Г

(HEGEL, GEORG WILHELM FRIEDRICH)

Жизнь и труды Гегеля. Гегель (1770–1831) родился в немецком городе Штутгарте в семье лютеран. Его отец был правительственным чиновником. Гегель скучал на уроках заурядных учителей, поэтому он часто прогуливал школу. Образование он получил в Йенском университете, где вместе с Ф. В. Шеллингом (Schelling) боролся против засилья скептицизма. Гегель был лютеранином и, по всей видимости, регулярно ходил в церковь.

В число основных его произведений входят «Философия истории», «Философия природы», «Энциклопедия философских наук», «Наука логики», «Философия религии», главный его труд «Феноменология духа» и «Философия эстетики».

Испытанные Гегелем влияния. Подобно большинству других великих мыслителей, Гегель опирался на плечи многих гигантов, которые были до него. Если упомянуть лишь нескольких главных из них, от °Платона он узнал, что свой смысл человек обретает в государстве, что философия есть высшее выражение реальности и что всякое определение осуществляется через отрицание. Благодаря °Плотину он пришёл к пониманию того, что мир и сознание суть проявления Абсолюта – это одна из форм °пантеизма. От Бенедикта °Спинозы он перенял идею о неразделимости Бога и природы и соответствующее отрицание всего сверхъестественного. Вслед за Иммануилом °Кантом он приходит к выводу о том, что мы должны начинать познание с феноменов, данных нам на опыте, и применять трансцендентальный метод обретения истины. И разумеется, его иудейско-христианское религиозное образование привило ему представления о линейном движении истории.

Гносеология Гегеля. Гегелевскую теорию познания нелегко изложить в краткой форме. Однако некоторые её аспекты достаточно очевидны.

Диалектика Гегеля. Прежде всего, необходимо сказать несколько слов о той позиции, которой Гегель в действительности не придерживался. Хотя он употреблял слово «диалектика», он отнюдь не исповедовал марксистскую (см. Маркс, Карл) разновидность диалектики с её триадой «тезис – антитезис – синтез». Эта триада ни разу не встречается во всех восьми томах его опубликованных трудов (Mueller, 411). Она один раз появляется в его «Предисловии» к «Феноменологии разума», где он говорит, что она восходит к Канту, и отвергает её, называя «безжизненной схемой» (Mueller, 412). Специалист по Гегелю Густав Мюллер настаивает, что «самая возмутительная и выхолащивающая идеи Гегеля легенда – будто бы он всё мыслил в терминах «тезиса, антитезиса и синтеза"» (Mueller, 411). Эта легенда получила распространение вследствие искажённого понимания Гегеля Карлом Марксом (Marx).

Закон непротиворечивости. Позиция Гегеля в отношении закона непротиворечивости (см. первичные принципы) не столь ясна. Иногда Гегель словно бы отрицает его, заявляя, что «все вещи сами по себе противоречивы», что «движение само есть существующее противоречие» и что «только до тех пор, пока нечто содержит в себе противоречие, оно движется, имеет поступательный импульс и активность» (Acton, 443–44). В самом деле, Гегель даже не упоминает этот принцип как отдельную категорию мышления в своей «Науке логики». Кое-кто понимает Гегеля так, что речь здесь идёт лишь о противоречиях на финитном уровне, находящих своё разрешение в Абсолюте. Другие считают, что Гегель употребляет этот термин не в его формальном логическом смысле, а лишь в практическом смысле, в аспекте реализации диалектики в истории. Ещё это трактуют в аспекте необходимой болезни мышления на его пути к абсолютной истине. Сам Гегель заявлял, что «квадратный круг» или «многоугольный круг» есть противоречие (Acton, 444). Разумеется, если Гегель имел в виду, что закон непротиворечивости (см. первичные принципы) не относится ко всем истинностным высказываниям, то его взгляды сами по себе °внутренне противоречивы.

Трансцендентальное доказательство. Гегель, вслед за Кантом, строит трансцендентальное доказательство бытия Бога, хотя он полагал, что тем самым отходит от абсолютов не только в форме, но и в содержании знания. Он считал, что есть только две возможности: °реализм и трансцендентализм. Иными словами, мы можем игнорировать Канта и вернуться к наивному реализму, или дополнить Канта и выстраивать трансцендентализм (см. доказательство трансцендентальное). Гегель выбрал второе. Подобно Канту, он считает, что априорные формы мышления гарантируют нам уверенность. Но в отличие от Канта, Гегель полагает, что даже содержание нашего знания абсолютно. Он утверждает, что частичное (относительное) знание невозможно, так как оно предполагает знание целого (абсолюта).

Трансцендентальный процесс познания начинается с нашего знания о явлениях (феноменах нашего опыта), а затем продолжается в поиске необходимых для него предусловий. Критерием истинности знания выступает его внутренняя последовательность и связность. Но наше знание не окончательно, если не основано на какой-то высшей форме знания. И регресс здесь не может быть бесконечным (иначе мы бы вообще ничего не знали). Поэтому мы с необходимостью в конце концов приходим к абсолютному знанию, которое есть первооснова всего остального (низшего знания).

Концепция Бога у Гегеля. Доказательства существования Бога. Гегель полагал, что аннулировал опровержение бытия Бога по °Канту (см. Бог: возражения на доказательства бытия). В одном из своих курсов лекций он выдвинул °онтологическое доказательство бытия Бога (см. Acton, 449).

Развивающийся пантеизм. Метафизика Гегеля – это разновидность развивающегося °пантеизма, где пантеистическое начало реализует себя в историческом процессе. Её можно также рассматривать как форму °панентеизма, поскольку в ней имеет место двухполярность Бога и мира. В любом своём событии история есть «следы» Бога на песке времени. Точнее, история есть самораскрытие Бога во временном мире. Это последовательное преодоление мира Абсолютным Духом.

Диалектическая метафизика. Гегелевская °метафизика служит примером того, как применяется его диалектика. Прежде всего, исходит он из логики, в которой постулируется существование вечной идеи. Это самое «пустое» изо всех понятий, лишённое какого бы то ни было содержания. Оно представляет Бога таким, какой Он есть в Своей вечной сущности, прежде создания финитного духа.

Далее, существует философия природы. Она есть творение в отрыве от Бога. Однако творение должно быть связано с Богом. Каким же образом согласовать, примирить эти две сущности?

Ответ Гегеля состоит в философии духа, где поначалу превалирует дуальность, двойственность. Два полюса этой дуальности – это Бог и мир. Как полагает Гегель, Бога и мир следует объединить и тем самым преодолеть разделение, изоляцию этих сущностей. Это ключевая идея позднейшего панентеизма у Алфреда Норта °Уайтхеда. Точка контакта находится в человеке, который есть посредник между природой и духом. Итак, человеку присуща духовность Бога и материальность мира.

Такое преодоление совершается в три этапа: субъективный дух, объективный дух и Абсолютный Дух (Бог). В субъективном духе преодолевается двойственность «субъект – объект». Гегель исходит из человека как сознающего существа (в его духовном аспекте). Затем он переходит к человеку как телесному существу (в его материальном аспекте). И наконец, он обращается к человеку как единому, сознающему себя существу (в его этическом аспекте).

В объективном духе преодолевается различие «субъект – субъект». Все суть части объемлющего единства – человеческого духа. Таким образом, в человеке как целокупности двойственность преодолевается, так как целое выше своих частей и объединяет их. Говоря вкратце, не существует Бога вне природы. Бог зависит от природы.

