась его собственная держава.) Об упреке в неспособности предсказывать события, высказанном Яхве, и о том, какое значение дар предсказания имел для установления авторства этих глав, см.: «Вступление».

42:1–9 Первая «Песнь о Рабе». Неожиданный покой, наступивший после победоносных тем в гл. 40 и 41, можно уподобить плавному и спокойному повествованию в 3Цар. 19:12. Четыре или пять раз на протяжении этих глав встречается этот спокойный фрагмент, посвященный описанию Раба как человека «для других». Постепенно Его страданиям уделяется все больше внимания в 49:1–13; 50:4–9 и 52:13– 53:12, затем следует радостный пассаж 61:1–4, перечисляющий благословения, дарованные Им.

В самом конце этих фрагменов Он описывается как один, занявший место многих, однако в ст. 1 Он представлен как отрок Мой и избранный Мой и в 41:8–10 ассоциируется с «Израилем». Тем не менее то, что Он будет наделен Духом и установит справедливость (1, 3, 4) или истинную религию, является характерной особенностью Царя из рода Давидова в 11:1–5 и 32:1–8 (ср., как перекликается этот отрывок с царственным псалмом 2:7 о крещении Иисуса и Мф. 3:17). Таким образом, сквозь общие черты Израиля начинает проступать индивидуальность. Завершение данной главы (18–25) еще больше подчеркивает это впечатление.

2–7 Кротость Раба, проявляющаяся в Его незлобивости (2) и добром отношении к слабым и убогим (3), не означает проявления Его собственной слабости: в словах ослабеет и изнеможет (4) подчеркнуто употреблены еврейские выражения, уже использованные в словах надломленной и курящегося (3). Портрет Раба, данный Исайей, повторен в Мф. 12:17–21, а беглое упоминание об ожидании мира (4в) подтверждает характер Его миссии. Свет для язычников (6) – это одно из ранних предназначений Иисуса (ср.: Лк. 2:32) и одно из назначений Его церкви (ср.: Деян. 13:47). Но в то время как церковь должна была участвовать в этом освобождении слепых и узников (7; ср. описание «раба Господа» в 2Тим. 2:24–26), только Глава ее мог быть назван Божьим заветом, объединяющим Господа и народ (6; ср.: 49:8) в Самом Себе (ср.: Мф. 26:28).

8–9 Эти стихи увязывают мотив Раба с темами гл. 40 и 41 соответственно, потому что ревность Бога о Своей истинной славе в основном будет проявляться в том, что свет ее будет изливаться на весь мир. Это предстоящий этап Его плана, новое, которое Он только что возвестил и которое скрывалось раньше в подзаголовке «изначала» (41:26–27; ср.: Быт. 12:1–3).

42:10–12 Мир признает Своего Владыку. Для следующих глав характерны подобные песни хвалы Господу (ср.: 44:23; 49:13; 52:9 и т. д.), как и для гл. 24 – 27, и очень близки к Пс 92; 94 – 99 по тематике и языку. 10 Ср.: ст. 10а с Пс. 95:1; 97:1; ст. 10б с Пс. 106:23–25. Не только природа, но и все народы воздают хвалу Господу, радуясь освобождению, о котором было только что подробно рассказано. 11 Кидар (ср.: Пс. 119:5–7) и Эдомская Села (о которой последний раз упоминалось в контексте суда; 21:16–17; 16:1), злейшие соперники Израиля, показывают здесь безграничность оказанного милосердия. Однако см. следующий параграф.

42:13–17 Господь раскрывает Свое стремление. Полные экспрессии сравнения – как муж браней (13) и как раждающая (14) – разрушают любое представление о Божьем милосердии как о простом смягчении Его гнева. Верней будет сказать, Его гнев (13), направленный против зла, и Его долго сдерживаемое намерение выплеснуть его (14; ср.: Лк. 12:50) являют Его любовь к Его жертвам в неменьшей степени, чем Его забота (16а) и постоянство (16б). Спасение придет только через суд и наказание, и нераскаявшиеся не удостоятся его (17). Ср.: 63:1–6 – яростное дополнение гл. 53.

В этих главах неустанно подчеркивается различие между неизменным в Своем величии Господом и непостоянством Его народа, чей настрой на саморазрушение только подчеркивается Его стойкостью, выраженной в классической форме в 43:21.

42:18–25 Слепые ведут слепых. Эта горькая картина упадка живо контрастирует с портретом истинного Раба (1–9), ожидающего мира (10–12) и нетерпеливого Спасителя (13–17), показывая неспособность церкви ответить на Его призыв. В первом видении Исайи подразумевалось, что опасно видеть и слышать, но не обращать на это внимания (ср.: ст. 18–20, 6:10–13); здесь это расценивается как неспособность калеки. Бесполезность несостоятельного посланника – это бесполезность самого Израиля, но она обусловлена его своеволием: он наследник завета (196; см. примеч. ниже); ему предоставлены возможность (20) и время (21) для того, чтобы познать Божью волю; его все еще призывают выслушать со вниманием (23). Даже затруднительное положение, в котором он теперь оказался, должно лишь научить, а не уничтожить его (256); однако и этот урок не идет ему на пользу.

Примечание. 19 Посланный, вероятно, лучше переводить «тот, который со Мной в мире» (RV; ср.: Пс. 7:5). Страдательный залог здесь предполагает следующее прочтение: «тот, который был примирен [с которым установились дружеские отношения]».

43:1–21 Щедрая милость. Слова Ныне же (1) характерны для всех этих глав, поскольку любовь Бога, постоянно отвергаемая, также постоянно возвращается по Его собственной воле. Аналогичное еврейское выражение можно найти в 44:1; 49:5; 52:5; 64:8 (7 в еврейской Библии).

1–7 В этих стихах Израилю дается такое же красноречивое обещание, какое дал Христос Своей церкви, – что врата ада не одолеют ее вовек. Воды и огонь, неприятель и расстояния не причинят вреда Израилю, безопасность гарантирована каждому (7; ср.: 40:26), кто называется именем Моим (1). Перечисляются некоторые из бесчисленных связей между Богом и людьми, такие, как сотворение мира, искупление, призвание (1), любовь (4), усыновление (6) и слава Его имени (7). Уникальность отношений подчеркнута колоссальной ценой человеческого искупления (3–4; ср.: ст. 14), то есть великие народы потерпели поражение и впредь будут сокрушаемы, чтобы расчистить дорогу Израилю. Прит. 21:18 говорит примерно о том же; другая сторона дела заключается в том, что благодаря Израилю народы приобретут гораздо больше, чем потеряют (ср.: 42:1–9), а для его личного искупления потребуется совсем другая жертва (ср.: 53:5–6).

8–13 Здесь Израиль вновь сталкивается с противопоставлением своего греха свету (8; ср.: 42:18–20); однако его все еще удерживают на высоком уровне призвания раба и избранного (10), как для его собственного блага (чтобы вы знали и верили… и разумели), так и ради всего мира. Его собственная история свидетельствует о Яхве (10–12); однажды титул свидетели Мои полностью оправдается (ср.: Деян. 1:8), однако для нынешнего Израиля он остается потенциальным. Обвинение остается то же, что и в 4:1–4,21–23; исследуется вопрос о том, что не существует иного Бога, кроме Яхве, Который пребывал прежде, есть ныне и пребудет вовек (10б, 11, 13).

14–21 Само название Вавилон впервые появляется после 39:7, и в то время как в еврейском оригинале ст. 14 не вполне ясен, основной упор в отрывке делается на недвусмысленном обещании великого исхода, во время которого Божьи чудеса в пустыне (19–20) превзойдут даже чудеса в Красном море (16–18). И вновь это обещание основано на завете (отметим ссылку на отношения в ст. 14–15 и на избранность в ст. 20в–21).

Чтобы узнать об окончательном исполнении этого обетования, следует обратиться от скромного возвращения из Вавилона в VI и V вв. до н. э. (хотя эти события, безусловно, не нужно терять из виду) к тому исходу, который совершит Сын Человеческий в Иерусалиме (Лк. 9:31; ср.: 1Кор. 10:4,11), что и станет единственным оправданием всего сказанного здесь и в других отрывках. См. также: гл. 35 и 40:3–5.

43:22–28 Отвергнутое милосердие. 22–26 Страшно огорчительным ответом на страстное обращение Бога был равнодушный зевок. Никакой самый резкий отказ не мог быть хуже этого; однако это же и предоставило возможность провести глубокое сравнение между религией как бременем (23б–24а) и религией как благодарностью и уважением (23а) к Тому, Кто понес бремя (24б–25; ср.: 46:3–4), Кто вновь предложил рассмотреть дело в открытом суде (26; ср.: 41:1).

27 Праотец твой в данном контексте – это, вероятно, Иаков, поскольку израильтянам напоминают о том, что у них не слишком много поводов для хвастовства, не считая их предков или духовных вождей (ходатаев). 28 Последний удар смертелен, потому что в смысле заклятия и поругания здесь употреблено еврейское слово herem, которое обычно оставлялось для таких объектов Божьей кары, как Иерихон или амаликитяне, с которыми никакой компромисс был уже невозможен. Это одно из самых резких выражений в еврейском языке.

44:1–28 Живой Господь и Его свидетельство о Себе. 1–5 Частично закрытый вопрос вновь приоткрывается характерным Л ныне (см. коммент. к 43:1), удивляя подтверждением призвания неблагодарного Израиля в качестве раба и избранного (1; повторяется в ст. 2) в сочетании с любовным обращением Иешурун (в оригинале «честный»; ср.: Втор. 33:5, но также Втор. 32:15; ср. с Ис. 42:19) и продолжая обещать свершение еще более удивительных событий. Излияние Духа (3) напоминает нам о новом завете, как в Иер. 31:31–34; Иез. 36:26–27; Иоил. 2:28–29, а в ст. 5 в исповеданиях преданности Богу звучат нечасто встречающиеся предвестия грядущего обращения язычников, как в Пс. 86:4–6 (где, тем не менее, их «переписывает» Господь). Эти новые потомки (3) Израиля будут отмечать течение животворящей воды Божьей, подобно тому, как ряд деревьев отмечает русло реки (3–4). В Книге Деяний прослежена часть этого живого потока через иссохшую землю.

6–8 В данных стихах вкратце дается самая суть этих глав, с присущим им упором на Бога – защитника Израиля (Искупитель, 6; ср.: 41:14), их определенным монотеизмом (6б, 8б), характерным для них ударением на способности предсказывать будущее (76) и их ободряющим тоном по отношению к робкому Израилю (8).

9–20 Здесь проповедуется та же идея, но рассматривается она с другой стороны, наглядно показывая бесполезность молитвенных обращений к идолам, беспощадно разбирая все аспекты идолопоклонничества. Это излюбленная тема данных глав (ср.: 40:18–20; 45:20; 46:1–7). Поклонение всему тварному (9, ср.: ст. 14) и рукотворному абсурдно и оскорбительно (ср.: Рим. 1:25). Поразительная человеческая неспособность осознать это (присущая как древним, так и современным людям) проистекает от изначального нежелания увидеть вещи в истинном свете (18–20; ср.: Рим. 1:21).

21–28 Теперь мы возвращаемся к позитивному и радостному откровению об истинном Боге. 21 Стихи начинаются с призыва Помни, вероятно, относящегося к событиям, которые Израиль уже может засвидетельствовать (ср.: ст. 8), и одновременно к языческим безумствам, которые были только что описаны (похожий призыв содержится в 46:8). Но это утверждение Бога о том, что Он руководит историческими событиями и предсказывает их, получает здесь новое, драматическое звучание благодаря особенным обещаниям в ст. 26–28. Туманные предсказания о добрых вестях для Иерусалима и об освободителе в 41:2 и 25–29 внезапно проясняются, открывая нам имя Кира и его указ о реставрации Храма; это пророчество в свое время полностью сбудется (ср.: Езд. 1:1–4). Такая детальная точность в исполнении предсказания встречается только в 3Цар. 13:2, когда Иосия был назван по имени за триста лет до его рождения. 27 Упоминание бездны здесь вновь заставляет вспомнить исход как напоминание о Божьей способности творить подобные чудеса. 28 Выражение пастырь Мой означает лишь то, что этого правителя Бог использовал в Своих целях (см.: 45:4 и 41:21).

45:1–25 Бог всей земли. 1–8 Эти стихи показывают, что Бог полностью управляет Киром, в контексте Его абсолютного владычества (7), Его собственного откровения о Себе всему миру (6) и Его желания установить правду (8).

1–3 Выражение помазанник лежит в основании титула Мессия, однако Ветхий Завет использует его в общем смысле, чаще всего применяя к царям, которые были помазанниками Божьими (напр.: Саул в 1Цар. 24:6). Здесь этот термин подчеркивает, что Кир предназначен и наделен всем необходимым для того, чтобы исполнить великую миссию, а все его предыдущие победы были лишь вступлением к этому. Каждая фраза ст. 1б–За выдвигает на передний план эти достижения; например, хранимые во тьме сокровища означают то, что особенно тщательно спрятано как имеющее наибольшую ценность. (Победив Креза и Вавилон, Кир должен был приобрести неисчислимые богатства.) 4 Но поступок, ставший смыслом и вершиной его карьеры, – освобождение Израиля (ср.: ст. 13) – вне всякого сомнения, был менее значительным эпизодом для самого Кира. Столь несовершенны человеческие мерила ценностей (ср.: 55:8). Его признание Яхве (ср.: Езд. 1:2–4), как и прочих божеств, было поверхностным (см. коммент, к 41:25); это было лишь признание Его существования и власти (3), а не акт личного обращения (4).

7 Свет и …тьму …мир и …бедствия – это типичные для еврейского языка выражения, аналогичные выражению «все это» (ср.: Пс. 49:1–2). Бедствия – (букв.) «зло», однако слишком легкомысленно предполагать, будто Исайя представлял Бога Творцом зла (скорее см.: Иов. 2:10; Ам. 3:6; Рим. 11:36). Некоторые усматривают здесь нападки на зороастрийский дуализм с его божествами добра и зла, однако этот стих в равной мере противоречит и политеизму, объекту большинства обличительных речей в данных главах. Не существует очевидных свидетельств в пользу того, что Кир по примеру своих предшественников исповедовал зороастризм.

9–13 Внимание переключается с Кира на вечно жалующийся Израиль (на это указывают множественная форма глаголов в ст. 13 и упоминание о Кире в третьем лице), к которому обращено классическое обвинение, что он подозревает Бога в небрежении о Своих созданиях (ср.: 29:16). NIV справедливо воспринимает повелительное наклонение ст. 11 как тончайшую иронию, соответствующую возмущенным вопросам. 12 Такой же урок на примере усыпанных звездами небес был дан в несколько более мягкой форме в 40:26–31.

13 Ср.: 44:28

14–25 Эти стихи в предвидении посрамления языческих богов забегают на много лет вперед. Более полно тема будет раскрыта в гл. 60 – 62. Сначала идет обращение к Израилю (14–19), а затем звучит призыв ко всему человечеству (поскольку когда–то это все равно придется сделать) познать Своего Бога и, следовательно, обрести спасение вместе с некогда презираемым народом (20–25).

14 Такие название, как Египет и т. д. и подробности о цепях и засвидетельствованном почтении описывают Божью победу на языке, понятном современникам, с использованием ярких образов человеческих побед. Как становится ясно из ст. 20–25, в момент свершения они станут совсем другими. Язычники в этих стихах – это те народы, которые еще никогда не входили в состав Израиля; их капитуляция будет такой же абсолютной, как капитуляция военнопленных, однако в действительности это будет вызвано сознанием греховности (14–16) и последующим спасением (20, 24).

15 Выражение Бог сокровенный, вероятно, может быть продолжением исповедания обратившихся, признанием невидимого Бога вместо их идолов. Более вероятно, что здесь приведено восклицание Израиля, наконец–то постигшего неисповедимость Его путей. В ст. 18–19 говорится о том, что Бог трудился ради великой цели, которую недвусмысленно открывал им. Слово напрасно в ст. 18 и 19 то же, что в Быт. 1:2 («безвидна»); стих 186 заглядывает вперед к завершению мироздания (ср. фразу для жительства), когда изначальная бесформенность превратится в мир, пригодный для жизни. И здесь также Израиль будет присутствовать при славном завершении.

22–25 Заключительные стихи замечательны прежде всего тем, что изображают череду искренних обращений по всему миру, а во–вторых тем, как смело были использованы в Новом Завете ст. 23–24, отнесенные непосредственно ко Христу в Флп. 2:10–11 (и косвенно в Рим. 14:9,11). Ср., как были использованы 8:126,13а в 1Пет. 3:14–15.

46:1–13 Беспомощные боги Вавилона. Центром всей сцены (ср. ясные ссылки на Кира [44:28; 45:1] и на Вавилон и его падение [47:1–15]) является упоминание конкретного божества. 1 Вил («господин»; ср.: Ваал) – это титул, переданный от древнего бога Энлиля покровителю Вавилона Мардуку, чей сын Нево (Набу) считался покровителем знаний. От их имен образованы, например, Навуходоносор, Валтасар. Во время праздничных шествий выносились оба бога, однако здесь они описаны как гигантские беглецы, под весом которых ломаются спины вьючных животных. С противопоставления этих лжебогов, непомерно тяжелых, требующих затраты денег и усилий (6–7), подателю жизни Яхве начинается целая череда нападок на идолопоклонничество, приводящая к впечатляющей развязке этих глав.

Тема предсказаний, постоянно присутствующая в подобных отрывках (ср., напр.: 41:23), выражена в классическом утверждении ст. 10а, а два признака карьеры завоевателя – предопределение и исполнение – помещены рядом в ст. Па (ср.: 41:2,25; 44:28; 45:1–7).

12–13 Слово правда имеет несколько значений. В основном оно обозначает то, что правильно, то есть нечто такое, каким следует быть, что–то находящееся в надлежащем состоянии. Поэтому оно может включать такие понятия, как справедливость, правосудие, исправление неправильного. В этих главах доминирует последнее значение, даже когда речь начинает идти о победе (см. коммент. к 41:2); однако этическая сторона не утрачивается (ср., напр.: 48:1; 53:11; 58:22), и пример тому мы видим в ст. 12, когда этому слову придается вторичный смысл – освобождение, – а ст. 13 подчеркивает близость его к слову спасение.

47:1–15 Обреченный Вавилон. Мы слышим панихиду или погребальную песнь по Вавилону, написанную в классическом изменчивом ритме, присущем подобным поэмам (в переводе это можно заметить в чередовании длинной и короткой фразы в ст. 2а). Ср.: 1:21–31; 14:4–23.

Эту участь Вавилон заслужил, и к нему не будет проявлено милосердия, потому что и он сам никогда его не проявлял (6; ср.: Иак. 2:13). Однако нельзя сказать, что в описании не видно ни капли жалости. Перед нами торжество правосудия, но одновременно и трагедия грешников. Пыль и тяжелый труд, нагота и позор, молчание и темнота (1–5) – ко всем этим символам проклятия примешана нотка горечи в мимолетном воспоминании о веселье и надменности (8), отныне и навсегда погребенных (7–11). Мы можем проникнуть в самую глубь ее (дочери Вавилона) сердца, когда проверенные уловки оказались бесполезными (волшебства, чародейства и гороскопы в ст. 12–14), а былые приятели гордо удалились прочь, «каждый… в свою сторону» (15, RSV), как и бывает с фальшивыми друзьями.

Между прочим, документы изобилуют подтверждениями широкого распространения в Вавилоне магических ритуалов, на которые дан намек в ст. 9, 12–13; а в Иез. 21:21 красочно описываются те из них, которые практиковал Навуходоносор.

48:1–22 Любовь к нелюбящему. 1–8 В том, что внимание переключается с Вавилона вновь к Израилю, нет ничего лестного для последнего. Многословные рассуждения израильтян о Господе и святом городе (1–2) плохо сочетаются с их упорным идолопоклонством (5); на самом деле они проявляют себя как лицемеры (1,4, 8). Эта картина еще мрачней безверия в 40:27 и холодности в 43:22, хотя в ней говорится о согрешении против света, о чем уже шла речь в 42:18–20. Следовательно, основное содержание пророчества, ранее обращенного против язычников (см., напр.: 41:21–24), теперь придется обратить против самого народа Божьего, этих неисправимых скептиков (3–8). См.: «Вступление».

9–22 Однако все это лишь для того, чтобы открыть сущность Божьего терпения: оно незаслуженное (9), созидательное (10; см. примеч. ниже) и непоколебимое (11). После всего уже высказанного Он вновь подтверждает и Свой призыв (12), и Свою любовь (см.: ст. 14) и дает приказ об освобождении: Выходите из Вавилона (20). Он будет вновь и вновь звучать в следующих главах (ср.: 49:9; 52:11; 55:12; 62:10). Однако это не просто восторженная речь; за своеволие придется платить высокой ценой, которая называется несколько раз, и эта цена – не что иное, как лишение мира (18, 22), то есть всего здорового, что есть в душе и в обществе. Грустный реализм ст. 22 вновь повторится в 57:21, а книга закончится на еще более резкой ноте в 66:24.

Примечания. Ст. 10 представляет сложности для перевода. NIV предполагает небольшую неточность в ст. 10а, допущенную при переписывании (в евр. стоит предлог «с»), благодаря которому выражение может обозначать «по цене» или «по типу»; здесь стоит одна–единственная буква, которую легко можно спутать с предлогом как). В ст. 10б свитки Мертвого моря Книги Пророка Исайи поддерживают перевод NIV испытал, однако в обычном тексте стандартное значение этого слова «избрал». 14б Об избранном союзнике… читаем: «Господь возлюбил его, и он исполнит…». 16 Этот стих заканчивается поразительной переменой говорящего: уже не Господь, как в ст. 15– 16а, но посланный Им и Его Духом. Это может быть пророк, однако больше смысла было бы, если здесь говорилось о том «Меня» и «Мне» из 49:1; 50:4; 61:1, иными словами, о Рабе, в котором Иисус видел Себя. Это удивительный намек на более позднее учение о Святой Троице.

Границы этого отрывка устанавливались по–разному, обычно ст. 1–6. Но в каждом из ст. 5–8 представлена часть ответа Бога Своему Рабу; а ст. 8, откликающийся на 42:6, не может быть отделен от последующих.

После гл. 42, содержащей в основном несовместимые портреты «раба Моего» (42:1–4,18–21), вопрос о непригодности Израиля становится все более и более насущным. Следующие главы рассеют это напряжение, но не тем, что этот раб будет освобожден или исправится, а тем, что прояснится совершенная необходимость истинного Раба, Чья миссия будет касаться прежде всего Израиля.

В данном отрывке это сразу становится заметно, потому что совесть Раба совершенно чиста. Он не выказывает ни раскаяния из–за грехов, порицаемых в 48:1–6, ни угрызений совести по поводу слепоты, о которой говорилось в 42:18–20, но только понимание, что Он был подготовлен для особенного Божьего момента (1–3; ср.: 48:16). Он не разделяет безответственность Израиля, но борется с нею (4), и хотя к Нему обращено «Израиль» (3), сам «Израиль» как раз лежит в поле Его деятельности, а за ним последует весь остальной мир (6).

Этот парадокс Израиля, посланного к Израилю же, лишь часть мощного влияния, которое оказал Ветхий Завет на Новый Завет, поскольку даже «остатку» истинных израильтян (Рим. 9:6,27) не под силу осуществить безграничные ожидания ст. 1 – 13. Мы вынуждены искать более совершенное воплощение Божьего света, спасения (6) и завета (8) во Христе, стоящем во главе Своей Церкви, «Израиля Божьего» (Деян. 13:47; Гал. 6:16). В теме завоевания посредством служения, начатой в 42:1–4, также начинает звучать мотив страданий и отверженности (4, 7), который станет пронзительней и значительней в третьей и четвертой Песнях.

8 Первую часть этого стиха цитировал апостол Павел в 2Кор. 6:2 как предсказание, ныне исполнившееся (ср. использование нашим Господом Ис. 61:1–2 в Лк. 4:18–21). По поводу выражения завет народов см. коммент. к 42:6. 9–13 Узники, стекающиеся домой в ст. 8–13, не просто вавилонские пленники, но израильтяне, рассеянные по всему миру (ср. ст. 12 со ст. 22); однако намек на ст. 10 в Отк. 7:17 показывает, что мы также вправе усматривать здесь язычников, которые покидают свои дома ради новой отчизны (ср.: 44:5). 12 «Синим» (см.: NIVmg.), определенно, был загадкой для древних переписчиков и переводчиков, которые предполагали, что это, например, Персия, Юг или Асван. Некоторые маститые ученые склонялись в пользу Китая (ср. наш термин «синолог», образованный от греческого названия Китая), однако с точностью можно сказать только то, что в ст. 12 предсказываются обращенные, стекающиеся из самых далеких стран, а Синим, очевидно, был одним из характерных примеров таких стран.

14 Опустевшие развалины Сиона – это характерная черта данных глав, в которых он изображен как женщина, лишившаяся мужа и детей. 15–16 Типичен приведенный здесь ответ Бога. Во–первых, она не брошена, потому что Он не может забыть ее. Во–вторых, ее лучшие дни все еще впереди, когда ее новая семья станет гораздо больше, чем прежде (19–20). Новый Завет относит эти обещания не к «нынешнему Иерусалиму», но к «Иерусалиму вышнему» (Гал. 4:25–27; ср.: Ис. 54:1), то есть к вселенской церкви на небесах и на земле. Город, лежащий в руинах, на самом деле был заново отстроен в VI и V вв. до н. э., но эти пророчества превосходят скромный уровень данных событий. 22–23 Об унижении и капитуляции, изображенных здесь, см. коммент. к 45:14. О выражении Надеющиеся на Меня см. коммент. к 25:9.

Здесь отражено двойное сомнение израильтян: в способности и в желании Бога спасти их. На первое Господь отвечает подтверждением того, что Он управляет историей (49:25–26) и творением (50:2–3), а на второе – сравнением Своего характера и характера Израиля (50:1), потому что в отличие от Израиля в нем нет непостоянства, и на Него нет никакого давления извне (Мои заимодавцы). Только грехи Израиля вызвали разрыв отношений (ср.: 59:1–2); косвенно отношение Бога то же, что и в Ос. 3:1–3, где согрешившую жену все еще любят и возвращают домой.

После описания терпеливой кротости в первой Песне (42:1–9) и принятия грядущих смертных мук во второй (49:4,7), здесь Раб сталкивается лицом к лицу с воинствующей яростью и злобой греха. Читатель чувствует, что лишь шаг отделяет Его от распятия. Однако из 49:4 видно, что ни на мгновение не возникает замешательства, смятения; Раб сосредоточился на том, чтобы учиться (4) и отдавать Себя (6), посвящая этому тело и разум. 4 Множественное число (букв.) в «подобно учащимся» подчеркивает, что Он прошел обычный курс обучения (ср.: Евр. 5:8), а элемент повтора в словах каждое утро выражает пожизненную преданность открытой Ему воле Божьей, «изо дня в день» (ср.: 3Цар. 8:59). Властность этих слов по преимуществу принадлежит пророку.

Итак, Его страдания, которым все еще не дано объяснения (до гл. 53), уже приносят свой плод, что можно сказать и о всех страданиях вообще. 5 По отношению к Богу Его страдания – это жертва послушания; 6 по отношению к человечеству – это Его ценный и добровольный дар, а не уступка оскорбительному требованию (Я предал… Я не закрывал…) 7–9 Внутренне Он использовал Свой позор и заключение, чтобы прояснить Свое единственное упование на Бога. В Рим. 8:31–39 Павел поет христианский вариант этой песни, в котором праведность Господа заставляет умолкнуть обвинителя и в котором помощь Бога (7а, 9а) теперь ясно определена как любовь (Рим. 8:35,37,39).

Эти два стиха построены на уже произнесенных словах о вере, чтобы сделать их центральными для слушателя в вопросе жизни и смерти. 10 Преданность Богу равносильна преданности Его Рабу, слова Которого – закон, а вера служит эталоном для всех людей (ср.: ст. 7–9). Это указывает на Него как на неповторимую Личность и как на Учителя. 11 Этот стих описывает либо гонителей (ср.: ст. 6 и Пс. 117:12), либо, что более вероятно, людей самонадеянных, в противоположность ст. 10. В последней строке ст. 11 – обобщение всех горестей, которые всегда следуют за грехом, но эти слова могут быть также предвестием будущего новозаветного учения о наказании после смерти.

Вера, «которая рождается от слышания слова Божьего» (Рим. 10:17), поддерживается троекратным Послушайте (1, 4, 7). Краткие послания, следующие за этими словами, подтверждают призыв к непоколебимому доверию в 50:10, вначале предлагая вспомнить скромные начинания Израиля, чтобы увидеть, что Бог может сделать с одним (1–2); затем следует призыв обратиться к обещанному в будущем совершенству как в этом мире (4–5), так и в мире будущего (6); и наконец, звучит призыв взглянуть на нынешнее унижение (7–8). Размышлениям о смертности человека в свете Божьей вечности вторят слова Раба из 50:9.

Частые повторы придают всему разделу оттенок настойчивости, начиная со втсупления Восстань, восстань\ В ответ на людские жалобы следует череда упреков и ободрений, отмеченных словами Самого Бога: Я, Я Сам (12), «Воспряни, воспряни» (17, букв.), Восстань, восстань, (52:1) и, наконец, Идите, идите (из Вавилона), 52:11.

51:9–11 Исход, превосходящий все. 9–10 Раав, крокодил и море, которые для неизраильтянина могли бы означать хаотические силы, противодействующие божествам мироздания (ср. коммент. к 27:1), здесь, судя по ст. 10, символизируют исход. Имя Раав уже упоминалось раньше как прозвище Египта в 30:7 (см.: примеч.). О весьма похожей символике страшного суда см. коммент. к 27:1. 11 Но мольба Исайи об исходе вызывает в нем воспоминание об уже высказанном обещании и в этом стихе цитируется почти дословно 35:10.

51:12–16 Угнетенные утешены. 12–14 Сам Господь (Я, Я Сам…) – основание для утешения, одновременно как Творец, в противоположность простым тварям, и как Бог завета (15–16) (Бог твой… Мой народ), Который расценивает Свой призыв к Израилю как венчающую славу, а не как деградацию в поразительном перечислении небо… земля… Сион. Отметим, что в последней фразе ст. 16 Сион обозначает сам народ. Ст. 16 напоминает обязанности Раба в 49:2; и на самом деле основное призвание Израиля заключается в том, чтобы быть носителем Божьих слов.

51:17–25 Поменялись местами. Местоимение во всем отрывке стоит не во множественном числе, но в единственном числе женского рода, что означает постоянную персонификацию Израиля как отчизны (см. коммент. к ст. 16). Основной смысл всех метафор заключен в метафоре о чаше или «чаше опьянения», означающей переход ее к другому владельцу (17, 22), в то время как в ст. 18, 23 отсутствие поддержки и падение ниц, а также уподобление загнанной серне в ст. 20 живо передают скорби и жестокости, сопутствующие поражению. Описание всех улиц (20), по углам которых лежат умирающие, оставило свой след в тексте Плача Иеремии (ср., напр.: Пл. Иер. 2:11–12,19,21).

52:1–10 Добрые вести о мире. 1–2 Призыв Господа Восстань, восстань напоминает Израилю его собственную молитву в 51:9, и это повторение здесь – лучший ответ. Ср. похожий ответ нашего Господа в Мк. 9:22–23. 3–5 Основным назначением этих стихов было очистить метафору искупления от каких–либо намеков на коммерческую сделку. Как выясняется в 50:1, правители Израиля не имеют никаких прав ни на Израиль, ни на Бога; они не заимодавцы Его, а только исполнители Его воли (и далеко не безгрешные). Тогда как 1Пет. 1:18–19 добавляет новый оттенок ст. 3б, здесь в имя Мое… имя Мое (5–6; ср.: Иез. 36:21; Рим. 2:24) звучит только забота.

7–10 Эти стихи, живо изображая радость по поводу благой вести (ср.: 2Цар. 18:19–33), выявляют три особенности, непременно присутствующих в подобных ситуациях. Во–первых, это благовестник, который прекрасен, потому что прекрасна весть, принесенная им (а пришел он только потому, что был послан, на что указывает апостол Павел в Рим. 10:15); во–вторых, сторожа, которые и есть те, кто «ожидает избавления» (Лк. 2:38), в ином случае новость прозвучала бы для глухих ушей; в–третьих, событие, которое есть не что иное, как действие Самого Бога (8б–10), видится не издалека, но вблизи (букв, «глаза в глаза», т. е. «лицем к лицу», как в Чис. 14:14 о видении Бога). Отметим псалмоподобный всплеск эмоций в ст. 9–10 (ср.: Пс. 97:3–4; см. коммент. К 42:10–12).

52:11–12 Окончательный разрыв отношений с Вавилоном. В отличие от торопливого бегства в Исх. 12:33, здесь описывается торжественная процессия. В описаниях возвращений домой в Езд. 1:5–11 и 7–10 присутствувовало нечто подобное, и сам Ездра с глубокой верой отнесся к обещанию нового исхода под охраной Господа (Езд. 8:22) и не был посрамлен в своем уповании. Но за буквальным исходом из Вавилона в Отк. 18:4 видится гораздо более великое движение, избавление церкви от власти и суда мира, «чтобы не участвовать… в грехах ее и не подвергнуться язвам ее».

От великого возвращения домой мы переходим к личности Того Единственного, Чья боль стала ценой этого возвращения. Мы находимся в самом сердце книги, в центре всего отрывка, посвященного греху и праведности, милосердию и суду.

Вся песнь построена удивительно симметрично, в ней пять отрывков, в каждом по три стиха. Она начинается и заканчивается величанием Раба (первая и пятая строки); внутри во втором и четвертом отрывках, которые в свою очередь обрамляют центральную часть (4–6), расположена история о неприятии Его миром; в центральной же части излагается значение Его искупающих страданий. Примиренные Бог и люди разделяют повествование (см.: «Мой» и «Я» во внешних отрывках, и «мы» и «наши» в 53:1–6).

52:13–15 Изумление перед Ним. Здесь мы видим, как Господь подтверждает смелые слова из 50:7–9, применяя к Рабу эпитеты, обычно относящиеся к Нему Самому (ср.: «На престоле высоком и превознесенном» 6:1; «Высокий и Превознесенный», 57:15; а также: 5:16; 55:9). Многие нападавшие на Него, уступят место многим осудившим и просветившимся (14–15; отметим возвращение этого слова на более глубоком уровне в 53:11–12). 15 Вместо слова окропление в RSV стоит «изумление» (поддерживается LXX), что хорошо вписывается в последовательность изумленный – смиренный – осужденный. Но окропление (AV, RV), которое грамматически предполагается, но недоказуемо, соответствует ситуации, намекая на ритуальное очищение (ср.: 1Пет. 1:2) и, возможно, на заключение завета (ср.: Исх. 24:6,8 – другое слово).

53:1–3 Презрение людей. Пропасть, лежащая между слышанным от Бога и человеческим мнением, совершенно очевидна, она определяется контрастом между тем, что открыто (ср. ст. 1 с Рим. 10:16–17,21), и тем, что естественно привлекательно (2) или впечатляет (3). Ср. реакцию на униженного Иисуса, например, в Мф. 27:39–44 и на молитву на кресте (1Кор. 1:23). Печали и страдания (3), которые вновь упоминаются в ст. 4, это (букв.) «скорби» и «болезни», что должно навести читателя на мысли либо о больном человеке, либо о сердечной боли (как в Иер. 15:18). Однако имеется в виду другое – когда она принимается добровольно; ибо Он также муж скорбей и болезней, в том смысле, что отдал себя на скорби и болезни ради избавления от них. Именно это значение подчеркивается в Мф. 8:17 при цитировании Ис. 53:4.

53:4–6 Перемена роли. Это во всех отношениях центральные стихи всего отрывка. Полностью стирается впечатление от униженности Раба благодаря обратному порядку слов в ст. 4а, что позволяет подчеркнуть смену роли, а ударение, сделанное на Он и мы (4а–4б), подчеркивает наше непонимание: «Но Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни; а мы думали…»

4–5 В этих стихах постепенно все больше проясняется смысл: страдания, которые Он претерпел, предназначались нам (4); это наказание за грехи (5а); это цена спасения (5б). Но это остается парадоксом, одним из Божьих путей, которые выше наших (55:9), о чем нам напоминает ошеломляющее сочетание Его ран (т. е. «язв»; ср.: 1:6) и нашего исцеления как причины и следствия. 6 В этом стихе содержится, вероятно, самое проницательное из всех описаний греха и искупления, разоблачается безответственность, являющаяся нашей второй натурой, и своеволие, которое разделяет нас с Богом и друг с другом; в нем также отмечается Божественный почин, перекладывающий наше наказание на другого. Метафора, в которой Господь возложил на Него грехи, поясняется, напр., в Быт. 4:13; Лев. 5:1,17 (где говорится, что кто–то понесет на себе грех, т. е. наказание за него) и, напр., в Лев. 10:17; 16:22 (где речь идет о вине, которая перекладывается на другого). Отметим выражение все мы… всех нас, благодаря которому в еврейском начало и окончание стиха одинаковы; Божье милосердие в полной мере отвечает греху.

53:7–9 Злые руки, добровольная жертва. Молчание жертвы (по контрасту с жалобами другого «кроткого агнца», Иер. 11:19; 12:3) происходит от любви и веры, которые должен был проявить Иисус (1Пет. 2:23–24), а не от слабости или осторожности. Принимая во внимание ст. 8 в NIV, «От уз и суда [приговора] Он был взят [уведен]», видим, что весь стих напоминает суд над Иисусом и последующие события (см. коммент. к ст. 9).

8 Перевод род больше согласовывается с LXX и повторяется в Деян. 8:33, несмотря на то что в еврейском текте стоит слово dor, указывающее скорее на современников. Лучше всего переводить так: «Что до Его [собственного] поколения, то кто об этом задумался?» Ср.: «Кто поверил…» (1).

9 NIV советует восстановить единственное число, как в еврейском оригинале – «у богатого». Это место оставалось загадкой до событий, описанных в Мф. 27:57,60, и продолжает ошеломлять тех, кто не принимает возможности подробного предсказания. Однако древние версии и манускрипты подтверждают подлинность богатого, и в LXX это место следует исправить, вернув единственное число вместо множественного.

53:10–12 Увенчанный славой и почетом. В этих стихах происходит полнейшее оправдание. Преследователи исчезают из поля зрения, уступая место откровению о Господе (что подчеркнуто в ст. 10; ср.: Деян. 4:28) и Рабе (12, предал душу Свою на смерть) как основных исполнителях того, чему надлежит свершиться. Далее в каждом стихе совершенно ясно подразумеваются воскресение и победа Раба, причем приводится еще больше подробностей Его оправдания, нежели в ст. 4–6.

10 Жертвой умилостивления было такое жертвоприношение, которое подразумевало возмещение или удовлетворение. Из еврейского текста можно понять, что «Его душа» (т. е. Он Сам) или Господь приносят жертву, однако ст. 12 не оставляет сомнений в самопожертвовании Раба. 11–12 Остальные стороны Его спасительного труда описаны как имеющие отношение к оправданию, несению на себе греха, отождествлению (к злодеям причтен был; ср.: Лк. 22:37) и ходатайству, т. е. посредничеству. Здесь Он представлен как священник и как жертва, патриарх (10б) и царь. Наконец, выражение многих… многих в ст. 11–12 (то же слово в ст. 12 переведено как великими), за которых пострадал Один, вновь появляется во исполнение начального обещания (ср.: 52:14–15, «многие… многие»).

Изобилие, мир и безопасность, о которых идет речь в этой главе, вытекают из только что описанных покинутости и смерти, которые, начиная с 52:13, прерывают описание великого возвращения домой. Выражаясь христианской терминологией, за Голгофой следут растущая церковь гл. 54 и евангельский призыв гл. 55.

54:1–10 Жена и мать. Павел связал этот отрывок с историей Сарры и Агари (ср.: Гал. 4:27) и видел здесь прообраз истинной церкви, которой Господь пошлет много духовных детей (см. также: 49:14–23). Обещание распространения по всему миру (3; ср.: 49:19) и намек на будущее потомство (2) получили стойкое подтверждение в апостольские времена. О метафоре согрешившей жены см.: 50:1; однако здесь на первый план выходит горячее сочувствие, не обвинение, но боль (6) отчуждения и нежность воссоединения (7–8), постоянство этих чувств безусловное и незаслуженное (ср. милость в ст. 10), как обещание в Быт. 9:11, а также в Мф. 16:18.

54:11–17 Город из драгоценных камней. Узкий шатер ст. 2 и поверженный Иерусалим затмеваются соединением красоты и силы – сияющим образом церкви, подробно описанным в Отк. 21:10–27. Но его значение определяется в скупых выражениях ст. 13–15, где правда из ст. 14 и неуязвимость, о которой говорится в ст. 15–17, глубоко укоренены в личном ученичестве (13; ср.: Иер. 31:34) – одном из признаков Нового Завета. В этом истинная сила Божьего города, которому обещан не иммунитет от нападений, но несокрушимое оружие истины (17; ср.: Лк. 21:15).

Этот призыв к нуждающимся поражает своей теплотой. Текст главы дважды достигает кульминации, вначале в ст. 1–5, а затем еще в большей степени в ст. 6–13.

55:1–5 Бедность, изобилие, служение. 1–3 Четырехкратное идите достаточно широко по смыслу, чтобы охватить всевозможные человеческие нужды (отметим, что в ст. 1–2 подчеркивается неудовлетворенность потребностей, как, напр., в Екк. 1:3; Ин. 4:13), и в то же время сужается до одной личности (отметим переплетение единственного и множественного числа в ст. 1, более заметного в AV, RV). Писание завершается отголоском этого (Отк. 22:17), а Иисус также приблизил к друг другу по смыслу приидите… ядите с «приходящий ко Мне» в Ин. 6:35. Парадоксальное выражение покупайте… без платы приводит к противопоставлению неразделимые факты несомненного обладания и совершенной зависимости, которые подразумеваются в милости (ср. объединение несомненного и незаслуженного в Евр.4:16).

3–5 В этих стихах призыв поднимается до личностного уровня, включая рассудок и волю и соединяя слушателей в завете, чтобы разделить с Мессией Его деятельность в мире. На всем протяжении гл. 40 – 66 Давид упоминается только здесь, но этого вполне достаточно, чтобы отождествить царственного Мессию из 7:14 и т. д. с Рабом из 42:1 и т. д., Которого ждут все народы. (Предположение о том, что данное Давиду обещание [2Цар. 7:12–16] здесь переносится на весь народ, не сочетается с акцентом на его вечности и неизменности в ст. 3б. Вернее предположить, что видение Давида о народах, униженных перед свидетелем Господа [Пс. 17:43–45], дополняется народами, которые в дальнейшем обратятся; ср. ст. 5 с Зах. 8:20–23; 9:9–10.)

55:6–13 Грех, прощение, слава. 6–9 Кроме того, что человек испытывает голод и ему нужно удовлетворять свои потребности (1–5), он еще и нечестие и поэтому нуждается в спасении. Божьему призыву и взысканию (1–5) должны соответствовать ответные действия грешника. Ст. 7 – это классическое утверждение покаяния, перемены ума (ср. новозаветное слово для «покаяния») и воли, привычек (путь) и намерений (подразумевающихся под еврейским словом помыслы). Оно одновременно и отрицающее (оставит), и утверждающее (обратится), личное (к Господу) и конкретное (за помилованием); мольба в нем подчеркивается ограниченностью времени (6) и явной щедростью обещания (7).

10–11 Заявление в ст. 8–9 отсылает нас не только к ст. 7, но и к ст. 10–13, посрамляя наши ничтожные ожидания. Мысли Бога и плодотворнее, и всестороннее, и выше наших собственных мыслей. Сравнение Его слова с дождем и снегом подразумевает неспешный и молчаливый труд, в надлежащее время преобразующий лицо земли. Это относится скорее к Его повелению (ср., напр.: 44:26; 45:23), чем к Его призыву или наставлению, от которых возможно отказаться (48:18–19; ср. сходные образы в Евр. 6:4–8 с образами ст. 10 здесь).

12–13 В этих стихах содержится Его повеление, соединяющее радость освобождения (12а), прихода Самого Господа (ср. 12а с 52:12; 12б с Пс. 95:12–13) и исцеления от прежних извращений (ср. 13а с 7:23–25 и, вероятно, с Быт. 3:18). Отметим Его особое знамение как Освободителя (13б).

В то время как в гл. 40 – 55 говорится о вавилонском пленении, а для искупления используется в основном образ возвращения домой израильтян, оставшаяся часть книги привлекает наше внимание к отчизне, которая частично видится с хорошо известной стороны как место расцвета развращенности (56:9 – 59:15а) и как земля опустошения (63:7 – 64:12), но также показана она такой, какой предстанет, когда Бог придет освободить ее, сделать «венцом славы», центром притяжения всей земли (гл. 60 – 62). Заключительные главы (65 – 66), как и прелюдия (56:1–8), показывают радушный прием Богом отверженных и язычников на Его святой горе и в вечном Царстве, подчеркивая опасность вечного исключения из этой благодати.

1–2 После исполненной радости кульминации гл. 40 – 55 эти стихи рассудительно говорят об обязательной честности (1) и духовности (2), а это очень небольшая плата за спасение. В ст. 1 правда раскрывается с обеих сторон, упомянутая одновременно вместе с судом (т. е. честными отношениями) и спасением, потому что Божья правда направлена не только на то, чтобы обвинить, но и на то, чтобы сделать правильным (см.: Рим. 3:21–26; также см. коммент, к 46:12–13).

3 – 8 В этих стихах подобным же образом предвидение миссионерской деятельности в гл. 40 – 55 преподносится в виде простейших примеров, в которых выказывается забота о евнухах и иноплеменниках, то есть о тех, кто был отверженным в среде Израиля. В первом случае показывается, что закон, видимо направленный против них (Втор. 23:1), был продиктован любовью (чтобы внушить отвращение к этой жестокой практике увечий если не повсеместно, то хотя бы в Израиле); и теперь эта любовь нежно и деликатно восполняет их физический недостаток чем–то лучшим (5), а отсутствие у них потомства компенсирует вечным. Таким же образом и с иноплеменниками поступают в соответствии с их поведением, а не происхождением – этот принцип уже был утвержден, когда Господь принял обратившуюся Руфь, несмотря на Втор. 23:3. Но слова ст. 7 оказались слишком великими для храмовых попечителей (ср.: Мк. 11:17; Деян. 21:28). Ср. Ин. 10:16 с малоизвестным ст. 8; это одно из нескольких указаний на то, как хорошо наш Господь знал эти главы.

Повторяющееся в этом отрывке (2, 4, 6) напоминание о важности субботы яснее всего объясняется в двух вспомогательных фразах ст. 4, показывая, что этот день важен не сам по себе, но как знак любви к Богу (ср.: 58:13) и верности завету (ср.: Исх. 31:13).

56:9–12 Стражи спят. Для противопоставления см.: Ис. 52:8; 62:6. Приведенные здесь выражения (немые псы, спящие псы, жадные псы) все сосредоточены в ст. 10–11а и характеризуют духовных вождей (стражи; ср.: Иез. 3:17), в то время как пастыри в Ветхом Завете обычно обозначают правителей. Порядок упоминания поучителен: в духовном плане быть слепым (10а; ср.: 1Цар. 3:1) означает не иметь, что сказать (10б), и приводит к бегству от реальности (Юс) и потаканию своим желаниям (Па). Пастыри поистине ведут себя как принадлежащие им овцы, когда смотрят на свою дорогу (11б; ср.: 53:6). Хуже того, они все корыстолюбивые пьяницы (11в–12), чья жадность и стремление отгородиться от насущных проблем жизни достигли предела.

57:1–13 Вопиющее вероотступничество. Стражи расслабились (56:9–12), и в надлежащее время внутрь хлынуло зло. Описываемое время может вполне относиться к периоду правления Манассии, нечестивого сына Езекии, который отличился особо жестоким преследование невинных (4Цар. 21:16), что вполне соответствует сказанному в ст. 1, а то, что он сжег собственного сына (4Цар. 21:6), подтверждает упомянутое здесь возобновление культа Молоха (5б, 9).

2 Идея этого стиха близка к Отк. 14:13. 5 Тема похоти содержит намек на сексуальный характер ритуалов поклонения ханаанским божествам плодородия, которые широко практиковались даже в ранние годы пророка Иеремии (ср.: Иер. 2:20–25). (О ст. 5б см. выше первый параграф.) От упоминания о настоящей проституции здесь сделан вполне естественный переход к изображению Израиля в образе жены, ставшей блудницей. В ст. 6–13 (где местоимение ты дано в женском роде и единственном числе) такие метафоры, как ложе, цимбалы (т. е. атрибуты ремесла блудницы), благовонная масть и т. д. переплетаются с упоминанием жертв и идолов из области религии и послов из политической области. Относится ли ст. 9а к религии или к политике, сложно установить; в еврейском тексте значится «царь», что может означать как Молоха (см. выше первый параграф), так и земного союзника (ср., напр.: 30:2–5).

В картине утомления в ст. 10 и страстной влюбленности и приближающегося разочарования в ст. 11–13 присутствует оттенок любовной снисходительности. В целом отрывок хорошо сочетается с Ос. 1 – 3 и Лк. 13:34–35.

57:14–21 Бесконечная милость. Повторение таких фраз, как Поднимайте, поднимайте и далее Мир, мир (19) очень характерны для гл. 40 – 66 (ср., напр.: 40:1; 52:1; 65:1); это касается и темы Бога как Спасителя, живо представленной здесь. В ст. 14 Он великий Освободитель. В ст. 15 сочетание смиренных и сокрушенных готовит нас к Мф. 11:28–30; Ин. 1:14. Ст. 16 вторит Быт. 6:3 о снисходительности Господа, а в ст. 17–18 говорится о Его твердом решении даровать незаслуженное и необещанное исправление, выраженное в памятной первой строке ст. 18. 19 Здесь сформулировано обещание милостей, которое вновь появится в Еф. 2:17 как зачаток благовествования язычникам апостола Павла. 20–21 Положение нечестивых здесь видится яснее, чем в 48:22, как результат их собственного отказа от спасения. Только их выбор отделяет Мир, мир ст. 19 от Нет мира в ст. 21

58:1–14 Лицемерие и действительность. Трубный зов Господа (1), обращенный к формалистам, имеет такое же отношение к предыдущему обвинительному акту, какое Рим. 2 имеет к Рим. 1, а основная тема шире, чем в Евангелиях и в трудах Иакова. В отрицательном плане (1–5) отметим сочетание скрупулезности религиозных изысканий (2, 5) и социальной несправедливости (3б–4), которая казалась естественной для лицемеров любого поколения (ср.: Мф. 23; Иак. 4:1–3), но отвратительна для Бога (ср.: 1:15). В положительном плане (6–14) обновление практики поста как социальной реформы (6), любовная забота (7) и отказ от пагубной привычки «поднимания перста» (9) предваряют творческий подход к закону нашего Господа.

9 Обещание Тогда ты воззовешь… напоминает об оставшихся без ответа молитвах ст. 3 (ср.: Иак. 4:3,8–10). А его богатое развитие в ст. 9б–12 – это выражение принципа, упомянутого в Мф. 7:2: «…какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». 11 Удивительно поэтичный образ напоенного водою сада повторяется в Иер. 31:12. Целая череда метафор в ст. 10–12 отдает должное поучению. 13–14 Здесь говорится о точном и радостном исполнении субботы, которого и ждет Господь. Если пост предоставлял возможность проявить любовь к ближнему, то хранение субботы прежде всего выражало нашу любовь к Богу (хотя и предшествующий отрывок, и отношение к субботе Иисуса настоятельно подчеркивают, что человек важней субботы). Это была аскеза (13а) и упражнение в самодисциплинировании, помогающие стать выше обыденности (13б). Таким высоко духовным людям Бог может ниспослать великие дары (14).

59:1–15а Всеобщее отчуждение. Данная глава во многом может быть названа мрачным двойником гл. 58. Здесь возникает та же проблема с молитвой, оставшейся без ответа, и причина такого положения та же (1–2). Но в то время как в гл. 58 описываются истинная праведность и ее благословения, в гл. 59 изображается грех (3–8) и уничтожение им всех ценностей (9–15) (ср. ст. 10 каждой главы). Конечный результат – хаос, в котором человеческая жизнь становится (по выражению Хоббса [Hobbes]) «одинокой, бедной, гадкой, скотской и короткой».

2 Этот стих содержит классическое объяснение кажущегося бездействия Господа как результата отчуждения; здесь это объясняется не как результат Его отвращения (как в 1:15), но как следствие самого греха. 3–8 Самая суть схвачена в описании распространяющейся анархии; когда дело касается греха, то никакое общество не сможет уцелеть, не говоря уже о дружественных отношениях людей с Богом. 5–6 Змеиные яйца и паутина символизируют, во–первых, губительное влияние нечестивых людей, которое только усиливается при всякой попытке искоренить его (56; ср., напр., интерес к порнографии), а во–вторых, ненадежность их политики или обещаний (6), тонких, как паутина.

7–8 Павел опирался на эти стихи в Рим. 3:15–17, подходя к кульминационному моменту в описании нашей всеобщей вины. 9 Начинаясь с потому–то, этот стих возвещает все нарастающие последствия избрания зла. 10 Брести на ощупь при дневном свете – таково наказание, которое современники Христа заслужили (ср.: Ин. 3:19) и понесли (ср.: Ин. 12:35–40). 14 Четыре персонифицированных понятия, среди которых правда (напр., заслуженное доверие), вставшая вдали (она всегда бывает «первой жертвой» в смутные времена), могли послужить основой для картины, нарисованной в Отк. 11:7–8. 15а Возможно, самым разоблачающим штрихом можно считать преследование порядочного человека, единственного, выбившегося из общего числа. Эта ситуация еще хуже, чем в Ам. 5:13, то есть извращено не только общественное правосудие, но и общественное мнение.

Единственным связующим звеном между только что описанным позором Сиона и последующей славой может быть только вмешательство Господа (см. коммент., предваряющий отрывок 56:1 – 66:24).

16–17 Забота Господа превосходит наше представление о ней. Дивился здесь может значить «ужасался», как и в 63:5. С этим безраздельным негодованием ср. скорбь и гнев, пережитые Иисусом в одиночестве в Лк. 19:41,45. Броня и риза в ст. 17 подкрепляют содержание ст. 16б; в Своей борьбе со злом у Бога нет другой помощи, кроме Его совершенной нетерпимости к нему. Правда здесь употреблена одновременно в своем динамическом, боевом смысле и в более статичном – в смысле честности (ср. коммент. к 46:12–13). Поэтому эта броня Господа поясняет Еф. 6:13–17; Он не только дает, но и Сам использует ее.

К этой цели Его направляет высшая справедливость. Ст. 18 изобилует словами, относящимися к воздаянию: воздаст… местью… воздаст… должное (ср.: Рим. 12:19), но таким образом расчищается путь к царству обращенных.

19–21 Происхождение никоим образом не будет влиять на то, будет ли человек отвергнут (19) или принят (20); проверка будет чисто духовной (19а, 20б; ср.: Мф. 8:10–12), а завет здесь – это Новый Завет, члены которого не только все будут знать Господа (Иер. 31:34), но и изрекать слова Его как народ пророков (ср.: Чис. 11:29; Иоил. 2:28).

Грядущие мир и процветание, описанные в этих безусловно мессианских главах, превосходят все возможное не только в доевангельском мире, но и в христианском современном обществе, однако выражено это на языке ветхозаветных законов и исторического Иерусалима – и это следует перевести в термины «вышнего Иерусалима» (см.: Гал. 4:26). Отк. 21 также свободно использует текст гл. 60, изображая сияющий небесный город, а интерпретация этого видения (может существовать несколько различных взглядов на него) накладывает свой отпечаток на данное пророчество. Здесь мы следуем мнению, что возвращение евреев рассеяния в Иерусалим представлено как модель гораздо более значительного движения, когда со всего мира в церковь станут стекаться обращенные, и за этим виден светлый финал совершенной славы.

60:1–9 Путеводная звезда для народов. Ты и твой в этой главе стоят в женском роде и единственном числе, обращаясь к родному городу Сиону (см. коммент. к 49:14–23; 51:17–23; 54:1–10), чьи сыновья… и …дочери (4) – не только иудеи рассеяния, но и другие народы (см.: Пс. 86:3–6; Гал. 4:26). Поэтому народы (3) и острова (9) означают нечто большее, чем средства для возвращения домой, но они составляют большую часть тех, кто стремится придти к свету (Сиона) (3), они ждут Господа (9), летят как голуби к голубятням своим (8; букв, «к гнездам»). Но также см. коммент. к ст. 10–16. Золото и ладан (6) для современных читателей–христиан являются предвестниками другого переселения (см.: Мф. 2), когда знаки внимания навлекли неприятности и дары включали таинственную смирну (ср.: Мк. 15:23; Ин. 19:39) – знак борьбы, до которой еще далеко.

О контексте и символике этого отрывка и особенно ст. 6–9 (из которых ст. 7 является важнейшим для понимания всей главы) см. предварительные замечания к разделу 60:1 – 62:12. Религиозные термины в ст. 7 исключают возможность буквального его толкования, поскольку Новый Завет настаивает на том, что не может быть возвращения к религиозным обрядам, основанным на жертвоприношении овец и овнов… на алтаре и в доме славы Господа, потому что закон имеет «тень будущих благ, а не самый образ вещей» (см.: Евр. 10:1, RSV; ср.: Евр. 13:10–16; Ин. 4:21–26). О Фарсисе см. коммент. к 2:16.

60:10–16 Радости победы. Иноземцы в этом отрывке – это, скорее всего, попавшие в плен язычники, еще не обращенные в истинную веру. В Писании существует множество подобных примеров (ср., напр.: Лк. 19:27; Отк. 20:7–9). В метафорах победы и ее последствий – труда иноземцев (10), неуязвимости (11а; ср.: Отк. 21:25–26), дани от иноземцев (11б) и тому подобного – подразумеваются обещания Господом победы Своему Царству и вечной (15) радости для Своего народа. Имперское звучание этого отрывка на самом деле выражает лишь здравую истину, что отвергать власть Господа равносильно самоубийству (12), а кроткие наследуют землю.

60:17–22 Полнота сияния славы. Золото вместо меди – это типичный для Бога обмен (ср.: 61:3,7), составляющий разительный контраст человеческим убыткам и обесцениванию человека (ср. о подмене в 3Цар. 14:26–28 и Пл. Иер. 4:1–2). Отрывок настолько изобилует описаниями обновленной славы, что это может относиться исключительно к конечному совершенству, когда народ весь будет праведный, не будет нужды в правителях и надзирателях, но все будет происходить в рамках правды и согласия (17б), и не будет другой защиты, кроме спасения Божьего (ср.: 59:17) и славы, основанной на совершенной вере. Два средних стиха, 19–20, содержат откровение о живом средоточии этой славы, непосредственном присутствии Господа. Отк. 21:23 и 22:5 утверждают, что это видение превосходит временные границы не только Ветхого Завета, но и христианской эпохи, выражая в земных терминах (ср., напр.: ст. 22) новый мир, о котором вновь будет сказано в 65:17–25.

61:1–4 Песня о помазании Господа. Хотя выражение «Раб Божий» в этой песне не встречается (как в 50:4–9), было бы неестественно подразумевать под выражением «на Мне» другое лицо. Наш Господь в этой песне видел такое же несомненное откровение о Своей миссии, как и в других подобных местах (ср.: Лк. 4:17–21; 7:22); и можно заметить, что здесь почивание Духа Божьего (ср.: 11:2; 42:1) и помазание относятся к определениям, касающимся Раба и Мессианского Царя.

Радостное поручение здесь – результат подвигов, описанных в предыдущих песнях (см. коммент. к 42:1), а плоды их были упомянуты в 53:10–12. Наш Господь мог цитировать этот отрывок в самом начале Своей миссии, потому что уже во время Своего крещения и в искушениях Он принял на себя роль Страждущего Раба и знал о последующем распятии. В этом заключаются «преимущества Его страданий», о том же говорят творимые Им чудеса.

Фоном по–прежнему остается плен, описываемый поочередно то со стороны Вавилона (1б), то со стороны разрушенного Иерусалима (3). Для первых слушателей это обещание было настолько же буквальным, как и последующая угроза изгнания (ср.: 39:6); однако исполненное во Христе (ср.: Лк. 4:21), оно давало начало благословениям, обещанным в блаженствах и в остальных отрывках всем угнетенным и в особенности плачущим (ср., вероятно, Ам. 6:6). Освобождение пленным должно было быть также духовным, что на личном опыте познал Иоанн Креститель (был ли его вопрос в Лк. 7:19 вызван надеждой, возлагаемой им на сказанное в Лк. 4:18?). Отметим оттенок постепенного взросления и терпеливой перестройки, заложенный в метафорах насаждения и разоренных городов.

Но явный пропуск Иисусом слов день мщения Бога нашего… (ср.: Лк. 4:19–20) указывает, что это та стадия, которой еще предстоит быть выполненной (ср.: Мф. 25:31–46; Деян. 17:31, 2Фес. 1:6–8). Таким образом в различных контекстах используется то одна часть пророчества, то все оно в развитии и окончательном значении. Далее см. коммент. к 63:4.

61:5–9 Обильное воздаяние. Иногда считается, что данный отрывок проигрывает по сравнению с щедростью миссионерского духа, например, в 19:24–25; 45:22; 66:18–21, что язычники тут описаны как люди второго сорта, чей вечный удел – прислуживать иудеям. Но это означает лишь неверное понимание метафоры. В образе священника–Иерусалима, которому прислуживают иноземцы (5–6) и который обогащается за счет своих бывших притеснителей (7–8, на самом деле изображен Божий народ (а это не зависит от национальной принадлежности; ср.: 1Пет. 2:10; Отк. 7:9), оправданный и в полной мере наслаждающийся своим наследием в качестве царей и священников (ср.: 1Пет. 2:9; Отк. 1:6), в то время как гордыня человеческая усмирена и власть обуздана. О побежденных язычниках см. коммент. к 60:10–16; об обращенных язычниках – к 19:16–24 и 60:1–9. С обещанием удвоенной доли ср., вероятно, 40:2.

61:10–11 Песнь оправданных. Песнь хвалы и радости в этих стихах ср. с 12:1–6 и песнями в гл. 24 – 27. Отметим две метафоры правды: во–первых, одежды и риза, о которых лучше всего сказано в Лк. 15:22 – «лучшая одежда», праздничная и совершенно незаслуженная; а во–вторых, побеги ростков жизни, плоды того, что было посеяно, чья унаследованная жизнеспособность проявляется в росте и форме. Первая метафора характеризует правду как нечто данное извне (ср.: Рим. 3:22), а последняя – как нечто исходящее изнутри (ср.: Рим. 8:10). Но обе они показывают ее как дар Божий. Об оттенках значения ср. коммент. к 46:12–13.

62:1–5 Брачная красота Сиона. Это еще один отрывок из целой серии (начинающейся в 49:14 и заканчивающейся в 66:7–16), где Сион изображен в образе женщины, оплакивающей разлуку со своим мужем и семьей. Но здесь делается акцент на Божественном желании воссоединиться: силе Его желания (1а); высоте (1б) и ширине (2) того, что Он от нее ждет; гордости, с которой Он говорит о ее совершенстве (3); Его радости о возвращении домой отверженной (4а) и главной тайне – что это все не проявления благотворительности, но пылкая любовь (4б, 5б).

4 Из четырех имен, упомянутых здесь, два вошли (а затем вышли из употребления) в христианский словарь; это Хефциба («благоволение») и Беула («замужняя», см.: NIVmg.), и их совместное упоминание демонстрирует контраст между библейской верой и ханаанскими культами, ибо метафора Господа как мужа подчеркивает верность и радость общения, Ваал как муж был не более чем источником удовлетворения похоти (ср.: Ос. 2:12–13). 5 Нам может показаться, что упоминание о сыновьях Сиона нарушает метафору, тогда как на самом деле оно обогащает ее, напоминая, что угодные Богу благословенны как в браке, так и в том, что произведены на свет своим родным городом, восстановление которого дарит одинаковую радость им и Господу.

