Преподобный Феодосий Тотемский, вологодский чудотворец

Соль земли тотемской, украшение и похвала церкви, пр. Феодосий, любимый и почитаемый при жизни и еще более прославившийся по смерти, родился в г. Вологде в первой половине XVI века при в. князе Василии Ивановиче (1505– 1533 г.). Родители его были люди благочестивые, по фамилии Суморины¹), но какого звания и состояния–неизвестно, так как фамилия Сумориных нигде более не встречается в древних актах. Отец его Юлиан старался воспитать сына в страхе Божием и дать ему редкое по-тогдашнему времени, образование посредством научения грамоте, т. е. чтению церковных и душеполезных книг, потому что книг другого содержания в то время еще не было в России. Тогдашняя грамотность если не давала человеку тех познаний и понятий об окружающем нас миpe, какими мы обладаем ныне, зато ясно и определенно показывала обязанности его к Богу и не могла развращающим образом влиять на его ум и сердце. Такое воспитание при личном надзоре и попечении благочестивых родителей и при отличных природных способностях и прилежании отрока–не замедлило принести свои плоды. Отрок по летам, Феодосий казался мудрым и сдержанным подобно старцу, не выходя из повиновения воле своих родителей, он стал думать только об угождении Богу и с каждым днем все более и более возгорался любовию к Нему. Шумных собраний и веселых бесед, даже невинных игр и удовольствий, свойственных и позволительных его возрасту, он всегда удалялся, проводя все время или в трудах и занятиях по дому, или в чтении святых книг, так что не было в городе юноши скромнее и воздержаннее его.

В XVI столетии окрестности г. Вологды наполнены были иноческими обителями, прославленными их святыми основателями, и мнoгиe из вологжан, привлекаемые к монашеству не одним только стремлением угодить Богу и спасти свою душу, но нередко желанием избежать гражданских повинностей, тягостей и забот житейских и проводить дни свои в покое и довольстве², уходили в монастыри и постригались там. Юноша Феодосий хотя и склонен был к монашеству по своему природному характеру и воспитанию, не последовал, однако примеру таких людей и, достигши совершенных лет, по воле и убеждению родителей, вступил в брак, справедливо почитая повиновение родителям более приятным Богу, нежели необдуманные, юношеские обеты иночества. Бог благословил его супружество и вскоре он стал отцом дочери Марины, бывшей впоследствии в замужестве за одним из вологодских граждан. Однако, любовь к супруге и дочери не охладила в нем любви к Богу, и супружество, соединенное с заботами, как угодить жене, не было для него препятствием угождать Богу. Усердно посещая храм Божий, Феодосий старался всем сердцем погружаться в молитву, а, чтобы в это время ничем не развлекаться и ни с кем не говорить, он избирал для этого в храме уединенное место где-либо в углу или за столбом и стоял всегда поодаль от людей. Привязанный узами брака к жизни семейной, мирской, он, тем не менее, постоянно стремился душою к высшему духовному совершенству. Однажды, стоя таким образом в церкви и слушая чтение св. Евангелия, он был поражен словами Спасителя: иже любит отца или мать паче Мене, несть Мене достоин; и иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин. И иже не приимет креста своего и в след Мене грядет, несть Мене достоин. (Mф. 10:37–38) Аще кто хощет по мне ити, да отвержется себе (16:24). Феодосий затрепетал от страха, и залился слезами. Он полагал, что повинуясь воле родителей и живя в супружестве и среди миpa, можно достигнуть высоты нравственнаго совершенства, но вдруг слышит, что любовь к миpy есть вражда на Бога (Иак. 4:4), что даже врожденная привязанность к самым близким лицам, каковы родители и дети, не всегда совмещается с истинною любовию к Богу. Глубоко потрясли и запали в его душу слова Евангелия, тяжелая борьба началась в его сердце и кончилась тем, что он принял твердое намерение оставить мир и посвятить себя иноческой жизни, как только представится к тому удобный случай. Случай этот не замедлил представиться: родители его вскоре скончались и отдав им последний долг, он стал свободен. Правда, и теперь еще оставались узы, привязывающие его к миpy, в лице малолетней дочери, нуждавшейся в его отеческом попечении³, но усильными своими просьбами он успел склонить родственников взять ее на свое попечение, что впрочем и не было для них обременительно, так как Феодосий, оставляя мир, оставлял и все, что имел в нем, и не брал с собою ничего из своего имения. Устроив, такими образом, судьбу дочери⁴ и устранив последнее препятствие к иноческой жизни, он тотчас же решился оставить мир и, придя в Прилуцкий монастырь, стал усердно просить у настоятеля иноческого пострижения. Прилуцкий игумен, по близости обители к городу, лично знавший Феодосия, как человека самого честного и благонадежного, еще в миpe уподоблявшегося инокам, согласился исполнить его просьбу, не подвергая его обычному продолжительному искусу, он постриг его в манию и поручил опытному старцу для усовершенствования в иноческих подвигах. Новый инок, видя исполнение своего сердечного желания, плакал от радости, благодарил Бога и всего себя предал воле наставника. По его приказанию он прошел все тяжелые монастырские послушания: рубил дрова, носил воду, молол муку, пек хлебы, трудился в поварне и все делал с усердием и любовию, стараясь услужить каждому из братии и в тоже время успевал первым приди в церковь к богослужению и не упускал ни одной службы. Стараясь во всем подражать основателю обители пр. Димитрию, он часто приходил к его гробу и, припадая, со слезами просил себе его молитв и помощи; подобно Димитрию он употреблял в пищу только хлеб и воду и то в малом количестве, так что все удивлялись его воздержанию и посту. Такая строгая, подвижническая жизнь и усердные труды не могли не обратить на него внимания и не снискать Феодосию всеобщей любви и уважения. Вследствие этого, как самый верный и надежный из всей братии, он был послан игуменом в Тотьму на соляной завод для присмотра за монастырскими варницами.

