Образ Святителя Николая Чудотворца в росписях Софии Киевской. В.Д. Сарабьянов (Москва)
Почитание святителя Николая, получившее на Руси особый статус и широчайшее распространение, восходит к самому раннему этапу русского христианства, когда закладывались основы русской православной культуры. Уже в XI столетии почитание Мирликийского архиепископа стало получать новые черты, незнакомые византийской традиции. В частности, на хорах Софии Киевской находилась икона Николая Чудотворца, или получившая наименование «Николы Мокрого»1401, с которой церковная традиция связывает чудо спасения младенца от потопления, появившееся в русской редакции сборника чудес святителя Николая уже в конце XI в.1402 Согласно общепринятому мнению, новый импульс к усилению почитания чудотворца был получен в результате перенесения его мощей из Мир Ликийских в Бари в 1087 г., и это событие уже в конце XI в. включается в русский православный календарь, став одним из традиционных дней поминовения святителя, названного «Николой Весенним», тогда как в большинстве византийских синаксарей этот праздник по понятным причинам отсутствует. Однако можно утверждать, что особое почитание святого на Руси существовало и раньше, что непосредственно засвидетельствовано росписями киевского Софийского собора, созданными около 1040 г.
1. Софийский собор в Киеве. Общий вид мозаик апсиды
Среди огромного количества святых, изображённых на стенах Софии, – а их, по самым приблизительных подсчётам, изначально было написано около 700 – 800 фигур, Мирликийский архиепископ представлен не менее трёх раз1403. Прежде всего, он изображён в святительском ряду мозаик алтаря. Святительский чин Софийского алтаря представляет собой один из ранних примеров подобной композиции, которая с середины XI столетия становится обязательным элементом алтарной декорации любого византийского храма. Располагаясь в алтаре, святые епископы олицетворяли собой основу Церкви Христовой, и, в то же время, их фигуры, окружая храмовый престол, символизировали незримое участие святителей в происходящей в алтаре литургии. Таким образом, эклессиологическая и литургическая темы определяют универсальное содержание любого святительского чина на протяжении последующих столетий. Формирование состава этого чина и его иконографии приходится на начало послеиконоборческого периода1404. Фигуры святителей появляются в росписях комнат над вестибюлем Софии Константинопольской (около 870), которые служили помещениями для торжественных церемоний и являлись часть покоев патриарха. Здесь было изображено несколько апостолов и епископов, в том числе прославившиеся в борьбе с иконоборцами патриархи Герман, Тарасий, Мефодий и Никифор, и, таким образом, святительская программа имела явно мемориальный характер, подчёркивая, в то же время, преемственность святительского служения от апостольских до последних времён1405.
2. Святительский чин, левая часть
Древнейший святительский чин, включённый в основную программу росписи, был создан при Василии I (867–886) и располагался в тимпанах центрального нефа Софии Константинопольской, включая первоначально 14 фигур, от которых сохранились изображения святых архипастырей Иоанна Златоуста, Игнатия Богоносца, Афанасия и Игнатия Константинопольского1406. В X в. изображение святителей приближается к пространству алтаря, о чём свидетельствуют многочисленные каппадокийские росписи, где епископы, пока ещё наравне с изображениями других святых, располагаются в алтарной зоне1407. Наиболее показательны фрески Новой Токали килисе (около 950 г.), где 14 святителей в медальонах расположены на перекрытии прохода в алтарь1408.
3. Святительский чин, правая часть
Однако экклесиология святительского чина как части алтарной программы обретает полнозвучное значение только с конца X в., когда изображения святых епископов получают полное преобладание над остальными чинами угодников Божьих. Одним из первых примеров являются росписи Киличлар килисе (X в.), где нижняя зона алтаря отведена под святительский чин из 6 епископов1409. В церкви Панагии тон Халкеон (1028), фигуры четырёх святителей занимают средний регистр алтарной росписи1410. Развёрнутая святительская программа заполняет алтарное пространство кафоликона Осиос Лукас (1040-е гг.), где фигуры святых епископов разнесены по сторонам апсиды, поскольку её центральная часть ниже конхи прорезана окнами. Алтарь Осиос Лукас увенчан купольным изображением «Пятидесятницы», что, в сочетании со святительскими фигурами, раскрывает идею нисхождения благодати Святого Духа через апостолов на церковную иерархию и создаёт ясную экклесиологическую программу1411. В Софии Охридской (около 1050 г.) развитый святительский чин, занимающий нижний регистр всего алтарного пространства, распространяется далее по всему храму, насчитывая около пятидесяти фигур святых епископов, причём в их расположении по группам в соответствии с принадлежностью к пяти главным престолам христианской церкви исследователи давно увидели утверждение идеи пентархии1412. Таким образом, названные алтарные святительские программы, сохраняя своё универсальное экклесиологическое содержание, имеют различные оттенки.
4. Святитель Николай Чудотворец. Мозаика алтаря
Для святительского чина Софии Киевской чрезвычайно важным оказывается не только эклессиологическая тема, но и литургический аспект. Фигуры святительского чина изображены строго фронтально и, обрамляя полукружие апсиды, буквально предстоят реальному храмовому престолу, размещённому в центре алтаря, мистически участвуя в происходящем здесь литургическом действе и соединяя символику мозаических изображений с реальностью богослужения. Эта идея акцентирована фигурами двух дьяконов, которые изображены по центру чина, причём один из них – архидьякон и мученик Лаврентий – показан в небольшом повороте, в котором заложен элемент процессионного движения1413. Присутствие двух дьяконов в структуре святительского чина, впервые зафиксированное именно в Софийских мозаиках, вносит отчётливый богослужебный акцент в систему росписи алтарного пространства1414. В то же время, Софийский святительский чин оказывается едва ли не самым ранним примером, в котором отчётливо обозначены иерархические приоритеты в подборе святых. Чин поделён на две половины тройным окном, по сторонам от которого, как уже отмечалось, размещены дьяконы. Основу чина составляют четыре великих христианских святителя: литургисты Василий Великий и Иоанн Златоуст, а также Григорий Богослов, составляющие вместе святую триаду, в честь которой в православном календаре был установлен отдельный праздник «Трёх святителей». Эта группа первосвятителей, дополненная образом Николая Чудотворца, занимает центральную часть софийской апсиды, и отныне она станет практически обязательной составляющей любой алтарного убранства как святительского чина, так и пришедшей ей на смену композиции «Служба святых отцов»1415.