Взгляды Гегеля на христианство. Воплощение. Гегель рассматривал христианство (лютеранство) как абсолютную религию, высшее проявления Абсолюта к настоящему времени. Особое проявление – воплощение Бога во Христе, когда Бог приходит на землю как конкретный человек в конкретный момент истории. Здесь Инфинитное отождествляется с финитным.

Суть религии заключается в таком воплощении. Абсолютный Дух – там, где преодолена двойственность «Бог – человек». Это совершается в три этапа: искусство, религия и философия. Искусство сводится лишь к ограниченным проявлениям (в виде образов) Абсолюта. В религии реализуется более высокое проявление Абсолютного Духа через истинную свободу, раскрывающуюся в символах. Таким образом, сущностью религии является Христология – Богочеловек, Который умер и воскрес. Когда Он умер, умерли и Бог, и человек. Но когда Он воскрес, воскрес не Бог и не человек, а Абсолютный Дух, в Котором слились Бог и человек.

Гегель полагал, что наивысшее проявление Абсолюта – в философии. Это вечная Идея, квинтэссенция, самая полная и завершённая из всех концепций. Это лишь высшая «категория» всякого мышления и существования, но не высшая точка достижения. Мы никогда не сможем «достичь» Абсолюта, он всегда ускользает, оставляя нам только долгий путь ведущих к нему доказательств. Итак, в то время как Бог становится человеком в религии, человек становится Богом в философии.

Троица. Окончательное примирение Инфинитного и финитного, Бога и человека совершается в Троице. Ибо Бог предсуществовал прежде мира как Отец, был явлен в Своём воплощении в мире как Сын, и как примирение Бога и мира в Святом Духе. Итак, хотя Бог не может существовать без отрицаний и противоположностей, всё это находит своё окончательное примирение в Троице.

Взгляды Гегеля на Библию. Раннее отрицание сверхъестественного в жизни Христа. В своей ранней попытке реконструировать жизнь Иисуса Гегель выдвинул отрицающую всё сверхъестественное концепцию Иисуса и сформулировал учение Иисуса в терминах кантианской этики, почерпнув ряд идей в знаменитой книге Канта «Религия в границах одного только разума». Иисус изображён Гегелем как узколобый обскурант, полная противоположность Сократу. Далее, Иисус не рождён от Девы (см. Христос: рождение от Девы). Чудеса получают у Гегеля натуралистическое объяснение. Начало Евангелия от Иоанна прочитано так, что означает теперь: «Чистый Разум, не знающий никаких ограничений, есть само Божество».

Позже, в книге «Дух христианства и его судьба» Гегель противопоставляет евангельскую этику любви иудейской и кантианской этике закона, но он не отказывается ни от своего отрицания всего сверхъестественного, ни от своего чисто нравственного прочтения Евангелия. Гегель также пересказывает евангельские повествования об искупительной смерти и воскресении Иисуса в терминах греческой трагедии.

В книге «Позитивность христианской религии» Гегель утверждает, что Иисус, провозглашая себя Мессией, просто говорил на языке Своих слушателей; это разновидность °теории приспособления. Вместо того чтобы чтить Его за Его учение о добродетели, они чтили само Его учение о добродетели по причине тех чудес, которые Он, как полагали, сотворил. Как указывает здесь Гегель, древнегреческая религия была побеждена христианством потому, что «деспотия римских императоров изгнала дух человеческий с земли и наводнила её несчастьями, которые заставили людей искать и ожидать наступления счастья на небесах». Таким образом, «лишённый свободы, их дух, вечное и абсолютное начало в них, вынужден был устремиться к божественному». В этом аспекте объективность Бога есть дополняющая противоположность к испорченности и рабству человека (Hegel, Early Theological Writings, 162–63).

Позднейший трансцендентализм (°пантеизм) Гегеля. Ещё позже, в своей «Энциклопедии», наполненной его трансцендентальным идеализмом (который можно назвать развивающимся пантеизмом), Гегель провёл радикальную ревизию буквальной, исторической истины о смерти и воскресении Христа. Ядром данной нам в откровении религии выступает христология: Иисус Христос есть Богочеловек. Как таковой, Он умер на кресте; поэтому там умерли и Бог, и человек. Воскрес же не Бог и не человек. При Воскресении Бог и человек слились воедино в Абсолютном Духе. Итак, в развивающемся пантеизме у Гегеля возникает высшее проявление Абсолютного Духа.

Толкование Писания. Всё Писание следует трактовать в терминах Абсолютного Духа, Который Гегель отождествляет со Святым Духом. При толковании Писания мы должны избегать как буквальности, так и рационализма. Истинное понимание основано на Духе. Ортодоксальные убеждения должны быть пересмотрены в свете гегелевского (пантеистического) понимания Духа, восторжествовавшего над всякой буквальностью. Гегель цитирует 2Кор. 3:6: «буква убивает, а дух животворит». На этом богословие превращается в философию – гегельянскую философию.

Влияние, оказанное Гегелем. Гегель оказал огромное влияние на идеи последующих мыслителей. В их число входит °атеизм Людвига °Фейербаха, который утверждал, что Бог есть самопонимание человека. Профессор Уинфрид Кордуан (Corduan) делит такие течения на левое крыло, правое крыло и центр. К левому крылу принадлежат те, кто считает, что мышление Гегеля последовательно приводит к безличностному атеизму. На правом крыле находятся те, кто понимает философию Гегеля в богословском смысле. И к центру отнесены те, кто полагает, что основополагающая вера в Абсолютный Дух оставляет какое-то пространство для религии. В левое крыло входят Бруно Бауэр (Bauer), Людвиг Фейербах и Карл Маркс (см. Corduan).

Влияние Гегеля на атеизм. Гегель оказал значительное влияние на современный атеизм. Несколько младогегельянцев левого крыла были его учениками, в том числе Карл Маркс с его °диалектическим материализмом, возникшим из ложно понятой им гегелевской «диалектики». На Фридриха °Ницше, Томаса °Альтицера и представителей теологии «смерти Бога» оказала глубокое влияние идея Гегеля о том, что в смерти Христа умерли Бог и человек.

Влияние Гегеля на экзистенциализм. Гегель оказал своё влияние на самых разных экзистенциалистов: теистических, атеистических, пантеистических и панентеистических. Несмотря на очевидное отрицание им многого у Гегеля, Серен °Кьеркегор в своём теистическом экзистенциализме опирался на идеи Гегеля о том, что сущность сознания есть свобода; что истина переживается, а не познаётся (практична); что существование есть реальный, динамический процесс; и о том, как реалистически оценивается место индивидов в историческом процессе. Сходным образом, атеистический экзистенциализм Жана Поля °Сартра тоже опирается на идеи Гегеля о том, что сознание есть отрицание (абсолютная свобода); что личность обречена никогда не познать самое себя; и что человек приписывает смысл вещам. Феноменология Гуссерля (Husserl) восходит к гегелевскому феноменологическому (описательному) методу анализа человеческого опыта. А пантеистический °экзистенциализм Мартина Хайдеггера (Heidegger) является детищем гегельянской философии.

Влияние Гегеля на современную библейскую критику. Особый интерес для христианских апологетов представляет то заметное влияние, которое Гегель оказал на негативную °библейскую критику. Например, следуя Гегелю, Ф. К. Баур (Baur) и его тюбингенская школа заявляли, что основой для примирения существовавших в первом столетии разногласий между иудаистской формой христианства у Петра и его антииудаистской формой у Павла стало лишь появившееся во втором столетии Евангелие от Иоанна, и тем самым приписывали этому Евангелию более позднюю дату создания (см. Новый Завет: датировка). Точно так же, лишённая всех сверхъестественных элементов версия жизни Христа у Давида °Штрауса восходит к идее Гегеля о том, что духовная реальность выше исторической. То есть, как позднее объявил Рудольф °Бультман, христианство есть миф (см. мифология и Новый Завет).