Это послушание вдали от обители и от надзора монастырских властей могло быть для других камнем преткновения и подать повод к искушению, Феодосию же дало случай испытать себя, насколько он нуждается еще в руководстве других, на сколько успел в духовной жизни и способен ли управлять другими. После продолжительной, усердной молитвы при гробе пр. Димитрия, приняв благословение игумена, пр. Феодосий отправился в путь, благополучно достиг Тотьмы и с великим усердием и старанием принялся за исполнение порученного ему дела. Управление его было таково, что Прилуцкий монастырь никогда не получал от варниц столько выгоды, как при нем, и ни при одном из его предшественников в управлении, солевары и другие рабочие не были всем так обеспечены и довольны, как при нем. Все рабочие с первого же раза встретили себе в новом надсмотрщике отца и благодетеля, готового всегда им помочь, и стали смотреть на него, как на Ангела Божия. Пребывание на варницах не было безполезно и для самого Феодосия. Часто он подолгу стоял в варницах и, смотря на пылающий огонь, на кипящий и клокочущий рассол, представлял себе огонь вечный и муки, уготованные грешникам, и слезы умиления текли по постническому его лицу. «Феодосий, терпи этот жар и огонь, чтобы избежать огня геенского, трудись в поте лица над солью вещественною, чтобы иметь в себе соль духовную и сохраниться от тления греховного», говорил он сам с собою, возбуждая себя к подвигам. Сколь ни свята и ни богоугодна была его жизнь на заводе, как все ни хвалили и ни ублажали его, он сам не был доволен собою и предпочитал такой жизни монастырское безмолвие и уединение. «Монах вне ограды монастыря все равно, что рыба вне воды», говорил он и потому чаще, и чаще ему стало приходить на мысль или возвратиться в обитель, или тут близ завода построить монастырь. В то время жители старого посада переселялись от варниц на берег реки Сухоны, где ныне находится г. Тотьма, с удалением их меньше стало на варницах шуму и молвы житейской. Сам промысл как бы указывал этим место для обители и способствовал осуществлена его желания. С кем Феодосий ни говорил о своем желании устроить монастырь, все находили его мысль прекрасною и полезною и просили привести ее во исполнение. Странствуя по окрестным местам, чтобы избрать место для построения обители, пр. Феодосий пришел, наконец, на мыс, образуемый слиянием двух речек Ковды и Песьей-деньги, ему полюбилось это прекрасное и возвышенное место, с двух сторон омываемое водою и огражденное высокими горами, покрытыми лесом. Место это принадлежало одной крестьянской вдове – Mapии Григорьевне Истоминской, которая, узнавши о намерении старца построить на нем монастырь, охотно согласилась уступить его и дала ему дарственную запись⁵. Обрадованный такою, уступкой Феодосий поспешил в Прилуцкий монастырь просить игумена о сложении с него смотрительской должности на соляном заводе и об увольнении из обители, вместе с этим он просил себе благословения на построение монастыря на избранном им месте. Игумен Арсений, старец опытный, управлявший Прилуцким монастырем около 20 лет, хотя и сожалел, что лишается в Феодосии самого верного надсмотрщика и усердного служителя своей обители, однако не захотел препятствовать благочестивому стремлению его души и, преподавши ему наставление, с молитвою и благословением отпустил его из своей обители.

Достигши Тотьмы, утомленный путник прилег отдохнуть на берегу Ковды, потом, перейдя в брод реку, взошел на гору и поставил крест на том месте, где ныне стоит монастырь. Здесь, воздевши руки к небу, он со слезами долго и пламенно молился Богу, прося Его благословения вселиться тут и основать иноческую обитель. Молитвою и водружением креста освятивши избранное место, пр. Феодосий устроил себе для жительства сперва небольшую кущу из древесных ветвей, для зимнего же времени выкопал пещеру в земле, а вскоре за тем построил келью, так что все время у него проходило или в трудах или в молитве. Жители Тотьмы и окрестных селений, знавшие и любившие Феодосия еще во время пребывания его на варницах, как скоро услышали о поселении его между речками Ковдою и Песьею-деньгою и о намерении построить монастырь, стали часто приходить к нему для посещения и приносить все необходимое для жизни. Усердие их к старцу–подвижнику и желание иметь близ своего города иноческую обитель были так велики, что одни отдавали ему свои паи в варницах, другие–поля, пожни и разные угодья. Видя такое усердие жителей, пр. Феодосий посоветовал им написать челобитную к царю о дозволении построить монастырь, на что те охотно согласились и в челобитной своей просили сделать Феодосия начальником обители. «На Тотьме и во всем Тотемском уезде монастыря нет, и кто де их при старости и при смерти захощет пострищись, ино де ему пострищись негде; и в том де им бывает нужда великая, а хощет де у них на Тотьме церковь воздвигнуть и монастырь строити собою, в том монастыре строительствовати старец Феодосий Суморин» – писали тотемцы в челобитной и просили государя исполнить их общее желание. Пр. Феодосий в 1554 году отправился с этой челобитной в Москву к царю и митрополиту и 20 февраля получил несудимую грамоту, которою царь дозволил ему строить храм и обитель на избранном им месте и освободил новый монастырь от суда тотемскаго наместника, Митрополит Макарий приказал ростовскому архиепископу Никандру⁶ – в ведении которого находилась тогда Тотьма–выдать Феодосию грамоту на построение храма и обители и снабдить его всем необходимым для освящения церкви. На обратном. пути из Ростова пр. Феодосий зашел в Прилуцкий монастырь в последний раз поклониться раке пр. Димитрия и испросить его молитв и благословения на свое предприятие, от игумена монастыря он получил в благословение икону Божьей Матери, известную ныне в обители под именем Суморинской-чудотворной⁷.

По возвращении в Тотьму пр. Феодосий немедленно приступил к построению обители, при содействии и помощи граждан он в один год поставил деревянную церковь во имя Преображения Господня, трапезу, кельи для братии и другие необходимые для общежития службы и постройки. Вскоре его обитель наполнилась братиею и, хотя не имела земель и угодий, однако от расположения к ней окрестных жителей, в ней во всем был достаток и изобилие. Чтобы обеспечить свой монастырь и на будущее время, пр. Феодосий, как попечительный хозяин, купил мельницу на Песьей-деньге и лежавший против неё по берегу реки сенной покос, овен и гумно, а в 1555 году выпросил у царя другую грамоту, которою ему дозволялось иметь на тотемских солеварнях свои трубы и добываемую соль продавать без пошлины⁸. По этой грамоте еще при жизни пр. Феодосия у монастыря было уже 6 труб, 4 варницы и 2 лавки в Тотьме для продажи соли. Пр. Феодосий приобрел то куплею, то вкладами много и других угодий для своей обители и навсегда обеспечил братию содержанием, так что, видя его распорядительность и неутомимое трудолюбие, ростовский владыка поручил ему возобновление запустевшей Ефремовой пустыни, находившейся в том же Тотемском уезде, в займище Леонидовом на реке Реже. Феодосий возобновил ее и собрал братию.

