Святая Русь

Как часто в дореволюционной России приходилось слышать слова «Святая Русь». Их произносили тогда, когда шли, ехали или плыли на богомолье, а делалось это вовсе не редко: шли поклониться образу, мощам, шли просто в святое место. Их вспоминали и тогда, когда, услышав недобрую весть с фронта или весть о недороде, стихийном бедствии, молились и верили: «Бог не допустит гибели Святой Руси».

Что такое эта «Святая Русь»? Это вовсе не то же, что Россия; это не вся страна в целом со всем греховным и низким, что в ней всегда было. «Святая Русь» – это прежде всего святыни Русской Земли в их соборности, в их целом. Это ее монастыри, церкви, священство, мощи, иконы, священные сосуды, праведники, святые события истории Руси. Все это как бы объединялось в понятие Святая Русь, освобождалось от всего греховного, выделялось в нечто неземное и очищенное, получало существование и вне земного, реального и было бессмертно.

Вот почему понятие «Святой Руси» и смиренной Руси не противостояли друг другу, и в самом представлении о святости Руси не было бахвальства или гордыни.

Главное, что принадлежало «Святой Руси», – это ее святые, представленные иконами, мощами, памятными местами, источниками, урочищами и предметами, а главное – «житиями». Что такое жития святых? Это не просто рассказы о жизни святых и их посмертных заботах о людях, чудесах, покровительстве верующим. Это еще как бы их литературные эмблемы, почитаемые творения – нечто вроде икон, но в словесном, а не красочном изложении. Рассказ о жизни сопровождается текстами служб святому, и эти последние служили как бы ризами для икон. Вот почему к житиям нельзя предъявлять строгих требований полноты, детальности и реализма рассказа. Чтение житий святых входило в состав богослужения, монастырского распорядка жизни, обихода благочестивого человека. Случалось, что для житий не хватало фактов, жизнь святого ко времени его прославления подзабывалась и тогда святому приписывалось то, что было известно о другом святом, схожем с ним по типу своей святости. В этом не было обмана: просто у составителя жития была уверенность, что за сходное добродеяние должна была бы последовать сходная награда, что доброму делу должна была предшествовать молитва, за победу должна была последовать благодарность Богу и т. д.

Святой – это идеал человека. Поведение святого – пример для поведения всех людей. Однако святые – это идеальные люди, заслуживающие с точки зрения верующих не только поклонения, но и подражания, и святость которых как бы удостоверена Богом. Однако народ не может жить одним, унифицированным идеалом человека. Перед великим народом всегда открываются разные пути и к разным идеалам. Чем многообразнее у народа идеалы, тем он духовно богаче. Если мы с этой точки зрения взглянем на весь собор русских святых, то поразимся не только многообразию и разноликости святых, но и их связью с русской действительностью – различной в разное время и в разных географических условиях России. Среди святых Древней Руси – рядовые монахи, основатели монастырей и крупных, а иногда малоизвестных, церковные иерархи, князья-военачальники, князья-мученики за веру, просветители народов, окружавших Русь, княгини, монахи, домохозяйки, дети-мученики, юродивые. Не все они пользовались равным почитанием. Были среди них и местночтимые, и получившие всероссийское признание.

И тем не менее святых нельзя делить по роду религиозных подвигов, ими совершаемых, или по тому, какое место они занимали в жизни. Патриарх Гермоген или митрополит Филипп – святые иерархи, но одновременно и мученики. Александр Невский святой, но не только потому, что он как полководец ограждал православную веру, а и по той схиме, которую он принял перед смертью: не случайно он на старых иконах изображается не в одеянии воина, а именно схимником. Святая Ефросиния Полоцкая была княгиней и много сделала для своей полоцкой епархии, но она же переписывала книги и этим не меньше потрудилась во славу Господа. Основатели монастырей на Севере и Востоке часто являлись просветителями соседних языческих народов. Святые подвизались на разных поприщах, и их объединяла деятельная вера и глубокая аскеза.

Итак, в разное время возникают разные типы святости. Конечно, святость одна, но различны ее проявления. Эпохой наивысшего подъема святости на Руси являлся конец XIV и весь XV век. И среди всех святых этого времени выделяется лик Сергия Радонежского и возникновение от основанного им Троице-Сергиева монастыря множества монастырей Русского Севера – русской фиваиды.

По типу своей святости Сергий Радонежский очень близок к жившему за век до него в Италии Франциску Ассизскому. То же стяжание Духа Божия, через молитву к уединению, то же презрение к мирским богам, нищелюбие, стремление помочь всем и всему живому. Та же ответственность перед природой, стремление к христианскому просвещению окружающих его людей. Можно было бы много приводить совпадений в поступках Франциска и Сергия, но есть и различие. В то время, как Франциск просил милостыню, Сергий строжайше запрещал своей братии просить и в голод старался заработать хлеб своим трудом, отказываясь брать свой заработок до окончания работы. Сергий умел делать и делал всю крестьянскую работу: копал огород, носил воду, строил жилище, портняжничал и т. д. Именно поэтому он стал на Руси высшим авторитетом для крестьян и когда великому князю московскому Дмитрию необходимо было ополчение, чтобы противостоять Мамаю, Сергий благословил его и дал ему двух схимников Пересвета и Ослябю, чтобы показать, что участие в обороне Русской Земли – святое дело, разрешаемое им даже для схимников. Благословение Сергия имело большое значение в битве на Куликовом поле.

С тех пор так и повелось: хозяйственные и военные заботы стали одним из подвигов святых – Пафнутия Боровского, игумена соловецкого Филиппа и многих, многих других.

Даже русские юродивые отличались заботой не только о том, чтобы выказать свое смирение и принять на себя облик самый невзрачный, но чтобы в этом невзрачном виде послужить людям, сказать им правду, обличить властителей, защитить слабых.

Было бы неправильно с православной точки зрения думать, что святость определяется той пользой, которую приносит святой людям, его любовью к ним, его строгостью в следовании заповедям церкви, даже его усердием в аскезе. Преподобный Серафим Саровский в беседе с Н. А. Мотовиловым утверждал, что истинная святость дается стяжанием Духа Божия. «Так в стяжании этого-то Духа Божия и состоит истинная цель нашей жизни христианской, а молитва, бдение, пост, милостыня и другие, ради Христа делаемые добродетели суть только средства к стяжанию Духа Божия. Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, но мзды в жизни будущего века нам не представляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает». Как же познать истинно святого, на которого сошел Дух Божий? Серафим дает на это ответ – Бог прославляет святого чудесами. Вот почему в житиях святых особое значение имеют чудеса, удостоверяющие их святость, стяжание ими Духа Божия. Чудесами главным образом и подается свидетельство, по которому праведник причисляется к лику святых.

