Глава 16. Грехи против веры

В исповедных текстах с середины XVI в. и особенно в XVII в. все большее распространение получают вопросы, посвящённые выяснению ортодоксальности веры. Специальные вопросники о вере, предшествовавшие исповедным текстам, предназначенным для мирян, подразумевали чрезвычайно высокую степень осознания основ вероучения, а не только следование традиционным обрядам. Впрочем, такие вопросники адресовались не всем приходящим на исповедь: недостаточно образованный человек просто не понял бы, о чем его спрашивают. Текст ВВ-Печ. тр. открывается фразой: «Да аще кто учен книгам, то испытовает кающагося о вере, како мудрствует о Бозе».¹¹²⁵ Хотя вопросники о вере обращены к «учёным», они всегда стоят перед общими текстами для мирян – мужчин и женщин. Это косвенно свидетельствует о том, что тех, кому задавались подобные вопросы, было не так уж мало. Специальные вопросники, предназначенные для таких категорий людей, которые представляли собой меньшинство, всегда выносились в конец чина исповеди, записываясь после общих мирских вопросников. Так, в конце записываются тексты для вельмож, «судий», «жен властельских», дьяконов и даже для священников и иноков. Если бы те, кто «учен книгам», были в меньшинстве, незначительном в общем потоке неграмотных прихожан, то вопросы о вере были бы отнесены в конец чина исповеди. Исключение составляет вопросник первой половины XVII в. ВВ-Погод. 308, в котором вопросы предлагается задавать всем, а не только тем, кто «учен книгам», и подчёркивается, что если человек неграмотен, то молитвы вместо него произносит священник.

В то же время в общих вопросниках для мирян часто встречаются отдельные статьи о вере. Единичные статьи читаются уже в текстах рубежа XV–XVI вв., но в основной массе они появляются с середины XVI в. Так, в вопросник для мирян середины XVI в. М-Соф. 890 вкраплены две статьи, заимствованные из вопросника о вере.¹¹²⁶ Статьи, говорящие об ортодоксальной православной вере, тесно переплетены с вопросами о суевериях и народных полуязыческих верованиях, и большое количество статей о вере, народной и ортодоксальной, свидетельствует о повышении интереса к подобной проблематике.

Можно назвать несколько причин повышенного внимания к народным верованиям, возросшего в середине XVI в. Одна из них – продолжающаяся христианизация Севера Руси, просвещение карелофинского населения, искоренение языческих треб и обрядов. Этой теме посвящены некоторые грамоты архиепископов новгородских, отправленные в Вотскую пятину: грамота 1534 г. архиепископа Макария (будущего митрополита), грамота 1548 г. архиепископа Феодосия.¹¹²⁷ В грамотах упоминается о тех же верованиях, о которых говорится в исповедных вопросниках. Кроме того, необходимо учитывать, что в XVI в. продолжается расцвет книжных центров на Руси; в Москве процветают кружки книголюбов, в середине столетия объединявшиеся вокруг митрополита Макария.¹¹²⁸ В кружках, ведущих традицию от Геннадиевского кружка XV в., неизменно сохранялся интерес как к проявлениям народных, полуязыческих верований, так и вообще к сакральному знанию.

Мы полагаем, что повышенный интерес к подобным темам среди книжников XVI в., наравне с увеличением контактов с нехристианизированными народностями, мог способствовать росту интереса к древним обрядам и среди общей массы населения. Аналогичный процесс мы имели возможность наблюдать и в XX в., когда бурный интерес к оккультизму среди интеллигенции привёл в конечном счёте к распространению огромного количества брошюрок с заговорами «от бабы Клавы» и к процветанию всяческих «знахарок» и «ворожей», публикующих объявления в бесплатных газетах для «простого» народа.

«Веруеши ли в Отца и Сына и Святого Духа?»¹¹²⁹ – главный вопрос о вере. Он стал появляться в некоторых текстах для мирян с середины XVI в., с него начинается большинство вопросников о вере. Обычно в вопросниках о вере сразу после приведённого вопроса кающемуся предлагается прочитать Символ веры. В текстах XVII в. наравне с верой в Троицу спрашивается о вере «во святую соборную и апостольскую Церковь».¹¹³⁰ Следом за вопросом о Троице идёт вопрос о вере в Богородицу и святых, очевидно, приравненный по своему значению к первой статье: «Веруеши ли в Пречистую Его Матерь Божию и во вся святыа?»¹¹³¹ Большое значение этого вопроса доказывается тем, что он также встречается в некоторых общих вопросниках для мирян. Большинство исповедных текстов предлагает вопросы о вере в Троицу, Христа и Богородицу в кратком виде, лишь в единичных текстах мы находим некоторые дополнения. Так, в вопроснике конца XVII в. спрашивается о Богородице: «исповедуеши ли Ея сущую Богородицю?», о святых уточняется: «иже от века Богу угодившия, от них же истинно чюдеса истекают».⁸