Устрояя и обогащая обители земные, временные, пр. Феодосий еще более заботился об уготовлении себе и другим обители вечной на небесах, по мере умножения числа своей братии, он увеличивал и заботы о них, непрестанно поучал и назидал их словом, а особенно собственным своим примером, отказывая себе во всем и проводя жизнь самую строгую и подвижническую: тело свое изнурял трудами, постом и всенощными стояниями, душу же укреплял молитвою и не давал себе ослабы, и не изменял своего правила до самой блаженной своей кончины. Впрочем, мы напрасно бы стали трудиться описывать его келейные подвиги, которые он старался скрывать от всех и которые ведомы единому Богу. Его подвигов не знали даже близкие к нему люди, подвизавшиеся вместе с ним, и только смерть преподобного приподняла несколько завесу тайны и открыла, что этот самопроизвольный мученик носил на себе тяжелые железные вериги, которые от времени врезались в его тело, и под обыкновенною одеждою имел жестокую власяницу, до крови терзавшую его тело. Между тем преподобный никогда не показывал и виду страданий, всегда был ко всем одинаково радушен и приветлив. Получив сам достаточное образование, он старался просветить и свою братию, для чего кроме богослужебных книг приобретал недешевые в то время учительные книги Ефрем, Златоуст и другие сборники отеческих писаний. По своему смирению он не хотел принять на себя священнаго сана и, будучи начальником и строителем двух монастырей, навсегда остался простым монахом-схимником.

Проживши в Тотемской обители 15 лет и предвидя близость своей кончины, пр. Феодосий созвал свою братию и приказал написать духовное завещание о том, как управлять монастырем после его смерти. Этот важный исторический документ, ясно представляющий тогдашнее состояние монастыря, сохранился доселе. В нем особенное внимание обращает на себя распоряжение преподобного о своем поминовении. «Пишу сею духовную грамоту при своем животе, в своем целом уме и разуме кому ми что дати, или у кого что взяти. Дати ми на Прилуке к Спасу десять рублев, да на Тотьме в городе дати ми по престолом по всем сорокоуста по полтине... В сенодике записан мой род и вы бы поминали, а не выписали мой род и меня; а буде выпишете мой род и меня, ино Всемилостивый Спас над вами; а чтобы есте пожаловали, Бога ради, учинили без измены, как и в памяти написано, всякую расправу правили по памяти, себе бо есте на душу не имали, а моей бы есте души не грузили, и меня грешнаго Бога ради бы есте простили и помянули во святых своих молитвах и вас Бог простит». Так пр. Феодосий не думал, что поминовение усопших–безполезное суеверие, как думали современные ему проповедники реформы. Он лучше их понимал и человеческое сердце, и учение откровенное; он видел, что ни то, ни другое не ставит у могилы предела христианской любви, не пресекает у гроба силы и действия молитв за умерших пред распятым Спасителем миpa (Иак. 5:16). Проведши столько лет в подвигах поста и молитвы, пр. Феодосий смиренно просит молитв и поминовения о себе, считая нехристианским делом надеяться на свою правду и не чувствовать нужды в помощи других. Духовная была написана 19 Декабря, когда старец был еще на ногах, после праздника ему стало тяжелее, так что он уже не мог выходить из кельи. Тогда он снова собрал к себе всю братию и, возвестил им о скором разлучении с ними, преподал последнее наставление, благословил и простился со всеми, как чадолюбивый отец, обнимая и целуя каждого и у всех прося себе прощения и молитв. Хотя старец не жаловался на тяжесть своей болезни и не показывал и вида страданий, но уже видно было, что он доживает последние свои дни. Наступило 28 Января, старец в полном созваны приобщился св. Тайн и, творя молитву, начал тихо кончаться, как бы погружаясь в сон. Когда братия, по монашескому чину, приступили к омовению тела усопшего, тогда только с изумлением увидали, что на голом теле его под одеждою надета власяница и тяжелые железные вериги, уже врезавшиеся в его тело, о чем никто из них прежде не знал. Блаженная кончина пр. Феодосия последовала в 1568 (7076) году, 28 Января, при ростовском apxиепископе Корнилии. Святое и трудолюбивое тело его с великою честью и со многими слезами было погребено в созданном им монастыре. Над могилою его была положена каменная плита со следующей высеченной на ней надписью: «лета 7076 месяца Ианнуария 28 дня, преставися раб Божии строитель и начальник сей пустыни Феодосий Ульянов Суморин». Плита эта от бывших в монастыре пожаров разбилась на части. Надобно полагать, что уничтожение надгробной плиты и частые пожары в монастыре были причиною того, что впоследствии место погребения преподобного было забыто. Ибо, хотя Бог вскоре прославил своего угодника множеством благодатных чудес и исцелений, так что образ его был написан еще в 1626 году, а потом устроена и рака, осененная балдахином, но она находилась в церкви, а в 1796 году мощи его обретены вне церкви.

Так как пр. Феодосий еще при своей жизни лично просил и в своей духовной завещевал братии поминать его в молитвах, то по кончине его сперва одни братия и некоторые из его почитателей и знакомых начали совершать по нем панихиды, потом примеру их последовали приходившие в монастырь странники и богомольцы, и этот обычай с каждым годом все более и более стал укореняться и распространяться. Видя всеобщее уважение к памяти пр. Феодосия и наслышавшись о его богоугодной жизни и трудах, многие стали просить его молитвенной помощи и предстательства пред Богом и по вере своей начали получать различные исцеления, что еще более возбудило в народе благоговение и веру в него, как в угодника Божия. Так в 7114 (1606) году, только чрез 38 лет после его преставления, когда еще живы были и в монастыре, и в городе многие, знавшие его лично, девица Ирина, дочь тотемского гражданина, полтора года лежавшая в разслаблении, увидела однажды во сне монаха с иконою Богоматери в руках, приказывавшего ей идти в монастырь и отправить молебен Спасителю и Божией Матери и обещавшего ей исцеление от болезни. Когда это было исполнено, больная тотчас же сделалась здорова, как бы никогда и больна не была. По её рассказам о наружности явившегося ей инока, все узнали в нем начальника Феодосия. Когда слух о чудесном исцелении расслабленной распространился в окрестности, одна женщина из деревни Фетино привела в монастырь дочь свою Юстину, много лет уже ничего не видевшую, и просила совершить о ней молебное пение Спасителю и Божией Матери. По совершении молебна слепая Юстина приложилась к гробнице преподобного и мать с дочерью испросили у настоятеля позволение остаться на ночь в церкви для молитвы. Под утро, когда oбe со слезами молились при гробе преподобного, им послышался необыкновенный шум, так что они обе пали от страха на землю и лежали безгласные, как мертвые. Мать Юстины, пришедши в себя, услышала, что кто-то разговаривает за стенкой в церкви, вставши, она подошла к окну и увидала двух иноков, идущих к церкви и разговаривающих между собою. «Ты братъ куда идешь и что несешь?» – спрашивал один другого. «Иду в церковь и несу освященную воду, чтобы умыть глаза слепой Юстины» – отвечал ему товарищ. «Хорошее это дело»– сказал спрашивающий. Тогда обе женщины припали к раке преподобного и еще прилежнее стали молиться. Юстине послышалось пение ликов, она почувствовала, что ее кропят водою и отирают глаза её губкою и покровом с гробницы, слышала она и то, как ходили около неё, но никого не видела. Когда пения невидимых певцов стало не слышно, слепая прозрела. Утром, когда церковь была отперта, женщины рассказали игумену и братии о случившемся с ними и все прославили Бога и угодника Его, чудотворца Феодосия.