5. Святитель Климент, папа Римский. Мозаика алтаря 6. Святитель Епифаний, епископ Кипрский. Мозаика алтаря
Правую часть софийского чина открывает фигура святителя Василия Великого, за ним следует святитель Иоанн Златоуст, а далее святые епископы «второго ряда» – Григорий Нисский и Григорий Чудотворец, также являющиеся одними из самых почитаемых святителей восточнохристианского мира. Левую половину святительского ряда возглавляет Николай Чудотворец, чем подчёркивается его особое почитание. За ним изображён Григорий Богослов, а далее показаны святители Климент, папа Римский и Епифаний, епископ Кипрский, почитание которых не имело широкого распространения в Византии. Анализ показывает, что их присутствие в софийском святительском ряду обусловлено исключительно русскими реалиями.
7. Святитель Николай Чудотворец. Фреска юго-западного объёма под хорами
Почитание святителя Климента, папы Римского на Руси получает особое распространение. Святой Климент был апостолом из 70-ти, учеником апостола Петра и четвертым после него предстоятелем римского престола. За проповедь христианства он был сослан в Херсонес, где в 101–102 гг. принял мученическую смерть. Возрождение его почитания связано с историей христианизации славян. В 861 г. его останки были обретены святыми равноапостольными Кириллом и Мефодием и положены в херсонесском соборе Апостола Петра, а чуть позже части его мощей были разосланы в Рим и Константинополь. Таким образом, святитель Климент стал своего рода символом единения церквей Востока и Запада, получив особо широкое распространение на окраинах греко-римского мира, где проходила миссия святителей Кирилла и Мефодия, а его мощи приобрели значение святыни, своим общехристианским авторитетом освящавшей апостольское служение славянских просветителей. В конце X в. вместе с крещением почитание святителя Климента утверждается на Руси. «Повесть временных лет» сообщает, что великий князь Владимир, захватив Херсонес, «поимъ цесарицю, и Настаса, и попы корсуньскыя, мощи святаго Климента и Фифа, ученика его, и поима съсуды церковныя, иконы на благословенье себе»1416. Останки святителя Климента были положены в Десятинной церкви, где сразу обрели статус одной из главных русских святынь, а сам Климент стал почитаться как просветитель и небесный покровитель Руси1417. Его почитание было столь велико, что в немецких «Хрониках» Титмара епископа Мерзебургского (около 1018 г.), Десятинная церковь названа храмом папы Климента1418. Вероятно, что и присутствие в святительском чине Епифания Кипрского объясняется совпадением дня его памяти с праздником освящения Десятинной церкви (12 мая), с древности вошедшем в русский церковный календарь1419. Примечательно, что в византийской живописи оба святителя изображаются достаточно редко, тогда как в русских памятниках, особенно домонгольского периода, фигуры святителей Климента и Епифания часто встречаются в значимых зонах храмовых росписей1420.
8. Святитель Николай Чудотворец. Фреска юго-западного объёма под хорами. Деталь
Весьма показательно, что фигура Николая Чудотворца возглавляет именно эту часть святительского чина, что как будто означает его особую роль в процессе становления русского христианства. Если предстояние архипастырей Климента и Епифания в святительском чине Софийского собора олицетворяет собой присутствие молодой русской Церкви во Вселенской Церкви, то святой Николай выступает здесь как небесный покровитель русских христиан, вводящий их в тело Церкви Христовой. Примечательно, что этот аспект почитания Мирликийского чудотворца как покровителя всего русского христианства, впервые отчётливо обозначившийся в алтарных мозаиках Софии Киевской, найдёт особое выражение в самых различных памятниках древнерусской живописи последующих столетий1421.
Акцент на особом почитании Николая Чудотворца со всей определённостью присутствует и в двух других его изображениях, выполненных на этот раз уже во фресковой технике. Необходимо сказать несколько слов об организации росписи нижней зоны Софийского собора и её иконографической программе. Если в верхней части храма были сосредоточены догматически значимые сюжеты, то все среднее и нижнее пространство храма было занято многочисленными изображениями святых. До нашего времени сохранилось около половины этой части росписей, и хотя идентификация святых представляет значительные сложности, все же удаётся составить общее, а иногда и конкретное представление об их подборе. Совершенно очевидно, что их изображения были подчинены глобальной программе, которая определяла основные принципы расположения по всему объёму собора. Эта программа соответствовала задаче показать христианский космос во всей его полноте, и если догматические основы раскрывались в мозаиках алтаря и купола, а также расширялись евангельским повествованием в ветвях подкупольного креста, то многочисленный сонм святых олицетворял Церковь Христову, населённую праведниками и святыми, новым народом избранным, в котором новокрещёная Русь обретала своё место1422.
9. Святой великомученик Пантелеймон. Фреска юго-западного объёма под хорами
10. Святитель Иоанн Златоуст, патриарх Константинопольский. Фреска юго-западного объёма под хорами
Если в высоких и просторных рукавах подкупольного креста программа изображения святых определялась общими символическими, иерархическими и патрональными закономерностями, то в малых объёмах собора, расположенных под просторными хорами, подбор святых, на первый взгляд, теряет логику. Здесь в одном небольшом объёме могут соседствовать самые различные категории святости – жены и монахи, мученики и святители, пророки и апостолы, пресвитеры и целители. Однако в совокупности этот разнообразный сонм святых создаёт универсальный образ полноты святости, показанной через индивидуальность каждого изображённого персонажа. В то же время, ячейки создают замкнутые мини-программы со своей внутренней логикой, где решающим фактором становится выделение в интерьере собора определённых мест, связанных с погребёнными здесь реликвиями – частицами мощей святых. С древности известен обычай при строительстве храмов вмуровывать в их фундаменты или стены частицы мощей, которые часто становились предметом поклонения, а места захоронений обычно отмечались крестами – живописными, инкрустированными или вырезанными в материале постройки1423. На Руси эта традиция зафиксирована Киево-Печерским Патериком, где говорится о мощах, положенных в основание стен Печерского Успенского собора и отмеченных изображениями самих святых. Рассказывая об основании Успенского собора Киево-Печерской Лавры, составитель Патерика Владимиро-Суздальский епископ Симон говорит о мощах, которые были принесены греческими строителями и положены в основание стен собора. Он называет имена святых мучеников Артемия и Полиевкта, Леонтия, Акакия, Арефы, Иакова и Феодора, и далее пишет: «...и мощи святых мученикъ под всеми стенами положены быша, идеже и сами написаны суть над мощми по стенам»1424. Отметим, что в пространстве под хорами Софийского собора на некоторых гранях столбов изображены крупные кресты, которыми, вероятно, и были отмечены места захоронения мощей, что соответствовало широко распространённой византийской традиции, и логично предположить, что рядом с ними, как это было в Успенском соборе Киево-Печерской Лавры, были изображены сами святые, тогда как вокруг этих сакральных центров могли разворачиваться мини-программы отдельных компартиментов1425.
