Священномученик Гермоген (Долганев), Епископ Тобольский и Сибирский

*25 апреля 1858 – †16/29 июня 1918

Прославлен на Архиерейском Юбилейном Соборе 2000 г.²¹⁹

Память празднуется 16/29 июня и в первое воскресенье после 25 января/7 февраля (Собор новомучеников и исповедников Российских)

Есть три рода отношений священнослужителей к Родине. Для одних Родина и связанные с нею события воспринимаются как более важные, чем служение христианской истине и Богу, и, так сказать, само христианское и пастырское служение приспособлено у них для служения Отечеству, и сердце их скорее склоняется к тому, чтобы служить алтарю Отечества, нежели христианскому. Другие, будучи по-видимому искренними служителями алтаря, к судьбам Отечества совершенно безразличны, и в некотором роде им всё равно, где и в какой стране жить, хотя, конечно, вслух они о том не говорят, потому как и трудно говорить о том, чего нет. Третьи беззаветно любят Христа и Его прекрасную невесту Церковь Божию, но их любовь естественно проходит через любовь к ближним, а при большем великодушии и сердечности – и через любовь к Отечеству.

Для них любовь к Отечеству Небесному органично сплетается с любовью к Отечеству земному, и они весьма заинтересованы в таких условиях жизни в их земном Отечестве, чтобы наибольшее число их земных сотрудников и соплеменников достигло Отечества Небесного. Для них главный вопрос и ценность всех политических и экономических преобразований в стране – насколько удобнее будет людям достигать Отечества Небесного. И потому они далеко небезразличны к тому, топят ли принятые правительством законы их собратий-сограждан в пучине греха или наоборот, способствуют тому, чтобы человек, родившийся в этот мир с целью просветиться светом Христовым, как можно раньше подошёл к осознанию, что за всё придётся дать ответ, и достиг границы жизни с незамутнённой душой и совестью, будучи зрячим, а не ослеплённым грехом. Таким и с таковым отношением и был священномученик Гермоген. Он был одним из тех, кто загодя предупреждал русского православного человека всех должностей и сословий о грозящей России катастрофе и о том, что то ликование, радость, торжествующие песни, с помощью которых многие пытались тогда забыться, были всего лишь погребальным звоном над будущим России.

Священномученик Гермоген родился 25 апреля 1858 года в семье священника Херсонской епархии Ефрема Павловича Долганева и его супруги Варвары Исидоровны и в крещении был наречён Георгием. Окончив 5 классов Одесской Духовной семинарии и выдержав экзамен на аттестат зрелости при классической гимназии города Ананьева, он поступил на юридический факультет Новороссийского университета, который благополучно окончил в 1889 году и в том же году поступил в Санкт-Петербургскую Духовную академию. В 1890 году ректор академии епископ Антоний (Вадковский) постриг его в монашество с именем Гермоген, в том же году рукоположил во иеродиакона, а в 1892 году – во иеромонаха. В 1893 году иеромонах Гермоген был назначен инспектором Тифлисской Духовной семинарии. Тогдашний ректор семинарии архимандрит Серафим (Мещеряков) характеризовал его как человека исключительно монашеской направленности и аскетичного. “Будучи инспектором, – писал он, – он помещал в своей квартире то преподавателей, то учеников, а сам жил в одной из двух комнат”. В 1898 году отец Гермоген был возведён в сан архимандрита и назначен ректором Тифлисской Духовной семинарии, а инспектором – иеромонах Димитрий (Абашидзе). “Святые отцы Гермоген и Димитрий, – писал о них епископ Серафим (Мещеряков), – совсем замолили учеников семинарии. Что-то будет. Я издали им рукоплещу и буду очень рад, если придётся услышать, что это воздействие не прошло бесследно”. Это благое влияние, к сожалению, осуществилось лишь отчасти, невозможно было уже противиться общему нравственному и религиозному разложению, охватившему Россию, не исключая и духовных учебных учреждений. Весной 1899 года именно архимандрит Гермоген отчислил из семинарии с формальной стороны неплохо учившегося в ней будущего тирана России Иосифа Джугашвили как не явившегося на экзамены.

