Старец Феофан (1744–1819)

Монашеский путь отца Феофана начинался в Киево-Печерской лавре. Он был учеником преподобного Досифея, КиевоПечерского затворника, который направил его в Нямецкий монастырь, к преподобному Паисию Величковскому.

Молодому послушнику пришелся по сердцу уклад Нямецкого монастыря, и он просил преподобного Паисия оставить его в Молдавии, но тот велел ему возратиться в Киев, послужить еще старцу Досифею, а затем идти в ту обитель, куда тот благословит. Перед своей праведной кончиной преподобный Досифей велел идти отцу Феофану на север, в Соловецкий монастырь.

Инок Феофан сначала не исполнил завета своего старца и остался жить в Киеве. Ископав себе пещеру, он думал поселиться в ней, но ему не позволили; потом он удалился в пустыню подле лавры, но и здесь запретили ему жить. Видя неблаговоление Божие за ослушание старцу, он оставил Киев и направился в отдаленную Соловецкую обитель.

Он прибыл в обитель при архимандрите Иерониме и был поставлен на послушание в просфорню. Здесь он встретился с иноком Климентом, стремившимся к подвижнической жизни. Беседуя, они говорили о древних пустынножителях на Соловецком острове, о том, как они жили в алчбе и жажде, питались мхом, ягодами и грибами, терпели тесноту, мороз и страхования от врагов спасения. Эти беседы воспламенили в отце Клименте желание безмолвного жития, и он просил у своего старца благословения идти в пустыню. Старец, по испытании, видя его непреклонное желание и зная его терпение, с молитвою отпустил его в уединение. Отец Климент нашел удобное место, выкопал под горой пещеру, начал жить в ней в посте и молитве.

Отец Феофан заботился о своем друге и посылал ему все необходимое для жизни. Но вскоре местопребывание отца Климента было открыто одним из монастырских служителей, который донес о пустыннике архимандриту Иерониму. Архимандрит распорядился привести его в монастырь и возвратить в просфорню. С наступлением весны отец Климент опять получил от старца дозволение идти в пустыню. Отец Феофан, потеряв друга, тайно ушел из монастыря и начал искать его по всему острову. Но ему не удалось найти отца Климента, и тогда он близ так называемого Ягодного озера, в десяти верстах от монастыря, выкопал землянку, в которой и поселился. Давнее желание его пустынножительства теперь было удовлетворено; душа его чувствовала себя в пустыне, как совершенно в сродной стихии. Ночью он пел Псалтирь и клал поклоны, а днем занимался трудами и собирал мох и корни для пищи. Диавол страшил старца Феофана разными видениями: иногда, казалось ему, являлись дикие звери, или прилетали во множестве хищные птицы и поднимали крик; иногда представлялось как бы конное войско врагов, иногда даже страдал он от биения. Тогда повергался он пред Богом, прося помощи и заступления, – и Господь спасал его.

Между тем, отец Феофан, в надежде отыскать отца Климента или найти других отшельников, обходил соседние горы и удолия. Однажды он отыскал двух пустынников, семь лет обитавших в одной келье. Проведя у них ночь, он узнал чин их моления: встав в полночь, один делал поклоны, а другой, воздев руки, молился о себе и о брате своем; потом первый становился на его место, а второй брат творил поклоны. В другой раз, ходя по острову, он встретился с посланными отыскивать его самого: с ними он вернулся в монастырь.

Через некоторое время отец Феофан был поставлен на должность эконома всего Соловецкого монастыря. Ему часто приходилось ездить в Архангельск и делать закупки.

Однажды звонарь обители передал ему приветствие от отца Климента. «Разве он еще жив?» – с некоторым страхом спросил отец Феофан. «Жив», – отвечал звонарь и рассказал о том, как, будучи в Анзерском скиту и посетив Голгофскую гору, он на обратном пути свернул с дороги, собирая ягоды, сбился с пути, два дня блуждал по острову и на третий увидел дым на горе. Подойдя к горе, он нашел малое отверстие, и затем и самую дверь в келью, в которую и вошел по обычной молитве. Здесь он увидел пустынника, разговорился с ним и признал в нем отца Климента.

Рассказ звонаря потряс отца Феофана. Друг его подвизается, а он погружен в житейские попечения и не имеет времени подумать о душе!

Скоро Господь открыл ему путь покаяния. Новый архимандрит Герасим, ревностно желающий водворить порядок в обители, делал отцу Феофану, надзиравшему за монастырскими работами, строгие внушения. Отец Феофан решился оставить Соловецкий монастырь, взял лодку и запас хлеба, пустился в море, желая поселиться где-либо на берегу. Сначала дул тихий ветер, но потом поднялась буря. Отец Феофан лежал на дне лодки, молясь и каждую минуту ожидая смерти. Так его носило по морю десять дней; наконец он был выкинут на берег... Здесь его, плачущего, и нашел один из местных жителей. Он спросил отца Феофана, почему он плачет, и подвижник рассказал ему о своем чудесном спасении и желании поселиться в уединении. Селянин отвел отца Феофана в хижину в густом лесу.

