Святые Кирилл и Мефодий, просветители славян

Христианское просвещение пришло к нам, Русским, от Греков, из той страны, которая теперь находится под владычеством Турок и называется Турецкой империей. Уже более четырех веков господствуют магометане на развалинах христианской Греческой империи, и их повелитель, султан, живет в Константинополе, в том городе, который был прежде столицею Греции и служил местопребыванием православному греческому императору и константинопольскому патриарху. A тысячу лет тому назад, это время, когда наше Русское государство только еще основывалось, Греческая империя была могущественнейшим государством, которое господствовало над многими соседними народами и землями. Греки были и. тогда самым образованным народом в мире и более всех других народов были просвещены истинным светом христианского учения, потому что именно на греческом языке были написаны священные книги Нового Завета. На греческом же языке учили и писали знаменитейшие отцы и учители церкви: Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст. В греческих городах: Никее, Константинополе, Ефесе и Халкидоне собирались святые Вселенские Соборы, изъяснявшие и утверждавшие веру Христову. В Греческой земле возникли святые места пустынножительства христианских отшельников, и между ними – известные всему православному миру обители Афонской горы. Так служила Греческая земля средоточием всякого просвещения – и мирского и духовного; из нее оно распространялось между другими народами.

В ближайшем соседстве с Греческою империей находились племена Славянские. Всего ближе, частию в самых ее пределах, частию к северу от нее, по обеим сторонам реки Дуная, проживали предки нынешних Болгар и Сербов, которые и теперь занимают те же места, одни – еще под властью Турок, другие – уже освобожденные от него милостию Русских царей и силою Русского воинства; еще севернее жили предки нынешних Чехов и других Славян, живущих в Австрийской империи под игом Немцев и Мадьяр; а к востоку от них и к северу от Черного моря, по берегам которого также было не мало греческих городов, жили Славянские отдельные племена.

Находясь в близком соседстве с просвещенным народом Греческим, Славяне и сами не оставались чуждыми просвещению. Превосходство благоустроенной жизни Греков было очевидно при сравнении с образом жизни полудиких Славянских племен, не имевших благоустроенных городов, не знакомых с ремеслами и искусствами, – необходимою принадлежностию жизни народа просвещенного. Столь же очевидно было превосходство греческой христианской веры перед языческою верою Славян для всех тех из них, кому, благодаря частым сношениям с Греками, случалось знакомиться с христианским вероучением и с законами христианской нравственности. Особенно близки сношения Славян с Греками были в греческой области Македонии, расположенной в недальнем соседстве с самою столицею Греческой империи, Константинополем. В этой области Славяне жили совместно с Греками под властию императора и потому тем более склонны были как подражать им в образе жизни, так и усваивать их просвещение и вероучение. Но и Греки не могли оставаться чужды Славянам, так как последние были в этой стране весьма многочисленны; поневоле приходилось Грекам вступать с ними в частые сношения по делам вседневного житейского обихода, приходилось знакомиться и с их образом жизни, и с их нравами, обычаями, и с их языком. В этой-то, на половину греческой, на половину славянской стране, в городе Солуни, родились святые братья – просветители Славян, Константин (в иночестве Кирилл) и Мефодий.

Родина кому не мила! Тот город или селение, где мы родились и провели наше детство, народ, среди которого мы росли, на всю жизнь остаются близкими нашему сердцу. Святые Константин и Мефодий с младенческих лет узнали Славянский народ, с раннего детства слышали славянский язык: с любовью к родине нераздельною стала для них и привязанность к Славянскому племени. Греки по происхождению, они сделались родными Славянам своею живою к ним любовью, своими трудами на пользу их; просвещение Славян было делом, которому святые братья посвятили всю свою жизнь.

Константин и Мефодий были дети одного Солунского знатного дворянина, по имени Льва. Знатное происхождение давало им возможность получить хорошее образование и открывало доступ к государственным должностям и почестям. Старший брат, Мефодий, по окончании учения поступил в военную службу и с течением времени сделался правителем одной из славянских областей, подвластных Греческой империи. Константин был на несколько лет моложе Мефодия. Имя Кирилл он принял только при пострижении в монашество, незадолго до смерти. С малых лет отрок Константин проявил большие дарования и особенную наклонность к учению. Сохранилось предание, что, когда ему было семь лет, он видел пророческий сон. «Мне снилось, – поведал он своим родителям, – что со всего города собраны были девицы, и из них я должен был выбрать себе невесту. Я выбрал самую красивую и нарядную и спросил, как ее имя? Она сказала: «София». Греческое слово «София» означает мудрость. Родители Константина поняли сон, как чудесное знамение, предрекавшее, что сын их достигнет большой мудрости, и с тех пор прилагали особенные старания к тому, чтобы дать ему наилучшее воспитание. Господь, предназначая Константина к великому подвигу просвещения Славян, повел его особым путем, на котором он мог лучше всего приготовиться к предстоящему делу. В то время Греческий императорский престол занимал малолетний отрок, Михаил, наследовавший своему, рано умершему отцу, императору Феофилу. Царственному отроку надлежало получить достойное его высокого назначения образование. В товарищи учения были взяты к нему дети из знатнейших греческих семейств, и в числе их Константин. Константину суждено было таким образом учиться в столице Греческой империи, где находились лучшие ученые того времени, учиться в сообществе с царем, в учители которому из ученых были выбраны отличнейшие. В числе учителей царя Михаила и Константина был знаменитый ученый, бывший впоследствии патриархом, Фотий, стойкий борец за православие, защитник церкви от властолюбивых притязаний Римского папы. Все сокровища Божественного откровения и все богатства ума человеческого открывались юному Константину через его достойных учителей. Науки богословские, философские и наконец, языкознание – привлекали его внимание. Кроме греческого и латинского языков он изучил языки: еврейский, армянский и некоторые другие; в философии, богословии и других науках, благодаря своим богатым природным дарованиям, он приобрел такие обширные познания, что и сам был признан ученым и получил почетное звание философа.

