Ю

(HUME. DAVID)

Дэвид °Юм (1711–1776), философ и историк, родился и воспитывался в шотландском городе Эдинбурге, а учился в Эдинбургском университете. Он получил юридическое образование, но вскоре решил не заниматься юридической практикой. Вместо этого Юм, в период расцвета европейского Просвещения, посвятил себя углублённому изучению философии. Эти изыскания привели его к скептицизму (см. агностицизм) и презрительному отрицанию чудес (см. чудеса: аргументы против). Однако, в отличие от Бенедикта Спинозы (Spinoza) столетием раньше, Юм критиковал веру в чудеса с эмпирических, а не рационалистических позиций. Во многих отношениях эти два мыслителя были друг для друга противоположностями. Спиноза был догматиком, а Юм был скептиком. Спинозу привлекал рационализм, а Юма – эмпиризм. Несмотря на различия, их объединяет общий вывод о том, что верить в чудеса неразумно. Для Спинозы чудеса фактически невозможны; для Юма они просто неправдоподобны.

Эмпирический скептицизм Юма. Скептик верит в воздержание от суждений по всем метафизическим вопросам. Скептицизм Юма основывался на его гносеологии. Юм считал, что все идеи имеют свою основу в данном нам в ощущениях опыте. Поскольку не существует данного нам в ощущениях опыта относительно таких концепций, как концепция Бога, Юм отвергал их в качестве бессмысленных.

Два вида утверждений. Все исследуемые человеческим разумом объекты, писал Юм, суть либо соотнесение идей, либо фактические материи. К объектам первого рода принадлежат математические утверждения и дефиниции; второго – всё, познаваемое эмпирически, через одно или несколько из наших чувств. Юм придавал этому различию такое большое значение, что в заключении своего «Исследования о человеческом разумении» (An Inquiry Concerning Human Understanding) воскликнул:

Если, удостоверившись в истинности этих принципов, мы приступим к осмотру библиотек, какое опустошение придётся нам здесь произвести! Возьмём в руки, например, какую-нибудь книгу по богословию или схоластической метафизике и спросим: содержит ли она какое-нибудь абстрактное рассуждение о количестве или числе? Нет. Содержит ли она какое-нибудь основанное на опыте рассуждение о фактах и существовании? Нет. Так бросьте её в огонь, ибо в ней не может быть ничего, кроме софистики и заблуждений! (Д. Юм, «Исследование о человеческом разумении», перев. С. И. Церетели. – М.: 1995. 12.3.173].

Причины, известные из повторяемости в опыте. Согласно Юму, «все суждения о фактических материях выглядят основанными на соотнесении причины и следствия. Только посредством такого соотнесения можем мы выходить за пределы свидетельства нашей памяти и чувств» [ibid., 4.1.41]. С учётом этого, рассуждение никогда не может выявить причину данного явления. Только «в итоге постоянной сочетаемости двух вещей, например жара и пламени [...] именно привычка к этому сочетанию и побуждает нас ожидать, что мы обнаружим одну из них при наличии другой» [ibid., 5.1.57]. То есть мы обращаемся к концепции причинности, но не имеем для этого эмпирических оснований. Говоря вкратце, невозможно знать причинно-следственные связи между вещами; в них можно только верить на основе постоянной, привычной сочетаемости вещей. «Все заключения из опыта, таким образом, выводятся на основе привычной сочетаемости, а не рассуждений» (ibid.).

По мнению Юма, мы даже не можем быть уверены, что солнце завтра взойдёт. Мы верим в это, потому что в прошлом оно всходило постоянно. Некоторые вещи так часто встречаются в сочетании с другими, что глупо было бы не верить в их сочетаемость и в будущем. Юм даже склонен считать такой единообразный опыт «доказательством», подразумевая под этим «такие основанные на опыте доводы, которые не оставляют места для сомнений и возражений» (ibid., 6.1.69). Тем не менее «все явления предстают перед нами совершенно неупорядоченными и обособленными. Одно явление следует за другим; но мы никогда не можем видеть какую бы то ни было связь между ними. Они предстают сочетающимися, но отнюдь не связанными» (ibid., 7.2.85). Причём сочетаемость явлений отнюдь не доказывает наличие причинно-следственных связей между ними, как нет причинно-следственной связи, ведущей от крика петуха к восходу солнца. Всё, что нам остаётся, – это экстраполяции на основе частой сочетаемости.