Вскоре после сего был приведен в монастырь крестьянин Корнилий, три года страдавший от нападения духов нечистых. Страдания его были столь ужасны и невыносимы, что несчастный часто, вырвавшись из рук своих домашних, убегал в пустынные места, бросался в воду, бился головою о стены, или его замертво, с течением пены изо рта ударяло о землю. Когда по просьбе вожаков совершено было молебствие Спасителю, Божией Матери и пр. Феодосию и бесноватого приложили к раке преподобного, нечистый дух вышел из него и Корнилий тотчас же пришел в сознание и стал здоров.

Некто Евтихий долгое время страдавший лихорадкой, по совершению молебствия у гроба преподобного, тотчас же получил исцеление, а слепой Петр, родом из Важеского уезда и женщина Марина – стали видеть.

Женщина Танана была в таком расслаблении, что не владела ни одним членом своего тела и лежала как бревно. Едва живую привезли ее в монастырь, принесли на постели в церковь и положили при гробе преподобного. С великим усердием и слезами она стала молиться пр.

Феодосию и вдруг почувствовала себя совершенно здоровою.

Монах Уар из Тотемскаго монастыря долгое время не мог встать с постели от болезни и, не получая ни от чего пользы, просил братию снести его ко гробу пр. Феодосия. Братия исполнили его желание и Уар, лежа на постели, начал со слезами молиться преподобному, во время молитвы он вдруг почувствовал себя совершенно здоровым и от радости, вскочив на ноги, начал славить и благодарить Бога и Его угодника. Услышавши Его голос, игумен и братия пришли в церковь и с изумлением увидели Уара–которого за час перед тем принесли на одре едва живого – здоровым так, как будто он и не был болен.

Боярин Головачев (менышй) послан был из Москвы воеводою в Тотьму. Жена его Ирина впала в столь тяжкую болезнь, что лишилась рассудка, начала рвать на себе волосы, дико озираться по сторонам и говорить без ума. Воевода, слышав о чудесах пр. Феодосия. приказал снести ее в монастырь и положить при гробе. а о больной просил отслужить молебен с водосвятием. Как только по окончании молебна игумен осенил ее крестом и покропил водою, больная очувствовалась, встала сама с одра, приложилась ко гробу преподобного и ушла совершенно здоровою.

Григорий Болонин, писец тотемской приказной избы, находясь в Москве, сделался так нездоров, что уже отчаялся в жизни, потому что день и ночь непрестанно шла у него кровь из носа. Готовясь умереть, он исповедался и причастился св. Тайн. Это было 2 Февраля. В ту же ночь ему является во сне пр. Феодосий с иконою в руках, трижды помахав ему рукою, он как бы песком крестообразно посыпал на него и сказал: «встань»! Григорий пробудившись почувствовал себя совершенно здоровым.

Григорий Евтихиев Фирсов – тотемский дьяк, будучи в Москва по делу о писцевых книгах, так тяжко заболел, что все его лицо покрылось струпами, из которых непрестанно истекал смрадный гной. Безуспешно перепробовав различные лекарства, он вспомнил, наконец о чудесах пр. Феодосия и пожелал поклониться его гробу, но не надеялся исполнить этого как по своей болезни, так и потому, что книги были еще не кончены. Тогда пр. Феодосий является ему во сне, берет его на руки и несет в Тотьму в дом его матери и говорит ей: возьми сына твоего, исцеленного от тяжкой болезни. В ужасе проснулся дьяк, не понимая значения сна, но, когда он осязал свое лицо, на котором не нашел ни одного струпа, и когда во всем теле своем почувствовал силу и здоровье – тогда сердце его исполнилось радости.

Много было и других чудесных исцелений при гробе пр. Феодосия. Видя все это, игумен Спасосуморина монастыря Галактион (1626–1633) просил одного тотемского иконописца Якова Попова написать образ преподобного, что тот и исполнил в 1626 году, изобразив лик пр. Феодосия по рассказам столетнего старца Космы Любевцова, который весьма хорошо помнил его в живых. В 1635 году написан был другой образ преподобного в большем виде против первого и положен на раке, над которой устроена была и сень. В 7163 (1655) году, в самый праздник Богоявления, когда все священники и братия–после всенощного бдения–вышли из церкви на реку для освящения воды, а множество свечей, горевших у раки преподобного, остались непотушенными, одна из них нечаянно упала на пол и зажгла его. Возвращаясь с Иордана, народ с ужасом увидел дым и пламя, поднимавшиеся над церковью, и с великим трудом едва мог погасить пожар. Все думали, что гробница преподобного с сенью, образами и со множеством дорогих пелен и покровов (бывших на ней) сделалась жертвою пламени, но когда вошли в церковь, то с изумлением увидели, что сгорел только пол и окружавшая гробницу решетка, да растопилась местная свеча, стоявшая в головах раки, гробница же преподобного со всем её украшением осталась целою и неприкосновенною. Это был новый голос и указание свыше, что пр. Феодосий угоден Богу. Так как от гроба преподобного, как из неисчерпаемого источника, не переставали получать исцеления и все приходившие к нему с верою получали просимое, то через угодника прославился и самый монастырь, и число брата умножилось в нем так, что одних иеромонахов бывало по 9 и настоятели монастыря были уже архимандриты. Император Петр 1, во время путешествия своего в Архангельск, посетил (17 Июля 1693 года) обитель Феодосиеву и возложил на изображение преподобного, находившееся на гробнице, янтарный образ распятия Христова с серебряной, позолоченной цепочкой. В 1729 году составлена была уже и служба пр. Феодосию на память его преставления, и отправлялась по чиноположению не только в обители, но и в Тотьме и во всей тамошней окрестности, хотя пр. Феодосий и не был причислен к лику святых церковной властью до самого обретения мощей его.