Академик Д. С. Лихачев

Сказание о княгине Ольге ¹

Соберемся все вместе, правоверные люди русской земли, все сословия и все возрасты, и восславим Бога, даровавшего нам великую княгиню Ольгу, от которой началось наше обращение к Богу. Произвела ее Плесковская земля, область великой Русской земли. Происходила княгиня Ольга из села Выдубцы на границе с немецкой землей, из народа варяжского, не от княжеского рода, не из вельмож, а от простых людей. Вот что рассказывает некое древнее предание. Однажды князь Игорь, тогда еще совсем юный, в Псковской земле тешился охотой и увидел на другой стороне реки хорошую добычу, и не мог он перебратиться через реку, не было у него лодки. И увидел он, что кто-то плывет по реке на лодке, и позвал лодочника, и велел перевезти себя через реку. И когда плыли они, взглянул на гребца того и увидел, что это девица (а это и была блаженная Ольга) юная, красивая и отважная. И разгорелась в нем страсть, и обратился он к ней с бесстыдными словами. Она же, пресекая его непристойные речи, сказала ему, проявив не юношескую, но мужскую мудрость, обличая его: «Зачем напрасно позоришь себя, о князь, склоняя меня на срам? Не обольщайся, видя меня, молодую девушку, совсем одну, и не надейся – не возьмешь меня силой. Подумай о себе, откажись от своего помысла. Пока ты юн, блюди себя, чтобы не победило тебя неразумие, чтобы самому не пострадать. Если ты станешь рабом постыдных побуждений, как же ты сможешь другим запрещать неправедные поступки и праведно управлять державой своей? Знай, что если ты не перестанешь соблазняться моей беззащитностью, то глубина реки поглотит меня – и я избегну позора, и ты не впадешь в соблазн из-за меня».

Это первое благое достойное удивления проявление благоразумия и целомудрия блаженной Ольги, еще не знавшей Бога и заповедей Его. Удивился князь Игорь зрелому разуму и благоразумным ее речам. И отказался от своего юношеского порыва, и, устыдившись, в молчании перебрался через реку, запечатлев все это в сердце своем до времени, и вернулся в Киев. Когда же пришло время, повелел он, чтобы нашли ему невесту; и стали ему подыскивать невесту, как это было в обычае у властителей. И многими он пренебрег и вспомнил Ольгу, отвагу и красоту которой видел и из уст которой слышал речи разумные и целомудренные, нрав которой узнал. И послал за ней родича своего князя Олега, и взял ее в жены с подобающей честью, и сочетались они законным браком.

Князь Игорь много воевал. После смерти родича своего, князя Олега, воевал Игорь с греками. И наконец царь Роман², послав лучших своих бояр, чтобы умилостивить Игоря, стал давать ему дань больше, чем раньше давал Олегу. И так самодержствуя, жил Игорь-князь в мире со всеми странами. И родился у них с Ольгой сын Святослав.

Однажды пошел Игорь-князь на Деревскую землю за данью, и удвоил он дань с древлян. Древляне же задумали злое: «Он снова вернется. Давайте убьем его, а супругу его, премудрую Ольгу, возьмем за нашего князя Мала, а сына его Святослава убьем и освободимся от дани». И когда Игорь отправил собранную дань в ладьях в Киев, а сам остался с небольшой дружиной, убили его древляне около города Искоростеня и там и погребли его. И послали послов к княгине Ольге.

Горько плакала княгиня Ольга: «Увы мне, великий самодержец, великий государь русский! Увы мне, свет мой! Куда ты скрылся от очей моих! Лучше бы мне прежде тебя умереть! Не слышала бы я о твоей гибели не от супостатов-врагов, а от людей земель твоих! К кому мне горькую печаль обратить? Сын мой еще дитя, кто будет наставлять его и кто сбережет ему державу его?» И так плакала она, и никто не мог ее утешить, и все люди плакали с нею. А как кончилось оплакивание, собралась княгиня Ольга с силами, оставив женскую слабость, мужским умом вооружилась и решила, как отомстить за кровь мужа своего, как покарать убийц.

И послала она за древлянскими послами. И спросила их хитроумно:

«Хорошо, что вы пришли, о мужи. Говорите же зачем пришли?»

«Послала нас Деревская земля. Твой князь отяготил нас данью, и все ему было мало. Из-за этого он убит. А наши князья добрые. Выходи за нашего князя Мала».

И сказала Ольга:

«По душе мне ваши речи. Мужа моего не воскресить. И я не могу восстановить господство над вами моего мужа, которого вы убили. Идите теперь в ваши ладьи. Завтра я пришлю за вами. А вы скажите посланным за вами: «Пешком не пойдем, на конях не поедем, несите нас в лодках». И когда понесут вас, получите великую честь пред моими людьми».

Назавтра Ольга послала за ними. Древляне, гордясь, сидели в лодках и говорили, как их научила Ольга:

«Несите нас на головах своих вместе с ладьями. Киевские люди смеялись над глупостью и, как бы повинуясь, сказали: «Князя у нас нет, а княгиню вы берете за своего князя, и теперь нет нашей воли».

И понесли их на тюремный двор. А Ольга смотрела из терема. И бросили их в заготовленные там ямы, говоря: «Люба ли вам честь такая?» Они же, ввергнутые в глубокую яму, вопили: «О горе нам!» И засыпали их живыми. И снова послала Ольга к древлянам: «Если хотите взять меня в жены вашему князю, пришлите мне лучших людей, пойду к вам с великими почестями, если не удержат меня киевские люди».

Древляне послали восемь избранных мужей, самых знатных в Деревской земле. И пришли они в Киев. Ольга велела им, прежде чем к ней идти, вымыться в бане. Их заперли в бане и сожгли. И снова послала Ольга к древлянам: «Иду к вам. Приготовьте многие меды у того города, где убили вы моего мужа. Я хочу поплакать над его могилой и совершить тризну». И пришла Ольга с войском на Деревскую землю.

Пришла на могилу Игоря и плакала над ним плачем великим: «О свет мой, о жизнь моя! Самодержцем всей русской земли ты был, а ныне ты мертв и землей покрыт и никем не владеешь! Где власть твоя самодержавная, где слава и красота мира сего – все это миновало, и соединился ты с землей! И я тебя, жизнь моя, лишена, и сиротой вдовицей с единственным сыном осталась! Много таких забот предстоит – как смирить врагов, как вражду прекратить, мирные дни обрести и истинный путь найти! И как мне преуспеть против врагов наших, убийц своего князя! Пусть примут они месть, чтобы и другим было неповадно, чтобы прекратилась на Руси дерзость помышления против самодержцев!»

И еще много горестных слов она говорила. Велела же насыпать курган над Игорем и тризны творить, как это принято у язычников. И древляне сели пить. Ольга велела своим людям служить им, но самим не упиваться. А когда древляне напились, тогда воины ее зарубили пять тысяч древлян. И возвратилась Ольга в Киев:

И вновь собрала Ольга войско и пошла на древлян с сыном своим Святославом. И были побеждены древляне. Они, отступив, затворились в городах, но и так не спаслись: были взяты Святославом города их. А Ольга устремилась на город Искоростень и осадила его. Древляне крепко бились, не хотели сдаваться. Год стояла Ольга около города и не могла взять его. И послала она к горожанам, говоря: «Все города уже сдались мне и платят дань, и возделывают нивы свои. А вы от голода умрете, если не согласитесь платить дань». Древляне сказали: «Мы рады бы заплатить, да боимся твоей мести». Сказала им Ольга: «Мы уже вам отомстили. Вы истощены, и я не стану утяжелять вашу дань, как мой князь. Я знаю, что у вас сейчас нет ни меда, ни шкур, я возьму с вас то, что вы имеете: дайте мне от каждого двора по три голубя и по три воробья».