Молодому философу пришлось приложить свои знания к делу первоначально в том же самом городе, где он и учился. Он трудился в Константинополе, где был хранителем книжных сокровищ при храме св. Софии, Премудрости Божией, и был в то же время учителем философии. Близость к царю давала Константину возможность добиваться положения более почетного и более высоких почестей; но он уклонялся от утех тщеславия и от суеты мирской. Желая свою жизнь посвятить на служение Богу, он даже удалился было в монастырь, и только по настойчивой просьбе своих друзей возвратился в Константинополь, к скромным трудам ученого и учителя. Вскоре однако представился Константину подвиг более трудный, подвиг проповеди у Сарацин, исповедовавших религию Магомета.

В то время магометанская вера утвердилась у многих народов Азии, которые, выполняя завет Магомета распространяли его учение силою меча и огня, вносили войну в пределы соседних стран, все далее распространяли свое владычество и, гордые своею силою, приблизились уже ко владениям Греческой империи. Это были предшественники Турок, которые, через шестьсот лет после того, в ХV столетии, окончательно разрушили Греческую империю и на ее развалинах основали новое, мусульманское царство, утвердились в самом Константинополе и на храме св. Софии вместо креста водрузили турецкий полумесяц.

Сарацины, надменные своими успехами, прислали в Царьград вызов на состязание о вере, особенно нападая на христианское учение о св. Троице. «Как это вы, христиане», говорили они, «признавая Единого Бога, разделяете Его на три Божества и исповедуете Отца, Сына и Духа? Если вы можете доказать правоту своего вероучения, то пошлите к нам таких мужей, которые могли бы поспорить с нами о вере». Царь, посоветовавшись с патриархом, послал к Сарацинам философа Константина.

Ревнуя о Христе, Константин не устрашился трудностей и опасностей далекого путешествия в страну враждебного народа и прибыл туда. В беседе с сарацинскими мудрецами, в присутствии самого сарацинского князя, он так отвечал возносящим хулу на христианское учение о св. Троице. «Отец, Сын и Дух суть только три лица, существо же Бога едино, подобно тому, как одно на небе солнце, созданное Богом по образу Святые Троицы. Как в солнце мы различаем три вещи: круг, свет и теплоту, так и в Св. Троице нераздельно соединяются Отец, Сын и Дух Святой. Солнечный круг есть – подобие Бога Отца: как круг не имеет ни конца, ни начала, так и Бог безначален и бесконечен: и как от круга солнечного распространяется свет и исходит теплота, так от Бога Отца рождается Сын и исходить Дух Святой. Производимый солнцем свет, освещающий всю поднебесную, есть подобие Бога Сына, от Отца рожденного и весь мир светом истины просветившего. Теплота же солнечная. от того же круга вместе со светом происходящая и всю земную природу оживляющая, есть подобие Бога Духа Святого, Который от Отца исходит и Своею благодатию возрождает мир к жизни духовной. В солнце различны образующие его свойства: круг не то, что свет, и свет не то, что теплота; однако никто не скажет, что есть три солнца, а не одно. Так и Пресвятая Троица, хотя и имеет три лица: Отца, Сына и Св. Духа, однако в своем Божественном существе не разделяется на три Бога, но есть Бог Единый». Сарацинские мудрецы ничего не могли возразить на это Константину и дали ему другой вопрос. «Если Христос есть Бог ваш», сказали они: «то отчего вы не поступаете так, как Он велит вам? Ведь Он повелевает вам молиться за врагов, творить добро ненавидящим вас, подставлять ланиту биющим; вы же, напротив, на врагов своих точите оружие, ведете войны, убиваете». Константин возразил на это: «Скажите мне: если в законе даны две заповеди, то лучше ли исполнить одну из них, или обе?» Сарацины отвечали: «Обе». Тогда философ продолжал: «Христос Бог наш, повелевший нам молиться за обидящих нас и благотворить им, дал нам и другую заповедь: больше сея любви никто же имать, да кто душу свою положит за други своя. И мы терпим обиды каждый в отдельности; но как члены одного общества, заступаемся друг за друга, жертвуя жизнию за братий и друзей, чтобы враги, победив, вместе с телами не пленили и души их, совращая с пути истинного на путь неправый и богопротивный». Ничего не могли ответить Сарацины и на это. Продолжая давать Константину новые вопросы, они получали в ответь столь же мудрые возражения и были в конец посрамлены им. Константин же щедро награжденный Сарацинским князем, с честию возвратился в Царьград.

