4.Кончина Георгия

Между тем, по откровению свыше, Георгий уразумел, что уже приблизилось время его кончины, и он подвигся духом идти на Святую Гору, чтобы положить кости свои там, где воссиял ему свет разума Божественных Писаний и утвердил собранных им чад в ограде святого Евфимия. Но как некогда сему великому авве, так и самому Георгию суждено было окончить дни свои не на Святой Горе, а в престольном граде.

Георгий, прежде чем предпринял последнее свое путешествие, посетил благочестивого царя Баграта, чтобы выразить ему свою благодарность за радушный прием и объявить о своем удалении; он исполнил это словами, проникнутыми Божественной мудростью.

– Государь! – говорил Георгий, – я покорился твоему повелению и оставил землю, которая не входила в план моих подвигов и где отдыхал я от многих треволнений мира; послушайся ныне и ты моего убожества и отпусти меня опять, как и прежде, в землю моего странствования, напутствуй туда твоими молитвами и благословениями, да достигну я места погребения духовных моих отцов, как некогда кости родоначальника Иакова, скончавшегося в Египте, и кости Иосифа, по завещанию их, перенесены были в землю обетованную, в общую гробницу отцов их Авраама и Исаака. Если благочестие твое что-либо приобрело от моего присутствия и устроилось твое царство, то это дело принадлежит тебе, ибо призвал меня ты, а не сам я к тебе явился. Вот и грамота твоя, некогда ко мне писанная, которой ты, как царь этой земли, обещал мне безопасность и полную свободу: итак, отпусти меня ныне к царю вселенной, в Царьград, собирающий и упокоивающий всех тружеников.

Умилился царь и пролил много слез, со всеми своими сановниками и епископами. Напрасно старался он умолить старца, чтобы тот остался в родной земле: Георгий пребыл непреклонным. Наконец державный Баграт должен был отпустить его и отпустил с великими дарами. Все царство скорбело о нем – все как дети плакали о лишении отца своего, ибо все сановники и епископы были духовными его чадами. Царь вручил ему письмо к императору Константину Дуке, который за несколько времени пред тем просил царевну Марфу в невесты сыну своему, – и царица Мария, прощаясь с Георгием, напомнила ему о давнем его предсказании. Со святым старцем отпущены были инок Петр, бывший некогда патрикием, Аарон и другие лица, духовные и светские. Плавание их хотя было бурно, так что все опасались за жизнь, однако ж, молитвами преподобного, благополучно достигли они Константинополя.

Император обрадовался прибытию святого мужа и на другой же день пригласил его в свои палаты. Георгий приветствовал как его, так и сына его, кесаря, похвальной речью, исполненной искренности и смирения, – и державный подивился красноречию его.

– Благодарю севастоса Баграта, – сказал он патриарху Константинопольскому, – что прислал он нам человека, подобного ангелам, который хотя родом и грузин, но во всем следует обряду нашему.

Из грамоты же Багратовой еще более уверился он в достоинстве святого мужа, ибо Баграт писал, что он «посылает к нему учителя всей Иверии, уподобившегося безплотным, который своими молитвами утвердит вселенское его царство». Посему император объявил Георгию, что исполнит все его желания, и вступил с ним в духовную беседу о делах церковных и обрядах веры.

В то время при царском дворе находилось много именитых мужей из числа римлян и армян и сам последний царь армянский – Гагик, бежавший в Царьград из покоренной сарацинами столицы его Ани. Император в присутствии их расспрашивал святого старца о различии исповеданий, извиняясь тем, что, как державший всегда меч и скипетр, он мало знаком с предметами церковными, хотя по-настоящему православие должно утверждаться от царей. Константин желал знать, во всем ли согласна Церковь Иверская с православной Церковью греческой, и весьма был утешен, когда святой Георгий ясными доказательствами засвидетельствовал, что Церковь Иверская, приняв однажды православие, никогда от него не отступала. Император возблагодарил за это Бога и потом спрашивал еще о разнице, какая существует в догматах и обрядах между греками, римлянами и армянами; на все эти вопросы авва Георгий давал ему удовлетворительные ответы, так что державный, святитель и сановники изумлялись ясности, с какой излагал им Георгий самые глубокие истины и то, чего не могли изъяснить им ни римляне, ни армяне.

Архимандрит Иверской лавры и Афонской Горы Георгий находился тогда в Царьграде; этот человек, добрый и праведный, весьма обрадовался, узнав о возвращении святого Георгия, которого знал на Святой Горе.

– Благословен Бог! – говорил старец, – Сам Господь привел тебя обратно к нам; вот и монастырь твой пред тобой.

На другой день опять потребовали Георгия и бывших с ним к императору; с ними вместе предстал пред лицо царское и архимандрит. При этом державный сказал Георгию:

– Иди, благочестивый старец, опять в свою обитель и там воспитывай твоих сирот – ибо так писал нам о тебе брат наш, севастос Баграт; доброе дело, что он прислал к нам настоятеля лавры Иверской. Но покажи мне твоих сирот, чтобы я мог оказать им милость; исполню и все другие твои просьбы, какие только предложишь мне.