11. Святой равноапостольный царь Константин. Фреска юго-западного объёма под хорами
12. Святой мученик Андрей Стратилат. Фреска юго-западного объёма под хорами
Подобные мини-программы со своими сакральными центрами, отмеченными крестами, прочитываются по всему пространству первого этажа Софийского собора. Отдельные его компартименты посвящены святителям, воинам-мученикам, женским образам, среди которых выделена группа святых равноапостольных жён-просветительниц, а также другим святым. Особый интерес, в контексте данной темы, представляют для нас росписи западного пространства под объёмом хор, поскольку именно здесь мы находим фигуру святителя Николая. Две мини-программы, расположенные в северо-западном и юго-западном объёмах этого пространства, каждая по-своему раскрывают перед нами образ Вселенской Церкви. Мини-программа северо-западного объёма построена вокруг вероятного захоронения мощей святителя Лазаря, епископа Китийского (Кипрского) – того самого Лазаря Четверодневного, который, после воскрешения его Христом, был поставлен первым епископом Кипра, а его мощи, привезённые в Константинополь в начале X в., являлись в X–XI столетиях предметом особого поклонения. Стержнем этой мини-программы является историософская концепция: показанные здесь святые являются поистине творцами истории Церкви. Это – пророки и первосвященники Моисей, Аарон, Софония, Илья и Елисей, первоверховные апостолы Пётр и Павел, а также святители – от одного из первых, Лазаря Четверодневного, до святых епископов последних времён, которые представлены двумя константинопольскими патриархами Германом и Игнатием Младшим, жившими в IX в. и прославившимися в своей борьбе за восстановление иконопочитания1426.
13. Святитель Николай Чудотворец. Фреска южной внутренней галереи
14. Святитель Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Фреска южной внутренней галереи
Мини-программа, занимающая юго-западный объем под хорами, развивает тему Вселенской Церкви, но если в северо-западном объёме показано историческое становление Церкви, то в юго-западном компартименте изображена сама Церковь, само Тело Христово, представленное всеми чинами святости. Весьма показательно расположение в этой мини-программе Николая Чудотворца, фигура которого буквально открывает этот компартимент, находясь в одной из двух арок, соединяющих данный объем с основным подкупольным пространством1427. Внутри данного объёма присутствуют представители практически всех чинов святости. Это – преподобный Савва Освящённый, целители Косьма и Дамиан, мученики Гурий и Самон и Авив. Здесь же располагается пара пресвитеров, один из которых определяется как Сампсон странноприимец. Своды арок, как и в других объёмах, заняты сонмами мучеников, среди которых опознаются Кирик и Улита, Аристон, апостол Филимон, и другие1428. В этом объёме также присутствует тема патронажа, поскольку несколько изображений связывается с крестильными именами киевских князей. Так, на одной из граней изображён святой равноапостольный царь Константин, а рядом с ним помещены две небольшие фигурки – воина-мученика и императрицы, в которых исследователи справедливо видят великомученика Георгия и царицу Ирину – патронов великого князя Ярослава Владимировича, в крещении Георгия, и его супруги Ингигерды, в крещении Ирины1429. Напротив них изображён мученик Андрей Стратилат1430, также, вероятно, присутствующий здесь как святой, соимённый апостолу Андрею, небесному патрону одного из сыновей Ярослава Мудрого – Всеволода Ярославича. Популярность в княжеской среде, помимо святителя Андрея Первозванного, других святых, носящих это имя, в первую очередь Андрея Стратилата и Андрея Критского, в связи с их патрональным характером, уже отмечалась исследователями1431. Более того, не исключено, что и само изображение Николая Чудотворца имело патрональный оттенок, поскольку, согласно мнению некоторых учёных, один из сыновей создателя Софийского собора Ярослава Мудрого – Святослав Ярославич, носил во святом крещении получил имя Николая1432.
15. Святитель Николай Чудотворец. Фреска южной внутренней галереи. Деталь
Присутствие патрональных параллелей в подборе святых данного объёма ещё раз выводит нас на тему вхождения новокрещёной Руси в сообщество христианских народов, и образ Мирликийского архиепископа Николая, как и в замысле алтарных мозаик, оказывается в этой мини-программе одним из главных. Весьма примечателен выбор святых, помещённых в арках, соединяющих данный компартимент с основным пространством храма. Напротив святителя Николая представлен целитель Пантелеймон, который для Софийского собора имел особый статус почитания, поскольку здесь хранились его мощи. Об этом свидетельствует древний ларец-мощевик с именем великомученика Пантелеимона, который был обнаружен археологической экспедицией М.К. Каргера в 1940 г., но впоследствии исчез. Н.В. Верещагина справедливо отмечает, что его мощи могли попасть в Киев ещё при Владимире Святославиче, поскольку их частица находилась также в мощевике, в престоле Спасского собора в Чернигове, заложенного Мстиславом Владимировичем в 1030 г.1433
14. Святитель Григорий Богослов, патриарх Константинопольский. Фреска южной внутренней галереи
В другой арке расположено два святителя, один из которых определяется как Иоанн Златоуст – фигура также не менее значимая и почитаемая, чем Николай Чудотворец. Образы Николая Мирликийского, наравне с Иоанном Златоустом и Пантелеймоном, оказываются первыми в сонме изображённых здесь святых, буквально вводя нас в повествование данной мини-программы, которая призвана как бы в миниатюре показать Вселенскую Церковь.
Третье изображение святителя Николая находится на галереях Софийского собора, которые, как и основной объем, были поделены на аналогичные ячейки, заполненные схожими мини-программами, составленными из изображений избранных святых. Фигура Николая Чудотворца является центральным образом одного из таких компартиментов южной внутренней галереи, которое в науке получило наименование «паперти святителей», поскольку его мини-программа составлена исключительно из фигур святых епископов1434. Мирликийский архиепископ представлен в традиционном облачении, в зеленоватой фелони и голубом подризнике; левой рукой, покрытой краем фелони и омофором, он держит Евангелие, правой благословляет. Надписи на фреске не сохранились, но своим обликом, с высоким лбом, который обрамлён короткими чуть вьющимися волосами, святой чрезвычайно напоминает Николая Чудотворца в том иконографическом облике, который сложился в послеиконоборческую эпоху, и именно эта атрибуция представляется наиболее уместной по ряду причин.