По возвращении в отечество св. Константин не захотел остаться в столице, среди мирской суеты; он искал отдыха в тиши и уединении отшельнической жизни, и удалился в один из монастырей своей родной области, на гору Олимп. Здесь уже ранее поселился старший брат Константина, Мефодий, утомленный треволнениями мирской жизни и искавший истины и блага в подвигах служения Богу. Вскоре однако братьям представилось новое дело.

В Царьград прибыло посольство из земли Хазарской с просьбою прислать ученых проповедников для борьбы с магометанами и евреями. Хазарская земля находилась в пределах нынешней юго-восточной России, ближе к морю Азовскому. Хазары были в то время сильное, могущественное племя, и князья их держали в подчинении себе многие Славянские племена. С Греками Хазары были близкие соседи, так как греческие поселения издавна были также и на се- верном берегу Черного моря. Там находился один из значительных торговых греческих городов: Херсонес, или Корсунь, на Крымском полуострове, в нынешней Таврической губернии. В Херсонесе, спустя слишком сто лет после смерти святых братьев, Кирилла и Мефодия, принял крещение св. Равноапостольный князь Владимир. Развалины этого города существуют и по настоящее время в трех верстах от города Севастополя, и обитель Херсонесская охраняет эту купель крещения Руси. Ныне здесь высится великолепный храм во имя св. князя Владимира. В то время, когда жили св. Константин и Мефодий, Херсонес был значительным торговым городом; жители его вели торговлю с соседними Славянскими племенами, и с сильным Хазарским народом.

Знакомясь с Греками, посещая греческие города, Хазары узнавали и христианское учение; некоторые из них, даже оставляли свою старую языческую веру и делались христианами. Но кроме христианской веры у Хазар стали распространяться два другие вероучения магометанское и иудейское, принесенные к ним с востока. Было между Хазарами не мало приверженцев и той, и другой, и третьей веры; было из-за разногласия г вере много споров. Все это и побудило .кагана, т. е. князя Хазарского, обратиться в Царьград с просьбою прислать в Хазарскую землю опытных учителей веры, которые разъяснили бы достоинства веры христианской и ее преимущества перед магометанством и иудейством. «Мы издавна знаем единого бога, владычествующего над всеми», говорили послы Хазарские в Царьграде: «молимся Ему, кланяясь на восток; но есть у нас такие установления, по которым мы видим, что наша вера не истинная. A так как Евреи и Сарацины склоняют нас к своей вере, и уже многие из нас приняли их учение, то мы и обращаемся к вам, Грекам, так как мы ведем с вами дружбу и любовь: дайте нам полезный совет и пришлите к нам ученого мужа, который мог бы поспорить с Евреями и Сарацинами. Если он победит их, то мы примем вашу веру».

Царь и патриарх решили послать к Хазарам философа Константина, которому такое дело было уже не ново после его проповеди у Сарацин. Константин покинул тишину отшельнической жизни; но упросил на этот раз и своего брата, Мефодия, сопутствовать ему и разделить с ним труды. Братья вместе отправились в путь и прибыли в сопредельный Хазарской земле Херсонес. Здесь они пробыли довольно долгое время, чтобы приготовиться к проповеди у Хазар, именно, чтобы изучить то славянское наречие, на котором говорили славянские жители земли Хазарской. Херсонес был для того самым удобным местом, так как там всегда можно было встретить Славян, проживавших там временно или постоянно. Сохранилось даже предание, что св. Константин познакомился в Херсонесе с одним славянином из Русского племени, исповедовавшим христианскую веру. Видно, что между Славянами были уже христиане; они с особенным сочувствием относились к делу утверждения истинной веры между своими соотечественниками и могли в этом деле не мало помочь св. Константину.

Во время пребывания в Херсонесе св. Константин и Мефодий открыли мощи св. Климента, папы Римского. Св. Климент, живший в конце первого века по P. X., в царствование императора Траяна, был сослан, во время гонения на христиан, в город Херсонес; в месте ссылки он продолжал ревностно проповедовать Евангелие и многих обратил ко Христу, и окончил жизнь мученическою смертию: его утопили в море, навязавши на шею якорь, чтобы ученики его не могли отыскать тело его. Но в благоговейной памяти христиан хранилось предание о месте потопления святого мученика через целый ряд веков оно дошло до времени святых Константина и Мефодия. Св. братья, желая почтить память первого насадителя христианства в том крае, куда они сами явились с проповедью, задумали отыскать мощи св. Климента и сообщили о том Херсонесскому епископу Георгию. Начаты были поиски в том месте, которое указывалось преданием, и вскоре мощи св. мученика были найдены нетленными и извлечены из морской глубины; с честию они были внесены в город и положены в церкви св. Апостолов. Константин и Мефодий взяли себе от мощей св. Климента часть, которую с тех пор долгое время носили с собою, а потом отнесли ее в Рим.

