Иеросхимонах Иероним
Жизнь в мире. – Поступление в Хутынь монастырь. – Иеромонашество. – Служение при Московском Синодальном доме. – Пребывание в Черноморской Николаевской пустыни и в Новгороде. – Заключение в Петропавловскую крепость. – Отсылка в Соловецкий монастырь.– Кончина. – Наставления его о священстве, о добротолюбии, о схиме, о молитве.
Иероним, в мире Иерофей Лукин, сначала состоял в гражданской службе с 1782 по 1795 год; потом поступил в Новгородский Хутынь монастырь, где в 1799 году пострижен в монашество. В иеромонаха он рукоположен в 1808 году в Московском Новоспасском монастыре, после чего служил при Московском Синодальном доме. Во время нашествия французов Иероним трудился при отправлении из Москвы патриаршей ризницы и, выехав с нею, не имел времени сохранить свое имущество. По окончании войны он перешел в Черноморскую Николаевскую пустынь Екатеринославской епархии, а чрез четыре года переместился в Новгородскую епархию. Будучи близко знаком с Фотием, впоследствии Юрьевским архимандритом, а в то время законоучителем кадетского корпуса, Иероним узнал от него о распространении в обществе масонства и противных православию учений, и решился донести правительству. За это донесение он послан был в Петропавловскую крепость, из которой 1830 года переведен под строгий надзор в Соловецкую обитель. Иероним со слезами принял объявление о выводе его из Петропавловского каземата. «О чем ты плачешь», спросил его комендант. «Поверьте», отвечал узник, «я не нашел лучше сего места для иноческого подвига». Хотя Иероним и не учился в школах, но, при обширном уме, он сам образовал себя духовным чтением и беседами с духовными старцами, с которыми приходилось ему встречаться на жизненном пути. Он имел увлекательный дар слова и редкую силу убедительности; советы его были особенно полезны для боримых помыслами и смущаемых совестью. Наставления его, основанные на опыте, были истинным врачевством духовным. В последнее время он вел дневную запись своих мыслей, представляющую много любопытных психологических данных. Иеросхимонах Иероним почил с миром о Господе в Анзерском ските 1847 года, сентября 23 дня, 82 лет.
Извлечения из рукописей старца Иеронима, представляемые вниманию читателя, познакомят с направлением духа и образцом речи его.
О священстве. В древние времена монахи проводили жизнь безмолвную и уединенную; поэтому, в патериках редко упоминается о священноиноках. Ныне же в обителях священноиноки умножились для отправления священнослужения, и иные скучают о лишении прежнего безмолвия. Об этом я неоднократно беседовал с искусными отцами, и слышал от них следующее: монахи, оставшиеся в безмолвии и уединении, получали утешение душам своим от молитвы Иисусовой, совершаемой умом в сердце, и то при искусных и непрелестных наставниках; потому что некоторые упражняясь в этой молитве, по неискусству и самочинию, подпали прелести диавола и болели иногда неисцельно. Монахам же, пребывающим в священстве, нет никакой прелести: потому что освящение от Христовых Таин непрелестно и действенно для приемлющего с верою. Те же отцы говорили мне, что награда, даруемая от Бога иноку, усердно пребывающему в священстве, несказанна. Потому, говорили отцы, не скорбите, что не безмолвствуете, подобно прежним пустынножителям; но благодарите Бога, сподобившего вас священства. Цель их и ваша одна и та же: нравственное совершенство. Те полагали восхождения в сердцах своих; вы же полагаете в церквах Божиих. Они шли от силы в силу, – от силы деяния в силу видения. И вам предлежит тот же путь идти от силы веры в силу видения умного. Писано: «пойдут от силы в силу и явится Бог богов в Сионе» (Пс. 83, 8). У тех Сион в сердце; у вас в церкви на престоле. Здесь умным оком узришь в священнодйствии всю Святую Троицу: Отца – приемлющого св. дары, Сына приносимого, и Духа Святого – Содетеля и Совершителя их. И так, друг, когда стоишь у престола в священнодействии, не пари мыслию к облакам, взыскуя Бога. Он пред тобою есть и будет во веки. Такого боговидения сподобишься, когда вменив в уметы все земное, будешь жить на земле небесною жизнию. Вот тебе, священноинок, награда на земле, о будущей же по этой суди.
