Отроковица Елисавета

(Память 9 июля).

Господь сказал: блажени чистии сердцем. И это не раз было являемо в жизни благочестивых людей, особенно детей. Об одной такой чистой сердцем девушке, сподобившейся зреть еще в теле горний мир, мы и расскажем.

В апреле месяце 1894 г. у проживающего в г. Баку механика (коммерческого флота) Е.И. Рашкина заболела воспалением легких 16-летняя дочь Елисавета. Лечившие ее доктора, предложили родителям больной выехать с нею куда-нибудь в деревню, в надежде, что перемена климата, здоровый, свежий воздух благотворно повлияет на ее выздоровление. Сама больная тоже весьма желала уехать из пыльного, жаркого города и очень рада была, когда она в июне месяце выехала в свое родное село Матышево, в Саратовскую губернию, вместе со своими братьями и сестрами, с матерью и бабушкой (по матери).

Для спокойствия больной, в дороге приняты были все меры и, кроме того, мать ее Н.Ф. Рашкина и бабушка условились между собою не говорить ей ни о чем, что могло бы произвести на больную неприятное впечатление.

Но в первую же ночь, в дороге, Н.Ф. Рашкина видела сон, который так тревожно подействовал на нее, что она, рассказавши его своей матери, не утерпела, чтобы не передать и дочери, не обращая внимания на то, какое влияние он мог оказать на больную.

Сон действительно замечательный, по соотношению своему к последовавшему событию.

Видела она, что идет где-то темной ночью по слабо освещенной с обеих сторон дороге и вдруг услыхала пение и музыку, дивно гармоническую; подобного пения и музыки она в жизни никогда не слыхала. Остановившись, она стала осматриваться кругом, чтобы узнать, где поют, откуда несутся дивные звуки, но сколько ни присматривалась – ничего в темноте не видала. В это время раздался сзади ее чей-то голос: «посмотри на небеса, и увидишь». – Она взглянула и увидела небеса открытыми, как будто раздвоившимися, а по обеим сторонам проходило множество детей, разных лет и возрастов; все они были одеты однообразно в прекрасную, блестящую одежду и все пели, но что именно, не могла понять, вместе с пением слышна была и музыка. Увидавши это, она подумала: неужели и на небе есть так же живые люди, чему теперь многие не верят? На эту мысль тот же неизвестный голос отвечал: «нужно верить». Продолжая смотреть на небо, она опять подумала: может быть, там, в числе тех детей, находятся и мои дети: Вячеслав и Лиза? – Неизвестный голос опять отвечал на ее мысль: и они здесь.

Тут она проснулась и, размышляя о сне, не могла себе объяснить: почему она упомянула вместе с сыном Вячеславом и дочь Лизу? Вячеслав умер уже 4 года назад, а Лиза была живая и ехала вместе с нею на родину.

Больная Елисавета спокойно выслушала от матери рассказ о виденном ею сне и только сказала: этот сон – к смерти, должно быть, кто-нибудь из наших близких родных вскоре умрет.

По приезде в село Матышево болезнь отроковицы Елисаветы нисколько не облегчалась, но все более усиливалась. Предчувствие неминуемого смертельного исхода болезни, видимо, угнетало дух больной и тем ускоряло приближение рокового часа. Между тем, она желала жить, а не умирать. Это желание – естественное, и поэтому она почти постоянно молилась, чтобы Господь облегчил ее страдания и поднял с одра болезни. Своих маленьких братьев и сестер тоже заставляла молиться; о том же просила свою мать.

– Мамаша, что вы не молитесь Богу о моем выздоровлении? прошу вас, молитесь.

– Лиза, я молюсь и желала бы постоянно молиться, да дети мне не дают; ты сама видишь, только что хочу молиться, они пристают ко мне, отвлекают от молитвы.

– Нет, мама, это от того, что у вас мало веры; если бы у вас была вера, тогда никто бы не мог мешать вам в молитве.

Чем дальше, тем больше больная слабела; она стала по временам терять сознание; на выздоровление не было надежды. Однажды утром она сказала матери, что видела святителя Николая чудотворца и просила его об исцелении болезни. «Я часто его вижу», – добавила больная.

Н.Ф. Рашкина не поверила ее словам, а приписала ее видения бреду, болезненному воображению.

Не видя никакой пользы для больной ни от медицины, ни от перемены климата, родные ее решили прибегнуть к единственному последнему средству – к Божией помощи.

В 15 верстах от с. Матышева, при с. Караишеве находится женский монастырь, который посещает много народа, в особенности, в десятую пятницу по Пасхе, для поклонения явленной иконе св. Параскевы Пятницы. Туда хотели повезти больную, отслужить молебен о ее выздоровлении. Она тоже желала того.

На другой или на третий день после того, как решена была поездка, утром больная сказала матери:

– Мамаша, я опять видела святителя Николая. Он не велел мне ехать в монастырь, потому что в дороге мне будет хуже. Еще сказал, что в нашем селе скоро будет пожар; но, чтобы я не пугалась, у нас ничего не сгорит.

На другой день, действительно, случился неподалеку от них пожар. Когда болящая Елисавета узнала об этом, то сказала матери:

– Теперь, мама, ты будешь верить мне, что я не в бреду вижу святителя Николая. Он мне предсказал, что скоро будет пожар, так и случилось.