Архимандрит Гермоген положил начало деятельности епархиального миссионерского духовно-просветительского братства в городе Тифлисе и был участником практически всех миссионерских и просветительских мероприятий в епархии.

14 января 1901 года он был хиротонисан во епископа Вольского, викария Саратовской епархии, а в 1903 году был назначен епископом Саратовским и Царицынским. Став правящим архиереем, епископ Гермоген сразу же объявил свою программу: “Трудиться, трудиться и трудиться на благо паствы, в союзе мира и любви, в послушании власти, при полном единении сил и единодушном стремлении соработников принести пользу тем, для кого назначаются работы”.

Владыка своим собственным примером, а также частыми беседами с духовенством и особыми циркулярами призывал его к неспешному и строго-уставному совершению богослужения, зная по опыту, что оно само по себе есть та благодатная сила, которая удерживает народ в ограде Церкви, возвращает отпадших и привлекает неверующих.

Службы Преосвященного Гермогена, строго-уставные и всегда сопровождавшиеся поучениями, производили огромное впечатление: многие плакали от умиления и духовной радости – так благоговейно и трепетно молился Владыка в алтаре перед престолом Божиим. Кроме воскресных и праздничных дней, Владыка служил вечером по средам и пятницам. Во многих саратовских храмах Преосвященным Гермогеном было введено общенародное пение. В особо исключительных и важных случаях общественной и государственной жизни России Владыка устраивал в Саратове и уездных городах и многонаселённых посёлках ночные службы – с крестными ходами по городу и селениям, общим пением всех молящихся и поучениями проповедников. Для соблюдения порядка в крестных ходах им было учреждено при кафедральном соборе общество хоругвеносцев.

В Саратове под руководством епископа стали проводиться беседы во все воскресные и праздничные дни. Эти беседы предварялись кратким молебном, чередовались духовными песнопениями в исполнении архиерейского хора и оканчивались пением всех присутствующих. Беседы привлекали такую массу слушателей, что бывали дни, когда огромный зал музыкального училища, где они проходили, не мог вместить всех желающих. Кроме того, по благословению Владыки велись особые беседы со старообрядцами и сектантами в Покровской церковно-приходской школе, во всех церквях Саратова, а также в учреждённых им столовых духовно-просветительского отдела Братства Святого Креста.

После беспорядков 1905 года, создания новых законодательных учреждений и образования партий, появились и партии представителей русского народа – “Союз русского народа”, “Русское собрание”, “Русский монархический союз” – собравшие около полумиллиона активных участников; и поскольку это были единственные организованные мирскими людьми представительства русского народа, то Владыка внимательно присматривался к их деятельности, вместе с положительными тенденциями замечая и те недостатки, которые делали многие их мероприятия бесплодными.

Оказалось, что ни приверженность к монархизму, ни патриотические идеи, ни даже любовь к Родине, но без веры в Бога не гарантировали отсутствия всех тех недостатков, которые свойственны всякой партийной деятельности, аккумулирующей по преимуществу разрушительные страсти, – одинаково действующие и в организациях антироссийских, и в организациях патриотических.

Владыку Гермогена особенно беспокоило то, что в состав партии “Союз русского народа” входили и активно в ней действовали раскольники и люди неверующие. В этом смысле Союз далеко не отвечал историческим чаяниям русского народа. Религиозное безразличие многих его участников делало невозможным сотрудничество с этой партией в качестве её членов православного духовенства. Взгляды атеистов и православных, входивших в состав Союза русского народа, на устройство России были совершенно различными. И Владыка подал идею создания широкой сети православных братств, из которых мог бы образоваться подлинный союз русского народа; он призвал православных людей создавать такие братства по всей России, чтобы в конце концов они образовали то могучее движение, которое, положив конец смутному времени, предоставило бы возможность русскому народу выразить свой взгляд на собственное государственное устройство.