16. Святитель Григорий, епископ Нисский, фреска южной внутренней галереи
Принципиально важен тот факт, что образ святого был явно выделен среди сонма представленных здесь святителей различными сакрально-декоративными приёмами. Его нимб имеет двойную обводку, которая украшена имитацией жемчужной обнизи – приём, хорошо известный по многим греческим памятникам IX–XI вв.1435, но в Софийском соборе встречающийся только в данном случае. Кроме того, над нимбом хорошо читается след от некогда примыкавшей к стене сени в виде арочки с небольшим стрельчатым завершением, которая, вероятно, была установлена здесь сразу при создании фрески. Все поле данного изображения испещрено небольшими металлическими гвоздиками или отверстиями от них. Этими гвоздиками, вне сомнения, на стену крепился оклад, которым была украшена и, таким образом, выделена фигура святителя Николая1436. На особое почитание этого образа, опираясь на приведённые факты, указывает И.А. Стерлигова и также определяет этого святого как Николая Чудотворца1437. Эту же атрибуцию принимают и другие исследователи1438. Бесспорный факт особого почитания данного образа практически с момента его создания является ещё одним свидетельством особой славы святителя Николая на Руси уже на начальном этапе русского христианства. Вероятнее всего, особое почитание образа Николая во внутренней южной галерее было обусловлено не только популярностью этого святого, но и наличием в данном месте Софийского собора каких-то реликвий, связанных с его именем1439. Очевидно, именно этим и объясняется иконографическая программа этого объёма галереи, где окружающие Николая Чудотворца святители соучаствуют в его прославлении.
17. Святитель Фока, епископ Синопский. Фреска южной внутренней галереи
18. Священномученик Капитон, епископ Херсонесский. Фреска южной внутренней галереи
Окружающий Мирликийского архиерея сонм епископов прославляет вселенского святителя от имени всей Церкви Христовой, основу которой олицетворяют изображённые здесь святые иерархи. Благодаря последним исследованиям, все изображённые здесь епископы получили точную атрибуцию, основанную на прочтении их сопроводительных имён и граффити, сопоставленных с иконографическими данными1440. Показательно, что епископы занимают всё пространство ячейки, то есть не только нижний ростовой регистр, но и своды арок, тогда как во всех других объёмах в верхнем регистре повсеместно изображены мученики и мученицы. В одном ряду с Николаем Чудотворцем, окружая его, изображены три одноимённых святителя – Григорий Богослов, Григорий Чудотворец и Григорий Нисский. Это повторение имени призвано усилить пафос данной программы, прославляющей святительское служение, центром которой в данном случае является образ Мирликийского чудотворца Николая. Традиция размещения в один ряд нескольких святителей с именем Григорий широко известна по памятникам византийского мира, а примеры её многочисленны. Так, три святителя Григория – Армянский, Чудотворец и Богослов – располагались в упоминавшихся выше мозаиках северного тимпана Софии Константинопольской, созданных при Василии I (867–886)1441. В алтарных святительских чинах такие сочетания встречаются достаточно часто. Помимо мозаик Софии Киевской, где изображены три святых Григория – Богослов, Чудотворец и Нисский, показательный пример представляют фрески в алтаре церкви Панагии тон Халкеон (около 1028), где святительский чин состоит из четырёх епископов – Григория Армянского, Григория Акрагантского, Григория Нисского и Григория Чудотворца, причём облик двух последних является буквальной аналогией рассматриваемым образам Софийской галереи1442. Аналогичная ситуация прослеживается в мозаиках церкви Богоматери Паммакаристос в Константинополе (1310-е гг.), где в святительском чине алтаря представлены Григорий Армянский, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Григорий Акрагантский и Григорий Чудотворец1443. Схожий ряд из четырёх Григориев присутствует в алтарных росписях церкви Федора Стратилата в Новгороде (1370-е гг.)1444, а также в других памятниках византийского мира1445.
В южной арке данного компартимента на склонах представлены патриарх Иоанн Милостивый и священномученик епископ Игнатий Богоносец, а на откосах святительский ряд дополнен двумя Понтийскими епископами – Фокой Синопским и Капитоном Херсонесским. Следует учитывать, что святитель Фока был покровителем мореплавателей, на что указывает весло в его руке. Этот акцент сближает его почитание со славой чудотворца Николая. Но более важным представляется тот факт, что он был епископом города Синопа, расположенного на южном побережье Черного моря. Он особенно чтился в Византии как покровитель мореплавателей, что, как указано выше, нашло отражение в его иконографии. При патриархе Иоанне Златоусте, в 403 или 404 г., его мощи были перенесены в Константинополь, а почитание приобрело общецерковное значение1446. Тем не менее изображение святителя Фоки в византийских памятниках – явление чрезвычайно редкое. Так, его фигура с неизменным атрибутом – поднятым вверх веслом, которое он держит в левой руке, – известна в алтарных святительских чинах Айвали килисе в Каппадокии, 913–920 гг.1447, а также в греческих церквах Святого Георгия Диассорита на Наксосе, XI в.1448, Успения Богоматери в Калабаке, XII в.1449, и Афанасия в Гераки, около 1200 г.1450 Кроме того, его фигура присутствует в ряде менологиев средневизантийского периода1451.
Однако на Руси святитель Фока пользовался особой популярностью, о чем в первую очередь говорят памятники искусства. Его изображения, учитывая крайнюю фрагментарность изобразительного материала, оказываются более частыми, чем в куда более многочисленных росписях византийского мира. Помимо фрески Софийского собора, образ святителя Фоки присутствует в росписях новгородских церквей Благовещения в Аркажах (1189)1452 и Спаса на Нередице (1199)1453. В древнерусских памятниках конца XIII – начала XIV вв., ещё во многом ориентированных на нормы и традиции домонгольской храмовой декорации, также известны его образы. Так, поясное изображение святителя Фоки расположено в арочном пролёте над жертвенником церкви Святого Николы на Липне (1290-е гг.)1454, а фрагмент его фигуры сохранился в святительском чине алтарной росписи собора Снетогорского монастыря (1313), где он был представлен рядом с Николаем Чудотворцем1455. Конечно же, в поклонении святителю Фокия на Руси важное место занимали традиционные аспекты его почитания, в котором он выступал как покровитель мореплавателей. Так, Т.Ю. Царевская не без оснований говорит о том, что его образ был созвучен словам ектеньи на литургии: «О плавающих, недугующих...»1456. Однако его покровительство плавающим вряд ли было более актуальным для Новгорода или Пскова, чем для средиземноморских территорий Византии, а обилие изображений святителя Фоки говорит о существовании дополнительных импульсов для распространения его почитания на Руси. В Херсонесе уже в VI–VII вв. существовала церковь Святого Фоки, при которой была организована богадельня, о чем свидетельствует обнаруженная в конце XIX в. глиняная печать-евлогия с изображением святителя Фоки и пояснительной надписью, которую можно перевести как «Благословение птохиона (то есть нищепитальницы) святого Фоки»1457. В.В. Латышев, опубликовавший эту евлогию, справедливо полагал, что почитание святого – покровителя мореплавателей, имело в Херсонесе особую популярность1458. Вероятнее всего, его почитание пришло на Русь именно из Херсонеса, с которым связан целый ряд «корсунских» реалий, во многом предопределивших облик русского христианства на его начальном этапе.