Оценка эмпирического скептицизма Юма: он внутренне противоречив. Скептицизм Юма уязвим для серьёзной критики. Самым, возможно, серьёзным недостатком является его внутренняя противоречивость. Согласно Юму, осмысленные утверждения делятся на эмпирические и аналитические. Эмпирические утверждения содержательны, но ничего не могут нам сказать о метафизической реальности, такой как Бог. Аналитические утверждения пусты, бессодержательны. Как и принцип эмпирической верифицируемости, основанный на таком различении двух типов утверждений у Юма, сама эта концепция внутренне противоречива (см. логический позитивизм). Ведь утверждение о том, что «осмысленны только аналитические или эмпирические утверждения», само не является ни аналитическим (истинным по определению), ни эмпирическим утверждением. Поэтому, согласно предложенному в нём самом критерию, оно бессмысленно. А если допускать, что подобные утверждения осмысленны, то почему не могут быть осмысленными и метафизические утверждения?

°Атомизм Юма противоречит опыту. Ещё одно серьёзное возражение против эмпирического скептицизма Юма состоит в том, что он основан на неоправданном эмпирическом атомизме. Юм считал, что все ощущения атомарно обособленны. «Одно явление следует за другим; но мы никогда не можем видеть какую бы то ни было связь между ними. Они предстают сочетающимися, но отнюдь не связанными» (ibid., 7.2.85). Но ведь в опыте ощущения даны нам не так. Мы воспринимаем их как непрерывный поток. Мы видим не отрывочный ряд стоп-кадров. Мы видим скорее непрерывный видеоряд кинофильма о внешнем мире. Только при ошибочном предположении о том, что все вещи неупорядоченны и атомарно обособленны, возникает проблема установления связей между ними.

Причинность может быть установлена внутренне. Юма зачастую понимают неправильно. Он вовсе не отрицал принцип причинности. Он отрицал ту основу, на которой иногда пытаются установить наличие причинно-следственных связей (см. принцип причинности). Юм, отвергая интуицию, не признавал те причинно-следственные связи, которые мы эмпирически воспринимаем в нашем сознании без основы во внешних явлениях. Однако я являюсь причиной этого предложения, которое сейчас пишу, и я на опыте воспринимаю этот факт. Каждый на опыте воспринимает собственные мысли и действия. Такие вещи не являются неупорядоченными и атомарно обособленными. Мы на опыте воспринимаем их как непрерывный поток причин и следствий.

Юм не мог бы жить по своей теории. Юм не был последователен в своём скептицизме ни в теории, ни на практике. Что касается практического аспекта, то Юм признавал, что время от времени ему приходилось расставаться со своим нагоняющим тоску скептицизмом, чтобы сыграть партию-другую в нарды (триктрак). В самом деле, невозможно жить, бесконечно откладывая на потом все суждения из области метафизики и этики. Жизнь требует хоть какой-то определённости в этих вопросах. Ни один скептик не воздерживается от суждения, существует ли моральное право верить в его взгляды и высказывать их. Невозможно и сомневаться во всём (Юм не был скептиком по отношению к скептицизму). Законченный скептик не смог бы ни питаться, ни ходить, ни говорить (см. агностицизм).

Ещё показательней то, что Юм не был последователен в своей собственной теории. Доказывая, что мы не можем познать связи между явлениями, Юм утверждает, что мы даже не можем быть уверены, взойдёт ли завтра солнце. Однако, развивая аргументацию против чудес, он настаивает, что имеющийся к настоящему времени единообразный опыт, сводящийся к тому, что все люди умирают и не воскресают из мёртвых, доказывает, что воскресения не будут происходить и завтра (см. воскресение Христа: свидетельства).

