Кондаки Святителю Николаю в первой русской певческой рукописи XI–XII веков. Типографский устав с Кондакарем. Т.Ф. Владышевская (Москва)

Кондаки святителю Николаю, находящиеся в первой русской певческой рукописи – Типографском Уставе с Кондакарем XI–XII вв., – являются древнейшим памятником русской церковной певческой культуры, запечатлевшим начальный этап почитания Мирликийского архиепископа на Руси. Этот Устав драгоценная жемчужина в собрании русских певческих книг домонгольского времени и древнейшая славянская певческая книга, с которой начинается история русского церковного певческого искусства.

Своё название рукопись получила по месту прежнего её хранения в Типографской библиотеке. В настоящее время она находится в научной библиотеке Государственной Третьяковской галереи (инв. К-5349). В 2006 г. было осуществлено научное издание Типографского устава под редакцией Б.А. Успенского: «По палеографическим признакам эта рукопись датируется концом XI – началом XII в. – пишет во вступлении редактор, – вместе с тем лингвистические данные свидетельствуют о том, что она была написана на Новгородской территории»⁷⁶⁶. В рукописи ещё нет русского праздника перенесения мощей святителя Николая из Мир Ликийских в Бари (1087), но уже есть память святых мучеников Бориса и Глеба (1072).

Правила монастырской жизни и богослужения здесь сочетаются с обширной и разнообразной певческой частью. Основу её составляет Кондакарь (от греч. κοντακάριον) – сборник кондаков на весь год (всего в Типографском Уставе их 43), включающий минейные, триодные, воскресные кондаки. Кроме сборника кондаков, в певческой части находятся песнопения суточного крута и Октоиха – осмогласные знаменные песнопения Октоиха и Обихода, расположенные согласно порядку утреннего богослужения, начиная с «Бог Господь». В Типографском уставе содержатся древнейшие виды подобнов, «подобьници» – мелодические образцы, которые использовались для пения стихир. Несомненно этот Устав имел характер дидактический, с его помощью обучались не только правилам монастырской жизни и богослужения, он также служил учебным пособием обучающимся церковному пению, и хотя в рукописи на это нет прямых указаний, но её содержание и множество косвенных данных свидетельствует о таком его применении. Состав Типографского Устава отличается большой концентрацией материала; в нём заключены все стили и жанры древнерусского певческого искусства того времени. Песнопения Типографского Устава записаны двумя основными нотациями, использовавшимися в то время – кондакарной и знаменной, так что на основе песнопений, изложенных в нём, можно было учиться и знаменному и кондакарному пению; но главное, что в этом Уставе нотированы преимущественно образцовые песнопения – идиомелоны и автомелоны (от греч. ἰδιόμελα – самогласны, αὐτόμελα – самоподобны). На основе этих известных моделей множество текстов распевали на подобен (греч. προσόμοια). По этим примерам кондакарного и знаменного распева, которые служили образцами, удобнее всего было проводить обучение церковному пению.

Объектом нашего исследования являются кондаки святителю Николаю, изложенные в Типографском Уставе с кондакарной нотацией. Но прежде следует сказать о том, что такое кондак и каковы его корни. В современной богослужебной терминологии кондак – это небольшое песнопение. Однако древний кондак представлял собой большую музыкально-поэтическую поэму на определённую тему, состоящую из множества строф. В начале этого многострофного произведения находился кукулий, кукулион (κουκούλιον). Именно кукулионы сохранились до наших дней под названием «кондак». Из таких кукулионов-кондаков и состоит древнерусский Кондакарь. В кукулионе особенно важна последняя строка, которая служила в качестве припева для всех последующих строф, или икосов (οἶκος), число которых не было регламентировано, но могло доходить до 30 (в современном богослужении удержалась лишь первая строфа кондака, сохранившая за собой своё название: икос).

