Преподобный Серафим Саровский (1754(9)-1833)

Преподобный Серафим Саровский (в миру Прохор Мошнин) родился 19 июля 1754(9) года. Родители его, Исидор и Агафия, были жителями Курска: Исидор был купцом и брал подряды на строительство зданий, а в конце жизни начал постройку собора в Курске, но скончался до завершения работ. Младший сын Прохор остался на попечении матери, воспитавшей в сыне глубокую веру.

После смерти мужа Агафия Мошнина, продолжавшая постройку собора, взяла однажды туда с собой Прохора, который, оступившись, упал с колокольни вниз. Господь сохранил жизнь будущего светильника Церкви: испуганная мать, спустившись вниз, нашла сына невредимым.

Вскоре юный Прохор, обладая прекрасной памятью, выучился грамоте, и любимым его занятием стало чтение Священного Писания и житий святых. Особенно его привлекало богослужение.

Как-то Прохор тяжело заболел, жизнь его была в опасности. Во сне мальчик увидел Божию Матерь, обещавшую посетить и исцелить его. Вскоре через двор усадьбы Мошниных прошел крестный ход с Курской-Коренной иконой Знамения Пресвятой Богородицы; мать вынесла Прохора на руках, и он приложился к святой иконе, после чего стал быстро поправляться.

Еще в юности у Прохора созрело решение всецело посвятить жизнь Богу и уйти в монастырь. Благочестивая мать не препятствовала этому и благословила его на иноческий путь медным распятием, которое преподобный всю жизнь носил на груди. Прохор с паломниками отправился пешком из Курска в Киев на поклонение Печерским угодникам.

Преподобный старец Досифей, которого посетил Прохор, благословил его идти в Саровскую пустынь. Вернувшись ненадолго в родительский дом, Прохор навсегда простился с матерью и родными. 20 ноября 1778 года он пришел в Саров.

Настоятель монастыря, отец Пахомий, назначил ему в духовники старца Иосифа. Под его руководством Прохор проходил многие послушания: был келейником старца, трудился в хлебне, просфорне и столярне, нес обязанности пономаря.

В 1780 году его постигла тяжелая болезнь – водянка, и он лежал в безнадежном состоянии. Игумен хотел послать за врачом, но больной повернулся к нему и сказал: «Я поручил себя истинному Врачу душ и телес – Господу и Его пречистой Матери. Если же любовь ваша рассудит, снабдите меня, убогого, Господа ради, небесным врачевством». После этого он исповедался и причастился святых Христовых Тайн. Много лет спустя, незадолго до своей смерти, рассказывал преподобный Серафим одному монаху, какое видение он получил после этого причастия. Пресвятая Дева Мария явилась ему в небесном свете; слева и справа от Нее стояли апостолы Петр и Иоанн. Божия Матерь повернулась к апостолу Иоанну и сказала: «Сей от рода нашего». При этом Она положила Свою десницу на его голову, а жезлом, который держала в левой руке, коснулась больного и тотчас из образовавшегося углубления на его правом боку начала вытекать вода, переполнявшая тело. Шрам от раны остался на всю жизнь.

Когда прошли первые восемь лет послушания, Прохор был пострижен в монахи и вскоре посвящен в иеродиакона. Игумен Пахомий, знавший о его пламенеющей вере, дал ему при постриге имя Серафим.

После посвящения в сан диакона преподобный почти каждый день участвовал в совершении Божественной службы. Оставшееся время он проводил в келье, стоя читал Священное Писание и святых отцов.

В это время ему было еще одно видение. За литургией Великого четверга, которую совершал игумен Пахомий, преподобный Серафим, как диакон, вышел на амвон и возгласил: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны!» При этом он должен был, по уставу, навести орарем на присутствующих. Но вдруг выражение лица его изменилось, он был не в состоянии произнести ни слова. Все поняли, что он имел видение. Два иеродиакона взяли его под руки и ввели в алтарь.

Три часа отец Серафим был не в состоянии что-либо сказать. Когда речь вернулась к нему, он смиренно сообщил игумену: «После малого входа и паремий возгласил я, убогий, в царских вратах: „Господи, спаси благочестивыя и услыши ны“,– и навел на предстоящих орарем и возгласил: „И во веки веков“ – вдруг озарил меня луч как бы солнечного света. Взглянув на сияние, я увидел Господа Бога нашего Иисуса Христа во образе Сына Человеческого, в славе, сияющего неизреченным светом и окруженного, как бы роем пчелиным, небесными силами: ангелами, архангелами, херувимами и серафимами. От западных церковных врат Он шел по воздуху, остановился против амвона и, воздвигши Свои руки, благословил служащих и молящихся. Затем Он, вступив в местный образ Свой, что близ царских врат, преобразился... Я же, земля и пепел, сретая тогда Господа Иисуса Христа на воздухе, удостоился особенного от Него благословения. Сердце мое возрадовалось тогда чисто, просвещенно, в сладости любви ко Господу».

Епархиальный епископ Феофил, сам требовательный монах, зная о смиренном житии молодого монаха и заботясь о пользе церковной, посвятил его 2 сентября 1793 года во иеромонаха. Облеченный благодатью священства, преподобный Серафим продолжал прежнее аскетическое житие. После смерти престарелого игумена Пахомия преподобный Серафим решил перейти к отшельничеству, вне монастыря. В холодное зимнее утро в конце 1794 года преподобный Серафим оставил обитель и с трудом, через высокие снега, лесом пошел к маленькой хижине. Он ничего с собой не взял, кроме Евангелия и священных сосудов для литургии.

Отшельник был одет в белый балахончик; на ногах лапти и старая камилавка на голове. На груди носил он крест – благословение матери, а на спине мешок с камнями и Евангелием. На груди под рубахой он носил, кроме того, несколько железных крестов, которые вместе весили около двадцати фунтов, а на спине такие же кресты весом около восьми фунтов. Он был препоясан железным поясом. Зимою рубил он дрова в лесу для своей печки, но топил ее так, что келья едва нагревалась. Летом разводил огород, от плодов которого питался.