Юм никогда не отрицал причинность. Более того, сам Юм никогда не отрицал, что вещи имеют причину своего существования. Он писал: «Никогда я не выдвигал такой абсурдной посылки, будто бы хоть что-то может появиться без причины» (Hume, The Letters of David Hume, 1:187). В самом деле, в том же источнике можно обнаружить заявление Юма о том, что «абсурдно» было бы отрицать принцип причинности. Отвергал Юм только тот способ, которым иные философы пытались обосновать принцип причинности. Согласно Юму, основу для постулирования причинно-следственных связей составляет постоянная, привычная сочетаемость.

Возражения Юма против доказательств бытия Бога. Скепсис Юма в отношении существования Бога основывался на его эмпиризме и проявился в нескольких возражениях, которые с тех пор часто повторяют. Они восходят к знаменитому труду Юма «Диалоги о естественной религии» (Dialogues Concerning Natural Religion).

Аргументы против теистического Бога. Как утверждает Юм, все попытки доказать существование Бога, по крайней мере теистического Бога (см. теизм), несостоятельны по одной из следующих причин (см. Бог: возражения на доказательства бытия):

Финитные существа нуждаются лишь в финитной причине. Согласно Юму, постулирование инфинитной причины есть метафизическая чрезмерность. Финитное мироздание нуждается лишь в финитной причине.

Принцип причинности недоказуем. Невозможно доказать принцип причинности. Всё, что основывается на опыте, могло выглядеть по-иному. А всё, не основанное на опыте, есть просто логическая тавтология, то есть истинно лишь по определению.

Принцип °аналогии доказывает существование нетеистического Бога. Даже если допустить, что должна существовать какого-то рода причина мироздания, она не будет инфинитно совершенным Богом. В лучшем случае, доказательство по аналогии приведёт нас к финитному и несовершенному Богу финитного и несовершенного мира. Коль скоро утверждается, что Бог должен быть подобен тому, что Он создал, не окажется ли, что Бог подобен капусте или кролику, поскольку Он их сотворил?

Бесконечная цепочка причин возможна. Бесконечная цепочка причин возможна. Поэтому нет никакой необходимости в существовании Первой Причины. Бесконечные последовательности в математике возможны.

Категория «необходимости» применима не к сущему, а только к идеям. Необходимое Существо, существование Которого выводится в космологическом доказательстве, появляется вследствие неправильного употребления термина «необходимый». Причина в том, что категория необходимости применима только по отношению к понятиям и идеям, но отнюдь не к реальному бытию. Утверждения о необходимости являются аналитическими и бессодержательными. А суждения о реальном мире не предполагают необходимости.

Нет нужды в Устроителе мироздания; случайностью объясняется всё (см. доказательство телеологическое). Нет необходимости постулировать существование разумной причины (Устроителя) мироздания; наблюдаемую устроенность мироздания можно объяснить случайностью. За достаточно долгое время выпадет любая «счастливая» комбинация. Вселенная может быть просто «счастливым совпадением».

Возможно, чтобы ничто и никогда не существовало, в том числе Бог. Всегда можно мыслить что-либо, и даже Бога, несуществующим. Поэтому ничто не существует с необходимостью. Поскольку Бога называют Необходимым Существом и даже Он не может существовать с необходимостью, то Он должен вообще не существовать.

То, что логически необходимо, не обязательно существует. Некоторые антитеисты утверждают, что для треугольника логически необходимо иметь три угла, но нет необходимости в том, чтобы существовал хотя бы один треугольный объект. Поэтому, даже если для Бога логически необходимо существовать, это ещё не значит, что Он действительно существует.

Если всё сущее было создано, то был создан и Бог. Если всё нуждается в своей причине, то нуждается в ней и Бог. А если не все вещи нуждаются в причине, не нуждается в ней и мироздание. Но ни в том, ни в другом случае не возникает необходимости в Первой Причине.

