Духовное наследие афонского старца Иоанна Вишенского

Духовное наследие старца Иоанна Вишенского, несмотря на то, что его произведения широко известны благодаря особому вниманию со стороны светских писателей и исследователей XIX-XX веков, по сей день остается малопонятым с духовной точки зрения, а то и вовсе искаженным.

Как уже отмечалось, до наших дней сохранилось 16 произведений старца. Три из них были составлены до Брестской унии: «Писание до всех обще, в Лядской земли живущих» (1588) и «Извещение краткое о латинских прелестях...» (1588–1589), а также «Новина, или Вѣсть о обретении тела Варлаама, архиепископа Охридскаго...». Остальные 13 написаны после унии 1596 года и посвящены, преимущественно, апологии православной веры и обличению епископата и духовенства, отступивших от православия.

Обложка острожской «Книжицы» (в 10 разделах) с посланием старца Иоанна Вишенского «От святое Афонское горы скитствующих» (Острог, 1598)

При жизни старца опубликовано было только одно послание – «От святое Афонское горы скитствующих», вошедшее в изданный в Остроге в 1598 году сборник с посланиями князя Константина Острожского и патриарха Мелетия Пигаса. Остальные имели распространение лишь в рукописных вариантах.²⁶⁷

В частности, Иоанн Вишенский пишет в 1598 году обличительное «писание к утекшим от православной веры епископам». Это послание написано как ответ на книгу Ипатия Потея «Оборона згоды...». Также по просьбе патриарха Мелетия он составляет на Афоне разбор книги польского римско-католического теолога-иезуита Петра Скарги.

Среди прочих произведений старца, как уже отмечалось, наиболее известны «Обличение диявола-миродержца...», «Порада», «О еретиках», «Загадка философам латинским...», «След к постижению и изучению художества...» (1599–1600), «Зачапка мудрого латынника з глупым русином» (1608–1609), «Позорище мысленное» (1615–1616) и др.

Большая часть этих сочинений была объединена в составленный около 1599–1601 годов авторский сборник «Книжка Иоанна мниха, Вишенского, от Святыя Аеонскиа горы в напоминание всех православных христиан братствам и всем благочестивым, в Малой России в Короне Полской жителствующим...».²⁶⁸

Портрет епископа Брестского Ипатия Потия (1541–1613), впоследствии киевского греко-католического митрополита (1599–1613)

По всей видимости, до наших дней сохранилась лишь малая часть из творений старца Иоанна. Вероятнее всего, были и другие писания и послания старца, которые остались сокрытыми от взора современного читателя. Как отзывается Пантелеймон Кулиш о сочинениях Иоанна Вишенского, это «произведения одного пустынножителя тогдашнего, уцелевшие игрою случая из многого множества подобных, которые погибли невозвратно».²⁶⁹ Не исключено, что библиотеки и архивы афонских монастырей по сей день таят в своих недрах неизвестные произведения подвижника. В этом направлении предстоит еще немало потрудиться.

Со слов Иоанна Вишенского в сочинении «Зачапка мудрого латынника з глупым русином» мы узнаем о существовании, по крайней мере, еще трех несохранившихся его произведений: «Древо, зовомое разумное, философия, не поганскаго учителя Аристотеля, але православных – Петра и Павла»; «Церковца, в которой о учтивости оное писмом коротко изображение есть»; «Маленькая песенка церковная, которой зрозумевши богоразумную мысль, от сладости николиже пети не престанеш».²⁷⁰

Кроме того, известно, что в Украине вплоть до конца XIX века у «вохресной братии» – незрячих странствующих старцев-кобзарей, в их устных преданиях, собранных в т.н. «Устиянские книги», одной из главных считалась специальная «Книга», по которой ученики странников учились «науке молиться».²⁷¹ Называлась эта книга «молитвач Иоанна Вишенского».²⁷² По всей видимости, среди произведений старца Иоанна существовал когда-то составленный им особый молитвослов (сборник молитв), который впоследствии и лег в основу одной из первых частей «Устиянских книг» – «науки молиться». Можно предположить, что в основе не сохранившегося «молитвача Иоанна Вишенского» лежали поучения и наставления афонского подвижника о том, как правильно совершать Иисусову молитву, что и нашло отражение в преданиях и традициях странствующей «вохресной братии».²⁷³

Странствующий старец-слепец с лирой и крестьяне с. Скалата в восточной Галиции. Рис. Я. Головацкого, XIX в.

Как уже было сказано, наследие Иоанна Вишенского до сих пор остается не до конца понятым и осмысленным. Одна из причин кроется в том, что большинство исследователей пытались изучать произведения старца в отрыве от византийско-святоотеческого, мистико-исихастского богословия, под воздействием которого формировалось консервативно-традиционалистское мировоззрение автора и в категориях которого он большею частью мыслил.

Нередко послания старца и его самого пытаются рассматривать и оценивать с точки зрения литературно-социальных и даже общественно-политических позиций. Однако такой подход в корне неверен. Ведь, как афонский подвижник, аскет и отшельник, он, на самом деле, не ставил перед собой подобных целей.

Писания старца Иоанна Вишенского проникнуты свято-отеческо-исихастским духом. Он обильно цитирует не только Священное Писание и апостолов, но и творения выдающихся святых отцов Востока, таких как Дионисий Ареопагит, Василий Великий, Иоанн Златоуст, Иоанн Лествичник, Григорий Богослов, Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит, Исаак Сирин, Григорий Палама, Епифаний Кипрский, Иоанн Дамаскин. Он всецело погружен в их творения, сопоставляя свои мысли с их наставлениями, живя и мысля ими.

По слову И. Франко, «Ивана Вишенского причисляют обычно к полемистам, которые защищали православие против натиска латинства и унии.²⁷⁴ Действительно, в своих посланиях старец Иоанн предстает как пламенный защитник православной веры и святоотеческого наследия, активно выступавший против отступления иерархии и шляхты в унию, против искажения как смысла православного вероучения, так и нравственных идеалов христианства.