Собрали они со своего города воробьев и голубей и послали к ней с выражением покорности. Она же, принимая дань, сказала: «Ну вот, вы покорились мне и моему сыну. Идите в город. А я не сегодня, так завтра отступлю от города». И все в городе, узнав об этом, возрадовались. А Ольга, раздав этих птиц воинам, повелела к каждой привязать серу с трутом, увязав их в тряпочку. Вечером, когда стемнело, велела отпустить воробьев и голубей, поджегши трут. И полетели они в свои гнезда, и запылал весь город. Люди не смогли погасить пожара и побежали из города. И велела Ольга одних ловить и убивать, а других воинам отдала в рабство, а иных оставила платить дань. И всю Деревскую землю покорила она, и возложила на древлян дань тяжелую³.

Пошла Ольга с сыном своим и со всем войском по Деревской земле, устанавливая порядок дани и места охоты. Потом возвратилась в Киев. Через год, оставив сына в Киеве, пошла к Новгороду, стала устанавливать по Мете погосты, определять от лугов и охотничьих угодий дани и оброки, устанавливать по Днепру места для ловли птиц и села, и по Десне, и по всей земле ловища, и знаки, и места, и погосты. Установив повсюду порядок и осмотрев все, возвратилась в Киев. Кто не подивится мудрости, мужеству и целомудрию блаженной Ольги? Не будучи крещеной, управляла страной. Лишившись мужа, не захотела выйти замуж за другого! Убийцам же супруга своего месть воздала по обычаю властителей. Ибо заботилась о том, чтоб установить к добру и пользе царскую власть в русской земле, отеческое наследие сыну своему, а сына своего она очень любила.

Особенно заботилась она о духовном. Ибо коснулось ее сердца слово спасения, приводя к истинному богоразумию, которого блаженная Ольга возжаждала и о котором привыкла размышлять, а она была мудрее всех людей. Премудростью уразумела она, что все люди ее земли, не зная о существовании Бога, неразумно кумирам, не являющимся богами, бездушным идолам, напрасные жертвы приносили. Прельщенные дьяволом, они угодное дьяволу и творили. Но всемилостивый Бог не забыл творение рук своих и не оставил заблудший народ, но помиловал нас, и дал нам того, кто повел нас к спасению – не от иной страны, не из чужой земли, а из дома и отечества русского – богоразумную равноапостольную княгиню Ольгу. Подвиг ее в том состоял, что познала истинного Бога. Не зная закона христианского, жила чистой и целомудренной жизнью и жаждала она стать христианкой по свободной воле, сердечными очами путь познания Бога обретая, и шла по нему без колебания. И так говорила себе: «Если окажусь угодной Богу, то сам Господь, который все знает, не лишит меня моего желания. Если Он захочет, Он наставит меня на истину». Не было тогда в Русской земле учителя благочестия.

И захотела Ольга пойти в Царьград⁴, сама хотела увидеть красоту церковную, услышать слово благочестия, разумом познать православную веру. Без всякого сомнения хотела креститься. Ее добрые дела и милостивый нрав способствовали принятию Бога.

А в это время сын ее Святослав воевал с болгарами, и взял восемьдесят городов по Дунаю, и жил в Преславце, господствуя над болгарами. И с Царьграда подати и дани брал.

И пришла блаженная княгиня Ольга в Царьград, ища, как хороший купец бесценный жемчуг, Христа, и нашла Его. Царь принял ее с подобающей честью. И увидел царь, как красива она, как разумна в беседе, разумом украшена, премудростью в избытке наделена, и подивился царь ее великому разуму и светлости благообразия, и полюбил ее сильно, и возжелал ее. И стараясь склонить ее к своей любви, уловить загадками и лестью, хитря в беседе, как древняя египтянка, пытавшаяся соблазнить целомудренного Иосифа⁵. И говорил он так:

«Хорошо, что ты пришла к нам, прекраснейшая из жен, чтобы увидеть честь и красоту нашей державы. Твоя красота являет – достойна ты находиться здесь и сочетаться с моей красотой! Достойна назваться царицей, царствовать с нами и к нашей вере приобщиться».

Ибо царь был очень хорош собой. А богомудрая Ольга поняла, что замысел его рожден по навету диавола, который в древности вселился в змею и нашептал первозданным людям – так по-змеиному нашептывали соблазны уста царя-женолюбца. Но оперившись крылами богоразумия, чистым помыслом возвысившись, искусно стала переплетать сети суемудрого царева злоумышления. С молодых лет заботилась она о целомудрии более, чем о греческом царстве. И осенила благодать уста ее, и стала беседовать с царем смиренномудрыми словами, так говоря:

«Некогда сладкая молва услышана была мною о вашем царстве и о вере христианской, ныне чудесное видение вижу очами – красоту безупречного закона божия, который тут у вас осуществляется. Ты, царь, говоришь, чтобы мне войти в чертог твой, и предлагаешь здесь царствовать. Я от этого не отказываюсь, но я – язычница. Язычник и сын мой, которому вы дани и подати платите. Ты мне советуешь прежде всего креститься, я и сама хочу этого от всей души. Для этого и пришла сюда. И если ты, царь, истинное попечение о моем спасении проявляешь и хочешь, чтобы стала единомысленной тебе в истинной вере к Богу, то следует немедленно вместе с патриархом совершить надо мною дело Божией благодати, пока ничто мне не препятствует. Когда же буду крещена, то и все, о чем мы говорили, сбудется по закону христианскому».

Царь тогда ни о чем другом не думал, как только скорее вступить в брак, заблуждаясь и думая, что все готово для этого брака. И вот святейший патриарх Фотий со всем собором спасительными словами огласил ее, при этом царь был восприемником, а патриарх совершил священное таинство крещения. И было наречено ей имя Елена. Патриарх благословил ее и сказал ей пророческие слова: «Благословен Христос Бог наш, освящающий всякаго человека грядущего в мир, избравший тебя из язычников русского народа! Благословенна ты среди жен русских, потому что тьму заблуждений оставила и свет вечной жизни возлюбила! Благословлять тебя будут все русские сыны в поколениях твоих внуков».

И он беседовал с нею и наставление о православной вере дал. Она стояла, склонив голову, впитывая как губка морская росу учения божественных Писаний. И благословил ее патриарх. И блаженная княгиня Ольга, оставив богатые дары в соборной церкви, вернулась к себе, радуясь и благодаря Бога. Тем временем царь, полный своих низменных замыслов, хотя признавал закон благочестия, но неподобающие действия затевал. Позвал Ольгу и сказал: «Теперь настало время. Чертог готов. Выходи за меня. Будешь мне женой и всему нашему царству госпожой». Услышав все это, Ольга не смутилась и не растерялась (не будучи ученой, она была премудрой), ответила незамедлительно, пресекая душепагубные слова и обличая неподобающие поползновения, посрамив своими словами:

«Я из языческой страны потрудилась придти сюда, чтобы узнать о Боге и о заповедях Его. А разве есть у христиан обычай, чтобы отцу жениться на дочери?⁶ Ведь ты меня от святой купели воспринял и дочерью меня своей назвал. Я не о тленной благодатию заново родилась, а ты меня в тленный чертог зовешь ко временному царствованию. Я стала невестой бессмертному жениху Христу, чтобы царствовать с Ним вечно. Вы же сами говорите, что всем любящим Бога суждена вечная жизнь в небесном царствии. А земное царство – мне достаточно великой русской земли, где самодержствует со мною мой сын, а дани и подати он получает от многих стран, в том числе и от вашего царства. Не позорь себя, прекратим беседу, чтобы не без смущенья вернуться к себе».