Из Херсонеса Константин и Мефодий отправились в Хазарскую землю. Как послы императора, они были с честию приняты Хазарским каганом. Предание рассказывает, что гостеприимный каган пригласил греческих гостей к себе на обед, и, когда они явились, прежде всего обратился к ним по обычаю с вопросом: какого они роду-племени, чтобы знать, какое место указать им за столом, сообразно со знатностью их рода. Св. Константин на это отвечал кагану: «Наш родоначальник был первый человек на всей земле, и вся тварь земная была подчинена ему. Но он не умел удержать славы своей, и род его обнищал. Теперь мы трудимся, чтобы вернуть себе честь нашего праотца. Этот праотец был Адам: он и ваш предок, и всех людей; всякий род от него ведет свое начало». Удивленный мудрым ответом, каган встал со своего места, поклонился братьям и указал им почетное место против себя. Затем он, подняв чашу с вином, провозгласил: «пью во имя Бога Единого, все сотворившего!» Философ Константин в ответ на это, взяв чашу, сказал: «пью во имя Бога Единого, и Слова Его, небеса утвердившего, и Духа Его, все сотворенное оживляющего!» Так началась беседа о вере, и началась прением о Св. Троице, о которой Константину приходилось уже спорить с Сарацинами. Только здесь главными противниками его были не Сарацины, а Евреи. Победить в этом споре было еще важнее, чем победить в первом споре с Сарацинами: это значило вывести из заблуждения и обратить на путь истины целый народ Хазарский, так как Евреи и Сарацины, пользуясь тем, что Хазары сами сознавали неправоту язычества и искали истинной веры, успели, как уже сказано, склонить многих к своему учению. Св. Константин в своих беседах пред лицом кагана и всего народа Хазарского ясно доказал, что закон Моисеев хотя и был в свое время истинным законом, но что он был дан людям временно, для приготовления их к принятию нового и совершенного закона, который принесен на землю сошедшим с небес Сыном Божиим, Иисусом Христом. Все ветхозаветные пророки предсказывали пришествие Христа Спасителя, весь Еврейский народ с нетерпением ждал Его, как своего Избавителя, но когда Он явился на земле, Евреи по жестокосердию своему отвергли Его, и не приняли принесенного на землю Его божественного учения.

После этой проповеди христианская вера приобрела многих новых последователей; хотя сам Хазарский каган и не захотел креститься, но он объявил в своей земле, что все желающие могут принимать крещение и свободно исповедовать христианскую веру. Действительно, многие крестились. Константин и Мефодий, оставив новокрещенным священников, которых они привели из Херсонеса, сами собрались в обратный путь. При прощанье каган, желая отблагодарить их за их труды, предложил им богатые дары; но святые братья отказались от них и сказали князю: «если ты хочешь вознаградить нас, то отдай нам тех наших соотечественников, которые томятся y тебя в плену; это будет лучшая нам награда. Каган исполнил их просьбу; со всей Хазарской земли было собрано до двухсот греческих пленников; они были освобождены от рабства и вместе с Константином и Мефодием возвратились на родину.

Путешествие Константина и Мефодия к Хазарам было совершено около 858 года. Года через три после того произошло крещение Болгарского народа, который был обращен в христианскую веру св. Мефодием. A вскоре после того, святым братьям пришлось отправиться с проповедью в другую славянскую землю, которой они и посвятили труды свои до конца жизни. В 862 году прибыло в Царьград посольство от Моравского князя Ростислава с просьбою прислать к нему ученых проповедников, которые бы научили истинам веры христианской его народ, уже ранее просвещенный св. крещением.