Он обличает падение нравов в высших слоях общества Речи Посполитой и призывает всех следовать «простоте Христовой»:

«Где бо нынѣ в Лядской земли вѣра, где надежда, где любов, где правда и справедливост суда, где покора, где Евангельские заповѣди, где апостолская проповѣдь, где святых законы, где хранения заповѣдей, где непорочное священьство, где крестоносное житие иноческое, где простое благоговѣнное и благочестивое христианство?. Почто и именем христианским себе гласити безстуднѣ дерзаете, егда силы того имени не храните, ниж дѣлным постижением съхранити того имени свойство учитися не хощете?»,²⁷⁵ – словно ветхозаветный пророк вещает святогорский отшельник.

Сокрушаясь об упадке веры и благочестия на Руси, старец призывает к распространению в крае православного просвещения «писанием, наукою, друкованием книг, училищи и довольствы от избытков наших».²⁷⁶

Одна из основных тем в посланиях Иоанна Вишенского – защита чистоты веры и истинности Церкви Православной. В полном соответствии со святыми отцами он учит, что «наша бо то истиннаа вѣра, которое и брамы пекелные не премогли и премочи не могут. Наша то истинная вѣра, которую блеск свѣта сего прелстити не может. Наша то истинная вѣра, которую страх бѣд и розмаитых утрапений и смрътей устрашити не может... Нашее то вѣры подвига в жизни сей вѣнци царства небесного уготованы суть».²⁷⁷

По слову исследователя наследия Иоанна Вишенского И. Еремина, подвижник «противопоставлял «лживому» царству «диавола-миродержца» свой идеальный «новый Иерусалим» в образе Православной Церкви, опоэтизированной им и окруженной ореолом страдания и мученичества».²⁷⁸

Панорама Бреста. Гравюра Э. Дальберга, 1657 г.

Согласно писаниям старца, одним из признаков истинности Церкви является ее гонимое, а не господствующее положение в «Mipe сем»: «подобает правдивой Церкве Христовой ненавидимой от Mipa и мiрскому князю служачих быти; <...> подобает Церкви Божией правдивой крест носити и нищету любити».²⁷⁹

О гонениях же на веру православную он пишет, что они попущены Богом за нравственное отступление от «правды Христовой»: «за невѣрие и бесплодие наше попущени есмо в запустѣние з нашею правъславною вѣрою».²⁸⁰

За это старец предрекает смуты и бедствия, во избежание чего призывает всех к всенародному покаянию: «Уготован бо сосуд гнѣва Божия на вашу землю пролитися, чому забѣгайте покаянием и исправлением вашим яже ко Богу скоро... Молю вас, спасайтеся образом Лота, избѣтша из Содомы во Сигорѣ, – Сигор ж ест покаяние и очищение от rpѣxa – сицевым образом, яко ту послѣди о очищении Церкви реклося, найдете. А егда сие исправите, чаю на милость Божию, яко призрит на нас паки милосердным оком и благочестие наше въздвигнет, и Bcѣx, в нем благочестно живущих, спасет, и Царства Небеснаго наслѣдниками быти сподобит».²⁸¹

Старец Иоанн ведет активную полемику с иерархами, заключившими унию с Римом в 1596 году. В частности, в 1598 году он пишет обличительное «писание к утекшим от православной веры епископам» – митрополиту Михаилу Рогозе и епископам Ипатию Потию, Кириллу Терлецкому, Леонтию Пелчицкому, Дионисию Збируйскому и Григорию Загоровскому. Также он полемизирует с известным польским римско-католическим теологом-иезуитом Петром Скаргой (1536–1612).

По убеждению старца, переход православных архиереев в унию является отступлением от истинного святоотеческого православия и благочестия, чему предшествовало их нравственное отступление: «вѣру дѣлы злыми на перед еще разорили».²⁸² Причиной же принятия иерархами унии он называет «прагненя лихоимства пѣнежного и достатку мирского».²⁸³

При этом он обличает и польского короля, который «гвалтом правовѣрных до латынства власти свѣцкой приводити понуждает»,²⁸⁴ безбоязненно сравнивая его с ветхозаветным Навуходоносором.

«Проповедь Скарги». Худ. Ян Матейко, 1864 г. Национальный музей, Варшава

Главной бедой Церкви и причиной упадка благочестия среди высшего духовенства и иерархии старец считал симонию, когда за деньги состоятельные, но нравственно порочные лица, не имея ни тяготения к монашеской и аскетической жизни, ни духовного образования, покупали себе сан и положение с целью дальнейшего материального обогащения. «Не днес ли каштеляны, дворяны, жолнѣрми, войны, кръвопролийцами, прокураторми, курцияны, корчмарами, купцами, медвѣдниками, а утро – попами, а поутру – бискупами, а поутру утрешнем – арцибискупами починилися», – пишет отец Иоанн в «Писании к утекшим от православное вѣры епископом...».²⁸⁵ В другом месте старец так описывает подобное положение вещей в Церкви: «днесь кат, а завтра священник, днесь мучитель, а завтра учитель, днесь корчмар и танцоводец, а заутра богослов и народоводец, днесь убийца, а заутра святитель и епископ».²⁸⁶

В полемике с отошедшими от православия архиереями он изобличает не только их нравственные пороки и отступления от заповедей евангельских, но и пытается доказать ошибочность католического учения и догматов. Этой теме у старца посвящен целый ряд произведений.

Медаль «На присоединение русинов», изготовленная в Ватикане в честь Брестской унии 1596 г.: изображены папа Климент VIII и сцена приема понтификом Ипатия Потия и Кирилла Терлецкого

Причину разделения христианской Церкви на Православную и Католическую старец усматривает в том, что римские папы стали стремиться к мирской власти более, чем к исполнению евангельских заветов. Обличает старец и стремление пап вводить в учение Церкви новые догматы.