62:6–12 Приготовления к великому дню. Великое возвращение домой рассматривается одновременно изнутри и снаружи: со стороны ждущего Иерусалима (6–9, 11в–12) и угнанных в далекие страны пленников (10–11а). С каждой стороны по–своему видна подготовка народа к решающему моменту Божьих деяний. 6–8 Вначале Господь избирает определенных людей для того, чтобы они подобно Ему заботились о Сионе (ср. ст. 6–7 со ст. 1), от сторожей (ср.: 56:9–12) и напоминающих (так здесь передано вы, которые взывают; см. коммент. к 63:7) до неотступных молитвенников (ср.: Лк. 11:8; 18:7), которых Он подбадривает подробными обещаниями (7–8). 10 Во–вторых, Он призывает порабощенных потребовать своего освобождения и возглавить дальние народы, от которых и вместе с которыми Он вернет домой жителей Сиона. Об их равенстве и единстве см. коммент. к 60:1–9. 12 Наконец, отметим четырехсоставное название этого общества искупленных (ср. новое имя, обещанное в ст. 2); это победоносная развязка данной группы глав и одновременно обетования Господа угнетенной церкви.

Данный отрывок служит дополнением к 59:15б–21 (ср. ст. 5 с 59:16). В то время как оба они посвящены суду и следующему за этим спасению, данный отрывок с его драматичным диалогом (ср.: Пс. 23:7–10) освещает день мщения (4), тему, которая в 61:2 была совмещена с темой восстановления. Оба действия связаны одно с другим как причина и следствие, как победа (с неотъемлемым кровопролитием) и освобождение (с его радостью и миром); Новый Завет поддерживает такую последовательность, развивая ее в Отк. 19:11–16, где Воитель – это Сам Иисус Христос. Однако в обоих заветах Господь вначале предлагал способ избежать Его суда (ср.: 27:5). 1–2 Едом и его столица Восор уже были показаны как олицетворение всего нераскаявшегося мира в 34:6. В данном стихе обыгрывается значение слова Едом (красный) и слова Восор, что приблизительно можно перевести как «сборщик винограда». Изрекающий правду (1) относится к неуклонному исполнению Богом всего, что Он обещал (ср.: 45:23; 55:11). Одна из главных фраз во всем отрывке, хотя и полностью посвященном теме суда, – сильный, чтобы спасать. 3 Фраза Я топтал точило один может напомнить христианам о Голгофе, однако смысл ее в том (ср.: Отк. 19:15), что Он не нуждается в помощниках, ибо у Него хватит сил и желания для исполнения суда над злом.

Описание славы Господа в гл. 60 – 62 и видение Бога карающего в 63:1–6 подводят пророка к одному из самых патетических моментов всей Библии, поскольку он пережил и прошлые милости Господа и Его нынешний гнев на Свой народ.

63:7–14 Воспомяну милости Господни. 7 Исайя исполняет функции «напоминающего» (ср.: 62:6); его решение я расскажу буквально означает «воспомяну». 8 Метафора отцовских ожиданий от своих детей позволяет возобновить начальную тему книги (1:2,4), а в ст. 9 содержатся вольные вариации из Книги Исход (ср. по очереди Исх. 3:7; 33:14; 19:4). 10–14 Здесь используются выражения, близкие лексике Пс. 77, напр.: возмутились и огорчили ср. с Пс. 77:40; сравнение со стадом, ведомым на пастбище в ст. 13–14 ср. Пс. 77:52–53. Однако пророк наполняет выражения новым звучанием (ср.: ст. 9) и заново подчеркивает, что Святой Дух – это Господь среди Своего народа (10 – 11, 14). В ст. 10–14 дан намек на отступников Израиля, выведенных из пустыни, которые подверглись наказанию, но не были отвержены до конца. Ради Своих прежних милостей Господь продолжает вести их (ср. ст. 13б–14 с Пс. 77:72, где Давид завершает труд Моисея).

63:15 – 64:12 Брошенная семья Господа.

Троекратное молитвенное воззвание Ты – Отец наш (63:16; 64:8) придает этой молитве особую остроту, потому что горечь отчуждения борется в ней с необходимостью принятия наказания.

Признаки отчуждения частично внешние, проявляющиеся в том, что враг попирает все, что прежде было свято (63:18; 64:10–11); но гораздо серьезнее внутренние проявления: духовное ожесточение в 63:17, разрушительные действия греха, описанные в 64:5б – 6 (блестяще отмечена его способность входить в привычку, развращать и разрушать), и общее безразличие (64:7), которое превращает ситуацию в практически неисправимую.

Во всем этом проявляется суд Господа, Который удержал Свои милости (63:15), ожесточил их сердца (63:17; ср.: 6:10) и оставил их погибать (в евр. букв, «истаивать») от (из–за или посредством) беззаконий их (64:7). Из последней фразы ясно, что не Господь повинен в их духовном опустошении, а они сами постепенно опустились так низко, заигрывая со злом.

С другой стороны, никогда не поздно взывать к Отцу небесному, Чье постоянство не присуще человеческой натуре (ср.: 63:16 с 49:15; Пс. 26:10 и 63:16 – от века). Кроме того, Он всегда помогал надеющимся на Него (64:4; ср.: 8:17; 30:18), значит, нужно вновь просить Его о помощи (64:1–5а). (В тексте Нового Завета говорится о том, как удивительно будет вмешательство Господа; ср.: 1Кор. 2:9–10). Наконец, Господь – Творец всего, и поэтому в силах изменить любую ситуацию (64:8). Твердая вера, выраженная в этих словах, очень отличается от изображенной в 45:9–10. Данная молитва начинается с хвалы Господу (63:7) и служит образцом для всех молящихся, которые взывают к Богу «из глубины».

Но заканчивается молитва вопросом. Ответ Господа станет как бы итогом мысли автора и полученным им от Бога откровением.

В этих главах, не претендующих на изображение конечной победы света, всеми силами подчеркивается контраст между светом и тьмой и полностью рассеивается надежда на привилегии для кого–нибудь.

Такой суровый конец напоминает Книгу Откровение и притчи о суде, неотступно звучащие у Исайи, начиная с видения в гл. 6.

65:1–16 Принятые и отвергнутые. 1–2 Еврейский оригинал полностью поддерживает Рим. 10:20–21, относя ст. 1 к язычникам, а ст. 2 – к Израилю. В переводе NIV еврейская фраза «народу, не именовавшемуся именем Моим» (то есть язычникам) заменена на народу, не призывавшему имя Мое (это по–прежнему может быть Израиль). В то время как такое прочтение может претендовать на поддрежку древних текстов, неизмененный еврейский текст (как в AV и RV) совершенно определенно указывает, что это ответ язычников на пренебрежительное отношение Израиля в 63:19б, а не простое подражание 64:7.

В таком случае язычники будут приняты, а отступники–иудеи отвергнуты (1–7); однако ст. 8–10 подтверждают обещание об «остатке» праведных израильтян (см. коммент. к 10:20–23). Определенно Господь проводит разделяющую черту не между язычниками и иудеями как таковыми, но между «взыскавшими» и «забывшими» (10в–11а), которые соответственно благословятся и будут проклинаемы, о чем говорится в ст. 13–16.

3–7 О запрещенных ритуалах ср.: 57:3–10. Если предыдущие отклонения от веры были безнравственными, то нынешние носят провокационный характер, поскольку теперь отвергаются алтари Господа (3б, 7б; ср.: Втор. 12:2–7), люди занимаются некромантией (4а; ср.: Втор. 18:11), не скрываясь, поедают мясо нечистых животных (4б; ср.: 66:17; Втор. 14:3,8) и утверждают, что становятся святыми, занимаясь магией (5а букв, означает «потому что я свят для тебя»). Об оскорблении, венчающем этот перечень, см.: ст. 11.

8 Образ сока в виноградной кисти относится к теме «остатка» из метафоры испорченного виноградника в гл. 5; для уточнения смысла могло использоваться начало песни о сборе винограда, поскольку Не повреди ее может быть взято из названия мелодии в заголовках Пс. 56 – 58. 10 О долине Ахор, ее горестном прошлом и светлом будущем см.: Нав. 7:26; Ос. 2:15.

11–12 Счастье и Рок, Гад и Мени, были языческими божествами, культ которых существовал в Сирии и в других местах. Отметим игру слов в ст. 12а: Я вас обрекаю… С трапезой и чашей ср. 1Кор. 10:21–22, где вопрос апостола Павла: «Неужели мы решимся раздражать Господа?» (ср.: ст. 3) – указывает на то, что он мог подразумевать эту главу книги Исайи.

13–16 Здесь начальный ритм напоминает погребальную песнь или насмешку (ср.: 14:3–23), а острые противоречия похожи на антитезы из Евангелий (напр., ср.: Мф. 25:31–46; Лк. 6:20–26; Ин. 3:36). Имя Бог истины (16) буквально значит Бог «Аминь», то есть Бог всего, что верно и истинно; ср. выражение нашего Господа «Истинно, истинно» («Аминь, аминь») и Его титул в Отк. 3:14 (см. также: 2Кор. 1:18–20).

65:17–25 Новые небеса и новая земля. Все новое живописуется полностью в терминах прошлого, только без былой скорби; не заметно попыток описать какой–то иной тип новизны. Отсюда знакомый фон, Иерусалим, и скромные радости, в основном возможность «пользоваться изделием рук своих». Это подчеркивает самые важные моменты в отрывке: избавление от старых недугов (17б), радость (18–19), жизнь (20; см. ниже), безопасность (21–23а), близкие отношения с Господом (23б–24) и согласие между всеми Его творениями.

Смысл упоминания столетнего возраста (20) в том, что этот новый мир будет существовать столь долго, что целый век будет казаться до смешного коротким.

Сложно сказать определенно, где следует воспринимать эти обещания буквально, а где метафорически. В первом случае они напоминают буквальное прочтение гл. 20 Книги Откровение, где говорится о том, что перед последним пришествием Христа воскреснут праведники и мученики и будут сосуществовать с людьми того времени. Однако против этого свидетельствует последовательность событий, потому что творение нового мира (17–18) предшествует этим благословениям в пророчестве Исайи, но следует после них в Отк. 21:1. По этой причине вероятней, что нам следует воспринимать этот отрывок как аналогию, а упоминания о грешнике (20; см.: NIVmg.) и змее (25) как обещания суда и победы. Зло больше не будет процветать, и сильный не станет притеснять слабого, искусителю не избежать приговора (ср. ст. 25 с Быт. 3:14– 15) в том совершенном мире. Однако все это выражено свободно и живописно, скорее чтобы поддержать надежду, нежели чтобы удовлетворить любопытство. Наконец, отметим, что ссылка на 11:6–9 дает понять, что все это произойдет не просто в соответствии с указом о начале творческого процесса, но через Мессианского Царя.

66:1–5 Поклонение угодное и неугодное Господу. Здесь вовсе нет протеста против восстановления Храма, как полагают некоторые, потому что Сам Господь повелел восстановить его (Агг. 1:2–11). Это скорее выговор церковному формализму – стремлению возводить стены вокруг Самого Бога (1–2а; ср.: 2Цар. 7:6–7; Деян. 7:48–50,54). 26 Отметим совершенно определенное отношение, которого ждет от нас Господь, как и в Лк. 18:13, поскольку человек не только мал, но и грешен. Однако см.: 57:15.

Формализм порождает извращения (3) и нетерпимость (5). В ст. 3 буквально сказано следующее: «…закалающий вола, убивающий человека» и т. д., что означает (как считает большинство) либо языческие жертвоприношения, либо кровавую и бессмысленную резню и идолопоклонство (ср.: 1:13; Иер. 7:21), либо то, что в данный момент жертвоприношениям сопутствуют жестокость и святотатство. Это одно из ранних упоминаний религиозного преследования и ненависти – одного из черных пятен в истории церкви.

66:6–17 Последнее вторжение. Хотя основные формулировки этого и следующего отрывков звучат в ветхозаветном стиле, с его храмом (6), колесницами (20), новомесячьями и субботами (23), они определенно относятся к концу времен. Ст. 7–9 подчеркивают совершенную новизну происходящего, высмеивая медленный темп естественного исторического развития. Фраза раждался ли народ в один раз? по смыслу созвучна выражению из 1Кор. 15:51–52: «…все изменится вдруг в мгновение ока». Ст. 9 передает победоносный и окончательный ответ на послание царя Езекии пророку Исайе в Ис. 37:3.

10–14 В красочной семейной сцене, нарисованной в этих стихах, включая стихи о Сионе как жене и матери (см. коммент. к 49:14–23), все внимание теперь сосредоточено на детях Сиона (ср.: Гал. 4:26). Отметим, что родной город лишь второстепенный, а не первостепенный источник процветания и довольства; все исходит от Господа, даже любовь сродни материнской (13), хотя для того, чтобы разделить Свои дары, Он избрал общество искупленных иудеев. Последние две строки этого стиха показывают, откуда исходит эта помощь и для кого она предназначена: «Я… в Иерусалиме» (ср.: RSV). Здесь связаны воедино близкое общение с Господом и абсолютное принятие в члены Его церкви. В Ин. 16:22 Иисус придает ст. 14а очень личное значение.

15–16 Огонь и меч – это суровые стороны каждого Божественного вмешательства (ср.: Мф. 10:34), однако здесь описан последний суд (ср.: ст. 24; 2Фес. 1:7–10). Хотя он относится ко всякой плоти, особенный гнев обратится на отступников из ст. 17 (ср.: 65:3–7; Лев. 11:7,29), которые познали и отвергли свет истины. 17 Один за другим (английская версия «один среди всех». – Примеч. пер.) относится, очевидно, к жрецам в момент совершения ими религиозно–магических ритуалов (ср. Иез. 8:11: «…и Иезания… среди них»).

66:18–24 Народы собраны вместе. В контексте Тысячелетнего царства пришествие Господа Иисуса Христа будет сопровождаться дальнейшей евангелизацией всего мира, окончательным возвращением всех сынов Израиля и превращением Израиля в центр паломничества и мировую столицу. Можно также увидеть в этом заключительном отрывке эпилог, соединяющий первое и второе пришествия Христа. В таком случае в ст. 18 говорится о Божьих планах относительно всего мира, а в ст. 19–21 описано, каким образом Он будет их исполнять: знамение (распятие и воскресение Христа; Мф. 12:38–40); уцелевшие иудеи или спасенный остаток, посланный к народам (19) и собрание Его народа в Его Иерусалим (20), когда язычники будут допущены в Церковь Христа наряду с иудеями (21). С этой точки зрения Иерусалим не следует понимать буквально как конкретный город (снова ср.: Гал. 4:25–26). Ст. 22–24 могли бы описывать (по–прежнему в ветхозаветных терминах) состояния финальной славы и вечных мук.

В ст. 19 географические названия символизируют самые отдаленные территории израильского мира. 20–21 Со всех концов земли евреи рассеяния будут возвращены в Иерусалим в знак уважения со стороны язычников. Здесь слово «дар» (в английской Библии – offering, т. е. приношение. – Примеч. ред.), которое в Лев. 2 имеет значение жертва приношения хлебного, означает дань вассала своему суверену. И эти язычники будут приняты, пусть не как чистые сосуды, но как священники и левиты (21б). (Грамматически из них может относиться к вернувшимся израильтянам, однако это маловероятно, потому что нарушает напряженность контекста.) Апостол Павел (Рим. 15:15–16) наполнил это слово (приношение. – Примеч. ред.) совершенно замечательным содержанием.

22 С новым небом и т. д. Ср.: 65:17.23 Новый месяц и новая суббота перестали быть религиозными ограничениями для христиан (ср.: Кол. 2:16), и маловероятно, что эта «тень» будет восстановлена. Здесь говорится о заложенной в них идее радостного и всецелого посвящения себя Создателю.

23 Ср.: Дан. 12:2; Мк. 9:48. В синагогах после ст. 24 снова читается ст. 23, чтобы смягчить окончание пророчества. Но на самом деле это и есть настоящее окончание. «Совершенно ясно» (говоря словами Смита [G. A. Smith]), «что не может быть иного результата, если люди, которые лично слышали великое пророчество, поэтически возвещающее истину о Боге, продолжают своих идолов, свиное мясо… свое сидение на гробах предпочитать живому Богу и Его немеркнущей славе».

Ищите Господа, когда можно найти Его (55:6).

Kidпеr Derek

Иеремия был пророком в Иудейском царстве в период правления царей Иосии (640–609 гг. до н. э.), Иоахазе (609), Иоакиме (609–597), Иехонии (597) и Седекии (597–587). Начальные слова книги (1:2) говорят нам о том, что его служение началось в 627 г. до н. э. Следовательно, его служение в целом продолжалось сорок лет и совпало с последними годами Иудейского царства. Таким образом, Иеремию можно причесть к одному из пророков изгнания вместе с Иезекиилем.

Иеремия, как и Иезекииль, был последователем великих пророков столетия (или даже более ранних, таких, как Исайя, Осия, Амос, Михей), которые пророчествовали в тот период, когда все еще существовали два царства, Израиль (Северное царство) и Иудея (Южное царство). Однако первое из них было разрушено в 722 г. до н. э. могучей Ассирией («жезл гнева Моего [Господа]»; Ис.10:5), после того как предупреждения Амоса и других пророков не были приняты во внимание. Следовательно, Иудея Иеремии, хотя и уцелела после нападения Ассирии (см.: 4Цар. 18–20), была малочисленным и незащищенным остатком Божьего народа. Как долго могли они оставаться в живых? Ответ на это зависел от того, прислушаются ли они к словам Господа, переданным через Иеремию.

Когда Иеремия впервые услышал слово от Господа, Ассирия больше не была такой сильной, как прежде. Из–за того, что она пришла в упадок (такова судьба всех империй), царь Иосия обрел возможность подтвердить древние израильские притязания на территорию Северного царства, утраченную столетия тому назад (4Цар. 23:15–20). В 612 г. до н. э. столица Ассирийской империи Ниневия пала перед новым хозяином этой местности, Вавилоном, который теперь представлял новую угрозу Божьему народу. Иеремия изображает его как армию, которая придет «от страны северной» (6:22). Как за сто лет до этого, так и теперь, Божественный Промысл о Его народе был тесно связан с историческими и политическими событиями, которые происходили в соответствии с Его волей. Он Сам поведет врага против Своего неверного народа (5:15).

Весьма часто пророки обращали свои речи к царям, потому что те несли особую ответственность за религиозную жизнь своего народа. С этой точки зрения Иеремия представляет интерес, поскольку его пророческое служение началось в то время, когда царь Иосия проводил религиозные преобразования в Иудее. В 4Цар. 22–23 подробно рассказывается, как в Храме была обнаружена «Книга Закона» (вероятно, Второзаконие), которая могла быть утеряна во время долгого и нечестивого правления царя Манассии (см. коммент. к 4Цар. 22:8). Это произошло в 621 г. до н. э., через пять лет после призвания Иеремии. Однако реформа могла продолжаться и после 628 г., как это отмечено во 2Пар. 34:3–7. В таком случае удивительно, что пророчества Иеремии, содержащие резкую критику в адрес Иудеи, были впервые произнесены в период правления справедливого и благочестивого царя. Вероятно, Иеремия думал, что сама по себе реформа не сможет заставить людей измениться так глубоко, как того желает Господь Бог. Он призывал к совершенному изменению сердец (4:4).

Несмотря ни на что Иеремия критиковал всех вождей Иудеи за то, что они оказались неспособными учить народ и руководить им в соответствии с требованиями завета. Он сурово обличал царей (гл. 22), пророков (23:9–40) и священников (2:7). (Исключение было сделано только для Иосии; 22:15–16.) Обвинения казались еще поразительнее оттого, что сам Иеремия был и пророком, и священником (1:1). Фактически, весь народ завета был насквозь лживым (9:3–6). Это и легло в основание всех пророчеств Иеремии.

Само послание Иеремии, передаваясь в течение очень долгого периода на фоне драматически меняющихся событий, казалось, прошло через несколько стадий. Во–первых, Иеремия призвал свой народ принести покаяние в своих грехах, чтобы не пришлось пострадать от руки Вавилона (3:12). Однако в какой–то определенный момент он объявил, что Господь действительно покарает Иудею рукой этого народа. Время, отпущенное для покаяния, истекло; теперь Божья кара стала неотвратимой (21:1 – 10). Тем не менее эта вторая стадия была тесно связана с третьей, когда было объявлено, что Божья кара была нужна ради обновления. По милости Господа вавилонский плен станет путем жизни для тех, кто примет наказание (21:9; 24:4–7). Именно в этой заключительной стадии поясняется, как следует понимать обещания, включающие надежду на новый завет (31:31–34). Следовательно, в конце концов завет, однажды нарушенный Израилем, будет восстановлен милостью Божьей.

На самого Иеремию его служение оказало серьезное влияние. Он страдал внешним образом от невозможности вести нормальную общественную и семейную жизнь (15:17; 16:2), против него составлялись заговоры (11:18–23; 18:18), он неоднократно пребывал в заключении и терпел побои (20:1–6; 37:15–16; 38:6). Внутренне он также был угнетен, потому что остро переживал боль лишений, которые предстояли его народу (4:19–21; 10:19–22). Но кроме того, он чувствовал, как отвратителен для Господа окружающий его грех. Таким образом, он испытал на себе обе стороны суда, что сделало его ношу почти непереносимой.

Боль, которая слышится в его пророческих воззваниях, ярче всего выражена в поэтических отрывках, также широко известных как «исповеди» (11:18–23; 20:7– 18). В этих отрывках он почти с горечью изливает свои жалобы перед Господом. Однако даже в них чувствуется уверенность, что в конце концов Господь пошлет спасение (15:19–21).

Для христианского читателя может оказаться нелегким делом провести параллель между поучительными строками книги Иеремии и своей повседневной жизнью. Что общего может быть между судом Господа над Его древним народом и жизнью конкретного христианина? В самом деле, какое отношение имеет проповедь пророка Иеремии о спасении народа, понимаемая как восстановление страны, к христианскому Евангелию?

Первым ответом на все подобные вопросы можно назвать труд Христа. В глубине пророческого учения Иеремии лежит истина, что Господь наказывает Свой народ ради спасения. Этот принцип спасения через наказание предзнаменовал распятие Христа, когда Он Сам претерпел наказание за людские грехи, чтобы спасти все грешное человечество.

Кроме того, Иеремия указывал на Христа в пророчествах о новом завете (гл. 30–33). В них прежде всего говорится о восстановлении веры древнего народа Иудеи и возвращении его земли, но в конечном счете и о Христе, Который Сам прожил жизнь верного израильтянина и послал Святого Духа тем, кто находится с Ним и поэтому тоже может принять участие в праведной жизни.

Однако, если книга Иеремии в основном возвещает о великих подвигах, совершенных Христом ради Своего народа, не может ли она стать путеводителем для живущих христианской жизнью? На это вновь отвечаем – да, может. Очень важно понять, что все христианское Евангелие обращается не только к каждому верующему лично, но и ко всей Церкви как к Телу, и предположить, что именно это лежит в основании отношения Господа к Своему народу. Следовательно, во–первых, послания Иудее и о суде, и о спасении могут быть применимы к Церкви как к Телу. Подобно Божьему народу древности, Церкви так же следует остерегаться самодовольства и не надеяться на то, что Господь не прогневается (ср.: Отк. 2–3). Возможно даже, что Церковь (или некоторые ее члены) будет переживать времена Божьего гнева только для того, чтобы наконец познать Божье обновление.

Во–вторых, Иеремия освещает потребность в ответственных вождях и предупреждает о том, как может распространяться растление Божьего народа. Он предостерегает верующих от уклонения в ложные верования, возможно, от ложных отклонений в самой религии. Он показывает, как получается, что, когда церковная жизнь приходит в упадок, все извращенное в ней начинает передаваться от поколения к поколению (44:9). Эта идея может быть применима скорее к обществу, чем к церкви, народной или традиционной, и этим объясняется, как веками существуют ненависть и предубеждение между различными слоями общества. Пророчества также вскрывают психологию греха и силу предрасположенности к нему людей (3:6–10). Портрет царя Седекии – это яркий пример того, как люди вечно колеблются между добром и злом.

Наконец, в книге есть несколько торжественных выражений радости о спасении, в основном в гл. 30–33. В поэтичности их чувствуется вдохновение, и в этом контексте так много говорящие о грехе и суде пророчества в неподражаемом, свойственном этой книге стиле сосредоточиваются на любви и сострадании Господа, Который превыше всего желает дарить жизнь и благословение Своим созданиям.

Книга Иеремии очень велика и включает множество различных материалов. Некоторые из них содержат высказывания Иеремии, выраженные в виде поэтических предсказаний или пословиц (напр.: гл. 2–6); некоторые, напечатанные в большинстве изданий (включая NIV) как проза, написаны скорее в поучающем стиле (напр.: 7:1 – 15); присутствуют также отрывки, написанные об Иеремии, предположительно, кем–то другим (напр.: гл. 26). Большая часть поэтических предсказаний собрана в гл. 1–20. В основном не указываются даты или обстоятельства личных высказываний такого рода, но мы располагаем большим количеством информации, взятой из поучений и повествований, о времени и месте, где это произошло. И это понятно, поскольку, не являясь биографией, книга говорит об Иеремии только для того, чтобы помочь провозвестию его пророчеств.

Нам мало известно, как составлялась книга. Она построена не в хронологическом порядке, и ее может быть сложно читать последовательно. Вероятно, она создавалась по частям. Это предположение основано на гл. 36, где написано, что первый свиток с пророчествами Иеремии был уничтожен царем Иоакимом и что после этого Иеремия составил еще один, в котором было больше слов, нежели в первом (36:32). Об этом же свидетельствует тот факт, что греческий вариант Ветхого Завета (LXX) содержит более короткую версию книги, чем та, которая дается в наших Библиях. Очевидно, пророк трудился над созданием книги с помощью Варуха, своего помощника и писца. Следовательно, Варух мог иметь отношение и к созданию того варианта книги, который нам известен.

Kidner F. D. The Message of Jeremiah, BST (IVP, 1971).

Guest J. Jeremiah, Lamentations, CC (Word, 1988).

Thompson J. A. The Book of Jeremiah, NICOT (Eerdmans, 1980).

McConville J. G. Judgment and Promise, An Interpretation of the Book of Jeremiah (Apollos/Eisenbrauns, 1993).

Bright J. Jeremiah, AB (Doubleday, 1965).

1:1–19 Иеремия

2:1 – 4:4 Господь обвиняет Свой народ

2:1–8 Оставленная любовь

2:9–30 Обвинение

2:31–37 Приговор

3:1 – 4:4 Может ли Иудея вернуться к Богу?

4:5 – 6:30 Образы суда над Иудеей

4:5–31 Враг приближается

5:1–31 Наказание Иудеи за неверность

6:1–30 «Плавильщик плавил напрасно»

7:1 – 8:3 Чужие боги и чужая религия

7:1 – 15 Проповедь в храме

7:16–29 Нет надежды на спасение?

7:30 – 8:3 Мерзость в очах Бога

8:4 – 10:25 Плач по отступнику Сиону

8:4–22 Нет исцеления

9:1–11 Народ насквозь лживый

9:12–26 Плач по народу, которому надлежит пострадать

10:1–25 «Нет подобного Тебе, Господи!»

11:1 – 13:27 Нарушенный завет

11:1–17 Иеремия обличает отступничество народа

11:18–12:6 «Исповеди»

12:7–13 Господь и Его «дом»

12:14–17 Промысл о других народах

13:1–27 Метафоры для суда

14:1 – 15:21 «Мечом и голодом и моровою язвою»

14:1–10 Засуха

14:11–22 Слишком поздно молиться

15:1–9 Слишком поздно для сострадания

15:10–21 Исповедь и любящий ответ Бога

16:1 – 17:27 Образы изгнания и спасения

16:1–21 Плен предвозвещается

17:1 – 13 Надежда на себе подобных и надежда на Господа

17:14–18 Исповедь

17:19–27 О хранении Субботы

18:1 – 19:13 О двух разбитых сосудах и исповедь

18:1–18 Разбитый сосуд сделан заново

18:19–23 Исповедь

19:1–13 Кувшин разбит и не сделан заново

19:14 – 20:18 Иеремия проклинает свое рождение

19:14 – 20:6 Иеремия в храме

20:7–18 Последняя исповедь

21:1 – 24:10 Спасение только через плен

21:1–14 Нет спасения от Вавилона

22:1–30 Нечестивые цари

23:1–8 Новый царь из рода Давидова

23:9–40 О лжепророках

24:1 – 10 Две корзины со смоквами

25:1–38 Суд Божий над всеми народами

25:1–14 Время Вавилона

25:15–38 Чаша ярости Господней

26:1 – 29:32 Иеремия становится пророком спасения

26:1–24 Иеремия едва избегает смерти

27:1–22 Служите Навуходоносору!

28:1 – 17 Доказательство пророчества Иремии

29:1–14 «Стройте домы в Вавилоне»

29:15–32 О пророках в Вавилоне

30:1 – 33:26 Обещание нового завета

30:1–24 Возвращение здоровья

31:1–26 Остаток возвратится

31:27–40 О новом завете

32:1 – 15 Иеремия покупает поле

32:16–44 Для Бога нет ничего невозможного

33:1 – 13 «Голос радости и голос веселья»

33:14–26 Нерушимый завет

34:1 – 36:32 Противоборство пророчествам Иеремии

34:1–22 Обещание отпустить рабов

35:1–19 Верные рехавиты

36:1–32 Иоаким отказывается прислушаться к словам Иеремии

37:1–39:18 Последние дни Иудеи

37:1–10 Надежда на Египет?

37:11–21 Иеремия заключен в темницу

38:1–13 Иеремию бросают в яму

38:14–28 Последняя встреча с Седекией

39:1–18 Падение Иерусалима

40:1 – 45:5 Остаток спасается бегством в Египет

40:1–12 Правление Годолии

40:13–41:18 Убийство Годолии

42:1–21 «Не ходите в Египет»

43:1–13 Уход в Египет

44:1–14 Последнее предупреждение

44:15–30 «Слово, которое ты говорил, мы не слушаем»

45:1–5 Слово утешения к Варуху

46:1 – 51:64 Пророчества о языческих народах

46:1–28 Пророчество о Египте

47:1–7 Пророчество о земле филистимской

48:1–47 Пророчество о Моаве

49:1–39 Краткие пророчества

50:1 – 51:64 Пророчество о Вавилоне

52:1–34 О падении Иерусалима

Иеремия был сыном священника, его родной город Анафоф был специально предназначен для семей священников (1; ср.: Иос. 21:18). Он находился неподалеку от Иерусалима, и священникам нужно было пройти совсем немного, чтобы в столице исполнить свои обязанности. При нормальном течении событий Иеремия в надлежащее время стал бы священником.

Однако эта перспектива была нарушена призванием его к пророческой деятельности. Фраза было слово Господне к нему (2) – это типичный для Ветхого Завета способ рассказать о призвании пророка (см.: Ос. 1:1; Иоил. 1:1; Иез. 1:3; Мих. 1:1). Из этого хорошо видно, что пророки не по собственной воле брали на себя трудную миссию. Господь избирал человека для исполнения Своих планов. Однократное изъявление Его воли означало, что Иеремия должен всецело подчиниться Ему. Это оставит глубокий отпечаток на всей его жизни.

Первый ответ Иеремии на призвание был сделан неохотно (6; ср. о том же с Моисеем, Исх. 4:10–13). Он был еще очень молод (слово, переведенное как дитя, лучше переводить «юнец»; в то время Иеремии могло быть около двадцати). В обществе, почитавшем мудрость старших, Иеремия мог чувствовать себя не умеющим говорить, то есть осознавал недостаток умения руководить или истолковывать события всему народу. Однако Господь не принял его возражений; Он познал и предназначил его прежде, чем тот родился (5). Это замечательное явление – всезнание Господа и, в частности, призвание Им отдельной личности! Оно отодвигает на второй план все естественные и благоприобретенные умения. Оно отодвигает также и все остальные устремления человека. Когда Господь призвал Иеремию, Он коснулся его Своей рукой таким образом, что не оставалось иного выбора, кроме как слушать и повиноваться. Он жил все это время ради этой цели. Тем не менее он, безусловно, должен выбирать, и должен повиноваться, и продолжать поступать таким образом на протяжении всего своего служения.

Слово Божье к Иеремии не только наполнило его уверенностью, но также утвердило законность его служения. Так происходит со всеми (а не только со священниками и другими работниками церкви), кто чувствует свою неспособность исполнять то, к чему, как они знают, их призвал Господь. Это в общем предостерегает членов церкви от слишком поверхностной оценки дарований и служения других людей.

Господь заверил Иеремию, что будет защищать его от всех противников и тех, кто ненавидит его. Как носитель слова Божьего он в каком–то смысле разделял власть Господа даже над царствами (10). Послание Иеремии в самом деле окажется важным для ряда народов, не только для Иудеи и Вавилона (см. коммент. к гл. 46–51). Слова Господа как о суде, так и о спасении, несомненно, оставят свой след.

Чтобы уверить Иеремию, что призыв исходит от Господа, Он послал ему видения. Значение первого видения, жезла миндального дерева, основывалось на схожести еврейских слов, обозначающих миндальное дерево и дозор. Во втором видении (кипящий котел) показывалось, что близится суд, который будет произведен руками народа с севера (14). Вавилон все еще не назван. Множественное число (все племена… их князья; 15–16) звучит очень неопределенно. Иеремии самому могло быть неизвестно, что предполагаемым врагом мог оказаться Вавилон. Установление престолов иноземных князей в воротах Иерусалима (15) подразумевает, что здесь будут править они и их боги. Все выглядит так, будто Господь Сам оставил Свой народ. Но пророк покажет, почему было необходимо уничтожение.

Грех, за который будут осуждены люди, был одной из основных причин разрыва завета с Господом, от Которого они отреклись в пользу других богов. Это угрожало самим истокам завета, как уже случилось однажды, когда завет только что был заключен на горе Синай (Исх. 32). Это будет постоянной темой книги.

Наконец, Иеремии вновь было велено стойко держаться (17). Как будут враги у народа, так появятся они и у него из среды его соплеменников, включая самых влиятельных (18). Однако Господь могущественнее всех их и защитит его (19). Это обещание будет повторено и выполнено (см.: 11:18–23).

Во второй главе содержится суть обвинений Иудеи. В начальном отрывке Господь припоминает самые первые дни жизни Израиля, когда Он вывел его из рабства в Египте и заключил с израильским народом завет на горе Синай, тем самым превратив его в Свой народ (Исх. 19–24). Время в пустыне (2) вспоминается как время хранения верности. В этом бесплодном месте полагаться на Господа во всем было насущной необходимостью. И Он защищал от врагов (3б; см.: Исх. 17:8–13). (Израиль не всегда оставался верным в пустыне, см.: Исх. 32. Тем не менее Иеремия говорит о пустыне как о месте правильных взаимоотношений с Господом, так же, как и Осия; Ос. 2:14–15.)

Назначение этой картины, изображающей верность предыдущего поколения, состоит в том, чтобы противопоставить ее извращенности современников Иеремии. Теперь Господь призывает их дать отчет (4). Завет подразумевал взаимные обязательства обеих сторон. Господь даровал землю обетованную и Свое благословение, одновременно требуя верности от Израиля. Теперь Он задает риторический вопрос, в чем Его вина, послужившая причиной тому, что Израиль отступился от Него (5). Грех поразил не только нынешнее поколение, но и их отцов.

Грех, похитивший людские сердца, был не чем иным, как идолопоклонничеством. Это означало нарушение первой и основополагающей заповеди (Исх. 20:3). В земле Ханаанской, которую даровал им Господь, они поклонялись Ваалу, богу, которому обычно поклонялось население Ханаана. (В выражении суетные идолы в ст. 5 обыгрывается имя Ваала на еврейском; смысл в том, что в действительности Ваал был пустым и бессильным.) Люди полностью перенесли свое поклонение на Ваала, вожди изменили своим особым обязательствам перед Богом и людьми и предались другому богу (8). Такова была сомнительная награда Господу, Который провел их сквозь тяготы в пустыне в землю изобилия (6–7; ср.: Втор. 8:7–10). Когда Господь называет эту землю Своим достоянием (7,), важно не то, каким образом она была приобретена, но то, что она извечно принадлежит Ему (ср.: Лев. 25:23). Тем не менее Его народ своими грехами сделал ее мерзкой в глазах Господа; они развратили себя, погрязнув в том, что Он решительно изгнал однажды с этой земли (Лев. 18:19–30).

В самом деле, именно Иудея оказалась стороной, нарушившей условия договора. Поэтому Господь теперь обстоятельно излагает Свое обвинение. Он обвиняет иудеев в том, что они променяли истинного Бога на идолов. Их слава – это имя Бога (11), воспоминание о Его явлениях Израилю во время скитаний в пустыне (Исх. 40:34–35). В ст. 10–12 подчеркивается противоестественность отречения от Господа.

Более того, променять Господа на бессильных идолов означало впасть в заблуждение. Это видно из истории Иудеи и Израиля. Львы (15), вероятно, относятся к Ассирии, которая разрушила Северное царство в 722 г. до н. э. (ср.: ст. 18 и см.: «Вступление»). Это былое поражение усиливается более современной угрозой Иудее со стороны Египта. Ст. 16 может относиться к смерти царя Иосии от руки фараона Нехао в битве при Мегиддо в 609 г. до н. э. (4Цар. 23:29). Тогда что толку надеяться на союз с такими империями (18)? Подобная политика в прошлом была связана с Ассирией (см.: 4Цар. 16:7) и не оправдала себя (см. коммент. к Ис. 7). А некоторые в Иудее будут искать спасения от Вавилона в Египте (24:8). Все это окажется напрасным и повлечет за собой наказание (19).

Тема отступничества раскрывается также через образы, которые использует пророк Иеремия. Иуда – это раб (14), хотя должен быть слугой Господа, он блудница, хотя должен быть Его невестой (20; ср.: 3:1); он дикая отрасль чужой лозы, когда ему следовало быть благородной лозой (21; ср.: Ис. 5:1–4). Ложь зачастую бывает имитацией и насмешкой над истиной, обещая все, что может принести истина.

Тем не менее приходится расплачиваться за то, что жизнь основывается на ложных идеалах и ложной вере; и безумие Иудеи будет выставлено на позор, как бывает с вором, которого застают с поличным (26). В критический момент Иудея вновь обратится к Господу (27б), но и в этом будет ложь, потому что это будет попыткой использовать Бога, что изначально присуще идолопоклонничеству.

Здесь снова поднимается основная тема книги. Именно Иудея, а не Господь, нарушила условия завета (31–32). К обвинению в грехе против веры (33) прибавляется социальная несправедливость (34) – обычная тема пророков (ср.: Ам. 5:10–15). Однако Бога обмануть невозможно; не существует защиты против Господа (36б); Он на самом деле покарает Свой сбившийся с пути народ (35б, 37).

Весь этот раздел целиком посвящен необходимости возвращения Иудеи к истинному Богу. Однако вопрос в том, станет ли Господь возвращать Свою любовь народу, который настойчиво нарушает завет. Это и есть тема 3:1–5.

В 3:1–5 разрыв между Богом и Израилем уподоблен разводу. По закону о разводе, записанному во Втор. 24:1–4, разведенная жена не могла впоследствии вернуться к своему первому мужу, если побывала замужем еще раз. Теперь Господь говорит об Иудее как о разведенной из–за ее связей с другими любовниками жене, то есть с богами Ханаана. Если проводить аналогию с разводом, то отсюда следует, что у Иудеи нет никакой надежды на то, что Господь примет ее обратно. Здесь использовано серьезное обвинение в блудодействе (1–5), связанное с желанием Иудеи поклоняться другим богам, что происходило во многих местах (2а), и в результате – земля осквернена (см. коммент. к 2:7б). Если и казалось, что она вновь обращается к Господу, то это было неискренне (4–5).

Тема развода продолжается в ст. 6–10. Здесь бывшее Северное царство приводится как пример отделения части древнего народа от Господа (4Цар. 17). Во время служения Иеремии это уже стало историческим фактом. Следовательно, судьба Израиля – это предупреждение Иудее (ср.: 4Цар. 17:18–19), но она не приняла это всерьез.

Обвинения продолжаются дальше в ст. 11 – 14. На самом деле Иудея гораздо хуже, чем в свое время был Израиль (11). Теперь Иеремия призывает к покаянию Северное царство (к северу). Это риторический призыв, поскольку Северное царство больше не существует; смысл же в том, что Господь всегда милостиво принимает искреннее покаяние. В ст. 14 эта мысль, роковым образом оставленная без внимания, высказывается заново применительно к Иудее. В ст. 14 иудеи названы отступниками; здесь само слово произведено от возвращаться и подразумевает, что народ постоянно «отвращается» от Господа, вместо того чтобы возвратиться к Нему. Призыв вернуться, или покаяться, обращен к народу, чье сердце закоренело в упорстве.

Далее в ст. 15–18 акцент внезапно меняется, и Иеремия обращает мысленный взор в грядущий день спасения, когда Господь восставит верных Своих. Это произойдет в будущем, когда Господь вернет Свой народ на Сион (означает Иерусалим и Иудею). Эта картина, предполагающая новый завет, будет более подробно обрисована в Иер. 30–33. Настоящий отрывок показывает, что тогда проповедь покаяния, произнесенная Иеремией, ни к чему не привела, и надежда народа на будущее зависит еще от одного фактора, а именно, от нового спасительного акта Господа.

Пастыри по сердцу Моему (15) – это праведные вожди, которые сменят нынешних нечестивых вождей Иудеи (ср.: 23:1–4). То, что утрата ковчега завета не оплакивается, понятно в свете нового завета, который будет стоять в большей степени на внутренней праведности, чем на внешних признаках (ср.: 31:33). В конечном итоге понадобится пришествие Христа, чтобы преобразить народ Божий и придать ему силы. Он станет Тем, кто навеки утвердит завет между Богом и Израилем.

Возвращаясь к теме текущих событий, Господь горько сетует на вероломное поведение Иудеи, используя различные метафоры отношений. (Об Израиле как «сыне» Господа см.: Исх. 4:22–23; ср.: Ис. 1:2; Осия также использовал обе эти метафоры, см.: Ос. 2:2; 11:1–2.) К сетованиям Господа добавляются сетования Израиля, который, кажется, осознал губительность своего извращенного пути (21).

Последний раздел главы открывается очередным призывом к покаянию с обещанием конечного исцеления в новом завете (Я исцелю…). Немедленный ответ, однако, содержит формальные слова покаяния (22б–25), притворство, о котором говорилось в ст. 10 и повторяется в 4:1–4, влечет за собой угрозы суда. Однако покаянный ответ эхом звучит в ст. 21, где чувствуется намек на признание тщетности идолопоклонничества.

Начальные стихи гл. 4 принадлежат данному разделу, потому что в них завершается тема покаяния, или обращения. Сперва (1–2) Иудее (к которой обращаются как к Израилю) напоминают ее назначение – привести все народы к истинному Богу; именно ради этого Господь призвал, или избрал, Авраама давным–давно (Быт. 12:1–3). Поэтому вопрос неверности иудеев является принципиальным. Во–вторых, народ предостерегается от того, чтобы полагаться на внешнее исполнение обрядов, например, обрезание. Скорее знаком принадлежности Господу должно стать нечто более глубокое, а именно, всецелая преданность, как личная, так и общественная, идущая от всего сердца. Распахивание нераспаханных земель в этом же смысле означает оживление в сердцах того, что уже умерло.

Призыв к покаянию и к глубине веры – это то, о чем необходимо повторять церкви и что легко может стать профанацией.

Оставшаяся часть гл. 4 со страстью рисует грядущее опустошение Иудеи. Повсюду рассказчик – это Иеремия, но он передает слова Господа, а иногда речь ведется словно прямо от лица Самого Бога (напр., ст. 6б). В NIV есть одна попытка отделить речь пророка от речи Господа, однако очень сложно делать это постоянно. В любом случае, оба они изрекают истину, поэтому на смысле слов не отражается, кто именно говорит.

В ст. 5–9 пророк обрисовывает панику, вызванную приближением врага. Труба – это призыв к оружию; крестьяне будут спасаться бегством, ища укрытия в городах; знамя, «выставленное» к Сиону, вероятно, означает предупреждение (5–6). Враг, безжалостный, как лев (ср.: 2:15), уже начал свой разрушительный поход. Он все еще не назван Вавилоном. Фраза с севера несколько уводит в сторону, поскольку любому врагу (за исключением Египта и ближайших соседей Иудеи) было бы удобней атаковать страну именно отсюда. Призыв обращен ко всему народу (8); обличение безусловной вины нечестивых вождей (9) не уменьшает общей ответственности.

Иеремии не безразлично то, что он призван проповедовать народу. В ст. 10 выражены его чувства, к которым он позже вернется в связи с собственными проблемами (15:18). В горе он обвиняет Бога, что Он обманывал Свой народ, позволяя лжепророкам обольщать их перспективой мира (ср.: 6:13–14). Единственным ответом на это следует собственное подтверждение Господом неотвратимости суда.

В ст. 13–18 представлены яркие картины опасности, словно страж на самом деле наблюдает за приближением вражеской армии (13). В ст. 15–16 послание вначале обращено к Дану, находящемуся в самой северной части Израиля, а затем по мере приближения врага – к Ефрему, центральной горной части страны, пока наконец весть не доходит до Иерусалима. Эти слова могли быть произнесены для того, чтобы привести Иудею к покаянию (14) и таким образом избежать опасности. Тем не менее Иеремия осознает ее неотвратимость и предчувствует ту боль, которую она несет (18).

Теперь Иеремия не скрывает свою собственную скорбь (19–22). Здесь говорится не о буквальном «приступе сердечной боли» (19), но о душевной боли, которую он ощущает физически. В этом отрывке он полностью отождествляет себя с народом, страдающим от предчувствия приближающегося несчастья. Звуки грядущей битвы тоже наполняют его ужасом (19в). Шатры и палатки Иудеи – это и его шатры и палатки (20б).

Ст. 22 может быть произнесен как Иеремией, так и Богом. Из этого видно, что Иеремия отождествляет себя не только с народом, но также и с Господом; хотя наказание будет невыносимым, однако ему надлежит свершиться. Ст. 19–22, таким образом, очень важны для понимания Иеремии. То, что он сострадает одновременно Богу и людям, делает его неким «посредником» между ними. В этом предвосхищаются страдания Иисуса Христа ради спасения всего мира.

То, что Иудея нарушила завет, на самом деле отразится на всем мире (ср.: 4:2). Теперь Иеремия изображает не что иное, как нарушение вселенского порядка, и его слова удивительно напоминают Быт. 1 (23–26б). Если оказался нарушен завет между Богом и Его избранным народом, то для мира не остается никакой надежды. Вот почему жизнь Христа следует рассматривать как исполнение этого завета, чтобы стать светом для язычников (ср.: Ис.42:6).

Последний раздел главы посвящен описанию производящей разрушения вражеской армии и людей, отчаянно пытающихся спастись бегством. Два последних образа резко контрастируют друг с другом. В первом (30) Израиль – это блудница, пытающаяся преуспеть за счет своих любовников. Здесь предполагаемый «любовник» – это Вавилон, однако ее надежда обольстить его окончится неудачей. Не будет спасения от смерти через эту лжелюбовь. Образ женщины–блудницы сменяется образом женщины, рожающей посреди царящей вокруг кровавой бойни (31). Иллюзия рухнула, уступив место ужасной реальности; процесс рождения сопровождается смертью. На последнем вздохе заканчивается глава.

Однако здесь есть намек на то, что этот конец – еще не все. Эта надежда будет развиваться дальше в последних главах книги. Иеремия по опыту знал, что даже перед лицом смерти остается место надежде. Это возможно только с помощью Бога, Который дает нам познать Себя в Иисусе Христе.

Темой всей этой главы является наказание за приверженность лжи. Начало главы, поиск хотя бы одного человека, который ищет истины (1) и ради которого Господь пощадил бы народ, напоминает молитву Авраама за Содом (Быт. 18:22–33). Однако суть в том, что не осталось ни одного такого человека; Иудея развратилась полностью. С другой стороны, разве сам Иеремия не является тем самым человеком, соблюдающим правду, ищущим истину? Мы уже говорили о посреднической роли Иеремии (4:19–22) и позднее увидим, что он на самом деле сыграл особую роль в конечном спасении народа.

Теперь развивается тема всеобщей развращенности (3–6). Отказ от истины (3) относится ко всему народу в целом (4) и к вождям в частности (5). Назначение ст. 4 не в том, чтобы оправдать простой народ. Вернее будет сказать, что оба стиха в совокупности показывают, что не осталось ни одной социальной прослойки, которая не была бы виновной, хотя вина вождей, несомненно, больше в силу их особой ответственности. Им предстоит всем вместе подвергнуться заслуженному наказанию (6).

И вот Господь оправдывает Свое намерение покарать их (7–13). Существует главное объяснение Его права поступить таким образом. Оно заключается в самой идее завета, понятого как обычный договор, в котором сильному предоставляется право назначить наказание более слабому в случае невыполнения им условий договора. В завете между Богом и Израилем Господу принадлежит право – и здесь не требуется обоснований – применить самую строгую меру наказания. Податель жизни может вновь отнять ее. Он объясняет, почему в данном случае приговор справедлив (9). Вновь используется метафора блудницы (8) и выдвигается обвинение в лживости, в частности, касающееся пророков (11–13). Эта ложь абсолютна, ложь о Самом Боге, объявляющая Его безразличным к злу (12). Не следует недооценивать серьезность ложного учения о Боге.

В следующем отрывке дается еще более яркое изображение могущества врага, хотя Вавилон все еще не называется (14–19). Здесь важно показать, что Сам Господь посылает эту катастрофу как исполнение Своего слова (14) и что разрушению подвергнется все, даже бывшее некогда хорошим. В ст. 17 упоминается все, что имеет отношение к благословению, посланному Богом Израилю (см.: Втор. 7:13). Появление Вавилона означает, что Господь отбирает это благословение, превращая его в так называемое заветное проклятие (см.: Втор. 28:15–68). К грядущей катастрофе теперь причислен и период плена (19). Это результат наказания, но это также и один из тех проблесков надежды, который иногда встречается в судных пророчествах Иеремии (18; ср.: 4:27; 5:10).

Теперь Господь говорит о том, что Он Единственный источник всех благ для Израиля. Страх, который должен испытывать Его народ (22), – это просто правильное поклонение, так как поклонение обязательно включает в себя страх и трепет, если это поклонение Тому, Кто всемогущ. Следует поклоняться Богу, во–первых, потому что Он Создатель (22), а во–вторых, потому что Он – Тот, Кто дарует жизнь и всяческие блага Своему народу; в этом суть ст. 24–25, которые перекликаются со ст. 17.

Внимание Иеремии переключается (как уже было однажды) на угнетение слабых власть имущими в Иудее (26–28; ср.: 2:34). Богатые не только эксплуатируют бедных, но даже извращают судебные разбирательства (28; ср.: Исх.23:6–8). Такое неуважение к правосудию – тоже ложь. Ведь истина, заключенная в завете с Богом, существует не только на словах, но означает правильно построенные отношения, и не только с Самим Богом, но и между людьми, связанными с Ним заветом. Истина лежит не только в области понятий, но также познается в делах. В Новом Завете это выражено тоже достаточно сильно в учении о том, что «вера без дел мертва» (Иак. 2:26; ср.: Рим. 12). Высшее проявление истины – это Сам Иисус Христос (Ин. 14:6); истина – это действительно слово, но слово, ставшее плотью в человеческих взаимоотношениях. Эгоизм и истина несовместимы.

Глава заканчивается тем, что Господь повторяет оправдания Своего наказания для народа (29); в последних строках обличаются пророки и священники, которые учат лжи, и весь народ за то, что он по собственному желанию принимает эту ложь (30).

Эти ужасающие слова читаются теперь в церкви Христовой, в которой людей уже ничто не отделяет от любви Господа (Рим. 8:38–39). Это значит, что и нам стоит не терять бдительности и не ожесточать сердец против заповедей Бога.

Глава возвращает нас к сценам паники, уже знакомым по гл. 4. Упоминаются названия мест, расположенных неподалеку от Иерусалима (Вениамин – это страна, располагавшаяся к северу от Иерусалима; Фекоя лежала в южном направлении, а точное местонахождение Бефкарема не установлено). Иерусалим здесь изображен в образе женщины (Дочь Сиона), которая уверена в своей красоте, но вот–вот должна подвергнуться насилию со стороны захватчиков (это подразумевается терминами в ст. За, где слово пастухи, вероятно, относится к правителям Вавилона). Подобный образ встречался в 4:30. Слова в ст. 4–5 принадлежат нападающим вавилонянам.

Остальная часть этой главы разделена на предсказания, полученные от Бога. Первое (6–8) затрагивает тему жестокого угнетения слабых в Иудее (ср.: 5:26–28) и называет ее состояние болезнью. Люди, хранящие завет, достойны всяческого уважения, у того же, кто нарушил его, поражены все стороны жизни. Эта метафора будет часто повторяться.

Во втором пророчестве (7–15) слова о том, что остаток будет собран, не привносят оттенка надежды, как в остальных случаях (4:27; 5:10; ср.: Ис. 17:4–6, где собирание – это акт суда). Весь отрывок звучит в этом тоне (10–15). Как развращенность народа была абсолютной, включая все слои общества (см.: 5:3–5), так и наказание будет всеобщим; отсюда ужас, звучащий в ст. 11–12. В ст. 13, прежде чем внимание будет обращено к пророкам и священникам, вновь обвиняется весь народ. Ст. 14 – это центральная часть обвинения против лживых вождей. Они полностью исказили истину, заставив других поверить лжи о Боге, будто Он не противник зла. Именно эта ложь стала раной целого общества; грех и скорби народа проистекают именно от этого. Народ остается неисцеленным. Люди не раскаялись и за это будут повержены (15б).

Третье пророчество (16–20) начинается с призыва Господа искать пути древние, то есть именно тот стиль жизни, который был предписан Господом, известный с тех пор, как Он открыл Себя и Свои пути в завете на горе Синай (Исх. 19 – 24). В них заключается жизнь (Втор. 30:16). Тем не менее здесь этот призыв служит лишь тому, чтобы продемонстрировать человеческое упрямство. Они не станут ни идти путями древними, ни прислушиваться к стражам, то есть к истинным пророкам, которые понуждают их поступать по истине (16–17). Господь призывает свидетелей (в соответствии с представлением о завете как о договоре; ср.: Втор. 30:19; 32:1), чтобы они увидели, что судьба, постигшая этот народ, целиком дело их рук (19). Наконец, Он отвергает поклонение, которое совершается формально и не исходит из сердца. Здесь проявляется другая сторона лживости Иудеи: величайшим злом является не только поклонение другим богам, но и неискреннее поклонение Богу. Эта тема встречается у всех пророков (Ис. 1; Ам. 5:21–25; Мих. 6:6–8).

Краткое пророчество (21) вновь напоминает о тотальности грядущей катастрофы, которая коснется близких и друзей каждого человека.

Затем Господь вновь обрисовывает ярость и силу приближающейся армии. В ст. 24 в уста людей вложены слова о мучительном страхе, напоминающие слова самого Иеремии (4:19). Страх охватывает их по мере того, как они осознают, что не существует способа избежать суда.

Финальные слова главы обращены к Иеремии. Образ строится на аналогии с плавкой серебра, когда вначале плавят руду, а затем очищают серебро от примеси свинца, с которым оно часто бывает соединено. По множеству различных причин процесс очистки может оказаться неудачным, и в таком случае получить чистое серебро будет невозможно. В результате получается отверженное серебро. Так и Израиль, несмотря на все попытки Господа помочь ему стать истинным народом завета, будет отвергнут.

Тема так называемой «храмовой речи»

Иеремии – ложное упование на чужих богов. Это центральная тема проповедей Иеремии и на самом деле может быть названа разновидностью проповеди из 26:1–6, которая датируется началом правления царя Иоакима. Очевидно, в это время Иеремия все еще проповедовал покаяние.

Храм был средоточием жизни в Иудее. Иеремия встал в одном из проходов храмовых ворот, сквозь которые проходило огромное количество народу (2), возможно, стекавшегося на празднование одного из главных годовых праздников (Исх. 23:14–17). Таким образом, эта проповедь была откровенным вызовом официальной религии и религиозной практике множества людей. Этот поступок требовал недюжинного мужества (как показывает отчет в гл. 26).

Суть проповеди выражена в ст. 3–11. Иеремия призывает народ к покаянию, объяснив, что их подстерегает смертельная опасность, которой все еще можно избежать (3). Он высмеивает бессмысленность современных ритуалов (4) и говорит, что истинная религия состоит из дел, а не только из исполнения религиозных обрядов (5–6; ср. коммент. к 5:20–28). В основании правильных поступков лежат хорошо известные законы, данные Господом в завете; в ст. 9 в списке грехов религиозных (поклонение чужим богам) и социальных есть намек на десять заповедей (Исх. 20:2–17). Иными словами, если народ Иудеи живет таким образом, его упование на Бога является безосновательным.

Большая часть проблемы заключена в ложном уповании на то, что само по себе обладание Храмом и исполнение ритуалов спасительны. Позаимствовав суеверия у жителей Ханаана, народ пребывает в убеждении, что это дает ему своего рода гарантию постоянного присутствия и защиты Господа. Иеремия на примере неприятного инцидента показывает им безосновательность таких взглядов (12–15). Силом, где пребывала скиния, бывший главным святилищем для всего Израиля задолго до Иерусалима, теперь прекратил существование, очевидно, пав жертвой филистимлян. Если пал Силом, почему должен устоять Иерусалим? И современным верующим следует помнить, что не святилище защищает нас от различных бед, но живая вера в истинного Бога.

Храмовая проповедь заканчивается обращением к самому Иеремии: больше ему нельзя молиться за народ (16). Это в самом деле поразительно, ведь молиться за соплеменников было одной из пророческих обязанностей (ср.: Быт. 20:7; Исх. 32:9–14). Однако запрет будет неоднократно повторен Иеремии (11:14; 14:11; 15:1). Таков один из способов Господа показать народу, что Его терпение истощилось. (Неоднократно повторяющийся призыв покаяться остался без внимания, что в конечном итоге и привело к суду.)

Далее следует отрывок, дающий некоторое представление о местных обрядах идолопоклонства, когда совершались предложения еды и питья ханаанской богине Астарте. Пирожки по форме могли напоминать ее. В приготовлении участвовала вся семья, что было признаком всеобщей развращенности народа. Грех взрастил в себе семена собственного наказания (19).

Господь объявил народу, что обратит на него Свой гнев, и припомнил, как целые поколения упорствовали против Него. Этот отрывок созвучен с храмовой речью резкой критикой формальных ритуалов (22). Здесь подразумевается, что Бог не обязан говорить, получив жертву, равно как говоря с людьми, Он не настаивает на получении жертвы. Отрывок заканчивается знаком оплакивания, предсказывающим скорую гибель народа (29; ср.: 16:6; Мих. 1:16)

При нечестивом царе Манасии по его приказу во дворах дома Господня были установлены жертвенники языческим богам (Иер. 7:30). Таким образом Храм подвергался осквернению (см.: 4Цар. 21:3,5–7). Хуже того, в месте под названием Тофет идолопоклонники, почитавшие Молоха, приносили ему в жертву детей. Тофет находился в юго–восточной части Енномовой долины. По некоторым данным, слово «тофет» означало «гарь» или «очаг». Царь Иосия запретил эти отвратительные Богу жертвоприношения, но грех еще не был искуплен. Следуя примеру язычников, некоторые иудеи также стали приносить в жертву Яхве «сыновей своих и дочерей» (см.: Исх. 19:2 и 12; ср.: Мих. 6:7). Должен наступить день, когда этот грех искупится страданиями иудеев. Тофет и Енномова долина будут названы «долиною убийства», потому что там станут хоронить убитых в Иерусалиме, когда места на кладбищах будут переполнены (Иер. 7:32). Смерть без ритуального погребения считалась страшным проклятием (Иер. 7:33; см.: Втор. 28:26). Так даже мертвые не избегнут кары. Их тела будут выброшены из могил. (Очевидно, завоеватели разорят могилы в поисках сокровищ либо из чувства мести.) А солнце, луна и звезды, которым иудеи поклонялись при жизни, станут равнодушно взирать с высоты на их посмертный позор.

Этот отрывок начинается с краткого (4–7) повторения темы «совращения», «возвращения» и «обращения» (в еврейском языке все эти слова переданы одним и тем же глаголом; ср. также гл. 3). Иудея обвиняется в постоянном отступничестве (5б) в противоположность покаянию, к которому призывает ее Бог. Противоестественность ее поведения иллюстрируется на примере птиц, которые руководствуются данным им Богом инстинктом, зная время и место своих перелетов. А люди утратили данное им от рождения чувство Бога. Они не осознают, что пришла пора вернуться к Богу. Похожие высказывания встречаются в притчах у Екклесиаста (напр., см.: Екк. 3).

Пророк продолжает свои рассуждения о мудрости, горько упрекая иудеев, считавших себя мудрыми (8:8) на основании того, что им дан письменный закон и право на объяснение его. Вероятнее всего речь шла о священниках (ср.: ст. 10), а не об особом классе людей наподобие «книжников» в Новом Завете. Однако слова Иеремии направлены против тех, кто, будучи в ответе за верное учение в Иудее, извратил закон в личных целях, продолжая заявлять, что поясняет его. Учение – это Тора, одновременно закон, данный в моисеевом завете, и указания к нему. Главы семей несли общую ответственность (см.: Исх. 13:14–16), а священники – личную (Втор. 31:9–13). Извращение закона происходило из–за сознательного пренебрежения к нему, что должно было служить личным целям учителей (10б). Те, кто учит Божьему слову, несут тяжелейшую ответственность и никогда не бывают свободны от этих моральных опасностей, и даже от особого суда Божьего (ср.: Лк. 17:2; 1Тим. 1:7). (Ст. 10–12 очень напоминают 6:12–15; см. коммент. к ним.) Ст. 13 служит напоминанием о том, что фальсификация истины не может долго продолжаться без ужасных последствий.

Посреди обвинительной речи помещен другой отрывок (14–17), изображающий приближение врага и возникшую в связи с этим панику (ср.: 4:5–6,13–15). Ст. 15 содержит слова тех, кто был обманут лжепророками и учителями.

Последний раздел главы (18–22) рисует отчаяние, охватившее пророка. С горестным воплем обращается он к Богу (4:19), сострадая своему народу (8:18–19). Обещание, данное некогда Богом царю Давиду через пророка Нафана (2Цар. 7:11–16), внушало иудеям уверенность, что Господь не оставит их и пошлет победу над всеми врагами (Пс. 2). Храм Иерусалима казался иудеям безусловной гарантией их безопасности в любом случае (см. коммент. к 7:1–15). Это во многом объясняет их слова в первой половине ст. 19. Господь отвечает им знакомым обвинением, но иудеи продолжают сетовать на свои страдания в выражениях, напоминающих сюжет четырнадцатой главы о засухе. Последние два стиха произносятся вновь от лица Иеремии, который не в силах отделить себя от страданий Иудеи. Мрак и ужас объяли его, и пророк мечется в поисках возможного исцеления для своего народа. В ст. 22 это выражено иносказательно. Галаад (восточная часть Иордании) славился своим бальзамом (смолой мастикового дерева), который обладал великолепными заживляющими свойствами. Но для того чтобы исцелить болезнь иудейского народа, требовалось более радикальное лечение.

Из последних слов ст. 3 становится понятно, что речь идет от лица Господа, хотя вначале кажется, что говорит Иеремия (который скорее стал бы искать в пустыне пристанище для путников; ст. 2). Мы уже неоднократно могли заметить, насколько близко к сердцу принимает Иеремия страдания своего народа. Данный отрывок также показывает его переживания, на этот раз вызванные его сочувствием к боли Господа. Это еще одна сторона посреднической роли Иеремии.

Причина страданий Бога, которые разделяет Его пророк, – в лживости народа. Насколько они погрязли во лжи, показано в ст. 2 и 3 (лживость подразумевает нечестность, напр., нарушение супружеской верности). В ст. 4–8 дан портрет лжи. Чтобы обрисовать нечестность, используется широкий набор слов (прелюбодеи, вероломные, ложь, неправда). Ложь вошла в привычку (5), поэтому люди стали неспособными ни на что другое. И не осталось никаких честных отношений, даже обусловленных узами родства (4–5). Эта картина совершенно противоположна тому, как должно выглядеть общество, построенное на завете. Божьи цели касались народа, который был бы честным и был бы благословлен в своей честности. Что это так, сейчас понимают даже в самых развращенных обществах. В Иудее Его намерения оказались совершенно неисполнимыми. Когда завет на самом деле не существует, не существует иного выбора, как только положить этому формальный конец (9). Похоже, что результат «плавки» оказался неутешительным (ср.: 6:29).