Влияние Гегеля на герменевтику. Сходным образом, мистический пантеизм Мартина Хайдеггера и разработанная Бультманом и Гадамером (Gadamer) герменевтика имеют свои корни в гегелевской концепции духовного толкования Писания. Отсюда ведёт своё начало целое течение субъективистской «новой герменевтики».

Оценка идей Гегеля. С точки зрения апологетики, философская система Гегеля имеет как свои положительные, так и отрицательные стороны. Сначала мы вкратце отметим некоторые её положительные аспекты.

Положительная оценка. Не вдаваясь в подробности (которые приведены в других, упомянутых нами статьях), скажем лишь, что Гегель подтвердил значение: метафизики, абсолютной истины (см. природа истины), христианской линейной концепции истории, подхода к пониманию человека в его конкретной жизненной ситуации, человеческой свободы (см. свобода воли), априорного аспекта познания (см. первичные принципы), °трансцендентального доказательства и ряда других концепций.

Негативная критика. Несмотря на положительные черты у Гегеля, его философия в целом имела для ортодоксального христианства крайне отрицательные последствия. Здесь может идти речь о его предполагаемом °пантеизме или °панентеизме, о его отрицании реализма (см. реализм), о его влиянии на библейскую критику, об отрицании им сверхъестественного (см. чудеса: значение для апологетики), что предполагает и отрицание телесного Воскресения (см. воскресение Христа: свидетельства), О его идее определения через отрицание (см. принцип аналогии), о его «духовном» толковании Библии, предвосхищающем постмодернизм и деконструкционизм Жака °Деррида и других (также см. мистицизм), о его неспособности основывать познание на неизменности Бога, что ослабляет его концепцию абсолютной истины (см. природа истины).

Библиография:

H. В. Acton, «Hegel, Georg Wilhelm Friedrich» // The Encyclopedia of Philosophy (vol. 3).

J. Collins, A History of Modern Western Philosophy.

W. Corduan, «Transcendentalism: Hegel» // N. L. Geisler. Biblical Errancy: Its Philosophical Roots.

G. W. F. Hegel, Early Theological Writings.

→ Encyclopedia.

→ Logic.

→ Phenomena of Spirit.

→ Philosophy of History.

→ Philosophy of Nature.

→ Philosophy of Religion.

S. Kierkegaard, Either / Or.

G. E. Mueller, «The Hegel Legend of ’Thesis, Antithesis. Synthesis'», Journal of the History of Ideas 19. no. 3 (1958).

A. V. Miller, Hegel's Phenomenology of Spirit.

H. Sterling. The Secrets of Hegel.

см. Эпистемология

(GNOSTICISM)

Представители гностицизма встречаются в рамках различных религиозных течений, где особая роль отводится знанию (gnosis), а в первую очередь – сокровенному знанию о происхождении. Для этой системы был также характерен космологический °дуализм – представление о противоположности духовных миров добра и зла. Материальный мир ассоциировался с тёмным царством зла.

Никто не может с уверенностью сказать, каковы исторические корни гностицизма. Кое-кто полагает, что он зародился в еретической группировке в рамках иудаизма. Сторонники этой теории ссылаются на «Апокалипсис Адама» и «Парафраз Сима» как ранние гностические документы, свидетельствующие об иудаистском происхождении гностицизма. Другие помещают его в христианский контекст. Какая-то из его начальных форм могла оказать влияние на церковь в Колоссах. Но он мог иметь и полностью языческие корни. Со второго по четвёртое столетие он расценивался в качестве главной еретической угрозы такими отцами церкви, как °Августин, Иустин °Мученик, Ириней, °Климент Александрийский, °Тертуллиан и °Ориген.

Древнейшие источники. В книге Иринея «Против ересей» развёрнуто излагается, во что верили гностики. Также были опубликованы три коптских кодекса гностиков. Два из них найдены в египетском °Наг-Хаммади в 1945 г. Аскевианский кодекс (Codex Askewianus) содержит Pistis Sophia, а Брукианский кодекс (Codex Brucianus) – Книгу Jeu. Среди документов из Наг-Хаммади наиболее известно ° «Евангелие от Фомы». Третий источник этого же периода, Codex Berolinensis (или Ахмимский кодекс), был найден отдельно и опубликован в 1955 г. В нём содержатся «Евангелие от Марии [Магдалины]», «Апокриф Иоанна», «Премудрость Иисуса Христа» и «Деяния Петра». Первый перевод, это было «Евангелие истины», появился в 1956 г., а перевод ещё 51 произведения, в том числе «Евангелия от Фомы», увидел свет в 1977 г.

Представители. Отцы ранней церкви считали, что корни гностицизма уходят в первое столетие и что первым гностиком был волхв Симон из Самарии (Деян. 8). Как рассказывают отцы церкви, Симон занимался колдовством, заявлял о своей божественности и учил, что его сподвижница, бывшая блудница, есть новое воплощение Елены Троянской (Прекрасной). Ипполит Римский (ум. 236) приписывал Симону Apophasis Megale. Его ученик, бывший самарянин по имени Менандр, который учил в Антиохии Сирийской в конце первого столетия, провозглашал, что верующий в него не умрёт. Эти притязания сами себя аннулировали, когда он умер.

В конце второго столетия Сатурнин (Саторнил) утверждал, что Искупителем был бестелесный Христос, то есть он отрицал, что Христос действительно воплотился в человека. Подобный взгляд характерен и для °докетизма. В этот период Керинф из Малой Азии учил адопцианству, то есть такой ереси, где Иисус считался просто человеком, на которого при крещении снизошёл Христос. Поскольку Христос умереть не мог, Он покинул Иисуса перед распятием. Египетского гноститка Василида Ириней считал дуалистом, а Ипполит – монистом.

Одним из самых одиозных, хотя и нетипичных гностиков был °Маркион Понтийский. Он считал, что Бог Ветхого Завета отличается от Бога Нового Завета и что в канон Писания следует включать только урезанное Евангелие от Луки и десять посланий Павла (то есть все послания, кроме пастырских {в западной традиции Послание к евреям не считается произведением Павла}). Его взгляды сурово критиковал Тертуллиан (ок. 160 – ок. 215). Ересь Маркиона побудила раннюю церковь официально установить границы канона (см. апокрифы в Ветхом и Новом Завете; Библия: каноничность).

Валентин Александрийский тоже приобрёл известность в качестве гностика. Он появился в Риме в 140 г. и учил тому, что существует ряд божественных эманаций. Человечество он делил на три категории:

1) «гилики» (hylics) неверующие, погрязшие в вещах материальных и плотских;

2) «психики» (psychics), обычные христиане, живущие верой, а также «пневматики»;

3) высокодуховные гностики. В число его последователей входят Птолемей, Гераклеон, Феодот и Марк. Написанное Гераклеоном толкование Евангелия от Иоанна – это первый известный комментарий к Новому Завету.

Верования гностического типа сохранялись до четвёртого столетия. К числу таких поздних проявлений можно отнести манихейство, дуалистический культ, которому Августин был привержен в свой дохристианский период. Против манихейства он написал много трактатов, собранных в разделе «Антиманихейские произведения» (The Anti-Manlchaean Writings) сборника «Предникейские отцы» (Ante-Nicene Fathers).

Учение. Поскольку гностицизм не имел единой идейной основы, в нем уживались самые разные концепции. Во многих случаях, а может быть, и как правило, главными среди них были следующие:

1) Космический дуализм духа и материи, добра и зла.