В тексте, созданном в конце XVI в. и вошедшем в состав печатного требника, предлагаются обширные и подробные вопросы, предполагающие детальное знакомство с основами вероучения: «Исповедуеши ли в Троице единаго Бога, несметна и неразделна, и соприсносущна? Исповедаеши ли Христа в двуестествех, сиречь в Божестве и человечестве, во едином же лице, и веруеши ли? Почитаеши ли честный крест Господень? Исповедуеши ли Пречистую Богородицу, сущую Матерь истиннаго Бога нашего Исуса Христа, Творца всей твари? Чтеши ли святаго Иоанна Предтечу, Крестителя Христова, и святых апостол, и святых пророков, и мученик, и святителей, и преподобных, и праведных, и всех святых, и веруеши ли, яко угодиша Богу? Покланяеши ли ся мощем их и почитаеши ли памяти их честне?»¹¹³² Частично вопросы представляют собой реминисценции из Символа веры. Символ веры цитируется также в начальных статьях украинского вопросника середины XVIII в.: «Чи веруешь же Господь наш Иисус Христос есть Бог и человек, котории за нас терпел муки, на кресте повешен, погребен и во третий день воскресе, седе одесную Отца, имат приити судити всех?»¹¹³³

Во многих вопросниках о вере присутствует статья о поклонении и почитании образов – икон, креста: «Покланяеши ли ся образу Христову и Пречистии Его Матери, и всем святым, на иконе написаным?», «С верою поклоняешися святым иконам, Христову образу и честному кресту Господню?»¹¹³⁴ Из вопросника о вере статья была перенесена в вопросник для женщин, вошедший в состав печатного требника.¹¹³⁵ Текст конца XVII в. перечисляет всевозможные виды образов, не только иконы: «на иконах и на стенах, и на дцках, на священных сосудех, начертанных истинно, а не ложно».¹¹³⁶

С вопросом о почитании икон перекликается статья о содержании образов в почёте: «Не держал ли еси святых икон в небрежении с пылию и с паучиною, и не в честне месте?»¹¹³⁷ Вопрос известен по единственному тексту XVII в. В Главе 9, посвящённой колдовству, приводились вопросы о том, не брал ли кающийся в церкви щепки и паутину для ворожбы. В церкви образа не всегда хранились в должной чистоте, поэтому особенно интересно требование держать иконы в чистоте и на почётном месте. До XVII в. подобных требований мы не находим.

Вопрос о поклонении иконам приводит на ум иконоборческую ересь и перекликается со статьёй в «опросниках для мирян из печатного требника: «Помышлял еси неверие на святыню Божию?»¹¹³⁸ В некоторых случаях, даже если в чине исповеди помещался специальный вопросник с испытанием веры, составитель считал нужным в вопроснике для мирян ещё раз вернуться к вопросам о вере. Так, в некоторых вопросниках для женщин обнаруживаем статьи: «Что над святыми иконами неподобно не сотворила ли?»¹¹³⁹ Здесь уже речь идёт не о небрежном обращении с иконами, а о злонамеренном действии, фактически о поругании икон. Возможно, статья была заимствована из вопросника Ж-Соф. 1065, в котором читается сходный вопрос: «Что над святостью чего не сотворивала ли неподобна?»¹¹⁴⁰ Очевидно, что здесь слово «святость» синонимично слову «святыня».

В нескольких вопросниках мы находим статьи о хуле на иконы: «Хулил иконное писмо?», «Иконы похулила?», «Ремество иконное хулил еси?»¹¹⁴¹ В других текстах те же статьи читаются иначе: «Святым иконам лаяла?», «Святым не лаял еси?», «Или образу Божию поругалась еси? Или Господа Бога и Пречистую Божию Матерь словом или рукою дерзнула еси?»¹¹⁴² Определение («святость», «святыня», «святые», «Бог и Богородица») заменяет определяемое (образ Христа, святых, креста). Однако при толковании последней статьи нужно учитывать все, что называлось «святым». Здесь может помочь ещё одна статья на ту же тему, встречающаяся в других вопросниках: «Или хулил Бога, или веру, или иконы?», «Не хуливал ли еси имени Господня и Пречистые Богородицы и святых Его, и святаго крещениа, и причастиа святых тайн Тела и Крови Господня, и святаго Евангелия, и святых книг, и святыя православныя веры?»¹¹⁴³ Поэтому, возможно, необходимо расширить смысл статьи «святым не лаял ли», подразумевая не только «святые иконы», но вообще «все, что свято».