Царь, обличаемый совестью и стыдом, пришел в чувство и о непотребстве своих слов раскаялся. И подивился великой премудрости ее, и благоразумию ее, и мужеству нрава. И устроил царь пир великий, и одарил Ольгу великими и бесценными дарами, и с великою честию проводил, называя своей дочерью по крестному родству. Перед отъездом Ольга пришла к патриарху, прося благословения на путь. И так сказала она, заливаясь слезами:

«Что могу твоему преосвященству воздать, о вселенский патриарх? Как могу выполнить все, чему здесь научилась? Люди моей страны в нечестии язычества живут, как и сын мой. Лишь меня одну, заблудшую овцу, Господь благодаря твоему предстательству и молитве привел к незаблудшим овцам. А теперь я лишаюсь твоего чадолюбия и премудрости. Дай же мне вместо себя одного из твоих священников, и пусть он будет мне пастырем и наставником. И даруй спутникам молитву твою – прощальное благословение».

Патриарх благословил ее, помолился о ней со всем собором, одарил ее щедро: даровал ей крест честный и святые иконы, дал ей священника и священные вещи, и книги⁷. И сказал:

«О чадо, угодившее Богу, знаменитая среди царствующих, прими эту святыню, это вечное благословение. Ты залог спасения русского народа, потому ты веруешь и вещи священные принимаешь с верою». Получив наставление и благословение патриарха, блаженная Ольга вернулась с миром в свою землю, неся с собой из Царьграда божественную благодать, которая больше любого богатства.

И жила блаженная Ольга в Киеве. Тем временем царь прислал ей письмо, говоря: «Ты обещала прислать мне воздаяние, то, чем богата твоя земля. Исполни же обещание». Блаженная Ольга составила ответ, который передал царю его посланец:

«Я, царь, была в Царьграде и сподобилась просветиться святым крещением. Ты же, несмотря на мой возраст, склонял меня ко браку, которого я не хотела. Ты от святой купели меня воспринял, но благодатного родства со мной не признал, как бы став отступником законов христианских – отцом по благодати крещения нарекшись, захотел стать моим мужем. Когда ты замышлял это неподобное дело, пренебрегал просить у нас потребного для твоего царства; ты покушался на то, чего получить не можешь. Благодатью Христовой из уст моих недостойных коварство твое разрушилось. Едва придя в разумение, обличаемый совестью, ты примирился со мной, одарил и с честью отпустил в мою землю. А теперь воздаяния требуешь. Ты, видно, насмехаешься, если думаешь получить просимое. Ничего ты не получишь. Если бы ты хотел получить от нас помощь душевного ради союза и ради чистой любви, тебе бы следовало прежде совесть свою уцеломудрить. А потом потрудиться самому придти к нам, постоять в нашей реке Почайне, посетить нас с воинством духовной любви, как и я у вас была, и в сосуде святой купели стояла. Тогда и получишь двойные почести, достойные твоего царства, и многочисленные дары». И отпустила посланников с миром к царю.

Ольга жила среди бесчисленного множества язычников, помраченных тьмой идолопоклонства. Были же они как дикие звери, одна сияла она среди них, глубокую тьму неверия отгоняя и предвозвещая русским людям светлый день православия. Все ее старания были направлены на то, чтобы просветить людей верою Христовой. И сына своего Святослава много раз побуждала креститься. Люди дивились ее речам, подобных которым никогда не слышали. Некоторые приняли из уст ее слово божие и крестились. А сын ее, великий князь Святослав, зверю подобен был по привычкам своим, не прислушивался к ее словам, как и вельможи его. Хотящим креститься тогда не препятствовали, но над крестившимися смеялись язычники, ибо неверующим вера христианская безумием кажется. Они, во тьме ходя, не желали видеть славу Господню. Очень уговаривала Ольга сына своего принять крещение:

«Не ослушайся меня, матери твоей! Знай, дитя мое, что тот, кто не покоряется родителям, также как и доброму наставлению учителя, погибели своей ищет. Послушай меня, сынок, приими веру истинную и спасен будешь. Не медли, пока погибель тебя не застала».

Но казалось Ольге, что сеет она на воде, потому что холодно отнесся он к ее словам и ответил уклончиво:

«Знаю я, что лучше бы мне тебя послушаться. Но если б я и хотел креститься, мои люди не последуют за мной. Если я один приму закон христианский, мои бояре и сановники вместо повиновения смеяться будут надо мной. И зачем мне самодержство, если из-за чужого закона все меня оставят и я никому буду не нужен?»

«Не говори так, сын мой. Если ты крестишься, и люди твои за тобой пойдут, единомысленно примут участие в такой великой благодати и двойную славу и честь ты ото всех получишь».

Но он не слушал ее речей, даже прогневался на святую свою мать. Как сказал пророк: «В душу неразумного не войдет премудрость». Ольга же, видя суровую непроницаемость души его и слыша безумные ответы, скорбела и плакала и непрестанно молилась со слезами ко Христу, чтобы просветил Он русских людей светом своей веры.

На реке Великой среди дубравы было видение блаженной Ольге: она видела, что место освещено тремя лучами пресветлыми несказанного света. Она возблагодарила Бога за знамение, предрекающее нисхождение благодати крещения на русскую землю.

«На этом месте, – сказала она, пророчествуя о городе Пскове, – будет церковь по имя Пресвятой Троицы⁸. И будет здесь город великий и славный». И молилась она на этом месте, и поставила там крест, который и доныне стоит.

Княгиня Ольга послала много золота на Плескову реку для постройки храма св. Троицы на том месте, где видела трисиятельные лучи. Потом тут возник большой город. Великое попечение имела Ольга о русской земле. А сын ее Святослав любил жить в Болгарии в городе Переславце на Дунае. А дети его,

Ярополк, Олег и Владимир, в Киеве жили, и заботилась о них их бабушка, святая Ольга. Печенеги однажды коварно напали на Киев, как неводом его охватили и едва не взяли. Но Божий промысел сохранил город от всякого зла молитвами святой Ольги – поспел придти к городу воевода Святослава Претич, с небольшим войском. А печенеги думали, что пришел великий князь, и разбежались.

Княгиня Ольга любила своих внуков, но крестить их не решалась, боясь, как бы не учинил чего-нибудь неподобающего непокорный сын Святослав. Но она молилась о них, и Бог внял ее молитве. Внук ее, великий князь Владимир, через некоторое время принял крещение, и всех людей своей земли привел к крещению.

После ухода печенегов послала Ольга на Дунай к Святославу, сообщив ему, что учинили печенеги в земле его. Он вернулся, прогнал печенегов в степь и настал мир. В Киеве Святослав сказал матери своей и боярам:

«Не хочу жить в Киеве, а хочу в Переславце на Дунае, потому что он находится посередине моей земли и туда все блага сходятся». Блаженная Ольга с плачем сказал ему:

«Зачем, сын мой, оставляешь меня? Куда идешь, чужого желая? А свою землю кому поручаешь? Дети малы, а я стара, и уже смертельно больна. Ты не послушал моих советов, погрузился в смрадное кумирослужение, из-за слепоты неверия ты спотыкаешься во тьме. Ты не сотворил Бога помощником себе, но возложил упование на тленное людское множество, которое быстро истощается. Но сейчас не уходи, пока не умру и меня не похоронят. А потом иди, куда хочешь. Но со мной поступи так: после моей смерти не делайте ничего по языческому обычаю, но пусть мой священник погребет тело мое по обычаю христиан, засыпав его вровень с землею. Кургана пусть никто не дерзнет насыпать или творить тризну. Пошли золота в Царьград к патриарху, пусть он совершит моление о моей душе и нищих ободрит».