По мнению Ивана Франко, «главная сила полемики Вишенского, которая очень часто переходит в сатиру, лежит в его глубоком понимании этической стороны спора между латинянами и православными, а главная сила его таланта в иллюстрировании религиозных вероучений и общественно-политических отношений острыми примерами, подробностями и сравнениями, взятыми из реальной жизни. Это придает его писаниям намного большую историческую и литературную ценность, чем та, которую имеют хотя бы искуснейшие теологические полемики, вроде «Палинодии» Захарии Копистенского. Главную основу разлома между латинством и православием Вишенский видит в гордости латинян, и в первую очередь пап римских, которые ради своих чисто светских, политических целей на протяжении веков систематически подделывали все христианское вероучение и традицию древнейших Отцов Церкви и семи Вселенских Соборов, превратив религию в средство для духовного и политического порабощения народов. Ту основную примету латинской культуры, гордость и высокомерие, Вишенский вскрывает самыми разными примерами и изящными психологическими образами».²⁸⁷

В ситуации, когда большинство епископов отпали в унию, старец призывает простой народ оставаться верным истинной Православной Церкви и твердо держаться ее, несмотря ни на какие гонения и притиснения: «спасайтеся вѣрою; спасайтеся заповѣдми евангелскими; спасайтеся законом отческим; спасайтеся чистым и цѣломудрым житием! Пребудѣте в Церкви, пребудѣте во оградѣ, пребудѣте в законѣ, пребудѣте во согласии, едности и любви».²⁸⁸

На растерянность паствы, что епископат перешел в унию, старец Иоанн отвечает, что не отпавшие от православия «попы бо нас спасут, или владыки, или митрополиты, але вѣры нашее таинство православное с хранением заповедей Божиих – тое нас спасти мает... Бог же милостивый моления вашего не презрит, вам пастыра даст и объявит, которого приемши за пастыра».²⁸⁹

За 250 лет до появления Окружного Послания Восточных Патриархов он пишет с Афона, что Телом Церкви является «вѣрное стадо Христово, роде избранный, языку святый, царское священство»,²⁹⁰ ибо «Тѣло церковное, еже есть собор».²⁹¹ «Само Тѣло церковное, то ест простые християне, по Христову гласу, скверн оначалника изверечи, осудити и прокляти власт имают, да не с тым блазненым оком, или пастырем, в геенну внийдут. А священници православное вѣры, поборници благочестия, в своем степени неподезренные, таковую силу, власт и началство имают правду Евангелскую боронити и о ней ся до крове заставляти, яко же сам Христос и апостоли Его и прочии», – пишет афонский старец. Спустя 250 лет, в 1848 году, Восточные Патриархи в своем Окружном Послании более подробно раскроют этот тезис о том, что в православии все члены Церкви совместно составляют общий Собор народа Божия, который является «защитой веры и предания»: «У нас ни патриархи, ни Соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель веры у нас есть самое тело Церкви, т. е. самый народ Божий».²⁹²

Отстаивая значимость в Церкви «царственного священства» – т.е. «народа Божия», старец Иоанн при этом не только не поддерживает протестантское учение об отрицании иерархии и священства, но и осуждает таковое как ересь. «Где бо в ных вѣра, где Церков, где священство, где Жертва, где правило, где славословие, где пост и обуздание естества, где дух?» – вопрошает о таковых афонский подвижник.

Призывая народ оставаться верным православию, старец Иоанн воодушевляет на подвиг – терпеть за веру любые поношения и гонения, даже до мученичества во имя Христово: «...и мы нехай Христа подражаемо и от вашего мучителства страждемо. Таковый бо вам и ключ ко отверзению Царства Небесного Христос оставил, яко да от погибелных сынов в вѣцѣ сем страждаемо. Присмотрѣте ж ся не тое ж ли апостоли, мученици и вси благочесно живущии страдали сут, страждут и страдати хочут, а волхвы, чародѣе и мудрци свѣта сего превознесени сут, по Павлу, успѣвающе на горшее».²⁹³ Позже эти тезисы старца Иоанна лягут в основу известного «Совѣтования о благочестии», принятого на Поместном Соборе 1621 года под председательством Киевского митрополита Иова (Борецкого).²⁹⁴ Эта «программа деятельности» возрожденной Православной Церкви, в которой упоминается и сам «блаженный» старец Иоанн Вишенский, написанная в исихастском духе, призывает иерархию, духовенство и паству к внутреннему очищению, покаянию и даже мученичеству за православие.

«К вам, стаду православному, христианскому роду, мовлю: будѣте готови отлучитися от того погибелного антихристова и содомскаго рода, да есте истинною новый Израиль, а не с поганци погане»,²⁹⁵ – воодушевленно призывал старец Иоанн. «Имѣйте убо вѣру и надежду в Бога жива крѣпку и непоколѣбиму! На панов же ваших руского роду, на сыны человѣческия, не надѣйтеся! В них же нѣст спасения. Всѣ бо Бога живаго и вѣры яж в него отступили, прелести же еретической, любви духа тщеславного, жизнелюбию и лихоимству ся поклонили. В нихже не благоволит Господь... Тѣмже да отступит от неправды всяк именуяй имя Господне. Будите убо готови на приятие Исуса, который нынѣ у вашей земли нѣмаеѣ где главу подклонити».²⁹⁶

Одной из главных тем в посланиях старца Иоанна красной нитью проходит призыв к покаянию: «Покайтеся убо, всѣ жители тоя земли! Покайтеся, да не погибнете двоякою погибелию, и вѣчною и дочасною, от скораго гнѣва Божия нагло!».²⁹⁷

Первый греко-католический митрополит Михаил Рогоза (1540–1599)

Причиной и поводом к покаянию старец называет то, что в обществе «въмѣсто зась суду и правды несправедливост, лъжа, крывда, прехитреня, препрене, потвар, лицемѣрие, лест и кгвалт антихристов владѣет. Въмѣсто зась вѣры и надежди, и любви безвѣрство, отчаяние, ненавист, завист и мръзоствладѣет. Въмѣсто зась цѣломудрънаго жития конечное вшетеченство, плюгавство и нечистота скверная владѣет».²⁹⁸

Даже полемизируя с отпавшими в унию иерархами и критикуя их жесткими словами «горькой правды», он не презирает их, но с любовию взывает к покаянию:

«Но, о возлюбленнии, – обращается старец Иоанн Вишенский к принявшим унию митрополиту Михаилу Рогозе и другим архиереям, – вѣруйте, вѣруйте, яко будет суд, и страшный суд, и так страшный, яко и нынѣ, егда бы ся вам очи сердечные отварили, устрашившися Судии страшнаго видѣнием, бѣгали бысте голы, як мати вас народила, от тых бискупств и от титулу того и санов тых, которых есте в Римѣ наздобывали, за шматину или вѣхоть бы есте не вмѣнили! Але што ж, коли вмѣстити мир и его любов и державца оного вам не попустит. Прето я с повинности своее християнское вас остерѣгаю, навпоминаю, молю, прошу и ногам ся вашим кланяю, – бѣгайте в Сигор от Содомы, да не жупел и огнь геенский в том невѣрию вас постигнет, бѣгайте на покаяние, донели же время вѣка вашего продолжися вам, – по смерти бо покаяния не обрящете! Аще не можете великое подвига покаяние показати, поне дух свой в православной вѣрѣ испустѣте, да не от всѣх частей Бога отпадете... О возлюбленнии! Если бы есте видѣли и вѣдали того диавола, умного борителя, которому под царство подпали есте, вѣдаю, яко о честь папину и кролевскую не дбали бысте и, ни единаго рода любодѣйнаго в вѣцѣ сем не соромѣючися, зас ко благочестию скоро, яко добрые и мужственные воини, возвратилися бы есте. Се бо ест храбраго война: и поползнутися, и зас укрѣпитися, и на мѣсци своем стати... Я тылко с повинности своее и любви християнское што знаю, то вам открываю и утаити от вас не хощу. Вам же послухати и сотворити волно, – як хощете, тако творѣте, волю и самовластие имате».²⁹⁹

Несмотря на всю эмоциональность и даже резкость, послания Иоанна Вишенского преисполнены сострадания к собратиям, по его мнению, духовно погибающим в неправде и прелести. И именно этим состраданием и продиктована его резкость. Не имея более иных средств к вразумлению и исправлению отступивших от православия, он пытается отрезвить их силой обличительного слова бескомпромиссной правды.

Киево-Печерская Лавра. Рис. Абрахама ван Вестерфельда, 1651 г.

В полемике со сторонниками латинства, придерживавшимися т.н. «триязычной ереси», согласно которой в Церкви допустимо употребление лишь трех «божественных» языков (латыни, еврейского и греческого), старец Иоанн активно отстаивает церковнославянский язык как одну из важных сокровищниц национальной культуры и наследия. «Словенский язык пред Богом честнѣйший ест и от еллинскаго и латинскаго»,³⁰⁰ – пишет он. «Чого ради Русь хулите, а латину хвалите», – недоумевает подвижник.³⁰¹

Считая «в Киеве монастырь Печерский» важнейшим центром благочестия и духовности на Руси, где подвизались и подвизаются святые, «чюдотворством <...> от Бога почтенные», старец Иоанн отмечает, что именно они «освятили тот святый язык славенский», тем самым «сторичный плод евангелский принесши».³⁰²

Иоанн Вишенский впервые среди украинских церковных авторов конца XVI – начала XVII веков обращается к образу Иерусалима, противопоставляя его Риму, и тем как бы предрекая восстановление неуниатской православной иерархии от Иерусалимского патриарха в 1620 году:

«Где рекл законоположник сие слово апостолом, в Риме или в Иерусалимѣ?... Не от Иерусалима ли, римлянине, сий глас к тебе притече, не и ты ли так между прочиими языки? Где рекл побѣдитель ада, в Римѣ или в Иерусалимѣ ?. Како ты старѣйшею церков свою (рымскую) от иерусалимьской твориши, егда оттуда слово ко Рыму приплыне и жажду невѣрия твоего утоли и напои и насытитися своего доволства богатно дарова; «от Сиона бо, – рече Писание, – изыйде закон и слово господне от Иерусалима». А егда от Иерусалима, то како чин превращати смѣеши: главу в ногах, ногы же в главах поставляеши и предѣла, Богом водруженныя, прелагати дерзаеши?. Како ты, вѣтвь сый, на корень, произведший и породивший тя, възимаешися, или, яко от единное, на матерь свою въстаеши и старѣйшим себе от матере своея быти себе являеши, – не явная ли то лож и гордост?. Почтоже ты, папо или латинниче, Христова учения смирения и кротости не учиши, но гордост языческую изучил еси, зане на Иерусалим смиренный, кроткий, нищий, подобие Христово носящий и учение въмѣщающий, гордостию, славою и богатством возносишися и величаеши?. Вы же, о православнии, не унывайте, аще бо и в земных мало что въскорбитися, но в небесных вѣчно угобзитеся. Не внимайте латинской лжѣ пестроукрашенной, но в простотѣ и истиннѣ шествуйте, да с Христом и истинною в вѣки царствовати будете».³⁰³

Апеллированием к образу Иерусалима старец подтолкнул и к возрождению идеологемы древнерусских киево-печерских книжников: «Киев – второй Иерусалим».³⁰⁴ Уже под влиянием старца Иоанна к теме Иерусалима и его «киеворусской иконы» позже обратятся митрополиты Иов (Борецкий) и Исаия (Копинский), Афанасий Кальнофойский и др. Развивая эту идею, митрополит Иов свою Киевскую кафедру называет «новым русским Иерусалимом», а в окружном послании от 15 декабря 1621 года он призывает всех верных вновь обращаться «...до богоспасаемого града Киева, второго русского Иерусалима».³⁰⁵ В других своих письмах святитель называет Киев «святыней правдивой Иерусалимской», «нинешней из Иерусалима отновленой святынею», а свою кафедру – как «святейший престол митрополии киевскоя Iрусалимское».³⁰⁶ Преемник Иова на «новоиерусалимской» Киевской кафедре, митрополит Исаия Копинский († l640), к отпавшему в католицизм князю Иеремии Вишневецкому тоже обращается словами Иоанна Вишенского, фактически цитируя его послание:

Собор София Киевская. Рис. Абрахама ван Вестерфельда, 1651 г.

«Плачет и вельми ляментует Церковь Божая, матка наша, же ваша княжая милость згоржати ею рачит... Чим же Рим лѣпший есть от Иерусалима, и зачим Иерусалимом маткою Bcѣx церквей гордят, а до Рима ся горнут, за чим Иерусалим знѣважают, а Рим выносят?. Або не там Господь наш Иисус Христос кровию Своею пренайсвятѣшою спасение наше справил? Або не там кровию Своею пренайдорожшою увесь свѣт откупил?. Тут намѣстник Иисус Христов патриарх, а там намѣстник святаго апостола Петра папеж; тут самого Иисуса Христа намѣстник, а там наместник ученика и слуги Его; тут гроб Иисус Христов, а там зась гроб Петров».³⁰⁷

Духовное первородство Иерусалима, как и представление о Киеве как «втором Иерусалиме», отмечено и в работе Афанасия Кальнофойского «Тератургима», изданной в типографии Киево-Печерской Лавры в 1638 году.³⁰⁸ Во всех этих воззрениях нашло свое отражение влияние посланий старца Иоанна Вишенского.