Занимаясь работой, преподобный Серафим молился, пел псалмы и тропари, которые знал наизусть. Особенно любил он догматик 1-го гласа «Всемирную славу» – песнь, прославляющую Пресвятую Богородицу, и антифон 1-го гласа «Пустынным непрестанное Божественное желание бывает, мира сущим суетнаго кроме». Ежедневно он прочитывал несколько глав из Евангелия и Посланий, а также аскетические писания святых отцов, просиявших в отшельничестве.

Но основным его занятием оставалась молитва.

На первой неделе Великого поста преподобный не вкушал никакой пищи; только по воскресеньям принимал он святое причастие и ел просфоры. Два года во время своего отшельничества он питался только одним растением, сниткой, летом – свежей, зимою – сушеной и сваренной в воде.

Иногда он рассказывал другим старцам о бесовских искушениях, которые посещали его среди ночи, когда он молился. Ему казалось, что стены хижины исчезали и дикие звери с рычанием нападали на него.

Когда таким способом не удалось изгнать подвижника из уединения, враг напал на него через злых людей. Осенним днем 1801 года преподобный рубил дрова в лесу. К нему подошли трое мужчин в крестьянской одежде и начали требовать от него денег. Они думали, что он много получает от приходящих к нему. Отец Серафим ответил, что у него ничего нет. Несмотря на то, что в руках преподобный Серафим держал топор и был достаточно силен, чтобы защититься, но он решил не сопротивляться и опустил топор на землю. Тогда один из пришедших ударил его обухом по голове. У старца полилась кровь изо рта и ушей, он упал. Избив старца и обыскав хижину, грабители ушли, ничего не найдя. До глубокой ночи лежал старец без сознания на земле. Рано утром он появился в монастыре, весь в крови. Через восемь дней, не видя улучшения, игумен послал за врачами. Пока они совещались, больной заснул. Во сне ему было снова видение Божией Матери и апостолов Петра и Иоанна. Небесная Царица повернулась к врачам и сказала: «Что вы трудитесь?» А потом обратилась к апостолам, сказав: «Сей от рода нашего!» И в это мгновение больной пробудился.

Он решительно отказался воспользоваться помощью врачей и сказал, что хочет отдать себя в руки Божии и Пресвятой Богородицы. Через четыре часа он почувствовал облегчение, поднялся и вкусил немного хлеба. Но избиение не прошло бесследно: подвижник навсегда остался сгорбленным и мог ходить, опираясь на посох.

Через пять месяцев старец вернулся в свою отшельническую келью. Прощаясь с игуменом, он просил, чтобы преступников не наказывали, иначе он навсегда покинет Саров.

Спустя год умер игумен монастыря. Братия просили преподобного Серафима принять игуменство. Но преподобный отклонил это избрание и наложил на себя новый аскетический подвиг – молчание.

Три года жил старец в совершенном молчании. Он ни с кем не говорил, даже с монахом, приносившим ему хлеб. Когда в лесу кто-нибудь к нему приближался, он падал ниц на землю.

Молчание, однако, было только ступенью к еще более высокому аскетическому подвигу. Вечером 8 мая 1810 года Серафим снова появился в обители и стоял за вечерним богослужением. На другой день – это был день святителя Николая Чудотворца – старец пришел к ранней литургии, причастился святых Христовых Тайн и получил благословение игумена. После этого он вернулся в свою монастырскую келью и там затворился. Так начал Серафим новый аскетический подвиг – затворничество.

Сперва он спал только в сидячем положении на деревянном полене. Позже – в сделанном своими руками гробе, который постоянно должен был напоминать ему о смерти. Тело его, как и прежде, было отягощено веригами; для того чтобы больше себя утомить, он перетаскивал дрова с одной стороны кельи на другую. Стоя или на коленях преподобный молился умом в сердце; часто читал он вслух Священное Писание: каждый день по евангелисту, апостольское Послание и Деяния святых апостолов. По воскресным и праздничным дням он причащался святых Христовых Тайн, которые ему по благословению игумена подавались через окошечко в двери после ранней литургии. Он никого не принимал. Когда епархиальный архиерей, обозревая Саровскую обитель, пришел к его келье, двери ее остались закрытыми и для него.

Пятнадцать с половиной лет продолжалось его затворничество, закончившееся 25 ноября 1825 года. Затем началось служение миру – старчество.

Внешний мир снова пришел с ним в соприкосновение; теперь старец принимал всех посетителей с равной любовью и вниманием. Бедный или богатый, крестьянин или дворянин, мужчина или женщина, приходившие к нему, – все бывали приняты с одинаковой приветливостью. Целыми днями беседуя с людьми, старец творил непрестанную умную молитву и тому же учил и посетителей: «В этом да будет все твое внимание и обучение: ходя и сидя и в церкви до богослужения стоя, входя и исходя, сие непрестанно держи в устах и в сердце твоем. С призыванием таким образом имени Божия ты найдешь покой и вселится в тебя Святой Дух».

Часто после беседы старец полагал свою епитрахиль на голову посетителя, произносил разрешительную молитву и помазывал крестообразно его лоб маслом из постоянно горящей лампады пред келейной иконой Божией Матери «Умиление», затем давал испить святой воды, целовал его на прощанье со словами: «Христос воскресе, радость моя!»

Особо заботился старец об устроении Дивеевской обители, попечение о которой вручила ему при своей кончине основательница обители Агафия Симеоновна Мельгунова, в монашестве Александра. Преподобный говорил, что все в Дивеево он делает только по указанию Божией Матери.

Последние восемь лет жизни преподобного Серафима, когда он старчествовал, были одним смиренным делом любви.

Уже утром, после ранней обедни, на которой старец Серафим причащался животворящих Христовых Тайн и набирался новых духовных сил, к его дверям собирались толпы посетителей. Многие потом рассказывали о своих беседах со старцем, дивясь его благодатной мудрости и прозорливости. Они говорили, что его слова производили в их душе полную перемену, что сердце и разум их, обычно находившиеся в борьбе, объединялись, и вообще вся их жизнь изменялась.

Более полустолетия подвизался святой для славы Божией. Ему было уже семьдесят два года. Его земные силы начали медленно угасать. Он сам еще за год до смерти почувствовал, что силы слабеют. Но дух его пылал непрестанной любовью к Богу. Старец чаще оставался в монастыре и только иногда едва доходил до своей лесной хижины. Однако другим больным он помогал очень охотно и исцелял многих из них.