Моравская земля находилась по берегам среднего течения реки Дуная, в пределах нынешней Австро-Венгерской империи. От Греческой империи она находилась таким образом в значительном отдалении и отделялась от нее землями славян Сербских и Болгарских. На западе же близкими соседями Моравских славян были Немцы. Немецкие племена были соединены под властию одного императора и составляли могущественное государство. Христианскую веру Немцы приняли значительно раньше Славян, из Рима, и в церковном отношении были подчинены Римскому папе. От них стало распространяться христианство и между Моравскими славянами. Но это дело шло медленно и малоуспешно по многим, весьма важным причинам. Немцы приняли христианство из Рима; а Римская церковь хотя в го время и была еще в согласии с Греко-восточною церковью, но уже и тогда были в ней заблуждения, противные истинному духу Христова учения. Одним из таких заблуждений было мнение, что читать Евангелие и совершать богослужение можно только на трех языках: латинском, греческом и еврейском, потому де, что надпись на кресте распятого Спасителя, по распоряжению римского правителя Пилата, была сделана только на этих языках. Это была так называемая треязычная ересь, или ересь пилатников, которая еще и до сих пор существует в западной Римско-католической церкви. В деле распространения и утверждения христианства эта ересь всегда приносила много вреда. Моравские славяне, сознав неправоту своей старой языческой веры, обратились к христианству. Не понимая латинского богослужения, не слыша на своем родном языке Евангелия, Моравы только по названию были христианами, в сущности же оставались чуждыми нового учения, с христианскими верованиями мешали языческие, и своей жизни, своих нравов и обычаев не изменяли так, как того требовал закон христианский. Быть может, все это могло бы измениться к лучшему, если бы немецкое духовенство, совершая богослужение на непонятном народу латинском языке, по крайней мере старалось бы в проповедях и частных беседах просвещать свою паству. Но немецкие священники были невежественны и заботились не столько о своих пастырских обязанностях, сколько о собственных выгодах; они даже не давали себе труда изучить славянский язык, чтобы иметь возможность разъяснить пасомым истины веры; главною их заботою было собирать доходы и подати, которыми новые христиане были обложены в пользу церкви и духовенства. Все это вызывало в Моравском народе враждебные отношения как к духовенству, так и к самой вере, тем более, что и вообще отношения Славян к Немцам были недружелюбные. Причиною того было стремление Немцев подчинить себе Славянские племена. Объединенные под властию одного императора, Немцы были сильнее Славян, разделенных на многие небольшие княжества. Некоторые Славянские племена были окончательно покорены и порабощены Немцами. To же могло угрожать и Моравии, хотя она и была сильнее других Славянских земель; уже не раз Моравским князьям приходилось защищать свою независимость с оружием в руках. При таких обстоятельствах Моравский князь Ростислав пришел к мысли пригласить проповедников и учителей веры из Греции. Только из этой страны надеялся он получить проповедников бескорыстных и самоотверженных, которые действительно научили бы народ истинам веры и ввели бы богослужение на народном языке.

Дело просвещения Моравских славян было поручено философу Константину и брату его Мефодию. На этот раз братьям предстояло идти не в такой далекий край, как Сарацинская или Хазарская земля; шли они не вновь проповедовать христианство враждебным магометанам или язычникам, но учить народ, уже ранее принявший крещение. Однако это новое дело представляло большие трудности, чем все их предыдущие подвиги. Чтобы утвердить во вновь обращенной стране христианскую веру, недостаточно было одной проповеди: надо было дать Славянам возможность слышать и читать Евангелие на их родном языке, надо было устроить славянское богослужение. A между тем не только священные и богослужебные книги не были переведены на славянский язык, но y Славян не было даже грамоты, не было букв, которыми можно было бы изобразить на письме славянскую речь. И так предстояло прежде всего изобрести славянскую азбуку.

Есть предание, что y Славян и прежде были попытки изображать свою речь на письме, и что для этого они употребляли греческие или латинские буквы. Но это письмо было далеко неудовлетворительно: в славянском языке есть много таких звуков, которых нет ни в греческом, ни в латинском, и эти звуки не могли быть переданы ни греческою, ни латинскою азбукою. Для новых звуков нужны были и новые буквы; для славянского языка нужна была особая славянская азбука. Св. Константин, создатель славянской грамоты, положил в основу славянской азбуки греческую, но для обозначения особенных славянских звуков прибавил новые буквы, из которых одни он заимствовал из еврейского и других восточных языков, a другие изобрел сам. Составилась таким образом азбука, в которой для обозначения каждого славянского звука был особый знак – азбука, буквами которой без затруднения и с точностью изображается всякое славянское слово. Буквам славянской азбуки были даны и названия славянские; для названия каждой буквы было взято такое слово, которое с этой буквы начинается. Эти названия даны буквам славянской азбуки самим изобретателем ¹. A самая азбука, в честь монашеского имени изобретателя, Кирилла, слывет под названием кириллицы ².

Первою книгою, написанною славянскими письменами, было св. Евангелие, и первыми словами были начальные слова Евангелия св. Иоанна, читаемые в первый день Пасхи: Искони бе Слово, и Слово бе от Бога, и Бог бе Слово». Этим вдохновенным повествованием о вечном Слове Божием началась славянская письменность.

Св. Константин перевел Евангелие с Греческого на Славянский язык и представил его императору Михаилу. Царь с радостию приветствовал этот труд, который служил ручательством утверждения и распространения христианства между народами Славянского племени; патриарх благословил употребление священных книг на славянском языке для богослужения. Кроме Евангелия, Константин, при помощи брата своего, Мефодия, и некоторых из своих учеников, перевел Деяния и Послания св. Апостолов, Псалтирь и важнейшие службы церковные. С этими книгами св. братья отправились в Моравию.

