Четии-Минеи братьев Денисовых: новые находки

Ε.Μ. Юхименко

Четии Минеи братьев Денисовых – памятник легендарный. Известно свидетельство историка Выговской пустыни Ивана Филиппова об организующей роли Петра Прокопьева и участии братьев Денисовых в составлении этого обширного свода, о переписке книг лексинскими писицами¹⁰⁰⁵. О чтении на Выгу составленных здесь Четьих Миней, как то завещал Пётр Прокопьев, писал в 1747 г. Григорий Яковлев, упоминавший «минеи месячные собрания их»¹⁰⁰⁶.

Единственная работа, посвящённая Выговскому житийному своду, – статья Елпидифора Васильевича Барсова «Четии Минеи братьев Денисовых» 1917 г¹⁰⁰⁷. Её автор – единственный из учёных – имел возможность увидеть эти книги и прояснить их историю. В XIX в. (возможно, в середине века, при закрытии общежительства) они попали в филипповскую среду и находились в Череповце, где 11 их томов (месяца марта уже не было) приобрёл в 1864 г. за 400 рублей серебром московский филипповец Андрей Михайлов¹⁰⁰⁸. По дороге в Москву одна книга (Минея за май) пропала. Книги числом 10 были пожертвованы на знаменитый Братский двор в Дурном (Дурновском) переулке на Таганке. После того как из комплекта была украдена ещё одна книга (месяц январь), настоятельница филипповской общины инокиня Парасковия, в миру Пелагея Потаповна Кокушкина¹⁰⁰⁹, перенесла Четьи Минеи из часовни в свою келью для лучшего сбережения. Однако напасти подстерегали и здесь. Книгу за октябрь она дала на прочтение близкому знакомому, но полиция, проводившая в его доме обыск, рукопись изъяла и передала в Московскую духовную консисторию, откуда матушке Парасковии с большим трудом удалось получить её обратно. После этого случая она зареклась выдавать кому-либо книги на дом. Именно в келье настоятельницы не позднее 1915 г. занимался с уцелевшими рукописями Е.В. Барсов. Вполне понятно, что учёный работал в стеснённых условиях. Ему удалось зафиксировать краткие палеографические сведения и расписать содержание 9 томов, приведя названия статей (иногда точные, но по большей части приблизительные), в ряде случаев инципиты и указания на листы тогда, когда рукопись имела старую фолиацию.

С тех пор, т. е. с 1917 г., судьба этого ценнейшего для истории древнерусской агиографии и Выговской культуры памятника оставалась неизвестной. Две книги (минеи за сентябрь и июнь) позже попали в собрание Фёдора Антоновича Каликина¹⁰¹⁰, исследователи обращались к содержащимся в них текстам, однако специального внимания как «сколки» выговского агиографического свода они не привлекали. Остальные книги считались утраченными, и полное, детальное изучение Четьих Миней братьев Денисовых не представлялось возможным.

История находки нами ещё шести томов именно этого комплекта заслуживает отдельного рассказа.

Предыстория описываемых событий восходит к 1994 г., когда на выставку «Неизвестная Россия», подготовленную коллективом сотрудников Государственного исторического музея к 300-летию Выговского общежительства¹⁰¹¹, пришёл маленький, согбенный, весь в чёрном старообрядец, сказавший, что он филипповец с далёкого Севера. Мы посмотрели с ним выставку и на этом расстались. Вновь я встретила его восемь лет спустя, в Каргополе, на научной конференции. Он сам подошёл ко мне и напомнил о нашей прежней встрече. С этого времени завязалось более тесное знакомство. Михаил Юрьевич Орловский (25.07.1948−23.04.2010) (ил. 1:2) интересовался Выгом, рукописями, иконами, медным литьём. Постепенно расширялся спектр нашего общения. Михаил Юрьевич стал вести беседы по истории старообрядчества, по вопросам вероучения и отношения согласий, приобретать современную научную литературу и даже ездить на научные конференции. И лишь спустя ещё несколько лет он предложил Историческому музею купить кое-что из его книг. Он сам привозил книги в Москву и как-то обмолвился, что хорошо бы к нему приехать, посмотреть на месте. И добавил, что у него есть рукописные Четьи Минеи, при этом не было ясно, шла ли речь об одной книге или о нескольких. Хотя Михаил Юрьевич говорил о древности рукописи, у меня возникла мысль: а не выговские ли это Четьи Минеи, тем более что их владелец, по сути, остался «последним филипповцем» московской филипповской общины и в Каргополь переехал из Москвы. Опущу все подробности поездки в заброшенную каргопольскую деревню (вполне достойные художественного изложения) и лишь скажу, что это оказались те самые Четьи Минеи братьев Денисовых, которые видел Е.В. Барсов. В результате книги были приобретены Государственным историческим музеем и теперь находятся на постоянном государственном хранении¹⁰¹².