Тяжелый для монастырей 1764 год поколебал благосостояние Феодосиевой обители. Оставленная за штатом, она с каждым годом стала более и более клониться к упадку, так что в 1796 году всей братии в ней было только один 75-летний старец строитель и 2 послушника, казны монастырской не было нисколько, не на что было купить кипарисных досок на новый гроб для мощей пр. Феодосия,–монастырские доходы были так малы, что в самый торжественный день открытия мощей преподобного 30 Окт. 1798 г.) за всенощным бдением собрано было на блюдо 24 копейки, а за литургией 1 рубль 93 копейки,– как доносил о том вологодскому епископу Арсению строитель Израиль. Церкви в монастыре хотя были и каменные и не очень давно построены, но одна из них– холодная Вознесенская, в которой находилась рака пр. Феодосия, до того осела и растрескалась, что уже угрожала падением и еще в 1795 году было предложено ее разобрать. Но бодрствовал над обителью первый её начальник и строитель Феодосий, и место, освященное 15летними его трудами и подвигами, после временного упадка и обнищания Господь снова обогатил и прославил, открыв в нем сокровище нетленных мощей его. Это было необходимо для благосостояния обнищавшей обители, но едва ли не более было нужно и полезно и для всей русской церкви. В последней половине минувшего столетия, когда неверие быстро стало распространяться в Европе и авторитет Вольтера и энциклопедистов стал выше авторитета богодухновенных писателей, когда и на святой Руси между православными появилось немало людей, смеявшихся и кощунствовавших над тем, чему веровали и перед чем благоговели их отцы и деды, нужно было отрезвить умы, тронуть сердца и открыть глаза тем, которые могли видеть и не видели, ободрить твердо стоявших в вере, поддержать колеблющихся, поднять и обратить павших. Нужно было чем-нибудь осязательным и понятным для всякого заградить уста неверию и посрамить всякое возвышение, вземлющееся на разуме Божии (2Кор. 10:5). И вот тело подвижника, 228 лет лежавшее в незнаемой и забытой могиле, случайно найденное, является нетленным и делается источником исцелений и в то время, когда церковная власть, по благоразумной осторожности, медлит с открытием, скрывает его под замками и печатями то в земле, то в стенах церкви, благодатный дар чудотворений проявляется с большею силою, возвещается громче прежнего, так что наконец имя пр. Феодосия проносится по всему необъятному пространству России и делается истинно Божиим даянием⁹ для каждого верующего сына православной церкви.

Так как каменная Вознесенская церковь, в которой находилась надгробная рака пр. Феодосия, несмотря на то, что была построена только в 1757 году, весьма осела, растрескалась и угрожала падением, то в 1795 году она была разобрана, а 16 Августа 1796 года начали копать рвы под фундамент для постройки новой церкви по другому плану. При этом то место, где в прежней церкви находилась рака пр. Феодосия, на несколько аршин со всех сторон оставлено было нетронутым, чтобы не потревожить гроба преподобного, но по слабости грунта земля с одной стороны того места обрушилась в выкопанный для фундамента ров и к удивлению, всех тут ничего не оказалось, ни костей, ни гроба. Когда же стали копать ров с западной стороны прежней церкви, в самом близком от нея расстоянии, то 2 Сентября нашли гроб, лежащий поперек рва, и так как он препятствовал дальнейшей работе, то и хотели перенести его на другое место подобно многим иным гробам, найденным при копании рва. Стали поднимать гроб веревками и нечаянно задели за крышку его, которая упала на землю, причем значительная часть её отломилась, в гробе же увидели покрытое схимою тело, у которого голова, руки, весь состав и одежды были целы; по вышитым на схиме словам открылось, что это тело пр. Феодосия Суморина, бывшего начальника и основателя монастыря, которого признавали святым и богоугодным почти с самого его преставления. 0т тела, одежды и гроба по всей обители стало разноситься необыкновенное благоухание. Удивленный событием, строитель монастыря Израиль на другой же день приказал найденный гроб с телом заделать со всех сторон досками, закрыть тесом на подобие часовни, вход в которую запер замком. И, донося духовной консистории об обретении тела¹⁰, уведомил о том же письмом генерал-губернатора Лопухина, правившего должность ярославского и вологодского генерал-губернатора. «Спешу y6oгий старец о столь благознаменитом деле возвестить яко хозяина нашего места и ревнителя Христовой церкви: и со свою сторону не оставьте куда надлежит отнестись, а народ угнетает и милость Божия является, а мощи весьма пречудны»–писал строитель генерал-губернатору, который и довел о том до сведения св. Синода. По распоряжению консистории ночью на 30 Сентября гроб с телом был тайно зарыт в землю внутри строившейся церкви на глубине печатной сажени, а место заровнено так, чтобы невозможно было найти его. Св. Синод, получив донесение генерал-губернатора, приказал найденное нетленное тело освидетельствовать и преосвященным Арсением немедленно были посланы для этого два члена духовной консистории: спасоприлуцкий архимандрит Иннокентий и никольский npoтоиерей Андрей Шешадомов. По прибытии их в монастырь с членами тотемского духовного правления, гроб с нетленным телом был вынут (12 числа) из земли и внесен в холодную Преображенскую церковь. Само освидетельствование тела было произведено 14 и 15 Ноября, 14 числа при многих посторонних лицах из чиновников и лучших горожан осмотрена только наружность и одежды, а 15 числа при одних только священниках и весь состав тела. Подробное описание освидетельствования, произведенного 15 числа, было представлено св. Синоду, а гроб с телом вложен в ящик, заперт двумя замками, запечатан в двух местах печатью бывшей устюжской консистории и поставлен в нишу стены Преображенской церкви, сделанную на подобие шкафа, двери которого были утверждены железной полосой, заперты замком и запечатаны. Между тем в это время многие, благоговейно притекавшие ко гробу пр. Феодосия, объявляли о бывших им сновидениях и о полученных от разных болезней исцелениях; таких объявлений подано было тогда на имя одного строителя до 8, и одно самой следственной комиссии. Объявления были подтверждены присягою. Вскоре затем подано было еще 10 подобных же объявлений.

Вероятно, это обилие чудесных исцелений, происходивших от пр. Феодосия, побудило епископа Арсения 24 Июля 1797 года лично осмотреть мощи пр. Феодосия, которым за малыми изменениями оказались в том же самом виде, в каком их нашли и члены консистории.