Много раз он объявлял о приближающемся конце: «Я слабею силами, теперь живите одни». Оставшееся время он большей частью употребил для того, чтобы достойно предстать пред Лицом Бога. Многие часы проводил он в молитве. С сияющим лицом и воздетыми руками погружался он в молитву без слов. Его глаза были устремлены к другому миру.

За год и десять месяцев до своей кончины, в праздник Благовещения, преподобный Серафим еще раз сподобился явления Царицы Небесной в сопровождении Крестителя Господня Иоанна, апостола Иоанна Богослова и двенадцати дев, святых мучениц и преподобных. Пресвятая Дева долго беседовала с преподобным, поручая ему сестер Дивеевской обители. Закончив беседу, Она сказала ему: «Скоро, любимиче Мой, будешь с нами». При этом явлении, при дивном посещении Богоматери, присутствовала одна Дивеевская старица, по молитве за нее преподобного.

В первый день нового года, в воскресенье, преподобный Серафим последний раз присутствовал за Божественной литургией. В келье он весь день пел пасхальные песнопения. Три раза старец выходил к тому месту, которое предназначил для своей могилы. На следующее утро, незадолго до ранней литургии, нашли его в келье пред иконой Божией Матери «Умиление» лежащим со скрещенными на груди руками и светлым лицом. Глаза старца были закрыты, как будто он был погружен в молитву. Святой Серафим вошел в вечную жизнь.

Мощи преподобного Серафима сейчас пребывают, как он и предсказал, в Дивеевском монастыре.

◊ Укоряеми – благословляйте, гоними – терпите, хулими – утешайтесь, злословими – радуйтесь! Вот наш путь с тобою, и претерпевший до конца той спасется!

◊ Держитесь тех добродетелей, которые будут поминаться на страшном суде Божием, по святому Евангелию: «взалках и дасте Ми ясти, возжадах и напоисте Мя, наг бех и одеясте Мя» – вот в чем ваше спасение, и еще приложите чистоту, храните среды и пятки, и праздничные, и воскресные дни.

За нехранение чистоты, за несоблюдение среды и пятка супругами дети родятся мертвыми, а за нехранение праздников и воскресных дней жены умирают родами.

◊ Преподобный Серафим говорил, что очень полезно заниматься чтением слова Божия в уединении и прочитать всю Библию разумно. За одно такое упражнение, кроме других добрых дел, Господь не оставит человека Своею милостью, но исполнит его дара разумения.

◊ В своих наставлениях преподобный Серафим всегда говорил, что «хотя все старание надо иметь о душе, тело же подкреплять для того только, чтобы оно способствовало к подкреплению духа, но если самовольно изнурим свое тело до того, что изнуриться и дух, то такое удручение будет безрассудное, хотя бы это делалось для снискания добродетели».

◊ «Когда в сердце есть умиление, то и Бог бывает с нами», – говорил преподобный старец Серафим.

◊ Преподобный Серафим сказал, что монастырь есть место для высшего духовного совершенствования, то есть для людей, которые желают исполнять заповедь: «Если хочешь быть совершенным, оставь все и следуй за Мной». Но исполнение всех остальных, сказанных Господом, заповедей есть, однако, обязанность для всех христиан, так что, другими словами, прохождение духовной жизни обязательно и для монаха, и для семейного христианина.

Разница в степени совершенствования, которое может быть и большим, и малым.

– И мы можем, – прибавлял преподобный Серафим, – проходить духовную жизнь, да сами не хотим! Духовная же жизнь есть приобретение христианином Святого Духа Божиего, и она начинается только с того времени, когда Господь Бог Дух Святой, хотя вмале и кратко, начинает посещать человека. До этого времени христианин (будь то монах, будь мирской человек) проводит жизнь общехристианскую, но не духовную; проводящих же духовную жизнь людей мало.

◊ Вериг и власяницы преподобный Серафим не носил и другим не советовал надевать их. «Кто нас оскорбит словом или делом, и если мы переносим обиды по-евангельски – вот и вериги наши, вот и власяница! Эти духовные вериги и власяница выше железных, которые надевают на себя нынешние люди. Правда, многие из святых отцов носили и власяницу, и железные вериги, но они были мужие мудрые, совершенные, и все это делали из любви Божией, для совершенного умерщвления плоти и страстей и для покорения их духу. Таковы были из наших русских православных святых: преподобные Феодосий Печерский, Феодосий Тотемский, Василий блаженный и другие. Но мы еще младенцы, и страсти все еще царствуют в нашем теле и противятся воле и закону Божию. Так что же будет в том, что мы наденем и вериги, и власяницу, а будем спать, пить и есть столько, сколько душе хочется? Мы не можем и самомалейшего оскорбления от брата перенести великодушно. От начальнического же слова и выговора впадаем в совершенное уныние и отчаяние, так что и в другой монастырь выходим мыслию, и с завистью указывая на других из своих собратий, которые в милости и доверенности у начальника, принимаем все его распоряжения за обиду, за невнимание и недоброжелательство к себе. Как, стало быть, мало или вовсе нет в нас никакого фундамента к монашеской жизни! И все это оттого, что мы мало о ней рассуждаем и ей внимаем. Можно ли же в таком состоянии духа и жизни покушаться на подвиг, свойственный мудрым и совершенным отцам, носить вериги и власяницу?»

◊ Преподобный говорил, что все святые, которых прославляет Церковь Христова, оставили нам по своем успении жизнь свою, как пример для подражания, и что все они были нам подобострастны, но, исполнением в точности от всей души заповедей Христовых, достигли совершенства и спасения, обрели благодать, сподобились разнообразных даров Духа Святого и наследовали Царство небесное, а пред ним вся слава мира сего, как ничто, все наслаждения мирские и тени не имеют того, что уготовано любящим Бога в небесных обителях: там вечная радость и торжество.

Для того же, чтобы дать духу нашему свободу возноситься туда и питаться от сладчайшей беседы с Господом, нужно смирять себя непрестанным бдением, молитвою и памятованием Господа.