2) Отличие финитного ветхозаветного Бога, Яхве, Который приравнивался к платоновскому Демиургу, Формирователю, от трансцендентного Бога Нового Завета.

3) Представление о творении как результате грехопадения Софии (Мудрости).

4) Отождествление материи со злом.

5) Убеждение, что большинство людей пребывает в невежестве относительно своего происхождения и состояния.

6) Представление об искрах божественности, заключённых в некоторых высокодуховных личностях.

7) Вера в докетического Искупителя, Который не был подлинно человеком и не умирал на кресте. Этот Искупитель принёс спасение в виде тайного знания (gnosis), переданного Христом после Его воскресения.

8) Стремление в конце концов освободиться из темницы своего тела, пересечь планетарные сферы, охраняемые враждебными демонами, и воссоединиться с Богом.

9) Концепция спасения, основанного не на вере и не на делах, а на особом знании (gnosis) о своём истинном состоянии.

10) Смешанные представления о нравственности. Карпократ побуждал своих последователей сознательно практиковать промискуитет. Епифан, его сын, учил, что распутство есть Божий закон. Большинство гностиков, однако, придерживались строго аскетического взгляда на сексуальные отношения и брак, утверждая, что сотворение женщины стало причиной зла и заводить детей – значит просто умножать число узников злого материального мира. Спасение женщины обусловлено тем, что она может однажды превратиться в мужчину и вернуться в тот Едем, каким он был до сотворения Евы. Как ни странно, при этом во многих гностических сектах женщины занимали видное положение.

11) Толкование крещения и последней вечери как духовных символов сокровенного знания (gnosis).

12) Концепция чисто духовного, а не телесного воскресения (см. воскресение Христа: физическая природа). В документе из Наг-Хаммади «О воскресении» (De Resurrectlone) говорится следующее:

Спаситель поглотил смерть [...] Ибо Он отступил от мира гибнущего. Он преобразился в нетленный эон и вознёсся, после того как поглотил видимое невидимым и открыл для нас путь к бессмертию [...] Но если мы выкажем в этом мире, что несём Его, то мы – Его лучи и мы облечены Им до нашего становления, которое есть наша смерть в этой жизни. Мы восходим к Нему, как лучи к Солнцу, и ничто не может нас удержать. Это то духовное воскресение, которое поглощает психическое вместе с телесным [Malinine, 45].

Гностицизм, как оформленное течение, признающее свои корни, практически умер. Кое-какие остатки сохранились только на юго-западе Ирана. Тем не менее многие идеи гностиков живы среди представителей течения Нью Эйдж, экзистенциалистов и библейских критиков. Возрождение интереса к «Евангелию от Фомы» в рамках проекта Семинар Иисуса тоже служит тому примером. Существует также тенденция отрицать телесное воскресение даже среди некоторых евангелических учёных (см. Geisler). И во всяком случае, в течении Нью Эйдж гностицизм сегодня процветает (Jones).

Заключение. Гностицизм исчерпывающе критиковали отцы ранней церкви, особенно Ириней, Тертуллиан, Августин и Ориген, хотя Ориген в некоторых вопросах сам примыкал к гностикам. Суждения Маркиона о каноне критикуются в статьях Апокрифы в Ветхом и Новом Завете (Новый Завет); Библия: каноничность. Дополнительно о гностицизме – см. докетизм; дуализм: смерть Христа.

Библиография:

Augustine, The Anti Manichaean Writings.

C. A. Evans, Nag Hammadi Texts and the Bible.

A. Frederick, et al., The Gnostic Gospels.

N. L. Geisler, The Battle for the Resurrection.

R. M. Grant, Gnosticism and Early Christianity.

P. Jones, Spirit Wars.

M. Malinine, et al., De Resurrection.

J. M. Robinson, The Nag Hammadi Library in English.

F. Seigert, et al., Nag-Hammadi-Register.

Tertullian, Against the Valentinians.

→ Floe Books Against Marcion.

→ On the Flesh of Christ.

→ On the Resurrection of the Flesh.

E. Yamauchi, Pre Christian Gnosticism.

(GREENLEAF, SIMON)

Саймон Гринлиф (1783–1853) был одним из величайших умов в истории американской юриспруденции. Он не только преподавал право в Гарвардском университете, но и написал хрестоматийный трёхтомный учебник о юридическом свидетельстве, «Трактат о законе свидетельских показаний» (A Treatise on the Law of Evidences; 1842–1853), по которому будущих юристов учили правилам юридической процедуры свидетельства и способам проверки подлинности документов и правдивости показаний очевидцев.

В ответ на предложение применить эти правила по отношению к новозаветным документам Гринлиф написал труд «Свидетельство евангелистов» (The Testimony of the Evangelists), в котором подтвердил достоверность Нового Завета. Он дал обоснования для важного звена в общей цепи аргументации христианских апологетов – это был его вывод о правдивости новозаветных свидетелей.

Подлинность Нового Завета. Выводы Гринлифа – это весомый вклад в христианскую апологетику. Приведённые ниже цитаты взяты из различных мест в его трудах.

«Любой документ, выглядящий древним и поступивший из надлежащего источника или места хранения и не имеющий явных признаков подделки, закон предполагает подлинным и возлагает бремя доказывания обратного на противную сторону», – писал Гринлиф. Согласно этому «Правилу для древних документов», Новый Завет был бы расценён как подлинный, поскольку он не имеет признаков подделки и поступил из надлежащего источника – церковной традиции, поддерживаемой на протяжении многих столетий, что подтверждается свидетельством древних рукописей (см. Новый Завет: рукописи).

«В делах, затрагивающих гражданские и общественные интересы, все граждане должны по презумпции считаться источниками сведений, на основе того принципа, что каждый человек может быть источником сведений, то есть давать показания в собственном деле». Применительно к новозаветным свидетелям это означало бы, что написанные ими книги должны по презумпции считаться подлинными, так как авторы дают показания в собственном деле, в котором являются источником сведений.

«При судебном исследовании фактов по устным показаниям очевидцев надлежащей его целью является ответ не на вопрос, возможно ли, что свидетельства ложны, а на вопрос, существует ли достаточная вероятность того, что они истинны». Поскольку существуют вероятные основания думать, что новозаветные свидетели говорили правду (см. Новый Завет: историческая достоверность), потенциальная возможность того, что они лгали, не должна порочить истинность их свидетельства.

«Суждение о фактах дела считается доказанным, когда его истинность установлена с помощью компетентного и во всех отношениях удовлетворительного свидетельства». Существует компетентное и во всех отношениях удовлетворительное свидетельство о фактической достоверности новозаветных материалов (см. Новый Завет: археология).

«При отсутствии обстоятельств, вызывающих подозрения, каждый свидетель предполагается заслуживающим доверия, пока не доказано обратное; бремя оспаривания его достоверности, как источника сведений, возлагается на противную сторону». На Новый Завет, как и на все другие книги, распространяется презумпция невиновности. Это прямо противоположно принципу «предполагается виновным, пока не доказана невиновность», который применяется негативными критиками (см. Библия: критика).

«Доверие, с которым надлежит относиться к показаниям свидетелей, зависит, во-первых, от честности последних, во-вторых, от их дееспособности, в-третьих, от их количества и согласованности их показаний, в-четвёртых, от согласия их показаний с жизненным опытом, и в-пятых, от совпадения их показаний с известными побочными обстоятельствами». В соответствии с этими принципами, новозаветные материалы являются подлинными (также см. воскресение Христа: свидетельства; Юм: критерии истинности свидетельских показаний).