Святослав, хоть и не веровал во Христа, но по сыновней любви обещал ей все исполнить.

Через три дня наступила ее последняя болезнь. И настал час, когда от телесного союза захотела душа ее отделиться и к вышнему чертогу переселиться. Причастилась святая Ольга тела и крови Христовых и перешла в обители вечные, удостоившись небесного чертога вместе с мудрыми девами. Преставилась она в год 6477 (969) 11 июля, быв в супружестве 42 года; после смерти мужа через десять лет приняла она крещение и прожила в благочестии пятнадцать лет; всего лет ее жизни было около восьмидесяти. Великий князь Святослав, сын ее, и внуки ее, и все бояри и горожане, провожая, плакали великим плачем.

Когда понесли ее хоронить, то собрались все, сколько там было христиан, и язычники, и приезжие из многих стран, и все о ней плакали. Для князей и сановников она была мудрейшей правительницей, горожане находили у нее прибежище и упокоение, вдовы и сироты приют, насыщение и одежду – все получали от нее просимое. Когда настал конец этого многолюдного плача, принесли тело на то место, где святая Ольга завещала себя похоронить. Священник совершил отпевание и благоговейно похоронил ее; все было сделано так, как она завещала.

За свою праведную и богоугодную жизнь святая и блаженная великая княгиня Ольга, во святом крещении Елена, получила от Бога воздаяние – царствие небесное и нетленное блаженство. Честные мощи ее находились в земле около тридцати лет и были обретены нетленными. И от них произошло много чудес и исцелений.

Житие великого князя Владимира, в святом крещении Василия ⁹

Князь Владимир был сыном Святослава, внуком Игоря и святой Ольги, правнуком же Рюрика, призванного на княжение из варягов. У Святослава Игоревича было три сына от разных жен: Ярополк, Олег и Владимир. По смерти Святослава старший сын его Ярополк, сев на отцовском престоле в Киеве, пошел войной на древлянского князя Олега, своего брата, убил его, а княжение его взял себе. Узнав об этом, княживший в Новгороде Владимир, убоялся, как бы тот с ним так же не поступил, и бежал за море к варягам. А Ярополк взял под свою власть и новгородские княжения, как и древлянские. Но через некоторое время Владимир, собрав большую воинскую силу – частью у варягов, частью в иных пределах русской земли, пошел на киевского князя Ярополка и убил его и захватил и княжение киевское, и жену брата, родом гречанку. И сделался он единовластным правителем всей русской земли, и поставил он идолов на высоких местах, и поклонялся им, принося жертвы, и весь народ заставлял поклоняться идолам, а тех, кто не желал им кланяться, повелевал предавать смерти. И убит был тогда блаженный Феодор-христианин с сыном Иоанном¹⁰, ибо не захотел быть сообщником идолопоклонников и сына своего не отдал в жертву бесам. Прочие же христиане, просвещенные святой Ольгой, для которых она и церковь на Аскольдовой могиле создала, кто из них еще оставался в живых, от страха не объявлялись: одни бежали, другие втайне хранили святую веру, а некоторые вновь обратились к прежнему нечестию. И если где и стояла еще христианская церковь, она была разорена рукою идолослужителей.

Владимир же поставил в Киеве следующие главные идолы: первый, самый главный идол – Перун, который считался богом грома, молнии и дождевых облаков, второй – Волос, считавшийся богом скотов, третий – Позвизд или Вихор, бог воздуха, четвертый Ладо, бог веселья, пятый Купало, бог плодов земных, шестой Коляда, бог праздника, бывающего зимой. И иные, меньшие боги – не только в Киеве, но и по всем Русской державы пределам – по велению того великого князя были поставлены, став местом нечестивого почитания. Такое же идолопоклонство совершалось и в Великом Новгороде, где посланный Владимиром начальствовал его дядя Добрыня, брат его матери. Наряду с идолопоклонством Владимиру было свойственно и другое зло – в плотских похотях без воздержания, как в тине, валяться, ибо, как в древности Соломон, он очень любил женщин, был ненасытен в плотском сладострастии и имел много жен, а еще больше наложниц.

Не будет неуместным вкратце вспомнить здесь и о том, что жители Руси и до Владимира, хоть и не все, но некоторые в разные времена крестились. Во-первых, славяно-русский народ был крещен святым апостолом Андреем Первозванным¹¹, который, достигши Киевских гор, благословил их и, водрузив на высоком холме крест, предсказал, что здесь будет город, в котором воссияет Божия благодать. И тех людей, которых он тогда там нашел, научил святой вере и крестил. Затем пошел и в другие русские земли, где ныне стоит Великий Новгород и другие знаменитые города, и всюду, кого смог обратить ко Христу, просветил святым крещением. Вновь крестилась Русь в царство греческого царя Василия Македонянина, в патриаршестве святейшего Фотия¹², когда прислан был от них архиерей Михаил¹³, а в то время, в малолетство русского князя Игоря Рюриковича, правил княжением его родственник и воспитатель князь Олег. И когда пришел из Царьграда в русскую землю греческий архиерей, чтобы научить святой вере неверный народ, люди желали сначала видеть какое-нибудь совершенное им чудо, и спросил архиерей, какого чуда им хочется; они же сказали: «Книга, которая учит вашей христианской вере, пусть будет брошена в огонь, и если не сгорит, тогда узнаем, что хороша и истинна ваша вера и велик Бог, тобою проповедуемый».

Архиерей же, уповая на Бога, повелел разжечь перед всеми великий огонь и, воздев руки к небу, помолился, говоря: «Прославь имя твое, Христе Боже!» И сказал это, положил книгу, святое Евангелие, в огонь, и не сгорела книга: все дрова сгорели и огонь погас, а Евангелие оказалось цело, нисколько огнем не повреждено. Увидев то чудо, многие поверили во Христа и крестились. Еще крестилась Русь в дни великой княгини Ольги, жены великого князя русского Игоря Рюриковича, матери Святослава, бабушки Владимира¹⁴: она, как говорит ее житие, пойдя в Царьград, приняла там святую веру и наречена была в святом крещении Еленой. Возвратившись же оттуда, многих она в Киеве и прочих русских городах к святому крещению привела, однако всех просветить не смогла, ибо и сына своего Святослава никак не сумела уговорить принять христианство. От тех крещений, бывших прежде Владимира, не могла расшириться и утвердиться на Руси святая вера как из-за частых войн, так и из-за князей, преданных нечестивому идолопоклонству. И наконец, вся Русь просветилась в дни великого князя Владимира, после того, как он сам сначала просветился и истинный путь спасения познал и всех на него наставил – и образом своего благочестия, и монаршеским своим поведением. Началось же это просвещение так.

Когда разнеслась слава о храбрости Владимира, единовластии его и размерах его царства, превышавших владения других царей и князей во всей поднебесной, начали приходить к нему проповедники из разных народов, хваля свою веру. Вначале пришли мусульмане, и спросил их Владимир: «Какова вера ваша?» Они сказали: «Мы веруем в Бога, пребывающего на небесах, и есть у нас пророк Божий Мухаммед, который позволяет нам иметь жен, кто сколько хочет и всякими страстями плотскими наслаждаться, только повелевает обрезываться, не есть свиного мяса и не пить вина». И о других делах, свойственных их вере, говорили мусульмане, но писать о них нехорошо. Будучи женолюбив, Владимир о женах слушал с удовольствием, но обрезание и отказ от вина ему не понравились, и он сказал: «Жить без вина мы не можем, ибо на Руси все веселие и удовольствие бывает в подпитии».