Таким образом, благодаря этой счастливой находке нам предоставляется возможность по-настоящему изучить выговские Четьи Минеи.

Напомню, что в начале XX в. в комплекте недоставало уже трёх томов (январь, март, май), ныне не хватает ещё августа. Восемь томов, всесторонне палеографическое, кодикологическое и источниковедческое изучение которых мы намерены предпринять, по своему объёму дают полное представление обо всём своде в целом. В настоящей статье изложены результаты начального этапа этого исследования.

Четьи Минеи братьев Денисовых – объёмные рукописи, форматом во ½ долю листа, написанные выговскими полууставными почерками, переплёты, доски в тиснёной коже, обрез блока окрашен. Количество листов в томе, как правило, более пятисот; крайними по количественным показателям являются том за февраль (310 л.) и за ноябрь (704 л.). Е.В. Барсов датировал все тома широко – XVIII веком. Теперь мы можем уточнить: два тома из восьми (октябрь и декабрь) написаны на рубеже 80–90-х гг. XVIII в., и являются копиями с более ранних оригиналов. Шесть книг датируются временем составления свода – 10-ми годами XVIII в. Использована бумага голландского производства преимущественно с филигранями «Герб города Амстердама» и «Семь провинций» в нескольких вариантах, которые, хотя и имеют широкий разброс датировок, но вполне укладываются в означенный временной промежуток. Почти каждый том украшен роскошной выходной заставкой-рамкой и большим инициалом поморского орнамента, соответственно времени рукописи, раннего и классического типа (ил. 3:4).

Е.В. Барсов в своей статье приводил запись писца (или писицы) в февральском томе, позволяющую датировать его составление 7221−7223, т. е. 1713−1715 гг¹⁰¹³. (ил. 5). Исследователь с сожалением писал, что выходной лист имелся и в сентябрьской минее, но был «вырван какой-то варварской рукой»¹⁰¹⁴. Действительно, на соседнем листе зеркально отпечатались начала строк, из которых видно, что по содержанию и объёму запись была близка записи в февральском томе, также содержала просьбу об исправлении ошибок и прощении¹⁰¹⁵. Однако подобный лист был также в ноябрьском томе (о чём в статье 1917 г. не сказано), и он был вырван рукою Е.В. Барсова, поскольку сохранился в коллекции рукописей самого учёного. Это послесловие писца отодвигает начало переписки всего кодекса к 1712 г.: «Начася писати сия святая книга Минея Четья ноябрьская в лета от создания мира осмыя тысящи двусотном и двадесятому текущу [т. е. 7220 = 1712), соверши же ся в 7223 (1715) лето во общежителстве Пантократорове в полунощной стране близ окиянскаго понта»¹⁰¹⁶. Таким образом, эти записи свидетельствуют, что Четьи Минеи писались в течение четырёх лет, с 1712 по 1715 г.

Ил. 1. Михаил Юрьевич Орловский. Фото 2006 г.

Ил. 2. Михаил Юрьевич Орловский. Фото 2007 г.

Ил. 3. Заставка-рамка поморского орнамента (ранний тип) в февральском томе выговских Четьих Миней (ГИМ, Музейское II собрание, № 87, л. 3)

Ил. 4. Инициал поморского орнамента в февральском томе выговских Четьих Миней (ГИМ, Музейское II собр. № 87, л. 3 об.)

Ил. 5. «Выходные сведения» в февральском томе выговских Четьих Миней (ГИМ, Музейское II собрание, № 87, л. 310)

Ил. 6. Пример исправления в февральском томе выговских Четьих Миней (ГИМ, Музейское II собрание, № 87, л. 193 об.)

Ил. 7. Колонтитул, дописанный рукой Петра Прокопьева в апрельском томе Четьих Миней (ГИМ, Музейское II собр., № 88, л. 505 об.)