В декабре 1907 года епископы Орловский Серафим (Чичагов), Саратовский Гермоген (Долганев) и протоиерей Иоанн Восторгов предприняли попытку вывести церковное управление из состояния, как им казалось, летаргического сна. Страна была охвачена революционным огнём, при этом государственными органами принимались законы, которые при проведении в жизнь всё более упрочивали бесправное положение Церкви и умножали анархию, приближая страну к неминуемому распаду.

6 декабря 1907 года после литургии в Андреевском соборе Кронштадта епископы Серафим и Гермоген, духовные дети отца Иоанна Кронштадтского, и протоиерей Иоанн Восторгов посетили отца Иоанна. “Старец встретил их выражением живейшей благодарности за службу и слово назидания и вручил от себя Преосвященным и отцу Иоанну Восторгову святые иконы. Затем он удалился с ними в свою уединённую келью и там беседовал около часа, по его словам, о предметах первейшей важности. Собеседники вышли от отца Иоанна растроганные и в слезах…”. Отец Иоанн Кронштадтский одобрил их попытку добиться большего влияния Церкви на жизнь народа.

Вскоре после беседы с отцом Иоанном епископы были приняты Императором Николаем II; они подали ему записку “По вопросу о современном положении Церкви” и, предложив список кандидатов, просили расширить состав Святейшего Синода.

Император поддержал епископов, и на зимнюю сессию в начале 1908 года был созван расширенный состав Синода, в который был включён и епископ Гермоген.

4 октября 1908 года в Саратове открылся епархиальный съезд духовенства. В воскресенье, 5 октября, в день тезоименитства цесаревича Алексия, Владыка служил литургию и молебен в кафедральном соборе Саратова в сослужении священников – председателя съезда, некоторых депутатов и духовенства собора. После литургии Святитель обратился к народу. Он обрисовал “тягостное положение современной церковной проповеди, когда люди и лица, призванные охранять порядок и спокойствие страны, по недоразумению иногда, и даже довольно часто, усматривают в совершенно чистом, здравом, живом пастырском слове нечто зловредное!”.

После богослужения делегаты съезда духовенства были приняты епископом и зачитали одобренный съездом текст телеграммы Императору. Телеграмма епархиального съезда была опубликована в газетах, и “газеты левого направления подвергли текст телеграммы самой ожесточённой критике, стараясь вместе с тем придать телеграмме характер революционного выступления духовенства”.

Едва ли не в тот же день, когда в газете “Братский листок” были опубликованы телеграмма епископа и съезда духовенства Императору и проповедь Владыки за богослужением, Саратовский губернатор граф Татищев написал жалобу в Святейший Синод.

На следующий день премьер-министр Столыпин, защищая позицию графа Татищева, отправил письмо обер-прокурору Извольскому. “…Оставление дела без последствий, – писал он, – поведёт к невозможному положению губернатора. Я нахожу, что необходимо вызвать Гермогена и не пускать его обратно, даже для прощания с епархией, так как неминуемо возникнет новый скандал”.

По благословению епископа Гермогена была создана комиссия “для составления доклада Высшей церковной власти в России о том, что всеподданнейшая телеграмма съезда не имеет того революционного характера, какой ей придан в левой печати”.

Обер-прокурор Святейшего Синода Извольский в связи с вмешательством Столыпина предупредил протоиерея Иоанна Восторгова о возможности перевода епископа Гермогена на другую кафедру, и протоиерей Иоанн поспешил к отцу Иоанну Кронштадтскому, который, глубоко переживая всё происходящее, весьма сочувствовал Преосвященному Гермогену. Для отца Иоанна епископ Гермоген был образцом тех немногих, кто, как и он сам, смело выступили против духа времени, не считаясь с последствиями для своего личного положения. В своём дневнике 13 октября 1908 года отец Иоанн записал: “Господи, защити и удержи в Саратове епископа Гермогена, и да не премогут его нечестивые”.

27 октября 1908 года в Саратовскую епархию был послан в качестве ревизора товарищ обер-прокурора сенатор А. П. Рогович, который, собрав и проанализировав факты, составил для Святейшего Синода отчёт, после которого епископ Гермоген был оставлен на кафедре.