В отличие от начинавших получать распространение в Украине гуманистических идей, старец Иоанн скорее был сторонником христианского традиционализма, представляя его исихастское направление в литературе. Эта ориентация существенно отразилась на всех его произведениях.

Помимо чисто религиозных тем, старец Иоанн обращает внимание и на несоответствие евангельским заветам существующей социальной несправедливости в обществе. Обращаясь к знатным шляхтичам, старец восклицает: «чим ты лѣпший от хлопа. Албо ты не хлоп такий же, скажи ми! Албо ты не таяж материя, глина и персть, ознайми ми! Албо ты не тоеж тѣло и кров! Албо ты не таяж жолчь, хракотины, слита и тлѣние! Или ачей ты от камене утесан и немаеш кишок и слюзу хлопского в собѣ, ознайми ми! Или ачей ты костяный, так, без тѣла, родился еси, дай ми знати о том! Зас пытаю тебе и не оставлю, пытаючи, чим ты лѣпший над хлопа, – повѣж ми и свѣдоцтво дай, не гордую хулу и дмение, але божественнаго гласа писанием покажи. А егда показати не можеши, яко ты каменный, костяный или навет и золотый, толко такий же гной, тѣло и кров, яко и всяк человѣк, чим же ся ты лѣпшим показати можеши над хлопа? Явно, яко ничим другим, толко хулою и величанием гордости пред человѣки, а пред Всевидящим оком – окаяннѣйший и всѣх тварей безчеснѣйший еси... Видите ли, як дух антихристов, ваши мѣхи надув, и усты гордо дыхает и рыгает. Видите ли, яко не толко духовными, але а ни простыми християны зватися вам не годит и не достоит».³⁰⁹

Уездная шляхта Речи Посполитой. Рис. XVIII в.

По убеждению старца Иоанна, Христос «для того нищих, а не богатых, безчесных, а не славных, простых, а не хитрых родителей собѣ избирает; теслю, а не кроля или воеводу отцем именует; во вертепѣ, а не в замку или палацах ся родит, во яслех скотских, а не на ложах или одрах коштовных <...> абы мира сего гордост, пыху, славу и могутство тым безчестием убил, уморил и до конца стлумил (заглушил. – прим. С. Ш.). Для того ся так нищетно родит, абы потом в замках, палацах и коштовных дворѣх родячиеся над тых, которые ся в хлѣвѣ родят, не возносили и лѣпшими не чинилися».³¹⁰

«Люблинская уния» (1569). Худ. Ян Матейко, 1869 г.

Иоанн Вишенский считает, что подлинным шляхтичем является всякий, кто «з неволѣ мирское к Богу вырнет и совышше ся от Духа Святого породит».³¹¹

Однако такие взгляды старца неверно отождествлять с идеями гуманизма, народничества и социализма. Они целиком коренятся в евангельских заповедях и учении отцов Церкви. Как уже отмечалось, скорее всего, на таких воззрениях отразилось влияние учения преподобного Нила Сорского, игумена Артемия Троицкого и других «нестяжателей», с идеями которых он мог познакомиться еще в молодости в Остроге и Луцке.

Учение «нестяжателей» нашло свое отражение и в критике Иоанном Вишенским монастырских землевладений и его категоричном неприятии вырождения монастырей в крупные имения-«фольварки».

«Солью Церкви» старец Иоанн считает монашество. Поэтому, помимо апологии православной веры и полемики с униатскими иерархами и иезуитскими авторами, он отстаивает аскетические идеалы православного монашества. Этому вопросу он уделяет особое внимание.

«Иноческаго чина не поруговайте, – пишет старец, – но и сами ся Богу молѣте, да в том чину жизнь свою скончаете, як же пръвые продки ваши, которие еще в благочестии ненарушеном были и милость Божию при собѣ близко мѣли... Если бы не было истинных иноков и богоугодников межи вами, уж бы давно, якож Содома и Гомора, жупелом и огнем у Лядской земли есте опопелѣли... Если бы вас иноки пред Богом не заступали, уже бысте давно с всею потѣхою своею мирскою изчезли и погибли».³¹²

Особо старец отстаивает отшельническо-аскетический способ монашеского подвижничества. «Позорище мысленное» – одно из последних известных произведений старца Иоанна, написанное им в пещерном затворе неподалеку от Зографа около 1615–1616 годов («составленное от инока, в пещере горе седящего и себе внимающаго»).³¹³ В этом сочинении, обильно цитируя Иоанна Лествичника, Григория Богослова, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита, Исаака Сирина и других восточных отцов, старец утверждает, что «больше стосугубо пожиток Церкви, хвала Богу, заступлѣние сродству и общему естеству, странѣ, роду и языку от оного избѣтшаго инока из мира и в горах гнѣздящагося, нежели с ними общесвдворно пребывающего».³¹⁴

В пещерах Киево-Печерской Лавры. Мироточивые главы. Рис. Абрахама ван Вестерфельда, 1651 г.

В пещерах Киево-Печерской Лавры. Ближние пещеры. Рис. Абрахама ван Вестерфельда, 1651 г.

Афонский отшельник. Фото нач. XX века

Поясняя смысл отшельнического подвижничества, Иоанн Вишенский объясняет, что ушедший в затвор инок «роспинается за Христа или со страстьми и естеством борется и повседневную смерть страждет, по апостолу, да поборет диявола, с похотьми в плоти гнѣздящагося страстьми».³¹⁵ И потому «за единого, в горах и пещерах сѣдящего, руского инока, тысячю домалѣжных и в полатах упокоевающихся миролюбцев, мясоедов, роскошных мнихов латынских не промѣнил бым».³¹⁶