Плач в ст. 10 опять может принадлежать либо Господу, либо Иеремии, либо им обоим. Запустение воцарится в горах и на пастбищах, вначале коснувшись птиц и зверей, а затем дойдя до городов и, наконец, до Иерусалима. Катастрофа будет всеобщей.

В предыдущих высказываниях (8:8–9) была представлена ложная мудрость, которая основывалась на простом обладании законом. Теперь Иеремия задает риторический вопрос (12): «Есть ли такой мудрец, который понял бы… за что погибла страна и выжжена, как пустыня?» (Это высказывание могло относиться ко времени после первого нападения Навуходоносора на Иерусалим; 4Цар. 24:1,10–11.) За вопросом следует ответ Господа, гласящий, что вся необходимая им мудрость находится в законе, который они сознательно отвергают. В результате их ждет плен (16).

Гибель Иудеи предопределена, остается только оплакивать свою судьбу. Плакальщицы были профессиональными. Тем не менее не следует думать, что описанный здесь плач – искусственный; он будет достаточно настоящим, а профессиональным плакальщицам будет предоставлено достаточно возможностей, чтобы обучить других этому ремеслу (20). Призрачный образ ст. 21 означает смерть, вероятно, в соответствии с ханаанской мифологией, и в этом заключена ирония пророка, направленная на поклонение народа ханаанским богам. В ст. 21 и 22 говорится, что смерть будет везде: внутри, снаружи – повсюду, куда ни упадет взгляд.

Отдельное высказывание (23–24) настоятельно подчеркивает, что все хорошее, – будь то мудрость, сила или богатство, – не заложено в природе человеческой, но подается одним лишь Богом. Качества, обрисованные в ст. 24б, это те, которые Он Сам представил в завете. Милость лежит в основе всего, это та преданная любовь, которая связывает Бога с Его народом и заставляет Его заботиться о нем. Суд и правда – это то, к чему Он стремится ради правильных отношений между теми, кто связан с Ним заветом, и между Ним и ими. Когда Господь говорит, что это благоугодно Ему (24), это означает, что те же качества должны проявлять связанные с Ним заветом.

Последний отрывок говорит о том, что некоторые народы в свой черед пострадают от руки Вавилона (ср.: 27:3; 46:2). Здесь также показано, что практика обрезания существовала не только у иудеев. Но этот ритуал вовсе не помогал стать ближе к Богу. У иудеев обрезание было знаком их завета с Богом (ср.: Быт. 7:10), но одно плотское обрезание не многое изменило. Поэтому в день суда этот знак будет бесполезен (см. также: 4:4).

Тут прерывается пророчество о вавилонском пленении. Первые 16 стихов гл. 10 посвящены проблеме идолопоклонства.

В этом отрывке истинный Бог противопоставляется бесполезным идолам. Господь обращается ко всему дому Израилеву, то есть и к Северному царству, которое уже было уведено в плен ассирийцами. Огромные языческие храмы и их идолы внушали многим иудеям пагубную мысль о том, что языческие боги могут быть могущественнее Господа. Но истинная власть у Бога, и бессмысленно бояться лжебогов или надеяться на их помощь (2, 5). Пророк старается объяснить иудеям абсурдность языческих уставов. С насмешкой описывает пророк процесс изготовления идолов человеческими руками (3–5). Как глупо поклоняться чему–либо тварному! Даже небесные светила сотворены Богом, поэтому безумием было бы страшиться знамений небесных подобно язычникам (2). Единственный истинный Бог достоин поклонения, ибо Он сотворил все в этом мире, и «во всех царствах… нет подобного Тебе» (7). Под мудрецами народов пророк мог подразумевать волхвов и астрологов, о которых говорится и в Книге Пророка Даниила. Отметим, что ст. 11 – единственный среди стихов – написан на арамейском, а не на еврейском языке. Арамейский был в те времена государственным языком Вавилона, а также языком торговцев и деловых людей. Скорее всего, в этом стихе Сам Господь через пророка обращается к язычникам, используя понятный им язык. Он говорит язычникам о недолговечности их лжебогов. В отличие от них Господь является Творцом этого мира, и Его убоится любой человек (7). Это означает, что Бог достоин благоговейного поклонения. Таков смысл «страха Господня» в отличие от ужаса, который язычники испытывают перед своими жестокими идолами. Бог назван долей Иакова (16) потому, что принадлежит народу, который Он Сам Себе избрал, а Израиль – жезл наследия Его. Такая форма взаимоотношений подразумевает взаимную любовь и заботу. Об этом очень много сказано во Второзаконии (та же мысль прослеживается во Втор. 4:20, а также на протяжении всей книги, являясь важной частью выражения заветных отношений). Именно таково промышление Бога о Своем народе. Безумие со стороны человеческих существ возлагать надежды на кого–то еще – это может кончиться только разочарованием и гибелью.

Очередное мрачное высказывание возвещает пленение победоносным врагом (17–18). За этим следуют слова Иеремии (19–25), в которых он вновь выражает свою боль по поводу надвигающейся трагедии. И вновь он использует метафоры ран и болезней (ср.: 4:19–21), которые уже использовал ранее в своих обращениях к Иудее (6:7; ср.: 8:15,22). Здесь тоже боль Иеремии – это боль Иудеи. Его сыновья (20) – это не его дети в буквальном смысле, поскольку ему было запрещено иметь детей (16:2). Изливая боль, пророк не в силах сдержать гнев при мысли о безответственных вождях (пастырях), которые утратили разум и перестали искать Господа. В этом смысле его опыт показывает, какими должны быть настоящие вожди.

Молитва (23–25) – это тоже молитва народа, выраженная Иеремией (отметим ее сходство с Пс. 78:6–7, где народ молится об избавлении от врага, в данном случае, возможно, того же Вавилона). Она говорит о принятии «исправления» или наказания – намек на то, что наказание видится именно таким и что жизнь после плена все же обещана (ср.: 24:5–7). Иеремия мог также молиться о себе, прося об исправлении, поскольку сознавал, как и все набожные люди, скоротечность человеческой жизни. В двух случаях Господь на самом деле отчитал его (12:5; 15:9).

В этом отрывке говорится о завете яснее, чем где–либо в других главах Книги Пророка Иеремии. Завет сей (2–3) – это договор, заключенный некогда между Богом и Израилем на горе Синай (Исх. 19:24) и регулярно обновляемый чтением Его законов (Втор. 31:9–13). Эту речь Иеремия, скорее всего, произносил в те дни, когда производилось обновление завета, возможно, в период правления царя Иосии (4Цар. 23:1–3) или позднее. Завет включал в себя, во–первых, спасение Богом Своего народа – Он спас иудеев от Египта и дал им землю Ханаанскую (4а; ср.: Втор. 4:20), во–вторых, им были даны заповеди (4а; ср.: Втор. 11:1) и, наконец, клятва (5а; ср.: Втор. 1:8), которая гарантировала определенные отношения с Богом (4в – типичная формулировка завета, ср.: Лев. 26:12) и благосостояние иудеев (5б; ср.: Исх. 3:8). Таким образом, исполнением условий завета должно было стать либо благословение, либо проклятие. Отсюда фразы из ст. 3, 8 (Втор. 27:15–26; 28:15–68; 28:1–14 о благословении). Из этого видно, насколько молитва Иеремии обусловлена устоявшейся традицией. Цель ст. 1–5 – покаяние; ст. 6–8 содержат приговор о том, что, если завет нарушен, иудеев ждет проклятие, как и было обусловлено ранее.

Ст. 9–13 вскрывают причину, почему секира была положена при корнях Иудеи. Мысль о заговоре означает, что продолжало существовать соглашение между Иудеей и Израилем противостоять Господу, и существовало в течение многих поколений. Теперь близился конец этому, поскольку народ далек от того, чтобы обратиться к Богу, и будет продолжать взывать к своим идолам, но безрезультатно. Ст. 13 содержит намек на многобожие Ханаана (ср.: 2:28) – своего рода религиозную неразборчивость. Какое безумие променять славу (2:11) на позор (13б)!

Повторяется окончательный приговор (14–17; ср.: 7:16), теперь в поэтических выражениях. Мой возлюбленный – это Иудея (ср.: 12:7), однако здесь звучит ирония – возлюбленный не имеет никаких прав в Божьем доме, его жертвы лишь обличают лживость его сердца. Оливковое дерево – это символ процветания, которое могло бы быть даровано ему, но не будет.

Эти слова Иеремии одновременно говорят нам многое о различных отношениях между Богом и Его народом и служат предостережением – не принимать такие отношения как нечто само собой разумеющееся.

Пророку Иеремии принадлежат несколько молитв, иногда называемых «исповедями», в которых он старался выразить обуревавшие его чувства (см.: «Вступление»). Данный отрывок содержит первую из таких исповедей, точнее сказать, первые две (11:18–23; 12:1–6). В них Иеремия сетует на выпавшие ему страдания, вызванные его пророческим призванием. На его призывы к покаянию иудеи отвечали все возрастающей враждебностью. Его готовились отравить, но Господь открыл ему это, чем спас Своего пророка (11:18–19; ср.: 1:8; 17:19). Заговор оказался для Иеремии полнейшей неожиданностью. Глубоко потрясенный, пророк воззвал к Богу об отмщении врагам (11:20). Очевидно, в смерти Иеремии были заинтересованы прежде всего представители гражданской и духовной власти. Священников не устраивала критика существующей религиозной практики (7:1 – 15). Тем более, что критика исходила из уст человека, который был «своим» по происхождению (1:1). Пророк был воистину не принят в своем отечестве (Лк. 4:24). Итак, он просит о восстановлении справедливости (ср.: Пс.7:10), и Господь ободряет его (21–23) в выражениях, напоминающих Его слова в 1:17–19.

Вторая исповедь (12:1–4) сопоставляет страдания Иеремии и страдания, которые всегда выпадают на долю невинных. Начало исповеди похоже на Пс. 72, посвященный страданиям невинных, в то время как нечестивые процветают. В этом есть некий элемент обвинения Богу, Который не помешал, а даже способствовал такому положению вещей (2а). Здесь получает свое выражение чувство одиночества, которое Иеремия испытывал в связи с пророческой деятельностью (ср.: 15:17), и разочарование от того, что суд Божий, который ему было велено возвестить, еще не настал. (Более сорока лет прошло со времени его призыва в 627 г. до н. э. и до окончательного падения Иерусалима в 586 г. до н. э.) Ст. 3 похож на 11:20, как молитва о том, чтобы Господь не позволял считать Себя несправедливым, что следует из ст. 1. Засуха, о которой Иеремия упоминает в разных местах, есть знак того, что человеческое зло не осталось без последствий (4а), хотя люди сами пока остаются безнаказанными и отрицают возможность Божьего суда (4б), в чем проявляется основная часть «вероломства», характеризующего народ.

Ответ Господа (5), по–видимому, означает, что Иеремия уже впал в нерешительность, хотя впереди его ожидают еще более страшные вещи. Это всегда будет оставаться частью его призвания, и он должен продолжать верить Богу. Господь продолжает увещевать его не сдаваться, не верить близким, когда они хорошо говорят о нем (6). Они еще предадут его. Тот, кто хранит верность, может рассчитывать только на верность Бога.

Подобно Иеремии, Господь был знаком с предательством близких Своих (7–13). Его собственный дом, Иудея, злобно обратился против Него (8). В свою очередь Он также обратился против них (7–8в). Ряд метафор говорит о тесных узах между Ним и народом: Мой дом, Мой удел (ср.: 2:7), любимый участок, виноградник. Конечно же, Тот, Кто употребляет такие выражения, говоря о Своем народе, пойдет на все, чтобы позаботиться о нем и защитить его. Однако провал оказался полным. То, что было плодоносным, станет пустыней; пастухи (т.е. чужеземные правители, 10) придут, чтобы разрушить все. Более того, это будет делом рук Самого Бога (12б), и Его проклятие будет означать, что земля больше никогда не сможет принести плоды (13).

В современном мире существуют параллели с идолопоклонничеством Иудеи – это слепая вера в «рыночные силы» и погоня за экономическим процветанием.

Иеремия был призван Богом возвещать Его волю не только Иудее, но и языческим народам (1:10), которых также ждет наказание и обновление. Данный отрывок объявляет вначале, что те народы, руками которых Бог станет судить Иудею, в свою очередь также подвергнутся суду, их выгонят из их отчизны (исторгну, ср.: 1:10). Однако замечательно то, что, с другой стороны, в наказании пленом Иудеи заложена надежда (3:14–18), а теперь она распространяется и на остальных. Если другие народы обратятся в истинную веру, они тоже смогут пользоваться преимуществами Божьего народа. Это необычный момент у Иеремии, но одновременно часть ветхозаветного откровения о том, что в конце концов спасение ждет все народы (ср.:Ис. 19:23–25; 40:5).

Пророки не всегда действовали посредством слов. Когда слова становились бессильными, совершались некие символические действия, чтобы привлечь к себе внимание и заставить задуматься (ср. два последних знамения в доме горшечника: гл. 18, 19, а также: Ис. 20:1–6). Когда слово Божье получает одновременно словесное и видимое выражение, это вдвойне усиливает их воздействие и эффективность. В этой главе мы видим пять таких знаков: льняной пояс, мехи для вина, стадо, роженицу, поле. Все эти знаки говорят об отвержении Богом иудейского народа.

Льняной пояс, который носил Иеремия, символизирует чрезвычайную близость между Богом и Его народом (11). Затем пояс был спрятан в расселине скалы у Евфрата. Вероятней всего, имелось в виду местечко Фара, которое находилось неподалеку от Анафофа, родного города пророка. Слово «Фара» может означать Евфрат и таким образом подразумевает связь с месопотамской империей. Это, очевидно, намек на то, что Иудея приняла ассирийскую религию, или указание на угрозу плена в Вавилоне. (На самом деле плен принесет скорее возрождение, чем разрушение; см.: 24:5–7.) Многие дни в ст. 6 означают, что иудеи много дней пребывали в грехах (ср.: ст. 10). Несомненно, этот грех и был причиной их гибели.

В ст. 12 странное высказывание Иеремии вызвано тем, что пророку пришлось прибегнуть к языку притчи. Он сравнивает иудеев с пустым сосудом, который станет вместилищем Божьего гнева. Вино и опьянение в Писании часто символизируют ярость, суд, безумие (12а). Смятение народа, вызванное карой Божьей, сравнивается с опьянением не только здесь (25:15–16). Вожди народа сами поведут его навстречу гибели и за это будут наказаны строже остальных (ср.: 22:18–19,24–27; 4Цар. 24:1–4,8–17; 25).

Остальная часть гл. 13 посвящена трем различным темам. Ст. 15–17 обращены ко всей Иудее в целом. Пророк продолжает увещевать иудейский народ. Темнота и мрак – это классические символы обреченности и бедствия (ср.: Иез. 30:3; Ис. 9:1–2; Ам. 5:18). В древности люди боялись темноты, так как способы искусственного освещения были весьма несовершенны и ограничены. Тьма ассоциировалась со страхом и смертью. Как видим, Иеремия все еще питал сладкую надежду уговорить соплеменников покаяться. Если же они и на этот раз не послушают пророка, ему останется лишь оплакивать их злосчастную судьбу. Оплакивание гибнущего народа встречалось уже и раньше (ср.: 9:1).

Второй отрывок содержит обращение Иеремии к царю и царице лично. Очевидно, это царь Иехония и его мать Нехушта, вдова Иоакима (4Цар. 24:8). В те времена существовал официальный титул царицы–матери, занимавшей второе после царя место в стране (3Цар. 15:13). Пророк призывает их смириться и приготовиться к пленению, он предупреждает, что Иудея будет опустошена, а города, лежавшие к югу от Иерусалима, падут еще раньше (19).

Последнее пророчество обращено к вождям народа (20–27). Иеремия вновь употребляет сравнение с женщиной (дочь Сиона). Пророк высмеивает «дружбу» Иудеи с вавилонянами (ср.: 4Цар. 20; Ис. 39:1–7). Постоянно заключая неугодные Богу военно–политические союзы, иудеи сами навлекли на себя агрессию ассирийцев. Предстоящие страдания сравниваются с муками роженицы. За свои грехи Иудея подвергнется разорению и сраму (22, 26–27). Вновь используется метафора блудодеяния для описания духовных непотребств и отступничества от Бога (27; ср.: 2:20). Все женские образы даны Иеремией бессистемно и являются ярким примером его поэтического таланта. В финальных строках дан образ ритуальной нечистоты. Из–за того, что иудеи осквернились идолопоклонством, они стали мерзки для Бога, «нечисты» в Его глазах (Доколе же?). Вопрос этот риторический; сила ст. 23 в том, что Иудея не способна измениться.

В древнем Израиле никогда нельзя было быть уверенным в наличии воды. Огромные колодези (3), высеченные в камне и облицованные («разрушенные колодези» в 2:13 – это те, чья облицовка была повреждена), накапливали воду во время сезона дождей и могли служить источниками воды во время засухи. Тем не менее в данном случае засуха длинная и жестокая. В наши времена также печально известны страшные последствия такого несчастья.

Итак, поскольку вода была жизненно необходима, ее изобилие считалось Божьим благословением, а засуха, напротив, была одним из ветхозаветных проклятий. Засухой Господь угрожал народу в случае неповиновения (см.: Лев. 26:18–19; Втор. 28:12,24). Точная дата описанной здесь засухи неизвестна. Судя по соседству мена и голода в ст. 12, это происходило перед самым нашествием вавилонской армии.

Описание засухи переходит в молитву измученных людей, признающих свою вину и через пророка обращающихся к Богу за помощью. Эта молитва напоминает псалмы – «плачи» (напр., Пс.43). С момента исхода из Египта Господь был Спасителем и надеждой Израиля, однако теперь Он отказывается помочь иудеям, чтобы они осознали свою вину. Они в отчаянии оттого, что Единственный их Помощник отказывает им в помощи. Ответ Господа звучит пугающе. Он обращается к народу сему, избегая говорить «Мой народ» (9; ср.: 9:7).

Запрет на молитву (11; ср.: 7:16; 11:14) в данном случае означает, что Господь не отменит обещанного наказания и станет безжалостно истреблять их не только мечом войны, но и засухой и голодом, моровой язвой. Эти бедствия перекликаются с проклятиями из Втор. 28:15–68.

Очевидно, лжепророки призывали народ Иудеи не бояться именно этих проклятий, обещанных в случае нарушения завета. Такие пророки могли сыграть роковую роль в судьбе целого народа, поэтому лжеучительство считалось одним из наиболее гнусных преступлений (15–16).

В ст. 17–18 Господь через Иеремию вновь оплакивает судьбу непокорного народа. Хотя Он и собирается покарать Иуду, страдания людей не оставляют Его безучастным.

Следующая дальше молитва вновь перекликается со строками некоторых псалмов (14:19–22; ср.: Пс. 73; 78) и выражает протест против страшной кары, уготованной иудеям. Пророк кается от имени всего народа и умоляет не разрывать «завета… с нами», хотя Господь уже запретил ему молиться об иудеях (11), так как в устах Иеремии, верного израильтянина, сама молитва могла звучать как обещание милости (см. ниже: 15:19–21).

В ответ на молитву Иеремии в 14:19–22 Господь повторяет, что суд неизбежен. Моисей и Самуил упоминаются здесь не случайно. Моисей молитвами отвратил от народа гнев Божий (Исх. 32:9–14; Чис. 14:11–20; Втор. 9:18–20). Благодаря Самуилу были побеждены враги иудеев (1Цар. 7:5–11; 12:10–25). Но теперь судьба народа предрешена. Каждого ждет гибель: смерть от болезни, гибель от меча, от голода, а для тех, кто выживет, – плен. Описание предстоящих ужасных бедствий усиливается в конце ст. 3, где все мироздание, кажется, готово послужить Божьему намерению изгнать неверный народ с земли, которую Он им некогда отдал.

Упоминание в тексте царя Манассии отсылает нас к эпизоду в 4Цар. 23:26. Хотя иудеи веками оскорбляли Бога нечестием, царь Манассия стал как бы воплощением греха отступничества в самом крайнем его проявлении. Манассия принес в жертву Ваалу собственного сына (см.: 4Цар. 21:6,16).

Ст. 5–9 можно понять так, что судьба Иерусалима решена – слишком поздно, иудеи уже доказали, что недостойны завета (6а, 7в). Вместо того чтобы устремляться к Богу, они оставили Его (ср.: 3:11–14). Угроза всеобщей гибели полностью противоречит обещанию, данному некогда Аврааму (8; ср.: Быт. 22:17). Родившая семерых здесь – символ полноты материнского счастья, но теперь она «испускает дыхание свое», «постыжена и посрамлена» (9).

Итак, вновь перед нами сетования Иеремии, горько жалующегося на свою нелегкую судьбу пророка. Сограждане ненавидят и проклинают его за все, что он им говорит. Они относятся к нему так, словно он презренный ростовщик (10). Ст. 10–21 построены как два сетования пророка, обращенные к Господу. (На ст. 10 отвечает ст. 11; на ст. 15–18 отвечают ст. 19–21.) Иеремия проклинает тот день, когда он родился, тем самым подвергая сомнению персональную заботу о нем Господа Бога (10; ср.: 20:14–18; 1:17–19). В ответ Господь заверяет пророка, что его ждет признание сегодняшними врагами. Это обещание исполнилось, когда к опальному пророку стал обращаться за советом царь Седекия (37:3).

Вопрос в ст. 12 звучит риторически, подчеркивая гибельность и неотвратимость грядущей кары. Железо, добываемое в северных горах, славилось своей твердостью. С ним сравнивается мощная армия Вавилона. Тут же напоминание пророку о том, что «железным столбом и медною стеною… против царей Иуды» поставил его Господь (1:18). Ст. 13–14 подтверждают неотвратимость кары. Воины Вавилона беспрепятственно расхитят имущество иудеев, которые пойдут с ними «в землю, которой… не знаешь», то есть в Вавилон.

Иеремия продолжает сетовать на невыносимость своей жизни, умоляя отомстить его врагам, «гонителям» (15–18). Тут Иеремия использует слова и образы, которые повсеместно встречаются в молитвах об избавлении от вавилонского пленения. Образ неисцеленной раны встречался в 8:22. Фраза об имени Господнем, нареченном на пророке, встречалась ранее в речи иудеев (16; ср: 14:9). Обвинение Бога в обмане перекликается со словами о лжепророках (18; ср. 4:10). Таким образом, можно смело проводить параллель между личным опытом пророка и опытом всего иудейского народа.

Ответ Господа (19–21) Иеремии можно отнести и к народу. Начало ст. 19 очень похоже на молитву Ефрема из 31:18. Ефрем – другое название Израиля. Таким образом, Господь подтверждает Свое обещание «спасать и избавлять» Иеремию, но эти слова можно отнести и на счет всех иудеев, которые вместе с пророком научатся извлекать «драгоценное из ничтожного» (19).

И снова мы видим Иеремию в роли посредника и представителя всех людей.

Можно смело назвать этого пророка истинным духовным вождем, который все силы отдает служению Богу и народу и в этом подобен Христу в период Его земной жизни.

Иеремия уже прибегал к символическим действиям, чтобы привлечь к своим словам внимание сограждан и заставить их прислушаться к тому, что Господь говорит иудеям устами Своего пророка (ср.: 13:1 – 11).Теперь вся жизнь Иеремии превратилась в живое постоянное напоминание о том, что жителей Иудеи ждет неминуемая расплата за их вероломство и нежелание покаяться. В древнем Израиле быть неженатым считалось крайне необычным. Иеремия очень страдал от одиночества. Но то, что он оставался бездетным и холостым, символизировало прекращение всякой нормальной жизни в Иудее. В гл. 4 мы уже видели, как сам священный миг рождения страхом насильственной смерти окрашивается в траурные тона (см.: 4:31). Иметь семью и детей считалось Божьим благословением, дающим человеку возможность продлить свой род. От этого во многом зависело положение человека в обществе (ср.: Втор. 25:5–10; Пс. 126:3–5; 127:3–6). Но на место вчерашнего благословения пришло проклятие.

Кроме того, Иеремии было запрещено принимать участие в принятых у евреев ритуалах погребения и соболезнования. Во–первых, потому, что Сам Господь «отнял от этого народа… милость и сожаление» (5). Во–вторых, это было знаком того, что вскоре смерть станет частым явлением и не будет больше возможности ни хоронить убитых, ни утешать выживших (6–7). Ст. 5 напрямую отсылает нас к условиям завета. Так, слово мир (евр. shalom) обозначает духовное и материальное благополучие, милость (евр. hesed) – любовь – преданность, свойственную отношениям людей завета. Сожаление – другое название милости Божьей в том смысле, в котором это слово часто употребляется в тексте Писания, когда говорится о сострадании и любви к нам Бога (см.: Пс. 50:3; 51:3; Ис. 54:7). Опять же, вместо «Мой народ» Господь говорит этот народ, подчеркивая нарушение завета и Свое отчуждение.

Слова ст. 8–9 по смыслу перекликаются со словами из ст. 1–4. Третье ограничение было наложено на участие в веселье, так как всякое веселье вскоре должно было прекратиться (также см.: 25:10). Вопрос иудеев вызван их нежеланием прислушаться к словам пророка (10). Иеремия вновь напоминает своим соплеменникам, что они согрешили «еще хуже отцов» своих (11 – 12), поэтому грядущий суд справедлив и неизбежен.

Однако суд не означает окончательного разрыва с Богом (ср.: 4:27; 5:18). Тема наказания в гл. 16 чередуется с темой помилования, которое последует после исполнения наказания. Не бесспорно, что стихи здесь следуют в том порядке, в каком их произносил некогда пророк. Вполне вероятно, что Иеремия мог сознательно дополнить пророчества о суде строками, внушающими надежду. Так неожиданно звучат ст. 14–15 после ст. 1–13! Итак, придет день, и Бог вновь окажет милость и выведет сынов Израиля «из земли северной и из всех земель, в которые изгнал их» (15). То, что сейчас Он отказался исполнять обещания, ранее данные иудеям, вовсе не означает, что Он навсегда оставил их. Но будущее спасение (из Вавилона) будет столь чудесным, что затмит в человеческой памяти историю исхода из Египта, которая буквально символизировала Промысл и заботу Бога Спасителя о Своих детях (ср.: Ис. 43:14–19).

Ст. 16–18 возвращают нас к теме суда. Рыболовами и охотниками названы здесь вражеские воины, которые послужат орудием Господнего гнева. И тогда исполнится пророчество Исайи о том, что Иерусалим пострадает «от руки Господней… вдвое за все грехи свои» (ср.: Ис. 40:2).

Заключительные строки содержат клятву Господа в ближайшем будущем («ныне») научить Свой непокорный народ уповать на единственного истинного Бога. Ст. 19–20 можно назвать «вселенской молитвой» Иеремии. Надежду на то, что когда–нибудь все люди обратятся к Господу, можно встретить также в Ис. 2:2–4; Мих. 4:1–2; Авв. 2:14. Это исполнится во Христе, уничтожившем различия между иудеями и язычниками (Гал. 3:27–29), и в Его церкви.

Первые четыре стиха высмеивают иудеев, которые преступили закон и согрешили против веры. В ст. 1 метафорически выражена мысль о том, насколько глубоко проник грех в иудейское общество и «написан железным резцом… на скрижали сердца их» подобно тому, как десять заповедей, данные Моисею на горе Синай, были запечатлены на каменных скрижалях. Рогами, бывшими украшением жертвенников Яхве, украшали и языческие алтари. Своих детей иудеи воспитывали в традициях многобожия, вместо того чтобы учить их вере в истинного Бога, как было заповедано издревле (см.: Втор. 6:7). Поколение за поколением приучалось почитать лжебогов наряду с Господом. Ст. 2 подчеркивает актуальность воспитания молодежи в духе истинной веры.

Моя гора в ст. 3 – это Сион (ср.: 8:19). Строки ст. 3–4 перекликаются с 15:13–14. Далее подчеркивается разница между человеком, который надеется на Господа, и человеком, который рассчитывает на поддержку других людей. Текст этих строк (5–8) удивительно напоминает Пс. 1: «Проклят человек, который надеется на человека… и которого сердце удаляется от Господа». Зато и «благословен человек… которого упование – Господь». Это полностью соответствует условиям завета: Господь благословит всех, соблюдающих заповеди, и проклянет непослушных (см.: Втор. 28). Вообще в условиях завета содержится парадокс, смысл которого могут понять только искренне верующие люди. Для того чтобы достичь процветания, необходимо иногда пренебречь своими интересами и полностью следовать воле Господа (ср.: Мф. 10:39). Этот принцип является ключом к пониманию всего завета. Надо отметить, что Иеремия, хотя и говорил о благосостоянии в этой жизни, вовсе не призывал к погоне за материальным благополучием.

Итак, Господь–сердцеведец испытывает каждого человека, «каждому по пути его» (9, 10; ср. 9:7). В текстах Писания сердце включает в себя очень многое: от состояния ума до характера и наклонностей. Фраза «по плодам дел его» отнюдь не означает, что мы спасаемся делами, но подчеркивает, насколько Господь ясно видит истинную природу каждого человека. Метафора в ст. 11 подчеркивает неразумность попытки стяжать богатство нечестным путем (ср.: 5:26–28). В ст. 12 Иеремия возносит хвалу Господу. В ст. 13 повторяется мысль, что благополучие отступающих от Господа столь же недолговечно, как слова на песке (ср.: Пс. 68:29).

Четвертая исповедь Иеремии созвучна основной теме гл. 17. Свою уверенность в Господе пророк противопоставляет упорному неверию своих противников, которые издеваются над Иеремией (7; 15:16). Пророк просит Бога наказать его врагов, которые в любом случае подлежат проклятию как нарушители заповедей (18; ср.: 5). Вновь, таким образом, поднимается вопрос, нет ли в Иудее хотя бы одного человека, «соблюдающего правду, ищущего истины» (5:1), ради которого Господь «пощадил бы Иерусалим». Возможно, таким человеком был сам пророк, который преданным служением заслужил спасение для себя, а может, и для своего народа (ср.: 15:19–21), судьба которого так волновала Иеремию (16). Пророк подвергался тяжелейшим испытаниям, но зато его непоколебимая надежда на Бога имела уникальное значение для его соплеменников.

Заповедь о субботе предписывала людям завета каждый седьмой день воздерживаться от трудов, посвящая это время Богу, благодаря Его за помощь. Одновременно это было знаком того, что иудеи целиком полагаются на Его помощь (Исх. 20:8–11; ср.: Ам. 8:5). Только верующий мог позволить себе в течение целого дня не зарабатывать на хлеб насущный. В наши дни эта заповедь по–прежнему остается актуальной. Нам совершенно необходимо отрываться от рабочей рутины ради воспоминания о Боге. Господь повелел пророку встать и проповедовать там, где «через ворота» проходило множество людей. Побывав у всех городских ворот, Иеремия получил возможность обратиться с речью к представителям всех социальных слоев: от людей из народа до членов царской семьи. Он напомнил людям о том, что работать в субботу означало бы навлечь на себя Божий гнев, как уже случалось с их отцами. Обещание восставить династию Давида повторяется многократно в различных главах Книги Пророка Иеремии (ср.: 23:5–6).

В следующих двух главах дважды используется метафора глиняного кувшина. Но если притча о горшечнике из гл. 18 демонстрирует высшее право Бога обращаться с иудейским народом по своему усмотрению, то в начале гл. 19 глиняный кувшин, которому надлежит быть разбитым, символизирует неизбежность Божьего суда над Иудеей.

В первой притче Иеремия отправился к дому горшечника по велению свыше и там «наблюдал, как сделанный из глины сосуд развалился в руке» горшечника. Тогда горшечник из той же глины вылепил другой сосуд. На этом примере Господь объявил, что Он волен таким же образом поступить с народом иудейским (1–6), а также с любым другим народом (7). То есть Господь строит Свои отношения с людьми в зависимости от их духовного состояния. Основная же мысль этой притчи состоит в том, что, хотя Бог уже решил наказать иудеев, они все еще могут отвратить несчастье ценой истинного покаяния (11). Даже запоздалое раскаяние вернет людям милость Божью. Подтверждение этой мысли можно встретить в тексте Нового Завета (Лк. 15:11–32; 23:40–43). Хотя Господь знает, что иудеи и впредь будут «поступать… по упорству злого своего сердца», Он все равно дает им еще один шанс. Поэтому все беды, которые свалятся в ближайшем будущем на их голову, будут результатом их собственного выбора. Это особенно ясно из слов Иеремии. Почему Господу придется уничтожить иудеев? Да потому, что они «кадят суетным, споткнулись на путях своих, оставили пути древние» (15). Метафоры постоянства (нетающий снег на вершинах Ливанских гор, неиссякающие холодные потоки, которые образуются из этих снегов) противопоставлены духовному непостоянству иудеев и подчеркивают противоестественность богоотступничества (13–18; ср.: 8:4–7). Совершенным безумием было оставить древние пути послушания Богу, которые были безопасны, и свернуть на неизвестные стези, которые приведут их к гибели. В результате иудеи станут «ужасом, всегдашним посмеянием», как всегда и бывает с побежденным народом (ср.: 25:9; 51:37, последнее высказывание относится к Вавилону). Так, из этих строк, следующих в ответ на ст. 5–12, видно, что призыв Иеремии остался напрасным.

Иеремия обращается к Богу, сетуя на свое бедственное положение. Как и в первой исповеди (11:18–23), причиной этого сетования является заговор против него его соплеменников. Иеремия упоминает «священника, мудрого и пророка» (18). Священники считались блюстителями закона Моисеева, «мудрыми» называли царских советников (напр., Ахитофела из 2Цар. 16:23), а под пророками подразумевались те лжепророки, которые обманывали иудейский народ ради собственной выгоды. Резкая критика Иеремии восстановила против него всю знать (2:8; 8:8–11). На этот раз целью заговора было не убийство Иеремии, а оговор (см.: 37:13). Противники пророка не только призывали народ не слушать Иеремию, но и прибегали к клевете, чтобы «сразить его языком» (18).

Весь текст данной, пятой по счету, исповеди посвящен мольбе об отмщении и суде Божьем над врагами. Добро, которое совершил Иеремия для Иудеи (20), заключалось в том, что пророк пытался открыть иудеям истину и молился об их прощении. Теперь уже пророк не просит Господа «отвратить от них гнев» (ср.: 7:16; 8:20–22), но призывает Бога свершить суд. Пусть Господь строго накажет их, ведь иудеи сами выбрали для себя гибельный путь.

Повинуясь воле Бога, пророк купил у горшечника глиняный кувшин, собрал группу старейшин из священников и из народа и отправился с ними «в долину сыновей Енномовых, которая у ворот Харшиф» (1–2). Эти ворота находились на юго–западной стороне Иерусалима, и их название переводилось как ворота черепков. Оттуда в долину Енномову, служившую местом городской свалки, выбрасывали различный мусор, в том числе и глиняные черепки.

В случае с первым кувшином пророк просто наблюдал действия горшечника, а затем истолковывал их иудеям. Теперь Иеремии предстояло совершить самому символическое действие в присутствии свидетелей из числа иудейских старейшин как церковных, так и гражданских лиц (19:1). Очевидно, пророк все еще пользовался некоторым авторитетом у нескольких сановников, раз ему удалось устроить задуманное (ср.: 26:17–19,24).

Сначала Иеремия объявил, что Иерусалим будет разрушен (3–9). Обращение пророка к царям иудейским подчеркивает торжественность момента (3; ср.: 17:20). Иудеям вменялось в вину идолопоклонство, приношение человеческих жертв Ваалу и небесным светилам (ср.: Ис.8:2; 4Цар. 21: 6). Кроме того, их отступничество оскорбляет Бога, Который подарил им жизнь и заключил с их отцами завет на определенных условиях (4–5). В ст. 7–9 дается описание страшного разрушения, которому подвергнется Иерусалим от «руки ищущих души их», и ужасных последствий падения столицы. Пророку Иеремии довелось стать свидетелем как осады города в 586 г. до н. э., так и последующих кошмарных дней. В тот период действительно были нередки случаи людоедства (9; см.: Пл. 2:20; 4:10).

И вот Иеремия совершает символическое действие, разбивая перед старейшинами купленный им кувшин. Теперь, после обжига, кувшин затвердел, и из его обломков невозможно вылепить новый сосуд (10–11; см.: 18:4). Если в первом случае переделанный заново кувшин означал, что покаяние все еще возможно, и тогда Господь простит Свой народ, то теперь в Тофете пророк сокрушает кувшин на глазах у старейшин, давая им понять, что кара Господня неотвратима. Здесь символическое действие (сокрушение кувшина) должно усилить воздействие пророчества (см.: 13:1–11). В Четвертой книге Царств читаем, что царь Иосия «осквернил Тофет, что на долине сыновей Еннома, чтобы никто не проводил сына своего и дочери своей чрез огонь Молоху» (4Цар. 23:10), то есть чтобы стало невозможным приношение в жертву людей. Теперь схожая судьба должна постигнуть весь город, и станет он нечистым, как Тофет, из–за множества трупов, которые будут валяться на улицах Иерусалима (ср.: 7:31). И все это произойдет потому, что иудеи прогневили Бога, неустанно кадя «богам чужим» и нарушая запреты Господа.

Место совершения символического действия было выбрано не случайно. Используя долину сыновей Енномовых для человеческих жертвоприношений языческим богам, иудеи сделали ее чужой для Бога Израилева (4). Теперь эта долина станет символом кары Господней и назовется «долиною убиения» (ср.: 7:32–38). Сказанное старейшинам пророк позднее повторит народу, перейдя во двор дома Господня (14–15; ср.: 7:1–15).

Реакция правящих кругов была незамедлительной и крайне негативной, о чем повествуется в начале гл. 20. Не все старейшины были готовы к встрече с пророком (19:1). Пасхор, принадлежащий к 16–й священнической череде (см.: 1Пар. 24:14), услышал пророчество Иеремии только во дворе Храма. Пасхор занимал весьма высокую должность и надзирал за порядком по всей территории Храма (29:26). Тут мы видим, как Иеремии довелось впервые пострадать физически из–за своей пророческой миссии, что и было ему предречено ранее (см.: Иер. 1:19). Господь обещал пророку защиту от врагов, но не избавление от страданий. Таким же образом, как мы знаем, все христиане радуются тому, что Господь Иисус Христос победил ад и смерть, но это вовсе не означает, что в данной земной жизни мы не подвержены болезни или смерти. Итак, Пасхор ударил пророка и заковал его в деревянные колодки у храмовых ворот.

Освободившись из колодок, Иеремия не побоялся тут же высказать в лицо Пасхору пророчество о его собственной судьбе и о всем священстве и вождях вообще (4–6). Отныне Господь изменил имя Пасхора, которое означало «Мир вокруг», на Магор Миссавив, то есть «Ужас вокруг». Храм, в котором Пасхору надлежало следить за порядком, будет разграблен, а весь город – уничтожен. Сам Пасхор попадет в плен, где умрет и будет похоронен. Не имеет смысла поддерживать видимость порядка в Храме, если нарушается естественный порядок в душе верующих. Если царство не стремится уподобиться Царству Божьему, его следует уничтожить за ненадобностью. И ни к чему исполнение ритуалов, если они совершаются без веры и любви.

Горько жалуясь на свою судьбу, Иеремия высказывает Господу охватившее его чувство отчаяния и усталости от пророческого служения. Весь отрывок по смыслу можно разделить на две части: ст. 7– 13 и ст. 14–18. Первая часть напоминает те псалмы, в которых царь Давид обращался к Богу, протестуя против постигших его невзгод, и получал духовную поддержку от Него (напр., Пс. 12).

Действительно, Иеремия словно спорит с Богом, жалуясь на непосильность и бесполезность своих страданий. Ему кажется, что его пророческая миссия потерпела провал. Все силы Иеремии уходят на внутреннюю борьбу. Он вынужден предсказывать людям их ужасную судьбу, не имея возможности что–либо изменить. Его угнетает чувство совершенной беспомощности. Повсюду в свой адрес он слышит насмешки и угрозы, многие сограждане мечтают отомстить ему (10). Бывшие друзья стараются «уловить» его. Ему кажется, что насмешливое прозвище Ужас вокруг больше всего подходит ему самому.

Подобное испытание духовным одиночеством может выпасть на долю любого христианина и в наши дни. Но не следует поддаваться отчаянию и забывать о том, что Господь несомненно желает добра всем Своим верным последователям, ведь «любящим Бога все содействует ко благу» (см.: Рим.8:28–30). Пророк вновь и вновь постигает эту истину. Вера в милосердие и справедливость Творца помогают ему испытать душевный подъем (11–13). Восклицание в ст. 12 повторяет обращение к Богу из другой исповеди (см.: 11:20). Выражение хвалы Господу перекликается с текстами псалмов (Пс. 145:1–2; 146:1).

Однако, как ни странно, душевный подъем тут же сменяется душевным упадком, которому пророк не способен противостоять (14–18). Проклинать собственный день рождения (ср.: Иов. 3:3–19) означало усомниться в том, что Господь заботится о каждом из людей. Такое проклятие на древнем Востоке было выражением беспредельной скорби. Этот поэтический прием очень характерен для всей древневосточной литературы, особенно для поэзии. Здесь повторяется мысль, высказанная прежде в 15:10. Проклинается даже тот гипотетический человек, который принес отцу пророка радостное известие о рождении сына. В заключительных строках главы Иеремия с горечью высказывает сомнение в том, что все его страдания способны послужить во благо хоть кому–то.

Сомнения, раздирающие душу Иеремии, были знакомы и другим праведным людям. Спады и подъемы в духовной жизни христианина могут неоднократно чередоваться (ср.: 7–12 и 13–18). Главное – оставаться послушным воле Господа и не предавать Его, какие бы испытания ни постигли нас. С концом гл. 20 заканчивается и первая часть Книги Пророка Иеремии. Не напрасны ли были страдания пророка, неустанно призывавшего свой народ покаяться и таким образом избегнуть кары Господней? Временами именно так начинает думать отчаявшийся пророк. Но Господь в надлежащее время покажет Иеремии его ошибку.

В служении Иеремии наступает критический момент. Отныне изменится сам характер его пророчеств. У нас есть несколько указаний на время, когда были записаны различные отрывки. Данный отрывок отсылает нас к периоду правления последнего иудейского царя (см.: 37:1–2; 4Цар. 24:15–20). Правда, строгий хронологический порядок в повествовании не соблюдается. Тема надежды на раскаяние иудеев сменяется возвещением неотвратимого суда и наказания. Нет никаких сомнений в том, кто является врагом Иудеи, через которого Господь свершит Свой суд над богоотступниками. В период правления царя Седекии стало совершенно очевидно, что этот враг «с севера» – Вавилон.

По мере возрастания вавилонской угрозы царь Седекия неоднократно обращался к пророку Иеремии за советом и помощью. (Царский посланник Пасхор и Пасхор, ударивший Иеремию, – не одно и то же лицо; 20:2.) Царь Седекия решился послать к пророку за советом и в надежде на помощь свыше. Так некогда Езекия послал советника к пророку Исайе и через него получил благоприятный ответ (см.: Ис. 37:5–7). Тогда Иерусалиму угрожали ассирийцы (см.: 4Цар. 18:17 – 19:37), но Господь чудесным образом спас иудейское царство.

Однако Иеремия повторяет, что теперь гнев Божий нельзя отвратить от Иудеи. Ответ пророка звучит пугающе: не только войска Вавилона, но Сам Господь станет сражаться против иудеев «в ярости и в негодовании» (5). Эти слова Господа прямо противоположны тому, что Он говорил иудеям, когда выводил их из Египта в Ханаан (см.: Втор. 1:29–30; 4:34; 5:15; 7:19). Картина предстоящего суда становится все более конкретной. Сам царь Седекия падет жертвой вавилонского нашествия (см.: 52:8–11). Навуходоносор избран орудием Божьего гнева, что хорошо видно из текста (7; ср.: 13:14).

Итак, приговор вынесен окончательно, но для иудеев все еще оставлена возможность выбора между путем жизни и путем смерти (8–10). Иудейский народ может покориться воле Бога или же продолжать упорствовать в своем неповиновении Ему. Иными словами, иудеи могут либо попытаться исполнить, либо вновь нарушить условия завета (см.: Втор. 30:15,19). В данном случае это означает добровольно принять наказание. Некогда Господь вывел из египетского плена Свой избранный народ и отдал им во владение землю Ханаана. Теперь же Он предаст их в руки врагов за то, что иудеи не соблюли условий завета. Сдавшиеся на милость победителя сохранят «душу». В том, что победят халдеи, уже нет никаких сомнений. Ибо Сам Господь избрал царя Вавилонского стать орудием наказания.

Заключительные строки главы обращены к царскому дому Иудеи. Пророк опять призывает власть имущих покаяться и осознать, что именно на них лежит основная часть вины за происходящее. Отметим, что само имя «Седекия» означает «Правда Бога». Близится падение дома Давидова. Уверенность в присутствии и помощи Господа наполнила сердца иудеев ложной гордостью и чрезмерной самоуверенностью (2Цар. 7:11–16). Иудеи были убеждены в том, что им можно не бояться никаких врагов (13). И теперь Сам Господь накажет их за дерзость и жестокосердие. Судьба Иудеи служит грозным предостережением всем людям, которые склонны неверно истолковывать безграничное милосердие Господа и испытывать Его долготерпение, коснея во зле.

Далее следует целый ряд пророчеств, обращенных к царям, на территории которых Иеремия подвизался. Первый отрывок более подробно поясняет 21:12а (2–3) и относится к иудейским царям вообще. Хотя обращение по форме стоит в единственном числе, имя царя не указано (1–3). Господь постоянно через своих пророков напоминает власть имущим о том, что их святой обязанностью является судить по справедливости, не притеснять слабых, сирот и вдов (см.: 2Цар. 8:15 о справедливом правлении царя Давида; ср.: Втор. 14:29). Сам Господь назначил царям быть пастырями народа. Обещание в ст. 4 повторяет слова из 2Цар. 7:11–16 (ср.: 17:25), но в данном отрывке ответственность царей увеличивается.

Следующее пророчество (6–7) касается богатства Иудеи и царского дворца в частности. Галаад был цветущей и плодородной местностью, символом Божьего благословения (ср.: 8:22). Ливанские горы славились своими кедрами. Царский дворец был выстроен из отборных ливанских кедров и галаадских дубов, кедровые деревья также были использованы для постройки Храма (см.: 1Цар. 5:6–10; 7:2). В ст. 7 мы видим метафору уничтожения «кедрового дома». Богатство Иудеи теперь видится как ненадежное и преходящее, ибо Господь по Своей щедрости дал все это во владение иудеям, но в Его же в власти в любой момент лишить их Своих даров.

В ст. 8–9 сформулирована причина падения Иудеи (8–9; ср.: 18–16). Бог остается верен Своим обещаниям, хотя иудеи со своей стороны нарушили соглашение.

Пророчества, обращенные к конкретным царям, занимают ст. 10–30 (Все даты правления см. во «Вступлении»). Вероятней всего, что эти пророчества произносились Иеремией по частям, в разное время. В данной книге они собраны воедино с тем, чтобы обличить всех иудейских правителей (о царе Седекии см.: 21).

Ст. 10–12 посвящены царю Иосии (умершему) и его сыну Иоахазу, который здесь назван Саллумом. Саллум–Иоахаз царствовал всего три месяца, после чего был свергнут египетским фараоном Нехао (см.: 4Цар. 23:30–34). Вместо Саллума египтяне посадили на иудейский трон его брата Иоакима, который был очень жестоким и корыстолюбивым человеком. Убитый в битве с Нехао царь Иосия, напротив, был благочестив и кроток. Отсюда и плач иудейского народа «об умершем».

Иоакиму посвящены ст. 13–19. Иеремия обличает его алчность и тщеславие, сравнивая Иоакима с его отцом Иосией, который тут представлен идеальным наследником трона Давидова (15–16). Иеремия отдает Иосии должное, вспоминая о проведенной им реформе (см.: 4Цар. 22 – 23). О самой реформе не говорится прямо, поскольку она не смогла предотвратить окончательное развращение и, как следствие, падение Иудеи. Иоакима пророк обвиняет во всякого рода беззакониях, против которых он часто восставал (6:13; 7:6; 26:20–23). Поэтому корыстный царь–притеснитель даже не удостоится почетного погребения и плача (слова: «увы, брат мой!» и «увы, сестра!» – это обращение друг к другу профессиональных плакальщиков на похоронах). Хуже того, Иоаким будет погребен «ослиным погребением», то есть будет выброшен, словно падаль, за городские стены. Царь Иоаким умер в 598 г. до н. э., когда Навуходоносор подошел к Иерусалиму, чтобы наказать город за попытку мятежа (4Цар. 24:6). Тем не менее из Писания не видно, как именно погиб и как был погребен Иоаким (см.: 4Цар. 24:2–6; также см.: 16:5–6).

Теперь пророк говорит о самом Иерусалиме, обращаясь к нему во втором лице единственного числа (20–23). Горы, с которых Иерусалиму следует воззвать к союзникам (Ассирии и Египту; ср.: 2:36), названы как наиболее высокие «точки», откуда видна вся Палестина. Ливан находился на севере, Васан – на северо–востоке, Аварим – на юго–востоке. Постоянное непослушание Иудеи привело к тому, что она осталась без поддержки. Пастыри здесь – правители народа, то есть цари (21.22; ср.: 7:25–26). Ливан в ст. 23 символизирует царский дворец (1Цар. 7:2).

Дальше упоминается Иехония, который унаследовал престол от своего отца Иоакима после его низложения (ср.: 4Цар. 24:6). В ст. 24 говорится о перстне с именной печаткой, которую знатные люди носили на правой руке как знак своей власти. Тут перстень является символом принадлежности Богу, а значит – символом завета. Но даже это не спасет нечестивого царя от плена (24–27).

Последние строки посвящены судьбе всех наследников престола Давидова по линии Иехонии. Его изгнание станет изгнанием всего народа из земли, некогда дарованной им Господом. Ст. 29 выражает скорбь Господа об опустении Своей земли (ср.: 2:7; 12:4). В последнем стихе содержится пророчество о том, что никто из потомков Иехонии не будет «владычествовать в Иудее». И действительно, хотя у царя Иехонии были дети (28; ср.: 1Пар. 3:17–18), никто из них не занял престол. Эта ветвь рода Давидова заканчивается на Седекии, который приходился Иехонии дядей.

Первые два стиха повторяют угрозу в адрес неверных пастырей (ср.: 23:22б). Но теперь Иеремия говорит о том времени, когда кончится изгнание (3–8). Его народу предстоит лучшее будущее. Сам Господь станет их Пастырем (3) и поставит над ними пастырей из благочестивых и праведных людей (4). Более того, хотя с исторической точки зрения оба царства, Северное и Южное, были уничтожены, Господь обещает восстановить Давиду Отрасль праведную, то есть дать царскому дому нового царя, мудрого и справедливого. Это предсказание исполнилось в Господе Иисусе Христе. Имя Его будет «Господь – оправдание наше», что созвучно имени последнего царя Иудеи Седекии, чье имя означало «Правда Господа». В отличие от Седекии новый Царь будет полностью соответствовать Своему имени. Иеремия предвидел появление Мессии в роду Давида и знал, что Его рождение станет спасительным для Израиля (ср.: Мф. 1:1; Лк. 2:29–35). Но помимо этого события колоссальной важности Иеремия говорил и о другом спасении или освобождении – «из земли северной» (23:8). В свете этих событий померкнет значение исхода из Египта.

Если гл. 22 была посвящена обличению иудейских царей, то здесь мы видим, как пророк истинный говорит о лжепророках, всячески пытающихся обмануть народ, убаюкивая иудеев обещаниями мирной и спокойной жизни. Глубока скорбь пророка, потому что для праведного человека, способного слышать голос Господа, непереносимо зрелище духовных любодеяний сограждан. Иеремия обвиняет всех иудеев в целом. Их неверность сродни прелюбодеянию (14; ср.: 5:7–8; 9:2). Их жизнь совершенно не соответствует нормам жизни таких людей, которые призваны Богом стать духовными вождями всех народов (см. коммент. к 5:26–28). Лжепророки и священники действуют заодно. Они намеренно искажают Тору, обманывая иудеев. Всеобщая развращенность достигла предела, а ведь священники хорошо знали, чем грозит постоянное нарушение завета. Тем не менее они продолжали внушать народу ложную надежду на то, что ничего страшного в ближайшее время не произойдет. Иерусалим уподобился древним Содому и Гоморре (см.: Быт. 19:1–29). Из–за лжепророков нечестие распространилось по всей Иудее, подобно раковой опухоли. Но скоро это зло будет наказано (12; ср.: Пс. 72:18). Особое наказание ждет тех, кто своим духовным прелюбодейством совращает жителей Иерусалима с пути праведного.

В следующих строках Иеремия обличает всех лжепророков как класс (16–24) в том, что они не стоят в совете Его, то есть их речи и дела не от Господа и противны Его воле. Лжепророки руководствуются исключительно соображениями собственной выгоды (16). Естественно, что их слова лживы и полны обманных обещаний мира и покоя (17). Конечно, бывает так, что Господь обещает мир и спасение от врагов через истинных пророков, например, пророка Исайю (ср.: 4Цар. 19:32–36). Лжепророки же использовали утешительные предсказания различных времен, прилагая их к своему времени. Таким образом, их пророчества являлись по сути плагиатом, выдаваемым за слово Божье. Иеремия объявляет, что через таких людей Господь не станет выражать Свою волю. Они нарушали закон и служили греху, что сделало их в принципе не способными к пророческому служению. Но лживые люди не смогут скрыть свои постыдные дела от Господа, «Который наполняет небо и землю» (24).

Иеремия развивает тему лжепророков, подчеркивая контраст между ними и пророками истинными. Заключительные строки построены на игре слов (33–38). Слово «пророчество» в древнееврейском языке по смыслу близко к слову «груз», «бремя». Очевидно, соплеменники Иеремии издевались над ним, выспрашивая, какую еще беду он собирается им возвестить. За то, что иудеи осмелились смеяться над Его откровением, Господь строго накажет виновных. Благоговейное отношение к слову Господа должно быть присуще всем верующим, особенно же в современной Церкви.

Рассматриваемый нами ряд пророчеств, записанный в гл. 21–24, начинался посланием царю Седекии. Затем в гл. 22 упоминалось о четырех его предшественниках. Теперь пророк вновь возвращается к Седекии. После изгнания Иехонии в 597 г. до н. э. (4Цар. 24:8–17) иудейский престол занял третий сын Иосии Седекия, который был слабовольным и легко поддавался чужому влиянию. Видение двух корзин со смоквами, скорее всего, было явлено Иеремии в конце правления Седекии, когда армия Навуходоносора вновь подходила к Иерусалиму.

Видения были одним из способов общения Господа с пророками (1:11,13; Ам. 7:1). Хорошие и негодные смоквы обозначают Божье благословение и Божье проклятие. Иеремия часто вопрошал Бога о судьбе иудейского народа. Видение корзин со смоквами имело для пророка огромное значение.

Как мы уже видели из текста гл. 21, иудеи будут побеждены. Вопрос в том, как они примут волю Господа. Хорошие смоквы – это лучшие представители нации, которые смиренно примут свою участь и переселятся в землю Халдейскую. Им Господь обещает всяческие благословения, о которых пророк говорит свойственным ему языком сравнений (1:10; 18:7–10). Через страдания иудейский народ обретет возможность новой жизни. Так Господь Иисус Христос умер для того, чтобы воскреснуть. Так христиане, «крестившись во Христа Иисуса, в смерть Его крестились», чтобы потом с Ним «ходить в обновленной жизни» (см.: Рим. 6:1–4). Как видим, в Писании повсюду говорится о том, что Господь в любом случае предоставляет грешникам шанс очиститься покаянием и вернуться к Нему.

Более того, для обновленной жизни будут характерны принципиально новые черты. Формулировка из ст. 7 хорошо знакома по условиям завета (И буду ходить среди вас, и буду Вашим Богом, а вы будете Моим народом, Лев. 26:12). Но теперь Господь обещает «дать им сердце», чтобы знать Его, в отличие от иудеев с «необрезанным сердцем», не желавших слушать Господа (7; ср.: 4:4). Это вовсе не значит, что люди превратятся в покорных и бездумных роботов. Это не будет насилием над человеческой природой и волей. Но это как бы настроит людей на правильный лад, помогая им сообразовать свою волю с волей Господа. В понимании Писания это случится тогда, когда Господь Иисус Христос по вознесении пошлет христианам Святого Духа–Утешителя (об этом см.: Рим. 8:1–17). Пророчество Иеремии подготавливает людей к принятию учения Нового Завета (ср.: 31:31–34).

Худыми смоквами Господь называет иудеев, которые дерзнут не покориться Его воле и не примут наказания. Конечно, простым смертным избежать кары Господа не по силам, но тут подразумевается внутренний протест. Например, царь Седекия упорно пытался завязать дружеские отношения с Египтом для того, чтобы рассчитывать на помощь союзников в конфликте с Вавилоном. Заигрывания с Египтом означают противостояние воле Бога (см.: Втор. 17:16). Итак, к плохим смоквам причислены будут царь, его князья, те иерусалимляне, которые останутся в Иудее или попытаются найти себе убежище в Египте (8).

Четвертым годом правления Иоакима и двадцать третьим годом пророческого служения Иеремии (считая включительно, см.: 1:2) был 605 г. до н. э. В этот год Вавилон под управлением Навуходоносора нанес египетскому фараону Нехао сокрушительное поражение в битве при Кархемисе и сделался в результате этого властителем западной Азии, Сирии и Палестины. В самом деле, соответственно с Дан. 1:1, именно в этом году часть иудейского народа попала в плен. С этого момента Вавилон стал реальной угрозой.

Иеремия использует этот момент, чтобы обратиться к прошлому. Он долго и упорно проповедовал иудеям о суде, продолжая дело других пророков, предупреждавших о каре Божьей (4). Послание (обобщенное в ст. 4–6) призывало к покаянию, обещая возможность продолжить жизнь в завете и на родной земле (ср. храмовую проповедь Иеремии; 7:3–7). Здесь это послание упоминается только для того, чтобы показать, что к нему не прислушались (3,7; ср.: 7:25–26).

Слова о суде (8–11) также в некотором роде являются обобщением, перекликаясь со сказанным ранее (9в, ср.: 24:9; 10, ср.: 16:9). Однако возросшая опасность со стороны Вавилона придала им новое направление и зловещее звучание. Не только Иудея, но и другие народы также пострадают от руки Вавилона (9, 11). И дальше звучит новое, ужасающее дополнение: Иудея (и остальные народы) попадет в рабство к Вавилону на семьдесят лет (12). Поколение, которое будет захвачено в плен, уже никогда больше не увидит свою родину.

В мрачном предсказании единственным светлым лучиком было лишь тот, что в свое время настанет конец власти Вавилона, а вместе с тем и плену. Навуходоносор назван в пророчестве Божьим рабом (9) только в том смысле, что он послужит орудием Божьего суда, но сам он проявит себя как жестокий и эгоистичный человек. Следовательно, в свою очередь Вавилон тоже пострадает от Божьей кары (12, 14). Здесь Иеремия предстает как пророк вавилонского падения, и таким образом поистине становится «пророком для народов» (1:5).

Падение Вавилона под ударами Мидо–Персидской империи произошло в 539 г. до н. э. при императоре Кире (см.: 2Пар. 36:20–23). Семьдесят лет можно отсчитывать или с 605 г. (когда первые пленные иудеи были угнаны в Вавилон) или со времени, когда после указа Кира вернулась на родину первая волна иудеев; можно считать также с года разрушения Храма (586 г. до н. э.) до года его реконструкции (516 г. до н. э.).

Таким образом, приблизительно в середине Книги Пророка Иеремии содержится предупреждение о суде над всеми народами в целом. В других пророческих книгах также встречаются подобные предсказания, говорящие о власти Господа над всеми народами и предупреждающие об их ответственности перед Ним (напр., Ис. 13 – 20; Ам. 1:1 – 2:3). (Основной раздел пророчеств Иеремии о народах – гл. 46 – 51 – помещен именно в данном месте в соответствии с древнегреческим вариантом Ветхого Завета, возможно, для сохранения порядка оригинала.)

Видение о чаше с вином ярости было, вероятно, видением, или картиной, символического звучания. Шатание пьяных, означающее Божью кару, ср. с 13:12–14. О суде над этими народами более подробно говорится в гл. 46 – 51. Отметим важный момент, что Вавилон (названный тут прозвищем Сесах), из рук которого народы выпьют чашу ярости, выпьет ее сам в последнюю очередь (26). Также важно упоминание о том, что не только иудеи будут наказаны (29). Страдания города, нареченного именем Божьим (ср.: 7:12), из которых вовсе не следует делать вывод о слабости Бога, напротив, докажут владычество Его над всем миром. В последних двух предсказаниях о суде (30–31, 32–38) используются характерные для пророчеств Иеремии выражения, и адресованы они всем народам в общем. Лев, под которым прежде подразумевался вражеский народ (2:15), теперь обозначает Господа (38; ср.: Ам. 3:8).

Действие возвращается в Храм, к началу правления Иоакима. Проповедь, записанная в ст. 2–6, это сокращенный вариант храмовой пророведи в 7:1 – 15, посвященный той же теме, а именно тому, что Иудее необходимо прислушаться к словам Бога и перестать бездумно полагаться на свое обладание святыней. Здесь эта проповедь повторяется для того, чтобы на примере различных групп людей рассказать о реакции иудеев на слова Бога, переданные через пророка.

Иеремия был взят под стражу группой людей под предводительством священников и пророков (8), которые пришли в ярость оттого, что Иеремия раскритиковал религию и обычаи страны. Их поддержал весь народ. Его обвинили в том, что он лжепророк, а это преступление каралось смертной казнью (Втор. 18:20). Однако сложность заключалась в том, как отличить лжепророка от истинного пророка. Один из способов проверки истинности его слов (Втор. 18:21–22) мог не давать определенного результата в течение долгого времени. (Так обстояли дела и в случае с Иеремией.) Можно ли его осудить только исходя из смысла его пророчества? Такое обвинение могло быть основано на старых пророчествах, обещающих, что Иерусалим будет защищен от разрушения (Ис. 31:4–5; 37:33–35).

Последовал суд, на котором священники и пророки обвинили Иеремию перед князьями Иудеи (10–11). Вместе с князьями присутствовал весь народ, который желал убедиться в вине пророка. Эти колебания людей прекрасно отображают общую неуверенность и готовность толпы переменить мнение о пророке. Иеремия, защищая себя, подтвердил, что он на самом деле пророк Божий, и повторил свой призыв к покаянию, включая угрозу, нависшую над городом и Храмом (12–15).

Князья и весь народ решили дело в пользу Иеремии (16). Их решение было поддержано некоторыми старейшинами, которые припомнили похожую проповедь Михея о грехах Иерусалима (Мих. 3:8–12). Если Михей правильно предсказывал все это, тогда прав должен быть и Иеремия; а если народ не принесет покаяние, как некогда поступил царь Езекия, то катастрофа произойдет неминуемо.

Трагическая кончина пророка Урии (20–23) доказывает, что Иеремия не был первым, кто предрек гибель Иерусалима. Но Урии не посчастливилось приобрести покровительство влиятельных людей, в отличие от Иеремии (ср.: ст. 24), и он пал жертвой царя Иоакима и его верных приспешников. Наше повествование посвящено не просто истории жизни Иеремии, как это бывает в современных биографиях. Вернее будет считать, что здесь повествуется о реакции Иудеи на слова Бога. Иоаким подвергся проклятию как человек, который откровенно и жестоко сопротивлялся Божьей воле (см. также Иер. 36).

Как понять волю Божью – всегда было сложным вопросом. Одним из признаков была всецелая преданность учителя (Иеремия и Урия были готовы умереть за правду), но вряд ли стоит руководствоваться этим как правилом. Другим критерием может служить согласие учения с тем, что известно о Боге. Опыт и молитва увеличивают проницательность, и истинное учение невозможно подделать. Искушение последовать за толпой (даже в церкви), вместо того чтобы истово искать истину, может быть основным препятствием в поисках истины.