Наступил праздник святого Иоанна Предтечи; мы пошли в обитель Студийскую поклониться честной его главе и, приобщившись там Святых Таин, возвратились на свое подворье Ксеалон. Доселе, блаженнейший, ровен и приятен был путь моего слова, но теперь лучше бы мне умолкнуть, ибо сердце мое стесняется и руки дрожат, когда помышляю о сиротстве своем. Как опишу тебе последние дни жизни моего аввы и прощальные речи? Но, послушания ради, подвигну слабый язык мой и доскажу свою повесть.

Святой отец наш предчувствовал блаженную свою кончину, когда на обратном пути из обители Студийской начал изнемогать и когда мы думали, что это только от одной усталости, ибо святой авва имел обычай на самые отдаленные богомолия ходить не иначе, как пешком. За два дня до праздника святых Апостолов он сказал нам:

– Будьте готовы взять с собой моих сирот, чтобы представить их царю, – так как нам было уже объявлено определение царское, что сироты должны предстать пред лицо царя вне города, – в долине, называемой Филопатрос. Потом Георгий присовокупил:

– Если не увидим его сегодня, то завтра это будет уже не в наших руках, – мы не поняли тогда значения его слов.

Старец без посторонней помощи легко сел на коня и также свободно спешился в предназначенной долине, где ожидали мы возвращения царского. Когда император и сын его приблизились верхами, все мы пали на землю и пропели ему многолетие. Державный изумлен был множеством сирот и их малолетством, ибо некоторым было едва ли по семи лет, и все они были облечены в короткие монашеские мантии. Державный похвалил милосердие страннолюбивого старца.

Тут блаженный Георгий подал челобитную царю и сказал ему:

– Я собрал этих сирот в Иверии и научил их имени Божию, а ныне представил их пред лицо царского твоего величества. Воспитывай их по своему благоволению и охраняй, как молитвенников о душе твоей, ради благоденствия собственных твоих чад.

С императором стояли три его сына и царь армянский с сановниками римскими. Вручив челобитную, Георгий присовокупил:

– После Бога, предаю их тебе.

Император велел сиротам прочитать часы, чтобы испытать их в чтении, но блаженный велел им вместо того пропеть отходную песнь святого Симеона Богоприимца: «ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко ,» – знаменуя тем близкое свое отшествие к Богу. Это знаменательное слово мы поняли, однако ж, только на другой день, когда старец уже скончался.

Накануне праздника верховных Апостолов, когда никто не ожидал всех нас поразившего горького удара, мы нечаянно узнали, что блаженный отец наш тихо преставился к Богу, – и никто из нас не был свидетелем мирной его кончины. Прежде все узнал о том бывший патрикий, священноинок Петр, пламенно любивший своего наставника. Исполненный скорби, пришел он передать плачевную весть императору.

– Мир державе твоей, – сказал он, – и многая тебе лета, с царственным твоим сыном! – Тот святой инок, который еще вчера вручал вам обоим сорок безприютных сирот, ныне уже сам предался в руки Божии и от царя земного перешел к Царю Небесному. Вчера он умолял тебя о покровительстве своим сиротам, а сегодня сам молится за тебя Отцу сирых, Судии вдов и Царю царей земных.

Прослезился царь и после первого изумления за все воздал хвалы Богу.

Мы положили священные останки блаженного Георгия в ковчег из негниющего дерева и отплыли морем на Святую Гору, которой благополучно и достигли. Святогорцы благосклонно приняли нас как своих присных братий, а святого отца нашего, хотя уже усопшего, – как живого наставника, ибо из прежних его учеников в лавре Иверской оставалось в живых еще много. С теми же почестями, с какими некогда встречали они блаженные останки Евфимиевы, встретили и раку Георгиеву: на руках иерейских принесли ее в церковь и поставили пред гробницей святого Евфимия, а оттуда перенесли в церковь Всех Святых, где оставалась эта рака около года, доколе не пришло повеление от патрикия Петра и достопочтенного настоятеля нашего Георгия Ольтисели, которого утвердил император в этом звании после кончины блаженного. Оба они приплыли на Гору Афонскую; в их присутствии открыта была гробница великого ктитора лавры, Георгия Торникия, и нетленные останки святого старца Георгия, вынутые из ковчега как бы совершенно живыми, положили в одну мраморную гробницу с Торникием, как останки второго ктитора лавры. Погребение их совершилось 24 мая 1067 года, но лавра Иверская установила совершать память Георгия 30 июня, в день дванадесяти Апостолов, ибо за равноапостольные его подвиги причла его к их лику как тринадцатого.

Преподобный Гавриил был родом из Грузии (Иверии), отшельнически подвизался в пределах Иверской обители и за высоту своей жизни удостоился услышать Божественный глас, повелевавший ему сойти с неприступных высот, где он подвизался, на море, и принять с оного чудотворную икону Госпожи Богородицы Портаитиссы¹³⁵.

Святые эти преподобномученики пострадали от папистов, разорявших святую Афонскую Гору в царствование византийского императора Михаила Палеолога (1260–1281 гг.). За дерзновенное обличение латиномудренных в ереси одни из мужественных иноков обители Иверской были ввержены еретиками в море, а другие отведены в плен.

Память их в Ивере совершается 13 мая. Общая же память св. новомучеников празднуется на св. Афонской Горе в неделю 2-ю по неделе Всех Святых.

Подробное сказание о сих св. преподобномучениках иверских см. в «Повести о нашествии папистов на Святую Гору», помещенной нами под 10 октября, во 2-й части Афонского Патерика.