Главная цель жизни христианина, по Иоанну Вишенскому, – обретение спасения: «Не может никто никого врачевати альбо учити, если наперед себѣ не уздоровит и не научит. Также и в спасение жаден привести не может, если перво себѣ на спасаемом фундаментѣ не поставит... Исаак глаголет: «Болѣе воскресити душу свою от страстей, нежели воскресити умерших». А если же так велик подвиг на воскресение души от мирскаго страстного навыкновения, яко и над чюдотворную благодать ся судит, что же может быти болшого и потребнѣйшаго на свѣте, яко еже спасти себе? За которое самоособное спасение душевное Сам Владыка Христос всего мира неспасаемаго неровна и недостойна спасаемой (и в Царство Небесное напечатаной) души чинит. Отожь потреба <...> постаратися о спасении, бо <...> ни едина полза от науки других, если себѣ презрит и не спасет».³¹⁷

Афонский монах. Современный рисунок

Произведения старца Иоанна сплошь проникнуты аскетическо-исихастскими мотивами, в которых главная цель – достойно встретить смерть как переходное состояние от жизни временной к вечной:

«Смерть ест рожденому се, иж мир сей любят и тому мысль свою приковали суть и водлуг тѣла живут и мудруют, которие трупа своего боготворят и, як идола, розными фарбами, так и сего трупа розными шатами пѣстрыми украшают, одѣваючи перемѣняют и ненасычоную любов к прелести шматя того злотоглову или ядамашку, шкарлату и инших сукен, скупостию тым подобных, привязали сут и на том мечтании всю мысль свою истощили сут, ко Богу же и ко будущему вѣку, – никако же позрѣти, ани позрѣти не могут. А то для того, иж в смерти сей вѣка сего помыслом плывати изволяют, а за тым от тоя смерти жизни сея на будущую вѣчную смерть въсхищают, – то ест рождение на смерть. На живот зас родитися – тако, которий изшедши из утробы в мир сей и дошедши досконалого възросту, коли юж мысль розсуждати злое от доброго силу мает. Тогда и той розсудит, як скоро от жития сего преходит и вся красная мира сего, если и не хочет оставити, мусит и з собою ничтоже не понесет тут теж их уживати и мысль свою в них погребсти безсмертне погубит и от живота вечного и славы Божия отпадет. Та же смысливши и розсудивши в собѣ тот гостинец, възмет мир сей и в нем всѣ красоты, пестроты и прелести повержет и възненавидит славу, чест и достоинство мира сего обезчестит, поплюет, потопчет и посмѣет с помыслом своим, якож з нѣкой темници на свѣт свободы к Богу смотрѣти и о жизни вѣчнѣй поучатися и мыслити вырнет, одною свиткою, мѣхом шитою и некшталтовною, ся одѣет на надежду Бога Живаго, с той ямы мирское на ровнину выскочит, тогда мыслию ни о чом другом ся не фрасует ани старает, толко як славу Господа своего узрит, ему угодит и с ним в вѣки царствовати будет. Таковый на живот в мир сей родился и тут о Бозѣ жизнь живет и по смерти с Богом вѣчне жити будет».³¹⁸

Оглавление

Старец Иоанн Вишенский: афонский подвижник и православный писатель-полемист. Материалы к жизнеописанию «блаженной памяти великого старца Иоанна Вишенскоео Святоеорца»

Афонский старец Иоанн Вишенский

Вступительное слово антипросопа Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря при Священном Киноте Святой Горы Афон

Вместо предисловия

Афонский старец Иоанн Вишенский

Старец Иоанн Вишенский

Афонский старец Иоанн Вишенский. Современный портрет

Иллюстрация Софии Караффы-Корбут к поэме Ивана Франко «Иван Вишенский», 1970-е гг.

Иоанн Вишенский и его связь с православным духовно-культурным центром в Остроге

Украинский шляхтич XVII в.

Луцкий замок XVI в. Реконструкция П. Троневича

Портрет и подпись еп. Кирилла Терлецкого (1540-е –1607)

Князь Василий-Константин Острожский (1526–1608)

В. К. Острожский (второй справа) в ряду русских князей. Роспись Успенского собора Киево-Печерской Лавры. Фото кон. XIX в.

Выезд кн. В. К. Острожского из замка. Худ. А. Ковальчук, кон. XX в.

Острожский замок. Акварель Зигмунта Фогеля, 1796 г.

Острог. Худ. Наполеон Орда, 1870-е гг.

Острожский замок. Современный вид

Портрет кн. В. К. Острожского. XIX е.

Золотая медаль с изображением кн. В.К. Острожского. Аверс и реверс. После 1608 г. Эрмитаж (Санкт-Петербург)

Остр омский замок. Современная реконструкция

Автограф кн. В. К.Острожского

Прп. Нил Сорский

Луцкий замок. Худ. Наполеон Орда, 1870-е гг.

Луцкий замковый кафедральный собор св. Иоанна Богослова. Кон. XVI – нач. XVII вв. Реконструкция П. Троневича

Вид Святой Горы Афон. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Вид Святой Горы Афон. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Древнерусская обитель св. Пантелеимона («Нагорный», или «Старый Русик») на Афоне. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Древнерусская обитель св. Пантелеимона («Нагорный», или «Старый Русик») на Афоне. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Уход Иоанна Вишенского на Афон

Дарственная надпись мон. Иоанна Вишенского на острожском издании «Книги о постничествγь» сет. Василия Великого, подаренном Дубенскому Свято-Спасскому монастырю

Фрагмент дарственной надписи Иова Княгиницкого (Иезекииля Тисменицкого) на «Книге о постничествγь» свт. Василия Великого (Острог, 1594)

Титульная страница «Книги о постничествγь» сет. Василия Великого (Острог, 1594)

Гравюра «Свт. Василий Великий» из «Книги о постничествγь» (Острог, 1594)

Икона Божией Матери «Игумения Святой Горы Афон» с картой афонских монастырей

Прп. Иов (Княгиницкий) Тисменицкий (1550–1621)

Святая Гора Афон. Гравюра XIX в.

Святая Гора Афон. Гравюра, 1768 г.

Вид со стороны афонской отшельнической келии. Фото Сергея Шумило, 2013 г.

Иоанн Вишенский и древнерусский монастырь на Афоне. Русик как центр духовного просвещения

Проводы прп. Антония Печерского на Русь в афонской обители «Ксилургу». Худ. В. И. Нестеренко

Древнерусская обитель «Ксилургу» на Афоне. Фото Сергея Шумило, 2016 г.

Древнерусская обитель «Ксилургу» на Афоне. Фото Сергея Шумило, 2016 г.

Древнерусская обитель «Ксилургу» на Афоне. Фото Сергея Шумило, 2016 г.

