Игумен Дамаскин (1795–1881)

Игумен Дамаскин был не только выдающимся строителем Валаама – он был духовником и старцем. Он имел дар умной молитвы и прозорливости; Господь открывал ему невидимое и неведомое. Как-то один архимандрит, прибыв на Валаам, посетил отца Дамаскина и спросил его: «Старец Божий, скажи мне слово на пользу». Старец, помолчав, отвечал: «Читайте пролог, там все есть». Архимандрит был поражен этими словами и сознался, что он всю жизнь свою собирался прочитать пролог, но что никак не удавалось ему найти свободный час для исполнения своего желания.

Однажды у монастырской гостиницы две женщины – одна православная, а другая раскольница – спорили между собой, кто из них правильнее молится: двумя ли перстами или тремя. В это время мимо гостиницы ехал отец Дамаскин; они, увидев его, пошли к нему за решением своего спора, и когда еще далеко не дошли до него, он, сложив три больших перста и подняв руку, громко закричал им: «Вот так, вот так молитеся».

Господь судил ему понести крест страдальческий: в 1871 году он был поражен легким параличным ударом; этот удар был началом постепенного угасания и его жизни, и его деятельности.

Чуждый всяких прихотей, когда был здоров, отец Дамаскин особенно поражал окружавших своею нетребовательностью во все время десятилетней своей болезни. Будучи последние три года совершенно расслаблен, но сохранивши полную чувствительность во всем организме, он никогда не обнаруживал ни малейшего неудовольствия на услужливость своего келейника, в какое бы положение тот ни приводил его своими мощными руками, и никогда не выражал желания чего-нибудь попить или поесть: полный жизни духовной, полный сознания, живой он как бы уже совершенно умер телом.

Скончался игумен Дамаскин на 86-м году от рождения.

Могила его находится на игуменском кладбище Валаамского монастыря.

◊ Прошу любовь вашу: старайтесь, сколь можно, ходить в церковь, а особенно кто ничем не занят, вне всяких послушаний, похаживайте также почаще к отцам вашим духовным, очищать исповедью свои погрешности; знайте, любезнейшие: в чем откроетесь отцу духовному, того не будет записано у диавола, а о чем не раскаетесь, то будет записано у него; то и прошу любовь вашу всмотреться – не лучше ли здесь загладить покаянием, нежели там мукою, – чего не дай Боже.

◊ Также прошу любовь вашу, старайтесь, сколько можно, избегать судить ближнего: судя ближнего, посмотришь, – по неосторожности коснемся и властей и начальства, но сие тяжкий грех, потому-то и не советую вам ходить на собрания; хорошо, если бы в собрании почитали или поговорили на пользу, как жить и как душу спасти, но – хотя бы и так, а все же лучше дома сидеть: вышел из кельи, таков уже не возвратишься. Велико падение душам в общежительных монастырях бывает от сих собраний: тут осуждение, празднословие и прочая, а осуждение – конь гордости, гордость же – отступление от Бога, так как Священное Писание говорит, что «гордым Бог противится, а смиренным дает благодать». Прощайте, Бог вас благословит!

◊ Вот прошли и праздники все, и старый год, – наступил и новый. Слава Богу за все, что терпит грехам нашим, ожидает покаяния; надо и с нашей стороны подумать, чтобы не упустить времени, данного на покаяние. Прошу не забывать обетов и звания и помнить, для чего мы собрались; вы скажете: спастись – та самая наша цель и звание; но я о том-то и напоминаю, чтобы не упустить времени, которого уже мы по смерти не найдем. Страшно! прошу ваших святых молитв обо мне грешном! Прощайте! Бог вас благословит.

◊ Ожидали Рождества Христа Спасителя, потом Нового года и Богоявления Господня; все скоро прошло, как пролетело; так возлюбленные и жизнь наша пройдет, если и не прошла. Но как и в чем она прошла? Вот и надо нам грешным спросить всякому у самого себя, а именно: как я время проводил, какой залог на душе стяжал, есть ли в ней мир, тишина и спокойствие совести; а все это рождается и весь покой душевный приходит от чистой совести, которая и сама приходит не иначе как от откровения и недоверчивости к самому себе.