Особенности Кондакаря Типографского Устава выделяют его среди прочих русских Кондакарей и говорят о его неповторимости и уникальности: 1) все кондаки в нём сопровождаются соответствующими им икосами⁷⁶⁷; 2) в конце каждого икоса имеется припев – последняя фраза из кондака, который исполнялся народом и поэтому имеет отметку: «людие»; 3) в Типографском Уставе распеты не все кондаки, а преимущественно самогласны – образцы для пения кондаков; 4) каждый кондак выписан дважды – простым текстом, для чтения, и растянутым – для пения (то есть сначала без кондакарных знаков, обычным, нерастяжным письмом, а затем текст повторяется, но уже растяжным письмом с нотированием каждой повторяющейся гласной).

Растяжное письмо, связанное с кондакарным пением, имеет много особенностей, поскольку оно подробно фиксирует само певческое исполнение, звучание певческого текста. Растянутые гласные звуки – тянущиеся гласные – повторяются в соответствии с длительностью своего звучания, перемежаясь со вставными согласными и вставными формулами, так называемыми аненайками и хабувами. То, что текст кондаков изложен в двух видах – в чем и состоит важнейшая особенность Типографского Устава, – объясняется, по-видимому, предназначением книги, ибо он служил не только практическим надобностям богослужения, но и учебным целям: чтобы понять растянутый текст, обучающийся знакомился сначала с обычным, нерастянутым текстом кондака⁷⁶⁸. В.М. Металлов не без основания предположил, что «славянский переводчик греческого текста Устава имел в оригинале только обычный текст песнопений, без певческих знаков, и потом уже писал этот текст вторично растяжным письмом, приноравливая его к певческим знакам»⁷⁶⁹. Этому предположению есть немало подтверждений, обнаруженных при исследовании рукописи⁷⁷⁰. Таким образом, в Типографском Уставе впервые были озвучены кондаки, воссоздана их мелодическая структура с помощью кондакарных знаков, которые обрели здесь особые черты. Кондакарная нотация, применённая в русских Кондакарях, в таком виде не встречается в византийских певческих рукописях⁷⁷¹. Используя элементы византийских нотаций, русские распевщики создали особую музыкальную знаковую систему – кондакарную нотацию⁷⁷².

Праздник святителя Николая в Кондакаре Типографского Устава отмечен не одним, а двумя кондаками⁷⁷³ (см. фотокопии л. 42–43 рукописи). Оба кондака предназначены для 6 декабря, то есть зимнего праздника Мирликийского архиепископа. Два распетых и нотированных кондака на один и тот же праздник в певческих книгах встречаются редко, так что этим выражено особое почитание чудотворца, начавшееся с первых времён распространения христианства на Руси. Первый из двух кондаков святителю Николаю распевается на подобен, второй – оригинальным, самостоятельным напевом, самогласно. Между кондаками расположен икос святому (л. 42 об.).

Первый кондак – Въ Мьрѣхъ ∙ свꙗтыи свꙗтитель ꙗвисꙗ – распет на подобен «Дева днесь» третьего гласа кондакарного распева, то есть напев кондака святителю Николе подобен напеву кондака Рождеству Христову. Рождественский кондак «Дева днесь» служит образцом ещё для нескольких десятков кондаков, им распет также кондак первым русским святым Борису и Глебу. Интересно, что сам оригинал – самогласен кондака Рождеству Христову «Дева днесь» – в Типографском Уставе не распет. Вызывает удивление то обстоятельство, что составитель не распел оригинальный текст рождественского кондака, а изложил напев самогласна вместе с текстом кондака прославленному чудотворцу.

Второй кондак святителю Николаю – 230 Свѣтьлыимь житиемь – это оригинальный мелодический образец, самогласен (ἰδιόμελον). В отличие от рождественского кондака Дева днесь, кондак-самогласен Свѣтьлыимь житиемь не используется в качестве подобна ни с одним другим кондаком. Кондак Свѣтьлыимь житиемь давно вышел из употребления, до наших дней в службе сохранился лишь первый кондак чудотворцу, который вошёл в Иерусалимский устав.

Содержание кондаков повествует о деяниях, прославивших Мирликийского архипастыря, исполнившего евангельский завет «положить душу свою за други своя». В них выражена и похвала святителю, и повествование о его подвигах. Оба кондака взаимно дополняют друг друга.