Древнерусская обитель «Ксилургу» на Афоне. Фото Сергея Шумило, 2016 г.

Древнерусская обитель св. Пантелеимона («Нагорный», или «Старый Русик») на Афоне, башня свт. Саввы Сербского. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Икона всех Афонских Преподобных с картой монастырей Святой Горы. Румынский скит «Продром» на Афоне, 1859 г.

Древнерусская обитель «Старый Русик» на Афоне. Фото XIX в.

Развалины древнерусской обители «Старый Русик» на Афоне. Фото нач. XIX в.

Древнерусская обитель «Старый Русик» на Афоне, сев.-вост. сторона, 1744 г. Рис. В. Григоровича-Барского

Панорама Бреста. Гравюра Э. Дальберга, 1657 г.

«Апофазис» – акт антиунийного Православного Собора в Бресте 1596 г. о низложении епископов, отошедших в унию

Подпись игумена Афонского Пантелеимонова монастыря архим. Матфея под «Апофазисом» – актом антиунийного Православного Собора в Бресте 1596 г.

Начальные страницы переведенного о. Киприаном Острожанином в 1603 г. произведения митр. Гавриила Севира «Синтагматион»

Запись о копировании о. Киприаном Острожанином рукописи в Остроге 12.02.1598 г.

Святитель Мелетий Пигас и первые послания отца Иоанна Вишенского

Свт. Мелетий I Пигас (1549–1601), папа и патриарх Александрийский, местоблюститель Константинопольского патриаршего престола

Свт. Мелетий I Пигас (1549–1601), папа и патриарх Александрийский, местоблюститель Константинопольского патриаршего престола

Дарственная запись о. Исаакия (Борисковича) на дерманском «Октоихе» 1604 г.

Титульная страница острожской «Книжицы» (в 10 разделах) с посланием старца Иоанна Вишенского «От святое Афонское горы скитствующих» (Острог, 1598)

Портрет Петра Скарги (1536–1612)

Портрет, подпись и печать еп. Ипатия Потия (1541–1613)

Иллюстрация Софии Караффы-Корбут к поэме Ивана Франко «Иван Вишенский», 1970-е гг.

Монашеская реформа в Украине: старец Иоанн Вишенский и его сподвижники

Надвратная башня Дерманского Свято-Троицкого монастыря. Реконструкция Е. Годованюк

Дерманский Свято-Троицкий монастырь. Современный вид

Страницы рукописи Жития прп. Иова (Княгиницкого), где упоминается о старце Иоанне Вишенском

Страницы рукописи Жития прп. Иова (Княгиницкого), где упоминается о старце Иоанне Вишенском

Прп. Иов (Княгиницкий) и прп. Феодосии Манявский

Иллюстрация Софии Караффы-Корбут к поэме Ивана Франко «Иван Вишенский», 1970-е гг.

Угорницкая икона Божией Матери с прп. Иовом Почаевским и прп. Иовом (Княгиницким)

Места отшельнических подвигов прп. Иова (Княгиницкого) и старца Иова Вишенского в Манявском лесу

Места отшельнических подвигов прп. Иова (Княгиницкого) и старца Иова Вишенского в Манявском лесу

Руины Великого скита в Маняве. Худ. А. Лянге, XIX в.

Руины Великого скита в Маняве. Гравюра Леонардо Гроздко, XIX в.

Манявский скит. Современный вид

Манявский скит. Современный вид

Манявский скит. Современный вид

Фрагмент панорамы Львова с гравюры А. Гогенберга, XVII в.

Крестный ход во Львове. Гравюра

Панорама Львова, 1616 г.

Уневский Свято-Успенский монастырь (с. Унев, Львовская обл.). Современный вид

Прп. Иов Почаевский

Дубенский замок. Современный вид

Дубенская Спасо-Преображенская церковь XVI в. Реконструкция Е. Годованюк

Образ свт. Николая – вклад кн. В.К. Острожского в один из дубенских монастырей. Фото В. Каминского 1919 г.

Прп. Иов (Княгиницкий) Тисменицкий и Манявский

Прп. Иов Почаевский

Оборона Почавской Лавры. Рис. Н. Зубрицкого, 1704 г.

Почаевская Лавра. Акварель Т. Г. Шевченко, 1846 г.

Возвращение на Афон. Скитания и уход в пещерный затвор

Руины Великого скита в Маняве. Почтовая открытка, нач. XX в.

Руины Великого скита в Маняве. Почтовая открытка, нач. XX в.

Башня Великого скита в Маняве. Гравюра из книги Ю. Целевича, 1887 г.

Древнерусский скит «Ксилургу» на Афоне. Фото XIX в.

Святая Гора Афон. Гравюра XIX в.

Руины в древнерусском скиту «Ксилургу» на Афоне до реставрации. Фото Сергея Шумило, 2013 г.

Болгарский монастырь Зограф на Афоне. Рис. В. Григоровича-Барского, 1744 г.

Местность, где расположена пещера прп. Космы Зографского. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Местность, где расположена пещера прп. Космы Зографского. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Наскальная пещера прп. Космы Зографского, в которой подвизался в затворе старец Иоанн Вишенский. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Наскальная пещера прп. Космы Зографского, в которой подвизался в затворе старец Иоанн Вишенский. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Внутренний вид пещеры прп. Космы Зографского, в которой подвизался в затворе старец Иоанн Вишенский. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Внутренний вид пещеры прп. Космы Зографского, в которой подвизался в затворе старец Иоанн Вишенский. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Вид из пещеры прп. Космы Зографского на соседние горы. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Руины скитских строений внизу под скалой возле пещеры прп. Космы Зографского. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Казацкий скит « Черный Выр» на Афоне. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Болгарский монастырь «Зограф» на Афоне. Фото Сергея Шумило, 2015 г.

Автограф Иоанна Вишенского. Послание игумену Филиппу и всей братии Хиландара на Рождество Христово (между 1619–1632 гг.)

Кончина старца Иоанна. Бессмертие его творений

Митрополит Иов (Борецкий) Киевский, Галицкий и всея Малыя Руси (1560–1631)

Иллюстрация Софии Караффы-Корбут к поэме Ивана Франко «Иван Вишенский», 1970-е гг.