Ил. 8. Оглавление, выполненное рукой Петра Прокопьева для апрельского тома Четьих Миней (ГИМ, Музейское II собр., № 88, л. 513)

Кодикологические наблюдения над рукописями, прежде всего, указывают на то, что Четьи Минеи братьев Денисовых не были просто списаны с какого-то предшествующего оригинала, а являются итогом самостоятельной и поражающей своим масштабом работы выговских книжников. Иван Филиппов свидетельствовал, что главным движителем этого начинания был Пётр Прокопьев: он «вельми печашеся, збираше жития святых и списываше, и набираше во всех месяцах, чтоб собрать Минеи Четии»¹⁰¹⁷. Однако, надо полагать, этого первоначально собранного в Выговской пустыни материала было недостаточно. Пётр Прокопьев, как писал выговский историк, приказывал Андрею и Семёну Денисовым в их поездках «списывати и искати, и они списываше и искаше»¹⁰¹⁸. Лексинские писицы, согласно тому же источнику, переписывали уже выработанным полууставным почерком эти разнородные списки. Как мы знаем, выговцы получили возможность выезжать за пределы Обонежья после приписки общежительства к Олонецким заводам в 1703 г., особенно участились эти поездки после 1705 г., с началом неурожайных годов. Таким образом, уже в это время, т. е. в первое десятилетие XVIII в., братья Денисовы могли активно помогать Петру Прокопьеву в воплощении в жизнь его идеи. На длительность процесса составления Четьих Миней указывает и писцовая запись в февральском томе: «Собирася от различных книг многими времяны многотрудием и радением Даниила и Андрея, старейших того общежителства, паче же Симеоновым тщанием и уставщика Петра Прокопьева недостойнаго. Потрудившии же ся в начертании сея смиренней немощней руце девственных лиц...»¹⁰¹⁹.

Все эти собранные из различных источников материалы были систематизированы по календарному принципу самим инициатором проекта – Петром Прокопьевым, который, по свидетельству уже упоминавшегося современника, «сам собираше и труждашеся, и собра дванадесять книг миней»¹⁰²⁰.

Эти письменные сведения полностью подтверждает кодикологический анализ шести ранних томов.

Лексинские писицы переписывали жития в отдельные тетради, поэтому в Четьих Минеях большинство произведений начинаются с лицевой стороны листа. Иногда переписчицы сразу соединяли в один блок несколько сочинений, посвящённых одному празднику или одному святому или относящихся к двум соседним дням, и переписывали их друг за другом в одну или несколько тетрадей как единое целое. Так, объединены слова на Крестовоздвижение, слова на Сретение Господне, Житие и похвальное слово Иосифу Волоцкому и другие. Однако в тома включались и ранее переписанные набело материалы. Например, при том, что основной массив бумаги в февральском томе по филиграням попадает в 1710 гг., есть несколько отдельных тетрадей, написанных на более ранней бумаге, которая больше в томе не встречается. Это тетрадь с текстом Жития князя Георгия Всеволодовича Владимирского (водяной знак 1704 г.) и блок из трёх тетрадей с Житием и похвальным словом Димитрию Прилуцкому (две филиграни 1692 и 1694 гг.)

Есть несколько примеров исправлений и добавлений, свидетельствующих о том, что процесс составления свода продолжался и во время переписки материала (ил. 6). К примеру, в конце июльского тома добавлены статьи за 3-е, 8-е и 12-е числа (это памяти Никодима Кожеозерскаго, Прокопия Устюжского и Арсения Новгородского).

В рукописях мы можем обнаружить примеры заключительного этапа работы Петра Прокопьева. Поскольку сочинения переписывались из разных источников, в том числе с отдельных списков, в заглавиях которых отсутствовало необходимое указание «Такого-то месяца в такой-то день», то составитель свода, заметив подобный недочёт, собственноручно вписывал над киноварным заглавием статьи и в колонтитулах недостающие указания (ил. 7).

Апрельский том сохранил выполненное рукой Петра Прокопьева первоначальное оглавление рукописи. Оно оказалось вплетённым в конец (ил. 8), тогда как в начале рукописи на бумаге 1740 гг. имеется новое, более полное оглавление, составленное перед переплетением кодекса. Думается, с составленных Петром Прокопьевым «выходных сведений» были скопированы сохранившиеся писцовые записи, именно по этой причине только к нему прилагается эпитет «недостойный».