Внутренняя уверенность. О природе нашей внутренней уверенности (о том, что подсказывает судье его совесть) Гринлиф пишет следующее (Greenleaf, 24):

Но доказательность в вопросах фактов основана исключительно на свидетельстве нашей совести; под ним понимаются не просто те разновидности свидетельства, которые не были получены от наших собственных чувств, от интуиции или от строгих доказательств. В обычных жизненных делах мы не требуем и не ждём исчерпывающе доказательного свидетельства, потому что это не соответствовало бы природе фактических вопросов, и настаивать на его предоставлении было бы неразумно и абсурдно.

В общем и целом, как заключает Гринлиф, он пришёл к убеждению, что истинность новозаветных повествований подтверждена с высокой степенью достоверности:

Итак, весомость свидетельства о сопутствующих обстоятельствах дела оказывается обусловлена количеством конкретных подробностей, упомянутых в рассказе: трудностью фабрикации их всех, если бы они были ложными, и чрезвычайной лёгкостью выявления этой лжи; характером обстоятельств, предназначенных для сопоставления и позволяющих установить точные даты и другие факты, и сложностью такого сопоставления; количеством промежуточных шагов в процессе рассуждений; общей схемой расследования.

Повествования святых людей, как иудаистских, так и христианских, изобилуют примерами таких свидетельств, ценность которых вряд ли можно переоценить. Они, как уже отмечалось, не доходят до уровня математически строгого доказательства; но и требовать такую степень доказательности в делах, решаемых по внутреннему убеждению, было бы неправомочно. Во всех вопросах взаимодействий между людьми высшая степень уверенности, которой мы можем достичь, за исключением случаев, когда свидетельствуют наши собственные органы чувств, есть лишь вероятная уверенность. Самое большее, на чем можно настаивать, – что рассказ с более высокой вероятностью истинен, нежели ложен; и эта вероятность может быть самой высокой из возможных. но всё же не достигать уровня абсолютной математической уверенности (Greenleaf, 45).

Заключение. Выводы Гринлифа говорят сами за себя:

Повествования евангелистов теперь предоставляются на суд и исследование читателя, применяющего принципы и правила, нами сформулированные [...] Его дело, как и дело любого юриста, – изучить показания свидетелей, соблюдая все профессиональные правила, чтобы удостовериться, что свидетели, если бы дали такие показания в суде под присягой, считались бы заслуживающими доверия; и что их повествования, в том виде, в каком мы их знаем, были получены в качестве древних документов, исходящих из надлежащего источника. Если всё это так, то, нужно полагать, каждый честный и непредвзятый человек поступит в соответствии с получившимися результатами, приняв это свидетельство во всём объёме, в котором оно дано.

Библиография:

S. Greenleaf, A Treatise on the Law of Evidences.

→ The Testimony of the Evangelists.

(HUMANISM, SECULAR)

Гуманизм сосредоточен на ценностях и интересах человеческих существ. Они существуют как в христианских (см. Льюис, К. С.), так и в нехристианских формах. Среди последних секулярный гуманизм является доминирующим. Его кредо – «человек есть мера всех вещей». Вместо того чтобы сосредотачиваться на человеческих существах, его философия основывается на человеческих ценностях.

Секулярные гуманисты составляют довольно пёстрое общество. В их число входят °экзистенциалисты (см. Сартр, Жан Поль), марксисты (см. Маркс, Карл), °прагматики (см. Дьюи, Джон), эгоцентристы (см. Рэнд, Айн) и бихевиористы (см. детерминизм, о Б. Ф. Скиннере [Skinner]). Хотя в ту или иную разновидность эволюции (см. эволюция биологическая; эволюция химическая) верят все гуманисты, Джулиан °Хаксли свою систему взглядов именовал «религией эволюционного гуманизма». Корлисса Ламонта (Lamont) можно было бы назвать «культуральным гуманистом». Несмотря на все различия между ними, нехристианские гуманисты имеют общее ядро убеждений. Последние были сформулированы в двух «Гуманистических манифестах», которые отражают взгляды некоей коалиции различных секулярных гуманистов.

Гуманистический манифест I. В 1933 г. группа из тридцати четырёх американских гуманистов обнародовала основополагающие принципы своей философии в виде «Гуманистического манифеста I». В число подписавшихся под ним входили: Д. Дьюи (Dewey), отец американской прагматической системы образования, Эдвин А. Буртт (Burtt), религиозный философ, а также Р. Лестер Мондейл (Mondale), священник-унитарий и брат вице-президента США Уолтера Мондейла в президентство Картера (1977–1981).

Утверждения «Манифеста». В преамбуле авторы определяют себя как «религиозных гуманистов» и заявляют, что установление такой новой религии является «одним из главных требований современности» (Kurtz, Humanist Manifestos). Манифест состоит из пятнадцати основополагающих утверждений, которые гласят, в частности, следующее:

«Первое: религиозные гуманисты считают Вселенную самосуществующей и не сотворённой«. Это нонтеизм (см. теизм), который отрицает существование Творца, создавшего Вселенную или поддерживающего её бытие.

»Второе: гуманизм полагает, что человек является частью природы, и что он сформировался в ходе продолжающегося процесса». Провозглашаются натурализм и натуралистическая теория эволюции. Сверхъестественное отвергается.

«Третье: придерживаясь органической концепции жизни, гуманисты приходят к выводу, что традиционный дуализм души и тела должен быть отвергнут«. Люди не имеют души и нематериальной составляющей в своём существе. Не являются они и бессмертными (см. бессмертие). После смерти никакого существования нет.

»Четвёртое: гуманизм признает, что религиозная культура и цивилизация человечества [...] являются результатом постепенного развития». Далее: «Индивидуум, рождённый в конкретной культурной среде, в основном сформирован этой культурной средой». Тем самым подразумеваются культурная энолюция и культурный релятивизм. Культурная эволюция означает, что общество постепенно становится всё более развитым и сложным; культурный релятивизм означает, что личность человека в значительной степени обусловлена соответствующей культурной средой.

«Пятое: гуманизм настаивает, что природа мироздания, в её современном научном понимании, исключает любые представления о сверхъестественных или космических началах, служащих гарантами для человеческих ценностей«. Нет никаких Богом данных нравственных ценностей; поэтому ценности относительны и подвержены изменениям (см. нравственность: абсолютная природа).

»Шестое: мы убеждены, что прошло время теизма, деизма, модернизма и ряда разновидностей «нового мышления»«. Создатели первого «Манифеста» были атеистами (см. атеизм) и агностиками (см. агностицизм) в традиционном смысле этих терминов. Отвергались даже верования, очищенные от всего сверхъестественного (см. чудеса: аргументы против).

»Седьмое: религия состоит из таких действий, намерений и переживаний, которые имеют общечеловеческую значимость [...] всё это в определённой степени – проявления удовлетворительного для разума человеческого существования«. Суть этого утверждения – в том, чтобы определять религию в чисто гуманистических терминах. Религия есть нечто значимое, интересное или полезное для людей.

«Восьмое: религиозный гуманизм рассматривает полную личностную реализацию человека в качестве главного предназначения его жизни и стремится достигнуть такого развития и самоосуществления человека »здесь и сейчас»«. Упования гуманистов ограничены этим миром. «Главное предназначение человека» – земное, а не небесное (см. материализм).

«Девятое: вместо устаревшей религиозной ориентации, проявлявшейся в поклонении и молитве, гуманист находит выражение своих религиозных чувств в более осмысленной жизни личности и в коллективных усилиях по обеспечению общественного блага«. Религиозные чувства обращаются на мир природы, личности, общества, но не на мир духовного и сверхъестественного.