Приходили проповедники и от немцев, и от римского папы, и от западного кесаря, и прочих князей посланцы, каждый свою веру называя хорошей, но ни одна из них ему не полюбилась. Пришли также и евреи, говоря, что лучше всех вер их ветхозаветная вера. И спросил их Владимир: «Где земля и царство ваши?» Они же сказали: «Наша земля – Иерусалим, Палестина и окрестности; но поскольку прогневали мы Бога грехами нашими, расточил за то нас Бог по всей Вселенной, а землю нашу отдал христианам». И сказал им Владимир: «Как же вы иных вере вашей учите, сами будучи отвергнуты вашим Богом? Ведь если бы Бог вас любил, то не расточил бы вас по чужим землям. Может, вы и нам желаете такого расточения?» И сказав это, прогнал их от лица своего.

После всех пришел к Владимиру от греческих царей Василия и Константина и от патриарха царьградского Николая Хрисоверга посол с дарами, человек выдающийся, искусный в слове и боговдохновенный, Кирилл-Философ¹⁵. Это не тот Кирилл-Философ, который с братом своим Мефодием проповедовал Христа сначала среди хазар, потом в Моравии и перевел книги с греческого языка на славянский, но другой человек, носивший то же имя. Тот Кирилл-Философ жил более чем на сто лет раньше, а этот позже, и некоторые историки называют его не Кириллом, а Киром. Этот философ Кирилл (или Кир) долго беседовал с Владимиром о христианской вере, начав от сотворения мира, рассказал обо всех пророчествах, о воплощении Христовом, о добровольно воспринятом им страдании и крестной смерти ради спасения людей, о воскресении из мертвых на третий день и вознесении на небеса, как о том пространно пишет преподобный Нестор Печерский.

Потом он заговорил о втором пришествии Христовом, о воскресении мертвых, о Страшном суде, о бесконечной муке, уготованной грешникам, и о воздаянии праведных в царствии небесном, и дал ему в дар от пославших его большое златотканое полотно, на котором искусно было выткано изображение Страшного суда Божия и разделение грешных от праведных. И стояли праведные по правую руку Судии – по ту сторону, где изображены были рай и царство небесное; грешники же стояли слева, по ту сторону, где было изображение геенны огненной, страшных демонов и различных адских мук. Все это внимательно рассматривая, Владимир спрашивал философа обо всем, и тот все подробно объяснял ему, говоря:

«Когда придет Христос во славе Своей с небес на землю судить живых и мертвых и воздать каждому по делам его, тогда тех, кого Он найдет праведными, поставит справа от себя и пошлет их в царство Свое небесное на вечное веселье, а кого найдет грешными, тех поставит слева и пошлет в геенну неугасимую на бесконечные муки». Услышав это, Владимир вздохнул и сказал: «Блаженны те, кто станет по правую руку, и горе тем, кто окажется слева!» И сказал ему Философ: «Если ты, царь, перестанешь делать зло и примешь святое крещение, то будешь удостоен стоять справа, если же пребудешь в нечестии, то и твое место окажется слева». Владимир выслушал слова Философа и, размышляя, сказал: «Подожду еще немного, пока лучше разузнаю о всех верах». И, одарив Философа и его спутников, отпустил их с честью в Царьград.

Когда греческий философ ушел, Владимир созвал всех своих бояр и старейшин и сказал им: «Вот, приходили ко мне мудрецы из различных народов, из мусульман, немцев, римлян, евреев и из прочих народов, каждый хваля свою веру. После всех пришли и греки и говорили, более чем другие, удивительные вещи о своей вере, повествуя о происшедших в поднебесной делах от начала мира и доныне, и говорят, что наступят иной век и иная жизнь, и после смерти все люди воскреснут, и если кто что доброе в этом веке сделал, то в будущем будет радоваться, живя бессмертной жизнью, а грешники будут вечно мучиться». И ответили ему его бояре и старейшины: «Никто никогда не хулит свое, но, конечно же, хвалит. И если ты, великий князь, хочешь вернее узнать истину, то у тебя ведь множество мудрых людей – пошли лучших из них по различным землям и народам, пусть они увидят и разузнают всякую веру и кто как служит своему Богу, а потом, возвратившись, пусть расскажут тебе и нам обо всем подробно и основательно, как очевидцы».

Послушавшись этого совета, Владимир послал толковых и умных людей в разные земли, чтобы они познакомились с верой и службой каждого народа. Те же, пройдя многие страны и царства, пришли, наконец, в Царьград и сказали греческим царям Василию и Константину о причине своего прихода. Цари обрадовались и тут же сообщили о них святейшему патриарху. Патриарх же велел празднично украсить церковь, одел драгоценнейшие святительские облачения и со многими священниками и епископами совершил божественную литургию. Пришли к литургии и цари с посланцами Владимира и, введя их в церковь, поставили на таком месте, откуда им было бы удобно все видеть и слышать. Те же, видя непередаваемую красоту хвалений Бога, каковой красоты нигде никогда не видели, и слыша прекрасные звуки церковных песнопений, каких никогда не слышали, очень удивлялись и полагали, что не на земле уже стоят, а на небе, ибо осиял их в то время свет небесный, и были они как бы вне себя от радости духовной, которой тогда исполнились их сердца. По совершении же божественной литургии цари и патриарх оказали тем русским послам большую честь – устроили для них прием и, одарив их многими дарами, отпустили.

И когда они возвратились к Владимиру, вновь созвал Владимир бояр своих и старейшин и повелел, чтобы возвратившиеся посланники рассказали перед всеми, где что они видели и слышали. Те же рассказали ему все по порядку о вере и о службе каждого народа, но всем слушавшим не нравились те веры. Потом рассказали они о том, что видели у греков: «Когда мы пришли в Царьград, греки ввели нас в свою церковь, где они служат своему богу, и мы видели там такую великую красоту, которую язык наш передать не в состоянии; одежды священников чудесны, служба весьма хороша, и люди все стоят в благоговении, пение же такое сладостное, какого мы никогда не слышали. И объяла нас какая-то радость, и мы сами не чувствовали себя и не знали, на земле ли мы находимся иль на небе. И нет такой красоты и столь превосходного благохваления во всей поднебесной, какие у греков. И потому мы полагаем, что вера их истинна и что только с теми людьми истинный Бог».

И сказали бояре Владимиру: «Если бы вера греческая не была хороша и истинна, то бабка твоя Ольга не приняла бы ее, ибо женщина она была очень мудрая». Тогда Владимир по действию благодати Святого Духа начал понемногу просвещаться в уме своем и познавать правую христианскую веру и желать ее. Но поскольку при нем никого не было, кто скоро привел бы его к исполнению намерения, а все бояре и советники были помрачены тьмой нечестия, продолжилось уверение и отложилось крещение его на некоторое время, пока он не принял решение пойти на греческую землю войной, захватить их города и получить учителей христианства, которые научили бы его вере.