Расположенный напротив святителя Фоки священномученик Капитон, епископ Херсонесский – личность, весьма замечательная в истории русского христианства, если учитывать, что он был одним из первых предстоятелей кафедры Херсонеса – города, сыгравшего столь значительную роль в истории крещения Руси. Кроме того, святитель Капитон считается строителем базилики Петра, где, вероятно, и принял крещение святой равноапостольный князь Владимир. Однако его изображения в византийском искусстве – явление уникальное. Святитель Капитон представлен лишь в двух рукописях X–XI вв. В Менологии Василия II (976–1025) епископ Херсонесский изображён на день его памяти 22 декабря, в стандартной иконографии святителя, и показан в окружении архитектурного стаффажа, как и многие святые этой рукописи1459. В Императорской Менологии раннего XI в. из собрания ГИМ святой включён в композицию группового мартиролога на день памяти херсонских мучеников (7 марта)1460. В храмовом убранстве фигура святителя Капитона могла включаться в состав святительского чина только вследствие его местного почитания, или же по каким-то исключительным причинам, но такие примеры неизвестны, и фреска Софийского собора в этом отношении представляет собой явление уникальное.
Н.Н. Никитенко справедливо указывает на то, что почитание святителя Фоки в Киеве могло быть определено именно его принадлежностью к сонму Понтийских святых и опосредованно связано с почитанием святителя Климента, папы Римского1461. Расположение в паре с ним епископа Капитона Херсонесского подтверждает эту точку зрения и расширяет это явление. Чрезвычайно показательно, что имена обоих святых появляются в древнейших русских месяцесловах, включённых в Остромирово и Мстиславово Евангелия1462. Главным побудительным мотивом в этом процессе представляются херсонесские корни почитания обоих святых, что, вместе с такими явлениями, как, например, особое почитание святителя Климента, составило «корсунский» блок начального русского православия. Таким образом, присутствие в иконографической программе «паперти святителей» Понтийских епископов Фоки и Капитона расширяет вселенское почитание Николая Чудотворца.
Рассмотренные примеры изображений святителя Николая в росписях Софии Киевской свидетельствуют о его особом почитании на Руси, почитании, несомненно пришедшем из Византии. В то же время эти примеры показывают, что во всех трёх случаях образ Мирликийского архиепископа неразрывно связан с темой вхождения новокрещёной Руси в содружество христианских народов. Повторим, что эта тема являлась одной из определяющих в программе Софийской декорации, и поэтому присутствие в ней святителя Николая как одного из самых чтимых святых, конечно же, не случайно. Очевидно, он предстаёт здесь как главный вселенский молитвенник земли русской и её небесный покровитель. Весьма вероятно, что именно этот аспект почитания прославленного архипастыря был главным для русского христианства на этапе его начального формирования, то есть в первой половине XI в. Уже в XII столетии, судя по некоторым примерам его изображений, в иконографии святителя Николая появятся новые акценты, существенно расширившие спектр почитания великого чудотворца на Руси.
* * *
Примечания
Икона «Николы Мокрого» долгое время относилась историками и краеведами к концу X в. и считалась современником крещения Руси. Однако реставрационные раскрытия, проводившиеся на иконе в 1920-х гг.. показали, что её живопись не может датироваться ранее XIV столетия. Икона пропала в 1943 г. Общие сведения об иконе «Николы Мокрого» и библиографию см.: Этингоф О.Е. Византийские иконы VI – первой половины XIII века в России. М., 2005. С. 80–83. Икона пропала из Киева в 1943 г., но, согласно сведениям, приведенным Н.В. Верещагиной, она сейчас находиться в церкви Пресвятой Троицы в Бруклине (Нью Йорк). См.: Верещагина Н.В. Чудотворный образ Николы Мокрого в восточнославянской культурной традиции // «Правило веры и образ кротости...»: Образ свт. Николая, архиепископа Мирликийского, в византийской и славянской агиографии, гимнографии и иконографии / А.В. Вугаевский, сост. и общ. ред. М., 2004. С. 409.
См. статью И.И. Макеевой в настоящем сборнике (с. 176–187). [Глава – Древнейшие славянские рукописи с чудесами Николая Мирликийского – Редакция Азбуки веры.]
Образам святого Николая в системе росписи Софии Киевской посвящено отдельное исследование Н.Н. Никитенко, которое построено на концепции автора о наличии у святого равноапостольного князя Владимира, которого она считает строителем Софии Киевской, двух крестильных имён – Василия и Николая. Общеизвестно, что святой Владимир был крещен с именем Василия, однако о его втором крестильном имени никаких данных нет. Более того, наличие двух крестильных имен, зафиксированное у русских князей в период позднего Средневековья, в Домонгольский период нигде не встречается. Наличие у Владимира Святославовича второго крестильного имени «Николай» Н.Н. Никитенко выводит из большого, по её мнению, количества образов святого Николая в росписях Софии Киевской, являвшихся, патрональными изображениями великого князя. В свою очередь, их атрибуцию, в нескольких случаях противоречащую иконографическим данным, она основывает на своей же концепции о наличии у князя Владимира второго крестильного имени – Николай, данного ему, якобы, в честь константинопольского патриарха Николая II Хрисоверга. См.: Никитенко Н.Н. Образ святителя Николая в монументальной живописи Софии Киевской // «Правило веры и образ кротости...»: Образ свт. Николая, архиепископа Мирликийского, в византийской и славянской агиографии, гимнографии и иконографии / А.В. Бугаевский, сост. и общ. ред. М., 2004. С. 401. См. также: Нікітенко Н.М. Собор святоі Софіі в Киеві. Киів, 2000. С. 79. Эту же точку зрения о втором крестильном имени Владимира разделяет также Н.В. Верещагина (Верещагіна Н. Чи звався князь Володимир Миколаем? // Людина і світ. Київ, 1999. №2. С. 14–16; Верещагина Н.В. Храмы и чтимые иконы святителя Николая в Киеве // Софійські читання. Київ, 2004. Вып. 2: Сакральні споруди у житті суспільства: істоһія І сьогодення. Матеріали Другоі міжнародноі науково-практичноі конференціі «Софійські читання» (м. Київ, 27–28 листопада 2003 р.). С. 49). Справедливую критику этой теории см.: Литвина А.Ф., Успенский Ф.Б. Выбор имени у русских князей в X–XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006. С. 502 и библиогр. вопр.
Наиболее подробно этот вопрос рассмотрен в монографии Кр. Уолтера: Walter Ch. Art and Ritual of the Byzantine Church. L., 1982. P. 7–35, 167–178.