«Вот, я, убогий Серафим, для сего прохожу Евангелие ежедневно. Понедельник читаю от Матфея от начала до конца, во вторник от Марка, в среду от Луки, в четверг от Иоанна; в последние же дни разделяю Деяния и Послания апостольские и ни одного дня не пропускаю, чтобы не прочитать Евангелия и Апостола дневного и святому. Чрез это не только душа моя, но и само тело услаждается и оживотворяется от того, что я беседую с Господом, содержу в памяти моей жизнь и страдания Его, день и ночь славословлю, хвалю и благодарю Искупителя моего за все Его милости, изливаемые к роду человеческому и ко мне недостойному».

◊ Преподобный сказал: «Радость моя! Молю тебя, стяжи мирный дух, и тогда тысячи душ спасутся около тебя», а это, по объяснению преподобного, значит прийти в такое состояние, в котором «надобно быть подобно мертвому или слепому, при всех скорбях, клеветах, гонениях и поношениях».

◊ Ах, если бы ты знал, какая радость, какая сладость ожидают душу праведного на небесах, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клевету с благодарением, и если бы самая эта келия наша (при этом он указал на свою келию) была полна червей, и если бы эти черви ели плоть нашу во всю временную жизнь, то со всяким желанием надобно бы на это согласиться, чтобы только не лишиться той небесной радости, какую уготовал Бог любящим Его. Там нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания; там сладость и радость неизглаголанные; там праведники просветятся, как солнце. Но если той небесной славы и радости не мог изъяснить и сам батюшка святой апостол Павел (см.: 2Кор. 12, 4), то какой же другой язык человеческий может изъяснить красоту горнего селения, в котором водворятся праведных души?

◊ Страшно читать слова Спасителя, где Он творит праведный суд свой нераскаянным грешникам: «идут сии в муку вечную» (Мф. 25, 46), «идеже червь их не умирает, и огонь не угасает» (Мк. 9, 46–48), «ту будет плач и скрежет зубов» (Мф. 8, 12). Если этих мучений боится и трепещет сам сатана, то в каком состоянии, в каком ужасе будут нераскаянные грешники. И «если праведник едва спасется, нечестивый и грешный где явится?» (1Пет. 4, 18).

Тем, которые заглушали свою совесть и ходили в похотях сердец своих, там, в ожидающем их аде, нет никакого помилования. Нет там милости не сотворившим здесь милости. Они услышат тогда Евангельские слова: «помяни, чадо, яко восприял еси благая в животе твоем» (Лк. 16, 25). В здешней, временной жизни еще может виновник как-нибудь отговориться от наказаний чрез случай или друзей; а там одно из двух: или «придите», или «отыдите»! Уста Божии, как меч обоюдоострый, в тот страшный миг решат все, и уже не будет возврата. Праведники наследуют обители небесные, а грешники идут «в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его».

◊ Преподобный Серафим советовал всегда иметь память о Боге и для сего непрестанно призывать в сердце имя Божие, повторяя молитву Иисусову: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. «В этом да будет, – говорил он, – все твое внимание и обучение! Хотя и сидя, делая и в церкви до начала богослужения стоя, входя и исходя, сие непрестанно содержи на устах и в сердце твоем. С призыванием, таким образом, имени Божия ты найдешь покой, достигнешь чистоты духовной и телесной, и вселится в тебя Святой Дух, источник всех благ, и управит Он тебя во святыне, во всяком благочестии и чистоте».

◊ Другое из частых наставлений преподобного Серафима было это: «Ради будущего блаженства стяжите целомудрие, храните девство. Дева, хранящая свое девство ради любви Христовой, имать честь со ангелами и есть невеста Христу: Христос есть жених ей, вводящий ее в Свой чертог небесный. Всякая человеческая душа есть дева; душа же, во грехах пребывающая, вдова нерадивая, в сластолюбии заживо умершая».

◊ Многие, приходя к преподобному Серафиму, жаловались, что они мало молятся Богу, даже оставляют необходимые дневные молитвы. Иные говорили, что делают это по безграмотности, другие – по недосугу. Преподобный Серафим завещал таким людям следующее молитвенное правило:

«Вставши от сна, всякий христианин, став пред святыми иконами, пусть прочитает молитву Господню: „Отче наш“ трижды, в честь Пресвятой Троицы, потом песнь Богородице: „Богородице Дево, радуйся“ – также трижды, и наконец символ веры: „Верую во единаго Бога“ – единожды.

Совершив это правило, всякий христианин пусть занимается своим делом, на которое поставлен или призван. Во время же работы дома, или на пути куда-нибудь, пусть читает тихо: „Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго или грешную“, а если окружают его другие, то, занимаясь делом, пусть говорит умом только это: „Господи, помилуй“, и продолжай до обеда.

Пред самым же обедом пусть совершает вышепоказанное утреннее правило.

После обеда, исполняя свое дело, всякий христианин пусть читает также тихо: „Пресвятая Богородице, спаси мя, грешнаго“, и это пусть продолжает до самого сна.

Когда случится ему проводить время в уединении, то пусть читает он: „Господи, Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя, грешнаго или грешную“.

Отходя же ко сну, всякий христианин пусть опять прочитает вышепоказанное утреннее правило, то есть трижды „Отче наш“, трижды „Богородице“ и однажды символ веры. После того пусть засыпает, оградив себя крестным знамением».

Относительно достоинства этого малого правила преподобный Серафим толковал, что, «держась его, можно достигнуть меры христианского совершенства; ибо означенные три молитвы – основание христианства: первая – как молитва, данная Самим Господом, есть образец всех молитв; вторая – принесена с неба Архангелом в приветствие Деве Марии, Матери Господа. Символ же вкратце содержит в себе все спасительные догматы христианской веры».

Если кому невозможно выполнить, как бы следовало, и этого малого правила по обстоятельствам благословным, то старец советовал читать его во всяком положении: и во время занятий, и на ходьбе, и даже на постели, помня слова Господа: «всякий, кто только призывает имя Господне, спасется» (Иоил. 2, 32; Рим. 10, 13).

А кто располагает временем больше, чем какое требуется на это правило и, вдобавок, он человек грамотный, тот пусть к этому присоединит и другие душеполезные молитвословия и чтения, как то: чтение нескольких зачал из святого Евангелия и Апостола, чтение канонов, акафистов, псалмов и разных других молитв. Читая же, пусть благодарит он Господа со всяким смирением и за то, что имел время принести Ему в жертву и еще нечто из священных плодов. Таким путем христианин мало-помалу может подниматься на верх христианских добродетелей.