Первый кондак:

Въ мьрѣхъ с[вꙗ]тыи ∙ свꙗтитель ꙗвисꙗ ∙

х[ристо]во бо дьньсь ѥваньгелиѥ испълни ∙

положи дѹшю свою за люди своꙗ ∙

нзъꙗтъ неповиньныꙗ отъ съмьрти ∙

сего ради ос[вꙗ]тисѧ ѹченикъ велии божиꙗ благодѣти ⁘

Второй кондак:

Свѣтьлыимь житиемь ∙ облиставъ ꙗко с[о]лнце ∙

ꙗвѣ мирови ꙗвисꙗ чюдесы ∙

николаѥ свѧщеноблажене ∙

ꙗко х[ристо]въ ѹгодьникъ вѣрьныи ∙

моли за ны погыбающаꙗ ∙

застѹпьниче теплыи ⁘

Текст кондака Въ Мьрѣхъ свꙗтыи свꙗтитель ꙗвисꙗ для прочтения (л. 42, строки 11–14) членится в соответствии со своей поэтической структурой с помощью точек. Точка в кондакарном письме выполняет и синтаксическую и музыкальную роль. В нерастянутом тексте она членит текст на строки, а в растянутом делит музыкальные строки на сегменты – своего рода попевки, музыкальные фразы. С помощью приподнятых точек, расположенных на уровне перекладин букв, кондакарные знаки группируются в формулы.

Растянутый текст расположен на 10 строках (л. 42, строка 12 – л. 42 об., строки 1–5). Над растянутым текстом располагаются два ряда кондакарных знаков: большие в верхнем ряду, малые – в нижнем. Кондаки распеты широким мелизматическим распевом, каждая гласная длительно распевается, повторяется, часто с добавлением согласных «н», «х», образуя растянутое

письмо. Над каждым гласным стоят кондакарные знаки, ипостаси (ипостази, гипостази), в два ряда знаков друг над другом: внизу – малые или аналитические знаки, наверху – большие ипостаси, которые обобщённо изображают мелодический рисунок напева того или иного отрезка кондака. И хотя доподлинно расшифровать кондакарную нотацию пока не удаётся, на основании многообразия знаков, растянутости слогов можно предположить, что кондакарный распев обладал весьма развитым мелодическим и ладовым развитием. При этом кондакарные вставки, так называемые аненайки и хабувы – кондакарные глоссолалии, вносили дополнительный колорит в мелодику кондаков. Кондакарные мелодические формулы, соединясь с текстом кондака, образуют законченные фразы. Каждая строка кондака состоит из фраз, которым соответствуют попевки, и в свою очередь каждая попевка содержит 1–2 больших знака и несколько (3–6) малых кондакарных знаков. Устойчивым композиционным принципом кондакарного развития является варьированное повторение попевок, проявляющееся в варьировании кондакарных знаков. Принцип повторности наряду с варьированием просматривается на разных уровнях. Это и пение кондаков на подобен – искусство, которое требовало владением особой техникой распева кондакарных подобнов. При повторе знаковых формул, как правило, варьируются отдельные знаки или группы знаков. В кондаках повторяются и целые строки. Обычно в кондаках вторая строка повторяет первую, которые также нередко варьируются.

В кондаке чудотворцу Николаю Въ Мьрѣхъ свꙗтыи свꙗтитель ꙗвисꙗ вторая строка в кондакарном тексте во всём подобна первой (см. л. 42, строки 12–15). Две пары кондакарных мелодических строк почти совпадают по структуре и набору знаков в больших и в малых ипостасях. Это же можно видеть втором кондаке Свѣтьлыимь житиемь, где разногласия между знаками первой и второй строками также незначительны. При этом если в первом кондаке писец указывает на этот повтор специальным указанием на полях: под[обен], то во втором такое указание отсутствует. О повторе строк говорят сами знаки, последовательно повторяющиеся во второй строке.

Таким образом, оба кондака святителю Николаю начинаются одинаково, повтором двух первых строк. Начало кондаков представляет собой парную повторность типа «АА» – дважды повторенный музыкальный период. Окончание кондака – заключительная, пятая строка заключается припевом. Таким образом, в форме кондаков есть определённая стабильность: повторность первых фраз и припевное окончание. Учитывая, что кондаки пелись певцом-солистом, здесь можно провести аналогию с одной из средневековых вокальных форм, распространённых в искусстве трубадуров, труверов, миннезингеров, мейстерзингеров. Это форма Ваг. Данная форма, как и кондакарная, тесно связана со словесным текстом. Ее начало, также как и в кондаке, основано на повторении двух разных текстовых строф с одной мелодией. Как и в кондаке, в ней также есть припев. Полагаем, что европейская песенная форма Ваг вполне могла наследовать элементы кондакарного пения, исторически возникшего ранее.