О добротолюбии. Какой человек сыщется, могущий научить нас собеседованию с Иисусом в своем сердце так, как учит Добротолюбие? Едва ли кто из самых великих мудрецов века сего может взяться за это дело. Без Бога жить скучно. Христос сказал: «без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15, 5). Следовательно, Он объявил нам Свою волю: быть нам с Ним неразлучно. Поэтому св. отцы оставили нам в Добротолюбии наставления, как соединяться с Богом умом в сердце. Хотя в некоторых монастырских библиотеках есть выписки из тех же св. отец, сделанные прежде издания Добротолюбия, но они очень кратки. До издания Добротолюбия, желавшие учиться Иисусовой молитве ходили в Молдавии в Нямецкий монастырь к истинному учителю Иисусовой молитвы, старцу Паисию Величковскому, и там получали наставления, и согласно с ними жили в России. Таковых людей я видал. Ныне же, по издании Добротолюбия, для желающих заниматься умною молитвою открылся удобный случай, потому что все козни диавола в этой книге объяснены. Сердечная молитва есть дар Божий, а не человеческая хитрость. Обращаясь с искусными молитвенниками, я насмотрелся, как они занимаются этим деланием; совершенно верую и чистосердечно возвещаю, что это делание душеполезно, но только требует совершенного безмолвия. И те люди лишаются этого делания, которые вдаются в какое либо хлопотливое занятие. Во-первых, как мне говорили искусные старцы, надобно устами творить молитву по четкам, например хоть сотню раз наедине в келье, так чтобы и мысль наша внимательно прислушивалась к словам молитвы, чрез что будет впечатлеваться молитва в памяти. Надобно тогда беречься от всякого помысла и мечтания; если же без помысла не возможешь исполнить сотни, то опять начни и постарайся исполнить ее без помыслов. Это наша азбука; с нее мы начинаем все, говорили старцы. И если кто навыкнет, может и более ста раз творить молитву, не внимая помыслам. Я послушал этих старцев и уже слишком сорок лет учусь умной молитве, и благодарю Господа моего Иисуса Христа за навык.
Упражняющийся в Иисусовой молитве не пренебрежет церковною службою. Он прежде всех спешить в церковь и последний исходит. Одни самочинники пренебрегают церковную службу. Я лучше хочу сказать в церкви одно: «Господи помилуй», нежели прочитать в келье на воздух всю Псалтирь.
О схиме. Мантия есть предобручение схимы. Следовательно, каждому монаху, имеющему мантию, прилично принимать схиму. Но ныне истинное понятие о схиме почти совсем исчезло. Многие монахи не принимаюn схимы, боясь великого правила относительно пищи, пития и поклонов. Но такую недостаточность понятий должно исправлять с рассуждением. Схима есть отложение ветхой жизни, то есть состоит в том, что один инок одним умом своим, в безмолвии, в сердце своем, упражняется в молитве Иисусовой. Схимник должен употреблять пищу и питие легкие, а не грубые, чтобы не получить болезни; он может или должен и поклоны класть, сколько ему Бог поможет, а не счетом или назначенным числом. Если схимник не довольно сведущ в писании, должен упражняться в чтении божественных и отеческих книг, но не приводить чрез это ум в рассеяние. Когда же Бог даст подвижнику молитву духовную, духовно в сердце совершаемую, тогда уже не оставлять ее, доколе сама собою не престанет, и молиться ею со смирением, отнюдь ничем в то время не занимаясь. Схимник есть истинный и буквальный исполнитель заповеди – любить Бога всем сердцем, умом, крепостию, всею мыслию, всею душою. Схимник может быть уподоблен серафиму, по горячности любви к Богу. Ныне понуждают схимника заниматься совсем не свойственным делом (продавать свечи, собирать с кошельком деньги, молиться и служить молебны, стоять на определенном месте на показ мирянам). Мастеру золотых и бриллиантовых дел дают в руки железные клещи и молоток и заставляют ковать гвозди. Схимник есть вместилище Духа Святаго, приятелище многих духовных дарований, столп православия, живая как бы копия с Господа Иисуса по человечеству. Да не помыслит кто, что я по пристрастии так высоко сужу о схиме, – это истина.
Благодать Духа, вселившаяся в сердце, умудрит его более всякой науки. Если же кто после внешнего образования подклонит свою выю благодати Духа, такой может сделаться премудрейшим между премудрыми, какими были Апостол Павел, Иоанн Златоуст, Василий Великий.