Действие опять возвращается к периоду правления Седекии в 594/3 г. до н. э. (ср.: 28:1). Седекия, по–видимому, занят обсуждением восстания против Вавилона с послами упомянутых стран (3), очевидно, в союзе с Египтом. Это как раз то, от чего Иеремия предупреждал Седекию (21:1–10,24). Ярмо (2) символизирует одновременно то служение, которое требуется от народов сейчас, и то, которое потребуется в случае их непокорности Господу.

Вновь Иеремия проявляется как пророк для народов. Призывая покориться воле Божьей, он напоминает им о величии и силе Господа (27:5; ср.: Втор. 4:34). Бог создал этот мир и потому вправе распоряжаться им по Своему усмотрению (4–7). Эта мысль в заключении будет подтверждена в отношении самого Вавилона (7; 25:12; Дан. 4:25).

Уже не только Иудея, но и все остальные народы должны покориться Вавилону, особенно же те, кто участвует в тайном сговоре. Меч, голод и моровая язва (8; ср.: 14:12) передают ужасы наказания, которое постигнет тех, кто откажется следовать слову Бога. У этих народов также найдутся свои лжепророки, которые станут поддерживать основы и устои своего государства и говорить, что все хорошо, хотя это не будет правдой (9–10). Не только Иудея обязана взыскать истину, не только ее касается сказанное Господом. И в наши дни все сказанное касается не только тех, кто называет себя христианами.

Послание Седекии (12–15) уже знакомо нам (ср.: 21:1 – 10). Но в данной ситуации его политику противостояния Вавилону поддерживают весьма влиятельные люди. Таким образом противостояние Иеремии становится еще более насущным.

Заключительный отрывок раскрывает сущность речей лжепророков. Историческая обстановка такова, что пленение в каком–то смысле началось. Царь Иоаким уже взят в плен Вавилоном, и некоторые из сокровищ Храма, богатое наследие царя Соломона, также увезены, символизируя кажущееся превосходство вавилонских богов. Теперь лжепророкам приходится утверждать, что эти святыни вскоре будут возвращены обратно. Их позиция все больше расходится с очевидными фактами. Тем не менее они продолжают упорствовать. Даже то, что еще осталось в Храме, скоро будет вывезено (19; ср.: 52:17; ср.: З Цар. 7:15–37).

Нельзя недооценивать значение всех этих сокровищ для народа Иудеи. Как раз на этих предметах зиждилась их самоуверенность. В самом деле, Храм и его атрибуты были дарованы им Богом. Но раз это стало основанием для их самоуверенности (ср.: 7:4), то они и лишатся своих сокровищ. Плен, что важно, означает утрату Храма, однако утрату, которая предоставляет возможность как следует увидеть Бога. Вот почему Господь избрал именно такой способ для обновления Своего народа. Иногда для Божьего народа бывает необходимо почувствовать, что он начал больше полагаться на внешнее, чем на Самого Бога.

Выступление Иеремии, направленное против лжепророков, достигает своего апогея, когда приводит к личному противоборству с одним из них. В то время Иеремия все еще носил ярмо, предупреждая о надвигающемся рабстве (27:2), и Анания отчаянно пытался противостоять Иеремии (1б) и использовать его знак (2). Затем Анания произнес пророчество в духе тех, против которых как раз боролся Иеремия (2–4; ср.: 27:16), пообещав, что вскоре давление Вавилона прекратится. Это было равносильно отрицанию того, что Бог наказывает Свой народ, и, следовательно, того, что народ заслужил Его гнев.

В гл. 26 исследовалось, как отличить истинного пророка от лжепророка. Анания назывался пророком (1) и использовал пророческие выражения, утверждая, что говорит от имени Господа (2а; если бы он говорил от имени любого другого бога, то был бы немедленно осужден; Втор. 13:1–5; 18:20). Вначале Иеремия был бессилен доказать, что прав, а Анания лжет. Он смог сказать только, что хотел бы, чтобы Анания оказался прав (6). Тем не менее он продолжал отстаивать послание, переданное через него Богом, и сам бросил вызов Анании (9). Вызов напоминает об одном из способов отличить истинного пророка, а именно свершение его предсказания (Втор. 18:21–22). Анания не смог сдержаться и сорвал ярмо с шеи Иеремии, таким образом с помощью символического действия (см.: 13:1) заявив, будто ему одному известна воля Божья. Этим Анания добился видимости победы, а Иеремия ушел (11).

Теперь Господь дает Иеремии возможность самым трагичным образом подтвердить свою правоту. Он покажет правдивость Иеремии, приговорив Ананию к ужасной судьбе. Иеремия вновь должен объявить о том, что вскоре Иудея окажется под ярмом Вавилона, на этот раз ярмо будет железным (12–14; ср.: 27:6). Особую силу пророчеству придаст предсказание о смерти Анании в том же году. Если окончательное подтверждение истинности слов Иеремии произойдет через какое–то время, то предсказание об Анании станет немедленным и сильнейшим доказательством его правоты.

Анания умер как лжепророк (Втор. 18:20), который способствовал тому, чтобы народ не видел грозящей опасности. Его смерть также послужила оправданию Иеремии. Если раньше могло существовать какое–то оправдание невниманию людей к его словам, то теперь этого оправдания не существовало.

Эта печальная история является предостережением каждому из нас не допускать легкомысленной уверенности, что к тебе обращался Сам Господь с особым словом или поручением, и призывает всех, кто собирается стать учителем, вначале побыть смиренным слушателем.

Если жители Иерусалима отчаянно надеялись на то, что вскоре Вавилон будет побежден, то что говорить о тех, кто уже был угнан в плен. Теперь пророк отправил им письмо (в частности, доказав этим, что сообщение между двумя поселениями оставалось возможным; движение по торговому пути между ними никогда не прекращалось. Семья Сафана вновь оказывает услугу Иеремии, о чем говорится в ст. 3; ср.: 26:24). В Вавилоне также были представлены различные социальные прослойки иудейского общества (в основном высшие и низшие классы; 4Цар. 24:14). Здесь также велась битва за умы; пророки настоятельно убеждали их в скором возвращении домой (8–9).

Письмо содержит, казалось бы, печальные вести, но в то же время и великое ободрение. Плохая новость, что плен не будет кратким. Иеремия в своем письме повторяет, что плен продлится семьдесят лет (10; ср.: 25:11). Тем не менее в «смерти» плена заключены ростки новой жизни. Начало письма контрастирует с предыдущим суровым предсказанием пророка. Хотя самому ему некогда было запрещено жениться в знак того, что в Иудее прекратятся браки и деторожденье (16:2), теперь пленникам будет позволено вернуться к нормальным отношениям (6). Количество народа вновь возрастет, тогда как его предыдущее послание, казалось, обещало только вырождение (4:7).

Как раз в тот момент, когда все старания кажутся тщетными, Господь вновь решает дать шанс Своему народу (11). Действие, которое, казалось, окончательно уничтожало завет, на самом деле наполняло жизнью то, что имело только видимость жизни. Этот эпизод наглядно показывает разницу между мыслями Господа и планами людей (Прит. 16:9; Ис. 55:8). То, что казалось концом надежды, на самом деле было концом пустым мечтаниям. Истинное будущее всегда зависит от Бога. И в нем будет исполненное радости и готовности общение с Ним, больше не спрятанное под человеческим самокопанием. Но неверно думать, будто это будущее находится в некой нереальной «духовной» области. Оно существует среди нормальной жизни; отсюда – браки и дома, и, в свое время, возвращение в отчизну (14). Смысл выражения, переведенного как возвращу вас из плена, на самом деле богаче, чем позволяет предположить перевод. В нем подразумевается совершенное возрождение во всех его смыслах. В следующих главах оно будет повторяться несколько раз.

На возражение, что у пленников есть свои пророки, Иеремия ответил обобщением своих предыдущих предсказаний суда, припомнив видение о негодных смоквах, подразумевающее проклятие тем, кто откажется от плена (17; ср.: 24:8–10). Пленникам не следовало обольщать себя ложными надеждами оттого, что Седекия продолжал занимать трон в Иерусалиме, а Храм еще не был разрушен.

Письмо продолжается словами о суде над теми пророками, которые по примеру Анании (гл. 28) отрицали значение слов Иеремии. Ахав и Седекия (не царь) уже продемонстрировали свою лживость, ведя нечестивую жизнь (20–23). В свете исполнения слов Иеремии о смерти Анании (28:17) его пророчество о них звучит поистине зловеще (22). Шемаия Нехеламитянин пытался противостоять Иеремии, насколько это было возможно на таком расстоянии, посылая от своего имени письма одному из священников. Он тоже позволил себе слишком многое и испытает на себе гнев Божий (24–32).

Следующие три главы близки к обещаниям спасения Иудеи и Израиля после наказания пленом. Основной темой будет новый завет (31:31–34). Вначале внимание будет уделено пленникам, возвратившимся из Вавилона. Но это спасительное действие Бога в более глубоком смысле указывает на Его создание нового типа людей в церкви Христа. (См. добавление в окончании коммент. на главу 31.)

Такой переход от суда к спасению вдохновляет. Также замечательно слышать Иеремию, говорящего теперь как «пророк спасения» и исполненного сил для противостояния тем, кто обещает слишком скорое спасение. Тем не менее разница между Иеремией и Ананией (гл. 28) в том, что Иеремия настаивал, что вначале должно исполниться наказание, чтобы затем стать частью возрождения.

Повеление записать уже произнесенные пророчества (2) свидетельствует о продолжающейся пророческой деятельности (см.: гл. 36) и означает поворотный момент в ней. Тема гл. 30–33 начинается в 30:1–3 с полного возрождения заветных отношений Божьего народа с Господом (3; ср.: 29:14).

Метод гл. 30 заключается в цитировании предсказаний о суде и ответе на них словами о спасении. Так, ст. 5–7 напоминают нам ранние (и прочие) высказывания о суде (5; ср.: 20:3,10; 6, ср.: 4:19,31). День Господень (7) упоминался Амосом как образ грядущей катастрофы (Ам. 5:18).

В противоположность описанным здесь страданиям настанет день освобождения (8). Наконец–то настанет время сломать ярмо (в противоположность 28:10–14), и Божий народ станет служить Ему верой и правдой под управлением истинного царя из рода Давидова (9; ср.: 23:5–6). Восстановлен будет сам Израиль (или Иаков), хотя и в новом облике. Обещание присутствия Божьего посреди Его народа – основополагающее заветное обетование (11; ср.: Исх. 3:12) и определяет отсутствие страха (Ис. 43:2). Ст. 11 относится к наказанию пленом.

Новый раздел начинается с очередного припоминания предсказаний о суде (12–15). Преобладают метафоры язв и ран (ср.: 8:11, 22). Друзья здесь (букв.) «возлюбленные», что напоминает метафору блуда (2:33; ср.: 22:20–22). Дело, возбужденное против Иудеи, разбирает Сам Господь (2:9,29).

За этим следуют два «ответных» предсказания о спасении (16–17, 18–24). Первое начинается со слова «Поэтому» (в русском переводе Библии – «но». Примеч. ред.). После ст. 15б это звучит неожиданно. Таким образом показывается, что намерение Господа спасти Израиль / Иудею основано исключительно на Его милосердном желании так поступить. Угнетатели народа будут повержены (ср.: 25:12). И наконец наступит время для истинного исцеления (17), вместо поддельного, предлагаемого лжепророками и не приносящего облегчения (ср.: 8:11,15).

Во втором пророчестве изображен счастливый и процветающий народ (19–20), что прямо противоположно смерти и нищете во время наказания (4:29в; 16:9). Этот рост населения теперь будет происходить на родной земле, тогда как прежде касался лишь общины пленников в Вавилоне, как в 29:6. Отсюда – постройка домов (18), городов и крепостей (вероятное значение ст. 18в). У них снова будет правитель из их народа (21), что знаменует освобождение от ига. Все это говорит о возобновлении завета, на что указывает и формулировка ст. 22 (ср.: Лев. 26:12).

Последние два стиха повторяют 23:19– 20. Этот повтор здесь сделан умышленно и означает, что ныне настало время, о котором прежде упоминалось. Близок день, когда народ поймет намерения Бога.

Данная глава содержит несколько описаний возрожденного народа, и каждое озаглавлено каким–либо вариантом заветной формулировки (1; ср.: 30:22) и поэтическим высказыванием о том, что обновление следует за наказанием (2).

Образ девы прежде употреблялся лишь в обличительных высказываниях (18:13–15). Тут он противопоставляется бывшей «блуднице» (2:20). В новом завете все предыдущие пятна позора будут смыты. Более того, новая жизнь будет такова, что ее можно будет изобразить в образах простых и радостных. Идея Израиля–Девы ведет к красочному портрету молодой женщины, собирающейся потанцевать на празднике (ср.: Суд. 21:20–21). Земледельцы будут собирать урожай и славить щедрость Божью в храме Иерусалимском (66). Все это будет таким потому, что во время суда и наказания любовь Божья не оскудеет, потому что она непреходяща. Это выражено в той особой любви (любви вечной), которой Он полюбил Свой народ (3).

Народ вернется из плена (7–9), многочисленный остаток (см.: 6:9) приведет с собой своих увечных и больных, плача от радости, а Господь, их любящий Отец, выберет для них ровную дорогу. Израиль теперь глава народов (7), а не просто один из тех, кого Бог покарал Навуходоносором (27:8); он стал таким только потому, что был избран для того, чтобы познать Божью любовь (ср.: Втор. 7:7–8).

Следующее пророчество адресовано всем народам (10–14). Вновь они соберутся под охрану пастыря (ср.: 23:3). Пшеница, вино и елей символизируют материальные благословения земли в соответствии с заветом (ср.: Втор. 7:13); зацветут сады, и люди станут танцевать (вновь, ср.: ст. 4). Радость коснется всех – старых и юных, мужчин и женщин, мирян и священство (13, 14). Все это будет свидетельствовать о том, что Бог верен Своему народу и силен благословить его, как обещал. Ни один народ не сможет удержать тех, кого Он решил искупить (И; ср.: Рим. 8:31).

Выразительный женский образ здесь находит свое продолжение (15–22) в лице Рахили, плачущей о своих детях. Рахиль, младшая жена Иакова, была матерью Иосифа (Быт. 35:24), патриарха северных племен Ефрема и Манассии. Ее плач символизирует скорбь всего Израиля, а в особенности его матерей, потерявших северные племена во время ассирийского плена, и южные в Вавилоне. В ответ на этот плач говорится о возрождении (16–17). Ефрем (означающий Израиль) изображен как искренне раскаявшийся (в противоположность ложному покаянию; 3:22б–25). В ответ на обращение народа Бог Сам обращается к нему (18); в прошлом они только отвращались друг от друга (3:22а). Сам Бог устроил все это, и Его сострадание в конце концов оказывается сильней Его суда (20; ср.: Ос. 11:8).

За этим следует призыв (21–22), из которого становится ясно, что даже при этом новом порядке Господь продолжает призывать Свой народ хранить верность. Последняя строчка (22б) неясна, но это может быть образ матери, защищающей своего сына, – счастливый отклик на образ Рахили, оплакивающей своих детей. Этот защищенный от нападения народ поклоняется Богу (23–25).

Кажется, что все пророчества до этого момента были посланы Иеремии во сне (26).

В предисловии к новому завету (27–30) приводится пословица времен плена, в которой содержится жалоба на то, что нынешнее поколение страдает за грехи предыдущего (ср.: Иез. 18:2). Вернее будет сказать, что Господь будет разбираться с каждым поколением и даже с каждым индивидуумом в отдельности и по справедливости.

Мысль о новом завете пронизывала все пророчества в гл. 30–31. Теперь она была высказана (31–34). Это касалось одновременно Израиля и Иудеи. Обновление отношений начиналось со времен Авраама и Моисея, а не только с момента падения Иудеи, и возобновляло завет; «новый» должно обозначать «обновленный».

Тем не менее данный завет должен был отличаться от того, который нарушили предыдущие поколения (32). Он будет написан в сердцах людей, а не просто на камнях, как были написаны десять заповедей (33; ср.: Исх. 24:12). Другими словами, завет будет не холодным предписанием, но сердечной радостью для всего народа. Это всегда было идеалом (ср.: Втор. 10:16; 30:6), а теперь осуществится, потому что неведомым для нас образом Господь дарует Своему народу желание и способность (Я… напишу его).

Здесь приводятся две особенности нового завета (34). Во–первых, народ не нужно будет понуждать, чтобы он познал Бога, потому что все будут знать Его. Такое знание означает не просто знание природы и намерений Бога, но и личное знание, откуда будет вытекать исполнение Его воли. Таков ответ на Его знание нас, и это есть совершенное исполнение Его Самого. Во–вторых, Бог простит грехи всего человечества полностью и совершенно по–новому (ср.:Евр. 10:1–17).

Следующие два отрывка подтверждают, во–первых, что новый завет будет вечным (35–37), а во–вторых, что в результате этого будет вновь отстроен Иерусалим (38–40).

Дополнение к интерпретации нового завета. Буквальная трактовка пророчества в 31:31–34 относит его к историческим Израилю и Иудее. Это означает, прежде всего, возвращение плененных иудеев из Вавилона, о чем становится ясно из упоминания о новой постройке города в ст. 38–40. Гл. 30–31 имеют ту же направленность. Следовательно, новозаветное пророчество впервые исполнилось, когда Бог вернул на родину пленников в 539 г. до н. э. и далее.

Тем не менее пророчество подразумевает нечто большее. Включение сюда Израиля, который прекратил существовать как государство ко времени пророческого служения Иеремии, позволяет думать, что предполагалось более значительное исполнение этого пророчества, нежели просто физическое возвращение в родную страну. Ветхий Завет наконец–то должен был исполниться по–новому, через народ, который был способен войти в него с Божьей помощью.

Новый Завет учит нас, что истинное исполнение новозаветного пророчества произошло во Иисусе Христе (1Кор. 11:25; Евр. 8:7–13; 9:15). Это означает, что Божий завет наконец был реализован в людях, которые пребывают «во Христе». Стал возможным новый способ прощения грехов, потому что Он принес жертву, искупляющую всеобщие грехи, сделав все остальные жертвы утратившими значение (Евр. 10:15–18). Это завет, который не может прекратить существование, потому что он совершился во Христе. Но даже в этом случае Его новый народ призван хранить верность, для чего им ниспосылается Святой Дух.

Таким образом, существует параллель между тем, как Бог, вывевший иудеев из вавилонского плена, поступал по отношению к древней Иудее, и тем, как Он поступил по отношению ко всему миру через Иисуса Христа. Древние Израиль и Иуда дополняют друг друга в Церкви, которая есть Тело Христово, и призывают всех людей присоединиться к Нему.

Повествование возвращается ко времени правления Седекии. Иудея находится в осаде, а Иеремия в темнице. На этом фоне продолжатся пророчества, вселяющие надежду. Основанием является отказ Седекии прислушаться к словам пророка. Седекия повторяет пророчество Иеремии, – настолько хорошо он знаком с ним (3–5; ср.: 21:3–7).

Пророчество о суде теперь становится просто вступлением к новому посланию, внушающему надежду, а точнее, символическому действию – покупке поля. Неизвестны обстоятельства, ставшие причиной решения Анамеила продать землю Иеремии. Возможно, он был стар и у него не было сыновей, поэтому он обратился с просьбой к Иеремии, чтобы сохранить землю в семье (8). Ничего не говорится о том, сколько заплатил ему Иеремия. Описываемые формальности соблюдены в духе того времени. Их публичный характер здесь приобрел новое значение, поскольку продажа земли должна была стать знамением (14–15).

Смысл этого действия в том, что в надлежащее время нормальная жизнь будет возобновлена в Иудее (15). Это очень значительный момент, поскольку владение полем подразумевало обладание всей страной. Тем значительней он становится на фоне осады города и грядущей утраты всего дорогого, а не только поля, которое Иеремия только что приобрел. На фоне этого события все пророчества, предрекающие внезапное прекращение нормальной жизнедеятельности в Иудее, обретают совершенно другой смысл (гл. 16).

Странность приобретения земельного участка в условиях вражеской оккупации побудила пророка обратиться к Творцу с молитвой. Он начал с утверждения для Тебя ничего нет невозможного (17). Дальше пророк восславил Его силу, проявленную в процессе мироздания (17), в суде (18–19), в спасении Израиля от Египта и предоставлении ему земли (20–22; ср.: Втор. 26:8) и, наконец, в наказании за их грехи (23). Однако на самом деле молитва скорей представляет собой вопрос: имело ли смысл его символическое действие?

Ответ Господа начинается с подтверждения слов Иеремии, что для Бога нет ничего невозможного (27). Вавилон разрушит город (28–29) из–за упорствования в грехах Израиля и Иудеи, связанных с поклонением идолам (30–35; ср.: 7:18,30–32; 19:13). Однако же эти слова просто предваряли высказывания о последующем спасении. Смысл здесь в том, что на самом деле очень сложно совершить спасение через разрушение. Тем не менее это именно то, что Он намеревается совершить.

Обещание начинается со ст. 10. Грядут меч, голод и моровая язва, которые так давно угрожали иудейскому народу (14:12). Однако теперь слово о суде превратится в слово о спасении. Хотя народ будет угнан в плен, он возвратится, и не только в свою страну, но и к своему завету (31:31–34), которому они будут хранить верность и который никогда не кончится (39–41). Слова страх Мой вложу в сердца их подразумевают новозаветное обещание написать Свой закон в их сердцах вместо каменных скрижалей и означают, что Господь лично позаботится о том, чтобы все исполнилось. Это будет чудом, но оно не невозможно для Господа.

Заключительные стихи (42–44) возвращают нас к полю Иеремии. Да, в Иудее вновь станут покупать землю. Кажущаяся бессмысленной сделка Иеремии вовсе не лишена смысла, но исполнена надежды и обещания.

Конечная глава так называемой «Книги утешения», подобно гл. 30 и 32, содержит слова о суде, на которые дается ответ словами о спасении. Обращенное к Иеремии слово Божье о силе, проявленной в созидании (2; ср.: 10:12), противопоставляется той ситуации, когда пророк находился под стражей (ср.: 32:2) в осажденном городе. Открытие великого и недоступного (3) подхватывает мысль, что нет ничего невозможного для Бога (32:17), и равносильно обещанию спасения (ср. Ис. 48:6 с подобной идеей). То есть слова о суде припоминаются (4–5) лишь затем, чтобы неожиданно перейти к словам обещания (6–9). Переход от суда к обещанию совершается резко (в еврейском оригинале ст. 6 отсутствует слово Вот). Самая последовательность здесь наглядно показывает, как действует Бог; Он может превратить в спасение и благословение самое беспросветное отчаяние.

Нечто подобное можно увидеть в ст. 10–11, 12–13. В ст. 10 слышен отголосок 4:23–26, однако в ст. 11 уже дается картина жизни (в противоположность 7:34; 16:9). Опустошение уступит место миру и безопасности по всей земле Израиля (местность, упоминаемая в ст. 13, включает в себя всю Иудею целиком, а земля Вениаминова граничит с Иудеей с севера).

Последняя часть главы посвящена развитию обетования о новом царстве Давида, о чем говорилось в 23:5–6 и повторяется здесь (15–16). Язык данного отрывка и последующие слова напоминают первое обещание, данное Давиду (2Цар. 7:12–16; ср.: 3Цар. 2:4). Может показаться, что обещание было нарушено, поскольку историческая династия Давида подошла к концу, как и предсказывал Иеремия (ср.: 22:30). Теперь оно подтверждается (17). Это касается и Божьего обещания относительно священства (18). При Моисеевом завете священники играли незаменимую роль (Исх. 28–29) и некогда заключили с Богом свой собственный завет (Чис. 25:12–13; 1Цар. 2:30,35).

Остальная часть главы подтверждает вечность обновленного завета в самых сильных выражениях (19–22; 23–26). Возрождая Свой народ, Бог исполнит Свои самые древние обетования, даже данное Аврааму обещание, что его потомки станут народом (26; ср.: Быт. 12:2). И Бог поступит так, чтобы посрамить всех, кто утверждает, что Он отверг Свой народ (24). Обещание вечного царства странным образом противоречит проповеди в 7:1–15, где рассказывается, как Иеремия объяснил иудеям, что они не могут твердо рассчитывать ни на сохранение себя как народа, ни на сохранение своего государства. Разница становится объяснимой с возникновением нового завета. Царство, предсказанное в гл. 33, есть не что иное, как новый завет, который в Евангелиях трактуется так, как мы уже объясняли выше. Однако же в этом следует усматривать просто средство выражения уверенности, что в конце концов Бог всегда остается верен Своим обещаниям. Все они изначально направлены на спасение мира (Быт. 12:3) и в конечном итоге исполнятся именно так, как было сказано.

Повествование возвращает нас к периоду осады Иерусалима и к другому обращению Иеремии к Седекии (1–5). В целом послание не отличается от 21:3–7; 32:3–5. Добавления, сделанные здесь (4–5), позволяют царю питать некоторую надежду на смягчение приговора, в то время как в другом высказывании не так ясно выражена судьба, уготованная ему лично. Смысл заключается в том, что он погибнет не на поле боя и будет погребен как полагается (по контрасту с судьбой Иоакима в 22:18; но также см.: 52:11). Ст. 6–7 указывают на неизбежность падения города, и из них видно, что кроме Иерусалима еще только два других города продолжали сопротивляться вторжению врага. Большая часть Иудеи уже была побеждена.

Следующий инцидент, связанный с освобождением рабов, послужил темой очередного пророчества, направленного против Седекии. Описание самого случая предоставляет интересную возможность увидеть жизнь Иудеи изнутри, в то время, когда она находилась в смертельной опасности. В Израиле рабство было узаконено в случае исполнения определенных условий. Эти условия, упоминаемые в ст. 14, перечислены в Исх. 21:2–11; Лев. 25:39–55 и Втор. 15:12–18. Как видим, обычай рабства был введен для тех, кто окончательно впал в нищету, вероятно, из–за долгов или гибели урожая, и предусматривал для них возможность вновь стать независимыми. Подразумевалось, что преуспевающие люди не должны быть эгоистами, однако в действительности этим обычаем просто злоупотребляли.

В самый разгар осады Седекия объявил о том, что освобождает всех рабов, причем все рабовладельцы поддержали его решение. Со стороны царя, который на протяжении всей осады выказывал свою слабость и нерешительность, это могло быть своего рода попыткой хоть как–то исправить свои ошибки прежде, чем станет слишком поздно. Тем не менее, вероятно, указ вызвал неудовольствие, и господа стали брать своих рабов обратно (11). В свете сложившейся ситуации, когда все могло погибнуть, это действие было совершенно неразумным, но свидетельствовало о людской слепоте и служило ярчайшим примером отказа принять Божью волю, а затем и наказание. Иеремия именно в этом обвинил иудеев (ср.: 21:9).

Проявление жестокосердия послужило поводом для еще одного предсказания о суде. Мотив свободы (которую вначале даровали рабам, а затем вновь отобрали) иронически обыгрывается в словах о дарованной им Богом свободе подвергнуться наказанию (17). Фактически, такова суть односторонне объявленной Богом свободы – разочарование, которое может привести только к гибели.

Ритуал, который упоминается в ст. 18–20, включал в себя жертвоприношение животного, которое символизировало завет. Прохождение между рассеченными частями тельца могло означать некого рода самопроклятие, то есть «пусть такое же (а именно, смерть) случится со мной, если я не сохраню свой завет» (ср.: Быт. 15:17; 3Цар 19:2). Возможно, таким же ритуалом сопровождалось заключение завета Седекии с рабами. Господь как бы говорит: «Что ж, так тому теперь и быть!»

Глава заканчивается уже знакомым описанием гибели города и всей страны (21–22).

Следующие две главы возвращают нас в период правления царя Иоакима. Таким образом, повествование развивается тематически, а не хронологически. Основные темы – это сопротивление завету с Господом и близкая угроза Вавилона. В ст. 11 говорится о наступлении вавилонских полчищ в 605 г. до н. э.

Иеремия использует рехавитов в качестве примера верности, противопоставляя ее обычной неверности Иудеи. Почти все, что нам известно о рехавитах, изложено в настоящей главе. Их предок Ионадав, сын Рехава, поддерживал царя Ииуя в искоренении культа Ваала в Северном царстве – Израиле (4Цар. 10:15–27). Если в 1Пар. 2:55 говорится о том же Рехаве, то получается, что его семья произошла из колена Иуды (ср.: 1Пар. 2:3), родственные узы связывали их с племенами кенеев (1Пар. 2:54–55), которые вели кочевой образ жизни, но были дружественно настроены по отношению к Израилю (1Цар. 15:6). Ионадав установил для своего клана определенные правила, которые включали в себя элементы кочевого образа жизни и предписывали воздержание от любого рода опьяняющих напитков (6–7). Неясно, состояли ли рехавиты исключительно из потомков Ионадава, или же это была более открытая община, сродни гильдии.

Тем не менее здесь говорится не об уставе и правилах рехавитов, но об их верности своим правилам. В отрывке не дается никакой оценки этому правилу, самое главное то, что рехавиты остаются ему верны. Иеремии было велено совершить символическое действие, поставив перед ними чаши с вином и предложив выпить, зная, что они должны воздерживаться (2). Все происходило в боковой комнате Храма, и вполне возможно, что при этом присутствовали важные храмовые деятели. Вновь Иеремия обращался к средоточию власти страны.

Рехавиты, как должно, отказались пить (6), и тогда Иеремия пояснил значение символического действия (12–16). Упрек Иудее был выражен в знакомой форме (15; ср.: 25:4–6), однако контраст между поведением иудеев и рехавитов придал ему новое звучание. За упреком последовало слово о суде (17; ср.: 11:11). В самом конце рехавитам была обещана долгая жизнь (18–19) в выражениях, которые прямо напоминали обещание о царе из рода Давидова (19б; ср.: 3Цар. 2:4). В этом была некоторая доля иронии, поскольку несостоятельность иудейских царей как раз и ставила под угрозу продолжение династии.

В период правления царя Иоакима Иеремия столкнулся с наибольшим противостоянием власть имущих его проповеди в Храме (гл. 26). Настоящая глава в какой–то мере является следствием того инцидента и возвращает нас к теме официального отказа прислушаться к словам пророка. В самом деле, пророку строго запретили появляться на храмовой территории (5), что, несомненно, было компромиссом между сторонниками пророка и его жестокими противниками. Запрет был очень серьезным, поскольку препятствовал общению Иеремии не только с придворными, но и с огромным количеством простого народа, который стекался сюда по праздникам.

Тогда Господь повелел Иеремии записать все, что он раньше говорил, на свитке (2), чтобы можно было зачитывать в отсутствие Иеремии. (Кажется, Иеремия просто вспомнил все свои пророчества, судя по изумлению сановников [17–18] и приведенному здесь ответу Варуха.) Скромная роль Варуха в качестве писца при пророке теперь привела к тому, что он был вынужден заменить пророка перед огромной толпой, чтобы повторить отповедь Иеремии, произнесенную им во время храмовой службы (6–10; 26:2–6; ср.: 7:1–15). Таким образом, когда возникла необходимость, второстепенная роль Варуха потребовала от него такого же мужества, как и от его господина. И вновь семья Сафана приняла участие в том, чтобы слова Иеремии были донесены до народа (10; ср.: 26:24).

Немедленные последствия прочтения свитка поистине замечательны, поскольку слова его произвели мощное впечатление на некоторых из высокопоставленых придворных, и вновь это произошло благодаря одному из членов семьи Сафана. Конечно, написанный текст мог усилить впечатление, а может быть, их поразило само количество собранных вместе пророчеств (15–18).

В ужасе придворные зачитали свиток в третий раз, на этот раз перед самим царем. Его реакция и реакция придворных, наиболее приближенных к нему, очень отличалась от поведения тех, кто принес ему этот свиток. Подчеркивается, что его вопиющее неуважение к словам пророка было воспринято как нечто небывалое (24; ср.: ст. 1б). То, что свиток был предан огню, привело в ужас Елнафана, Гемарию и Делаию, которые увидели в этом кощунство. Что касается царя, то его поступок может указывать скорее не на безразличие, а на суеверную попытку уничтожить силу слов.

Действие царя вновь вступает в противоречие с поведением его отца, царя Иосии, после прочтения ему Книги Закона, обнаруженной в Храме (4Цар. 22:8–13). Между прочим, и тогда Сафан оказался участником событий.

Попытка уничтожить слова Бога оказалась безуспешной. Иеремия просто велел составить еще один свиток (28), куда вошло особое послание к Иоакиму в ответ на его нечестивое поведение. В новом свитке говорилось об отказе ему в праве передать царскую власть своему наследнику, как сделал в свое время Давид по отношению к Соломону (30б; ср.: 3Цар. 2:4), и повторялось предсказание, что он будет лишен надлежащего погребения (30в; ср.: 22:19).

В новом свитке к старому тексту были добавлены еще новые слова (32). Это отражает продолжение пророческого служения Иеремии и начало письменного собрания его высказываний.

Теперь события быстро развиваются, подходя к последнему поражению Иудеи и Иерусалима от руки Вавилона. С этого момента действие происходит в период последних дней правления Седекии, царя, которого посадил на престол сам царь вавилонский (4Цар. 24:17–18). Весь вопрос в том, прислушается ли царь к пророчеству Иеремии о необходимости сдаться победителю, чтобы смягчить катастрофу; послание, о котором говорится в ст. 2, вначале прозвучало в 21:1–10. Седекия не должен был думать, что Египет сможет оказать действенную помощь.

Хотя царь постоянно отказывался принять во внимание все послания Иеремии, он, тем не менее, стал активно искать пророка, отчаянно надеясь на ободрение. Он настоял на том, чтобы Иеремия вновь исполнил полагающуюся пророку роль посредника (3), что было безусловно запрещено пророку (7:16) как раз по причине жестокосердия Иудеи. Желание Седекии услышать волю Божью было неискренним, поскольку он был готов принять лишь то, что сам хотел услышать.

В этот период осада города вавилонскими войсками была временно снята из–за продвижения египетских войск, поскольку Египет намеревался отобрать часть территории у своего старого врага (4–5). Это дало вполне естественные основания возлагать ошибочные надежды на Египет, от чего постоянно предостерегал Иеремия. Вероятно, Седекия все же возлагал на это свои надежды. Однако ситуация не изменилась (6–10). Единственным значительным фактором оставалось намерение Господа покарать Иудею. Поверхностное восприятие часто питает ложные надежды.

Заключение под стражу Иеремии было последней отчаянной попыткой его врагов заставить замолчать пророка, они сопротивлялись его посланию до последнего, даже перед лицом смертельной опасности, нависшей над городом. Пророк воспользовался удобным случаем, представившимся со снятием вавилонской осады, и решил отправиться в свой родной город Анафоф (12), вероятно, чтобы принять участие в семейном споре о недвижимости. Приобретение Иеремией земли у Анамеила (32:1 – 15) могло быть прямым следствием предпринятого им путешествия, описанного здесь.

У самых ворот он был арестован как перебежчик (13). Предпосылки такому обвинению были заложены в тексте его пророчества о том, что единственный путь уцелеть – это сдаться Вавилону (21:9); но само обвинение было сфабриковано. Возражая начальнику стражи, Иеремия употребил слово «ложь», которым ранее определил духовное состояние всего иудейского народа (ср.: Иер. 5:2). Подразумевается, что его арест был результатом сопротивления народа его посланию, поскольку не существовало никаких свидетельств о его измене. Тем не менее он был заключен под стражу.

Но даже в этом случае Седекия продолжал добиваться от него ободряющих слов. Отказывая ему, пророк добавил, что теперь стала совершенно очевидной ложь противоборствующих ему пророков (19). Царь по–прежнему не хотел ничего слушать. Однако он несколько смягчил условия заключения Иеремии (20–21).

Как Иудея находится в опасности из–за Вавилона, так и Иерермия остается в опасности из–за его личных врагов. Некоторые из дворцовых чиновников противостоят ему, поэтому он остается предельно уязвимым из–за изменчивых настроений и политических заигрываний влиятельных людей (см.: 21:1 о Пасхоре, сыне Малхии, в более нейтральном ключе). Придворные ссылаются на общеизвестную тему пророчеств Иеремии о последних днях Иудеи (2–3; ср.: 21:7–10) и призывают вынести ему смертный приговор (ср.: 26:11). Его обвиняют в измене, как и в случае, описанном в гл. 37. Седекия оказывается беспомощным против своих придворных (5). Его попытка удержать власть, таким образом, основывается на отрицании пророчества Иеремии, и в этом заключена грустная ирония, поскольку на деле он не имеет никакой реальной власти.

Очевидно, Иеремии предстояло умереть в глубокой яме. Только чужеземец, один среди всех придворных царя, эфиоплянин (кушит) Авдемелех (букв, «слуга царя»), услышав о происходящем (7–10), рискнул привлечь внимание царя к судьбе пророка. Вероятно, царская челядь разделилась во мнении; самому царю не хватало решимости, однако на него можно было оказать влияние. Иеремия был возвращен под стражу, находясь в относительной безопасности (11–13). Об ответной реакции его врагов можно только догадываться.

Последнее описание встречи Седекии и Иеремии исполнено секретности (третий вход в храм, ст. 14, более нигде не упоминается и означает, очевидно, укромное место, вероятно, специально предназначенное для царя). Это показывает не только, что царь в собственном дворце не был в безопасности, но также и то, что Иеремия находился во вполне понятном раздражении оттого, что царь постоянно задавал вопросы, но не желал принимать правдивые ответы (15). Без сомнения, пророк также страдал от постоянного враждебного отношения и тревожился за свою жизнь, о чем было известно и царю (16).

В том, что предрек Иеремия, было некоторое утешение для Седекии. Хотя общий смысл послания не изменился, Седекии было сказано, что ему самому будет сохранена жизнь, если он подчинится Вавилону, и даже будет предоставлена защита от его еврейских врагов (17–20; из ст. 19 становится ясно, что существовали некоторые трения с еврейской общественностью). Слово ободрения относилось к царю лично, включая и его семью; в противном же случае, если он откажется подчиниться, ему и его семье придется пострадать (21–23). Лишиться гарема для царя было особым унижением.

Седекия не стал лично отвечать на послание, однако по его действиям в эти последние дни заметно, что он находился в величайшем смятении. Последовательность событий в гл. 39 показывает, каким роковым было охватившее его смятение перед лицом того, что, как он знал, неминуемо должно было случиться.

Иеремия боялся возвращаться в дом Ионафана (ср.: 37:15; вряд ли речь шла о возвращении в яму, поскольку сам царь спас его от смерти), но ему позволили вернуться во двор стражи, где он и оставался до самого падения города (28).

Катастрофа, о которой прежде постоянно говорил Иеремия, теперь описывается очень сжато, хотя сама осада заняла какое–то время и по крайней мере однажды была снята (1–2; ср.: 37:5). Датируются эти события январем 588 г. до н. э. и июлем 587 г. до н. э. (также см.: 52:4; 4Цар. 25:1). Военная беспомощность Седекии и его придворных была безжалостно разоблачена, когда вооруженные силы Вавилона вошли в город, заняв, что символично, те места, которые означали царскую власть в городе (3). Царь–марионетка позорно бежал, однако обнаружил, что ничем не может смягчить того наказания, которое Иеремия ему предрек (5–7; ср.: 38:17–23).

Вызывает сочувствие то, как исполнились предсказания Иеремии о судьбе Седекии. Действительно, его «глаза… увидели глаза царя Вавилонского» (32:4; 34:3), но лишь для того, чтобы тут же быть безжалостно лишенным зрения (7). Смерть настигла его не в разгар войны, но, вероятно, несколько позже, в мирный период и с соблюдением необходимых формальностей (45:5). Но вряд ли был мир в его душе.

То, что бывшего царя заковали в кандалы, а его сыновей (потенциальных наследников) и его придворных казнили, частично было вызвано политической необходимостью утвердить правление Вавилона. В то же самое время был положен конец мелочным раздорам из–за власти в Иудее. Поистине, ложь царила в сердце народа Божьего, который на самом деле никогда не признавал верховной власти Бога и не верил в радость пребывания под Его защитой.

На протяжении всего времени проповеди Иеремии были предназначены не только для вождей, но и для всего народа. Простолюдины тоже были виновны в нарушении верности Богу, хотя большая ответственность все же лежала на вождях. Поэтому наказан был весь народ (8–9). И вновь нам остается только догадываться, как могли складываться отношения внутри общины пленников между теми, кто с самого начала перебежал на сторону Вавилона (исходя из слов самого Иеремии), и теми, кто держался до последнего (9). Хотя самые бедные были оставлены в городе (10), Иудея как политическая организация прекратила свое существование.

Могут вызвать удивление особые распоряжения Навуходоносора, сделанные относительно Иеремии (11 – 12). Однако вовсе не обязательно заключать из этого, будто пророк мог иметь какие–либо сношения с вавилонской властью до того, как он попал в плен. Его проповеди никогда не склоняли к предательству; вряд ли нечто подобное могло содержаться в передаваемых им намерениях Бога. Вернее будет думать, что захватившие власть намеревались выказывать свое доброе расположение по отношению ко всем иудеям, о которых говорили, что они сторонники Вавилона. Навуходоносору могло быть известно от уже попавших в плен евреев, что Иеремия призывал сдаться Вавилону. Восприятие вавилонским царем того, что делал Иеремия (да и его оценка своих собственных дел), совершенно не совпадало с тем, что было на самом деле. Тем не менее по Божьему провидению, доброе отношение царя позволило Иеремии присоединиться к тем, кого оставляли в Иудее, и продолжить среди них свое пророческое служение (11–14).

Особое слово от Бога теперь было обращено и к чиновнику Авдемелеху, который спас Иеремию от смерти в яме (15–18; ср.: 38:7–13). В эти ужасные дни ему будет сохранена жизнь, более того, он обретет защиту от своих личных врагов, вероятно, тех же, кто враждовал с Иеремией (и кто еще оставался в живых).

История последних дней Иерусалима и его падения свидетельствует не только о Божьем гневе на Его грешный народ, но также и о милосердии Его провидения. В самой гуще вызывающих смятение событий Он сохранил жизнь Своему пророку и остальным Своим верным рабам. Как оказывается в конце концов, даже самое суровое наказание служит во благо.

Данный отрывок, уточняя некоторые детали в отношениях Годолии и Иеремии, посвящен развитию темы, которой вкратце было уделено внимание в 39:13–14. Вавилонский начальник охраны Навузардан освободил закованного в цепи пророка, который находился в плену вместе со своими соотечественниками (1), тем самым показав, что знает его пророчества и, вероятно, признает его значение как пророка, которому известны намерения его Бога (2–3). Иеремии предоставляется выбор: отправиться с остальными пленниками в Вавилон или остаться в разрушенной Иудее. Казалось бы, пророку, проповедовавшему иудеям, что им следует сдаться в плен Вавилону, следовало самому туда отправиться. С другой стороны, поскольку власть Вавилона теперь распространялась и на Иудею, даже находившиеся в ней оставались, в некотором смысле, «в Вавилоне». Когда Иеремия отправился к Годолии, которого Навуходоносор назначил начальником над всеми иудеями, он следовал приказу Навуходоносора, что доказывало его послушание вавилонской власти. Сам Годолия происходил из семьи Сафана, оказывавшей поддержку Иеремии (26:24). Разведка Вавилона сочла, что он проявляет сочувствие к правящему классу.

Правление Годолии (резиденция которого, что важно, располагалась в провинциальном городке Массифе, а не в мятежном Иерусалиме) в кратчайший срок позволило восстановить богатства Иудеи. Вполне понятно, какими были последствия для оставшихся здесь: собраться вокруг Годолии означало подчиниться Вавилону в соответствии с волей Божьей, возвещенной через пророка Иеремию (9–10). В таком случае послушание Богу означало бы начало нормальной плодотворной жизни в стране (10). Самые главные новости в Иудее распространялись очень быстро, и вскоре стало известно всем евреям в самых отдаленных местах, что катастрофа была началом чего–то нового и полезного. Кроме того, иудеи начали возвращаться в отчизну, некоторым образом ожидая исполнения пророчества о возрождении страны, предсказанном Иеремией (29:14). И земля вновь начала плодоносить, что было знаком того, что Бог вновь благословил эту землю в соответствии с заветом (10–12). Слово остаток напоминает 5:27 и 5:12. Господь, должно быть, все еще трудился над Своей маленькой общиной.

Однако до счастливой развязки было еще далеко. Некоторые из охранников Годолии разнесли слухи о том, что царь аммонитян хочет убить Годолию. То, что Ваалис был настроен против Годолии, могло быть вызвано его враждебным отношением к Вавилону (ср.: 27:3), поэтому Годолия мог оказаться жертвой враждебного отношения к Вавилону, даже после того как Навуходоносор посетил Иерусалим. Еврейский агент Ваалиса, Исмаил, сам происходил из царского рода (41:1) и, очевидно, желал продолжить мятеж против Вавилона. В то время как доверенные лица Годолии знали о заговоре против него, сам он оказался слишком доверчивым, чтобы поверить этому (14). Иоанан, сын Карея, желавший стать более значительной фигурой среди мятежников, хотел предпринять более решительные действия, чтобы сохранить свою общину. В конце концов это привело к конфликту между ним и Иеремией.

За этим последовало предательское убийство Годолии, которое стало еще одним ударом против мудрого совета тех, кто ждал решений Бога в эти тяжелые времена. Продуманность убийства, включая умертвление вавилонских стражей, позволяет говорить о намеренной попытке уничтожить провавилонские настроения хотя бы в этом районе (2–3).

Немедленные последствия этого убийства (4–9) свидетельствуют о том, что паломничество верующих не прекращалось, несмотря на разрушение Храма. Седьмой месяц (ср.: ст. 1) был месяцем, когда справлялся праздник Кущей, что служило основанием для паломничества. Очевидно, что на территории бывшего Северного царства оставались те, кто исполнял предписания закона появляться перед Богом по большим праздникам (Исх. 23:14–17). Вероятно, это происходило после реформ царя Иосии (4Цар. 22 – 23).

Исмаил добавил к своим преступлениям еще один грех, убив паломников, которых заманил самым циничным образом, скорее всего, чтобы сохранить свое преступление втайне. Пощадив некоторых из них, чтобы быстро обзавестись провиантом (8), он, вероятно, намеревался всего лишь отложить их смерть на некоторое время. Совершив свое зверское преступление, он решил бежать вместе с пленниками к Аммону (10).

Последствия рискованного предприятия Исмаила оказались самыми печальными и позорными. Он с трудом спасся от Иоанана, но ему пришлось пожертвовать своими последователями (11–15). Тем не менее его вмешательство в жизнь общины Годолии, которая постепенно начинала процветать, оказало решающее и губительное воздействие: Массифа оказалась заброшенной, и вместе с этим потерпела поражение политика примирения с Вавилоном.

Когда Иоанан и все люди, бывшие с ним, обратились к Иеремии с просьбой возвестить им волю Божью в этой новой, неожиданной ситуации (1–3), важное значение имело то, что они уже находились на пути в Египет. Тем не менее Иеремия осознал всю важность их просьбы и пообещал дождаться повеления от Господа. Для него самого обстоятельства были новыми. Он привык предостерегать царей о грядущем нашествии Вавилона. Теперь это стало уже прошлым, и нужно было услышать новое слово от Господа об остатке народа. Его готовность молиться (4) позволяет предположить, что старый запрет (7:16) был теперь снят. Народ искренне заявил ему о своей готовности выслушать его – но можно ли будет положиться на их обещание?

Господь не стал отвечать ему сразу же, от Иеремии здесь ничего не зависело (7). Когда ответ наконец был дан, он был изложен в уже знакомых выражениях (10; ср.: 1:10) и представлял адаптированный вариант того, что Иеремия проповедовал в прошлом. Он по–прежнему включал в себя повиновение Вавилону и рассеивал их опасения по этому поводу (11; ср.: 41:18). Слова Господа также свидетельствовали о Его скорби из–за разрушения Иудеи и Иерусалима (10). Это было не ново для пророчеств Иеремии (см.: 9:1–3). Тем не менее в данном случае о наказании и суде говорилось скорее как о прошлом, чем как о будущем. Теперь в намерения Господа входило даровать Своему народу обещанные благословения (гл. 30–33).

Однако это пророчество, подобно предыдущим, требовало ответной реакции. Народ должен по собственной воле остаться в стране и сохранять веру в то, что Господь может и будет верен Своему слову. В случае же, если они не послушаются, им предстояло столкнуться с обратной, темной стороной будущего, противоположного тем благословениям, которые Бог может ниспослать им. Возлагать надежды на Египет означало, как и прежде, оскорбить Бога (24:8), потому что это было бы проявлением безверия. Если народ решит все–таки отправиться туда, то ему придется столкнуться с тем, что путь, который они для себя избрали, есть путь смерти (Прит. 16:25; Лк. 9:23–24). Выбор, который им предоставлен, парадоксален (ст. 16а): если они останутся, то смогут спастись от вавилонского меча, но непременно погибнут от него, если будут пытаться спастись бегством. Египет не станет им надежным союзником (ср.: 22:20,22). Суд, свершенный над Иудеей, теперь затронет самое сердце страны, и это будет продолжением того же самого наказания (17–18; ср.: 7:20; 14:12; 24:9; 25:18).

В заключение Иеремия передал слова Господа, обращенные к остатку Иудеи (19). Тон речи пророка не оставляет сомнений в том, что спасение уготовано далеко не всему остатку. Предчувствуя, что сердца их устремлены к Египту, несмотря на то что они отрицают это (41:5–6), он объявил, что кара действительно постигнет их. Очень важно, тем не менее, понять, что, хотя Иеремия и предвидел, в пользу чего они склоняются, выбор целиком зависел от них самих и послужил истинной причиной наказания.

Правдивость проповедей Иеремии едва ли могла иметь лучшее подтверждение, чем недавнее разрушение Храма. Тем не менее он вновь столкнулся с обвинением в том, что пророчество его ложно. Для Иудеи никогда не было легко признать истину, народ и прежде бывал введен в заблуждение теми, кто утверждал, что знает правду, однако проповедовал удобную для себя ложь (23:16–18). Иоанан и его люди не стали открыто противиться Божьей воле, но вместо этого заявили, что им лучше знать, какова она на самом деле. Конечно, это был сплошной самообман, и они не были облечены такими полномочиями. По сей день остается опасным искушение полагать, что наши представления о том, чего хочет Бог, соответствуют действительности, особенно когда это касается чего–то, во что нам отчаянно хочется поверить. Верный Варух стал козлом отпущения для представителей новой власти (3).

Бегство в Египет продолжилось (4–7). Здесь оно представлено как уничтожение всего того, что начал делать Бог по Своему милосердию для возрождения народа и процветания страны (40:12). Иудеи, включая уцелевших членов царского дома (6; ср.: 41:10) и даже Иеремию, оказывавшего наибольшее сопротивление бегству и так часто возражавшего против попыток найти убежище в Египте, по собственному желанию решились оставить страну.

Однако даже в египетской земле Бог обратился к народу через Иеремию. Это само по себе свидетельствует о Его милосердии и терпении (а ведь Он еще будет призывать их к покаянию; 44:7). Но на этот раз Господь говорил о суде. Даже в Египте продолжит Господь наказывать своевольных людей руками Навуходоносора. Пытаясь спастись от Вавилона, они на самом деле угодили прямиков в руки его солдат. Символическое действие Иеремии должно было показать неизбежность победы Вавилона над Египтом (что и произошло в действительности в 568–567 гг. до н. э.; ср.: Иез. 29:17–20). Слова о суде над Египтом напоминают те, что уже были произнесены в обращении к Иудее (11; ср.: 15:2). Победа Навуходоносора станет проявлением несостоятельности египетской религии (13).

В ст. 1 говорится о давно поселившейся в Египте еврейской общине; недавние беженцы примкнули к весьма многочисленной иудейской диаспоре. К ним всем и обращается Бог через пророка, который вначале напоминает им о недавнем разрушении Иудеи, произошедшем в результате многолетнего непослушания Богу. Как и прежде, говорится о грехе идолопоклонничества как основы отрицания Бога. Выражения нам уже знакомы (3–6; ср.: 1:16; 11:17), и упоминается об этом как об объективном уроке. Господь так же верен, как и Его слово.

Тем не менее основная цель пророчества состоит в том, чтобы остаток из Египта возвратился к Нему (7–10). Очевидно, они продолжали поклоняться чужим богам (8). Следовательно, обращенное к ним слово вызвано продолжающимся бунтом их против Бога, а не прошлым поведением или поведением их отцов, хотя оно тоже было мятежным (9). Они продолжали поклоняться идолам, возможно, теперь включив сюда и египетских богов (8). Однако грех остается тем же самым, независимо от того, касается ли это упорствования в старых ошибках или экспериментирования с чем–то новым. За этим безусловно должно последовать наказание, и оно будет включать элемент позора, вызванного тем, что остальные народы будут смотреть на судьбу, постигшую Божий народ (8б; ср.: 24:9; 25:18). Однако это последнее, чего хотелось бы Богу; Он заклинает людей избежать суда (8а).

И тем не менее за этим немедленно следует слово о суде (11–14), из чего следует, что народ продолжал не прислушиваться к этому новому призыву Бога. Дело не в том, что Бог заранее знает ответ, но скорее в том, что Божья кара, когда она вершится, всегда является последствием упорного отрицания Его воли, то есть она не есть нечто предопределенное и неизбежное. Народ в Египте продолжал вести себя так, что заслуживал Его гнева. Повторение слова остаток в этих стихах (7, 12, 14) настойчиво поясняет, что намерения Бога в дальнейшем продолжать Свои отношения с Его народом не касаются живущих в Египте. Это созвучно проповедям Иеремии в дни царя Седекии (24:8–10). Однако замечательно, что даже этим людям дается возможность исправиться и наконец–то правильно ответить на призыв Бога.

Поклонение богине неба (ханаанской Астарте или вавилонской Иштар) было продолжением той порочной практики, которую Иеремия обличал еще в дни Иоакима (7:18). Здесь, как и там, целые семьи принимали участие в этом (15, 19). В своем настойчивом нежелании увидеть истинное положение вещей народ даже пытался найти ложное оправдание своему идолопоклонству, вспоминая, что якобы в прежние дни, когда они поклонялись богине неба, земля их процветала (17б–18). Иеремия указывал им на то, что как раз этот культ и стал причиной того, что дни процветания окончились (20–23). Однако некое извращенное упрямство мешало народу признать это.

Последнее пророчество Иеремии, обращенное к народу в Египте, по иронии содержит предсказание именно той судьбы, которую они сами для себя избрали. Их отступничество от Бога вызовет в ответ то, чего они и добивались, – Он также отвергнет их (26). Он станет исполнять свое намерение покарать их с той же решимостью, с какой будет одаривать благословениями тех, кто остался в вавилонском плену и всем сердцем обратился к Нему (27; в противоположность 24:6; ср. также: 1:12). Слово Божье будет исполнено. Никто, кроме Него, не обладает такой властью (28).

Упоминания о крошечном остатке евреев, которые вернутся из Египта (14, 28), должны показать, что оставшихся в Египте не касаются намерения Бога о будущем Своего народа. На всех, сбежавших в Египет, падет Его гнев, потому что они пытались самостоятельно спастись. Теперь они ужаснутся, увидев, что это значит (29–30).

Пророчество, обращенное к Варуху, было произнесено в тот год, когда он помогал Иеремии написать свиток, чтобы зачитать его перед царем Иоакимом (36:1). Возможно, это произошло в период между написанием и прочтением свитка (1) и было ответом на протест и жалобу Варуха по поводу тяжести его ноши (3). До этого момента мы ничего об этом не слышали, и пророчество, безусловно, выпадает из хронологической последовательности. Очевидно, Варуху приходилось делить с Иеремией его скорбь и тяготы. В обращенных к нему словах Бога есть некоторые общие детали, объединяющие их с ответами, данными Иеремии на некоторые из его исповедей (12:5–6; 15:19–21). В них одновременно и упрек и ободрение. Слова произносятся в контексте грядущего суда над всей иудейской землей (4; ср.: 1:10). На фоне таких глобальных событий все человеческие притязания выглядят удивительно ничтожными. Таким образом Варух получает предупреждение оставить свое мелкое честолюбие, однако ему предсказано, что он переживет огромное бедствие (5). Подобное слово ободрения уже произносилось другому верному соратнику Иеремии – Авдемелеху Эфиоплянину (39:16–18).

Иеремия как пророк для народов (1:5) обращает несколько особенных слов к соседям Иудеи. Предсказания о других народах – это характерная черта для всех пророческих книг (ср.: Ис. 13:23; Ам. 1–2; Иез. 25:32). В общем предсказания Иеремии посвящены тому, что нашествие Вавилона – это суд Божий над всеми народами, однако в конце концов Вавилон тоже будет осужден, а Иудея спасется от своего притеснителя. Впервые эта мысль прозвучала в 25:15–19, однако теперь она получает большее развитие и звучит как окончательное слово в пророчестве.

Вполне естественно, что почетное место занимает Египет, поскольку он во всех пророчествах символизировал ложную веру и обманчивую самонадеянность. Очевидно, первое пророчество (3–12) относится к поражению, нанесенному Египту Вавилоном в битве при Кархемисе на Евфрате в 605 г. до н. э. (2). Оно показывает, как египетская армия готовится к бою (3–4), горделиво выступая из Египта и полагая свою силу непревзойденной, подобной Нилу во время прилива (7–8). Однако в интонации пророчества сквозит насмешка, потому что вскоре будет показано, как ужас охватит хорошо обученную армию (5; ср.: 6:25; высказывания, ранее относившиеся к Иудее, теперь обращены к Египту). Военные силы, пришедшие с Нила и состоящие из наемников из Африки и Греции (9), потерпят поражение на Евфрате (6). Сокрушение титанов, возникших по Божьему произволению, это образ Божьего отмщения, и поражение Египта – своего рода жертвоприношение Ему (10). Его ранам не будет исцеления от богатств чужеземной почвы, которые являются целью его завоеваний (11; ср.: 8:22).

Второе пророчество (14–26) предупреждает о том, что Вавилон нападет на Египет на его собственной земле (ср.: 44:29–30; см. 2:16 и 44:1 о приведенных здесь названиях местности). Придя в ужас и проиграв сражение, наемники решат спасаться бегством (16). Высказывание в ст. 17 обыгрывает имя фараона Офры и намекает на просчеты, допущенные во время вавилонской кампании. Судьба Египта, включая даже плен, напоминает нам судьбу Иудеи (19; ср.: 2:15; 4:7; 9:12). Фавор и Кармил здесь обозначают большую высоту и плодовитость соответственно, и на этом фоне говорится об установлении власти Вавилона (18). Брошенный своими наемниками, Египет обращается в позорное, но бесполезное бегство, потому что нападение врага напоминает нашествие саранчи на лес (21–24). Одинаковое наказание ожидает богов и царей Египта, а также тех, кто полагался на них, то есть беженцев–иудеев (25).

Обещание восстановления Египта очень значительно (26б), но больше нигде не встречается (ср.: Ис. 19:23–25). Бог есть не только Бог суда, но и Бог спасения, уготованного всему миру.

За пророчеством о Египте следует слово утешения иудеям рассеяния (27–28). Божий суд над народами станет для них восстановлением. Эти слова повторяются, начиная с 30:10–11, в длинной череде пророчеств о восстановлении Иудеи.

Время расцвета могучего государства филистимлян приходится на период, предшествовавший возникновению династии Давида, то есть за несколько столетий до рождения Иеремии. Тем не менее здесь говорится о нападении на них Египта, вероятно, во время той кампании, когда происходила битва при Кархемисе (1). Газа, прибрежная равнина, находилась на пути следования армии с севера на юг. Возникновение великих государств во времена Иеремии имело ужасные последствия для многих, живших в этом районе. Египет, хотя и неспособный превзойти Вавилон, мог нагнать страху на маленькую филистимскую страну (2; ср.: 46:7–8). И здесь изображена крайняя степень страдания (3–7).

Катастрофа с Газой, для которой сложились определенные исторические предпосылки, показана в контексте долгой истории филистимлян и выглядит как наказание за все совершенное ими зло. Ее судьба – это суд Божий над ней; ее время пришло (4а, 7). Таким образом Бог утверждает Свое право руководить историческими событиями, даже когда они кажутся объяснимыми с чисто человеческой и политической точки зрения.

Моав, один из исторических противников Израиля (Суд. 3:12–14; 4Цар. 3:4–27), заключил союз с царем Седекией против Навуходоносора (27:3), но одновременно посылал свои войска воевать на стороне Вавилона против царя Иоакима (4Цар. 24:2). Данное пророчество, очевидно, относится к поражению, нанесенному Моаву Навуходоносором в 582 г. до н. э. после попытки мятежа.

Названия, часто встречающиеся в этой главе, – это названия городов, расположенных по всему Трансиорданскому нагорью к востоку от Мертвого моря. Некоторые из этих городов были отданы Богом во владение колену Рувимову в те времена, когда под предводительством Иисуса Навина иудеи пришли в Ханаан (Чис. 32:3, 37–38; Нав. 13:15–19). Об этом говорится не как о причине суда над Моавом, но частично это могло быть поводом для священной войны с Ханааном.

Начало пророчества (1–6) изображает боль народа, пострадавшего от вторжения так же, как некогда Иудея пострадала от Вавилона (ср.: 4:19–31). За этим следует ироническое изображение результатов идолопоклонничества, а именно унижение плена и победоносное свержение божества побежденного народа, в данном случае Хамоса (Кемоша), которому некогда поклонялся Соломон, отрекшись от истинного Бога (3Цар. 11:7,33). Подобная демонстрация бессилия побежденного божества была обычной в военной практике древних народов. Опустошитель (8) – это, вероятно, Вавилон. Слова о деле в ст. 10 заимствованы из высказываний о святой войне, в которой неизбежно разрушение (ср.: 1Цар. 15:3,11). Разрушение Моава Вавилоном – это Божий суд над ним.

В самом начале Моав изображается охваченным самодовольством (относительно образа зрелого вина, неожиданно вылитого на землю, см. ст. 11 – 12), затем он унижен в своей гордыне (14–17). Особое значение имеет здесь то, что Господь называет здесь Сам Себя Царем (так же, как в 46:18), подчеркивая, что только Он может предопределить исход каких–либо человеческих дел, а вовсе не Моав или даже Навуходоносор, которые просто–напросто Его рабы (25:9). Далее следуют картины разрушения (18; ср.: 14:1–2 об Иудее), вновь вызывая в памяти всю страну целиком (19–25). Гордыня Моава выделена как особый грех, тем более направленный против Израиля (26–30). Поистине велико падение гордыни (28). При виде отчаяния страны пророк сам готов оплакивать ее, как некогда он оплакивал свой собственный народ (31–32; ср.: 9:10; также ср. ст. 33 с 16:9). Моав, как некогда Иудея, стал объектом насмешек для всех, кто видел его (39; ср.: 24:9).

Последнее пророчество (40–47) повторяет некоторые из основных тем. Орел – это Навуходоносор (40). Картина неизбежного суда (44) напоминает нам о доводах, приведенных в Ам. 5:19. Окончательным позором становится плен (46). Выражения в ст. 45–46 позволяют предположить, что вскоре будет исполнено древнее пророчество, вначале записанное в повествовании о царе Сигоне из Есевона (Чис. 21:28–29).

После всех речей о суде заключительные стихи посвящены спасению (47; ср.: 46:266). Здесь использованы выражения, которые постоянно повторяются, когда речь идет о возрождении Иудеи в Книге Утешения (29:14; 30:3 и т. д.). Бог суда есть также Бог спасения. И Его милосердие распространяется не только на один единственный народ, но даже на тех, кто некогда был Его врагом.

49:1–6 Против Аммона. Как и Моав, Аммон был древним врагом Израиля (Суд. 11:4–33), который также посылал войска в поддержку Навуходоносора (4Цар. 24:2), но впоследствии присоединился к союзу его противников (27:3). Грех Аммона связан с его исторической враждебностью к Израилю, которая проявлялась в попытках расширить территорию за счет принадлежавших Израилю земель во имя своего божества Малхома (или Милкома; 1–2).

Вновь изображаются страдания народа, на который напали и захватили в плен, унизив его божество (3). (Есевон, будучи пограничным городом, в разное время принадлежал то Моаву, то Аммону; ст. 3, ср.: 48:2.) Затрагиваются типичные для Иеремии темы, а именно обманчивая уверенность Аммона в собственных силах и богатстве и ужасы, сопутствующие Божьему суду (4–5). Однако Аммону также суждено пережить обновление, подобно Египту и Моаву (46:26б; 48:47).