Деятельность Константина и Мефодия в Моравии была совершенно противоположна деятельности их предшественников, латино-немецких священников. Константин и Мефодий все свои силы, всю жизнь свою отдавали на пользу своей паствы. Немецкое духовенство, с его латинским богослужением, держало Славянский народ в невежестве и незнании христианского учения. Константин и Мефодий, напротив, установили богослужение на понятном народу славянском языке. Чтением Евангелия и проповедью на языке народном они старались уяснить новым христианам истины веры, примером же собственной благочестивой и самоотверженной, жизни согревали сердца к исполнению закона евангельского. Латино-немецкое духовенство намеренно не допускало славянского богослужения, намеренно задерживало просвещение, чтобы сделать невозможным для природных Славян доступ к церковным должностям и навсегда удержать власть в своих руках; напротив, первым делом Константина и Мефодия было приготовить себе помощников, священнослужителей и учителей веры из среды самих Славян. Константин и Мефодий заводили училища, в которых и сами и чрез своих сотрудников обучали детей славянскому чтению и письму, Священному Писанию и церковным службам. Из этих училищ вышло не мало достойных учеников, которые и по смерти Константина и Мефодия продолжали их дело, утверждали и распространяли славянское просвещение во всех Славянских землях. Наконец, св. братья ходили по городам и селам Моравии, даже самым отдаленным, везде проповедовали Евангелие и крестили язычников. Повсюду народ с радостию встречал их проповедь и принимал славянское богослужение и славянских священников, а прежние немецкие священники оставались без прихожан. Латино-немецкое духовенство, из рук которого ускользала церковная власть, не хотело без борьбы потерять свое выгодное положение. Не имея возможности противодействовать славянским просветителям собственною силою, оно обратилось с жалобою на них к Римскому папе, выставляя славянское богослужение, введенное Константином и Мефодием, новизною, противною церковным преданиям и законам. Папа потребовал Константина и Мефодия к себе на суд. В то время еще не было разделения церквей Восточной – Греческой и Западной – Римской; поэтому Римский папа был для Константина и Мефодия таким же законным епископом, как и Константинопольский патриарх; кроме того, Моравия издавна была подчинена в церковном отношении именно Римскому папе. Поэтому Константин и Мефодий сочли своим долгом повиноваться его требованию и отправились в Рим, чтобы оправдаться от взведенных на них обвинений. Взяв с собою славянские книги, мощи св. Климента, они двинулись с несколькими из своих учеников в далекий и трудный путь. Им приходилось проходить через другие славянские земли: Паннонскую, Хорватскую и Далматскую. В этих землях они останавливались, проповедывали, учили и крестили народ.

Еще не дойдя до Рима, пришлось Константину иметь спор с латинским духовенством; это было в городе Венеции. Латинские богословы доказывали ему, что он не имел права ни переводить на славянский язык священные книги, ни совершать богослужение на славянском языке, так как только три языка освящены употреблением их на кресте Спасителя: греческий, римский и еврейский. Это была та самая треязычная ересь, о которой уже сказано выше. Св. Константин таким образом опровергал ее: «Как солнце светит одинаково всем людям, и как все живые существа дышат одним воздухом, так и Слово Божие должно быть открыто одинаково- всем племенам и народам. Так сказал и Сам Господь наш Иисус Христос, посылая на проповедь Апостолов: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф.28:19). Вы, Латиняне, не дозволяя переводить Евангелие на языки других народов, скрываете от них Слово Божие и хотите запретить им доступ в царствие Божие. Также и служба церковная, прославляющая Бога, должна совершаться на всех языках. как то заповедано и в Священном Писании; так царь Давид говорит: хвалите Господа вcu язы́цы, похвалите Его вcu людие" (CXVI, 1). Свидетельство Священного Писания, приведенное Константином, настолько ясно, что латинские священники ничего не могли возразить ему и были принуждены признать его правоту. Тем временем и Римский папа (уже не Николай, незадолго перед тем умерший, а преемник его Адриан) получил более верные известия о деятельности святых братьев в Славянских землях, и, еще не видя их, убедился в их правоте. Поэтому, когда славянские просветители прибыли в Рим, то папа Адриан торжественно, с крестным ходом, встретил св. мощи. Выслушав объяснения св. братьев, папа окончательно удостоверился в правоте их дела, одобрил и благословил их апостольские труды в Моравии и признал законность славянского богослужения. Чтобы и на будущее время не оставить никаких сомнений относительно своего решения, он торжественно возложил славянское Евангелие на престол в церкви св. Петра и велел отслужить здесь на славянском языке литургию.

Признание Римским папою славянских книг и славянской литургии было последнею утехою св. Константина. Труды непрестанные и тяжелые, которые он нес на себе в течение всех своей жизни, изнурили его здоровье. В Риме он разболелся еще более и почувствовал приближение кончины. Перед смертью он принял схиму и переменил свое мирское имя Константина на имя Кирилла.

Умирая, Кирилл говорил своему брату, Мефодию: «Мы с тобою, как два вола, вели одну борозду; и я падаю на своей черте, день мой кончился. Но ты не вздумай оставить труды учения, чтобы удалиться на свою любимую гору (т. е. в монастырь на горе Олимпе). Нет, не оставляй земли Славянской: там ты скорее можешь обрести спасение». Эта дума о земле Славянской была последнею думою св. Кирилла; это завещание брату – не покидать Славян, но продолжать и утверждать дело их просвещения, – было последним его завещанием.

На руках брата, окруженный и другими своими сотрудниками и учениками, св. Кирилл скончался 14-го февраля 869 года, на 42-м году от рождения.

He продолжительна была его жизнь, но память его пребудет в Славянских народах вечно! – Останки св. Кирилла были погребены в Риме, в церкви св. Климента, мощи которого были принесены им из далекого Херсонеса.