В конце 1911 года епископ Гермоген был приглашён участвовать в работе зимней сессии Святейшего Синода.

К этому времени окончательно утвердилось влияние Распутина на императорскую чету и рассеялось заблуждение самого епископа Гермогена, как и многих других, касающееся его личности. Все суждения о Распутине как о человеке распутном оказались вполне справедливы; кроме того, многие факты, касающиеся его жизни, стали достоянием гласности, вместе с этим стал достоянием гласности и факт доверительного общения с ним императорской семьи. Глубоко скорбя о происходящем на глазах всех беззаконии, епископ Гермоген вознамерился защитить Императора, а вместе с ним и Россию.

16 декабря 1911 года епископ Гермоген пригласил Распутина к себе на Ярославское подворье, где останавливался, когда приезжал на заседания Синода. Он намеревался добиться от Распутина, чтобы тот поклялся, что не будет в течение какого-то времени посещать семью Императора.

Это было не в интересах Распутина, и в тот же день он явился к А. А. Вырубовой и оклеветал епископа. Клевета достигла слуха императорской четы, и в результате епископ Гермоген был сначала уволен от участия в работе Святейшего Синода, а затем и вообще от управления епархией и сослан в Свято-Успенский Жировицкий монастырь Гродненской губернии.

При приближении линии фронта в 1915 году к Жировицкому монастырю Святейший Синод постановил перевести епископа Гермогена в Николо-Угрешский монастырь под Москвой.

Определением Святейшего Синода 7–8 марта 1917 года епископ Гермоген был назначен епископом Тобольским и Сибирским. Владыка тут же выехал в Тобольск и последнюю неделю Великого поста уже служил в кафедральном соборе. Он служил почти ежедневно – то в соборе, то в приходских храмах. “В каждом его шаге, – вспоминали о нём его современники, – чувствуется монах, совершенно отрешившийся от мира и ушедший внутрь себя”. Однако по обстоятельствам времени “епископу приходится принимать участие в работах чрезвычайных епархиальных съездов; при его содействии и руководстве организуется в Тобольске церковно-православное общество единения клира и мирян; оживляется деятельность Братства. Преосвященный Гермоген ищет себе сотрудников; он охотно идёт навстречу каждому, кто может оказать хотя малые услуги его начинаниям; дверь его покоев ежедневно открыта для всех”.

После открытия в 1917 году Поместного Собора Русской Православной Церкви епископ Гермоген стал деятельным его участником в качестве заместителя председателя Отдела высшего церковного управления, занимавшегося вопросом восстановления патриаршества в Российской Церкви.

Временное правительство было недовольно мужественным епископом, и 7 сентября 1917 года министр исповеданий А. В. Карташёв предложил Святейшему Синоду дать епископу Гермогену какое-либо поручение, которое задержало бы его в Петрограде или в Москве, и таким образом не допустить в Тобольск. Но просьба министра была Синодом отклонена.

В октябре 1917 года большевики совершили государственный переворот, и епископ Гермоген как давний противник антинаучного материализма и оголтелого атеизма был арестован одним из первых. Он был арестован после крестного хода в Вербное воскресенье 15 апреля 1918 года и той же ночью втайне от паствы увезён в Екатеринбург и помещён в тюрьму. По-разному можно переживать тяжёлые и унизительные узы, сопровождавшиеся насмешками и насилием. Владыка переживал их с глубоким покаянным чувством, сами узы используя как средство для преображения своей души, спеша идти крестным Христовым путём ко спасению.