◊ Знайте, любезные, что кто не творит своей воли, тот всегда творит волю Божию, а кто живет самочинно и творит свою волю, тот всегда творит волю сопротивного, то есть диавольскую, то и прошу любовь вашу подумать, чтобы нам грешным не ошибиться и вовсе не забыть, зачем и для чего удалились от мира за такие обширные воды и водворились между гор и лесов в сию пустыню. Но если мы цель нашу забудем и будем жить по своей развращенной воле, то бегство наше от мира мало пользы нам принесет, – но увы, не горше ли мирских осудимся? Я, грешный, всегда сам себе говорю: горе мне грешному, если я не положу начала благого – жить стараться, сколь можно, Бога ради. Итак, братья мои возлюбленные, помолимся Господу Богу, да поможет нам грешным положить начало благое, начало жить мирно и любовно, друг друга тяготы носить, почаще ходить к духовным старцам, чисто и откровенно совесть свою открывать, в недостатках просить смиренно прощения и во всем признавать виновным себя, а на людей вину не полагать, потому что этот знак оправдания – мать всем порокам. За сим прощайте! Бог вас благословит, и вы друг другу поклонитесь: Богу сие угодно и мне, отцу вашему, приятно.

◊ Будьте осторожны от волков, губящих души наши: приходят они в одеждах овчих, но внутрь их волки сущие, показывают себя воздержными, постниками и молитвенниками, – сим неопытных и обольщают. Да и в самом деле, – если бы они были пьяницы, наглы и прочее, кто бы их послушал? Самый неопытный мог бы их видеть, видел бы, что жизнь их не согласна с учением их; но то горе, возлюбленные, что напротив: «умякнуша словеса их, паче елея, – и та суть стрелы» (Пс. 54, 22), и стрелы те, словеса их, все направлены против властей, Богом установленных. И в этом закрыт их яд: тонким обольщением, прямо они не говорят, но будто от жалости, начинают они говорить о немощах настоятеля, какие они могли узнать своей хитростью, – сим завлекают и довольно осторожных. Эта их цель: чтобы прежде всего охладить сердца и поколебать доверенность к начальству. О, зло! Отравленный сим опиумом, молчит до времени, в случае же какого-нибудь недостатка, погрешности, когда настоятель сделает ему выговор, – он, вместо того, чтобы со смирением просить прощения, чтобы успокоить себя и настоятеля, испускает из себя яд, противореча; если же не пришел еще в крайнее ожесточение, в глаза противоречить не может, то, отшедши, начинает говорить, и особенно при подобных себе: мне настоятель чинил выговор за то-то и то, – хотел я ему высказать, да побоялся; как они сами-то живут, самим бы им надо оглянуться, сами ослепли, а хотят других просвещать, – и подобная сим... Слушающий брат, если и сам сим отравлен, то еще больше поджигает бедняка, а если еще не совсем уловлен в сеть погибельную, то молчанием дает безумцу вящший повод к его и своей погибели; ежели же услышит такие безумные слова брат, водимый страхом Божиим, и начнет противоречить погибающему, то тот нагло начнет его поносить и яко сообщнику доносом угрожать; и все старается, чтобы разговор их был без людей, то есть был бы во тьме: боится тьма, чтобы не приблизиться к свету, да не обличатся дела их! И так эти развращенные безумцы несчастные мало-помалу совращают незлобных, расстраивают братство, приводя в крайний беспорядок все общество; забыли, бедные, что судяй брата – антихрист есть, а судяй настоятеля – Бога судит, а кто противоратует настоятелю – тот диавола в себя вселяет, – по писанию святых отцов: аще кто не имеет веры к настоятелю, то всуе и время в монастыре препровождает, потому что его спасение сомнительно. Вот какое горе и какая беда от сообщества развращенных людей. Господи, помилуй создание Свое!