Cormack R., Hawkins E.J.W. The Mosaics of St. Sophia at Istanbul: The Rooms above the Southwest Vestibule and Ramp // DOP. 1977. Vol. 31. P. 223–228.
Согласно источникам, там были также изображены святители Григорий Богослов, Василий Великий, Кирилл Александрийский, Дионисий Ареопагит, Николай Чудотворец, Григорий Чудотворец, Григорий Армянский, Анфим Никомидийский, Мефодий Константинопольский. См.: Mango С., Hawkins E.J.W. The Mosaics of St. Sophia in Istanbul: The Church Fathers in the North Tympanum // DOP. 1972. Vol. 26. P. 1–41; Walter. Art and Ritual of the Byzantine Church. P. 172–173. См.: Mango, Hawkins. The Mosaics of Saint Sophia at Istanbul. P. 1–41.
Кр. Уолтер приводит примеры Тавсанли килисе (913–920), Айвали килисе (913–920), Йаланли килисе (X в.), капеллу 15 а в Гереме. церковь Святых Апостолов в Синассосе, церковь Трёх крестов, церковь Святого Евстафия, Балик килисе, Пюренли килисе, Балкан дере, «Голубятню» в Чавушине (все первой половины X в.), новую Токали килисе, около 960 г., Бахаттин килисе (середина X в.), Дирекли килисе (конец X в.), Киличлар килисе (Walter. Art and Ritual of the Byzantine Church. P. 226–231).
Wharton Epstein A. Tokali Kilise. Tenth-Century Metropolitan Art in Byzantine Cappadocia. Washington. DC. 1986 (Dumbarton Oaks Studies, 22). Fig. 53.
Сохранились фигуры святых Афанасия, Григория Богослова и Григория Нисского, Власия, Леонтия. См.: Restle М. Die byzantinische Wandmalerei in Kleinasien. Recklinghausen, 1967. Bd. II. Abb. 251– 278: Jolivet-Lévy C. Les églises Byzantines de Cappadoce: Le programme iconographique de l'apside et des ses abords. P., 1991. P. 138–139.
Здесь изображены четыре соименных святых – Григорий Армянский, Григорий Акрагантский, Григорий Нисский и Григорий Чудотворец. См.: Tsitouridou A. The Church of the Panagia Chalkeon. Thessaloniki, 1985. Fig. 19–26.
Герасименко H.B. Декорация алтарной части кафоликона монастыря Осиос Лукас // Византийский временник. СПб., 2005. Т. 64 (89). С. 248–250.
Grabar A. Deux témoignages syr l'autocephalie d'une église: Prespa et Ochrid // Zbornik radova Vizantološkog instituta. Beograd, 1964. № 8. P. 166–168; Джурич В. Византийские фрески: Средневековая Сербия, Далмация, славянская Македония. М., 2000. С. 27–28; Walter. Art and Ritual of the Byzantine Church. P. 175–176.
Особенность постановки фигуры архидьякона и мученика Лаврентия позволяет оценивать святительский чин Софии Киевской как начальный элемент сложения композиции «Службы святых отцов», которая получит полное преобладание в алтарных росписях с середины XII в. (Сарабьянов В.Д. Программные основы древнерусской храмовой декорации второй половины XII века // Вопросы искусствознания. М., 1994. Вып. 4. С. 271; Он же. Мозаическая декорация Софии Киевской: Византийская формула в древнерусской традиции // Искусствознание. М., 2008. Вып. 2. С. 17–19).
На эту особенность присутствия дьяконов в святительском чине Киевской Софии указывает Кр. Уолтер (Walter. Art and Ritual of the Byzantine Church. P. 175). В дальнейшем дьяконы, как правило, будут обрамлять святительский чин по его краям. Подробнее об этом см.: Лифшиц Л.И., Сарабьянов В.Д., Царевская Т.Ю. Монументальная живопись Великого Новгорода. Конец XI – первая четверть XII века. СПб., 2004 (Центры художественной культуры средневековой Руси). С. 584–587.
Примеры тому многочисленны. Показательно, что эта иерархическая структура с рубежа XIV–XV вв. будет прослеживаться в деисусных рядах высоких русских иконостасов, где святительское предстояние показано присутствием двух пар святителей – Василия и Иоанна, Григория и Николая.
Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т. 1: XI–XII века. С. 160–161 (Повесть временных лет по Ипатиевскому списку).
Впервые идею о связи изображения святителя Климента в Софии Киевской с особенностями его почитания на Руси высказал В.Н. Лазарев (Лазарев В.Н. Мозаики Софии Киевской. М., 1960. С. 34–35).
В «Хронике» Титмара сказано о князе Владимире: «Достигнув уже преклонного возраста, он умер, долго правив названным королевством. Похоронили его в большом городе Киеве, в церкви Христова мученика и папы Климента, рядом с названной своей супругой; гробы их стоят на виду посреди храма» (Титмар Мерзебургский. Хроника. В 8 кн. / Пер. с лат. И.В. Дьяконова. М., 2005. С. 163). О почитании святого Климента на Руси см.: Бегунов Ю.К. Русское Слово о чуде Климента Римского и кирилломефодиевская традиция // Slavia. Praha, 1974. Т. XLIII. С. 28– 36; Хабургаев Г.А. Первые столетия славянской письменной культуры. Истоки древнерусской книжности. М., 1994. С. 45–62.
Впервые на эту связь указала Н.Н. Никитенко (Никитенко Н.Н. Программа однофигурных фресок Софийского собора в Киеве и её идейные истоки // Византийский временник. СПб., 1988. Т. 49. С. 174–175; Она же. Русь и Византия в монументальном комплексе Софии Киевской. Историческая проблематика. Киев, 1999. С. 125).