◊ Искушения диавола подобны паутине; что только стоит дунуть на нее – и она истребляется; что так-то и на врага – дьявола, стоит только оградить себя крестным знамением – и все козни его исчезают совершенно.

◊ Все святые подлежали искушениям, но, подобно золоту, которое, чем более может лежать в огне, тем становится чище, и святые от искушений делались искуснее, терпением умилостивляли правосудие Творца и приближались ко Христу, во имя и за любовь Которого они терпели.

◊ Тесным путем надлежит нам, по слову Спасителя, войти в Царствие Божие.

◊ Великое средство ко спасению – вера, особливо непрестанная сердечная молитва; пример нам святой Моисей пророк. Он, ходя в полках, безмолвно молился сердцем, и Господь сказал Моисею: «Моисее, Моисее, что вопиеши ко Мне?» Когда же Моисей воздвигал руки свои на молитву, тогда побеждал Амалика... Вот что есть молитва! Это непобедимая победа! Святой пророк Даниил говорит: «Лучше мне умереть, нежели оставить молитву на мгновение ока»; молитвою пророк Даниил заградил уста львов, а три отрока угасили печь огненную.

◊ Одному Саровскому брату подумалось, что уже близок конец мира, что наступает великий день второго пришествия Господня. Вот он и спрашивает об этом мнения преподобного Серафима, который смиренно отвечал:

«Радость моя! Ты много думаешь о Серафиме убогом. Мне ли знать, когда будет конец миру сему и наступит великий день, в который Господь будет судить живых и мертвых и воздаст каждому по делам его? Нет, сего мне знать невозможно.

Господь сказал Своими пречистыми устами: „О дне том и часе никтоже весть: ни ангели небеснии, токмо Отец Мой един. Яко же бысть во дни Ноевы, тако будет и пришествие Сына Человеческого. Яко же бо бяху во дни прежде потопа: ядуще и пиюще, женящеся и посягающе, донележе вниде Ное в ковчег, и не уведеша, дóндеже прииде вода и взят вся: тако будет и пришествие Сына Человеческого“ (Мф. 24, 36–39)».

При этом преподобный тяжко вздохнул и сказал: «Мы, на земле живущие, много заблудили от пути спасительного; прогневляем Господа и нехранением святых постов; ныне всякий пост, среды и пятницы не сохраняют, а Церковь имеет правило: нехранящие святых постов всего лета среды и пятницы много грешат. Но не до конца прогневается Господь, паки помилует. У нас вера православная, Церковь, не имеющая никакого порока. Сих ради добродетелей Россия всегда будет славна и врагам страшна, и непреоборима, имущая веру и благочестие в щит и во броню правду: сих врата адова не одолеют».

◊ Время, которое преподобному Серафиму оставалось от сна и занятий с приходящими, он проводил в молитве. Совершая молитвенное правило со всей точностью и усердием за спасение своей души, он был в то же время великим молитвенником и ходатаем пред Богом за всех живых и усопших православных христиан. Для этого, при чтении Псалтири, на каждой кафизме он неопустительно произносил от всего сердца следующие молитвы:

1. За живых. «Спаси, Господи, и помилуй всех православных христиан и на всяком месте владычествия Твоего православно живущия: подаждь им, Господи, душевный мир и телесное здравие и прости им всякое согрешение, вольное же и невольное, и их святыми молитвами и меня, окаяннаго, помилуй».

2. За усопших. «Упокой, Господи, души усопших раб Твоих: праотец, отец и братий наших, здесь лежащих, и повсюду православных христиан преставльшихся; подаждь им, Господи, Царствие и причастие Твоея бесконечные и блаженные жизни, и прости им, Господи, всякое согрешение вольное же и невольное».

◊ В молитве за усопших и живых особенное значение имели восковые свечи, горевшие в его келии пред святынею. Это объяснил в ноябре 1831 года сам старец преподобный Серафим в беседе с Н. А. Мотовиловым.

«Вы хотите знать, ваше боголюбие, для чего я зажигаю так много лампад и свеч пред святыми иконами Божиими? Это вот для чего. Я имею, как и вам известно, многих особ, усердствующих ко мне и благотворящих мельничным сиротам моим. Они приносят мне елей и свечи и просят помолиться за них. Вот когда я читаю правило свое, то и поминаю их сначала единожды. А так как, по множеству имен, я не смогу повторять их на каждом месте правила, где следует, тогда и времени мне недостало бы на совершение моего правила, то я и ставлю все эти свечи за них в жертву Богу и, где следует на правиле поминать их, говорю: „Господи, помяни всех тех людей, рабов Твоих, за их же души возжег Тебе аз, убогий, сии свечи и кандила“ (то есть лампады). А что это не моя, убогого Серафима, человеческая выдумка, или так, простое мое усердие, ни на чем Божественном не основанное, то и приведу вам в подкрепление слова Божественного Писания. В Библии говорится, что Моисей слышал глас Господа, глаголавшего к нему: „Моисее, Моисее! Рцы брату твоему Аарону, да возжигает предо Мною кандилы во дни и в нощи: сия бо угодна есть предо Мною и жертва благоприятна Ми есть“. Так вот, ваше боголюбие, почему святая Церковь Божия прияла в обычай возжигать во святых храмах и в домах верных христиан кандила, или лампады, пред святыми иконами Господа, Божией Матери, святых ангелов и святых человеков, Богу благоугодивших».

◊ «Кто помнит, – говорил преподобный Серафим, – что нужно работать Господу со страхом и радоваться Ему с трепетом, тот внимает всему, что поется или читается в церкви, в особенности из священного Евангелия, которое есть пластырь на всякий струп греховный».

◊ Если бы мы океан наполнили нашими слезами, то и тогда не могли бы удовлетворить Господа за то, что Он изливает на нас туне, питая нас пречистою Своею Плотию и Кровию, которые нас омывают, очищают, оживотворяют и воскрешают. Итак, приступи без сомнения и не смущайся; только веруй, что это есть истинное Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа, которая дается во исцеление всех наших грехов.

◊ Учить так легко, как с нашего собора бросать на землю камушки, а проходить делом то, чему учишь, все равно как бы самому носить камушки на верх этого собора. Так вот какая разница между ученым и учительством.