В кондакарной нотации использовались мартирии – знаки модуляции, существовавшие в византийских нотациях. Они выражались символами U, IU, Ц, Ч, Л, которые писали или прямо в текстовой строке, или над строкой – среди знаков. В одних Кондакарях мартирии присутствуют, в других – нет. В Типографском Уставе мартирии были в основном выскоблены редактором рукописи. На пергамене в ней вместо мартириев обычно остаётся затёртое место, но иногда знак мартирия просматривается, а в некоторых местах редактор забывает вытереть мартирий, и тогда буква мартирия остаётся в тексте. В кондаках святителю Николаю, например, остался мартирий «Ц» в слове Ꙗвисꙗ, «У» в словах свою, Євангелие. Однако большинство мартириев в этих кондаках стёрто: в первом кондаке их было 12, а во втором – 11. Загадка с мартириями в Типографском Уставе пока не разрешена: писец, видимо знал некий напев кондака, отличающийся от известного редактору напева, так что последний не поленился выскоблить все мартирии на протяжении всей рукописи. Таким образом, видимо, он старался изменить ладовое звучание кондака.

Древние кондаки пока не получили достоверных расшифровок, хотя многие исследователи стремятся найти ключ к ним. Существующие расшифровки кондаков имеют весьма гипотетический характер. В зависимости от позиций исследователей они колеблются между византийским мелизматическим стилем и знаменным распевом. Так, расшифровки, сделанные Э. Веллесом, опираются на памятники средневизантийской нотации и имеют характер звучания, свойственный мелодиям византийского мелизматического типа⁷⁷⁴.

Константин Флорос предложил свои расшифровки кондакарной нотации⁷⁷⁵. В своей работе «Die Entzifferung der Kondakarien Notation»⁷⁷⁶ он классифицировал систему кондакарных знаков и предложил свою расшифровку, тоже в византийском мелизматическом стиле, которая носит, на наш взгляд, чисто экспериментальный характер. Другой позиции придерживается Г.А. Пожидаева, которая при расшифровке опирается на знаменный распев⁷⁷⁷.

Типографский Устав представляет интерес для исследователей разных профилей, в том числе и для лингвистов, так как растянутые тексты кондаков являются уникальным источником для реконструкции церковнославянского произношения древнейшего периода⁷⁷⁸.

Лексика кондаков в Типографском Уставе вариативна. В ней отражён как охридский, так и преславский извод церковнославянского языка. В кондаках святителю Николаю встречаются различия между текстом нотированным и ненотированным. Так, растянутый текст второго кондака Свѣтьлыимь житиемь по сравнению с нерастянутым отличается лишь в начале – в растянутом тексте есть местоимение ти, отсутствующее в нерастянутом: Свѣтьлыимь житиемь – Свѣтьлыимь ти житиемь (л. 42 об.). Таким образом, растянутый текст восстанавливает пропущенное местоимение ти, которое имеется и в греческом оригинале⁷⁷⁹.

Обращает на себя внимание заключительная фраза первого кондака Въ Мьрѣхъ свꙗтыи свꙗтитель ꙗвисꙗ. Заключительная фраза кондака в Типографском Уставе записана трижды: 1-й раз – текстом для чтения, 2-й – растяжным письмом для пения, 3-й – в виде припева в икосе с ремаркой людие. Во всех трёх случаях тексты различаются:

1) ученикъ велии Божиѧ благодѣти (л. 42, строка 14);

2) велии ученикъ Божиѧ благодѣти (л. 42 об., строки 3–5);

3) ∙ лю(д) ∙ великыи Божиѧ благодати (л. 42 об., строка 13).