Пока дело об освидетельствовании мощей пр. Феодосия тянулось таким образом, проходя различные инстанции, и не приходило еще ни к какому определенному результату, жители Тотьмы, издавна привыкшие почитать пр. Феодосия и в простоте сердца, глубоко верившие в святость своего угодника и в нетление его св. мощей–естественно недоумевали и недовольны были медленным течением дела. Как велико было их нетерпение поскорее видеть мощи своего глубоко чтимого угодника, видно из того, что они решились сами просить св. Синод о скорейшем открытии мощей пр. Феодосия, и из самого тона их прошения. В Августе градской голова Иван Андреев Кузнецов доносил св. Синоду, что с самого обретения до того времени подаются народу очевидные исцеления и что народ из самых дальних губерний стекается в монастырь многими тысячами, и просил от лица всего градского общества об утверждении обретенного тела мощами пр. Феодосия. Вследствие этого прошения св. Синод предписал архиепископу ростовскому и ярославскому Арсению и вологодскому тоже Арсению снова освидетельствовать тело. Оба Арсения прибыли в Тотьму 5 Декабря, а 8 числа того же месяца осмотрели тело и допрашивали под присягою лиц, подававших объявления и получивших чудесные исцеления по молитвам пр. Феодосия. К сожалению, и этот новый осмотр мощей пр. Феодосия не подвинул дела вперед. В своем рапорте св. Синоду они подали свое мнение не в пользу признания тела мощами пр. Феодосия.

«Чтож касается до положения мнения об упоминаемом яко бы пр. Феодосия теле и о происходимых от оного чудесах, то мнения своего заключить нам, что оное есть тело точно пр. Феодосия и о чудесах его, оказываемых в сновидениях наводят сумнительство нижеследующие

обстоятельства: 1) значащаяся на кромках маленького и большого

покровов литеры на подобие ФЕ ДО, из коих две

ФЕ вовсе уже истлели, положение свое имеют в разных местах, и примечательно, что оные шиты были между прочими многими словами, следующими по своему порядку. 2) Что оное тело найдено не в том месте, где по постановлении гробницы в прежней церкви погребенным признаваемо было, а вне церкви при копании рва под фундамент новостроящейся хотя и на том же месте, но по другому плану церкви. 3) Гроб по опыту чрез строгание не примечается быть таковой древности, каковая чрез 228 лет быть должна. 4) Спрашиванные того Спасосуморина монастыря строитель Израиль с братиею, при коих оное тело из земли вынято и молебствие по просьбам приходящих из разных мест людей отправляемо было, показали, что они, во время отправляемых ими молебствий, чтобы кто из приходящих людей получили от каковой-либо болезни исцеление, не видали и не знают, также и чудотворениев никаких от гроба они не видали. 5) Тело в виде своем против свидетельства, чиненного 1796 года, Ноября 14 и 15 числ ныне во всем перемену восприяло, и покровы и одежды истлевать начали. 6) Из подаваемых от разных людей в полученных от болезней исцелениях объявлениев, чтоб кому какое отличное оказано было чудо, не значится, при том же из подававших объявления две крестьянския женки Мавра Брагина и Евфримия Павлова, по учинении им увещания в клятвенных извещениях некоторые слова, прописанные в тех объявлениях отменили, а у мещанина Григория Гурылева сын Петр по выздоровлении (как сам на допросе показал) спустя недели с две помре. 7) Во время чинимаго оному телу нами свидетельства к приносимым ко гробу одержимым болезньми одному разслабления, а другому слепоты от оспы никакого чудесе и явления не открылось и исцеления не последовало».

Св. Синод, рассматривая сии обстоятельства, мнение положил: 1) как пр. Феодосия тотемскаго тамошние обыватели издавна почитают за святого, почему и служба ему в давних же годах сочинена и по ней отправляются ему молебствия, то все cиe оставить так точно, как прежде происходило. 2) Что же принадлежит до вышеупомянутого обретенного яко бы нетленнаго тела, то поскольку оное ныне начало уже в виде своем против прежнего переменяться, да и другие вышепрописанные причины признать его точно телом пр. Феодосия наводят сумнение; для того, согласно мнению преосвященных, свидетельствовавших тело предать провидению Божию, доколе откроются вящие к познанию истины случаи, а теперь оное тело запечатав архиерейскою и консисторскою печатями, оставить в том же месте, где оное и ныне находится, с тем, чтобы входу туда никто не имел. Император Павел I на докладе Синода по сему делу написал: «предать провидению Божию». В следствие этого епископ Арсений и послал в Суморин монастырь соборного ключаря Янковского, чтобы он при членах духовного правления, осмотрев прежние печати, снова запечатал ящик с телом архиерейскою и консисторскою печатями по тем же местам и поставил его на прежнем месте в стену, которую забрали досками оклеили холстом и выкрасили одинаково с другими стенами краскою¹¹ Строителя и братию обязали подписками, чтобы они не делали никаких разглашений о том, где оно находится.

Но еже Господь совеща, кто разорит? Когда мощи пр. Феодосия сокрыты были под замками и печатями и дело об их открытии предано было провидение Божию, то оно и не замедлило открыть и выразить волю Свою рядом новых чудесных исцелений. Получившие исцеления стали подавать свои объявления уже прямо в Св. Синод. Синод поручил проверить их епископу Арсению с представлением его мнения. Поэтому он, прибывши в монастырь, снова освидетельствовал мощи 21 Августа 1798 года вместе с вологодским гражданским губернатором Шешневым и при этом свидетельствовании оказалось, как самое тело по прежнему нетленным, так и объявления о полученных от него исцелениям (которых записано и засвидетельствовано было уже до 54 случаев)–верными. Медлить долее и сомневаться в том, что обретенное нетленное и чудотворное тело есть мощи пр. Феодосия – значило противиться и отвращать глаза от очевидной и осязательной истины, и возбуждать ропот и неудовольствие в тотемских гражданах и богомольцах, отовсюду приходивших тысячами. По сему новгородский и санкт-петербургский митрополит Гавриил, как прежде, при начале дела, писал епископу Арсению поступить в сем случае так. чтобы не дать места суеверию, и просил представить самую истину, не опасаясь ни каких последствий¹² так и ныне¹³ обетовал опечатать приватно мощи и осмотреть сохраняется ли их нетленность, сделать рассмотрение о чудесах и, если нетленность хранится по-прежнему и чудеса не сумнительны, наклонить к открытию мощей. Епископ Арсений в рапорте своем от 7 Сентября между, прочим писал св. Синоду: «сохраняющееся того тела уже по вынутии из земли чрез два года и то в запертом и сыром воздухе, хотя с последовавшими в разсуждении цвета изменениями–нетление, чему без особеннаго Божия провидения; хранящаго кости праведных столько продолжиться никак не вероятно. Возрастающее от времени до времени к тому телу под именем мощей пр. Феодосия, как тамошних граждан и окрестных обывателей, так и жительствующих в отдаленных губерниях не точию простаго народа, но и благороднаго дворянства и именитого купечества частократно в тот Суморин монастырь приезжающих и приходящих для моления к признанию того тела за истинныя угодника Божия пр. Феодосия мощи, и к открытию их для почитания препятствия не предвидится».