◊ Благоговейно причащающийся святых Тайн, и не однажды в год, будет спасен, благополучен и на самой земле долговечен. Помните слова апостольские: «всегда радуйтеся, непрестанно молитеся, о всем благодарите» (1Сол. 5, 16–18). При таком блаженном и мирном состоянии души, верую, что, по великой благости Божией, ознаменуется благодать и на роде причащающегося. Пред Господом один творящий волю Его – паче тьмы беззаконных.

◊ Если человек не имеет вовсе никакого попечения о себе ради любви к Богу и дел добродетели, зная, что Бог печется о нем, – таковая надежда есть истинная и мудрая. А если человек сам печется о своих делах, и обращается с молитвою к Богу тогда только, когда уже постигают его неизбежные беды, и в собственных силах не видит он средств к отвращению их и начинает надеяться на помощь Божию, – такая надежда суетна и ложна. Истинная надежда ищет единого Царствия Божия, и уверена, что все земное, потребное для жизни временной, несомненно дано будет.

◊ Не должно без нужды другому открывать сердца своего; из тысячи можно найти только одного, который бы сохранил твою тайну.

Когда мы сами не сохраняем ее в себе, то как можем надеяться, что может она быть сохранена другим?

С человеком душевным надобно говорить о человеческих вещах; с человеком же, имущим разум духовный, надобно говорить о небесных.

Когда случится быть среди людей в мире, о духовных вещах говорить не должно; особенно когда в них не примечается и желания к слушанию.

◊ Одного многословия с теми, которые противных с нами нравов, довольно расстроить внутренность внимательного человека.

Особенно же должно хранить себя от обращения с женским полом: ибо, как восковая свеча, хотя и незажженная, но поставленная между зажженными, растаевает, так и сердце инока от собеседования с женским полом неприметно расслабевает, о чем и святой Исидор Пелусиот изъясняет так: если (глаголющу Писанию) кия беседы злыя тлят обычаи благи, то беседа с женами, если и добра будет, обаче сильна есть растлити внутреннего человека тайно помыслы скверными и, чисту сущу телу, пребудет душа осквернена. Что бо твердее есть камене? Что же воды мягчае? Обаче всегдашнее прилежание и естество побеждает. Если убо естество, едва подвижимое, подвизается, и от тоя вещи, юже имать ни во чтоже, страждет и умаляется, то како воля человеческая, яже есть удобь колеблема, от обыкновения долгаго не будет побеждена и превращена? (Исидор Пелусиот, письмо 284, и Четьи-Минеи в житии его февр. 4).

А потому для сохранения внутреннего человека надобно стараться удерживать язык от многословия: «муж бо мудр безмолвие водит» (Притч. 11, 12), и «иже хранит свои уста, соблюдает свою душу» (Притч. 13, 3).

◊ Не выслушав прежде от кого-либо о каком-либо предмете, отвечать не должно: «иже отвещает слово прежде слышания, безумие ему есть и поношение» (Притч. 18, 13).

◊ В церкви на молитве стоять полезно с закрытыми очами во внутреннем внимании; открывать же очи разве тогда, когда уныешь или сон будет отягощать тебя и склонять к дреманию; тогда очи обращать должно на образ и на горящую пред ним свечу.

Если в молитве случится плениться умом в расхищение мыслей, тогда должно смириться пред Господом Богом и просить прощения, говоря: Согреших, Господи, словом, делом, помышлением и всеми моими чувствы.

◊ Тело есть раб, душа – царица, а потому сие есть милосердие Господне, когда тело изнуряется болезнями: ибо от сего ослабевают страсти и человек приходит в себя; да и сама болезнь телесная рождается иногда от страстей.

◊ Творить милостыню должны мы с душевным благорасположением, по учению святого Исаака Сирина (Слово 89): если даси что требующему, да предварит даяние твое веселие лица твоего, и словесы благими утешай скорбь его.

◊ С ближними надобно обходиться ласково, не делая даже и видом оскорбления.

Когда мы отвращаемся от человека или оскорбляем его, тогда на сердце прикладывается как бы камень.

Дух смущенного или унывающего человека надобно стараться ободрить любовным словом.

Брату грешащему, покрой его, как советует святой Исаак Сирин (Слово 89): простри ризу твою на согрешающем и покрой его.

◊ Не должно входить в дела начальнические и судить оные; сим оскорбляется величество Божие, от Коего власти поставляются; ибо «несть власть не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть» (Рим. 13, 1).

В день Рождества Христова 1832 года Богданов удостоился видеть преподобного Серафима в Саровской пустыни.

«Я, – говорит Богданов, – пришел в больничную церковь к ранней обедне еще до начатия службы и увидел, что отец Серафим сидел на правом клиросе, на полу.

Я подошел к нему тотчас под благословение, и он, благословивши меня, поспешно ушел в алтарь, отвечая на мою просьбу побеседовать с ним: «После, после».

По окончании же обедни я осмелился попросить его о назначении мне времени для выслушивания от него спасительных советов.

Старец на то отвечал мне так: „Два дня праздника. Времени не надо назначать. Святый апостол Иаков, брат Божий, поучает нас: если Господь восхищает и живы будем, сотворим сие и сие“.

Наконец, приготовивши заблаговременно вопросы, которые хотел я предложить старцу, я пришел к нему в келию.

Я спросил его: „Продолжать ли мне мою службу или жить в деревне?“

Отец Серафим отвечал: „Ты еще молод, служи“.

„Но служба моя нехороша“, – возразил я.

„Это от твоей воли, – отвечал старец. – Добро делай; путь Господень, все равно! Враг везде с тобой будет. Кто приобщается – везде спасен будет: а кто не приобщается – не мню. Где господин, там и слуга будет. Смиряй себя, мир сохраняй, ни за что не злобься“.

Я спросил еще: „Благополучно ли кончится мое дело?“

Старец отвечал: „Надобно полюбовно разделиться с родными, у кого есть что разделить. Было у двух родных братьев два озера; у одного все множилось, а у другого нет. Тот и хотел завладеть войною. Одному нивы надобно двенадцать сажень, а другому более. Не пожелай“.

После того я спросил: „Учить ли детей языкам и прочим наукам?“ И он отвечал: „Что же худого знать что-нибудь?“

Я же, грешный, подумал, рассуждая по-мирскому, что нужно, впрочем, ему самому быть ученым, чтобы отвечать на это, и тотчас же услышал от прозорливого старца обличение: „Где мне, младенцу, отвечать на это против твоего разума? Спроси кого поумней“.