И собрав воинскую силу, он пошел к Тавриде, и взял сначала греческий город Кафу (Феодосию), затем пришел под Херсонес, стольный город той земли. И окружил этот город и осаждал его немалое время, но не мог взять, ибо город был крепок и греческие воины в нем мужественно защищались. Взял же он его так: херсонесский протопоп Анастас написал Владимиру на стреле следующее послание: «Царь Владимир! Если хочешь взять город, найди с восточной стороны в земле трубы, по которым течет в город пресная вода. Если ты их разобьешь, то лишишь город воды, и, убежденные жаждой, горожане скорее тебе покорятся». Написав это на стреле, протопоп натянул и пустил стрелу к шатру Владимира упала та стрела перед шатром, и тут же, заметив ее, стрелу взяли и, увидев на ней греческое письмо, принесли к Владимиру. Был позван был переводчик с греческого языка, когда он прочел и перевел написанное, Владимир повелел внимательно искать в земле восточной стороны от города трубы водоотвода и, найдя, перебил их. И не стало воды в городе, и изнемогли люди от жажды, и тогда нехотя покорились они Владимиру. И взял Владимир город Херсонес, торжественно вошел в него, не причинив людям ни зла, ни обиды.

По взятии же Херсонеса и всей Тавриды послал Владимир к царям греческим посольство со словами: «Вот взял я ваш славный город Херсонес и всю землю Таврическую. Слышал я, что у вас есть сестра, прекрасная дева, дайте же мне ее в жены. А если не захотите мне ее дать, то и с вашим Царь-градом я сделаю то же, что с Херсонесом»¹⁶. Получив такое послание от Владимира, греческие цари немало опечалились, и сестра их, го имени Анна, не захотела идти за поганого. Но силы многих русских воинов и храбрости Владимира греки убоялись. И написали цари ему так: «Не подобает нам, христианам, отдать сестру нашу за человека, пребывающего в нечестивой вере. Если хочешь ее иметь, откажись от своих идолов и веруй во Христа, истинного Бога, как и мы, и прими святое крещение, и тогда беспрепятственно возьмешь г супруги себе нашу сестру, и, как единоверный, пребудешь с нами в любви, а кроме того, и царствие небесное унаследуешь».

Получив такой ответ от греческих царей, вновь послал к ним Владимир, говоря: «Полюбилась мне ваша вера с того времени, как посланные мною знакомиться с различными верами люди, побывав у вас, возвратились к нам и рассказали подробно, насколько вера ваша лучше других вер, а служение, которым вы служите Богу вашему, превосходнее, чем у всех народов. Я хочу принять вашу веру, только пошлите вы ко мне епископа, который крестил бы меня, да и сами с вашей сестрой придите к нам или сестру пошлите ко мне в супруги, и тогда я возвращу вам Херсонес со всей Тавридой».

Получив эту добрую весть, греческие цари весьма обрадовались и уговаривали сестру свою, умоляя, чтобы она пошла за Владимира: «Умилосердись над царством христианским, ибо если ты не пойдешь за него, он не перестанет пленять нашу землю, и есть опасность, что он сделает с Царьградом то же, что с Херсонесом. Если же тебя ради Владимир крестится и благодаря тебе Господь обратит к себе русскую землю и отвратит греческую землю от тяжелых и частых войн и нападений руссов, то вечную славу и бессмертное блаженство ты приобретешь». Царевна Анна, хоть и не хотела этого, но ради спасения рода русского, к Богу обратиться готового, да отечеству своему, греческому царству, мира желая, снизошла к совету и мольбе братьев своих и сказала со слезами: «Воля Господня да будет!» И послали ее цари морем в кораблях с архиереем Михаилом, со священниками и со знатными боярами. И когда они достигли Херсонеса, встретили ее с честью и отвели в царскую палату.

Как раз в то время, за несколько дней до ее прибытия, у Владимира заболели глаза и он ослеп. И начал он сомневаться в святой вере и в крещении, внутренне колеблясь и говоря: «Боги русские разгневались на меня за то, что я хочу их оставить и иную веру принять, и послали мне наказание слепотой». Царевна же велела ему передать: «Если хочешь быть здоров и видеть, скорее прими святое крещение, иначе от слепоты своей не избавишься. Если же крестишься, то не только от телесной слепоты, но разом и от душевной освободишься». Услышав это, Владимир ответил: «Если окажется правдой то, что ты говоришь, я поверю, что велик Бог христианский». И тут же, призвав епископа, попросил святого крещения. Епископ же сначала огласил¹⁷ его и в святой вере хорошо поучил, затем в церкви Святой Софии, стоявшей посреди города, крестил и нарек ему имя Василий.

При крещении же его произошло чудо, подобное тому, что было с Савлом, гнавшим Божию церковь и ослепшим от блиставшего на его пути в Дамаск небесного света: когда слепой Владимир вошел в святую купель, а епископ по ходу чина крещения возложил на него руки, тут же спала как чешуя с глаз его слепота, и он прозрел и прославил Бога за то, что тот привел его в истинную веру, и век благодарил Христа Господа, радуясь и веселясь. Увидев то чудо, и бояре и воины его крестились, и была большая радость среди руссов и греков, а особенно среди святых ангелов на небесах, ведь если об одном кающемся грешнике те радуются, то насколько больше о столь великих душах, Бога познавших, возрадовались они, и «слава в вышних Богу» воспели.

Совершилось крещение Владимира, бояр его и воинов в Херсонесе в лето бытия мира 6496, от воплощения же Бога Слова в 988. По крещении же приведена была ко Владимиру царевна Анна, сестра греческих царей, для обручения; и через несколько дней он был венчан с нею законным браком. И возвратил он грекам Херсонес со своею Тавридой и, заключив с ними мир, возвратился в свою землю. С собою же взял он пришедшего из Царьграда с царевной Анной архиерея Михаила, который был первым митрополитом всея Руси. Кроме того, взял Владимир из Херсонеса с архиереем и многих священников, клириков и монахов. Забрал оттуда и мощи святого священномученика Климента, папы римского, и ученика его Фива, и святые иконы, и книги, и всякую утварь церковную. Взял и того Анастаса протопопа, который стрелой научил его, как взять город Херсонес. И пришел Владимир в Киев с радостью великой, славя Христа Бога. И тут же начал он старательно заботиться о просвещении стольного города своего Киева и всей святой русской державы.

Первым делом велел Владимир крестить сыновей своих, которых у него было двенадцать от различных жен: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода – от Рогнеды, княжны Полотской; Святополка – от гречанки, жены брата; Вышеслава – от чешской княжны: Святослава и Станислава – от другой чешки; Бориса и Глеба – от болгарки; Брячислава и Судислава – от какой-то другой жены. И были они крещены митрополитом Михаилом в одном источнике, источник тот находился на горе над Днепром, с того времени и доныне называется то место Крещатиком. Затем послал Владимир глашатаев по городу, повелевая, чтобы наутро все собрались на реке Почайне, из Днепра вытекающей и вновь в Днепр впадающей, старые и молодые, большие и маленькие, богатые и бедные, мужчины и женщины, предупреждая, что кого не окажется в назначенное время на реке, тот будет противен Богу и великому князю.