На эти доводы даётся ответ, и логика Юма критикуется в статье Бог: возражения на доказательства бытия.

Заключение. Юм является одной из самых влиятельных фигур в философии нового времени. Его ясное и сильное изложение идей скептицизма и отрицания сверхъестественного сыграло заметную роль в формировании современного секуляристского мышления. Однако тщательный анализ важнейших тезисов Юма показывает, что они непоследовательны, а также противоречат опыту. В самом деле, основа его скептицизма внутренне противоречива, так как он в действительности не воздерживался от суждений во многих своих догматических возражениях против существования Бога и чудес.

Библиография:

J. Collins, God and Modern Philosophy.

R. Flint, Agnosticism.

N. L. Geisler, Philosophy of Religion.

D. Hume, An Inquiry Concerning Human Understanding, C. W. Hendel, ed.

→ Dialogues Concerning Natural Religion.

→ The Letters of David Hume.

(WITNESSES, HUME'S CRITERIA FOR)

Дэвид °Юм (Hume; 1711–1776) – это типичный пример скептика нового времени (см. агностицизм). Он сформулировал основные критерии, которые считал необходимыми для проверки истинности свидетельских показаний. По его собственным словам, «мы относимся с недоверием к какому-нибудь факту, когда свидетели противоречат друг другу, когда их немного или же они не возбуждают доверия, когда они заинтересованы в том, что утверждают, когда они дают свои показания неуверенно или, наоборот, сопровождают их слишком горячими заверениями» (Hume, 120. Цит. по: Д. Юм, «Исследование о человеческом разумении», перев. С. И. Церетели. – М.: 1995).

Такого рода опасения можно выразить с помощью четырёх вопросов:

1) Не противоречат ли свидетели друг другу?

2) Достаточно ли их количество?

3) Правдивы ли они?

4) Нет ли у них предубеждений?

Критерии Юма легко применить к новозаветным свидетелям воскресения Христа.

Нет противоречий в свидетельских показаниях. Имеющиеся данные подтверждают, что в показаниях свидетелей противоречий нет (см. Новый Завет: историческая достоверность). Каждый из новозаветных священнописателей рассказывает важную и совпадающую с другими часть истории:

□ Христос был распят [ок. 30 по Р. Х.] в Иерусалиме при Понтии Пилате.

□ Он провозглашал Себя Сыном Божиим и в подтверждение этого творил чудеса.

□ Он был распят, с достоверностью умер и был погребён, но всё же на третий день гроб оказался пустым (см. Христос: божественная сущность).

□ Иисус физически являлся в течение следующих недель нескольким группам разных людей в том же самом пронзённом теле, в котором умер.

□ Свою физическую реальность Он засвидетельствовал им столь убедительно, что эти скептически настроенные люди стали смело проповедовать Воскресение всего через месяц с небольшим в том же самом городе, и тысячи иудеев обратились в христианство.

В евангельских повествованиях есть небольшие расхождения. В одном рассказе (Мф. 28:5) говорится, что у гроба был один ангел, а Иоанн указывает, что ангелов было двое (Ин. 20:12). Такие разночтения не являются противоречиями, поскольку их нельзя назвать несовместимыми. Матфей не говорит, что там был только один ангел; это привело бы к противоречию в показаниях. У нас нет уверенности, идёт ли речь в этих двух текстах об одном и том же моменте времени (см. Библия: предполагаемые ошибки). Кроме того, малые расхождения в показаниях – совсем не то, что Юм подразумевал в своём первом правиле. Нельзя ожидать, что подлинные и независимые свидетели дадут идентичные показания. Если бы выяснилось нечто подобное, мы были бы вправе не доверять их показаниям, подозревая свидетелей в сговоре.

Количество свидетелей. В Новом Завете содержится двадцать семь книг, созданных предположительно девятью священнописателями, из которых все были очевидцами или современниками описываемых событий.