Иван Филиппов указывал на то, что Пётр Прокопьев не только составил Четьи Минеи, но и «написа, чтоб на всяк день почитати на утрени и на жертвенниках; которыя книги его собрания и ныне в монастыре читаются по вся дни»¹⁰²¹. Здесь речь идёт о церковном уставе Выговской пустыни, в котором, действительно, находим указания о чтении редких текстов (в Четьих Минеях они есть) и даже прямые отсылки к агиографическому своду. Например, 13 сентября предписывалось «за столом» чтение Обновлению Храма Воскресения Господня в Иерусалиме¹⁰²², 9 февраля – чтение на трапезе толкового канона Сретению (этих произведений нет даже в Успенском списке Великих Миней Четьих, но в Выговский свод они вошли). Под 27 сентября (память Савватия Соловецкого) записано: «на зазвонной статии чтение святому. О житии его вкратце. Писанное в минеи сентябрьской»¹⁰²³.

В настоящее время, располагая подлинными томами Четьих Миней братьев Денисовых, можно приступить к выяснению источников этого обширного свода. Уже первичный просмотр материала и сравнение состава статей с Софийским и Успенским списками Великих Миней Четьих митрополита Макария позволили выявить несколько принципиальных моментов.

Основой, своеобразным «каркасом» для составления выговского свода стал Софийский список Великих Миней Четьих. Напомним свидетельство Жития Андрея Денисова о том, что в 1713 г. Семён Денисов был послан в Новгород «особливо для достижения Великих Миней Четьих Макариевских»¹⁰²⁴. Объём памятей нерусским святым в Выговских минеях не превышает объёма в Софийских томах; дни, оставшиеся незаполненными в первом комплекте Великих Миней Четьих, остаются таковыми и в Выговском своде; кроме того, совпадает большинство текстов, посвящённых нерусским подвижникам. Вместе с тем на Выгу было несколько сокращено количество похвальных и поучительных слов на двунадесятые праздники, опущены некоторые большие сочинения, не относящиеся к обязательному календарному чтению, такие как «Маргарит» (10 сентября), «Книга о небесном священноначалии» Дионисия Ареопагита (3 октября), 22 слова и «Главизны» Григория Нового Богослова, «Добротолюбие» Григория Синаита, «Главизны» Макария Египетского (11 февраля), а также дополнительные статьи, помещавшиеся в конце томов.

Эти сокращения вполне объяснимы. Перед Петром Прокопьевым не стояла задача собрать «все книги, чтомые на Руси». Первый уставщик Выговской киновии стремился составить книги, исходя из потребностей общежительства и возможностей монастырского чтения. Его заботила не столько полнота чтений одного дня, сколько обеспечение текстами всех необходимых дней памяти.

Проводя сравнительный анализ Четьих Миней братьев Денисовых с предшествующей традицией, нельзя не заметить очевидного желания составителя включить в свод как можно больше текстов, посвящённых русским святым. Прославление сонма русских святых имело для поморцев особое значение: оно подчёркивало непрерывность сохраняемой старообрядцами церковной традиции. Выговцы целенаправленно собирали жития, изображения и устные предания о русских, в особенности местночтимых святых. Впечатляющие результаты этой работы нашли отражение в «Слове воспоминательном о святых чудотворцах, в России воссиявших» Семёна Денисова, в созданной Даниилом Матвеевым уникальной иконографии Образа российских чудотворцев и в текстах похвальных слов русским святым выговских авторов¹⁰²⁵. В этом же ряду примеров творческого освоения древнерусского наследия стоит и пополнение состава выговских Четьих Миней житиями русских святых. Сюда включены памятники, которые можно было разыскать только в отдельных списках, их не включали Макариевские Минеи. В ноябрьском томе, в частности, находим Слово об обретении мощей архиепископа Новгородского Ионы (5 ноября), Слово похвальное Варлааму Хутынскому Пахомия Логофета (6 ноября), «Страдание в Орде князя Михаила Ярославича Тверского» (22 ноября), Сказание о явлении великого князя Всеволода, Новгородского и Псковского чудотворца, и о перенесении его мощей в Троицкий собор (27 ноября).

Е.В. Барсов считал, что в Четьих Минеях братьев Денисовых «нет ничего специально старообрядческого»¹⁰²⁶. Учёный прав лишь в том смысле, что в своде нет текстов, посвящённых собственно старообрядческим подвижникам, но само это начинание и принципы его выполнения есть яркое проявление программы выговского культурного строительства.

Составление Четьих Миней явилось одним из самых значительных книжных начинаний выговского старообрядческого центра: наряду с собиранием библиотеки, составлением Поморского Торжественника и собрания сочинений Максима Грека, Четий-Минеи отразили фундаментальные черты выговской культуры с её тяготением к самодостаточности, освоению и сохранению древних источников, сбережению старого церковного обихода.