В первом и втором вариантах перестановка слов меняет смысл заключительной фразы: ученик великой Божией благодати в нерастянутом тексте и великий ученик Божией благодати – в растянутом. Возникает вопрос о том, какой из двух текстов больше соответствует греческому оригиналу. По наблюдениям С. Петровой растянутые кондаки написаны более тщательно: «Обычно именно растяжной текст кондака чётко следует греческому тексту, а нерастяжной часто имеет те или иные различия»⁷⁸⁰. Таким образом, второй вариант распевного текста – великий ученик – ближе к греческому оригиналу⁷⁸¹. Третий вариант заключения кондака, помещённый в конце икоса, отмечен указанием: «людие», что говорит о том, что окончание поёт народ. Текст этого окончания приближен к нерастяжному кондаку, но он имеет свои варианты написания: слово благодати вместо благодѣти, великыи вместо велии. Это признаки русского извода церковнославянского языка. Этот извод опирается на преславский извод, в то время как в кондаках видна опора на македонский извод церковнославянского языка (велии, благодѣти)⁷⁸².

Икосы Кондакаря в Типографском Уставе, как уже было отмечено выше, имеют в конце текста припев с указанием люд ∙, людие. Эта помета обозначает место, с которого начинает петь народ, Вообще же Типографский Устав выделяется среди прочих нотированных Кондакарей именно наличием в нём икосов, в других Кондакарях нет икосов, и указаний припевов к ним. Икосы в Типографском Уставе обладают следующими особенностями: 1) в отличие от кондаков, они не нотированы; 2) икосы пели на свои особые подобны (в Типографском Уставе можно выделить 14 самогласнов икосов, каждый со своим названием, которые служили образцами для всех прочих текстов икосов⁷⁸³); 3) икосы не имеют указаний на глас, указан лишь подобен; 4) очевидно, что икосы пели простым речитативным напевом, по напеву они контрастировали с кондаками, которые были распевными, мелизматическими; 5) последняя фраза кукулиона («кондака») является припевом икоса и всех строф полного кондака; 6) в икосах Типографского Устава присутствуют пометки: певецъ и людие, указывающие на пение икоса певцом-солистом и народом, поющим припев; 7) обычно одному кондаку соответствует один икос, лишь праздник Мирликийского архиепископа в Типографском Уставе отмечен двумя кондаками, но икос дан после первого из них.

Икос Въспоимъ нынѣ свѧтителѧ пѣ(с)[нь]ми (л. 42 об.), как и кондак, поётся на рождественский образец – он подобен рождественскому икосу Єдема Внфлеомъ. Икос следует сразу за первым кондаком Въ Мьрѣхъ свꙗтыи свꙗтитель ꙗвисꙗ.

Икос святителю Николаю:

Въспоимъ нынѣ ∙ свѧтителѧ пѣ(с)[нь]ми ∙

въ мурѣхъ людьмъ пастѹха и ѹчителꙗ ∙

да молитвами ∙ ѥго просветимъ сꙗ

сего ꙗвисѧ вьсь пречистыи ∙ нетьлѣньныи д[ѹ]хомь ∙

х[ристо]ви приносѧ ∙ жьрътвѹ непорочьнѹ ∙ истиньнѹ ∙ богоприꙗтьнѹ ∙

ꙗко иереи богоочиствованъ ∙ д[ѹ]шею и тѣлъмь ∙

тѣмь бысть въистинѹ ∙ ц[е]ркъви застѹпьникъ и поборьникъ еꙗ ∙

лю(д)[иѥ] ∙ великыи божиꙗ благодати ⁘

Как видим, икос развивает темы кондаков, посвящённых Мирликийскому чудотворцу, его пастырского служения и учительства. Святитель – пастырь и учитель, просвещённый телом и душой, приносит жертву богоприятную и непорочную. Икос этот пел певец речитативно, на подобен Єдема Вифлеомъ, а не на глас, в конце людие, народ, подхватывал припев словами: великыи Божиꙗ благодати. Итак, пение икосов было респонсорным, а пение кондаков – сольным. Пение икоса – речитативным, а кондака – мелизматическим, распевным.

Кондаки и икос, прославляющие великого чудотворца, по своей значимости могут быть поставлены в один ряд с иконами святителя Николая того же времени.