»Десятое: отсюда следует, что больше не останется никаких особых, исключительно религиозных чувств и настроений такого рода, которые до сих пор ассоциировались с верой в сверхъестественное». В этом пункте выводится натуралистическое следствие из предыдущих утверждений. Религиозный духовный опыт должен разъясняться в чисто материалистических терминах.

«Одиннадцатое: человек научится относиться к жизненным трудностям на основе своего знания об их естественных и вероятностных причинах«. Гуманисты верят, что гуманистическое образование обеспечит благополучие общества, устраняя самонадеянность и страхи, которые происходят от невежества.

»Двенадцатое: полагая, что религия должна приносить всё больше и больше радости и благополучия, религиозные гуманисты ставят своей целью развивать в человеке творческое начало и способствовать достижениям, которые делают жизнь лучше». Этот акцент на таких гуманистических ценностях, как творческое начало и достижения, выдаёт влияние Д. Дьюи.

«Тринадцатое: религиозные гуманисты считают, что любые организации и институты существуют для реализации всех возможностей человеческой жизни«. Гуманисты быстро бы перестроили религиозные институты, обрядность, церковную организацию и деятельность прихожан в соответствии со своим мировоззрением.

»Четырнадцатое: гуманисты твёрдо убеждены, что существующее, стремящееся к стяжательству и получению прибыли общество доказало свою неадекватность и что необходимы радикальные изменения в социальных методах, в управлении и в мотивации людей». На смену капитализму гуманисты предлагают «социализированное и кооперативное экономическое устройство общества».

"Пятнадцатое и последнее: мы заявляем, что гуманизм будет: а) утверждать жизнь, а не отрицать её; б) стремиться выявлять жизненные возможности, а не бежать от них; в) стараться создать благоприятные жизненные условия для всех, а не только для избранных«. Просоциалистические настроения выражены и в этой заключительной декларации, где религиозный гуманизм проявляет свой жизнеутверждающий аспект.

Гуманисты, составившие этот манифест, заявляли, что «поиск путей к улучшению жизни по-прежнему остаётся основной задачей человечества» и что каждый человек «может найти внутри себя возможности для достижения этой цели». Они были оптимистами в отношении своих целей и максималистами в своей вере в то. что человечество способно их достигнуть.

Оценка «Гуманистического манифеста I». Первый «Гуманистический манифест» можно вкратце охарактеризовать так:

1)      атеизм (см. атеизм) в вопросе о существовании Бога;

2)      натурализм в вопросе о возможности чудес (см. чудеса: аргументы против);

3)      эволюционизм (см. эволюция) в вопросе о происхождении человека;

4)      релятивизм в вопросе нравственных ценностей (см. нравственность: абсолютная природа);

5)      оптимизм относительно будущего;

6)      социализм в политико-экономических вопросах;

7)      религиозность в отношении к жизни;

8)      гуманизм в методах, предлагаемых для тех, кто стремится достичь заявленных целей.

Формулировки «Манифеста» не просто оптимистичны; они сверхоптимистичны в представлениях о совершенстве человека. Как признали даже составители «Гуманистического манифеста II» (1973), «произошедшие с тех пор [с 1933 г.] события показали, что предыдущий манифест был заведомо чересчур оптимистичным».

Составители первого «Манифеста» старательно избегали в своих формулировках таких слов, как обязаны и неизбежно. Однако им не удалось обойтись без слов будет (ст. 15) и должны (ст. 3, 5, 12, 13, 14). Утверждения гуманистов о нравственных ценностях, которые они считают высшими, подразумевают, что люди обязаны стремиться к этим ценностям. Таким образом, секулярные гуманисты предлагают, в сущности, нравственные императивы, которым, как они считают, люди обязаны следовать.

Некоторые их нравственные императивы, по всей видимости, имеют всеобщий характер, что подразумевается употреблением слов с достаточно энергичной модальностью – требование (преамбула), должны (ст. 3, 5, 12, 14), настаивает (ст. 5), не останется никаких, никогда (ст. 7,10, заключение) и даже необходимы (ст. 14) – по поводу отстаиваемых ценностей. В преамбуле такие всеобщие обязанности эвфемистически названы «непреходящими ценностями». Сходным образом, такие ценности, как свобода, творчество и достижения, с очевидностью понимаются в качестве всеобщих и неоспоримых.

Следует отметить, что религиозная тональность первого «Манифеста» достаточно очевидна. Слова «религия» и «религиозный» встречаются в нём двадцать восемь раз. Его авторы считают себя религиозными людьми, хотели бы сохранить религиозный духовный опыт и даже называют себя «религиозными гуманистами». Их религия, однако, лишена высшего личностного объекта религиозного чувства.

Гуманистический манифест II. В 1973 г., через 40 лет после появления «Гуманистического манифеста I», приверженцы секулярного гуманизма из нескольких стран мира решили, что пора внести назревшие изменения. «Гуманистический манифест II» подписали Айзек Азимов (Asimov), А. Дж.Айер° (Ayer), Бранд Бланшар (Blanshard), Джозеф Флетчер (Fletcher), Энтони °Флю, Жак Моно (Monod) и Б. Ф. Скиннер.

В предисловии авторы отрицают, что высказывают «обязывающее кредо», но отмечают, что «на сегодня это наше убеждение». Они признают свою преемственность в отношении прежних гуманистов, выразившуюся в том утверждении, что Бог, молитва, спасение и Провидение суть составляющие «необоснованной и отжившей своё веры».

Утверждения «Манифеста». Семнадцать основополагающих утверждений второго «Манифеста» размещены под рубриками «Религия» (ст. 1–2), «Этика» (ст. 3–4), «Личность» (ст. 5–6), «Демократическое общество» (ст. 7–11) и «Всемирное сообщество» (ст. 12–17).

«Первое: религия, в лучшем значении этого слова, способна вдохновлять на преданность высшим этическим идеалам. Развитие нравственного стержня личности и творческого воображения есть выражение истинно «духовного» опыта и вдохновения«. Авторы сразу добавляют, что «традиционные догматические или авторитарные религии [...] служат роду человеческому плохую службу». Более того, свидетельство о существовании сверхъестественного предполагается недостаточным. Будучи «нонтеистами, мы берём в качестве отправной точки человека, а не Бога, природу, а не божественное». Авторы не смогли обнаружить божественного Провидения. Поэтому, говорят они, «никакое божество нас не спасёт; мы сами должны спасти себя».

»Второе: обещания спасения бессмертной души и угрозы вечного наказания иллюзорны и вредны«. Они отвлекают от самореализации и от сопротивления несправедливости. Наука опровергает веру в существование души (см. бессмертие). «Наука же утверждает, что человечество как вид есть порождение естественных эволюционных сил». Не нашла наука и свидетельств того, чтобы жизнь продолжалась после смерти. Людям правильней стремиться к благополучию в этой жизни, а не в следующей.

«Третье: мы утверждаем, что нравственные ценности имеют своим источником человеческий опыт. Этика является автономной и ситуационной, не нуждаясь ни в богословских, ни в идеологических санкциях«. Гуманисты основывают свою систему ценностей на человеческом опыте, наточке «здесь и сейчас». Ценности не имеют основы или цели вне человека (см. нравственность: абсолютная природа).

»Четвёртое: разум и познание – это наиболее эффективные инструменты, которыми располагает человечество«. Ни вера, ни чувства их не заменят. Гуманисты полагают, что «контролируемое применение научных методов [...] должно получить дальнейшее развитие при решении проблем человека». Сочетание критического мышления и человеческого сопереживания – это лучшее, на что можно надеяться при решении проблем человека.

«Пятое: не имеющая стоимостного выражения человеческая жизнь и достоинство личности – это основные гуманистические ценности«. Гуманисты признают ровно столько индивидуальной свободы, сколько можно совместить с социальной ответственностью. Поэтому личностную свободу выбора следует расширять (см. детерминизм).