О молитве. Многие, пребывая в страстях, тщатся стяжать благодать от Иисусовой молитвы. Если в какой бочке держали деготь, согласится ли кто, и по испразднении дегтя, влить в нее благовонное масло? Так и сердце, в котором гнездились или гнездятся еще страсти, скоро ли примет в себя благодать Святого Духа? Поэтому, постараемся прежде очистить сердце от дегтя страстей, и потом уже можем надеяться получить лучшее.
Прежде молитвы Иисусовой, подобает испросить у Бога прощение прегрешений и умертвить в себе ярость и похоть. Тогда сам Бог будет тебе учителем в молитве сердечной. Сердечная молитва есть дар Божий, подаваемый возлюбленным рабам Божиим; сподобляется сего один из тысячей. Мнится мне, что одна молитва Иисусова, без делания заповедей, быть не может. Как некоторые думают, что они молитвенники, и учат других молитве Иисусовой, ни мало не заботясь об исполнении заповедей Господних?... Еще: и всесвятое Его имя (Иисус) должно часто произносить устами. Хорошо строить храмину с основания, а не с крыши. Писано есть: мельзи млеко, и будет масло. То есть: поговори молитву Иисусову устами подольше, заговорит и сердце. Возлюби количество и придет качество; то есть: после долгого и многолетнего пребывания в устной молитве, стяжешь сердечную. Кто же сначала учит, или учится творить молитву в сердце, тот, видно, и устами творить ее не умеет. Божия благодать приходить незаметно. Иногда благодать дается подвижнику в начале подвига, а иногда под конец жития.
В Соловецкой и Анзерской книжницах есть много письменных сборников. Из них видно, что и здесь были прежде молитвенники Иисусовы. Теперь же эти сборники спокойно лежат в библиотеках.
Не мни кто-либо, чтобы ныне не было сподобившихся дара умной молитвы. В Гороховском Николаевском монастыре, жил монах о. Амвросий, бывший учеником Паисия Молдавского. Амвросий, не далеко от монастыря, в селении, имел друга, художеством иконописца, именем Афанасия. Однажды Амвросий ночевал у Афанасия, расположившись для сна на дворе, Афанасий ночью, выйдя на двор, увидел Амвросия стоящим на коленях и молящимся, и лице его сияло необыкновенным светом. Афанасий ужаснулся; когда же заметил это Амвросий, закричал: «не верь, не верь: это прелесть»; потом не велел сказывать виденного никому. Это слышал я от самого Афанасия. У Амвросия в том же монастыре был также сподвижник и ученик Паисиев, имевший не меньшую благодать, именем Афанасий.
Излишним считаю говорить о богоугодной жизни схимонаха Василиска Валаамского. Василиск был представлен митрополиту Гавриилу, желавшему видеть его.
Я знал в Москве простого мужа Гр. Фед-ча, по прозванию Гончара. Он был знаком митрополиту Платону и пользовался его расположением. Однажды между разговорами о спасении, Гончар сказал Владыке: «научи меня молиться». Платон велел ему творить молитву Иисусову. Послушал Гончар, начал творить молитву и потом просил у Платона дальнейших наставлений. Владыка послал его в Пешношский монастырь к иеромонаху Самуилу. Пошел к нему Гончар, посоветовался, и возвратился домой в крайнем молчании; оставил всю домашнюю заботу; устроил себе в доме укромный чуланец; поставил в оном образ с лампадкою и начал безмолвствовать. В церковь же ходил всегда и был до смерти церковным старостою. За смирение и мидосердие к нищим, Бог явил ему его кончину.
В Отенском Новгородском монастыре был известный мне любитель безмолвия и сердечного трезвения, монах Патермуфий. Он жил в Отне, пока народу ходило туда мало; когда же провели туда новую широкую дорогу от Новгорода, Патермуфий бежал, и начал жизнь юродственную. Митрополит Гавриил, уважая его, позволил пребывать, где захочет. И жил он в Новгороде и Петербурге, где попало, и часто по ночам при церквах молился. Ходил в чем попало; я видал его сидящим на распутиях с несколькими в руках копейками, как бы милостынею; но что ему давали, все раздавал нищим. Иногда видал в Хутынском Ореховском саду, сидящего суток трое и сильно искусанного комарами. Он тридцать лет ни с кем не говорил. Все священное и отеческое писание знал вполне; имел дар прозорливости и рассуждения. Кто с верою спрашивал о чем, отвечал минами, и верно. Скончался и погребен в Невской лавре.
Знаю и ныне богоугодных подвижников, в трезвении сердечном занимающихся Иисусовою молитвою; но Испытующий сердца и утробы и считая множество звезд, знает и видит их лучше меня.