И когда наступило утро, пришел сам князь с боярами на реку, и архиерей с ним, и все священники, и собрался весь город к реке, всякий чин и возраст, обоего пола людей бесчисленное множество – на месте, где ныне стоит церковь святых страстотерпцев Бориса и Глеба. И повелено им было, сняв одежды, войти в реку – отдельно мужскому полу, отдельно женскому, более старшим – в более глубокие места, маленьким же стать недалеко от берега. И стояли они в воде кто по шею, кто по пояс, разделившись на группы. А священники в иерейских облачениях, стоя у берега на специально для этого устроенных досках, читали над народом молитвы, при крещении подобающие, и давали им имена – каждой группе какое-то одно имя, и велели им трижды погрузиться в воду, а сами взывали над ними, призывая согласно чину крещения имя святой Троицы.И так крещен был весь народ киевский в лето бытия мира 6497, от воплощения же Бога Слова в лето 989, на другой год по крещении Владимира.

Сразу же по крещении народа Владимир повелел сокрушить идолы и храмы идольские до основания разрушать. Самого главного идола Перуна он повелел привязать коню за хвост и тащить с горы к Днепру и приставил двенадцать человек, чтобы те влекомого идола били палицами. И подтащив его к берегу, бросили они его в Днепр. И все прочие идолы по повелению великого князя были сокрушены и брошены одни в воду, другие в огонь. Некоторые же безумные киевляне, видя сокрушение и погибель древних своих богов, плакали по ним и рыдали, а более умные говорили: «Князь наш и бояре его разумны, знают они, какой Бог лучше. И если бы хороши были эти боги, они не повелели бы их сокрушать и не избрали бы иной веры, они избрали лучшее, а отринули худшее».

По сокрушении же идолов и по разорении идольских храмов повелел Владимир на тех местах строить святые церкви. Вначале создал церковь Святого Спаса на том месте, где был идол Перуна, затем церковь во имя святого Василия Великого, поскольку и сам в святом крещении наречен был Василием, и иных церквей множество повсюду воздвиг, но лучшею всех постарался сделать каменную церковь во имя пречистой Богородицы, которая позже была названа Десятинной, ибо Владимир сказал: «Вот, от всего имения моего и от всех городов моих даю десятую часть в эту церковь пречистой Богородицы». С того времени и названа была эта церковь Десятинной. И вручил он ту церковь вышеупомянутому протопопу Анастасу, которого привел из Херсонеса, и мощи святого Климента, папы римского, внес в нее, и всякую церковную утварь, из Херсонеса принесенную, отдал туда. Позаботился он и об учении книжном, ибо сыновей своих, а с ними и множество боярских детей повелел учить писанию греческому и славянскому, приставив к ним искусных учителей, а также и у простых людей отроков повелел брать для учения книжного. Матери же их безумные плакали по детям своим как по мертвым.

И стремясь не только Киев, но и всю державу свою светом веры святой просветить, послал Владимир людей во все русские города крестить народы, на не захотевших же креститься большую дань возлагал. И стал Владимир жить богоугодно и преподобно, переменив старые свои привычки, в нечестии у него бывшие. Во всякой добродетели наставляем он был честной супругой своей царевной Анной, с которой жил по христианскому закону. Прочих же, прежних своих жен, которые были у него до крещения, наделив богатствами, он отпустил, дав каждой возможность, если хочет, выйти за другого мужа.

Затем послал Владимир в Царьград к святейшему патриарху, а в то время патриархом был Сергий, моля, да пошлет к нему еще архиереев и иереев, поскольку жатва была многа, делателей же мало, ибо многие русские города нуждались в просвещении, людей же русских духовного чина подходящих было недостаточно, ибо недавно только у них книжное учение началось. Прислал же святейший патриарх Сергий из греков епископа Иоакима Херсонянина а иных с ним епископов и пресвитеров немало.

Взяв пришедших к нему епископов, Владимир пошел с ними в землю славянскую, в страну Залесскую, в область Ростовскую и Суздальскую, и поставил над рекой Клязьмой город, и назвал его по первому своему имени Владимиром¹⁸, и создал в нем церковь пречистой Богородицы, и повелел крестить людей повсюду, и церкви строить, и дал им епископа. Пойдя оттуда в Ростов, он создал там деревянную церковь и дал им епископа. Потом в Великий Новгород пришел и посадил в нем Иоакима Херсонянина архиепископом. Тот архиепископ разрушил там идола Перуна, подобный киевскому, и повелел, оцепив его, тащить к реке Волхову.

Пройдя и прочие главные города своей державы, повсюду народ крестя, церкви создавая, епископов и пресвитеров жить устраивая, и возвратился в стольный свой город Киев и разделил землю Русскую на двенадцать княжений – двенадцати сыновьям своим. И накрепко заповедовал им жить в любви и согласии и не обижать друг друга, не преступать пределов, каждому определенных, но всякому довольствоваться уделом своего княжества. Не менее твердо заповедовал он им и то, чтобы всякий в княжении своем умножал славу Христа Бога и искал спасения душам человеческим, неверных к вере приводя и церкви созидал. Для чего каждому из них дал по епископу и пресвитеров. И так их устроив и на княжения их разослав, сам он пребывал в Киеве, уже будучи стар. И прилежал он добрым делам, церкви и монастыри строя и украшая, и милостыню неоскудную всем подавая, и трапезы изобильные во дворе своем нищих ради часто поставляя. А недужным, которые не могли дойти до княжеского двора, на возах всякую пищу и питье посылал. И имел он мир и любовь с окрестными государствами – с Польским, Венгерским и Чешским, прекратив воевать. С одними только печенегами бывали еще войны, но, как в древности Константин, так и он побеждал противников силою Иисуса Христа¹⁹. И настолько был милостив и милосерден святой Владимир, что и злодеев, достойных казни, не торопился казнить, даже за великую вину, и из-за этого умножались разбойники, воры и прочих всяких зол делатели. И говорили митрополит и старцы Владимиру: «Почему, князь, злодеев ты не казнишь?» Он отвечал: «Боюсь греха». Митрополит же и старцы сказали: «Ты от Бога поставлен властителем для наказания злодеев и поощрения делающих добро. Так что достойно тебе наказывать злодеев, рассмотрев их вину, ибо знай, что, если ты не казнишь злых, значит, ты сам совершаешь зло по отношению к добрым, поскольку из-за твоего нерадения умножаются злые на пакость добрым. Так что погуби злых, чтобы добрые жили в мире».

При этом великом князе пришел в Киев преподобный отец наш Антоний со святой Афонской горы и вселился в пещеру Варяжскую над Днепром вблизи Берестова урочища.

Затем приблизилась блаженная кончина к святому Владимиру. Но сначала супруга его, великая княгиня Анна, греческая царевна, виновница просвещения всей русской земли и спасения столь бесчисленного количества душ человеческих, за три года до его кончины преставилась к Господу. И начал Владимир день ото дня изнемогать телом. И болел он много дней и, все что подобает христианину перед кончиной совершив, в добром исповедании предал праведную свою душу в руки Божий месяца июля в пятнадцатый день, в лето бытия мира 6524, от воплощения же Бога Слова 1015. Так скончался святой великий князь Владимир, нареченный в святом крещении Василием, пребыв на великом княжении Киевском, после прихода из Великого Новгорода, тридцать пять лет: перед крещением восемь лет и по крещении двадцать семь лет и несколько месяцев, в двадцать же восьмое лето скончался. И принесли его в церковь пречистой Богородицы Десятинную. И собрались там все киевляне и жители окрестных мест к честному его телу, духовные и мирские, плача и рыдая, как по отце своем и ходатае спасения, и сотворили ему славное погребение и в той же созданной им церкви положили его в мраморном гробе. Затем и память его праздновать постановили как святого и апостолам равного, всю русскую землю просветившего святым крещением²⁰.