Столкнувшись с угрозами со стороны властей, апостолы заявили: «мы не можем не говорить того, что видели и слышали» (Деян. 4:20). Пётр провозглашает себя свидетелем о Иисусе (1Пет. 5:1). В 2Пет. 1:16 он пишет: «мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетённым басням последуя, но быв очевидцами Его величия». Священнописатель четвёртого Евангелия говорит: «и видевший [это] засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили» (Ин. 19:35). Далее он указывает: «сей ученик и свидетельствует о сём, и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его» (Ин. 21:24). Действительно, Иоанн проповедует о Христе: «о том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни [...] о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам» (1Ин. 1:1, 3). А Лука пишет: «как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова» (Лк. 1:1–2).

Шесть свидетельств имеют решающее значение в вопросе о новозаветных чудесах (Евангелия от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна, Книга Деяний и 1 Коринфянам). В этих шести книгах пятерых священнописателей содержится свидетельство о чуде Воскресения. Даже критически настроенные учёные ныне признают, что эти книги были написаны раньше 70 г. по Р. X., когда многие современники Иисуса ещё оставались живы. Имеются кое-какие доводы в пользу того, что 1 Коринфянам было написано апостолом Павлом примерно в 55 или 56 г. по Р. X., всего лишь через два десятилетия после смерти Христа. Это сильнейшее свидетельство о реальности такого чуда, как Воскресение. Это документ очень ранний. Он написан одним из очевидцев явлений воскресшего Христа людям (1Кор. 15:8; ср. Деян. 9). Павел говорит о более чем 500 свидетелях, которые лично видели и слышали воскресшего Христа (1Кор. 15:8). В то время большинство из этих свидетелей были ещё живы и доступны для проверки показаний (см. воскресение Христа: свидетельства).

Правдивость. Мало кто оспаривает тот факт, что в Новом Завете устанавливаются высочайшие эталоны нравственности, особенно в проповеди Иисуса о любви (Мф. 5 – 7; 22:36–37). Его апостолы повторяли в своих писаниях Его учение (например, Рим. 13; 1Кор. 13; Гал. 5). Этим они жили и даже умирали за те истины о Христе, которым учили людей (2Тим. 4:6–8; 2Пет. 1:14) – ещё один безошибочный признак их искренности.

Совершенно очевидно, что новозаветные священнописатели в своих произведениях не только характеризовали стремление к истине как заповеданное Богом (Рим. 12:9), но и сами проявляли высочайшую добросовестность в вопросах истины. Пётр подчёркивал, что они пишут, «не хитросплетённым басням последуя, но быв очевидцами» (2Пет. 1:16). Апостол Павел призывал: «не говорите лжи друг другу» (Кол. 3:9). Новозаветные священнописатели были честными людьми, готовыми умереть за те истины, которые проповедовали. Далее, в тех случаях, когда высказывания новозаветных священнописателей пересекались по тематике с вновь открытыми данными историков и археологов, они на поверку оказывались совершенно точными (см. Книга Деяний: историческая достоверность; Новый Завет, археология). Археолог Нельсон Глюэк приходит к такому выводу: «Можно категорически утверждать, что ни одно археологическое открытие не противоречит библейским описаниям. Археологические поиски приносят десятки находок, которые подтверждают в отчётливой перспективе и в точных деталях относящиеся к истории библейские высказывания» (Glueck, 31). Нет ни одного доказательства того, чтобы библейские священнописатели когда-либо лгали в своих рассказах или намеренно искажали факты. Как заключает выдающийся гарвардский правовед Саймон Гринлиф, в их «свидетельских показаниях» нет абсолютно никаких признаков лжесвидетельства (см. Greenleaf).