Вечером, когда я пришел к нему, первым его словом было: „Беседу лучше оставить. За каждое праздное слово воздадим Богу ответ“.

Но я умолил его продолжить спасительную беседу и предложил ему следующий вопрос: скрывание дел, предпринятых во имя Господне, в случае, когда знаешь, что получишь за них скорее осмеяние, нежели похвалу, не похоже ли на отвержение Петра? И что делать при противоречиях?

Старец на это отвечал мне так: „Святой апостол Павел в послании к Тимофею говорит: пей вино вместо воды; а вслед за сим следует: не упивайся вином. На это надо разум. Не воструби; а где нужно, не премолчи“.

Я спросил еще, что прикажет он мне читать? И получил ответ: „Евангелие по 4 зачала в день: каждого евангелиста по зачалу, и еще жизнь Иова. Хотя жена и говорила ему: лучше умереть, а он все терпел и спасся. Да не забывай дары посылать обидевшим тебя“.

На вопросы мои, должно ли лечиться в болезнях, и как вообще проводить жизнь, он отвечал: „Болезнь очищает грехи. Однако же воля твоя. Иди средним путем; выше сил не берись – упадешь, и враг посмеется тебе; если юн сый, удержись. Однажды диавол предложил праведнику прыгнуть в яму. Тот было согласился, но Григорий Богослов удержал его.

Вот что делай: укоряют – не укоряй; гонят – терпи; покоряй волю свою воле Господней; никогда не льсти; познавай в себе добро и зло: блажен человек, который знает это; люби ближнего твоего; ближний твой – плоть твоя. Если по плоти поживешь, то и душу, и плоть погубишь; а если по Божьему, то обоих спасешь. Эти подвиги больше, чем в Киев идти или и далее, кого Бог позовет».

Последние слова отца Серафима относились к желанию моему отправиться на богомолье в Киев и далее, если благословит. Впрочем, я не открыл ему еще этого желания, и отец Серафим узнал о нем единственно по дару прозрения, которое имел он по благодати Божией.

После того я спросил старца: „Обязан ли человек, для поддержания своего звания, вовлекаться в издержки, превышающие его достатки и не составляющие у людей необходимости? “

Он отвечал: „Кто как может; но лучше, чем Бог послал. Хлеба и воды довольно для человека. Так было и до потопа“.

Еще спросил я: „Должно ли угождение людям простираться и на те случаи, которые несогласны с волею Божьей, например праздно проводить время и тому подобное?“

На это отец Серафим возразил: „За эту любовь многие погибли: если кто не творит добра, тот и согрешает. Надобно любить всех, а больше всего Бога».

Я попросил его помолиться обо мне. Он отвечал: „За всех молюсь всякий день. Устрой мир душевный, чтобы никого не огорчать и ни на кого не огорчаться: тогда Бог даст слезы раскаяния“, и опять подтвердил: „Укоряют – не укоряй» и так далее.

На вопрос мой: как сохранить нравственность людей, мне подчиненных, и не противны ли Богу законные, по-видимому, наказания, он отвечал: „Милостями, облегчением трудов, а не ранами. Напой, накорми, будь справедлив. Господь терпит; Бог знает, может быть, и еще протерпит долго. Ты так делай: если Бог прощает – и ты прощай. Сохрани мир душевный, чтобы в семействе у вас ни за что не было ссоры; тогда благо будет».

Я спросил старца: нужно ли молиться Богу об избавлении от опасных случаев?

Старец отвечал: „В Евангелии сказано: молящееся не лишше глаголите: весть об Отец ваш, их же требуете, прежде прошения вашего. Сице убо молитеся вы: Отче наш, и прочее, тут благодать Господня. Не забывай праздничных дней: будь воздержен, ходи в церковь, разве немощи когда; молись за всех, много этим добра сделаешь; давай свечи, вино и елей в церковь: милостыня много тебе блага сделает“.

Когда я спросил о посте и браке, старец сказал:

„Царство Божие не брашно и питие, но правда, мир и радость о Дусе Святе; только не надобно ничего суетного желать, а все Божие хорошо: и девство славно, и посты нужны для побеждения врагов телесных и душевных. И брак благословен Богом: и благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся: только враг смущает все“.

Я спросил его: можно ли есть скоромное по постам, если кому постная пища вредна и врачи приказывают есть скоромное?

Старец отвечал: „Хлеб и вода никому не вредны. Как же люди по сто лет жили? Не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих. А что Церковь положила на семи Вселенских соборах, то исполняй. Горе тому, кто слово одно прибавит к сему или убавит. Что врачи говорят про праведных, которые исцеляли от гниющих ран одним прикосновением, и про жезл Моисея, которым Бог из камня извел воду? Какая польза человеку, если мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? Господь призывает нас: приидите ко Мне, вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы: иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть, да мы сами не хотим“.

Чем, спросил я, истребить гордость и приобресть смирение?

Он отвечал: „Молчанием. Бог сказал Исаии: на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго и трепещущаго словес Моих“.

Касательно духовной гордости он прибавил еще: „Проси Бога, чтобы Он продлил лета твои. Этого без труда не сделаешь. Молчанием же большие грехи побеждаются“.

Прощаясь со мною, он благодарил меня за посещение его убожества, как сам он выразил. Благословляя же, хотел даже поцеловать мою руку, кланялся мне все до земли и, наделяя сухарями, приказывал разделить их с моими подчиненными и, наконец, отпуская, сказал: „Гряди с Богом! Это сухари свежие: только что из печки“».

Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколько ни хороши они сами по себе, однако не в делании только их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божиего.

Пост же, и бдение, и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святого Духа Божиего.

Заметьте, батюшка, что лишь только ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святого Духа.

Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, но мзды в жизни будущего века нам не представляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает. Вот почему Господь Иисус Христос сказал: «Всяк, иже не собирает со Мною, той расточает». Доброе дело иначе нельзя назвать, как собиранием, ибо хотя оно и не ради Христа делается, однако же добро. Писание говорит: «Во всяком языце бояйся Бога и делаяй правду приятен Ему есть». И, как видим из последовательности священного повествования, этот «делаяй правду» до того приятен Богу, что Корнилию сотнику, боявшемуся Бога и делавшему правду, явился ангел Господень во время молитвы его и сказал: «Пошли во Иоппию к Симону Усмарю, тамо обрящеши Петра, и той ти речет глаголы живота вечнаго, в них спасешися ты и весь дом твой».