Св. Мефодий был посвящен папою Адрианом в сан епископа. Чтобы обезопасить Мефодия и его сотрудников от нападений немецкого духовенства, папа дал ему буллу, т. е. грамоту, в которой объявлял, что он признает славянское богослужение законным и разрешает и впредь распространять его в Славянских землях. По возвращении в Моравию, Мефодий, помня завет брата, с прежнею ревностию возобновил свои труды на пользу просвещения Славян. Епископская власть давала ему к тому новую силу и новые средства: он рукополагал священников из природных Славян, устраивал новые церкви со славянским богослужением.

Но и враги Славян не дремали и усиливали свои ухищрения. Латино-немецкое духовенство, все более теряя свою паству, уже ясно видело, что народ весь на стороне Мефодия, и потому искало себе поддержки в князьях. Сами князья своими раздорами помогли Немцам. Молодой князь Святополк, племянник Ростислава, по приглашению которого Мефодий и Кирилл явились в Моравию, увлекался немецкими обычаями, особенно устройством их войска и блестящею жизнию немецких князей и знатных рыцарей; с ними вел он дружбу, подражал им во всем, а к своему родному Славянскому народу относился с пренебрежением, как к народу грубому и невежественному. Немцы воспользовались таким увлечением молодого князя; они внушили ему, что только у Немцев должны учиться, что без них Славянский народ навсегда останется невежественным, a Славянские государства – неустроенными. Святополк внял таким внушениям и почел необходимым для пользы самих Славян допустить Немцев распоряжаться и хозяйничать в их земле. Поэтому он враждебно относился к дяде своему Ростиславу, который стремился избавить свой народ от всякого подчинения чужестранцам, и, заимствуя многое полезное даже и от Немцев, старался им самим не давать в своем государстве ни власти, ни каких либо выгод или льгот.      

Вражда между дядей и племянником разгорелась и перешла в междоусобную войну: Святополк, побуждаемый Немцами и пользуясь их помощью, поднял оружие против Ростислава, победил его, изгнал из Моравии и сам завладел его княжеством. Когда Мефодий возвратился из Рима, Ростислав уже томился в немецком плену. Мефодий не желал оставаться у Святополка, друга Немцев, и удалился к князю другой Моравской области, Коцелу. Но это не спасло его от преследований врагов. Латино-немецкое духовенство было теперь сильно, благодаря покровительству Святополка. Оно обвинило Мефодия не только в нарушении церковных законов, но и в противлении княжеской власти, и добилось того, что он сослан был на заточение в немецкую область Швабию. Здесь томился он два с половиною года, заключенный в тюрьму, терпел голод и холод, даже побои от своих мучителей. Но его утешала в заключении преданность его учеников, навещавших его и в темнице, и преданность всего Моравского народа. Моравы ходатайствовали за своего епископа перед Римским папою, Иоанном, преемником Адриана. Папа обратился с жалобою к Немецкому императору, и по требованию последнего Мефодий был наконец освобожден из заточения и возвратился в Моравию. Вскоре после того папа, по просьбе князя Коцела, возвел Мефодия в сан архиепископа Моравии. Но и после этого Немцы не оставили его в покое. Они обвинили Мефодия в том, что он не признает над собою власти Римского папы и потому-то распространяет славянское богослужение. He успев обвинить Мефодия перед папою, Немцы стали вновь возбуждать против него князя Свято- полка, не отступая при этом ни перед чем, даже перед явною клеветою. Так они уверили Святополка, что Мефодий скрывает у себя папскую буллу, запрещающую славянское богослужение, и таким образом употребляет в богослужении славянский язык противозаконно. Святополк обратился за разъяснением этого дела к папе, и тот обличил клевету. Много и других неприятностей, обид и оскорблений приходилось терпеть Мефодию от врагов его. Но, несмотря на эти гонения, он до самой кончины твердо оберегал славянское просвещение в Моравии и распространял его и в других Славянских землях. Так (около 871 года) он крестил Чешского князя, Боривоя и ввел в Чехии славянское богослужение. Ученики Мефодия заходили даже в Польшу, так что и Польский народ не остался совершенно чуждым народного славянского просвещения. В то же время св. Мефодий продолжал труды своего брата по переводу священных книг на славянский язык; под его руководством были переведены священные книги Ветхого Завета и некоторые святоотеческие сочинения.

В таких трудах прожил Мефодий после кончины брата еще шестнадцать лет. Весною 885 года он, истомленный трудами, заболел и почувствовал приближение смерти. За три дня до кончины он собрал к себе своих учеников, прощался, с ними, увещевал их не ослабевать духом в борьбе с врагами славянского Богослужения и славянского народа. Из среды своих учеников Мефодий выбрал Горазда, как самого деятельного помощника своего в бывших трудах, как самого достойного сподвижника своего, и благословил его быть архиепископом Моравским после своей кончины.

6-го апреля 885 года блаженный Мефодий скончался. Тело его погребено в церкви Пресвятой Богородицы, в Велеграде, главном городе Моравии, в котором он жил последние годы своей жизни.      