Вскоре отца Феофана нашли в хижине, привели в Кемь, где заключили под стражу, чтобы отправить в Соловецкий монастырь. Увидев, что сторож заснул, отец Феофан выбрался из заключения и побежал в лес. Дорогой он встретил проходивших людей и просил их указать ему такое пустынное место, где бы никто его не нашел. Эти путники накинули на него ветхое рубище, дали еды и отвезли далеко по реке вверх, где поселили в шалаше звероловов.

Но вскоре поморские звероловы нашли отца Феофана и, узнав, что это бывший соловецкий закупщик, подумали, что он бежал из монастыря с деньгами. Когда же отец Феофан стал уверять, что у него нет никаких денег, звероловы сожгли шалаш, били его, пытали на огне; потом, привязав веревкою, протаскивали отца Феофана подо льдом на озере из одной проруби в другую и грозили или отвезти его в монастырь, или совсем утопить в озере.

Ничего не добившись, они бросили пустынника полуживым.

Придя в чувство, отец Феофан благодарил Бога за претерпенные страдания, признавая себя достойным и большего наказания за свои грехи. Увидев, что его шалаш сожжен, все имущество и съестные припасы разграблены, он ушел с этого места, нашел уединенную пустынь и выкопал там пещеру. Наступала зима, а у него не было хлеба, никаких припасов, и приходилось собирать гнилое дерево и мох, варить их в воде в берестяной посуде. Позднее отец Феофан рассказывал, что желудок отказывался принимать такую пищу. Когда он проглатывал ее, чувствовал тяжкую боль, так что много раз падал на землю и, как бы прощаясь с жизнью, говорил: «Господи, приими в мире дух мой». Потом, ощущая в себе некоторую теплоту, вставал и просил Бога о укреплении своей немощи.

В таких страданиях Феофан дожил до лета, тогда он наготовил кореньев, мху, ягод. Такой пищей он питался пять лет, а затем соседние поселяне, узнав о пустыннике, стали иногда приносить ему необходимое.

Поморяне, живущие в Кеми, любили старца Феофана как своего духовного отца. Местные власти с подозрением смотрели на то, что старец Феофан учит народ, и угрожали ему изгнанием. Действительно, вскоре прибыл Соловецкий иеромонах Иосиф и, взяв пустынника, привез в Соловецкий монастырь. Это было в 1817 году, при архимандрите Паисии. Старец прибыл ночью и, придя к утрени в церковь преподобных Зосимы и Савватия, приложился к мощам и стал с умилением слушать службу. Странен был вид пустынника: он был малого роста, почерневший от дыма, на голове ветхая камилавка, вся одежда изорвана.

Вскоре старец Феофан был отпущен из Соловецкой обители на Анзерский остров, в Голгофский скит. Сюда приходили к нему поморяне, сетовали, что он оставил их, предлагали старцу переселиться к ним. Но отец Феофан с угрозой отгонял соблазнителей.

Старцу было в это время уже семьдесят три года; он не мог поднимать дрова и воду на гору, и поэтому ему поставили келью под горой.

В эту келью к старцу приходило много желающих услышать его мудрое слово – приходили братия из монастыря, шли миряне.

Незадолго до кончины старца Феофана, злые люди, ища денег, били его, вырвали волосы на голове и бороде, горящей головней опалили все его тело и, оставив едва живым, ушли. Старец Феофан три дня лежал полумертвый, изнемогая от голода и холода, и до конца жизни уже не мог совершенно оправиться. Приходящим в монастырь странным казался этот престарелый отшельник – без бороды, без волос на голове, с пришибленным хребтом, с избитым телом.

Но близок был конец страдальческой жизни отца Феофана. Однажды свет осиял его келью и ему явился иеромонах Иисус Анзерский: «Радуйся, брат, – сказал он, – скоро наступит твой конец».

Предстал пред Господом старец Феофан 26 июля 1819 года, семидесяти пяти лет от роду.

◊ «Ища вечных благ, – говорил старец, – думаем ли мы получить спасение, не оставляя своих страстей? Невозможно работать двум господам, Богу и мамоне (см.: Мф. 6, 24)».

