Иоаким, епископ Новгородский

Иоаким, епископ Новгородский, называемый Корсунянин, неизвестно, потому ли, что он был родом из Корсуня, города Тавро-Греческого, или потому, что он может быть в Корсуни был до того времени епископом. Иоаким посвящен в Константинополе, и прибыл в Киев с царевною Анною 992 г., и послан того же года в Новгород. Он ревностно приступил к обращению Новгородцев в христианство; построил там первую церковь деревянную, во имя св. Софии, о 13 главах, на Епископле улице, и завел школу, в которой некто Ефрем, ученик его, обучал детей Закону Божию и Греческому языку. Иоаким управлял Новгородскою паствою 38 лет; умер 1030 г.; погребен в церкви св. Иоакима и Анны, им выстроенной; после мощи его перенесены (1699 г.) в Новгородский Софийский каменный собор, где и ныне почивают. Местная память ему творится 10 февраля и 4 октября, вместе с другими угодниками, в Софийском храме почивающими. Некоторые почитают Иоакима первым епископом Новгородским. Татищев называет его первым Русским летописцем. О летописи Иоакимовой рассказывает он следующее: архимандрит Мелхиседек доставил ему, как любителю древностей, три тетради, полученные им от монаха Вениамина и выписанные из старой книги, с которою Вениамин сам ехал к Татищеву, но умер дорогою. В тетрадях написано, что Нестор худо знал происшествия Новгородские, гораздо лучше известные Иоакиму; что св. Владимир крестился не в Корсуни, а в Болгарии; что его сыновья, Борис и Глеб, родились от царевны Анны, не Греческой (изъясняет Татищев), а Болгарской и проч. «Сию шутку» (пишет Карамзин) многие приняли за истину и начали говорить о летописце Иоакиме. Слог сей летописи есть новый. Притом нет сомнения, что Анна, супруга Владимира, была Греческая царевна, родная сестра императоров Василия и Константина. Не только Нестор, не только современные Немецкие, Арабские, но и Византийские летописцы единогласно то утверждают. Как же Иоаким, приехавший с Анною в Россию, мог считать её княжною Болгарскою? – Татищев сомневаясь в истине Несторова повествования, хотел исправить мнимую его ошибку, говоря: «Сие ко изъяснению древности и Несторова темного сказания много служит, доколе полнейшая тех времен история сыскаться может»¹⁴⁷.