«Слава Богу, дающему столь мудрые и благотворные испытания мне, крайне нуждающемуся в строгих и серьёзных мерах воздействия на мой внутренний духовный мир, – писал он из заключения. – Вместе с тем эти видимые и кажущиеся весьма тяжкими испытания составляют, в сущности, естественный и законный круг условий и обстоятельств, неразрывно связанных с нашим служением. Прошу лишь святых молитв ваших, чтобы перенести эти испытания именно так, как от Бога посланные, с искреннейшим благочестивым терпением и чистосердечным благодарением Господу Всемилостивому <…> что, первое, сподобил пострадать за самое служение, Им на меня возложенное, и, второе, что самые страдания так чудно придуманы (хотя совершаются врагами Божиими и моими) для внутреннейшей, сокровенной, незримой для взора человеческого “встряски” или потрясения, от которых ленивый, сонливый человек приходит в сознание и тревогу, начинает трезвиться, бодрствовать не только во внешнем быту, но, главное, в своём быту внутреннейшем, в области духа и сердца; от этих потрясений (между жизнью и смертью) не только проясняется внутреннейшее глубокое сознание, но и усиливается и утверждается в душе спасительный страх Божий – этот чудный воспитатель и хранитель нашей духовной жизни <…> Посему воистину – слава Богу за всё».

Состоявшийся в епархии съезд духовенства и мирян отправил в Екатеринбург делегацию для переговоров с властями об освобождении епископа на поруки. Представители советской власти предложили освободить епископа под крупный денежный залог. Деньги были найдены и переданы властям, но епископ Гермоген не был освобождён, а члены делегации были арестованы и расстреляны ещё раньше убийства Святителя.

11 (24) июня 1918 года епископу было разрешено принять в камере священника с певчими для приобщения Святым Христовым Тайнам и служения молебна, на котором могли присутствовать и другие узники. По окончании молебна Владыка всех благословил и, прощаясь, сказал: “Это разве тюрьма?! Вот где апостол Павел был заключён, то тюрьма! А это, благодарение Господу, училище благочестия!”.

Вечером следующего дня епископ Гермоген был из тюрьмы увезён и вскоре заключён в грязный трюм парохода “Ока”, ставший для него последним узилищем. В половине первого ночи 16 (29) июня епископа Гермогена вывели из трюма на палубу. До последней минуты он творил молитву. Когда палачи перевязывали верёвкой камень, он кротко благословил их. Связав Владыку и прикрепив к нему на короткой верёвке камень, убийцы столкнули его в воду. Всплеск воды от падения тела заглушил дикий хохот озверевших людей.

Однако особый Промысл Божий сопровождал священномученика и после кончины. Честные останки священномученика Гермогена были вынесены вместе с камнем на берег реки и 3 (16) июля обнаружены крестьянином села Усальского, который нашёл тело епископа “со связанными на спине руками и привязанным к рукам на верёвке тяжёлым камнем весом 1 пуд 35 фунтов”.

27 июля (9 августа) 1918 года пароход с останками епископа Гермогена прибыл в Тобольск, освобождённый к этому времени от большевиков.

В последний раз обошёл священномученик Гермоген во главе своей паствы с крестным ходом стогны кафедрального града, и, наконец, гроб с его телом был помещён в Софийский Успенский собор. Здесь он простоял пять суток, не издавая запаха тления. Перед погребением молящиеся долго прощались со своим архипастырем, с величайшим благоговением лобызая руки мученика, не перестававшего и по преставлении благословлять их на подвиг дерзновенного стояния за святыни православной апостольской веры.

2 (15) августа после Божественной литургии епископ Березовский Иринарх, викарий Тобольской епархии (Синеоков-Андреевский) в сослужении сонма духовенства, в присутствии военных и гражданских представителей Сибирского правительства и множества молящихся совершил чин погребения.

Честные останки священномученика Гермогена, епископа Тобольского и Сибирского, были погребены в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе Софийско-Успенского собора на месте могилы прославленного в 1916 году святителя Иоанна, митрополита Тобольского.

Священномученик Гермоген был причислен к лику святых на Архиерейском Юбилейном Соборе 2000 года. 3 сентября 2005 года были обретены мощи священномученика и перенесены в Покровский храм Тобольского кремля.

Полный текст жития священномученика Гермогена, епископа Тобольского и Сибирского, опубликован в книге “Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века, составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Июнь”. Тверь, 2008.

От редакции. Порядок публикации в выпусках “Патерика” вынужденным образом произволен: тексты публикуются в том порядке, в каком поступают в редакцию материалы.

Общее руководство подготовкой “Патерика” осуществляет архимандрит Макарий. Текст подготовил игумен Дамаскин (Орловский).