Обливаясь слезами, старец прибавлял: «Воззрите на сладчайшего Владыку Иисуса Христа! Совершая наше спасение, сколько Он претерпел мучений, биений, оплеваний, заушений, наконец и распятие на кресте? И тогда, как Он, во истощение сил телесных, просил пить, неблагодарные иудеи даже не дали капли воды, а поднесли оцет с желчью смешен, и, взяв губу на трость, этим утоляли жажду Спасителя (см.: Ин. 19, 28, 29). А мы сладостраствуем! Подвижники Христовы не искали утешений, как, например, преподобный Парамон, мучимый огневицей, не дал телу своему никакого утешения. А мы без нужды безвременно едим и пьем, не считая этого для себя предосудительным. Разве нет у нас общей трапезы? На ней мы досыта едим и пьем – что же еще потребно? Но мы, придя в келью, вместо того, чтобы творить молитву и читать книги и после краткого отдохновения заняться в молчании другими богоугодными делами, проводим время в праздности, угождая плоти и удовлетворяя сластолюбию без всякой нужды: призовем брата или двух и празднословим, кто что видел или слышал о ком-либо; иной начинает поносить кого-либо, а товарищи из угождения поддакивают; иной высказывает свои мечты то-то купить, там-то побывать, и таким образом «кийждо суетная глаголет ко искреннему своему», развращая один другого. Это ли любовь братская, духовная? Увы, не только не духовная, но и праведная. Лучше будем слезы источать из глаз наших».

◊ Каждый из нас пусть старается положить благое начало к деланию добродетелей; поскольку и мзда от Бога готовится по мере трудов. Послужим Господу в жизни сей во смирении и кротости; Он Сам говорит: «на кого воззрю, токмо на кроткаго, и молчаливаго, и трепещущаго словес Моих» (Ис. 66, 2).

◊ В церкви Божией стойте со вниманием и усердием, подвизайтесь ради сладчайшего Иисуса от всей души и отриньте мирские пристрастия.

◊ Некогда старец Феофан пришел из скита в монастырь, чтобы поклоняться мощам преподобных и навестить своих учеников. Придя в церковь к утрени, старец стал в углу и смотрел, как иноки прикладываются к святым мощам. И вот духовными очами, он видит, что преподобные Зосима и Савватий как бы сидят при своих раках и одних благословляют, а от других отвращаются. Поэтому старец заповедал ученикам ежедневно с благоговением прикладываться к ракам угодников.

◊ «Чада мои о Господе, – говорил старец, – возлюбите Господа от всей души своей; служите Ему со страхом и любовию; исполняйте Божественные заповеди Его; умерщвляйте тело воздержанием и трудом; обеты, данные при пострижении, усердно соблюдайте; пристрастия в миру и его удовольствиям убегайте; слабости телесные отсекайте, не чреву, но Богу работая; да будет наше исшествие из мира ради сладчайшего Иисуса; возлюбите единаго Бога, и все вас полюбят; почитайте братию, и вас будут почитать.

Считайте себя недостойнее всех, чтобы Господь возвысил вас над страстями.

Отжените от себя гордость: ибо «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» (Притч. 3, 34).

Прошу вас, чада мои, когда молитесь, будьте внимательны, чтобы молитва, возносимая для умилостивления Господа, не обратилась вам в грех.

Блюдите, чтобы в то время, когда считаете себя совершающими молитву, не быть вам далеко от молитвы и не трудиться без приобретения, устами поя псалмы, а умом бродя по разным местам.

Совершайте молитву со страхом Божиим; ибо молитва есть беседа с Богом; потому, произнося слова молитвы, всем умом своим взирайте к Богу.

Собираясь в церковь, стойте в ней, как пред лицом Божиим, языком совершая псалмопение, а умом внимая слышимому. Помните, с Кем беседуете.

В келье же никак не оставайтесь праздными; ибо праздность вредит и усердным, а тем более вам юным. Юный, оставаясь в келье праздным, не избежит лености и расслабления; в это время лукавый влагает множество помыслов, а праздный не в силах противиться им и падает, исполняя волю врага. Святые отцы говорят, что сидящий в келье праздно борется с тьмою бесов и постоянно бывает побеждаем. А тот, кто исполняет послушание, или занимается рукоделием, борется с одним бесом и легко одолевает его. Вспомните повесть о великом отшельнике, жившем со своим учеником. Бесы говорили, что к старцу не могут приблизиться, а ученика никогда не застают праздным, так как он постоянно строит и разрушает. Старца соблюдала благодать Божия, а ученик строил стену из камней и разорял ее, избегая праздности; трудясь так, он избавлялся духовного врага.

Вы, чада мои, в келье занимайтесь молитвою и трезвитесь умом, последуя псалмопевцу: «предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть» (Пс. 15, 8); и: «очи мои выну ко Господу, яко Той исторгнет от сети нозе мои» (Пс. 24, 15).

Слава Создателю моему, я творю умом молитву Иисусову без принуждения. Подвизайтеь и вы в юности, вселите в сердца ваши сладчайшего Иисуса, да, стяжав ныне Утешителя Духа, возможете возвеселиться в старости своей.

Если вы послушаете меня, то узрите свет Божественный, который и наставит вас на всякое доброе дело.

И еще говорю вам: если сохраните мои заповеди и послушаетесь моих увещаний, то неотлучны от меня будете там, где уготовано и мне быть.

Если преслушаете мои слова, то я не повинен, потому что все вам сказал».