О византийской иконографии святителя Климента, папы Римского см.: Weilzmann К. The Miniatures of the Sacra Parallela, Parisinus Graecus 923. Princeton, 1979. P. 220–222; Walter Ch. Saint Clement in the Chersonese and the Iconography of his Miracle // Walter Ch. Pictures as Language: How the Byzantines Exploited Them. L, 2000. P. 352–365. Среди древнерусских изображений святителя Климента наиболее показательными являются росписи церкви Великомученика Георгия в Старой Ладоге (последняя четверть XII в.), где он поставлен рядом со святителем Василием Великим в «Службе святых отцов», а также собора Мирожского монастыря (около 1140 г.), где житийные сцены святителя Климента соседствуют с иллюстрациями деяний апостолов, развивая идею преемственности апостольского служения святого как просветителя Руси. См.: Сарабьянов В.Д. Культ св. Климента папы Римского и его отображение в новгородском искусстве XII в. // Ладога и религиозное сознание. Третьи чтения памяти Анны Мачинской. Старая Ладога, 20–22 декабря 1997 г. Материалы к чтениям. СПб., 1997. С. 34–38; Царевская Т.Ю. Образ св. Климента Римского в новгородском искусстве XIII века // Древнерусское искусство. Византия и древняя Русь. К 100-летию Андрея Николаевича Грабара (1896–1990). СПб., 1999. С. 260–271; Церковь св. Георгия в Старой Ладоге. История, архитектура, фрески. Монографическое исследование памятника XII в. / Авт.-сост. В.Д. Сарабьянов. М., 2002. С. 187–190. Фигуру святого Епифания, например, можно увидеть в алтарных святительских чинах собора Антониева монастыря (1125) (Лифшиц, Сарабьянов, Царевская. Монументальная живопись Великого Новгорода. С. 580–582) и Спасской церкви Евфросиньева монастыря в Полоцке (около 1161) (Сарабьянов В.Д. Спасо-Преображенская церковь Евфросиниева монастыря и её фрески. М., 2007. С. 56–57).
В этом отношении выразительным примером могут послужить две иконы более позднего времени, созданные во второй половине XIII и в XV вв., хранятся соответственно в ГРМ и Вологодском музее, где святитель Николай изображён в пандан святителю Клименту, папе Римскому в поклонении Пресвятой Богородицы, восседающей с Младенцем на троне. См.: Царевская. Образ св. Климента Римского. С. 267–270.
Несмотря на важность проблемы идентификации святых в росписях Софии Киевской, ни в одном из исследований памятника не дано системного и последовательного анализа каждого сохранившегося изображения святого, которое включало бы комплексную оценку всех существующих данных, помогающих его идентификации. В настоящее время такая работа ведётся в рамках гранта РГНФ, и её результаты частично опубликованы. См.: Герасименко Н.В., Захарова А.В., Сарабьянов В.Д. Изображения святых во фресках Софии Киевской. Ч. I: Внутренние галереи // Византийский временник. СПб., 2007. Т. 66 (91). С. 24–59.
Богатый материал по этой теме опубликован в работе Н.Б. Тетерятниковой. См.: Teteriatnikova N.B. Relics in the Walls, Pillars and Columns of Byzantine Churches // Восточнохристианские реликвии. M., 2003. С. 77–92.
Древнерусские патерики. Киево-Печерский Патерик. Волоколамский Патерик / Подгот. изд. Л.А. Ольшевская, С.Н. Травников. М., 1999. С. 12–14, 115–116. О программе росписи Успенского собора см.: Сарабьянов В.Д. Росписи Успенского собора Киево-Печерской Лавры в традициях древнерусской храмовой декорации // Искусствознание.
Подробнее об этом см.: Герасименко, Захарова, Сарабьянов. Изображения святых во фресках Софии Киевской. С. 27–30.
Подробнее об этой программе см.: Герасименко Н.В., Захарова А.В., Сарабьянов В.Д. Изображения святых во фресках Софии Киевской.
Атрибуция святого как Николая Чудотворца считается общепризнанной, хотя она может быть подтверждена только характерной внешностью святого, поскольку никакие надписи здесь не сохранились. См.: Логвин Г.Н. София Киевская. Киев, 1971. Ил. 128; Лазарев В.Н. Древнерусские мозаики и фрески XI–XV вв. М., 1973. Ил. 83; Никитенко. Русь и Византия в монументальном комплексе Софии Киевской. С. 169; Никитенко. Образ святителя Николая в монументальной живописи Софии Киевской. С. 396–398.
Предложенные атрибуции основаны на прочтении сопроводительных надписей, граффити, а также анализе иконографических данных. Обоснование этих атрибуций см.: Герасименко, Захарова, Сарабьянов. Изображения святых во фресках Софии Киевской. Ч. II.
Как императора Константина этого святого атрибутировали ещё Ф.Г. Солнцев (Древности Российского государства. Киевский Софийский собор. СПб., 1871 – 1887. Вып. I–IV. Рис. 11. Далее – Древности Российского государства), Н.П. Кондаков (Кондаков Н.П. Изображение русской княжеской семьи в миниатюрах XI века. СПб., 1906. С. 39). См. также: Логвин. София Киевская. Рис. 172; Никитенко. Русь и Византия в монументальном комплексе Софии Киевской. С. 164–165.
На основании неправильного прочтения граффити Н.Н. Никитенко отождествила этого святого с великомучеником Евстафием Плакидой. См.: Никитенко. Русь и Византия в монументальном комплексе Софии Киевской. С. 166–170.
Литвина, Успенский. Выбор имени у русских князей. С. 124–126.
Хотя летописи не сохранили сведений о крестильном имени Святослава, некоторые данные, в первую очередь Любечский синодик, а также сфрагистический материал, указывают на то, что Святослав в крещении именовался Николаем. См.: Там же. С. 609–610, и библиогр. вопр.
Верещагина Н.В. Мощі великомученика Пантелеїмона – святиня Київської Русі // Софійські читання. Проблеми та досвід вивчення, захисту, збереження і використання архітектурної спадщини. Матеріали Перших науково-практичних Софійскьких читань (м. Київ, 27–28 листопада 2002 р.). Київ, 2003. С. 59–60. О черниговском мощевике см.: Холостенко Н.В. Мощеница Спаса Черниговского // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 189–202.
Нікітенко Н. «Паперть святителів» у Софії Київській // Софійські читання. Проблеми та досвід вивчення, захисту, збереження і використання архітектурної спадщини. Матеріали Перших науково-практичних Софійскьких читань (м. Київ, 27–28 листопада 2002 р.). Київ, 2003. С. 158–161.
Например, церковь Агиос Стефанос в Кастории, слой IX в. (Pelekanidis S., Chatzidakis М. Kastoria. Byzantine Art in Greece. Athenes, 1985. P. 10–13), церковь Святого Пантелеймона в Мани, 991 г. (Skawran К.М. The Development of Middle Byzantine Fresco Painting in Greece. Pretoria, 1982. Fig. 35–41), церковь Панагии Прототрон в Халке, слой середины XI в. (о. Наксос) (Naxos. Byzantine Art in Greece. Athens, 1989. P. 40–42, 44–45), или Епископия в Эвритании, XI в. (Skawran. The Development of Middle Byzantine Fresco Painting. Fig. 143, 144).
Аналогичный приём известен по другим памятникам, в частности, по фрескам собора Мирожского монастыря (около 1140 г.), где подобным способом были выделены и украшены два главных моленных образа Вседержителя и Богоматери Параклесис, расположенные по сторонам от алтаря. См.: Круглова Т.В., Сарабьянов В.Д. Образ Богоматери Мирожской // Земля псковская, древняя и современная. Материалы конференций Псковского музея-заповедника за 2000–2001 гг. Псков, 2002. С. 50–67.