В ряде текстов, появляющихся со второй половины XVI в., встречаются отдельные статьи о поругании креста: «Кресту Христову не поругался ли еси?»¹¹⁴⁴ В одном из вопросников формулировка ещё более жёсткая: «Не помыслила ли кресту Христову поругатися?»¹¹⁴⁵ Таким образом, речь идёт не о случайном ругательстве, вдруг сорвавшемся с языка, а о сознательном действии. Однако маловероятно, чтобы здесь имелись в виду богоборцы, стремившиеся надругаться над святынями и изничтожить их; скорее у человека были иные причины для «поругания». В Главе 9 цитировались статьи, спрашивающие, не сотворил ли человек что-либо «неподобное» над иконами; не откалывал ли щепочки от крестов и икон, не отрывал ли подвески и элементы инкрустации («очи»), не собирал ли паутину с крестов и икон и не забирал ли камешки от церкви. Все это делалось не для того, чтобы уничтожить или исковеркать святыню, а чтобы использовать добытые предметы в магических целях. Возможно, «поругание» также подразумевало порчу креста для добычи магических предметов или при совершении колдовских действий, а не для попрания святыни

Ряд статей говорит о хуле на творение Божие: «А Божие сотворение, дождь, или сниг, или мраз лаивал еси?», «Похулила тварь Божию всяку?»¹¹⁴⁶ Здесь мы снова сталкиваемся со взаимной заменяемостью слов «хулил» и «лаял». Хуле подвергались дождь, ветер, снег, мороз и засуха, огонь и вода, солнце, месяц и звезды, день и ночь. Длинный перечень содержится в вопроснике XV в., причём наравне с природными явлениями в него вошли люди: «Похулила еси тварь Божью или дождь, или снег, или мраз, или слугу, или князя, или святителей, или отци духовныи, или отца ли матерь, или мужа, или свет Божьи?»¹¹⁴⁷ Статьи, отразившие трепетное отношение и уважение к тварному миру, в том числе к природе и бессловесным животным, появляются в текстах с конца XV в.

Однако была и другая сторона отношений с природой и тварным миром. Составитель двух парных вопросников для мирян внёс в отредактированные тексты статью: «Или кланялся чему от твари: солнцу, или звездам, или месяцу, или зари?»¹¹⁴⁸ Аналогичный вопрос читается в вопроснике о вере первой половины XVII в.: «Не кланялъся ли еси твари Божии, нас ради сотворении: небу и земли, солнцу и луне, и звездам, и древу, и камению, и огню, богом нарицая тех?». В том же тексте упоминается о жертвоприношениях в лесу и на реке вместе с «бабами и волхвами»: «Не носил ли еси жертвы бесом в лес и в реку своим злонравием или научением богомеръских баб и волъхвов?»¹¹⁴⁹ В Главе 9, посвящённой колдовству, уже упоминались другие вопросы о жертвоприношениях и отправлении треб: «На отлучене месте с погаными молился и идолом пожерл, отвергл ся и не отвергл ся Христа?», «Ел или пил ли требы кумирныя по воли и по нужи в празники их?» и др.¹¹⁵⁰

«Не держиши ли ереси никоторыя же?»¹¹⁵¹ – статья, столь же распространённая, как и вопросы о вере в Троицу и Богородицу. Однако статья неизменно имеет краткую форму и не позволяет судить о том, какие именно ереси могли подразумеваться. Лишь в вопроснике о вере, вошедшем в состав печатного требника, статья о ереси дополняется некоторыми деталями: «Ереси каким или волъхвования и подобных сим не держиши ли? Предание святых апостол и святых отец седми собор вселеньских учения приемлеши ли?»¹¹⁵² В исповедном тексте конца ХѴII в. у кающегося спрашивают: «Не разделяеши ли непресечемаго Божества? Не веруеши ли баснем и слухом еретическим?»¹¹⁵³