»Шестое: в сфере человеческой сексуальности, как мы убеждены, нетерпимость, зачастую культивируемая ортодоксальными религиями и пуританскими культурами, необоснованно подавляет сексуальное поведение человека». Авторы отстаивают права на контроль рождаемости, на аборт, на развод и на любые формы сексуального поведения взрослых людей при условии их взаимного согласия. «За исключением принесения вреда другим и побуждения их к аналогичным действиям, индивидуумы должны получить свободу проявлять свои сексуальные склонности и выбирать для себя образ жизни по своему усмотрению».

«Седьмое: для более полного обеспечения свободы и достоинства личности человек в любом общество должен обладать полным набором гражданских свобод«. В этот набор входят свобода слова и печати, политическая демократия, право на оппозицию правительственной политике, судебные права, свобода вероисповедания и организаций, право на художественное самовыражение и на научные исследования. Необходимо расширять и защищать право умереть с достоинством, прибегнуть к эвтаназии или самоубийству. Гуманисты противостоят возрастающему вмешательству в личную жизнь граждан. Этот подробный перечень – реестр гуманистических ценностей.

»Восьмое: мы привержены идеалу открытого и демократического общества». Все люди должны иметь право голоса при установлении ценностей и целей. «Люди важнее, чем десять заповедей, все правила, запреты и установления». Здесь выражено неприятие того божественного нравственного Закона, который дан, например, в Десяти заповедях.

«Девятое: разделение церкви и государства и разделение идеологии и государства есть категорические императивы«. Гуманисты считают, что государство «не должно поддерживать любое конкретное религиозное течение на деньги общества, как не должно и пропагандировать единственную идеологию».

»Десятое: [...] нам нужно демократизировать экономику и судить о ней по её ориентированности на потребности человека, оценивая результаты с точки зрения общественного блага«. Это значит, что о достоинствах любой экономической системы следует судить на утилитарной основе.

«Одиннадцатое: принцип морального равноправия следует расширять, устраняя всякую дискриминацию на основе расовой и половой принадлежности, религии, возраста и национального происхождения». Полное искоренение дискриминации приведёт к более справедливому распределению общественного богатства. Нужно обеспечить минимальный доход для каждого, социальную помощь всем, кто в ней нуждается, и право на высшее образование.

»Двенадцатое: мы сожалеем о разделении человечества по признаку национальности. Человеческая история достигла своей поворотной точки, где наилучшим выбором будет стирание граней национальных суверенитетов и переход к построению всемирного сообщества«. Это подразумевает наднациональное политическое единство при сохраняющемся разнообразии культур.

«Тринадцатое: такое всемирное сообщество должно отказаться от обращения к принуждению и военной силе в качестве метода решения межнациональных проблем». В этой статье война расценивается как абсолютное зло, и «общепланетарным императивом» объявляется сокращение военных расходов.

»Четырнадцатое: всемирное сообщество должно осуществлять совместное планирование в области использования быстро истощающихся природных ресурсов [...] а чрезмерный прирост населения должен контролироваться международными соглашениями«. Для гуманистов, таким образом, одна из нравственных ценностей – охрана природы.

«Пятнадцатое: нравственная обязанность развитых стран – предоставлять […] широкомасштабную техническую, сельскохозяйственную, медицинскую и экономическую помощь» развивающимся странам. Это следует делать через «международную администрацию, которая охраняет права человека».

»Шестнадцатое: развитие техники является жизненно важным ключом к прогрессу человечества«. В этой статье авторы высказываются как против бездумного, неразборчивого осуждения технического прогресса, так и против применения технических достижений для контроля над людьми, манипулирования ими и экспериментов над ними без их согласия.

"Семнадцатое: нам следует развивать коммуникационные и транспортные линии, пересекающие границы. Пограничные барьеры нужно устранять». Эта статья заканчивается предостережением: «Нам предстоит научиться жить всем вместе в открытом мире или всем вместе погибнуть».

В заключении авторы высказываются против «террора» и «ненависти». Они отстаивают такие ценности, как разум и сострадание, а также терпимость, взаимопонимание и мирные переговоры. Они призывают к «высшей преданности [этим ценностям], на которую мы способны» и которая «выходит за пределы [...] церкви, государства, партии, класса и национальности». Из этого явствует, что гуманисты призывают к высшей преданности трансцендентным нравственным ценностям – то есть к религиозной преданности.

Оценка «Гуманистического манифеста II». Второй «Гуманистический манифест» написан сильнее, более детализирован и менее оптимистичен, чем «Гуманистический манифест I». Он менее сдержан в употреблении этически окрашенных терминов, таких как должны, и в своём призыве к высшей преданности. Это действительно сильный, настоятельный, нравственный и религиозный призыв. Этот «Манифест», как и его предшественник, характеризуется атеизмом, натурализмом, эволюционизмом, релятивизмом, социалистическими тенденциями и так же оптимистичен в своей вере в то, что человечество может само спасти себя. Интернационализм в нём проявляется гораздо сильнее.

Декларация секулярных гуманистов. Идеи секулярного гуманизма были высказаны и третьей группой. «Декларацию секулярных гуманистов», опубликованную в журнале секулярных гуманистов Free Inquiry, подписали Азимов, Флетчер и Скиннер, а также те, кто не подписывал второй «Манифест», в том числе философы Сидни Хук (Hook) и Кай Нильсен (Nielsen).

Утверждения. Составители выступают за «демократический секулярный гуманизм». Из первого абзаца явствует, что гуманисты рассматривают в качестве своего главного врага существующую религию: «К сожалению, мы сегодня сталкиваемся с разнообразными антисекуляристскими тенденциями: это возрождение догматических, авторитарных религий; фундаменталистское, буквалистское и доктринёрское христианство». Кроме того, в документе содержатся жалобы на «быстро нарастающий и бескомпромиссный мусульманский клерикализм на Ближнем Востоке и в Азии, восстановление ортодоксального авторитета папской иерархии в Римской католической церкви, националистический религиозный иудаизм; и возрождение обскурантистских религий в Азии». Платформа этой группы гуманистов такова:

Свобода исследований. «Первостепенный принцип демократического секулярного гуманизма – это его приверженность свободе изысканий. Мы противостоим любой тирании над разумом человека, любым попыткам церковных, политических, идеологических или социальных институтов воспрепятствовать свободной мысли».

Отделение церкви от государства. «В силу своей преданности идеям свободы секулярные гуманисты настаивают на принципе отделения Церкви от государства». По их мнению, «любая попытка навязать особые, единственно верные представления об Истине (см. природа истины), благочестии, добродетели или справедливости всему обществу есть нарушение свободы изысканий».

Идеал свободы. «Как демократические секуляристы, мы последовательно отстаиваем идеал свободы». В секулярном гуманизме в понятие свободы входит не только свобода совести и вероисповедания от давления со стороны церковных, политических и экономических сил, но также «истинная политическая свобода, демократический принцип принятия решений на основе мнения большинства, и уважение прав меньшинства, и власть закона».

Этика, основанная на критическом мышлении. Этические деяния следует оценивать с помощью критического мышления, и цель гуманистов – воспитание «независимой и ответственной личности, способной самостоятельно выбирать свой путь в жизни на основе понимания человеческой психологии». Хотя секулярные гуманисты формально противостоят абсолютизму в этике, они считают, что «благодаря этическому мышлению вырабатываются объективные нормы морали, и могут быть выявлены общие этические ценности и принципы».