После этого стали верить отроковице Елисавете, что ей действительно является св. Николай, и поездка в монастырь была оставлена.

Вскоре после сего больная опять имела видение, о котором так рассказала своей матери:

– Когда я увидала св. Николая, стала опять просить его молиться о мне Богу и исцелить меня. Св. Николай сказал мне: я просил о тебе Бога и Его Пречистую Матерь; теперь проси сама. Сказавши это, он ввел меня в очень большую, богато убранную комнату; посередине ее сидел в кресле Христос Спаситель, а рядом с Ним Божия Матерь. Св. Николай стал пред Ними на колени и мне велел стать. Я стала и начала молиться и просить Бога помиловать меня и исцелить болезнь. Спаситель сказал мне: «для чего тебе нужна жизнь? ты в мире никогда не спасешься; ты будешь танцевать, а это большой грех». Я опять начала молиться об исцелении и обещалась никогда не танцевать; просила позволить танцевать только один раз – на своей свадьбе, если буду выходить замуж. Спаситель сказал: «через две недели ты избавишься от болезни и будешь спасена».

С постепенным упадком физических сил, в продолжение ее болезни, угасал и взор ее; но после рассказанного видения лицо больной стало светлее; на нем не было не только никаких признаков, предвещавших приближающуюся кончину, борьбу жизни со смертью, но светлый взор, спокойное выражение лица и румянец вселили в родных надежду на перелом болезни, на исход ее к лучшему. Такую же надежду высказал и священник, приглашенный, по желанию больной, для исповеди и причащения ее Св. Тайнами (за три дня до кончины).

На другой день после принятия Св. Тайн, когда она лежала неподвижно, с открытыми глазами, около нее сидела мать ее и бабушка. Больная, не обращаясь ни к кому из них, начала говорить: «вот, я вижу – сидят Апостолы» ... начинает считать. «Двенадцать; значит это – Тайная вечеря». Начала читать молитву: Верую, Господи, и исповедую, и проч. Потом она кого-то спросила: «а мне можно туда войти»? Потом, как будто на полученный ответ, сказала: «я приду послезавтра». Это было 7 июля в четверг, а «послезавтра», т.е. 9 числа, в субботу утром, она скончалась. Ровно через две недели после рассказанного ею видения Христа Спасителя, она действительно избавилась от болезни: тихо отошла в тот мир, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания.

До самой кончины отроковица Елисавета была в полном сознании и памяти. Минут за 10 до смерти она сказала: «я умираю».

Услыхавши эти слова, мать ее, бабушка и друг. родственники с рыданиями окружили умиравшую.

Обведя глазами плачущих родных, она подняла правую руку и, погрозив пальцем, сказала: «нельзя».

Это было ее последнее слово. Что оно значило и к кому относилось, – осталось тайной.

Может быть, ей неприятно было видеть проливаемые родными о ней слезы, в ту именно минуту, когда она спокойно и безболезненно оставляла сей мир, во зле лежащий, полный скорбей и греха, была на грани иного мира и предвидела уже зарю новой, светлой и бесконечной жизни, где празднующих глас непрестанный, отчасти открытый ее матери в замечательном сновидении.

Предсмертные видения усопшей отроковицы Елисаветы не допускают сомнения в том, что она не лишена небесных благ, уготованных чистым, незлобивым душам. В этом убеждает еще следующий необыкновенный случай.

За сутки до кончины, утром, она сказала бабушке:

– Бабушка, завтра тебе нужно идти на похороны.

– На какие похороны, Лиза, кого хоронить?

– Михаила Андреевича. Он, если не сегодня, то завтра умрет.

– Что ты, Лиза, говоришь? Я Михаила Андреевича вчера видела, разговаривала с ним; он здоров.

– Вчера был здоров, а завтра умрет.

Матери своей тогда же сказала, что скоро умрет знакомая ей женщина, которая давно уже больна и не перенесет своей болезни.

Предсказания эти в точности исполнились.

В с. Матышеве жил знакомый Рашкиным Михаил Андреевич Рожнов. Он был совершенно здоров, но вечером, в день предсказания, с ним вдруг сделался удар, а на другой день он скончался.

Через несколько дней после смерти дочери своей Елисаветы, Н.Ф. Рашкина получила письмо из Баку, извещавшее ее о смерти знакомой ей замужней женщины А.И. Суховой, скончавшейся после продолжительной болезни 9 июля, вечером, т.е. в один день с Елисаветой.

Усопшая отроковица Елисавета имела кроткий нрав, незлобивый характер, не любила заниматься играми и развлечениями, свойственными детям ее пола и возраста; свободное время проводила более в чтении книг, если не духовных, то учебных, исторических; романов и т.п. сочинений не любила читать; церковные богослужения посещала неопустительно, за редкими исключениями. Вообще, в семействе своем она более отличалась от других религиозным настроением. Перед выездом из Баку в с. Матышево она просила свою мать взять на дорогу освященных просфор и святой воды, которые она благоговейно вкушала каждый день во время пути.

Особенно похвальной чертой ее характера было – сострадание к бедным и немощным, кротость и неосуждение: сама никого не осуждала, да и других от того удерживала, в особенности, братьев своих и сестер. Если, бывало, услышит кого-нибудь из них осуждающим или насмехающимся над другими, она тотчас останавливала, что осуждение и насмешки – великий грех, за который Бог строго взыщет¹³.