Стерлигова И.А. Необычное свидетельство почитания святителя Николая в Софии Киевской. Доклад на научной конференции Национального заповедника «София Киевская» 22 ноября 2001 г.
Как Николай Чудотворец этот святой фигурирует в разрезах Я.Г. Солнцева (Древности Российского государства. Рис. 18, 4) и в монографии Г.Н. Логвина (Логвин. София Киевская. С. 39). Впрочем, Н.Н. Никитенко называет его святым Григорием Двоесловом (Нiкiтенко. «Паперть святителiв» у Софii Киiвськiй. С. 158).
В исследовании Н.В. Верещагиной собраны и обобщены показательные материалы, свидетельствующие об особом почитании святителя Николая в Киеве ещё на начальном этапе русского христианства, чему мог способствовать привоз его мощей в числе других реликвий, являвшихся сакральным приданным царевны Анны (Верещагина. Храмы и чтимые иконы святителя Николая в Киеве. С. 49–51).
Герасименко, Захарова, Сарабьянов. Изображения святых во фресках Софии Киевской. Ч. I. С. 37–45.
Mango, Hawkins. The Mosaics of St. Sophia in Istanbul. P. 1–41; Walter. Art and Ritual of the Byzantine Church. P. 172–173.
Tsitouridou. The Church of the Panagia Chalkeon. Fig. 19–26.
Belting H., Mango C., Mouriki D. The Mosaics and Frescoes of St. Mary Pammakaristos (Fethiye Camii) at Istanbul. Washington, DC, 1978. P. 58– 61. Fig. 54,62, 72–75.
Лифшиц Л.И. Монументальная живопись Новгорода XIV–XV веков. М., 1987. Ил. 227–231. Здесь в медальонах изображены Григорий Чудотворец и Григорий Акрагантский (судя по сохранившимся надписям), а также предположительно Григорий Нисский (надпись не сохранилась), и ещё один святитель Григорий (сохранилось только имя), который ошибочно атрибутируется Л.И.Лифшицем как Григорий Декаполит – последний был монахом (Его изображение в облике монаха см.: Pelekanidis S.M., Christou P.С., Mauropoulou-Tsioumis Ch., Kadas S.N. The Treasures of Mount Athos. Athens, 1979. Vol. 3. Il. 268).
Например, в капелле 4a в Гереме (первая половина X в.) в апсиде в ряд представлены святители Григорий Богослов, Григорий Нисский и Григорий Чудотворец (Jolivet-Lévy. Les églises Byzantines de Cappadoce. P. 88). В другой каппадокийской церкви Ала килисе (XI в.) в районе Хасан Даги в алтаре также присутствуют три святителя Григория – Армянский, Акрагантский и, судя по иконографическим чертам, Богослов (Ibid. Р. 330). В соборе монастыря Иоанна Златоуста в Кутсовендис на Кипре (рубеж XI–XII вв.) в северо-западной нише соседствуют святые Григорий Акрагантский, Григорий Омиритский, Григорий Акритский и Григорий Чудотворец (Mango С. The Monastery of St. Chrysostomos at Koutsovendis (Cyprus) and Its Wallpaintings // DOP. 1990. Vol. 44. P. 90). Этот список легко может быть расширен.
Сергий (Спасский), архиеп. Полный месяцеслов Востока. М., 1997 (переизд.: Владимир, 1901). Т. III: Святой Восток. С. 281, 389.
Walter. Art and Ritual of the Byzantine Church. P. 227.
Naxos. Byzantine Art in Greece. Fig. 13.
Skawran. The Development of Middle Byzantine Fresco Painting. Fig. 211.
Μουτσοπουλος Ν.Κ., Δημητροκαλλης Γ. Γερακι. Οι εκκλεσιες του Οικισμου. Θεσσαλονικι, 1981. Πιν. 234.
Святитель Фока изображён в менологии Василия II (Библиотека Ватикана, Vat. дг. 1613. Fol. 58). а также в Менологиях Метафраста: Оксфордском (Bodleian Library, Barocci 230. Fol. 3v) и из собрания Mapчианы (Venice, Biblioteca Nazionale Marciana, Gr. z. 586 (660). Fol. 180v) (Patterson Ševčenko N. Illustrated Manuscripts of the Metaphrastian Menologion. Chicago; L., 1989. P. 18, 178).
Царевская Т.Ю. Фрески церкви Благовещения на Мячине («в Аркажах»). Новгород, 1999. С. 82–83. Ил. 23.
Пивоварова Н.В. Фрески церкви Спаса на Нередице в Новгороде: Иконографическая программа росписи. СПб., 2002. С. 42–43.
Царевская Т.Ю. Новые данные о составе росписей церкви Николы на Липне // Древнерусское искусство: Русь. Византия. Балканы. XIII век. СПб., 1997. С. 426. В своих выводах Т.Ю. Царевская ссылается на данные В.К. Мясоедова, который описывал эти росписи до разрушения памятника. Воспроизведение архивной фотографии с фрески см.: Лифшиц Л.И. Очерки истории живописи древнего Пскова. Середина XIII – начало XV века. Становление местной художественной традиции. М., 2004. С. 272.
Сарабьянов В.Д. Иконографическая программа росписей собора Снетогорского монастыря (по материалам последних раскрытий) // Древнерусское искусство. Византия и древняя Русь. К 100-летию А.Н. Грабара (1896–1996). СПб., 1999. С. 229.
Царевская. Фрески церкви Благовещения на Мячине. С. 82.
Воспроизведение евлогии см.: Производство археологических раскопок и разведок в Таврической губернии // Отчеты императорской Археологической комиссии. СПб., 1896. С. 165–166. Рис. 531; Византийский Херсон. Каталог выставки / Под ред. И.С. Чичурова. М., 1991. С. 30–31. № 16. Автор приносит искреннюю благодарность А.Ю. Виноградову за помощь в подборе этих материалов.
Латышев В.В. Надписи из Херсонеса Таврического // Материалы по археологии России. СПб., 1899. Т. XXI. С. 29–41. См. также: Малицкий Н.В. Глиняный кружок из Херсонеса с изображением св. Фоки // Государственный Русский Музей. Материалы по русскому искусству. Л., 1928. Т. I. С. 1–9.
Библиотека Ватикана, Vat. gr. 1613. Fol. 265.
Собрание ГИМ, Син. гр. 183. Fol. 169 v.
Никитенко. Русь и Византия в монументальном комплексе Софии Киевской. С. 183.
Лосева О.В. Русские месяцесловы XI–XIV вв. М., 2001. С. 160, 286.