Труды св. Кирилла и Мефодия коснулись всех

Славян; не только Болгары, Чехи и Славяне Балканского полуострова слышали их проповедь, но и наши предки, Русские Славяне, внимали им в земле Хазарской. Однако та земля, в которой больше всего пришлось им потрудиться, меньше всего воспользовалась плодами их трудов: в Моравии, после смерти св. Мефодия, восторжествовали исконные враги славянства – Немцы, исконные враги православия – латиняне. Они окончательно склонили на свою сторону князя и Римского папу. Папа Александр II запретил славянское богослужение в Моравии и приказал совершать церковные службы по прежнему на непонятном народу латинском языке. Ученики Мефодия были изгнаны из Моравии, и даже книги славянские были преданы сожжению.

Но дело славянского просвещения не погибло. Если славянские книги были сожжены в Моравии, то они остались целы в других Славянских землях, особенно в Болгарии. Туда удалились и ученики св. Мефодия, изгнанные из Моравии. И так Болгария на долгое время сделалась хранительницею славянского духовного просвещения. Когда же, спустя сто лет после кончины св. Мефодия, христианская вера окончательно утвердилась на Руси, и Русский народ крещен был князем Владимиром Святым (в 988 году), тогда Русский народ стал главным хранителем православия и славянского просвещения. Поэтому и память славянских просветителей дорога нам, Русским, более, чем всем другим Славянам.

Мы чтим святых Кирилла и Мефодия за то, что они своим переводом священных и богослужебных книг на славянский язык сделали евангельское учение доступным пониманию наших предков. Благодаря их славянскому переводу священных и богослужебных книг, благодаря введенному ими славянскому богослужению, христианство легко распространилось в Русском народе; церковь сделалась для Русских людей не только домом молитвы, но и училищем православной веры. Православная вера сделалась так близка Русскому народу, так с ним, сроднилась, что Русский народ полагает в ней все свое спасение. Стоять за православную веру всегда значило и значит для нас то же, что стоять за отечество. Потому-то православная вера была всегда опорою и поддержкою Русского народа и государства в трудных обстоятельствах. В течение тысячелетнего своего существования Русский народ не мало перенес испытаний, не раз подвергалась опасности даже самая его независимость; но всегда в православной вере находили Русские люди утешение в страданиях, в ней почерпали силы и надежду на избавление.

Мы чтим святых Кирилла и Мефодия за то, что они изобретением славянских письмен и славянским переводом священных книг положили начало нашему просвещению.

Мы чтим Кирилла и Мефодия за то, что они утверждением православной веры и славянского просвещения сообщили Русскому народу дух единения и тем содействовали, его силе и величию. На обширном пространстве нашего отечества отдельные части Русского народа на сотни и тысячи верст удалены друг от друга; есть иногда не малая разница между жителями некоторых местностей в образе жизни, в одежде, в обычаях, даже в разговоре; но в какой бы отдаленной части своего отечества ни находился Русский человек, он тотчас почувствует себя на родине, как только войдет в церковь и услышит там знакомое чтение и пение, увидит те же самые обряды, к которым он привык с младенческих лет. Так церковный, Кирилло-Мефодиевский славянский язык издревле роднил и сближал все части Русского народа, и сделал возможным то, что отдельные Русские племена, в древности составлявшие отдельные княжества, мало по малу соединились в одно государство, под властию одного царя, слились в единый Русский народ. Сознание же народного единства всегда давало и дает Русскому народу могущество и силу.

Если мы обратимся теперь к соплеменным нам Славянам, то увидим, что только те из них, которые остались верны заветам св. Кирилла и Мефодия, которые удержали y себя славянскую грамоту и православную веру с славянским богослужением, – только те сохранили в чистоте и свою народность. He смотря на долговременное турецкое иго, они сберегли неповрежденным свой родной славянский язык, свои старинные обычаи, и, благодаря покровительству и силе старшого своего брата, Русского народа, освободились наконец и от турецкого владычества. Это – Сербы и Болгары. Одна же часть Сербского племени, именно, храбрый и славный Черногорский народ умел и сам отстаивать свою независимость и никогда не подчинялся власти Турецкого султана. He такова судьба других Славянских племен. Моравы и Чехи вскоре после смерти св. Мефодия подчинились власти латино-немецкого духовенства; православные славянские проповедники были изгнаны из Моравии и Чехии и славянское богослужение заменилось латинским. В последствии Чехи и Моравы потеряли свою независимость, лишились своих Славянских князей и подпали под власть Немецких государей. Так измена родной православной вере, измена родному языку и дружба с иноземцами» была гибельна для народов Славянских!

Св. Кирилл и Мефодий, всю жизнь посвятившие проповеданию и утверждению православной веры между Славянами, оставили свой завет всем Славянам твердо держаться православия, оберегать свой родной язык, как лучшее достояние и как главную основу просвещения, и тем самым охранять народную независимость от чужеземцев. Будем же всегда держаться этих заветов и благоговейно чтить память святых славянских просветителей!