Итак, Господь все Свои Божественные средства употребляет, чтобы доставить такому человеку возможность за свои добрые дела не лишиться награды в жизни пакибытия.

Но для этого надо начать здесь правой верой в Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, пришедшего «в мир грешныя спасти», и приобретением себе благодати Духа Святого, вводящего в сердца наши Царствие Божие и прокладывающего нам дорогу к приобретению блаженства жизни будущего века.

Воспользуется человек, подобно Корнилию, приятностью Богу дела своего, не ради Христа сделанного, и уверует в Сына Его, то такого рода дело вменится ему как бы ради Христа сделанное и только за веру в Него. В противном же случае человек не вправе жаловаться, что добро его не пошло в дело.

Антоний Великий в письмах своих к монахам говорит: «Многие монахи и девы не имеют никакого понятия о различиях в волях, действующих в человеке, и не ведают, что в нас действуют три воли: первая воля Божия, всесовершенная и всеспасительная; вторая собственная своя, человеческая, то есть если не пагубная, то и не спасительная, и третья бесовская – вполне пагубная».

И вот эта-то третья, вражеская, воля и научает человека или не делать никаких добродетелей, или делать их из тщеславия, или для одного добра, а не ради Христа.

Вторая – собственная воля наша – научает нас делать все в услаждение нашим похотям, а то и, как враг научает, творить добро ради добра, не обращая внимания на благодать, им приобретаемую.

Первая же – воля Божия и всеспасительная – в том только и состоит, чтобы делать добро единственно лишь для стяжания Духа Святого как сокровища вечного, неоскудеваемого и ничем вполне и достойно оцениться не могущего.

Вот почему сказано: «Бдите и молитеся, да не внидете в напасть», то есть да не лишитеся Духа Божия, ибо бдение и молитва приносит нам благодать Его.

Конечно, всякая добродетель, творимая ради Христа, дает благодать Духа Святого, но более всего дает молитва, потому что она как бы всегда в руках наших как орудие для стяжания благодати Духа. Захотели бы вы, например, в церковь сходить, да либо церкви нет, либо служба отошла; захотели бы нищему подать, да нищего нет, либо нечего дать; захотели бы девство соблюсти, да сил нет этого исполнить по сложению вашему или по усилиям вражеских козней, которым вы по немощи человеческой противостоять не можете; захотели бы и другую какую-либо добродетель ради Христа сделать, да тоже сил нет или случая сыскать не можно.

А до молитвы уже это никак не относится: на нее всякому и всегда есть возможность – и богатому, и бедному, и знатному, и простому, и сильному, и слабому, и здоровому, и больному, и праведнику, и грешнику.

Стяжевайте благодать Духа Святого и всеми другими Христа ради добродетелями, торгуйте ими духовно, торгуйте теми из них, которые вам больший прибыток дают.

Примерно: дает вам более благодати Божией молитва и бдение, бдите и молитесь; много дает Духа Божиего пост, поститесь; более дает милостыня, милостыню творите, и, таким образом, о всякой добродетели, делаемой Христа ради, рассуждайте.

Вот я вам расскажу про себя, убогого Серафима. Родом я из курских купцов. Так, когда не был я еще в монастыре, мы, бывало, торговали товаром, который нам больше барыша дает. Так и вы, батюшка, поступайте, и, как в торговом деле, не в том сила, чтобы лишь только торговать, а в том, чтобы больше барыша получить, так и в деле жизни христианской не в том сила, чтобы только молиться или другое какое-либо доброе дело делать.

Хотя апостол и говорит: «Непрестанно молитися», но да ведь, как помните, и прибавляет: «Хочу лучше пять словес рещи умом, нежели тысящи языком». И Господь говорит: «Не всяк, глаголяй Ми: Господи, Господи! спасется, но творяй волю Отца Моего», то есть делающий дело Божие и притом с благоговением, ибо «проклят всяк, иже творит дело Божие с нерадением».

У Бога взыскуется правая вера в Него и Сына Его Единородного. За это и подается обильно свыше благодать Духа Святого. Господь ищет сердца, преисполненные любовью к Богу и ближнему, – вот престол, на котором Он любит восседать и на котором Он является в полноте Своей пренебесной славы. «Сыне, даждь Ми сердце твое! – говорит Он, – а все прочее Я Сам приложу тебе», ибо в сердце человеческом может вмещаться Царствие Божие.

Господь заповедует ученикам Своим: «Веруяй в Мя дела не точию яже Аз творю, но и больше сих сотворит, яко Аз иду ко Отцу Моему и умолю Его о вас, да радость ваша исполнена будет. Доселе не просисте ничесоже во имя Мое, ныне же просите и приимете...» Так-то, ваше боголюбие, все, о чем бы вы ни попросили у Господа Бога, все восприимете, лишь бы только то было во славу Божию или на пользу ближнего, потому что и пользу ближнего Он же к славе Своей относит, почему и говорит: «Вся, яже единому от меньших сих сотвористе, Мне сотвористе».

Так не имейте никакого сомнения, чтобы Господь Бог не исполнил ваших прошений, лишь бы только они или к славе Божией, или к пользам и назиданию ближних относились.

Но если бы даже и для собственной вашей нужды, или пользы, или выгоды вам что-либо было нужно, и это даже все столь же скоро и благопослушливо Господь Бог изволит послать вам, только бы в том крайняя нужда и необходимость настояла, ибо любит Господь любящих Его: «благ Господь всяческим», щедрит же и дает и непризывающим имени Его, и «щедроты Его во всех делах Его», волю же «боящихся Его сотворит и молитву их услышит», и «весь совет их исполнит», «исполнит Господь вся прошения твоя».

Однако опасайтесь, ваше боголюбие, чтобы не просить у Господа того, в чем не будете иметь крайней нужды. Не откажет Господь вам и в том за вашу православную веру во Христа Спасителя, однако взыщет, зачем тревожил Его без особой нужды, просил у Него того, без чего мог бы весьма удобно обойтись.