Ряд вопросов в текстах для мирян касается общения и контактов с инославными: «Души не предал ли неверным татарам?», «С еретики молился, в церковь их что ли был?»¹¹⁵⁴ В одном из текстов уточняется, что эти еретики – «с некрещеною верою», а человек в их церкви не только был, но и «действовал». В вопроснике о вере ВВ-Погод. 308 присутствует аналогичный вопрос: «Не похвалил ли еси чюжие веры и не молилъся ли еси их болваном?»¹¹⁵⁵ В нескольких текстах встречаются вопросы о совместной трапезе с иноверными: «У иноверных покупая, не пил ли еси?», «Или едал еси с волхвом, или с еретиком, или с некрещеным, или пивал еси с ними и из их сосуда?», «Или с погаными и с еретиком пил и ял по нужди?»¹¹⁵⁶ Такие статьи появляются в исповедных вопросниках с середины XVI в., хотя вообще подобные установления были известны на Руси намного раньше. Так, в Устюжской Кормчей ХIII в. читаем следующую статью: «Аще кто вкусить погана хлеба или мяса, любо жидовьска, или воду ис суда их пиеть, 3 дни да поститься, и четвьртыи день молитву възьм да комкает», являющуюся переводом с греческого.¹¹⁵⁷ Это показывает, что составители вопросников реагировали на меняющуюся историческую обстановку, а не просто переписывали установления, которые находили в Кормчих книгах. С середины XVI в. Россия, с одной стороны, становится более открытой, в неё начинает приезжать все больше иностранцев. С другой стороны, в результате практически не прекращающихся военных действий православным русским людям то и дело приходилось «по нужде» участвовать в совместной трапезе с иноверными. В вопросниках, адресованных служилым людям, постоянно принимавшим участие в военных действиях, сохранились такие статьи: « В татарех или в латынех в полону или своею волею не бывал ли еси, и с ними ял или пил, и в их мольбищах не молился ли еси по их закону, жертвы идолам не пожерл ли еси, с неверными женами не блудил ли еси, и женитвою на них не женивался ли?»¹¹⁵⁸ и др.

В некоторых текстах встречаются статьи, которые говорят о соблюдении традиций, диктуемых верой. Например, составитель двух парных текстов для мирян, сохранившихся в одном списке, внёс статью: «Или без креста ходил еси?»¹¹⁵⁹ Статья напрямую связана с другой: «Или наг спал или без пояса?»,¹¹⁶⁰ встречающейся в двух текстах для мужчин. Пояс выступал как магический оберег и использовался в этом качестве ещё с языческих времён. С принятием христианства эта функция пояса не утратила своего значения, и даже в XIX в. пояс по-прежнему воспринимался как защита от внешних, враждебных человеку сил, причём такое восприятие сохранялось не только в крестьянской, но и в дворянской среде.¹¹⁶¹ С распространением христианства та же функция стала приписываться кресту: крестное знамение и нательный крестик оберегают от нечистой силы. Это объясняет, почему редактор, внёсший в свои тексты вопрос о снятии креста, поставил его непосредственно после вопроса о наготе и снятии пояса. Таким образом, разные статьи, говорящие о наготе, могут иметь различное значение. Так, в вопроснике, обращённом к монахам, спрашивается, не разглядывал ли инок свою наготу: такое разглядывание спровоцирует человека на сексуальное возбуждение и на дальнейший грех, действием или мыслью. Однако в процитированной выше статье упоминание наготы имеет другой смысловой оттенок, а именно снятие с человека защиты от внешней «нечистой» силы.

Ещё одна статья, имеющая отношение к ортодоксальности веры, говорит об отречённых книгах: «Книги отреченные читал ли или держишь у себе?»¹¹⁶² В тексте конца XVII в. говорится не только о чтении, но об изучении отречённых книг: «Не почитавши ли отметных книг богоборных и не вницаеши ли в протчая еретическая книги?»¹¹⁶³ Известны индексы (списки) «отреченных» книг, запрещённых для чтения и отражающих «сокровенные знания».¹¹⁶⁴ В вопроснике ВВ-Погод. 308 отречённые книги поставлены в один ряд с потворными зельями и кореньями. По видимому, под отречёнными книгами здесь имеется в виду не просто еретическая литература, а книги, которые .могли служить практическим руководством при отправлении магических обрядов, гаданий и т. и., как, например, Книга Рафли.¹¹⁶⁵

Как в вопроснике конца XVI в., так и в епитимийном тексте XIV в. встречается статья: «Страха ради не поведавши поганьства?»¹¹⁶⁶ В некоторых списках слово «поганьство» заменено на «поганого». Смысл статьи в том, что человек, знающий о людях, придерживающихся языческих обрядов, не рассказал о них из страха. Чем же мог быть вызван страх и кому должен был рассказать о «поганьстве» кающийся? В XIV первой половине XVII в. государство и светские власти не занимались искоренением язычества; оно оставалось в ведении церкви, которая пыталась духовными методами привести к христианству население страны. Языческим обрядам посвящены различные поучения, адресованные как духовным детям, так и самим духовникам. Рассказать о язычестве следовало представителям церкви, которые могли бы попытаться вразумить как тех, кто практиковал языческие обряды, так и тех, кто обращался к ним за помощью. При этом речь идёт не о язычестве в чистом виде, как оно существовало до принятия христианства на Руси, а о применении обрядов, с помощью которых люди пытались магически воздействовать на окружающий мир. Страх, не дававший рассказывать о «поганьстве», был не страхом перед духовником (который не имел возможности применить какие-либо серьёзные санкции против прихожан), а страхом перед «поганым», его способностью отомстить за раскрытие тайны.