49:7–22 Против Эдома. Ожесточение против Эдома, вызванное его враждебным отношением к Израилю как прежде, так и во времена Иеремии, усугубляется тем, что Эдом был потомком Исава, брата Иакова (8; ср.: Быт. 25:29–30). Помощь, оказанная Вавилону в борьбе с Иудеей, послужила причиной пророчества Авдия об Эдоме.

Эдом, располагаясь к югу от Мертвого моря, очевидно, славился своей мудростью. («Утешитель» Иова Елифаз был родом из эдомского города Фемана; Иов. 4:1.) Однако его мудрость не смогла предотвратить надвигающуюся катастрофу, которая была неизбежна; не помогли спастись и его горные пещеры (10). Самые слабые должны положиться на милость Господа (И). Чаша (12) – это чаша ярости, которую всем придется испить (25:15), ст. 12 красноречиво подчеркивает, что Эдом заслужил это. Восор (13) был столицей Эдома во времена Иеремии (не путать с Восором в Моаве, 48:24).

Некуда укрыться от суда в этой стране укромных мест (14–16; ср.: Авд. 1–4). Некоторые из сцен разрушения уже использовались применительно к Иудее (18–19; ср.: 10:6; 23:14). Орел здесь, без сомнения, не кто иной, как Навуходоносор (ср.: 48:40).

49:23–27 Против Дамаска. Дамаск олицетворяет всю Сирию, древнего врага Израиля; к нему относятся менее значительные государства Емаф и Арпад, также находившиеся к северу от Израиля. Ужас и опустошение, ожидающие их в будущем, описаны пророком в привычных для Иеремии выражениях. Эти царства процветали задолго до времен Иеремии, и может быть так, что он позаимствовал одно из древних пророчеств. Критика Венадада вошла в поговорку (ср.: Ам. 1:4).

49:28–33 Против Кидара и Асора. Это пророчество обращено к племенам арабов–кочевников, обитавших к востоку от Израиля, родственников древним мадианитянам и амаликитянам (Суд. 6:3; Быт. 25:13). Оно пронизано мотивами ужаса и картинами опустошения (ср.: 6:25; 9:11). Уязвимость кочевников, живших в не защищенных стенами городах, являет собой образ человеческой самонадеянности.

49:35–39 Против Элама. Элам был достаточно сильным государством, расположенным к востоку от Вавилона, однако потерпевшим от него поражение при Навуходоносоре. Упоминание о четырех ветрах (36) – это одно из выражений, обозначающих власть Бога над всей землей (Иез. 37:9; Дан. 8:8; Зах. 6:1–8). Даже то, что Вавилон возьмет верх над Эламом и таким образом послужит орудием Божьего суда над Иудеей и другими народами, произойдет по воле Бога. Но в будущем Элам будет восстановлен (39; ср.: 48:47).

Пророчества о различных языческих народах заканчиваются длинной чередой предсказаний о судьбе Вавилона–разрушителя, размышлениям о котором посвящена вся книга. Значение его как орудия Божьего гнева, направленного на неверный Богу народ, теперь дополняется немалым количеством высказываний о суде над ним самим. Очень важно, что разрушитель в конце концов сам подвергнется разрушению. Тем, что он покорил другие народы, еще не заканчивается Божье управление историей. Мы уже знаем, что Он вновь дарует спасение и благословит Свой народ (гл. 30 – 33). Следовательно, в соответствии с Его справедливостью должно прийти время и для Вавилона (ср. также: 25:11–12,17–26).

50:2–17 Враг с севера. Меродах был главным богом Вавилона и героем эпоса о мироздании. Вил, известный также из Ис. 46:1, изначально был отдельным божеством, но затем слился с Меродахом в одно божество. Проклятие, павшее на Вавилон, начинается с посрамления его богов. Хотя Иудея была угнана в плен в страну, над которой они якобы владычествовали, им так и не удастся доказать свое превосходство над Господом; напротив, теперь их бессилие станет явным (ср.: 48:7).

Некогда Вавилон был врагом с севера, которого опасалась Иудея (1:14; 6:1). Теперь они поменялись местами (3, 9; также см.: 51:27–28). Никому не дано абсолютного права господствовать над землей, кроме Самого Господа.

Поскольку Вавилон пал, Иудея может вновь с покаянием обратиться к своему Богу, и в этом обращении заложен принцип обновления всего исторического Израиля. Они станут искать Сион, но не тот, который некогда был местом лжерелигии (7:1–15), но Сион, в котором Бог даст познать Себя в истине (ср.: Ис. 2:2–4), и там они обновят древний завет (5; ср.: 31:31–34). О грехе и наказании Иудеи теперь говорится в прошедшем времени (6–7; ср.: Ис. 40:1–2). О возможности выйти из плена сказано в форме повеления (8).

Главным среди грехов Вавилона было презрение к Богу и Его земле (11). В то время как Господь скорбел о свершенном им наказании, Вавилон наслаждался грабежом. Именно по этой причине действия, предпринятые Господом против Вавилона, носят характер возмездия (15). Предание гордыни позору, опустошение, сменившее былое богатство и деловую жизнь, то есть основные составляющие кары Божьей, теперь падут на голову того, кто сам так нечестиво предавался этому (12–15). Теперь не только Иудея, но и остальные народы, пострадавшие от руки Вавилона, могут свободно вернуться к себе на родину (16).

Первая часть пророчества о Вавилоне заканчивается (17) напоминанием о том, как дважды пострадал народ иудейский: вначале от ассирийцев в 772 г. до н. э., когда было уничтожено Северное царство (Израиль), а затем от руки Вавилона в 586 г. до н. э., когда пала Иудея. Все это произошло по воле Бога, и вся история заканчивается восстановлением Его народа.

50:18–32 Израиль и Иудея. Тема возрождения иудейского государства вновь начинается с пророчества о восстановлении исторического Израиля (20). Описание буквальное сменяется на иносказательное, потому что из северного Израиля едва осталось в живых несколько человек. Хотя восстановление пленников – это настоящее спасение, в то же время оно является отголоском того спасения, которое Бог уготовил для всего человечества на земле иудейской через Одного иудея, Который примет за всех смерть на кресте.

Красочно изображается битва с Вавилоном (21–24), и эта война – священная война Господа, в которой Он Сам готов биться, а в производимых разрушениях есть что–то от жертвоприношения (25–28). Вновь звучит тема возмездия, на этот раз непосредственно связанного с Храмом (28). Уничтожение Храма было актом невиданного кощунства и святотатства, даже несмотря на то, что таково было наказание, определенное Богом Своему народу. Это был вызов Богу как Владыке всей земли, поступок, совершенный самоуверенным народом (29–32). Таким образом, Его суд над Вавилоном вытекает из необходимости показать другим народам, что в конце концов Он Владыка всего мира. В свое время победу будет символизировать вновь отстроенный Храм.

50:33–46 «Искупитель их силен». Итак, круг замкнулся. Некогда Господь судился со Своим народом, Иудеей, обвинив ее в грехах; теперь Он начал суд, чтобы восстановить славу Своего народа (дело здесь имеет значение «суда», как в 2:9). Поступая таким образом, Он становится для них Искупителем (34). Это выражение заимствовано из древнего закона Израиля, в соответствии с которым вдову или сироту мог защищать другой член семьи (см.: Руф. 4). Употребив это выражение, Господь подчеркивает узы родства, связывающие Его с Его народом. Искупление такого рода очень личное, ценное и устанавливает самые близкие отношения между искупителем и тем, кого искупили. Это один из ветхозаветных истоков идеи искупления мира от греха Иисусом Христом.

В конце концов вступаясь за Свой народ, Господь проявляет верность обетованиям обновления, которые Он дал им (гл. 30–33).

Это означает падение Вавилона, описание которого здесь продолжается. Многое из того, что прежде относилось к Иудее, теперь обращено к Вавилону с некоторой иронией, например, меч (35–37; ср.: 14:12); засуха (38; ср.: 14:1); запустение (39–40; ср.: 4:29); враг с севера (41–43; ср.: 6:22–24 – очевидное повторение), что теперь ставит Вавилон на место жертвы. Его падение есть часть Божьего промысла о всем мире (46).

51:1–10 Сион оправдан. В том, что Господь обратился против Вавилона, который еще недавно был исполнителем Его воли, показывает, что Он не навсегда отверг народ, связанный с Ним заветом; в том, что Он не покинул его (букв, «не овдовел Израиль»; 5), проявилась другая сторона Его искупления (50:34). Вавилон заставил землю пострадать от Божьего гнева (7; ср.: 25:15) – теперь его собственное исцеление невозможно (9; противопоставление 30:17 о Израиле/Иудее). Господь судился за Сион (который здесь обозначает одновременно страну и народ, ст. 10; речь ведется от лица тех, кто ныне возвратился туда). Иными словами, Бог спас Свой народ и оправдал его; все выражения здесь предвозвещают то, что апостол Павел позже назовет «оправданием верой», то есть спасением по милосердию Божьему тех, кто этого не заслужил.

51:11–24 Божье отмщение Вавилону. Вновь главной темой становится отмщение Вавилону за то, что он нанес оскорбление Богу, разрушив Его Храм (11; ср.: 50:28). Для того, кто раньше имел времени и сил в избытке, теперь настало время самому подвергнуться суду (13; ср.: 25:12). Мидийским царям (11) предстояло стать новой мощной державой в древнем мире, укрепляясь в то время, как величие империи Навуходоносора клонилось к упадку. Кир, чье появление возвестил пророк Исайя (Ис. 45:1), был мидийским царем, захватившим власть в Персии и подготовившим становление Персидской империи. Последовательный ряд очевидно непобедимых империй в библейской истории является свидетельством слабости человеческой силы и всемогущества Божьей «слабости» (Дан. 2:31–45; 1Кор. 1:25).

Слова Иеремии о языческих религиях, противопоставляющие истинно созидательную силу Господа слабости лжебогов (15–19), были изначально обращены против Иудеи (10:12–16); теперь они отнесены к самому Вавилону.

В заключение в данном разделе пророк передает слова Бога, напоминающие о времени, когда Вавилон служил орудием в Его руках (20–23). Но упоминается об этом только для того, чтобы в ст. 24 добавить, что пришел конец гневу Божьему на Свой народ.

51:25–32 Народы против Вавилона. В нападении множества народов на Вавилон заключается иронический поворот судьбы, поскольку в свое время Вавилон сам покорил многие страны, не только Иудею, и все это было также по велению Божьему (27:4–8). Теперь мидийцы изображаются как ведущая сила этих народов (28), подобно тому, как в свое время Вавилон командовал своими союзниками (ср.: 4Цар. 24:2; ср. также в ст. 27 совершенную перемену в сравнении со сказанным в 46:23). Вавилон изображается в момент своей последней отчаянной агонии, обессиленный и сломленный, и теперь его укрепленные стены и защитные рвы не помогут ему устоять против вражеских сил и их безжалостной стратегии (29–32).

51:33–44 Триумф Иудеи. Речь иудейского народа, пострадавшего от Вавилона (34–35), напоминает Пс. 136 внушающей ужас молитвой о мести угнетателю. Тем не менее за этим следует ответ Господа, в котором Он вновь обещает падение царства, ибо Он вступился в его дело (36; ср.: 50:34). Как и в предыдущем отрывке, здесь говорится о богатых водных ресурсах города (36), поскольку он располагался на Евфрате в Месопотамии, в Междуречье. Упование на природные богатства и иные преимущества не поможет спастись от Божьего гнева.

Сесах (41) – прозвище Вавилона (ср.: 25:26). Вил (44) – это один из вавилонских богов (ср.: Ис. 46:1), которому не удалось взять верх над Господом.

51:45–58 «Выходи из среды его». Заключительная часть пророчества о Вавилоне содержит повеление пленникам бежать, потому что теперь их время пришло (45–46). Освобождение не было результатом необратимого действия Бога, но требовало вначале действенного проявления веры, послушания и мужества от народа, который мог быть сломлен часто повторяющимися слухами о падении города, вначале внушающими надежду, а затем приводящими к разочарованию. (Подобный призыв видим в Ис. 55:6.) В ответ на такие опасения последовало ободрение (47–48).

Вавилон был наказан непосредственно за свои преступления против Божьего народа (49). Вспоминается боль иудеев, особенный упор сделан на разрушении Храма (51). Но все это лишь для того, чтобы в ответ услышать обещание, что даже боги Вавилона будут унижены. Теперь Вавилон в полной мере ответит за все несчастья, причиненные им прежде (56–57).

51:59–64 Пророческое знамение. Пророчества о Вавилоне завершаются посланием и знамением, датирующимися четвертым годом правления царя Седекии, когда он посетил Вавилон, вероятно, для того, чтобы объяснить свое участие в восстании (27:3). Сераия, брат Варуха (ср.: 32:12), отправился вместе с царем, воспользовавшись случаем передать послание от Иеремии, сопровождающееся символическим действием, означающим падение Вавилона. Слова, записанные в свитке, могли содержать некоторые либо все пророчества о Вавилоне в гл. 50–51. Время написание их неизвестно.

Примечание. «Вавилон» в Новом Завете. Суд Божий над Вавилоном относится к гораздо более далекому времени и имеет гораздо более масштабное значение, нежели просто освобождение древней Иудеи. Вернее будет сказать, что здесь он символизирует все, что противится Божьей воле в этом мире. В Отк. 17 говорится о «Вавилоне» выражениями, во многом заимствованными из ветхозаветных пророчеств о нем. Вначале здесь «Вавилон» означал преследования ранней церкви римлянами, но затем смысл расширился, включив все, ненавистное Богу и Его народу. Именно против «Вавилона», понимаемого как любое проявление зла и насилия, были призваны стоять твердо верующие в Христа, зная, что Бог в Свое время несомненно сломит его сопротивление.

Последняя глава этой книги очень похожа на 4Цар. 24:18 – 25:30, куда гораздо более естественно вписывается описание событий. Фактически Иеремия уже предсказал падение города (в 39:18) и последующие события в Иудее (гл. 40–44). Об этих событиях вкратце говорится в Книге Царств (4Цар. 25:2–26) в отрывке, который опущен в настоящей главе, поскольку информация уже была передана. Данный отчет о событиях был, вероятно, помещен в самый конец нашей книги как подходящее заключение ко всем уже записанным пророчествам.

Существует несколько менее значительных отличий описания здесь и в Книге Царств. Упоминание о казни царских придворных и о пожизненном заключении самого царя (11–12) можно найти только здесь, что неудивительно, если принимать во внимание интерес, который представлял Седекия в данной книге. По–разному датируется вступление Навуходоносора в Иерусалим (на десятый день в ст. 12; ср.: седьмой день в 4Цар. 25:8), что скорей всего вызвано ошибкой в записях одной из этих книг. Подобные расхождения можно найти в ст. 22 и 25 (ср.: 4Цар. 25:17,19). Количество пленных в ст. 28–30 меньше, чем в 4Цар. 24:14 и 16, возможно, из–за того, что брались в расчет только взрослые мужчины.

Конечное происшествие – освобождение царя Иоакима после смерти царя Навуходоносора – иногда воспринимается как знак скорого окончания плена. Может быть и так, однако само событие не содержит в себе твердого основания для надежды.

Надежда, вдохновляемая Книгой Пророка Иеремии, лежит гораздо глубже. Это упование на Господа, руководящего историей, покаравшего грех, но и обещавшего спасение, обещавшего новый завет (31:31–34) и исполнившего Свое обещание в Своем Собственном Сыне Иисусе Христе (Евр. 10:11–18).

McConville Gordon

Со времени греческого перевода Ветхого Завета, или Септуагинты (LXX; составлена за столетие, или около того, до Рождества Христова), книга Плач Иеремии приписывалась самому пророку. Наши английские версии перевода следуют Септуагинте и помещают книгу вместе с Книгой Пророка Иеремии. Иеремия, безусловно, был автором нескольких плачей, как нам известно из его пророческой книги (напр.: Иер. 11:18–20; 20:7–13). К тому же, существуют некоторые схожие выражения в обеих книгах (ср.: Иер. 14:17 и Пл. 3:48–51). Более того, во 2Пар. 35:25 читаем, что «оплакал Иосию и Иеремия в песне плачевной».

Хотя это свидетельство нельзя считать решающим, обе книги связаны друг с другом очень важными моментами. Пророк Иеремия присутствовал при событиях в Иудее вплоть до падения Иерусалима и разорения Храма при вавилонском царе Навуходоносоре в 586 г. до н. э. и даже после того, а создание Плача, похоже, если учитывать упоминания изгнания, гибели царей и разрушенного Храма (напр.: 1:3,10; 2:2,7), выпало на время, следовавшее сразу за этими страшными событиями.

Пять глав книги – это пять отдельных поэм. Они облечены в хорошо известную форму под названием «плач» (некоторые псалмы – также плачи). В этих плачах выражается протест или жалоба на несчастье, а также признание вины и мольбы о помощи. Поскольку авторы плачей знали, что Господь верен, они часто выражали уверенность, что в конце концов Он спасет их. Примером такого плача можно назвать псалом 73, который (как и Плач Иеремии) был посвящен вавилонскому пленению. Плач Иеремии так или иначе включает в себя все указанные черты.

Кроме того, этой книге присущи определенные стилистические черты. Ее размер (т. е. поэтическая форма) – это qinah, что типично для плача. Каждая глава книги (за исключением гл. 5) построена по принципу алфавитного стиха. Это значит, что каждый стих начинается с соответствующей буквы еврейского алфавита по порядку. Во многих ветхозаветных акростихах двадцать две строки или стиха (напр.: Пл. 1,2,4; Пс. 33) соответственно количеству букв в древнееврейском алфавите. Гл. 3 немного отличается, поскольку в ней каждая буква алфавита представлена тремя последовательными стихами, что в целом составляет 66 стихов.

Поразителен контраст между изяществом формы акростиха и интенсивностью переживаний, изображенных в поэме. Мастерство автора таково, что ему нет необходимости сдерживать силу этих переживаний. Усилия поэта направлены преимущественно на то, чтобы проявить свою преданность Господу. Это и есть то условие, без которого вообще невозможно даже касаться такой темы. Кроме того, это подразумевает тщательное и всестороннее освещение темы (что выразилось в использовании всего алфавита для передачи полноты страданий еврейского народа).

Трудно свести к чему–либо одному значение Книги Плача Иеремии. Книга утверждает, что несчастье, с богословской точки зрения, – справедливое возмездие за человеческую греховность. Это основано на древнем завете, подразумевавшем, что непослушание или неверность людей Господу навлекают на них «проклятья» (Втор. 28:15–68), которые посылаются в противоположность «благословениям», следующим за верностью и послушанием (Втор. 28:1–14). Проповеди пророков о судном дне имели под собой ту же основу. Таким образом, книга утверждает справедливость действий Господа и показывает, что вавилонский плен был вызван вовсе не Его относительной слабостью по сравнению с другими божествами. Напротив, торжество врагов Иудеи произошло по воле Самого Господа Бога.

Но кроме того, в книге отражены колоссальные трудности, с которыми пришлось столкнуться людям, на чью долю выпали невероятные страдания: разрушение Иерусалима, гибель многих жителей, изгнание и плен почти всех оставшихся в живых. Эти страдания было так же тяжело перенести, как и осознание того, что они были посланы справедливо. Однако не было ли наказание, в конце концов, слишком жестоким и чрезмерным (2:20–22)? Прав ли был Господь Бог, когда повел Себя как враг по отношению к Своему собственному народу (2:4–5)? Стихи свободно выражают боль и недоумение, и именно это наполняет их внутренней силой, которая помогает всегда, когда люди чувствуют себя отчаявшимися и отвергнутыми.

Однако самым поразительным и ценным является то, что даже во время описания самых тяжелых страданий остается место упованию на Господа (3:22–26), Который прежде всего – Господь любящий и милующий. То, что эти стихи о любви Божьей расположены в самой середине книги, кажется, говорит о том, что нет ничего более важного, что можно было бы сказать о Господе. Это наиболее замечательное выражение веры в Господа – именно в момент величайших несчастий. И далее все отчетливей звучит надежда на то, что близится конец страданиям (4:22).

Книга Плача идет еще дальше, поскольку рассказывает о страданиях одного человека за многих (см.: 3:49–66). Поэтому так проникновенно звучат слова о страданиях иудейского народа в вавилонском плену, предвозвещая страдания Иисуса Христа ради всех людей – это величайшее проявление Божьего правосудия и одновременно Его спасительной любви. Такое толкование должно сподвигнуть нас находить особенные примеры суда Божьего в истории страданий различных народов или отдельных людей.

Современному читателю может показаться особенно сложным использовать уроки Книги Плача Иеремии из–за того, что она посвящена очень специальным событиям (событиям, которые произошли в далекое время Ветхого Завета), и потому, что в ней так много говорится о суде. Как может такая книга быть обращена к людям, уже знающим о спасении ценой крови Иисуса Христа?

На это существует несколько возможных ответов. Во–первых, книга может оказаться полезной всем, включая христиан, кто чувствует себя одиноким или даже оставленным Господом. В этом отношении данная книга напоминает те псалмы – «сетования», которые мы называем «плачами». Можно получить облегчение, искренне выразив подобные переживания, и уповая при этом на милосердие Господа.

Во–вторых, Плач Иеремии может помочь читателю отождествить себя с теми, кто в данный момент переживает критический период. Когда средства массовой информации постоянно привлекают наше внимание к различным катастрофам, происходящим в мире, вполне естественно задаться вопросом, где же в этих событиях проявляется Господь? Возможно, это еще больше волнует нас, когда наши братья и сестры во Христе оказываются вовлеченными в страшные события и катаклизмы. И мы не просто хотим знать, почему это так, но мы переживаем их боль как свою собственную. Книга Плач Иеремии дает нам возможность выразить нашу печаль не только о самих себе, но и о всех остальных.

Нам также может помочь учение, лежащее в основе этой книги. Это означает, что чтение ее должно стать обучающим моментом: мы должны научиться со всей серьезностью, мужественно и честно смотреть в лицо таким проблемам, встречи с которыми мы обычно пытались избегать. И здесь поддержит нас слово Божье, не просто обучая наш ум, но помогая нам выразить то, что заложено в нас слишком глубоко, и таким образом воспитывая наш разум и наше сердце.

Непросто усмотреть соответствие этой темы и темы нашего покаяния. Иудейский народ знал, что их плен был следствием того, что они нарушили завет с Господом, заключенный их предками. Мы не можем рассматривать все страдания таким образом. Тем не менее, мы и здесь можем отождествить себя с нашими предками по вере, просто осознав, что грех человеческий, который присущ каждому из нас, – это и есть основная причина скорбей этого мира. Следовательно, вопросы и протесты могут одновременно быть признанием ошибок, и даже хвалой Господу, потому что мы обращаемся к Нему, а Он справедлив. Его правосудие не всегда приводит к осуждению, оно также может проявиться в милосердии. Следовательно, нам следует читать эту книгу в свете наших знаний об Иисусе Христе, Который открыл Своей смертью и воскресением, что Господь спасает Свой мир и однажды утрет каждую слезу.

(Также см. список рекомендуемой литературы к Книге Пророка Иеремии.)

Hillers D. R. Lamentations (Doubleday, 1972).

Provan I. W. Lamentations, NCB (Eerdmans/ Marshall Pickering, 1991).

1:1–22 Страдания Иерусалима

1:1–7 Бедственное положение Иерусалима

1:8–17 Гнев Господень на Иерусалим

1:18–22 Обращение к Господу

2:1–22 Божий гнев

2:1–10 «Как враг»

2:11–19 «Лей ручьем слезы»

2:20–22 Обращение к Богу

3:1–66 Милосердие Господа

3:1–21 «Окружил меня стеною…»

3:22–30 «Милосердие Его не истощилось»

3:31–39 «Ибо Он не по изволению сердца Своего наказывает»

3:40–48 «Обратимся к Господу»

3:49–66 «Ты… искуплял жизнь мою»

4:1–22 Ужасы осады

4:1–10 Люди, утратившие человеческий облик

4:11–22 «Наказание за беззаконие твое кончилось»

5:1–22 «Вспомни, Господи»

Основная мысль этого фрагмента состоит в том, что Иерусалим, который некогда был возвеличен Господом, теперь утратил все признаки былого величия. Этот город был символом особых отношений между Богом и Его народом. В контексте завета с Моисеем Господь дал царю Давиду особое обещание, что он и его потомки будут царями в Иерусалиме (2Цар. 7:11–16; Пс. 2). При Давиде и народ, и город стали великими (еврейское слово, означающее «великий», дважды используется в ст. 1, но в одном из случаев переводится как многолюдный), а Соломон умножил величие, выстроив великолепный Храм (3Цар. 5–8). Теперь же город превратился в руины. Вместо прежних побед над врагами пришло поражение, процветание сменилось запустением. Судьба, постигшая Иерусалим в 586 г. до н. э., навсегда стала символом безумия человеческой гордыни и самодовольства.

В Плаче Иеремии Иерусалим часто предстает в образе женщины. Фраза Дщерь Сиона (6) является тому ярким примером. (В Плаче Иеремии Сион – это другое название Иерусалима.) Образ печальной вдовы контрастирует с образом князя (1). Упоминание о любивших ее (2) говорит о готовности Иудеи нарушать верность Господу, поклоняться божествам других народов и вступать с ними в политические союзы (см.: Иер. 3:1). Использование женского образа позволяет рисовать картины женской скорби, что передает скорбь всего народа, а значит, девиц (4) и матерей, у которых отняли детей (5б).

В этих стихах впервые звучит тема вавилонского плена (3,5). Пути Сиона (4) – это дороги, по которым на великие праздники несколько раз в год к Иерусалимскому храму приходили паломники (ср.: Пс. 83:6–8). В Иудее было много проявлений внешней религиозности, но жертвы приносились не от чистого сердца и потому стали неугодны Богу (ср.: Ис. 1:11–17). Одна из целей Божьего суда заключалась в том, чтобы положить конец этой фальшивой религиозности.

О том, что страдания Иерусалима были следствием его грехов, впервые было сказано в ст. 5. Слова «нечистота» и отвратительность (8–9), перекликаясь с понятием ритуальной нечистоты, в данном случае означают греховность, из–за которой люди отторгаются от Господа. Образы, употребленные здесь, подразумевают жестокость и оскорбительность вражеского вторжения (8), осквернение Храма (10). К ужасам осады и вторжения прибавился голод (11).

До сих пор Иерусалим оплакивал пророк, хотя дважды возвышал голос персонифицированный город (9,11). Теперь город сам изливает свою скорбь (12–16). Он взывает к Господу с мольбой о прощении (9,11), затем обращается ко всем свидетелям постигшего его несчастья, объясняя, что Сам Господь навел на него эту скорбь. День пламенного гнева (12), о котором неоднократно возвещали пророки, в книге пророка Амоса назван «день Господень» (Ам. 5:18). Здесь подразумевается священная война Самого Господа на стороне Иерусалима против его врагов (см., напр.: Втор. 2:24–25). В этом отрывке показана скорбь Господа при мысли, что Ему приходится обратить Свой гнев против Своего народа. Ведь пока даже Его народ не мог проявить истинную веру, нарушая заповеди завета с Ним, хотя искушение так поступать присутствует постоянно.

И во всех этих несчастьях нет у Иерусалима утешителя (16–17; ср.: ст. 9). В этой бедственной картине глубокий смысл, открывающий ожидание «Мессии», – Того, Кто наконец спасет народ Божий от его грехов и печалей. Идея «утешения» после вавилонского плена также присутствует в Ис. 40:1. Оно должно исполниться в Иисусе Христе и распространиться на всю землю.

В последних стихах звучит признание, что Господь был прав в Своем гневе (18), которое затем быстро сменяется обращением к Самому Господу с мольбой о милости к погибающему городу (20). Иудеи разочаровались в своих друзьях и союзниках, которые обманули их (19). Мы видим горькое осознание истины о грехе и наказании, о том, что только Господь обладает истинной властью. Вновь говорится, что нет утешителя (21). Настоящим утешителем и защитником может стать только Бог, а не земные союзники, но не пришло еще время Ему утешать. Стихи заканчиваются мольбой о том, чтобы не одна только Иудея пострадала от Божьего гнева, но чтобы и ее враги были призваны к ответу в день Его гнева (21; ср.: ст. 12).

Как и в первом плаче, начальные строки второго посвящены тому, что Иерусалим лишился милости Божьей. Дщерь Сиона, краса Израиля и подножие ног Его – это все обращения к городу (хотя подножием ног, строго говоря, был ковчег завета; Пс. 131:7, но ср.: Пс. 98:5). То, что Господь не вспомнил о подножии ног Своих, означает, что Господь не выполнил обещанного по завету (см. коммент. к 1:1–7).

Гнев Господа на Его народ описан в ст. 2–5. Бог не просто «забыл» завет, но Сам обратился против Своего народа как враг (см. коммент. к 1:8–17). Он не только отвел десницу Свою от неприятеля, т. е. не помешал разрушению Иерусалима (3; ср.: Исх. 6:6; Втор. 4:34), но и натянул лук Свой. Эти метафорические картины враждебности Господа взяты, несомненно, из реалий войны. Имена Иакова, Израиля и Иуды использованы в этом отрывке для того, чтобы подчеркнуть тотальный ущерб, причиненный Навуходоносором всей Иудее, остатку бывшего народа Израиля.

От описания бедствий всего народа поэт переходит к теме разрушения Храма (Свое место собраний, жертвенник Свой; ср.: Исх. 25:22) и плачевной участи священства, жертв и праздников (6–7). Заставить забыть на Сионе празднества и субботы подразумевает одновременно и прежнее пренебрежительное отношение иудеев к истинному богопочитанию, и теперешний отказ Господа от их фальшивого служения Ему. Пренебрегать истинным служением Богу – то же, что пренебрегать Самим Богом, а это нарушение первой заповеди (Исх. 20:3).

Наконец, поэт обращается к городу как средоточию власти; царь и князья попадают в плен; государство прекратило свое существование (9). Пророки и священники пренебрегли своими обязанностями учить закону Божьему и нести Его слово. Им было вверено самое важное, и их большая ответственность повлекла за собой большее проклятье (ср.: Лук. 12:48).

На передний план выходят личные переживания поэта. Его скорбь о своем страждущем народе напоминает нам строки из Книги Пророка Иеремии (ср.: Иер. 4:19), то же можно сказать о ярких описаниях несчастий (ср.: Иер. 4:31). Охваченный печалью, он обращается к людям с отчаянным желанием утешить их (ср.: 1:2).

Скорбь его сменяется гневом, когда он вспоминает о вине пророков, вождей, не исполнивших свою обязанность наставлять народ на путь послушания (14; также см.: Иер.5:12–13; 23:9–40). Из–за этого произошла национальная катастрофа, народ подвергся унижению. Соседние с Иудеей народы не замедлили отметить унижение некогда гордого города (их злорадные насмешки перекликаются с Пс. 47:2; 49:2, где воспевается великолепие Иерусалима).

Однако на самом деле несчастья постигли Иерусалим не по воле его врагов, эти события были проявлением суда Божьего и «проклятий» завета (см.: «Вступление»). Поэт возвращается к теме покаяния (18) и уговаривает народ с плачем и мольбой обратиться к Господу.

Слова этой молитвы (следующей после ст. 19) могут принадлежать как народу («мои» в ст. 22 – это говорит город), так и самому поэту. (В любом случае в последних событиях поэт полностью отождествляет себя с народом.) В мольбе звучат ноты протеста против крайней жестокости наказания, тем не менее, это поворот к надежде, ведь хотя в молитве нет ни слова ободрения, она означает обращение к Господу как Единственному источнику спасения.

Третий плач произносится в основном от лица автора. Он говорит о том, как сам пострадал от Господа: его язык и образы напоминают нам Иова (напр.: Иов. 19:21) и псалмы (Пс. 87:8,16), а более всего – пророка Иеремию (напр.: Иер. 15:17–18). Как бы то ни было, здесь один человек ясно выражает боль всего народа, а иногда слышен голос самого народа (22, 40–47). В середине поэмы в хорошо известных стихах пророк говорит о неизмеримой Божьей милости и высказывает твердую уверенность в том, что в свое время Бог избавит от врагов народ Свой. Главное, чтобы весь иудейский народ вновь обратился к своему истинному Богу.

Поэма начинается с описания различных картин человеческих страданий. Образ тьмы часто используется в ветхозаветных текстах для передачи состояния потерянности (ср.: Ис. 9:2). Ужас страданий едва ли отличается от смерти (6), которая рассматривается как темное место для мертвых (ср.: Иов. 3:11–19; Ис. 14:18–20). Физические страдания приводят к состоянию глубокого отчаяния (7–9; ср.: Пс. 87). В псалмах нередко описываются подобные состояния. С авторами псалмов тоже часто случалось, что Господь медлил с ответом на их молитву (напр.: Пс. 9:22; 12:2; 21:2–3). Далее автор постепенно сгущает краски, используя одновременно образы опасности, поджидающие путешественника на дорогах и воина на поле боя (10–12).

Теперь воздействие Господа на поэта представлено в виде преследования со стороны близких ему людей (13–15). Соплеменники Иеремии относились к нему с крайней враждебностью (Иер. 20:7; ср.: 11:18–23). Как пророк, так и поэт пострадали от руки своих близких, что в свою очередь наводит на мысль об их страданиях, причиненных врагами. Отчаяние поэта достигает предела (16–18), когда он говорит, что утратил мир в душе и забыл о благоденствии, что было знаком правильных отношений между Господом и Его народом.

Хотя поэт и пребывает в этом состоянии, его все же посещает спасительная мысль о надежде (совсем так же, как у авторов псалмов; Пс. 41–42). Вначале он предается воспоминаниям, затем память его обращается к былому милосердию Господа. В духовной жизни всегда полезно такое использование памяти.

Этот центральный отрывок поэмы – одно из замечательных ветхозаветных выражений веры. Мысленно поэт уже начал отходить от окружающего его кошмара (21), и теперь он размышляет о том, что всегда присуще Господу. Милость и милосердие (22) Господа – основные атрибуты Его. Здесь употреблены оба слова, чтобы подчеркнуть, что любовь Бога никогда не истощится. Суровый суд Божий никогда не станет Его последним словом, потому что милосердие Его побеждает гнев, причиняющий боль. Эту боль хорошо выразил пророк Осия (Ос. 11:8), а самое проникновенное выражение этой мысли мы видим в крестных муках Иисуса Христа. Это высший суд Господа над грехом и проявление Его самоотверженной любви к человечеству. Поскольку любовь и милосердие являются основными качествами Бога, они постоянно обновляются, чтобы люди могли заново познать и испытать их (23). Поэтому всем страждущим следует научиться обновлять свою веру в Его милосердие, свое доверие Ему. Бог «верен», то есть неизменен в Своей любви. И поэт благодарно осознает, что Господь – его участь (часть; ср.: Пс. 72:26) при любых обстоятельствах.

А поскольку Господь именно Таков, то следует стремиться к Нему. Стремиться во что бы то ни стало, даже ценой сраданий, как видим в ст. 27–30 (вновь напоминающих нам пророка Иеремию). Возможно, милосердие Господа может быть познано вполне только после терпеливо перенесенных страданий.

Основная мысль предыдущих стихов (о бесконечной благости Бога) теперь получает более полное выражение: наказание – это не последнее слово Господа. Любовь и милосердие Господа могут быть познаны через скорбь, в скорби своей народ возвратится к Господу, ибо Он никогда не наказывает по Собственному желанию (33; ср.: Ос. 6:1). Именно по этой причине Господь не потерпит, чтобы кто–либо наказывал другого несправедливо, как это иногда случается у людей (34–36; ср.: Иов. 8:3). Однако, если несчастье приходит как следствие греха, то здесь нет несправедливости (37–39). Именно в этом смысле допустимо полагать, что Господь может ниспослать нам беды, хотя предпочел бы послать благословения. Современным читателям следует особенно внимательно отнестись к этим вопросам. Необходимо правильно понимать отношения между судом и спасением, одно идет вслед за другим. Это ясно видно на примере смерти и затем воскресения Иисуса Христа. Однако пророчества о суде, содержащиеся в Ветхом Завете, никогда не следует понимать так, что какое–то конкретное несчастье есть непременно результат суда над страждущим.

Здесь в ст. 40–47 происходит резкий переход ко множественному числу для того, чтобы стало возможным призвать к совершенному покаянию. Возможно, решение вернуться к Господу (т. е. покаяться, 40) было неискренним (ср.: Иер. 3:22–25; 14:7–9). Вероятно, прощение от Господа ожидалось самонадеянными иудеями как нечто само собой разумеющееся (42). Народ продолжал жаловаться, что Господь не прислушивается к их молитвам, а следовательно, они продолжают страдать (43–47). Оставалась мысль, что Он несправедлив, – предположение, неверность которого показана в предыдущих стихах. В последнем стихе этого отрывка речь вновь ведется от лица поэта, который скорбит не только из–за страдания людей, но и из–за того, что они не понимают смысла происходящего.

Остальная часть поэмы посвящена ответу поэта на жалобы народа, изложенные в предыдущих стихах. Здесь вновь его собственные переживания символизируют страдания народа, причиненные врагом. Более того, в этом плаче есть определенная уверенность в том, что его вопли будут услышаны (56–60; 64–66). В таком случае, если поэт ожидал спасения от Господа, то его народ тоже может на это надеяться.

Образ человека, который был заключен в яму (53; ср.: Пс. 87:7) и воззвал к Господу, когда воды поднялись до его головы (54–55; ср.: Пс. 17:5–7), достаточно часто встречается в псалмах–плачах. Тем не менее, выражения из этого отрывка напоминают личный опыт пророка Иеремии. Он также был брошен в яму (Иер. 38:6); он знал о заговорах против его жизни (60; ср.: Иер. 11:19; 18:18); он также воззвал к Господу, чтобы справиться со своими личными врагами (64–66; ср.: Иер. 11:20; 18:19–23).

Не случайно, что спасение всего народа, обещанное в ст. 22–30, связано со страданиями одного человека, который терпит вместо них. Особый великий смысл заключен в том, что страждущий поэт (или пророк) выражал скорбь всех людей, даже после того как он пострадал от них. Здесь мы видим явную параллель с песней о Страдающем Рабе (Ис. 52:13 – 53:12). Мы видим также намек на оскорбления и жестокость, выпавшие Иисусу Христу от людей, которых Он пришел спасти, и особенно непростительно, что Ему пришлось принять их после того, как Он показал людям глубокое сострадание к ним Бога.

Золото и драгоценные камни, некогда так ценимые иудейским народом, здесь показаны утратившими ценность (1); так и народ, некогда бывший драгоценным «уделом» Господа из всех народов (Исх. 19:5), теперь стал подобен черепкам глиняным, словно он ничего не стоящий (2). Хуже того, из–за страданий они ожесточились, утратили человеческий облик. Даже матери, которые часто служат символом человеческого милосердия, стали бессердечнее диких зверей (3–4; страусы вошли в поговорку из–за их небрежения о своих детях; ср.: Иов. 39:13–18).

Роскошь привыкших к богатству подошла к концу (5; ср.: Ам. 4:1–3; 6:1), излишества и извращения жителей Иудеи принесли плоды. (Слово наказание в ст. 6 подразумевает одновременно приверженность злу и естественный и неотвратимый результат этого.) Сравнение Иерусалима с Содомом (6) особенно поражает, поскольку бесчестие Содома и его справедливое наказание вошли в поговорку (см.: Быт. 19:1–29).

Отдельно рассматривается судьба власть имущих (6–7), некогда гордых и богатых, наказанных за свое нечестие. Изображение бедствий, голодной смерти завершается жуткими подробности о поедании матерями своих детей (9–10; ср.: Втор. 28:53–57).

Теперь акцент повествования смещается в сторону Божьего гнева (11). Не только иудейский народ, но и другие народы (цари земли, 12), считали Иерусалим непобедимым, а один из мощнейших его противников, Сеннахирим, потерпел от него сокрушительное поражение, несмотря на численное превосходство (4Цар. 18:13–19:37). Однако во всем этом, к сожалению, народ не усматривал намерений Господа проявить Свое правосудие, которое было одной из основополагающих частей завета (13).

Далее автор развивает тему псевдорелигиозности. На религиозных вождях лежала особая ответственность за ложные пророчества и отступничество, следовательно, их вина была больше. В следующих нескольких стихах поэт обличает их в выражениях, несколько напоминающих слова из Книги Пророка Иеремии (ср.: Иер. 23:9–40). Даже когда иудеи были рассеяны среди остальных народов, попавших в вавилонский плен, их духовные вожди должны были подвергнуться большему остракизму (15) и лишиться всех почестей, которые они считали своим неотъемлемым наследством (16).

Неустойчивость в вере проявилась также в союзе с другими народами (17), что повлекло за собой признание чужих божеств и нарушение верности Единому Господу. Доверие этим народам обернулось жестоким вероломством с их стороны (18–19). Опасность надежды на силу других народов хорошо показана на примере политики иудейского царя Ахаза, который обратился за помощью к Ассирии за поколение до того, как его потомок царь Езекия обнаружил, что Ассирии нельзя доверять (4Цар. 16:7–19; 18:13–16).

Последним объектом обманутых надежд стал сам царь, помазанник Господень (20). Народ иудейский полагал, будто древнее обещание царю Давиду означало безусловную гарантию безопасности, несмотря на нечестие и беззакония народа.

Важным основанием для Господа уничтожить иудейское государство было намерение показать, что нельзя полагаться ни на кого, кроме Него Самого. Плач Иеремии свидетельствует о том, что, кроме Господа, не существует никакого другого источника надежды на спасение.

Тем не менее последние строки этой главы проникнуты надеждой. Хотя враги Иудеи на краткий миг могут восторжествовать, настанет день наказания и для них – как для Эдома, так и для других народов (ср.: Иер. 25:15,20; 49:7–22; Авд.). А наказание Иудеи закончится, и она снова познает милость Божью (22; ср.: Ис. 40:2).

Заключительная глава книги отличается от остальных как по форме (см.: «Вступление»), так и по видению будущего, т. е. отражает период, когда время вавилонского плена подойдет к концу. Тем не менее остались последствия поражения, проявлявшиеся в сложных условиях существования. Картина преодоления трудностей, изображенная здесь, – это патетическое противопоставление тому, какой должна быть жизнь по завету.

Земля, наследие от Господа (2; ср.: Втор. 4:21), теперь под властью чужеземцев, хотя некогда Господь вывел оттуда другие народы, чтобы отдать эту землю Израилю (основная тема Книги Иисуса Навина). Тогда вдовы и сироты были вверены особой заботе израильтян (Втор. 14:28–29), теперь же весь народ уподобился бесправным сиротам, полностью утратив право наслаждаться благословениями земли и безопасностью от врагов и преследователей (4–5; ср.: Втор. 8:7–10; 12:29). Народ мог быть и был бы независимым, если бы только доверял Господу и слушался Его. Это требование доверия к Господу непреложно, и оно относится к современным читателям в той же степени, что и к читателям древности.

Мысль о том, что их страдания посланы за грехи предыдущего поколения (7), приводит на память Исх. 20:5. Правильней считать, что разные поколения последовательно согрешали против Господа, чем думать, что на нас нет вины и мы безвинно страдаем «за беззаконие их» (см.: ст. 16; ср.: Иер. 31:29–30; Иез. 18).

Дальше следуют картины бед и позора (11–16): женщины подвергаются насилию (и в результате становятся отверженными); юноши обречены на унизительную работу; люди старшего поколения лишены нормального общения и не могут больше исполнять свои обязанности в общественных делах (14а); ушла радость; умолкло пение (14б–15); мучают воспоминания о зверских расправах над вождями (12; ср.: Втор. 21:22–23 о позорности такой судьбы). И гора Сион опустела, что в целом дает представление о разрухе и хаосе жизни без Бога.

Поэма заканчивается (19–22) утверждением, что Господь есть истинный Царь. Эти стихи, оставаясь сетованием и плачем, одновременно содержат элементы хвалы, упрека и просьбы. Молитва в ст. 21 вносит обнадеживающий настрой, объединяя просьбу о том, чтобы Господь восстановил не только их прежние отношения, но и вернул им право обладания землей, с новым обещанием, что с Его помощью народ обратится к Господу (ср.: Иер. 31:18). Последний стих показывает, что поэма не заканчивается настроением успокоенности. Она, равно как и все произведение, является прошением. Надежда может быть только в обращении к Господу. Книга Плача последовательно показывает это на примерах людей, чья неистинная вера навлекла на них такое страшное наказание. Более того, она показывает это, прославляя (3:22–30) любовь и милосердие Господа. Они непреходящи, и в них источник надежды христиан, для которых это открылось в жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа. Но, даже находясь с Христом, Церковь должна познать сердцем, что душевный мир зависит от веры и верности Господу и послушания Ему.

McConville Gordon

Книга Иезекииля отражает один из переломных моментов в истории Израиля. Ее пророческие вести охватывают период в двадцать два года: с 593 по 571 г. до н. э. (см. табл. на с. 217

Главной причиной этих драматических коллизий, с точки зрения человеческого восприятия, послужила общая нестабильность политической обстановки на Среднем Востоке. Палестина была небольшим государством, на устойчивость которого оказывало влияние любое изменение соотношения сил в регионе. Египет уже терял былую мощь. Ассирия шла к своему краху, но набирал силу Вавилон. Северное царство Израиль пало под натиском ассирийских войск в 722/721 гг. до н. э. Иудея попеременно заключала военные союзы то с Египтом, то с Вавилоном. В ответ на неудавшуюся попытку царя Иоакима (ок. 601 – 600 гг. до н. э.) восстать против Вавилона Навуходоносор предпринял осаду Иерусалима, и в 597 г. город был взят. Около 10 000 жителей Иерусалима (4Цар. 24:14) было уведено в плен. Среди них был и священник по имени Иезекииль.

Все, что нам известно об Иезекииле, содержится в его пророческой книге. Но эти сведения очень скудные. Иезекииль был священником (1:3) и пророком. Его принадлежность к священническому роду подтверждается знанием и соблюдением установления о ритуальной чистоте (4:14), а также главами, посвященными описанию идеального храма (гл. 40 – 48). Он был женат, но жена его умерла в период его служения (24:15–18). В отличие от своего современника Иеремии, Иезекииль всю свою пророческую жизнь провел в Вавилоне. Многие из его ранних речей относятся к событиям, происходившим в Иерусалиме и Иудее. Этот факт и некоторые детали самих пророчеств привели некоторых комментаторов к выводу, что Иезекииль мог по крайней мере часть времени осуществлять свое пророческое служение в Палестине. Однако в самой книге нет прямого подтверждения этому. Как изгнанник, который служил соплеменникам на чужбине своим пророческим даром, Иезекииль, несомненно, не мог не размышлять о грядущей участи своего народа. Его слушатели тоже, конечно, были озабочены судьбами своей родины. Вполне естественно, что события, произошедшие в Израиле и Иудее, занимали мысли Иезекииля в течение всей его пророческой деятельности. Проникновение в суть событий, происходивших вдали от тех мест, где он находился, – неотъемлемая черта каждого пророка, который пребывал в вавилонском плену.

Перед Иезекиилем как пророком стояла задача передать людям снизошедшее на него откровение. И иногда Иезекииль использовал не только слова для передачи вести. Сила и важность зрительного восприятия известны издавна, поэтому Иезекииль совершал символические действия: лежание на боку в узах (4:4–8), бритье головы острым ножом (в оригинале «мечом»; 5:1–2), сокрытие лица и проломление стены рукой (12:3–7), «дрожание» (12:18), отказ от обряда оплакивания умершей жены (24:16–24). Неудивительно, что люди подчас сомневались, в здравом ли он уме. Все эти средства, иногда странные, как и его видения, служили, однако, для привлечения внимания к вести пророка. По–видимому, он сам страдал от того, что был на время лишен дара речи. Дар речи полностью вернулся к нему после падения Иерусалима (33:21–22).

Несмотря на не совсем обычные формы преподнесения вести, Иезекииля высоко ценили как пророка. Старейшины иудейские приходили к нему за советом на протяжении полутора лет после его первого видения (8:1; а также 14:1; 20:1; 33:30–31). Однако уважение людей к пророку не всегда сопровождалось исполнением ими его советов (33:30–33). Гораздо проще восхищаться духовной и нравственной силой вождя, чем на практике следовать его призывам. Самый яркий пример на эту тему дан Иисусом Христом (см.: Мф. 7:24–29).

Иезекииль не был рабом социальных условностей. Он не жил в благополучном обществе, условия его жизни не отличались комфортом. Он принадлежал к небольшой группе людей, которые были насильно вывезены из своей страны в результате ее военного поражения. Их религия была религией меньшинства, и ее нужно было отстоять в мире многочисленных религий и культур. В стране, где он находился в изгнании, поклонялись многим богам, у него же был только один Бог. Но у него достало мужетсва нести весть о едином Боге, Который в конце концов спасет Свой народ, несмотря на мощное противодействие со стороны других народов.

Вопреки широко распространенному мнению о запутанности и непонятности книги и о сложности понимания текстов, книга Иезекииля имеет очень четкую структуру. В ней собраны 52 предсказания, Божественные послания или видения, записанные пророком Иезекиилем. Каждое видение сопровождается кратким описанием, которое ставит их в определенный контекст. При этом все видения предваряются одной из двух фраз: «и было ко мне слово Господне» или «была на мне рука Господа».

Эти фразы не взаимозаменяемы. Они указывают на характер последующего пророчества. Первая фраза встречается чаще. Она предваряет начало словесного послания от Бога, которое обычно предназначается для передачи народу Израиля. Вторая фраза указывает на начало более интенсивного опыта, в котором пророк испытывает на себе физическое воздействие свыше. Во всех великих видениях такого рода Иезекииль ощущал себя перенесенным «внутрь» самого видения.

Видения сгруппированы в основном по тематическому принципу, а не в хронологическом порядке. Каждое видение вполне самостоятельно и не зависит от других. Иногда стоящие рядом видения разделены между собой годами. В целом структура книги несет на себе печать строго организованного ума. Это впечатление усиливается благодаря использованию повторов отдельных фраз и наличию явно выраженного ритма во многих частях книги.

Тематически книга подразделяется на две крупные части. В первой из них тридцать две главы, несущие весть о грядущих бедствиях, а во второй, состоящей из шестнадцати глав, лейтмотивом выступает весть надежды. Поворотный пункт книги – падение Иерусалима, о котором говорится в 33:21–22. Здесь заложены основы того, что позднее будет названо «апокалиптической» литературой. Особенно заметно влияние книги Иезекииля на книгу Откровение (см. статью «Апокрифы и апокалиптическая литература»).

В целом Книга Пророка Иезекииля состоит из предупреждений о бедствиях, которые сменяются обетованием о национальном восстановлении. Как наступят предсказанные бедствия, так исполнятся и обетования о возрождении. Народ Божий, столь много претерпевший в прошлом, будет избавлен от своих бед. Израиль возвратится к Своему Богу и в землю обетованную. Они будут Его народом, а Он будет их Богом.

В посланиях пророка затрагиваются и другие темы. Тема человеческой ответственности рассматривается под разными углами зрения. Падение и разрушение Иерусалима – прямое следствие отступничества израильского народа от Бога. Иерусалим наказан за свое идолопоклонство. Однако наказание не должно восприниматься как следствие исключительно общенародной вины. Человек не должен нести наказания за грехи своих предков (гл. 18). Израильтяне виновны, потому что каждый из них как личность виновен за свои прегрешения. Но эту проблему еще предстоит разрешить в будущем. Праведность не определяется простым суммированием положительных и вычитанием отрицательных поступков (точка зрения, которая бытует и поныне). Требуется коренное и постоянное изменение сердца в каждом конкретном человеке (18:30–32).

Другая важная тема – отношение Бога к Своему народу. Фраза, которая очень часто повторяется в контексте предсказания будущих событий, – «и узнают они», что Он – их Господь. Постигшие народ бедствия нельзя рассматривать лишь как наказание. Это было средство, путь испытаний, который мог привести людей к познанию Бога. Эти особые отношения между Богом и Его народом постоянно подчеркиваются в книге: Он соберет их и защитит их, как пастух защищает своих овец. Придет Пастырь, Который будет заботиться о них и направлять их (34:1–31; 36:24–28).

Вместе с тем тесные взаимоотношения между Господом и израильским народом не означают, что другие народы и страны вне сферы Его влияния и контроля. Пророчества Иезекииля о других народах ясно свидетельствуют, что Бог не воспринимался просто как местное божество, управляющее Иерусалимом и его окрестными высотами. Бог использует для Своих целей и языческие народы, даже в качестве инструмента наказания Израиля.

Видения в книге Иезекииля могут привести читателя в некоторое замешательство. Его пророчества относятся к тяжелому периоду израильской истории. Во время его пророческого служения народ израильский будет уведен в плен, а Иерусалим и Храм – разрушены. Тем не менее книга завершается вестью надежды. В конце времени Пастырь придет, чтобы собрать отовсюду Свою паству, Свой народ.

В книге Иезекииля есть фрагменты, которые с трудом поддаются толкованию и еще большей трудностью представляется возможность их практического применения. Современный читатель может утешать себя тем, что даже раввины в древние времена должны были предпринимать серьезные усилия, чтобы проникнуть в смысл книги, разобраться в ее содержании. Складывается такая ситуация, что текстам, смысл которых не ясен и загадочен, незаслуженно уделяется слишком много внимания за счет более простых и ясных. Перед тем как приступить к изучению книги, вероятно, полезно напомнить о ее особенностях. Во–первых, необходимо еще раз подчеркнуть, что книга Иезекииля содержит целую серию независимых видений. Они всегда вводятся фразами: «и было ко мне слово Господне» или «была на мне рука Господа». Видения сгруппированы по тематическому принципу, не всегда в строгом хронологическом порядке и могут по объему варьироваться от нескольких стихов до нескольких глав. Отдельные видения может разделять, судя по датированным видениям, промежуток времени в несколько лет, поэтому рекомендуется выбрать для изучения одно видение, подробно разбирая его как самостоятельное и независимое от других.

Во–вторых, в книге Иезекииля используется прием повторов, характерный для поэтической прозы. Ряд тем и устойчивых выражений повторяются на протяжении всей книги. Фраза, которая в одном контексте кажется таинственной, в другом разделе может стать более понятной. В этой связи полезно начать с изучения менее «туманных» отрывков, чтобы с их помощью постепенно открылось содержание и языковое своеобразие всей книги. Лучше всего не начинать исследование книги с ее первых глав. Крупные видения, записанные в 1:1 – 3:15; 8:1 – 11:25; 38:1 – 39:29 и 40:1 – 48:35, следует рассматривать в последнюю очередь. Хорошим началом может стать изучение главы 12.

В–третьих, необходимо учитывать, что видения связаны общими темами. Гл. 4–24 содержат предупреждения о грядущем разрушении Иерусалима Навуходоносором. В гл. 25 – 35 приводятся предостережения соседним языческим народам, которые проводят враждебную политику по отношению к Израилю в годину его испытаний, тогда как в гл. 33 – 48 содержится весть надежды о грядущем восстановлении израильского народа.

Исторические реалии жизни израильского народа в ту эпоху, конечно, отличаются от современной ситуации в мире. Вместе с тем в нашем сложном современном мире видны издавна знакомые проблемы: неуверенность в завтрашнем дне, социальные потрясения глобального масштаба, религиозное расслоение общества, коррупция власти, вера в анархию. Современное общество обзавелось своими идолами, лжепророками, ложными святынями, для него характерен и национальный фанатизм. Эти явления часто определяются по–разному, но послание Иезекииля помогает лучше понять их.

Существует, однако, опасность слишком буквального приложения к настоящему дню вести, адресованной людям, жившим две с половиной тысячи лет назад, особенно когда речь идет о знакомых местах (в частности, об Израиле). Вместе с тем основные проблемы общества с тех пор так мало изменились, что принципиальные подходы к их разрешению остаются теми же и по сей день. Общество и Бог не меняются.

Elison H. L. Ezekiel: The Man and His Message (Paternoster, 1956).

Taylor J. B. Ezekiel, TOTS (IVP, 1969).

Davidson A. B. The Book of the prophet Ezekiel, CBSC (Cambridge, 1906).

Wevers J. W. Ezekiel, NCB (Eerdmans, 1969).

1:1 – 3:21 Посвящение Иезекииля в пророки

1:1 – 3:15 Призвание Иезекииля

3:16–21 «Страж» дома Израилева

3:22 – 24:27 Весть о грядущем разрушении Иерусалима

3:22 – 5:17 Преамбула: возвещение о грядущей осаде Иерусалима

6:1 – 14 Пророчество, обличающее идолопоклонство в Израиле

7:1–27 Предупреждение о грядущих бедствиях Израиля

8:1 – 11:25 Отступничество Иерусалима и суд Божий

12:1 – 16 «Зримая» весть: предсказание плена

12:17–20 «Зримая» весть: Израиль должен трепетать

12:21–25 Пророчество исполнится…

12:26–28 …и вскоре исполнилось

13:1–23 Приговор ложным пророкам и пророчицам

14:1–11 Приговор идолопоклонству

14:12–23 Немногие праведники Израиля не помогут ему избежать суда

15:1–8 Иерусалим – бесплодная виноградная лоза

16:1–63 Иерусалим подобен блудной жене

17:1–24 Орлы, кедры и виноградная лоза – политическая притча

18:1–32 Личная ответственность за грех

19:1–14 Плач о князьях Израиля

20:1–44 Мятежный дух Израиля

20:45–49 Наказание огнем

21:1–7 Наказание мечом

21:8–17 Меч заострен

21:18–32 Меч царя Вавилонского

22:1 – 16 Беззакония Иерусалима

22:17–22 Израиль как изгарь перед Богом

22:23–31 Беззаконие в стране: корыстолюбие на всех уровнях

23:1–49 Огола и Оголива – блудные сестры

24:1–14 Притча о кипящем котле – осажденный Иерусалим

24:15–27 Смерть жены Иезекииля и отмена скорбного ритуала

25:1–17 Пророчества о соседних народах

26:1 – 28:19 Пророчество о Тире

26:1–21 Обличение самодовольства

27:1–36 Плач о Тире

28:1–10 Против гордыни и высокомерия

28:11 – 19 Изгнание из «рая»

28:20–26 Пророчество о Сидоне: «…и узнают, что Я – Господь»

29:1 – 32:32 Пророчества о Египте

29:1 – 16 Закат и падение Египта

29:17–21 Награда Навуходоносору

30:1 – 19 Злосчастный день для Египта

30:20–26 Сокрушенная мышца фараона

31:1–18 Срубленный многоветвистый кедр – символ Египта

32:1–16 Плач по фараону

32:17–32 Египет низринут в преисподнюю

33:1–20 Сфера ответственности

33:21–22 Иезекииль вновь обретает дар речи

33:23–33 Израиль незаконно владеет землей

34:1 – 48:35 Пророчество о восстановлении Израиля

34:1–31 Обличение лжепастырей Израиля

35:1 – 36:15 Пророчество о горе Сеир: предостережение Эдому и ободрение Израиля

36:16–38 Восстановление Израиля

37:1–14 Поле сухих костей

37:15–28 Воссоединение Израиля

38:1 – 39:29 Пророчества о врагах Израиля

40:1 – 48:35 Видение нового храма и новой земли

Книга Иезекииля начинается так, как будто это продолжение повествования. После весьма краткого введения нам сразу же представлено первое из целой серии видений, составляющих книгу. Это видение относится к группе визуальных пророчеств, которые предваряются фразой «и была на мне рука Господня» (в данном случае «и была на нем там…»). По сути, здесь речь идет о посвящении Иезекииля на пророческое служение. Видение, которое снизошло на него, было грандиозным: пророк целых семь дней находился «в изумлении» (3:15). Ему было показано «сияние» вокруг сапфирового престола, как бы свет пламени, и подобие четырех живых существ вблизи него. Голос сообщил Иезекиилю, что ему предназначено быть посланником Бога и передавать вести Господни народу израильскому, находящемуся в изгнании. Он был предупрежден при этом о «жестоком сердце» и мятежном духе народа. Однако он должен говорить им слова Господа, невзирая на то, будут они его слушать или нет. В этом видении много странного и непонятного, особенно в том, что касается херувимов и огненных колес. Общая идея этих символических образов – передать безмерность величия славы Божьей. Небесные существа – херувимы с четырьмя лицами – призваны аллегорически представлять собой высшие формы жизни: человека, льва (царь зверей), тельца (самое сильное домашнее животное) и орла (царь птиц). Они перемещались с быстротой молнии («как сверкает молния») в сопровождении всевидящих «колес». Но эти высшие небесные существа – лишь приближенные престола Божьего. И если они вызывают благоговейный трепет и священный ужас, то что же можно сказать о Самом Царе небесном!

Иезекиилю было сказано, что он посылается к народу израильскому с вестью, которая содержит предупреждение о грядущих горестях, но Иезекииль нашел эту весть «сладкой» (3:1–4). Этот духовный опыт перевернул всю его жизнь. Он должен был донести это послание до израильтян, несмотря на их сопротивление и нежелание его слушать. Иезекииль нуждался в духовном ободрении, потому что задача перед ним стояла не из легких.

Он воспринял свое пророческое призвание не холодным рассудком или путем логических рассуждений и не в расчете на будущие награды и жизненное благополучие. Это произошло потому, что ему довелось узреть величие и «надмирность» Бога. Повелениям Божьим следовать легче, если мы помним о том, от Кого они исходят.

1:1–3 Иезекиилю, сыну Вузия, ниспослано видение от Бога. 1:4–14 Он видит «великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него». В огненном центре можно рассмотреть четыре существа. Они имеют человеческий облик, но при этом по четыре лица и по две пары крыльев. У них четыре «лица» – человека, льва, тельца и орла. Эти небесные существа (херувимы) перемещались в разных направлениях подобно вспышкам молнии. 1:15–21 Подле каждого из них – нечто, напоминающее сверкающие, как топаз, колеса. Колеса перемещались повсюду вместе с этими живыми существами. «Шум крыльев их» при движении создавал мощный гул. 1:22–28 Над херувимами пророк видит «подобие свода», нечто, напоминающее изумительный кристалл; над сводом подобие сапфирового престола, а над ним – «как бы подобие человека» – неописуемо сияющая огненная фигура. Лучезарное сияние вокруг нее напоминало радугу. Это отражение славы Господней. 2:1–8 Голос свыше повелел Иезекиилю стать вестником Израилю, мятежному народу, который постоянно восстает против Бога. Он должен возвещать послание независимо от того, слушают они эту весть или нет. Ему не надо бояться и нельзя останавливаться. 2:9 – 3:3 Иезекиилю вручен свиток со словами плача и скорби. Ему надлежит съесть его. Съев его, Иезекииль ощутил сладость меда в устах своих. 3:4–11 Он предупрежден, что израильтяне не захотят слушать его. Но он будет наделен Богом духовной силой для выполнения своей задачи. Ему повелевалось незамедлительно идти к своим соотечественникам, пленным переселенцам, и донести до них весть Бога. 3:12–15 Перенесенный к своим соплеменникам Иезекииль в течение семи дней находился в состоянии духовного потрясения («в изумлении»).

Примечания. 1:1 «В тридцатый год». Непонятно, к чему относится эта дата. Возможно, это возраст пророка. «Река Ховар» – отводной канал реки Евфрат, к юго–востоку от Вавилона. 2 «В пятый год от пленения» – 593 г. до н. э. 5 «Подобие четырех животных» – херувимы у престола Божия (см.: гл. 10). 15–21 «Колеса» – от «колесницы» в представлении ранних толкователей. Колеса могли двигаться в любом направлении без всяких усилий. 22 «Свод» – в оригинале то же слово, что и в Быт. 1:6–8, где оно переведено как «твердь». Подчеркивается наличие твердой плоскости, которая четко отделяет херувимов от престола. 26 «Как бы подобие» – Иезекииль не осмеливается произнести, что он лицезрел Бога. 2:1 «Сын человеческий» – это выражение встречается 90 раз в книге Иезекииля; подчеркивается, что Иезекииль простой смертный. 10 «Внутри и снаружи» – свиток обычно был исписан на одной стороне, таким образом здесь подчеркивается полнота и завершенность вести. 3:1 «Съешь этот свиток» – Иезекииль должен был целиком проникнуться вестью, которую он получил. Он не был механическим передатчиком Божественных сигналов. Слова Божьи предназначены и ему тоже. 11 «К переселенным» – непосредственные слушатели Иезекииля – его соотечественники, находящиеся в вавилонском плену. 14 «В огорчении, с встревоженным духом» – вероятно, это свидетельство тревоги Иезекииля, вызванной упрямством его соплеменников (ср.: 3:5–8). 15 «Тел–Авив» – «Тел» – гора или холм. Современный Тель–Авив расположен совсем в другом месте.