Воспитание нравственности. «Мы убеждены, что у детей и юношества необходимо развивать нравственный аспект личности [... ] поэтому обязанность системы общественного образования – культивировать при воспитании такую систему ценностей». В число таких ценностей входят «нравственные добродетели, способность к пониманию и сила характера».

Религиозный скептицизм. «Как секулярные гуманисты, мы сохраняем общее скептическое отношение ко всем утверждениям о сверхъестественном. Хотя и верно, что мы признаём значение религиозного опыта: это опыт, который изменяет человека и придаёт его жизни новый смысл [...мы отрицаем, что], такой опыт имеет хоть что- то общее со сверхъестественным». Утверждается, что нет достаточных свидетельств в пользу заявлений о существовании некоего божественного предназначения Вселенной. Люди свободны и сами несут ответственность за свою судьбу, и они не могут ждать спасения от какого бы то ни было трансцендентного существа.

Разум. «Мы с озабоченностью смотрим на современный поход несекуляристов против разума и науки». Хотя секулярные гуманисты не считают, что разум и наука способны решить все человеческие проблемы, они заявляют, что не видят для человеческой способности мыслить лучшей замены.

Наука и техника. «Мы верим, что научный метод, при всём его несовершенстве, остаётся всё же самым надёжным путём к познанию мира. Поэтому мы ждём от естественных наук, от наук о жизни, об обществе и человеческом поведении знания о Вселенной и месте человека в ней».

Эволюция. В этой статье «Декларации» выражается глубокое сожаление по поводу наступления религиозных фундаменталистов на теорию эволюции. Хотя и не считая теорию эволюцию «непогрешимым принципом», секулярные гуманисты расценивают её как «подтверждённую настолько весомыми свидетельствами, что её трудно было бы отрицать». Соответственно, «мы с прискорбием наблюдаем попытки фундаменталистов (особенно в Соединённых Штатах) вторгнуться в школьные классы с требованием о преподавании учащимся теории креационистов и включении её в учебники по биологии» (см. происхождение вселенной). Секулярные гуманисты считают это серьёзной угрозой как для академической свободы, так и для системы образования в области естественных наук.

Образование. «По нашему мнению, система образования должна сыграть существенную роль в формировании гуманистического, свободного и демократического общества». В цели образования входят передача знаний, подготовка к профессиональной деятельности, воспитание гражданственности и нравственное развитие учащихся. Секулярные гуманисты также предвидят более общую задачу осуществления «долговременной программы в области общественного образования и просвещения, посвящённой актуальности секулярного мировоззрения для жизни человека».

Декларация заканчивается заявлением о том, что «демократический секулярный гуманизм слишком важен для человеческой цивилизации, чтобы от него отказаться». Современная ортодоксальная религия клеймится как направленная «против науки, против свободы, против человека», и указывается, что «секулярный гуманизм возлагает надежды на разум человека, а не на божественное руководство». В самом конце выражается сожаление по поводу «нетерпимых сектантских верований, которые сеют ненависть».

Оценка «Декларации секулярных гуманистов». Может показаться удивительным, что эта «Декларация» появилась так быстро после второго «Гуманистического манифеста» (всего через восемь лет), особенно с учётом того, что под обоими документами подписалось так много одних и тех же людей. Значительная часть содержания совпадает с одним из «Манифестов» или с обоими. В согласии с предыдущими заявлениями гуманистов проповедуются натурализм, эволюционная теория, способность человечества самому себя спасти, а также общие этические идеалы гуманизма – свобода, терпимость и критическое мышление.

Тем не менее «Декларация» имеет и свои отличия. Самыми важными аспектами этой «Декларации» являются именно те области, в которых она отличается от предыдущих документов. Во-первых, эти секулярные гуманисты предпочитают называться «демократическими секулярными гуманистами». Акцент на демократических идеях виден во всех местах текста. Во-вторых, они, в отличие от авторов предыдущих документов, нигде не объявляют себя религиозными гуманистами. Это странно, поскольку гуманисты претендовали на юридическое признание их религиозной группой, и Верховный суд США дал им такое определение в деле «Торкассо против Уоткинса» (Torcaseo vs. Watkins) в 1961 г. И действительно, эту «Декларацию» по праву можно охарактеризовать как антирелигиозную, поскольку в ней особенно критикуется современное стремление к консервативной религиозной вере. Основное содержание «Декларации» можно, в сущности, рассматривать как реакцию на современные тенденции, противостоящие секулярному гуманизму. И наконец, нельзя не заметить странную непоследовательность, выражающуюся в том, что в «Декларации» отстаивается идеал академической свободы, но одновременно приведено требование исключить научный креационизм из школьных программ по естественно-научным дисциплинам.

Общие элементы в секулярном гуманизме. Изучение «Гуманистических манифестов» и «Декларации» наряду с другими произведениями широко известных сторонников секулярного гуманизма выявляет его общее концептуальное ядро, состоящее из по меньшей мере пяти тезисов:

1) Нонтеизм характерен для всех форм секулярного гуманизма. Многие гуманисты полностью отрицают существование Бога, а необходимость существования Творца мироздания отрицают все. Таким образом, секулярные гуманисты едины в своём противостоянии любой теистической религии.

2) Существенной чертой гуманизма является натурализм, вытекающий из отрицания теизма. Всё в мироздании должно получать своё объяснение в терминах одних только законов природы.

3) Теория эволюции служит для секулярных гуманистов способом объяснить происхождение мира и жизни. Либо Вселенная и жизнь в ней возникли благодаря сверхъестественному вмешательству Творца, либо имела место чисто натуралистическая эволюция. Нонтеисты, таким образом, не имеют другого выбора, кроме того, чтобы отстаивать теорию эволюции.

4) Секулярных гуманистов объединяет релятивизм в этике, так как они испытывают отвращение к абсолютам (см. нравственность: абсолютная природа). Нет никаких Богом данных нравственных ценностей; человек сам выбирает для себя такие ценности. Эти нормы подвержены изменениям и относительны, будучи обусловлены ситуаций. Поскольку не существует абсолютной основы для ценностей в лице Бога, не существует и абсолютных ценностей, которые были бы даны Богом.

5) Центральным тезисом является самодостаточность человека. Не все секулярные гуманисты утопичны в своих идеях, но все уверены, что люди способны решать свои проблемы без божественной помощи. Не все считают, что род человеческий бессмертен, но все убеждены, что выживание человечества зависит от личного поведения и ответственности каждого. Не все из них верят, что наука и техника являются средствами спасения человечества, но все видят в человеческом разуме и секулярном воспитании единственную надежду на продолжение существования рода человеческого.

Заключение. Секулярный гуманизм – это течение, состоящее, главным образом, из атеистов, агностиков и деистов. Все они отрицают теизм и существование сверхъестественного. Все придерживаются строго натуралистических взглядов. Конкретные их доктрины обсуждаются в статьях: Бог: возражения на доказательства бытия; Бог: предполагаемые опровержения бытия; Бог: свидетельства существования; чудеса; чудеса: аргументы против; эволюция; эволюция биологическая; эволюция космическая; эволюция химическая. В этике гуманисты являются релятивистами (см. нравственность: абсолютная природа). Различные виды нетеистического гуманизма оцениваются в статьях о ведущих его представителях.

Библиография:

D. Ehrenfeld, The Arrogance of Humanism.

N. L. Geisler, Is Man the Measure?

J. Hitchcock, What is Secular Humanism?

C. S. Lewis, The Abolition of Man.

P. Kurtz, ed., Humanist Manifestos I and II.

→ ed., «A Secular Humanist Declaration», Free Inquiry.

F. Schaeffer, Whatever Happened to the Human Race?

R. Webber, Secular Humanism: Threat and Challenge.