И наконец, новозаветные повествования встречают существенную и сильную поддержку со стороны специалистов по римской истории этого периода. Один из них, известный историк Шервин-Уайт, упрекает библеистов, не признающих историческую ценность новозаветных документов по сравнению с имеющимися источниками сведений о римской истории (Sherwin-White, 188–91). Другой известный специалист по этой эпохе, Колин Хемер (Hemer) привёл убедительные доказательства того, что Книга Деяний исторически достоверна и была написана Лукой ок. 62 г. по Р. Х., то есть «несомненно относится к периоду, когда ещё были живы многие очевидцы событий и современники Иисуса, Петра и Павла, – когда её предполагаемые читатели смогли бы возразить против появления в материалах фальсификации» (Hemer, 409–10).

Непредвзятость свидетелей. Свидетели чудес Христа, а особенно Его воскресения, не были также предрасположены к тому, чтобы заведомо поверить в события, очевидцами которых стали.

Сами апостолы поначалу не поверили в появившиеся известия о том, что Христос воскрес из мёртвых (см. воскресение Христа: свидетельства). Слова женщин показались ученикам Иисуса «пустыми, и не поверили им» (Лк. 24:11). Даже когда некоторые ученики сами видели Христа, выяснилось, что они – слишком «медлительные сердцем, чтобы веровать» (Лк. 24:25). Когда Иисус явился десяти апостолам и показал им следы распятия на Своём теле, «они от радости ещё не верили и дивились» (Лк. 24:41). Фома возражал, что не поверит, пока сам не вложит перста в раны на руках Иисуса (Ин. 20:25).

Иисус являлся и неверующим людям, по крайней мере Своему скептически настроенному брату по плоти Иакову (Ин. 7:5; 1Кор. 15:7), а также главному неверующему того времени – Савлу из Тарса (Деян. 9).

Свидетели Воскресения ничего лично для себя не выиграли от своего свидетельства. За свои взгляды они подвергались гонениям и угрозам смерти (ср. Деян. 4; 5; 8). Фактически, в большинстве своём апостолы приняли мученическую смерть. Безусловно, для них гораздо выгодней было бы отрицать Воскресение.

Отвергать их свидетельство в связи с тем, что они верили в воскресение Христа, – всё равно что отвергать показания свидетеля об убийстве из-за того, что он видел это преступление своими глазами. В данном случае предвзятостью страдают не свидетели, а те, кто отвергает их показания.

И наконец, неправомерно отвергать свидетелей только потому, что у них наличествует какая-либо пристрастность. У каждого есть какая-то пристрастность, есть то, во что человек просто верит. Нельзя будет принимать ничье свидетельство ни по какому вопросу, если любую пристрастность считать недопустимой. Врачи пристрастны, веря в выздоровление пациента. И всё же вполне заслуживает доверия их способность объективно оценить состояние больного. Ричард °Вэйтли в своём сатирическом памфлете доказывал, что нам нельзя верить в военные подвиги Наполеона, так как британцы буквально видели в нём исчадие ада, а французы фактически его обожествляли. Но в действительности люди не отбрасывают свидетельства современников, хотя бы те и были пристрастны. Их свидетельства скрупулёзно изучают, с тем чтобы установить факты.

Заключение. Юм был одним из величайших скептиков в философии нового времени. Он разработал критерии, с помощью которых, как он полагал, можно избавиться от всякой веры в чудеса. Однако если применить его критерии к свидетельству о воскресении Христа, оно вполне выдерживает проверку на подлинность. Такой результат подтверждает уверенность христиан в том, что новозаветные свидетели заслуживают доверия и, следовательно, в Новом Завете правдиво описаны слова и дела Иисуса (см. Новый Завет: историческая достоверность).

Библиография:

M. Burrows, What Mean These Stones?

N. L. Geisler and R. Brooks, When Critics Ask.

N. Glueck, Rivers in the Desert: A History of the Negev.

S. Greenleaf, The Testimony of the Evangelists.

C. J. Hemer, The Book of Acts in the Setting of Hellenic History.

D. Hume, An Inquiry Concerning Human Understanding.

A. N. Sherwin-White, Roman Society and Roman Law in the New Testament.

C. Wilson, Rocks, Relics and Biblical Reliability.