Несколько дней Иезекииль не мог справиться с потрясением от снизошедшего на него видения. И вот он получает вторую, краткую весть. На этот раз его обязанности строго очерчены, и даже указано наказание за небрежение ими (ср.: 33:1–9). Высокое положение избранника Божьего не отменяет его личной ответственности перед Богом. Неукоснительное исполнение своего долга важнее, чем размышления о том, прислушаются ли люди к этой вести или нет.

17 Иезекииль назначен стражем дому Израилеву, который должен передавать соплеменникам послания Бога. 18,20 Если же он не будет «вразумлять» человека через слово Божье, то будет сам ответствен за его судьбу. 19–21 Передавая весть, он выполнит свой долг, даже если тот, кому она адресована, проигнорирует ее.

Примечания. 17 «Страж» – часовой, в задачу которого входило наблюдать, не угрожает ли городу какая опасность.

Среди первых пророческих действий Иезекииля были и визуальные, и вербальные. У него была тяжелая миссия: довести до сведения людей весть о грядущей осаде и разрушении Иерусалима. И еще: сообщить о такой длительной осаде, которая приведет к истощению продовольственных запасов в городе. Треть людей погибнет от голода или болезней. Другая треть падет в сражении при защите города. Из оставшихся в живых большинство будет угнано в плен, и лишь немногие останутся в городе.

Для передачи этой горестной вести Иезекииль должен был использовать крайне необычный способ: символически (мимически) показать осаду. Он потеряет дар речи, который будет возвращаться к нему лишь для передачи посланий Бога (3:26–27). Эта частичная потеря речи продолжалась вплоть до того момента, когда весть о падении Иерусалима достигла его ушей (33:22; ср.: 24:27). Потом будут и другие «зримые» послания (12:1–16; 17–20; 24:15–27), но именно это первое создало ему репутацию одного из самых странных пророков Израиля.

Можно говорить о том, что способ передачи вести Иезекиилем довольно оригинальный, может быть даже забавный или озадачивающий. Но гораздо важнее было доходчиво передать сообщение, а не пытаться сохранить в глазах людей сложившийся образ пророка.

3:22–23 Иезекиилю надлежало выйти в поле. Там он застал величественное видение славы Божьей, которое повергло его в благоговейный ужас. 3:24–27 Затем он получает повеление идти и запереться в своем доме. Здесь же ему сообщается, что он потеряет дар речи, который будет возвращаться к нему лишь для передачи вести от Бога. 4:1–8 Иезекиилю предписано наглядно изобразить будущую осаду Иерусалима. Он должен лежать на левом боку 390 дней и «нести беззаконие» Израиля в течение этого времени. Затем он должен на 40 дней лечь на правый бок, неся на себе грехи Иуды. По принципу: день за год. 4:9–17 В течение 390 дней рацион его должен быть предельно скудным, иносказательно указывая на крайний недостаток продовольствия в период грядущей осады Иерусалима. Иезекиилю позволено избежать осквернения пищи, однако его соплеменникам не удастся избежать этого, когда Израиль будет жить в изгнании среди враждебных ему народов. 5:1–4 Пророк получил повеление обрить голову и сбрить бороду. После окончания срока изображения осады (т. е. лежания на боку) он должен сжечь одну треть сбритых волос в городе, другую изрубить ножом за городом, а оставшуюся треть развеять по ветру. Некоторое количество волос должно быть завязано в его одежде, при этом часть их нужно будет затем сжечь. 5:5–17 Иерусалим отступил от закона Божьего, поэтому Бог заявляет: «Я против тебя, Иерусалим, и произведу среди тебя суд. За все твои мерзости, за идолослужение третья часть у тебя умрет от язвы и погибнет от голода среди тебя; третья часть падет от меча в окрестностях твоих; а третью часть развею по всем ветрам, и обнажу меч вслед за ними. И совершится гнев Мой, и утолю ярость Мою над ними и узнают, что Я, Господь, говорил в ревности Моей, когда совершится над ними ярость Моя. Я сделаю тебя пустынею и поруганием среди народов».

Примечания. 3:23 «Слава Господня» – как ее узрел Иезекииль ранее (см.: 1:28). 25 «Возложат на тебя узы» (ср.: 4:8): Иезекииль был связан веревками, представляя зримый образ узника. 4:1 «Кирпич» – глиняные таблички (из сырой глины), которые использовались для письма. 3 «Железная доска» – как бы железная стена, изображавшая осаду города. 5 «Триста девяносто дней» – часто рассматриваются как продолжительность плена Иуды (в течение одного поколения, т. е. ок. 40 лет) с 586 по 536 г. до н. э. и Израиля (ок. 150 лет) с 734 по 580 г. до н. э. (в Септуагинте указана суммарная цифра 190 лет). Это объяснение нельзя считать вполне удовлетворительным. Возможно, правильнее принимать эти цифры за указание не на продолжительность изгнания, а на глубину порока: неверность Израиля примерно в десять раз тяжелее, чем неверность Иуды. 10–11 Дневной рацион Иезекииля состоял примерно из 200 граммов хлеба и 0,6 литра воды. Эта скудная пища образно характеризует недостаток продовольствия (17). 5:1 Бритье головы было знаком траура. 17 Голод, лютые звери, язва и кровь (война) – символы, неоднократно повторяющиеся в книге.

Это пророчество обращено к горам Израилевым, и речь здесь идет о «высотах», о жертвенниках, которые находились на возвышенных местах и были центрами идолопослужения, берущего начало у хананеев. Иногда эти высоты использовались и для поклонению Господу, но при этом одновременно сохранялись и многие языческие ритуалы. Предостережение состояло в том, что суровая участь ожидает не только город, но и его окрестные территории. Поклоняющихся на высотах не спасут их идолы. Вместе с тем грядущие события не означали только наказание. Выражение «и узнаете, что Я – Господь» повторяется несколько раз (7, 10, 13, 14). Поклоняющиеся на высотах уразумеют, что их идолы – ложные боги, и познают истинного Бога.

Идолослужение на высотах было давней проблемой Израиля (ср.: 3Цар. 12:28– 33; 4Цар. 17:9–11). Хотя Иезекииль в дальнейшем будет обличать «новые» грехи Израиля, приобретенные им в общении с соседними народами, некоторые его речи направлены на эти старые проблемы. Языческие обычаи, даже закрепленные столетними традициями, не перестают оставаться таковыми.

1–7 Бог обращается к горам Израилевым: «Я наведу на вас меч, и разрушу высоты ваши; и жертвенники ваши будут опустошены, столбы ваши в честь солнца будут разбиты, и повергну убитых ваших перед идолами вашими… и узнаете, что Я – Господь». 8–10 «Но Я сберегу остаток, так что будут у вас среди народов уцелевшие от меча… и узнают, что Я – Господь». 11–14 «Горе за все гнусные злодеяния дома Израилева! падут они от меча, голода и моровой язвы… пораженные будут лежать между идолами своими вокруг жертвенников их… и сделаю землю пустынею… и узнают, что Я – Господь».

Примечания. 11 «Горе» – многие комментаторы полагают, что в этом слове отражена целая палитра переживаний и скорбных чувств. 14 «От пустыни Дивлаф», т. е. по всей земле Израиля.

Неотложность вести со всей остротой выражена в этом пророчестве. Бедствие, которое было предсказано для земли Израильской, уже на пороге своего свершения. Времени для размышлений не осталось. Война неизбежна, Израиль накануне осады, и вся страна подвергнется разорению. 1–9 «Вот – конец тебе… И не пощадит тебя око Мое… и воздам тебе по путям твоим… и узнаете, что Я – Господь».

10–14 «Пришло время». 15–22 «Меч… мор и голод» ожидают иудеев. «Уцелевшие из них» исполнятся стыдом и отчаянием. Богатство их пойдет прахом – будет расхищено. 23–27 Злейшие из народов завладеют их домами. Отсрочки не будет. Даже царь будет горько сетовать. «По судам их буду судить их; и узнают, что Я – Господь». Примечания. 10 «Жезл вырос, гордость разрослась» – насилие и гордыня пожинают свои собственные плоды. 12 «Купивший не радуйся» – грядущая катастрофа нарушит все деловые отношения между людьми. 15 «Вне дома – меч, а в доме – мор и голод» – оказавшихся вне города ожидает смерть от руки врага. Оставшихся в городе ожидает осада и смерть от голода и болезней. 19 «Серебро… и золото» потеряют свою ценность в осажденном городе, так как на них нельзя будет купить пищу. 23 «Сделай цепь» – невольничьи оковы в знак плена.

В этом грандиозном видении Иезекииль переносится духом в Иерусалимский храм, где ему показывают ужасное состояние израильской религии. Внутренность самого Храма осквернена языческими идолами. Возмездие неизбежно, и оно последовало. Иезекиилю снова ниспослано видение вышнего престола и окружающих его созданий (как и в первом видении) – видение славы Божьей. Здесь звучат грозные предостережения тем, кто совершает непотребные дела в городе, и заключительные обетования о возвращении пленников в свою землю.

Синкретизм смешение элементов нескольких религий – наиболее легкий путь верования. Но Бог Израиля – Бог Ревнитель. Для личного поклонения и посвящения не может быть других богов. Эта весть особенно актуальна для современного общества с его плюрализмом и множеством вер. И наши компромиссы не менее отвратительны Богу, чем идолопоклонство, которое описывается здесь.

8:1–4 Иезекииля посетило видение, в котором он был перенесен к Храму в Иерусалиме. Здесь он лицезрит славу Господню, как и в первом видении. Вместе с тем ему показано кощунственное идолослужение. Он увидел «идола ревности» – истукана на подступах к жертвеннику (8:5–6); семьдесят старейшин Израиля в святотатственном поклонении мерзким животным, изображенным на стенах храма (8:7–13); женщин, плачущих по Фаммузе (8:14–15); двадцать пять мужчин, поклоняющихся солнцу (8:16–18).

9:1–6а Человеку с прибором писца повелевается сделать знак на челах тех, для кого эти мерзости отвратительны. Он приступает к исполнению этого распоряжения. Шести другим дано повеление поразить всех, у кого на челе отсутствует этот знак. 9:66–7 Они начинают со старейшин перед Храмом. 9:8–10 Мольба Иезекииля о снисхождении отвергается из–за тяжести преступлений Израиля и Иуды. 9:11 Человек, ставивший знак на чело людей, выполнил поручение. 10:1–6 Затем ему поручено взять горящих углей между херувимами и бросить их на Иерусалим. 10:7–8 Один из херувимов дает ему горящие угли. 10:9–22 Четыре херувима в сопровождении некоего подобия колес. Эта картина уже знакома Иезекиилю по первому видению.

11:1–6 Иезекииль перенесен к восточным воротам Храма. Господь показывает ему группу из двадцати пяти человек, у которых на уме беззаконие и которые подают худые советы в городе. Иезекииль должен изречь пророчество на них. 11:7–12 Господь знает их мысли. Они многих убили в городе, но будут изгнаны из него и понесут кару от руки врага. Они не соблюдали заповедей и не исполняли повелений Божьих. 11:13–15 Во время произнесения пророчества один из этих людей умирает: это Фалтия, сын Ванеев. В тревоге Иезекииль обращается к Богу в надежде узнать, спасется ли кто–нибудь из Израиля или погибнут все. Ему было сказано, что ныне проживающие в Иерусалиме думают, что изгнанники не достойны наследовать землю обетованную. И Бог повелевает пророку сказать на это, что, хотя Он и отправил их в плен, Он по–прежнему с ними. Он соберет их снова на земле Израиля. Те, кто вернется, оставят своих идолов. У них будет новое сердце, и они будут блюсти Его законы. Они будут Его народом, а Он будет их Богом. А поклоняющиеся идолам получат свое воздаяние (18–21).

11:22–25 Слава Господня остановилась над горой к востоку от Иерусалима. Иезекииля дух перенес обратно к переселенцам в Вавилон. Он рассказывает им обо всем увиденном.

Примечания. 8:1 «В шестом году» – в 592 г. до н. э. «Старейшины… пред лицем моим» – только через четырнадцать месяцев после начала пророческих видений Иезекииля старейшины пришли к нему за советом (ср.: 14:1; 20:1). 2 «Подобие (мужа)» – примечательно, что в этом стихе и далее Иезекииль очень осторожен в описании явившегося ему образа. Он говорит, что все так ему представлялось, он употребляет слово «как бы», подчеркивая, что это не физические, а символические атрибуты присутствия Божественного посланника. 3 «Ко входу внутренних врат, обращенных к северу» – в видении Иезекииль перенесен в Иерусалимский храм. «Идол ревности» – возможно, истукан Астарты, ханаанской богини плодородия. В отличие от идолов, которые упоминаются далее в этой главе, он был выставлен на общее обозрение. Это был не только вызов, но и призыв к проходящим мимо поклоняться языческой богине. У благочестивых израильтян идол должен был вызывать омерзение и отвращение, и в конце концов он вызвал священное негодование Бога. 4 «Слава Бога Израилева» еще находилась в Храме, несмотря на все мерзости, которые там творились. 7–12 Иезекиилю показано теперь непотребное идолопоклонство в более скрытых формах. 10 «Изображения» – нарисованные или выгравированные. 11 «Семьдесят мужей», т. е. значительная часть старейшин Израиля. 14 «Фаммуз» (иначе Думузи) – вавилонское божество, поклонение которому включало обряд оплакивания при его схождении в подземные сферы. 16 Мерзость солнцепоклонства усугублялась тем, что этот обряд совершался прямо у дверей Храма. 17 «Ветви подносят к носам своим» – возможно, особый ритуальный жест при совершении акта поклонения солнцу. 9:1–11 Сходные описания апокалиптических сцен последнего суда приводятся и в других местах. 3 Слава Господня начинает покидать Храм. Весть совершенно прозрачна: Бог долготерпелив, но не вечно Он будет оставаться безучастным к отступничеству Своего народа. Если люди упорствуют в идолопоклонстве, Он вынужден покинуть их, предоставив им идти своим путем. 4 «Сделай знак» («знак» по–еврейски taw – это последняя буква еврейского алфавита, имеющая форму креста), чтобы отличить верных от неверных. 10:1 Сапфировый престол соответствует увиденному Иезекиилем в первый раз (ср.: 1:26).

12 «Херувимы» – небесные существа из гл. 1 здесь впервые названы этим словом. Они описываются стоящими под престолом Бога или поддерживающими этот престол. В такой же роли служителей Божьих херувимы изображены на крышке ковчега откровения (Исх. 25:18–22); именно в этой роли упоминаются они и в других местах Ветхого Завета, где представлен Господь «седящий на херувимах» (1Цар. 4:4; 2Цар. 6:2; 4Цар. 19:15; 1Пар. 13:6; Пс. 79:2; ср.: Пс. 17:11). Херувимы могут несколько различаться по внешнему облику: в гл. 41:18–20 описываются херувимы с двумя лицами. 14 «Лице Херувимово» – одно из четырех лиц (в отличие от 1:10, где «лице тельца»). Не исключено, что здесь вкралась ошибка при переписке текста (ср.: 10:22). 11:3 «Еще не близко; будем строить домы» – толкование этого стиха вызывает затруднения, но в целом здесь подчеркивается обманчивое чувство безопасности у начальствующих Иерусалима. Они считали, что, как котел предохраняет мясо от огня, так стены города защитят их от врага. Уверенные в своей безнаказанности, они творили зло. Но они ответят за невинно пролитую кровь (см.: 7–11).

13 «Когда я пророчествовал», т. е. во время видения. 19 «Сердце каменное… сердце плотяное» – эта тема получит развитие позже (ср.: 36:26). 23 Слава Господня покидает город.

Весть этого и последующих откровений Иезекииль должен частично выразить через символические действия. Хотя назначение пророчества – предупреждение о грядущем падении Иерусалима, оно в первую очередь адресовано его соплеменникам, находящимся в вавилонском плену. В нем содержатся два момента: жители Иерусалима будут уведены в плен; «начальствующий» (Седекия) попытается бежать из города, но будет пойман (ср.: 4Цар. 25:4; Иер. 39:4). Символическими действиями предрекается и дальнейшая судьба Седекии: закрытые глаза Иезекииля (6, 12, 13) значат, что Седекия будет пойман и ослеплен (4Цар. 25:7).

Иезекииль вынужден был прибегнуть к такому необычному способу передачи послания, чтобы подчеркнуть горестность самой вести, открытой ему в этом и последующих видениях. Это помогло привлечь внимание тех, кто просто не желал ничего слушать. Многие люди слышат только то, что им хочется услышать. В таких случаях необходимо прибегнуть к необычным методам, чтобы встряхнуть, поразить их новой вестью. Для христиан это может быть хорошим уроком в деле благовествования. Свежий подход может оказаться более действенным, чем устоявшиеся традиционные методы.

1–6 Бог говорит Иезекиилю, что он живет среди народа мятежного: они видят и слышат только то, что хотят (2). Чтобы они уразумели, необходимо совершить перед ними символические действия: среди бела дня начать сборы в дорогу, подготовку к переселению, затем переселиться с одного места в другое у них на глазах (3–4). Вечером надо проломать отверстие в стене и самому пройти через него с поклажей своей на плечах и с повязкой на глазах. Все эти действия по воле Божьей должны стать «знамением дому Израилеву» (5–6).

7–14 Иезекииль в точности исполнил повеления Божьи. На следующий день Бог продолжил Свое послание Иезекиилю, которое он должен был сообщить Израилю, отвечая на их вопрос о том, что означают его действия (7–10). Ему надлежало объяснить, что это знамение для них (11). Он должен объявить народу, что его действия предсказывают будущее царя – «начальствующего» всего Израиля. Они будут изгнаны со своей земли и попадут в плен. Их царь в темноте поднимет ношу на плечо и попытается бежать через пролом в стене. Он будет схвачен и вывезен в Вавилон, где и найдет свою смерть (11 – 13). Его сподвижники будут рассеяны среди других народов. Немногие из них выживут, чтобы свидетельствовать о своих злодеяниях и, следовательно, о заслуженной каре Божьей. И узнают, что Я– Господь (14–16).

Примечания. 5 «Проломай себе отверстие в стене» – здесь имеется в виду стена дома, а не городская. Это действие могло наглядно продемонстрировать отчаянную попытку избежать плена. 16 «От меча, голода и язвы» – устойчивое выражение, которое часто встречается в книге Иезекииля. Голод и болезни – естественные следствия военных действий.

Грозные предостережения о грядущей осаде Иерусалима и близлежащих земель Иезекииль должен был донести до людей особыми символическими жестами, «трепетом», «дрожанием». Ему повелевается принимать пищу «с трепетом», а воду с «дрожанием и печалью». Этими символическими действиями он должен был показать, что жители Иерусалима и всего Израиля будут торопливо поедать свою пищу, в страхе ожидая вражеского нападения. Город и страна будут опустошены. И они поймут, что Господь был их Богом.

Примечание. 19 «…будут есть с печалью» – ср.: 4:16, где символическими действиями подчеркивается недостаток продовольствия (см.: 4:9–17).

Иезекииль не был единственным заявлявшим об откровениях от Бога (ср.: 13:1–23). И люди приходили к заключению, и подчас небезосновательно, что все эти пророчества никогда не сбудутся. Ложных пророчеств было много. Однако Иезекииль предупреждал, что на этот раз все будет иначе.

Когда люди сталкиваются с истиной, которая их не устраивает, они находят для себя самые разные отговорки, «усыпляющие» доводы, и здесь приводится один из них: «…пророческое видение исчезнет», т. е. это никогда не сбудется. Еще один аргумент встречается в следующем откровении: «…он пророчествует об отдаленных временах». Иезекиилю дано Богом повеление объявить Израилю, что проходят те времена, когда пророчества не сбывались. Близки дни исполнения всякого пророчества. Слово, сказанное Богом, не замедлит свершиться, и произойдет это при их жизни.

Примечание. 22 «Поговорка» – это слово выражает скептическое отношение к пророчествам, которые не сбываются.

Вероятно, многие пересмотрели свое отношение к пророчествам Иезекииля, услышав его последнее предупреждение. Они признали, что предостережения Иезекииля, возможно, имеют под собой почву, но все же относятся к весьма отдаленным временам. Так и в наше время: гораздо проще отложить решение проблемы на будущее, адресовать его новому поколению, чем активно приступить к ее решению самим. «После нас – хоть потоп».

26–28 Бог говорит о легкомысленном отношении к проповеди Иезекииля его соплеменников, которые думают, что его пророчества относятся к далекому будущему (27), и Он повелевает: «Посему скажи им… ни одно из слов Моих уже не будет отсрочено, но слово, которое Я скажу, сбудется» (28).

Примечание. 27 «Видение» – ср.: 7:26; 12:22.

Это послание обличает ложных пророков двух категорий. К первой относятся пророки, которые верят, что они действительно могут предсказывать будущее. Они надеются, что их предсказания сбудутся. Их вести обычно такие, которые люди хотели бы услышать (10). Но, несмотря на свою искренность и хорошие вести, они вводят людей в заблуждение. Ошибочность их пророчеств непременно обнаружится. Одной искренности и убежденности недостаточно. Можно искренне заблуждаться.

Ко второй группе относятся лжепророки, служение которых не отличается бескорыстием. Об этом говорится в ст. 19. Библия осуждает религиозную практику в целях наживы. Более того, они использовали магию, а возможно, и другие средства воздействия на волю человека (18, 20, 21). Их действа вели к обману, а иногда и к смерти людей (19). Весьма примечательно, что эта вторая группа прорицателей осуждается менее строго, чем первая. Ведь они могут потерять силу своего воздействия на людей и больше не практиковать; кроме того, их деятельность вызвана просто материальной нуждой, а не стремлением причинить худое.

1–15 Иезекиилю дано повеление возвестить лжепророкам: «Горе вам! Вы не помогли Израилю в свое время. Ваши пророчества ложные, а вы все еще ждете их исполнения (1–7). Я, Господь, против вас, против ваших ложных видений (8). Вы не войдете в совет народа и не будете в списке дома Израилева, и не войдете в землю Израилеву (9). Вы усыпили Мой народ ложными пророчествами и внушили ему ложное чувство безопасности (10–12). Но грядут бедствия и напасти. С ними и вас ожидает погибель. И узнаете, что Я – Господь» (13–15).

16–21 Лжепророчицам Иезекииль должен объявить от имени Господа: Вы используете магию для наживы. Ложью и обманом вы завлекаете людей (18–19). Я против вашего колдовства. «И раздеру покрывала ваши и избавлю народ Мой от рук ваших… и узнаете, что Я – Господь» (20–21).

22–23 И как итог: «За то, что вы сбиваете с толку праведников и поддерживаете беззаконников, Я прекращу вашу деятельность, и узнаете, что Я – Господь» (22–23).

Примечание. 4 «Лисицы в развалинах» – лжепророки уподобляются лисицам, которые любят развалины и роют свои норы под жилищами. Так и лжепророки «подкапывают» общество. 9 Их постигнет тройное наказание и в итоге изгнание из израильского общества. Они не попадут в совет, т. е. потеряют статус особо уважаемых граждан; они не будут числиться в списках израильского общества и тем самым будут лишены прав, положенных израильтянину; и они останутся в изгнании – не войдут в землю Израильскую. 10 «Обмазывают ее грязью» – точнее «меловым раствором», т. е. белят, создавая видимость благополучия; внешний вид обманчив. 18 «Чародейные мешечки», «покрывала» – «реквизит» колдуний; точное назначение их неизвестно, однако главной целью лжепророчиц было одурманить жертву и держать ее под контролем. 19 «… горсти ячменя и куски хлеба» – скудное вознаграждение за их труд.

Соплеменники, вероятно, признавали Иезекииля пророком и приходили к нему, чтобы через него вопрошать Бога. Этот статус Иезекииля признавался и старейшинами Израиля, которые пришли к нему «вопросить» Бога, то есть услышать слово Господне (ср.: 20:1–3).

По этому случаю Иезекиилю было открыто, что старейшины служат не только Богу. Они поклоняются и ложным богам. Весть, которую сообщил им Иезекииль, отчетлива и проста: они должны покаяться и отрешиться от идолопоклонства. Всякий, кто не оставит попытки одновременно поклоняться идолам и искать совета у пророка Божьего, понесет наказание. Если же пророк будет потворствовать их прихотям, он тоже заслуживает кары (см. также: 20:1–44).

Нет оснований утверждать, что старейшины не верили в Бога Израиля. Их вина состояла в том, что, наряду с Ним, они поклонялись разным языческим богам. Никто не может служить одновременно двум (или более) господам (Мф. 6:24). Должно поклоняться только Господу. Это библейский аргумент против современного религиозного плюрализма, когда кажется таким привлекательным свободный выбор объекта поклонения и широкое признание многих богов. Однако при более углубленном знакомстве с теми или иными религиозными учениями мы начинаем осознавать, что одно несовместимо с другим. Например, если Христос есть истинный путь к Богу (Ин. 14:6–7), то это единственный путь, и нам незачем размышлять о каких–то других «путях».

1–11 Бог говорит Иезекиилю о старейшинах: «Сии люди допустили идолов… в сердце свое… могу ли Я отвечать им?» (2–3). Иезекииль должен объявить им: покайтесь и отвратитесь от своих идолов. Если израильтянин или чужеземец, проживающий в Израиле, поклоняется языческим богам и при этом вопрошает Господа через пророка, он должен знать, что Бог против него. «Я… сокрушу его… и истреблю из народа Моего, и узнаете, что Я – Господь» (4–8). Если же пророк поддастся обольщению и произнесет ложное пророчество как бы от Бога, он будет истреблен из народа Израиля. Он виновен, как и те, кто обращается к нему за словом. Господь объясняет: это необходимо, «чтобы впредь дом Израилев не уклонялся от меня… но чтобы были Моим народом, и Я был их Богом» (9–11).

Примечание. 7 «Пришелец» – запрет касается не только израильтян. 9 «Обольстить» – если бы пророк был достоин своего призвания, ему бы открылось (как в случае с Иезекиилем), что он не должен отвечать вопрошающему через него идолопоклоннику. Если же человек не достоин пророческого служения, Бог может допустить, что он произнесет какое–то пророчество, и тогда сам пророк будет ответствен за свои предсказания.

Иезекиилю были даны откровения, которые касаются проблемы вины и ответственности за грех (3:16–21; 18:1–32; 33:1–20). В этом откровении говорится о том, что общество не может претендовать на отмену наказания за свои преступления на основании личной праведности немногих своих членов. Разлагающееся общество не может надеяться на свое оправдание лишь на основе того, что в его среде есть несколько праведников. Так же и благочестивый предок не может искупить вину погрязшего в грехах семейного клана (16, 18, 20). Иезекииль предостерегает Иерусалим от такой ошибки. Возмездие близится, хотя погибнут не все.

Откровение рисует четыре тяжкие казни, которые обрушатся на эту страну: голод (13–14), лютые звери (15–16), меч (17–18) и моровую язву (19–20). Эти страшные бедствия связаны между собой. Ужас войны состоит в том, что она приносит с собой голод, болезни и появление «хищников». Сейчас много дискутируют о том, связаны ли современные бедствия и природные катаклизмы напрямую с судами Божьими. Суровые предсказания Иезекииля свидетельствуют о том, что некоторые природные бедствия есть наказания Божьи. Отметим, что в задачу Иезекииля входило не бесстрастное обличение, но предостережение людей и призыв отвратиться от неправедных путей.

12–23 Господь говорит Иезекиилю: «Если Я поражу страну за неверность ее обитателей, послав на нее голод, то праведники ее смогут спасти только самих себя (13–14). Если стаи диких зверей будут рыскать повсюду или моровая язва распространится по всей стране, то люди с незапятнанной совестью смогут спасти только самих себя. Они не смогут спасти ни дочерей, ни сыновей своих (15–20). Та же участь постигнет Иерусалим, хотя остаток в нем спасется» (21–22).

Примечание. 14 «Ной, Даниил и Иов» названы как выдающиеся праведники, сохранившие свою чистоту среди окружающего нечестия. Что касается Даниила (см. также: 28:3), то есть предположение, что в данном случае речь идет о герое угаритской литературы. Многие комментаторы сходятся во мнении, что пророк Даниил, автор книги Ветхого Завета, еще в то время не обрел ореола героя веры. 21 «Четыре казни» – см.: Отк. 6:8.

Виноградная лоза в Ветхом Завете – плодоносящее и ценное растение и метафорически изображает Израиль, избранный народ Божий (ср.: Ис. 5). Здесь же говорится о непригодности древесины виноградной лозы. Тем более она не имеет никакой практической ценности после того, как обгорела. Жители Иерусалима уподобляются такой никчемной древесине. Мало хорошего было в них до осады города (в 597 г. до н. э.), и потом ничего не изменилось к лучшему.

Наказание не всегда приводит к раскаянию. Единственный путь изменить образ действий – изменить свое сердце.

1–8 Бог спрашивает Иезекииля, есть ли польза от древесины виноградной лозы? Годится ли она на что–нибудь после того, как была предана огню (2–5)? Господь предупреждает, что с жителями Иерусалима произойдет то же, что с такой виноградной лозой. Они уже прошли через огонь, но их ожидает впереди еще одно огненное испытание «и узнают, что Я – Господь» (6–7). «И сделаю эту страну пустынею за то, что они вероломно поступали» (8).

Примечания. 7 «Другой огонь пожрет их» – предсказание второй осады города.

Израиль предстает здесь в образе неверной жены, которая блудодействовала с египтянами, ассирийцами и вавилонянами. Она получит воздаяние от рук своих же любовников, которым сама давала подарки.

На современный вкус картины крайнего бесстыдства слишком откровенны, но метафоры здесь совершенно точные. Израиль в процессе общения с соседними языческими народами легко шел на сближение с ними, усваивая их верования, религиозные обряды и культы. Его социальные контакты способствовали восприятию многих языческих идей, даже таких, как принесение в жертву детей и идолопоклонство (20, 21), а также гнусные обряды, включающие культовую проституцию. Половые акты включались в ритуальное служение не столько ради сексуального удовлетворения участников обряда, сколько были связаны с культом плодородия, с будущим урожаем и изобилием. Тем не менее похоть и блуд неизбежно присутствовали при отправлении культовых обрядов.

В этой главе выносится приговор и блудодейству с мужскими изображениями (возможно, имеется в виду фаллический культ) (17), и культовой проституции (16, 24, 25, 31). Культовая проституция, по–видимому, была составной частью идолослужения «на высотах» (16) и даже открыто практиковалась и на улицах Иерусалима (24, 25).

Интересный поворот сексуальной темы в этой главе: Содом (в русском переводе – Содома, женский род. – Примеч. пер.) и Самария рассматриваются как сестры во грехе по отношению к Иерусалиму (46–47). Подчеркивается, что грех Содома усугубляется его высокомерием и гордыней, а также отсутствием милосердия по отношению к бедным и обездоленным (49–50). Иерусалим, однако, даже превзошел своих сестер во всякого рода мерзостях. Впоследствии Содома и Самария будут возвращены из плена и восстановлены, Иерусалим же будет еще оставаться объектом презрения (53–55). Но и у него есть будущее. После падения Иерусалима и последовавшего наказания Тот, Кто спас его при появлении его на свет (4–7), вступил с ним в союз (8) и облек в красивый наряд, не забыл Своих обязательств в этом брачном союзе (59–62).

Любовь Бога к Своему народу часто уподобляется любви между мужем и женой. Но в отличие от человеческих взаимоотношений в браке, когда муж может отвергнуть или даже возненавидеть неверную жену, Бог долготерпелив и милостив. Он не забывает Своих обязательств перед людьми, даже когда они впадают в заблуждения.

Культ изобилия в современном «развитом, цивилизованном» мире проявляется в стремлении достичь во что бы то ни стало материального благополучия и процветания. И это становится целью жизни. Поклонение материальным ценностям, идеалам рыночной экономики занимает место Ваала, оставаясь по сути своей идолопоклонством.

1–34 Иезекиилю дано повеление выступить с обличениями дщери Иерусалима в форме притчи:

«Когда ты появилась на свет, то была выброшена в презрении на поле (2–5). Я пожалел тебя и спас тебя от смерти. Когда ты достигла зрелости, Я вступил с тобой в брачный союз, нарядил и украсил тебя как жену Свою (6–14). Ты блистала красотой, но воспользовалась ею как блудница, вступая в преступные связи. Ты участвовала в непотребных культовых обрядах и других языческих ритуалах. Ты забыла, что Я сделал для тебя. (15–22). Горе тебе! Твое распутство все возрастало. Ты публично прелюбодействовала с чужеземцами, бесстыдно зазывая их к себе (23–34).

35–42 За твою распущенность и склонность к мерзким ритуалам Я осрамлю тебя и накажу тебя на глазах у любовников твоих. Они же сорвут с тебя одежды твои и побьют тебя камнями. Я положу конец блуду твоему и сменю гнев Свой на милость.

44–58 Семейка твоя вся такая. И сестры твои – Самария и Содома – подобны тебе, но ты превзошла их в мерзостях их. Я восстановлю вскоре достоинство Самарии и Содомы, ты же будешь еще пребывать в стыде. И поныне ты презренна в глазах соседей твоих.

59–63 Хотя ты разорвала союз со Мной, Я союз наш помню, а ныне восстановлю с тобою вечный союз. И ты будешь со стыдом вспоминать все, что ты делала».

Примечания. 3 «Амморей… хеттеянка» – Иерусалим существовал задолго до того, как стал израильским городом. 4 «Солью не была осолена» – соль, вероятно, играла роль антисептика. Здесь подчеркивается, что ребенок был нежеланный. 5–6 Дитя оставлено на произвол судьбы, барахтающимся в луже послеродовой крови. Это было довольно распространенным явлением в древнем мире. 8 «Простер Я воскрилия риз Моих на тебя» – отражает совершение обряда помолвки (ср.: Руф. 3:9). 9 «Смыл с тебя кровь» – эти слова указывают на коренную перемену в положении Иерусалима. При рождении дщерь Иерусалима оказалась нежеланным ребенком, была оставлена неомытой, неспеленанной и лежащей в крови. Теперь она возросла и уже помолвлена, омыта водою, кровь смыта с нее, она одета в прекрасные одежды. 15–19 Эти наряды и украшения невесты, полученные как подарок, она использует в своих блудодеяниях. 27 «Уменьшил назначенное тебе» – за этой аллегорией стоит исторический факт: в 701 г. до н. э. Сеннахирим передал часть иерусалимских земель филистимлянам. 35–42 Иерусалим понесет наказание, обычное для блудниц: унижение и разрушение. 60–63 Обетование о вечном завете–договоре остается в силе, хотя Иерусалим все еще будет оставаться на какое–то время объектом презрения за свое прошлое.

Вся глава подразделяется на три части: ст. 3–10 – аллегория о двух орлах и виноградной лозе; ст. 11–21 – объяснение этой аллегории; ст. 22–24 – заключительное аллегорическое обетование.

В этой главе в иносказательной форме рассматриваются политические события того времени. Первый орел символизирует собой Навуходоносора, а второй – фараона. Кедр в Ливане представляет царскую семью в Иерусалиме, а верхний его побег – иерусалимскую знать, благородные семейства. «Семенем этой земли» назван Седекия, человек царского рода, назначенный царем в Иерусалиме. Но он уже ассоциируется не с кедром, но с приземистой виноградной лозой, т. е. власть его ограничена сверху. Не желая мириться с этим, Седекия попытался восстать против Навуходоносора, заключив союз с Египтом, однако замысел его окончился неудачей.

Притча иллюстрирует мысль о том, что закон Божий действует и в сфере политической. Седекия заключил свой договор с Навуходоносором, скрепив его именем Бога. Хотя Навуходоносор и был жестоким языческим монархом, Седекия не имел морального права нарушить данных им (во имя Божье) обязательств.

1–8 Иезекииль предлагает эту притчу Израилю:

«Большой орел снял верхушку с ливанского кедра и посадил ее в городе с процветающей торговлей (2–4). Он также взял немного семян из этой земли и посеял их на благодатной почве. Семя проросло, из него появилась ветвистая виноградная лоза, чьи ветви клонились к ней (5–6). Когда же появился второй орел, виноградная лоза потянулась к нему» (7–8).

9–21 Господь Бог спрашивает, выживет ли виноградная лоза, не вырвут ли ее с корнем, не засохнет ли она (9–10)? Что это означает? Царь Вавилонский захватил в плен царя Иудейского (Иехонию) и его вельмож и привел их в Вавилон (11–12). Затем он выбрал другого из царского рода (Седекию) и заключил с ним союз, связав его клятвою, и вывез цвет нации из страны, тем самым ослабив ее и подчинив своему контролю (13–14). Однако этот посаженный царь восстал против Навуходоносора, пытаясь вероломно заключить военный союз с Египтом. Преуспеет ли он в этом? Нет, он найдет свою смерть в Вавилоне. Египет не поможет ему. Он презрел клятву и понесет наказание за нарушение союза (15–21).

22–24 «И возьму… с вершины высокого кедра… нежную отрасль и посажу… На высокой горе Израилевой посажу его… и сделается величественным кедром. И узнают все… что Я, Господь… сказал – и сделаю…» (22–24).

Примечания. 11–14 Вавилоняне применили классическую стратегию превращения Израиля в вассальное государство. Они взяли в плен и вывезли из страны царскую семью, оставив для управления слабых членов царского рода. Речь здесь идет о Седекии, которого принудили подписать договор с Вавилоном, закрепляющий положение Израля в качестве «союзника». Все, кто представлял из себя сильных потенциальных вождей нации, были уведены из страны.

Такая акция делала практически невозможной организацию сопротивления (в том числе и управленческого аппарата). 16 «Он умрет у него в Вавилоне» – в 4Цар. 25:1–7 рассказывается об осаде Иерусалима и захвате в плен Седекии царем Навуходоносором. Седекия был ослеплен и в оковах уведен в Вавилон. 22–24 Весть надежды: в грядущем придет новый Царь и установит Новое Царство.

Эта весть опровергает бытующее представление, что человек отвечает за грехи своих родителей или, наоборот, пользуется благословениями благодаря их заслугам. Такое представление отражено в пословице, приведенной в ст. 2. Эта точка зрения рассматривается с двух сторон: а) нечестивый сын не может избежать наказания под предлогом праведности своего отца (5–13) и б) праведный сын не будет наказан за злодеяния своего отца (14–18). Этот принцип утверждается в ст. 4: «Душа согрешающая, та умрет». Иезекииль также противостоит мнению, что спасение достигается лишь постоянным накоплением заслуг в течение всей человеческой жизни, при этом заслуги должны в итоге «перевешивать» совершенные грехи. Такая позиция решительно отвергается. Если грешник покинет пути беззакония, он будет жить. Если же праведник встанет на путь беззакония, он будет наказан (21–28). Такие установления казались дому Израилеву несправедливыми (29).

2–4 Слово Божье о том, что совершивший преступление должен сам нести наказание за него, идет вразрез с общепринятым мнением. 5–9 Если человек праведен, поступает справедливо и правильно, он будет жить. 10–13 Сын праведника, совершающий преступления, злодеяния и насилие, должен умереть за свои грехи. 14–18 Если же сын нечестивого отца избегает прегрешений и поступает праведно, он не будет наказан за грехи своего отца. Он будет жить. 19–20 Сын не отвечает за вину своего отца, так же и отец за грехи сына. 21–22 Кроме того, если преступающий закон отвращается от грешного пути своего и начинает поступать справедливо и правильно, он будет жить. 24 Если праведник свернет с верной дороги и начнет совершать беззакония, он погибнет.

25–29 Это учение, вопреки мнению Израиля, верное. 30–31 Каждый получит по заслугам в соответствии с тем, что он или она совершили. Итак, покайтесь, и «сотворите себе новое сердце и новый дух». Господь не хочет ничьей смерти (23, 32).

Примечания. 2 (ср.: И ер. 31:29) – Иеремия также предсказывал, что эта пословица перестанет употребляться. Смысл пословицы заключается в том, что люди могут страдать из–за грехов своих предков. 6–9 Приводится перечень конкретных грехов, которые находят свои параллели в ст. 11 – 13 и 15–17. 19 Здесь повторяется вопрос недоумевающих израильтян. Большое значение, которое в культуре стран Среднего Востока придавалось наследованию и родовой (и племенной) общности, затрудняло принятие этой вести в гораздо большей степени, чем это можно сказать о современном обществе с его индивидуалистскими тенденциями. Сегодня мы обвиняем в своих бедах «общество», а не предков. Однако и в этом случае мы пытаемся переложить вину на других.

В этой главе в иносказательной форме описывается падение династии Давида. Львица (Израиль) родила нескольких детенышей (цари), которые выросли и стали сильными львами. Но вот одного из них взяли в плен и увели в Египет. Другого поймали, посадили в клетку и отвезли в Вавилон (в 597 до н. э.; ср.: 4Цар. 25:1–7).

В ст. 10 происходит смена метафоры, и Израиль уподобляется здесь виноградной лозе, которая, хотя и крепкая и ветвистая, вырвана из своей почвы и пересажена в пустыню (т. е. Вавилон). Огонь из «ствола ветвей ее» уничтожил плоды ее, не оставив ни одной крепкой ветви. Речь тут, по всей вероятности, идет о переселении Навуходоносором князей израильских в Вавилон. Мятеж Седекии (огонь из ствола ветвей) вызвал столь суровый отпор вавилонян, что династия Давидова была подрублена под корень.

Плач по князьям подчеркивает, что былая слава не гарантирует славного будущего. Западная цивилизация живет за счет своего христианского наследия, но истинная вера исчезает. Наследие прошлого тает на глазах.

1–9 Иезекииль должен произнести эту плачевную песнь о князьях Израиля: «Ваш царский род произвел льва, который возрос и стал людоедом. Народы услышали о нем, поймали его и в цепях отвезли в Египет (2–4). Второй лев вырос и стал сильным зверем. Он тоже был людоедом, опустошал города и угрожал жителям страны. Народы поймали его в западню, отвели царю Вавилонскому и посадили его в крепость» (5–9).

10–14 Царская династия была как великолепная раскидистая виноградная лоза. Но она была вырвана из земли, и восточный ветер налетел на нее, иссушил ветви ее, и они были преданы огню. Затем она была пересажена в пустыню. Огонь пожрал ее ветви и плоды. На ней больше не осталось ветвей, пригодных для царского скипетра.

Примечание. 12 «Восточный ветер» – это Вавилон.

Старейшины снова (ср.: 14:1–11) посещают Иезекииля, чтобы вопросить через него Господа. Иезекииль опять предостерегает своих гостей от греха идолопоклонства. Он последовательно обозревает идолослужение Израиля на различных этапах его истории.

Сам факт посещения Иезекииля старейшинами говорит о том, что они, поклоняясь языческим божествам, все же не окончательно забыли Бога, несмотря на давление, которое на них оказывалось на чужбине. Они были там в меньшинстве, в огромной стране, среди народов разных культурных традиций. В Вавилоне поклонялись множеству богов. Несомненно, процветающая и мощная держава с ее грандиозными архитектурными сооружениями, казалось, убедительно свидетельствовала израильским переселенцам о пользе поклонения вавилонским богам. Путь ассимиляции казался таким соблазнительным (см. соответствующий коммент, к Книге Пророка Даниила, гл. 1).

Иезекииль начинает свою речь с подходящего к случаю примера из истории, когда Израиль оказался в плену у другой сверхдержавы – Египта. Несколько раз повторяется один и тот же цикл: предупреждение, отступничество и национальное восстановление. Даже в критические для них времена израильтяне стремились обратиться к религии других народов (24, 32). В итоге обетования и предостережения тесно переплетались в истории страны. Израиль будет собран и вернется из земель, по которым он был рассеян, и возгнушается своими прошлыми греховными деяниями.

Эта весть иллюстрирует долготерпение Бога в Его взаимоотношениях со Своим народом на протяжении столетий. Он оставался верен ему, несмотря на мятежное состояние его духа.

1–17 Старейшины израильские навещают Иезекииля, желая вопросить через него Бога. Бог повелевает сказать им от Своего имени: «Не дам вам ответа (2–3). Когда Я избрал Израиль и открылся ему в Египте, Я поклялся, что выведу его из Египта в страну сказочного изобилия (5–6). Им было сказано, чтобы бросили своих египетских идолов, но они не послушались. Вместо наказания Я вывел их из Египта, чтобы не позорить имя Свое (7–10). Я также дал им заповеди Мои в пустыне (11–12). Даже в пустыне они роптали, но не были уничтожены, несмотря на предупреждение об этом» (13–17).

18–26 «С их детьми обращение было такое же, и предостережения те же (18–20), и они тоже не были уничтожены за свое непослушание (21–22). Я поклялся рассеять их по народам и развеять их по землям за их непослушание (23–24). Я попустил им их прегрешения против установлений Моих и небрежение к Моим законам (25). Я попустил им оскверниться жертвоприношениями первенцев их. Это все сделано, чтобы к ужасу своему они познали, что Я – Господь» (26).

27–38 «Ваши отцы хулили Меня, используя для поклонения чужим святыням всякое место возвышенное и всякое высокое дерево (27–28). А вы не продолжаете ли практику своих отцов (30)? Я не дам вам ответа на вопросы ваши (31). Вы желаете, конечно, как и другие языческие народы, поклоняться дереву и камню, но этого не будет (32). Я буду вашим Господином и выведу вас из чужих земель, отделю от вас мятежников и непокорных Мне. Тогда узнаете, что Я – Господь» (33–38).

39–44 «Служи пока идолам своим, Израиль, но ты еще вернешься ко Мне. Весь дом Израилев будет служить Мне на святой горе Моей (39–41). И узнаете, что Я – Господь, когда введу вас в землю Израилеву (42). Вы с отвращением будете вспоминать свои прошлые дела. И узнаете, что Я – Господь, когда буду поступать с вами ради имени Моего» (43–44).

Примечания. 1 «В седьмом году» – в 591 г. до н. э. «Вопросить» – ср.: 8:1; 14:1. 9 «Ради имени Моего» – имя Господа есть отражение Личности Бога, а не просто отдельного Его атрибута. 25 «Попустил» – Бог допускает, чтобы они шли своим путем, даже если речь идет о такой гнусной практике, как жертвоприношение младенцев. 29 Здесь в оригинале игра слов: «бама» (bama) по–еврейски «высота». Слово начинается с того же слога, что и слово báim, которое означает «углы». 37 «И проведу вас под жезлом» – (ср.: Лев. 27:32; Иер. 33:13). Вызывает ассоциации с овцами, которых пастух отбирает, сортирует, используя посох.

Это пророчество первое из четырех, предупреждающих о грядущих катастрофах, которые обрушатся на землю Израиля. В каждом последующем пророчестве раскрывается все больше деталей.

Как и предыдущие предсказания (напр.: 12:26–28), эта весть Иезекииля была встречена с глубоким недоверием. Его речи воспринимались как притчи: грозные аллегории событий, которые, как им представлялось, в действительности не будут столь ужасными. Мы всегда с интересом вглядываемся в будущее, но только если оно не сулит нам неприятных неожиданностей. Если же вероятные перспективы не отвечают нашим чаяниям, мы с легкостью отвергаем все, даже самые очевидные знамения.

46–49 Иезекииль должен изречь пророчество «на полдень» (т. е. юг) и «на лес южного поля» (46), объявить волю Божью. Господь зажжет там огонь. Этот огонь неугасимый, его пламя поглотит все. И увидят все, что Господь зажег этот огонь (47–48). Слушатели Иезекииля заявляют, что это всего лишь его притчи.

Примечания. 46 «Полдень» и «лес южного поля» обозначают здесь Иерусалим и Иудею. 47 «От юга до севера» – предупреждение о грядущих бедствиях всего Израиля. 49 Создается впечатление, что иногда Иезекииль сталкивается с недоверием к своим вестям: его пророчества о горестной судьбе страны рассматривались как «символические».

В этом втором пророчестве общая картина вырисовывается более отчетливо. Меч – символ войны, т. е. здесь дается прямое указание на военный характер бедствий. Иезекииль постоянно подчеркивал личную ответственность человека за свои дела и соответствующее воздаяние (ср.: 3:16–21; 33:1–20), поэтому его слова о том, что в грядущих бедствиях пострадают как праведные, так и нечестивые, вызывают некоторое смущение. Праведность не гарантирует иммунитета против страданий. Тот, кто претендует на исключительную защиту Господа, вероятно, проявляет огромную веру, но при этом игнорирует и многие библейские предостережения.

Иезекииль должен объявить Иерусалиму слова Господа: «Я – на тебя и извлеку меч Мой… и истреблю… праведного и нечестивого» (2–4).

Самому Иезекиилю Господь говорит: «Стенай и сокрушайся! Когда народ спросит тебя, отчего эти твои сетования, скажи им, что грядет весть об устрашающих бедствиях». И все придет и сбудется (6–7).

Примечания. 3 «Меч» – этот образ используется и в следующих двух пророчествах. 6 «Стенай» – речь Иезекииля должна была сопровождаться другим символическим актом (седьмым).

Третье пророчество этой группы изложено в поэтической форме, оно напоминает призывную песнь ратоборца: меч наготове, военная задача ясна.

Тема войны как наказания, посланного Богом, была во времена Иезекииля, вероятно, еще менее популярна, чем сейчас. Еще светил луч надежды, что гнев Бога в конце концов утихнет.

9–11 Меч уже «наострен». 12 Этот меч наготове и для простого народа, и для израильской знати. 14–16 Он будет поражать снова и снова. 17 Затем Господь смирит Свой гнев. «Я, Господь, сказал».

Примечания. 10, 12, 13 «Жезл… на всех князей Израиля» – один мотив, не затронутый в двух предыдущих пророчествах, – начальствующие Иерусалима. Эта тема наказания князей отчетливо прозвучит в следующем пророчестве.

В последнем из этих четырех пророчеств общая картина будущих событий становится более определенной. Царь вавилонский (Навуходоносор) предпримет завоевательный поход в земли, лежащие к западу от Вавилона. На подступах к этим территориям он остановится, пытаясь посредством гаданий определить, какой город ему атаковать: Иерусалим или Равву. Полученное предзнаменование указывает ему на Иерусалим, после чего Навуходоносор начинает осаду города. «Преступный вождь Израиля» должен быть низложен и уведен в плен.

Не избегут наказания и аммонитяне, придет день и их суда. Память о них в народах сотрется.

Этот отрывок подразделяется на три части: действия Навуходоносора (18–23); весть Израилю (24–27); весть Аммону (28–32).

Это пророчество должно предостеречь нас от слишком поспешных выводов относительно того, кто должен быть наказан, кем и почему. Казалось бы, вполне очевидно, что нечестивый Навуходоносор заслуживает немедленного возмездия Божьего, тогда как Израиль может получить отсрочку. Однако же Иезекииль богодухновенно указывает на Навуходоносора как на орудие Божьего гнева для наказания Израиля за его беззакония.

19–20 Иезекиилю дано повеление начертить схему пути, по которому предстоит идти Навуходоносору. Главная дорога в одном месте разветвляется на две: одна ведет в Равву, другая в Иерусалим. Царь вавилонский останавливается на распутье и призывает гадателей, которые должны определить, по какому пути ему идти. Они указывают на Иерусалим, осаду которого царь и предпринимает вскоре.

24–27 Слово Божье обращено к вождю Израиля: «Народ твой попадет в плен из–за беззаконий, которые вы совершили (24). И ты, недостойный вождь Израиля, будешь низложен» (25–27).

28–32 Народу Аммона Иезекииль должен объявить: «Твой час настал. Вопреки ложным пророчествам о мире, ты будешь уничтожен в своей собственной земле (28–31). Ты будешь предан забвению. Я, Господь, сказал это» (32).

Примечания. 20 Равва (современный Амман в Иордании) – столица Аммона. Судьбе Аммона посвящено и следующее пророчество (ср.: 25:1–7). 21 «Рассматривает печень» – вавилоняне практиковали гадание по печени (гепатоскопия), способ предсказания будущего по форме печени жертвенного животного, по особым «пометкам» в ней. 23 «О… их вероломстве» – речь идет о том, что вожди иерусалимские уже были насильственно втянуты в союз с Вавилоном, но восстали против него (ср.: 17:11–13). 26 «Сложи венец» – крушение монархии. 28–29 Аммонитяне считали, что они избегут поражения. Они даже получили ложное пророчество, которое способствовало укреплению в их сознании иллюзии безопасности.

В центре этого пророчества мысль о том, что беззакония Иерусалима приблизили его разрушение. Список прегрешений обширен, от общественных язв до нарушения святынь: кровопролитие (3, 9), идолослужение (3, 4), злоупотребление властью (6), преступления против ближнего (7), осквернение святынь и субботы (8), совершение языческих обрядов (9), прелюбодеяние и кровосмешение (10, 11), взяточничество и вымогательство (12), богоотступничество (12). Этого вполне достаточно, чтобы народ был рассеян и развеян «по землям».

1–16 Иезекиилю дано повеление строго обличить Иерусалим во всех его преступлениях (2) и объявить ему: «Ты – город, который виновен в тяжелейших грехах от пролития крови до идолопоклонства. Ты сам ускорил свой конец своими злодеяниями и потому будешь в презрении между народами (3–5). Много нечестия в деяниях твоих, но Я положу конец этому (6–13). И рассею тебя по народам… и узнаешь, что Я – Господь» (14–16).

Примечания. 2 «Мерзости» – слово, которое нередко встречается у Иезекииля, в частности, для обозначения религиозной и нравственной нечистоты (см.: ст. 10). 9 «На горах едят… идоложертвенное», то есть едят мясо животных, принесенных в жертву языческим богам на высотах (ср.: 18:6; 6:3). 10 «Очищения нечистот ее» – как священник, Иезекииль особенно заботился о соблюдении ритуальной чистоты. Многие из грехов, здесь перечисленных, подпадают под запреты, указанные в левитских законах (ср.: Лев. 18, 20). 16 «Презренным» – следствие наказания Израиля за грехи.

Наказание, которое постигнет Израиль, уподобляется переплавке металла в плавильной печи: лишние примеси (изгарь) будут удалены.

Современное понимание войн или наказаний зиждется на концепции воздаянии и/или восстановления. Здесь же мы сталкиваемся с концепцией очищения. Разложение общества зашло слишком далеко, чтобы решить эту проблему путем частных социальных реформ. Необходимы коренные преобразования, которые дадут начало новой жизни.

17–22 Иезекиилю возвещено, что Израиль уподобился изгари серебра (18), и пророк должен донести до народа весть Божью: «Я соберу вас в Иерусалим… Я во гневе Моем… расплавлю вас… дохну на вас огнем негодования Моего, и расплавитесь среди него. Как серебро расплавляется… и узнаете, что Я, Господь, излил ярость Мою на вас» (19–22).

Примечание. 19 «Соберу вас в Иерусалим» – здесь и далее иносказание о грядущей осаде города.

Израильское общество достигло такой степени разложения, что это проявилось на всех социальных уровнях и приняло самые разнообразные формы.

Разложение общества значительно превысило масштабы личной испорченности. Продажность охватила как общественные, так и религиозные структуры. В сложившейся преступной практике виновны прежде всего верхи общества, но это не может служить оправданием для народа. Слишком часто взяточничество становится неотъемлемой частью повседневной жизни. Широко распространено в обществе и притеснение слабых. Человек чувствует себя незащищенным перед всевластием порока.

23–31 Иезекиилю дано повеление обратиться от имени Бога к обществу израильскому: «Ты – земля неочищенная (24), правители твои угнетают народ, священники нарушают Мой закон (26), князья убивают людей ради корысти (27), пророки изрекают ложь (28), в народе угнетают друг друга, грабят и притесняют бедного (29). Я искал человека, который стал бы предо Мною… за сию землю… но не нашел. Итак… огнем ярости Моей истреблю обитателей сей земли» (30–31).

Примечание. 30 «Человека, который поставил бы стену» – нет ни одного достойного, кто мог бы быть предстателем пред Богом за свой народ.

Тема этой главы очень близка той, которая рассматривается в гл. 16. Иерусалим и его сестра Самария блудодействовали с соседними языческими народами, в частности, с египтянами, ассирийцами и вавилонянами. И они должны понести наказание за свои деяния. В данных главах рассматриваются разные аспекты одной и той же проблемы. Военно–политический союз Израиля с Ассирией и Вавилоном передается аллегорией блудодеяний Оголы со своими ассирийскими и вавилонскими любовниками, блестящими воинами в красивой форме (5, ср.: ст. 14, 15). Но возмездие за подобное поведение неизбежно. Наказание также передается через аллегорию военного нападения и разбоя (24–26; 46–47).

Сами политические союзники Израиля здесь не подвергаются прямому осуждению. Они создали основу для социального и религиозного проникновения в культуру Израиля языческих верований, влиянию которых израильский народ поддавался с необычайной легкостью.

Грехи народа израильского не воспринимались Богом с бесстрастием или безразличием. Напротив, Бог смотрел на прегрешения Своего народа, как преданный супруг с болью и гневом смотрит на неверность своей супруги (ср.: гл. 16).

1–10 Господь говорит Иезекиилю: «Были две сестры: Огола, т. е. Самария, и Оголива, т. е. Иерусалим. Еще в молодости своей, в Египте, они встали на путь распутства (3, 4). Они были Моими женами, но Огола пристрастилась к Ассирии и вступила в связь с ассирийцами (5–8). За это Я предал ее в их руки, и они осквернили ее и убили ее (9–10).

11–21 Оголива была еще развращеннее, чем сестра ее. Она тоже вступила в связь с Ассуром, потом страстно возжелала вавилонян. После того, как она осквернилась с Вавилоном, она отвергла его с отвращением. Так же и Я отвернулся от нее самой (как и от сестры ее), когда ее бесстыдство стало вопиющим. Время от времени она утоляла свою страсть с богатыми египетскими любовниками» (11–21).

22–35 Иезекииль должен объявить Оголиве слова Господа: «Я восстановлю твоих прошлых любовников против тебя. Вавилоняне и ассирийцы выступят против тебя и накажут тебя. Я обращу свою ревность против тебя и положу конец распутству твоему (22–27). Я предам тебя в руки твоих бывших любовников, которых ты теперь ненавидишь (28). Они унизят тебя (29–30). Как и сестра твоя Самария, ты изопьешь горькую чашу беззакония своего (31–34). Так как ты повернулась ко Мне спиной, ты должна понести тяжкое наказание за беззакония твои» (35).

36–49 Иезекииль должен обличить страшные мерзости Оголы и Оголивы: прелюбодейство, кровопролитие, языческую ритуальную проституцию, жертвоприношения детей, осквернение Божьего храма и субботы (36–39). Обольщение чужеземцев (40–42) поставило их на путь прелюбодеяния, за которое положена смерть (43–45). И будут они побиты камнями. Ибо Бог сказал: «Так положу конец распутству на сей земле… и узнаете, что Я – Господь Бог» (46–49).

Примечания. 4 Имена Огола и Оголива связаны с еврейским словом, означающим «палатка», «скиния». Хотя многие комментаторы видят здесь указание на культовое служение, но не исключено, что это просто указание на кочевое происхождение народа. «Были они Моими» – хотя в тексте нет прямого заявления, что сестры были невестами Господа, такой вывод напрашивается и здесь, и в ст. 5 (ср.: 16:8,9). 5–10 Безрассудная связь Самарии с ассирийцами привела ее к падению. Самария пала под натиском Ассирии в 722–721 гг. до н. э. 14 «Халдеи» – хотя позднее это наименование стало синонимом слова «вавилоняне», сами халдеи – это особая народность в южной Вавилонии (ср.: ст. 21). 23 «Пеход» – область в восточном Вавилоне. Местоположение и статус Шоа и Коа не известны. 36–39 Здесь перечисляются языческие обычаи, которые переняли израильтяне. 42 «Пьяницы из пустыни» – вавилоняне, которые могли попасть в Иерусалим только через сирийскую пустыню, славились своей приверженностью к пьянству.

Эта глава – поворотный пункт в книге. Если раньше Иезекииль в основном предвещал грядущие бедствия, то теперь настал черед исполнения этих пророчеств. Назад пути нет. Осада Иерусалима началась. Дата этого откровения зафиксирована точно: 15 января 588 г. до н. э. В этот день Навуходоносор начал осаду города. После 18 месяцев осады Иерусалим пал и был предан огню. Эта была вторая осада Иерусалима за последние двенадцать лет. Иезекииль сам был уведен в плен после первого захвата города.

Весть пророка передается языком притчи. Котел символизирует Иерусалим, а его содержимое – народ. Накипь в котле остается и после огня, т. е. даже после первой осады Иерусалим не очистился от скверны. Второе огненное испытание (вторая осада) потребовалось для очищения от накипи, т. е. наказание за беззакония людей необходимо как очистительная мера (ср.: 22:17–22).

1–14 Слово Господне было к Иезекиилю: «Запиши себе имя этого дня, эту дату, потому что в этот самый день Навуходоносор начнет осаду Иерусалима» (2). Пророк должен представить весть в форме притчи: «Поставь котел с водой и положенным туда мясом на огонь и вскипяти его. Накипь, которая не отходит от него, есть нечистота Иерусалима (3–7, 13). Еще раз разведи огонь, вывари мясо, пусть кости перегорят. Поставь котел на уголья, чтобы он расплавился и накипь его сошла бы с него» (9–12). Суд и неминуемая расплата ждет Иерусалим. «Я говорю: это придет и Я сделаю; не отменю» (13–14).

Примечания. 6 «Накипь» – вещество, которое остается на стенках котла после выкипания жидкости. «Не выбирая по жребию» – подразумевается, что содержимое котла, т. е. народ, будет рассеян весь. 12 «Останется на нем накипь его» – это может означать, что все прежние попытки потерпели неудачу.

Сердце Иезекииля, судя по всему, было разбито вестью о том, что смерть отнимет у него жену его. Это откровение должно было стать средством для передачи послания о горестной судьбе Иерусалима и Храма. Но и в момент тяжелой утраты Иезекииль продолжал оставаться пророком Бога.

Поведение верующего в критические моменты жизни иногда говорит о нем больше, чем слова, хотя отказ от скорбных ритуалов для человека, потерявшего близкого, может быть для него крайне трудным психологическим моментом. Но это повеление Бога было адресовано лично Иезекиилю и не означает, что мы должны непременно следовать ему.

15–24 Иезекиилю было сказано, что его жена умрет и что он должен сдержать внешнее проявление скорби и отказаться от обычного траурного ритуала (16–17). Когда люди будут спрашивать его, на что указывают его действия, он должен ответить им словами Господа, обращенными к Израилю: «Я отдам на поругание святилище Мое и город Мой. Все, что вы оставили там, падет от меча. Но вы не будете следовать обычным скорбным ритуалам, что наглядно продемонстрировал вам Иезекииль. И когда это сбудется, узнаете, что Я – Господь».

25–27 Далее Бог говорит Иезекиилю: когда город падет, некто спасшийся оттуда придет и принесет ему весть об этом. В тот день речь пророка полностью восстановится. «И будешь знамением для них, и узнают, что Я – Господь».

Примечания. 17 Здесь перечисляются традиционные для иудеев знаки траура (ср.: 27:30–32). 27 «Будешь говорить» – частично потерянная речь Иезекииля восстановится, когда он услышит новость о падении города. Об этом исцелении говорится и в 33:21–22. Даже этот момент будет знамением для народа.

Эта глава открывает целую серию пророчеств о судьбе соседних с Израилем народов (гл. 25 – 32). Центральное место здесь отведено Египту и Тиру, а первое пророчество относится к ближайшим соседям Иудеи: Аммону, Моаву, Эдому и филистимлянам. Эти народы с удовлетворением и радостью (Аммон) и злорадством (Моав) воспринимали поражение израильского народа. Они даже воспользовались возможностью отомстить Иудее (Эдом и филистимляне). Весть Иезекииля предупреждает их о неминуемой расплате за это.

Пророческое обозрение начинается с Аммона, страны, расположенной к востоку от Израиля, и затем, следуя по часовой стрелке, касается Моава, Эдома и земли Филистимской.

Этих соседей Израиля легко осуждать за их отношение к нему. К сожалению, такую же позицию мы можем занять по отношению к своим соседям, когда на них обрушиваются бедствия и несчастья. Однако Бог есть Бог всей земли и в Его руках судьба каждого народа и каждого человека.