Св. Синод, приняв в уважение троекратное свидетельство мощей, многочисленные чудесные исцеления от различных болезней, последовавшие от них, всеобщее возрастающее к ним усердие народа, а более всего святое и богоугодное сего преподобного житие, определила оное, обретенное в 1796 году в тотемском Спасосуморине монастыре нетленное тело огласить за совершенный пр. Феодосия тотемского чудотворца св. мощи, с празднованием ему по прежнему тамошнему установление. Император Павел 1 на донесении Синода, 28 Сентября написал: «утверждаясь на рапорте, полученном Нами от Св. Синода о явлении чудотворных мощей вологодской enapxии, в тотемском Спасосуморинском монастыре, пр. Феодосия тотемского, ознаменовавшихся благодатию в исцелении недуг с твердым усердием к ним прибегающих, приемлем Мы явление сих св. мощей знаком отличного благословения Господня на царство наше и возсылая за то Наше теплое моление и благодарение Благодетелю в вышних, препоручаем св. Синоду учинить о сем знаменитом явлении оглашение повсеместное в государстве Нашем по обрядам и преданиям церкви и св. отец». Это Высочайшее повеление Св. Синод того же Сентября 30 дня публиковал печатными указами по всей империи.

По получении сего указа в тотемском Спасосуморине монастыре, заделанное в стене место, где тайно за замками и печатями хранились св. мощи, было разобрано, ящик. в котором находился гроб с мощами, не отпирая и не распечатывая его, покрыли лучшим покровом, а на верх его возложили образ преподобного. Граждане были извещены через полицию об имеющем быть открытии мощей. Вечером 29 Октября было совершено всенощное бдение, а на другой день перед литургией был прочитан указ Синода и отправлен благодарственный молебен, а после литургии молебен пр. Феодосия. Не того ждали тотемские граждане, в течении двух лет хлопотавшие об открытии мощей, не того ожидали тысячи богомольцев, собравшихся отвсюду. Так как сокровище мощей пр. Феодосия и по прочтении Синодскаго указа по-прежнему оставалось за замками и печатями, то это скромное торжество никого не удовлетворило. Снова начались ходатайства о настоящем открытии мощей преподобного. Было подано об этом прошение самому Государю, вследствие которого митрополит Гавриил писал (6 Дек. 1798 г.) епископу Арсению: «Тотемский градской голова купец Кузнецов просит Государя Императора об открытии мощей пр. Феодосия тотемского и что мощи его до ныне находятся за заменами и печатями. Советую вашему преосвященству в открытии сих мощей поступить таким образом: 1) «приехать по получении сего в Тотьму по долгу посещения епархии; 2) осмотреть приватно его мощи. Если нет важных перемен в теле его, приказать приуготовить раку для вложения гроба его: 3) отправить всенощное бдение и вложить гроб в раку.4) Лице его по обыкновению закрыть схимою и для прикладывания открыть руку или чело. 5) Если же окажутся какия к сему препоны, мне отрапортуйте. 5) О праздновании обретения его мощей я особливо вам напишу. Советую сие сделать немедленно» Получив письмо митрополита, епископ Apceний прибыл в монастырь с вологодским губернатором Шешневым 28 Декабря и того же дня к вечеру осмотрел св. мощи, которые оказались в прежнем положении, кроме того только, «что власы на браде отстали и спустились на перси». Затем по приуготовлении кипарисной раки, обитой бархатом и обложенной газами и позументами, в вечер на З1 число гроб (по обложены бархатом же) с мощами переложен в оную, лице покрыто схимою и для прикладывания оставлено отверстие над правою рукою. В семь часов по полудни начато всенощное бдение, а на другой день по утру, по предварительной повестке совершено из собора в монастырь крестное хождение. Литургию совершал сам епископ Арсений, по окончании же ее совершения был молебен преподобному перед его ракою со всем градским духовенством и монашествующими при многочисленном собрании народа всех возрастов и состояний, собравшегося со всех сторон. Колокольный звон во весь день не переставал возвещать радость церкви. Таким образом духовное сокровище, по обретении его бывшее в течении двух лет неприступным для народа, наконец было открыто и явлено и как горящий светильник поставлено не под спудом, но на свещнице, да светит всем с верою к нему притекающим, прогоняя бесов и исцеляя различные недуги.

Движимый чувством усердия к новоявленному чудотворцу Феодосию Государь Император Павел 1, еще во время производства изследования о св. мощах Высочайше повелел Израиля, строителя Спасосуморина монастыря, (подпавшаго по сему делу под суд и назначенного епархиальным начальством к удалению от должности) возвести в сан игумена, а вслед за открытием при собственноручном письме¹⁴ пожаловал монастырю для соборного священнослужения полную бархатную ризницу, а супруга Его Императрица Mapия Феодоровна пожертвовала монастырю 500 рублей. Император Александр 1 также при собственноручном письме прислал (5 Сентября, 1801 г.) пятичную икону св. князя Александра Невского в золотом окладе, украшенную алмазами и бриллиантами, потом (21 Декабря того же года) покров на раку преподобного малинового бархата с золотым шитьем и кистями, а игумену Израилю алмазный наперсный крест на золотой цепи¹⁵ (20 Мая 1801 г.). В следующем 1802 году Государь пожертвовал монастырю серебряные позолоченные сосуды (6 фун. 40 зол.), Евангелие в серебряных досках, крест и кадило; в 1803 г. серебряный золоченый ковчег для св. Даров, сосуд для благословения хлебов и лампадку пред образ Александра Невского (во всех весу 9 ф. 83 зол.)–и многую другую церковную утварь. Соревнуя Августейшей фамилии, многие из частных лиц также делали немалые пожертвования в пользу обители пр. Феодосия как вещами, так и деньгами, так, что вскоре по обретении мощей обитель пришла в цветущее состояние, каковою пребывает и до ныне.