Портрет настоятеля Киево-Печерской Лавры архим. Елисея (Плетенецкого) (1550–1624)

Икона прпмч. Афанасия (Филиповича), игум. Брестского (1596–1648)

Проповедь Иоанна Вишенского (роспись из монастыря Рождества Христова в Жовкве Львовской области). Худ. Юлиан Буцманюк, 1930-е гг. Рядом с Иоанном Вишенским Б. Хмельницкий, И. Мазепа, Г. Гулевичивна и другие православные деятели Украины

Памятник Иоанну Вишенскому в Судовой Вишне (Львовская обл.). Автор проекта Николай Бевз, 1979 г.

Иллюстрации Софии Караффы-Корбут к поэме Ивана Франко «Иван Вишенский», 1970-е гг.

Влияние учения святителя Григория Паламы об Иисусовой молитве и «внешних» и «внутренних» знаниях на взгляды Иоанна Вишенского

Иллюстрация Софии Караффы-Корбут к поэме Ивана Франко «Иван Вишенский», 1970-е гг.

Свт. Григорий Палама, архиеп. Фессалоникийский. Икона нач. XV в.

Свт. Григорий Палама. Современная икона

Рукопись из архива Русского Пантелеимонова монастыря на Афоне, № 328. L033325. Иоанн Вишенский. Зачапка мудраго латынника с глупым русином. 210 л.

Иллюстрация Софии Караффы-Корбут к поэме Ивана Франко «Иван Вишенский», 1970-е гг.

Странствующий старец-слепец возле казачьего Троицкого собора в Новомосковске. Рис. О. Сластиона, XIX в.

Крестьяне возле церкви слушают песнь лирника. Худ. В. Навозов

Духовное наследие афонского старца Иоанна Вишенского

Обложка острожской «Книжицы» (в 10 разделах) с посланием старца Иоанна Вишенского «От святое Афонское горы скитствующих» (Острог, 1598)

Портрет епископа Брестского Ипатия Потия (1541–1613), впоследствии киевского греко-католического митрополита (1599–1613)

Странствующий старец-слепец с лирой и крестьяне с. Скалата в восточной Галиции. Рис. Я. Головацкого, XIX в.

Панорама Бреста. Гравюра Э. Дальберга, 1657 г.

«Проповедь Скарги». Худ. Ян Матейко, 1864 г. Национальный музей, Варшава

Медаль «На присоединение русинов», изготовленная в Ватикане в честь Брестской унии 1596 г.: изображены папа Климент VIII и сцена приема понтификом Ипатия Потия и Кирилла Терлецкого

Первый греко-католический митрополит Михаил Рогоза (1540–1599)

Киево-Печерская Лавра. Рис. Абрахама ван Вестерфельда, 1651 г.

Собор София Киевская. Рис. Абрахама ван Вестерфельда, 1651 г.

Уездная шляхта Речи Посполитой. Рис. XVIII в.

«Люблинская уния» (1569). Худ. Ян Матейко, 1869 г.

В пещерах Киево-Печерской Лавры. Мироточивые главы. Рис. Абрахама ван Вестерфельда, 1651 г.

В пещерах Киево-Печерской Лавры. Ближние пещеры. Рис. Абрахама ван Вестерфельда, 1651 г.

Афонский отшельник. Фото нач. XX века

Афонский монах. Современный рисунок

Рукопись из Львовской научной библиотеки имени В. Стефаника НАН Украины (Коллекция монастырских рукописей, № 3), XVII в., л. 229 об. (глава 3 «Книжки» Иоанна Вишенского)

Рукопись из Львовской научной библиотеки имени В. Стефаника НАН Украины (Коллекция монастырских рукописей, № 3), XVII в., л. 263 (глава 4 «Книжки» Иоанна Вишенского)

Рукопись из Львовской научной библиотеки имени В. Стефаника НАН Украины (Коллекция монастырских рукописей, № 3), XVII в., л. 270 об. (глава 5 «Книжки» Иоанна Вишенского)

Рукопись из Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге, собр. Толстого, Q. I, 243, начала XVIII в., л. 63 (глава 5 «Книжки» Иоанна Вишенского)

Рукопись из Государственного исторического музея в Москве, собр. Уварова, № 632 (486), первой половины XIX в., л. 222 («Послание Домникии» Иоанна Вишенского)

Рукопись из Львовской научной библиотеки имени В. Стефаника НАН Украины (Коллекция монастырских рукописей, № 3), XVII в., л. 229 об. (глава 3 «Книжки» Иоанна Вишенского)

Рукопись из Львовской научной библиотеки имени В. Стефаника НАН Украины (Коллекция монастырских рукописей, № 3), XVII в., л. 263 (глава 4 «Книжки» Иоанна Вишенского)

Рукопись из Львовской научной библиотеки имени В. Стефаника НАН Украины (Коллекция монастырских рукописей, № 3), XVII в., л. 270 об. (глава 5 «Книжки» Иоанна Вишенского)

Рукопись из Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге, собр. Толстого, Q. I, 243, начала XVIII в., л. 63 (глава 5 «Книжки» Иоанна Вишенского)

В основе воззрений и поучений Иоанна Вишенского лежит исихастская идея христоцентричности. Для него прижизненное единение со Христом является главной целью и смыслом жизни. «Толко бы до Христа ся дотиснути, Который блаженную простоту любит и в ней обитель собѣ чинит и там ся упокоивает», – пишет подвижник.³¹⁹

Убежденный последователь исихастского учения святителя Григория Паламы, сподвижник преподобного Иова (Княгиницкого) Тисменицкого и преподобного Иова (Желизо) Почаевского, старец Иоанн Вишенский принадлежит к числу выдающихся отечественных подвижников благочестия. Уйдя в пещерный затвор на Святой Горе Афон, он, сам о том не помышляя, оставил бессмертный след в истории Православной Церкви в Украине, повлияв на ее возрождение после событий Брестской унии 1596 года.

Наследие старца Иоанна – бесценная духовная и литературная сокровищница. Незаслужено забытое сегодня, оно является важной составляющей как отечественной культуры, так и мировой православной цивилизации. В наше время это наследие обретает новую актуальность и требует более глубокого изучения и возрождения.

Рукопись из Государственного исторического музея в Москве, собр. Уварова, № 632 (486), первой половины XIX в., л. 222 («Послание Домникии» Иоанна Вишенского)