Аммон. Поскольку аммонитяне радовались поражению Израиля и Иудеи, они будут разграблены кочевыми племенами с востока (1–5). За свое злорадное отношение к горестям Израиля они будут уничтожены (6–7).

Моав. Поскольку Моав с презрением относился к Иуде, он будет предан в руки сынов Востока (8–1).

Эдом. Поскольку Эдом простер руку на Иуду, принимал участие в разрушении Иерусалима, то теперь его земля будет опустошена Израилем (12–14).

Филистимляне. Поскольку филистимляне мстили Иуде, критяне и другие прибрежные народы будут уничтожены (15–17).

Примечание. 4 «Сыны Востока» – кочевые племена пустынь. 5 Равва – столица Аммона (ср.: 21:20). 8 Сеир – другое название Эдома. 16 Критяне – народ, родственный филистимлянам.

Тир – это город–государство. Несмотря на свою незначительную территорию, Тир играл важную роль в экономике и политике древнего Среднего Востока.

Древний город Тир был крупным морским портом на территории, ныне относящейся к южному Ливану. (Он находился примерно на полпути между современным Бейрутом на севере и Хайфой на юге.) Город располагался как на берегу, так и на прибрежном острове, и у него было две гавани. Иезекииль, несколько раз говоря о Тире, упоминает его морское положение. При описании судьбы Тира – его процветания и падения – использован морской колорит. Могущество Тира объяснялось его контролем над морскими торговыми путями.

Тир процветал за счет торговли. Его купцы разъезжали по всему древнему миру с самыми разнообразными товарами. Жители Тира были прирожденными коммерсантами, они славились по всему миру своими деловыми качествами, что и принесло процветание городу.

Тир – город с древней историей. Первое упоминание о нем мы находим в «Египетских текстах проклятий» около 1850 г. до н. э. Согласно Геродоту, греческий алфавит был введен в Греции через финикийцев, которые пришли с Тирским царем Кадмо. Тир основал также свою колонию в Карфагене около 825–815 гг. до н. э.

С Израилем Тир имел тесные торгово–экономические связи. Хирам I, царь Тирский, прислал Давиду материалы для строительства дворца в Иерусалиме (2Цар. 5:11; 1Пар. 14:1). Он также доставил Соломону материалы на строительство Храма и заключил с ним союз. Столетие спустя царь Ахав взял в жены Иезавель, дочь царя тирского и сидонского (3Цар. 16:31). Именно через Иезавель в Израиле было введено поклонение тирскому богу Ваал–Мелкарту.

Тир был процветающим государством вплоть до эпохи, в которую жил Иезекииль. Однако Иезекииль, Иеремия (25:22; 27:1–11) и Захария (9:2–7) предсказывали, что Тир попадет под владычество Вавилона. Длительная осада Тира Навуходоносором (примерно с 587 по 574 г. до н. э.), вероятно, была тяжелой военной кампанией (Иез. 29:18), но в конце концов город пал под натиском вавилонских войск.

Пророчества о судьбе Тира и Египта – суровое предостережение народам; они напоминают об опасности национализма и национального превозношения. Многие люди не видят ничего дурного в чувстве национальной исключительности и сознании превосходства своего народа над другими. На примере Тира показано, как достигнутое им процветание привело его к самодовольству и высокомерию: именно приобретенное богатство было для Тира знаком его превосходства над другими народами. Для удержания своего господства в регионе он не гнушался использовать подкуп в своей коммерческой деятельности. Судьба Израиля рассматривалась им лишь с позиции собственной выгоды.

Тир был проклят за те отношения, которые стали превалирующими в современном обществе. Мы не должны позволять материальному успеху нашей страны стать единственным критерием в оценке ее достижений.

В этом пророчестве Тир осуждается за свое торжество по поводу падения Иерусалима, в чем Тир видел немалую выгоду для себя.

Вавилоняне под водительством Навуходоносора предприняли осаду Иерусалима и захватили город. Злорадство при виде неудач других – это то чувство, которое иногда, к сожалению, проникает в души христиан, но признаться в нем очень нелегко.

1–21 Бог обратил слово Свое к Иезекиилю: «Тир говорит, что обогатится за счет падения Иерусалима» (1–2). Поэтому Иезекииль должен возвестить ему следующее: «Ты будешь предан в руки многих народов, которые разграбят тебя и поселения твои, Тир. И узнают, что Я – Господь (3–6). Навуходоносор разорит землю твою и начнет осаду твою. Ты больше никогда не будешь отстроен заново (7–14). Прибрежные племена содрогнутся, видя твое падение, и будут петь погребальную песнь тебе (15–18). Ты канешь в глубины преисподней, и уже не найдут тебя вовеки» (19–21).

Примечания. 1 «В одиннадцатом году», т. е. в 587/586 гг. до н. э. 2 Для Тира падение Иерусалима было выгодно с экономической точки зрения. По своему географическому положению Палестина находилась на пути торговых караванов из Африки в Евразию. 3–5 Многие образы, относящиеся к Тиру, навеяны его морским положением. 6 «На земле» – Тир господствовал не только над территориями, непосредственно прилегающими к островной и прибрежной его частям, но и далеко за их пределами. 7–14 Здесь впервые в книге Иезекииля Навуходоносор упоминается по имени. Известно, что осада города вавилонянами продолжалась в течение тринадцати лет. Это, вероятно, была очень трудная военная операция для Вавилона (см.: 29:18). Город–государство сдался и попал в вассальную зависимость от Вавилона. 15 «Острова» – другие города–государства Средиземного моря, вероятно, торговые партнеры Тира. 19 Образ города, погружающегося в морскую пучину. 20 «Низведу тебя… в могилу… в преисподних земли» – здесь имеется в виду «шеол», т. е. владения смерти.

Здесь пророчество представлено в форме плача. Тир уподобляется несравненной красоты кораблю – купеческому судну. Поставщики леса и товаров – его торговые партнеры. Длинный список стран и товаров дает ясное представление о Тире как о крупном торговом центре. Его торговые связи распространялись практически по всему Средиземноморью, северной Африке, Малой Азии и Среднему Востоку. Тир широко использовал иностранную рабочую силу и наемные войска для обороны страны. Однако этот мощный корабль должен был затонуть, т. е. Тир ожидает уничтожение.

Когда давно основанное крупное предприятие терпит крах, то не только его собственные рабочие теряют место, но и тысячи других в смежных предприятиях, а также остаются не у дел поставщики и обслуживающий персонал. Углубление кризиса и экономический крах – удел многих стран современного мира.

1–36 Иезекииль должен объявить Тиру: «Ты кичишься своей красотой (3–4), ты построен из самых прекрасных материалов (5–7); многие народы приняли участие в твоем строительстве, обслуживании и защите (8–11); у тебя много крупных торговых партнеров во всех концах света, твои товары отличаются наивысшим качеством и необычайно разнообразны (12–25). Но ты потеряешь все это в день скорого кораблекрушения (26–27). Твои соседи и торговые партнеры содрогнутся и придут в ужас (28–36). И не будет тебя более» (36).

Примечания. 3 «Я совершенство красоты» – неисчислимые богатства Тира дали ему возможность великолепно украсить свои владения, чем он чрезвычайно гордился (ср.: 28–2). 5–6 Для строительства использовалась древесина высших сортов. «Из Сенирских кипарисов» – Сенир – аморрейское название Ермона (ср.: Втор. 3:9). 7 «Елиса» – возможно, Кипр. 8 «Сидон и Арвад» – города к северу от Тира. 9 «Гевал», или Библос, – крупный морской порт в Финикии. Приток рабочей силы в Тир – еще один признак его экономического процветания. 10 Три народа, перечисленные здесь, далеки друг от друга территориально, что указывает на широкие связи Тира по всему древнему миру: Ливия расположена на запад от Тира, Лидия на север, а Персия на восток. 11 Арвад поставлял также и воинов и гребцов (8). Кто такие «Гамадимы», точно не известно, предположительно, жители Каппадокии, на востоке Малой Азии. 12–15 Перечень торговых партнеров Тира дается в соответствии с их географическим положением: от Фарсиса, расположенного в западном Средиземноморье, до Аравийской пустыни и Месопотамии. 16 «Арамеяне» – здесь, очевидно, речь идет об Эдоме. 23 «Еден» – не путать с Едемом. Еден находится в Месопотамии. 26 «Восточный ветер» относится не только к штормовому морскому ветру (ср.: Пс. 47:8), это аллегорическое обозначение угрозы Тиру со стороны Вавилона, который находился к востоку от него. 30–31 Здесь приводится семь традиционных знаков скорби: громкое рыдание, посыпание головы пеплом, валяние в пыли, острижение головы наголо, опоясывание вретищем, продолжительный плач и плачевная песнь.

Несметные богатства и роскошь могут принести с собой и гордыню. В ст. 5 подводится итог постепенному процессу становления гордыни: «…и ум твой возгордился богатством твоим». Царь тирский («начальствующий») вознесся в своем высокомерии и гордыне, почитая себя равным по мудрости Богу. Пророчество Иезекииля предупреждает о неминуемой расплате, которая ждет такого безумца: падение и погибель в вечности. Подобных примеров взлета безумной гордости и падения немало в истории современного мира.

1–10 Иезекииль должен объявить царю Тирскому: «Ты причислил себя к богам, но ты не Бог (1–2). Твоя предприимчивость, проницательность и расчетливость привели тебя к необычайному процветанию (3–5а), отчего и проникся ты тщеславием и гордыней (5б), которые и низведут тебя в могилу рукою чужеземцев. Перед рукой поражающего ты будешь простым смертным, а не богом» (7–10).

Примечания. 2 «В сердце морей» – островная часть Тира. 3 «Даниил» – см. примечания к 14:14,20. 7 «Иноземцев, лютейших из народов» – намек на вавилонян. 10 Жители Тира придерживались обряда обрезания, следовательно, умереть «смертью необрезанных» считалось оскорбительным.

В этом плаче представлена картина возвышения и падения царя Тирского, а следовательно, и самого города–государства. Здесь просматривается явная параллель с повествованием об Эдемском саде в Книге Бытие, хотя и не совпадающая с ним во всех деталях. Как и в других местах, Иезекииль свободно пользуется метафорами, смешивая их, изменяя и подбирая сообразно случаю, чтобы вплести их в общую ткань пророчества. Высокий поэтический стиль соответствует грандиозности падения, пережитого Тиром, которое можно уподобить изгнанию из рая.

11–19 Вот плач о царе Тирском: «Ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты (12); ты находился в саду Эдемском, был украшен драгоценными камнями (13–14). Ты совершен был в путях твоих (15). Но твоя обширная торговля привела к тому, что ты совратился с прежнего пути. Твоя красота и великолепие позволили тебе чрезмерно возомнить о себе, а тщеславие погубило мудрость твою. Своими бесчестными поступками в торговых делах ты осквернил святилища твои. За это ты будешь изгнан из рая и превращен в пепел (16–18). Все знавшие тебя ужаснутся падению твоему» (19).

Примечания. 13 Упомянутые здесь драгоценные камни напоминают облачение первосвященника (Исх. 28:17–20), но в то же время и на языческие божества иногда надевали одежды, украшенные драгоценностями. Здесь, возможно, просто подчеркивается богатство и роскошь царского облачения (и Тира тоже). 14–16 Точное значение выражения «помазанным херувимом» не ясно: либо царь Тирский был возвеличен до статуса херувима, либо он имел в качестве хранителя херувима. В обоих случаях это служит указанием на его высокое положение. «Огнистые камни» – буквально огненные камни, камни, сверкающие огненным блеском; возможно, это отсылка к ст. 13, в котором перечисляются драгоценные камни. Либо это может быть описанием лучезарного сияния славы на горе Божьей. 15 «Совершен» – вновь намек на совершенство Эдема. 18–19 Здесь образ царя как бы сливается с образом города Тира.

Сидон находился по соседству с Тиром. Этот город тоже ожидает неминуемая расплата за грех. Отличительная особенность этого короткого пророчества в частом повторении фразы: «И узнают, что Я – Господь». Кроме того, в нем содержится обетование о грядущем восстановлении народа Божьего (25–26), тема, которая вскоре получит свое дальнейшее развитие в книге Иезекииля.

20–26 Иезекииль должен изречь пророчество Сидону: «Вот, Я против тебя, Сидон, но Я прославлюсь через тебя. Когда Я обрушу на тебя суды Свои, узнают, что Я – Господь (22). Когда Я пошлю тебе страдания, узнают, что Я – Господь (23). Когда Израиль будет избавлен от враждебных соседних народов, узнают, что Я – Господь (24). Когда Я соберу Израиль, рассеянный среди народов, Я покажу Свою святость народам. Израиль будет жить в безопасности на своей земле, и узнают, что Я – Господь Бог их» (25–26).

Примечания. 25 «Рабу Моему Иакову» – ср.: 37:25.

В книге Иезекииля содержится семь пророчеств о Египте – больше, чем о какой–либо другой стране. Возникает вопрос, почему иудейского пророка, находившегося в вавилонском плену, столь заботила судьба страны, расположенной в нескольких сотнях километров от него. Ситуация проясняется, когда мы рассматриваем историческую обстановку того периода и хронологию пророчеств.

Во времена Иезекииля Египет был мощной сверхдержавой, слава которой уже начала клониться к закату. В зените своей славы Египет распространял сферу своего влияния по всему восточному Средиземноморью, включая Палестину и территорию современного Ливана и западной Сирии. Когда Вавилон занял место Ассирии и стал гегемоном на Среднем Востоке, Египет вступил в союз с Ассирией, чтобы противостоять военно–политическому господству Вавилона в регионе. Происходило перераспределение сил, и малые государства, такие, как Иерусалим/Иудея, должны были маневрировать при выборе союзников.

Хронологию основных событий в истории взаимоотношений между Египтом и Вавилоном, которые имели место до и во время написания книги Иезекииля, можно представить следующим образом.

605 г. до н. э. – Вавилон наносит поражение Египту в битве при Кархемисе (ср.: Иер. 46:2) и продвигается на юг (Кархемис находился в северо–западной Сирии). Продолжаются столкновения между отрядами противников.

601 г. до н. э. – возобновление военных действий между Вавилоном и Египтом. Большие потери с обеих сторон.

597 г. до н. э. – Навуходоносор покоряет Иерусалим. Египет соблюдает нейтралитет. Навуходоносор возводит на престол своего вассала – царя Седекию.

589 г. до н. э. – Иудея при царе Седекии открыто восстает против Вавилона.

588 г. до н. э. (январь) – вавилонские войска ведут осаду Иерусалима.

588 г. до н. э. – осада Иерусалима временно снята, так как Вавилон, перераспределяя военные силы, направляет часть их против Египта (Седекия обратился к Египту за помощью). Однако египетская атака вскоре была отражена, и вавилоняне возобновляют осаду города.

587 г. до н. э. (июль) – Иерусалим взят штурмом. Город и Храм сожжены. Иудея пала. Страна превратилась в руины.

Примечательно, что, за исключением одного, все пророчества о Египте в книге Иезекииля имеют точную временную привязку. Почти половина из тринадцати дат, указанных в книге, приводится в главе, посвященной Египту. В хронологической последовательности пророчества выстраиваются следующим образом: 587 г. (январь) – 29:1–16; 587 г. (апрель) – 30:20–26; 587 г. (июнь) – 31:1–18; 586/585 гг. – 32:17–32; 585 г. (март) – 32:1–16; 571 г. (апрель) – 29:17–21. Пророчество в 30:1–19 не сопровождается датой, но его содержание схоже с другими.

Египет, как и Тир, превозносился в своей национальной гордыне. Если Тир – это «новые деньги», то Египет – «старые деньги». Египет безмерно возомнил о себе, о своем высоком и непреходящем значении. Эта страна обладала значительными природными ресурсами (особенно такой важной водной артерией, как Нил). У Египта была славная история царских династий, довольно большая армия и огромное политическое влияние по всему Среднему Востоку. Вместе с тем его славное прошлое миновало. Впереди его ждала печальная судьба. Помня об этом, мы не должны убаюкивать себя былой славой (действительной или воображаемой) и отрешаться от истинных нужд своего народа на современном этапе его истории. Нередко мы совершенно безосновательно чувствуем себя как бы застрахованными от грядущих проблем и бедствий, считая, что они – удел других и не могут коснуться нас.

Подобное благодушие всегда далеко от реального положения дел.

При сравнении дат пророчеств и событий той эпохи бросается в глаза, что эти даты представляют собой определенные вехи в истории взаимоотношений Иудеи с Египтом и Вавилоном, когда она попеременно заключала с ними союзы. Иудея вольно или невольно примыкала к одной или другой мощной военно–политической силе в течение последних двадцати лет, предшествовавших событиям 588–587 гг. до н. э.

Серия пророчеств, обращенных к Египту, начинается в самый мрачный момент истории Иерусалима. Маневры Египта, направленные на снятие осады города Вавилоном, потерпели неудачу. Иезекииль предсказывал падение Иерусалима. Теперь у него мрачные вести относительно его предполагаемого спасителя. Прежде всего, эти пророчества о том, что Египет будет окончательно сражен Вавилоном и его народ навсегда перестанет быть великим народом, каким он был до этого времени.

Осада Иерусалима продолжалась уже целый год. За это время произошла краткая передышка, когда вавилонские войска были временно передислоцированы для отражения (оказавшейся неудачной) атаки египтян. В пророчестве Иезекииля отражается горькое разочарование Иерусалима, когда стало ясно, что попытка египтян спасти дом Израилев обернулась неудачей: «Они были подпорою тростниковою» (6). Египет больше не пользовался доверием народа израильского (16). Вера в военную или экономическую мощь всегда по большому счету подводит.

Пророчество возвещает, что Египет ожидает полное поражение и разрушение. Народ поднимется, но никогда уже не обретет своей былой мощи (14–15).

1–16 Господь обращает слово Свое к фараону: «Ты, фараон, по причине своей гордыни и высокомерия будешь низложен. И узнают все обитатели Египта, что Я – Господь. Поскольку посулы твои о помощи Израилю оказались неверными, Египет будет разграблен в ходе военных действий. И узнает Египет, что Я – Господь (6–8). Из–за гордыни твоей Египет будет опустошен, а жители его рассеяны по разным народам (9–12). Однако спустя некоторое время египтяне вернутся в Верхний Египет, но это будет слабое государство. Египет представит собой наглядный пример для Израиля. И узнают, что Я – Господь Бог» (13–16).

Примечания. 1 Названная дата соответствует январю 587 г. до н. э. 3 «Большой крокодил» – вероятно, чудище морское, наподобие левиафана (ср.: Ис. 27:1). 6–7 «Подпорою тростниковою» – ср.: Ис. 36:6. Подобно тому, как тростниковый стебель сломается и поранит того, кто захочет опереться на него, так и Египет будет неверным оплотом для Иерусалима и только прибавит отчаяния осажденным в городе. 10 «От Мигдола до Сиены» – иносказательно вся страна от севера до юга. «Ефиопия» – страна к югу от Египта.

Это самое последнее по времени пророчество о Египте (апрель 571 г. до н. э.). Оно является связующим звеном между пророчествами, обращенными к Египту и к Тиру.

17–20 Господь говорит Иезекиилю: «Навуходоносор провел тяжелую военную кампанию против Тира, но не получил вознаграждения» (18). Посему Иезекииль должен возвестить волю Бога: «Египет будет наградой для Навуходоносора. Он разграбит его, чтобы обеспечить и оснастить свою армию. Я дам ему Египет в награду за содеянное им для Меня».

А к самому Иезекиилю относятся следующие слова: «Я восстановлю силу Израиля и возвращу тебе дар речи. И узнают, что я – Господь» (21).

Примечания. 18 «Все головы оплешивели, и все плечи стерты» – солдатская форма «горит» на воинах (проблема, которая и ныне актуальна). 21 «Рог» – символ силы. Народ Израиля вновь обретет силу. «Тебе открою уста» – к Иезекиилю вновь вернется дар речи (ср.: 3:26; 33:22).

Это пророчество не датировано, но его тема та же, что и в пророчестве от 587 г.: Египет и его союзники падут от руки Навуходоносора.

2–9 Война придет в Египет. Вся страна, ее соседи и союзники будут опустошены. 10–12 Военная мощь Египта будет сокрушена под натиском вавилонских войск под водительством Навуходоносора. Страна будет разграблена. 13–19 Народ лишится своих вождей. Его идолы будут уничтожены, а города погибнут в огне войны.

Примечания. 5 Все названные страны и народы были союзникам Египта: Эфиопия, Ливия, Лидия. «Сыны земли завета» – вероятно, еврейские купцы, осевшие в Египте. 6 «От Мигдола до Сиены» – ср.: 29:10. 15–18 Перечень египетских городов и регионов позволяет судить об огромных масштабах разрушения.

Ко времени произнесения пророчества (апрель 587 г.) население Иерусалима уже в течение года находилось под осадой вавилонских войск. В этом пророчестве проводится мысль о том, что всякие надежды на избавление от вавилонян с помощью новой атаки египтян должны быть оставлены как абсолютно беспочвенные. Египтяне уже были отброшены в 588 г. (Я уже сокрушил мышцу фараону, ст. 21), и их ждут дальнейшие поражения (Я… сокрушу мышцы его, ст. 22).

20–26 Иезекиилю возвещено: «Силы фараона уже основательно ослаблены (21) и будут ослабляться дальше. Египтян ожидает изгнание и рассеяние между народами. По мере того как меркнет былая слава Египта, возрастает мощь Навуходоносора и Вавилона. И узнают, что Я – Господь (22–25). Когда египтяне будут рассеяны среди других, они узнают, что Я – Господь» (26).

Примечания. 26 «И рассею Египтян по народам» – этот стих указывает на рассеяние египтян среди других народов в результате военных действий, а не на уничтожение народа.

Слава Египта и масштабы его падания аллегорически представлены на примере величественного кедра со срубленной вершиной.

1–18 Иезекиилю дано повеление объявить Египту: «Величие твое можно уподобить прекрасному кедру (2–3). Этот кедр имел мощные источники вод (3–4). Не было равных ему в округе, он возвышался над всеми деревьями (5). Он служил прибежищем и защитой для многих (6). Он выделялся своим великолепием (7). Не было равных ему (8). Он вызывал у всех зависть (9). Возвышаясь над всеми, он безмерно возомнил о себе, за что был предан в руки властителю народов (10–11). Он был срублен. Полагавшиеся на него покинули его (12). Никакое дерево не должно воображать, что может вырасти до небес (14). День сокрушения его стал черным днем для многих (15–16). Тех, кто искал его защиты, ожидает тот же конец (17). Ты и войско твое будете сокрушены так же» (18).

Примечание. 3 «Вот, Ассур» – легкое текстовое изменение позволяет увидеть здесь аллегорическое сравнение Ассирии с кипарисом. Это изменение помогает представить более прямую аллегорию, хотя общий смысл при этом не меняется. 10 Как кедр был повержен за то, что возгордился своим величием, так будет и с Египтом. 12 «Лютейшие из народов» – выражение, которое ранее было отнесено к вавилонянам (30:11). 18 «Ты… будешь лежать среди необрезанных, с пораженными мечем». Поскольку египтяне практиковали обрезание и большое значение придавали ритуалу захоронения умерших, это предсказание должно было звучать для них вдвойне безысходно.

Египет снова предупрежден о том, что падет от меча вавилонского.

1–16 Плач о фараоне: «Ты, как морское чудовище, которое попало в сеть и выброшено на берег (2–4). Многие насытятся плотью твоей (4–6). Мрак наступит на земле, когда это случится (7–8). Многие народы придут в ужас от свершившегося (9–10)». Господь говорит: «Военная мощь Вавилона уничтожит тебя (11 – 12). Египет будет опустошен» (13–15).

Примечание. 2 «Чудовище» – см. коммент, к 29:3–5.

Эта плачевная песнь охватывает две темы, которые уже рассматривались в пророчествах: (1) Египет после смерти будет лежать вместе с другими народами, «убитыми» в сражениях, и (2) он разделит судьбу необрезанных (ср.: 31:18).

В образной поэтической форме описывает Иезекииль состояние Египта после смерти. Он будет лежать в земле, окруженный могилами воинов других ушедших в небытие народов. Это всего лишь иносказание, художественный образ загробной жизни, а не ее богословская трактовка. Эта живописная картина должна была передать глубину падения Египта.

17–32 Иезекииль оплакивает Египет, низринутый в преисподнюю, где господствует смерть. Он присоединится к необрезанным. Другие народы уже там: Ассирия (22–23), Элам (24–25), Мешех и Фувал (26–27), Эдом (29), «властелины севера» (30), жители Сидона (30). Фараон, и войско его, и приспешники его присоединятся к ним (28, 32).

Все это удивительно созвучно современной ситуации в мире: многие политические силы – большие и малые – ушли в небытие. Однако, как учит история, расцвет и падение наций – это нормальное явление. Состояние без взлетов и падений, полная безопасность, к которой мы все стремимся, – это несбыточная мечта. Всякая безопасность вне Господа – из области иллюзий, обрести ее можно только в Господе.

Примечания. 24 «Елам» – страна к востоку от Вавилона. 26 «Мешех и Фувал» – страны, расположенные в Малой Азии (ср.: 27:13). 27 «Мечи свои положили себе под головы» – смерть лишает воинских почестей. Они лишь похоронены на воинском кладбище, в общей могиле.

Это пророчество по теме близко к 3:16–21. Иезекииль поставлен часовым («стражем») дому Израилеву. Эта работа подразумевает одновременно и ответственность, и возможность наказания. (При этом о награде ничего прямо не говорится.) Иезекииль должен возвестить Израилю сущность возложенной на него задачи.

В пророчестве продолжается обличение греха Израиля. Во–первых (ст. 10–11), обличается определенного рода фатализм, когда утверждают, что люди, погрязшие во грехах, сами создали себе западню и что Бог даже рад видеть их в таком состоянии (т. е. если Бог хотел этого, тогда нечего и пытаться как–то изменить ситуацию). Такая мысль должна быть решительно отвергнута: Бог не может радоваться смерти даже самого закоренелого грешника. Возможность изменить свой путь предоставлена каждому.

Во–вторых, объектом обличения является представление о том, что каждый человек должен иметь как бы постоянный «запас» заслуг (ср.: 18:21–32) и добрые дела при этом можно использовать для «списания» плохих дел. Такая точка зрения означает, что нет надежды на спасение у людей, чья жизнь была в принципе неправедной, так как они не могут покрыть свои преступления добрыми делами. Более того, это означает, что люди, которые считают, что накопили достаточно заслуг для «списания» грехов, могут еще лелеять свои любимые грехи, не превышая необходимого баланса. Такая концепция тоже отвергается. Искреннее покаяние может избавить нас от всех предыдущих прегрешений, а намеренное зло не может быть оправдано прошлыми милосердными поступками.

1–6 Иезекииль должен возвестить своим соотечественникам: «В стране, находящейся под угрозой военного нападения, народ должен избрать стража (часового), который будет предупреждать жителей о грозящей опасности (2). Если страж вовремя подаст сигнал тревоги, то дальнейшая ответственность ложиться на самих граждан (3–5). Но если часовой не сообщит об угрозе вражеского нападения, он будет повинен в гибели сограждан» (6).

7–9 Иезекииль был поставлен таким стражем дому Израилеву. В его задачу входило передавать вразумляющую весть от Бога (7). Если он эту весть не передаст, то сам будет в ответе за судьбу людей. Если же выполнит свой долг, то спасет душу свою (8–9).

10–20 И далее Иезекииль должен возвестить Израилю следующее: «Вы говорите, что изнемогаете до смерти под гнетом грехов своих. Но Я не хочу смерти грешника (10–11). Если праведный совратится с пути своего и начнет совершать злодеяния, его прежние праведные дела не зачтутся, и он умрет за грехи свои (12–13). Если беззаконник обратится от путей своих и начнет поступать по правде и справедливости, его прежние прегрешения забудутся, и он будет спасен (14–16). Хотя ты, Израиль, говоришь, что Мои суды несправедливы, каждый из вас будет судим по путям своим» (17–20).

Примечание. 2 «Страж» – см.: коммент. к 3:16–21.

В отличие от других мест в книге Иезекииля, где после слов «была на мне рука Господа» следует видение или откровение от Бога, в данном случае этого не происходит. Иезекиилю возвращается дар речи, которого он был частично лишен в начале его пророческого служения (3:26–27).

Очень важно время, когда это событие произошло. Дело в том, что на следующий день после него пришла весть о падении Иерусалима. Сбылись предсказания Иезекииля.

Примечания. 21 «В двенадцатом году» – Иерусалим пал в 587 г. до н. э. В некоторых переводах и рукописях – «в одиннадцатом году». Если это верно и если этот год относится ко времени правления Седекии, то временной интервал между падением Иерусалима и посещением Иезекииля одним из спасшихся составляет около шести месяцев. Ср.: Езд. 7:9, где переход из Вавилона в Иерусалим занял ровно четыре месяца.

Осада города закончилась, Иерусалим пал, земля подверглась опустошению. Много народу погибло, другие же были уведены в плен или бежали. Но были и те, кто остался.

В трудные времена люди не всегда проявляют лучшие свои качества. После первой осады 597 г. в городе остались люди, которые радовались беде других и строили планы собственного возвышения (11:2–12). После второй осады в городе почти уже не было жителей. Но те, кто там все же остался, не обратились к Богу, но упорствовали в своем идолопоклонстве. Более того, они незаконно завладели землей и имуществом своих соседей, совершая при этом насилие над их женами (24–26).

В заключение откровения Бог предупреждает Иезекииля о проблеме, с которой сталкиваются многие проповедники. Люди с удовольствием слушали его, но исполнять услышанное не спешили. Проповедник может иметь успех у аудитории, но это не означает, что его слова будут восприниматься всерьез.

Лишения, равно как и стихийные бедствия, не всегда способствуют проявлению в людях самых лучших качеств. Отчаянные обстоятельства иногда провоцируют отчаянные действия, и это всегда следует учитывать. Однако бывают ситуации, как, например, в данном случае, когда, пользуясь хаосом и разрухой, алчные и бессовестные люди просто занимаются мародерством.

23–29 Господь обращается со словом к Иезекиилю: «Люди, обитающие на опустошенных землях Израиля, думают, что они владельцы этой земли (24–25). Объяви им: „Вы поклоняетесь идолам, вершите насилие и хотите, чтобы эта земля стала вашей собственностью? (25–26). Ваши действия приведут к опустошению земли. Тогда узнаете, что Я – Господь"» (27–29).

30–33 И снова Господь обращается к Иезекиилю: «Ты весьма популярен среди своих соотечественников. Они собираются, чтобы послушать тебя, но этим дело и ограничивается. Для них твои речи – простое развлечение, забава. Однако когда сбудутся твои предсказания, они узнают, что среди них был пророк».

Примечания. 24 «Авраам был один» – по их логике, если один человек, Авраам, мог владеть этой землей, то тем более они имеют право на нее, поскольку их много.

33 Истинность пророка определяется тем, что предсказанное им сбывается.

Пророчества в гл. 34–48 имеют совершенно иную направленность по сравнению с предыдущими. Если в гл. 1 – 33 возглашаются грозные предостережения о грядущих бедствиях, которые постигнут народ Израиля и его соседей, то в гл. 34 – 48 основной становится утешительная весть о национальном восстановлении и надежде. Иерусалим и Храм разрушены. Люди угнаны в плен. Но надежда остается.

Современному читателю подчас трудно истолковывать эти главы, отчасти из–за сложного языка иносказаний, отчасти из–за стремления усмотреть в представленных образных картинах связь с конкретными событиями в настоящем. Важно помнить, что эти предсказания в целом тождественны по своему характеру пророчествам первой части книги. Многие темы и особенности этих глав имеют параллели в предыдущих главах. Например, обетование о заключении вечного завета (16:60) и о возвращении в обетованную землю (28:25), символическое использование чисел (4:5–6; 14:21; 29:13) и отождествление народа с его лидером (29:1–6; 31:2–18). Некоторые моменты в текстах намеренно преподносятся в завуалированной или символической форме, например, упоминание Давида и Гога или указания на конец времени. К примеру: «Давид будет князем у них вечно» (37:25). Такие изречения позволили некоторым комментаторам рассматривать книгу Иезекииля как «протоапокалипсис»(протооткровение).

Современному читателю трудно постичь аллегории и образные картины этой книги. Однако они были необычайно близки его соплеменникам, находившимся в плену, на чужбине. Вникнуть в детали описания Храма (гл. 40 – 48) нам также трудно, но, вероятно, эти картины будили драматические воспоминания у тех, кто знал прежний Храм и совершал там богослужения. Многие образы и аллегории имеют военную специфику: видение сухих костей на поле (гл. 37), пророчество о рассеянии стада (гл. 34), руины и опустошение (гл. 35, 36), земля, как поле битвы, усеянное оружием (гл. 39), земля, полная трупов, отданных на растерзание зверям (гл. 39). Это картины жуткого опустошения страны, когда мертвые не преданы земле и их тлеющие трупы лежат вместе с ржавеющим оружием. У тех, кто был свидетелем военного поражения Израиля, эти образы, несомненно, вызывали острую боль.

Это были пророчества первостепенной важности для современников Иезекииля. Их язык абсолютно понятен людям того времени. Исполнение предсказаний не должно было рассматриваться как единовременный акт, но как процесс. Задача состояла в том, чтобы нести весть надежды, когда всякая надежда исчезла, вселить уверенность в завтрашнем дне, когда жизнь, казалось, уже потеряла свой смысл. Исполнение пророчеств началось со дня избавления. Бог никогда, ни в каких испытаниях и бедствиях не оставит Свой народ.

Эта весть не потеряла своей актуальности и поныне. Сегодня, когда мы видим на экранах телевизоров новости о поражении народов и о опустошительных войнах, все выглядит так, будто это пророчества Иезекииля, обращеннные к нам. Однако Тот же Бог дает нам ту же самую надежду на будущее восстановление и возрождение Своего народа.

В Библии народ Божий часто аллегорически изображается в виде стада овец. В этом пророчестве Иезекииль обличает пастырей, т. е. правителей Израиля, за их корысть и небрежение интересами своей паствы. Кроме того, указывается, что одни овцы разжирели за счет других, т. е. есть люди, которые приобрели свое богатство неправедным путем, притесняя и угнетая бедных и слабых. Иезекииль предупреждает их, что справедливость будет восстановлена.

Предостережение сменяется вестью надежды (21–24). Господь не просто спасет Свою паству, но и даст ей в качестве пастыря раба Своего Давида и заключит с ними мирный договор–завет. Это имя здесь звучит символически, как и в других пророчествах. Упоминание имени Давида, естественно, не означает, что царь Давид будет в буквальном смысле воскрешен и поставлен на царство. Речь прежде всего идет о том, что грядущий царь будет обладать атрибутами своего прототипа Давида, того, на кого Господь излил Свои благоволения и кто восторжествовал над врагами Израиля. Далее о Давиде мы читаем в 37:24–26, где его правление описывается как не ограниченное рамками времени. В этом же отрывке говорится о вечном завете мира, который Господь заключит со Своим народом, – тема, практически тождественная теме, затронутой в 34:25–30.

Эти тексты совершенно определенно обращены не только в ближайшее будущее Израиля, но и в грядущие времена. Бог заключит со Своим народом завет мира и пошлет им Своего Пастыря, Который будет управлять ими.

Это предсказание несет утешительную весть надежды. Народ Божий, испытавший рассеяние и угнетение другими народами, будет в конце концов восстановлен. Читатели Нового Завета поймут, что этот день восстановления справедливости наступит при втором пришествии Христа; это обетование скреплено печатью Его первого пришествия, крестной смерти и воскресения.

1–31 Иезекииль должен возвестить пастырям Израиля: «Горе вам, пастыри Израиля. Вы не следили за своим стадом. Овцы ваши рассеялись по разным землям. Вы же заботились только о себе (2, 5–8). Я взыщу с вас все. Вы должны держать ответ за свою паству и будете разжалованы как несправившиеся. Вы больше не будете питаться за счет Моего стада (10). Я спасу рассеявшееся стадо. Я соберу их из разных народов и приведу их на тучные пажити в земле Израильской. Я Сам буду пасти их, Я буду для них Пастырем (11–15). Я Сам буду судить между овцою тучною и овцою тощею. Некоторые из них разжирели за счет других. Я спасу овец Моих, их больше не будут похищать (17–22). Я поставлю над ними раба Моего Давида, чтобы он был их единственным пастырем. Я буду их Богом, а он будет их князем (23–24). Я заключу с ними завет мира. Они будут пребывать в безопасности в стране изобилия. Они будут освобождены от оков рабства. И узнают, что Я – их Бог и что они Мой народ» (25–31).

Примечания. 13 «Выведу их… соберу их» – обетованию о восстановлении уделяется особое внимание в гл. 34 – 48. Но оно упоминается и в более ранних пророчествах: 11:17; 16:60; 20:34,42; 28:25. 25 «Завет мира» – обетование о новом завете (ср.: Иер. 31:31–34).

Необходимо отметить, что гл. 35 и гл. 36:1–15 составляют единое пророчество. В нем в качестве метафоры используются горы. Гора Эдома – Сеир – будет полностью опустошена (35:7,14), в то время как горы Израильские вновь станут цветущим краем (36:8–9), где будет жить многочисленный народ (36:10–12).

Эдом – соседняя с Израилем страна – была его извечным противником. Народы обеих стран были этнически родственными, но постоянно враждовали между собой. Земли Эдома лежали к юго–востоку от границы с Израилем, к югу от Мертвого моря. Гора Сеир, которая ассоциируется с Эдомом, – это горный хребет, протянувшийся вдоль юго–восточной границы Израиля. Идумеи имели возможность непосредственно наблюдать за упадком и обнищанием Израиля.

Эдому выносится обвинение по нескольким пунктам. Во–первых, он коварно предал Израиль в тяжелый для него час испытаний (35:5). Во–вторых, идумеи злорадствовали, даже ликовали, когда Израиль был уничтожен (35:12,15; 36:5). В–третьих, они воспользовались бедственной ситуацией Израиля и приняли участие в разграблении земель своего соседа (35:12; 36:2,5). Очень трудно залечить раны, нанесенные длительной враждой между соседями. Соблазнительно позлорадствовать или воспользоваться несчастьем, которое обрушилось на ненавистного соседа. Но мы должны всегда стараться, преодолев неприязнь, поступать по справедливости, даже если это трудно.

Эдом можно рассматривать как символ непрекращающейся вражды между народом Божьим и окружающим миром. Давид же, который завоевал и покорил Эдом (см.: коммент. к 34:21–24 и 2Цар. 8:12–14), выступает как символ триумфа Израиля, и падение Эдома поэтому символизирует начало новой эпохи, нового порядка. Возвращение «Давида» напоминает нам о грядущем Мессии и установлении нового порядка, небесного Царства, возвестить о котором придет Иисус Христос.

35:1–15 Иезекииль должен передать Эдому слово Божье: «Я иду против тебя, Идумея. Когда земля твоя будет опустошена, ты узнаешь, что Я – Господь (3–4). Как извечный враг Израиля, ты предала его в тяжелую для него годину (5). Потому кровь будет преследовать тебя повсюду, и станет земля твоя пустынею. И узнаете, что Я – Господь (6–9). Вы возмечтали завладеть землями Израиля и Иуды, когда они были сокрушены. Вы величались предо Мною. Поскольку вы торжествовали, когда Израиль опустел, то вскоре вы сами станете пустынею (10–15). Тогда узнаете, что Я – Господь» (4, 9, 15).

36:1–15 И горам Израиля Иезекииль должен изречь пророчество: «Враги думают, что им удастся завладеть вечными высотами и разграбить их (36:1–4). Вы были презираемы окрестными народами, но теперь сами эти народы будут обречены на позор (36:5–7). Вы станете плодородной и процветающей густонаселенной землей. И узнаете, что Я – Господь. Вы станете наследием Моего народа (36:8–12 ). Отныне никогда более горы Израиля не будут обездоливать народ свой» (36:12–15).

Примечания. 35:10 «Два народа» – Израиль и Иуда. 36:2 «Вечные высоты» – значительная часть территории Израиля и Иудеи расположена в горной местности между Мертвым и Средиземным морями. 36:12–13 «Не будешь более делать их бездетными»; «земля, поедающая людей» – горы рисуются в образе орудия уничтожения людей. Эта метафора – хотя и поэтический образ, но он отражает и реальную картину гибели людей в сражениях небольших отрядов в горных районах.

Это пророчество составляет самую сердцевину книги Иезекииля. Это центральная весть всей книги. Израиль обесславил имя Бога своими кровавыми преступлениями и идолопоклонством (18). В наказание он был рассеян среди других народов, претерпел изгнание и плен (19). Однако Господь и там не покинул Свой народ. И возвратит его в их землю (24). Он очистит их и преобразует духовно, и они будут следовать Его установлениям (25–28). Земля и народ будут снова процветать (29–38). И соседние народы узнают, что сотворил Господь (36).

Причина освобождения Богом Своего народа из плена обозначена четко и ясно. Она не связана никоим образом с внутренним благочестием или благими устремлениями самих людей. Она связана скорее с желанием Бога восстановить славу Своего имени. Сам факт пребывания Израиля в плену мог навести другие народы на мысль, что Бог Израиля либо не всесилен, либо Он не желает позаботиться о Своем собственном народе. Такая ситуация порочила характер Бога, и Бог должен был возродить Свой народ (20–23).

Эта весть служит утешением и для нас. Бог действует во спасение человека по богатству Своей благодати, а не на основе наших добродетелей или заслуг.

16–38 Бог говорит Иезекиилю: «Когда израильтяне жили на своей земле, они осквернили ее своими мерзостями. Потому Я рассеял их по другим землям. Но и в изгнании они порочили Мое имя, бесславя Меня (16–21). Поэтому Бог обращает Свое слово к Израилю: „Ради восстановления славы Моей Я явлю на вас святость Мою перед лицом всех народов. И узнают народы, что Я – Господь (22–23). Я возвращу вас в землю вашу и очищу вас. Возьму ваше сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Я вложу в вас Дух Свой, и вы будете следовать Моим законам. Земля ваша снова станет плодородной, а вы осознаете постыдность своего поведения в прошлом и устыдитесь. Но не ради вас совершу Я это (24–32). Когда Я очищу вас от скверны греха, города ваши будут воссозданы, а земли возделаны. Окрестные народы узнают тогда, что Я восстановил все это (33–36). Я размножу народ Израиля, и он будет как огромное стадо. И узнают, что Я – Господь"» (37–38).

Примечание. 25 «Окроплю вас чистою водою» – обряд очищения. 26 «Сердце плотяное» – не путать использование этого образа с другими случаями в Библии, где слово «плоть» часто означает недолговечность или тление. В данном же отрывке «сердце плотяное» противопоставляется «сердцу каменному», поскольку холодное каменное сердце олицетворяет собой жестокосердие народа Израиля; оно будет заменено, и тогда наступит внутреннее духовное преображение народа.

После падения Иерусалима жители его, рассеянные по разным землям, находились в подавленном, даже безнадежном состоянии духа. Видение возвещает простую мысль: мертвый народ Израиля однажды будет оживлен и возвращен в свою землю. Сухие кости станут живыми воинами. Это символ грядущего мощного духовного преображения Израиля.

Это грандиозное видение вдохновляло людей и вселяло в них надежду на протяжении столетий. Всемогущество Божье может изменить даже совершенно безнадежную ситуацию в жизни.

1–11 В видении Иезекииля Бог переносит его на середину поля, полного сухих костей. Господь повелевает ему изречь пророчество костям и сказать им, что они покроются плотью и оживут. И когда он пророчествовал, кости с шумом стали сближаться. Они покрылись плотью, жилы и кожа выросли на них, но были они еще мертвы (1–8). Затем Иезекииль должен был повелеть духу повеять на тела убитых, после чего дух вошел в них и они ожили – огромная армия людей (9–10). Господь объясняет ему: «Эти кости представляют Израиль, который говорит, что надежда людей иссохла, погибла» (11).

12–14 Иезекииль получает повеление объявить слово Господа всем людям в Израиле: «Я выведу вас из ваших гробов и приведу в землю Израильскую. И узнаете, что Я – Господь (12– 13). И вложу в вас дух Мой, оживете и помещу вас на земле вашей, и узнаете, что Я – Господь, сказал это – и сделал» (14).

Примечания. 1 «Рука Господа» – свидетельство того, что Иезекиилю предстояло грандиозное видение, а не обычное «вербальное» откровение. 5, 14 «Дух» – еврейское слово руах может переводиться еще и как «дыхание», и как «ветер».

Народ Израильский был разделен на два царства: Израиль и Иудею. Это произошло в конце правления царя Соломона, почти за три столетия до описываемых событий. Израиль будет не просто восстановлен, как предрекает предыдущее пророчество, но произойдет воссоединение двух царств снова в единый народ.

У них будет один царь, которого Бог именует Своим «рабом Давидом» (см. также коммент. к 34:1–31). Призвание нового «Давида» в пророчестве в сущности означает, что новый царь будет обладать всеми атрибутами царя Давида и унаследует все его привилегии и право на престол и предстояние перед Богом во свете Его обетовании. В картине будущего Израиля используется идеализированная версия его прошлого. Самые глубокие раны, нанесенные историей, будут исцелены всемогуществом Бога.

15–23 Иезекиилю дается следующее повеление: «Возьми два жезла, на одном из них напиши: „Иуде и его собратьям», а на другом: „Израилю и его собратьям». Соедини оба жезла в один (16–17). Когда спросят тебя, в чем смысл содеянного, отвечай так: „Господь соединит жезлы Иуды и Израиля в одно целое, и будут они едины» (18–19). Покажи им эти жезлы (20) и изреки пророчество Мое: „Я соберу сынов Израилевых из других народов и верну их в их землю. И дам им одного Царя, а царство их никогда отныне не разделится на два. И они уже больше не будут осквернять себя разными пороками – Я очищу их. И будут Моим народом, и Я буду их Богом (21–23).

24–28 А раб Мой Давид будет Царем над ними навеки. Они будут соблюдать Мои установления. Они и потомки их будут жить во веки на земле предков своих (24–25). Я заключу с ними вечный завет. И размножу их. Я поставлю святилище Мое среди них навеки (26). И буду их Богом, а они будут Моим народом. И узнают народы, что Я – Господь, освящающий Израиля, потому что святилище Мое будет навеки с ними"» (27–28).

Примечания. 16 «Жезл Ефрема» – название Северного царства по имени Ефрема, может быть, более правильно отражает суть (и не вносит путаницы), поскольку колено Ефрема занимало северные земли, тогда как наименование «Израиль» относилось к народу обоих царств. 26 «Святилище Мое» – это обетование о святилище подробно рассматривается в гл. 40 – 48.

Отождествить Гога с какой–то исторической личностью не удается. Страны, которыми он управлял, – Магог, Мешех и Фувал – располагались, вероятно, в Малой Азии и в районе Черного моря (см.: примеч. к ст. 1). Они были, таким образом, самыми окраинными регионами древнего Среднего Востока. Вполне вероятно, что Гог и многочисленные народы с ним во главе символизировали богоборческие силы, направленные против народа Божьего. (В этом смысле упоминаются Гог и Магог в Отк. 20:8.) С этих позиций пророчество становится предостережением народу Израильскому о грядущем времени испытаний уже после выхода его из плена, когда огромные вражеские полчища обрушатся на него. Однако эти силы будут обращены в беспорядочное бегство, и их постигнет великое поражение.

Грандиозность масштабов военных действий, где участвуют огромные армии и число павших неисчислимо велико, наводит некоторых исследователей на мысль, что это пророчество об эсхатологической битве народов. Однако если сравнить его с другими предсказаниями, например с пророчеством о судьбах Египта в 32:1 – 16 и Тира в 28:11–19, то там использованы столь же грандиозные и рельефные образы.

Суть этого предсказания в том, что в будущем народ Божий будет испытывать на себе массированные атаки злых сил. Эти силы несметные и могут казаться неодолимыми, но всемогущий Бог защитит Свой народ. Враг будет сокрушен. Для нас эта победа еще впереди, в будущем, но решающий удар уже нанесен на Голгофском кресте.

38:1–23 Господь дает повеление Иезекиилю объявить Гогу: «Я – против тебя, Гог. Ты и твои союзники потерпите сокрушительное поражение (2–5). Готовься вместе с ордами твоими, потому что близится час, когда ты войдешь в землю Израильскую (38:7–9). Ты замыслишь произвести грабеж и разорить богатую и мирную землю (10–13). Ты и несметные полчища твои придут с севера. Я приведу тебя на землю Мою, чтобы через твое уничтожение народы узнали Меня (14–16). Я говорил о тебе в древности через рабов Моих, пророков (17). В день, когда ты атакуешь Израиль, произойдет страшное землетрясение и шторм великий. И Я явлю Себя всем народам, и узнают, что Я – Господь» (18–23).

39:1–16 «В горах Израиля Я выбью оружие твое из рук твоих. Ты падешь там и станешь пищею для птиц и зверей (1–5). Я явлю святое имя Мое Израилю. И это сбудется по слову Моему (6–8). И семь лет будут сжигать жители Израиля брошенное оружие твое, разжигая из него костры (8–10). Место захоронения Гога будет названо долиною полчища Рогова. Семь месяцев Израиль будет хоронить их и очищать землю» (11 – 16).

39:17–29 Иезекииль должен также обратиться ко всем птицам и зверям: «Собирайтесь к великой жертве. Вы будете есть мясо и пить кровь этих полчищ и насытитесь (17–20). Все народы увидят суд Мой. Израиль увидит, что Я – Господь, Бог их, а народы узнают, что Израиль был в изгнании за грехи свои (21–24). Я возвращу Израиля из плена и покажу святость Мою. И узнают, что Я – Господь, Бог их. И изолью Дух Мой на них» (25–29).

Примечания. 38:1 Мешех и Фувал, вероятно, находились в Малой Азии (ср.: ст. 6). Имя «Магог» встречается в Быт. 10:2 и в 1Пар. 1:5. Это имя одного из сыновей Иафета. Слово «Магог» может просто означать «земля Гога». 38:6 «Гомер» – государство в Малой Азии, «Дом Фогарма» – Армения. Следует отметить, что среди сыновей Иафета в Быт. 10:2 упоминаются Гомер, Магог, Фувал и Мешех. 38:12 «На вершине земли» – в Иерусалиме (ср.: 5:5). 38:17 «Не ты ли – тот самый, о котором Я говорил?» Этот вопрос может служить дополнительным свидетельством, что имя «Гог» – символ. Смысл в том, что Израиль уже был предупрежден о таком событии. 39:9 «Семь лет» – число семь (см. также: 39:12 – семь месяцев) символизирует полноту и завершенность события. 39:12 «Хоронить их, чтобы очистить землю» – всякий, кто прикасался к трупу, считался ритуально нечистым (Чис. 19:11). 39:18 «Васан» – плодородный край к востоку от Иордана, известный прекрасным качеством своего скота и великолепными дубами. 39:25–29 Здесь говорится не о каком–то другом собирании рассеянных израильтян. Это повторное обетование Бога Своему народу.

Это видение самое грандиозное в книге Иезекииля. Оно относится к группе откровений, предваряющихся фразой: «Была на мне рука Господа» (40:1). Иезекииль снова испытал в этом видении физическое перемещение: он был перенесен «в видениях Божиих» в другое место.

Откровение датируется апрелем 573 г. до н. э. Иерусалим и Храм уже двенадцать лет как были разрушены. Народ Израиля угнан на чужбину, немногие же оставшиеся на разоренной земле предков влачат жалкое существование. Царская династическая линия оборвалась. Мало что свидетельствовало о возможности возвращения к прежней жизни.

Именно в этой исторической фазе получает Иезекииль видение. В этих главах не легко разграничить реальный и аллегорический план. Иезекииль подведен к новому храму и обозревает его. Ему открывается слава Божья, которая входит в храм, и он слышит голос Бога, возвещающий о том, что Он будет пребывать здесь вечно. Его взору предстает жертвенник, и он получает разъяснение о князе, священниках, специальных жертвоприношениях и праздниках. Ему явлен чудодейственный поток, вытекающий из–под храма, который постепенно расширяется, орошая землю и оживляя воды Мертвого моря. Затем описываются границы и раздел земли между коленами. Видение кончается торжественным заявлением о том, что городу дано новое название: «Господь там» (48:35).

Необходимо помнить, что в этих главах представлено видение. Это предсказание не было просто откровением нового учения или вестью о грядущих событиях (хотя некоторые комментаторы считают, что такой храм будет однажды построен). Оно было напоминанием о сущности израильской религии, какой она была и какой должна быть.

В самом видении используются описания и предписания, символика и апокалипсис. Между детальным описанием размеров храма и ритуала богослужения для священников помещен рассказ о возвращении славы Господней в храм. Наставления по поводу жертвоприношений и представление законов, регулирующих распределение земельных наделов, разделяются описанием удивительного потока, вытекающего из–под порога храма и оживляющего даже воды Мертвого моря.

Сложная комбинация символических и реальных деталей, вероятно, должна были заставить израильтян задуматься о своем прошлом и воодушевить их на духовные преобразования в настоящем. Только решительный отказ от идолопоклонства и возвращение к вере своих отцов позволит Израилю иметь надежду на обетованный новый Иерусалим.

Описание территории нового храма. 40:1–4 В видении Иезекииль был перенесен на высокую гору. Некий муж с мерными инструментами в руках повелевает Иезекиилю передать Израилю все, что ему будет показано.

40:5–16 Этот муж измерил стену, окружавшую территорию храмового комплекса. Затем он пошел на восток (т. е. к главному входу в храм) и произвел замеры всех деталей. 40:17–27 Иезекииль введен во внешний двор храма. Было еще два входа во двор – северные и южные ворота. Они имеют те же размеры, что и восточные ворота.

40:28–37 Внутри внешнего двора есть еще внутренний, который тоже имеет южные, восточные и северные ворота. Размеры их такие же, как и у ворот внешнего двора. 40:38–43 У внутренних ворот расположены комнаты, где омывались жертвы всесожжения. Здесь же столы и орудия для закалания жертвенных животных.

40:44–47 Две другие комнаты предназначены для священников, совершающих служение в храме и у жертвенника.

40:48 – 41:4 Во внутреннем дворе располагался собственно храм и жертвенник (жертвенник стоял перед входом в храм). Затем муж привел Иезекииля к притвору храма и произвел его замеры, после чего они вошли внутрь храма, в святилище. Проследовав далее, он измерил место, занимаемое святая святых.

41:5–26 После этого он произвел замеры стены храма и боковых помещений. Сам храм стоял на возвышении и имел деревянный пол. От верха дверей и по стенам внутри и снаружи были резные изображения херувимов и пальм. В святилище находился деревянный жертвенник.

42:1–20 По северной и южной сторонам храма размещались комнаты священников, обращенные во двор храма. Священники съедали там «священнейшие жертвы». Комнаты эти священные.

43:1–11 Затем муж подвел Иезекииля к восточным воротам. Иезекиилю была явлена слава Господня, которая приближалась с востока и наполняла храм. Ему было сказано: «Это место престола Моего. Здесь Я буду пребывать с Израилем вовек. Они более не будут осквернять Мое святое имя. Они отвратятся от грехов своих, и Я буду пребывать вовеки среди них. Возвести о храме Израилю. Если они устыдятся своих беззаконий, расскажи им во всех деталях о его конструкции и каноне богослужения. Запиши все подробнейшим образом, чтобы они могли успешно воплотить это в жизнь».

Предписания о совершении богослужения в храме: роль священников и князя. 43:13–27 Приводятся замеры жертвенника и описывается ритуал его освящения.

44:1–4 Восточные ворота должны оставаться закрытыми. Иезекииль приведен к фасаду храма. Он лицезреет славу Божью, наполняющую храм.

44:5–9 Посторонний не может войти в святилище, поскольку это осквернение святыни. 44:10–16 Левиты, которые впали в идолопоклонство, понесут наказание: они смогут служить в святилище лишь сторожами и прислужниками, и только сыны Садока могут приблизиться к Господу для совершения жертвоприношений.

44:17–37 Перечисляются постановления относительно внешнего вида, облачения и обязанностей священников.

45:1–9 Священники должны жить на священных участках в пределах специальных земельных наделов, принадлежащих Господу. Такой священный участок должен иметь и князь. Он не будет больше притеснять народ, отчуждая собственность у израильтян.

45:10 – 46:15 Должны использоваться точные меры, весы, исключающие обман. Скрупулезно перечисляются разные жертвы и правила их принесения. Описываются повседневные аспекты богослужения, обязанности священников, князя и паствы в священные и праздничные дни.

46:16–18 Говорится об имущественном обеспечении князя и его наследников.

46:19–24 Описываются места на территории храма, где священники будут готовить пищу.

Земля за пределами храма. 47:1–12 Иезекииль видит огромную реку, вытекающую из–под храма в сторону Мертвого моря. Воды Мертвого моря превратятся в воду живую, когда в него войдет этот поток, и наполнятся в изобилии рыбой. Плодоносные деревья будут расти по обоим берегам реки, а в болотах останется соль.

47:13–23 Затем Иезекиилю дается описание границ земли, которая будет разделена между коленами Израилевыми.

48:1–29 Распределение земли между коленами, определение участков для сынов Садока, левитов, для города и князя.

48:30–34 В городе будет двенадцать ворот, по три на каждой стороне. Ворота именуются по коленам Израилевым.

48:35 Город будет назван: «ГОСПОДЬ ТАМ».

Примечания. Гл. 40 «Видения Божий» – это выражение используется также в 1:1; 8:3 и др. 40:3 «Льняная вервь» – веревка для замеров (ср.: 43:7). 40:6 – 43:17 Иезекииль совершает экскурсию по новому храму, но не вступает в святая святых. В святая святых имеет доступ только первосвященник (Лев. 16; ср.: Евр. 9:7). 43:2. В этом видении слава Божья возвращается в храм. В предыдущем видении (11:22–23) слава Божья покинула храм. Смысловое значение возвращения славы Божьей – возвращение Бога к Своему народу. 43:10–11 В этих двух стихах объясняется смысл глав 40 – 48. Народ Израильский должен размышлять над планом храма. Если они отказываются от своего постыдного прошлого, то им даны будут духовные силы для следования законам и установлениям Божьим. Не говорится определенно, что они должны перестроить храм в соответствии с данным проектом. 43:19; 44:15 «Садок» – священник во времена царя Давида (2Цар. 15:24–29). Левиты из других семейств должны быть наказаны за свои прошлые прегрешения и не будут допущены к священнослужению. 45:1 – 48:29 Предусматривается новое распределение земельных наделов. 47:10 «Ен–Гадди» – город на западном побережье Мертвого моря. «Еглаим», возможно, располагался к северу от Ен–Гадди. 48:35 «ГОСПОДЬ ТАМ» – последние слова книги представляют одновременно и название нового Иерусалима и радужную надежду народа Божьего. Господь будет не только в храме, не только в Иерусалиме, но Духом Своим в сердце каждого искреннего верующего – во все времена и в вечности.

McGregor John L.

В Книге Пророка Даниила рассказывается история еврейского юноши, вывезенного из Иерусалима во время правления царя Навуходоносора (605–562 гг. до н. э.). Находясь всю жизнь в плену, испытывая сильное давление языческого окружения, он остался верным своему Богу. Как некогда Иосиф (Быт. 37 – 50), Даниил был наделен даром толкования снов и видений (1:17). Он достиг высокого положения при дворе царя, и Бог избрал его, чтобы открыть через него Свои действия в грядущей человеческой истории.

Хотя в целом повествование в книге ведется от третьего лица, во второй ее части (7:2–12:13) Даниил сам от своего имени рассказывает о ниспосланных ему видениях. Книга Даниила в христианском каноне включена в число пророческих книг, тогда как в еврейском она причислена к отделу писаний. В целом книга Даниила раскрывает смысл и благословение жизни человека, верного завету с Богом (гл. 1 – 6), и показывает кризисную ситуацию, с которой столкнутся верные Ему люди в будущем и в которой Бог не оставит их (гл. 7 – 12).

Совершенно очевидно, что книга Даниила принадлежит к совсем особому жанру литературы, отличаясь от большинства других исторических и пророческих книг Ветхого Завета. От исторических книг она отличается обилием видений, от пророческих – тем, что эти видения часто носят сюрреалистический характер, к примеру, видение истукана, поверженного таинственным камнем, или фантастических животных, вступающих в жестокие схватки между собой.

Хотя отдельные элементы таких видений можно найти и у других пророков (напр., в Иез. 1), все же ясно, что здесь мы имеем дело с особым жанром литературы. Для восприятия книги одинаково важны и общее впечатление, которое она производит на читателя, и понимание отдельных ее деталей. Теоретически эти детали объяснимы, но вне контекста можно упустить главную цель, которую преследует книга.

Книгу Даниила обычно относят к разряду апокалиптической литературы, типичным примером которой служит Откровение (см.: «Апокрифы и апокалиптика»). Однако вряд ли нужно так жестко и однозначно определять принадлежность книги к тому или иному жанру. Как и в случае с романом – сравнительно молодой литературной формой (возникновение которого обычно датируется началом XVIII в.) – становление апокалиптической литературы со свойственными ей особенностями тоже произошло не мгновенно. В чем же особенность апокалиптической литературы? В том, вероятно, что ее послание связано с откровением (греч. Apokalypsis) трансцендентного порядка, а также в том, что оно имеет прямое отношение к истории человечества на ее заключительном этапе. Любое же откровение требует подписи, и здесь она такая: «иди и смотри» и «слушай и внимай».

Книга Пророка Даниила четко разделяется на две части и написана на двух языках: еврейском (1:1 – 2:4а; 8:1 – 12:13) и родственном ему арамейском (2:4б – 7:28). Гл. 1 – 6 – биографические, а гл. 7 – 12 – апокалиптические. Структура книги, однако, несколько сложнее и тоньше, на что указывает использование арамейского языка в 2:4 – 7:28 (т. е. в обеих частях книги). Высказывалось предположение, что эти главы имеют особое значение для неевреев (потому и использован язык межнационального общения). Переход с одного языка на другой не нарушает единства повествования, напротив, использование арамейского языка скорее объединяет обе части книги и служит указанием, что центральная весть содержится в гл. 2 – 7. Если это так, тогда гл. 1 выступает в качестве введения, а в гл. 8–12 рассматриваются модели мировой истории, представленные ранее. Таким образом, использование арамейского языка в книге Даниила и в биографической, и в апокалиптической ее частях тоже является серьезным аргументом в пользу единства книги.

Центральная часть (гл. 2 – 7) отличается обычной для текстов Ветхого Завета структорой. Гл. 2 и 7 представляют видения четырех мировых империй, выступающих против царства Бога. В гл. 3 и 6 повествуется о чудесных избавлениях Божьих. В гл. 4 и 5 описываются суды Божьи над властителями мира. Таким образом, темы, затронутые в гл. 2, 3 и 4, в обратном порядке повторяются в гл. 5, 6 и 7. Этот прием «повествовательного зеркала», или обратного параллелизма, адресован тем, кто знаком с такой литературной структурой, и призван создать впечатление нарастающей радости.

Современный читатель привык к книгам, где повествование развивается в строго хронологическом порядке. Даже если материал носит характер воспоминаний, обычно следующих за описываемыми событиями, то и в этом случае развитие темы идет вдоль временной оси. Книга Даниила построена совсем иначе. События в гл. 1 – 6 действительно следуют в хронологической последовательности, но откровения в пределах всей книги носят характер прогрессивного параллелизма, охватывая один и тот же период. Такая литературная структура напоминает винтовую лестницу, которая устремляется ввысь, закручиваясь вокруг своей оси (в нашем случае – оси времени) и представляя нашему взору все более ясное и полное видение вещей. Итак, исходный материал один и тот же, но видение его постепенно расширяется и становится раз от разу полнее. Та же модель использована в учении Иисуса, представленного в Мк. 13, а также в Откровении.