Ныне мощи пр. Феодосия почивают в каменном главном Вознесенском храме, под аркою между ним и северным приделом во имя самого угодника, в богатой серебряной раке под балдахином. Рака весом 6 пуд. 7 фун. 42 зол. серебра 84 пробы. На ней по сторонам 4 клейма с изображениями окрестных угодников Божиих: Максима и Андрея тотемских, Baccианa Тиксненскаго и Прокопия Усьянского. Перед ракою в киоте за стеклом стоит икона Божией Матери, именуемая Суморинскою и принесенная пр. Феодосием из Прилуцкого монастыря в 1553 году. В нижнем этаже храма, в том месте, где были обретены мощи, также устроена церковь во имя всех вологодских чудотворцев.

В 1844 году для большей чести и прославления пр. Феодосия в монастыре его учреждена архимандрия.

Чудесные исцеления, начавшиеся совершаться при гробе пр. Феодосия чрез 38 лет после его кончины, и особенно во множестве происходившие при обретении его мощей, продолжаются и ныне. Угодник Божий, любвеобильный и сострадательный ко всем при жизни, никому не отказывает в молитвенном предстательстве и в благодатной помощи и по своей кончине, когда обретает у прибегающих к нему веру и сердечную восприемлемость, и когда просимое истинно полезно. «Человече, даждь хвалу Богу в страдании твоем, вся бо нам на пользу соделываются: единии бо греси наши суть нам пагуба. Они убивают душу: моли прежде об исцелении души твоей, и здраво тело обрящеши»–сказал он, явившись Иоанну, диакону тотемскаго собора, более полугода страдавшему тяжкою внутреннею и ножною болезнию. Он был уже при смерти и пять дней и ночей находился в исступлении ума. Хотя он, припадая к ногам преподобного, со слезами просил об избавлении от лютой болезни, но получил тогда только малое от неё облегчение. между тем как другие тотчас же делались совершенно здоровыми. Так житель г. Вологды по имени Сергий, семь лет ничего не слышавший, как только помолился преподобному и приложился к его раке, тотчас же начал слышать обоими ушами, как бы и не бывал глухим.

Некто Прокопий с женою своею принес в монастырь трехлетнее свое дитя, бывшее слепым, и просил священника отправить молебен при гробe преподобного. Во время молебна, когда родители со слезами просили исцеления своему дитяти, младенец прозрел.

Часто пр. Феодосия, как сердобольный отец, являлся на помощь страждущим и тогда, когда они не призывали его. Так случилось с девицей Екатериною, дочерью Устюжского мещанина Михаила Шелкова. Она полтора года была в расслаблении, а с Октября 1798 года сделалась еще нездорова глазами, так что ничего уже не могла видеть. В Марте 1799 года ей представилось во сне, будто она находится в Спасосуморином монастыре, в церкви Введения пресвятыя Богородицы, и прикладывается к мощам пр. Феодосия, а из Преображенской церкви к ней подходит монах высокого роста, украшенный сединами и небольшою круглою бородою с чистым лицом, и указав ей на покрытый сосуд, стоявший в головах раки, велел умыться и испить из него. Екатерина проснувшись стала видеть и почувствовала себя совершенно здоровою. Но так как все чудесные исцеления, происходившие при гробе пр. Феодосия, по множеству их, здесь приводить неудобно, да немалая часть их (числом 34) была уже напечатана при службе ему (изд. син. типогр. Москва 1823 г.), то в заключение нашего повествования приведем объявление о чуде, совершившемся при гробе пр. Феодосия уже по обретении и открытии его мощей. Объявление было подано игумену Израилю гороховецкой купеческой женой Марьей Андреевой Дедушкиной и замечательно по своей безыскуственности и простоте.

«Сего 799 года Марта 9 дня приехала я в сей Тотемский Спасосуморин монастырь для моления и при мне сын Андрей 12 лет и две дочери, первая Елена на 14 году, вторая Матрона на 6 году, все одержимы тяжким недугом от нечистых духов, Андрей более году, дочь Елена более 3 лет, Матрона так же более года. Когда они введены были в церковь Преображения Господня, где мощи пр. отца Феодосия тотемского новоявленного чудотворца почивают, вдруг Андрей закричал необычным и страшным голосом и начал пружаться (т. о. напрягаться) в нем нечистый дух, а наипаче когда возложены были на него вериги, чотки и пояс железный преподобного и более вопить начал, что сковали оковами тяжкими. Потом вериги надеты были на Елену с великою силою и едва могли многими людьми принесть их ко гробу преподобного. А было cиe происшествие после утрени в среду 2 седмицы поста в 7 часу по полуночи, при великом множестве народа разного звания, как благородного из разных губерний, так и купеческого и земледельцев, случившихся для моления. И начали оныя дети мои страшным голосом возвещать о жизни преподобного, о пришествии его во град Тотьму, о обретении места и начале строения обители, о собрании братства и о трудах и образе его жизни, о том, как и каким образом обретены его мощи. Когда возложен был гробным иеромонахом Нифонтом паралан преподобного, в то время необычно пружаясь Андрей кричал: «нас сей гонит вон, в бездну и темные леса, который лежит во гробе и копием колет» и иные проречения страшные и ужасные прорекали и каке Андрей, таке и сестры его пружались, бились, необычно корчились, терзали, рвали и кусали

на себе платье, на меня мать свою и прочих предстоящих плевали и таковым страшным неистовством весь народ привели в трепет и ужас, движимы были не по возрасту, но по крепкой силе демонской и продолжалось cиe более 3 часов. Когда в церковь пришел настоятель, они называли его именем: игумен Израиль, которого они прежде никогда не видали. Игумен оградил их крестом Господним и дал воды пить, обретенной во гробе и в тот час отрок и девица пришли в разум и все прославили Бога и угодника Его пр. Феодосия. Отрок поведал, что в то время видел он самого пр. Феодосия, прогоняющего бесов и крепко борющегося с ними и силою Божиею всех их поражающего. По исповедании гробным монахом Нифонтом, который и литургию отправлял, на 2 неделе поста в субботу сын мой Андрей необычно пружаясь и страх наводя предстоящим, почувствовал и очевидно усмотрел, что дух изгнан был из него в виде страшного чудовища, бегал по полу в церкви, но во св. алтарь войти не мог и дух сказал ему: Андрюшка прощай, я вон вышел из тебя чрез этого, лежащего во гробе и есть мне уготовано место. В тот час сын мой Андрей совершенное исцеление получил за молитвами пр. Феодосия и теперь здрав, которого сына моего Андрея, по искреннему его желанно и оставляю в монастыре для моления»

Всех чудес пр. Феодосия в монастырской книге записано 146, но благодатные исцеления при мощах Угодника не престают открываться и до ныне.