Фон, на котором протекает жизнь Даниила, определен вопросом пленников, находившихся в вавилонском плену: «Как нам петь песнь Господню на земле чужой?» (Пс. 136:4). Вся книга – и биография, и видения – учит нас, что мир всегда был «чужой землей» для народа Божьего (ср.: Ин. 17:16; Флп. 3:20а). Народ Божий всегда причислялся к пришельцам и странникам (1Пет. 1:1,17), был окружен злобными и агрессивными врагами (1Пет. 5:8–9). Но в жизни всегда есть возможность возносить хвалу и честь Богу, как это делал Даниил. Его жизнь – воплощение учения о праведности (Пс. 1). Такая жизнь по вере (ср.: Евр. 11:33–34) основана на почитании Бога (Дан. 11:32б), посвящении себя Его делу (1:8; 3:17–18; 6:6–10), общении с Ним в молитве (2:17–18; 6:10; 9:3; 10:2–3,12). Человек веры черпает свою силу из знания Бога как Всевышнего, Владыки над всеми делами человеческими (2:19–20; 3:17; 4:31–32), Бога, Который воздвигает Свое царство (2:44–45; 4:34; 6:26; 7:14). Наши времена – в Его руках (1:2; 5:26), поскольку дела земные неразрывно связаны с небесными (10:12–14,20). Он – Бог, Который открывает Себя, и цели Его известны; поэтому народ Божий может познать Своего Бога и положиться на Его слово (1:17б; 2:19,28–30,47). Знание Бога наделяет народ Божий силой, помогающей выдержать все испытания, «доколе» не свершится история и не придет Его царство (7:22,26–27; 12:2–3).

В самой Книге Пророка Даниила нет данных об авторстве, хотя около половины ее написано от первого лица. Богословы прежних времен в большинстве своем (хотя не единодушно) придерживались точки зрения (впервые высказанной в III в. неоплатоником Порфирием, противником христианства), что книга была написана не в VI в. до н. э. (как показывает ее литературный фон), а во II в. до н. э., во времена Антиоха Епифана (см.: 8:9–14,23–27; 11:4–35).

Согласно этой точке зрения, повествование, которое разворачивается в гл. 1 – 6, несомненно, основано на еврейских преданиях. Даниил представлен здесь героем веры, верным закону Божьему перед лицом враждебной власти. Видения Даниила рассматриваются скорее как толкование прошлого, чем как сверхъестественное откровение будущего. Жизнеописание Даниила и его видения являются не просто отражением исторических событий, но каждое по–своему трактует их и указывает на аналогии в других частях Писания, чтобы укрепить и воодушевить еврейский народ, живший во II в. Так, например, собственный опыт Даниила являет образец пережитого Иосифом (который, находясь в плену, способствовал укреплению другой нации, оставаясь при этом верным Богу). Молитва Даниила в гл. 9 напоминает молитву Неемии, а отдельные части видения находят свои параллели в других местах Писания (тексты 11:33 и 12:3 ассоциируются с Ис. 52:13 – 53:12). Автор писал свою книгу в 160–е годы до н. э., когда народ Божий жестоко страдал от свирепых преследований Антиоха Епифана и ему жизненно необходимо было понять, в чем смысл жизни, как важно сохранить верность Своему Богу, осознать, что страдания не вечны, что Бог правит миром и что Его народ в конечном итоге будет праздновать победу. Вопрос, поднятый в 12:6 («Когда будет конец?»), как эхо, отражает вопль народа Божьего. Весть, сокрытая в пророчествах, содержит ответ: «Так будет не вечно».

Кроме того, согласно этой точке зрения, Книгу Пророка Даниила можно датировать гораздо более точно, чем любую другую книгу Ветхого Завета. Автор был осведомлен об осквернении Храма (точная дата этого события – 167 г. до н. э; ср.: 11:31) и о героическом восстании евреев, возглавленном Иудой Маккавеем в 166 г. (11:33–35), но он не знал о смерти Антиоха в 164 г. (тексты 11:40–45 рассматриваются как ошибочное пророчество). Критики полагают, что независимо от того, как давно была написана книга и какую редакцию она претерпела, ее окончательный вариант сложился около 165/164 г. до н. э. Это, в свою очередь, дает веские основания утверждать, что четвертое царство в гл. 2 и 7 – это Греция.

Богословы критической школы на этом основании считают книгу Даниила просто собранием мифов и драматических видений, причисляя ее к типичнейшим образцам литературы времен иудейских войн II в. до н. э. Написанная в манере, понятной для читателей той эпохи, которые не могли ошибиться, определяя, истории ли прошлого перед ними или пророчества о будущем, она должна была восприниматься как адресованное им послание, укрепляющее их дух, подобно тому, как современный читатель оказывается под воздействием шекспировского Гамлета или Братьев Карамазовых Достоевского.

В поисках подтверждения этой точки зрения исследователи часто обращались к таким свидетельствам самой книги, как использование греческих слов для обозначения музыкальных инструментов (3:5), отсутствие достоверных данных о душевной болезни Навуходоносора или о его декретах в гл. 4, неподкрепленные историческими фактами ссылки на Дария, мидийского царя в гл. 5 и 6, а также исторически недостоверное описание Антиоха Епифана. Более детальное обсуждение затронутых здесь вопросов интересующиеся могут найти в комментариях Дж. Болдуина (Baldwin J. G. Daniel, An Introduction and Commentary, IVP, 1978) и Янга (Young E. J. Daniel, Eerdmans, 1949).

Данная концепция, которой ранее придерживались только либеральные богословы, в последнее время приобретает себе сторонников и среди богословов консервативного толка. Высказывается предположение, что в самой книге есть указания на то, что приведенные в ней истории не должны приниматься буквально и что в видениях толкуются события прошлого (а не приводится откровение будущего). А такие тексты, как 11:4 – 12:3, – это «квазипророчества», и читатели, которым первоначально была адресована эта книга, не рассматривали их в качестве истинных пророчеств. В поддержку этого положения с богословских позиций выдвигается аргумент такого рода: хотя Бог и мог бы, если бы захотел, избавить людей из пламени огня и дать детальные предсказания будущих событий, но это не вписывается в устроенный Им миропорядок.

Хотя такой точки зрения в прошлом столетии придерживалось большинство богословов консервативного направления, она вызывает серьезные возражения, некоторые из которых приводятся ниже.

1. Если бы книга была явным вымыслом (относилась бы к разряду художественной литературы), следовало бы ожидать первых намеков на это еще в ранних толкованиях (до и независимо от нападок Порфирия на христианство), но этого не наблюдается. Если книга представляет собой собрание мифов, тогда трудно объяснить стойкую традицию толкования и автобиографической истории, и видений.

2. Писатели Нового Завета считали книгу Даниила исторической. Иисус говорил о Данииле как о пророке (Мф. 24:15), а следовательно, сама книга рассматривалась Им как истинное пророчество о будущем. Автор Послания к Евреям ссылается на два факта в книге в контексте других исторических событий (Евр. 11:33–34). Трудно опровергнуть довод, что Иисус и новозаветные писатели рассматривали книгу Даниила как истинную историческую и пророческую книгу. А в таком случае допущение более поздней датировки книги Даниила ставит под сомнение знание и авторитет Христа как Господа Священного Писания. Так же неразумно подвергать сомнению способность авторов Нового Завета отличить подделку от истинного произведения, написанного всего лет двести назад. Это все равно, как допустить, что современный читатель усмотрит реальную историю в романе Эмилии Бронте Грозовой перевал.

3. Трудно объяснить с богословской и психологической точек зрения, что всего лишь вымысел мог обладать силой воздействия, способной воодушевить читателей быть верными до смерти. Согласно гипотезе о датировке книги II в., в этом и состоит функциональное назначение книги. Но она призывает людей верить в силу, всеведение и мудрость Бога – атрибуты, которые сторонниками этой гипотезы фактически представляются плодом воображения автора, а не откровением и реальностью. Заверения, что Бог мог совершить чудеса с Даниилом и открыть в деталях будущее, хотя Он этого не сделал, не дают нам оснований для уверенности, что Он мог или может в будущем совершить подобные действия. В данном случае пригодилась бы логика апостола Павла, говорившего о другом чуде (см.: 1Кор. 15:15–17).

4. Некоторые детали книги прямо указывают на ее вавилонское происхождение, на знание автором вавилонских обычаев, чего вряд ли можно ожидать от палестинских евреев II в. до н. э. К числу таких свидетельств относятся следующее: использование принятой в Вавилоне системы датировки (1:1); употребление цифры шесть и кратных ей чисел, широко распространенное в Вавилоне (3:1); понимание того, что именование Валтасара царем означает его регентство (5:7); упоминание о распространенном в Персии обычае наказания родственников виновных (6:24). Даже слова «на извести стены» (5:5) представляют собой яркий штрих, так как по археологическим данным стены дворца в Вавилоне были покрыты белой штукатуркой.

5. Гипотеза о датировке книги Даниила II в. предполагает, что она была написана в 165/164 г. до н. э. и что в ней делается (оказавшаяся неудачной) попытка предсказать падение Антиоха Епифана. Если признавать авторитет канона Ветхого Завета, то эта гипотеза не может объяснить, почему не была произведена ревизия книги или как вообще она могла быть причислена к каноническим, если совершенно точно известно, что в ней содержатся ошибки.

В настоящих комментариях мы придерживаемся точки зрения, издавна сложившейся в христианской церкви, что Книга Пророка Даниила написана в VI в. до н. э. в Вавилоне. При этом нельзя утверждать, что не существует никаких трудностей, связанных с ее историческим содержанием или верой в ее пророчества и чудеса. Исторические моменты еще требуют дальнейших исследований, а что касается веры, то это зависит от нашего представления о Боге. Книга Даниила, в частности, говорит нам, что Бог может свершить и свершает то, что не под силу его творениям (2:10–11). Ни один комментатор этой книги не может пройти мимо проблемы веры в Бога, Который избавляет от пламени огня и заграждает уста львов (Евр. 11:33–34) или вызывает к жизни «спящих в прахе» (12:2; ср.: Мк. 12:18–27). (См. также табл. на с. 217

Ferguson S. В. Daniel, CC (Word, 1988).

Wallace R. S. The Message of Daniel, BST (IVP, 1979).

Baldwin J. G. Daniel, TOTC (IVP, 1978).

Archer G. L. Daniel, EBC (Zondervan, 1985).

Young E. J. The Prophecy of Daniel (Eerdmans, 1949; Geneva Series, Banner of Truth, 1972).

1:1–21 Верховная власть Бога и верность его слуг

1:1–2 «Человек предполагает, Бог располагает»

1:3–7 Попытка перевоспитания в Вавилоне

1:8–21 Первое испытание

2:1–29 Верховная власть Бога в языческих государствах

2:1–13 Странный сон Навуходоносора

2:14–23 Даниил получает откровение

2:24–49 Толкование сна

3:1–30 Верховная власть Бога: избавление в огненных испытаниях

3:1–18 Поклонение идолу или смерть

3:19–30 «Пламя не опалит тебя»

3:31 – 4:1–37 Верховная власть Бога признается Навуходоносором

3:31–33 Хвала Навуходоносора Всевышнему Богу

4:1–15 Сон о дереве

4:16–24 Предупреждение о суде

4:25–34 Смирение и исцеление

5:1–30 Верховная власть Бога в решении судьбы Валтасара

5:1–9 Надпись на стене

5:10–17 Валтасар обращается к Даниилу

5:18–31 Царь взвешен на весах Божьих

6:1–28 Верховная власть Бога над дикими зверями

6:1–9 Обманутый Дарий

6:10–17 Поклонение Богу, а не человеку

6:18–28 Щит веры

7:1–28 Верховная власть Бога над царством зверей

7:1 – 14 Четыре зверя, один человек

7:15–28 Рог, который ведет войну

8:1–27 Верховная власть Бога установлена навеки

8:1–4, 15–20 Двурогий овен

8:5–8; 21–22 Однорогий козел

8:9–14, 23–27 Разрастающийся небольшой рог

9:1–27 Верховная власть Бога: поддержка пророчества и молитвы

9:1–3 Даниил исследует Писания

9:4–19 Молитва: служение в рамках завета

9:20–27 Другая «седьмина»

10:1 – 12:4 Верховная власть Бога над историей

10:1–3 В духовном трауре

10:4–9 Видение славы

10:10– 11:1 «Силы зла на небе»

11:2–45 Северный и южный цари

12:1–4 Последнее откровение

12:5–13 Верховная власть Бога и судьба Его праведного слуги

История Даниила предваряется двумя фразами, которые создают общий исторический и богословский фон всего повествования. …Пришел Навуходоносор, царь Вавилонский, к Иерусалиму и осадил его. Навуходоносор вторгался в Палестину несколько раз. Осада Иерусалима, о которой здесь идет речь, произошла в 605 г. до н. э., в третий год царствования царя Иоакима (по вавилонскому летосчислению. То же событие у Иер. 25:1 датируется по еврейскому летосчислению, когда год вступления на престол входит в годы правления предыдущего монарха). Эта горизонтальная составляющая истории тесно переплетается с вертикальной, или теологической: И предал Господь в руку его Иоакима, царя Иудейского, что сразу же помогает обозначить две главные темы книги.

1. Вавилон против Иерусалима, земной город против града Божьего (Августин): борьба, которая красной нитью проходит через всю Библию и достигает своей кульминации в Книге Откровение (см.: Отк. 14:8; 17:5; 18:2–24). Суть этого противостояния объясняется в Быт. 3:15.

2. Верховное владычество Бога несмотря на все факты, которые, казалось бы, свидетельствуют об обратном. Падение Иерусалима – это исполнение пророчества (см., напр.: Ис. 39:6–7; Иер. 21:3–10; 25:1–11) и начало суда Божьего (о котором предупреждали пророки) (см.: Втор. 28:36– 37,47–49,52,58). Плен – это следствие суда Божьего, возмездие за годы правления царя Иоакима (2Пар. 36:5–7), но причина уходит своими корнями гораздо глубже (4Цар. 24:1–4). Казалось бы, Навуходоносор одержал победу, а имя Бога было посрамлено (помещение святынь Храма в сокровищницу их бога знаменовало триумф языческого бога Набу над Яхве). Истина же в том, что все находится в руках Божьих (ср.: Ис. 45:7; Еф. 1:11б), в чем в конечном итоге убедился и сам Навуходоносор (4:31–32). Даниил повторяет опыт Иосифа (Быт. 45:4–7; 50:20).

В Вавилоне еврейских юношей обучали по специальной программе. Очевидно, что избранные молодые люди были потенциальными руководителями (они из рода царского и княжеского) и уже проявили свои незаурядные способности. Они должны были получить прекрасное образование и воспитание при дворе. Преследовалось сразу несколько целей: это была программа религиозного перевоспитания (язык, литература и система питания – все это элементы религиозных и культурных традиций) и интеллектуальной переориентации, призванная ослабить будущее руководство Израиля и укрепить потенциал вавилонского общества (5б).

Несомненно, предусматривалось обучение астрологии, магии и прочим «искусствам». Молодым людям предназначалась судьба, описанная в Ис. 3:1–3 задолго до событий, отмеченных в гл. 3.

Их перевоспитание (или обращение в новую веру) началось с изменения их имен, каждое из которых имело религиозное значение. Все имена, оканчивающиеся в древнееврейском языке на эл (в русском – ил), иах (в русском ия, йя), связаны либо со словом Бог, либо с Его именем Яхве: Даниил (евр. эл – Бог) – «Бог мой Судья»; Анания – «благодать Яхве»; Мисаил – «кто подобен Богу?» и Азария – «помощь Яхве». Новые вавилонские имена, которые получили юноши, были намеренным искажением старых, в них запечатлелось имя языческого бога (Ваал, Набу и, возможно, Аку), что должно было свидетельствовать об изменении сущности юношей. Изменение сущности (они больше не дети Божьи) и предназначения (для Вавилона, а не для Иерусалима) – такова цель переименования, и она особо подчеркивалась тем, что эти имена даны навсегда.

После тщательного рассмотрения всякого рода препятствий, стоящих на пути твердых в вере, повествование переходит в другое русло: речь идет о том, что Бог будет осуществлять Свой план избавления верных Ему людей, как бы ни складывались обстоятельства. Тот, Кто управляет целыми народами (1–2), контролирует и жизнь отдельного человека. Ср. «И предал Господь» (2) с текстами: Бог даровал Даниилу милость и благорасположение начальника (9) и даровал Бог (17).

Даниил решил не оскверняться яствами со стола царского (8; ср.: Иез. 4:9–14). И это было не просто строгое следование левитским законам, запрещающим употребление «нечистой» (поскольку запрета на вино не было) или идоложертвенной пищи (овощи не входили в нее). Причина гораздо глубже: это решительный отказ от ассимиляции (в том числе и духовной) с вавилонской культурой. У него не было никаких иллюзий ни относительно программы своего обучения, ни относительно своего нового имени. Здесь подчеркивается мудрость Даниила, его умение сосредоточить усилия на главном направлении удара.

Даниил предстает образцом беззаветной веры и мудрого сопротивления (8, просил; 12, сделай опыт над рабами твоими), человеком, своей рассудительностью (9) снискавшим милость и благорасположение начальника и добившимся разрешения на эксперимент (14).

Вкушая вегетарианскую пищу, Даниил и его друзья приобрели цветущий вид. Это было свидетельство Божьего благословения. Люди только потребляют пищу, Бог же дает насыщение. По истечении десяти дней испытания (14) они получили возможность питаться по своей системе (15–16).

Помимо этого, Бог наделил Даниила и его товарищей особыми дарами (17–19). Интеллектуальное развитие и истинный успех могут быть достигнуты и без духовного компромисса; праведный человек может мудро использовать знания, приобретенные в миру. Бог дает мудрость неразумному и наделяет силой самых слабых из народа Своего (1Кор. 1:19–25; ср.: Ис. 44:24–26). По образу жизни и характеру Даниил напоминал не только Иосифа, он был и прообразом грядущего Мессии (Ис. 11:2–3).

Критики считают, что заключительный стих (21) противоречит сказанному в 10:1. Но речь идет не о дате смерти Даниила; вопрос здесь не в хронологии, но в богословии. Первый год правления Кира (538 г. до н. э.) знаменует собой начало эры восстановления (2Пар. 36:22–23). Даниил дожил до тех времен, когда он мог увидеть, чем обернулись для Навуходоносора его действия. Царь вавилонский уже давно был мертв, а слуга Божий продолжал жить, и народ его был восстановлен в своих правах. Это введение подготовило нас к пониманию конфликта между противоборствующими силами и восприятию видений, в которых раскрывается картина окончательного триумфа царства Божьего.

События второй главы относятся ко второму году правления Навуходоносора (604 г. до н.э.; ср.: 1:1–2).

В древние времена на Ближнем Востоке считалось, что цари получают вести от богов. Сны Навуходоносора в этом отношении были особенно интересны, если учесть его притязания на мировое господство. (Его победы над египтянами при Каркемише (Кархемисе) и Хамате обеспечили ему беспрепятственный контроль над Сирией; на ближайшие годы планировались и другие военные кампании.) Они смущали его покой (1), и он призвал своих тайноведцев, гадателей и чародеев (чьи титулы, кстати, отражали суть вавилонской науки и религии) для разъяснения своих снов (см.: Втор. 18:10–12; Мал. 3:5).

Трудно сказать, помнил ли Навуходоносор хоть что–нибудь из своего сна (3). Некоторые исследователи считают, что он мог смутно помнить его в самых общих чертах (напр., 9). Сон настолько встревожил его, что он под угрозой смерти потребовал его истолкования от своих советников – халдеев (5). Он мог поверить в их способность толковать сны, только если они расскажут ему содержание самого сна, которого они, естественно, не знали. Ответ халдеев был одновременно и разумным (4, 7), и не оставляющим никакой надежды (10–11), и это намеренно подчеркивает автор как свидетельство порочности самого царя и ложной мудрости его придворных советников.

Начиная со ст. 4 (со слов «по–арамейски») и до 7:28 текст идет на арамейском языке (см.: Введение).

Угроза Навуходоносора произвести скорую и жестокую расправу (5) и его подозрение о заговоре среди своих советников (9) выдают глубокую тревогу и отсутствие уверенности, несмотря на внешнюю твердость. Его указ об истреблении мудрецов (12) касался и Даниила с друзьями, чье отсутствие (комментарии по этому поводу отсутствуют) придает еще больший драматизм повествованию.

Сила и благородство характера Даниила снова (см.: 1:8, 12) проявились в его мудрости и такте при разговоре с начальником царских телохранителей и в полной смирения просьбе, обращенной к Навуходоносору (16). Есть время для смиренной вежливости и время для прямого обличения (ср.: 5:17–28; Мк. 6:18).

Даниил был мужем молитвы, и это самая яркая черта его натуры (18; ср.: 6:10; 9:3–23; 10:12). Даниил и его друзья молятся о ниспослании милости Божьей (18), поскольку от сохранения их жизней зависит провозвестие о будущем царстве Божьем и свидетельство о нем в Вавилоне. Даниил верил, что имеет доступ к тем сферам, в которые вавилонские астрологи и мудрецы проникнуть не могут (11). Характер Бога, Открывающего Самого Себя и Свою истину другим (22–23а), побуждает Даниила обратиться к Нему в молитвенной просьбе. У Господа – мудрость и сила (20), Он управляет историей (21а), открывает Своему народу глубокое и сокровенное (22; ср.: Деян. 4:24–30). Так открыта была тайна Даниилу в ночном видении (19).

Даниил снова предстает пред царем, теперь уже имея возможность говорить смело и твердо, резко отличаясь от беспомощных мудрецов вавилонских, поскольку он обладает знаниями, ниспосланными ему свыше.

Навуходоносор видел во сне огромного истукана, который был сделан из металлов (в порядке убывания ценности): золота, серебра, меди и железа, смешанного с глиной. В этом сне ему привиделся камень, который оторвался от скалы и разрушил истукана (здесь просматривается параллель 346–35а с Пс. 2:96). В связи с камнем отмечаются два важных момента: он оторвался от горы без содействия рук (34), то есть его происхождение ассоциируется с Божественным действием, и он сделался великою горою и наполнил всю землю (35), то есть подчеркивается всеобъемлющий, универсальный характер деяний Божьих.

Этот сон отражает будущее: что будет в последние дни (28). Поскольку золотая голова отождествляется с царством Навуходоносора (38), логично предположить, что и другие части истукана символизируют конкретные империи или царские династии, хотя это еще не было полностью открыто Даниилу и его современникам (но см.: 8:19–21). Ретроспективно (и в свете 8:19–21) грудь его и руки его – из серебра (32) можно сопоставить с Мидо–Персидским царством (в книге Даниила это могучая держава царя Кира, объединившего два царства в 539 г. до н. э.; ср.: 5:28; 8:20). Чрево его и бедра – медные (32) – это символ Греческого царства, которое будет владычествовать над всею землею (39) и на смену которому придет Римская империя (хотя некоторые консервативные богословы рассматривают железные голени и ноги как символ империи преемников Александра Македонского).

Камень (34) часто интерпретировался исследователями как символ Христа, а его разрастание как начало царства Божьего. Намек на такую интерпретацию можно усмотреть у Лк. 1:33 и 20:18. Необходимо, однако, отметить, что камень этот раздробил все царства, которые символизируются истуканом. В более общем смысле весть, передаваемая через видение, означает, что, хотя земные царства сменяют друг друга в борьбе, где выигрывает сильнейший, окончательное уничтожение их – в руках Бога, Который построит Свое царство, и оно будет вечным.

Богословы критической школы, считая, что существование Мидо–Персидского царства не подтверждается историческими данными, обычно усматривают в истукане символы Вавилона, Мидии, Персии и Греции, а в истолковании Даниила видят «пророчество – после самого события» (см.: Введение).

Реакция царя на это откровение описывается в ст. 46–49. Навуходоносор пал ниц и воздал должное Даниилу, он также заявил о признании его Бога. Назначение друзей Даниила на высокие государственные посты (49) объясняет их присутствие на церемонии, описанной в гл. 3, когда становится ясно, что признание царем их Бога было чисто формальным актом.

Автор книги стремится показать тесную связь между сном Навуходоносора и золотым истуканом, которого он приказал соорудить на поле Деире (1). Истукан, по–видимому, представлял самого царя (ср.: 2:38: Ты – эта золотая голова). В таком случае, тот факт, что истукан весь был сделан из золота (скорее всего, имел покрытие из листового золота), в отличие от виденного во сне (2:31–33), указывает на болезненно самолюбивую реакцию Навуходоносора на объяснение Даниила (2:44–45). Семь раз настойчиво повторяется, что Навуходоносор поставил истукана (ст. 1, 2, 3, 5, 7, 12, 14). Царь, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу (2:37), использовал все это лишь для собственного прославления. И в этом ключ, вскрывающий поверхностность исповедания им Бога (2:47).

Огромные размеры истукана (90 футов высоты и 9 футов ширины) требовали хорошо укрепленного фундамента.

Две особенности повествования подчеркивают нарастающее напряжение послания. Во–первых, это повторение в ст. 2–3 списка чиновников, а в ст. 5, 7, 10 – списка музыкальных инструментов. (Цитры и симфонии, вероятно, греческого происхождения, что указывает на обширное влияние греческой культуры.) Тем самым создается эффект присутствия. Сама церемония имела религиозный характер и, вне всякого сомнения, оказывала сильное воздействие на чувства ее участников. Что касается трех еврейских юношей, то они сознавали, что богослужение – это поклонение истинному Богу «в духе и истине» (ср.: Ин.4:24; Рим. 12:1–2). Во–вторых, это ярко выраженная природа конфликта между земным городом и градом Небесным. Выбор между идолопоклонством и смертью (4–6). Речь идет не только об исполнении заповедей Божьих (Исх. 20:4–6), но и о поклонении человека, сотворенного по образу и подобию Божьему (Быт. 1:26–27; Еф. 4:24; Кол. 3:10; ср.: Мф. 22:20–21), творению человеческих рук. В этих обстоятельствах вера Седраха, Мисаха и Авденаго сияет ярче пламени, пылающего в печи (Евр. 11:34), и служит мощным свидетельством верности слову Божьему (2Кор. 4:11,136,18).

Навуходоносор полагал, что можно сломить любого, что никто не посмеет ослушаться его повелений. Конечно, это испытание для еврейских юношей было гораздо более суровым, чем те, через которые они уже прошли как через подготовительный этап (см.: гл. 1 и 2). Их верность и мужество подверглись жестокому испытанию не без козней со стороны астрологов (эти мужи не повинуются повелению твоему, царь). Халдеи злорадствовали (богам твоим не служат, и золотому истукану… не поклоняются). Юноши мужественно приняли вызов. Они не будут служить иным богам и поклоняться истукану (12; ср.: Исх. 20:3–4,23).

Царь, который ранее уже общался с этими тремя молодыми людьми (1:18–20; 2:49), предвидел ответ на свой вопрос (14) и бросил вызов их Богу и им самим (15). Он не учел в них главного: знания силы Божьей (17) и твердой решимости следовать Его слову, которое им открылось (18). Их вера была озарена светом надежды (17; ср.: 1:12–13; 2:16), но лишена самонадеянности (18), она была отражением веры Авраамовой (ср.: Рим. 4:20) и сродни свидетельству Иова (Иов. 13:15а).

Гнев царя вавилонского на иерусалимских юношей достигает своего апогея. Навуходоносор исполнился ярости, от которой даже исказилось лицо его (19). Он повелел разжечь печь в семь раз сильнее обычного и приказал самым сильным мужам из войска связать их (20), чтобы они упали в печь связанные (23). Пламя было столь сильным, что убило тех людей, которые бросали юношей в печь (22). Эти подробности подчеркивают, что им невозможно было спастись какими–либо естественными способами, а перечисление предметов их одежды усиливает неожиданность их триумфа. Царь в ярости, солдаты сгорели от жара пламени, а три друга невредимы в печи в своих ярких одеждах. В отличие от земных царств, в Божьем царстве господствуют праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим. 14:17). Об этом говорит и свободное передвижение в печи юношей, ходящих среди огня (25).

Вероятно, печь имела верхний и нижний уровни, и исполнение приговора намечалось как зрелищное мероприятие. Навуходоносор вынужден был отказаться от своего намерения (26, ср.: ст. 15в), когда увидел помимо трех мужей фигуру четвертого, по виду подобного Сыну Божию (24–25). Теперь он признает чудодейственное вмешательство Бога, Который спас юношей. Это буквальное исполнение обетования Господа в Ис. 43:1–2: «Не бойся… Я с тобою… пойдешь ли чрез огонь, не обожжешься, и пламя не опалит тебя». Ранние христианские комментаторы усматривали в четвертой фигуре явление Сына Божьего или Ангела Господня (ср.: ст. 28), и эту точку зрения разделяют многие исследователи. Здесь, однако, особо подчеркивается совершенный и всеобъемлющий характер Божьего спасения и защиты: даже запаха огня не было от них (27). Это прообраз (ср.: Пс. 33:20,21), который нашел свое окончательное исполнение во Христе.

Гл. 3 начинается с повеления Навуходоносора, которое угрожало уничтожением всем верным истинному Богу, а завершается она другим повелением, в котором всем царствам (29) и народам грозит уничтожение, если они произнесут хулу на Бога. Хотя такое признание верховной власти Бога и (ср. с 2:47) говорит в какой–то мере о смирении царя (28б), но никак не означает, что Навуходоносор стал истинным верующим. Находясь под впечатлением совершенного чуда (ср.: Деян. 8:9–23), он возвысил еврейских юношей (30), но не разделил их веры (28). Хотя в некоторых отношениях царь поступился собственным величием, но смягчение его сердца не произошло (29; ср. с раскаянием Ионы: Ион. 2:8).

В торжественном обращении ко всем народам своей империи царь воздает хвалу Всевышнему Богу.

Четвертая глава (и конец третьей, ст. 31 – 33) насыщена поэтическими строками (1 – 15; 31–34, возможно, составленными под руководством Даниила). В центре внимания – рассказ о болезни Навуходоносора, который ведется от третьего лица, и это подчеркивает, что во время описываемых событий царь был не в состоянии оценить свои собственные переживания.

Навуходоносор предстает вначале как всесильный монарх в расцвете своей славы: он спокоен был в доме своем и благоденствовал в чертогах своих (4:1). Здесь, в отличие от 3:32–33, нет ни слова о благодати или величии Всевышнего Бога, и читатель весь в ожидании больших перемен, которые должны произойти (ср.: Лк. 12:16–19).

Навуходоносору приснился страшный сон. Несмотря на то что его мудрецы однажды уже оказались несостоятельными (гл. 1–3), несмотря на его предыдущие признания (2:47 и 3:28–29), он снова обращается к своим тайноведцам (Прит. 26:11; 2Пет. 2:22), чтобы в результате еще раз убедиться в их беспомощности (4). Появление Даниила (5) было подобно свету, просиявшему во мраке (ср.: Мф. 5:14; Флп. 2:14–16).

Центральная тема сна – грандиозное дерево (которое, несомненно, символизировало собой могучее царство), объявшее все земное пространство и простиравшееся до небес (7–9; ср.: 2:37–38). И последовало повеление свыше: срубить дерево, но главный корень его оставить в земле (12а). Это царство персонифицируется (пусть он – в ст. 12); некая личность будет уничижена, уподобится животному, будет так же орошаться небесною росою (12). Вероятно, именно это устрашило Навуходоносора в его сне (2) и озадачило царских прорицателей (4). И снова только Даниил, скромный слуга Божий, оказывается в силах помочь царю.

Примечательно, что Навуходоносор инстинктивно, рассматривая духовную жизнь Даниила с привычных ему позиций, ассоциирует ее с языческими богами (156). (В русской Библии в ст. 5 и 156 читаем: «дух святого Бога», автор же строит свое рассуждение, опираясь на английский текст Библии, где соответствующие слова переведены как «дух святых богов». – Примеч. ред.) Его прежнее признание истинного Бога Владыкой (2:47) не избавило его от приверженности многобожию. Здесь подчеркиваются религиозные переживания царя, но не его обращение в библейскую веру (ср.: ст. 5).

Даниил растерялся и пришел в смущение (16) не потому, что не способен был понять сон, а потому что он должен был его истолковать. Он обладал деликатностью и тактом (о чем свидетельствует, напр., использование им смягчающих вводных слов перед непосредственным разъяснением сна, 16б). Ему не доставляло никакого удовольствия видеть унижение царя, и в этом можно усмотреть отражение Божественного ума и Мессианского духа (Иез. 18:23; Мф. 23:37). Несомненно, Даниил в своих молитвах постоянно упоминал имя Навуходоносора (ср.: 6:10).

Даниил разъяснил сон царю (21–23). Небесное послание было предупреждением о суде над Навуходоносором (21), доколе не познает он, что Всевышний владычествует над царствами (22, 24). Этот суд был и справедливым и милосердным: столь ли суров приговор, гласящий о том, что Навуходоносор должен уподобиться животному, если он сам был зверски жесток к народу Божьему (и к своим подданным: см.: ст. 24; в Ветхом Завете это всегда свидетельство соответствующего духовного состояния: Ис. 1:17; 58:6)?

В задачу Даниила входило склонить царя к покаянию, внушить ему надежду, что Бог, Который смиряет, это Бог, Который и возвышает.

Суды Божьи никогда не отличаются произволом, они всегда праведны и несут в себе нравственный заряд. Это и подчеркивал Даниил (как всегда с большим почтением), давая совет царю. Поскольку суд – это ответ Бога на дерзкое нарушение Его морального кодекса, то искреннее покаяние и послушание этому закону могут вернуть человеку Божью милость (ср.: Прит. 28:13; Ис. 58:9–10).

Даже безнадежные грешники могут получить Его прощение и милость. Но при этом их поведение должно свидетельствовать о том, что они действительно ждут этой милости от Бога (ср.: Мф. 6:12; 18:21–35).

Все сбылось по слову Божьему. Спустя год, вместо того чтобы покаяться, Навуходоносор вновь начинает возвеличивать собственную персону, упиваться мыслью, что это он построил Вавилон силою своего могущества (27; ср.: Ис. 13:19). Его достижения в градостроительстве действительно грандиозны: он построил висячие сады – одно из семи чудес света, – чтобы они напоминали его жене Амитис, уроженке Мидии, о ее родине. Но его гордыня была непомерна, он видел себя во главе Всемирной монархии, что ему якобы было предназначено вавилонским богом Мардуком (или Мародахом). Вряд ли Навуходоносор считал своим кредо слова из Пс. 126:1.

Божественный приговор (объявленный в ст. 28–29) предусматривал полное смирение гордыни царя. Он потерял и свою власть (28), и свой разум (31). Его собственные слова о том, что разум возвратился к нему (31), подтверждают точку зрения о необычном умопомешательстве Навуходоносора: редкой душевной болезни (ныне известной как ликантропия). Такова мощная сила воздействия Слова Божьего (ср.: Иер. 25:15–16). Царь считал себя великим человеком (3:1–6; 4:27) и превратился в животное. Он поставил золотого истукана для поклонения себе как божеству и лишился возможности жить как человек, сотворенный по образу и подобию Божьему (Быт. 1:26–27), утеряв последние следы славы (ср.: Рим. 3:23). И теперь, находясь в скотском состоянии в буквальном смысле этого слова, царь пожинал то, что посеял (Гал. 6:7–8).

Своевременное искреннее раскаяние Навуходоносора могло бы быстрее принести ему мир (24). Даже теперь Бог смирял его сердце не дольше, чем это было необходимо. Божественное доколе (29) вселяет надежду на восстановление. Но прощение не было произвольным, оно свершается лишь в контексте молитвы смирения (Я, Навуходоносор возвел глаза мои к небу, 31) и приводит к прославлению Бога. Царь восславил величие и всемогущество покаравшего его Бога (32). Впервые в словах царя прозвучало признание вечного владычества Всевышнего как Бога завета (в роды и роды, 31; ср.: Исх. 20:5–6; Пс. 102:7–8), истинного и праведного (34). Он противостоит гордым и дарует милость смиренным (34; ср.: 1Пет. 5:5). Слова Навуходоносора перекликаются с Пс. 17:26–28.

Христианские комментаторы часто сомневались, было ли на самом деле раскаяние Навуходоносора. Если же оно было лишь кратковременным, то нет ничего удивительного в том, что свидетельств о нем в каких–либо документах не сохранилось.

Документ, озаглавленный как Молитва Набонида, который был недавно обнаружен в кумранских пещерах, дал серьезные основания для предположения, что в основу этой главы положена история болезни царя Набонида (который находился на престоле с 556 по 539 г. до н. э.). В молитве говорится о семилетней болезни, которой поразил его Бог. Набонид также рассказывает о еврейском пленнике, которого дал ему Бог, и о своем повелении поклоняться Всевышнему Богу. Хотя между этой историей и гл. 4 есть явные расхождения, вполне возможно (как считает Е. Янг), что автор спутал предания о Навуходоносоре с историей Набонида. Довольно симптоматично, что многие критики заранее уверены в большей исторической точности разного рода документов по сравнению со свидетельствами Ветхого Завета.

Книга Даниила, отдельные части которой можно рассматривать как исторические, в целом не является строго выверенной летописью событий в Вавилоне. Скорее в ней отображены отдельные напряженные моменты в постоянной борьбе между царством света и царством тьмы. Божественное вмешательство в такие драматические события помогает читателю и в наше время обрести мужество и силы для духовной борьбы.

Согласно историческим данным, последним царем из нововавилонской династии был Набонид (556–539 гг. до н. э.), но в течение десяти лет он пребывал в своей новой резиденции в Тейме, доверив управление Вавилоном своему сыну Валтасару, который, видимо, был соправителем. Это в определенной мере подтверждается словами о «третьем властелине» (7, 16 и 29). (Ср.: Быт. 41:40.) Валтасар, возможно, был внуком Навуходоносора («отец» в ст. 2, 11, 18 и «сын» в ст. 22 скорее используются для обозначения предка и потомка соответственно).

И снова автор вводит нас в атмосферу ожидания Божьего суда (1–4). На пиру, устроенном Валтасаром, тысячная толпа гостей упивалась вином, которое лилось рекой. Эта безудержная вакханалия дошла до крайности, царь потерял всяческий рассудок и чувство страха и благоговения перед Богом: он приказал принесть золотые и серебряные сосуды, вынесенные из храма Иерусалимского (2). Святотатственное действо началось (4), но Божий суд не заставил себя ждать (ср.: Ис. 47:10–11). Все взоры были устремлены на Валтасара (который пред глазами тысяч и пил вино, 1); близилось исполнение записанного в Прит. 18:13: «Перед падением возносится сердце человека».

Божественное вмешательство привело Валтасара в неописуемый ужас. Он мгновенно пришел в себя: надпись на стене в мгновение ока превратила надменного гуляку–царя в жалкое, дрожащее от страха существо (6). Он привычно обратился к мудрецам вавилонским, но нашел их беспомощными (ср.: 2:2; 4:4). Не объясняется, почему мудрецы не смогли прочесть надпись на стене. Возможно, буквы были неразборчивы или использован какой–то особый кабалистический способ, или истинный смысл надписи превышал возможности человеческого разума. Мирская мудрость не может ни познать Бога, ни понять Его откровение (1Кор. 1:21; 2:14).

Обращение царя к Даниилу напоминает историю, записанную в Быт. 41:1–16. Царица (возможно, мать царя), с трудом сдерживая упреки и воздерживаясь от нелестного сравнения Валтасара с Навуходоносором (к тому времени уже двадцать лет как покойного), советует ему обратиться к Даниилу, известному своей мудростью. На ее особое уважение к Даниилу указывает тот факт, что она упоминает оба его имени: еврейское и вавилонское, а также подчеркивает его несравненные таланты (12; ср.: Ис. 11:2–3). Очевидно, Даниил уже не занимал такого высокого положения в вавилонском обществе, как прежде. У Валтасара, по–видимому, был тот же грех, что и у Ровоама (3Цар. 12:7–8).

Валтасар произносит свою речь, словно все еще находясь под воздействием алкоголя (13–16). Намеки на происхождение и возраст Даниила (к тому времени ему могло быть около девяноста лет): один из пленных сынов иудейских, которых отец… [Навуходоносор] привел из Иудеи (13) – ярко характеризуют самодовольную и бессвязную речь пьяного.

Резкий ответ Даниила (17–24) так не похож на мягкость его отклика на просьбу Навуходоносора (2:16; 4:19; см. также коммент, к 8:1–4) и приводит на память слова апостола Петра в Деян. 8:20–22. Его реакция имеет параллели в Ветхом Завете в тех случаях, когда речь идет о суде Божьем (ср.: Ос. 12:2–6; Мих. 6:1–8). Прежде всего грех Валтасара рассматривается на историческом фоне (18–21). На примере жизненной драмы Навуходоносора раскрывается характер Бога и указываются разные пути, о которых Валтасар должен был знать и выбрать свой. Далее следует обвинение (местоимения, «ты», «твой», «тебя» и др. встречаются в ст. 22–23 одиннадцать раз). Он знал о Боге, но не прославил Его (Рим. 1:21).

Три слова в надписи (25) так или иначе соотносятся с понятиями измерения, взвешивания и, соответственно, с денежными единицами (Мене – мина, текел – сикль, упарсин – части). Даниил использует это в своем объяснении, прибегая к игре слов. Мене происходит от глагола «считать» или «назначить», текел – от корня, означающего «взвешивать» или «оценивать», упарсин (ед. число – перес) – «разделять на части», «дробить». Царство Валтасара было взвешено и оценено; его ожидает разделение между Мидией и Персией (упарсин – тот же корень, что и в слове Персия).

Валтасар готов выполнить свое обещание, ведь если Даниил сказал правду, то его положение в качестве третьего лица в государстве (29) не было бы длительным, а если нет, то он не долго бы прожил. Однако в ту же самую ночь Валтасар был убит (30; ср.: Прит. 29:1).

Даниил не дает дальнейших разъяснений (его интересовал сам факт Божьего суда, а не его детали). Историки Геродот и Ксенофонт пишут, что Вавилон был захвачен во время ночного пиршества: были временно отведены воды реки Евфрат, и воины проникли в город по сухому руслу реки. Ксенофонт (который описывает поход Кира) также упоминает, что персы убили молодого вавилонского царя.

Однако здесь возникают большие трудности. Даниил пишет, что Дарий Мидянин принял царство (31). В других местах Писания, однако, Кир, царь Персидский, предстает как освободитель народа Божьего из Вавилона (2Пар. 36:22–23; Езд. 1:1–8). Последователи критической школы рассматривают поэтому имя Дария Мидянина либо как вымысел, либо как историческую ошибку, когда Дария I (царя Персидского, 552–486 гг. до н. э.) путают с Киром, которому в то время могло быть около шестидесяти двух лет (31). Интересным представляется предположение консервативных богословов о том, что Дарий Мидянин – это вавилонское имя царя Кира Персидского (более подробно см.: Baldwin J. Daniel, TOTC [IVP, 1978]. Р. 23–28).

С приходом к власти царя Дария в государственной системе Вавилона произошли кардинальные перемены: речь идет о назначении 120 наместников (сатрапов, 1), которые непосредственно подчинялись царю, а над ними трех князей (2).

Мотивация такого переустройства (чтобы царю не было никакого обременения, 2) достаточно ясно говорит о соблазнах царской жизни и о том, что высокое положение не является гарантией высокой нравственности. Даниил (ему уже за восемьдесят) вновь проявляет необыкновенную мудрость, дарованную ему Богом, но его возвышение вызывает зависть князей и их подчиненных (4).

Заговор, который вскоре последовал, был не первым и не последним в традиционной вражде при дворе, в данном случае это был сговор враждебных сил против помазанника Божьего (ср.: Пс. 2:1–2; Мф. 16:1; Лк. 23:12; Деян. 4:25–27).

Князья и сатрапы не могли найти повода, предлога к обвинению Даниила, чтобы на законных основаниях лишить его занимаемого положения (4; ср.: Ин. 14:30). Хотя высшие сановники и ненавидели его, они не могли отказать ему в честности. Они поняли, что единственная возможность избавиться от Даниила – это представить его мощную духовную силу как политическую слабость, поскольку знали о его верности Божественным, а не человеческим установлениям (5; ср. с Деян. 4:19). Они достигли своей цели, обратив духовную слабость царя в свою собственную политическую силу (6–7). Царские законы в Мидии и Персии не подлежали изменению (8; ср.: Есф. 1:19), что вообще было характерно для стран Ближнего Востока, так же как и обожествление личности царя касалось не только Дария (7). Важность письменного указа царя как подтверждения необратимости персидского закона объясняется в Есф. 8:8.

Указ был очень четкий и содержал в себе скрытое испытание для Даниила: от него требовалось лишь на короткое время воздержаться от прилюдной, открытой молитвы (7). Кроме того, ему было уже за восемьдесят, и вряд ли можно было ожидать проявления героизма в таком возрасте.

Однако сам Даниил считал, что обретенное ценой отступления от слова Божьего оборачивается в итоге потерей (ср.: Флп. 3:7–8).

Хотя здесь говорится просто о молитве Даниила, произнесенной в духе благоговейного смирения, некоторые ее детали являют нам пример молитвенной жизни Даниила (ср.: 2:17–18; 9:3–19; 10:2–3,12). Он обычно совершал молитву в верхней комнате (горнице), окна которой были открыты против Иерусалима (10). Хотя, естественно, Даниил знал, что Бог вездесущ и потому слышит его в Вавилоне, он молился Господу, Который пребывает в Иерусалиме, куда был доставлен ковчег завета (обратите внимание на направленность его молитвы в сторону ковчега завета в гл. 9). Особо следует обратить внимание на постоянство его молитв (10 б), на то, что он воздавал хвалу Богу даже в условиях смертельной опасности, а также на молитвенную позу (преклонял колена, 10), свидетельствующую о серьезном молитвенном настрое (11).

Лукавые царедворцы заманили в ловушку и Даниила, и Дария (11 – 12). Верность завету Бога – черта, которая делала Даниила единственным надежным правителем при царском дворе, была коварно использована против него его врагами. Его надежность и верность были преподнесены как проявление мятежного духа (13). Дарий понял свою ошибку, но был не в силах противостать своим вельможам (14). Примечательно, какой разительный контраст выявляется между лихорадочно суетливыми действиями заговорщиков и царя (3–9,14), с одной стороны, и спокойной, размеренной, источающей духовную чистоту жизнью Даниила – с другой. В тексте до ст. 21 Даниил изображен как человек, который говорит только с Богом.

Даниил «силою Божиею через веру» свою был огражден (Евр. 11:33б; 1Пет. 1:5) не от опасности, но в опасности. К изумлению и радости царя, ангельские силы сохранили Даниила, свидетеля Божьего (ср.: ст. 22; Пс. 90: 9–16). Через веру (23) он познал благие силы грядущего века (Евр. 6:5), когда львы станут ручными (Ис. 11:7). Это чудо, как и все ветхозаветные чудеса, предрекает великое чудо воскресения Христова (ср. ст. 17 с Мф. 27:60–66), которое есть свидетельство всеобщего воскресения мертвых (1Кор. 15:20–28; ср.: Пс. 2:4–8). Присутствию Бога не могут воспрепятствовать никакие замки и печати (17). Если верующий сойдет «в преисподнюю», Бог не оставит его и там (Пс. 138:8)! Даниил, как и три его друга, получил защиту и избавление Божье (23б; ср.: 3:27; Ин. 19:31–36).

Вопреки широко распространенному мнению, в Ветхом Завете совсем немного чудес, связанных с избавлением в критической ситуации. Здесь, так же, как и в других случаях проявления чудес в Ветхом Завете (время исхода из Египта и вхождения в Ханаан, время пророческого служения Илии и Елисея), чудеса свершаются в переломные моменты в истории царства Божьего. Чудеса, произошедшие с Даниилом, не просто сверхъестественные явления, они в первую очередь направлены против сил зла и тьмы. Это олицетворение «сил будущего века», когда зло будет уничтожено.

В ст. 24 подводится мрачный итог всего содеянного. Трудно предположить при этом, что все вельможи были причастны к заговору. Согласно Геродоту, законы Персии предусматривали наказание всей семьи виновного. Нравственный комментарий по этому поводу отсутствует (ср.: Есф. 8:1–10), но подтекст достаточно ясен: противодействовать законам царства Божьего – значит рисковать всем своим будущим. Неминуемое уничтожение ожидает тех, кто восстает против Бога. Здесь снова напрашивается сравнение с Пс. 2 (9–12).

В честь избавления Даниила был составлен указ царя (возможно, под руководством самого Даниила) как прославление живого Бога (26, т. е. Бога, Который активно вмешивается в ход земной истории), Верховного Властелина и Спасителя. Сам Даниил являет собой яркий образец беззаветного служения Богу, олицетворение жизни, посвященной Богу (ср.: Пс. 1, особенно 2–3). Если Дарий и Кир действительно – одно и то же лицо, тогда «и» (28) следует переводить как «то есть».

Гл. 7 одновременно служит и введением ко второй части книги и связующим звеном между двумя ее частями. Хотя эта глава начинает новую тему – апокалиптические видения Даниила, – она снова возвращает нас к правлению Валтасара (ср.: гл. 5) и завершает часть книги, написанную по–арамейски. Читателю, таким образом, предоставляется возможность увидеть, как тесно взаимосвязаны между собой история и апокалипсис. Видение, представленное в этой главе, напоминает сон Навуходоносора (гл. 2). Однако если там речь шла о последовательной смене на исторической арене мощных мировых империй, которые противостояли царству Божьему и были в результате сокрушены им, то здесь символически (в виде животных) представлены те же государства, но подчеркивается их безнравственная природа и кратковременность их существования по контрасту с вечным царством Божьим.

Как и вообще в апокалиптической литературе, здесь преобладают зрительные образы (см.: 2, 4, 6, 7, 9, 11, 13). Хотя исторический аспект видения несомненно интересен, тот факт, что откровение дается в визуальной форме, подчеркивает значение эмоционального восприятия наряду с интеллектуальным: важно создать зримый образ, а не только сообщить информацию.

Видение было получено в первый год правления Валтасара (ср. коммент. к 5:1). Несомненно, близкая связь Даниила с царской семьей осложняла его задачу – открыть царю ближайшее будущее (то, что Валтасару оставалось жить недолго, ясно из 5:27).

Теперь Бог дает ему видение борьбы на великом море (возможно, Средиземном, но скорее всего, это общая картина нестабильного мира, погрязшего в преступном безбожии). Морские волны поднимаются не только зверями, но вздымаются и борением четырех ветров небесных (2), то есть даже самые грозные природные процессы контролируются Богом. Это подчеркивается употреблением пассивной формы глагола при описании зверей, которые символизируют мировые империи (напр.: крылья вырваны у льва, он был поднят, сердце человеческое дано ему, 4; скорее всего, здесь имеется в виду Навуходоносор). Никакой режим не может опираться только на фундамент человеческих установлений. Верующий человек всегда способен увидеть за действиями царей провидение Божье. Тесная связь между видением Даниила и сном Навуходоносора позволяет полагать, что эти звери символизируют те же царства (Вавилон, Мидо–Персия и Греция). Примечательно, что Навуходоносор и в других местах Ветхого Завета ассоциируется со львом (Иер. 4:7; ср.: 49:19; 50:44) или орлом (Иез. 17:3,11 – 12). Ср. ст. 4 с 4:30–31. Трудно найти более подходящий образ для описания побед Александра Македонского, чем образ барса с четырьмя крыльями и четырьмя головами. (Известно, что после смерти Александра Греческая империя разделилась на четыре части.)

Эти страшные звери, однако, не идут ни в какое сравнение с четвертым, который отличается своей свирепостью. Если первые три зверя напоминают льва, орла, медведя и барса, то для четвертого трудно подыскать аналогию в животном мире. Озадаченный видом зверя с десятью рогами (7–8), Даниил вдруг замечает новый рог, в котором было нечто свойственное человеку: надменность и высокомерие (8).

Затем еще три сцены быстро промелькнули перед взором Даниила. Они как бы образуют грандиозный вселенский гобелен.

Первая сцена (9–10) – видение престола Божьего. Эта картина, в отличие от предыдущих, проникнута величием и спокойствием, в центре ее – Верховный Владыка. Из второй сцены (11–12) становится совершенной ясно, что именно на основе суда Божьего совершается уничтожение зверя и лишение власти других зверей (10; судьи сели, и раскрылись книги – речь идет о вынесении приговора). Перед лицом Ветхого Днями все земные царства преходящи. Выражения чистая волна, пламя огня, пылающий огонь метафорически рисуют Его присутствие в облике Святого и Праведного Судьи (9; ср.: Пс. 49:3–4). Третья сцена возвращает нас в тронный зал Бога, где как бы Сын человеческий дошел до Ветхого Днями (13) и получил от Него верховную власть. Фигура Сына человеческого противопоставляется зверям – Он может выдержать святость Бога и находиться в Его присутствии. Эта фигура олицетворяет Собой камень из сна Навуходоносора (2:35, 44–45), это Человек, в Котором во всю мощь и во всей полноте воссиял образ Божий (Быт. 1:2–28). Это – Мессия, Который воссядет одесную престола Божия (ср.: Пс. 2:8; 8:4–8; 71:1–11,17; Евр.2:5–9; 12:2).

Даниилу были нисполаны откровения для разъяснения этих сцен. В образе зверей представлены мировые державы. Видение призвано было показать ему, что примут царство святые Всевышнего (18). Это не свидетельствует о полном отождествлении «Сына человеческого» (13) и святых Всевышнего, но их несомненная связь станет очевидной во время второго пришествия Христа (напр.: Отк. 1:7). Воцарение Христа служит гарантией того, что святые будут участниками Его триумфа (Отк. 20:6).

Несмотря на то что Даниилу было дано твердое заверение в окончательной победе Царства Божия, он хочет знать, что стоит за этими свирепыми четырьмя зверями и особенно – что представляет собой небольшой рог (20; ср.: ст. 8). Разъяснение, которое было ему дано, не позволяет до конца раскрыть смысл видения. Не удивительно поэтому, что комментаторы предлагают различные его трактовки, и это предостерегает нас от излишней догматичности в объяснении видения.

Малый рог ассоциируется с последней мировой империей. Его идентификация зависит от общей концепции истолкования всего видения (и сна Навуходоносора в гл. 2). Следует особо отметить три черты характера небольшого рога в ст. 25. Он проявляет богохульство, преследует народ Божий и стремится к узурпации Божьей власти (поскольку возмечтает отменить… праздничные времена и закон, 25, что является абсолютной прерогативой Бога, 2:21).

Те, кто датирует книгу Даниила II в. до н.э., четвертое царство обычно отождествляют с Грецией, а небольшой рог с Антиохом Епифаном. Однако невозможно понять этот фрагмент в отрыве от Нового Завета, без осознания, что образ «Сына человеческого» (13) исполнился во Христе (ср.: Мк. 13:26; Деян. 7:56; Отк. 1:13; 14:14).

Такой (ретроспективный) подход приводит нас к выводу, что четвертый зверь символизирует собой Римскую империю. Вероятно, правильнее рассматривать «рога» (7, 8. 24) как отражение духа римского владычества, вызвавшего к жизни появление малого рога – человека греха и в конечном итоге – антихриста (20–21, 25; ср.: 2Фес. 2:4–12; 1Ин. 4:3б), который жестоко преследует святых. Они будут преданы ему до времени и времен и полувремени (25), но затем внезапно он будет сокрушен. Сын человеческий, Которому дана будет неограниченная власть управлять всей Вселенной и Своим народом, воссядет на престоле и будет царствовать вечно (14, 26–27).

Это видение произвело глубокое впечатление на Даниила. Здесь важный урок для всех, кто имел свои собственные сложные духовные опыты, который заключается в том, что Даниил сохранил слово… в сердце своем (28).

В видениях, ниспосланных Даниилу, ему было дано более глубокое понимание конфликта, участником которого был он сам. Но речь идет не столько о его персональном опыте, сколько о том, как в нем отразились отдельные аспекты великой борьбы между царствами этого мира и грядущим установлением Царства Божьего.

Второе видение Даниила напоминает ему его первое видение (1), но на этот раз он видит себя стоящим на берегу реки Улай, в Сузах, столице Персии. Видение состоит из двух визуальных образов (1–4; 5–12) и двух словесных откровений (13–14– слова святого; 15–29 – откровение Гавриила; ср.: 9:21 и Лк. 1:19,26). Эти части – визуальная и словесная – соответствуют одна другой, поэтому всю главу удобнее рассматривать, соотнося их друг с другом.

Овен с двумя разновеликими рогами в первом видении (3) символизирует собой царей Мидии и Персии (20), при этом более высокий рог, несомненно, представляет Персию. Даниил видел, как овен этот бодал в трех направлениях. Действительно, Персидская империя охватывала огромные пространства: до Вавилона, Сирии и Малой Азии на западе, Армении и Каспийского моря – на севере и до Африки на юге. Даниил знал об этом (в третий год правления царя Валтасара) и потому так твердо обратился позже к царю в год его падения (ср.: 5:18–31). Он уже видел своего рода «надпись на стене» – предвозвестие конца Вавилонской империи. Как человек веры, он понимал, что это было указанием на высшую реальность, что надпись на стене относится ко всем земным царствам, кроме царства Всевышнего (ср.: 2:44).

Когда Даниил размышлял о значении этого первого образа (еще не получив разъяснения свыше), он увидел козла с выступающим между глазами рогом (5). Три особенности отмечаются у этого козла: необычайная быстрота передвижения; свирепая ярость, с которой он одолевает овна (6–7), появление четырех рогов на месте сломленного рога (8) и еще одного, выросшего из другого рога (9).

Козел символизирует Греческую империю (21). Большой рог – это указание на Александра Македонского, который в возрасте от 21 до 26 лет стал могущественным завоевателем и нанес серию сокрушительных поражений Персии в ходе решительных сражений в 334–331 гг. до н. э. Однако Александр Македонский трагически умирает в возрасте тридцати трех лет (ср.: ст. 8), а его империя распадается на четыре части, которые представлены этими четырьмя рогами (22). Из одного из этих рогов вырастает новый рог (9), именно он и находится в центре всего видения.

Здесь описывается этот новый, выросший из другого рог, который осуществляет широкие завоевания и который продвинулся до Палестины (9, прекрасная страна; ср.: Втор. 8:7–9; Иер. 3:19). В своем самовозвеличивании (ср.: Ис. 8:12–15) он доходит до самообожествления и кощунственного запрета поклонения истинному Богу (11 – 12). Даниил узнал, что это будет продолжаться в течение 2300 вечеров и утр (14), то есть, вероятно, суток (ср.: Быт. 1:5,8,13 и т. д.). Сам факт получения этих сведений от святых (13) показывает, что, как ни страшны эти события, они известны Богу и каким–то непостижимым для нас образом вписываются в его планы. Кроме того, небольшой рог укрепится не своею силою (24) и сокрушен будет не рукою (25).

Сирия, одна из четырех стран, которые возникли в результате распада великой империи Александра Македонского, управлялась Селевком Никатором, главой династии селевкидов, к которой принадлежал и восшедший на престол в 175 г. до н. э. Антиох IV. Он принял титул Теоса Антиоха Епифана (Антиох, прославленный Бог). Иногда его называют Эпиманом (сумасшедшим). Ведя успешные войны, он захватил территорию Палестины (прекрасную страну), подверг разграблению Иерусалим, залив его кровью. Он отменил ежедневное утреннее и вечернее жертвоприношение (И; ср.: Исх. 29:38–43) и совершил кощунственное жертвоприношение свиньи; на жертвеннике всесожжения в Храме он поместил статую Зевса, а также установил человеческие жертвоприношения на алтаре. Он запретил обрезание евреев и осквернил субботу (ср.: ст. 11–12).

Подчеркивается, что Даниил стремился найти объяснение этому видению (5а, 15–16). Это было важно не только для предвидения будущих исторических событий, но и для проникновения в саму природу и механизм действия сил зла в процессе разрушения ими основ жизни, их противостояния святому народу (24; особенно в плане разрушения системы поклонения Богу народа Божьего, 11; ср.: Деян. 20:29–31), проявления коварства и самовозвеличивания (25). Даниил приобрел при этом важный житейский опыт: никогда не терять бдительности, не поддаваться уловкам коварства (25; 1Кор. 10:12; Гал. 6:1), всегда помнить, что Бог в конце концов уничтожит все противостоящие Ему силы (25; Пс. 2:8–12; 45:9–11; Отк. 11:15–18).

Сосредоточение внимания на небольшом роге, по отношению к которому великие империи, символизируемые овном и козлом, играют подчиненную роль, но который будет сокрушен, призвано подчеркнуть важную библейскую доктрину, согласно которой именно избранный народ Божий, народ завета, играет ключевую роль в истории, а не великие мировые державы. Эти империи важны лишь постольку, поскольку они и их правители имеют отношение к истории народа Божьего (9–12; ср.: Мф. 25:31–46).

Две фразы указывают на время исполнения видения Даниила: эти события произойдут позже, в последние дни гнева; ибо это относится к концу определенного времени (19), относится к отдаленным временам (26). «Конец» здесь, вероятно, правильнее рассматривать как завершение конкретного отрезка исторического времени (а не как конец земной истории). Даниил продолжает размышлять над увиденным (ср.: 7:28). Серьезность конфликта, в который народ Божий будет вовлечен, производит на него глубокое впечатление, он изнемог, но не пришел в отчаяние. Даже находясь в самых тяжелых обстоятельствах, он исполнял свои служебные обязанности (27; ср.: 2Пет. 3:11).

Гавриил продолжает разъяснять Даниилу видение (21; ср.: 8:16), которое зафиксировано во времени очень точно: в первый год Дария (1). Даниил погружается в духовные размышления. Он обдумывает пророчество Иеремии об опустошении Иерусалима (2), которое должно продлиться семьдесят лет (ср.: Иер. 25:11–12; 29:10).

Молитва, которую произносит Даниил, проникнута духом Иер. 25. Как и в других местах Писания, побудительный мотив для серьезнейшей ходатайственной молитвы двоякий: насущная необходимость и упование на обетование Божье в соответствии с Его заветом. У нас может возникнуть вопрос, почему Даниилу нужно было молиться, если Бог уже даровал Свое обетование? Однако Даниил понимал, что Бог использует молитву как средство, через которое Он с радостью исполнит Свое слово. Искреннее покаяние и глубокое осознание Даниилом грехов Израиля проявились и во внешней форме молитвы (3). Это, вероятно, вообще было свойственно частным молитвам Даниила, и это не противоречит духу Мф. 6:16–18, где речь идет о публичной молитве, о том, что многие молящиеся подчас ищут похвалы окружающих, а не одобрения Бога.

Молитва Даниила проникнута преклонением перед характером Божьим, особенно ярко явленным в Его праведности. Праведность Бога выражается в Его абсолютной цельности, в Его соответствии Своей собственной совершенной славе. С точки зрения Его отношений со Своим народом, это означает Его верность Своим обетованиям. По завету Он обещал быть их Богом и обращаться с ними как со Своим народом. Он обещал даровать им радость Своих благословении, если они останутся верными завету любви, но в случае неверия, неблагодарности, отступничества и непослушания (ср.: Втор. 27; 29) их ожидает Божий суд. Интересно отметить, что имя Бога Яхве используется в книге Даниила только в этой главе (в русской Библии: «Господь Бог». – Примеч. пер.) (3, 4, 9, 10, 13, 14, 15, 20; ср.: Исх. 3:13–15).

Эти принципы лежат в основе всех деяний Бога в Его взаимоотношениях со Своим народом в ветхозаветный период, и они ярко представлены в молитве Даниила. В Своем долготерпении Бог посылал непокорному народу пророков, призывавших его не упорствовать и вернуться к своим обязательствам в рамках договора–завета (5–6). Изгнание пророков стало следствием нежелания слышать Его предупреждения о неизбежной каре за нарушение завета (7; ср.: Втор. 28:58; 63–64; Иер. 18:15–17). Даниил, верный слуга Божий, в духе глубокого и искреннего раскаяния воспринял вину своего народа как свою собственную («мы», «нас» неоднократно повторяется в ст. 5–10). Сердце Даниила в этом отношении отражало сердце Бога (ср.: Ис. 63:8а, 9а): они его народ (20). Здесь мы видим прообраз Сына Человеческого, Который в грядущем времени возьмет на Себя грехи Своего народа как Свои собственные (ср.: Ис. 53:4–6,10–12; 2Кор. 5:21). Но обетование о прощении не умаляет их вины, всей серьезности их положения. Даниил, кажется, перебирает весь словарь Ветхого Завета для описания и исповедания преступлений Иуды (грех, беззаконие, нечестие, отступление, непослушание, возмущение, согрешение и др., 5–11) и их последствий (стыд, изгнание, 7). Суд, последовавший в ответ на беззакония Его народа, отражает справедливость Бога с точки зрения завета. Он сдержал Свое обязательство (7, 11 – 14).